ArtOfWar. Карцев Александр Иванович. Афганская небывальщина

Афганская небывальщина

Говорят, что каждый видит войну лишь из своего окопа. А потому и война у каждого выглядит по-своему. По-разному. Разная война была у солдата и у генерала. У десантника и у пехотинца. Даже если она происходила в одном месте и в одно время.

Поэтому, когда ты рассказываешь о своей службе, многим это кажется невероятным, невозможным - твоими фантазиями или небывальщиной.

Тем, кто не был у нас на Тотахане (отм. 1641 м., в 10 км. южнее Баграма) в 1986-88 годах, трудно поверить о том, что на 8-й сторожевой заставе, кроме мотострелкового взвода, приданного танка и минометного расчета, располагалась станция радиоперехвата (из 4-й роты 781 орб). На южном склоне размещался зенитный прожектор Б-200 (дизель-генератор комбат забрал на 10-ю с.з. в Чауни). На первом посту стояла труба зенитная ТЗК-20. А в канцелярии роты в ящике лежала станция наземной разведки ПСНР-5.

Партия в домино на Тотахане с Ильей Третьяковым. Слева внизу виднеется речка Барикав. На фото хорошо видны небольшие участки земли местных дехкан, на которых они выращивали пшеницу и овощи. По центру фотографии - дорога, ведущая к 9-й сторожевой заставе. Справа – кишлак Калашахи. [Карцев А.И.]

Но те, кто служил у нас на заставе или бывал в гостях, прекрасно это помнят.

Я хочу рассказать несколько историй о том, что происходило у нас на заставе. Или рядом с нею. И что многим может показать небывальщиной. Лишь потому, что они видели афганскую войну немного в других местах. И немного под другим углом зрения. Но это было.

1. Охотники

У подножия нашей горы протекала небольшая речка Барикав. По весне она становилась полноводной, и перебраться через нее можно было только на БМП, танке или БТР. Но летом - легко можно было перешагнуть через нее, не замочив ног.

Вдоль этой речки размещалось множество небольших запруд - местные жители использовали воду из них для полива своих огородов. На которых выращивали арбузы, дыни и огурцы (у нас под Баграмом арбузы и дыни были не такими, как те, к которым мы привыкли - мякоть у них была светло-зеленого цвета; и отличались они друг от друга лишь немного вкусом).

На многих из запруд были установлены деревянные чучела уток. Неподалеку из глины и веток были сделаны лёжки, в которых прятались местные охотники с допотопными охотничьими ружьями. Мы не мешали им охотиться. Даже несмотря на то, что запруды эти находились прямо под нашей заставой. Разумно рассудив, что лучше уж пусть афганцы охотятся на уток, чем на нас.

К тому же охота - это не только пропитание, но и большое удовольствие для настоящих мужчин. И, наверное, иногда можно немного повоевать друг с другом. Но лишать друг друга возможности поохотиться или порыбачить - глупо и неправильно.

Хотя и воевать - зачастую тоже глупо и неправильно.

2. Летят

Еще в военном училище нас приучили к очень простой последовательности обучения личного состава: рассказ, показ и тренировка. Поэтому, когда в Афганистане я принял под командование сторожевую заставу, то "изобретать велосипед" мне не пришлось.

Первым делом я узнал, как обычно действовали бойцы при нападении на заставу или при обстреле. Выяснилось, что во всех случаях действовали они одинаково - занимали свои огневые позиции. А дальше уже по обстановке.

В принципе, это было правильно. Но когда заставу обстреливали реактивными снарядами, разумнее было переждать обстрел в укрытии. К сожалению, укрытия на заставе не было. Его строительством нам предстояло заняться в ближайшее время. Потому что обстреливали нашу заставу реактивными снарядами довольно часто.

Вскоре выяснилось, что на тренировках бойцы быстро занимали свои СПС-ы (стрелково-пулеметные сооружения), бодро докладывали о готовности к бою и...

И всё! Да, они могли вести огонь по противнику. Но на заставу ни разу не нападали. И реального опыта отражения нападения у нас не было. Вскоре выяснилось, что мои бойцы готовы просто вести огонь по абстрактному противнику. Но что такое участки сосредоточенного огня, основной и дополнительный сектор стрельбы - совершенно не задумывались. Возможно, что в Союзе в учебках их учили вести огонь, корректировать стрельбу, давать целеуказание от ориентиров. Но здесь они напрочь это забыли. Разучились менять огневые позиции, определять дальность до цели. И каждый в бою надеялся только на себя. Это было совершенно неправильно.

И здесь у меня появился практически бескрайний простор не только для обучения, но, что самое главное - для тренировок. Чем мы регулярно и занимались.

Но одна тренировка получилась у нас экспромтом. Хотя оказалась более полезной, чем все предыдущие.

На фото: на 8-й сторожевой заставе 2 мсб 180 мсп. Гора Тотахан (отм. 1641 м.). 1986 г. [Карцев А.И.]

Я в это время был в гостях на станции радиоперехвата, когда часовой с первого поста увидел что-то интересное в зенитную трубу (ТЗК-20).

- Товарищ лейтенант, летят!!! - Радостно закричал он. И показал рукой куда-то на север.

Оставалось только поинтересоваться у часового, что там такое летело - радостное и необычное?

В последнее время мы вроде бы отработали все основные вопросы по отражению нападения душманов на заставу. Научились работать с ориентирами, целеуказанию и корректировке огня. На всякий случай, я даже научил бойцов определять дальность до цели по толщине мушки автомата (определять дальность по формуле "дуй в тысячу" многим из них было сложновато, а наклонить автомат на бок и определить пропорции толщины мушки и ростовой фигуры - было гораздо легче) - хотя и понимал, что на нашей горке им это едва ли пригодится.

Мы научились отрабатывать различные вводные. Казалось бы, я придумал и отработал со своими бойцами все ситуации, которые мог только придумать? Но одна мысль никак не давала мне покоя: не трудно было догадаться, что реальный бой может подкинуть гораздо больше "нежданчиков", чем любая, самая изощренная, фантазия.

И это действительно было так. Потому что в своих фантазиях я совершенно не предусмотрел возможности использования душманами авиации, высадки ими тактического воздушного десанта и даже обычного нападения на нас инопланетного корабля.

