ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Выводное знание" и "избранные умы"

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Александр Македонский в битве с персами при Гранике (1737).

Художник Корнелис Трост

Анатолий Каменев

"ВЫВОДНОЕ ЗНАНИЕ" И "ИЗБРАННЫЕ УМЫ"

Находясь уже в Азии, Александр Македонский узнал, что Аристотель обнародовал в книгах некоторые из этих учений, и написал ему откровенное письмо в защиту определенной философии, текст которого гласит:

"Александр Аристотелю желает благополучия! Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же будем мы отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах. Будь здоров".

Мое поступление в адъюнктуру по кафедре военной психологии и педагогики академии заставило в полной мере осознать отношение к науке, образованию и военному делу.

"Наука у нас не ценится"...

Наука в государстве Российском прошла через различные препоны, пока не обрела прочные права гражданства.

С одной стороны, наука долгое время находилась в ведении церкви и та, безусловно, наложила свой отпечаток на нее: определила ее характер - богословие, ее носителей - монахов, ее учреждения - монастыри и храмы православные.

По справедливому суждению историка В.О. Ключевского, "наука и искусство ценились в древней Руси по их связи с церковью, как средство познания слова Божьего и душевного спасения. Знания и художественные украшения, не имевшие такой связи и такого значения, рассматривались как праздное любопытство неглубокого ума или как лишние несерьезные забавы".

Следует, однако, отметить, что православие широко смотрело на свою миссию в русском обществе.

А потому, Кодекс сведений, чувств и навыков, какие считались необходимыми для освоения этих правил, составляли науку о христианском жительстве, в котором были обозначены три важнейшие части:

-- Строение (наука) душевное - учение о долге душевном или дело спасения души;

-- Строение мирское - наука о гражданском общежитии;

-- Строение домовое - наука о хозяйственном домоводстве.

В то же время, церковь ревностно относилась к любому другому знанию и при появлении оного тотчас возбуждала тревожный вопрос: безопасная ли эта наука для правой веры и благонравия, для вековых устоев национального быта?

По свидетельству того же В.О. Ключевского, "в русском обществе установилось подозрительное отношение к науке.

В школьных прописях помещалось наставление:

"Братие, не высокоумствуйте! Если спросят тебя, знаешь ли философию, отвечай: елминских борзостей не текох, риторических астрономов не читах, с мудрыми философами не бывах...; учусь книгам благодатного закона, как можно было мою грешную душу очистить от грехов".

Такой взгляд питал самоуверенность незнания:

"Аще не учен словом, но не разумом", - писал про себя древнерусский книжник, - не учен диалектике, риторике и философии, но разум Христов в себе имею".

Летописи, которые на Руси велись издавна, безусловно, не могли служить делу накопления, развития и распространению научных знаний о войне и военном деле.

Кроме того, на Руси, в силу сложившейся традиции, считалось вредным что-либо менять в практике отцов. Дети перенимали опыт предков, но не стремились усовершенствовать военное дело.

Только в начале XVII в., в период правления Василия Шуйского, возникла настоятельная потребность свести воедино известные познания в военном деле.

Этой работой занялся Онисим Михайлов, подьячий, мастер Пушкарского, который составил "Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки" (1607, 1621 гг.).

Содержание уставов включало многообразную тематику: внушение ратным людям чувства долга, определение воинских обязанностей, рекомендации по изготовлению пороха, регламентации действий оружием и различные тактические вопросы (организация похода, порядок расположения для отдыха, оборона и осада крепостей).

Мудрый подьячий, простирает свой взор на вопросы общие, научные и практические:

"Повелось исстари, -- пишет О. Михайлов, -- во всех государствах и землях ... везде больше убогих (бедных - А.К.), нежели богатых людей обретается. Богатые от природы не наделены добрым своим учением, и разумом, и смыслом. Поэтому на них одних нельзя полагаться и доверять им одним рать водити или отческие земли от врагов защитити и обороняти.

Следует искать с великою совестью таких начальников, которые шли бы на врага смыслом разума, а не силою телеси своего".

Не будем, однако, множить исторический ряд примерами Петра и Екатерины Великих, мудрыми примерами доброго отношения к науке выдающихся полководцев наших (А.В. Суворова, Г.А. Потемкина, П.А. Румянцева, М.И. Кутузова, М.Д. Скобелева и др.).

Эти примеры, как бы они ни были хороши, не позволяют нам констатировать факта преклонения в обществе нашем перед наукой.

Совсем наоборот - ею (наукой) постоянно пренебрегали и не ценили.

Приведем в качестве характерного примера сведения, изложенные в первом номере "Военного сборника" за 1858 г. в статье под названием "Взгляд на состояние русских войск".

В ней констатируется следующее:

"Офицера до получения им роты, ценили только по наружности, по умению маршировать, а ротного командира - по тому, как рота ходила церемониальным маршем, или делала ружейные приемы"...

Печально было то, что "бездарность, или совершенное невежество, выказанные на маневрах, навлекали на виновного порицания только со стороны высших начальников... Ближайшие начальники оставались к этому совершенно равнодушными".

По мнению автора статьи, "эта эгоистическая односторонность взгляда начальников на истинную службу убивала в офицерах стремление к настоящему военному образованию и развивал в них желание угождать, в ущерб понятию о долге. Не только с военными науками, но даже с теми частями устава, которые были написаны не для смотров, а для войны, офицеры наши были мало знакомы".

В данном случае, причина такого небрежения наукой и образованием состояла в том, что:

"У многих начальников наука не находила покровительства, а, напротив, встречала преследование, насмешку: занимающегося наукой офицера обыкновенно называли учеными, прилагая это название преимущественно в тех случаях, когда ему случалось сделать какой-нибудь промах".

В другой статье этого же журнала раскрывается причина указанного небрежения:

"Нельзя не заметить, что смотры высшего начальства составляют альфу и омегу нашей служебной деятельности. Не успешность службы в ее постепенном, непрерывном ходе; не ровная, постоянная заботливость о ее выгодах, а только удача на смотру, вот что поглощает все стремление начальников частей".

0x01 graphic

"Царь Иван Грозный просит игумена Корнилия постричь его в монахи"

1898

Художник Клавдий Васильевич Лебедев (1852-1916)

Военная наука и войсковая практика шли и развивались раздельно, не влияя должным образом друг на друга.

Наука не стала двигателем войсковой практики, а обратилась в собрание разрозненных и не сведенных в единую систему знаний, где, наряду с бесспорными достижениями человеческого ума, спокойно соседствовали знания и учения ложные и недостоверные.

***

Мне недосуг в данном месте приводить рассуждения о том, что любая деятельность без опоры на разум, не может быть плодотворной.

Роджер Бэкон, английский ученый, философ и естествоиспытатель ХIII века, писал:

"Разум -- вот вождь правой воли; он направляет ее к спасению. Чтобы делать добро, надо его знать; чтобы избегать зла, надо его различать. Пока длится невежество, человек не находит средств против зла... Нет опасности больше невежества. Знающий истину, если иногда и пренебрегает долгом, имеет прибежище в совести, побуждающей его скорбеть о случившемся и остерегаться в будущем. Нет ничего достойнее изучения мудрости, прогоняющей мрак невежества, -- от этого зависит благосостояние всего мира. Каков человек в изучении мудрости, таков он и в жизни"...

В его сочинениях мы находим верное понимание природы знаний и того, что препятствует познанию истины:

"Есть три источника знания:

-- авторитет,

-- разум и

-- опыт.

Однако авторитет недостаточен, если у него нет разумного основания, без которого он вызывает непонимание, а лишь принятие [истины] на веру, -- мы верим авторитету, но не через авторитет понимаем. Разум [или отвлеченное рассуждение} один не может отличить софизма от настоящего доказательства, если он не может оправдать свои выводы опытом".

"Четыре в высшей степени заслуживающие порицания вещи составляют помеху делу истины... Они стоят на дороге всякому мыслителю и едва позволяют кому бы то ни было достигнуть настоящей мудрости.

Вот эти помехи:

-- преклонение перед неосновательными и недостойными авторитетами,

-- долговременная привычка {к известным мнениям},

-- неосновательность суждений толпы и, наконец,

-- скрывание (учеными) своего невежества, вместо которого они выставляют напоказ свою призрачную мудрость...

