ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Каменев Анатолий Иванович
"Властолюбие великое зло в человеке и начало всякого зла"...

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения]
 Ваша оценка:


  
  

Властолюбие есть великое зло в человеке и начало всякого зла

"Дурная власть" умеет потрясать государства, но не умеет создать ничего прочного...

  
   ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО
   Мысли на будущее...
  

0x01 graphic

Брачный контракт. 1743--45.

Художник Уильяма Хогарта

  

ЖАЖДА ВЛАСТИ - КОРНЬ ВСЕХ БЕДСТВИЙ

Нужны мудрые интеллектуалы.

"Эта мысль не огра­ничивается лишь рамками гражданской службы, но может быть спроециро­вана и на военную сферу: для успехов в военном деле нужны мудрые полководцы"...

Сунь-цзы

"Смелость, руководимая выдающимся умом, является печатью героя;

эта смелость заключается не в том, чтобы дерзать против природы вещей, грубо нарушая законы вероятности, но в энергичном поддержании того высшего расчета, который производится с молниеносной быстротой и лишь наполовину сознательно гением и интуицией, когда они делают свой выбор.

Чем более смелость окрыляет ум и проницательность, тем дальше реют они в своем полете, тем более всеобъемлющим становится взгляд и тем вернее будет результат;

но, конечно, всегда сохраняет свою силу положение, что, чем выше цель, тем значительнее сопряженные с нею опасности".

Карл Филипп Готтлиб Клаузевиц

Анатолий Каменев

  
  
   0x01 graphic
ем далее Рим отступал от своих принципов, лежащих в основе военной политики, чем чаще нарушал некогда нерушимые правила, тем более соображения личной выгоды и политические задачи диктовали римским диктаторам иные тактические задачи, которые, в конечном счете, обернулись большими стратегическими просчетами.
  
   Итак, с тщеславием и жаждой единоличной верховной власти в Риме начались те необратимые процессы, которые привели к гибели Римской империи.
  
   Относительно Цезаря, к примеру, Аппиан писал:
  
  -- "Цезарь, закончив вполне эти гражданские войны, по­спешил в Рим, внушив к себе такой страх и славу о себе, какую не имел никогда никто до него.
  -- Вот отчего и угождали ему так безмерно, и были оказаны ему все почести, даже сверхчеловеческие: во всех святилищах и публичных местах ему совершали жертвоприношения и посвящения, устраивали в честь его военные игры во всех трибах и провинциях, у всех царей, которые состояли с Римом в дружбе.
  -- Над его изображениями делались разнообразные украшения; на некоторых из них был венок из дубовой листвы как спасителю отечества, символ, которым издревле чтили спасенные своих защитников.
  -- Его нарекли отцом отечества и выбрали пожизненным диктатором и консулом на десять лет; особа его была объявлена священ­ной и неприкосновенной; для занятий государственными де­лами ему были установлены сиденья из слоновой кости и зо­лота, при жертвоприношении он имел всегда облачение три­умфатора".

Аппиан. Гражданские войны. - М., 1935. - С.134-135.

  
   *
   Прежде всего, своими действиями и поступками, Сулла, Помпей, Красс и Цезарь установили безнаказанность всех госу­дарственных преступлений; они уничтожили все, что могло помешать порче нравов, все, что могло содействовать прекра­щению беспорядков; подобно тому, как хорошие законодатели желают сделать своих сограждан лучшими, они стремились сделать их худшими.
  
   Они ввели обычай подкупать народ день­гами:
  
  -- когда обвиняли кого-либо в происках, подкупали судей;
  -- они производили беспорядки при выборах посредством вся­кого рода насилий;
  -- когда привлекали кого-либо к суду, наво­дили страх на судей;
  -- уничтожена была даже власть народа, свидетельством чего служит Габиний, который бесстыдно потребовал триумфа по поводу того, что он вооруженной рукой восстановил на престоле Птоломея вопреки воле народа.
  
   *
  
   Первые люди республики стремились внушить народу отвращение к власти, доведя до крайностей неудобства республиканского образа правления:
  
  -- В Риме существовал закон об оскорблении величества, на­правленный против тех, кто покушался на римский народ. Ти­берий воспользовался им и стал применять его не к тем, против которых он был издан, но ко всем, которых ему указывали его ненависть и недоверчивость.
  -- Под этот закон подпадали не только поступки, но и слова, и знаки, и даже мысли, ибо слова, которые произносятся при откровенных беседах двух друзей, могут рассматриваться только как мысли.
  -- Не было больше свободы на пирах, доверия между родственниками, верности в рабах; притворство и мрачность государя сообща­лись всем.
  -- Дружба стала рассматриваться как опасность, искренность - как неблагоразумие, добродетель - как аффек­тация, способная напомнить народам о счастье минувших времен.
  
