ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Капацина Ольга
Отец Сержанта

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ольга Капацына, повести и рассказы.ОТЕЦ СЕРЖАНТА
  В семье полковника погранвойск Георгия Реута росли двое детей, дочь и сын. Жена, милая и веселая хохлушка, ни разу не оставила своего мужа одного, следовала за ним по всем заставам, побывала во всех захолустьях, пока он не дослужился до полковника и не получил нормальное место в большом и красивом городе Львове. Ирина Валентиновна Реут была на седьмом небе от счастья. С работой никогда не возникало никаких проблем, так как она была замечательным врачом. Вот и дети выросли умными и воспитанными, потому что в приличной семье воспитывались. И ни у кого не возникало сомнений насчет выбора профессии детей - что сын последует примеру отца и будет военным, ну а дочь, мамина гордость, станет врачом, хирургом.
   Да только земные планы с планами небесной канцелярии не всегда идут в ногу, даже если ноги в кирзовых сапогах. Сын уперся и ни в какую не захотел надевать эти самые сапоги. Ему литература нравилась, и поступил Юрочка в самый что ни на есть банальный педагогический институт. Вот что задело полковника больше всего, почти ввело его в ступор: сын выбрал-таки литературу, не математику или физику, что подняло бы его в глазах отца. Окончательно добил его тот факт, что она, его верная жена, защищала этого мальчишку: "Что за семейный подряд? Пусть делает что хочет, лишь бы ему нравилось". Георгий Иванович три дня ночевал в казарме, чтобы не видеть домашних.
  На четвертый день Ирина Валентиновна пошла к нему на службу и привела мужа домой. Умела она найти нужные слова, когда надо было, ведь столько лет вместе, кто лучше ее знает этого упертого пограничника...
  Но зато дочь - ах, какая умница! - и медицинский закончила, и в военный госпиталь зубным врачом устроилась. Ну хорошо, пусть не совсем хирургом она стала, но и зубы тоже нужно лечить.
  Светочка никак не тянула на Светлану Георгиевну, и не потому, что была несерьезной или плохо выполняла свою работу. Нет, что вы! У нее была легкая рука, она находила нужные слова, чтобы успокоить страдающих, и у ее дверей всегда была очередь. Дело заключалось в ее внешности. Тоненькая как былинка, темноволосая, с короткой стрижкой темных волос, она выглядела намного моложе своих 24 лет. Огромные голубые глаза с черными ресницами смотрели по-детски, да еще тоненький голосок в придачу. Ну как воспринимать ее всерьез и называть по имени-отчеству?
  После института Светлана уже год как работала в госпитале, но готовила своим родным сюрприз. Сюрпризы разными бывают, иногда не очень приятными, вот почему Светочка медлила и никак не смела рассказать родным о своих планах. И совсем не потому, что была трусихой, просто уж очень любила она маму и папу и не хотела их огорчать. А новость такая, что не только расстроит, но и здоровье поставит под угрозу. Тянула-тянула Света, пока однажды полковника Реута не встретил случайно военком, давний товарищ, и не спросил, не его ли это родственница, Светлана Реут.
  - Дочь это моя, а в чем дело, зуб не тот вырвала?
  - Да нет, с зубами у меня все в порядке, а вот с головой у твоей дочки, видимо, проблемы.
  - Ты, друг говори, говори, да не заговаривайся. Скажи толком, в чем дело? Я горжусь своей дочкой и в обиду ее не дам.
  - Да какая обида, в 40-ю Армию собралась твоя гордость, уже документы готовы.
  Голубые глаза пограничника вылезли из орбит, лицо сначала покраснело, а потом резко побледнело.
  - Как, как Афган, как же так? Мы ничего не знали...
  Когда Светлана пришла с работы, ее встретила гробовая тишина. Все смотрели на нее, но никто не ответил на приветствие. Потом заговорили все сразу: как, зачем, почему, чего не хватает?
  Ничего не помогло, ни уговоры отца, ни слезы матери, ни подколки брата.
  В восьмидесятых не было комсомольского рвения, целина, БАМ канули в Лету. Девчонки хотели красиво одеваться, а парни выделяли из толпы красиво одетых девушек. Это потом провожают по уму, а будут ли проводы, если тебя еще не выделили и встречают все-таки по одежке? Светлане было 24, она жила с родителями и с братом, а куда привести парня, под перекрестный допрос домочадцев? Надоело, никто ее всерьез не воспринимает, все держат за маленькую девочку, вот теперь она всем докажет!
  Девушка легко, как-то шутя, собрала вещи, но когда села в самолет на Ташкент, вдруг испугалась. Она и еду-то не умеет готовить, дома ее оберегали от всех забот и проблем, в принципе она белоручка... Рядом всегда был брат, хоть он и романтик, но таких размеров, что никто не смел даже близко подойти к Светочке. Всю дорогу она старалась прятать свои слезы. Почему-то самолет летел через Грозный, там что-то случилось, и полет перенесли на утро. До утра надо было переждать в аэропорту. Вокруг все шумели, галдели, шумно переговаривались, только Светлана сидела возле своей сумки тихо и понуро.
  - Девочка, ты с кем и куда летишь? - услышала она мужской голос с кавказским акцентом.
  - Сама, а лечу в Ташкент, вот с этой толпой.
  - Так самолет полетит только в 8 утра, я работаю до утра, пошли, устрою на ночь, не бойся, я не обижаю маленьких девочек, а утром помогу сесть в самолет.
  Почему-то Света поверила ему, поспала спокойно в кресле в кабинете чеченца, а утром он показал девушке, как попасть в самолет, бормоча себе в усы: "И как эти русские отправляют детей одних в дорогу?.."
  В Ташкенте тоже был пересылочный пункт, и там тоже рассказывали ужастики про Афганистан, но почему-то почти все женщины летели туда уже не в первый раз.
  Поедут в отпуск и возвращаются, закончился контракт - продлевают, не просятся в Венгрию, ГДР или Чехословакию.
  Из Ташкента полетел Ил- 76, военно-транспортный самолет. Непривычно и страшновато Светлане, самолет везет и людей, и разные там ящики и продукты.
  Другая пересылка, Кабульская, была хуже Ташкентской, но Свете повезло и не пришлось долго ждать, через три дня она уже была готова к труду и обороне в Кандагарском госпитале.
   ***
  Александр работал с отцом на заводе. Данил Игнатьевич был слесарем-наладчиком шестого разряда. Куда уж выше: с ним советовались и мастер, и инженер, даже начальник цеха пожимал ему с уважением руку. Сам не пил и товарищей по работе не поощрял. Любил рыбалку, охоту, ведь на Брянщине столько лесов и озер, что позавидуешь сам себе, что родился в этом раю. Холодно зимой, кто спорит, но тело можно закалять.
