ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Вредна бездарность кое-что знающая и выучившая

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

0x01 graphic

Портрет И.О.Сухозанета мастерской Джорджа Доу.

Иван Онуфриевич Сухозанет (1788--1861) -- русский военный инженер, генерал от артиллерии, директор Пажеского корпуса (1833-36). При Николае I заведовал системой военного образования.

251

НАЧАЛЬНИКИ ВОЕННО-УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ

От качеств человека, возглавляющего то или иное дело зависит многое. Не исключение составляет и военно-педагогический процесс. Существует ряд объективных условий, вызывающих необходимость руководства воспитанием и обучением юношества: молодость неопытна и без помощи старших способна наделать много глупостей; молодые люди в своем развитии нуждаются в мудром направлении их по пути добродетели, знания, умения и опыта (это могут сделать только умудренные опытом люди); преемственность поколений требует активного общения, в ходе которого младшие учатся уважать и ценить опыт старших, а старшие - с должным вниманием относиться к достоинству молодежи, ее потребностям и запросам; иерархия, предполагающая подчинение нижестоящего вышестоящему, не только воспитывает повиновение, но и формирует обоюдное чувство ответственности взаимодействующих сторон; пример старшего обладает исключительной силой влияния; однако самое сильное, повседневно действующее влияние оказывает стиль, характер жизни, дух, который культивируется (сознательно или стихийно), благодаря действиям (или, наоборот, бездействию) старших начальников. Особая роль руководящего состава военно-учебных заведений в подготовке офицерских кадров обусловливается следующими факторами: во-первых, той ответственностью перед страной и армией, которую несут военно-учебные заведения по подготовке офицерских кадров; во-вторых, теми ограничениями в свободе, проявлении инициативы и самостоятельности обучаемых, которые накладывают на них требования устава, распорядка дня, правила армейского общежития, интересы служебной деятельности и т.п.; в-третьих, той ролью, которое военно-учебное заведение играет в формировании у кадетов (курсантов) воинского духа, правильного представления об армии, воинском долге и офицерской чести, корпоративного духа и чувства товарищества. Другими словами, если в гражданском учебном заведении студент, предоставленный самому себе, обретает возможность не только по-своему воспользоваться наличным свободным временем, но и по своему усмотрению пользоваться благами культуры, науки и цивилизации, то для курсанта мир общения ограничен периметром училищного забора, а все плоды цивилизации и культуры сосредоточены в скудным училищных библиотеках. В силу этого факта командный и педагогический персонал военных училищ - своеобразный проводник в мир с большим спектром возможностей, соблазнов, искушений и т.п. И, последнее, в силу законов восприятия, первое впечатление от нового, ранее не изведанного, является самым ярким. Так же, как ребенок, став взрослым, копирует своих родителей (их стиль, поведение, привычки и т.п), так и курсант, став офицером, переносить виденный в училище стиль работы с ним в войска. Вот почему ответственность руководителей учебного процесса и преподавателей военно-учебных заведений несоизмеримо выше, чем у их коллег из гражданских вузов.Все вышеизложенное свидетельствует в пользу того, что руководить военно-учебными заведениями должны педагогически одаренные люди. Выдающиеся люди, но без педагогического таланта не могут быть признаны людьми, достойными этой миссии. Бездарность вообще не может быть допущена в военно-учебные заведения. Генерал Н. Морозов метко подметил общую черту бездарности: это - "рабская погоня за внешностью, посредством которой она скрывает убожество своего внутреннего мира". Любое благое дело бездарность способна исказить до неузнаваемости. Но особенно вредна бездарность "кое-что знающая и выучившая", так как по своему самомнению, и по упорству в своих заблуждениях способна нанести колоссальный вред общему делу. Бездарность, провозглашая, что в военном деле нет мелочей, пользуется этой фразой, чтобы в действительности заниматься одними мелочами, чтобы всякое живое дело свести к известной внешности и форме. Нужно заметить, что по данным психологии, подчиненные очень чутко реагируют на поведение лица, поставленных во главе их, а потому совершенно не нужны грубые дефекты, достаточно отсутствие или несоответствие одного из слагаемых, составляющих их представлению облика "правильного" начальника, чтобы подчиненные потеряли веру в него, в его служебное и нравственное превосходство, а значит и уважение к нему, к его требованиям. Следует отметить, что важность отбора нужных начальником для военно-учебных заведений понималась прекрасно в разные времена, начиная с первых десятилетий работы военных школ России. Граф П. Шувалов, под благотворным влиянием М. Ломоносова представил государыне Елизавете Петровне в 1758 г. доклад об объединении Артиллерийской и Инженерной школ, в котором, в частности, выдвигается требование, "чтобы в директора в корпус определен был такой человек, которого бы знание военного дела и охота, сопряженные с достоинствами его особы, служили примером всем подчиненным к исполнению должностей их". Уставом 1766 г., который разработал И. Бецкой, на генерал-директора кадетского корпуса возлагалась обязанность "цензора или наблюдателя нравов во всем Корпусе". Далее Устав конкретизирует требования к директору таким образом. Это должен быть "человек, в воинских трудах состарившийся и искусный как в этих делах, так и в правилах, к гражданскому житию принадлежащих, радетельный, трудолюбивый, кроткий, ласковы и обходительный, но в важных воинских упражнениях вид строгости имеющий; для того же, чтобы он мог исполнять свою многотрудную должность охотно, с любовью и ревностью, ему ни к каким сторонним делам отлучаемо быть не надлежит, дабы чрез то не истребилось недреманное проворство и строгость порядка, которая безотлучно его, днем и ночью, в Корпусе пребывания требует". Поражает глубина мысли некоторых руководителей военного образования России, когда они пеклись о том, чтобы поставить во главе военно-учебных людей во всех отношениях достойных. В данном случае речь идет о генерал-адъютанте Я. Ростовцеве, который длительное время был ближайшим помощником Главного начальника военно-учебных заведений Великого Князя Михаила Павловича. Об одном из директоров кадетского корпуса он пишет так: "меня пугает в N вспыльчивость, нерешительность и непомерный страх ответственности; кроме того, какая-то странная боязнь в присутствии государя и Вашем, которую я боюсь, чтобы он невольно не передал и детям". Особенно поразительна вторая часть этого послания, где говорится о том, что данный директор проявляет боязнь в присутствии Государя и Великого Князя. По меркам обычного человека - это естественная реакция подданного, по мнению Я. Ростовцева - серьезный недостаток. Понимая то, что чувство собственного достоинства является важнейшим достоянием человека и что его следует соблюдать даже в присутствии царственных особ, Ростовцев понимает, как важно хранить это чувство в благородном юношестве. О значении обаяния личности старшего начальника проникновенно писал П. Махров: "Обаяние личности высшего начальника создается репутацией его предыдущей командной службы, которую он заслужил, благодаря своей способности проявлять физическое напряжение, в пример другим, требуя от них того же; далее этому обаянию начальника способствует: доверие, внушаемое знанием дела; уважение, вызываемое справедливостью; постоянная готовность отвечать за все и подчинять себя и других строгим требованиям дисциплины; умение быть корректным; умение с гордостью командовать без чванства; сердечная и справедливая благосклонность без заискивающей фамильярности и самоуничижения; неослабная и осмысленная твердость убеждений; наконец, искренность и прямота. Это обаяние, создаваемое столькими качествами, приобретается неустанной работой, постоянным напряжением воли. Наконец, оно укрепляется нравственными достоинствами среды, а также примером и поддержкой со стороны старших офицеров. На эту же поддержку можно рассчитывать только при умении обращаться с подчиненными". Но, как это нередко бывает, пожелания часто расходились с действительностью. Директор 1-го кадетского корпуса до 1820 г. и член главного правления училищ Ф. Клингер, по словам одного из современников, говаривал: "русских надо меньше учить, а более бить". Другой пример весьма характерен в практике назначения высших руководителей военно-учебных заведений. Так, в 1831 г. вместо генерала А. Жомини, проектировавшего создание военной академии России и отличавшегося мягкостью и демократичностью в общении, начальником был назначен генерал И. Сухозенет, отменный служака, строгий уставщик. Директор Академии на первом плане сразу поставил "охранение дисциплины между молодыми офицерами"; любимое его выражение, употребляемое им в приказах и в речах офицерам, было - "без науки побеждать возможно, но без дисциплины никогда!; на науку он смотрел - как на что-то придаточное к военному делу. - "Наука в военном деле, - говорил И. Сухозанет, - не более как пуговица к мундиру: мундир без пуговицы нельзя надеть, но пуговица не составляет всего мундира". Относительно офицеров, по понятиям Сухозанета, все академические власти должны были стоять в строго начальственных отношениях, т.е. не принимая никаких объяснений, не вдаваясь в разговоры с офицерами, употреблять лишь власть карательную при малейшем проступке; узнавать причину проступка офицера, вводить, следовательно, смягчающие обстоятельства значило бы, по словам Сухозанета, "становиться более отцом, нежели начальником", - говорил он в своем обращении к вице-директору и штаб-офицерам. - "Вы здесь не школьники над школьниками, вы здесь полные начальники. Вы всегда и во всякое время можете сами послать офицера под арест - сперва в Академию, потом на гауптвахту и только доложить об этом вице-директору. А то они думают, (относится к присутствующим при этом офицерам) что без меня никто их и арестовать не может, что о них надо доводить до сведения Самого Государя Императора!" Конечно, мы были бы не правы, если бы показали лишь отрицательные примеры и не нашли примеров иного характера, не отдали должного ряду выдающихся личностей. К числу таких людей относится назначенный 8-го июня 1805 г. директором Императорского Военно-Сиротского Дома подполковник Ф. Геен, который управлял им до своей смерти, в сентябре 1814 г. Этот девятилетний период времени, без всякого сомнения, следует считать самым важным в жизни заведения. Приняв его в состоянии полного разложения и захудалости, энергичный и деятельный начальник сумел поставить его на ноги, преобразовал, как говорится, сверху до низу, и оставил своему преемнику в блестящем виде, ни в чем не уступающим существовавшим тогда кадетским корпусам. Он постоянно заботился об учителях: представлял их к почетным наградам, повышал в окладах; сверх своего главного предмета давал возможность иметь уроки по другим предметам. Но, вместе с тем, строго следил и за исправным посещение ими лекций. Полковник лейб-гвардии Измайловского полка Годеин Павел Петрович, первый директор Школы гвардейских подпрапорщиков, также относится к числу достойных людей. Его приказы по школе, в которых он при разборе совершенных подпрапорщиками проступков разъяснял им основные требования благовоспитанности, воинской дисциплины и службы, свидетельствуют о его верном взгляде на дело воспитания и об умении избирать целесообразные приемы. Иван Логинович Голенищев-Кутузов, будучи капитаном 2 ранга, в обход представления морской Коллегии, предложившей список адмиралов на вакантную должность директора Морского кадетского корпуса, решением Императрицы был назначен командовать этим корпусом. Ф. Веселаго, историк военно-морского образования в России, отмечает: "Лишнее будет говорить, что образование, ум и деятельность Кутузова соответствовали этим милостям". Действительно, Иван Логинович получил превосходное воспитание, знал совершенно языки французский и немецкий и страстно любил русскую литературу. В гостиной Кутузова можно было встретить почти все наши русские и иностранные знаменитости: ученых, литераторов и художников. Свою выдающуюся ученость он сумел поставить на службу военному образованию. В 1778 году генерал-лейтенант Семен Гаврилович Зорич на свои средства основал в Шклове учебное заведение для детей бедных дворян, под названием Шкловского благородного училища (затем 1-й Московский Кадетский Корпус). Для помещения учеников (до 500 человек) Зорич построил в Шклове прекрасное здание и снабдил его всеми необходимыми пособиями для изящного образования молодых людей. Он выписал надзирателей и учителей на выгодных для них условиях, собрал замечательную библиотеку, музей, картинную галерею, оркестр музыки из собственных крепостных людей и завел даже театр с балетом. Перед домом Зорич приказал устроить карусель, т.е. большой открытый манеж, в котором воспитанники учились ездить верхом, а кирасирский взвод забавлялся рыцарскими играми. Училище делилось на два взвода - кирасирский и гусарский, и на две пешие роты - гренадерскую и егерскую. Генерал Зорич не ограничивался одним только образованием своих питомцев, но распространял на них свое благотворение и за пределами училища: по выпуске юношей из заведения заботился он об определении их в военную или гражданскую службу, ходатайствуя за них перед Императрицею, а при отправлении к местам назначения, наделял всем нужным. В "Журнале для чтения воспитанников военно-учебных заведений" содержатся интересные сведения о том, как Зорич был произведен в генералы. В войне с турками он был взят в плен и назвал себя капитан-пашою; под угрозой смерти турки предлагали ему вступить в их службу, но Зорич отвергнул с негодованием это предложение, а когда султан написал письмо Екатерине о размене пленных, то не преминул поздравить Екатерину II с тем, что она имеет таких верноподданных, как русский храбрый генерал Зорич. Невольно явился у Императрицы вопрос, что это за неизвестный ей генерал Зорич. Были произведены справки, и из рассмотрения списков оказалось, что Зорич был не генерал, а майор. По совершении размена пленных, Зорич представлялся Императрице, которая предложила ему вопрос о причине, заставившей его назваться русским капитан-пашою, т.е. генералом. "Виноват, Ваше Величество! - отвечал Зорич. - Для спасения своей жизни и чтобы иметь счастие служить Вашему Величеству и отечеству я назвал себя генералом". - "Будьте же вы генералом, - милостиво произнесла Екатерина. - Турецкий султан хвалит вас, и Я не сниму с вас чина, который вы себе дали и заслужили". Помощником директора Школы гвардейских подпрапорщиков был назначен капитан лейб-гвардии Измайловского полка Карл Карлович Мердер, для характеристики которого достаточно сказать, что, благодаря своим высоким нравственным качествам, обширному образованию и выдающимся способностям к педагогической деятельности, он вскоре был призван на почетный и весьма ответственный пост наставника и воспитателя Великого Князя Александра Николаевича. Директором Морского училища был назначен Александр Львович Нарышкин, человек молодой (28 лет), пылкий, отлично образованный и любимец Петра Великого. Во время путешествий по Германии, Франции и Италии, Нарышкин особенно занимался морскими науками. Возвратясь, после долговременного отсутствия, в Россию, он был определен в Адмиралтейство, но все свое свободное время находился при Государе, который иначе не называл его, как "Львовичем". Нарышкин горячо принялся за вверенное ему управление Морскими училищами и много сделал полезного для юной Академии. При Нарышкине ученики ходили в поход на эскадре, а для изучения корабельной архитектуры, он, также на основании регламента, заставил сделать модель корабля, и поставил ее в Академию. В 1719 году начальствование Морской академией принял полковник и от бомбардир капитан Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев. Новый начальник, получивший воспитание за границею, особенно хорошо знал математику; за четыре года перед своим назначением в директоры, он преподавал в Морской Академии артиллерию, и впоследствии напечатал книгу по части механики. При учреждении школ по губерниям, при архиерейским домам, он заведовал такими школами в Пскове, Новгороде и Ярославле. Главным директором Сухопутного Кадетского Корпуса назначен был 19-го февраля 1750 года действительный тайный советник князь Б.Г. Юсупов. Выбор этот был весьма удачен. Князь Юсупов, в продолжении девятилетнего управления корпусом, посвящал все свое внимание и время на образование вверенного ему юношества. Входя во все подробности корпусного управления, он старался как можно ближе ознакомиться с лицами, имевшими непосредственное влияние на кадет. Последствия оказались самые благодетельные. Многие негодные чиновники были удалены, содержание кадет улучшено; в преподавании наук введен больший порядок. Сверх того князь приказал вести при ротах списки штрафованных воспитанников, знакомился с отличнейшими по наукам и поведению, словом, - не было предмета, на который он не обратил бы внимания. И, тем не менее, при всех названных положительных фактах, мы вынуждены констатировать: к несчастью для России, на командном составе, особенно на старшем, сильно выразилась заинтересованность правящих кругов обрести в командном составе свою главную опору. Избрав при этом негодные критерии (личная преданность, лояльность правящим лицам, а не интересам государства и истинным целям боевой готовности), правящие круги (император, правительство, аристократическая верхушка), поставила дело так, что на высшие военные должности приходили люди, типичными чертами которые были: "безусловно исполнительный по отношению к старшим, но не решающийся выразить свое мнение, требовательный к подчиненным, слабо, или совершенно незнакомый с техникой военного дела на войне, неспособный к сколько-нибудь самостоятельной деятельности, а потому теряющийся, как только, выйдя в условиях боевой деятельности, остается без руководства своих начальников". Чем заканчивались отдельные попытки проявить активность и самостоятельность в стенах военно-учебных заведений, можно увидеть на примере Военной академии, той попытки реформы военно-учебного дела, которая проводилась с 1911 по 1913 гг. профессором Николаем Николаевичем Головиным и его сподвижниками. Несмотря на то, что новая система продержалась всего три года, она оставила свой след в военно-учебном строительстве. В это время в академии начался расцвет мысли. Военная литература обогатилась работами Изместьева, Головина, Черемисова, Марушевского, Незнамова, Матковского, В.