  
  
   Единоличная власть (диктаторство, тирания), как правило, губит добрые нравы и обычаи.
   Так и диктаторская, грабительская и корыстолюбивая политика Суллы все перевернула в государстве вверх дном:
  
  -- "Те, кто с легкостью переносил лише­ния, опасности, трудности, - непосильным бременем оказались для них досуг и богатство, в иных обстоятельствах желанные.
  -- Сперва развилась жажда денег, за нею - жажда власти, и обе стали как бы общим корнем всех бедствий.
  -- Действительно, коры­столюбие сгубило верность, честность и остальные добрые каче­ства; вместо них оно выучило высокомерию и жестокости, выучило презирать богов и все полагать продажным.
  -- Честолюбие многих сделало лжецами, заставило в сердце таить одно, вслух же говорить другое, дружбу и вражду оценивать не по сути вещей, но в согласии с выгодой, о пристойной наружности заботиться боль­ше, чем о внутреннем достоинстве.
  -- Начиналось все с малого, ино­гда встречало отпор, но затем зараза расползлась, точно чума, народ переменился в целом, и римская власть из самой справед­ливой и самой лучшей прекратилась и жестокую и нестерпимую".
  
   Чтобы крепче привязать к себе войско, которое он водил в Азию, Луций Сулла избаловал солдат чрезмерными удобствами и слишком щедрым жалованьем - вопреки обычаям предков.
  
   Пре­лесть, очарование тех краев в сочетании с праздностью легко из­нежили суровые души воинов.
  
   Тогда впервые приучилось римское войско развратничать и пьянствовать, дивиться статуям, картинам и чеканным вазам, похищать их из частного и общего владения, грабить храмы, осквернять все божеское и человеческое.
  
   *
  
   С этих пор лицемерие правителей стало нормой их поведения и действий:
  
   "В дальнейшем (чтобы коротко объяснить истинное положение дел) всякий, кто приводил государство в смятение, выступал под честным предлогом:
  
  -- одни якобы охраняли права народа,
  -- другие под­нимали как можно выше значение сената, -
  -- и все, крича об общей пользе, сражались только за собственное влияние.
  
   В этой борьбе они не знали ни меры, ни совести; и те и другие жестоко злоупот­ребляли победой".
  
   *
  
   Корыстолюбие правителей пагубно действует на народ, развращая нравы, попирая веками установленные нормы, открывая каждому возможность "отличиться" в дурном деле.
  
   Это явление ярко обозначил в своей речи против Катилины Катон.
   Говоря о том, что возвысило предков, Катон указал, что это были:
  
   "в отечестве - трудолюбие, за его рубежами - справедливость власти, в советах - свободный дух, не отягощенный ни преступлениями, ни страстями".
  
   "А у нас вместо этого роскошь и алчность, бедность в государстве, изоби­лие в частных домах.
   Мы восхваляем богатство и любим безделие. Меж добрыми и худыми нет никакого различия, все награды за доблесть присваивает честолюбие. Что ж удивляться?
   Когда каж­дый из вас печется лишь о себе, когда дома вы рабски служите наслаждениям, а здесь деньгам или дружеству, тогда и возможно покушение на государство, лишенное главы", - продолжил он.
  
   *
  
   Развитие дурных нравов в римском обществе быстро проникло в римскую армию и разрушило в ней то, что является наиболее ценным - дисциплину и повиновение:
  
  -- "Он (Сулла - А.К.) уничтожил всякую военную дисциплину во время своих азиатских походов;
  -- он приучил свою армию к грабежам, раз­вил в ней такие потребности, которых она раньше не имела;
  -- он окончательно развратил солдат, которые в дальнейшем должны были развратить полководцев.
  -- Он ввел вооруженную армию в Рим и научил римских генералов нарушать убежище свободы.
  -- Он роздал земли граждан солдатам и развил в них нена­сытную алчность, ибо начиная с этого момента, не было ни од­ного воина, который не ожидал бы случая, чтобы овладеть имуществом своих сограждан".
  
  
   Римская армия перестала быть дисциплинированным и послушным войском с тех пор, как в него начала проникать митинговая страсть, которая подорвала основу власти - единоначалие.
  
   Демократия, уместная в гражданском обществе, недопустима в военной среде, где успех военного предприятия решается не только гениальным решением военачальника, но, главным образом, умением влиять на войска.
  
