ArtOfWar. Карелин Александр Петрович. "Вернемся оба. Я и ты..."

"Вернемся оба. Я и ты..."

"За расставаньем будет встреча.

Вернёмся оба - я и ты"

/А. Кочетков "Баллада о прокуренном

вагоне"/

- Проходи, давай, не стесняйся. Настя, встречай гостя!

На звук голоса в прихожую вышла невысокая миловидная женщина в цветном переднике, надетом поверх праздничного платья, продолжая вытирать испачканные в муке руки.

-Вот, знакомьтесь. Это моя супруга Анастасия свет Фёдоровна. А это мой товарищ Александр Невский. Мы с ним знакомы уже давненько по работе в районном патриотическом клубе "Красная звезда", но в первый раз уговорил его заглянуть к нам "на огонёк". Он тоже офицер-"афганец", доктор. Правда, как и я уже вышел в запас в прошлом году. Но ты посмотри, Настюха, на его награды на кителе. Герой! Сегодня мы с ним были на торжественном митинге у Дворца металлургов. Оба "держали речь" перед ветеранами нашего Верх-Исетского района, поздравляли их. Вроде нормально всё прошло. Сразу по окончанию я и "заманил" его к нам в гости. Это же "пять минут хода" от нашего дома.

-Очень приятно с вами познакомиться. Пётр о вас мне много рассказывал. Вот и хорошо, что пришли. Петя, приглашай гостя к столу. У меня уже почти всё готово. Скоро начнём праздновать. Проводи Сашу вымыть руки и дай чистое полотенце.

-Вот-вот, я ему так и сказал, мол, приглашаю на наш праздничный обед. Всё-таки хороший повод у нас сегодня.

-Да, сегодня серьёзная дата - Пятидесятилетие Победы. Но я не думал, что вы её так торжественно отмечаете.

Невский старательно вымыл руки, вытер их душистым полотенцем.

-Ну, День Победы - это само собой, Саша. Но у нас сегодня и свой семейный праздник. Ровно восемь лет со дня нашей свадьбы. А ещё сегодня десять лет с момента нашего с Настюхой знакомства.

Расулов тоже сполоснул руки и, приобняв товарища за плечи, направил в большую комнату, где был накрыт праздничный стол.

-А я и не знал. Что же ты не сказал раньше, Пётр? Я бы хоть подарком обзавёлся. Даже неудобно теперь.

-Не бери в голову, Александр. Не в подарке дело. Просто посидим по-семейному. В этот день мы с моей дорогой жёнушкой любим повспоминать нашу боевую молодость. Специально гостей не приглашаем, но рады бываем всем, кто "заглянет на огонёк". Я же тебе рассказывал, что с Настей я познакомился в Афганистане?

-Конечно, я помню. Но всех подробностей не знаю.

-Вот и послушаешь сегодня наши воспоминания.

Они сели за стол. Через пару минут вошла Анастасия с тарелкой дымящегося мяса.

-Давайте, раскладывайте по тарелкам закуски, мясо берите, пока тёплое. Наливай, Петя, рюмки. А вы, Александр, будьте, как дома. У нас всё по-простому, без лишних церемоний.

Невский поднялся с наполненной рюмкой:

-Не помню, как называется ваша свадьба по прожитым вместе годам, но желаю вам отметить и "золотой" юбилей! Будьте счастливы, Настя и Пётр. И ... Горько!

Александр громко считал, пока "молодожёны" целовались.

-Молодцы! Рад видеть вас такими счастливыми. Петя обещал рассказать, как вы с ним познакомились. Рад буду послушать ваши воспоминания.

-Расскажем, конечно, расскажем. Но сначала давайте всё же поедим. А я пока включу телевизор, пусть негромко работает, служит нам фоном.

"Как больно, милая, как странно,

Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-

Как больно, милая, как странно

Раздваиваться под пилой.

Не зарастёт на сердце рана,

Прольётся чистыми слезами,

Не зарастёт на сердце рана -

Прольётся пламенной смолой".

-Удивительно, Настя! Это же наши с тобой стихи!! Как удачно ты включила этот канал. Когда смотрю замечательный фильм Рязанова, обязательно с нетерпением жду именно эти строчки. А помнишь, как ты их читала со сцены? В тот день мы и познакомились с ней, Саша.

