ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Карасёв Александр Владимирович
Дорога в облака

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Рассказ из книги "Орёл Шестого легиона" о московском студенте, мечтавшем стать лётчиком.

  В последний день моего заключения на гауптвахте мы с музыкантом, Кошкельдиевым и ещё одним чудиком из стройбата поехали строить новую комендатуру. Вместе со стройматериалами мы тряслись в кузове ЗИЛа на серых улицах города. Нас пронизывало в открытом кузове.
  
  - Не май месяц, - процедил музыкант, взъерошенный, в красных погонах.
  
  - И климат ближе к северному, чем к южному, - сказал я.
  
  Маска скифских изваяний не сходила в тот день с лица Кошкельдиева, а военный строитель смотрел на прохожих, пробуя рукой ветер за бортом ЗИЛа.
  
  ЗИЛ въехал в ворота КПП. Солнце где-то пряталось: небо зияло сыростью, наводя тоску по дому. От того, что в камере было жарко, холоднее было на улице. Кутаясь в шинели, мы занесли минеральную вату, фанеру и доски в комендантское помещение. Два плотника ставили стенку, разделяя простор старого дома. Мы стали поддерживать фанеру и подавать им молоток.
  
  Работой руководил прапорщик в лётном бушлате. Он сдвигал на затылок фуражку из ателье, без знаков различия больше напоминая разухабистого капитана или старлея.
  
  Лётный прапорщик весело представился Алексеем и разговорился с мужиками. История его жизни излилась тогда на безразличных плотников и как бы несуществующих солдат-арестантов. Прапорщик говорил непринуждённо, обращаясь к гражданским, но будто невидимому вездесущему слушателю, в пустоту или в вечность. Он был весел, двигал фуражкой и выворачивал душу.
  
  В детстве Алёша мечтал об истребительной авиации. Авиапарады в Тушине вызывали в его душе волнение: неделю потом, ложась в постель, он видел заходящие на вираж серебристые звенья МИГов, снова его охватывало чувство радости, и он ворочался, подолгу не мог уснуть.
  
  Но отец Алёши, несмотря на довольно заметную в партийных кругах фамилию, был интеллигентом. Он считал, что в армию идут глупые люди, а не такие, как его Алёша, который в шесть лет знал таблицу умножения и учил английский язык.
  
  Стальная логика чеканила слова отца - разве умный добровольно выберет военную службу? Наконец - существует пассажирский воздушный флот и Московский авиационный институт. Но почему-то мирные самолёты не приводили в восторг этого мальчика, оставляли его равнодушным.
  
  Ломая график начальника, отец проверял уроки и говорил притчами: "У отца было три сына: два умных, а один - футболист". И покорный сын вместо футбола спускался в метро с широким мольбертом, стесняясь своего вида. Алёшу ждало будущее, серебристые мечты невинно падали с неба под мудростью отца и ложились ватой под материнским страхом. Он шёл на медаль и поступил в престижный вуз (с бронью от службы в армии).
  
  Когда Алёша был студентом, его мама говорила: "Мальчик учится", - и давала деньги. Подросший мальчик больше заинтересовался девочками, чем сопротивлением материалов. Теперь он был выразителен и отравлен ядом цинизма (ядом, сбивающим лёгкий ритм девичьих сердец); он играл печоринские роли и доигрался: очередная девушка невнимательно отнеслась к порыву его души, оказавшись стервой.
  
  Об этой распространённой истории не хочется и говорить, но Алексей впал в депрессию и забрал документы из института на втором курсе.
  
  Пришла повестка из военкомата и долго лежала на столе. От повестки мама расстраивалась, у неё начались красные пятна на лице. Мама плакала, а несгибаемый отец ходил по московской квартире, роняя предметы. Его принципы рушили красные пятна: он снял трубку и набрал номер из блокнота. Звонок оказал влияние: Алексею выдали военный билет без записей о службе; он швырнул билет в тумбочку и бродил по аллеям, отрешаясь от мира.
  