В голове у меня сразу же возникла идея использовать данную ситуацию с максимальной пользой для тренировки и обучения личного состава. Во-первых, чтобы показать своим бойцам, что будет с их боекомплектом через минуту с небольшим после того, как духи не просто нападут на заставу, а пойдут в атаку. Во-вторых, чтобы расстрелять патроны, которые уже несколько месяцев хранились у бойцов в магазинах, основательно в них поистерлись от пыли и даже начали покрываться пятнами ржавчины. И, конечно же, чтобы после стрельбы основательно почистить оружие и немного растянуть пружины магазинов (когда магазины постоянно снаряжены, пружины в них постепенно "садятся").

Да, и свежее мясо на заставе было совсем даже не лишним. А потому, приближавшийся в нашем направлении со стороны Союза гусиный клин, был для нас настоящим подарком.

- Застава, к бою! - прокричал я и быстро нырнул в нашу командирскую землянку за своим автоматом. И пока бежал, судорожно пытался вспомнить, как ставятся задачи на уничтожение воздушных целей.

В принципе, любой школьник прекрасно знает, что огонь по воздушной цели ведется заградительным или сопроводительным способом. Для ведения сопроводительного огня я попытался вспомнить скорость, с которой обычно летают гуси. Попытался рассчитать вынос точки прицеливания, определить высоту, на которой летел гусиный клин и прочие мелочи.

Да, разумнее было ничего не усложнять и просто организовать заградительный огонь. Команду на его открытие я и дал. К счастью, бойцы быстро сориентировались и открыли огонь по достаточно простой цели.

Двадцать семь бойцов, во главе с командиром заставы (вскоре к нам присоединились и несколько бойцов со станции радиоперехвата, и лишь часовые наблюдали со своих постов за нашей вакханалией, не принимая в ней участия), почти полторы минуты вели огонь по гусиному клину, летевшему на высоте около километра прямо над нашей заставой. Вели огонь из автоматов, ручных пулеметов и снайперских винтовок.

Через полторы минуты все закончилось. Стрельба стихла сама собой. Мы отстреляли все свои магазины. Больше патронов у нас с собой не было. И бойцы непонимающе смотрели друг на друга. Если бы в это время на заставу напали душманы, они могли бы взять нас всех голыми руками. Это был более, чем наглядный урок.

А гусиный клин тем временем спокойно летел дальше. На юг. Совершенно не обращая внимания на маленьких людишек, которые копошились где-то внизу.

Затем мы чистили и смазывали оружие, занимались с магазинами и снаряжали их новыми патронами. Уже вечером в каждом стрелково-пулеметном сооружении, в пустые ящики из-под гранат, мы уложили по две упаковки патронов к автоматам (по 120 штук), две гранаты Ф-1 и две РГО (наступательные гранаты мы использовали только для учебного гранатометания).

На тренировках, от одиночной подготовки мы перешли к работе в боевых тройках (боец последнего периода службы в ходе боя ведет прицельный огонь, боец предпоследнего периода службы - создает необходимую плотность огня, 10-12 выстрелов в минуту на метр фронта, зачастую ведя даже неприцельный огонь, а самый молодой - снаряжает магазины). Впервые задумались о необходимости создания резервной группы.

В оборудовании наших стрелково-пулеметных сооружений я обратил внимание на геометрию бойниц. А еще мне пришлось серьезно пересмотреть всю систему управления огнем нашей сторожевой заставы (https://vk.com/@alexandrkartsev-vysshaya-matematika-komandira-storozhevoi-zastavy).

Так вот обычные гуси преподали нам всем просто фантастический урок, который очень пригодился мне позднее, когда пришлось командовать разведвзводом.

Таких уроков было на войне немало. Для тех, кто умел не только смотреть, но и видеть. Кто готов был и хотел учиться. Чтобы не только успешно выполнять поставленные боевые задачи, но, и чтобы сохранить жизни своих подчиненных.

3. Праздник на заставе

Когда я принимал 8-ю сторожевую заставу в окрестностях Баграма, кроме личного состава, боевой техники и вооружения, досталась мне в наследство от моего предшественника Жени Шапко и его заветная мечта - построить баню на заставе. Мечта эта была немного необычной. Одно дело строить баню на заставе в зеленке, где рядом протекает арык. Совсем другое дело строить её на горке, где с водой всегда большие проблемы. Даже для питья и приготовления пищи воды, что привозила батальонная водовозка, частенько не хватало. А уж на помывку личного состава - тем более.

Когда-то давным-давно, в далеком моем детстве, моя бабушка научила меня одной очень простой последовательности действий: мысль - слово - дело. Другими словами, научила меня хорошенько думать, прежде, чем что-то говорить. Никогда не обещать того, что сделать не смогу. И всегда доводить до конца то, что решил сделать.

Как выпускник пехотного училища (МосВОКУ), я всегда был большим фанатом инженерного оборудования взводного или ротного опорного пункта, строительства эскарпов и контрэскарпов, бастионов и равелинов. И, разумеется, на первом месте в моих ближайших планах было строительство долговременной огневой точки перед входом в казарму (большую землянку на склоне нашей горки, где располагался мой взвод, приданные нам танкисты и минометчики). На втором - оборудование новых стрелково-пулеметных сооружений. И только на третьем месте стоял ремонт печки в казарме.

Но даже я понимал: для того, чтобы энтузиазм моих бойцов не сошёл на нет, строительство оборонительных сооружений необходимо обязательно совмещать со строительством хозяйственных построек, которые будут улучшать их жизнь и повседневный быт. К счастью, Женя успел уже сделать неплохой запас строительных материалов для бани. Пару раз, с разрешения командира роты, мы с бойцами смотались на двух БМП в брошенный кишлак, что располагался неподалеку от 22-й заставы. И основательно загрузились там бревнами и глиняными кирпичами, из которых афганцы строили свои жилища.

Оба раза, пока мы загружали свои машины, нас обстреляли духи. Издалека и без особого для нас ущерба. Но больше ротный за стройматериалами нас не отпускал.

Посовещавшись с сержантами взвода, я решил, что строить мы будем не просто баню, а целый хозблок, состоящий не только из бани, но и из кухни и столовой (до этого бойцы принимали пищу под навесом). Разумно рассудив, что баня - это хорошо, а баня с кухней и со столовой - гораздо лучше!

На фото: за танком – наш хозблок: баня, кухня и столовая. Осень 1986 г., г. Тотахан (отм. 1641 м., 10 км. южнее Баграма). Сзади танка (за кормой) стоит ЦВ4, за носовой частью танка на земле лежит РДВ-1500. [Карцев А.И.]