Новицкого, Кельчевского и др. Это были первые всходы новой школы, быстро срезанной руководящими верхами, почувствовавшими в ее развитии опасность. "Единственный критерий - разум", - это положение было неприемлемо для "блюстителей порядка", ибо офицеры стали думать. Против новой системы преподавания были сосредоточены нужные силы, и его судьба была предрешена. Съезд объединенного дворянства, прямым давлением на Николая II, даже помимо военного министра, в 24 часа устранил начальника академии Щербачева, а Головина отправил в глушь командовать полком. Другие деятели реформы также постепенно вытеснялись и выдвинутый тем же съездом дворянства Янушкевич, пришел в академию с директивой "вернуть ее на путь доблестных предков". Академия вновь стала барской командой. Итак, исторический опыт нам показывает, что предпринятые попытки установить некоторые критерии для отбора нужных руководителей военного образования, наталкивались на политические "соображения" верхов, которые не всегда отвечали коренным интересам России. В результате получалось так, что желания расходились с действительностью и, если прибегнуть к образному выражению, то по задумке "лев должен быть руководить баранами", а на деле "баран - львами". Может быть это звучит грубо, но суть проблемы все же одна: руководить должен лев... После данного сравнения, перейдем на язык прозы, предприняв попытку сформулировать основные требования к качествам руководителя военно-учебного заведения. Итак, данный руководитель (начальник, командир, директор, - все эти названия имеют, пожалуй, формальное значение) должен обладать такими, как: преданность делу подготовки офицерских кадров; патриотизм; высочайшая образованность, военная культура и кругозор; твердость характера; боевая и служебная опытность; порядочность, честность, искренность; педагогический и организаторский талант; инициативность, стремление и заинтересованность развивать дело подготовки офицерских кадров; заботливое и внимательное отношение к людям, их нуждам и запросам; умение отстаивать их интересы в вышестоящих инстанциях. П. Изместьев, в своем труде, выделяет три главных элементах командования: ум, характер и преданность делу. При этом, он отмечает: "умственное развитие это элемент, который имеется у всех, чтобы поднять принципы командования; сильный характер - встречается реже; преданность долгу и делу - отсутствует чаще всего". Нам, судя по личным наблюдениям, приходится согласиться с такой оценкой. Но это вовсе не означает того, что следует согласиться с нехваткой преданности: нужно искать людей преданных - они есть! В пользу "отеческого" стиля начальника свидетельствуют следующие слова из "Военного Сборника": "Обращение всех начальников к подчиненным должно быть отеческое, благосклонное, спокойное, но непоколебимо твердое и строгое; они должны иметь нравственное превосходство. Отеческое отношение отнюдь не значит слабое; ведь ни один хороший отец не будет слаб своему сыну; бывают семейства, где дети не дисциплинированы, ленивы, непочтительны, грубы, несмотря на то, что ругательства и побои сыпятся от родителей; другие же дети покорны, трудолюбивы, становятся чудесными гражданами и великолепными солдатами единственно из любви, уважения к своему отцу, который повлиял на них своим хорошим примером, нравственным превосходством, авторитетом, без жестоких наказаний во время воспитания; в этом смысле и надо понимать слово "отеческое" в армии. Следует прислушаться к словам Дрозд-Бонячевского по вопросу об использовании властных полномочий в среде молодежи. "При всяком способе воспитания имеет место некоторое насилие над волею воспитываемых, а потому оно принимается последними с неудовольствием, скептицизмом и нередко даже с долей озлобления, пишет он. - Озлобление подчиненных интенсивнее всего проявляется при грубом, некультурном проявлении власти. Вследствие сказанного старший должен прибегать к этому насилию в высшей степени осмотрительно, умно и корректно. При этом надо помнить, что большинству молодежи свойственна очень похвальная щепетильность к чувству собственного достоинства, и поэтому непростительно, со стороны власть имущих, заглушать эту щепетильность грубым унижением личности". Нам представляется далее необходимым рассмотреть основные функции руководителя военно-учебного заведения. Имеющиеся деления на административную, хозяйственно-распорядительную, воспитательную и прочие функции имеет право на существование, но вряд ли отражает существо истинного руководства военно-учебным заведением. Основные функции руководителя вуза: духовная; коммуникативная; мотивационная; общественно-политическая; охранительная; контрольно-оценочная; учебно-воспитательная; научно-исследовательская. Духовная функция руководителя военно-учебного заведения. Есть, по меньшей мере, три составляющих этой функции: во-первых, культивирование руководителем в вузе настоящего воинского духа; во-вторых, обеспечение здоровой духовной атмосферы; в-третьих, личное духовное наставничество. Естественно, самой важной составляющей здесь является культивирование воинского духа. При реализации этой задачи следует избежать характерной ошибки - подмены содержания: замену культивирования воинского духа культивированием армейских порядков, попытки превратить военно-учебное заведение в образцовую воинскую часть. Мы давно и часто повторяем слова Наполеона о том, что успех на войне на * зависит от духовной стороны дела. К сожалению, этим повторением мы, в громадном большинстве случаев, и ограничиваемся, совершенно забывая, что в таком живом деле, как военно-учебное, это должно иметь свое конкретное проявление и подтверждение. По мысли Д. Трескина, "сущность воинского духа состоит в том, чтобы он (солдат, офицер - А.К) привык к той мысли, что он есть воин и прямое назначение его, это - война... и чем чаще солдат будет об этом вспоминать, тем больше будет он проникнут воинским духом, т.е. быть военным в истинном смысле этого слова, и не только по наружному виду. Для достижения этого, нужно поставить солдата в такие условия, ввести в такую обстановку, чтобы все окружающие его и каждую минуту напоминало о его настоящей роли и значении". Воинский дух дает армии и жизненную энергию и дееспособность. Воинский дух состоит из слияний интеллектуальных и моральных стремлений, проявляясь в самостоятельных действиях, в инициативе. Развиваться воинский дух может только тогда, когда начальники не требуют автоматического исполнения, и наоборот, он гибнет, когда торжествует рутина, убивается энергия, принижается гордость. Как чаша весов опускается под тяжестью груза, так и дух наш поддается воздействию очевидности. (Цицерон). Какова очевидность - таков и дух. Говоря о второй стороне духовной функции руководителя вуза - о создании здоровой духовной атмосферы, отметим, прежде всего, важность единодушия среди людей, обратив внимание на замечательные слова И. Златоуста: "Ничто не может сравниться с единомыслием и согласием; при этом и один бывает равен многим. Если, например, будут единодушны два или десять, то один уже не один, но каждый из них бывает в десять раз больше; и ты в десяти найдешь одного, и в одном десять. Если у них есть враг, - он уже нападает не на одного, и бывает побежден так, как ели бы нападал на десятерых.... Возьми себе урок и из противного. Пусть кто-нибудь не имеет ни одного друга, - что служит знаком крайнего неразумения, - какова будет жизнь его? Хотя бы он был чрезвычайно богат, хотя бы жил в довольстве и роскоши, хотя бы приобрел бесчисленные блага, - он бывает одинок и беспомощен. Между друзьями же не так; но хотя бы они были и бедны, - они бывают богаче богатых... Таким образом, дружба будут для нас основанием всякого удовольствия и всякой безопасности. В самом деле, невозможно потерпеть какое-либо зло тому, кто охраняется столькими оруженосцами. И царские телохранители не столько бдительны, как эти: те охраняют по нужде и страху, а эти по доброжелательству и любви; любовь же гораздо сильнее страха. Притом царь боится своих стражей, а человек, имеющий друзей, больше надеется на них, чем на себя, и при них не боится никого из злоумышляющих. Будем же приобретать друзей, - бедный, чтобы иметь утешение в бедности, богатый, чтобы в безопасности владеть богатством, начальник, чтобы безопасно начальствовать, подчиненный, чтобы иметь благосклонных начальников". Тот, кто знаком, с коллективами военно-учебных заведений, без лишних слов поймет, как важно добиться единомыслия среди людей, которые то ли в силу "учености", то ли по соображениям ложной кастовости, то ли из-за недомыслия и недальновидности выстраивают внутри военной школы оградительные сооружения и ведут иногда нешуточные "сражения" из-за мелких, не стоящих того, вопросов, нанося ущерб общему делу. Весьма к месту тут следующее рассуждение Аристотеля о том, что "единомыслие есть политическая дружба": "Такого рода единомыслие существует между нравственными людьми, ибо они находятся в согласии сами с собою и с другими людьми, так как они не меняют, так сказать, своих намерений. Их воля остается неизменной, она не убывает и прибывает, как вода в проливе Эврип. Воля их направлена на полезное и на справедливое; и к этой цели они стремятся сообща". Говоря о личном духовном наставничестве руководителя, следует подчеркнуть следующую мысль: с одной стороны, сфера духовного наставничества самого руководителя распространяется на его ближайших помощников; с другой стороны, эта функция реализуется посредством личного примера руководителя, а также через поучительность подготовки и проведения общевузовских мероприятий. Другими словами, не следует возлагать на руководителя роль непосредственного духовного наставника обучающихся в вузе и работающих в нем - это для него непосильно, а сточки зрения системы руководства даже и вредно, ибо каждый должен заниматься своим делом и выполнять часть общей работы на своем участке деятельности. Но вот опосредованное наставничество, безусловно, должно осуществляться через пример и практические действия руководителя. Коммуникативная функция руководителя. Суть вопроса в том, что учебное заведение - это единое учреждение, а коллектив этого учреждения - одна команда, в которой, выражаясь спортивным языком, роль капитана выполняет руководитель. Опять же, обращаясь к людям, знающим положение дел в военно-учебных заведениях, можно констатировать без излишнего доказательства следующее: многие вузы - это собрание разнородных и разобщенных коллективов, работающих не на общий конечный результат, а на свои, узкие (кафедральные, "местечковые") интересы; "капитан" общей команды - или же выразитель интересов определенной группировки или же личность, дистанцирующаяся от всех, занимая либо положение третейского судьи, либо властного диктатора, без решения которого даже гвоздь не может быть вбит по предназначению. Военно-учебное заведение, являясь частью военно-учебной системы и входя в целом в военную организацию, не может не иметь связей и контактов с другими вузами, органами учебного и военного управления, а также воинскими частями, для которых оно готовит своих питомцев. Как бы там ни было, признать проблему коммуникации решенной на сегодняшний день совершенно нельзя. Проблемы коммуникации (внутренняя и внешняя) сохраняется и требует своего разрешения. Не последнее место в ее решении играет руководитель военно-учебного заведения. Мотивационная функция руководителя. Необходимость мотивации военно-учебного дела не вызывает сомнения. Дело в другом: что следует мотивировать, говоря другими словами, на что надо повышать спрос в военно-учебных заведениях, или: что должно быть в цене? Исходя из исторического опыта, можно указать то, в чем, главным образом, нуждаются военно-учебные заведения. Это: талант; преданность делу; подвижничество; разумное усердие, инициатива и творчество; патриотизм. Общественно-политическая функция. Суть этой функции руководителя заключается в том, чтобы обеспечить внутри военно-учебного заведения правильного понимания политических задач армии и офицера, не допустить использования училищной трибуны для проведения какой-либо политической агитации, а также использовать возможности средств массовой информации, командные и педагогические кадры для формирования положительного образа военной службы, благородной миссии вооруженных сил и подвижнической деятельности коллектива данного военно-учебного заведения. Нельзя недооценивать важность этой функции, хотя бы по тому печальному опыту, который имели в этой области военно-учебные заведения в 1904-1907 гг. (См.: деятельность революционеров в военно-учебных заведениях). Охранительная функция руководителя. Может быть это звучит архаично - "охранять" - но, по сути дела, верно. Другими словами, охранять - "стоять на страже" чего-то. Исходя из исторического и современного опыта, охранять требуется: достоинство людей; чистоту молодых сердец, романтизм юности; права, законные льготы и преимущества людей; талант; чистоту нравов; традиции. Мы не видим особой необходимости подробно раскрывать все выше указанное за одним лишь исключением - о необходимости сбережения главной ценности человека - его достоинства. Но и тут мы лишь сошлемся на мнение А. Апухнина: "Чувство личного достоинства, это - сила, как для простого солдата, так и для офицера, это - элемент энергии, а потому не следует пренебрегать никакими средствами, чтобы увеличить эту силу в сердцах солдат. Очевидно, сколько необходимо осторожное, бережное отношение с этой силой, которую ведь можно привести к нулю грубостью, ненужной строгостью, запугиванием. К сожалению, существует мнение, что подобное обращение необходимо во имя дисциплины. Стоит ли доказывать, насколько подобное убеждение ложно? Можно ли пожелать этим господам, чтобы им довелось разубедиться под давлением горького боевого опыта". Подчеркнем и то, что ранний прагматизм, изгоняющий романтизм из юной души - зло, ведущее в эгоизму, корыстолюбию, неразборчивости в средствах и другим порокам. "Наставь юношу в начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится", - гласит Притча. Контрольно-оценочная функция руководителя. Эта функция обуславливается должностным положением начальника: контролировать и оценивать деятельность подчиненных. В этой функции есть три составляющие, которые можно обозначить такими вопросами: кого контролировать и оценивать? что подлежит контролю? что и как необходимо оценивать? В самом общем виде, ответы на поставленные вопросы могут быть таковы: 1) контролировать следует своих ближайших помощников; 2) подлежит контролю и оценке главное в их деятельности; 3) оценка должна быть объективной и справедливой. Суть высказанной позиции состоит в следующем. Во-первых, руководитель не может превратиться в человека, который осуществляет тотальный контроль (к сожалению, это иногда и пытаются сделать, прибегая к услугам должностных лиц и добровольных "шептунов"). Он может обнаружить и оценить недочеты в самом низшем звене своей иерархии, но затем лишь, чтобы, совершив восхождение по цепочке вверх, понять, какие просчеты в своей работе допускает его непосредственный подчиненный. Во-вторых, мелочи и детали, если они не имеют существенного характера, не должны попадать в поле деятельности руководителя: он должен уметь видеть и оценивать главное в поступках, поведении, отношении к делу, выполнении должностных обязанностей своих подчиненных. К сожалению, по свидетельству В. Флуга, "наши начальствующие лица часто имели тенденцию свое внимание посвящать преимущественно мелочам службы, упуская главное". В-третьих, оценка должна быть не только объективной, но и справедливой, что означает следующее: к объективности следует прибавить учет мотивов поступка или действия, степень затраченных усилий и отношение к делу. Другими словами, оценивается добродетель и благое дело, а не только и не сколько конечный результат. Учебно-воспитательная функция. Суть этой функции руководителя проста: он должен сам участвовать в учебном процессе, чтобы видеть и понимать педагогический процесс не с высоты своего начальственного положения, а изнутри. Конечно, рамки этой функции должны быть ограничены, но не сводиться к нулю. Научно-исследовательская функция. Значение этой функции обусловлено тем, что педагогический процесс и люди, участвующие в нем, находятся в постоянном движении. Для того, чтобы развитие шло в сторону прогресса, а не топталось на месте или же не откатывалось назад, нужна целенаправленная научно-исследовательская деятельности. Реализация этой функции может иметь ряд составляющих: а) личное участие в научно-исследовательской работе; б) разработка заданий для проведения НИР; в) обобщение и анализ научных данных, собранных подразделениями вуза.