От этих язв происходит все зло человеческого рода: благодаря им люди не знакомятся с наиболее полезными, великими и прекрасными памятниками мудрости и тайнами всех наук и искусств.

Где имеют силы три первые помехи знанию, там не действует ни разум, ни право, ни закон, там нет места для правды, там не имеют силы предписания природы, искажается порядок вещей, господствует порок, добродетель исчезает, там царствует ложь и гибнет истина".

Печально сознавать, но наши предки и мы, до сего дня, так и не осознали причины того, что мешает науке утвердиться в нашем сознании и занять прочное место в системе подготовки офицерских кадров.

-- Во-первых, не все то, что называется наукой, таковой является.

-- В каждой научной области (дисциплине) функционирует масса сведений ложных, непроверенных и малопродуктивных.

-- Во-вторых, в силу сложившихся обстоятельств и объективных причин многие науки и, в первую очередь, науки общественные, не имели (и не имеют по сей день) должных оснований.

0x01 graphic

Дерево над обрывом. 1889.

Художник Мещерский Арсений Иванович (1834-1902)

Научное древо можно изобразить в виде причудливого растения, почти не имеющего корней, с хилым стволом, редкой кроной и мелкими, пожухлыми листьями, которые опадают даже при слабом дуновении ветерка.

Вместо того, чтобы иметь мощные корни, подпитываемые из естественной среды, такие науки не имеют надежного основания в виде исторической и методологической составляющих, которая не только определяют истоки научного знания, направление и методологию познания, выявляет тенденцию и представляет к осмыслению открытые законы и закономерности, но и направляет дальнейшее постижение Истины в верном направлении.

-- В обществоведении, к примеру, "бытие определяло сознание", индивидуальное приносилось в жертву коллективному и т.д.

-- В педагогике духовное сводилось к партийному, человек рассматривался как простое вместилище разных социальных влияний, а воспитание сводилось к принятию извне тех или иных мер воздействия.

-- Фундаментальные исследования, в том же обществоведении, имели только название сие, а по сути дела никакой серьезной научной проблемы не решали, а лишь приносили соискателям и творцам пухлых и никому не нужных трактатов искомые звания и степени.

-- Про одного из таких "ученых" в академии говаривали, что "вон, мол пошел крупный специалист по тактике мелких подразделений".

В то же время было множество прикладных исследований самой разнообразной тематики и столь узких и специфичных тем, что приходилось дивиться, что такие мелкие вопросы вырастали в научную тему.

Эти исследования никакой пользы науке и практике не приносили, но плодили число "остепенных" людей.

Такое положение в советской науке объяснялось рядом факторов:

-- во-первых, ведущая кафедра, как правило, сама не имела плана перспективной работы и потому работала по принципу: "сами выбирайте тему, но не преступайте рамок "приличия", т.е. не берите на себя много, и работайте в свое удовольствие";

-- во-вторых, исследования в области обществоведения никем и никогда не финансировались, а потому всю исследовательскую работу следовало вести на свой счет (для серьезного исследования требовались большие суммы, средства и кадры; но всего этого не было);

-- в-третьих, состарившиеся на своих должностях начальники кафедр зорко следили за тем, чтобы их не подпирали молодые и перспективные ученые, а потому все делали для того, чтобы не дать им ходу после защиты кандидатской диссертации.

***

Кроме того, в военно-учебных заведениях, прежде всего, в военных академиях, сложилась неправильная система приоритетов.

Военная наука была несвергнута с законного первого места, а на ее место заступило узкое профессиональное обучение.

И. Клюжев писал в "Вестнике воспитания" за 1916 год следующее:

"Кадетские корпуса организовали по образцу полка; фронтовое учение заменяет в них воспитание, отстраняя науку, а, следовательно, и правильное развитие ума, сердца и совести. Невежество, прикрытое формой сурового обращения, холодности, натянутости, старающееся видеть в каждом ребенке подчиненного, разрушает дисциплину. Резкое разделение воспитательного и учебного элементов производит и дурное воспитание и дурное учение".

Ученый понимал, что образование не может строиться без науки, без опоры на нее.

Но, если взглянуть на этот вопрос шире, то можно сказать и более: учебный процесс должен всецело опираться на последние научные достижения, идти вровень с наукой, не отставать от ее выводов.

Неизбежный разрыв обучения и требований дня наступает там, где постоянно не ведется серьезная научная работа профессорско-преподавательским составом военно-учебного заведения.

И это должна быть не просто отвлеченная и только для соискателя нужная тема, а то магистральное направление, которое определяет профессиональное назначение слушателей военной академии.

Попутное педагогическое исследование, которое необходимо вести на каждой кафедре, должно открывать глаза преподавателям на те проблемы, которые мешают слушателям более эффективно осваивать учебный предмет.

ПРИОРИТЕТЫ АКАДЕМИИ

(Подлинная наука - это величайшая сила)

Военная академия должна на первом месте иметь развитие науки, затем - воспитание и обучение слушателей, а также - распространение научных знаний среди военнослужащих (т.е. - в войсках).

При таких приоритетах, т.е. при главенстве научного направления в деятельности военной академии, учебно-воспитательный процесс никогда не отстанет ни от достижений научной мысли, ни от требований войсковой практики.

Но эти приоритеты надо когда-то утвердить!!!

***

Теперь мы подходим к вопросу:

почему наука не почитается слушателями?

Ответ на этот вопрос в следующем.

Наука входит в сознание обучаемого через учебный предмет.

Учебная дисциплина - это часть науки.

У нас же путают эти два понятия и в состав учебной дисциплины пытаются втиснуть как можно более научных сведений, нужных и ненужных, полезных и бесполезных, первостепенных и второстепенных.

Мы пока не научились правильно выделять предмет учебной дисциплины, не научились расставлять приоритеты в нем и не умеем правильно преподносить учебные знания обучаемым.

Что надо было бы сделать?

Из всей совокупности научных сведений надо выделить ВЫВОДНОЕ УЧЕБНОЕ ЗНАНИЕ.

Поясним на примере.

Тем, кто пользуется компьютером, не надо знать многое из того, что связано с ним.

Пусть мониторами занимаются специалисты, программами - программисты.

Да и из всех программ нам нужны только те, которые подходят нам по профилю работы.

Нам, как пользователям, нужны и знания пользователя.

Все остальное - удел специалистов.

Вот это-то и знание, в данном случае, является выводным для нас.

Оно, конечно, ограничено, неполно, но вполне достаточно для того, чтобы использовать компьютер для определенной цели.

Военная школа наша напоминает заведение, где напоказ выставляется масса ненужного для пользователя и пригодного только для специалиста.

Вот и пытаются выучить тому, что не нужно.

Слушатель - существо разумное. Он противится всему нерациональному, всему насильственному.

Преподавателям и организаторам учебного процесса надо бы прислушаться к мудрым словам Платона, который писал:

"Ни одну науку свободный человек не должен изучать, как раб. Телесные упражнения, выполняемые даже против воли, нисколько не вредят телу, в душе же никакая насильственная наука не остается прочно".

До сих пор учебный процесс строится так, как еще в ХVI в. писал выдающийся французский просветитель М. Монтень:

"Нам без отдыха и срока жужжат в уши, сообщая разнообразные знания, в нас вливают их, словно воду в воронку, и наша обязанность состоит лишь в повторении того, что мы слышим".

Далее он делает совершенно справедливый вывод:

"Если кто изрыгает пищу в том самом виде, в каком проглотил ее, то это свидетельствует о неудобоварнмости пищи и о несварении желудка. Если желудок не изменил качества и формы того, что ему надлежало сварить, значит, он не выполнил своего дела".

И еще:

"Кто рабски следует за другим, тот ничему не следует. Он ничего не находит; да и не ищет он ничего".

Он категорически настаивает:

"Пусть наставник заставляет ученика как бы просеивать через сито все, что он ему преподносит, и пусть ничего не вдалбливает ему в голову, опираясь на свой авторитет"...