Ребята у меня во взводе подобрались рукастые (со всех республик Советского Союза, в основном, родом из сельской местности). Да, и уроки отца, вместе с которым с раннего моего детства мы столько раз строили и перестраивали садовый домик на наших прославленных шести сотках, тоже не прошли даром.

Но самое главное, когда, после возвращения из инфекционного госпиталя, я разработал новую систему управления огнем заставы (https://vk.com/@alexandrkartsev-vysshaya-matematika-komandira-storozhevoi-zastavy), то количество обстрелов со стороны духов нашей горки и баграмского аэродрома из нашей зоны ответственности резко уменьшилось. Это сразу же сказалось на уменьшении потерь среди личного состава нашей заставы и всей роты.

Моя работа была по достоинству оценена командованием нашего батальона. И на ближайшем совещании командир нашего батальона майор Лобода Олег Анатольевич в торжественной обстановке объявил мне благодарность за успешное выполнение поставленных боевых задач, а за снижение потерь среди личного состава наградил двумя рулонами рубероида. Это была по-настоящему царской наградой! Потому что бревна для строительства хозблока мы нашли в брошенном кишлаке. В крайнем случае, глиняные кирпичи могли бы сделать и сами. А вот найти рубероид для крыши едва бы смогли.

Благодаря этой "награде", меньше, чем через месяц, мы завершили наше грандиозное строительство. Поверх рубероида уложили толстый слой глины. Оборудовали на крыше еще один наблюдательный пост. Из ящиков для танковых снарядов и минометных мин сделали столы и скамейки.

С речки Барикав, что протекала под нашей горкой, на БМП в цистерне ЦВ-4 за две поездки, набрали почти половину резервуара для воды РДВ-1500.

Открытие банно-столового комплекса мы приурочили к ближайшему дню рождения одного из бойцов заставы. К дню рождения, обычно, мы покупали в военторговском магазине в Баграме 10-15 пачек печенья. Выкладывали печенье в 4-5 рядов (один ряд: 30-40 печенюшек - по количеству бойцов на заставе), заливали каждый ряд сгущенкой, чередуя обычную сгущенку с варёной. К утру получался замечательный песочный торт, и каждому бойцу доставался от него один кусочек.

В ночь перед новосельем бойцы подстрелили дикобраза. И наш повар приготовил из него замечательный "узбекский" плов. Который стал прекрасным дополнением к традиционному рыбному супу "Ух", изготовленному из рыбных консервов (наш повар-узбек, никак не мог понять, почему мы называем это суп ухой, а не привычным русским словом "Ух!").

С 9-й сторожевой заставы к нам приехал замполит роты старший лейтенант Земцов Сергей Викторович. Почетным гостем был командир роты старший лейтенант Володя Стародумов. Все было очень торжественно. И по-взрослому!

Да, новоселье было событием важным. Настоящим праздником. На войне такие праздники случались не часто. А потому и ценились больше, чем в мирной жизни. Но самое главное, это был праздник, который мы сотворили своими руками. И каждый внес в него частичку своего умения, мастерства и частичку своей души. Потому что не только в мирной жизни, но и на войне нужно уметь не только убивать и уничтожать, но и строить. И созидать.

И это был праздник, который мы сделали все вместе.

Возможно, когда-нибудь мы научимся этому снова? Строить всем миром, праздновать всем миром. И жить в мире и согласии. В творчестве и созидании.

4. Цирюльник Хаким

Почти сразу же, после торжественного открытия на нашей заставе банно-кухонно-столового "комплекса" и праздничного обеда, устроенного по такому случаю, мои бойцы приступили к "полевым испытаниям" бани - к помывке, стирке и приведению себя в порядок.

А потому, неподалеку от бани, они организовали импровизированную парикмахерскую, в которой с помощью ножниц и расчески стали делать друг другу модную и очень стильную стрижку "полубокс". Возможно, делать её правильно у моих ребят получалось не всегда. Но особого выбора у нас не было - для тех, кто не любил полубокс, оставалось лишь щеголять стриженными наголо.

О длинных волосах речи не шло. Длинные волосы были явным признаком "звезд на погонах". А значит, были "красной тряпкой" для духовских снайперов. Лишний раз подставляться не хотелось. И потому я регулярно оказывался среди тех, на ком наши доморощенные парикмахеры оттачивали свое мастерство.

Стоит отметить, что пока я валялся в баграмском инфекционном госпитале с тифом, то успел отрастить основательную шевелюру. От неё нужно было срочно избавляться. Да, и ротный наш только что вернувшийся из госпиталя после гепатита зарос основательно.

Видимо, по случаю новоселья, наш замполит роты Сергей Земцов решил сделать нам маленький подарок. Он перекинулся парой слов с ротным, получил от него согласие и крикнул наблюдателю первого поста, чтобы тот сделал четыре выстрела.

На фото: неизвестная афганская собака; замполит роты старший лейтенант Земцов Сергей Викторович (в кепи); командир 6 мср 180 мсп старший лейтенант Володя Стародумов (в повседневной форме); заместитель командира 6 мср старший лейтенант Артюхов Олег Владимирович (в шапке) и командир 2 мсв 6 мср лейтенант Карцев Александр Иванович (без головного убора) на командном пункте 2 мсб (кишлак Чауни, под Баграмом, осень 1986 года). [Карцев А.И.]

Четыре выстрела в небо были сигналом для Хасана, командира поста самообороны кишлака Калашахи, что ему нужно срочно прибыть к нам на заставу. На нашей заставе Хасан был частым гостем. А пару лет назад, когда ему довелось прятаться у нас от духов, в благодарность за "хлеб" и приют, он в одиночку построил на заставе из камней небольшую постройку - примерно два на четыре с половиной метра. В которой жил это время. А когда Хасан смог вернуться к себе кишлак, постройку эту мы переоборудовали под канцелярию роты. И в лучшие времена в ней размещались командир роты, его заместитель и командир заставы.

Примерно через полчаса Хасан поднялся на заставу. Перекинулся парой слов с замполитом и тут же ушёл обратно. А еще через час на заставу поднялся старик-афганец. Совершенно седой, в выцветших шальварах (шароварах) и рубашке. Поверх длинной, до колен, рубашки была надета жилетка со множеством карманов. В руках у старика был маленький сверток, который он нёс словно бесценное сокровище.