-Конечно, я всё помню. Я буквально пару недель, как приехала в Джелалабад. Тут и началась подготовка к концерту, посвящённому Дню Победы. Меня командир медроты, где я тогда работала перевязочной сестрой, направил в Политотдел, мол, им нужен человек, способный петь или стихи читать. Как я не отпиралась, он в приказном порядке отправил. Дескать, недавно из Союза, не успела ещё ничего забыть из той, мирной жизни. В Политотделе мне хотели навязать какие-то "серые" стихи. Тут я и предложила моё любимое стихотворение Александра Кочеткова. Его ещё в фильме "Ирония судьбы ...", как вы только что видели, Саша, читают на два голоса: женский и мужской.

Возможно, Саша, вы не знаете эту историю. Автор стихов отдыхал на юге вместе с любимой женой. Я читала воспоминания его супруги Нины Григорьевны, даже выписала для себя в тетрадку, сейчас я её достану. Итак, она писала:

"Лето 1932 года мы проводили в Ставрополе у моего отца. Осенью Александр Сергеевич уезжал раньше, я должна была приехать в Москву позднее. Билет был уже куплен - Ставропольская ветка до станции Кавказкой, там прямой поезд Сочи - Москва. Расставаться было трудно, и мы оттягивали, как могли. Накануне отъезда мы решили продать билет и хоть на три дня отсрочить отъезд. Эти же дни - подарок судьбы - переживать как сплошной праздник.

Кончилась отсрочка, ехать было необходимо. Опять куплен билет, и Александр Сергеевич уехал. Письмо от него со станции Кавказкой иллюстрирует настроение, в каком он ехал. (В этом письме есть выражение "полугрущу, полусплю". В стихотворении - "полуплакал, полуспал").

В Москве, у друзей, которых он извещал о первом дне приезда, его появление было принято как чудо воскрешения, так как его считали погибшим в страшном крушении, которое произошло с сочинским поездом на станции Москва-товарная. Погибли знакомые, возвращавшиеся из сочинского санатория. Александр Сергеевич избежал гибели потому, что продал билет на этот поезд и задержался в Ставрополье.

В первом же письме, которое я получила от Александра Сергеевича из Москвы, было стихотворение "Вагон" ("Баллада о прокуренном вагоне")..."

Мне лично кажется, что судьба сохранила жизнь Кочеткову для написания именно этих пронзительных строк. Убережённый судьбой от происшедшего накануне крушения поезда, поэт не мог не думать над природой случайности в жизни человека, над смыслом встречи и разлуки, над судьбой двух любящих друг друга людей.

Вы только вслушайтесь, Саша, в эти строки, мне они очень нравятся:

"Пока жива, с тобой я буду -

Душа и кровь нераздвоимы,-

Пока жива, с тобой я буду -

Любовь и смерть всегда вдвоём.

Ты понесёшь с собой повсюду -

Ты понесёшь с собой, любимый,-

Ты понесёшь с собой повсюду

Родную землю, милый дом".

-Вот-вот, именно эти слова "зацепили" тогда меня, когда увидел Настю в клубе, читающую со сцены стихи. Я сразу на неё "глаз положил", как принято говорить. Я ничего не знал о ней, не знал даже имени, но сразила она меня наповал. В Афгане я был уже около месяца, успел один раз съездить с БАПО (боевой агитационно-пропагандистский отряд - прим. автора), считал себя уже чуть ли не "опытным боевым" офицером. Сразу после концерта я и подошёл к этой красавице, представился. А через два дня я уже знал о ней всё.

-Вы, Настя, так и продолжали работать в медроте?

-Сначала, да.

-Она там была первые месяцы. Мы с ней изредка встречались, но по-настоящему поговорить не удавалось. Всё "на бегу". В августе из наших рядов "выпала" штатная медсестра отряда - заболела желтухой, её и отправили на лечение в Союз. А у нас намечался очередной выезд. Без медика никак нельзя, ведь медицинская помощь входила в обязательную программу работы нашего отряда. Наш командир пошёл в медроту, попросил выделить кого-нибудь временно, пока к нам не пришлют новую сестричку. Вот Настя сама и вызвалась. Позже она перешла к нам на постоянную работу. Не хотелось ей сидеть на месте.

