ЖАЖДА ВЛАСТИ - КОРНЬ ВСЕХ БЕДСТВИЙ
Нужны мудрые интеллектуалы.
"Эта мысль не ограничивается лишь рамками гражданской службы, но может быть спроецирована и на военную сферу: для успехов в военном деле нужны мудрые полководцы"...
"Смелость, руководимая выдающимся умом, является печатью героя;
эта смелость заключается не в том, чтобы дерзать против природы вещей, грубо нарушая законы вероятности, но в энергичном поддержании того высшего расчета, который производится с молниеносной быстротой и лишь наполовину сознательно гением и интуицией, когда они делают свой выбор.
Чем более смелость окрыляет ум и проницательность, тем дальше реют они в своем полете, тем более всеобъемлющим становится взгляд и тем вернее будет результат;
но, конечно, всегда сохраняет свою силу положение, что, чем выше цель, тем значительнее сопряженные с нею опасности".
Карл Филипп Готтлиб Клаузевиц
ем далее Рим отступал от своих принципов, лежащих в основе военной политики, чем чаще нарушал некогда нерушимые правила, тем более соображения личной выгоды и политические задачи диктовали римским диктаторам иные тактические задачи, которые, в конечном счете, обернулись большими стратегическими просчетами.
Итак, с тщеславием и жаждой единоличной верховной власти в Риме начались те необратимые процессы, которые привели к гибели Римской империи.
Относительно Цезаря, к примеру, Аппиан писал:
--
"Цезарь, закончив вполне эти гражданские войны, поспешил в Рим, внушив к себе такой страх и славу о себе, какую не имел никогда никто до него.
--
Вот отчего и угождали ему так безмерно, и были оказаны ему все почести, даже сверхчеловеческие: во всех святилищах и публичных местах ему совершали жертвоприношения и посвящения, устраивали в честь его военные игры во всех трибах и провинциях, у всех царей, которые состояли с Римом в дружбе.
--
Над его изображениями делались разнообразные украшения; на некоторых из них был венок из дубовой листвы как спасителю отечества, символ, которым издревле чтили спасенные своих защитников.
--
Его нарекли отцом отечества и выбрали пожизненным диктатором и консулом на десять лет; особа его была объявлена священной и неприкосновенной; для занятий государственными делами ему были установлены сиденья из слоновой кости и золота, при жертвоприношении он имел всегда облачение триумфатора".
Аппиан. Гражданские войны. - М., 1935. - С.134-135.
*
Прежде всего, своими действиями и поступками, Сулла, Помпей, Красс и Цезарь установили безнаказанность всех государственных преступлений; они уничтожили все, что могло помешать порче нравов, все, что могло содействовать прекращению беспорядков; подобно тому, как хорошие законодатели желают сделать своих сограждан лучшими, они стремились сделать их худшими.
Они ввели обычай подкупать народ деньгами:
--
когда обвиняли кого-либо в происках, подкупали судей;
--
они производили беспорядки при выборах посредством всякого рода насилий;
--
когда привлекали кого-либо к суду, наводили страх на судей;
--
уничтожена была даже власть народа, свидетельством чего служит Габиний, который бесстыдно потребовал триумфа по поводу того, что он вооруженной рукой восстановил на престоле Птоломея вопреки воле народа.
*
Первые люди республики стремились внушить народу отвращение к власти, доведя до крайностей неудобства республиканского образа правления:
--
В Риме существовал закон об оскорблении величества, направленный против тех, кто покушался на римский народ. Тиберий воспользовался им и стал применять его не к тем, против которых он был издан, но ко всем, которых ему указывали его ненависть и недоверчивость.
--
Под этот закон подпадали не только поступки, но и слова, и знаки, и даже мысли, ибо слова, которые произносятся при откровенных беседах двух друзей, могут рассматриваться только как мысли.
--
Не было больше свободы на пирах, доверия между родственниками, верности в рабах; притворство и мрачность государя сообщались всем.
--
Дружба стала рассматриваться как опасность, искренность - как неблагоразумие, добродетель - как аффектация, способная напомнить народам о счастье минувших времен.
Единоличная власть (диктаторство, тирания), как правило, губит добрые нравы и обычаи.