В тон М. Монтеню, вторит великий чешский педагог Я.А. Коменский, автор знаменитой "Великой дидактики", книги, написанной в ХVII веке:

"Правильно обучать юношество -- это не значит вбивать в головы собранную из авторов смесь слов, фраз, извращений, мнений, а это значит -- раскрывать способность понимать вещи, чтобы именно из этой способности, точно из живого источника, потекли ручейки (знания), подобно тому как из почек деревьев вырастают листья, цветы, плоды, а на следующий год из каждой почки вырастет целая новая ветка со своими листьями, цветами и плодами".

Он подвергает резкой критике тех ученых, которые "занимаются только тем, что, копаясь в авторах, извлекают фразы, сентенции, мнения, составляя науку наподобие лоскутного платья. К ним с упреком обращается Гораций: "О, подражатели, рабский скот!" И действительно -- рабский скот, привыкший только к тасканию чужих тяжестей".

Самое прискорбное, по его мнению, заключается в том, что "школы стремятся к тому, чтобы научить смотреть чужими глазами, мыслить чужим умом. Школы учат не тому, чтобы открывать источники и выводить оттуда различные ручейки, но только показывают ручейки, выведенные из авторов, и согласно с ними предлагают идти по ним к источникам назад".

По его мнению, "самые академические работы будут подвигаться вперед более легко и успешно, если, во-первых, мы туда будем посылать только избранные умы, цвет человечества, а остальных направим к плугу, ремеслам и торговле, смотря по их природной склонности".

***

Следовательно, из сказанного можно вполне точно заключить, что причин небрежения к науке и научному знанию в нашей военной школе несколько:

-- - во-первых, содержание обучения не отвечает потребностям слушателей, а лишь обременяет память их массой ненужных и бесполезных сведений;

-- - во-вторых, не всякий слушатель способен воспринимать науку, ибо только "избранные умы" способны это делать.

Все это я познал за те четыре года, которые провел в стенах военно-политической академии, вникая в собственный опыт, наблюдая за сокурсниками и читая полезные книги.

А теперь о прозе адъюнктской жизни...

0x01 graphic

"Подмастерье-столяр просит руки дочери своего мастера". Около 1856

Художник Шульц Карл Карлович (1823-1876)

Адъюнкт "первого года службы"

Начало нового дела всегда трудно.

Вдвойне трудно, когда кто-то намеренно осложняет жизнь.

Кто бы мог подумать, что в педагогическом коллективе может существовать самая настоящая дедовщина.

Адъюнкт первого года обучения - это, по сути, и есть молодой солдат.

"Деды" - почти все остальные: начальство, которое дает большое количество самых несуразных заданий; старшие преподаватели, которые под предлогом личного одолжения перекладывают на него часть своей нагрузки; простые преподаватели, которые подсовывают самые неудобные для дежурства дни, то ли по кафедре, то ли в патруле.

Кроме того, учебный отдел планирует массу никому не нужных занятий по философии для укрепления методологической основы исследований. Кафедра иностранный языков старается повысить языковую подготовку адъюнктов, невзирая нужно это для данного исследователя, или нет.

Все это отнимает массу времени.

Ничего нового для дела эта адъюнктская программа не дает.

Начало адъюнктской жизни несет неприятное открытие буквально с первого дня.

Так, первое занятие по философии меня очень сильно разочаровало.

Лекцию читал начальник кафедры философии генерал Миловидов.

Его лекцией начинался мой курс обучения в академии еще в 1972 году. Тогда я был настолько приятно удивлен эрудицией этого человека, что почти дословно записал текст лекции.

Решив дальне продолжить записи в тетради по философии, я прихватил ее на первую адъюнктскую лекцию. И тут, с первых слов лектора я уловил что-то знакомое и невольно открыл запись 1972 года.

Последующая сверка лекции с моими записями показала, что лектор чуть ли не слово в слово повторяет то, о чем говорил четыре года назад. Структура лекции, факты и выводы - все осталось прежним.

Ничего нового!

Естественно, это вызвало мое недоумение. Как может такое быть?

Поразительнее всего, что на эту лекцию генерал Миловидов пригласил преподавателей своей кафедры, проводя, как бы, поучительное занятие.

Мне до сих пор непонятно, как такое возможно?

Разве можно на прежнем багаже вести обучение, ничем его не пополняя, не развивая, не совершенствуя.

Впоследствии, став преподавателем, я нередко ловил себя на мысли, что одну и ту же тему мне никогда не удавалось читать в одной и той же редакции.

Случалось иногда даже так, что лекцию по одной и той же теме, которая была предназначена для второго потока курсантов я вел (не читал) совсем по-другому, учитывая недостатки прошлого и ориентируясь на другую аудиторию.

Но генерал Миловидов без тени смущения озвучил один и тот же текст.

Почему?

Видимо, потому, что уверил себя в том, что достиг совершенства, создав прочную и незыблемую конструкцию обучения...

Уверен был он и в том, что никто не сделает ему упрека...

Так оно и было.

Но горький осадок остался...

"Купец перед фотографом" 1860-е

Художник Шмельков Петр Михайлович (1819-1890)

Кафедральные "вожди" и нравы того времени

В военно-политической академии на всех гуманитарных кафедрах начальники их по 20-30 лет сидели на своих местах

Такие "светила" и зорко следили за тем, чтобы никто не смел покуситься на их должностное положение и научный авторитет. Вот почему многие молодые преподаватели подолгу пребывали в звании кандидата наук и никак не могли выбиться в настоящие ученые - так называемые доктора наук.

Должность старшего преподавателя прочно находилась в руках приближенных начальника кафедры, которому было выгодно держать при высокой должности престарелых подчиненных, мечтающих как можно больше продержаться в штате.

В благодарность за преданность, начальник позволял своим услужливым подчиненным перед уходом на пенсию защищать докторскую диссертацию, в которой не было ничего такого, что давало бы толчок развитию науки.

Это были добротно сработанные труды, где, кроме общих фраз, цитирования классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и хвалебных од в адрес текущего начальника и членов ученого совета не содержалось ничего путного.

Вспоминается, как тщетны были попытки выбрать из защищенных диссертаций какие-то свежие мысли или практические рекомендации.

Их просто не было.

Кафедры работали вхолостую.

Авторитарный стиль правления подавлял всякое брожение и недовольство.

0x01 graphic

Корабль судьбы.

Художник Рембрант

"Бунт" на корабле

Когда мытарства первого года обучения в адъюнктуре закончились, наметилось продолжение практики отрыва от исполнения плана научной работы.

Опять начались множится задания, которые сбрасывались на кафедры командованием академии, к примеру, участие во всякого рода проверках и т.п.

Кафедральное начальство не прочь было и далее использовать в своих интересах молодые научные кадры, подсовывая для исполнения часть своей работы.

Да и старшие товарищи были готовы "по-братски" поделиться своей учебной и служебной нагрузкой с нами, адъюнктами.

Надо было положить этому предел.

Вот почему я категорически отказался и далее исполнять те задания, которые были, в какой-то мере уместны на первом курсе, но стали совсем нежелательны на втором году обучения в адъюнктуре.

Это произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Ранее никто не сопротивлялся сложившейся практике, как сегодня говорят, "припахивания".

Многим, скрепя сердцем, приходилось подчиняться воле старших.

Были и такие, которые сами набивались в услужение начальству, надеясь получить льготу при защите диссертации или место на кафедре после окончания адъюнктуры.

Срабатывало.

На кафедре оставались как раз покладистые, услужливые люди, а ершистые и самостоятельные отправлялись в разные пункты назначения.

Мой активный протест вызвал понимание у тех, кому было не по душе это "припахивание", недоумение у коллег и злорадство тех, кто лишился возможности делать свое дело чужими руками.

Двое моих коллег поступок мой не осуждали, но и по моему пути не пошли.

Он продолжали безропотно в течение последующих оставшихся двух трудиться "на дядю".

Меня оставили в покое и не тревожили по пустякам.

Именно это и позволило мне выполнить всю исследовательскую программу и подготовиться к защите кандидатской диссертации.

Иное положение было у моих сокурсников по адъюнктуре: ни тот и ни другой научной работы не исполнили и после трех лет безуспешной работы убыли в разные края - один в Таллин, другой - в Тамбов.

Не сбылись их мечты на покровительство тех, кому они все это время оказывали личные услуги.

Прощай, Пироговка!

Нежданно-негаданно моей семье повезло с улучшением жилищных условий.