-Точно-точно. Что я там могла видеть? К тому же я была второй медсестрой, занятой на перевязках, так что мой переход не очень сказался на "боеготовности" медицинской роты. А вот с этим агитационно-пропагандистским отрядом я объездила всю провинцию Нангархар и ещё близлежащие провинции. Столько увидела!

-А ты знаешь, Саша, что Настя прекрасно рисует? Она целую галерею образов создала за неполные два года службы в нашем отряде. Рисовала и советских ребят, и местных афганцев.

-Да, рисовать я всегда любила. Закончила у нас в Челябинске изостудию. Но родители очень хотели, чтобы я, как и мама, получила медицинское образование. Моя мама - фельдшер. Закончила я медицинское училище, позже хотела в медицинский институт поступать. Не успела. Вызвали в военкомат и предложили поехать, как мне сказали, "попрактиковаться" в оказании помощи раненым и больным. Честно говоря, не сразу я согласилась. Многие из моих знакомых упорно отговаривали от этой поездки. В то время уже в народе много ходило разговоров об этой "спрятанной войне". Меня пугали, мол, для начала тебе проткнут лёгкие острой длинной спицей, а потом сдерут кожу с головы и со всего тела, при этом будут злорадно хохотать и наслаждаться твоей угасающей жизнью. Но чем больше меня пугали, тем больше крепло мое решение поехать. Правда, и родители были категорически против. Но я, в конце концов, согласилась, даже родителей уговорила. Отпустили. Так я и оказалась, двадцатилетняя девчонка, в конце апреля 85-го на той войне.

Ещё в Кабуле на "пересылке" мне приходилось слышать, что, мол, афганцы, как дети. Это народ совершенно не испорченный цивилизацией. И я позже в этом сама убедилась. Действительно, они доверчивые и благожелательные, к тому же очень красивые в своей национальной одежде. А ещё, они глубоко несчастные. Нет, наверное, семьи в Афганистане, по которой смерть не прошлась бы своей ржавой косой.

-Настя, принеси свои рисунки. Пусть Сашка сам посмотрит и оценит.

Пока жена искала свою папку с рисунками в соседней комнате, мужчины выпили за её здоровье.

-Знаешь, Саша, хочу открыть тебе своё сердце. До сих пор влюблен в Настеньку, как мальчишка. Как в те месяцы на земле афганской. Тогда я просто не находил себе места. Не мог по ночам спать. Не удержался и рассказал лейтенанту Лёне Гуще. Да и рассказать об этом было не просто. Как рассказать даже другу о том, что чувствую? Люблю ли или это только временное "ослепление"? Если утром просыпаюсь и сразу прихожу в хорошее настроение при одной мысли о ней...Если даже, стоя спиной, чувствую её приближение... Предпочитаю вдруг самым умным книгам бессвязный обмен ничего вроде бы не значащими фразами... Когда хочется смеяться и плакать одновременно... А иногда хочется обнять Настю и задушить... Хочется выражаться высоким стилем или даже стихами... Что это за наваждение? Помню, Лёнька тогда послушал - послушал меня и говорит: "Поздравляю, старичок. Ты влюбился. Это и есть любовь. Уж поверь мне, старому семьянину". Он женился как раз перед поездкой в Афган. Так что после его заверений, я и сам это понял.

-Что это ты понял? Вот, посмотрите, Саша. Тут некоторые из моих афганских зарисовок.

-Да, это мы так, о своём, о мужском.

Невский осторожно начал листать прошитую папку с рисунками.

-Не видя ваших рисунков, Настя, я никогда бы не подумал, что мусульманин станет позировать художнику, к тому же "неверному", а тем более женщине. Вот и женские портреты здесь есть.

-Могу вас заверить, Александр, что делали они это с большим желанием и пониманием. Конечно, это стало возможным, как мне кажется, потому, что я оказывала им сначала медицинскую помощь, то есть они видели во мне не просто "ханум", но медика. А они в Афганистане всех врачей просто боготворят. Наконец, они чувствовали моё сердечное к ним отношение. Помню, мне позировала одна афганская женщина с сильными ожогами. Её звали Ширин. Командир нашего отряда, когда увидел, кого я рисую, даже испугался. Но я продолжала рисовать. Потом пришёл её сын, изуродованный осколком ракеты, пришли другие её дети. Наконец, появился её муж. Я. словно не замечая его, работала, дарила детям небольшие подарки. Когда закончила работу, подошла к ней попрощаться, нагнулась и нежно поцеловала, будто это моя родная мать. А она прижалась щекой к моей руке, которую я не успела убрать. Её муж всё видел и не проронил ни слова. Он всё правильно понял.