   Говоря о демократии, тем не менее, надо всегда иметь в виду, что она (демократия) может пасть, если, говоря словами Платона, "свобода превращается во вседозволенность, и хаос приводит к потере свободы".
  
   Если у полководца отнять или лишить его возможности влиять на войска, армия мгновенно превратится в неуправляемую, агрессивную и опасную толпу (банду) для сограждан и начальствующих лиц, но удобную для избиения и уничтожения группу лиц - для противника.
  

0x01 graphic

Саломея (5 или 14 -- 62 или 71) -- иудейская царевна.

Танец юной Саломеи, на праздновании дня рождения Ирода Антипы, очаровал его так, что он согласился выполнить любое её желание. Будучи научена своей матерью, Саломея потребовала убить пророка Иоанна Крестителя, и ей была принесена на блюде его голова.

Художник Обри Винсент Бёрдслей (1872 --1898)

  
  
   После того, как в армии утвердятся "порядки Суллы", Лукуллы оказываются беспомощны.
   Лукулл, будучи талантливым полководцем, дал ряд успешных сражений, но он же запретил солдатам грабить и заниматься мародерством. Вследствие этого и добыча, которую привык получать римский солдат, резко сократилась.
   Это вызвало недовольство солдат и даже отказ выполнить приказ императора.
  
   Особенно труден был поход 69 года в Армении, крае совершенно неизвестном римлянам, когда Лукулл разгромил крупнейшие силы, стянутые Ти­граном, взял его новую столицу Тигранокерту (в северной Месопотамии) и стал преследовать армянского царя в горах.
  
   Но именно теперь, после самых блестящих побед, наступила гибельная для Лукулла остановка вследствие того, что его армия отказалась идти по снежным дорогам на завоевание восточной Армении.
   Солдаты заставили императора отступить опять к Месопотамии, где его последним успехом было взятие крепкого Низибиса.
  
   В крушении дальней экспедиции Лукулла сказалось то, что в армию Лукулла вторглись нравы столичной демократии, атмосфера римских митингов, а в лице его шурина Публия Клодия (или Клавдия, ил знаменитой старинной фамилии) среди армии полнился необыкновенно умелый и опасный агитатор.
  
   Клодий принес в лагерь сведения о том, что в Риме решено устранить Лукулла; он представил солдатам их бес­конечно долгую, безвыгодную службу, и особенно возбудил их рассказами о благополучии Помпеева воинства, которое после походов, гораздо более кратких, уже возвратилось по домам.
   Вести эти тем более раздражили лукулловцев, что командир после трудной осады Низибиса не позволил им водвориться во взятом городе, а заставил их по-прежнему жить в лагере.
  
   *
  
   0x01 graphic
  
   На примере Лукулла видно, как опасно проникновение в войска разного рода политических агитаторов, которые не только будоражат войска, но зачастую призывают их действовать против командиров.
  
   На этом же примере видно, в каком крайне тяжелом положении оказывается полководец, который потерял власть над войсками:
  
  -- ...Благодаря вынужденному бездействию Лукулла, все результаты его побед были опрокинуты...
  -- Затравленный и в Риме, и в собственном лагере, Лукулл попытался еще раз вызвать войско к решительным действиям и направиться из Месопотамии к Понту: теперь он покинул свою важность и гордость, пожимал руки солдатам, молил их пожалеть своего командира.
  -- Он ничего не достиг: солдаты объявили, что они свободны от всяких обязательств по отно­шению к нему, и Лукуллу пришлось покорно дожидаться появления преемника себе, а таковым явился неизменный баловень судьбы Помпей...
  
  
   Данный факт говорит о том, что правительство, допустившее падение авторитета полководца, может уже не поднять на должную высоту положение военачальника. Оно будет все время идти на уступки той силе которую родила сама.
   Сила эта - солдаты, почувствовавшие свою политическую власть.
  
   *
   Первое солдатское требование к правительству было увеличение их жалованья.
   У римлян существовал старый обычай, согласно которому триумфатор раздавал несколько динариев каждому солдату. То была незначительная сумма. Во время гражданских войн эти подарки были увеличены.
  
   Когда-то раздавали деньги, взя­тые у неприятеля; в эти бедственные времена стали давать деньги, взятые у граждан; хотя и не было военной добычи, солдаты требовали своей доли.
  
   Эти распределения производи­лись после окончания войны; Нерон стал производить их в мирное время. Солдаты привыкли к ним; они роптали на Гальбу, смело ответившего им, что он умеет набирать солдат, но не покупать их.
  
