ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Карелин Александр Петрович
"Афганистан болит в моей душе..."

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
  • Аннотация:
    Всем матерям и жёнам, которые ждали возвращения дорогих им людей из Афганистана посвящается.

"Афганистан болит в моей душе..."

"Нужно говорить громко, чтобы нас услышали.

Нужно говорить тихо, чтобы нас послушали..."

/П.Клодель/

   Предисловие от автора
  
   Память. У военных она развита, наверное, особенно, остро. И служба такая, и частая перемена мест, и события особого накала приходится переживать. Особенно тем, кому довелось в мирные для нашей страны дни выполнять интернациональный долг. Память о боях с хитрым и коварным противником. Память о жизни, деятельности, насыщенной неповторимой атмосферой дружбы, братства, войскового товарищества, взаимовыручки и самопожертвования. Память о боевых товарищах, с которыми пришлось немало пережить, познать радость побед, горечь утрат.
   Есть ещё одна категория людей, чья память цепко хранит пережитое. Это родители, которые ждали возвращения своих сыновей и дочерей из воюющего Афганистана. Не все дождались. Горечь потери с годами не становится меньше. Как написал один поэт-"афганец": "Что ж ты память не стареешь? Сроки все давно прошли, нас совсем ты не жалеешь, все болячки заросли...".
   Недавно мне в руки попала старая аудиокассета, на которой моя мама давала мне напутствие перед возвращением в Афганистан после отпуска: "Береги себя, и помни, что тебя здесь ждут...". Эта фраза часто потом вспоминалась, она согревала и придавала силы. Как много матерей, наверняка, сказали нечто подобное своим детям, отправляющимся в воюющую страну. Они верили и надеялись на возвращение домой своих "кровиночек".
   Рассказ посвящён всем матерям и вдовам, которые ждали и верили... "Афганистан болит" не только в душах "афганцев", вернувшихся домой, но и душах женщин, которые не дождались....
   В основу рассказа положены документальные истории. Все фамилии изменены.
  
  
  
  

1

   Всё началось с телефонного звонка. Майор Криваковский из Верх-Исетского военкомата Свердловска. Были хорошо знакомы много лет, поэтому часто он звонил прямо на квартиру.
   -Привет! Ты в курсе, какой нынче день?- прямо "с места в карьер" начал он.
   - Здравствуйте, Валерий Иванович. Рад вас слышать. А что за день? Обычный, рядовой день. Пару дней назад отгуляли наш праздник - День Советской Армии и славного Флота. Теперь можно и расслабиться.
   - Ответ не верный. Ставлю "пару", придешь в школу с родителями. А если серьёзно, Александр, то надвигается праздник наших женщин. Нужно срочно впрягаться в работу.
   -Ну, это само собой. Но ещё времени много. Так что успеем подготовиться к поздравлению женского коллектива на работе и дома.
   - Эх, ни черта ты не соображаешь. Всё надо растолковывать да "разжёвывать". Речь не идёт о женских коллективах на твоей или моей службе, а уж тем более о своих домашних дамах. Знаю-знаю, у тебя аж три женских "единицы". Сочувствую, - на другом конце провода коротко хохотнули. - Мы задумали поздравить с праздником 8 марта женщин нашего района, что отслужили в Афганистане, а также матерей и жён погибших там воинов. Улавливаешь разницу? Это несколько десятков человек, списки мы уточним.
   Всю организацию праздничной встречи взял на себя военно-патриотический клуб "Красная звезда", коим я имею честь руководить. Кстати, и ты ведь тоже в составе организационного ядра. Не забыл? У тебя есть хорошие ребята из общества "Интернационалист", вот и привлекай их тоже к работе. Кроме того, если не ошибаюсь, ты у нас ходишь в депутатах Областного совета от нашего же района уже почти год, так что перед тобой все двери открываются. Вот и получай задание - бери на себя общее руководство. А мы все будем тебе помогать. Желательно провести торжественную встречу не позднее 6 марта сего 1991 года. Ладно, Саша, обговорим все детали при встрече. Жду тебя завтра в своём кабинете часиков в шестнадцать, составим план подготовки, назначим конкретных исполнителей из твоих и моих "бойцов". Всё, я отключаюсь. Спокойной ночи!
   -До свидания,- буркнул Невский. Конечно, о спокойной ночи теперь речь уже не идёт. Голова уже включилась в работу. Хорошее дело задумал Криваковский! Теперь, действительно, работы будет "не початый край". Как мало времени остаётся до назначенного дня! Хорошо бы успеть...
   Все последующие дни слились в одну большую заботу. Фотоателье отпечатало около 80 приглашений, которые были развезены по адресатам, каждому досталось примерно по пять таких адресов. Несколько приглашённых женщин, закончивших службу в Афганистане, вызвались помочь в организации праздника. Конечно, были им только благодарны за это. С одной их них Невский познакомился лично, отдавая приглашение. В эту воинскую часть, расположенную на территории данного района города, Александр заехал уже под вечер (в военкомате предупредили, что на службе легче будет найти эту женщину, чем дома).
   Дежурный по части вызвал по просьбе майора Невского на КПП бывшего воина-интернационалиста, а ныне - старшего прапорщика части. Молодая симпатичная женщина в военной форме с наградными колодками на кителе появилась минут через пять. Познакомились. Надежда Родина.
   -Это за Афган?- Александр кивнул на награды.
   -Да, выполняла интернациональный долг.
   ... Почему-то, когда говорят и пишут об Афганистане, то всегда подразумеваются мужчины. Но в Афганистане служили, работали, спасали жизни наших соотечественников сотни женщин. Почему-то забывают о них, как будто и не было их там, "за речкой".
   Невский передал приглашение, вкратце рассказал о предстоящем праздничном вечере. Незаметно перешли на воспоминания о службе в южной стране. Надежда пригласила в свой кабинетик. И вот они сидят в уютной комнате, пьют чай и рассматривают "афганские" фотографии, которые она специально принесла сослуживцам, да так и оставила в своем кабинете - почти каждый день появляются новые желающие послушать о далёкой стране, полистать альбом.
   Молодая женщина взволнованно рассказывала о боевых товарищах, подругах, с болью говорила о погибших друзьях.
   В июне 1986 года пришёл приказ - в Афганистан. И вот она на новом месте службы - в Шинданде. По роду службы Надежде приходилось ездить в Герат, по дальним точкам. Попадала и под обстрелы. Но никогда не теряла присутствия духа, мужества, и подтверждение этому - медаль "За боевые заслуги". Там же, в Афгане, в 1987 году Надежде было присвоено звание старший прапорщик за добросовестный труд и вручён нагрудный знак "За самоотверженный, ратный труд в ТуркВО". Она принимала активное участие в агитбригаде. Выступала в госпиталях, в частях. Уезжая в Афганистан, она пожалела материнское сердце, сообщив маме, что едет в Монголию. Поэтому мама узнала правду о своей дочке только через два года.
   Нелёгким было возвращение в мирную жизнь, хотя Надежда и не жаловалась никогда на трудности. Служит сейчас в данной части. Сослуживцы называют её "наша Надежда", потому что в трудную минуту она поможет, приободрит, даст полезный совет. А самой ей живётся совсем нелегко: живут вдвоём с маленькой дочкой, которую мама Надя удочерила из детдома.
   Вот и сейчас Надежда живо загорелась идеей поздравления женщин, служивших в Афганистане и потерявших своих сыновей и дочерей. Она пожелала принять участие в организации и ведении вечера, а также обещала позаботиться о концертной программе - в их воинской части уже не первый год действует самодеятельный коллектив. Песни и пляски будут гарантированы.
   Уходил Невский домой в приподнятом настроении - хорошая помощница появилась в их команде!
  