Как только наш отряд приезжал в кишлак или небольшой городок в провинции, начиналась наша привычная работа. Каждый занимался своим делом. Петя работал переводчиком, я принимала больных - для этого мы специально ставили палатку. А в перерывах между работой я делала наброски некоторых афганцев. Позже возвращалась к работе над портретом уже основательно. Сначала по приезду мне не верили, что я русская. Удивлялись, почему у меня нет оружия и вооружённой охраны. Со мной всегда был только мой помощник санинструктор-солдатик. Спрашивали, не боюсь ли я? А почему я должна вас бояться, отвечала я с улыбкой. И когда они, наконец, убеждались в том, что я настоящая "шурави"-ханум и приехала не только их лечить, но и рисовать, то восторгу и благодарности не было предела.

За полтора года работы в отряде я чувствовала к себе искреннее уважение и симпатию со стороны простых людей, где бы ни находилась - в городе или в отдалённом кишлаке, на базарах, в дуканах. Везде встречали радушно, предлагали чай и сладости.

Как-то мы остановились в довольно крупном городке. Пока офицеры пили чай в дукане, я, коротая время, начала рисовать местных жителей. Любопытствующих собралось столько, что негде было сесть, они бурно и непосредственно выражали свою радость по поводу каждого появившегося на бумаге лица. В свой клубный агитационный автобус я шла в сопровождении целой толпы очень довольных и очень дружественно настроенных" ко всем нашим "шурави" людей. Наш отряд уже поехал, а нас ещё долго сопровождала толпа местных мальчишек, бегущих рядом с колонной.

Мне кажется, это прекрасное подтверждение мысли о том, что добро всё же сильнее, чем зло. И если ты приходишь к людям с открытым сердцем, тебе не ответят неприязнью. Я рисовала вооружённых до зубов людей. Они меня не тронули. Я рисовала мужчин, раненных нашими солдатами. Они меня не прокляли. Я поняла: в мире святых гораздо больше, чем мы предполагаем. Вот и в час моей беды именно местные афганцы пришли ко мне на помощь.

-А что это за беда, что случилась с вами, Настя?

-Ах, Саша, ты же ещё не знаешь эту историю об удивительном исцелении моей дорогой Настюхи. Мы тебе сейчас её расскажем. Но прежде я хотел тебя спросить: был ли ты сам когда-нибудь в Джелалабаде или в этой провинции?

-Нет, не довелось. Но у меня есть близкие друзья, которые там служили. От них кое-что слышал. Знаю, что там растут пальмы и водятся обезьяны.

-Ну, не только пальмы и не только обезьяны. Постараюсь тебе немного рассказать о том благодатном крае. А потом перейдём с Настей и к её трагической истории. Честно говоря, тогда я был в полном отчаянии. Ещё бы, к тому времени уже наша любовь расцвела "буйным цветом". Осенью 86-го мы даже вместе ездили в отпуск. Сначала я познакомил её в Ташкенте со своими родителями. Потом мы полетели к её семье в Челябинск. Обговорили нашу будущую свадьбу. Родители Насти непременно настаивали, чтобы мы зарегистрировали наш брак в их городе - именно в том ЗАГСе, где они сами расписывались когда-то. Решили, что в следующем году, сразу по возвращении мы так и сделаем... А тут такое тяжелейшее ранение. Было, отчего прийти в ужас.

Помню, точно молитву я шептал строки любимого стихотворения Насти, так понравившиеся и мне:

"Но если мне укрыться нечем

От жалости неисцелимой,

Но если мне укрыться нечем

От холода и темноты?

За расставаньем будет встреча,

Не забывай меня, любимый,

За расставаньем будет встреча,

Вернёмся оба - я и ты".

И я верил, что мы сможем вместе вернуться на Родину. Ну, ладно, теперь перехожу к нашей трагической истории.

Пётр, не спеша, начал рассказывать, Настя иногда дополняла или исправляла его. Получились их совместные воспоминания.