  
   0x01 graphic
  
   Каракалла проявил безмерную щедрость по отношению к солдатам.
  
   Он точно следовал совету, который дал ему уми­рающий отец: обогащать солдат и не заботиться о других.
  
   Но эта политика была хороша только для одного царство­вания, ибо наследник, не имевший возможности быть столь же щедрым, немедленно убивался солдатами.
   Таким образом, мудрые императоры убивались солдатами, а плохие погибали от заговоров или по постановлениям сената.
  
  

Жадность людская не знает границ.

  
   Римские легионеры перестали довольствоваться незначительными (по их мнению) суммами:
  
   Ни­когда солдат не был так требователен, никогда в такой мере не торговался с вербовщиками и с самим крупным военным пред­принимателем, главнокомандующим.
  
   Никогда так сильно не был выражен в войске дух наемничества.
  
   В момент ссоры с Октавианом в 44 г. Антоний предлагает Цезаревым ветеранам, переправлявшимся из Македонии, по 100 денариев каждому в виде задатка, если они вступят на службу к нему.
   Солдаты встречают предложение смехом: дело в том, что Октавиан уже обещал в пять раз больше - 500 денариев.
   После соглашения с Антонием и заключения триумвирата Октавиан идет на Рим и обещает каждому солдату, который за ним последует, 10000 сестерциев в качестве окончательной денежной награды.
   В продолжительной и трудной войне с республиканцами на Во­стоке цена награды солдатам подымается вдвое: триумвиры обещают каждому ветерану при возвращении 5000 денариев (20000 сестерциев).
  
   *
   Власть пожинала плоды своего творения и начинала метаться в поисках средств для удовлетворения все возрастающих солдатских требований:
  
   Необходимо было, однако, уже теперь выдать солдатам задатки; также важно было собрать суммы для военных опера­ций, предстоявших на востоке.
  
   Этой цели должны были послужить опальные списки, а для составления их нашли очень выгодную вывеску: наказание убийц Цезаря.
   Автор "закона о преследовании убийц Цезаря", новоизбранный консул Педий, племянник Цезаря, назвал имена 17 выдающихся людей Рима, которые были предположены триумвирами к казни; но в ту же ночь потрясенный ужасом, охватившим население, он умер от удара.
  
   У Антония и Октавиана оказались более крепкие нервы.
   Они занесли в tabulae proscriptionis сначала 130, потом еще 150 человек.
   На списке впереди стояли имена близких родственников всех командиров, Лепида, самого Антония, Планка и Поллиона; в число врагов Цезаря Антоний поспешил занести Цицерона, и убийцы настигли его 7 декабря 43 г.
  
   *
   Правительство, вставшее на путь уступок солдатской массе, вынуждено было от проскрипций прибегнуть к ряду финансовых и административным мер:
  
   Метрополия, не платившая податей более 120 лет, была обложена целою сетью налогов.
   Все земле­владельцы Италии, граждане, иностранцы, вольноотпущенные, духовенство, кто имел более 400.000 сестерций имущества, должны были подвергнуться оценке и обложению соответ­ственно доходу; при этом сумма в размере годового дохода взималась тотчас же и еще вперед 2%.
  
   С земель потребовали половины годового дохода.
   С владетелей домов и квартиро­нанимателей взят был особый налог в размере годовой наемной платы. Между прочим, было условие, которое очень харак­терно приравнивало систему обложения полной экспроприации: триумвиры предлагали собственникам уступать 2/8 своих вла­дений взамен уплаты всяких сборов.
  
   *
   Всего этого оказалось мало.
   Триумвиры высчитали сумму, необходимую для ведения войны, в 200 миллионов сестерциев.
  
   Для покрытия недостачи они еще изобрели небывалый сбор: был составлен список 1400 самых знатных и богатых женщин Рима; они должны были представить к оценке свое имущество и заплатить на военные издержки, сколько потребует правитель­ство.
  
   Но это решение вызвало жестокую бурю в городе, и триумвиры не могли его провести.
   Римские матроны оказались смелее мужчин; они двинулись длинной процессией на форум, где сидели триумвиры; для выражения протеста они выбрали из своей среды Гортензию, дочь знаменитого оратора Гортен­зия Гортала.
   В замечательной речи, которая впоследствии была издана и много читалась, Гортензия говорила, что и без того женщины пострадали от опал, от гибели близких людей; по обычаю предков, женщины не обязаны платить, так как они не принимают участия в политической жизни.
  