Лит.: А.Н. Апухтин. Командный состав армии: Сообщение, читанное на общем собрании Членов Общества ревнителей военных знаний 21 марта 1907 г. // Общество ревнителей военных знаний. Кн.3. - СП б., 1907; Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории; А. Верховский. Прикладной метод в академическом преподавании тактики. // Военный вестник. - 1922. - N17-18; Он же. Россия на Голгофе. - Пг., 1918; Ф. Веселаго. Очерк истории Морского кадетского корпуса с приложением списка воспитанников за 100 лет. - СП б., 1852; П.А. Галенковский. Воспитание юношества в прошлом. Исторический очерк педагогических средств при воспитании в военно-учебных заведениях (в период 1700 - 1856 гг). Изд. 2-е. - СП б., 1904; Н. Глиноецкий. Исторический очерк Николаевской академии генерального штаба. - СП б., 1882; Дрозд-Бонячевский. "Поединок" Куприна с точки зрения строевого офицера. (Опыт критического обзора) // Военный сборник. - 1910. - N1. - С. 167 - 186. N2. - С. 175 - 188; Н.П. Жервэ, В.Н. Строев. Исторический очерк 2-го кадетского корпуса. 1712-1912 г. В 2-х ч. - СП б., 1912; П. Изместьев. Искусство командования. Извлечение из труда А. Гавэ. - Варшава, 1908; Исторический очерк Николаевского кавалерийского училища, бывшей гвардейской школы подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. 1823-1898. - СП б., 1898; Исторический очерк Павловского военного училища, Павловского кадетского корпуса и Императорского Военно-Сиротского Дома.1788-1898. - СП б., 1898; М.Я. Мысли о воспитании и обучении кавалериста.// Военный Сборник. - I908. - N8; Н. Мельницкой. Сборник сведений о военно-учебных заведениях в России. (Сухопутного ведомства). Т. 1, ч.1. - СП б., 1857; Н. Морозов. Воспитание генерала и офицера, как основа побед и поражений. (Исторический очерк из жизни русской армии эпохи наполеоновских войн и времен плацпарада). - Вильно, 1909; Столетие Военного министерства. I802-I902. т. Х, ч. **. Главное управление военно-учебных заведений. Исторический очерк. Сост.п.В. Петров. - СП б., 1902; В. Флуг. Высший командный состав // Вестник общества Русских Ветеранов Великой войны. - I937. - N130-132.