  Как гордился Александр, когда и ему руку взрослые пожимали, ведь он сын самого Игнатьича.
  Окончил школу, не отличник, но и не троечник, хотел поступить в политехнический, однако не прошел по конкурсу. Ничего, осенью в армию пойдет, а потом и конкурс ему нипочем.
  Куда было отправить такого бравого парня, косая сажень в плечах, рост 190, спортивный, к тому же еще и умный. В военно-десантные войска, тут и думать нечего,
  Все девчонки из школы и со двора пришли проводить Александра в армию. Многие обещали ждать, только Саша ни одну не просил, рано ему о девчонках думать. Вот отслужит, институт закончит и тогда... Что будет тогда, он еще не знал, не загадывал так далеко.
  Дедовщина не сильно коснулась рядового Александра Данилова, не тот у него был вид, чтоб принуждать чистить сапоги сержантам или бегать за водкой. Пробовали, а как же. Но не для того занимался боксом Александр и имел первый разряд, чтоб его заставляли вытирать плевки "дедов". Александр был благодарен воспитателям в учебном подразделении, они выбили его юношеский максимализм на корню, так что не только физически, но и морально он был ко всему готов.
  Тренировали их не на жизнь, а на смерть. То, что их отправят в Афган, Данилов знал уже через три месяца, вот и старался все выучить, набраться опыта и быть готовым ко всему. В последние дни в учебке им было послабление, давали увольнительные. А к младшему сержанту Данилову приехал отец. Они провели вместе целые сутки. О чем говорили? Обо всем, вспоминали Брянск, вылазки на рыбалку, завод, ели мамины пироги. Наутро отец был молчалив и сказал, что они с мамой очень его любят, и даже если ему об этом не часто говорили, пусть знает, что он - их единственная помощь и опора. Отец еще хотел сказать, что приехал поговорить с командирами, чтобы не отправляли его в Афган, он единственный сын и по закону должен служить в Союзе. Но почему-то постеснялся, не смог попросить...
  - Товарищи десантники! - обратился к ним с пафосной речью подполковник. - Вам выпала высокая честь продолжить службу в десантно-штурмовой бригаде, которая выполняет интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан. Впрочем, если кто-то боится, он может выйти из строя, и его направят служить в другую часть.
  "А вот это не про нас", - подумал Александр.
  Бригаду ввели в Афганистан, выбросили на плато, рядом с аэродромом города Кандагар, - служите, но не как хотите, а как положено. Ребята не только выжили в этих условиях, но еще и воевали.
  Нет, не в первый же день их отправили на боевые задания, но и прохлаждаться особенно не дали.
  Роту отвели на позиции - так называлось боевое ограждение, выставленное вокруг аэродрома и бригады. Отстоял на посту четыре часа и все, восемь часов свободен. Хочешь - спи, хочешь - смотри в потолок, а хочешь стихи читай. Данилов купил сборник стихов и читал запоем. Единственное, что его оправдывало в глазах сослуживцев и почему они не смеялись над ним, так это то, что воевал он лучше других и за спины друзей не прятался.
  А в свободное время вели разговоры. О чем? О женщинах. Нигде мужики в своих рассказах столько не врут, как в армии. А так как мужчинами многие из солдат в сексуальном смысле этого слова стать не успели, то и врали много, вдохновенно и неумело. Тоже жизненный парадокс: убивать их научили, а вот созидать новую жизнь - нет. Как коты на сметану смотрели молодые ребята на женщин в столовой или в медпункте, но даже разговаривать с ними не смели, а может, не было возможности.
  У Александра был друг, Андрей Суслов, они сдружились еще с учебки. Вечером рота спустилась в долину охранять дорогу. Такая безлунная ночь, полная темнота. Улеглись вдоль дороги. Александр и Андрей лежали рядом на спине и тихо разговаривали. Вдруг услышали какое-то движение. Капитан Макарьев поднял роту к бою. Прямо на шурави бежала группа моджахедов. От неожиданности те так растерялись, что попали в кольцо советских солдат. Взяли их тепленькими без единого выстрела. Но не всегда везло роте разведки...
   ***
  В январе по ночам был жуткий холод. Светлана легла одетая, укрывшись тонким одеялом. Но сон не шел. Мысли возвращались к домашним, утром надо будет написать письмо. Что им рассказать? Естественно, что все хорошо, тут как в санатории, тепло и очень красиво... Куда попала, Господи? Этот вопрос разъедал сознание.
  Два месяца в Военном госпитале пролетели как один день, быстро и вроде бы спокойно. Но о каком спокойствии может идти речь, когда тоска по родным, по дому гложет и переворачивает душу? Она жила в одной комнате с медсестрой из хирургического отделения, хорошей девочкой Женей из Витебска. Хорошая девочка встречалась с хорошим капитаном Олегом и часто ночевала у него. А Светлана читала книги и отбивалась, как могла от ухаживаний очень нехорошего замполита из разведбатальона.
  И не то чтобы Светлана не думала о мужчинах, наоборот, ей очень хотелось найти друга, еще ей хотелось влюбиться, да так, чтобы на всю жизнь. Чтоб цветы были, и стихи тоже, чтоб красиво ухаживал. Зубной врач тоже женщина, и все женское ей не чуждо, Светлана - сентиментальная барышня.
  Так что замполит, майор Таранин, никак не вписывался в эти грезы о таком большом и чистом чувстве, как любовь, одним только своим видом, да и поведением отбивая всякую охоту даже к простому общению, не говоря уже о чем-то большем. Не те параметры... Светочка никогда не влюбится в женатого, это во-первых, а во-вторых, она не любит плюгавеньких мужчин с бегающими глазами. Она привыкла видеть вокруг себя высоких, плечистых, как папа или Юрочка, ее брат. Ну и что, что она невысокая, тоненькая, но Светлана - девушка. И вообще кому какое дело до ее вкусов, не позволит она никому акты насилия над собственной душой.
  Теплым весенним днем врач Светлана Георгиевна Реут приняла больше 20-ти больных и делала в своем журнале последние записи. Тут без стука распахнулась дверь, и голос майора Таранина прозвучал неожиданно громко.
  - Светочка, как хорошо, что ты здесь, я зашел пригласить тебя на чай.
  - Не Светочка, а доктор Реут. Я не принимаю приглашений на чай от женатых мужчин, и я никого не принимаю без записи больных.
