ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Война не обещает легких побед и триумфального шествия"...

"Война не обещает легких побед и триумфального шествия"...

Боевой корабль времен русско-японской войны 1904-1905 гг.

Морское Инженерное училище

в период завязки русско-японской войны

В.П. Костенко

18 января 1904 г. Уже три дня в нашем училище царит необычайное возбуждение.

Со всех сторон до нас доносятся слухи о нарастающих грозных событиях.

Все говорят о том, что мы накануне войны с Японией.

Вся тяжесть военных действий, прежде всего, ляжет на наш флот, которому придется принять первые удары врага и показать на деле, насколько его организация и подготовка отвечают требованиям современной войны на море.

<...>

26 января. В училище получен приказ из штаба о досрочном производстве всех воспитанников механического отдела старшего -- четвертого курса в младшие инженер-механики флота с немедленным зачислением на корабли Тихоокеанской эскадры. Их отъезд на Восток должен состояться через 3-4 дня.

Суета в училище поднялась невообразимая.

Наше училище стало центром внимания в Кронштадте. К нам постоянно приходят, инженеры и офицеры с судов, стоящих в Кронштадском порту, и высказывают свои предположения о возможных событиях ближайшего будущего.

Наши свежеиспеченные механики гордятся тем, что при первых признаках тревожного положения во флоте тотчас же вспомнили о них.

В этом механики видят доказательство того, что сама жизнь поднимает их роль во флоте.

Надо ожидать, что в скором времени они займут на кораблях то положение, которое соответствует их значению в связи с развитием морской техники.

Досрочный же выпуск во флот механиков без экзаменов и защиты дипломных проектов все считают доказательством высокого доверия к постановке учебного дела в училище, потому что для ответственной технической службы во флоте сразу используется весь очередной выпуск инженеров без официальной проверки их.

<...>

28 января. Вся жизнь училища сконцентрировалась вокруг снаряжения в дальний путь наших недавно произведенных инженер-механиков. Они уже получили назначения на определенные корабли, на которых не хватает младших механиков.

Большинство механиков направляется в Порт-Артур, где сосредоточена главная сила Тихоокеанского флота, и лишь несколько человек -- во Владивосток, в котором стоит отряд броненосных крейсеров "Громобой", "Россия", "Рюрик", новый бронепалубный крейсер 1-го ранга "Богатырь" и большой вспомогательный крейсер "Лена", перевооруженный из парохода Добровольного флота.

Механикам уже выдано вперед жалованье, суточные на проезд до места назначения и подъемные деньги, по 1200 рублей на каждого.

Едут они все вместе сибирским экспрессом, который отправляется послезавтра.

Многих на Восток сопровождают их невесты; они, поддаваясь общему настроению, хотят разделить участь своих избранников и намерены работать на театре войны в качестве сестер милосердия.

Первые известия о потерях нашего флота еще не вызвали уныния или неверия в свои силы.

Большинство считает неудачи временными и видит в них результат внезапности нападения противника.

Моряки полны чувства обиды и горят желанием поддержать былую славу русского флота.

Но даже самые легкомысленные уже осознали, что война не обещает легких побед и триумфального шествия, а, наоборот, потребует тяжелых жертв, длительного напряжения сил и изнурительного труда. Наши механики, пылавшие юношеским азартом и энтузиазмом при первых известиях об отправке их на Восток, начинают проникаться серьезностью положения. И на лица отъезжающих легла тень задумчивости.

Завтра должен посетить наше училище главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал Степан Осипович Макаров и поздравить механиков с производством. После этого они выедут в Петербург для представления управляющему Морским министерством адмиралу Авелану, а затем будут представлены царю.

В связи с началом военных действий решено произвести также досрочный выпуск во флот всех старших гардемарин из Морского училища. Но посылать молодых мичманов на Восток пока не предполагается, так как нехватки младших строевых офицеров на эскадре нет. Будет только предоставлено право первым двенадцати человекам по старшинству выбрать вакансии в действующий флот.

<...>

Адмирал С.О. Макаров

30 января. ...