В конце второго года обучения в адъюнктуре, в августе, когда основная масса преподавателей и адъюнктов была в отпусках, мне представилась возможность получить во временное пользование двухкомнатную квартиру в районе Кузьминок.

Основание для получения квартиры было достаточное - семья ожидала прибавления.

Но для квартирной части академии нужно было другое основание - мзда. Денег давать я не хотел, да и не мог, так как скудной зарплаты едва-едва хватало на жизнь.

Но тут господин случай помог решить дело в пользу моей семьи.

В связи с убытием выпускников к месту службы образовался фонд свободного помещения.

По существовавшим тогда правилам, помещение, не занятое в течение месяца, могло быть отобрано у академии местными властями. Как раз, на днях, московские власти прибрали к рукам одну академическую квартиру именно в Кузьминках.

Судьба второй квартиры висела на волоске.

Вот почему позвонили мне и потребовали срочно выехать для осмотра пустующей квартиры.

Дом, в котором мне предстояло прожить чуть больше года, находился недалеко от парка Кузьминки, прекрасного места отдыха с прудом, ухоженными дорожками и примыкающим к парку лесополосой.

Конечно, меня вполне удовлетворил этот вариант и после оформления необходимых документов мы вселились в эту квартиру.

Дом, в котором мы стали жить, в простонародье назывался "хрущевками".

Это была серия домов, построенных из панелей, с маленькими комнатами и еще меньшей кухней.

Во времена катастрофической нехватки жилья проект Н.С. Хрущева построить много простых малогабаритных домов дал возможность многим семьям обрести крышу над головой.

Это сейчас можно глумиться по поводу квартирной программы Хрущева, а тогда, в 60-70-е годы это было спасение.

Моя семья буквально накануне моего поступления в военное училище, в 1962 году, получила квартиру в одном из таких домов. Трудно описать ту радость, которую испытывали все мы, получив после десятилетних скитаний по коммунальным и частным квартирам свое жилье.

Да, там было тесно везде.

Кухня вообще была крошечной и на ней трудно было разойтись 3- человекам. Ванная комната была совмещена с туалетом, что, конечно, не очень удобно. Коридорчик был совсем мизерный. Но зато были 3 комнаты, балкон и небольшое подсобное помещение в подвале.

Мне, правда, пользоваться благами нового жилья пришлось всего каких-то восемь месяцев, но родители все же сумели на старости лет пожить в отдельной квартире, без волнений и склок, которые обычно имеют место в коммунальном жилище.

0x01 graphic

Дети, бегущие от грозы 1872.

Художник К.Е.Маковский

Прибавление в семействе. Андрей.

Мы ждали рождения ребенка.

Наконец, этот долгожданный день настал.

22 августа 1978 года у нас родился сын, Андрей.

Ирина, которой уже исполнилось 10 лет, первоначально ревниво встретила появление на свет Андрюшки, но вскоре успокоилась, видя, что и она не обделена лаской и заботой родителей.

Для нас наступили райские времена.

Впервые за все время пребывания в Москве мы обрели стоящее жилище и начали жить как все нормальные люди.

Диссертационная работа, хотя и отнимала много времени, не препятствовала какое-то время проводить в общении с семьей. Благо, под рукой был прекрасный парк.

Конечно, мы частенько ходили в парк, помногу гуляли на улице.

Учили Андрея плавать, сначала в ванне, потом - в бассейне. В воде он чувствовал себя прекрасно. Хорошо держался на воде, не пугался воды.

Так продолжалось вплоть до поздней осени.

А зимой купание пришлось прекратить.

Зима 1978/79 гг. была в Москве лютой. Батареи в квартире еле теплились. Панельные стены плохо держали тепло.

Пришлось поддерживать температуру с помощью зажженной газовой горелки.

Окна, как в войну, завесили одеялами, а на себя одели множество одежек.

Но эти трудности были явлением временным и их можно было преодолеть. Так мы и сделали.

Наступал ответственный этап - подготовка к защите диссертации.

Одновременно вставал вопрос о распределении после окончания адъюнктуры.

Неожиданно для меня был разрешен вопрос об очередном звании.

0x01 graphic

Вечернее общество. 1875.

Художник Маковский Владимир Егорович (1846-1920)

Капитан "сверхсрочной службы" получает майорское звание

К лету 1979 года я уже "отходил" примерно два срока в капитанском звании.

В таком положении, как я, было несколько офицеров - среди них один офицер был мой сокурсник. Он перехаживал в звании майора.

В то же время, на соседних кафедрах начальники вышли с представлением о присвоении очередных воинских званий своим офицерам, а наш начальник по какой-то причине не собирался этого делать.

Тогда возмущенный майор обратился за разъяснением к начальнику кафедры и фактически вынудил его написать представление. Тому ничего не оставалось делать, как написать подобное представление и на меня.

Далее состоялся разговор, который его озадачил и разозлил.

Вызвав меня, генерал объявил о своем решении написать представление на присвоение очередного воинского звания "майор". При этом он ожидал услышать от меня слова благодарности и признательности, но в ответ получил от меня вопрос:

- А зачем вам, Александр Васильевич, надо было это делать?

Тот искренне удивился:

- Как зачем?

Я пояснил:

- Товарищ генерал. Зачем вам беспокоится? Ведь я и так это воинское звание при назначении на должность получу.

Для меня, действительно, не было принципиально важным получение этого звания на месяц-два раньше.

Важнее было другое: мой начальник не послал на меня представление еще 2,5 года назад.

Он, либо не хотел просто обременять себя такой заботой, то ли боялся кого-то разозлить своей просьбой, то ли просто не посчитал нужным хлопотать за человека, который "хорошо!" не попросил сам за себя.

Унижаться и хлопотать за себя я не умел и не хотел.

И потом я знал о том, что у начальника кроме прав есть обязанность - внимать в нужды подчиненных и не оставлять их без внимания.

Забота о присвоении очередного воинского звания - это не головная боль самого претендента, а прямая обязанность начальника.

Но у нас сложилась весьма странная картина прав и обязанностей начальника.

Как правило, права начальника неприкосновенны, а вот обязанности строго разграничены: по отношению к старшим - безусловно исполняемы, к равным - в зависимости от уровня симпатий-антипатий, к подчиненным - почти всегда невыполняемые.

Начальник, который считает нормальным, когда все работают только на него и в какой-то мере на общее благо, вряд ли может рассчитывать на взаимопонимание и искреннюю поддержку своих подчиненных.

Подчиненные до поры до времени мирятся с такой системой односторонности, но при случае платят начальнику той же монетой - им тоже становится недосуг до его дел, как только положение этого начальника зашатается.

Но суть даже не в ответной реакции подчиненных на эгоизм начальника.

Закон человечности и порядочности требует в полной мере исполнять все свои обязательства, обращая особое внимание на тех, кто находится в поле влияния данного должностного лица.

Безусловно, мой диалог с начальником не мог пройти без ответной реакции.

И эта реакция последовала: во-первых, мне переместили срок защиты диссертации с июля на ноябрь; во-вторых, кафедральное начальство исключили меня из числа кандидатов на должность преподавателя академии.

Мне предстояло отбыть к новому месту службы, а затем возвратиться для защиты кандидатской диссертации в Москву...

Информация к размышлению

0x01 graphic

Адам и Ева (1640-е)

Художник Якоб Йорданс

ЧЕЛОВЕК КАК ТРИЕДИНСТВО:

ДУХ. ДУША. ТЕЛО

(Фрагменты из книги: "Педагогика благонравия: Хрестоматия / Авт.-сост. А.И. Каменев - М., 2004).

Человек в христианстве предстает в трех измерениях: "тело", "душа", и "дух", где дух, в точном смысле, - это причастность к божественному посредством веры, открытость человека божественному слову, божественной мудрости, которая наполняет его новой силой и дает, в известном смысле, новый онтологический статус. Трихотомия (триединство) - явление, безусловно, сложное и человеческому непостижимое: "Кто удовлетворительно объяснил, например, как соединена душа человеческая с телом, как они взаимно действуют друг на друга?", - указывал протоиерей Г. Дьяченко. Он же пояснял: "Солнце состоит из трех веществ: из круга, сияния и теплоты, но разделяется ли на три солнца, хотя каждая вещь особливое имеет свойство? одно есть круг, другое - сияние, третье - теплота; но кто скажет, что это не одно, а три солнца?".