  
   2
  
   В последний день февраля по инициативе депутата Областного совета народных депутатов Александра Невского в Свердловске состоялся круглый стол по проблемам ветеранов локальных войн и ветеранов "афганского" движения, а также семей погибших. В нём приняли участие руководители Свердловского областного отделения Союза ветеранов Афганистана, президент "Интерфонда", заместитель председателя российского фонда инвалидов, председатель Совета ветеранов войны в Афганистане по Уральскому военному округу, председатель СВА УВД, представители Обкома партии и Облисполкома, многие члены Областного совета народных депутатов.
   Это был едва ли не первый подобный форум на уровне области. Решено было создать постоянно действующий круглый стол с координационным центром всех ветеранов локальных войн. Это поможет выявить интересы всех ветеранов, разработать нормативные акты и привлечь для решения проблем ветеранов структуры власти. Много говорилось об отсутствии взаимопонимания ветеранов и властных структур, а также о необходимости двусторонней информации между общественными организациями и структурами власти. Решался вопрос о социальной защите ветеранов и о материальной помощи членам семей погибших и раненых. Удалось решить многие вопросы, накопившиеся за долгие годы. Попутно, "играючи" был решён и вопрос о праздновании 8 марта с семьями погибших, правда, пока только на уровне одного Верх-Исетского района города. Если этот опыт будет успешным, то со следующего года празднование будет проведено в масштабе всего города.
   Конечно, Невский был доволен результатами этого дня. Главное, были выделены денежные средства для проведения праздничного вечера и для материальной помощи семьям погибших и для женщин, служивших в Афганистане по контракту.
   Первые дни марта прошли в приготовлениях. Было арендовано кафе "Белый соболь". Составлен сценарий и отобраны номера праздничного концерта. Решено было взять за основу передачу "Голубой огонёк", так полюбившуюся в советские времена. Приглашённые будут рассаживаться за накрытые столики, а ведущие по очереди будут представлять гостей, давая им слово. Многие заранее согласились рассказать о своих погибших сыновьях.
   Ещё древние заметили, что люди стараются обходить тех, перед кем виноваты. Не этим ли можно объяснить, что в нашем обществе слишком мало нам известно о тех, кто потерял своих близких в Афганистане. Будто до сих пор витает над нами некая тень секретности.
   Своеобразным "поводырём" Невского по этим кругам современной трагедии, сотворённой при почти молчаливом согласии нашего общества, стала Тамара Александровна Талвир. Ещё недавно её имя значилось в афишах Свердловского театра музыкальной комедии. Могла ли она думать когда-то, что общая беда сведёт её с некоторыми из тех, кто приводил своих мальчишек на утренние спектакли? Что она будет разыскивать фотографии, письма, открытки погибших, проникая в тайну этой "неизвестной войны", которая унесла и её сына? Памяти сына она служит так, как это было, наверное, раньше в церкви. Ради его светлого имени она служит пострадавшим людям. Собрала адреса, по которым пришли "похоронки", знает болезни, тревоги, нужду этих обездоленных людей. Бьётся, чтобы помочь. Сын Тамары Александровны, Иван, которого она вырастила одна без мужа, погиб в январе 1988 года в Кабуле. Ему не исполнилось и двадцати лет...
   В беде люди по-своему находят друг друга. Год с небольшим назад матери погибших ребят впервые собрались в клубе "Красная звезда" вместе. Всё было на этой встрече - и слёзы, и горькие обвинения, и воспоминания. Но именно с этого дня, сначала одиноко, будто в потёмках нащупывая свою стезю, а потом всё более уверенно находя сторонников, они начали борьбу. Объединившись между собой, матери погибших в Афганистане выбрали совет, председателем которого стала Тамара Александровна Талвир. Стали искать единомышленников. Конечно, их поддержали. И поддержали именно воины-"афганцы" из клуба "Красная звезда" и общества "Интернационалист". Теперь им предстояло встретиться вновь уже в рамках праздничного вечера.
  
