ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Карелин Александр Петрович
"Врач резал вдоль и поперек..."

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.58*28  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Один день из жизни хирургов госпиталя. Этот день в Афганистане мог стать для них и последним...

"Врач резал вдоль и поперек..."

  
  
   1
  
  
   "За восемь бед - один ответ.
   В Афгане тоже есть лазарет,-
   Я там валялся, я там валялся.
   Врач резал вдоль и поперек,
   Он мне сказал: "Держись, браток!"
   Он мне сказал: "Держись, браток!"-
   И я держался".
  
  
   Беззастенчиво перевирая слова, Иван Владимирович нарушил молчание. Это был хороший знак - значит, можно расслабиться, все самое тяжелое уже позади. Второй час операции подходил к концу. Все знали о большой любви начальника хирургического отделения Кандагарского госпиталя к прославленному русскому барду. Он имел огромное количество кассет с песнями Высоцкого, постоянно их слушал и в ординаторской, и в своей жилой комнате. Кроме того, сам часто их напевал, совершенно не имея ни слуха, ни голоса. Но это его не смущало. Он, как рассказывал, с детства слегка заикался, врачи посоветовали ему говорить на распев, чаще самому петь. Так и следовал этим указаниям десятки лет. Но в минуты сильного волнения или возмущения заикание опять возвращалось. Однако у врача имелись в запасе слова-выручалочки ("так, сказать", "в общем и целом", "э-э-э" и т.д.). Это помогало.
   Внезапно прервав пение, майор отступил назад от операционного стола, сказал, обращаясь к своему ассистенту:
   - Так, Санька, зашиваешь кожу без меня. Не забудь поставить резиновый выпускник в углу шва. Смотри трубку резиновую не выдерни из левого подреберья. Если будет все нормально, уберем через пару дней. Ничего, и без селезенки люди до ста лет живут. Организм молодой - справится. Пусть радуется, что жив остался после такой травмы. Еще легко отделался. Вроде трое погибли, когда машина перевернулась?- он обратился к анестезиологу, "колдовавшему" у головы пострадавшего.
   Тот молча кивнул, продолжая вводить раствор в подключичную вену.
   Иван Владимирович приблизился к голове солдата, находящегося еще в наркозе.
   - Молодой совсем. Наверное, еще и девок не любил. Ничего, теперь комиссуют, поедет домой. Там все наверстает. А красивый парень, так ведь, Зинуля?- обратился он к сестре-анестезистке, что стояла рядом с дыхательным аппаратом, продолжавшим нагнетать воздух в легкие травмированного.
   Сестра только хмыкнула. Начальник отделения упорно искал ей женихов уже полгода, как только девушка приехала в Афганистан. Но все его кандидатуры отвергались.
   - Ладно, заканчивайте без меня. Всем спасибо! Пойду, запишу операцию в журнал и в "Историю болезни". Ты, Саша, закончишь, подходи в ординаторскую. Дам тебе "указивки". А мне еще сегодня надо попасть на день рождения к товарищу в ООН-овский городок. Придется и водку пьянствовать. Но вы - то должны все знать, что "Шеф не пьет - он дегустирует". Так, Зинок? А ты должна зарубить себе на носу, что "Шеф не пристает к молодым сотрудницам - он проявляет человеческое участие".
   Так, балагуря, Иван Владимирович направился к выходу из операционной. Он знал десятки "правил от ШЕФА", называя это наукой "Командирологии и начальствоведения", даже в шутку требовал заучивать его "перлы" наизусть. Впрочем, они и так легко запоминались. Остановившись у двери, хирург оглянулся, махнул рукой, и вновь все услышали его пение:
  
   "У меня было сорок фамилий,
   У меня было семь паспортов,
   Меня семьдесят женщин любили,
   У меня было двести врагов.
   Но я не жалею!"
  
   Окончание слов растворилось уже в коридоре.
   Операция продолжилась. Ассистент стал старательно накладывать швы на кожу. Вот уже неделю старший лейтенант - ординатор операционно-перевязочного отделения Кандагарской Отдельной Медицинской роты, находился на рабочем прикомандировании в госпитале. Он заменил уехавшего в отпуск штатного ординатора хирургического отделения. Это была уже многолетняя практика сотрудничества двух медицинских учреждений. Врачи из Медроты с желанием выполняли эти замены - можно было набраться богатого опыта у старших товарищей. Недавно здесь поработал хирург - начальник их приемного отделения, а теперь и Александра Невского настала очередь.
   Майор медицинской службы Борисов Иван Владимирович захотел побеседовать с новичком в первый день прибытия. Поинтересовался прошлыми хирургическими должностями, опытом работы, какие операции хорошо освоил. Узнав, что молодой хирург уже третий год оперирует, в том числе и в госпитале в Союзе, удовлетворенно покивал головой. Потом задал неожиданный вопрос - любит ли песни Высоцкого? Невский опешил. Но сразу подтвердил - да, это один из его любимых авторов-исполнителей, уже удалось купить в Союзе несколько пластинок, не смотря на страшный их дефицит, а уже здесь начал покупать кассеты с песнями любимца. Ответ чрезвычайно понравился начальнику отделения, он широко улыбнулся, оказавшись вовсе не суровым.
   - Споемся!- подвел он итог беседы.- А если найдешь песню, которой у меня еще нет, то объявлю благодарность.
   Уже вечером, при внезапном поступлении раненого, он взял Невского в ассистенты, пришлось обоим помучиться, зашивая раны тонкого кишечника. Операция прошла удачно. Буквально через час после окончания операции, Невский навестил прооперированного, посидел у его постели, наблюдая за отделениями жидкости из раны по вставленной трубочке. За этим его и застал начальник, чем окончательно расположил к себе.
   Опытный хирург, слегка заикаясь, рассказал, как отстранил еще в Союзе своего ординатора отделения от дальнейших операций, так как он не захотел проверить состояние своего пациента после операции, поручив это перевязочной сестре. "Оперировать можно и медведя научить. Главное, это выходить больного, вовремя заметить осложнения, срочно устранить их! Даже самая хорошая операционная или перевязочная сестра не могут знать нюансы операции, не знают и всех возможных осложнений. Так что правильно делаешь! Всегда осматривай своего "крестничка", ведь в твоих руках была и остается его жизнь. А он верит тебе. Ему больше ничего не остается, как верить. Не обманывай его ожиданий!"
   Иван Владимирович внимательно осмотрел состояние больного, посчитал количество выделившейся жидкости из раны, мочи по катетеру, посчитал пульс, померил давление, не переставая, рассказывал молодому хирургу о тактике ведения таких больных. Уходя, он обронил: "Сработаемся!"
   Это прозвучало лучшей наградой.
  