  - Слушай меня, недоросток, тебе не кажется, что для тебя большая честь, что я, целый майор, обиваю твои пороги уже три месяца? Что-то я не замечаю очередь к твоей комнате, мужчины из-за тебя не дерутся, так что ты из себя недотрогу строишь?
  От услышанного у Светланы перехватило дыхание. Такого неприкрытого хамства по отношению к себе она в жизни не слышала. Да как он смеет так с ней обращаться, да она... да он... От возмущения все слова застряли в горле и встали там комом. На счастье или на беду, раздался стук в дверь. Светлана вскочила и открыла, но так и не смогла совладать с эмоциями, и на ее милом лице застыла маска обиды.
  - Заходите, - сказала Светлана взволнованным голосом.
  На пороге стоял высоченный сержант и держался за щеку.
  - Подожди за дверью, сержант, я не закончил разговор с доктором, - фыркнул майор на сержанта.
  - Нет, нет, не уходите, товарищ майор уже уходит, его болезнь я не смогу вылечить, проходите, сержант.
  Казалось, кресло была слишком малo для сержанта. Майор еще раз оглядел Светлану с ног до головы и вышел, громко хлопнув дверью. Доктор вздохнула с облегчением.
  - Ваше имя, сержант? - голос Светланы еще дрожал.
  - Сержант Данилов, - ответил он, а потом добавил: - Александр мое имя. Вас обидели, доктор?
  - Что вы себе позволяете, сержант, лучше расскажите, что у вас болит, как долго?
  - Уже два дня как опухла щека, и такая боль, что спать не могу, не то что есть.
  - Почему сразу не пришли?
  - На боевых были, только сегодня сменились.
  - Откройте рот, сильнее, еще сильнее. Так, понятно. Зуб мудрости растет. А воспалился, потому что каждый день надо зубы чистить. Сейчас я помогу вам.
  Когда Ирина закончила процедуру, Александр сказал, что иногда не удается по 2-3 дня попить воды попить, а не то, что зубы почистить. И тут же порадовался: зуб мудрости - это хорошо, значит, поумнеет.
  - И как это не пьете воду, а что вы пьете?
  - Светлана Георгиевна, я в спецназе служу, в горах бываю, а иногда вода заканчивается...
  - А откуда вы знаете, как меня зовут?
  - На дверях написано, но я было подумал, что ошибся, вы не похожи на врача.
  - Что, недоросток? - вызывающе спросила Светлана.
  - Ну что вы, доктор, Вы на Дюймовочку похожи, я только в кино видел таких красивых девушек.
  - Тоже скажете... Ладно, сержант, вот вам этот флакончик, будете полоскать полость рта три раза в день. Если до завтра не пройдет, приходите еще на прием.
  - Конечно, не пройдет, доктор. Теперь все мои болячки пройдут только от вашего прикосновения.
  Обычно Данилов был скромным, а с девушками вообще стеснительным, а тут что-то с ним стряслось. Светлана Георгиевна посмотрела на этого великана с удивлением и опустила глаза в тетрадь, записывая историю болезни. Сержант попрощался и вышел.
  Несмотря на то, что жизнь привела Светлану на войну, она оставалась все той же наивной девушкой, верящую в дружбу, в порядочность, в человечность. А как не верить? Не хотела лишить себя этой веры. Без нее - никак.
  На следующий день, войдя в свой рабочий кабинет, доктор Реут увидела скромный букет цветов. Скромный? Да нет, эти цветы никакие не скромные, они великолепные! Полевые тюльпаны, да еще и маки, красные, волшебные маки, совсем еще свежие. Откуда? Светлана открыла дверь и позвала дневального.
  - Солдат, кто принес цветы?
  - Никак не могу знать, товарищ доктор, я только что вступил на пост, - ответил солдат с сильным узбекским акцентом.
  - А кто был до тебя?
  - Рядовой Ахмед. Да вот он, доктор, под окном прошел.
  - Позови его.
  Ахметов сказал, что не знает имени сержанта, который принес цветы, он из разведбригады. Такой высокий, светлый парень.
  Светлана отпустила солдата, улыбнулась про себя, и целый день у нее было светлое, возвышенное настроение.
   ***
  Майор Таранин рос в обыкновенном семье, в обыкновенном русском селе на севере Украины. Ничего примечательного, кроме стремления вырваться оттуда всеми правдами и неправдами. Вот и понял он, что если станет примерным комсомольцем, то пойдет по комсомольской линии далеко и высоко, и очень надеялся Василий, что его при этом не остановят.
  Так и маячил он на всех мероприятиях, организованных райкомом комсомола, но только когда пришло время идти в университет, ему сказали, что с его оценками никакая комсомольская путевка не поможет. Пригорюнился Василий, до слез стало себя жалко. Но был еще шанс на спасение комсомольского рвения: Ленинградское высшее военное училище, и станет он замполитом или секретарем, это уже как повезет.
  Ему повезло в виде дочки замкомдива, Кристины. И вовсе не потому, что та влюбилась без памяти в примерного комсомольца, а по той простой причине, что в свои 17 лет была она беременна, да так и не докопался ее папаша, кто отец его будущего внука. А Таранин попался под горячую руку, уж очень жадно преследовал он глазами высокопоставленную белокурую красавицу, даже во сне не надеялся стать отцом ее ребенка. Полковник однажды заметил, как курсант пытается познакомиться с Кристиной, а присмотревшись к нему, понял, что у того твердость характера отсутствует, а вот желания карабкаться наверх хоть отбавляй. Поговорил сначала с Кристиной, эта вздорная девчонка в могилу его загонит, вся в мамочку.
  Дочь поскандалила - а как же, ведь нужно показать характер! Но в субботу пошла на танцы в Дом офицеров и весь вечер разрешала Василию приглашать ее танцевать. Курсант ошалел, обалдел и втюрился бесповоротно.
  Ему все объяснили популярно, что его ожидает. Но разве ребеночек может помешать счастью двух влюбленных... Наивный, сельский парень, хоть и комсомолец. Влюблен-то был он один, а Кристина даже своего новорожденного сына не очень баловала вниманием. Он испортил ей всю жизнь, этот крикун.
  А Василий полюбил малыша, бежал из казармы домой и ночами напролет качал, кормил и баюкал мальчика, который носил его фамилию. И Кристина носила его фамилию, но это ничего не меняло. Благородный поступок курсанта ничуть не сделал ее нежнее, и никаких добрых чувств не прибавилось в ее душе. Таранин надеялся получить теплое место в Ленинграде, быстро и беспрепятственно поднимаясь по службе. Но полковнику так надоели скандалы его дочери по очереди со своей мамашей, что он постарался отправить их как можно дальше. И только руками развел перед зятем, то бишь надо, очень надо начинать с периферии, ДВО не так плохо, а на Камчатке год считается за полтора.