Замполит сказал, что это местный цирюльник. Зовут его Хаким. И он настоящий мастер своего дела. На наши традиционные "четурасти, хубасти, бахайрасти?" ("Как жизнь? Как дела? Как здоровье?"), старик лишь кивнул в знак приветствия. И сразу же начал разворачивать свой сверток на небольшом валуне, что лежал перед входом в канцелярию. Возможно, старик был немым? Или не знал ни слова не только по-афгански, но и по-русски, чтобы вести с нами длинные разговоры.

Тем временем афганец разложил на валуне все свои богатства - старенькие, но очень острые ножницы, опасную бритву и небольшой оселок (точильный камень). Из кармана жилетки достал большой платок и положил его рядом. Мы вынесли стул из канцелярии. И на него торжественно уселся наш ротный - Володя Стародумов. А наш гость приступил к своей работе.

Он, действительно, оказался большим мастером. Я никак не ожидал, что ножницы в руках старика будут двигаться так легко, ловко и умело. На наших глазах шевелюра ротного стала превращаться в аккуратную и красивую стрижку.

Но когда Хаким взял в руки бритву и начал аккуратно подравнивать "виски" у ротного, мне разом стало как-то неуютно. Кто знает, что на уме у этого афганца? Я неотрывно смотрел на бритву в руках афганца, и с каждым мгновением мне становилось все менее и менее комфортно.

Чуть в стороне стояли замкомроты Олегом Артюховым и замполит Сергей Земцов. Они обсуждали какие-то служебные вопросы. Совершенно не обращая внимания на работу Хакима. И на исходящую от него опасность. И ни у кого из нас не было оружия. Глупая какая-то складывалась ситуация: афганец с опасной бритвой в руках и совершенно безоружные шурави.

Когда Хаким начал подравнивать стрижку ротного на затылке, встав за его спиной, я не выдержал и ушел в канцелярию. Уже через мгновение я вернулся обратно. На моем плече болтался мой АКС-74. Патрон был дослан в патронник, автомат был снят с предохранителя. И ствол автомата совершенно ненавязчиво смотрел на нашего гостя. Едва ли кто обратил внимание на мою отлучку. И на её цель. А старик даже и не взглянул в мою сторону. Полностью сосредоточившись на своей работе.

Очень скоро он закончил свою работу и жестом пригласил Олега Артюхова занять место ротного. Володя Стародумов тем временем пошёл в нашу "землянку", посмотреть в зеркало на результаты работы Хакима. Судя по довольной улыбке ротного, с которой он вернулся из канцелярии, работа старика ему явно понравилась.

Мне же, почему-то, совершенно не понравилось, что ротный вышел из канцелярии без оружия. Как-то не спокойно было у меня на душе. Ох, как неспокойно! Я встал чуть в стороне и сбоку от афганца, пытаясь контролировать каждое его движение. Наивно пытаясь угадать, о чем он сейчас думает? Что планирует делать? И не посещают ли его стариковскую голову глупые мысли - стать мучеником за веру и попасть в рай за убийство неверного?

Рой этих тревожных мыслей крутился у меня в голове. И при этом я прекрасно понимал, что, если Хаким надумает совершить какую-нибудь глупость, я ничем не смогу ему помешать. Достаточно будет ему сделать лишь короткое движение своей опасной бритвой по шее Олега и ага...

Да, разумеется, я немедленно выпущу из своего автомата в Хакима длинную, длинную очередь. И, конечно же, не промахнусь. Но этим я все-равно уже не верну обратно нашего замкомроты. Мы даже остановить такое кровотечение не сможем. И уж тем более, не успеем вызвать вертушки или довести Олега живым до баграмского медсанбата.

И еще одна мысль не давала мне покоя. Чем ближе к завершению была стрижка Олега, тем скорее должен был наступить тот ужасный момент, когда я должен буду занять его место. По сути, место смертника.

Обреченно я смотрел по сторонам, надеясь найти спасение. Ротный подошел к замполиту. И они о чем-то мило беседовали. На Хакима они не обращали ни малейшего внимания. Часовой на первом послу лениво посматривал по сторонам. И совершенно не смотрел в нашу сторону. А Хаким уже взял в руки свою бритву, в несколько коротких движений подравнял виски и стрижку на затылке у Олега. А затем смахнул остриженные волосы своим платком. И сделал полшага назад. Всем своим видом показывая, что он закончил свою работу. И ждет следующего клиента.

Следующим клиентом должен был быть я. Увы, спасения не было!

Неожиданно за моей спиной раздалось какое-то шуршание. Я немедленно обернулся назад. Передо мною стоял младший сержант Сергей Багрий, и держал в руках несколько банок с рыбными консервами.

- Товарищ лейтенант, замполит сказал принести консервы. Куда их положить?

Взглядом я показал на валун.

- Положи сюда. И подержи мой автомат.

На душе у меня как-то сразу полегчало. Пришло моё спасение!

Сергей молча положил консервы, взял в руки мой автомат и отошёл немного в сторону, чтобы не мешать разговору ротного и со своими заместителями.

Мне показалось, что мой ангел-хранитель отошел довольно далековато. И, видимо, не слишком хорошо понял, для чего я попросил его подержать мой автомат? Но объяснять это было уже поздно.

Я сел на стул с видом приговоренного к казни на электрическом стуле. И приготовился к смерти. Изображать из себя пофигиста, которому ничего не страшно, у меня явно не получалось. В отличие от ротного и его заместителя Олега Артюхова. А потому я просто попытался отвлечь себя разными глупыми мыслями.

И первая мысль оказалась не просто самой глупой, но и самой страшной.

- А с чего это замполит назвал Хакима цирюльником? - Неожиданно вспомнил я. И тут же судорожно стал пытаться вспомнить, что значит это слово?

В голову лезли странные мысли о банщиках, которые были одновременно парикмахерами и брадобреями, массажистами и хирургами. Но главное их занятие заключалось в кровопусканиях путем надреза подкожных вен. А, так же, в лечении огнестрельных ранений, перевязывании ран, извлечении пуль и осколков...

От мыслей этих мне явно не полегчало. Скорее даже, стало совсем как-то не по себе. Ведь не случайно замполит назвал Хакима цирюльником. Ох, не случайно. Что же он хотел этим сказать? О чем пытался нас всех предупредить?