  
  
   2
  
   Оставалось наложить последний шов на рану, операционная сестра уже протягивала Невскому иглу с шелковой нитью, когда дверь раскрылась, вошел начальник отделения, придерживая у лица марлевую повязку.
   - Стоп всем!- властно проговорил Иван Владимирович.- Сколько больших марлевых салфеток я извлек из живота к концу операции?
   -Четыре,- Невский ответил сразу, не задумываясь. Операционная сестра Олеся Крауз в знак согласия кивнула головой.
   -Вооот!- протянул Борисов удовлетворенно.- А ведь я их закладывал пять. Просил же, елки-моталки, запомнить, а вы что?! Короче, Александр, расшивай все, доставай салфетку, она должна под печенью остаться. Впредь будете внимательнее! И запомните еще одно мое правило: " Шеф никогда не допускает ошибок - их совершают...Кто? Правильно, подчиненные!"
   На возражение капитана Гренца Семена, анестезиолога, что он уже начал выводить из наркоза, начальник отделения успокоил: "Это много времени не займет, если не будут копаться некоторые несознательные мои помощники. Давайте быстро!"
   Он явно радовался, что вовремя вспомнил об этой оставленной в животе салфетке. Конечно, в первую очередь за все отвечает именно оперирующий хирург, все это прекрасно знали, знал и Борисов, но решил в шутку "покуражиться".
   - Я сейчас вас всех от тюрьмы спас. Думаете, я бы сел один? Дудки! Вот начались бы осложнения, которые, как правило, заканчиваются печально, тут бы и нагрянули ребята из прокуратуры, заставили провести вскрытие, сразу и нашлась бы эта салфеточка. Ибо, патологоанатом - самый лучший диагност! Вот и повели бы меня под "белые рученьки", а я бы и вас прихватил. И тебя тоже, слышь, Зиночка! Так и не успела бы себе жениха выбрать,- "сел" на своего любимого "конька" Иван Владимирович.
   Он встал за спиной Невского, по-прежнему поддерживая у лица марлевую повязку, подсказывая по ходу, как правильнее и быстрее разрезать все наложенные нитки, в том числе и на мышцах. Вскрыли вновь брюшную полость. Осторожно просунув руку под печень, Александр и, правда, нащупал там пропитанную кровью салфетку, вытащил ее. Все вздохнули облегченно. Оставалось лишь удивляться, как доктор вспомнил о своей оплошности.
   Далее старшему лейтенанту пришлось вновь накладывать послойные швы. Когда и большая часть швов на кожу была наложена, Иван Владимирович вновь, мурлыкая под нос очередную песню Высоцкого, вышел из операционной. Операция закончилась "классически" - с последним наложенным на кожу швом очнулся от наркоза пострадавший, перешел на самостоятельное дыхание, аппарат искусственного дыхания можно было отключать. Врачи и сестры были рады, что все так благополучно завершилось.
   Сняв с себя промокшую от пота операционную одежду, перчатки, Невский с удовольствием умылся прохладной водой из крана (не успела еще нагреться в трубах). Прошел в ординаторскую. Иван Владимирович заканчивал запись в "Истории болезни", прихлебывая из большой чашки ароматный чай. Быстро взглянув на вошедшего, он спросил:
   - Ну, как, так сказать, э-э-э, видишь, что могло случиться? Всегда помни о своих салфетках, а лучше всегда их одинаковое число закладывай для промокания крови, выбери "свое" число. Я вот "пятерку" использую, только поэтому и вспомнил вовремя. Это когда еще записывал в журнал операций. Аж, сердце екнуло. Как говорится, все мы умные после, но лучше бы мы были умными до...
   Он вновь взял кружку, отпил большой глоток, откусил хлеб с маслом. Потом широко улыбнулся: " Шеф не ест - он набирается сил". Достал из тумбочки вторую кружку, протянул Невскому: "Наливай, не стесняйся. Как там было в фильме "Чапаев":
   - Пришел ко мне, я пью чай. Садись и ты со мной, пей чай. Вот такой я командир!
   Иван Владимирович пододвинул нарезанный хлеб, сахар, масло в металлической баночке, в такой же баночке плавленый сыр. Есть и, правда, очень хотелось. Прямо в обеденный перерыв началась срочная операция - привезли травмированного на санитарной машине из расположения 70 ОМСБ (отдельной мотострелковой бригады). Старший ординатор хирургического отделения госпиталя майор Копытов отправился на консультацию больного в городок летчиков, поэтому Борисов взял в ассистенты Невского. Старшему лейтенанту впервые пришлось участвовать в такой сложной операции. Вроде справился со своей ролью помощника.
   Невский налил полную кружку индийского чая, всыпал сахар, намазал хлеб толстым слоем масла. С удовольствием вонзил голодные зубы. Иван Владимирович между тем вновь принялся писать. В ординаторской негромко играл магнитофон. Конечно, это были песни Высоцкого. Прислушавшись, Александр разобрал слова:
  
   "Мне этот бой не забыть нипочем-
   Смертью пропитан воздух,-
   А с небосклона бесшумным дождем
   Падали звезды.
   Снова упала - и я загадал:
   Выйти живым из боя,-
   Так свою жизнь я поспешно связал
   С глупой звездою".
  
   Борисов вскоре отложил ручку, прокашлялся, сказал негромко:
   -Слушай, Санька, что я тут в журнале операций записал, потом и сам будешь записывать по этой схеме: " Рядовой Панкин Геннадий Прохорович, в/чпп71176, 20 лет. Поступил в госпиталь через 6 часов после травмы в результате автомобильной аварии. При поступлении: пульс 100 ударов в минуту, АД 90/60 мм рт.ст., дыхание поверхностное, мышцы передней брюшной стенки напряжены, симптомы раздражения брюшины положительные. Перкуторно в брюшной полости определяется наличие свободной жидкости. Диагноз: закрытая тупая травма живота; повреждения селезенки, внутрибрюшное кровотечение, шок II степени.
   Выполнена срединная лапаротомия. В брюшной полости около 1,5 л крови. Данная кровь удалена, использована 400 мл для реинфузии (обратного переливания). Учитывая повреждения сосудистой ножки и размозжение ткани селезенки, решено было полностью ее удалить. Контроль на кровотечение в течение 20 минут. Санация брюшной полости. Через отдельный разрез в левом подреберье выведена резиновая трубка. Швы на рану, резиновый выпускник в угол шва. Пострадавшему перелито 1200 мл крови, 1000 мл полиглюкина. Помещен в послеоперационную палату с круглосуточным наблюдением".
   Иван Владимирович замолчал, внимательно посмотрев на слушателя:
   - Все понял? Вот так и будешь в следующие разы записывать. Позже надо записать, когда уберем трубку и резинку, а также когда будут сняты швы и куда отправлен прооперированный далее. Ну, мы-то будем его в Союз отправлять. Вот освободили бы врачей от этой писанины! Это сколько нам писать приходится?! Лев Толстой столько не писал, сколько я уже бумаги "измарал"...
  