  
  
  
   3
  
   Утром 6 марта Невский лишь заехал на своё место службы - работал преподавателем военной кафедры Свердловского мединститута - начальник кафедры отпустил его на весь день без всяких разговоров. Подполковник одобрил проводимое в рамках района города мероприятие (хотя язык не поворачивается назвать это празднование "мероприятием", скорее стоит назвать "вечер памяти").
   Пришлось посетить множество "объектов", провести последние согласования. Очень пригодилась машина, которую выделил Верх-Исетский военкомат - приходилось колесить по всему району.
   К 13 часам всё было готово. В кафе стали собираться приглашённые и участники праздничного вечера. Приехал автобус с артистами. На нескольких автобусах привезли женщин-гостей, собранных по всему району города.
   Невский и Надежда Родина уточнили ещё раз сценарий вечера. Банкетный зал был красиво оформлен. Бросалось в глаза огромное количество живых цветов. Их тонкий запах витал над столами.
   Ведущие были в парадной форме с наградами. Это придавало им сходство, создавало дополнительную торжественность. Свои награды одели и воины-"афганцы", а также офицеры военкомата. У некоторых женщин, отслуживших в Афганистане, также на праздничных блузках и платьях красовались боевые награды.
   Военный комиссар Верх-Исетского района, полковник Дю, на правах старшего по званию, ровно в 14 часов объявил торжественный вечер, посвящённый празднику 8 марта, открытым.
   Оркестр исполнил несколько музыкальных композиций. Затем в свои права вступили ведущие. Вечер прошёл так, как было задумано. Длился он пять часов. Выступили все, кто хотел. Всем матерям и вдовам, а также женщинам-"афганкам" вручили букеты цветов, конверты с деньгами, ценные подарки.
   Все, к кому обращались организаторы, отнеслись к вечеру серьёзно и с большим уважением. Свердловская киностудия предоставила документальные фильмы об Афганистане. Директор музея "Шурави" привёз передвижную выставку. Приехали двое авторов-исполнителей песен об Афганистане. В концерте приняли участие и военные из самодеятельного коллектива: они исполнили песни и танцы народов мира.
   Невский объявил о последних решениях на уровне руководства области: семьи погибших, инвалиды будут получать ежеквартальную материальную помощь, обеспечиваются бесплатными путёвками и бесплатным проездом к месту отдыха.
   Но самым ценным на данном вечере оказались рассказы матерей и вдов о погибших. Порой возможность быть услышанным и понятым перевешивает всякие материальные блага.
   Если собрать по крупицам, вычленить из всех этих горестных и тревожных выступлений матерей самое важное, то проблема, которую они ставили, такая: нужна государственная программа социальной и моральной защиты семей погибших, инвалидов. В этой программе с учётом меняющихся условий жизни нужно предусмотреть и достойную цивилизованных людей материальную компенсацию, и заботу не на бумаге, а на деле о предоставлении жилья и лечения. Матери погибших ждут и надеются, что этот разговор на этой встрече не канет в Лету.
   Многим из них нужна просто моральная поддержка, понимание окружающих, чтобы выжить в этом горе. Страшно, если тень неправедной войны упадёт и на их неповинную в этом судьбу. Врачи-психоневрологи, наблюдавшие воинов-"афганцев", пишут о том, что они тоже нуждаются в особой психологической поддержке, чтобы предотвратить опасный "афганский синдром", который унёс уже жизни тех, кто не выдержал душевной боли.
   Первой пожелала рассказать о своём сыне Нонна Викторовна Арбузова. Пожилая, седовласая с короткой стрижкой женщина, осторожно взяла из рук Надежды микрофон. В зале постепенно повисла тишина.
   В дни Великой Отечественной Нонна Викторовна работала трактористкой в свердловской деревне. "Трактора старые, разваливаются на поле, а план дай. Надрывались из последних сил. Как хлеб-то доставался". Жизнь стала налаживаться после войны. В Свердловске вышла замуж, родилось двое сыновей. Но война будто снова догнала её. Умирает муж, здоровье которого было подорвано в годы Великой Отечественной. Младшему Семёну исполнилось тогда 13 лет. Чтобы одеть, накормить детей, Нонна Викторовна бралась за любую работу. В её документах значится: кочегар, дворник, мусоропроводчик, санитарка. Выкарабкивалась из нужды, отказывая себе во всём, только бы поднять сыновей. Но вот случилось так, что младший Сёма, получивший в ПТУ профессию шофёра, годами успел как раз к этой "необъявленной войне".
   "В последний раз видела сыночка за полгода до его гибели,- рассказывала Нонна Викторовна.- Он неожиданно приехал из Афганистана домой в ноябре 1982 года. Издёрганный, нервный, больной. Оказалось, он перенёс желтуху в тяжёлой форме. Его отправили лечиться, а потом в отпуск. Не было сил видеть, как он мучается без сна, поднимается ночью, ходит, курит. Не могу понять и простить - как его могли тогда снова отправить в Афганистан? Ведь он был ещё совсем слабый после болезни. Но никто и слушать не хотел".
   Рассказ матери приоткрывает одну из чёрных страниц этой войны. О том, какую тень секретности наводили в тот момент, когда приходила "похоронка". Как боялись заглянуть в глаза матери, потерявшей сына.
   "Знаете, я пришла с работы, а меня ждут родственники, - продолжала рассказ Арбузова, - пришли, и спасибо. Накрыла стол, показываю им письма от Семёна - только получила. "Вот, мол, пишет, что всё у него хорошо". Они молчат. Долго сидели. А потом говорят мне: "Крепись, Нонна, Семёна больше нет". Я как будто онемела - ведь письмо же от него пришло. Никто из военкомата не пришёл тогда выразить мне хотя бы сочувствие".
   В прошлом году Нонна Викторовна получила прибавку к пенсии - "по случаю потери кормильца, погибшего при выполнении интернационального долга". Так что теперь её пенсия 90 рублей. А ещё в прошлом году она неожиданно получила подарок. Какие-то парни принесли деньги. Сто рублей. Потом ещё сто. Помогли по хозяйству - дверь поправили. Кто они? Узнала, что это ребята-"афганцы" из военно-патриотического клуба "Красная звезда". Позже практически от каждой выступающей приходилось слышать о том, как эти парни помогают матерям, потерявшим сыновей в Афганистане.
  