Мне кажется, еще бы чуть-чуть, и я потерял сознание от страха. Когда Хаким взял в руки свою смертоносную бритву, мой страх плавно переродился в панический ужас. Руки мои рефлекторно стали искать по сторонам мой автомат. А голова все никак не могла подсказать им, что мой автомат сейчас находится метрах в пяти от меня. У Серёжи Багрия.

К счастью, все в это мире когда-то заканчивается. Хаким сделал несколько аккуратных движений своей бритвой. Смахнул остатки моих волос платком. А затем отошел от меня чуть в сторону. Всем своим видом показывая, что стрижка окончена.

Наверное, я должен был подняться. Но сил встать со стула у меня почему-то не было.

К Хакиму подошел замполит, протянул ему банки с рыбными консервами. И поблагодарил от всех нас за хорошую работу.

Из последних сил я тоже произнес:

- Ташакор, мохтарам (Спасибо, уважаемый)!

На лице Хакима промелькнула чуть заметная улыбка. Похоже, ему было приятно, что его работу оценили. Но он постарался не показать этого. Старик молча кивнул в ответ. Тщательно завернул свои инструменты в тряпицу. И убрал во внутренний карман жилетки. Из другого кармана достал небольшую холщовую авоську. Аккуратно сложил в нее консервные банки.

Но даже на наше: "Хода хафез" (до свиданья), он не сказал ни слова. А лишь повернулся и не спеша начал спуск по склону в сторону своего родного кишлака.

А я долго смотрел на его прямую спину и постепенно приходил в себя от пережитого.

Позднее я буду частенько встречать его в Калашахах. Иногда, с моим другом и наставником Шафи, мы будем заходить к нему в гости. Рядом с домом Хакима росла его небольшая чайная плантация. И он будет частенько угощать нас удивительно ароматным и вкусным чаем.

И будет рассказывать, что для заваривания чая он использует листья, которые распустились только сегодня утром. Которые видели восход солнца, впитали его лучи, его силу. Но не видели его захода. А значит, не знали, что такое смерть.

Потому что только такие листья дают здоровье, силу и молодость. Только такой чай можно предлагать друзьям.

Хаким оказался не местным. Он был последним представителем некогда большого туркменского рода, который в начале тридцатых годов бежал из Средней Азии в Афганистан.

Позднее я узнал, что имя старика было не Хаким. Хаким - мудрый, мудрец на фарси. Это было просто прозвище. Но старику было столько лет, что окружающие давно уже забыли его настоящее имя. Да, и сам он, похоже, уже его не помнил.

В отличие от многих афганцев, Хаким никогда не был воином. Но он был грамотным, умел читать. Неплохо говорил по-русски. И очень много знал. Он часто с улыбкой вспоминал нашу первую встречу и относился ко мне, как к сыну или внуку. Очень любил читать книги древнекитайских мудрецов. И частенько повторял мне слова Сунь-цзы: "Война - это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, что не можешь; заманивай его выгодой; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызывай в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если они дружны, разъедини".

Но еще чаще повторял слова Вэй Ляо-цзы: "Оружие - это орудие бедствия, борьба противна добродетели. Поэтому в бой вступают только тогда, когда это неизбежно".

И почему-то он очень хотел, чтобы я уцелел на этой войне.

Такой вот обычный цирюльник жил в кишлаке Калашахи более тридцати лет назад. Афганец, которого при первой нашей встрече я принял за врага. Но который оказался настоящим другом.

Я часто вспоминаю Хакима. Его неспешные разговоры. И его житейскую мудрость. Вспоминаю, что в первые месяцы моего командования заставой мне хватило сообразительности лишь на то, чтобы договориться с местными старейшинами о прекращении минирования дороги между нашей и 9-й сторожевой заставой (и когда душманы выходили минировать дорогу, ночью Хасан, командир местного поста самообороны, сигнализировал нам на заставу лампой или фонариком из бойницы своей крепости об их "подарке").

А вот заместитель командира роты Олег Артюхов и замполит роты Сергей Земцов проявили настоящую мудрость и дальнозоркость, налаживая контакты и добрососедские отношения с местными жителями. По мере возможности, помогая и налаживая диалог с ними. Благодаря этому обстреливать наши заставы стали гораздо реже, у нас в рационе появился виноград и, пусть не часто, но и свежие овощи.

И, именно благодаря этому, когда при обстреле заставы реактивными снарядами был разрушен наш тандыр, договориться с местными гончарами об изготовлении нового, не составило для меня большого труда - https://vk.com/@alexandrkartsev-tandyry-i-gilzy

А еще я часто вспоминаю о том, как здорово, что в то время не воровали, как сейчас. И ни у нашего ротного, ни у старшины роты не возникало желания решать свои проблемы за счет "солдатского котла". Что для налаживания сотрудничества с местными жителями и помощи местному посту самообороны мы использовали свой офицерский дополнительный паек. Или оставшиеся с прошлого месяца продукты, которые не пользовались особым спросом у наших бойцов. И делали это во благо всей роты, а не ради чьих-то шкурных интересов.

Эта история стала для меня хорошим уроком, что не стоит судить о людях по их одёжке. Что воевать нужно с врагом, а с соседями лучше дружить. И думать нужно не только о себе, но в первую очередь о тех, кто находится с тобой рядом.

5. Трактор от Наджибуллы

В конце января 1987 года, когда я исполнял обязанности начальника разведки нашего батальона (вместо уехавшего в очередной отпуск Толи Викторука), довелось мне с моими разведчиками побывать на родном Тотахане (отм. 1641 м.). За время моего отсутствия в роте произошло довольно много изменений. И причина этих изменений заключалась в том, что два месяца назад к власти в стране пришёл бывший руководитель афганской госбезопасности Мохаммад Наджибулла. Как известно, новая метла по-новому метёт. И новой фишкой нового руководителя Афганистана стала политика национального примирения.

За красивыми словами о прекращении огня, диалоге с оппозицией и о возвращении на родину афганских беженцев, в практическом плане для командиров наших подразделений, ничего кроме головной боли эта "политика" не несла. Ведь то, что афганское правительство разом освободило из тюрем несколько тысяч политзаключенных, совершенно не означало, что эти заключенные, выйдя на свободу, не возьмутся за оружие. Другое дело, если бы им предложили новые, интересные и высокооплачиваемые рабочие места, тогда, возможно, кто-то из них и взял бы в руки что-то другое, кроме оружия. А так, особого выбора у них не было.