   Триумвиры хотели разогнать просительниц и кликнули своих ликторов. Но на­род поднял шум и помешал полицейским.
   Пришлось уступить: в список облагаемых были внесены только 400 богатейших жен­щин, и с них была взята десятая часть по оценке.
  
   *
   Все эти сборы составляли больше чем военную контри­буцию с завоеванной страны ("военнопленной" называет Ита­лию историк гражданских войн).
  
   Вдобавок солдаты были расставлены на постой по городам и кормились всю зиму на счет населения.
  
   *
  
   Надо ли после указания таких драконовских мер правительства говорить о той негативной реакции граждан Рима и союзников, которая имела место и как это негативно отразилось на общественном мнении и отношении к армии?
  
  -- Естественная реакция народа в такой ситуации - только защитная: противоборство, возмущение, саботаж и уклонение от исполнения обязательств тех, кому приходится оплачивать политические амбиции правительства.
  
   Возмущение же большей частью направлено против армии и оно (это возмущение), отчасти, справедливо.
   Действительно, часть вины ложится на требовательных солдат, но большая часть вины лежит на правителях, которые допустили и поощрили требования солдатской массы.
  
   Корень зла - в правителях, в их пагубной политике, в их тщеславии, властолюбии, корысти, эгоизме, желании подчинить своей воле все органы власти и править не по закону, а по личной прихоти и своеволию.
  
  

По примеру правителей,

генералитет начинает выходить из подчинения центральной власти.

  
   Солдаты начинают признавать только своего генерала, возлагать на него все свои надежды и меньше любить свое отечество.
  
   Они уже не были больше солдатами республики, а стали сол­датами Суллы, Мария, Помпея, Цезаря...
  
   С этой поры Рим не мог больше знать, является ли командующий армией в провинции его генералом или же его врагом.
  
   *
  

С этого момента открывается большое зло:

даже один частный начальник (генерал, полковник и т.п.) может нанести непоправимое зло своей собственной стране.

  
   В истории Рима таких примеров было немало:
  
   Так, еще не успела утвердиться республиканская форма правления, как молодой римской республике пришлось выдержать серьезное испытание.
   Изгнанный из Рима, царь Тарквиний Гордый не желал примириться со своим положением и потерей власти. Удалившись в один этрусский город, неподалеку от Рима, он начал оттуда через своих сторонников подстрекать знатную римскую молодежь к заговору против республики.
   Он не скупился на обещания, и ему удалось добиться согласия открыть ворота города, когда он по­дойдет к нему с вооруженным отрядом. Однако заговор был раскрыт.
  
   Гай Марций, по прозвищу Кориолан, происходил из знатного патрицианского рода. С юных лет он отличался храбростью и му­жеством.
   Возмущенный изгнанием из Рима за свои действия против народных трибунов, он перешел на сторону заклятых врагов римлян - вольсков.
   Поступок Кориолана был сурово осужден еще в древности.
  
   Так, историк Плутарх, подводя итог жизнеописанию Кориолана, писал:
  
  -- "Он начал войну (с римлянами) единственно ради удо­влетворения чувства мести. Ему не следовало щадить отечества из-за своей матери, а пощадить отечество вместе с матерью, ибо и мать и жена его были только частью осажденного города.
  -- Сурово отвергнуть мольбы от имени целого народа и затем снять осаду в угоду матери - было не честью, оказанной матери, а потом для отечества.
  -- Подобная милость способна возбудить к себе только ненависть: ею не осталась довольна ни одна из сто­рон.
  -- Виной всему этому - необщительный характер Кориолана, его страшная гордость и высокомерие, качества, ненавистные на­роду сами по себе, а в соединении с честолюбием, делающиеся совершенно невыносимыми".
  
   Во времена гражданских неурядиц даже один человек может сделать многое, если он дерзок и решителен:
  
   Центурион Клавдий Фавентнн, которого Гальба некогда оскорбил, уволив из армии, сумел склонить к измене весь мизенский флот; он показывал мо­рякам подложные письма Веспасиана, в которых тот якобы обещал им награду, если они предадут Вителлия.
  

0x01 graphic

Высадка Колумба в Америке.

Художник Джон Вандерлин (1775 --1852)

  
  
   Из этих и других подобных примеров можно сделать вполне логичное заключение:
  
  -- при соблюдении максимального доверия к своим генералам, правительство не должно терять действенного контроля за их деятельностью, всякий раз решительно пресекая их своеволие, дерзость по отношению к закону и власти,
  -- но, не мешая им быть дерзкими и решительными в сражении...
  
