ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Карцев Александр Иванович
День рождения

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.53*13  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Порою бывает трудно уснуть. Но иногда проснуться бывает еще труднее... Небольшой отрывок из моего романа "Записки лекаря".

День рождения

  
   Конец лета выдался на удивление теплым и ясным. Осень была уже не за горами, но мы об этом как-то не думали. Не до того было! Весь последний месяц мы с сестрой, словно роботы, ходили по одному и тому же маршруту: дом-больница. И не замечали ничего вокруг.
   В последних числах августа у племянницы начались схватки и ее увезли в роддом. С тех пор наш маршрут немного изменился. К привычным дому и больнице добавился роддом. И в наших скитаниях стал появляться хоть какой-то смысл.
   Постепенно из роботов мы с сестрой стали превращаться в зомби. Месяц недосыпания и постоянных переживаний превратил нас в бесплотные тени. Лишь отдаленно, своими силуэтами, напоминающие живых людей.
   А первого сентября у моей племянницы родилась дочка. Настя...
  
   Сережка стоял на кухне, спокойный и немного задумчивый. Мы говорили с ним тихо, в полголоса, чтобы никого не разбудить.
  - Дядь Саш, а сколько лет тебе было, когда ты вернулся из Афгана?
  - Двадцать четыре. - Где-то в глубине души я чувствовал, что Сережка переживает о том, что к своим двадцати пяти годам он успел сделать так мало. И даже до сих пор не защитил диплом в своем авиационном институте. Но как было мне объяснить ему, что впереди у него еще длинная-длинная жизнь? И он еще успеет сделать в ней очень много хорошего и доброго.
   А еще мой племянник считал меня героем. Суперменом. Какой из меня супермен?! Я был обычным человеком: со своими слабостями проблемами. Приехав после окончания Московского высшего общевойскового командного училища на переподготовку в окрестности небольшого туркменского поселка Геок-Тепе, в одно из первых воскресений, я решил прогуляться на ближайшую горку. Это было еще до занятий по альпинизму. Я впервые оказался в горах. Вершина казалась вполне доступной. Расстояние до нее - не большим. Подъем ожидался не сложным. И по моим расчетам за пару-тройку часов я должен был обернуться: туда и обратно.
   Для городского мальчика, впервые оказавшегося в горах, все тогда казалось не сложным! Вышел я из учебного центра около шести часов утра. Налегке и без всего! Небольшие холмы в предгорье показались мне детской забавой. Но ближе к полудню я оказался на горной тропе, проходившей по некому подобию плиты, "стоявшей" на боку. Ширина этой тропы была сантиметров сорок. Справа и слева - вертикальный обрыв метров в 10-15. Пройти по этой тропе было не сложно. Да, и не далеко, метров двадцать. Не более.
   Не скрою: идти по такой тропе оказалось страшно. И я преодолел эти двадцать метров на "четырех конечностях". Мне было ужасно стыдно, что я оказался таким трусом. Лишь одна мысль утешала - к счастью, меня никто тогда не видел!
   Через полчаса, невесть откуда, появилась небольшая волчья стая. Три или четыре волка. Возможно, они были сыты? Или же на обед им хотелось чего-то более вкусного, чем я? Не знаю. Почему-то я не чувствовал в них угрозы. И не обращал на них особого внимания. Какое-то время они шли рядом, но потом отстали.
   Около пяти часов я был почти на вершине. Почти! Правда, до самой вершины оставалось пройти еще метров двести. По небольшому подъему. Совершенно пологому. Любой шестилетний мальчишка легко прошел бы эти двести метров! Но я же не был мальчишкой, я был взрослым человеком! И сил на эти двести метров у меня уже не было. Я лежал на склоне и плакал. Взрослый мужик, двадцати одного года от роду, плакал от бессилия, что не может пройти какие-то жалкие двести метров. К тому же, на горы начинали спускаться сумерки. Времени на обратную дорогу было в обрез. А оставаться на ночевку в горах без теплых вещей и продуктов как-то не хотелось. Нужно было срочно возвращаться.
   Бог с ней, с этой вершиной! Никто же не узнает: поднялся я на эту вершину или нет. Никто не узнает, подумал я. А потом поднялся на ноги и прошел эти 200 метров. Ничего особенного на вершине не было. Вершина, как вершина. Километрах в пяти южнее вершины были гораздо симпатичнее.
   Я развернулся и легкой трусцой побежал по одной из звериных тропинок вниз. Вскоре тропа закончилась и мне пришлось по небольшой каменистой осыпи спускаться к "каменной речке". Позднее, на занятиях по альпинизму, я узнал, что подобные спуски по осыпи запрещены. К счастью, тогда я этого не знал. И это незнание позволило мне не искать пути в обход и сэкономить уйму времени. Осыпь пришла в движение, и я практически съехал на ней вниз. А затем бежал по руслу "каменной реки". А когда она закончилась, чуть было не свалился с пятиметровой высоты на камни. Лишь в последний момент, чудом остановившись на краю обрыва.
