ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Карелин Александр Петрович
"Ночь яблоком стучит в окно..."

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.91*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Нет на земле ничего прочнее воспоминаний"(Л. Платов)

"Ночь яблоком стучит в окно..."

"Ночь яблоком стучит в окно,

А в округе теряется птицы крик.

Знаю, знаю, знаю одно -

Был душой я молод, а теперь старик".

/Песня группы "Любэ"/

Часть 1

Глава первая

1

   -А помнишь, Сашка, как мы всю ночь тряслись от страха - кто-то тихонечко, но упорно стучал в окно, а ты приникал к тёмному стеклу и всё пытался разглядеть "хулигана", что не даёт нам заснуть?
   -С трудом, Володя, но припоминаю. Это ведь было в 73-м? Шутка ли, прошло тридцать пять лет. Мы тогда, кажется, перед началом второго курса поехали к тебе в посёлок после стройотряда отдохнуть в последние летние деньки. Твоя мама приготовила нам постели во флигеле, утопающем среди зелени яблонь. А утром мы специально пошли посмотреть в сад, кто нам мешал ночью. Это оказалось большое красное яблоко, которое, раскачиваясь на ветке от ветра, и производило этот стук.
   -Точно-точно! Ты сорвал это яблоко, и мы разделили его по-братски. Я все эти прошедшие годы в трудные минуты всегда вспоминал этот случай, и настроение сразу же поднималось. Ещё бы - два взрослых парня испугались яблока. Смех! А потом появилась эта песня в исполнении группы "Любэ". Она сразу стала моей любимой, ведь именно о нашем яблоке пели эти ребята. Мне кажется, что чем дальше дорогое прошлое уходит от нас, тем дороже о нём память...
   Александр кивнул головой - с удовольствием сейчас припомнились эти несколько дней, проведённых на малой родине друга. Не зря ведь говорят, что у каждого городского жителя есть своя деревня, которую он однажды открыл. Он тогда помогал копать картошку, убирать овощи и урожай яблок и слив. Не отставая от Владимира, с удовольствием орудовал в земле лопатой, сгребал граблями картофельную ботву и сорную траву. Всё это складывалось в большую кучу, а потом сжигалось. Приятно было посидеть у этого костра, вдыхая горьковатый запах дыма. Мать Володи приносила молоко в глиняных кувшинах, холодное и невероятно вкусное, и смотрела с улыбкой, как парни по очереди пьют его, изредка проливая на шею и грудь.
   Летние деревенские вечера... Темнеет не скоро, и как же приятен этот тихий час на склоне дня, когда тело свинцом наливает усталость и, кажется, не только люди, но и сама земля, перегретая и натруженная, ждёт и чувствует приближение отдыха и покоя...
   Перед отъездом из посёлка они стали "кровными братьями" - побратались, как описывалось в книгах Фенимора Купера: каждый слегка надрезал ножом свою руку и дал товарищу выпить капельку крови. С того момента они частенько называли друг друга "братом"...
   Друзья наперебой стали вспоминать годы учёбы в институте. Многое стёрлось в памяти, но стоило кому-то напомнить частичку, как понемногу припоминалась вся история.
  
  