К тому же, выполнение требований политики национального примирения было обязательным лишь для афганской и для нашей армии. Для душманов подобная инициатива нового афганского правительства выглядела не иначе, как явный признак слабости. А значит, провоцировала их на активизацию боевых действий.

Да, наши сторожевые заставы, как и прежде, в случае обстрела или нападения, должны были немедленно открывать ответный огонь и уничтожать нападавших. Но реально, с началом действия политики национального примирения, открывать огонь без разрешения старшего командира теперь было запрещено. И если раньше, при обнаружении перемещений банд моджахедов, обнаружения установки ими реактивных снарядов для обстрела наших военных объектов или подготовки к нападению, командир заставы мог самостоятельно принять решение на открытие огня, то теперь ему необходимо было выходить на связь с комбатом, докладывать тому обстановку и... Получать "отбой". Потому что нафига козе баян, а комбату потом объясняться, почему он сорвал государственную программу национального примирения.

Все это было очень грустно. И мне было понятно, почему командир 6-й мотострелковой роты старший лейтенант Володя Стародумов был в печали. Володя был настоящим франтом и гусаром. После того, как по залёту его сняли с должности командира комендантской роты нашей дивизии и поставили командиром обычной мотострелковой роты, он приехал принимать новую должность во всей своей красе - в повседневной форме, фуражке ЦЭПК (Центральный экспериментальный производственный комбинат), сапогах-стояках. Для нас, выпускников Московского ВОКУ, фуражки, сапоги и форма, шитые по индивидуальному заказу, были делом привычным. Но видеть подобное на выпускнике Омского высшего общевойскового командного училища, да после полугода его службы в Афгане, было немного неожиданно.

Бывший командир 6 мср Володя Стародумов (в повседневной форме), Леонид из 66 омсбр (в

Нужно сказать, что ссылке из штаба дивизии в обычную пехотную роту Володя сильно не огорчился. Бытовала в то время поговорка о том, что умный ехал в Афганистан заработать, красивый - познакомиться с красивыми девушками, служащими в штабах, госпиталях и медсанбатах, а дурак - повоевать. Так уж получалось, что умные в то время редко бывали дураками, дураки не всегда были красавцами, а красавцы не всегда были умными. Володя же, похоже, решил объять необъятное. За время службы в штабе дивизии он уже побывал в роли красавца. А когда его перевели к нам в роту, решил вдоволь повеселиться. То есть, повоевать.

Дело в том, что командный пункт нашей роты размещался на горке, с которой вся местная "зеленка" была, как на ладони. Боевые действия в нашем районе проводились с завидной регулярностью. И нам частенько приходилось поддерживать огнем рейдовые подразделения, воюющие в зеленке. Вы скажете, что для огневой поддержки гораздо лучше подходили артиллерия и авиация. Не соглашусь с вами. Иногда точечная работа из танка, миномета или нескольких БМП-2, которые размещались у нас на заставе, были не менее эффективны. Но зачастую, более точны.

В общем, служить у нас в роте было не скучно. Можно было от души поиграть в войнушку и пострелять в волю. До тех пор, пока не началась эта самая политика национального примирения.

Боевые действия рейдовых подразделений в нашей зоне ответственности почти сразу же прекратились. В благодарность за это духи начали регулярно обстреливать наши заставы и ставить мины на дорогах. Увы, воевать в таких условиях стало как-то совсем не интересно. А потому наш ротный явно заскучал.

Я тем временем пропадал на первом посту. Нужно было мне решить парочку небольших задач. По данным нашей агентурной разведки, в ближайшие дни из-за хребта Зингар к нам в зеленку должен был прийти караван с оружием и боеприпасами. В зенитную трубу ТЗК-20 я пытался высмотреть место для будущей засады. А самое главное - выбрать маршрут для выхода на засаду.

Первая проблема заключалась в том, что на ближайших горках сидели духовские наблюдатели. От ущелья до зеленки было около десяти километров, расстояние большое. Но местность в предгорьях хребта Зингар была довольно открытая. И провести свою разведгруппу так, чтобы её не заметили духовские наблюдатели, было не просто. Самым удобным местом для засады была небольшая седловина в трех километрах южнее нашей 22 сторожевой заставы. Но и душманы это прекрасно понимали. И явно были к этому готовы.

Второе удобное место было в самом ущелье. Но однажды я со своими разведчиками уже получил там по шапке. И лишь чудом в тот раз обошлось без потерь. Во второй раз нам могло не повезти.

Оставалось место в районе "мертвого" кишлака Чашмайи-Харути. Если ночью выйти к нему по руслам пересохших рек Таски и Танги, то никакие наблюдатели нас там не заметят. А если для эвакуации после засады нашей разведгруппы использовать боевые машины пехоты 6-й роты, то не нужно будет ломать голову, как скрытно перегонять под Тотахан боевые машины нашего разведввзода.

В общих чертах решение поставленной задачи начинало складываться у меня в голове. Но я снова и снова высматривал через зенитную трубу основные ориентиры для ночного передвижения разведгруппы. Делал наброски построения профиля для определения видимости и поля невидимости относительно точек, на которых могли находиться духовские наблюдатели.

Вторая проблема была в том, что относительно зеленки наш Тотахан (отм. 1641 м.) казался высокой горой с почти отвесным западным склоном. Но восточнее нас проходил хребет Зингар с высотами более 2500 метров. И если зеленка с Тотахана была, как на ладони. Так и наш Тотахан для духовских наблюдателей был, словно маленькая детская песочница, в которой ничего толком не спрячешь. Так что без построения профиля и поиска не просматриваемых духовскими наблюдателями оврагов, обеспечить скрытный выход на засаду было проблематично.

И третья проблема - ущелье было расположено под прямым углом к позициям дивизионной артиллерии и было закрыто от нее хребтом. Так что рассчитывать на артиллерийскую поддержку нам не приходилось. Да, и авиация могла не успеть поддержать нас при необходимости. А мне очень важно было перекрыть выход из ущелья, чтобы после захвата нами каравана к духам не успела подойти помощь.

К сожалению, от Тотахана до выхода из ущелья было ровно 8 километров. И мой любимый миномет дотянуться туда не мог. Вся надежда оставалась на нашего "слона" (Т-62). И хотя дальность до цели вдвое превышала его прицельную дальность, но по боковому уровню на 8 километров вполне спокойно можно было работать. Правда, превышение цели почти на 400 метров было равнозначно для нас практически предельной дальности для стрельбы. Чтобы сделать небольшой запас по дальности, пришлось выгнать танк из окопа, положить на правую колею несколько довольно крупных камней. В результате, танк встал окоп с небольшим креном. Это было неправильно. Но, как известно, победителя не судят.