  Округ, конечно, потом поменяли, не вечно же их морозить на Камчатке, но нашел комдив другое место, где платят больше и где тоже дают год за полтора, - Кушка. Тоже далеко, но зато тепло, хоть и кусают мухи.
  Кристина родила дочку, которую Василий полюбил так же, как и сына. Не хотела она рожать, так уж получилось. Был Василий обижен на тестя, звезды сыпались вовремя на его погоны, а вот держал их генерал уже на дистанции. Так Василий ему отомстил - написал рапорт и попросился в Афганистан, а свою жену, его ненаглядную дочку, отправил к генералу: не оставлять же ее с двумя детьми одну в Кушке. Получите и распишитесь, дорогой мой тесть, кушай не подавись.
  Когда намечались особо опасные задания, майор Таранин брал справки в госпитале. Зачем ему рисковать? Скучал по детям, но как спокойно здесь без воплей Кристины, просто благодать. А женщин здесь и на его век хватит, были бы деньги.
  А деньги были. Майор уже участвовал в захвате каравана. Афошек (афганских денег) целый мешок набрал, да еще и у солдат поотбирал заначки. В дукане накупит подарков и идет в гости к девочкам. И чеков у него полно, не высылать же все домой, пусть генерал кормит и покупает платья своей драгоценной доченьке. Как будто Таранин не знал, что Кристина путается с командиром полка, тумаков он ей надавал, а на командира смотрел исподлобья, не вызывать же его на дуэль.
  Все бы хорошо, но вот эта чертова врачиха строит из себя святую невинность. Уломает, куда она денется. А как похоже она на Кристину, такая же тоненькая, курносая, голубоглазая, только та блондинка, а эта темненькая. А характер тоже не сахар. Василий как будто хотел отыграться на Светлане за все свои унижения и неудачи в семейной жизни.
  ***
  В конце рабочего дня к доктору Реут опять пришел на прием сержант Данилов со своей щекой, правда, та уже не была опухшей как вчера, но сержант жаловался на боли. Болел ли зуб или нет - доктор не знала, провела все положенные процедуры и сказала что он, то есть сержант, свободен.
  Свободен-то он свободен, а вот уходить ему жуть как не хотелось. Взял бы он ее, такую маленькую, хрупкую на руки да и понес бы, правда, куда именно, - он не знал. Мысли о постели даже не посещали его светлую головушку. Вот бы отправиться с ней в лес и найти красивую поляну с цветами, сплести из этих цветов веночек и надеть его, как корону, на ее красивую голову... Или пойти на озеро, рыбу бы вдвоем ловили. Нет, конечно, можно отца с собой позвать, так даже интересней. А дома чтоб мама с пирожками...
  - Сержант, вы еще что-то хотели?
  - Нет, то есть да. Можно я и завтра приду?
  - А у тебя еще один зуб мудрости вырастет до завтра?
  - Нет, но мы можем этот вырвать, зачем он мне?
  - Вырывать - это уже не ко мне. А цветы мне понравились, спасибо.
  Смелости придало то, что ситуация казалась безвыходной, он же не дома, чтобы дожидаться понравившуюся девушку с целью проводить ее. А почему бы и нет, не отрубят же ему голову?
  - Светлана Георгиевна, а можно я провожу вас до модуля?
  - А может, вас еще и на чай пригласить?
  - Даже не надеюсь, а можно?
  - Не наглей, сержант.
  - Светлана Георгиевна, мы завтра на боевые уходим, вы будете обо мне думать?
  "Да я уже со вчерашнего дня не перестаю о тебе думать, милый мальчик", - подумала она. А вслух сказала:
  - Сержант Данилов, каждый день на боевые уходят сотни солдат, мне что же, обо всех их думать?
  - Думать обо всех мыслей не хватит, а обо мне надо, потому что я женюсь на вас, доктор. Это я сегодня только сержант, но скоро стану на ноги.
  - Да я вижу, вы и сейчас крепко стоите на ногах. До свидания, Александр, и будьте осторожны. Всего хорошего, возвращайтесь целым и невредимым.
  И оттого, что докторша назвала его по имени, и оттого, что она ему пожелала вернуться, сердце сжалось, подпрыгнуло до горла а потом опустилось куда-то в живот. Да только выскочил сержант из госпиталя с таким ощущением, что весь мир у его ног.
  А что Светлана? Парень ей понравился, так понравился, что даже петь хотелось, но только она рассуждала так: парень молодой, на пять лет моложе, сейчас, в Афгане он может приударить за ней, а потом? Что будет там, дома? Вернется такой красавец, весь в орденах, девчонки проходу не дадут. А Светлана - хрупкая, несмелая, у нее вообще никогда никого не было, и никто в нее не влюблялся. Юрочкин друг не в счет, это просто детская дружба, которая прошла, как только он встретил бойкую и голосистую Тамару. Светлана продолжала работать, читала книги, писала письма, но теперь еще ждала с боевых заданий сержанта Данилова.
  ***
  Группа состояла из пятнадцати человек. Разведчики продолжали искать пропавших без вести после того как духи сбили "Илюху". Заодно должны были узнать, где базируются моджахеды. У них была отличная экипировка. Группой командовал капитан Макарьев. Он разделил их на три отряда: один - посередине, два других - по флангам. Передвигались только по ночам, в полной тишине, не роняя ни звука. К рации можно было прибегнуть лишь в крайнем случае, чтобы позвать на помощь. Командир напомнил всем условные знаки: поднятая вверх рука - внимание, круговое вращение рукой - опасность, скрещенные, поднятые над головой руки - цель найдена, резко опущенная сверху вниз рука - привал, рука, указывающая вперед, - идем дальше. Знаки передавались друг другу по цепочке и выполнялись, но не во время атаки. В этом случае каждый поступает по своему усмотрению, чтобы не погибнуть самому и помочь товарищу.