2

   Они познакомились на вступительных экзаменах. Это была химия, второй предмет, который пришлось сдавать.
   Александр сейчас с некоторым трудом припомнил этот день: он уже приготовил ответы на билет, когда за столик к нему сел незнакомый парень, высокий, неуклюжий, в белой рубашке с галстуком и в чёрной вельветовой курточке с короткими рукавами, из которых смешно торчали длинные руки. Экзамен проходил в Главном корпусе медицинского института, но в одном из малых залов, поэтому абитуриентов рассаживали по двое за столик. Химию Невский знал хорошо, со школы любил этот предмет, поэтому уже готов был идти отвечать и сейчас только решал, к кому из экзаменаторов направиться.
   -Слышь, земляк, подсоби, - раздался свистящий шёпот соседа.
   Александр скосил глаза. Парень осторожно придвинул к нему свой билет. Пробежал глазами, слегка кивнул и стал быстро писать ему ответы и решать химические уравнения. Через минут двадцать, когда практически завершил свою помощь, услышал свою фамилию - один из экзаменаторов приглашал к своему столику.
   Невский собрал свои листочки, незаметно придвинул новому товарищу готовые ответы и направился к седому мужчине в толстых очках-линзах и его соседке - пожилой женщине. Для объективности экзамен принимали по два человека за каждым из четырёх столиков, расставленных по углам аудитории.
   Ответ на билет знал хорошо, но суровая женщина стала "кидать" дополнительные вопросы, строго смотря прямо в глаза. В итоге получил четвёрку, что вполне было хорошим результатом.
   Вышел из здания и с облегчением вздохнул свежего воздуха - августовская жара раскалила всё экзаменационное помещение. Его тут же обступила "разношёрстная группа" из молодых и пожилых людей - это родители со своими чадами переписывали вопросы билетов. Александр по свежей памяти рассказал всё по своему билету. Насмешила одна из пожилых женщин - она удовлетворённо произнесла: "Ну, это я хорошо знаю. Вот и Виталику смогу всё объяснить". Она кивнула и стремглав кинулась к новому человеку, вышедшему с экзамена. Виталик поплёлся за ней. Хлопотное это время - вступительные экзамены...
   Невский решил дождаться своего соседа по столу. Интересно же было узнать его результат. Сел на свободное место на каменном крылечке Главного корпуса Свердловского Государственного медицинского института (СГМИ). Тот появился минут через тридцать. Радостно улыбаясь, прорвался сквозь толпу "встречающих", поспешно закурил и тут увидел Невского.
   -Спасибо, друг. Выручил. Я вообще всё забыл, как только взял билет. Я как-то не очень эту химию люблю. Тёмная наука.
   -А получил-то что?
   -Трояк.
   -А что, были ошибки мои?
   -Нет, по билету всё было хорошо, даже похвалили, а потом начали задавать дополнительные вопросы. И "пошло-поехало". Кое-как вырвался. Да, ничего, я доволен этой оценкой.
   -А физику как сдал?
   -Тоже три балла. Володя Воробьёв.
   Он протянул руку и крепко пожал. Александр Невский назвал себя.
   -Слушай, а пошли, прогуляемся по городу. Я ещё толком и не видел Свердловск. После экзамена первого "загудели" на радостях с соседями по комнате.
  
  

3

   Наскоро перекусив в кафе "Золотая шайба", расположенном прямо через дорогу от института, молодые люди пошли, "куда глаза глядят". Как оказалось, они смотрели очень целенаправленно. Владимир настоял на посещении зоопарка. Невский не возражал - сам любил побродить среди клеток со зверями.
   Воробьёв рассказывал о своём посёлке сельского типа под названием Сарана, где родился, где прошла вся его жизнь, там и десятилетку окончил. Мать, Эльза Игоревна, очень хотела, чтобы сын стал доктором. Своего мужа, Ивана Петровича, она схоронила, когда Володьке исполнилось десять лет. Сердечный приступ свалил здорового с виду человека, а пока бегали за фельдшером, то он умер.
   -Между прочим, у нас снимали фильм "Тени исчезают в полдень". Там играл Борис Новиков, помнишь? Там был ещё Марьин утёс с сосной прямо на вершине. Так вот, эту сосну я с ребятами помогал там устанавливать. Кое-как её закрепили прямо на голых камнях. А после окончания съёмок сосна высохла, а потом её ветром снесло. Интересное это было время. Мы целыми днями пропадали на съёмочной площадке. Столько знаменитых артистов я видел, прямо как тебя сейчас. Если я поступлю в институт, то обязательно приглашу тебя на свою родину.
   -А где этот посёлок находится?
   -В Красноуфимском районе. На пригородном поезде часов 6 "пилить". Ты сам-то откуда?
   -Из Алапаевска.
   Тут настала очередь Невскому рассказывать о себе и о своём городке.
   - И мы "не лыком шиты". А у нас, между прочим, в годы революции 1905 года в Алапаевске была провозглашена первая в стране республика. Она продержалась, кажется, 72 дня. Потом её "придушили". Сам Ильич писал по этому поводу, что, мол, "Опыт Алапаевской республики показал ошибочность такого провозглашения. Нельзя построить свободное от царского гнёта общество в одном отдельно взятом городе, районе, губернии". За точность слов не ручаюсь, но примерно так. Нам на уроках истории все уши "прожужжали" про эту республику. А ещё у нас есть музей Чайковского, он жил у нас четыре года (с 5 до 9 лет). Наконец, у нас содержали родственников последнего царя и казнили их тоже в Алапаевске. Так что, я тоже свожу тебя в гости.
   Они проговорили несколько часов, рассказав о своих коротких и похожих судьбах. Пока школа была единственным пройденным жизненным этапом. Впереди их ждала целая жизнь со своими радостями и печалями. Как она сложится? На этот вопрос ответа не было.
   Если бы дано было человеку хоть немного заглянуть вперёд, увидеть уготованное ему, но пока скрытое за пластами времени, то, что со всей очевидностью откроется в наплыве грядущих дней. Где там! Не может человек узнать ничего из своего будущего и, бывает, радуется тому, что вскоре обернётся причиной горя, а то горько плачет над тем, что потом вызовёт разве что усмешку...
   Новоиспечённые друзья с большим удовольствием припомнили свои ранние годы. "Ах, детство, детство! Всё-то в его глазах нарядно, велико, необъятно, исполнено тайного смысла, всё зовёт подняться на цыпочки и заглянуть туда, "за небо"...А вообще детство - это модель твоей последующей жизни, эмбрион будущего, в котором заложено всё, что потом случится с тобой, когда станешь взрослым, и, как ни вертись, как ни убегай от него, детство всё равно тебя догонит, и окрутит, и сделает всё по-своему".
   Пока гуляли среди клеток с животными в зоопарке, Владимир умудрился съесть не менее полудюжины мороженок, отдавая предпочтение эскимо на палочке. Александр всерьёз стал беспокоиться за горло своего нового товарища.
   -Не боись, Сашка. Горло моё выдержит, тем более что мне уже "вырвали" гланды. Раньше ангинами я шибко мучился, а сейчас - ничего.
   ...Только поздно вечером друзья вернулись в общежитие. Оказалось, что и живут они на одном этаже, только в разных концах коридора.
   С этого дня и началась дружба этих молодых людей.
  