Единственное, что радовало - молодая луна была на нашей стороне. Она давала нам шанс подойти к месту засады незамеченными. Но и духи видимо рассчитывали на нее, когда планировали провести этот караван...

В общем, голова моя была забита кучей разных задач, головоломок и вычислений. Но боковым зрением я заметил, что ротный пару раз выходил из канцелярии и странно посматривал в мою сторону. То ли спросить что-то хотел, то ли что-то сказать? Но часовой, стоявший на первом посту, ему явно мешал это сделать.

- Ничего, когда решится, спросит - подумал я. И пошел к танку, готовить его к ночной стрельбе по ущелью. Краем глаза заметив, что ротный направился за мной следом.

Но и здесь ротному не повезло. Меня перехватил мой механик-водитель и начал плакаться, что на его БМП полетел топливный насос высокого давления. И чтобы я поговорил с зампотехом батальона о его замене.

На моей командирской машине полетел ТНВД (топливный насос высокого давления). Внизу хорошо видны крошечные поля местных дехкан.

Затем я проверил, как командир танка сержант Игорь Минкин навел пушку на ущелье и поднял ствол практически на максимум. Ротный все это время стоял в сторонке и явно скучал.

Томить его больше было нельзя. Некрасиво. Понятно, что, как исполняющий обязанности начальника разведки батальона, я ему сейчас не подчинялся. Но через несколько дней, когда приедет Толя Викторук, мне предстоит вернуться в родную роту уже обычным командиром взвода (на самом деле, по возвращении в роту меня назначили на должность заместителя командира роты, вместо уехавшего по замене Олега Артюхова).

Мы отошли с ротным в сторонку, присели на позиции пехотного крупнокалиберного пулемета (14, 5-миллиметровый пулемет Владимирова на колесном станке Харыкина).

Мне нужно было задать какой-нибудь риторический вопрос для начала диалога. Но ротный взял инициативу на себя. И обратился ко мне по отчеству.

- Иваныч, дай мне своего переводчика на полчаса. Нужно письмо одно написать. А я в афганском не больно-то силен.

И ради этого пустякового вопроса ротный ходил за мной все это время по пятам!

- Хорошо, командир! Сейчас позову.

Я позвал Мишу (Мискина) Намакинова. Сказал, что он временно поступает в распоряжение ротного, чтобы написать какое-то там письмо. А сам снова погрузился в вопросы подготовки засады и в свои расчеты. Завтра в роту должна была прийти батальонная водовозка, привезти воду на 8-ю и 22-ю сторожевые заставы. За два рейса в десантном отделении боевой машины пехоты, сопровождавшей водовозку, мне нужно было скрытно перевезти на Тотахан моих, оставшихся в батальоне, разведчиков. Чтобы духи не догадались, что на Тотахане появились "полосатые" гости.

Не знаю, почему, но вечером я все же поинтересовался у Миши, что за письмо они написали с ротным? Мой переводчик-таджик лишь пожал плечами.

- Обычное письмо. Местные дехкане - неграмотные. Вот они и попросили товарища старшего лейтенанта написать от их имени письмо афганскому правительству с просьбой помочь им организовать коммуну по коллективной обработке земли. И прислать им трактор. Вот я и написал.

В общем, за своим делами и заботами, я тут же забыл об этом странном письме. Хотя в ближайшем кишлаке я бывал довольно часто, но ни разу не не приходилось мне слышать, чтобы жители Калашахов о чем-то подобном думали или мечтали. Земельные участки у дехкан были очень маленькие. Пахали их на коровах. Конечно же, обрабатывать землю деревянными плугами было нелегко. Но и на тракторе здесь особо не развернешься. А уж заставить местных дехкан объединиться в какую-то там коммуну, казалось вообще нереальным.

Наверное, это было как-то связано с политикой национального примирения? Или я просто чего-то не знал. Но меня это точно не касалось!

В общем, на следующий день мой разведвзвод, в полном составе, был на Тотахане. И в сумерках мы вышли на засаду. Думается, я все рассчитал и сделал правильно, но каравана в ту ночь не было. Прождали мы их напрасно.

Так бывает в работе разведчиков. Вроде бы ты все правильно сделал. А духи сделали что-то не так, как ты планировал. Или прошли другой тропой. Или решили провести караван несколькими днями позднее. Увы, далеко не каждая засада давала результат. Но каждую нужно было готовить серьезно и тщательно, чтобы все твои бойцы вернулись с нее живыми.

Конечно, я немного расстроился. Но я знал, что в следующий раз нам обязательно повезет.

Мы вернулись в батальон. За оставшиеся до возвращения Толи Викторука дни, мы пару раз сопровождали группу спецминирования за канал, что располагался к северу от Баграма. Ходили на засады. Сопровождали нашего замкомандующего, проверяющего с высокими афганскими военными чинами местные посты самообороны...

Все эти дни меня почему-то не отпускала мысль о письме моего ротного. И почему-то вспоминался мой дедушка, Чураков Иван Васильевич, который был первым председателем колхоза в селе Теплое (ныне Липецкой области). Выводил новые сорта яблонь. Был участником двух Всесоюзных сельскохозяйственных выставок в Москве (1939 и 1940 гг.). Когда началась Великая Отечественная война, он собрал всех своих братьев и ближайших родственников и вместе с ними ушел добровольцем на фронт (хотя у него и была бронь). И пропал без вести в 1942 году. Из тридцати двух Чураковых, ушедших на фронт из села Теплое, вернулся только один.

О том, что "гвардии красноармеец, стрелок 4-го гвардейского мотострелкового полка 2-й гвардейской мотострелковой дивизии Чураков Иван Васильевич был убит 4.08.42 г. в районе деревни Коршуново Ржевского района. Похоронен в деревне Коршуново", мы узнали только в 2007 году. Ротный писарь ошибочно указал в похоронном извещении Воскресенский район Московской области вместо Воскресенского района Рязанской области (ныне Данковский район Липецкой области). Из-за этой ошибки 65 лет мой дедушка числился пропавшим без вести.