  
   3
  
  
   Невский налил вторую кружку чая. Теперь уже не спеша, смакуя, стал наслаждаться вкусом чудесного напитка. Он внимательно стал рассматривать стенд на стене прямо за спиной начальника отделения - "Удаленные инородные тела".
   - Иван Владимирович! Все хотел у вас спросить про этот стенд. Я читал пояснительные под каждым предметом. С пулями разных калибров, с осколками разных размеров, включая кусочки брони, все вроде понятно. Но почему здесь оказалась вилка? Написано, что удалено у больного из желудка. Кажется, - Невский напряг зрение,- да, в марте этого года у больного Л. Как она туда попала? Знаю, что солдатики иногда глотают ложки, чтобы в госпитале полежать. В Союзе это распространено. Но вилка?!
   - Э-э-э, Санька! Ты еще жизни не знаешь. На что не решится советский боец, чтобы "закосить" от армии. Но этот парень сильно просчитался. Очень соответствует своей фамилии. Я хорошо запомнил - Лопух Валерий! Действительно, "лопух"! Он тоже нам потом объяснял, что ложки его знакомые пацаны глотали, но они быстро выходят наружу... Он решил наверняка действовать. Но, не подумал, дурашка, что солдаты практически все едят ложками, вилок почти никто не видит, тем более у них на блокпосту под Кандагаром. Они там месяцами живут, дуреют прямо. Вот он и додумался для этой цели сам купить в афганском магазинчике вилку на свои собственные деньги. Говорил потом, что на чеки покупал. Врет, наверное. Ну, не важно. Всем нам потом говорил, что случайно проглотил во время обеда?! А вилка оказалась не простой, а посеребренной, даже какой-то антикварной вещью. Видишь, как она сделана искусно - резьба на ручке, три зубчика расходящихся, вроде, такие используют для устриц.
   - Как же он такие "вилы" смог проглотить? Пусть она и покороче обычных ложек, но все равно не понятно.
   - Мы его долго тоже "кололи". Молчит, гаденыш. Я его на испуг взял - мол, не будем оперировать, пока не расскажешь все. Он ведь был привезен на вертолете с острой болью в животе. Эта боль была настоящей, так не изобразишь. Его парни из роты провожали, как безвинного страдальца. Потом-то они узнали правду... Короче, делаем ему рентген желудка и видим это "сокровище". Как можно проглотить "случайно" вилку во время еды, когда их просто нет ни у кого? Только специально! Подключились ребята из "органов", ну, ты понимаешь каких. Прижали сопляка. "Запел", как миленький. Да, проглотил специально, но не думал, что придется резать. Рассчитывал, что она "зацепится" зубчиками, будет медленнее выходить, чем ложка. Так, "месяцок - другой" доктора его в палате и подержат на белых простынях. А у него сразу осложнение - пробила вилка желудок в районе привратника, считай, получилась прободная язва. Срочная операция нужна по жизненным показаниям. Описал и сам "процесс"- обернул зубцы вилки мякишем хлеба, просунул поглубже и проглотил.
   Невский даже поежился, представив такую картину.
   - А что дальше?
   - Дальше все просто. Делаем срединную лапаротомию, вскрываем желудок, вилку достаем, желудок ушиваем. Парень полежал у нас в реанимации, потом в послеоперационной палате, потом в общей палате. Исполнилась мечта идиота "полежать на белых простынях". Ты знаешь, все прекрасно зажило, швы сняли, как положено, в срок. Но вот только пришлось поехать потом на "цугундер" - дело завели - "за членовредительство". Только представь - на свои деньги купить вещь, чтобы потом еще и по "этапу поехать" за это. Говорю же - чудак на букву "м". А хотя, черт его знает... Может, он на это и рассчитывал. Здесь могли убить на войне, а так живой останется. Темна человеческая природа!- важно изрек доктор, подняв палец.
   Невский подошел все же поближе к стенду, внимательно рассмотрел злополучную вилку.
   - А как же вам ее отдали? Это же вещь док.
   - А я "взятку" дал, кому следует,- засмеялся Борисов. Слушай, анекдот вспомнил в тему: "Пострадавший сообщает врачу травматологического пункта, что час назад проглотил стопку с водкой.
   -Как это могло случиться?! - удивляется врач.
   -Как-как... Всю жизнь пил из горла, а тут словно затмение нашло"
   Вместе посмеялись.
   Иван Владимирович глянул на ручные часы.
   - Ладно, засиделся я с тобой. Мне же через два часа быть на дне рождения, уже почти 16 натикало. Еще надо заскочить за подарком в магазинчик афганский, я уже и чеки на афгани поменял.- Он достал из ящика стола записную книжку, полистал ее, кивнул головой,- все точно, я уж засомневался. Родился 1 декабря 1942 года, точно сегодня ему 40лет "стукнуло". Друг мой по учебе в Военно-Медицинской Академии, Тим Ладвиг. Он сейчас в советниках оказался, а я здесь. Случайно встретились несколько месяцев назад, а толком и поговорить не успели: то он торопится, то я. Сегодня наговоримся.
   - А сколько лет вам, Иван Владимирович? Если это не трудный вопрос.
   - Что тут трудного? Я же не девица, чтобы возраст скрывать. Мужика годы красят. Мы - "дети Победы", 1945-го. Стало быть, 37 уже есть. Как там у нашего любимого певца про эту дату сказано?
   Он тут же начал на память цитировать:
  
   " С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.-
   Вот и сейчас - как холодом подуло:
   Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
   И Маяковский лег виском на дуло.
   Задержимся на цифре 37! Коварен Бог-
   Ребром вопрос поставлен: или-или!
   На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,-
   А нынешние - как-то проскочили".
  
   Впрочем, негромко по-прежнему играл магнитофон, откуда доносился уже голос Высоцкого:
   "Почему все не так? Вроде - все как всегда:
   То же небо - опять голубое,
   Тот же лес, тот же воздух и та же вода...
   Только он не вернулся из боя".
  
   Дверь в ординаторскую открылась без стука, заглянуло встревоженное лицо дежурной медсестры:
   -Иван Владимирович! Там раненого привезли, просили подойти в приемную комнату. Говорят, очень тяжелый.
  
  
  