  
  
   4
  
  
   "На афганской земле за прошедшие годы немало
   Разложила по скалам Россия своих сыновей.
   Почему же на их обелисках всегда не хватало
   Слов о том, что ребята погибли за наших друзей?"
  
   Отзвучал последний куплет баллады Геннадия Костюка "Реквием", а в зале уже готова рассказать о своем горе другая мама.
   Первое, что показала Павла Дмитриевна Радикульцева - это фотография сына. Красивое, доброе лицо. Как ему идёт бравая десантная форма. В другой руке Павла Дмитриевна держала пачку писем сына из Афганистана. Ещё одна погубленная на войне жизнь.
   Кажется, что в глазах этой мамы теперь навсегда застыли слёзы. Тихим голосом она рассказывает о себе. Познакомились с мужем в общежитии. Оба работали в типографии "Уральский рабочий". Муж Вадим - сирота из детского дома. Павла - инвалид детства, в войну потеряла отца, умершего от ран. Вся теперь в жизни радость была: растили сына. "Сын, Вадим-младший, так любил быть дома, что даже на каникулы не хотел никуда уезжать",- говорит Павла Дмитриевна. С той минуты, когда за сыном захлопнулась дверь - он ушёл в армию в апреле 1984 года, в доме жили страхом за его судьбу. Видно, не выдержало здоровье: всего через два месяца Вадима Ильича внезапно парализовало. Казалось бы, по всем человеческим нормам, когда в доме случилась беда, не могли отправить на войну единственного сына. Но письма его стали приходить из Афганистана. Сколько в них было тоски по дому, по Родине... Вот и самая последняя открытка: по случаю дня рождения желает маме "всего самого хорошего в жизни". Вышло, что слова оказались прощальными. Павла Дмитриевна потеряла сына, а потом умер и муж.
   Как же она обеспечена материально? Как позаботились о женщине, ставшей по существу инвалидом от случившегося горя? Павла Дмитриевна получает 127 рублей - это её трудовая пенсия. Всю жизнь она работала у полиграфического станка. "За сыночка мне к пенсии не прибавили,- тихо добавила Радикульцева,- не получаю ни копейки". Тут Павла Дмитриевна привычно достала из коробочки лекарства.
   Глядя на неё, сердце жжёт обида и стыд. Как цинично в стране звучат расчёты процентов потерь в афганской войне. Теперь у нас стало вроде присказки: "Как в цивилизованных странах". Однако, думается, уповая на рынок, мы ещё слишком мало исследуем, чтобы перенять социальные программы, которые действуют на Западе в интересах граждан. Так, относительно недавно пришлось узнать из телевизионной программы, как обеспечивается в Америке, скажем, семья погибшего полицейского. Оказывается, ей целиком впоследствии пожизненно выплачивается его жалованье. Можно сравнить с этим наши мелочные прибавки к пенсиям, а то и вовсе ничего.
  
   Ведущая вечера Надежда Родина прервала повисшее в зале тягостное молчание стихами Андрея Дементьева:
  
   "Вот и всё. Уже вещи собраны.
   Посидим на прощанье, мать.
   И молчат твои руки добрые,
   Хоть о многом хотят сказать.
   Руки мамы...Люблю их с детства.
   Где б дорога моя ни шла-
   Никуда от них не деться,
   От душистого их тепла.
   Руки мамы...
   В морщинках, в родинках.
   Сколько вынесли вы, любя...
   С этих рук я увидел Родину,
   Так похожую на тебя".
  
   Надежда подошла к Павле Дмитриевне и расцеловала руки пожилой женщины. Потом они крепко обнялись. Им аплодировал, стоя, весь зал.
   Как только все уселись на свои места, Александр Невский подошёл к магнитофону и включил его. Зазвучал молодой голос:
  
   "Веснушка, милая, дорогая моя, здравствуй! Вот, пользуясь возможностью, передаю тебе эту кассету с моим посланием. Когда будет очень тоскливо - хоть сможешь услышать мой голос. У нас всё хорошо. Жив и здоров. Служба, конечно, тут тяжёлая, но служить надо, и служим, только тоже очень не хватает тебя. Веснушка... Дорогая, мы не можем ничего изменить. Но я надеюсь, что ты будешь у меня молодцом. И переставай плакать по ночам. Пора уже привыкать. Ведь ты - офицерская жена. Не сможешь же ты плакать всё время, пока я буду здесь служить. Бросай плакать, начинай учиться. Будет больше забот с работой и учёбой. Будет меньше времени на тоску, и, надеюсь, когда я приеду, ты уже будешь студенткой. И помни, чему я тебя учил, родная. Всегда держи хвост пистолетом. Ну вот, пожалуй, и всё. Много хотел сказать, ничего толком не получается!
   Лучше слушай афганские песни, они в какой-то степени расскажут о нашей жизни. До скорого свидания. До встречи, милая! Люблю, целую тебя".
  