  Три дня и три ночи бродили по горам: днем измученные 40-градусной жарой, ночью передвигаясь как тени или призраки. Уцелевших не нашли, только обнаружили следы крови. Моджахеды, если и находили кого-то, сбрасывали их в пропасть. Осталось лишь найти базу повстанцев и вернуться в расположение части для прохождения дальнейшей службы. На третью ночь заметили отряд, идущий со стороны пакистанской границы. Караван двигался по узкой горной тропе. Афганцы не очень осторожничали, переговаривались под стук ослиных копыт. Не были они похожи на повстанцев, скорее всего, это были торговцы, что везли из Пакистана товары для своих магазинов. Караван состоял приблизительно из 300 груженых верблюдов и лошадей, растянувшихся в ущелье почти на два километра. И сопровождало его не менее трех сотен человек. Данилов знал, что таким образом из Пакистана в Афганистан зачастую забрасывают террористов, среди которых немало женщин и подростков. Надо было связаться с КП, но тут решает Макарьев. И он решил поставить в известность начальство. На командном пункте, слишком долго переваривали полученную информацию, но вертолеты прислали. Разведчикам приказали продолжать поиски. Им очень нужна была вода. Могли бы отнять ее у торговцев, но не хотели себя раскрывать. Здесь слухи распространялись быстрее, чем ночь сменяла день.
  И вот из-за горной вершины появился вертолет, сделал предупредительный выстрел перед караваном, велев остановиться. Афганцы подняли вверх оружие, но выстрелов не последовало. Это было не впервые, когда их останавливали и грабили. Второй вертолет появился так же неожиданно, как и первый. Из первой машины начали выпрыгивать люди в форме, вооруженные автоматами. Они легли на землю, готовые в любой момент начать стрельбу. В таком положении дождались, пока из второго вертолета не десантировалась другая группа военных, в конце каравана. Афганцы встали в круг и ждали дальнейшего развития событий. Двенадцать военных подошли к ним и знаками приказали опустить оружие на землю. Одетые в камуфляжную форму, без каких- либо знаков различия, лица закрыты масками, так что нельзя было понять, кто они и откуда.
  - Хорошо работают, - удивленно шепнул на ухо Андрей.
  В ту же ночь разведчики нашли место дислокации многочисленного отряда моджахедов. Они свернули на восток, прошли еще километра три, потом только командир связался с базой и назвал координаты повстанцев. Весь следующий день солдаты пытались выспаться, затем начали искать площадку для приземления вертолета. Подходящую нашли только к рассвету, машина появилась минут через сорок и взяла всех на борт.
   ***
  Была глубокая ночь. Холодная, безмолвная. Светлана шла рядом с Александром, словно загипнотизированная его присутствием. Радость, которую она почувствовала при виде парня, как ветром сдуло. Вдруг поняла, что это не тишина, а вакуум какой-то, от него тоже веяло холодом, и она выбивала зубами дробь. Никогда, наверное, девушка не чувствовала себя такой растерянной и выбитой из привычной колеи. Почему? Вроде бы ничего не произошло, парень шел рядом, храня молчание, молчала и Светлана. Они шли медленно, да и куда спешить в мире, где все расстояния уже измерены? Думала девушка о том, что через несколько минут они дойдут до женского модуля и... и все, опять она останется одна. Свету поразила мысль о том, что до сих пор она жила отшельницей, без этого холодка или, наоборот, разряда, который почувствовала при прикосновении руки сержанта. Они дошли до места, он повернулся к Светлане, и она скорее почувствовала, а не увидела немой вопрос в его глазах.
  - Посмотри на небо, - сказал Саша.
  Светлана посмотрела, и ей показалось, что оно совсем низко, только руку протяни - и можно достать звезды руками. Или это она туда взлетела? А холодная земля осталась внизу. Звезды сверкали так ярко, что у нее заслезились глаза от их света. На Украине нет таких звезд, или это потому, что Света смотрела на них без Александра?
  - Хочется еще побыть с тобой.
  - И мне, но уже так поздно...
  - Пригласи меня к себе, твоя соседка не ночует здесь.
  - И все ты знаешь, сержант. Не могу я пригласить, завтра весь госпиталь только и будет говорить о том, что доктор Реут проводит ночь с солдатами.
  - Доктор Реут - взрослая девушка, да и у меня давно паспорт есть. А почему ты не имеешь права пригласить к себе кого-нибудь, разве остальных кто-то осуждает, у той же Жени отношения с женатиком, а я не женат и люблю тебя. Света, я не дотронусь до тебя, не бойся, мне бы только побыть с тобой еще немного.
  Светлану трясло. От холода? От страха? Александр обнял ее. Страх ли незаметно закрался к ней в душу, или предчувствие предстоящих метаморфоз? Непонятные чувства наступали все смелее, проникая в потаенные углы ее сознания, готовые раздавить или разорвать изнутри. Это был не страх, скорее, все же, предчувствие. Предчувствие беды. Вот знаешь, что что-то произойдет, а помешать этому нельзя. А почему беда? Может, это такая любовь, неожиданная, смелая, всепобеждающая. Никогда раньше такого не происходило со Светланой.
  Саша дотронулся до ее лица, ощупывая его. Света закрыла глаза, позволив пальцам бродить по лицу, исследуя его: лоб, нос, губы. Почувствовала огромное облегчение от его прикосновений. Стояла, как неприкаянная, у закрытых дверей казармы. Он так и не поцеловал ее, развернулся и ушел, не сказав ни слова.
  Она вошла к себе, переоделась в пижаму, легла лицом к стене, свернувшись калачиком, а потом встала, проверила еще раз, хорошо ли закрыла двери.
   Светланe почему-то казалось, что если не приглашать Данилова к себе, то никто не догадается, что между ними что-то происходит. Стоять перед госпиталем целый час вдвоем, а потом перед женским модулем еще больше, конечно же, не в счет.
  На второй день ничего не обсуждали так рьяно в Кандагарском военном госпитале - ни вывод войск, ни вчерашние обстрелы, ни прямое попадание в крайний модуль, благо было 10 часов и все были на работе... Все забыли про чекисток, про то, что командующий ВВС прислал самолет для Карелии Ефимовой, которая была его "походной" женой. Главная новость: доктор Реут встречается с солдатами. Нет, не с одним сержантом беседовала вчера, а именно так: тихушница и недотрога Реут встречается с солдатами.
  Прибежала хорошая девушка Женя: "Ты что, Светочка, ты же врач! Не хватает офицеров в Кандагаре, или мало врачей в госпитале, зачем тебе солдат?" Заходили в кабинет даже те, у кого никогда зубы не болели, но нужно же посмотреть на врача, которая встречается с солдатами.
  А уж как удивился майор Таранин, даже обрадовался: "Опа-а-а, попалась!", как будто поймал ее руку в своем кармане.
  На сержанта Данилова же смотрели с улыбкой, даже с каким-то одобрением: браво, пацан! Сержант Данилов и не понял, что к чему, он был влюблен, ему не до чужих взглядов. Но вот друг Андрей его проинформировал:
  - Ну ты даешь! Такую кралю заимел, а мне ничего не сказал, нехорошо, так друзья не поступают.
  - Ты о чем, Андрей, что ты болтаешь?..