Адмирал Макаров сегодня сделал смотр нашему училищу.

Молодые инженер-механики были выстроены в актовом зале отдельной шеренгой. Поздравляя вновь произведенных, Макаров сказал о значении инженер-механиков в современном флоте и о необходимости тщательной подготовки их к ответственной службе.

Прежде всего, он подчеркнул, что исправное состояние трюмных устройств, четкое знание их и умение быстро пользоваться ими для сохранения корабля наплаву в боеспособном состоянии, устраняя вовремя опасные крены и дифференты, является одним из основных условий обеспечения боевой живучести.

<...>

Далее Макаров остановился на своей излюбленной теме, что дух личного состава -- основа боевой силы корабля и именно им держится сила пушек и крепость брони, защищающей корабль от ударов противника.

Если же сопоставить значение основных элементов, определяющих боеспособность корабля, то корабль сохраняет свою боевую активность пока может маневрировать, а для поддержания маневренности прежде всего надо сохранить достаточную скорость и управление рулем, эти же элементы корабля больше всего зависят от умелой боевой работы механиков.

Речь Макарова произвела огромное впечатление.

До его выступления в училище было распространено мнение, что он смотрит на судовых инженер-механиков лишь как на необходимых узких специалистов, вызванных к жизни отмиранием парусного вооружения кораблей, считает их "неизбежным злом" и поэтому отводит им узко ограниченную, вспомогательную роль.

<...>

Слушая речь Макарова и понимая, как верно он предвидел развитие событий на Дальнем Востоке, все присутствующие прониклись глубоким убеждением, что именно он, Макаров, должен стать теперь во главе действующего флота, ибо только он сумеет своим зорким орлиным глазом определить верные решения в боевой обстановке.

После ухода Макарова из училища целый вечер в курилке шли горячие беседы о развертывании событий на театре войны и строились прогнозы дальнейшего.

<...>

31 января. Вчера, воспользовавшись свободным от репетиций субботним вечером, собрался в последний раз в одной из пустовавших аудиторий весь наш училищный конспиративный кружок. Были все 9 членов, включая и Сашу Певцова, который попал в число свежеиспеченных инженер-механиков и должен через два дня отправиться по назначению во Владивосток.

Мы хотели принять принципиальные решения в связи с новой обстановкой военного времени, чтобы установить свое поведение и образ действий на будущее в изменившихся условиях.

Наш кружок единомышленников организовался уже почти три года назад, и за это время мы привыкли делиться друг с другом мыслями и сомнениями в поисках ответов на те тревожные вопросы, которые жизнь со все большей остротой ставила перед молодым поколением.

Первоначальные задачи нашего кружка ограничивались политическим самообразованием, подбором и привлечением новых членов и сношениями со студенческими организациями Петербурга.

В прошлом году один из наших товарищей, сибиряк Леня Потылицын, был исключен из училища за резко оппозиционное отношение к требованиям военной дисциплины: он не хотел отдавать честь офицерам на улице. Потылицын поступил в Петербурге рабочим на завод и там вступил в социал-демократическую организацию большевиков. Навещая его во время поездок в Петербург, мы через него связались с социал-демократами-большевиками и начали регулярно получать листовки, газеты и подпольные издания, которые давали читать в училище надежным товарищам, примыкавшим к нашему кружку.

Во время летней практики кораблестроители направлялись на петербургские судостроительные заводы. Они имели возможности сближаться с широкой рабочей средой, могли вести общеполитическую пропаганду, используя при этом собранную за зиму нелегальную литературу.

Механики же на все лето уходили в плавание на судах учебного отряда и там старались завязать надежные связи среди команды, для чего при совместной работе в машинах и кочегарках была весьма благоприятная обстановка.

В марте прошлого года наш тайный кружок получил извещение через студенческие организации о предстоящей политической демонстрации на Невском проспекте у Казанского собора. В назначенный воскресный день наша группа в четыре человека отправилась из Кронштадта в Петербург. Она успела пройти Невский, причем у Казанского собора попала в самый разгар свалки с казаками и полицией, но счастливо избежала казачьих плетей и шашек. Эта расправа со студенческой и рабочей молодежью подняла активные настроения нашего кружка и послужила толчком к более решительным действиям.