  
   Мысль о соблюдении режима лояльности к закону и власти со стороны полководцев, приводит к соображению, которое касается общенациональных интересов: дело в том, что смена власти, как правило, влечет за собой изменение курса государства, в том числе к кардинальному изменению во внутренней и внешней политике.
  
  
   Рим страдал оттого, что каждый новый император нередко сводил на нет завоевания предшественника.
  
   Преемственность, последовательность в решении общенациональных задач не могла иметь места в государстве, раздираемом противоречиями и клановыми пристрастиями.
  
   Сенат, который в лучшие годы своего владычества, выполнял роль рулевого государства.
  
   Говоря словами Монтескье:
  
   "Сенат оборонялся своей мудростью, своей справедливостью и любовью, которую он внушал к отечеству, своими благодеяниями и мудрым распределением сокровищ республики, уважением, которое народ питал к славе первых семейств и к добродетели великих людей, религией, старин­ными учреждениями, отменой дней собраний под тем пред­логом, что ауспиции неблагоприятны, клиентами, противо­поставлением одного трибуна другому, назначением диктатора, объявлением новой войны и общими несчастьями, объединяв­шими интересы всех.
  
   *
  
   Но как только власть себе прибрали народные трибуны и легионы стали ставить и низвергать императоров, роль сената как рулевого страны была сведена к нулю.
  
   Государственный корабль Рима стал плавать в бушующем море без лоцмана, мудрого капитана, без руля и ветрил.
  
   *
  
   Монтескье, анализируя причины величия и падения Рима, пришел к выводу о том, что римское государство нуждалось в неком институте, который был бы подобен тому, который существовал в Англии:
  
  -- Мудрость английского правительства заключается в том, что в нем есть учреждение, которое все время проверяет пра­вительство и в то же время проверяет самого себя; поэтому ошибки правительства никогда не бывают длительными и ча­сто даже становятся полезными, благодаря тому, что они обра­щают на себя внимание нации.
  
  
   Политическое господство солдатской массы привело Рим к военной диктатуре.
  
   Армия погрязла в политике: легионы учреждали власть, ставя во главе государства своих императоров; солдаты сделались приверженцами разных политических партий.
  
   В этих условиях армия превращается в орудие политической борьбы.
   Не следует забывать, что римские полководцы того времени были одновременно и политическими деятелями, они опирались на те или иные политические группировки и преследо­вали определенные политические цели. Они широко начинают пользоваться своими войсками для осуществления этих целей.
  
   Так пользуется своими войсками сам Марий. В этом же направ­лении использует преданную ему армию и его злейший против­ник Сулла. Рим вступает в полосу ожесточенных гражданских войн, в огне которых прекращает свое существование республика.
  
   *
  
   Армия есть собрание вооруженных людей, оторванных от общества, имеющих призвание обращать свое оружие, без рассуждения, куда прикажут и воспитываемых в таком духе, стоящих особняком посреди вооруженных граждан.
   Для того, чтобы эта вооруженная сила была страшна врагам и безопасна для своих, нужно, чтобы она была глубоко дисциплинирована, то есть, чтоб воля старшего была высшим и непреложным законом для младшего.
  
   "Армия вне партий, армия вне политики, она за закон.
   Вовлекать армию в политику - преступление.
  
   Она не должна принимать участия во внутренней политической борьбе своей страны: она громадная сила и мощь народа, она слишком грозна, чтобы примкнуть к той или другой партии.
  
   Ее не должны трогать бури: она остается политически бесстрастной и блеском штыков, сабель и пушек охраняет законный порядок и охлаждает пыл враждующих сторон".
  
   В чем нуждается Армия?
   Она нуждается во внимании правительства, заботе общества, понимании интеллигенции. Нужды Армии ставятся в повестку дня тогда, когда о них знают.
  
   Понимание нужд Армии опирается на знание:
  
   "Без знания своей армии не может быть никакого движения вперед, ибо только солидарная осведомленность о своих институтах может открыть своевременно их достоинства и недостатки.
   Не зная своей армии, мы можем лишь слепо верить в ее мощь, а потому и жестоко поплатиться за свою неосведомленность".
  
   Такое исключительное положение римской армии привело к следующему:
  
  -- в армию устремились деклассированные элементы;
  -- патриоты и честные граждане вынуждены были уступить место тем, кто состязался не в послушании и доблести, а старался превзойти других дерзостью.
  
  
   В этих легионах, почувствовавших свою силу, сложилась своя организация, выработался корпоративный дух, самостоятельность.
  