А.И. Каменев.

0x01 graphic

"Начало боя крестьянской армии Болотникова с царскими войсками у Нижних Котлов под Москвой"

Художник Лисснер Эрнест-Николай-Иоганн Эрнестович

252

НЕДОВЕРИЕ ВОЙСК.

[На примере римского полководца Лукулла, который, говоря словами Плутарха, "вернулся из похода, брошенный тем, кого повел с собой"]. А также о том, то тому содействовало. XXXIII. До сего времени счастье, можно сказать, сопутствовало Лукуллу в его походах, но отныне словно упал попутный для него ветер - таких трудов стоило ему каждое дело, с такими препятствиями приходилось сталкиваться повсюду. Он по-прежнему проявлял отвагу и твердость духа, достойные прекрасного полководца, но его новые деяния не принесли ему ни славы, ни благодарности. Мало того, в неудачных начинаниях и бесполезных раздорах он едва не растерял и свою прежнюю славу. Не последней причиной тому было его собственное поведение: он никогда не умел быть ласковым с солдатской толпой, почитая всякое угождение подчиненным за унижение и подрыв власти начальствующего. А хуже всего было то, что с людьми могущественными и равными ему по положению он тоже ладил плохо, глядел на всех свысока и считал ничтожествами по сравнению с собой. Да, такие недостатки, говорят, соседствовали с многочисленными достоинствами Лукулла, который был статным, красивым, искусным в красноречии и выказывал острый ум как на форуме, так и в походах. Саллюстий утверждает, что солдаты невзлюбили его с самого начала войны, когда он заставил их провести в лагере две зимы подряд: одну под Кизиком, вторую под Амисом. Потом каждую зиму им тоже приходилось нелегко: или они должны были зимовать во враждебной стране, или располагались на земле союзников в палатках, под открытым небом - ведь в греческий и дружественный город Лукулл не входил с войском ни разу. Их недобрым чувствам к полководцу в изобилии давали новую пищу вожаки народа в Риме, которые из зависти обвиняли Лукулла в том, что затягивать войну его побуждают властолюбие и корыстолюбие, в то время как в его руках почти целиком находятся Киликия и Азийская провинция, Вифиния и Понт, Армения и земли, простирающиеся до Фасида, что недавно он еще к тому же разорил дворец Тиграна, словно его послали грабить царей, а не воевать с ними. Такие речи вел, как передают, Луций Квинтий, один из преторов; он-то, главным образом, и добился решения назначить Лукуллу преемников в управлении провинцией. Было решено также уволить от службы многих солдат, находившихся под его началом. XXXIV. Уже эти неприятности были достаточно серьезны, но к ним прибавилось еще одно обстоятельство, которое окончательно погубило Лукулла. Был некий Публий Клодий, человек наглый и преисполненный величайшей заносчивости и самонадеянности. Он приходился братом жене Лукулла, и про него, между прочим, ходила молва, что он состоит с ней в преступной связи (она была крайне развратной женщиной). В ту пору он находился в войске Лукулла и пользовался там не таким почетом, как ему хотелось, а хотелось ему быть выше всех. Между тем из-за своего образа жизни ему приходилось стоять ниже многих. Поэтому он начал исподтишка заигрывать с фимбрианцами и настраивать их против Лукулла, а те охотно слушали его льстивые слова: угодливость и искательство начальника были им не внове. Ведь это их когда-то Фимбрия подговорил убить консула Флакка и выбрать полководцем его самого. Вот и теперь они охотно слушали Клодия и называли его "другом солдат" за то, что тот притворялся, будто принимает их дела близко к сердцу. Клодий же постоянно возмущался, что войнам и мукам не видно конца, что до последнего дыхания их заставляют биться со всеми народами, сколько их ни есть, и гоняют по всей земле, между тем как достойной награды за все эти походы им нет, а вместо этого приходится сопровождать повозки и верблюдов Лукулла, напруженных золотыми чашами в драгоценных камнях! То ли дело, продолжал он, солдаты Помпея! Они уже давно мирные граждане и живут со своими женами и детьми где-нибудь на плодородных землях или по городам, а ведь им не пришлось загонять Митридата и Тигра на в необитаемые пустыми или ниспровергать азийские столицы, они всего-то и воевали, что с изгнанниками в Испании да с беглыми рабами в Италии! "Уж если, - завершал он, - нам приходится нести службу без отдыха и срока, почему бы нам не поберечь остаток сил и жизни для такого вождя, который видит для себя высшую честь в обогащении своих солдат?" Эти нападки оказали свое воздействие на войско Лукулла, и оно не пошло за своим полководцем ни на Тиграна, ни на Митридата. Последний не преминул снова вторгнуться из Армении в Понт и уже отвоевывал свое царство, а римские солдаты праздно сидели в Гордиене, ссылаясь на зимнее время и поджидая, что вот-вот явится Помпей или другой полководец, чтобы сменить Лукулла. XXXV. Когда, однако, пришло известие, что Митридат разбил Фабия и идет на Сорнатия и Триария, они устыдились и пошли за Лукуллом. Триарий из честолюбия захотел, не дожидаясь Лукулла, который был уже близко, добыть легкую, как ему казалось, победу, но вместо этого потерпел крупное поражение: как передают, в битве полегло более семи тысяч римлян, в числе которых было сто пятьдесят центурионов и двадцать четыре военных трибуна. Лагерь попал в руки Митридата. Когда через несколько дней подошел Лукулл, ему пришлось прятать Триария от разъяренных солдат. Митридат уклонялся от сражения с Лукуллом, поджидая Тиграна, который с большими силами шел на соединение с ним, и Лукулл решил двинуться навстречу Тиграну и дать ему бой прежде, чем враги снова соединятся. Однако по пути фимбрианцы подняли бунт и покинули свое место в строю, ссылаясь на то, что они уволены от службы постановлением сената, а Лукулл не имеет больше права приказывать им, поскольку провинции переданы другим. Нет такого унижения, которому не подверг бы себя тогда Лукулл: он уговаривал каждого из солдат поодиночке, с малодушными слезами ходил из палатки в палатку, некоторых даже брал за руку. Но солдаты отталкивали его руку, швыряли ему под ноги пустые кошельки и предлагали одному биться с врагами - сумел же он один поживиться за счет неприятеля! Все же остальные воины своими просьбами вынудили фимбрианцев согласиться прослужить лето с условием, что они будут уволены, если за это время не появится неприятель, чтобы дать им сражение. Необходимость заставила Лукулла довольствоваться и этой малостью, чтобы не остаться одному и не отдать страну противнику. Он держал солдат всех вместе, ни к чему их больше не принуждал и не вел на врага - лишь бы они от него не уходили. Ему пришлось мириться с тем, что Тигран опустошает Каппадокию, что к Митридату вернулась прежняя дерзость - к Митридату, о котором он доносил сенату, что с ним покончено! После этого донесения из Рима были отправлены должностные лица в количестве десяти человек для устройства дел в Понте, как в стране окончательно покоренной, а когда они явились, им пришлось убедиться, что Лукулл даже над самим собою не властен - им, как хотят, помыкают его солдаты. Их бесстыдство в отношении к своему полководцу дошло до того, что в конце лета они надели доспехи, обнажили мечи и принялись звать на бой врагов, которых не было и в помине. Они прокричали военный клич, помахали потехи ради мечами и покинули лагерь, заявив, что срок, в продолжение которого они обещали Лукуллу оставаться с ним, уже вышел. Между тем остальных солдат вызывал к себе письмами Помпей. Благодаря любви к нему народа и угодливости народных вожаков он уже был назначен полководцем для военных действий против Митридата и Тиграна, хотя сенат и лучшие граждане считали, что с Лукуллом поступают несправедливо, назначая ему преемника не столько для войны, сколько для триумфа, и заставляя его уступать другому не труды полководца, но награду за эти труды. [Положение Лукулла осложнилось тем, что Помпей стал всячески препятствовать исполнению Лукуллом своих обязанностей - он просто отменял все распоряжения полководца. Вернувшись в Рим, Лукулл был удостоен триумфа. Разведясь с Клодией, он не обрел счастья в новом браке, который вскоре тоже был расторгнут]. XXXVIII. <...> Сенат возлагал на Лукулла необычайные надежды, рассчитывая найти в его лице человека, который, опираясь на свою огромную славу и влияние, даст отпор самовластию Помпея и возглавит борьбу лучших граждан. Однако Лукулл расстался с государственными делами. Быть может, он видел, что государство поражено недугом, не поддающимся исцелению, возможно также, что он, как полагают некоторые, пресытился славой и решил после стольких битв и трудов, которые увенчались не слишком счастливым концом, отдаться жизни, чуждой каких бы то ни было забот и огорчений. <...> Поистине, и в государственной деятельности есть свой круг побед, и когда он завершен, пора кончать. В состязаниях на государственном поприще - ничуть не меньше, чем в гимнасии, - тотчас обнаруживается, если борца покидают молодые силы. <...>

Плутарх.

0x01 graphic

Прощание с Европой!

Картина польского художника Александра Сохачевского

253

Немедленное восстановление порядка.