Но в это время в кружке произошел частичный провал, который принудил нас законспирироваться более надежно.

В работе своего кружка внутри училища мы опирались на автономную читальню, существовавшую на добровольные, взносы всех воспитанников. Все члены нашего конспиративного кружка оказались избранными в число старшин читальни, которая приобрела значение легальной базы для общей подготовки политического уровня воспитанников.

Передовые периодические журналы и левые газеты получались в нашей читальне. Отделы беллетристики и научной литературы включали все издания, которые пропускала цензура. В разделе общественных наук были труды Маркса, Ленина и Плеханова.

В прошлом году я был избран председателем совета старшин читальни. Будучи уверены в своем составе, мы в одном из шкафов, ключи от которого были у меня, стали хранить нашу нелегальную библиотеку.

Однажды вечером в проектировальный класс пришел помощник инспектора Пио-Ульский и сказал, что начальник училища генерал Пароменский требует меня к себе. Я сразу заподозрил в этом что-то необычное. Пио-Ульский повел меня на квартиру Пароменского и оставил наедине с начальником училища в его кабинете.

Пароменский начал со мной такой разговор:

-- Я сам был молод, в свое время увлекался идеями, тоже думал перестроить Россию, но с годами убедился, что все это -- юношеский бред. Я знаю, что ваши товарищи по гимназии -- студенты, и, очевидно, вы подпали под влияние их среды. Поэтому я не осуждаю вас, но в военно-учебных заведениях политике нет места. Если же хотите заниматься политикой, переходите в гражданские институты. Я мешать вам не буду. Но пока вы в училище, это недопустимо. Когда кончите училище и станете инженером, будете сами отвечать за себя. Сейчас же я отвечаю за вас. Поэтому сдайте мне добровольно имеющиеся у вас запрещенные книги. Откуда они у вас -- это меня не касается: я не полиция.

Из слов Пароменского я сделал вывод, что он знает не все, а основывается на доносе кого-то из черносотенных воспитанников, заметивших у меня нелегальные издания. Поэтому все его подозрения сосредоточились на мне лично, а о существовании нашего конспиративного кружка и характере его работы у него никаких данных нет.

Я не стал запираться и признался, что действительно у меня есть несколько брошюр, которые хранятся в моем столе проектировального класса.

Пароменский немедленно пошел со мной в класс. Там я вручил ему случайно бывшие у меня на руках брошюры Либкнехта, Лассаля, Амичиса и Эрфуртскую программу германской соц.-демократии.

Но наш основной склад литературы, включавший последние номера "Искры", "Пролетария" и "Революционной России", хранившийся в библиотечном шкафу, остался нетронутым. Однако через десять дней ротный командир потребовал ключи от шкафов и все их осмотрел. Вася Филипповский, дежуривший в этот день в читальне, успел вынести из-под самого носа ротного всю пачку нелегальной литературы.

Это происшествие многому нас научило.

Мы увидели, что училищное начальство кое-чем встревожено и нам нельзя полагаться на непроверенных воспитанников. Если мы будем вести агитацию широким фронтом по примеру других высших учебных заведений, то нас быстро ликвидируют. Поэтому необходимо немедленно перейти от широкой работы к более углубленной, но законспирированной.

Зная, что за мной установлено тщательное наблюдение, наш кружок постановил, чтобы я временно изолировался от политической работы и сдал все дела Филипповскому.

Это вынужденное бездействие весьма тяготило меня. Оставаться далее в училище -- значило принять условия Пароменского, т. е. уйти от всякой политической работы. Поэтому у меня возникло желание перейти на кораблестроительный факультет Петербургского политехнического института, который был открыт в 1902 г. Бросать свою избранную специальность я ни за что не хотел.

В ближайшую поездку в Питер я пришел на квартиру к декану кораблестроительного факультета К. П. Боклевскому. Он очень любезно принял меня и проговорил со мной часа два.