Я часто думал, как тяжело приходилось ему поднимать колхоз после Гражданской войны. Как тяжело было быть первым. А потому, мысленно старался поставить себя на его место. И если дехкане кишлака Калашахи надумали создать у себя что-то похожее на колхоз, то пытался понять, что бы мой дедушка сделал на их месте в первую очередь?

И ежу было понятно, что вопросы снабжения трактора горючим мы можем решить самостоятельно - рота стояла на заставах, и расход горюче-смазочных материалов у нас был не слишком большой. Руки у нашего техника роты были золотые, так что с ремонтом трактора проблем бы не возникло. Многие ребята, механики-водители, до службы в армии работали трактористами. Так что с обучением афганцев работе на тракторе тоже вопросов не было.

В общем, набросал я небольшой план работ первой очереди. Который должен был помочь местным коммунарам поскорее стать на ноги. В создание местного колхоза я как-то особо не верил. Но то, что трактор поможет вспахать земельные участки - не сомневался. Пусть это будет просто гуманитарная помощь! А будут афганцы сажать пшеницу на этих участках сообща или раздельно, а потом собирать урожай - это уж пусть они решают сами.

К сожалению, все мои расчеты, планы и предложения оказались не нужны. Когда я вернулся к себе на Тотахан, ротный сказал, что письмо это было обычной шуткой. Что никакие дехкане ни о чем его не просили. Но если бы новые афганские власти трактор действительно прислали, то можно было бы продать его местным дехканам. И можно было бы неплохо на этом навариться.

Другими словами, это были просто фантазии моего ротного. Которому, после того, как он побывал "красивым" и вдоволь повоевал, вдруг захотелось стать "умным" и немного подзаработать.

Вскоре наш ротный залетел в очередной раз. Володю понизили в должности и отправили командиром взвода в третий мотострелковый батальон. А его коммерческая идея создания коммуны по совместной обработке земли и впаривания этой коммуне трактора, стала постепенно забываться.

Через полтора года после этого, уже перед самой моей заменой, мне довелось участвовать в переговорах с главарем одной банды, чтобы он отпустил пленных царандоевцев (сотрудников афганской милиции). В благодарность за их освобождение начальник ХАД нашей провинции подполковник Вахид вскоре привез мне небольшой "бакшиш" (подарок) - комплект национальной мужской одежды (длинную рубаху и шальвары) и паранджу.

На фото: после освобождения царандоевцев из плена. Начальник ХАД провинции Парван подполковник Вахид (в пятнистом камуфляже) положил мне руку на плечо. Осень 1988 г. [Карцев А.И.]

На прощание Вахид поинтересовался, не слышал ли я о том, что жители кишлака Калашахи планировали создать у себя в кишлаке какую-то сельхозкоммуну?

О том, что жители Калашахов планировали создать у себя в кишлаке сельхозкоммуну я не слышал. Но о разговоре с Володей Стародумовым почему-то вспомнил сразу. И не напрасно.

Оказалось, что в Революционный Совета ДРА пришло письмо о том, что в одном из кишлаков под Баграмом дехкане, по примеру своего северного соседа, решили создать у себя сельскохозяйственную коммуну для совместной обработки земли. Письмо было более чем странное. Со множеством грамматических ошибок и красивых фраз: "Долой феодализм, империализм и реакцию", "Пусть не надеются безбожные слуги американского империализма" и "Да здравствует социализм"! Возможно, по причине поголовной безграмотности письмо это писали не сами дехкане (или, скорее всего, для написания этого письма мой переводчик рядовой Мискин Намакинов использовал Краткий русско-дари разговорник)?

Но в условиях крайней необходимости изображения кипучей деятельности по реформированию страны новым правительством и при проведении политики национального примирения, это письмо оказалось крайне своевременным. И не ответить на него, разумеется, в Кабуле просто не могли. Но сначала все проверили.

От своего руководства из Кабула Вахид получил указание уточнить эту информацию. Увы, найти авторов этого письма он не смог. Но и написать, что жители кишлака Калашахи не хотят открывать у себя сельхозкоммуну, тоже не решился. А потому написал в своем отчете, что эта "информация соответствует действительности".

- И что? - поинтересовался я у Вахида.

Вахид тяжело вздохнул и ответил, что из Кабула прислали трактор. А что с ним теперь делать он не знает. Потому что жителям кишлака Калашахи он и даром не нужен. Что в связи с начавшимся выводом советских войск из Афганистана ни о каких коммунах никто и слышать ничего не хочет. И ему очень нужно найти того, кто знает, что делать с этим трактором?

Что делать с этим трактором я тоже не знал. Автор этой несостоявшейся коммуны (или авантюры по продаже трактора коммуне) Володя Стародумов давно уже заменился в Союз. И создать первую в Афганистане коммуну у нас так и не получилось.

P.S. В "Афганской небывальщине" я рассказал Вам несколько историй о том, что происходило у нас на заставе. И рядом с нею. Историй таких было множество. И, конечно же, я не смог рассказать Вам их все. О том, как на заставе, где располагалось управление 2 мсб 180 мсп (кишлак Чауни), мы играли в волейбол с местными дехканами (среди которых были и братья-моджахеды). О том, как мои разведчики играли в футбол на одной из засад. О том, как выглядят афганские кишлаки, когда ты приходишь в них без оружия. И многом, многом другом... Многие из этих рассказов могут показаться Вам небывальщиной. Лишь потому, что другие видели афганскую войну немного в других местах. И видели иначе.

Полная версия "Афганской небывальщины" вошла в сборник рассказов "Уроки афганской войны". 359 стр. Приобрести книгу в формате FB2 можно на kartsevbooks@bk.ru Цена книги: 350 рублей. Все средства, собранные с продажи книги, пойдут на проект 'Дом Солдата' - https://vk.com/club47413077

С наилучшими пожеланиями Ваш Александр Карцев, http://kartsev.eu

Комментарии: 23, последний от 13/02/2021. © Copyright Карцев Александр Иванович (a.i.kartsev@gmail.com) Размещен: 31/03/2020, изменен: 12/02/2021. 51k. Статистика. Сборник рассказов: Афганистан Иллюстрации: 8 штук. Скачать FB2	Оценка: *8.003** Ваша оценка:
Аннотация: Полную версию "Афганской небывальщины", вошедшую в сборник рассказов "Уроки афганской войны" в формате FB2 Вы можете заказать на kartsevbooks@bk.ru

Карцев Александр Иванович Афганская небывальщина

Карцев Александр Иванович
Афганская небывальщина