ДУХ

Глубочайшую сущность существа нашего познаем мы не умом, а духом. Самосознание есть функция духа, а не ума. Как понимать его? Сознание своей личности складывается у человека из органических ощущений, получаемых от своего тела, из восприятий, получаемых его органами чувств, из всей совокупности воспоминаний, из понимания своего духа, характера, настроений. Где же складывается из этих элементов самосознание, кто субъект его? Не ум, как обычно понимают, а дух. Ибо ум - только часть духа, а не весь дух. Но часть не может объять целого. И оно не произвольно, а основано на словах апостола Павла: Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия (1 Кор. 2, 11 - 12).

Дарованное нам от Бога действие благодати Божией познаем мы не духом мира сего, а духом нашим, дарованным нам от Бога. Святой Дух направляет нашу волю к добру всего чаще посредством увещаний и вразумления наших начальников, наставников, родителей, друзей и разных обстоятельств жизни. Посему мы должны быть внимательны к таковым наставлениям и последовать им...

Об ощущении Бога или, вернее, благодатных воздействий Духа Божия на сердце говорят многие подвижники благочестия, многие преподобные. Все они более или менее ярко ощущали то же, что и св. пророк Иеремия: было в сердце моем, как бы горящий огонь (Иер. 20, 9).

Откуда этот огонь? Нам отвечает св. Ефрем Сирин, великий таинник Божией благодати: Недоступный для всякого ума входит в сердце и обитает в нем. Сокровенный от огнезрачных обретается в сердце. Земля же возносит стопы Его, а чистое сердце носит Его в себе и, прибавим мы, созерцает Его без очей по слову Христову: блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят. Подобное же читаем и у Иоанна Лествичника: Огонь духовный, пришедший в сердце, воскрешает молитву: по воскресении же и вознесении ее на небо бывает сошествие огня небесного в горницу души.

А вот слова Макария Великого: Сердце правит всеми органами, и когда благодать займет все отделения сердца, господствует над всеми помыслами и членами, ибо там ум и все помыслы душевные... Ибо там должно смотреть, написана ли благодать закона духа.

Сердцем осуществляются высшие функции духа человеческого - вера в Бога и любовь к Нему. Сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению (Рим. 10, 10).

Если... будешь... сердцем твоим веровать (Рим. 10, 9).

Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим (Мф. 22, 37).

Любите ли вы Господа, Бога вашего, от всего сердца вашего (Втор. 13, 3).

Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим (Втор. 6, 5).

Господа Бога святите в сердцах ваших (1 Пет. 3, 15).

0x01 graphic

"Изгнание Адама и Евы из рая.

Художник Александр Кабанель

Притча о братьях-пещерниках

Г. Дьяченко

В восточной стране, на одной из гор выстроен великолепный город, славный не только своею архитектурою, сколько жителями, которые не знают ни горя, ни 6ед, ни болезней, ни несчастий. Но случилось нечто неожиданное и страшное, хоть и не в самом городе, а близ города, куда дети бегали погулять и поиграть. Промчалась буря, произошло землетрясение и образовался провал, в который упали два брата, или, скорее, скатились, потому что остались живы, хоть и долго были без чувств; только, очнувшись, они потеряли память о своем падении, о городе и жителях, и даже о своих играх.

Пропасть была так глубока, что свет сверху не доходил до них, а что они живы, о том верхние жильцы узнали по их громкому плачу. Не было у них в запасе средств, чтоб достать из пропасти упавших; потому, до приискания их и до совершеннолетия несчастных, решили кидать им в пещеру сперва необходимое, потом полезное и, наконец, приятное.

Пещерники перестали плакать только тогда, когда, при искании пищи ощупью, вместо камней и других невкусных пещерных вещей, нашли куски хлеба, несколько овощей, лужу воды, разные лоскутья, которыми могли прикрываться и делать подстилки для спанья. Жалкий быт! Но безобразие и благообразие не различаются во тьме, а потому они были очень довольны своими находками, и пользовались этим счастием довольно долго.

Верхние жители, предполагая с возрастанием, и развитие в них смышлености, бросили в пещеру материал для изобретения огня - кремни, железо и гнилушки. Попробовали пещерники языком - никакого вкуса; но нечаянный удар кремня о железо произвел искры; явился огонь. Сколько было радости! С удивлением глядели они друг на друга, увидели и жилище свое, узнали, что над ним есть непроницаемая, темная пустота, под которою место счастливых и необходимых находок для их жизни. Началась новая жизнь и новые работы. Они сглаживали неровности вверху пещеры, где ушибались, и внизу, где спотыкались; нашли, вместо лужи, ручеек чистой воды и уровняли дорожку к нему. Замечательно, что, при появлении света в пещере, падали сверху вещи, как-то: хлеб и лоскутья для одежды и проч. в более благообразном виде.

Пещерники были обеспечены во всем необходимом и полезном, а потому верхние жители решили бросать им и возможно приятное. Под темною пустотою появлялось множество ветвей разнородных деревьев и кустов, много цветов, приятных для зрения и обоняния, и тут же найден ими сверток с кусками разноцветных красок, имеющих некоторое сходство с цветами. Попробовали они языком куски красок, - тоже невкусно; только окрасили себе губы и пальцы. Случайно обтерли они пальцы об стенку пещеры, - явились красный полосы. Началась новая работа. Оба брата расписали стены пещеры ветвями дерев, и всем, что им нравилось. Много употреблено было имя времени на это; но на том и кончилась их работа.

Обеспеченные всеми потребностями для жизни и у строив свое жилище в отличном, по их понятию, виде, пещерники сели, сложа руки. Но скука не свой брат. Чтоб избавиться от нее, они стали придумывать названия вновь являвшимся сверху предметам и даже принялись философствовать. Старший брать сказал младшему: "знаешь, что я думаю? Над темною пустотой, в неизвестной нам высоте, должно быть, живут жильцы разумные. Видишь какие веши они кидают. - Вот еще что выдумал! - сказал младший брат. Все это само собою является в пустоте. - "Как же это само собою? сказал старший брат. Разве ты не видишь, что вещи, находимые нами, являются как будто по зову наших мыслей и желаний, как будто вверху знают о наших пяти чувствах и подают угодное или удовлетворяют нас всем необходимым, полезным и приятным. Ужели умно сказать, что жилище наше устроилось в таком порядки само собою, без нашего ума? Подумай наконец, - кто мы? откуда? Конечно, мы не можем этого решить, но можем заключить, что есть, кроме нас, подобные нам разумные существа, который живут над темною пустотою и заботятся о нас. - К такому философствованию прибавилось новое неожиданное размышление. Как-то старший брат, пробудившись от сна, с недоумением говорил младшему: "не знаю, спал ли я или нет, но мне слышался приятнейший голос: "к вам сойдет гость, подобный вам, и выведет вас на жительство к верхним жителям". Младший брат не обратил внимания на рассказ своего старшего брата и отвечал: "Ты думал, говорил о каких-то жителях верхних, - вот они и пригрезились тебе".

Прошло много времени. Вдруг наши пещерники услышали шум от чего-то, падающего из темной пустоты; глядят, - над ними висит и качается из стороны в сторону какая-то, чудно сплетенная из неизвестного вещества, лестница. По ней сходит к ним кто-то; это тот самый гость, о котором сказано было старшему брату во сне, а младшему показалось грезою.

Гость не нашел в пещерниках способности к изучению того языка, которым говорят верхние жители, а потому он сам скоро изучил пещерный язык, которым высказал, с чувством любви и ее страдания, желание переселить их на жительство к верхним жителям, которые живут без скорбей и слез, наслаждаются такими благами, о которых невозможно и пересказать пещерным языком. Вот, сказал гость пещерникам, приближаясь к их понятиям, перед вами огонь, который греет, обжигает и освещает, но только небольшое пространство; а есть вверху солнце, которое согревает и освещает бесконечное пространство, питает своим светом и теплотою все растения и дает им рост и красоту; там все живо, а в вашей пещере все растения и цветы вялы и безжизненны. Вот пред вами ручеек воды; а вверху большие реки и моря, в которых плавают живые существа и на поверхности вод ходят тамошние жители на кораблях. В воздухе пещеры летает пыль; а там летают разнообразные живые существа - птицы, которые поют и услаждают слух разнообразным пением. Подобные сим рассказы о предметах чудных и не воображаемых породили в пещерниках сильное желание и утвердили их в решимости переселиться к верхним жителям.