  - О докторше я, все только о тебе и говорят.
  Только теперь Александр понял, как подставил Светлану. К концу дня побежал к госпиталю, попросив Андрея прикрыть его.
  Подождал у дверей и, когда увидел Светлану, поспешил ей навстречу, хотел что-то сказать, но она попросила замолчать.
  Взяла его под руку и повела к себе, в женский модуль, в свою комнату. Жени, как всегда, не было.
  - Все равно все обсуждают нашу половую жизнь, ты мне нравишься, а я, я нравлюсь тебе? Садись, вот моя кровать. Только знай, ничему я тебя не научу, у меня еще не было мужчин, но надо же когда-нибудь начинать...
  Александр постеснялся сказать, что и у него никогда никого не было.
  Это был слишком смелый поступок для такой несмелой и неискушенной девушки.
  Светлана встала с дивана... Он вскочил как ужаленный и обнял ее, схватил своими огромными руками ее коротко остриженный затылок, наклонил к ней свое бледное лицо и стал медленно целовать ее глаза, щеки, шею, потом спрятал нос в ее волосах... Светлана поднялась на цыпочки, подтягиваясь все выше, чтоб достать до его губ. Прижималась ближе к нему - как будто можно было ближе! - а потом проворно поцеловала его... в ухо. Сжав ее плечи, он потянул девушку вверх, словно желая убедиться, что она не ускользнет из его рук. Светлану бросило в жар, стало трудно дышать ... и жар этот расползался по всему телу... отравил ее кровь... и ... и ударил в голову, как молния... спустился по позвоночнику и подкосил ноги... Ох, уж это удушье, эта жара и засуха... Александр застонал, потому что не мог больше терпеть эту сладкую пытку, держать в своих руках ее лицо и целовать, целовать ее целую вечность. Он лег на диван, привлекая ее к своей груди, чувствуя биение ее сердца. Парень с трудом понимал, что ее волосы слепят его глаза, и тьма окутала его, не дает думать, дышать, еще немного - и он задохнется. Сашины руки заскользили под ее блузку, гладили Светкину кожу. Его пальцы на ощупь начали знакомиться с ее телом, а потом, что было потом...
  ***
  Светлана Георгиевна Реут сама себе завидовала. Работа спорилась, из дому шли письма, разговоры потихоньку поутихли, Александр был нежен, ласков, письмо родителям написал, что он надумал жениться, что его невеста доктор и даже фотографию выслал родителям. Срок скоро заканчивался, да и вывод войск не за горами.
  Майор Таранин пришел к замполиту госпиталя с жалобой:
  - Доктор Реут разлагает дисциплину, из-за нее солдаты покидают расположение части. И вообще, нужно наказать чтоб другим неповадно было.
  - Полно тебе, Василий, что ты плетешь, знаю я, что ты ходил вокруг до около, да только девчонка дала тебе от ворот поворот. Оставь их в покое, разговаривал я с доктором Реут, любовь у них. А ты займись чем-нибудь полезным, укрепляй дисциплину и поднимай боевой дух в другом месте.
  Другое место он нашел, доставая капитана Макарьева, чтоб тот следил за дисциплиной, и пригрозил, что если еще раз сержант Данилов выйдет из расположения части, то...
  Да только капитан знал, что на Александра он может положиться, как на самого себя, и нет лучшего командира отделения, чем сержант Данилов. Он ему предложил написать рапорт и остаться в армии сверхсрочником - сначала прапорщиком, а потом, глядишь, и училище закончит, да только у Данилова другие планы.
  Планы все изменились в одночасье, когда Светлана сообщила, что он станет отцом. Сказать, что он обрадовался, - значит, ничего не сказать! Новость вскружила ему голову, подняв его самого до небес. Решили, что она поедет к его родителям, в Брянск. Саша написал им, там ее ждут с нетерпением. Да вот она никак не соберется. Светлана хотела сначала съездить во Львов к своим, но страшно было без мужа, с животом. Лучше подождет вывода, вместе полетят. Как она не может понять, что вместе не получится, Данилов должен идти с колонной, он командир отделения, а она - служащая Советской Армии, значит, полетит самолетом. В Кандагарском госпитале был и гинеколог, вот он и оформил декретный отпуск. А в кадрах выписали билет до Брянска. В тот день Макарьев отпустил Данилова попрощаться с невестой. Александр проводил ее до самолета. У Светланы был чемодан и рюкзак, но там ребята помогут, посадят на самолет до Москвы.
  ***
  На другой день подразделение, в котором служил Данилов, отправили на задание. Роту подняли по тревоге, нужно было перехватить колону моджахедов, засевшую в кишлаке неподалеку от Кандагара. Как попал майор Таранин на боевые - непонятно, но, видимо, закончились справки в госпитале. Кишлак был небольшой, его заблокировали БТРами и решили дождаться вертолетов. Таранин настаивал на немедленной атаке. Но кто же поднимает вертушки ночью!.. Макарьев, к этому времени ставший уже майором, указал замполиту на его место и предложил ему отдохнуть в БТРе.
   БТР Данилова и Суслова стоял возле дороги. С ними был еще таджик Джалилов. Они решили поставить растяжки вдоль оврага, направив пулемет в сторону дорогу, и дежурить по очереди. Все ребята свой срок уже отслужили, дембель не за горами, так что под пули лезть никому уже не хотелось.
  Через несколько часов Андрей растолкал Данилова и прошептал: "Духи на дороге!"
  Тот посмотрел в прицел пулемета и увидел, что трое идут и машут белой тряпкой. Суслов побежал к Макарьеву и тихонько рассказал, что духи просятся к столу. Майор пошел с ними к дороге и позвал духов подойти поближе. Джалилов спросил, что им надо. Они стали просить выпустить из кишлака женщин и детей, моджахедов здесь нет, зачем убивать невинных. Макарьев подумал и сказал, что согласен, они снимут растяжки и пусть люди уходят на все четыре стороны. Так и сделали, эти трое провели всех женщин, стариков и детей. Ранним утром прилетели вертушки, сравняли кишлак с землей.
  Разведчики пошли дальше. Они сделали привал у окраины одного кишлака, чтобы солдаты отдохнули и поели. Таранин велел Данилову:
  - Пойдешь и проверишь крайний дом, заодно попросишь воды.
  - Нет, товарищ майор, я помню, где мы находимся. Один я не пойду.
  - Иди с Сусловым, приказы надо выполнять, сержант.
   Они пошли вдвоем, открыли ворота дувала и зашли во двор.
  - Стой здесь, на углу дома, я скоро, - сказал Александр.