Так и диктаторская, грабительская и корыстолюбивая политика Суллы все перевернула в государстве вверх дном:
--
"Те, кто с легкостью переносил лишения, опасности, трудности, - непосильным бременем оказались для них досуг и богатство, в иных обстоятельствах желанные.
--
Сперва развилась жажда денег, за нею - жажда власти, и обе стали как бы общим корнем всех бедствий.
--
Действительно, корыстолюбие сгубило верность, честность и остальные добрые качества; вместо них оно выучило высокомерию и жестокости, выучило презирать богов и все полагать продажным.
--
Честолюбие многих сделало лжецами, заставило в сердце таить одно, вслух же говорить другое, дружбу и вражду оценивать не по сути вещей, но в согласии с выгодой, о пристойной наружности заботиться больше, чем о внутреннем достоинстве.
--
Начиналось все с малого, иногда встречало отпор, но затем зараза расползлась, точно чума, народ переменился в целом, и римская власть из самой справедливой и самой лучшей прекратилась и жестокую и нестерпимую".
Чтобы крепче привязать к себе войско, которое он водил в Азию, Луций Сулла избаловал солдат чрезмерными удобствами и слишком щедрым жалованьем - вопреки обычаям предков.
Прелесть, очарование тех краев в сочетании с праздностью легко изнежили суровые души воинов.
Тогда впервые приучилось римское войско развратничать и пьянствовать, дивиться статуям, картинам и чеканным вазам, похищать их из частного и общего владения, грабить храмы, осквернять все божеское и человеческое.
*
С этих пор лицемерие правителей стало нормой их поведения и действий:
"В дальнейшем (чтобы коротко объяснить истинное положение дел) всякий, кто приводил государство в смятение, выступал под честным предлогом:
--
одни якобы охраняли права народа,
--
другие поднимали как можно выше значение сената, -
--
и все, крича об общей пользе, сражались только за собственное влияние.
В этой борьбе они не знали ни меры, ни совести; и те и другие жестоко злоупотребляли победой".
*
Корыстолюбие правителей пагубно действует на народ, развращая нравы, попирая веками установленные нормы, открывая каждому возможность "отличиться" в дурном деле.
Это явление ярко обозначил в своей речи против Катилины Катон.
Говоря о том, что возвысило предков, Катон указал, что это были:
"в отечестве - трудолюбие, за его рубежами - справедливость власти, в советах - свободный дух, не отягощенный ни преступлениями, ни страстями".
"А у нас вместо этого роскошь и алчность, бедность в государстве, изобилие в частных домах.
Мы восхваляем богатство и любим безделие. Меж добрыми и худыми нет никакого различия, все награды за доблесть присваивает честолюбие. Что ж удивляться?
Когда каждый из вас печется лишь о себе, когда дома вы рабски служите наслаждениям, а здесь деньгам или дружеству, тогда и возможно покушение на государство, лишенное главы", - продолжил он.
*
Развитие дурных нравов в римском обществе быстро проникло в римскую армию и разрушило в ней то, что является наиболее ценным - дисциплину и повиновение:
--
"Он (Сулла - А.К.) уничтожил всякую военную дисциплину во время своих азиатских походов;
--
он приучил свою армию к грабежам, развил в ней такие потребности, которых она раньше не имела;
--
он окончательно развратил солдат, которые в дальнейшем должны были развратить полководцев.
--
Он ввел вооруженную армию в Рим и научил римских генералов нарушать убежище свободы.
--
Он роздал земли граждан солдатам и развил в них ненасытную алчность, ибо начиная с этого момента, не было ни одного воина, который не ожидал бы случая, чтобы овладеть имуществом своих сограждан".
Римская армия перестала быть дисциплинированным и послушным войском с тех пор, как в него начала проникать митинговая страсть, которая подорвала основу власти - единоначалие.
Демократия, уместная в гражданском обществе, недопустима в военной среде, где успех военного предприятия решается не только гениальным решением военачальника, но, главным образом, умением влиять на войска.
Говоря о демократии, тем не менее, надо всегда иметь в виду, что она (демократия) может пасть, если, говоря словами Платона, "свобода превращается во вседозволенность, и хаос приводит к потере свободы".