На мой вопрос, смогу ли я рассчитывать на прием в институт, он мне сказал:

-- Вы должны кончить Инженерное Морское училище уже весной 1904 года и сразу попадете на весьма интересную практическую работу, а из института вы не сможете выйти, даже в лучшем случае, ранее 1908 года. Несомненно, за потерянные вами четыре года вы на службе во флоте почерпнете гораздо больше, чем сможет дать вам наш институт.

После совещания с училищными друзьями я решил взять себя в руки и скорее кончить Инженерное училище, так как вся обстановка убеждала нас, что приближается время, когда всюду потребуются люди, готовые идти с народом.

2 февраля. Вчера, наконец, мы проводили механиков, уехавших на Восток через Москву. Наш выпускной курс кораблестроителей получил разрешение отправиться в Петербург и принять участие в проводах товарищей.

<...>

Ряд первых неудач на Востоке создал в военных кругах и близких к ним слоях общества жажду и потребность реванша. Накопившееся чувство уязвленного национального самолюбия требовало немедленного удовлетворения. Ввиду отсутствия героев с театра войны надо было отыскать их у себя дома. Выход этому настроению был найден в чествовании уезжавших на войну инженер-механиков.

<...>

Но при первых же тучах на восточном горизонте прежде всего пришлось вспомнить о механиках. И досрочный выпуск последнего курса Инженерного училища сразу поставил их в центре всеобщего внимания флота и близких к нему кругов общества, а потому и чествование механиков сразу превратилось в патриотическую манифестацию.

Кто бы всего месяц назад мог поверить, что молодые механики будут приглашены к обеду самим Николаем вторым, будут сидеть за одним столом со всем "царствующим домом"? А между тем после представления управляющему Морским министерством Авелану механиков доставили в придворных каретах на высокоторжественный раут в Зимний дворец. Там за обедом "шампанское лилось рекой", царь говорил заздравные речи, а великие княгини и юные княжны наперебой ухаживали за молодыми "душками-моряками" и кокетничали с ними.

Новые мундиры механиков блистали своим серебряным шитьем, они отправлялись прямо на войну, проливать кровь "за царя и отечество", в голове шумело от выпитого вина и обворожительного приема, а в будущем уже мерещились боевые ордена. И при всем этом -- такая честь и высочайшее внимание выпали на долю не командному составу, не строевым офицерам, а каким-то механикам, носившим штатские "звания", а не "чины".

Это настроение "высоких сфер" было мгновенно воспринято и широкой улицей. Механиков всюду встречали криками "ура", дамы бросали им цветы, а у дворца их ждала толпа, состоявшая из студентов-белоподкладочников, гостинодворских купцов, случайных зевак, дворников и шпиков, неистово вопивших "Боже, царя храни".

Но этот приступ патриотического угара достиг апогея при проводах на Николаевском вокзале. Здесь был выстроен почетный караул от флотского экипажа с оркестром, собралась масса моряков, родственников и друзей, помимо случайной публики, падкой до уличных развлечений.

Приветствия, воинственные пожелания "громких побед над дерзким врагом", букеты цветов, звон последних бокалов, марши оркестра создавали бравурную шумиху показного подъема", а у меня невольно щемило сердце, когда я пробегал глазами по лицам друзей, с которыми ел хлеб-соль четыре года в стенах училища. Ведь вместе с ними пролетели самые лучшие юные годы.

Среди вокзальной суеты я и несколько членов нашего тесного кружка собрались вокруг Саши Певцова и на прощание обменивались последними соображениями о будущем ходе событий.

Патриотический азарт толпы не вводил нас в заблуждение.

Саша Певцов высказал общее мнение, что это -- показной угар и что отрезвление придет быстро, когда бремя военных тягот окажет свое неизбежное действие.

Конечно, сама война на далекой окраине прямой угрозы царскому правительству представлять не может, но если ход событий будет умело использован революционными силами внутри страны, то её последствия должны будут вызвать глубокие внутренние потрясения.

<...>

Большие надежды у всех вызвало вчерашнее назначение на пост командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирала Макарова вместо Старка. Старк срочно возвращается в Россию "по болезни".