  Сержант встал перед дверью и открыл ее ногой. Все произошло мгновенно, Саша даже не успел сообразить, что к чему. Из-за двери показалась рука, держащая кинжал с изогнутым лезвием, и по самую рукоятку воткнула его сержанту в грудь. Данилов успел отступить чуть назад, но смотрел, как загипнотизированный. Только через несколько секунд он испустил дикий вопль, а Андрей бросился к другу, пытаясь поднять его. Данилов обессиленно прошептал:
  - Не бросай Светлану, пожалуйста.
  Андрей оставил Сашу в пыли, во дворе, и подбежал к двери. Дверь была заперта. Он попытался выбить ее, но дверь не поддавалась. Выпустил автоматную очередь, потом вытащил из кармана две гранаты, подошел к окну и забросил их внутрь.
  Два взрыва последовали один за другим, сотрясая землю. Крыша провалилась, погружая под клубами пыли обоих солдат. Суслов пристрелил все, что двигалось: собак, кур, осла. Подошли несколько солдат и вырвали у него автомат.
  - Ты что, сдурел? - спросил один из них.
  - За что его убили? Он только хотел попросить воды!
  - Жив он, не хорони раньше времени.
  Солдаты подняли Данилова и погрузили в машину. Прапорщик-медик перевязал Данилова. Колонна тронулась, а вслед за ней побежали дети, бросая камни и палки и крича:
  - Шурави (советские) - фашисты!!!
  Когда прибыли в госпиталь, Данилов был едва жив. Пульс прощупывался, но он потерял много крови, Макарьев еще из кишлака связался с госпиталем и попросил приготовиться к операции. Это и спасло жизнь Александру.
  Дальше была целая череда дней без сознания... Но Данилову необходимо было выжить, во что бы то ни стало. Борись, парень, карабкайся! Тебя дома ждут, нельзя, никак нельзя тебе умереть, это было бы предательством с твоей стороны. Давай, дыши, живи, парень!
  Его вывезли на самолете в Ташкент, где последовали еще две операции.
   ***
  Светлана чувствовала себе хорошо и уютно в доме Александра, ее встретили как родную, окружили заботой и любовью. Александр был очень похож на своего отца, один в один: тот же рост, те же большие руки, те же глаза с прищуром. А вот мама была маленького роста, тихая и улыбчивая женщина. Марина Федоровна работала корректором в местной газете.
  Данил Игнатьевич не мог насмотреться на невестку. Нет, по документам, конечно, она еще не совсем невестка, но ведь это чепуха, документы. Душа - вот что главное. Но какой молодец сын, какую девчонку себе выбрал. Мой сын, моя кровиночка!
  Про тех ребят, что воевали в Афганистане, говорили, что они - воевавшие сыновья не воевавших отцов. С Даниловыми все было не совсем так. Воевал Данил Игнатьевич. Сначала партизанил, потом его, с раненым комиссаром и с важными документами, переправили в расположение советских частей. Война тогда уже к концу шла. Вот возьмет и закончится, а он так и будет бегать. Приписал он себе два года, и ему поверили, взяли-таки на фронт. А как не поверишь - 190 см росту, широкоплечий, да еще каким басом говорит. Документы? А нет документов, сгорели документы вместе с домом и родными.
  Вернулся Данилов-старший с фронта и поехал на север, поколесил по стране и в пятидесятых вернулся на Брянщину. Девушки любили Данила, да и как не любить такого парня. Встретил он тоненькую Мариночку в райкоме партии: был на собрании, а она, Марина, стучала на машинке, печатала протокол этого важного мероприятия. Подождал он ее возле выхода и пошел рядом с ней, провожать. Данилов был занятым человеком, работал на заводе, состоял в партии, выступал с речами в школах. А вот выразить свои чувства словами он не мог. Коряво как-то получалось. Так он пришел вечером к райкому партии, подождал Мариночку да и позвал замуж. А чего ждать, ему вот сына очень хотелось, но обязательно, чтоб от Мариночки. Поздний сын получился у них, но какой - вобрал в себя все лучшее от родителей!
  Скоро он вернется, и заживут они, хорошо, что Александр не затянул с сыном, вот на закате жизни радость старикам.
  Так им было хорошо вместе, Даниловым со Светланой, Светочка все хотела во Львов к родителям полететь, но куда ей сейчас, пусть Саша вернется, и тогда посмотрим, лучше сваты приедут к ним, вон какой дом большой построили для детей, места всем хватит.
  Как-то вечером постучали в дверь, Светлана была к ней ближе всех и открыла, даже не спросив, кто там. На пороге стоял капитан и держал фуражку в руках. Славный был капитан, посмотрел не девушку и подумал: "Сестра, наверное", а потом важно так сказал:
  - Здесь живет Данилов Данил Игнатьевич, - как-то больше утвердительно сказал.
  - Здесь. Папа, это вас.
  Света по приезде в первый же день спросила, можно ли называть их не по именам, а "папа" и "мама". Гордость переполняла душу пожилого человека.
  "Точно сестра, какая хорошенькая", - подумал капитан, но тут Светлана отошла от дверей, и офицер увидел выпирающий живот. "Жена? Но в личном деле не написано, что он женат".
  - Проходите, - сказал Данилов. - Мать, ставь чайник.
  - Не надо, чай не будем пить, у меня для вас не совсем хорошая новость, -капитан не мялся, говорил четко, смотря только на мужчину, как будто он принес эту новость только ему и если не посмотрит в сторону женщин, тем не будет больно. - Вот, это вам, - и протянул Данилову конверт.
  Мужчина степенно открыл его, вытащил письмо, положил конверт на стол, как бы оттягивая момент чтения. Его лицо прямо на глазах стало превращаться в стариковское, губы потянулись вниз, лоб покрылся морщинами, руки начали дрожать.
  Марина Федоровна подняла руку и, испустив вздох, ладонью прикрыла рот. Светочка схватилась за живот обеими руками, как будто прикрывая ребенка от несчастья.
  - Что, что там, Сашенька?..
  - "Ваш сын пал смертью храбрых и так далее", за подписью майора Таранина.
  Марина Федоровна упала в обморок, легонечко так свалилась без стука, как невесомая. Капитан кинулся подержать, но она уже лежала и вроде не дышала.
  - Дверь, откройте дверь и снимите с шеи платок, в ванной нашатырь есть, - крикнула Светлана.
  В ней доктор заговорил раньше, чем боль утраты. Но тут эта боль догнала Светлану Георгиевну, впилась когтями в сердце, потом в позвонок, и она так то-о-ооооненько стала кричать, потому что у нее начались преждевременные роды.