В те критические минуты, когда часть теряла порядок, когда вследствие каких-нибудь причин, нервы части являлись расшатанными, необходимы, как мы видели, такие меры, которые могли бы восстановить моментально потерянный порядок, заставить сердце части стать на свое место и забиться спокойным, ровным боем, при котором только и годна часть для боевых действий. Насколько даже внешний порядок в части действует благотворительно на боевую деятельность ее, мы видим из приведенных эпизодов боя за обладание Скобелевскими редутами 30-го и 31-го августа. По свидетельству историка, служили не те лучшие люди, из числа первых ворвавшиеся в редуты, а сборные команды, собранные Гарталовым и Мосцевым, из числа людей, не дошедших до редута. Эти, по-видимому, более слабые духом люди, приведенные в порядок и в порядке вошедшие в редуты, составили силу всей обороны. Форма мер восстановления порядка, как мы знаем, крайне разнообразна, так как зависит не только от данных обстоятельств, но, главным образом, от характера и личности начальника. Но все-таки и между ними есть такая форма, которою почти всегда можно пользоваться в нашей армии без осечки, а главное, она доступна почти всем начальникам - это обращение к строгому требованию уставных форм и дисциплины. Это-то средство и рекомендует Скобелев всем офицерам и начальникам, прибавляя, что применение его должно быть тем строже, чем нравственная расшатанность части больше, но, во всяком случае, оно должно быть применяемо: "на коротках и без продолжительного пиления". Этою формою мер пользовался и сам Скобелев под Ловчею (ружейные приемы и церемониальный марш), и во время рекогносцировки 6-го июля, но в последующих боях мы видим в его руках и другие средства. Под Плевною ему достаточно уже оказалось появиться самому среди колеблющихся в продолжении наступления войск, чтобы восстановить в них нравственные силы и вырвать с ними из рук противника редуты. На Балканах несколькими энергичными словами он успевает настолько возвысить дух в передовых ротах, что через несколько минут из этих же поколебленных частей вызывается больше чем следует охотников для лихого и рискованного наступательного предприятия. Все сказанное невольно наталкивает на вывод, что сам Скобелев применял строгость уставных форм только тогда, когда ему случалось идти в дело с войсками, ему мало знакомыми и совсем не знавшими его. Но раз войска уже могли приобрести боевое уважение к нему, как к начальнику, или в его руках были войска, сжившиеся с ним, и сердцем которых он вполне владел, достаточным оказывалось его появление перед войсками или нескольких слов. И действительно, сам Скобелев в одной из своих инструкций говорит по этому поводу: "Насколько я понимаю, в русской армии для этого можно опираться или на сердце, или на дисциплину, в строгом ее проявлении". Второе из этих средств, если можно так выразиться, есть более грубое, ординарное, тем более, что применение его весьма часто выкупается "ценою крови". Оно-то и применяется даже и выдающимися начальниками в тех нежелательных случаях, когда им приходится вести бой с войсками, мало знакомыми, не успевшими с ними сжиться. Когда же мы имеем перед собой правильно организованные войсковые единицы, где связь между начальником и войсками солидно закреплена, где начальник представляет из себя, так сказать, узловой центр нервной системы своей части, там он имеет возможность применять к делу более, так сказать, деликатное и благородное средство-обращение к сердцу своих подчиненных. Говоря о доступности первой из этих форм почти всем начальникам, мы, конечно, имели в виду тех, которые, обладая безусловной личной доблестью, не успели, по независящим от них причинам, установить связь между собою и командуемыми ими частями, а не тех, которые, вследствие отсутствия сердца или особых черт характера, не умеют или не желают установить прочную связь со своей частью, которые, одним словом, всегда остаются для своих подчиненных лишь поставленною свыше властью и изображают из себя лишь ту бездушную палку капрала, которая играла столь первенствующую роль в организации некоторых иностранных армий. С утешением можно сказать, что в нашей армии, в общем, никогда начальник не занимал подобного положения, так как оно противно основным чертам нашего народа и нашим национальным особенностям. Нам возразят, пожалуй, что были и в нашей армии времена, когда таковой взгляд начальника не только существовал, но и проводился свыше; скажем на это, что если справиться с историей, то подобные взгляды проводились иностранцами или составляли узкое подражание заморским порядкам. Потому-то они всегда разделялись лишь единичными личностями и никогда не могли ни долго просуществовать, ни привиться и пустить глубокие корни в нашей армии. Конечно, в семье не без урода, и в нашей армии могут появляться единичные люди с подобными взглядами, но нельзя не пожалеть, чтобы такие личности не допускались до командования частями. Кроме того, не малое значение имеет то, чтобы войска, при всех боевых действиях, не встречали для себя нового, и от них бы требовали только таких действий, к которым они привыкли, так как иначе новизна требований может неблагоприятно повлиять на войска и отнять у них необходимое спокойствие и уверенность в исполнении. Но это дело скорее мирного времени, при котором такое важное значение получает - учить войска тому, что им придется делать в военное.

С. Гершельман.

Нравственный элемент в руках М.Д. Скобелева. -

Гродно, 1902.

0x01 graphic

"Бой под Плевной 27 августа 1877 года"

Художник Н. Д. Дмитриев-Оренбургский, (1883)

254

Неожиданность на войне.

I. То, что в военных действиях называют неожиданностью, означает нападение без подготовки, появление там, где тебя не ждут. Вступая в бой с неприятелем, нужно стараться его ошеломить, а свои действия скрыть, нападать то в одном месте, то в другом, чтобы противник не знал, откуда ему ждать угрозы. Если удастся действовать так, непременно одержишь победу. Правило гласит: "Если в позиции правителя есть пустота, нужно действовать неожиданно".

Сунь-цзы.

II. В Сельвии и Габрове Скобелев был поглощен разными вопросами по организации предстоящего движения в горы. "Он почти не спал и обнаруживал изумительную деятельность. Его энергия, стремление вперед в бой, надежды на успех и неутомимая деятельность сообщалась всем частным начальникам, а через них всем войскам" (Куропаткин), между прочим, распоряжениями он старался" указать в приказе порядок движения вблизи неприятеля, познакомить войска, хотя бы в общих чертах, с характером предстоящих действий, с трудностями, способом действий, приблизительным расположением неприятеля, расстоянием до Иметли и проч. Не должно быть неожиданностей". Последняя фраза нам прямо указывает ту высокую цель, с которою принимались эти меры. Мы видим, что Скобелев хорошо понимал, что только на таких людей можно было вполне положиться в предстоящем тяжелом походе, которые заранее свыкнутся хотя бы мысленно со всеми предстоящими трудностями и сознательно пойдут на совершение этого подвига. Психическая сторона здесь заключается в привычке мысли человека решиться на перенесение предстоящих трудностей. Так как, можно сказать, почти без утрировки, что был бы только достаточный запас решимости у человека, а возможности и физических сил у него хватит. Поэтому-то так страшны для масс неожиданности, так как в минуту ее наступления волевой решимости хватит лишь у исключительных характеров, а не у всех людей, представляющих массу.

С. Гершельман.

Нравственный элемент в руках М.Д. Скобелева. -

Гродно, 1902.

0x01 graphic

"Захват Гривицкого редута под Плевной"

Художник Н. Д. Дмитриев-Оренбургский, (1885)

255

Неспешность на войне.

Штурм города - это крайний прием, который следует применять только в том случае, если невозможно поступить иначе. Даже если городские стены высоки, рвы глубоки, защитники города многочисленны, но в городе нет запасов провианта и осажденные не могут получить помощь извне, тогда его можно взять осадой. Правило гласит: "Двигайся медленно, как лес".

Сунь-цзы.

0x01 graphic

Бой за знамя.

Художник Виктор Викентьевич Мазуровский (1859-1944)

256

Ничего "отступательного".

Особенное внимание обращал Суворов на то, чтобы войска не обучались в мирное время тому, что хотя иногда и бывает в военное время, но не должно быть и нежелательно - это отступление. Так, в его "Вахт-параде" (наука побеждать) сказано: "Может начальник спросит отступных полутонгов? Лучше о них и не помышлять: влияние их солдату весьма опасно, ниже о каких ретирадах в пехоте и кавалерии не мыслить". И действительно, Суворов никогда не позволял обучать войска не только отступлению, но даже и пассивной обороне. В этом отношении выразительны следующие выдержки из его приказов во время Польской войны: "Сикурс, опасность и прочие выразительные в мнениях слова служат бабам, кои боятся с печи слезать, чтобы ноги не переломить, а ленивым, роскошным и тупозрячим - для подлой обороны, которая в конце - худа ли, добра ли - рассказчикам також храброю называется". Или в другом месте: "одно звание обороны уже доказывает слабость, следственно и наводит робость". Преследуя полное искоренение в людях самого понятия об отступлении, он доходит до мелочей, не позволяя людям осаживать при равнении, ни в движении, ни на месте, говоря при этом: "Шаг назад - смерть, вперед два, три, 10 шагов дозволяю". При этом он требовал, чтобы ради одного вылезшего вперед человека, продвигались вперед хотя бы целые батальоны, лишь бы никогда ни один человек не осаживал назад. Настойчиво вводя в обучение исключительно наступательный элемент, он стремился даже вывести в войсках самое понятие об отступлении, и строго запрещал употребление слов "ретирада" и т.п. Известно, насколько Суворов терпеть не мог и как жестоко преследовал "немогузнайство", но ради искоренения понятия об отступлении он допускал даже и его. Так, однажды, во время объезда войск, он предложил одному молодому офицеру вопрос: "что такое ретирада?" Последовал ответ: "не знаю", так что Суворов готов уже был вспылить, как офицер прибавил: "в нашем полку это слово неизвестно, я его там никогда не слыхивал". "Хороший полк, очень хороший полк", успокоился Суворов и затем прибавил "в первый раз немогузнайка доставил мне истинное удовольствие". Упомянем еще об этом преследовании "немогузнаек", так как это было одним из очень важных воспитательных приемов Суворова, служивших к возможности поддержания моральных сил войск. Кому неизвестно, какое громадное поприще имеют случайности в боевом деле и что в бою все эти случайности пагубно действуют на войска, если они не успеют моментально найти средство для их отпарирования, не теряя при этом должного хладнокровия и спокойствия, то есть, другими словами, если начальник части не будет обладать необходимой настойчивостью, чтобы, не задумываясь, сейчас же применить нужное средство. Вот на развитие этой находчивости в начальниках Суворов и употреблял свой прием преследования "немогузнаек". Для этого он, при всякой встрече с офицером задавал ему какой-нибудь вопрос и требовал моментального и решительного ответа, и горе было тому, который не решался на какой-нибудь ответ и прикрывал свою ненаходчивость и нерешительность характера ответом: "не могу знать".

С. Гершельман.

Нравственный элемент в руках Суворова.

Изд. 2-е. -

Гродно, 1900.

ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ

0x01 graphic

"Граф Рымникский, князь Италийский, генералиссимус А.В.Суворов" 1815 .

Художник Штейбен Карл Карлович (1788-1856)

А.В. СУВОРОВ:

судьба России и Пруссии и их Армии

Александр Фомич Петрушевский (1826--1904) --

русский военный историк, генерал-лейтенант, автор фундаментального исследования биографии А. В. Суворова (книга "Генералиссимус князь Суворов"

(фрагменты из книги - продолжение)

Пруссия сделалась лишь в ХVII столетии государством независимым и только в начале ХVIII века возведена на степень королевства. Королевство складывалось и росло не долго, но быстро и прочно, благодаря особенным качествам своих государей.

При вступлении на престол Фридриха Великого, государство его состояло все-таки из территории небольшой, населенной 4 миллионами жителей, и хотя было далеко не богато, но отличалось сравнительным благоустройством и обладало хорошо организованною военною силой. Это доброе наследие не осталось в руках Фридриха II мертвым капиталом; он не способен был зарывать талант в землю.

Многое было сделано его предшественниками, но еще больше оставалось сделать ему самому, дабы поставить государство на высоту, где бы оно могло не опасаться за настоящее и спокойно глядеть в будущее, Дело за Фридрихом не стало. Он вмешался в спор давних, непримиримых соперников и врагов -- Австрии и Франции. Австрия была унижена, Богемия завоевана, Пруссия усилилась Силезией.

Честолюбивые замыслы Фридриха и его способность привести их в исполнение стали очевидны; поэтому старые счеты были отложены в сторону, прежние враги соединились, и против Пруссии составилась могущественная коалиция. Австрия, Франция, Польша, Саксония, Швеция, большая часть германских князей, а потом и Россия, -- таков был искусственный союз, грозивший самому существованию Пруссии.

Упорная война продолжалась 7 лет; она то приводила Пруссию на край гибели, то возносила её короля на высокую степень военной славы, и была замечательна еще внутренним своим смыслом, потому что не вызывалась существенными интересами союзников и только одной Австрии могла принести большие выгоды.

Война давно разгорелась и выразилась положительными фактами, -- Саксонский курфюрст бежал в свое Польское королевство, Дрезден занят, Австрийцы разбиты, -- а Русские все как будто чего-то выжидали. Армия их готовилась не торопясь, главнокомандующий еще не был назначен, вообще при дворе не спешили. Мало хорошего сулила эта медленность в виду такого противника, как Фридрих.

0x01 graphic

Парадный портрет прусского короля Фридриха II в треуголке как полководца.