<...>

С чувством пустоты в душе вернулись мы в свое Кронштадтское училище, в котором возбуждение последних дней сменилось буднями повседневной учебы.

10 февраля. Жизнь училища снова идет по своей нормальной колее. Стало только тише и более пусто, а в обеденном зале с отъездом механиков освободились три стола. Мы, корабельщики, вернулись к своим дипломным проектам и до поздних часов сидим над расчетами и чертежами в проектировальном классе.

<...>

Война сразу вскрыла, что флот как боевая сила не стоит на высоте современных военных требований. Не говоря уже о его материально-техническом неудовлетворительном состоянии, сразу вскрылось, что у флота нет правильной организации командования, отсутствуют налаженная разведка, охрана рейда, судоремонтные средства, обеспеченное снабжение. Руководство действиями эскадры в целом и командование многими кораблями оказалось в ненадежных руках. Это было прямым следствием мертвящего бюрократического порядка прохождения службы командным составом по системе "морского ценза".

Именно в результате этого формального порядка "морского ценза" перед самой войной в 1903 г. на Востоке произошла массовая смена проплававших свои положенные сроки адмиралов, командиров и офицеров, а на их места были посланы из России кандидаты, ждавшие очереди заграничных плаваний. Назначение на ответственные командные посты производилось автоматически в порядке послужного списка, без учета личных качеств назначаемого и его соответствия возлагаемым на него обязанностям.

При такой системе комплектации личного состава в момент завязки войны все адмиралы, плававшие на Востоке в период 1895-1903 гг., оказались на береговых должностях в России. Здесь были Макаров, Скрыдлов, Рожественский, Бирилев, Чухнин, а во главе флота на Востоке находились Алексеев, Старк, Ухтомский, Витгефт.

Так же обстояло дело и с назначением командиров кораблей. Погибший на "Енисее" Степанов, ранее преподававший в минном классе химию взрывчатых веществ, должен был в силу требований морского ценза прервать преподавательскую деятельность, чтобы проплавать положенное число лет в должности командира корабля.

<...>

28 марта. Остается всего полтора месяца до окончания выпускных экзаменов. Я и мои товарищи после защиты дипломных проектов получим 6 мая звание корабельных инженеров флота и будем расписаны по различным военным портам. Уже сейчас мы приблизительно знаем, кто и куда попадет для дальнейшей службы. Я и Кутейников будем зачислены в Петербургский порт на адмиралтейские заводы. Мы сразу попадем на постройку новых кораблей. А двое из нашего выпуска останутся в Кронштадте. Остальные будут направлены в Севастополь и в порты финляндского побережья.

Итак, мне скоро придется окунуться в самую гущу заводской работы, но теперь уже не как случайному практиканту, а как непосредственному участнику строительства кораблей.

Вероятнее всего, я попаду на достройку броненосца "Орел", который я изучил за два года летней училищной практики. Его строил Михаил Карлович Яковлев, который прошлым летом уделил немало внимания нам, будущим корабельщикам, посвящая в тайны кораблестроительного искусства.

<...>

22 апреля. В училище начался период переходных экзаменов, а наш выпускной курс кораблестроителей должен, кроме того, провести защиту дипломных проектов. Поэтому я из училища никуда не выхожу и ежедневно засиживаюсь в проектировальном классе до 12 часов ночи.

Мой проект броненосного крейсера уже в основном закончен. Остается только условная раскраска чертежей и некоторые дополнительные детали проекта.

Защита назначена после всех выпускных экзаменов на 4 мая. 6 мая состоится производство, после чего всем новым кораблестроителям положено явиться по назначению и немедленно приступить к работе, так как по обстоятельствам военного времени отпуски по окончании училища отменены. Следовательно, и мне не придется побывать в Белгороде и повидаться с родителями перед началом новой главы в моей жизни.