  

Глава вторая

1

   "Счастливо улыбаясь, она идёт из школы по залитому осенним светом тротуару с шариком эскимо на палочке в руке, которое она с раннего детства именует не иначе, как "кимушка" (не выговаривала ряд букв и вместо "эскимо"/"эскимошка" произносила это смешное название любимого лакомства). Такой я и запомнил Настюшку на всю жизнь..."
   Это Володя рассказывает Невскому уже о своей дочери. Он рассказывает и о себе со всей искренностью, на которую бывает способен человек, когда им владеет страстная потребность взглянуть на себя, может быть, в последний раз. В такую минуту человека нельзя ни укорять, ни оправдывать, можно лишь молча слушать его, и хорошо, если для него находятся слова искреннего утешения.
   Очень метко охарактеризовал подобных людей Александр Куприн: "На всём его существе лежит роковая черта какой-то растерянной робости, и должно быть, именно эту черту его постоянно бьёт то по лбу, то по затылку жестокая судьба, которая, как известно, подобно капризной женщине, любит и слушается людей только властных и решительных".
   Они не виделись "сто лет" с тех пор, как случайно встретились в октябре 83-го в аэропорту Челябинска - Александр ехал в отпуск из Афганистана, а Владимир прилетал в командировку на семинар хирургов. И вот они снова вместе. Конечно же, оба сильно изменились, но Невский никак не ожидал увидеть красавца-друга таким постаревшим, седым и с палочкой в руке. Даже улыбка не разглаживала, а комкала его лицо.
   Да, только расставаясь на долгое время, уловишь на лице друга те черты разрушения и увядания, которые, не переставая, наносит беспощадное время и которые так незаметны при ежедневных встречах с этим человеком. В маленьком кафе на площади 1905 года в Екатеринбурге старые друзья сидели уже второй час. Октябрьский день незаметно сменялся не по сезону тёплым вечером. Выпив залпом очередную рюмку водки, он, помолчав, продолжает рассказ о своей жизни, при этом лицо его постоянно искажается гримасой боли и невыносимой тоски.
   С момента возвращения из Первоуральска в Свердловск (тогда их переписка прервалась из-за отъезда Невского в Афганистан) отношения его с женой стали разлаживаться. Родители её к тому времени "вылезли из кожи", но купили молодым кооперативную двухкомнатную квартиру, в которой Инна быстро расправила крылышки и всё чаще стала намекать Володьке, что он здесь никто. Ей уже было мало, что муж готов по первому требованию выполнить любое её желание и каприз, что стал "молчаливым приложением" к ней. Нет, теперь она стремилась побольнее и пообиднее по всякому поводу и без повода обидеть его.
   Владимир часто теперь вспоминал одну мысль, что вычитал в книжке: "Не позволяйте женщинам безоговорочно командовать собой. Слушайте не только сердце, но и разум. Мужское достоинство много стоит. И без него нет настоящего мужчины, способного выполнить то, что ему предназначено судьбой"... Оставалось только тяжело вздыхать - своё-то мужское достоинство он сильно подрастерял "под каблучком" жены. Знать бы ещё, что ему уготовано этой судьбой. Но пока жизнь протекала внешне благополучно, не обещая никаких серьёзных испытаний.
  