С картины художника Антуана Пэна. ок. 1745.

Премиер-майору Суворову открылась возможность вступить наконец на боевое поприще, к которому он так усердию готовился. Был ли он назначен в действующую армию по воле начальства, или сам просился, -- во всяком случае получил не то, чего желал. В Лифляндии и Курляндии формировались в то время для вступивших в Пруссию пехотных полков третьи батальоны.

Суворов был приставлен к этому делу, занимался им в 1758 году и потом послан препроводить 17 вновь сформированных батальонов в Пруссию. Последнее поручение конечно было принято им с радостью, потому что приводило его по-видимому к цели -- в действующую армию. Случилось однако не так. В Мемеле были учреждены для армии продовольственные магазины, склады с разного рода военными запасами и госпитали. Суворов, сдав третьи батальоны, был назначен комендантом в Мемель, в том же 1758 году. Это обстоятельство, между прочим, доказывает, как он мало еще был известен и в какой степени был чужд всякой протекции.

Получить назначение в армию было делом очень легким, лишь бы нашлось кому замолвить словечко, ибо все тогда делалось из милости да по связям родства и свойства. Но покровителей у Суворова не было, и он должен был остаться в тени. Военное время сравнительно с мирным бывает редко; для истинно военного человека с подготовкою и честолюбием Суворова -- видеть войну проходящею перед глазами и не принимать в ней участия, -- есть тяжелое испытание,

Поэтому Суворов, находясь в Мемеле, всячески искал себе выхода в армию и наконец, неизвестно каким способом, добился. В 1759 году, в чине подполковника, он получил новое назначение и поступил под начальство князя Волконского, а затем определен к генерал-аншефу графу Фермору дивизионным дежурным, т.е. к исправлению должности в роде дежурного штаб-офицера или начальника штаба.

0x01 graphic

Степан Фёдорович Апраксин (1702 --1758) --

русский генерал-фельдмаршал времён Семилетней войны, который командовал русской армией при Гросс-Егерсдорфе

Тем временем военные действия Русских шли не важно. Первая их кампания, 1757 года, велась под главным начальством графа Апраксина. Медленно, черепашьим шагом пришла русская армия, одержала победу при Грос-Егерндорфе, простояла целую неделю без дела и ушла назад в Лифляндию. Кампания ознаменовалась грабежами и завершилась бедственным обратным походом в ужасную осеннюю распутицу; тут армия потерпела больше, чем понесла бы вреда от поражения. Отступление после победы произошло вследствие соображений не военных; главною пружиною этого странного события был наследник престола, благоволивший к Прусскому королю, с которым его Государыня вела войну.

Сражение выиграно исключительно храбростью русской армии; Апраксин был тут не при чем; и он, и противник его, прусский фельдмаршал Левальд, соперничали друг с другом количеством и качеством наделанных ошибок; но пальма отрицательного первенства принадлежала все-таки Апраксину.

0x01 graphic

Виллим Виллимович Фермор (1702 -- 1771) --

во время Семилетней войны командовал русской армией при Цорндорфе, под его

Апраксина сменили, назначили Фермора.

Фридрих искусными маневрами оттеснил его и при Цорндорфе атаковал с ожесточением, приведенный в негодование грабежами "русской орды", как он называл нашу армию. Битва разыгралась яростная; с каждой стороны потеряно более трети людей, а результат получился ничтожный.

Победа Пруссаков была нерешительная; каждая армия сохранила свою часть поля сражения, и обе на второй день отступили, боязливо наблюдая друг за другом.

В следующем году Фермор просил увольнения от главного начальствования и был заменен Салтыковым, но остался в армии, чтобы быть полезным отечеству, поступил под команду к Салтыкову и потом, по болезни последнего, предводительствовал армиею опять, но лишь в смысле временного замещения главнокомандующего.

В этом году прибыл к армии Суворов; первое дело, происходившее на его глазах, было занятие Кроссена в Силезии, в июле месяце. Затем армия двинулась к Франкфурту на Одере и к ней присоединился Лаудон с 15,000 австрийских войск. Фридрих не терял времени; собрав разные части войск откуда только было возможно, полетел с 48,000 человек, рассчитывая опрокинуть 80,000 армию союзников в Одер.

0x01 graphic

"Кунерсдорфское сражение" (1848)

Художник Александр Коцебу.

В результате одержанной победы дорога для наступления союзников на Берлин была открыта. Пруссия оказалась на грани катастрофы. Фридрих послал в Берлин письмо с описанием ситуации. Впоследствии возник миф о якобы присутствующей в письме фразе: "Всё потеряно, спасайте двор и архивы!". Однако преследование не было организовано. Это дало возможность Фридриху собрать войско и приготовиться к обороне Берлина.

При Кунерсдорфе произошло в августе жестокое сражение, первое, в котором участвовал Суворов. В первый раз изменил тут Фридрих своему обычному благоразумию и убедил себя в победе, не видев еще неприятеля. Приняв курьера от Фердинанда Брауншвейгского с донесением о разбитии французов при Миндене, Фридрих сказал ему: "оставайтесь здесь. чтобы отвезти герцогу такое же известие". Но самообольщение только усиливает горечь разочарования; атака Лаудона с фланга решила битву, Фридрих был разбит совершенно, под ним убиты две лошади, прострелен мундир; на него налетели неприятельские гусары, и прусская кавалерия едва спасла своего короля. Пруссаки не отступили, а бежали в величайшем беспорядке. Бойня была страшная; потеря убитыми и ранеными превосходила с обеих сторон 35,000 человек; большинство прусских генералов было переранено. Но результата опять таки не достигнуто союзниками никакого.

0x01 graphic

Пётр Семёнович Салтыков (1698 -- 1772) - генерал-фельдмаршал.

За победу под Кунерсдорфом Елизавета удостоила Салтыкова фельдмаршальским чином, особой медалью с надписью: "Победителю над пруссаками", а австрийская императрица Мария Терезия подарила ему бриллиантовый перстень и табакерку с бриллиантами.

Характерно, что сам главнокомандующий скромно оценивал свою роль в армии. отдавая должное русским офицерам и солдатам. "Ныне её императорское величество, -- писал Петр Семёнович Елизавете, -- имеет у себя много таких храбрых и искусных генералов, каких сомневаюсь, чтоб где столько было; а все свои".

Судьба Пруссии находилась в руках Салтыкова, а он говорил Австрийцам: "мы много сделали, теперь ваша очередь". Вернее, что Салтыковым руководили соображения не военные, а придворные, ввиду пристрастия наследника престола к Прусскому королю. А имперский главнокомандующий Даун никогда не был в состоянии решиться на энергический образ действий. Фридрих Великий воспользовался этими обстоятельствами и чрез несколько недель снова принял грозное положение. Салтыков в конец рассорился с Дауном, ссылаясь на невозможность продовольствовать армию в опустошенных местах, отступил на свои зимние квартиры и поехал в Петербург приносить на союзников бесплодные жалобы и давать бесполезные советы.

Еще один год войны миновал без всякого толка; даром пролиты реки крови, похоронены тысячи храбрых, искалечены другие тысячи.

Легко понять, какое впечатление вся эта бесцельная бойня производила на молодого Суворова, одаренного природной проницательностью и взглядом, просвещенным наукой. Он не командовал еще отрядами, следовательно не был погружен в интересы своего собственного, ограниченного круга действий, загораживающего сферу более обширную, он заправлял штабом корпусного командира Фермора; на его глазах двигались главные рычаги войны, и он имел возможность критически относиться ко всему происходившему. До нас дошел один частный случай, подтверждающий такое предположение.

Когда, после Кунерсдорфской победы, Салтыков остался стоять на месте и даже не послал казаков для преследования бегущего неприятеля, Суворов сказал Фермору: "на месте главнокомандующего я бы сейчас пошел на Берлин". Это по-видимому простое замечание, очень характерно и кроме того верно. "На войне все просто", сказал один писатель: "но простота эта дается трудно". Что сделал бы Суворов на месте Салтыкова, того именно и боялся Прусский король. Он писал королеве, чтобы она торопилась выезжать из Берлина с королевским семейством и приказала бы вывозить архив, так как город может попасть в руки неприятеля. К счастью Фридриха, он имел перед собой не Суворова, а Салтыкова.

Салтыков вернулся с чином фельдмаршала и со строгим повелением -- вести энергическую наступательную войну. В 1760 году предполагалось вознаградить упущенное прежде; русская и австрийская армии долженствовали соединенными силами сокрушить небольшую армию Прусского короля. Но несогласие Дауна и Салтыкова пустило уж слишком глубокие корни и воспрепятствовало единодушному действию. После разных передвижений, Русские удалились и разместились по зимним квартирам в Польше, ознаменовав эту кампанию лишь смелым партизанским набегом на Берлин. Легкий отряд Чернышева, авангардом которого командовал Тотлебен, напал на этот город внезапно; туда ж шел Ласси с Австрийцами, но опоздал.

Гарнизон Берлина состоял всего из трех батальонов; поспешно бросились к нему на помощь небольшие прусские отряды. Пруссаков разогнали, и пока сам Фридрих спешил к своей столице, она была занята Русскими, которые наложили на нее контрибуцию, разграбили окрестности, в особенности загородные дворцы и поспешно ушли. Предприятие это было задумано смело и выполнено удачно. по сопровождалось грабежами, которые еще усилили дурную репутацию русских войск.

0x01 graphic

Фридрих II играет на флейте.

Фрагмент картины Адольфа фон Менцеля

В набеге на Берлин участвовал и Суворов, но командовал ли он частью войск или состоял при каком либо штабе, -- неизвестно. Во всяком случае участие его не было выдающимся и ничего замечательного не представляет. Сохранился только один эпизод, свидетельствующий человеколюбие Суворова и его шутливость. При нападении на Берлин, казаки захватили красивого мальчика. Суворов взял его к себе, заботился о нем в продолжение всего похода и, по прибытии на квартиры, послал вдове, матери мальчика, письмо такого содержания: "Любезнейшая маменька, ваш маленький сынок у меня в безопасности. Если вы захотите оставить его у меня, то он ни в чем не будет терпеть недостатка, и я буду заботиться о нем, как о собственном сыне. Если же желаете взять его к себе, то можете получить его здесь, или напишите мне, куда его выслать" ². Мать, конечно, пожелала получить сына обратно.

Салтыкова заменили Бутурлиным; при нем дела пошли чуть ли не хуже прежнего; по крайней мере Русские, при своих значительных силах, сделали в 1761 г. не больше, чем в предшествовавшие года. Назначено было Лаудону соединиться с Русскими и вырвать из рук Фридриха Силезию. Половина похода прошла в стараниях соединить силы союзников и вслед за тем они опять разделились. Прежде Салтыков препирался и ссорился с Дауном, теперь тоже самое происходило у Бутурлина с Лаудоном. Русские двинулись в Померанию, а Лаудон, хотя и усиленный корпусом Чернышева, не отважился однако предпринять ничего серьезного против Фридриха. Король тем временем отрядил генерала Платена, с 10 или 12,000-ным корпусом -- тревожить Русских и уничтожать в Польше их магазины. Против него был выставлен летучий конный отряд генерала Берга и кроме того решено завладеть в Померании Кольбергом, что и поручено генералу Румянцеву.