"С радостью готов исполнить ваше желание, сказал им гость, но для восхождения по лестнице нужно для вас известное время. Лестница, как видите, крутая и темная; она может показаться нудною, а потому вы должны стараться сделаться легкими, и не запасаться чем-либо тяжелым на путь трудный; а для того надобно употреблять самую умеренную пищу, как-то, хлеб и воду, и разлюбить все тяжелые пещерные вещи, которые вверху никуда не годятся. Вас встретят вверху разумные жители, потому вы должны быть чисты и иметь одежду чистую; для этого чаще употребляйте чистую воду из источника: чистота укрепить ваши силы".

Срок на приготовление в путь кончился. Но тяжело сказать, что случись: старший брат, усердно приготовившийся в путь, шел уже с гостем к лестнице; а младший не только сам не шел, но удерживал и брата своего следовать за гостем: "лестница, говорил, крута и темна; упадешь, ушибешься, или пропадешь с голоду". Досталось от него и гостю: "ты зачем пришел к нам? - говорил ему младший пещерник. - За тем, чтоб отлучить от меня брата?" - "Не беспокойся, - кротко отвечал гость, - правда, лестница крута, но крепка, и при темноте не страшна; мне известны места отдохновения, и хоть мы пищи с собою не взяли, но со мною есть легкое вещество, которое укрепляет более, нежели пища пещерная; из вещей пещерных мы тоже ничего не взяли, потому что, если их держать в руках, то нечем будет держаться за лестницу; а если тяжесть привесить за спину, то будет оттягивать". - Что говорил гость бесплодно младшему, то укрепило старшего, который взялся за лестницу с решимостью. Гость последовал за ним и поддерживал его; оставшийся брат провожал их бранью и камнями, которые, впрочем, падали на его же голову.

С восходящими в темной пустоте не встретилось никаких приключений. Гость назначал пещернику место отдохновения, и укреплял его питательным веществом. Когда на четвертом месте начал появляться сверху свет в виде зари, а далее делалось все светлее и светлее, - пещерник так возрадовался, что не чувствовал уже усталости и, не думая о местах отдохновения, торопился вверх, чувствуя как бы выросшие силы и крепость рук.

Наконец, путешественники вышли из провала.

Сияющее солнце, благорастворенный, ароматный воздух, дерева, кусты, цветы, пение разнообразных птиц, бесчисленное множество жителей, собравшихся для встречи вышедших из пропасти, и благодарственные и хвалебные песни избавившему от погибели пещерника - вот что встретило путников.

Пещерник пал к ногам гостя, лобызал ноги и руки его, и благодарил от всего сердца и полноты душевного восторга. Тут только он узнал, что водитель его есть царь верхних жителей. Новый гражданин был введен в город; рассмотрев жилище царя и его неоценимые сокровища, побывав в жилищах многих граждан, принимавших его с любовью, как брата, и осмотрев окрестности города, он так был восхищен, что навсегда забыл бы прежнюю жизнь свою в пещере, если бы не оставался там брат.

Все граждане имели дозволение приходить к царю, как дети к отцу, и выражать пред ним свои мысли и желания. Новый гражданин, с несколькими гражданами, тоже предстал царю, и умным языком, которому выучился у них, излил чувство любви и благодарности, выразив при этом скорбное воспоминание и сожаление о брате, оставшемся в пещере. Добрый царь похвалил его за любовь к брату и обрадовал его вестью, что увидит он и брата, и что будут жить они вместе и блаженствовать. "Еще прежде, сказал царь, чем ты выразил свое желание и заботу о брате, я придумал и устроил все, что нужно для спасения его от погибели. Лестница оставлена на прежнем месте; к ней только привязан колокольчик вверху; необходимое будет по-прежнему кидаться в пещеру, но только в таком количестве, чтобы брат твой не умер от голода; он почувствует свое несчастие, образумится, припомнит сказанное мною в пещере пред восхождением нашем на лестницу; начнет стараться делать согласно сказанному мною, употреблять воду из ручейка для очищения себя и одежды своей; потом решится подать просьбу подниматься по лестнице, - тогда колокольчик вверху зазвенит, и я пошлю одного из моих граждан сопутствовать ему до выхода сюда.

Что предсказал царь о пещерном брате, то и исполнилось. По прошествии не малого времени, зазвонил колокольчик; тогда, по назначению царя, сошел по лестнице гражданин, и, встретив пещерника, крепко держащегося за лестницу, сопровождал его, поддерживал и питал. Вошел и младший брат наверх. Брат и граждане, увидев на нем чистую одежду и самого его чистым, встретили его с великою радостию, ввели в славный город и представили царю, в котором он узнал пещерного гостя. Он пал к ногам его, и благодарил едва ли не больше, чем старший брат. По приказанию царя, и этот пришелец внесен был в число граждан. Брат ввел его в жилища жителей, ознакомил с городом, показал окрестности его, научил тамошнему умному языку, при обозрении вещей новых и чудных, требующих новых понятий и новых наименований.

Теперь оба брата живут вместе в славном городе; правда, мир и радость составляют их полное блаженство.

Смысл притчи

Пещерники, два брата, изображают собою два класса из детей Адамовых: один класс походит на старшего брата, любящего размышлять и делать все обдумавши; другой походит на младшего. Впрочем, замечено, что несчастия и беды разные образумливают многих и из второго класса. Старший брат, пользуясь находками в пещере, падающими сверху, и замечая в падении порядок, домыслился, что вверху живут разумные существа; подобно ему и человеки первого класса, пользуясь всем из трех царств природы, признают, что все вещи сотворены Богом, премудрым и всеблагим, и уверены, что, при свете просвещения, они находят чудные находки, как гостинцы для детей, под распоряжением Отца, Творца и Бога своего. Но человеки второго класса, не додумавши, говорят, подобно младшему пещернику, что все, находимое ими на земле необходимое, полезное и приятное, падает само собою из темной пустоты природы, и что Божие откровение, пророческие сны суть грезы и мифы. Младший брат провожал старшего с гостем из пещеры бранью и камнями, и подобные ему против откровенной религии вооружаются кощунством, развратом и прочими антихристианскими талантами. Кто принадлежит к первому классу, тот скоро отгадал, чтогость пещерный есть Иисус Христос, Царь небесных и земных жителей. Он говорил обоим пещерным братьям то, что написано в Евангелии, которое Он повелел апостолам Своим проповедовать всем народам, сидящим во тьме и сени смертной.

Лестница сплетена не пещерниками, а верхними жителями, и сплетена из вероучения и законов или заповедей Божиих, данных царем верхних жителей и скреплена истиною и правдою; следовательно, за эту лестницу и надобно держаться умом, волею и сердцем.

Кто не решится взяться за лестницу, для того вверху колокольчик не зазвонит. Колокольчик означает молитву, которая не приемлется Богом, доколе мы не постараемся исполнить Его святую волю, или жить по закону Божию, написанному в чистой совести и в священном писании. (Домашн. Беседа, 1873 г).

ИЗ БИБЛИЕЙСКИХ ПОУЧЕНИЙ

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне (Матф. 6, 24)

И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне. (Матф.10, 28).

Или признавайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признавайте дерево худым и плод его худым; ибо дерево познается по плоду. (Матф. 12, 33).

Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? (Матф. 16, 26).

Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит. (Матф. 18, 7).

0x01 graphic

Иллюстрация в книге О. Бальзака "Шагреневая кожа"

Художник Адриан Моро.