   Как только смолк голос на кассете, Невский подал микрофон молодой, миловидной женщине. После недолгого молчания Татьяна Середа заговорила:
  
   "Мы очень хорошо жили, любили друг друга. А потом в течение двух лет, двух тех лет, что он пробыл там, я действительно...как у Симонова. Я ждала так, чтоб действительно человек вернулся. Я делала всё, вплоть до того, что в день могла написать по три, по четыре письма и ему отправить. Вчера достала письма. У меня шестьдесят штук их. Я, правда, за эти пять лет первый раз вчера достала письма. Я не могла просто к ним прикасаться. И во всех письмах он сообщал, что "мне в часть приносят больше всех, Таня, писем, мне пачками они приходили". А когда приезжал в отпуск после ранения, всегда говорил так: "Я, наверное, самый счастливый, который там был, потому что мои друзья всегда поражались, что, Андрюша, сколько тебе приходит писем!"
   ... Привезли нам его 28 февраля 86-го года. Погиб он восемнадцатого февраля. Людей на похоронах было, конечно. Я даже вам сказать не могу, сколько было людей, потому что к дому нельзя было ни подойти, ни подъехать. А цветов было ещё больше. И когда гроб поставили в комнате, вся квартира была в цветах. И я зашла и сказала, что, Андрюша, у нас на свадьбе не было столько цветов, сколько у тебя на похоронах!
   ... Я очень люблю девочек, а Андрей любит мальчишек. Ну, он говорил: какая разница, кто будет. Лишь бы был здоровый, нормальный ребёнок. Но, но... не успели. Не получилось.
   ...Когда привезли, гроб был цинковый. Есть партия гробов с окошком, есть без окошек. Когда Андрей оттуда приезжал, он говорил так, что у нас там, как кладовая: уже партии гробов стоят, уже вещи висят... Потому что знают, что каждый день, всё равно... Нету такого, чтобы не было ребят убитых. А если действительно бывали такие случаи, что нечего даже принести, чтобы матери привезти,- тогда там набивали, говорит, гроб землёй, и его личные вещи, что было, то и клали...
   ...А в институт я всё-таки поступила, как хотел Андрюша. Сейчас вот учусь на последнем пятом курсе в педагогическом. Буду учить ребятишек в школе".
  
  
  
   5
  
   "Снится мне ночами дом родной,
   И в рябинах тихая опушка.
   Тридцать, девяносто, сто...
   Что-то ты расщедрилась, кукушка..." / Ю.Кирсанов/.
  
   Отзвучали в зале несколько песен из "афганского" репертуара, и Надежда перешла к новому столику, подала микрофон маленькой, сухонькой женщине в очках на пол-лица.
   Смерть всегда чудовищно несправедлива. Был человек - и нет, и никогда не будет. Смириться с этим невозможно.
   ...Цинковый гроб открывать не советовали. Всё-таки от Кабула до Свердловска оказалось восемь дней пути. Задержала нелётная погода. Последнее, что смогли сделать разведчики для своего командира,- это вместо маленького смотрового окошка впаять в свинцовую крышку большое стекло. И Антон Повалкович виден почти весь. Он лежал там, как живой. Даже отец, Виктор Гаврилович, прошедший всю войну и повидавший многое, обратился к нему, как к живому:
   -Что же ты, Антоша? Ты же обещал...
   В свой последний отпуск Антон приехал 31 декабря. Открыв дверь, весело спросил:
   -Кто заказывал новогодний подарок?
   В феврале он обошёл всех друзей, и не только в Свердловске. Наверное, сердце предчувствовало. Как всегда, был весел, шутил, смеялся, не выпускал из рук гитары. Пел любимые "Лучше гор могут быть только горы", "А сыновья уходят в бой". Пел и солдатские, сложенные там, в Афганистане.
   Он уже мог не возвращаться "туда": три контузии, последняя - очень тяжёлая. Служить в Афгане ему оставалось тридцать дней, и он должен был провести их в госпитале. Уже были отосланы в Академию им. Фрунзе документы. Уже был пошит на заказ, как он шутил, "академический" китель. Но под конец отпуска затосковал, не находил себе места ни дома, ни у друзей. Мать не хотел огорчать, признался лишь отцу: "Не могу больше. Душа болит. Как они там без меня?" Незадолго до отпуска он сфотографировался вместе со своим подразделением и на обратной стороне снимка, который привёз домой, написал:
   "Мои любимые, мои ненаглядные".
   Четвёртого марта Елизавета Николаевна увидела сон... Большое поле, и по всему полю белые разрывы. Между разрывами мечется он, её Антоша. Она хочет заслонить его собой и не может. В этот день, четвёртого марта, командир разведывательного подразделения Антон Повалкович погиб во время боя с душманами от взрыва рядом мины.
   Хоронили его 13 марта, через две недели ему исполнилось бы тридцать. В день рождения одноклассники принесли на могилу тридцать красных гвоздик. Долго стояли молча...
   Елизавета Николаевна опустила микрофон, слёзы душили её, голос прерывался. Она протянула Надежде несколько писем от сына, попросила прочитать немного на выбор.
   Надя прокашлялась и стала читать:
  