<...>

5 мая. Наконец, кончилась вся экзаменационная горячка. Вчера состоялась защита наших проектов, на которой присутствовали специально приглашенные инженеры Кронштадтского порта. Вся наша группа в составе семи человек признана достойной производства и выпуска в состав корпуса корабельных инженеров флота. Мы получаем звание "младших помощников судостроителя" и являемся гражданскими чинами флота, как и морские врачи.

<...>

6 мая. Сегодня после училищного парада был оглашен приказ о производстве семи воспитанников училища, закончивших полный курс кораблестроительного отдела.

На параде присутствовал главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал Бирилев. Окончившие курс молодые кораблестроители в полной парадной форме были выстроены отдельной шеренгой от остальных воспитанников училища.

Бирилев в речи сказал, какие задачи возлагает флот на новое поколение корабельных инженеров. Он рекомендовал нам внимательно изучать боевой опыт войны и воплощать его в новые строящиеся корабли. После этого поздравил с производством и затем лично ознакомился с нашими дипломными проектами, специально развешанными для обозрения в залах военно-морского музея училища.

<...>

В. П. Костенко

На "Орле" в Цусиме. -- Л., 1955.

Генерал Р.И. Кондратенко руководит минными работами.

Русско-японская война 1904-1905 гг.

ДУХОВНЫЕ ЗАДАНИЯ ДЛЯ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА

(продолжение из моей книги - А.К.)

МЫСЛИ О ГЛАВНОМ

-- Те, которые истинно ревнуют о стяжании добродетелей, если случится им пасть, не должны предаваться малодушию, но должны восстать и снова подвизаться (Авва Исаия).

-- Когда начнешь исправлять худую привычку, то хотя бы однажды, хотя бы дважды, хотя бы трижды, хотя бы двадцать раз преступил закон, не отчаивайся, но опять восставай, примись же за тот же труд и непременно останешься победителем (Св. Златоуст).

-- Нельзя не падать, но можно и должно, упавши, восставать. Бегущий спешно, если и споткнется на что, спешно встает и опять устремляется по пути к цели: - подражай ему (Феофан Еп. Владим.).

-- В видимом и временном мире, в котором ты живешь, нет ничего неподвижного, но все идет и проходит. И твоя жизнь идет и проходит; ты покоишься иногда, по-видимому, телом, но твои сокровенные помышления, твои тайные желания непрестанно в движении: а потому, если ты не идешь путем спасения, то верно идешь путем погибели, или, если не идешь, то падаешь, - падаешь из жизни духовной в плотскую, из жизни человеческой в скотскую, и не приметишь, как обрушишься в жизнь адскую, в смерть сугубую, - невозвратно (Филар. М. Москов.).

-- На пути спасения до самого гроба не должно быть для нас остановки и замедления. До какой бы степени нравственного совершенства ни достиг ты, все стремись и иди вперед.

-- Душа человеческая в мире сем подобна кораблю, плывущему против стремления волн: на одном месте никак нельзя остановиться, и если она не употребит усилия простираться вперед, то будет увлечена в глубину.

-- Если мы не упражняем сил своих в добрых делах, то непременно уже обращаемся в чем-нибудь худом и порочном: подобно, как плывя по реке, мы или подвигаемся вверх, или увлекаемся вниз по течению ее.

-- Жизнь духовная такова, что, если не простираемся вперед, необходимо возвращаемся назад; переставая бодрствовать для добра, слабеем для добра: коль скоро не живем для Господа, то неприметно живем для греха, - и чем более живем для греха, тем менее для Господа; чем более для Господа, тем менее для греха (Филар. Apxиeп. Черниг.).

-- На пути к небу каждая остановка - шаг назад, каждое замедление - потеря многого (Филар. Apxиeп. Черниг.).

-- Так будем жить, чтобы прошедшее никогда не было лучше будущего или настоящего (Св. Васил. Велик.).

-- Возможное для человека здесь на земле совершенство и состоит только в стремлении к совершенству, стремлении непрерывном и постоянном (Фил. 3. 1315).

-- Наше совершенство есть непрестанное усовершение.

-- Тот, кто хорош, должен постоянно трудиться, чтобы сделаться лучшим.