До сей поры мало приходилось Суворову принимать участия в делах против неприятеля. В Силезии он бывал в разных стычках, но они были так мелки, что в летопись кампании не вошли, и даже сам он про них не упоминает. При всем том Суворов успел несколько выдвинуться из ряда; его знали и ценили многие, в том числе и Берг. Получив в командование легкий корпус, Берг стал просить Суворова к себе. В сентябре 1761 года последовал от Бутурлина приказ: "так как генерал -- майор Берг выхваляет особливую способность подполковника Казанского пехотного полка Суворова, то явиться ему в команду означенного генерала" ⁵. Таким образом Суворов расстался с Фермором. Они сделались близкими людьми, и подчиненный пользовался особенным расположением начальника. Даже в старости Суворов хранил благодарную память о Ферморе. Почти 30 лет спустя, в одном из писем своих к князю Потемкину, он вспомнил про давнего своего начальника с чувством неостывшей признательности и сказал: "у меня было два отца -- Суворов и Фермор".

Корпус Берга тронулся на Бреславль, прикрывая отступление русской армии. Генерал Кноблох, предводивший довольно сильным отрядом, двинулся против Русских с барабанным боем и распущенными знаменами. Это было при деревне Рейхенбах, недалеко от Бреславля. Суворов не пошел на него встречной атакой, а ограничился артиллерийским огнем. Батарея действовала хорошо; с первых же выстрелов загорелся большой сенной магазин и один за другим стали взлетать на воздух прусские зарядные ящики. Канонада продолжалась до тех пор, пока генерал Кноблох не ретировался. Это маленькое дело было первым дебютом Суворова, о котором не сохранилось никаких подробностей. Остается заметить, что вопреки своим будущим правилам, Суворов ограничился под Рейхенбахом пассивной обороной и не преследовал отступившего неприятеля, если только единственное дошедшее до нас известие об этом деле изложено верно.
Русский легкий корпус расположился между деревнями Большим и Малым Вандеринсом, вблизи Лигница, в 1/2 милях от прусской армии, предводимой королем, рано утром атаковал прусские аванпосты и оттеснил их. Король двинул несколько тысяч на помощь; Русские стали отступать, отдавая каждый свой шаг с боя и отошли таким образом до первой своей позиции, в 4 милях. Пруссаки усиливали натиск, но без результата. Дело продолжалось почти целый день; одним крылом Бергова корпуса, силою в 2000 человек, начальствовал Суворов.
Под Швейдницом он беспрерывно тревожил прусский лагерь. Однажды с 60 казаками атаковал он гусарский пикет, занимавший в числе 100 человек вершину холма, но был отбит. Немного спустя он повел вторую атаку, но также неуспешно. Неудача раззадорила его; он налетел на пикет в третий раз, сбил гусар, занял холм и удержал его за собою, а получив подкрепление, принял угрожающее положение и готовился к атаке, но наступила ночь, и Пруссаки отошли в свой лагерь. В другой раз Суворов атаковал прусские ретраншаменты так энергично, что мог видеть очень ясно шатры главной королевской квартиры. Из прусской армии бывали частые дезертиры. Один из них, сержант, рассказал очень обстоятельно, какие запасы хранятся в Швейдницком магазине и сосчитал, что хлеба и фуража хватит Пруссакам на три месяца. Обыкновенно прусских беглецов отсылали в главную квартиру. Суворов советовал Бергу удержать этого сержанта, иначе показание его может поколебать главнокомандующего и изменить его наступательные планы. Берг не обратил внимания на этот совет, а Бутурлин, получив от сержанта сведение, что прусская армия, прикрывавшая Швейдниц, обеспечена продовольствием надолго, оставил свою позицию, отошел назад и расположился позади Лигница.
Платен направился к Кольбергу левым берегом Варты. Суворов с сотнею казаков переправился вплавь через реку Нетцу, сделал ночной переход более, чем в 40 верст, подошел к Ландсбергу на Варте, разбил городские ворота, положил до 50 прусских гусар и сжег половину моста на Варте. так что Платен должен был наводить понтоны и собирать местные лодки, чрез что и потерял не мало времени. Когда он двинулся дальше, на Регенсвальд, Суворов, начальствуя 3 гусарскими и 7 казачьими полками, тревожил и задерживал его с фланга, а при выходе из Фридбергского леса, ударил на боковые Платеновы отряды и захватил много пленных.

0x01 graphic

Александр Борисович Бутурлин (1694-1767) --

русский генерал-фельдрамшал

В этих мелких делах Суворов обнаружил такую отвагу, быстроту и умелость, что о нем было доведено до сведения главнокомандующего. Бутурлин представил его к награде, донося Императрице, что Суворов "себя перед прочими гораздо отличил", а отцу его, Василию Ивановичу, написал любезное письмо, свидетельствуя, что его храбрый сын "у всех командиров особливую приобрел любовь и похвалу" ⁶.
Как бы поддерживая лестные отзывы главнокомандующего, Суворов, вместе с подполковником Текелли и полковником Медемом, атаковал вскоре после того прусский отряд, несмотря на сильный артиллерийский огонь отрезал левый фланг, втоптал его в болото, многих перебил и остальных забрал в плен.

При этом Суворов сам завяз с конем в болото и, только благодаря подоспевшему драгуну, выбрался благополучно, с концу дела прибыл Берг и с пленными направился назад, к Старгарду; Суворов остался у него в ариергарде. Вслед затем, на окрестных холмах показались Пруссаки. Эскадроном гусар и 60 казаками Суворов дерзко атаковал с обоих флангов наступавший впереди полк; озадаченные Пруссаки подались несколько назад, потеряв 2 пушки и 2 десятка пленных, но скоро опомнились и окружили Суворова с его горстью людей со всех сторон. Ему оставалось одно -- пробиваться; Суворов решился на это мигом, не теряя ни минуты и также быстро исполнил. Он пробился, сохранив даже своих пленных, но только бросил пушки, а затем, получив подкрепление, возобновил атаку, и прусский отряд был оттеснен, понеся большую потерю.

После многих сшибок, стычек и вообще мелких дел, где Русским приходилось не раз сдерживать напор многочисленного неприятеля, Суворов поехал сам по соседству к Фермору с просьбою о подкреплении; Фермор обещал. Возвращаясь вечером к Бергу, верхом, в сопровождении проводника и двух казаков, Суворов был застигнут в густом лесу, близ Аренсвальда, сильною грозою с ливнем. Проводник бежал, Суворов заблудился, проплутал всю ночь и рано утром, при выезде из леса, чуть не наткнулся на неприятельские аванпосты авангарда генерала Платена. Не смотря на неожиданность, Суворов не растерялся и даже извлек из своего положения выгоду: высмотрел расположение Пруссаков, счел их силы и, никем не замеченный, поехал отыскивать свой отряд, который оказался всего в полумиле. Переменив измокшее белье и платье, он тотчас же изготовил отряд к атаке, с нетерпением выжидая прибытия подкрепления, обещанного Фермором.

Было близко к полудню, а подкрепление не прибывало. Авангард Платена, под начальством полковника де-ла-Мот-Курбиера, начал наступление по безлесной равнине, обратившейся от минувшего ливня в подобие болота. Русские передовые гусарские эскадроны были опрокинуты; Суворов подкрепил их 6 эскадронами конных гренадер. Курбьер открыл картечный огонь и построил оба свои батальона в каре, но они не выдержали яростных атак конно-гренадер и положили оружие. Тем временем приближалась прусская кавалерия; Суворов собрал кое-как своих расстроенных гусар, прихватил часть казаков, смелым ударом опрокинул прусскую кавалерию, и затем забрал в плен большую часть фуражиров находившегося вблизи отряда Платена. Платен переменил позицию, отойдя за городок Гольнау и оставив в нем небольшой отряд пехоты. Русская артиллерия принялась разбивать городские ворота, но безуспешно; Берг дал Суворову 3 батальона и приказал завладеть городом. Утром Суворов приблизился к городу под сильным огнем, выломал ворота, ворвался в улицы и выгнал неприятеля, причем получил две раны.

Вскоре после ему дали во временное командование Тверской драгунский полк, до выздоровления полкового командира. Прусские наблюдательные отряды далеко распространились из-под Кольберга; Берг двинулся туда двумя колоннами, левую вел сам, а правую, из трех гусарских, двух казачьих и Тверского драгунского полков, поручил Суворову. В деревне Нейгартен засели Пруссаки в числе двух батальонов пехоты и слабого драгунского полка. Построив свой отряд в две линии, Суворов повел атаку, сбил драгун, ударил на один из батальонов, многих положил на месте и человек сто взял в плен. Но другой батальон был частью рассыпан по деревне и из домов производил такой жаркий огонь, что Русские не могли удержаться, и должны были отступить.
В последних числах ноября Платен подошел к Кольбергу с большим продовольственным транспортом, который, однако же, препроводить в крепость ему не удалось, и он ретировался, потеряв множество людей замерзшими. Корпус Берга следовал параллельно с ним фланговым движением и постоянно его тревожил. Все дело впрочем ограничивалось легкими стычками и перестрелками, тем не менее зимняя кампания была чрезвычайно тяжела. Тверской полк делал ее, по распоряжению Суворова, без обозов, ради большей подвижности, но от этого нисколько не пострадал и даже больных имел очень мало. Под Старгардом Суворов атаковал было с Тверским полком Платенов ариергард, по безуспешно, потому что дело происходило на замерзшем болоте, по которому прусская пехота двигалась беспрепятственно, а лошади русской конницы проваливались. Счастьем было уж и то, что Суворов отделался без больших потерь.

0x01 graphic

"Взятие Кольберга"

Был взят 5 (16) декабря 1761 года корпусом под командованием Петра Александровича Румянцева в результате третьей по счёту, четырёхмесячной по продолжительности осады

Художник Александр Евстафьевич Коцебу

Декабря 16 Кольберг наконец сдался, благодаря настойчивости Румянцева, который хотя давно получил от Бутурлина приказание снять блокаду, но продолжал ее на собственный страх.

Кампания 1761 года была окончена,

Командир Тверского драгунского полка выздоровел, вернулся и принял от Суворова свой полк обратно. Суворову было поручено командование Архангелогородскими драгунами, и в общем представлении об отличившихся, Румянцев поместил его как кавалерийского штаб-офицера, который хотя и числится на службе в пехоте, но обладает сведениями и способностями прямо кавалерийскими. Перемена рода службы Суворова почему-то однако не состоялась.

Генерал Берг тоже отозвался о нем с большою похвалою, как об отличном кавалерийском офицере, "который быстр при рекогносцировке, отважен в бою и хладнокровен в опасности". Румянцев и Берг были только отголоском русской армии, в которой Суворов приобрел уже известную репутацию. Известность его пошла даже дальше; его, штаб-офицера, знали больше. чем многих генералов, до того ряды союзников были бедны талантами.

В декабре 1761 года Императрица Елизавета скончалась; Фридрих был спасен.

Борьба со слишком неравными силами становилась ему с каждым годом все труднее. а последняя кампания была уже напряжением отчаяния, ибо прусские боевые силы спустились до каких-нибудь 50,000 человек новонабранного, кое-как обученного, неопытного войска.

Катастрофа видимо была не далеко.

0x01 graphic

Петр III.

Художник Антропов Алексей Петрович. (1716-1795)

И в это-то время на русский престол всходит Император Петр Ш, безграничный, экзальтированный поклонник Прусского короля. Петр Ш заключил с ним сначала перемирие, потом союз и почти вслед затем был сменен на престоле Императрицей Екатериной. Русская Государыня объявила себя нейтральною и предложила всем мириться. Утомление было общее и крайнее, мир состоялся.
Вступая в 1759 году в ряды действующей армии, Суворов жаждал практической боевой школы, добивался настоящей военной службы, Что же она ему дала?
Для военного успеха нужны: хорошая армия и даровитый полководец. Второе условие даже важнее первого, потому что отличная армия не в состоянии возместить своими положительными качествами отрицательных качеств плохого полководца и может только уменьшить некоторые из последствий дурного начальствования.