   Весьма естественно, что под влиянием соперничества пре­тендентов, которые наперерыв старались привлечь к себе испы­танные уже легионы, самостоятельность и корпоративность как солдат, так и офицеров развилась еще более, чем это было в войсках Суллы, Помпея и даже Цезаря.
   Проявления этой самостоятельности часто ставили вождей в большие затрудне­ния. В 44 г.
   Антоний и Октавиан наперебой обращались к готовым легионам, уже служившим при Цезаре, а также к ветеранам, поселенным на земле или назначенным к отправке в колонии. Особенно важны были для обоих те 5 легионов, которые Цезарь отправил на Восток для парфянской войны. Антоний в качестве консула выписал их из Македонии; но прежде, чем они успели высадиться в Брундизии, среди них появились агенты Октавиана.
  
   Мы узнаем тут любопытную подробность: в среде солдат вращается множество проклама­ций, где сопоставлена скупость Антония и щед­рость младшего Цезаря3). Антоний, правда, прибегает к самым суровый мерам, велит схватить агитаторов; но уже положиться на македонские легионы нет возможности.

См.: Виппер Р.Ю. Указ. соч. - С.316-317.

  
   Солдаты этого периода римской истории собирали сходки, обсуждали на них общее положение вещей, стратегические и политические вопросы, а командиры привыкали с ними советоваться, объяснять им свои намерения, действовать с их согласия.
  
  
  

Роль командного состава сводилась почти на нет.

  
   Сражение велось без вмешательства командиров, по плану, установленному самими солдатами.
  
   Легионы действуют очень само­вольно.
   Первое сражение при Филиппи начато солдатами Кассия вопреки прямым приказам начальника, и загадочная смерть самого Кассия в момент, когда его уже достигала весть о победе коллеги на другом крыле, объясняется, может быть, отчаянием командира в виду полного неповиновения и дезор­ганизации войска. И второе сражение при Филиппи через 20 дней произошло против желания Брута, ставшего един­ственным главнокомандующим соединенной армии. Сколько можно понять, решение было принято не в высшем военном совете, не штабом армии, а самими солдатами.
  
   Брут сказал будто бы в этот момент характерные слова: "мы не командиры более, а исполнители команды!"

- См.: Виппер Р.Ю. Указ. соч. - С.32.

  
   В качестве примера можно привести следующий факт.
   Марсов легион из октавианского войска был окружен двумя другими - антонианскими, своими недавними товарищами по Македонии, с которыми он разошелся уже в Италии; те и другие собирались решить во­прос чести - кого считать изменником - как на дуэли, но без пощады и до последнего издыхания.
  
   Они "сражаются не за дело начальников, а за свое собственное; личный опыт солдат заме­няет всякие приказы".
  
   Солдатская организация сама быстро решает выставить друг против друга преторианцев, гвардию Антония и Октавиана; дуэль должна быть на равных условиях.
   Новичков удаляют, чтобы они не мешали бою испытанных.
   Решено устранить всякие возгласы, крики поощрения или угрозы; враги-товарищи знают друг друга, знают безошибочно всю науку битвы и считают достойным себя только молчаливо-мрачную рукопашную, в которой нет ни одного стона, павших тотчас же бесшумно уносят из рядов.
   Вся гвардия более слабой стороны, октавианской, падает до единого человека; остальные бьются до полного изнеможения; обе стороны отступают мед­ленно с угрожающим видом; только к вечеру октавианцам удается решить битву в свою пользу благодаря внезапному наступлению свежего легиона, того самого 4-го, который ушел с марсианами из войска Антония.
  
  

Войско, выйдя из подчинения своим начальникам,

стало диктовать свою волю самому сенату.

  
   Так, войско Октавиана, победившее легионы Антония, прислало в Рим центурионов требовать от сената консульства для своего начальника. В виду не­которых колебаний в сенате выступил глава депутации, центу­рион Корнелий, и грубо сказал, доставая из-под плаща свой меч:
  
   "Вот кто сделает его консулом, если не сделаете вы".
  
  
   Этот "сенат в сапогах", по выражению консула Люция Антония, сошелся торжественно на Капитолии и потре­бовал предъявления письменного текста договора, заключенного между триумвирами Марком Антонием и Октавианом после победы при Филиппи.
   После дебатов солдаты утвердили до­говор и отдали протокол собрания на хранение весталкам, как это делалось с важнейшими государственными актами.
   *
  
   Солдаты считали себя господами положения, и это сказы­валось в разных мелочах.
  