-- Чем острее у нас зрение, тем более познаем, сколь далеко мы отстоим от неба. Подобным образом, чем более преуспеваем в добродетели, тем больше научаемся познавать, сколь велико расстояние между Богом и нами (Св. Златоуст).

-- Чем более кто приближается к Богу, тем более видит себя грешным (Авва Дорофей).

-- Человек - не Бог; но цель его бытия есть уподобление Богу, по заповеди Божией (Лев. 11, 45; Матф. 5, 48).

-- Хотя бы число твоих добродетелей равнялось числу звезд небесных, и тогда не будешь равен Богу по святости.

-- Сколько бы ты высок ни был по нравственности, но закон - лествица нравственного приближения души к Богу - всегда выше тебя.

-- Не на то смотри, сколько пройдено, но на то, сколько остается проходить.

-- Смотри не на те ступени, которые ты уже прошел, а не те, которые еще остается пройти.

-- Как плывущий чрез реку не столько о том думает, много ли отплыл от берега, сколько о том, далеко ли до того берега, к которому плывет, потому что если на сажень, даже и на аршин доплыть не достанет сил, утонет: так и на пути к царствию Божию (Евгений Apxиeп. Ярослав.).

-- Не тот блажен, кто хорошо начинает, но тот, кто хорошо кончает подвиг свой (Св. Тихон Задон.).

-- Не велик труд положить основание, трудно совершить здание. И чем выше возводится здание, тем больше представляет оно трудов строителю до самого окончания дела (Св. Ефрем Сирин).

-- Кто хотя и весь путь пройдет, но, не доходя одного поприща, остановится, тот не получит никакой пользы, потому что находится еще вне града (Авва Иоанн).

-- Пока мы в мере сем и оставлены во плоти, хотя бы вознеслись (в доброделании) до небесного свода, не можем оставаться без дел и труда и быть без попечения (Св. Исаак Сирин).

-- Во всякое время нам предстоит опасность; ни в какое время не надобно предаваться нерадению в деле спасения души. Бурных коней всегда удерживают уздою. Часто случается, что корабли в самой пристани от внезапной бури разбиваются и погибают (Авва Кесарий).

-- Как человек плодов поля своего не считает верными, пока не уберет их в житницу свою: так и ты не можешь быть уверен, какие плоды имеешь получить от сердца твоего, пока есть дыхание в ноздрях твоих (Авва Иcaия).

-- Пока человек не предстанет на суд Божий, не услышит решительного о себе определения и не увидит присужденного ему места, до тех пор он не может знать, угоден ли он Богу, или нет (Он же).

-- Грех не оставляет никого до гроба. Потому до гроба надобно бодрствовать, до гроба очищать свое сердце (Филар. Apxиeп. Черниг.).

-- Подвиг покаяния и борьбы со страстями должен быть пожизненный (Игнат. Еп. Кавказ.).

-- Искушения не престают стужить даже лежащему на смертном одре, - отступают, когда душа оставит тело (Он же).

-- Если всегда будешь помнить слабость свою, то никогда не преступишь предела бдительности (Св. Исаак Сирин).

-- Непрестанное внимание душе необходимо, потому что естество ее переменчиво (Авва Иcaия).

-- Одною неподобающею мыслию можно потерять столетний труд спасения (Пр. Авр. Некрасов).

-- Началом зла (падения и погибели даже и после многолетних подвигов добродетели) бывает нерадение о добре, равно как началом тьмы - удаление света (Св. Григор. Богосл.).

-- Начало зол есть рассеянность (Авва Пимен).

-- Сердца наши - нивы, на которых легко могут быть посеяны плевелы, как скоро не будем иметь внимания к себе (Филар. Apxиeп. Черниг.).

-- Запустевшая земля бывает полна тернии, а душа нерадивая - нечистых пожеланий (Авва Фалассий).

-- И праведник не безопасен от падения, если вознерадит (Филар. М. Москов.).