...Шоссе от аэродрома к Джелалабаду - центру провинции Нангархар - бежит мимо полей, отливающих изумрудной зеленью, вплотную подступающих к дороге цитрусовых и оливковых плантаций. Тонкий аромат цветущих садов врывается в окна машины, слегка кружит голову. Март в провинции - разгар субтропической весны. Столбик термометра показывает плюс 32. Вдали, на горизонте, синеет волнистая гряда Спингара, обрамляющая словно венцом, Нангархарскую долину - житницу Афганистана. Здесь никогда не бывает зимы. Дважды (а то и трижды) в год убирают урожай пшеницы, вызревают апельсины, мандарины, лимоны, оливки. Земля здесь щедрая, полей голую ветку, и она пустит корни.

Годами создавалась в долине уникальная ирригационная система Джелалабадского комплекса. Когда-то афганцы называли долину "мёртвой". Старожилы утверждали, что птицы не могли перелететь через неё: падали замертво от жары. Но в середине шестидесятых годов сюда пришли строители. При техническом содействии Советского Союза, с помощью советских специалистов в Дарунтинском ущелье реку Кабул перекрыли плотиной, и от образовавшегося водохранилища отвели к долине магистральный канал протяжённостью в семьдесят километров. Восьмая часть его прошла по пробитому в скалах тоннелю. Для каждого из многих тысяч саженцев в каменистом грунте была выдолблена отдельная лунка, заполненная затем почвенным слоем. И труд человека был вознаграждён - земля ожила. В 1978 году работники созданных здесь двух государственных ферм собрали тысячи тонн цитрусовых и оливок, что дало государству большой доход.

Тогда, в марте 87-го, в наступившем году национального примирения, Пётр с Настей в очередной раз выехали в составе отряда. До скорой их замены оставалось чуть более месяца...

Голос, усиленный мегафоном, словно вязнул в лабиринтах глинобитных дувалов, глухих дворов с узкими окнами-бойницами.

"Неужели там ни души? - подумал вслух Пётр. - Никто не выходит".

Он устало опустил мегафон, прислонился к горячему металлу бронетранспортёра. Уже битый час звучит его обращение к жителям безмолвного кишлака. Предлагает выйти старейшинам на переговоры к майдану с ритуальным шестом. Но в ответ - ни звука. Кишлак будто вымер.

А встреча эта просто необходима. Через несколько часов, на следующий день, начнётся ликвидация банды, зажатой в ближайшем ущелье. Долго душманы вели здесь разбой, убивали активистов народной власти, грабили колонны с грузами. Запятнав себя кровью соотечественников, они и слышать не желали о прекращении террора. И вот, кажется, банде известного полевого командира приходит конец - блокировано глубокое ущелье, где они обосновались, где в теснинах спрятаны американское, пакистанское вооружение и боеприпасы, продовольствие. Вместе с афганскими частями действуют подразделения советских воинов. В боевых порядках располагается и советский агитационный отряд, где служит старший лейтенант Пётр Расулов.

Кишлак находится в тылу тех, кто будет уничтожать банду. И нужно быть уверенным, что оттуда не ударят в спину, что не укроют спасающихся бегством душманов. Вот почему так настойчиво добивается встречи старший лейтенант.

Больше ждать нельзя. Пётр положил на броню боевой машины автомат, отстегнул кобуру с пистолетом, снял каску. Медленным взглядом окинул лица товарищей, словно ища в них поддержки. Настя Заря, медсестра агитационного отряда, смотрела на него встревоженным взглядом.

-Ну, ни пуха ни пера, - вскинул руку майор Селезнев, командир отряда.

-Ничего, прорвёмся, - ободряюще пошутил вдогонку лейтенант Гуща, замполит.

Утопая по щиколотку в пыли, Расулов зашагал к дувалам кишлака.

За почти два года службы в этой стране старшему лейтенанту не раз приходилось встречаться с местными жителями отдалённых кишлаков. Пётр в совершенстве владел дари, глубоко знал традиции и обычаи афганского народа, многочисленных племён и кланов. Он знал, как найти общий язык и с простыми дехканами, и с почтенными старейшинами. Хотя всё это очень и очень непросто. И вот почему.