   4
  
   На лице начальника отделения не дрогнул ни один мускул, только взгляд стал отрешенным. Заметно заикаясь, он сказал:
   - Э-э-э, так сказать, А-александр, идешь сейчас в приемную комнату, э-э-э, осматриваешь раненого на предмет с-с-срочности операции, докладываешь мне. Усек? В общем и целом, м-м-может быть и без меня справитесь, сейчас и Михаил Васильевич вернется.- Он присел у стола в снятом с одного плеча белом халате,- а я пока п-п-погожу уходить.
   Невский кивнул и стремительно вышел за дверь. Хирургическое отделение, как и некоторые другие, размещалось в большом растянутом и изогнутом капитальном здании с толстенными стенами. Само здание размещалось в непосредственной близости от аэропорта Ариана. Даже в самую большую жару на улице, здесь, в помещении, было прохладно. Другие отделения располагались в палаточном городке. Под приемное отделение было приспособлено несколько комнат в другом конце здания, за углом. Быстрым шагом туда можно добраться за пару минут. Впрочем, при массовом поступлении, раненых заносили в хирургию непосредственно через запасную дверь, а оттуда развозили в две операционные (одна большая - на два операционных стола) и в перевязочные ("чистую" и "грязную", там тоже можно было оперировать). Помещений хватало, сложнее было с "оперирующими руками". На период больших войсковых операций присылалось подкрепление из Кабула, из соседних госпиталей, из Ташкента, даже приезжали хирурги из Военно-Медицинской Академии в Ленинграде. Однако сейчас считался период "относительного затишья".
   Еще издали, подходя к приемному, Александр понял, что произошло нечто серьезное - очень много было суеты вокруг. В комнате, прямо на полу на носилках лежал раненый. Обе руки, грудь его были плотно забинтованы, повязки обильно промокли кровью. Крайняя бледность лица, заострившиеся черты, синюшность губ. Дышал он очень часто, с большим трудом, на губах пузырилась кровавая пена. Дежурный врач пытался прослушать его сердце, но через толстые повязки это было трудно.
   Вместе с дежурным врачом Невский определил артериальное давление - очень низкое- 80/60 мм рт.ст., пульс 130 в минуту, число дыханий 40 в минуту. Все признаки шока II- III степени. Необходимость срочной операции после противошоковой подготовки была очевидна. Невский на правах дежурного хирурга распорядился сделать срочные рентгеновские снимки грудной клетки (обзорные и "прицельные снимки"), а также снимки правого и левого плеча. Раненого переложили на каталку. Пока рентгенолог готовился, вкатив переносной рентгеновский аппарат, Невский провел катетеризацию подключичной вены. Тут же в установленный катетер стали вводить кровезамещающие жидкости. Одновременно старший лейтенант определил и группу крови раненого. После завершения снимков, Невский распорядился срочно катить тяжелораненого в хирургию. У сопровождающего лейтенанта в камуфлированной форме удалось вкратце выяснить обстоятельства ранения.
   Около 2 часов назад в расположении одного из блокпостов на запад от Кандагара начался обстрел. Этот парень, рядовой Юрский Сергей, помощник гранатометчика. Они вдвоем вели огонь в своей "зоне ответственности" из подствольного гранатомета ГП-25. В непосредственной близости от них разорвался реактивный снаряд, начали рваться и ящики с боеприпасами. Напарник Юрского был убит. А самого Сергея еще во время боя перевязали санинструктор и сопровождающий теперь лейтенант, командир взвода.
   - Уж очень большие дырки в груди я увидел. Но мы их закрыли прорезиненной упаковкой от перевязочных пакетов (ППИ), все как учили, чтобы дышать мог. Не сомневайтесь, сделали на совесть. Плотно перебинтовали. Сразу после окончания боя "вертушку" вызвали по рации, хорошо, быстро прилетела. Думаю, его крупнокалиберная пуля пробила. Или...
   - Что или?
   - Или сама граната пробила, их потом много вокруг него нашли разлетевшихся. Он ведь этими гранатками набивал ленты.
   - Как же она не взорвалась при ударе об него, а прошила насквозь?
   - Эх, док, чего не бывает в жизни,- лейтенант сокрушенно покачал головой.
   - А что эта граната, далеко летит?
   - Прицельная дальность стрельбы до 400м. Можно вести огонь гранатами ВОГ-25, это осколочная и ВОГ-25П, это прыгающая, которая, упав на землю, подпрыгивает в воздух и разрывается на высоте 1-1,5м, увеличивая поражающее действие.- Лейтенанту явно нравилось блеснуть своими знаниями в области вооружения.
   - Чего только не придумают люди, чтобы убивать друг друга.- Невский передернулся.
   - Да, доктор, мы калечим друг друга, а доктора потом обеих сторон за головы хватаются, лечить пытаются.
   Принесли первый готовый снимок грудной клетки, Невский быстро посмотрел, кивнул и заторопился в отделение, напомнив, чтобы быстрее везли раненого после всех снимков.
   Обстоятельно доложил начальнику отделения ситуацию, описал свои действия. Борисов уже собирался сам идти в приемное, беспокоясь долгим отсутствием помощника. Теперь внимательно выслушал, задал ряд уточняющих вопросов. Кивал головой на ответы. По всему получалось, что у раненого кроме переломов ребер слева (два) и справа (три) есть и разрушение ткани самого легкого справа, есть гемоторакс (кровотечение из ткани легкого). Сейчас на снимке было видно скопление в плевральной полости крови и воздуха.
   - Ну, что же, Саша, э-э-э, так сказать, будем начинать с тобой операцию, потом и майор Копытов вернется, подключится. Что-то его долго нет...Время не ждет. Надо парня спасать. Скорей всего у него окажется и ушиб легкого, хорошо, если только справа, в зоне наибольшего повреждения. Наша с тобой задача,- начальник отделения начал расхаживать по ординаторской, заложив руки за спину, словно читая лекцию.- Это раннее и полноценное дренирование полости плевры (удалить кровь), проведение мероприятий по скорейшему расправлению легкого (ты говорил, справа оно спалось), обеспечить проходимость дыхательных путей, купировать боль, восполнить кровопотерю, загерметизировать грудную полость (зашить дыры, елки-моталки), а затем - антимикробная и поддерживающая терапия. Это ведь все так просто!- Он неожиданно улыбнулся.
   - Не робей, Санек, прорвемся! Так, наша большая операционная после нас с тобой теперь кварцуется, там должны были сделать уборку. Будем оперировать в малой. Пойду всех предупрежу. А ты еще чаю попей. Сил много опять понадобится.
   Иван Владимирович, словно сбросив с себя груз, расправил плечи и вышел в коридор.
  
  
  
   5
  
   Все хирургические отделения всех госпиталей живут в одинаковом ритме: как только начинается операция- все силы бросаются туда, остальные дела отступают на второй план. Главное - обеспечить всем необходимым оперирующих хирургов. Плох тот начальник отделения, который не смог этого добиться. Иван Владимирович был очень хорошим начальником. Он произнес две-три фразы, и отделение буквально "забурлило". По коридору стали слышны пробегающие каблучки, быстрые шаги мужской обуви. Хлопанье дверей, короткие реплики. Готовилась большая операция. Все делалось для того, чтобы вырвать из лап смерти очередную жертву.
   Невский выключил магнитофон, не дав допеть Высоцкому про "Парус", вышел в коридор. Надо было готовиться к операции тоже. Мытье рук занимает много времени. В малой операционной уже настраивал аппаратуру анестезиолог. Они поздоровались с Семеном, словно не виделись еще сегодня. Но такова была обязательная традиция, тем самым они желали друг другу удачи (Это ввел Иван Владимирович, строго следил за таким ритуалом).
   Постепенно все необходимые приготовления были сделаны, вкатили функциональную каталку с раненым. Он уже был раздет, укрыт простыней до пояса, только на груди и руках оставались пропитанные кровью бинты. Постовая сестра вошла вместе с ним, держа подсоединенную капельницу, поставила стойку в изголовье, тихонько вышла. Сразу за ней вошел санитар из числа выздоравливающих, остановился в уголочке, с интересом осматривал все вокруг. Наконец, вошел и начальник отделения, держа перед собой стерильные руки в перчатках, встал рядом с Невским, словно копируя его позу.
   - Всем здравствуйте!- Иван Владимирович произнес это торжественно, обводя присутствующих взглядом. Он глянул на настольные часы на тумбочке в уголке комнаты - еще один необходимый атрибут. Перед каждой операцией часы заносили, ставили на видное место. Начальник всегда хотел знать время, особенно, когда проходили многочасовые поэтапные операции. "Хирургия - это наука точная, требует дисциплины и пунктуальности"- частенько повторял Борисов.
   - Итак, время 17 часов ровно. Приступаем к операции. Оперирующий хирург- майор Борисов, ассистент - старший лейтенант Невский. Врач-анестезиолог - капитан Гренц. Старшая операционная сестра Мелких Алла, операционная сестра - Крауз Олеся. Сегодня работаем с двумя операционными сестрами, так как предстоит большая травматическая операция. Сестра - анестезистка, красавица Зиночка Митячкина. Так, кто еще здесь? Перевязочная сестра Криваксина Тоня. А кто там в углу прячется?- обратился Иван Владимирович к санитару.
   Тот вышел из угла, стал по стойке "Смирно", громко доложил: " Рядовой, выздоравливающий, Жеребчиков Георгий, исполняющий обязанности санитара".
   - Иш, ты! Жеребчиков! Зинуля, мотай на ус. Так вот, Георгий, все, что ты здесь увидишь и услышишь - является строгой военной тайной. Не вздумай проболтаться, по органам затаскают. Будешь выполнять мои и присутствующих здесь поручения. Все понял?
   - Так точно!
   - Проходи, садись на табуреточку, помалкивай в тряпочку!
   Солдат на цыпочках прошел в угол, сел на табуретку, потупил взор.
   Закончив таким образом "прелюдию", начальник строго произнес: "Поехали!"
   Хирург решил, что оперировать так и будем на каталке, чтобы не травмировать лишний раз больного, перекладывая. Это специально приспособленная каталка с тормозами для колес, можно ее поднимать и опускать. Очень удобно. К тому же, возможно, еще потребуется на рентген перевезти сразу.
   Данная операционная только называлась "малая", потому, что был один большой операционный стол, в отличие от "большой" с двумя такими столами. Размеры комнат были абсолютно одинаковыми. Так что в данном помещении было больше свободного места. Туда и установили каталку. Большие бестеневые операционные лампы тоже были в двух количествах. Одна сразу и была включена над раненым. Перевязочная сестра срезала повязки с груди, сняв их осторожно, обнажив раны. Хирург с помощником широко обработали кожу груди и живота йодом, потом спиртом. Ограничили операционное поле стерильными простынями. Можно было приступать к операции. Ждали команду анестезиолога, который проводил интубацию трахеи для подключения аппарата искусственной вентиляции легких. Оставалось дело нескольких минут.
   Невский, пользуясь заминкой, рассказал о возможном ранении данного солдата гранатой, что пролетела через него. Она, видимо, повредила и его руки. Рентген плеча справа и слева тоже должны были сделать. Начальник пробурчал, что руки подождут, главное грудь, рассматривая при этом рентгеновские снимки, что держала перед его глазами перевязочная сестра. Он уже весь был в предстоящей операции, крайне сосредоточен. Затем заверил, что нам теперь все равно, чем был ранен человек, раз этот ранящий снаряд пролетел и исчез.
   Дверь операционной открылась, вошел в бахилах, весь закутанный в белое, только глаза с очками выглядывали, рентгенолог госпиталя подполковник Гладков Игорь Николаевич. Он поднял руку, обращаясь к Борисову:
   - Владимирович, погодь! Я хочу тебе еще показать снимки его плечевых костей.
   - Николаевич, это можно на потом отложить. У меня дела посерьезнее.
   - Нет, ты глянь.- Он поднял перед глазами хирурга металлические рамки с еще мокрыми снимками.
   -Ну, вижу. Перелом левой плечевой кости. Обычный. Быстро срастется. Парень молодой. На правой руке - почти такой же перелом. Погоди... А это что за осколок, скорее гильза от крупнокалиберного патрона. Как она туда попала, прямо упирается в перелом плеча.
   - Я тоже сначала так подумал. Но это не гильза. Это...
   Он замолчал.
  