Душа

Что же такое душа? В простейшем ее виде, у животных - это объединяемый самосознанием (умом у высших животных) комплекс органических и чувственных восприятий, мыслей и чувств, следов воспоминаний или только (у низших) комплекс органических ощущений. Примитивный дух животных - это только дыхание жизни (у низших). По мере повышения по лествице существ растет их духовность, и к дыханию жизни присоединяются зачатки ума, воли и чувства. У человека душа гораздо выше по своей сущности, ибо участвующий в ее деятельности дух несравним с духом животных. Он может обладать высшими дарами. ... Дух и душа человека нераздельно соединены при жизни в единую сущность; но можно и в людях видеть различные степени духовности. Есть люди духовные по апостолу Павлу (1 Кор. 2, 14). Есть, как мы говорили, люди - скоты, люди - трава, есть и люди - ангелы. Первые мало чем отличаются от скотов, ибо духовность их очень низка, а последние приближаются к бесплотным духам, у которых нет ни тела, ни души. Итак, душу можно понимать как совокупность органических и чувственных восприятий, следов воспоминаний, мыслей, чувств и волевых актов, но без обязательного участия в этом комплексе высших проявлений духа, не свойственных животным и некоторым людям. О них говорит апостол Иуда: Эти люди душевные, не имеющие духа (Иуд. 1, 19).

О душе, как особом, совершенно отличном от тела, правящем в нем духовном начале

Г. Дьяченко

I. Нужно, братья, крепко помнить и твердо содержать в сердце ту отрадную истину, что у каждого человека есть бессмертная, назначенная для вечной жизни, Душа.

II Бытие в человеке души, как совершенно отличного от тела начала духовной жизни, прекрасно и, если можно так выразиться, выпукло - рельефно доказывают отцы и учители церкви.

1) Афанасий Великий говорит: "всякий, кто только друг истины, должен сознаться в том, что ум человеческий не одно и то же с телесными чувствами, потому что он, как ничто иное, является судьею самих чувств. и если чувства чем бывают предзаняты, то ум обсуждает и пересуживает это, указывая чувствам на лучшее.

Дело глаза - видеть только, ушей - слышать, уст - вкушать, ноздрей - принимать в себя запах, рук - касаться, но рассудить, что должно видеть и слышать, до чего должно касаться, что вкушать и обонять - не дело уже чувств, а судят об этом душа и ее ум. Рука может, конечно, взяться и за меч, уста могут вкусить и яд, но они не знают, что это вредно, если не произнесет о том суда ум.

Чтобы видеть это в подобии, можно взять для уподобления хорошо настроенную лиру и сведущего музыканта, у которого она в руках. Каждая струна в лиpы имеет свой звук, то густой, то тонкий, то средний, то пронзительный, то какой-либо другой. Но судить об их согласии и определять их стройный лад никто не может кроме одного знатока (гармонии), потому что в них только тогда сказывается согласие и гармонический строй, когда держащий в руках лиру ударит по струнам и мирно коснется каждой из них. Подобное сему бывает и с чувствами, настроенными в теле как лира, когда управляет ими сведущий разум, ибо тогда душа обсуживает и сознает, что производит.

"Тогда как человек, - говорит он в другом месте, - часто телом лежит на земле, умом мыслит о небесном и его созерцает. Часто также, когда тело его находится в состоянии бездействия или сна, он внутри себя находится в движении и созерцает существующее вне его, а также переселяется и переходит из страны в страну, встречается со своими знакомыми и не редко чрез это предугадывает, что должно случиться с ним на другой день...

Тело по природе смертно; почему же человек рассуждает о бессмертии, и не редко из любви к добродетели сам на себя навлекает смерть? Тело также временно, почему же человек представляет себе вечное, и устремляясь к нему, пренебрегает тем, что у него под ногами? Тело само о себе не помыслит ничего подобного... Необходимо, поэтому, быть чему-либо другому, что помышляло бы о противоположном и неестественном телу... Опять, глазу естественно смотреть и уху слушать, почему они от одного удерживаются, а другое принимают? Кто удерживает глаз от зрения, или кто заключает для слышания слух, способный по природе слышать? Или кто нередко от естественного стремления удерживает вкус, назначенный самою природою для вкушения? Кто запрещает до иного касаться руке, предназначенной природою к действованию? И обоняние, данное для ощущения запаха, кто (иногда) удерживает от принятия последнего? Кто все это производит, наперекор тому, что естественно телу? Или почему тело, удерживаясь от требуемого природою, склоняется на совет кого-то, другого, и обуздывается его мановением? Все это не на что-либо указывает, как только на душу, владычествующую над телом. Тело не само себя побуждает к деятельности, а побуждается и приводится в движение другим, подобно тому как и конь не сам собою управляется, а правящим его".

2) Блаженный Феодорит, опровергая тех древних врачей, которые на том основании, что в некоторых болезнях терпит вред и приводится в бездействие ум, заключали о тождестве души с телом, говорит следующее: "но им надлежало бы рассудить, что и играющий на лире, если лира не настроена хорошо, не покажет на ней своего искусства, - потому что, если бывают слишком натянутые или ослабленные струны, тогда они мешают гармоничности в звуках, а если некоторые из них оказываются прерванными, то тогда музыкант чрез это приводится и в полное бездействие. То же самое можно замечать на свирелях и других орудиях. Так, протекающая или не искусно устроенная ладья в ничто обращает искусство кормчего. Разбитые в ногах и по природе медлительные кони, или поврежденная колесница точно также отнимают ловкость у ездока. Так, конечно, и душе некоторые телесные болезни не позволяют выказывать своей разумной деятельности. Если поражается болезнью язык - затрудняется слово, если поражены глаза - перестает в них обнаруживаться деятельность зрительной силы, и если болезнь коснется мозговой оболочки и зловредные пары или соки повредят мозг, тогда он, переполняясь ими, не в состоянии бывает принять в себя душевной деятельности, уподобляясь утопающему в воде, и бесполезно машущему руками и ногами и остальными членами.

Итак, заключает блаж. Феодорит, благосостояние тела не составляет существа души, но при благосостоянии тела существо души обнаруживает свою мудрость".

III. Этими словами отвергнуты почти все современный нападки на духовность души. (Сост. по "Опыт. прав, догмат. Богосл.", епископа Сильвестра. Киев, 1884 г. т. III, стр. 222 226).

О примате духовного начала в человеке

В.В. Зеньковский

Личность в человеке ограничена его включенностью в природу, но в самом человеке все личностно. Этот тезис, очень убедительно развитый В. Штерном, означает, что начало личности проникает собою все существо человека, а не находится как-то рядом с ним.

Поскольку начало личности существенно связано с самосознанием, с духовной сферой в человеке, мы принуждены вернуться к трихотомии, т.е. к различению в человеке трех его сторон - духа, души и тела. К трихотомии склоняется вся современная психология, поскольку тема духа все серьезнее ставится в ней.

Но самым различением трех сфер в человеке ставит ответственный вопрос об их взаимоотношении, - и на этот вопрос христианская антропология может дать лишь один ответ - в учении об иерархической конституции человека. <...>

Начало духовности в человеке не есть отдельная сфера, не есть некая особая и обособленная жизнь, а есть творческая сила, энтелехийно пронизывающая собою всю жизнь человека (и души, и тела) и определяющая новое "качество" жизни". <...>

Как в организме единство жизни не устраняет иерархичности в значении отдельных органов и как раз опосредствуется этой иерархичностью, так и в человеке целостность его жизни состоит в примате духовного начала, т.е. в действенной соотнесенности всей жизни человека с его духовным началом.

Эта духовность не "самосуща", она загадочно сочетается с ее тварностью, но все же она есть средоточие, живая сердцевина человека, истинный центр (реальное "я"), основа индивидуальности человека, метафизическое его ядро.

Примат духовного начала, конечно, не подавляет психофизической нашей жизни, не устраняет ее даже собственной закономерности. Из того, что психика и телесная сфера служат проводниками и выражением духовного начала, не следует, конечно, что у них нет собственной жизни. Эта собственная их жизнь не только соотнесена всегда к началу духовности, но она может и подчинять его себе, в чем проявляется уже плененность духа влечениями психофизического характера.<...>

И тогда, когда дух наш в плену низших влечений, целостность не нарушается, хотя закон жизни искажается. Парадокс положения (объясняющий, между прочим, невыясненность самой идеи духовности в человеке) заключается в том, что примат духовности существует и в то же время не существует в нас. Он не существует в том смысле, что духовная сторона в человеке закрыта, отодвинута вглубь, не овладевает эмпирическим самосознанием, которое отражает и задерживает большей частью факты душевной периферии, не проникает даже в глубь душевного, а не то что духовного своего бытия.