   "Мама, к вам зайдёт мой друг Сергей, он едет в отпуск, простите, что ничего не передаю: нет денег, финансовый кризис. Дорогая сестрица Тая, он привезёт машинку загибать ресницы, как у тебя. Отправь её, пожалуйста, в Пермь Наде Павловой, ты знаешь. У меня всё нормально, жив-здоров. Как вы там? Берегите себя, не напрягайтесь. Мамуля, много не работай и не носи тяжестей. Я тут за вас отработаю".
   "Мне так завидно стало, когда узнал, что вы собираете грибы. Посылаю вам свой дождевичок, чтобы вы в нём собирали грибы. Как будто я в нём. Как хочется побродить по лесу, посидеть с вами у костра. Хочется воды, зелени, родных запахов. Здесь только горы... Какие вы счастливые, у вас каждый день - праздник... Поздравляю вас с праздником Победы, с праздником, которого нет желаннее. Ведь война - это самое страшное, что есть на Земле. Спасибо вам, папа и мама, что вы подарили нам этот праздник, этот день".
   "У нас страшная жара, на улицу выйти невозможно. Даже в тени, как пластилин, плавишься. Сегодня я всё постирал. Высохло за несколько минут... Мы выезжаем часто. Только сяду писать вам - подъём, и вперёд... Сижу у себя и слушаю музыку. Страшно скучаю по Свердловску, по всем вам. Страшно хочется домой. В общем, у меня так, что лучше не бывает. Варю суп с грибами, которые вы прислали. Ребята ходят вокруг, крутят носами и говорят - грибами пахнет. А я говорю - нет, домом. Сестричка, берегите папу. Вас, женщин, двое, а он один. У меня всё нормально. Волнуюсь, что от вас нет долго весточки. Что с вами случилось?"
   "...Мамуля! Я счастливчик, скоро в отпуск. Приеду, все компоты и варенье съем. Уже теперь заказываю тебе творожники и вареники. Каждое утро меня будит Касьян-кот. Он ложится мне на грудь и своими лапами шевелит мои губы...".
   В заключение Надежда прочитала выдержки из последнего письма, присланного уже после отпуска:
   "...У нас началось ещё веселей. Мамуля, большое спасибо тебе от моих ребят за пироги. Мы их слопали сразу же. И обе банки грибов съели за один присест. И бутылочку, которую я чудом провёз, употребили. На таможне меня не проверяли. Так что у всех у нас был большой настоящий праздник. Каждый будто дома побывал...".
  
  
  
  
   6
  
   В зале погас свет. На экране замелькали кадры очередного документального фильма об Афганистане и солдатах, вернувшихся домой. Эту войну оценивали и "афганцы"-инвалиды, и матери, потерявшие сыновей, и прохожие, к которым обращались на улице.
  
   "Вот я после Афгана стал инвалидом. Кому верить? Я не знаю. Я никому не верю уже. Газеты? Их я не читаю. Я не выписываю их даже. Телевизор я смотрю, потому что нечего делать. Сегодня мы одно говорим, завтра другое. Послезавтра мы третье начнём говорить, я уже в этом уверен. Вот уверен! А где правда? Я не знаю. И кто нам должен говорить эту правду, я уже тоже не знаю. Вот есть друзья. Вот им я верю. Одному-двум-трём-верю. Могу стопроцентно положиться. А больше - никому. Потому что на каждом шагу обманывают, на каждом шагу - ерунда. Я уже пять лет здесь после Афгана, я вижу это всё. Никому я здесь не нужен!"
  
   Мать, потерявшая на афганской войне сына, с болью в голосе говорила с экрана: "Нас никто не слышит, шлют нам отписки. Разве может правительство так унижать свой народ? Большинство ребят не успели завести семью. Остались совершенно одинокие матери. Что ждёт их в глубокой старости? Дом престарелых с тарелкой похлёбки, с кроватью в общей палате? Разве можно было так распорядиться чужой жизнью? А слепые, безногие, безрукие инвалиды, молодые парни? А те, кто получил тяжёлые ранения в голову, позвоночник и теперь годами будут прикованы к постели? Как жить детям-сиротам?
   Мы требуем: Создать полномочную организацию при Министерстве обороны СССР, которая бы в соответствии с законом отстаивала социальную, моральную защищённость всех пострадавших в афганской войне.
   За причинённый ущерб выплатить компенсацию семьям погибших (родителям, вдовам, детям - каждому в отдельности), инвалидам, всем, кто прошёл Афганистан.
   Из фондов Министерства обороны назначить пожизненно пособие за погибшего: родителям, детям - в размере общесоюзного среднего заработка, независимо от получаемой пенсии. Наша старость должна быть обеспечена, и дети погибших хотя бы материально не должны ощущать потерю отца. Выплачивать пособие - независимо от возраста родителей, жён погибших.
   Инвалидам первой группы выдавать пенсию в размере общесоюзного среднего заработка.
   Дети погибших должны пользоваться теми же льготами, которые предоставлены детям-сиротам при поступлении в средние и высшие учебные заведения".
  
   Почти все, находящиеся в зале, хлопали после выступления на экране этой женщины из комитета солдатских матерей.
   В заключительной части фильма говорил священник, отец Анатолий:
  