   И только тут папа Данилов пришел в себе и стал бегать то к жене, то к невестке, не зная, кому вначале помочь. Капитан позвонил в военкомат, и там вызвали сразу две бригады скорой помощи.
  Родила Светлана семимесячного сына, хоть и до срока, но нормального ребенка. Этот малыш вдохнул капельку жизни в Сашиных родителей.
  Но кошмар еще не закончился, через два дня привезли гроб с телом для похорон. Гроб цинковый, открывать не положено. Все три дня возле гроба стояли два солдата, сменявшие друг друга каждые четыре часа. Отец сержанта Данилова попробовал договориться с капитаном, который приехал сопровождать тело, чтобы разрешили открыть хотя бы лицо, попрощаться по-человечески. Но капитан показал бумаги, в которых писали, что открывать гроб не положено.
  Все эти дни и ночи Марина Федоровна ни на минуту не отходила от гроба, слез уже не было, да и голос пропал. Сидела на стуле, руки так аккуратненько положила на колени, смотрела в пустоту, и только голова ее медленно качалась из стороны в сторону, как будто убаюкивала боль. На второй день и Светочку из больницы привезли. Ребеночек остался еще там, а она приехала, чтобы попрощаться с любимым. Вошла в дом без крика, без плача. Подошла к гробу, но даже не дотронулась до него. Присела на колени перед матерью Александра и положила голову на ее руки - на, убаюкивай и меня, мне тоже больно, мама. Так больно, что эта боль не умещается в моей груди, она давит, жжет. Поплакала бы, может, со слезами все выйдет наружу и легче станет, да только сердце окаменело и никак не сдвинется, не пропустит эту боль. Так и качались они - мать пожилая и мать молодая, одна на стуле а другая на коленях. Данилов- старший поднял девушку, прижал к себе и вывел на улицу.
  - Ты иди, доченька. Иди к сыну, там ты нужнее, мы уж здесь сами, без тебя...
  Вошел в комнату и долгим взглядом посмотрел на гроб. Он отдал бы любые деньги, лишь бы открыть этот чертов цинковый ящик. Да не верит он, не верит и все тут, сердце отцовское кричит: не верь, не верь. Он и так, и этак крутился возле гроба, прикидывал и длину, и ширину. "Да не мой сын в этом гробу, если он здесь, то ему или ноги оторвало, или голову, по длине никак не подходит". Вот такие страшные мысли витали в этой седой голове. И тут одна уж очень шальная перекрыла все остальные. Не проведете, похороните вы завтра этот гроб, но я же его откопаю! Врете, мой сын жив! Подошел к жене, нежно так взял за плечи, поднял ее и повел в другую комнату. Ну как ей пережить завтрашний день, какой бы укол сделать, чтоб она проснулась уже послезавтра...
  И все ходил он по дому, никого не замечая, потирал руки и не мог дождаться завтрашнего дня. Были у него верные друзья, они не подведут, еще с детства дружат, все беды вместе перенесли.
  День был тяжелым, слезы, крики, оркестр со своими похоронными маршами. Пережил. Дождался ночи, медсестра осталась с Мариночкой.
  А он, старый коммунист Данилов, решился преступить закон: без всякого разрешения на эксгумацию пошел ночью на кладбище и вместе с другом начал раскапывать могилу, благо она была свежей. Работали быстро, не успели устать, а там уже и гроб показался. Посмотрели они друг на друга, и Данилов кивнул головой - мол, начинай.
  Старый друг Николай электросваркой вскрыл гроб а там... а там лежит пожилой мужчина узбекской наружности. Данилов аж подпрыгнул: "А я что сказал, что я вам говорил!!! А вы не верили, ну конечно, вы же не знаете моего сына, не мог он умереть, не мог и все тут!"
  Сфотографировали гроб с узбеком внутри, вновь закопали его, а на следующий день он говорит жене:
  - Мать, наш сын жив.
  А та давай голосить.
  - Цыц, - сказал он. Оделся и пошел в роддом к Светлане.
  - Дочка, скажи мне, кто этот майор, который подписал похоронку?
  - Нехороший он человек, папа.
  - Жив наш Александр, дочка. Жив, это не он в гробу, я проверил.
  Он вернул надежду женщинам, а теперь нужно было еще и сына вернуть.
  Пошел в военкомат, никто не посмел его останавливать, стукнул пудовым кулаком по столу военкома и сказал страшным тихим голосом:
  - Найди сына, полковник, а этого Таранина вон из армии, не то будет большой скандал. - Вытащил фотографии и положил перед потрясенным комиссаром. - За три дня управишься, не то всю Москву подниму на ноги.
  - Не надо Москву, я сейчас же начну звонить.
  Но Александр нашелся быстрее, чем его начал искать военком. Сержант Андрей Суслов позвонил из Ташкента и сказал, что его лучший друг Александр Данилов находится в Ташкентском военном госпитале, но было бы неплохо перевезти его в Москву.
  Тут уже зашевелились и Светины родственники, ведь у нее мама тоже военный врач.
  Не знал сержант Данилов, что по нему сыграли поминки. Пришел в себе после очередной операции, а возле его кровати женщина спит сидя. Темные короткие волосы и так на его Светланочку похожа, что Александр протянул руку и пальцем легонько дотронулся до ее лба. А женщина посмотрела на него Светланиными глазами и улыбнулась, даже ямочки на щеках Светочкины.
  - Вы кто? - спросил сержант больше губами, чем голосом.
  - Теща я твоя, сынок, блины принесла, а ты вон болеть надумал. А познакомиться, а свадьбу сыграть?.. Но ты еще не знаешь, что крестины будут раньше, чем свадьба...
  - Где Света?
  - Света богатыря родила тебе, ей сюда нельзя, а мы вот к самолету готовы, завтра и полетим в Москву. Сына как назовете? Уже из роддома вышли, а ребенок без имени еще. Света тебя ждет.
  -Даниил, - шепнул Александр.
  - Даниил Александрович. Солидно. Так и передадим. А вот внучке, когда будет, я имя подберу, согласен?
  Данилов улыбнулся, кивнул головой и уснул. Ему нужно спать, чтоб набраться сил. А сил он уж точно наберется, ведь теперь он в надежных тещиных руках. Да еще завтра в Москве его ждет отец.
  Таранина не судили, списали его "ошибки и безобразия" на войну, на неразбериху, но даже тесть-генерал не смог ему помочь остаться в армии.
  Сына Александр увидел, когда тому уже было почти два месяца, он быстро набирал вес, жадно ел и всем показывал кукиш.
  Ну а дочь назвали Ариной, так захотела теща, а тещино желание для зятя закон.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023