  
   6
  
   -Продолжай, коли начал! - Иван Владимирович произнес это жестким, не похожим на себя голосом.
   - Я думаю, это и есть та самая неразорвавшаяся граната, что пролетела сквозь него, повредив обе руки и грудную клетку.
   - И что теперь, она разорвется в любой момент?! - Начальник обвел всех взглядом. В операционной стояла мертвая тишина. Только было слышно, как раздувает меха так и не подсоединенный прибор искусственной вентиляции легких.
   - Ну, откуда я знаю, Владимирович!- Нотки отчаяния прозвучали в голосе подполковника Гладкова.- Я же не специалист по вооружению.
   - Так, слушай мой боевой приказ.- Майор Борисов произнес это без тени шутки.- Сейчас объявляется перерыв в работе. Хорошо, что не переложили с каталки, цените мудрость своего начальника! Хорошо, что не успели подключить к аппарату дыхания. Если рванет, то надо оценить масштаб разрушения. У нас здесь стены капитальные? Никогда не задумывался над этим. Жора, срочно подойди к стенам и простукай их кулаком, а мы послушаем,- он обратился к санитару.
   Тот мгновенно понял задачу, толково простукал все стены - везде глухой звук.
   - Это уже хорошо. Раненый остается здесь вместе со мной, все остальные потихоньку выходят из комнаты. Я достаю гранату один! Только, Алла, покажи мне сейчас весь набор приготовленных инструментов для операции, я выберу подходящий, чем можно удержать и извлечь гранату.
   Алла и Олеся приподняли стерильные простыни, укрывающие пока весь приготовленный инструментарий для операции. Чего тут только не было! Невский некоторые инструменты видел впервые, даже не представлял, как ими пользуются. Он не часто до сих пор ассистировал в операции на легких. Иван Владимирович внимательно присматривался, потом выбрал три разных из набора. Легочный зажим с широким основанием в зубцах, прибор, напоминающий плоскогубцы на длинной ножке и даже бельевой зажим "цапку". Отложил их на приставной операционный столик. Туда же он попросил сестер отложить все, что может понадобиться для остановки кровотечения.
   Пока происходила эта работа, никто в операционной не тронулся с места. Все с тревогой в глазах следили за начальником.
   - А почему никто не выходит, как я приказал?
   Первым заговорил анестезиолог, сделав шаг вперед:
   - Так не годится, Иван Владимирович! Я веду больного, уже ввел все необходимые для наркоза препараты, хорошо не успел отключить его "дыхалку". Я не могу его покинуть. Вдруг потребуется срочное мое вмешательство. Тем более что вам ведь нужно будет, чтобы я ввел миорелаксанты (препараты, расслабляющие мышцы).
   - Я тоже должен вам помогать, ведь я ваш ассистент. Надо и крючки развести, чтобы рану расширить, наложить кровоостанавливающие зажимы, кровь, наверняка потечет после удаления гранаты. - Невский произнес это тихим, но твердым голосом.
   - Хорошо,- после минутной паузы произнес Борисов. - Мы трое остаемся, остальные выходят и готовят все для операции во второй операционной, там будем основные дела делать, туда и больного перекатим после удаления гранаты. Забирайте весь основной инструментарий и прочее. Игорь Николаевич, докладываешь начальнику госпиталя ситуацию, или начмеду, кого первым найдешь. Расшибитесь в лепешку, но найдите специалиста по вооружению, сапера-минера, не знаю, хоть черта лысого, но быстрее. Жора, не стой столбом, помогай женщинам, будешь у них главным помощником.
   - А можно еще поискать офицера, что привез раненого, он вроде разбирается в вооружении,- подсказал Невский, уступая дорогу выходящим.
   - Точно, вот его первого сюда. Мухой! Да, а какие у вас группы крови? - Обратился Борисов к офицерам. Выслушав ответы, он крикнул старшей операционной сестре: " И приготовьте запас крови на всех нас. У всех вторая группа, резус "плюс" (АII Rh+), это добрый знак". Мелких кивнула головой, выходя.
   Операционная постепенно освобождалась. Трое и раненый остались со своими думами. Все молчали.
   Спустя минут десять в дверь осторожно постучали. Вошел человек в белом халате, зеленых бахилах, в белой шапочке, низко надвинутой на глаза и в белой марлевой повязке. Он прикрыл дверь и остановился у порога, опустив руки.
   - Т-т-ты кто?- Борисов опять начал заикаться. Сказывалось напряжение последних минут.
   - Лейтенант Олег Жигач, командир взвода. Это мой раненый гранатометчик.
   - Ладно, иди сюда, посмотри на снимок. Покажи ему, Сергей.
   Анестезиолог взял рамку с все еще мокрым снимком протянул лейтенанту, тот смотрел пару минут.
   - Да, это наша граната. Она ведь на боевом взводе,- добавил он чуть позже.
   - Чего же она не взорвалась?
   - Трудно сказать... Может быть, ее мышцами зажало. Парень-то у нас крепкий, видите, какие у него мышцы? При каждом удобном случае мышцы качал, все "пальцами" от танка пытался жонглировать, гусеничные траки, связанные в несколько штук, поднимал по многу раз. Циркач, одним словом. У него и прозвище такое было. После армии собирался силовым жонглированием заниматься, в училище хотел поступать цирковое.
   Все невольно посмотрели на безмолвного раненого, словно видели впервые. Действительно, сложен он был, как богатырь.
   - Теперь посмотри с-с-сюда. Смогу я этим, так сказать, э-э-э, удержать и извлечь гранату. Как я вообще должен себя с ней в-в-вести?
   Лейтенант внимательно осмотрел приборы, показал на "цапку" и легочной зажим: "Этими можно, только вместе их надо использовать, в комплекте, разными руками. А главное, вы не должны делать резких движений, особенно по оси "вперед-назад". Все очень плавно делать. Тогда получится".
   - Хорошо, извлеку я гранату, а что дальше? Мне ее ведь куда-то надо положить, как с ней дальше поступить?
   - Хорошо бы ее на песок положить, чтобы не могла двигаться. Можно строительные носилки с бортиками наполнить песком, для надежности еще обложить по краям мешочками с песком, в центре получится углубление, как сруб колодца, туда ее и положить, голубушку. Сверху укрыть бронежилетом. Да, надо и на вас на всех бронежилеты одеть. Правда, головы и руки все равно без защиты остаются... А гранату надо подальше от госпиталя подорвать, я видел там недалеко овражек, строительный котлован там роют вроде. А чтобы взорвать, хватит и одного запала от гранаты любой, хоть Ф-1, хоть РГД-5.
   Выслушав столь ценные советы, Борисов произнес: "Добре! Сможешь здесь задержаться, чтобы организовать эту работу?"
   Лейтенант кивнул головой. В этот момент дверь операционной вновь отворилась, вошли вернувшийся старший ординатор Копытов и начальник госпиталя подполковник Файзуллин. Даже под марлевыми повязками на их лицах было видно, как они встревожены. Начальник отделения кратко доложил обстановку, предполагаемые действия и свои просьбы по организации уничтожения этой гранаты. Руководитель лечебного учреждения молча слушал, кивая головой, задал несколько вопросов, быстро ушел, забрав с собой в качестве помощника лейтенанта Жигач. Копытов тоже молча выслушал, ушел готовиться к предстоящей операции. Вот только кого придется оперировать: имеющегося раненого или уже пострадавших своих коллег. Об этом никто не заговорил...
  