Она есть орудие, а полководец -- рука; умелая рука сделает дело и с дурным инструментом. Во всяком случае. гармоническое целое представляется только совокупностью обоих условий.

Посмотрим же, в каком виде могли представиться Суворову элементы этого целого во время Семилетней войны у обеих воюющих сторон.

Из четырех русских главнокомандующих, одного Фермора можно, с грехом пополам, назвать военным человеком и в делах его найти временами некоторые признаки дарования. Остальные были просто вельможи-царедворцы, хотя наприм. Салтыков отличался храбростью и пользовался любовью войска, про их дарования, опытность, знания -- не было и помину; выдвинули их качества придворные, связи, милость, благоволение; сделались они главнокомандующими так, как делались гофмейстерами, гофмаршалами. Преданность ставилась выше способности, угодливость выше годности.

Принципы Петра I забылись или покрылись тем наносным слоем, который обыкновенно является результатом деятельности неумелых преемников великого мастера.

Основное Петровское правило -- назначать государственных деятелей по годности их и способностям, совершенно затерлось.

Не только главнокомандующий, но и другие высшие чины армии назначались, за некоторыми исключениями, по той же системе; почти все делалось по указаниям связей и покровителей. Оттого Семилетняя война мало отметила у нас людей, которые завоевали бы себе блестящее место в истории будущего.

У союзников наших было немногим лучше, особенно у Французов, где высшие военные чины были доступны одному сословию и притом не по справедливой оценке каждого лица, а по проискам и покровительству.

В Священной Римской империи на высших ступенях военной иерархии тоже царила по обыкновению бездарность; исключением служили весьма немногие, особенно Лаудон, который заслужил себе особенное уважение со стороны Фридриха и Суворова. Но и такие лица не имели свободы действий, над ними тяготел гофкригсрат, и даже удачные дела, совершенные без предварительного разрешения, могли навлечь на виновных строгий приговор военного суда, что едва и не случилось с Лаудоном.

Эти недостатки союзного военноначальствования далеко еще не исчерпывают дурной стороны предмета. Бездарность, неспособность могли бы быть до известной степени парализованы единодушием; тогда были бы ошибки, но не рознь, не отсутствие всякой руководящей идеи. А именно этим союзники и страдали. Бессвязные, бесцельные, как бы случайные операции, бездействие при огромных средствах, взаимное недоверие, затаенная зависть и прямое её следствие -- мелочное соперничество вместо чувства боевого товарищества и взаимной выручки, -- вот чем дополнялась неприглядная картина союзного предводительствования.

И все это завершалось самым верным залогом неудачи -- боязливостью, даже страхом перед Прусским королем. Это жалкое чувство могло бы сделаться роковым для союзных армий, если бы сверху распространилось вниз и перешло в массы, но к счастию массы остались незараженными такою нравственной гангреной.

Как ни плохо было само по себе высшее начальствование, но оно представлялось еще более жалким при сопоставлении с существовавшим в прусской армии. Во главе всех военных сил и средств королевства стоял король, одаренный замечательным военным гением, смелый, решительный, настойчивый, владевший редким даром -- верно оценять своего противника и на этой оценке строить свои планы и операции. Он делал иногда грубые ошибки, зная, что противник не сможет, а чаще не посмеет его накрыть, и не ошибался. С другой стороны, он редко упускал, без извлечения прямой для себя пользы, ошибки союзников, особенно самую крупную из них -- бесплодную потерю времени. Наконец, будучи государем, он не боялся ответственности, как союзные генералы; несвязанный в составлении и исполнении своих предначертаний. он был единой душой, единой волей своей армии. Небогатый материальными способами, он был неодолим по своим нравственным средствам и, окруженный со всех сторон сильными неприятелями, не пугался их, в невзгодах не терял головы и снова приступал к делу с неослабевавшей энергией.

Больше под стать своему королю, чем союзным главнокомандующим были и главные сподвижники Фридриха. Нельзя сказать, чтобы они вполне отвечали своему назначению; многие из них сильно мешали своему верховному предводителю, делая частые и грубые ошибки. Но между прусскими генералами все-таки находилось много даровитых и способных, служивших королю настоящими помощниками; таких генералов в немногочисленной прусской армии было больше, чем в союзных войсках, вместе взятых. Не каприз, не личное благоволение или милость возводили их на высокий пост, а справедливо оценяемое личное достоинство и действительная заслуга.

От предводителей перейдем к войскам. Военное искусство находилось в Европе во всеобщем упадке, кроме Пруссии. Войска были неповоротливы и неудобоподвижны, плохо и несоответственным образом обучены и, вследствие неспособности к маневрированию, от всякого продолжительного движения приходили в беспорядок. Вооружение было большею частию плохое; стрельба весьма слабая. Любой из союзных армий требовались целые сутки на построение боевого порядка: расположившись к бою, боялись тронуться с места, чтобы не перепутаться и не расстроиться. Несколько лучше других, хотя и незначительно, была военная часть у Австрийцев; во Франции же расстройство государственного управления перешло в армию; администрация войск находилась в полном разложении; дисциплина упала так низко, как ни у кого другого; военной службы в действительности не существовало.

В России военная служба была для податного сословия пугалом. Каждому нижнему чину предоставлялось право выходить в отставку по прослужении 8 лет, если его заменит один из ближайших родственников; но охотников почти не было, и закон, не будучи отменен, пришел в полное забвение.

От военной службы отделывались всеми способами; рекрутские недоимки были беспрестанные и тянулись целые годы. Закон предписывал кроткое обращение с новобранцами, но не исполнялся, потому что шел в разлад с общим уголовным законодательством, с давно установившимися жесткими обычаями и со взглядами русского общества на взаимные отношения людей старших и младших, чиновных и простых, господ и слуг.

Требования службы были большие, обращение начальников с нижними чинами жестокое, да и разлука с семьей предстояла рекруту долгая, почти вечная, От всего этого побеги между солдатами были часты, а между рекрутами необыкновенно велики. Варварское клеймение рекрут, заимствованное Петром Великим из Германии, было, правда, заменено бритьем лба, повторявшимся впредь до прибытия рекрута к полку; но этот шаг вперед остался без последствий. Беспрестанные указы о сроках для безнаказанной явки беглых рекрут и большие денежные премии за каждого пойманного, тоже не новели к успеху; побеги не уменьшались. Прямым последствием такого положения дел был постоянный некомплект войск, который сделался хроническим недугом русской армии.

Обучение было плохое по программе и слабое по исполнению. Пехотный полк мог насилу в час построиться, да и то в замешательстве. Построение конницы производилось также очень мешкотно; атака тяжелой кавалерии делалась рысью; регулярная кавалерия полагала свою силу в огнестрельном действии. Артиллерия нисколько не опережала своими качествами другие роды оружия. Маневрирование войск большими массами почти не существовало; построение дивизий или корпусов походило на совершенный хаос; поход был очень медленный и беспорядочный; обозов при войсках находилось несоразмерно много; при 90,000-ной армии, шедшей к границам Пруссии, считалось больше 50,000 повозок.

Разведывательная и сторожевая служба пребывала во младенчестве, офицеры в ней ничего не смыслили.

Лагери разбивались где попало, без всякого соображения гигиенических и тактических условий. Некомплект полков увеличивался вследствие дурной организации обозной части и злоупотреблений низших начальников; ротные командиры брали себе прислугой по 10-12 человек, около третьей доли полка состояло при обозе ⁸.

Дисциплина была строгая, но внешняя, в глубь человека не проникала и воспитательного значения для него не имела. Грабежи всюду сопровождали русскую армию; грабили не одни иррегулярные войска, но все без исключения; тут действовала не столько жажда наживы, сколько какой-то инстинкт разрушения, который был особенно силен у казаков. Слабость сознательной дисциплины высказывалась не только у солдат, но и офицеров и выражалась ненормальностью отношений начальствующих лиц между собою и к нижним чинам. Не смотря на обязательность военной службы для дворян, понятие о субординации оставалось им чуждым. Они были больше господами, чем офицерами, и на нижних чинов смотрели, может быть бессознательно, не так как следует офицеру на солдата, а скорее как смотрел барин на мужика.

Все эти недостатки русской армии выкупались однако же в известной степени её прирожденным достоинством - стойкостью. Качества этого не отрицали даже наши неприятели. Без преувеличения можно сказать, что оно было свойством русской армии больше, чем какой либо другой. Такое неоцененное достоинство не только выкупало значительную долю недостатков самой армии, но отчасти и изъяны главного начальствования, зачастую спасая от плачевных следствий неумелого предводительства. Так было тогда, в Семилетнюю войну, так случалось неоднократно и после, и чем ниже бывали качества главнокомандующих, тем ярче бросалась в глаза самому поверхностному наблюдателю эта капитальнейшая особенность русского солдата.

0x01 graphic

Фридриха II после Семилетней войны

Армия Фридриха Великого отличалась от союзных армий хотя не в той мере, как он сам от союзных предводителей, но все-таки весьма существенно. Она была лучше вооружена; строевое обучение её было доведено до тонкости, может быть излившей, но этот излишек мы видим теперь. а тогда он наглядно увеличивал разницу между войсками хорошо обученными и плохо обученными. Пехота стреляла гораздо лучше всякой другой; кавалерия производила атаки быстро, холодным оружием; материальная часть артиллерии значительно изменилась и улучшилась.

Тонкий строй был принят как обыкновенный порядок для боя и для маневров в присутствии неприятеля, введены большие каре против кавалерии и сомкнутые дивизионные колонны. Прусская армия маневрировала в степени, близкой к совершенству; быстро и легко переходила из походного порядка в боевой; походные движения исполняла как учебные; часто бивуакировала, чтобы не таскать за собой шатров; часто продовольствовалась у обывателей; имела с собою лишь самый необходимый обоз. Все это делало Фридрихову армию поворотливою и подвижною до такой степени, что он дозволял себе безнаказанно сосредоточение войск в виду неприятеля, фланговые марши на пушечном от него выстреле, движение через страну, угрожаемую тремя армиями, добровольное пожертвование своими операционными линиями, т.е. все то, о чем его противники и подумать не смели.

Наконец, для полноты картины следует еще заметить, что прусская армия была сплочена чрезвычайно строгою дисциплиной, без чего невозможно было достигнуть педантической точности обучения. В солдате буквально исчезал человек; от него требовалась только механическая исправность действия в однажды определенном направлении.

Военные законы изобиловали самыми варварскими наказаниями; ничто не проходило даром, всякая вина была виновата; взыскания назначались и производились с такою же точностью, с какою дрессировалась армия. Вообще дисциплина прусской армии была доведена до степени, о которой в нынешнее время трудно даже составить понятие. Все эти элементы, и худые и хорошие, имели свой rаison d'etre при духе, оживлявшем Фридрихову систему, оттого она и достигла в руках великого полководца, своего создателя, таких блестящих результатов.

См. далее ...

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 14/03/2014, изменен: 14/03/2014. 103k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 18 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Каменев Анатолий Иванович Вредна бездарность кое-что знающая и выучившая

Каменев Анатолий Иванович
Вредна бездарность кое-что знающая и выучившая