Враги законного правительства делают всё, чтобы очернить добрососедские отношения двух стран, представить СССР, помощь наших воинов в извращённом виде, а советских людей жестокими и коварными. На афганскую контрреволюцию работает более пятидесяти западных радиостанций. Объём радиовещания за последние пять лет увеличился в тридцать раз и составляет сто десять часов в неделю. У безграмотных афганских крестьян единственная связь с внешним миром - радиоприёмники. И так, изо дня в день вражеские голоса опутывают их сознание злобной пропагандой. Потому-то иной раз, как, видимо, и сегодня, жители глухих кишлаков с предубеждённостью относятся и к представителям центральной власти, и к солдатам афганской армии, бойцам народной милиции - царандоя, а уж советских людей иногда представляют себе вообще в нечеловеческом виде. С ужасом ждут напророченных бандитами зверств и казней женщин, стариков, детей, опасаются даже выходить из домов...

Пётр миновал узкую кладку через арык и направился проулком к площади. Когда позади остались первые дома, вновь приблизил мегафон к губам:

-Уважаемые, мы пришли с миром. Мы хотим поговорить с вашими старейшинами, с вами.

И опять - тишина. Он шёл один по пыльной кишлачной улочке, где арба с трудом проедет между высокими глиняными стенами-дувалами. Но вот уловил блеск чьих-то глаз в узком оконце, движение тени за занавеской, услышал топот ног за изгородью. Наверняка сейчас он находится в скрещении многих взоров. И как знать, что сейчас может произойти. Бывало всякое.

Вспомнилось, как в прошлом году в этой же провинции Нангархар на отряд напали. Он тогда был за командира отряда, быстро организовал оборону. В течение часа они отстреливались, пока не подоспела помощь.

Раздался резкий звук - что-то упало или треснуло. Но он в первый миг воспринял всё иначе. Ощутил, как струйки холодного пота сбегают по спине и горячим щекам, ноги замедлили шаг. Подавил в себе минутную скованность и снова поднёс мегафон к губам.

Впереди замаячила фигура. И ещё из проёма в стене вышел человек.

...На площади его уже ждали. Степенно ответили седобородые аксакалы на приветствие советского офицера, за ними - мужчины помоложе, гурьбой обступили ребятишки. Некоторые старались коснуться руки или запыленной формы Петра. Он не мешал им - знал: хотят удостовериться, что перед ними такой же человек, как и они. Заговорили о деле.

Советских солдат никогда прежде не видели, говорили дехкане, поэтому и боялись выходить. Мятежников в кишлаке нет. Если появятся, мужчины дадут отпор. "Шурави" пришёл один и без оружия, значит, он верит им, и они верят ему. Пусть он позовёт своих товарищей, пусть входят в кишлак тоже.

Когда прибыл агитотряд, афганцы засыпали десятками вопросов. Пётр едва успевал отвечать. Жителей интересовало буквально всё: как идёт жизнь в Кабуле, не затихла ли торговля, есть ли успех у национального примирения.

Здесь, в окружении афганцев, Пётр невольно вспомнил добрым словом преподавателей восточного факультета Ташкентского государственного университета, который он закончил два года назад. Был благодарен своему отцу, который привил ему любовь к истории, политике. Отец - учёный, филолог, поэт и писатель. Он возбудил интерес у сына к прошлому Афганистана. Теперь это очень пригодилось.

В год окончания с отличием университета, как человек холостой, Пётр был призван офицером на два года. Изъявил желание помочь афганскому народу в защите завоеваний апрельской революции. Был направлен переводчиком в Политотдел 66 отдельной мотострелковой бригады, а вскоре его включили в состав созданного агитационно-пропагандистского отряда.

Встреча с дехканами длилась долго. Солдаты щедро делились продуктами, нехитрыми гостинцами, медсестра Анастасия проводила осмотр больных, выдавала им лекарства и делала перевязки всем нуждающимся, а ещё, оставаясь верной своему увлечению, она делала карандашные наброски афганцев. Вечером был устроен импровизированный концерт. Уже в наступающих сумерках члены агитационного отряда тепло прощались с новыми друзьями, чтобы с рассветом тронуться в обратный путь.