Если у полководца отнять или лишить его возможности влиять на войска, армия мгновенно превратится в неуправляемую, агрессивную и опасную толпу (банду) для сограждан и начальствующих лиц, но удобную для избиения и уничтожения группу лиц - для противника.
Саломея (5 или 14 -- 62 или 71) -- иудейская царевна.
Танец юной Саломеи, на праздновании дня рождения Ирода Антипы, очаровал его так, что он согласился выполнить любое её желание. Будучи научена своей матерью, Саломея потребовала убить пророка Иоанна Крестителя, и ей была принесена на блюде его голова.
Художник Обри Винсент Бёрдслей (1872 --1898)
После того, как в армии утвердятся "порядки Суллы", Лукуллы оказываются беспомощны.
Лукулл, будучи талантливым полководцем, дал ряд успешных сражений, но он же запретил солдатам грабить и заниматься мародерством. Вследствие этого и добыча, которую привык получать римский солдат, резко сократилась.
Это вызвало недовольство солдат и даже отказ выполнить приказ императора.
Особенно труден был поход 69 года в Армении, крае совершенно неизвестном римлянам, когда Лукулл разгромил крупнейшие силы, стянутые Тиграном, взял его новую столицу Тигранокерту (в северной Месопотамии) и стал преследовать армянского царя в горах.
Но именно теперь, после самых блестящих побед, наступила гибельная для Лукулла остановка вследствие того, что его армия отказалась идти по снежным дорогам на завоевание восточной Армении.
Солдаты заставили императора отступить опять к Месопотамии, где его последним успехом было взятие крепкого Низибиса.
В крушении дальней экспедиции Лукулла сказалось то, что в армию Лукулла вторглись нравы столичной демократии, атмосфера римских митингов, а в лице его шурина Публия Клодия (или Клавдия, ил знаменитой старинной фамилии) среди армии полнился необыкновенно умелый и опасный агитатор.
Клодий принес в лагерь сведения о том, что в Риме решено устранить Лукулла; он представил солдатам их бесконечно долгую, безвыгодную службу, и особенно возбудил их рассказами о благополучии Помпеева воинства, которое после походов, гораздо более кратких, уже возвратилось по домам.
Вести эти тем более раздражили лукулловцев, что командир после трудной осады Низибиса не позволил им водвориться во взятом городе, а заставил их по-прежнему жить в лагере.
*
На примере Лукулла видно, как опасно проникновение в войска разного рода политических агитаторов, которые не только будоражат войска, но зачастую призывают их действовать против командиров.
На этом же примере видно, в каком крайне тяжелом положении оказывается полководец, который потерял власть над войсками:
--
...Благодаря вынужденному бездействию Лукулла, все результаты его побед были опрокинуты...
--
Затравленный и в Риме, и в собственном лагере, Лукулл попытался еще раз вызвать войско к решительным действиям и направиться из Месопотамии к Понту: теперь он покинул свою важность и гордость, пожимал руки солдатам, молил их пожалеть своего командира.
--
Он ничего не достиг: солдаты объявили, что они свободны от всяких обязательств по отношению к нему, и Лукуллу пришлось покорно дожидаться появления преемника себе, а таковым явился неизменный баловень судьбы Помпей...
Данный факт говорит о том, что правительство, допустившее падение авторитета полководца, может уже не поднять на должную высоту положение военачальника. Оно будет все время идти на уступки той силе которую родила сама.
Сила эта - солдаты, почувствовавшие свою политическую власть.
*
Первое солдатское требование к правительству было увеличение их жалованья.
У римлян существовал старый обычай, согласно которому триумфатор раздавал несколько динариев каждому солдату. То была незначительная сумма. Во время гражданских войн эти подарки были увеличены.
Когда-то раздавали деньги, взятые у неприятеля; в эти бедственные времена стали давать деньги, взятые у граждан; хотя и не было военной добычи, солдаты требовали своей доли.
Эти распределения производились после окончания войны; Нерон стал производить их в мирное время. Солдаты привыкли к ним; они роптали на Гальбу, смело ответившего им, что он умеет набирать солдат, но не покупать их.
Каракалла проявил безмерную щедрость по отношению к солдатам.