  
   7
  
   Опять потекли томительные минуты ожидания. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Приходилось подчиняться сложившимся обстоятельствам. Опять открылась дверь, предлагалось одеть бронежилеты. Оставив пока анестезиолога, хирурги вышли в соседнюю предоперационную. С помощью постовых сестер сначала сняли операционные халаты, стараясь не запачкать руки в перчатках, на голое тело были надеты бронежилеты, а сверху снова надели халаты. Сразу стало непривычно тяжело и неуютно. Приходилось мириться и с этим. Хирурги вернулись в операционную. Теперь анестезиолог вышел повторить их действия, впрочем, ему было легче - не надо было опасаться за стерильность своих рук.
   - Сашка, ты никогда не жалел о выбранной специальности хирурга?- Иван Владимирович пытливо заглянул в глаза.
   - Нет, а что?
   - Я тоже не жалел, вот уже много лет как прошло... Ничего, Саш, прорвемся! Не горюй! Все будет хорошо, я уверен.
   - Я знаю.
   -Слушай, а что это за "Тоник" такой у вас в 70 Бригаде появился? Все о нем только и говорят. Почему нам не привезли, зажали?
   - Завтра же попрошу, чтобы вам привезли пару коробок. Хорошо взбодряет, силы прибавляются.
   - Да, нам бы с тобой он сейчас не помешал. Ловлю на слове! Чтобы завтра же я попробовал!
   -Будет исполнено, шеф!
   - Как там у нашего любимого поэта-певца Владимира Семеновича:
  
   "Жил я с матерью и батей
   На Арбате - здесь бы так!
   А теперь я в медсанбате-
   На кровати, весь в бинтах...
   Что нам слава, что нам Клава-
   Медсестра - и белый свет!..
   Помер мой сосед, что справа,
   Тот, что слева,- еще нет".
  
   Вернулся анестезиолог. Сразу за ним вошли закутанные в белое две фигуры, они внесли строительные носилки, тоже завернутые в белые простыни(!) - для "чистоты", все пространство было заполнено мешочками с песком (быстро управились!), в центре имелось углубление. Носилки поставили на четыре приготовленные табуретки, ближе к правой руке раненого. Рядом на другую табуретку положили еще бронежилет - им надо прикрыть "колодец". Фигуры так же молча удалились. Все было готово. Наступал ответственный момент. Борисов и Невский одновременно глянули на настольные часы - они показывали 18:15. Пора.
   По команде Ивана Владимировича, Гренц ввел необходимый состав медикаментов, затем уложил очень осторожно правую руку раненого на откидной столик, зафиксировал ее ремнями, проверил надежность - не дай Бог, раненый начнет дергать ею, затем срезал окровавленные бинты, обнажив рваную рану в средней части плеча, размером 7 на 5 см, заполненную сгустками черной крови. Большого кровотечения не возникло, к счастью, крупная артерия была не повреждена. Невский занял пока место операционной сестры, подавая все необходимое своему коллеге. Очень осторожно хирург обработал кожу йодом, спиртом, промыл рану перекисью водорода, очистил от кусочков одежды.
   Гранаты видно не было. Невский шагнул поближе, развел края раны острыми трезубыми крючками. В глубине раны что-то металлически блеснуло. Есть! Вот она.
   Иван Владимирович взял оба инструмента, как советовал лейтенант, и стал приближать их к смертоносному металлу. Зафиксировал один - "цапка" надежно обхватила предмет, но теперь она сама не могла защелкнуться, тут-то и пригодился легочный зажим - он зафиксировался теперь уже на ручках "цапки". "Конструкция" была готова. Очень медленно доктор стал вынимать гранату, она упорно не желала сдвигаться с места. Чуть сильнее потянул на себя, низко наклонившись лицом, сразу же фонтанчик крови ударил из раны, залив лицо хирурга.
   - Глаза!- закричал Борисов, ни на мгновение, не выпуская из рук инструменты.
   Его моментально понял Сергей, подскочил, стал салфеткой промокать глаза, вытер лоб. Невский в это время, чудом удерживая одной рукой оба крючка, второй промокал кровь в ране, пытаясь увидеть кровоточащий сосуд. Отбросил тампон в сторону, освободив зажим, захватил им сосуд. Кровотечение прекратилось. Вторым тампоном ассистент снова осушил рану, открыв гранату. Как хорошо, что операционная сестра оставила много таких тампонов на кровоостанавливающих зажимах. Вот что значит опыт!
   Иван Владимирович вновь потянул на себя гранату. Очень медленно, но она стала сдвигаться. Еще усилие - и вся "конструкция" в руках хирурга. Он стал понемногу распрямляться во весь свой высокий рост, держа на вытянутых руках гранату, очень-очень медленно, как на кадрах замедленного кино, развернулся вокруг своей оси, опустил гранату в приготовленное отверстие в "колодце", расцепил руки. Граната вместе с инструментами опустилась на песок, зафиксировавшись в стенках сооружения. Сергей тут же накрыл сверху бронежилетом. Невский в это время старательно останавливал опять появившееся кровотечение из другого сосуда. Справился.
   Гренц снял каталку с тормозов, открыл дверь. Сразу вбежал санитар Жора, вместе они выкатили раненого. Не имея сил даже говорить, Борисов лишь показал на дверь. Оба направились к выходу. Невский не чувствовал под собой вообще ног, спиной он напряженно ждал взрыва. Видимо, такие же чувства были и у начальника отделения. Несколько метров показались нестерпимо далекими. Почти касаясь друг друга плечами, они подошли к распахнутой двери. Но, все-таки, начальник пропустил подчиненного вперед. Сам вышел, как и подобает "капитану тонущего корабля", последним.
   Их внимание привлекли две закутанные в белое мощные фигуры в авиационных шлемах с закрытыми стеклом лицами. Как представители внеземной цивилизации, они вошли в операционную, но вскоре вышли с тяжеленными носилками, направляясь к запасной двери хирургического отделения. Впрочем, этого уже никто видеть не мог - всех удалили из "зоны возможного поражения".
   Но расслабляться было рано. Впереди ждала настоящая работа по спасению раненого. Поспешно избавившись от бронежилетов, вновь облачившись в привычную легкую операционную одежду, Борисов и Невский перешли во вторую операционную.
   Все уже было готово. Анестезиолог заканчивал подключение к аппарату искусственного дыхания. Копытов уже подготовил операционное поле, обложив его стерильными простынями. Рана на руке пока была укрыта стерильными салфетками. Даже настольные часы уже стояли в углу на заметном месте.
   Иван Владимирович привычно бросил на них взгляд, бодро произнес:
   - Продолжаем работать, дамы и господа! Время 19:00. Прохлаждаться некогда.
   Надо ли говорить, с каким восхищением и обожанием смотрели на него все обитатели операционной. Человек только что совершил настоящий подвиг. С таким руководителем можно было трудиться хоть по 24 часа в сутки...
  