   В учебный центр я вернулся уже затемно...
   Мы говорили с Сережкой долго. О разном. Сережка впервые рассказал мне о том, как на свой восьмой день рождения он подписал себе книгу от имени Александра Дюма. За год до этого погиб Сережкин отец. И Сережка все никак не мог примириться с этой мыслью. И представлял, что эта книга - подарок от его отца. Я тогда валялся в баграмском медсанбате с тифом. И с подарками на день рождения у Сережки в то время было не густо...
   Мы болтали без умолку. Как никогда в жизни! И давно мне не было так спокойно и хорошо. Даже когда я заметил, что стопы и кисти рук Сергея стали куда-то исчезать. Медленно сантиметр за сантиметром! Это не вызвало у меня какого-то особого беспокойства. Хотя я и не удержался от вопроса.
   Сережка сделал вид, что не расслышал его. А может быть, и впрямь не расслышал? Хорошо, что не расслышал. Начал бы что-то мне объяснять, я бы начал обдумывать его слова. А если бы начал все обдумывать, то к каким бы выводам пришёл?
   Я не хотел об этом думать! Мне и так не нравилось, что во время разговора я вижу Сережку, а самого меня на кухне вроде бы и нет. Нет, сам я был на кухне, но там не было моего тела. Это было как-то глупо. И на самом деле, совершенно не важно! По крайней мере, не настолько важно, чтобы об этом думать. Да, и нельзя было мне об этом думать!
   Потому что, чем больше я начинал анализировать происходящее, тем быстрее Сережка исчезал. И я старался гнать от себя эти мысли. И не в коем случае не просыпаться! Я начинал понимать, что что если я проснусь, то Сережка исчезнет. И больше я его никогда не увижу. И только я буду в этом виноват - если проснусь!
   Мы разговаривали с ним всю ночь. Я больше не спрашивал его, жив ли он? Я и сам уже начинал понимать, что он жив. А то, что сказал вчера главврач - это он сказал о ком-то другом. Какая разница, о ком!? Главное, что не о Сережке!
   Где-то далеко на Кавказе в это время шла война. Но Сережка погиб не в Чечне. Месяц назад, на пешеходном переходе, его сбил ночной гонщик, стритрейсер. С тех пор он лежал в реанимации в коме. Возможно, это наше отечественное изобретение - скоростные дороги, проходящие через наши населенные пункты, а не в обход. Возможно, это наше наказание - когда дети наших чиновников и бизнесменов становятся обладателями мощных, спортивных автомобилей. И устраивают на них гонки по нашим улицам. И горе тем, кто окажется тогда на их пути! Вот и Сережке не повезло!
   Год назад, когда моя мама тоже оказалась в реанимации, врачи сказали, что она безнадежна. Тогда я на два месяца перебрался в больницу и поставил ее на ноги. К Сережке в реанимацию меня не пускали. В последние дни у него наметились какие-то улучшения и вчера его повезли на операцию. Но по дороге в операционную, оторвался какой-то тромб. И Сережки не стало. А я ничем не смог ему помочь.
   Последний месяц окончательно подкосил нас всех. Мы даже спать разучились. Но после звонка врача, когда узнали, что Сережи не стало, ночью уснули все: мама, сестра, племянница, Настя и даже я... Странное было что-то в этом, не правильное. Но словно бы что-то нас всех отпустило. И мы впервые за последнее время уснули.
   И тогда мне приснился Сережка. Но думать во сне о том, что это сон - было нельзя. Нужно было просто говорить, говорить, говорить с ним! И ни о чем не думать. Потому что пока я не думал, Сережка был жив. Стоял рядом со мною и рассказывал какие-то забавные истории из своего детства. О том, как однажды я взял его в поход. Ему было всего десять лет, а мы сдуру отмотали с ним тогда километров двадцать. Питаясь подножным кормом (к слову сказать, питаясь сытно и вдоволь). Играли в индейцев и следопытов. И как он удивлялся тому, как на небольшой кусок лески, привязанный к рукоятке ножа и самодельную мормышку с ручейником, я наловил рыбу нам на уху. А потом долго объяснял ему разницу между обычной рыбалкой и нашей рыбной охотой. Ведь после обычной рыбалки рыбака ждет вкусный обед дома. А нас ждало на обед только то, что мы сами добудем и наловим. Да, и на ручейника или кузнечиков рыба клюют лучше. Ведь она питается ими ежедневно. В отличие от разных экзотических каш и приманок.
   Сережка всегда вспоминал все это с большим удовольствием. И я видел, как приятно ему было это вспоминать. Правда, рук и ног у него уже не было. Оставалась голова и туловище, но Сережка не обращал на это внимания. Да, и я старался не смотреть вниз и на его руки. Все это было не важно. Главное, что Сережка был жив! И если я не проснусь, он будет жив еще много-много лет! Главное не просыпаться. Ни в коем случае не просыпаться!
   А Сережка сказал, что очень рад был снова повидать меня. И рад, что мы с ним снова поговорили. Низ его туловища стал тоже исчезать. И я так и не успел сказать ему, как он мне дорог...
  