   "Если в смерти и есть что-то противоестественное, так это тогда, когда родители переживают своих детей. Мы сейчас ведь немножко живём так, как если бы смерти не было. Мы на неё вообще не оглядываемся. А ведь это основа христианской религии, потому, что смерть, по учению церкви, это третье рождение человека, это его обновление в жизнь вечную. И наши предки уделяли смерти очень большую роль. Она была как бы незаметной темой, но она проходила через всю жизнь наших предков. Узелок, в который должны были потом обрядить усопшего, он хранился у каждого русского человека. Афганская война поставила перед нами целый ряд нравственных вопросов, и один из них - это отношение к памяти усопших. Ведь вина-то общая. Грех - общий. Есть такое "интеллигентное": вот кто-то эту войну затеял, кто-то... Нет, если я не ощущаю своей вины и перед этими ребятами, и перед тем седым опытом, который они вынесли с полей Афганистана, я перестаю быть христианином...
   В библейские времена было великим поношением бесплодие, бесчадие. Евангелие говорит: "Истинно глаголю вам - если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то едино в нём пребывает, если же умрёт..." - то есть разорвёт свою оболочку, принесёт себя в жертву грядущему колосу, - "...то много плода сотворит". Мы должны очень хорошо себе представлять, понимать, что эта жертва нашими потомками может быть оценена как бесплодная.
   Они, "афганцы", испили из очень тяжёлой чаши. Ну, представьте себе: из этой опереточной жизни, с очень таким колеблющимся нравственным идеалом, они попадают на подмостки, где разыгрывается высокая трагедия и где они не просто посторонние свидетели, а прежде всего участники. И это откладывает определённый отпечаток: они возвращаются рано постаревшими мальчиками, причём это они пронесут через всю свою жизнь...
   Когда мы совершаем память от века усопших православных - отцов, братьев, сродников, ближних дома своего, - мы держим в левой руке свечу, ибо свеча - это образ горения души человеческой к божеству и это память об ушедшем. И после окончания панихиды православные люди огарочки этих свечей ставят на могилах своих сродников, то есть там, на кладбищенском погосте, они продолжают эту, очень интимную, церковную молитву. Вот, мне кажется, что было бы очень важно, если бы сегодня каждый русский человек в своей душе затеплил маленький огарочек свечи в память о тех, кто уже никогда не вернётся и никогда не продолжит какое-то внутреннее большое дело...".
  
  
  
   7
  
  
   Среди приглашённых на этот вечер оказалась одна из матерей, потерявших в Афганистане свою единственную дочь. Марта Бруновна Ксенжик попросила микрофон, чтобы помянуть свою доченьку. Она показала всем большие фотографии Софьи.
  
   "Вы же видите, единственную дочь такую потерять - так это просто жить нельзя на этом свете. Я и теперь тешу себя всё время, я думаю, что она...
   Вот, симпатичная такая была, высокая, красивая такая, стройная. Какая она добрая была! Она всю жизнь вот так улыбалась. Смеялась всегда, весёлая такая была. Друзей море было, понимаете? И я вот всё время думаю: а может быть...
   Понимаете, она быстро сходилась с людьми. Вот рассказывали девчата, что там у неё тоже много было очень друзей. Так, я думаю, может, её украли? Может, у неё семья есть? Может быть, она, где живёт, да не может мне весточку подать? Но я всё равно рада, где бы она ни была, хотя бы она только была жива. Понимаете, я так думаю, мне так этого хочется, очень хочется! И вот мне приснился сон... Вот пришла Софья в квартиру, взяла стул, села рядом. Волос длинный у неё, очень красивый. Она его так отбросила и с таким злом на меня: что, мол, мама, ну, что ты меня всё зовёшь и зовёшь, ты же знаешь, что я прийти к тебе не могу. У меня есть муж и двое детей. У меня семья.
   И я во сне сразу вспомнила, думаю: вот! - когда похоронили Софьюшку, прошёл, наверное, месяц, и я сразу думала, что её кто-то украл. Как симпатичную такую взяли. Мне никто тогда не верил; думаю, вот, значит, моя мысль правильная, значит, она живёт.
   Я вам хочу сказать, я очень любила свою работу, потому я и Софию тоже определила в медицину. Я сама медик, и я считала просто - это святая профессия такая. А теперь я проклинаю себя за то, что я ей дала эту профессию. Потому что она б тогда была, конечно, дома и была бы жива. Это точно, это точно... Так вот получилось, потеряла я. Вот остались вдвоём с мужем. Понимаете, как трудно, пусто, ужасно пусто...Ужасно! Вот вечером садимся, вот смотрим телевизор. Мы за вечер иногда не произнесём ни слова вдвоём. Только когда начинает кто-то петь, то я заплачу, муж застонет - и выйдет.
   Мы раньше жили в другом районе. Как привезли дочурку, похоронили, мы обменяли квартиру, теперь рядом с её кладбищем живём. Что теперь наша жизнь? Ходим к доченьке...".
   Вот так случилось в жизни. Уехала дочь, родная, единственная. А вместо неё пришла домой пустая бумажка. И вроде никто ничего не должен этим людям.
   Печальные глаза Марты Бруновны оживились только, когда она заговорила о ребятах-"афганцах". Сами израненные и контуженные, они находят в себе силы заботиться об их несчастной семье. Была у них дочь, а теперь появилось много сыновей...
  
   "Рыдала операционная сестра.
   За двадцать лет я не видал такого.
   Сержанта - танцевал он с ней вчера-
   Со скал сегодня сняли, чуть живого".
  
   Надежда прочитала стихотворение военного хирурга Геннадия Костюка. Была открыта заключительная часть вечера - о женщинах, отслуживших в Афганистане.
   "Вновь мелькают скелеты машин на раскисших обочинах. На металле, изъеденном ржавчиной,- капли росы..." "Бывшие мирными, ставшие минными, стонут от боли поля..." Эти строки написаны прапорщиком Ириной Морозовой, отслужившей в сапёрном подразделении. В минуты отдыха она писала о своих товарищах, которые, "Щупая склоны, автоколонны зимним Салангом ведут".
   Военные женщины на афганской земле - не редкость. Им посвящали порой стихи, порой посвящали сердца. А больше уважали в них товарищей, которые, если случится, подставят хрупкое плечо под солдатскую лямку наравне с мужчинами.
   После выступлений нескольких женщин в военной форме микрофон перешёл в руки высокой симпатичной девушки с выразительными чёрными глазами.
   Валентина Кочура. После окончания медучилища Валя работала в городской клинической больнице N40. В Афганистане её профессия называлась, как и раньше: медсестра.
  