Он точно следовал совету, который дал ему умирающий отец: обогащать солдат и не заботиться о других.
Но эта политика была хороша только для одного царствования, ибо наследник, не имевший возможности быть столь же щедрым, немедленно убивался солдатами.
Таким образом, мудрые императоры убивались солдатами, а плохие погибали от заговоров или по постановлениям сената.
Жадность людская не знает границ.
Римские легионеры перестали довольствоваться незначительными (по их мнению) суммами:
Никогда солдат не был так требователен, никогда в такой мере не торговался с вербовщиками и с самим крупным военным предпринимателем, главнокомандующим.
Никогда так сильно не был выражен в войске дух наемничества.
В момент ссоры с Октавианом в 44 г. Антоний предлагает Цезаревым ветеранам, переправлявшимся из Македонии, по 100 денариев каждому в виде задатка, если они вступят на службу к нему.
Солдаты встречают предложение смехом: дело в том, что Октавиан уже обещал в пять раз больше - 500 денариев.
После соглашения с Антонием и заключения триумвирата Октавиан идет на Рим и обещает каждому солдату, который за ним последует, 10000 сестерциев в качестве окончательной денежной награды.
В продолжительной и трудной войне с республиканцами на Востоке цена награды солдатам подымается вдвое: триумвиры обещают каждому ветерану при возвращении 5000 денариев (20000 сестерциев).
*
Власть пожинала плоды своего творения и начинала метаться в поисках средств для удовлетворения все возрастающих солдатских требований:
Необходимо было, однако, уже теперь выдать солдатам задатки; также важно было собрать суммы для военных операций, предстоявших на востоке.
Этой цели должны были послужить опальные списки, а для составления их нашли очень выгодную вывеску: наказание убийц Цезаря.
Автор "закона о преследовании убийц Цезаря", новоизбранный консул Педий, племянник Цезаря, назвал имена 17 выдающихся людей Рима, которые были предположены триумвирами к казни; но в ту же ночь потрясенный ужасом, охватившим население, он умер от удара.
У Антония и Октавиана оказались более крепкие нервы.
Они занесли в tabulae proscriptionis сначала 130, потом еще 150 человек.
На списке впереди стояли имена близких родственников всех командиров, Лепида, самого Антония, Планка и Поллиона; в число врагов Цезаря Антоний поспешил занести Цицерона, и убийцы настигли его 7 декабря 43 г.
*
Правительство, вставшее на путь уступок солдатской массе, вынуждено было от проскрипций прибегнуть к ряду финансовых и административным мер:
Метрополия, не платившая податей более 120 лет, была обложена целою сетью налогов.
Все землевладельцы Италии, граждане, иностранцы, вольноотпущенные, духовенство, кто имел более 400.000 сестерций имущества, должны были подвергнуться оценке и обложению соответственно доходу; при этом сумма в размере годового дохода взималась тотчас же и еще вперед 2%.
С земель потребовали половины годового дохода.
С владетелей домов и квартиронанимателей взят был особый налог в размере годовой наемной платы. Между прочим, было условие, которое очень характерно приравнивало систему обложения полной экспроприации: триумвиры предлагали собственникам уступать 2/8 своих владений взамен уплаты всяких сборов.
*
Всего этого оказалось мало.
Триумвиры высчитали сумму, необходимую для ведения войны, в 200 миллионов сестерциев.
Для покрытия недостачи они еще изобрели небывалый сбор: был составлен список 1400 самых знатных и богатых женщин Рима; они должны были представить к оценке свое имущество и заплатить на военные издержки, сколько потребует правительство.
Но это решение вызвало жестокую бурю в городе, и триумвиры не могли его провести.
Римские матроны оказались смелее мужчин; они двинулись длинной процессией на форум, где сидели триумвиры; для выражения протеста они выбрали из своей среды Гортензию, дочь знаменитого оратора Гортензия Гортала.
В замечательной речи, которая впоследствии была издана и много читалась, Гортензия говорила, что и без того женщины пострадали от опал, от гибели близких людей; по обычаю предков, женщины не обязаны платить, так как они не принимают участия в политической жизни.
Триумвиры хотели разогнать просительниц и кликнули своих ликторов. Но народ поднял шум и помешал полицейским.