  
   8
  
   Последующие почти три часа операции пролетели не заметно. Весь коллектив в операционной трудился, как единый организм. Всем хотелось, чтобы раненый получил надлежащую помощь. Слишком многое пришлось пережить и преодолеть, прежде чем началась сама операция. Слышались лишь отдельные слова, окрики резкие, команды. Люди понимали друг друга без лишних слов.
   Через 15-20 минут после начала операции на улице прозвучал приглушенный, удаленный взрыв. На несколько секунд работа замерла. Стало ясно, что это прекратила существование злополучная граната. Чуть позже вошла постовая сестра и тихо сообщила, что уничтожение прошло без происшествий, офицеры- техники с аэродрома, что были в шлемах и уносили носилки, справились с задачей отлично. Сестра так же тихо вышла. Почти единый вздох облегчения раздался в помещении.
   Невский исполнял роль второго ассистента, поэтому в основном "держал крючки", расширяя рану, всю основную работу выполняли его старшие товарищи. Ему в подобной операции приходилось участвовать впервые, смотрел "во все глаза", учился-запоминал. Наибольшие повреждения, как и ожидалось, выявились в правом легком. Пришлось удалить особенно поврежденные доли легкого. При ушивании легочной ткани использовались замысловатые инструменты, накладывающие металлические скобки, остающиеся потом на всю жизнь- это напоминало принцип работы степлера. Быстро и надежно. В связи с наличием здесь гемоторакса (кровотечения из самого легкого), плевральную полость дренировали широкопросветными трубками, провели ряд мероприятий по расправлению правого легкого. Зияющие раны грудной стенки ушили. Впрочем, Невский не во всех нюансах операции разобрался - не хватало опыта.
   Проще оказалась работа со вторым легким - к счастью здесь не было больших повреждений. Затем наступила очередь обеих рук. Провели первичную хирургическую обработку раны правого плеча, пришлось иссякать размозженные, омертвевшие ткани, в полость раны также вставили трубки для промывания и орошения лекарствами. Совсем немного времени заняло и левое плечо. В заключение были наложены швы с резиновыми выпускниками на кожу обеих рук. Уже когда оставалось немного работы, все услышали, наконец, так ожидаемое пение. Иван Владимирович разрядил обстановку - все самое тяжелое было позади:
  
   "И крики "ура!" застывали во рту,
   Когда мы пули глотали.
   Семь раз занимали мы ту высоту,
   Семь раз мы ее оставляли".
  
   Не преминул он напомнить и свои знаменитые "Правила от ШЕФА". Извинившись за ряд резких выкриков сегодня во время операции в адрес операционных сестер, он важно изрек:
   - Шеф не кричит - шеф убедительно высказывает свою точку зрения.
   Затем попросил Олесю почесать ему любым не нужным уже зажимом затылок, от удовольствия постанывая. Совсем развеселил всех, когда опять изрек: "Шеф не почесывает затылок - шеф обдумывает решение".
   - Слухай все сюды! Сейчас вызываем перевязочную сестру, накладываем парню гипс на руки, его передаем в реанимацию под круглосуточное наблюдение. А сами идем все праздновать наши успешные действия в течение сегодняшнего дня. Возражения не принимаются!
   На левую руку наложили сплошной гипс с "окошечком" для зашитой раны, на правое плечо - пока гипсовая лонгета (предстояли еще регулярные перевязки, промывание раны и т.д.).
   - Всем спасибо!- закончил операцию начальник отделения.
   Все загалдели, стали расправлять затекшие руки-ноги, сразу несколько "мельниц" замахали своими "лопастями". Анестезиолог, не отключая от аппарата, вместе с санитарами переместил каталку с раненым в палату реанимации, выкатив и свой дыхательный агрегат. Операционная постепенно освобождалась. Дело было сделано...
  
  
   9
  
   Когда, спустя несколько минут, умывшись и переодевшись, плотной группой участники операции вошли в ординаторскую, то невольно ахнули: в комнате был накрыт "шикарный стол". Начальник госпиталя встретил их широкой улыбкой, обнял каждого, поблагодарил. Он уже сообщил об операции в Кабул. Обещали поспособствовать быстрой переправке прооперированного в Союз.
   Подполковник широким жестом пригласил всех рассаживаться за "скромным" столом. Но руководитель явно "лукавил". Было от чего прийти в изумление: всевозможные колбасы, рыбные и мясные консервы, соки, овощи, фрукты, включая громадные гранаты, жареная свежая рыба ("китайские" разноцветные караси, размером с ладонь, рыба маринка и др.). Главным же украшением стола было огромное блюдо с настоящей жареной картошкой, еще дымящейся. Первым нарушил изумленное молчание Борисов:
   - Хамид, откуда все это?
   -Это все летчики вам передали. Классные ребята! Я ведь сразу к ним за помощью обратился. До 70 Бригады далеко. Они и здоровых ребят выделили, чтобы вынести гранату. Шутка ли, носилки под 50 кг весили. А нести далеко пришлось, не останавливаясь. Они и с лейтенантом этим Жигач организовали уничтожение. Лейтенант, кстати, обещал точно такую гранату, но учебную, позже привести, чтобы вы на стенд поместили. Шибко ему этот стенд понравился. Так что, угощайтесь на здоровье!
   Просить дважды никого не пришлось. Старшая операционная сестра по команде Ивана Владимировича извлекла бутылек с чистым медицинским спиртом (где она его до этого прятала, не понятно). Вообще, это являлось еще одной своеобразной традицией - после тяжелой операции в конце рабочего дня выпить по пятьдесят грамм (а кто и больше) за здоровье раненого. Старшая операционная сестра всегда безропотно выделяла спирт из своих запасов. Однако присутствие начальника госпиталя немного смущало.
   Но Борисов взял управление в свои руки. Всем налили в стаканы, чокнулись. Странно, но Невский даже не почувствовал крепости "огненной воды", выпил как воду, даже не запивая. Видимо, слишком велик был выброс адреналина в кровь за сегодняшний день, сразу нейтрализовав алкоголь. Подобное было и у остальных. Набросились на еду. Кажется, не приходилось раньше есть ничего вкуснее.
   Вскоре подполковник Файзуллин, сославшись на неотложные дела, ушел. Без него ужин продолжился уже свободнее. Борисов сразу включил магнитофон. И опять полились песни Владимира Семеновича Высоцкого, начальник, размахивая ложкой, начал подпевать, ему вторил женский хор:
  
   "Мерцал закат, как блеск клинка.
   Свою добычу смерть считала.
   Взвод зарывался в облака
   И уходил по перевалу.
   Отставить разговоры!
   Вперед и вверх, а там...
   Ведь это наши горы,
   Они помогут нам.
   Они
   Помогут нам!"
  
   Уже ближе к полночи все отправились проведать Юрского. В реанимации горел дежурный свет. Медсестра внимательно изучала содержимое, выделяющееся по трубкам, записывала в журнал цифры. Нисколько не дивясь такому позднему визиту большой компании, она кратко, толково доложила Ивану Владимировичу о состоянии прооперированного. Начальник отделения остался доволен. Сам все осмотрел, проверил. Сергей Юрский лежал на спине, за него по-прежнему дышал аппарат (решили пару дней подержать таким образом), множество трубок разных диаметров выходило из груди, из рук, из других "естественных отверстий". Начальник остался доволен количеством выделившейся мочи. Почки работают! Дав еще несколько наставлений, он пошел к выходу, уводя и всю компанию.
   В коридоре Борисов устало улыбнулся, произнес:
   - А сейчас всем "по матрешкам", срочно спать. Завтра снова понадобитесь для работы!
   Уставшие, но довольные, люди разошлись на отдых. Уже в комнате, засыпая на кровати, Невский пытался охватить события сегодняшнего дня. Никак не верилось, что все это произошло в один день...
  