   На одном театральном представлении в Риме, где присутствовал Октавиан, один солдат, придя не­сколько поздно, не нашел себе места; он прошел, не стесняясь, на почетные скамьи всадников и сел там.
   В театре стали шуметь, и Октавиан удалил солдата через ликтора.
   Солдаты выразили в свою очередь неудовольствие.
   Они окружили Октавиана и потребовали, чтобы он выдал удаленного товарища, которого они считали убитым. Хотя солдата вернули невредимым, тем не менее, на другой день состоялась сходка, на которую позвали императора.
  
   Октавиан заставил себя ждать; солдаты начали громко бранить его, а когда один центурион стал приглашать их к почтительности в отношении начальника, забросали его каменьями, убили и кинули на дороге, где должен был идти Октавиан.
  
  

Наконец, наступило время, когда

римские граждане, ставшие солдатами, пресытились военной службой, а войско стало тяжкой обузой для государства.

  
   Невозможность содержать столь дорогое войско привела к тому, что стали набирать менее дорогое: заключали договоры с варварскими племенами, которые не привыкли к роскошной жизни римских солдат, имели другие склонности и предъяв­ляли другие требования.
   *
   Правительство считало, что в привлечении варварских племен нашло выход из создавшегося положения. Так как варвары неожиданно нападали на страну, не делая никаких приготовлений после принятия решения о выступлении, то трудно было в провинциях производить наборы вовремя; по­этому для оказания отпора врагу набирали другой отряд из варваров, которые всегда готовы были получать деньги, гра­бить и сражаться.
   *
   Тактическая выгода затмила негативные стратегические последствия варваризации римского войска: во-первых, усмирять эти варварские отряды потом стоило такого же труда, как покорять врагов; во-вторых, коренное население Италии (прежние великие войны) ослабело и изнежилось и не представляло никакой силы, способной постоять за интересы собственного отечества: в-третьих, германцы, став главной силой римской армии, обрели самостоятельность, а с нею и желание стать полноправными хозяевами на тех территориях, которыми они прежде командовали в качестве наемников римлян.
   *
   Рим, фактически без сражения, уступил все свои завоевания тому, кому отдал право и возможность отстаивать интересы своей империи.
  
  

0x01 graphic

"Бедный поэт", 1839, Мюнхен.

Художник Карл Шпицвег

  
  
  
  
  
  
  
  
  
   См.: Монтескье Ш. Указ. соч. - С. - С.103.
   См.: Там же. - С. - С.106-107.
   Гай Саллюстий Крисп. Заговор Катилины. - В кн.: Историки Рима. -М., 1969. - С.39-40.
   Там же. - С.40.
   Там же. - С.52.
   Там же. - С.63.
   См.: Монтескье Ш. Указ. соч. - С. - С.90.
   См.: Виппер Р.Ю. Указ. соч. - С.170.
   См.: Там же. - С.170-171.
   См.: Там же. - С.171.
   К.Тацит свидетельствует: "Полководцы флавианской партии сумели разжечь граж­данскую войну, по оказались не в силах справиться с победивши­ми солдатами; во время смут и беспорядков чем хуже человек, тем легче ему взять верх; править же в мирное время способны лишь люди честные и порядочные". - См.: Историки Рима. - М., 1969. - С.363.
   См.: Монтескье Ш. Указ. соч. - С. - С.113.
   См.: Монтескье Ш. Указ. соч. - С. - С.120.
   Виппер Р.Ю. Указ. соч. - С.316.
   Там же. - С.322-23
   Там же. - С.325
   Там же. - С.326.
   Аппиан.
   Там же.
   См.: Монтескье Ш. Указ. соч. - С. - С.86.
   См.: Древний Рим. Книга для чтения / Под ред. С.Л. Утченко. - М., 1950. - С.21.
   Там же. - С.28,31,33.
   См.: Монтескье Ш. Указ. соч. - С. - С.83.
   Монтескье Ш. Указ. соч. - С. - С.85.
   См.: Древний Рим. Книга для чтения... - С.148.
   См.: Фадеев Р.А. Указ. соч. - с.12.
   Болотников И.Н. Указ. соч. - с.51.
   Кедрин С.Военная история, как один из главных источников прогресса военного дела. // Братская помощь. - I908.- N4. - с.41.
   Виппер Р.Ю. Указ. соч. - С.86
   Виппер Р.Ю. Указ. соч. - С.317-318.
   Там же. - С.318-319.
   Там же. - С.332.
   Там же. - С.332.
   См.: Монтескье Ш. Указ. соч. - С. - С.127-128.
   См.: Там же. - С. - С.128.
  

0x01 graphic

  

 Ваша оценка:

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2012