Пришлось уступить: в список облагаемых были внесены только 400 богатейших женщин, и с них была взята десятая часть по оценке.
*
Все эти сборы составляли больше чем военную контрибуцию с завоеванной страны ("военнопленной" называет Италию историк гражданских войн).
Вдобавок солдаты были расставлены на постой по городам и кормились всю зиму на счет населения.
*
Надо ли после указания таких драконовских мер правительства говорить о той негативной реакции граждан Рима и союзников, которая имела место и как это негативно отразилось на общественном мнении и отношении к армии?
--
Естественная реакция народа в такой ситуации - только защитная: противоборство, возмущение, саботаж и уклонение от исполнения обязательств тех, кому приходится оплачивать политические амбиции правительства.
Возмущение же большей частью направлено против армии и оно (это возмущение), отчасти, справедливо.
Действительно, часть вины ложится на требовательных солдат, но большая часть вины лежит на правителях, которые допустили и поощрили требования солдатской массы.
Корень зла - в правителях, в их пагубной политике, в их тщеславии, властолюбии, корысти, эгоизме, желании подчинить своей воле все органы власти и править не по закону, а по личной прихоти и своеволию.
генералитет начинает выходить из подчинения центральной власти.
Солдаты начинают признавать только своего генерала, возлагать на него все свои надежды и меньше любить свое отечество.
Они уже не были больше солдатами республики, а стали солдатами Суллы, Мария, Помпея, Цезаря...
С этой поры Рим не мог больше знать, является ли командующий армией в провинции его генералом или же его врагом.
*
С этого момента открывается большое зло:
даже один частный начальник (генерал, полковник и т.п.) может нанести непоправимое зло своей собственной стране.
В истории Рима таких примеров было немало:
Так, еще не успела утвердиться республиканская форма правления, как молодой римской республике пришлось выдержать серьезное испытание.
Изгнанный из Рима, царь Тарквиний Гордый не желал примириться со своим положением и потерей власти. Удалившись в один этрусский город, неподалеку от Рима, он начал оттуда через своих сторонников подстрекать знатную римскую молодежь к заговору против республики.
Он не скупился на обещания, и ему удалось добиться согласия открыть ворота города, когда он подойдет к нему с вооруженным отрядом. Однако заговор был раскрыт.
Гай Марций, по прозвищу Кориолан, происходил из знатного патрицианского рода. С юных лет он отличался храбростью и мужеством.
Возмущенный изгнанием из Рима за свои действия против народных трибунов, он перешел на сторону заклятых врагов римлян - вольсков.
Поступок Кориолана был сурово осужден еще в древности.
Так, историк Плутарх, подводя итог жизнеописанию Кориолана, писал:
--
"Он начал войну (с римлянами) единственно ради удовлетворения чувства мести. Ему не следовало щадить отечества из-за своей матери, а пощадить отечество вместе с матерью, ибо и мать и жена его были только частью осажденного города.
--
Сурово отвергнуть мольбы от имени целого народа и затем снять осаду в угоду матери - было не честью, оказанной матери, а потом для отечества.
--
Подобная милость способна возбудить к себе только ненависть: ею не осталась довольна ни одна из сторон.
--
Виной всему этому - необщительный характер Кориолана, его страшная гордость и высокомерие, качества, ненавистные народу сами по себе, а в соединении с честолюбием, делающиеся совершенно невыносимыми".
Во времена гражданских неурядиц даже один человек может сделать многое, если он дерзок и решителен:
Центурион Клавдий Фавентнн, которого Гальба некогда оскорбил, уволив из армии, сумел склонить к измене весь мизенский флот; он показывал морякам подложные письма Веспасиана, в которых тот якобы обещал им награду, если они предадут Вителлия.
Высадка Колумба в Америке.
Художник Джон Вандерлин (1775 --1852)
Из этих и других подобных примеров можно сделать вполне логичное заключение:
--
при соблюдении максимального доверия к своим генералам, правительство не должно терять действенного контроля за их деятельностью, всякий раз решительно пресекая их своеволие, дерзость по отношению к закону и власти,
--
но, не мешая им быть дерзкими и решительными в сражении...