   Поутру мама проходила мимо моей комнаты на кухню. Что-то показалось ей странным? Возможно, непривычная тишина? Обычно по ночам я задыхался от удушливого кашля - старая, еще с Афгана, пневмония вот уже столько лет вытягивала из меня последние силы. А тут из комнаты не раздавалось ни звука. Мама тихонько приоткрыла дверь, заглянула в комнату и вскрикнула от неожиданности. Лицо у меня уже синело. И я не дышал...
   Я не знаю, что она потом делала? Била меня кулаками, плакала, кричала, молилась... Я не чувствовал этого и ничего не слышал. Последняя мысль затухала в сознании: "Не просыпаться... Только не просыпаться! И тогда он будет жив. Будет жив."
   Мне было удивительно хорошо и спокойно во сне. Потому что Сережка был жив! А потом кто стал трясти меня и бить - хотя удары били какими-то не настоящими, очень слабыми. Откуда-то из дальней дали стал доноситься мамин голос. Все громче и громче. Она звала меня. Что-то говорила. И я проснулся...
   Так начался новый день. Девятое сентября - мой День рождения. И как бы кощунственна не была эта мысль, но если бы Сережка умер днем позже, у меня больше никогда бы не было этого праздника. Но даже в смерти Сережка был верен себе - из последних сил оберегая всех нас. И меня. Он умер восьмого сентября.
   А ночью приснился мне. Я так не хотел, чтобы он уходил, так боялся проснуться, что во сне остановил свое сердце. Но мама запустила его снова.
   P.S. С последней получки Сережка купил детскую коляску для своей, еще не рожденной тогда, племянницы Насти. Он так мечтал её увидеть! Видимо предчувствуя, что эта маленькая девочка, родившаяся за неделю до его смерти, поможет нам всем выжить.
Оценка: 9.53*13  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023