Духовную жизнь каждому в себе еще нужно открыть, а то можно всю свою жизнь прожить, не останавливая своего внимания на духовной стороне, лишь изредка - ощущая страх перед самим собой, перед своей глубиной. Люди так часто убегают от самих себя, настолько уходят в "поведение", в психическую периферию, что им становится потом даже трудно принять наличность внутренней жизни, идущей глубже периферии.

Чтобы открыть в себе духовный мир, чтобы чувствовать и замечать, осмысливать свою внутреннюю жизнь, необходимо "внимать самому себе", нужно ослаблять власть внешних впечатлений, нужно уединение, молчание, крупные переломы в психических навыках и т.д.

Это открытие внутреннего мира, если оно частично, т.е. каждый раз происходит отдельно, открывая как бы "тупик", к которому доходит внутреннее самоглядение, еще недостаточно, чтобы раскрыть непрерывность и значительность духовной жизни в нас, как бы отделенной непрозрачным, непроницаемым слоем. И только те, кто в силу моральных или аскетических мотивов, намеренно или по некоторой склонности, постоянно погружаются в глубину самого себя, знают, что за пределами обычной периферии души идет в нас другая жизнь. Она именно кажется "другой", ибо идет независимо от психической периферии, - но очень скоро мы убеждаемся, что там именно находятся корни всего, что делается "наверху" души, что ключ к человеку, к его стремлениям и чувствам лежит там. Существование духовного начала в нас, начинаясь с разграничения глубины в периферии души, раскрывается как факт реального центра в нас, определяющего главное в нашей жизни. С тех пор, как психология пришла к установлению так называемых "непроизводных" психических функций, которые направляют психические процессы, с тех пор, как установлена существенная разновидность мышления и сферы образов, - для психологии стало неизбежным вернуться к понятию духовной сферы в нас, как системы функций, независящих от потока психической причинности и связанных с иной, высшей жизнью в нас.

Понятие духовной жизни шире, сложнее понятия "духа", как оно развивается в современной психологии и антропологии. <...>

Духовная жизнь есть жизнь, она полна динамизма и движения, разума и свободы в человеке, чувства и активности его, раскаяния в грехе и надежды на лучшее; все, все в нас светится и держится сверхвременным началом, которое сияет не только на вершинах психической жизни, но и в элементарных ее формах, во всем разнообразии души...<...>

В чем же заключается основная черта "духовной жизни" в нас?

Не входя в подробный анализ духовной жизни..., разовьем наше истолкование ее.

Существенное и основное в духовной жизни заключено в искании Бесконечного и Абсолютного. Это искание есть основное и глубокое в нас, есть тот неистощимый и неистребимый источник вечной жизни, присущий духу, который не затихает и не замирает и у тех, кто в своем сознании отвергает все Абсолютное и Бесконечное. Блаж. Августин очень точно выражал это в известных словах: "Для Себя Ты создал нас, Боже, и не успокоится душа наша, пока не сольется с Тобою".

Духу нашему в самом деле присуща ненасытимая, неутомимая жажда идти вперед и вперед, присуще то тяготение к "Безусловному", которое должен был признать и Кант, хотя и называл все, вытекающее из этого искания Безусловного, "трансцендентальной иллюзией"... Это искание Бесконечного и Абсолютного есть источник неугасимого движения души. есть источник ее динамизма; душа наша сопряжена с Абсолютом, она Им живет и держится, Его ищет и Им воспламеняется.<...>

Духовная жизнь в нас и есть источник самовидения, источник света, в излучениях которого осуществляется сознавание самого себя, - это есть сердцевина личности, связью с которой и держится вся наша личность в полноте ее сил. Духовная жизнь, духовное начало в нас и есть то "сердце", о котором постоянно говорит и Ветхий и Новый Завет - та "бездна неисповедимая", которая лежит в основе всей нашей личности. <...>

Походка и тип движений, голос и интонация, почерк и стиль, социальное поведение и социальные чувства, тип реакции, настроение, - все, решительно все становится интимно связанным с началом личности. Как где-то выразился Фолькельт (в своей эстетике), часто в мелочах и пустяках, в тембре голоса или манере разговаривать и т.п. нам открывается глубже и яснее все своеобразие личности, ее особенности, ее истинная глубина. Примат духовного начала и означает эту сплошную укорененность всего в духе, эту сплошную связанность духа с его эмпирией.

Мы должны пойти дальше. Духовная жизнь в человеке, столь истинно и глубоко связанная с его эмпирией, обращает нас к миру горнему, к духовным ценностям.

Мы духовно связаны с тварным миром, но в то же время духовно свободны от него; мы включены в порядок природы и в своей духовной жизни (через целостность личности), но в той же духовной жизни мы и возвышаемся над порядком природы. <...>

0x01 graphic

Амур и Психея.

Художник Франсуа Паскаль Симон Жерар

Тело

Прекрасен конь, и чем он по природе резвее и горячее, тем лучше, но ему нужен наездник и управитель. Если наездник как должно распорядится природными свойствами животного, то употребит его с пользой для себя и достигнет Цели: и сам останется целым, и животное окажется пригодным. Если же наездник плохо правит молодым конем, то конь неоднократно сбивается с дороги, попадает на дорогу непроезжую или, упав со стремнины, уносит с собой и самого седока - нерадение наездника подвергает опасности обоих. Так рассуждай о душе и о теле. Тело получило естественные стремления, которые не бессмысленны, но, без сомнения, для чего-нибудь хороши и полезны; но оно не получило на свою долю рассудка, чтобы преимуществом разума была почтена душа.

Мысли отцов церкви о теле

Когда Адам согрешил... тело сделалось смертным и страстным, в нем обнаружилось множество недостатков... Оно стало упрямым и необузданным конем. Но Христос посредством Крещения сделал тело для нас более легким, подняв его крылом Духа. Святитель Иоанн Златоуст.

Телам нашим свойственна Божественная любовь. Освободившись от недуга греховности, им неестественного и враждебного, они еще во время земного странствования постоянно влекутся к Богу по естеству своему и действию Святого Духа... Епископ Игнатий (Брянчанинов).

Тело, которое утруждало себя в молитвах и трудах благочестия, в день Воскресения воспарит по воздуху и без посрамления будет взирать на своего Господа, с Ним войдет в чертог света и будет там приятно Ангелам и людям, которые на земле утруждали себя бдениями и молитвами. Преподобный Ефрем Сирин.

Чем тучнее тело, тем немощнее душа, а чем суше тело, тем сильнее душа... Чем более иссыхает тело, тем душа делается утонченнее. Чем утонченнее душа, тем она пламеннее. Авва Даниил.

Должно обуздывать и сдерживать тело, как порывы коня. Смятение, производимое им в душе, надо усмирять, поражая рассудком, как бичом, а не ослаблять вовсе узды сластолюбия и не пренебрегать тем, что ум увлекается им, подобно вознице, которого неудержимо несут необузданные кони. Святитель Василий Великий.

Должен сказать вам, братья, что мы обязаны заботиться и о теле - этом родственнике нашем и сослужителе души. Хотя я и винил его, как врага, за то, что терплю от него, но я же и люблю его, как друга, ради Того, Кто соединил меня с ним. По - христиански заботиться должно и о телах наших ближних не меньше, чем о собственном, остаемся мы сами здоровыми или подвержены тем же недугам. Святитель Григорий Богослов.

0x01 graphic

Автопортрет.

Маковский Владимир Егорович (1846-1920)

Дьяченко Г. Вера. Надежда. Любовь. Катехизические поучения. - М., 1993. - С.46.

Там же. - С.50.

Там же. - С.51.

Там же. - С.213- 217.

Богатству.

См.: Войно-Ясенский Л. Дух. Душа. Тело. - М., б/г.

Дьяченко Г. Указ. соч. - С.73 - 77.

Зеньковский В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. - М., 1993. - С.46, 47- 52.

0x01 graphic

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 06/03/2015, изменен: 06/03/2015. 85k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 16 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: "Лествица, возводящая к небесам", сплетена из вероучения, законов, заповедей Божиих и скреплена Истиною и Правдою. За неё и надобно держаться духом, душой, умом, волею и сердцем.

Каменев Анатолий Иванович "Выводное знание" и "избранные умы"

Каменев Анатолий Иванович
"Выводное знание" и "избранные умы"