-- Искра под пеплом, сколько бы ни была загнетена, быстро возгорается и легко воспламеняется, как скоро неосторожность откроет преграды, закрывавшей ее от дыхания ветра. Тоже бывает и в жизни духовной. Греховные страсти, остающиеся и в благочестивых, как искры под пеплом, при малейшей неосторожности от тлетворного дыхания мера, возгораются и воспламеняются. Внимательные к повествованиям о христианских подвижниках знают, как много примеров, что нередко одна минута беспечности, одно гнилое слово, одно коварное внушение, одна злая мысль губили труд и подвиги целых десятилетий.

-- Bcе мы должны опасаться нерадения, хотя бы и минутного даже, в деле нашего спасения. Одна минута может сделать человека из праведника грешником. Адам пал, Соломон забыл Бога, Св. Апостол отвергся Христа. Если же от малого ветра сокрушаются кедры, могут ли устоять слабые трости? (Архим. Александр).

-- Всего опаснее то для нас в деле спасения, когда мы воображаем, будто уже нет опасности нам.

-- Пока ты находишься в теле, не будь беспечен, никогда самому себе не верь, хотя бы чувствовал иногда свободу от страстей. Ибо враги с лукавым намерением на время прекращают нападения свои, чтобы мы ослабили ревность свою; тогда они бросаются на нас неразумных, схватывают бедную душу, как малую птицу и ввергают ее в грехи, более тяжкие, чем те, об избавлении от которых она прежде молилась (Авва Исаия).

-- Нужно иметь великую бдительность, потому что не спит наш диавол.

-- И среди мира будь готов к брани.

-- Всегда делай добро, чтобы искуситель всегда находил тебя занятым.

-- Или делай, иди, говори, или помышляй благое.

-- То молись, то читай, то рукоделие твори.

-- Душа наша изменчива и исходит на железо, которое, если оставляется в небрежении, снедается ржавчиною, а если разжигается огнем, очищается, и пока лежит в огне, бывает подобно ему, так что никто не может коснуться его, потому что оно огнь есть. Так и душа, когда устремляется к Богу и беседует с Ним, соделывается огнем и опаляет врагов своих - тех самых, которые обычно угнетают ее, когда она усыплена бывает сном беспечности (Авва Исаия).

-- До какой бы степени благочестия ни достиг ты, всегда будь недоверчив к самому себе. Эта спасительная боязнь да умножается в тебе по мере того, как преуспеваешь ты на пути к совершенству. - Чем драгоценнее сокровище, которым обладаешь, тем большему подвергнешься несчастию, когда его лишишься. Подражай осторожному купцу, который тревожится страхом гораздо более в то время, когда возвращается в отечество корабль его, нагруженный драгоценностями, нежели тогда, когда он выходит из пристани с меньшим количеством товаров; боязнь его увеличивается по мере важности той потери, которой он может подвергнуться.

-- Жердь поддерживает обремененную плодами ветвь, и страх Божий - добродетельную душу (Св. Нил Синайский).

-- Не гордись тем, что ты стоишь, а опасайся, чтобы не упасть (Св. Златоуст).

-- Смирение есть самое верное ручательство добродетельному от падений. "Смиренный, говорит Св. Макарий Великий, никогда не падает. Куда упасть тому, кто (считает себя) ниже всех"?

-- Дела добрые делай, но соделавшие забывай.

-- Забвение добрых своих дел есть самое безопасное их хранилище (Св. Златоуст).

-- Добродетель сокровенная всегда безопасна. Когда выставляют наружу сокровище, тогда подвергают его хищению. Живые краски бледнеют от света солнечного.

-- Старайся так жить, чтобы быть примером для других, но не употребляй с своей стороны усилий выставлять как бы на показ свои добрые действия. и тем более - не пред взором только человеческим совершай их, - не его имей целию при совершении их.

-- Свеча продолжает гореть, несмотря на то, есть ли тут люди, или нет: так и верующие неослабно должны творить добро, вовсе не думая о том, смотрит ли кто или нет на их дело (Прот. И. Соколов).

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 27/04/2011, изменен: 27/04/2011. 38k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 3 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович "Война не обещает легких побед и триумфального шествия"...

Каменев Анатолий Иванович
"Война не обещает легких побед и триумфального шествия"...