  На следующий год его восстановили в институте. Это был уже не тот баловень судьбы. Неуловимые чёрточки сделали его лицо загадочным и даже с неким привлекательным для институтских барышень траурным оттенком. Теперь это был замкнутый молодой человек. Он не встречался с девушками, чем ещё больше распалял их интерес. В конце концов, ему перестали делать глазки, вынеся диагноз: "странный". Когда Алексей бросил институт на четвёртом курсе и ушёл в армию, этот диагноз вполне подтвердился.
  
  Обманув бдительность родителей, он добился переосвидетельствования. (Что, впрочем, оказалось несложным.) Всё же это был редкий случай - человека с "белым" билетом взяли в армию. Но как учит нас жизнь - нет ничего невозможного.
  
  Алексей попал в вертолётную авиацию. Отец на него обиделся и не пришёл провожать. Может, отец сказал: "Он мне не сын", - или что-то в этом роде. Пришла только мама и плакала на сборном пункте.
  
  За час до обеда в помещение комендатуры зашёл тощий и длинный, как шланг, майор.
  
  Незнакомый майор сказал: "Здесь арестованных недопустимо много", - и выгнал меня и военного строителя рыть траншею.
  
  Задрав воротники шинелей, мы недолго поимитировали лопатами, выбивая хрупкую крошку земли; а по дороге на кичу восторженный музыкант дорассказал мне историю "летуна". В кузове бросало: музыкант сбивался на прогноз меню предстоящего обеда и другие темы.
  
  Отслужив два года, Алексей чуть не попал в дисбат за драку с айзерами (или узбеками). Он не поехал на дембель, потому что ему присвоили звание "прапорщик" и послали в Афган. Может, он закончил курсы, получив квалификацию.
  
  В Афгане офицеров косила желтуха, освобождая вакансии. Алексей выказывал характер: гонор выжившего в "чёрной эскадрилье" и прожжённого солью фронтового пота москвича. Но он рвался в небо и стал летать в экипаже борттехником в разгар войны.
  
  ...Две вертушки жались над барханами к сухой земле и ныряли в изгибы гор. "Пехота" просила "воздух" в эфире, заполняя площадку трофеями чужого каравана и своими ранеными. Обещая зарвавшейся пехоте смерть, солнце садилось в непокорные скалы; моджахеды подтягивались для броска, их дерзкие фигурки били из-за камней всё прицельней. Тогда, ревущий от трофеев вертолёт случайно не зацепился за скалу, выбираясь из ущелья и получая пробоины.
  
  После этого случая прапорщик Алексей служил на земле: пуля повредила ему локтевой нерв на излёте.
  
  Я дембельнулся и забыл рассказ прапорщика. Вернее, я о нём не вспоминал в потоке гражданской жизни. Необычная жизнь разительно хлестнула в уши возгласами: "Водочка! самогоночка!", предвещая рекламу на каждом шагу. Два года назад я рыскал по городу, как юный следопыт, и получал две бутылки после часовой очереди. С зятем мы три раза занимали очередь, чтобы позвать гостей на мои проводы. Теперь мне дали ваучер, я поступил на истфак и не мог жениться, не поддаваясь соблазнам коммерции и бандитизма. Бушевала инфляция, я изучал промыслы египетских жрецов и исход евреев из Египта. Потом появилась песня Сюткина: "Любите, девочки, простых романтиков: отважных лётчиков..."
   Когда я слышу эту песню, перед глазами стоит человек в синем бушлате, унылое небо над двориком комендатуры, и уже в другом небе (почему-то жёлтом) вертолёт над складками гор.
  
  
  Вы прочли рассказ из книги "Орёл Шестого легиона". Зайдите по ссылке, чтобы прочитать всю книгу.
  
kniga-o-chechenskoj-vojne
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2018