Беда нагрянула неожиданно. С отдалённых горных вершин раздались выстрелы, потом на площади разорвалось несколько снарядов. Сначала показалось, что всё обошлось - площадь к тому времени практически опустела. Пётр был рад, что этой провокацией душманам не удалось перечеркнуть завязавшиеся дружеские отношения. Бойцы и жители кишлака ответили дружным огнём в сторону выстрелов.

Но тут прибежал испуганный санинструктор - он помогал в работе Насте. Оказалось, что девушка была ранена прилетевшим осколком.

Этой новостью Пётр был сражён наповал. Оставались считанные дни до рождения их семьи. А ранение было, хуже не придумаешь - в живот. Молодая женщина буквально "таяла" на глазах. Нужна срочная эвакуация, но вертолёт вряд ли сможет прилететь - быстро наступала темнота. Солдаты агитотряда обошли весь кишлак вдоль и попёрёк, однако никого, кто мог бы помочь - врача, фельдшера или хотя бы ветеринара, - в нём не оказалось. Майор Селезнёв, командир отряда, всё же пытался вызвать вертолёт, а Пётр не находил себе места от горя, но исправить положение было невозможно.

Вскоре Анастасия впала в беспамятство. Пётр снова и снова мысленно произносил строки стихотворения. Ему казалось, что оно обладает магической силой.

"Но если я безвестно кану -

Короткий свет луча дневного,-

Но если я безвестно кану

За звёздный пояс, в млечный дым?

Я за тебя молиться стану,

Чтоб не забыл пути земного,

Я за тебя молиться стану,

Чтоб ты вернулся невредим"

В последней строке Пётр произносил: "Чтоб ты вернулась невредимой"...

Тут старшему лейтенанту доложили, что к нему на приём просятся девочка и слепой старик. Коверкая русские слова и мешая их с афганскими, девочка объяснила, что они живут неподалёку от этого кишлака. Ей известно, что здесь умирает хорошая "ханум", и дедушка готов помочь несчастной.

Гостей привели в развёрнутую лагерную палатку, в которой умирала Настя. Девочка попросила принести соли, побольше спирту и стерильных салфеток, а потом оставить старика наедине с раненой до утра...

Пётр понимал, что сейчас решается судьба не только его любимой, но и его собственная судьба. Он уже не представлял, как сможет жить без Насти.

"Трясясь в покуренном вагоне,

Он стал бездомным и смиренным,

Трясясь в покуренном вагоне,

Он полуплакал, полуспал,

Когда состав на скользком склоне

Вдруг изогнулся страшным креном,

Когда состав на скользком склоне

От рельс колёса оторвал.

Нечеловеческая сила,

В одной давильне всех калеча,

Нечеловеческая сила

Земное сбросила с земли.

И никого не защитила

Вдали обещанная встреча,

И никого не защитила

Рука, зовущая вдали".

На рассвете Расулов вбежал в палатку. Увиденное потрясло Петра. Настя спокойно спала, улыбаясь во сне. И он понял: всё самое страшное - позади. Рядом с носилками, на которых лежала девушка, в тазу с тёмной густой кровью, лежал большой зазубренный осколок.

Девочки и старика в палатке уже не было. Через пару часов, когда прилетел вертолёт, Анастасия уже могла самостоятельно сидеть и пить воду. Краснозвёздная машина унесла девушку в медицинскую роту Джелалабада. И Пётр верил - всё теперь будет хорошо. Он пытался выяснить, где найти этого удивительного лекаря, но никто в кишлаке не понимал, о ком идёт речь.

Вскоре агитационный отряд поехал в обратный путь. И все были уверены, что здесь остались друзья.

Спустя несколько часов банда была уничтожена, сам главарь с кучкой головорезов отстреливался до последнего патрона и тоже был убит...

Вечером Пётр был уже в палате, где лежала его любимая. Он не верил своим глазам - Настя уже самостоятельно могла принимать пищу. Лечащий врач заверил его, что рана не кровоточит и не нуждается в дополнительной обработке. Более того, на месте, где ещё прошлым вечером находилась эта смертельная рана, алел ровный и длинный шов. То, как слепой старик без медицинских инструментов и, не прибегая к зашиванию, сумел удалить осколок и стянуть рваную рану, так и осталось загадкой.

Через неделю Анастасия была выписана с выздоровлением, а ещё спустя неделю она с Петром навсегда покидала Афганистан.