   "Ночное дежурство - это когда ничего не происходит. Сначала рев вертолётов мешал, потом - тишина. Регулярные взлёты-посадки - лучшее доказательство нормальной обстановки. А от тишины ждешь неожиданностей. Наверное, профессиональная привычка.
   С некоторыми привычками приходилось прямо-таки бороться. Вот, скажем, медосмотр. Температура, давление, "откройте рот", "вытяните руки". Лётчики всё это всерьёз не принимают. Шутят, смеются: "Девушка, вы, когда работать заканчиваете?" Ну, как обычно. Только медсестре эту ежедневную процедуру всерьёз принимать надо. И никак иначе. Не таксистов в путь провожаешь.
   На них посмотреть - прямо орлы. Ведут себя, как заговорённые. Как будто ничего с ними случится не может. Невольно завидуешь их уверенности. А после первого своего полёта я каждый медосмотр, как последний в жизни, проводила. Мы тогда на вертолёте летели за медикаментами. Вот страху натерпелась! Горы так близко, что ноги поджимаешь. Вот-вот, думаю, зацепимся. На пилота разве что не молилась. А полёт, как мне потом сказали, тишайший был.
   Собственно, медицинский пункт не то место, куда обращаются в особо тяжёлых случаях. Приходилось мне и занозы вытаскивать, и горчичники ставить, а в основном - тревожно и смирённо ждать. Самое это тяжёлое в профессии медсестры.
   "Награждается Кочура Валентина Владимировна за большой вклад в оказание интернациональной помощи трудящимся Демократической Республике Афганистан в защите завоеваний Апрельской революции",- вот и все мои награды".
  
   Девушка смущённо спрятала в папку свою грамоту, помолчав, продолжила рассказ.
   Лётчики, как им полагается, летали днём и ночью. Сестра ждала, механически отмечая очередные взлёты-посадки. Рассказала Валентина и про землетрясение. Стирала, когда вагончик затрясло, и свет погас. Собственно, про землетрясение им позже сказали, а в тот момент какие только мысли в голову не приходили. Ну что же, села на табуретку и стала ждать команды. Без паники, как положено.
   В отпуск она летела в прямом и переносном смысле. Не успела ещё всех подруг обзвонить, в больницу съездить, по Свердловску нагуляться, как вдруг поняла: соскучилась!
  
   "Хожу по городу и вспоминаю, как к нам "Самоцветы" приезжали. На Родине их сколько угодно слушать можно: и на концертах, и по радио, и по телевизору. Хочешь - пластинку купи. А там... Палатку им оборудовали огромную, лавочки поставили, ждали неделю. Палатка, конечно, не концертный зал, но ведь они специально ради нас приехали. И старались, чтобы мы не сравнивали палатку с концертным залом. Кстати, насчёт сравнений. Я в нашем вагончике себя больше чувствовала дома, чем в городской квартире. Все эти клеёночки, занавесочки в Свердловске смысла не имеют, а в палатке радуешься по-настоящему. И ещё "Маяк" любили слушать. Вернее, прислушиваться: его и не слышно почти. Антенну в окно высунешь и - "тс-с-с!" - "Погода в Москве" - как музыку, честное слово. Ведь это - голос Родины!
   А под Новый год вертолётчики невесть откуда привезли маленькую пихту. И наряжали её девушки бижутерией: в Афгане ёлочные украшения не в ходу..."
  
   Совсем незаметно Валя стала самым бывалым человеком в медицинском пункте. Она научилась не нервничать в долгие часы дежурства, определять завтрашнюю погоду по облакам над ущельем. Потом приехала молоденькая операционная сестра на замену. Обычно дорога домой кажется нестерпимо долгой. Может, оно и так - Валентина разглядеть не успела. Кабул - Ташкент, Ташкент - Кольцово, Кольцово - Свердловск. Старушки у подъезда совсем не изменились. Лифт, конечно же, взмыл вверх из-под самого носа. Шесть этажей не дистанция. Длинный звонок. Полина Андреевна неторопливо пошла открывать. Долго возилась с замком. А потом открыла:
   - Доченька!
  
   ... Вот, пожалуй, и всё. Праздничный вечер, превратившийся в своеобразную "вахту памяти" завершился. Остался один вопрос: Кому это было нужно? "Афганцам" и "афганкам"? Матерям погибших? Они и так никогда не забудут того, через что прошли. Это нужно всем нам! И хорошо, что зал был полный...
  
  
  
  
   Вместо послесловия
  
  
  
   Отрывок из стихотворения Владислава Исмагилова "Письмо к матери друга".
  
    
  
  
  Вы простите меня, тётя Света,
  Что пишу вместо сына письмо,
  Его нет, но он рядом здесь где-то,
  Может быть, даже смотрит в окно.
   
  Вы конечно уже получили
  Тот безликий листок похоронки,
"Как же так - сотни раз вы спросили, - 
  Цинк холодный скрывает ребёнка?"
   
  Вы простите меня, тётя Света,
  Что я сына для вас не сберёг,
  Что не дам на вопрос ваш ответа,
  Что я вместо него там не лёг.
      ...
 Не останется он неотмщённым,
  Как и души всех наших ребят,
  Тут живут кровной мести законом,
  А они кровь от плоти родня.
   
  Вы простите меня, тётя Света,
  Что письмо вместо сына пишу,
  Его нет, но он рядом здесь где-то,
  И за это прощенья прошу.

   
  ***
   Использованные материалы:
  
   - Васильев А. "Медсестра", газета "Собеседник", сентябрь 1984г.;
   -Матуковский Н. "Когда уходят сыновья", газета "Известия", апрель 1987г.;
   -Лукьянчиков С. "Жить без кавычек", журнал "Культура и искусство", апрель 1988г.;
   -Овчинникова Л. "Свет лампы воспалённой", газета "Комсомольская правда", июнь 1990г.;
   -Мещерякова Л. "Надежда", газета "Ветеран Афганистана", апрель 1993г.
  
  
  
   ***
  
  
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023