  
  
   10
  
   Спустя два дня Сергея Юрского перевели на самостоятельное дыхание. А еще через пять дней его можно было и транспортировать в Союз - он уже очнулся, состояние улучшилось, можно было даже поговорить с ним. Сергей хорошо помнил все обстоятельства ранения. Очень просил медсестру записать в свою записную книжку (все его личные вещи привез еще пару дней назад лейтенант Олег Жигач, как и обещанную учебную гранату - ее тут же поместили на стенд, снабдив пояснительной надписью) всех, кто оперировал его. "Чтобы знать, за кого Богу молиться". Сестра аккуратно переписала, уточнив и фамилию Невского.
   Через час все в хирургическом отделении прощались с Юрским. За ним прилетел специально оборудованный самолет АН-26М "Спасатель", на нем Сергей был переправлен в Ташкент. А позднее, как сообщил Борисов, "нашего Серегу" перевезли уже на санитарном самолете ИЛ-76 "Скальпель" прямо в его родной город Ленинград в Военно-Медицинскую Академию им. Кирова, в отделение ВТО (военной травматологии и ортопедии). Все верили: теперь все страшное для него закончилось.
   А потом появился корреспондент одной из центральных газет. Начальник отделения, сославшись на необходимость подготовки к операции, переправил его к своему старшему ординатору. Михаил Васильевич Копытов и в жизни-то был человек не разговорчивый (Невский редко от него слышал подряд десяток слов), тут же "отфутболил" визитера к Невскому, подмигнув ему при этом, мол, выкручивайся, как хочешь. Пришлось выкручиваться.
   Стараясь быть предельно точным, Александр обстоятельно описал всю проделанную операцию с раненым Юрским.
   Корреспондент недоверчиво кивал головой. Было видно - не верит совсем. Он придирчиво изучал гранату на стенде. Сфотографировал весь стенд, потом отдельно гранату, опять весь стенд. Потом радостно объявил, что граната учебная. Невский этого и не скрывал, тем более что все было написано под данным экспонатом, в том числе и причина "подмены". Москвич требовал предъявить ему настоящую. Таковой не было. Задав еще несколько малозначащих вопросов, "высокий гость" удалился.
   Статья так и не вышла. Это никого в хирургическом отделении не расстроило. Не до этого. Работы по-прежнему было много, поток раненых не иссякал...
  
  
  
   11
  
   ... В начале мая следующего года Невский по делам заехал в госпиталь (к тому времени госпиталь уже перебрался в новый медицинский городок, отстроенный поближе к расположению 70 ОМСБ (отдельной мотострелковой бригады), но подальше от аэропорта Ариана. Столкнулся в коридоре административного корпуса с начальником медицинской части госпиталя, который являлся и начальником стоматологического отделения, подполковником Долгушиным Алексом Михайловичем. Тот, прижимая руку к распухшей щеке - сильно болел зуб ("сапожник без сапог"), остановил старшего лейтенанта, попросил зайти за ним в кабинет.
   - Вот, держи,- он протянул топтавшемуся у порога Невскому конверт.- Неделю как получил, уже не знал куда девать. Адресовано было начальнику госпиталя, а в письме уже - Борисову, Копытову, Гренцу и тебе. Иван Владимирович недавно укатил в "ридную" Белоруссию, а следом и Михаил Васильевич заменился в Южное Поволжье. Гренц еще раньше уехал, вроде за границу. Один ты остался. Владей. Да, не робей. Не ругают там, а хвалят. Солдатик пишет, что вы оперировали еще в декабре. Ну, бывай, а мне надо еще идти зуб лечить,- он протянул руку, крепко пожал.
   На улице Невский нашел свободное место на лавочке в тени. Достал листочек из распечатанного конверта. Это писал сам Сергей Юрский, о чем он с гордостью сообщал в начале. Правда, пишет пока левой, которая срослась, гипс уже сняли. Правая рука еще в гипсе, но врачи говорят, что скоро и здесь срастется. А грудь совсем уже не болит. "Регулярно тренируюсь надувать шарики, чтобы разрабатывать правое легкое. В палате прямо под потолком уже целая связка шариков висит - потолки высокие, никто и допрыгнуть не может. Но никому не мешает. Меня так и прозвали в палате - "Продавец шаров". Далее Сергей сообщал, что принял решение после выписки из Военно-Медицинской Академии уже этим летом поступать в эту академию, чтобы выучиться на военного хирурга, ему уже и учебники в палату родители принесли, одобрили выбор. Приходят и друзья, с кем учился в школе, обещают тоже помочь с подготовкой к экзаменам. "Сам мой лечащий врач обещал похлопотать". В заключение, Юрский писал, что занятия силовым жонглированием тоже не оставит. "Ведь может же военный хирург в свободное время заниматься и цирком!"
   Невский улыбнулся, представив, как мощный Сергей, сидя на кровати, старательно надувает разноцветные воздушные шарики. На душе было легко и радостно...
  
   ***
   Примечание.
  
   От автора. В сентябре 1986 г. газета "Комсомольская Правда" опубликовала статью Ю.Гейко и В.Некрасова "Операция". Речь шла об уникальной и исключительной по смелости хирургической операции по извлечению неразорвавшейся гранаты из верхней части грудной клетки раненого. Оперировали в одном из госпиталей Союза. Были собраны первоклассные врачи, в том числе из Москвы. На подготовку к операции ушло трое суток (состояние больного позволяло). На заводе(!) был изготовлен специальный зажим для удержания и извлечения гранаты. Наконец, оперирующая бригада вся была одета в противоминные костюмы, защищающие и лица хирургов. Правда, чтобы извлечь гранату, пришлось разрезать кожу, это создавало дополнительные трудности. Операция прошла успешно! Мое искреннее восхищение подвигом этих врачей! Но я посчитал, что будет справедливо, если я опишу подобную историю, случившуюся на 4(!) года раньше. Операция проводилась в экстренном порядке, "промедление было смерти подобно" для раненого...
  
   Медицинская терминология.
   =Лапаротомия - разрез живота по средней линии (бывает верхняя, срединная и нижняя лапаротомия);
   = Реинфузия крови - обратное переливание крови, скопившейся в полостях раненого (кровь пропускается через фильтры для удаления сгустков);
   =Санация брюшной полости - промывание органов живота дезинфицирующим раствором (чаще фурациллином) с последующим удалением электроотсосом;
   =Интубация трахеи - введение в трахею трубки, по которой в дальнейшем пойдет дыхание аппаратом искусственной вентиляции легких;
   =Гемоторакс - истечение крови из разрушенной ткани легкого (в отличие от пневмоторакса, когда воздух засасывается через рану в груди. Бывает и гемопневмоторакс);
   = Плевральная полость - легкое окружено своеобразной защитной пленкой. В этой полости и скапливается при повреждениях кровь, сдавливая нежную ткань легкого;
   =Привратник желудка - заключительный отдел желудка;
   =Катетеризация подключичной вены - при больших операциях предпочтение отдается введению растворов в крупную вену, расположенную под обеими ключицами, особенно, когда есть повреждение рук раненого;
   = Перкуссия брюшной полости - прием, позволяющий постукиванием выявить наличие свободной жидкости в полости;
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 9.58*28  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023