... Они, как и планировали, поженились в Челябинске, 8 мая. В тот же день шумной компанией родных и друзей на самолёте вылетели в Ташкент, где на следующий день, 9 мая, в праздник Победы, сыграли свою свадьбу. Отныне этот день и для них стал настоящей победой над злым роком, который едва не разлучил их навсегда.

Пётр решил продолжить службу в армии. Его просьбу удовлетворили, зачислив в кадровый состав армии политработником. Началась их с Настей кочевая жизнь по гарнизонам Туркестанского, Сибирского и Уральского округов. Их семья росла: в 88-м родилась дочь Анна (назвали в честь мамы Насти), а еще спустя год - дочь Валя (назвали в честь мамы Петра).

В 90-м семья капитана Расулова переехала в Свердловск, довольно быстро им была выделена трёхкомнатная квартира. Жена устроилась на работу медицинской сестрой в окружной военный госпиталь. Жизнь входила в "спокойное русло".

Тут грянул 91-й год. Страна "трещала и разваливалась" на куски. Вскоре в армии был ликвидирован институт политработников. Теперь капитан Расулов являлся "воспитателем личного состава"... В начале 94-го Пётр получил очередное звание "майор". На семейном совете было принято решение - закончить службу в Вооружённых Силах. В августе того же года его рапорт был удовлетворён. Куда теперь? Помогли друзья. С их помощью он устроился на работу в одно из государственных учреждений города. Кроме того по-прежнему много времени и сил отдавал военно-патриотической работе в "афганском" районном клубе.

-Вот и вся наша с Настей жизнь. Как видишь, Саша, ничего особенного нет.

-Как же нет? А такое удивительное излечение Анастасии. Я, как военный хирург, кое-что смыслю в этих вопросах. Это настоящее чудо, должен вам сказать!

-Ну, ладно. Пусть будет чудо. Главное, нас с Настюхой не разлучили. А она подарила мне двух чудесных дочерей. Их я считаю своим лучшим достижением в жизни.

-Кстати, а где же ваши дочурки?

-Ко мне приехала погостить моя мама. Вот она с девочками и ушла в театр юного зрителя. К вечеру вернутся, тоже присоединятся к нашему торжеству.

Пора было покидать гостеприимную семью. Невский тёпло попрощался с Петром и Настей и вышел в солнечный майский вечер. На душе было хорошо и спокойно. Он неторопливо шёл к трамвайной остановке, а в голове сами собой складывались строки удивительного стихотворения, которое сегодня звучало вновь и вновь:

"С любимыми не расставайтесь!

С любимыми не расставайтесь!

Всей кровью прорастайте в них,-

И каждый раз навек прощайтесь!

Когда уходите на миг!"

... Вот и в этом году, спустя полтора десятка лет, в День Победы Пётр Расулов, орденоносец, майор запаса, встречает в добром здравии, окружённый заботой и вниманием двух дочерей и трёх внуков. В свой семейный праздник Пётр Верикович и Анастасия Федоровна по традиции накрывают стол, выпивают "фронтовые" сто грамм, закусывают пирогом с капустой, который потрясающе печёт хозяйка, и окунаются в воспоминания молодости, рассматривая выцветшие старые фотографии и осколок, что едва не погубил юную Настю.

Использованный материал:

-Кочетков А. "С любимыми не расставайтесь!" Стихотворения и поэмы, М. 1985г.;

-Озеров Л. "День поэзии", сборник со вступительной заметкой о Кочеткове А., М. 1966г.;

-Олийник А. "Весна надежды", газета "Красная звезда", апрель 1987г.;

-Коротких И. "Бой без выстрелов", газета "Красная звезда", май 1987г.

***

Комментарии: 10, последний от 08/12/2011. © Copyright Карелин Александр Петрович (alexkar1955@mail.ru) Размещен: 30/11/2011, изменен: 30/11/2011. 35k. Статистика. Рассказ: Афганистан Годы событий: 1985-871995	Оценка: *9.808** Ваша оценка:
Аннотация: О работе боевых агитационно-пропагандистских отрядов (БАПО) в Афганистане. Это была далеко не безопасная деятельность...

Карелин Александр Петрович "Вернемся оба. Я и ты..."

Карелин Александр Петрович
"Вернемся оба. Я и ты..."