2

   Через несколько месяцев после переезда в областной центр дочь Воробьёвых Настя пошла в первый класс, училась легко и охотно, а ещё по-прежнему обожала мороженое, эскимо, из-за которого у неё постоянно болело горло.
   -Хочу "кимушку", - жалобно канючила дочь, когда по воскресеньям Володя выходил с ней в город. - Ну, папочка, ну, миленький, ну, купи!
   И Владимир, конечно, покупал, а потом у Настеньки набухали гланды, и жена закатывала ему истерики - сначала за мороженое, а потом за то, что вернувшись в Свердловск, муж так и не может сделать блестящую карьеру. Их однокурсники уже ходят заведующими отделениями, а кое-кто стал даже главным врачом. А этот недотёпа так и ходит рядовым хирургом. Тряпка. Так часто, презрительно поджав губы, говорила Инна...
   Но Воробьёв по-прежнему любил свою работу, отдаваясь ей всецело и без остатка. Он считал: самоотверженность - вот что необходимо любому врачу; самоотверженность и добросердечность, помноженные на знания, на умелость, на ловкость. А ещё Володя любил повторять, что врачом надо быть или круглосуточно, или вовсе менять профессию. Он жалел каждого своего больного, мучился вместе с ним и сострадал ему - черта характера, свойственная, увы, не всем врачам. Чуткое сердце - это как драгоценность, которую не всем дано иметь. Не упрекать же лишённых этой драгоценности в том, что они обделены судьбой.
   Владимир считал, что не бывает двух одинаковых больных. Вдуматься в ход болезни, разгадать её и верно решить задачу хирурга в серьёзном случае, конечно, не менее сложно, чем выиграть партию у хорошего шахматиста. И всё же врачи часто слишком надеются на прошлые опыты, а в результате наталкиваются на неожиданности. Значит, надо глубже и серьёзнее относиться к диагностике и всегда быть готовым к неспецифической картине болезни.
   Во время операции он с интересом любил наблюдать за лицами своих старших коллег-хирургов. Под масками, за спокойствием и выдержкой перед каждодневным процессом вторжения в область неизвестного - всегда сознание ответственности, и чем талантливее врач, тем глубже это его сознание. Хорошего хирурга меньше всего можно узнать по тому, что он оперирует, чем по тому, чего он не оперирует. Сам Воробьёв старательно набирался опыта, он умел заставить себя сделать любое дело, даже пустяковую операцию не считал зазорным брать на себя, ведь раз доверяют, раз считают, что оно по силам, то он не должен обмануть ожидания своего заведующего отделением. И он не собирался оставаться каким-то врачишкой, который знает всё и ничего... Но в нём была и забавная черта - оперируя других, он сам очень боялся боли, уколов, бормашины.
  
  

3

   Память снова унеслась к годам учёбы в институте. Друзья припомнили ещё вступительные экзамены. Оставшиеся два: по биологии и сочинение Невский сдал опять на четвёрки, а Володя довольствовался двумя тройками.
   В день зачисления Воробьёв первым узнал свой результат и уже покуривал, сидя на скамеечке, когда примчался его новый друг Невский.
   -Ну, как ты?
   -Поступил. Представляешь, Сашка, я уже студент.
   -А проходной балл-то, какой?
   -16.5
   -??!
   -А ты чего это в лице переменился? Ты же лучше меня сдал.
   -Володя, у меня же 16 баллов. Значит, я не добираю полбалла.
   Невский произнёс это потерянным голосом и опустился рядом на скамейку.
   -Ерунда какая-то. Как же ты школу закончил? Вот я получил за экзамены четыре тройки плюс средний балл за школу. Я ведь в своём посёлке "ходил в середняках", вот у меня и было 4,5. Итого ровно 16,5.
   -А, так надо ещё приплюсовать средний бал?! Так у меня в итоге получается 20,8. Я же не знал, что надо что-то там прибавлять.
   -Ну, ты и деревня! Ладно, мне - я жил в маленьком посёлке, а ты ведь из города, лучше должен соображать. Ты даже и по женскому конкурсу бы прошёл - у них проходной балл 20.
   Воробьёв стукнул по спине друга, и они расхохотались. Невский незаметно вытер пот со лба - даже переволновался от таких переживаний. Чтобы окончательно успокоиться, сходил к вывешенному списку абитуриентов, зачисленных на первый курс лечебно-профилактического факультета медицинского института...
   Сейчас, спустя десятки лет, друзья снова посмеялись над этим казусом. Вот и последующие годы учёбы вспоминались с удовольствием. Всё было: и поездки на уборку картошки, и работа в стройотрядах, и зубрёжки по ночам перед сдачей зачётов и экзаменов, и занятия спортом, и посещение театров, концертов, выставок, просмотр новинок кино и походы в рестораны (даже стипендии в сорок рублей хватало и на такое "мероприятие").
   Воробьёв и Невский при распределении на группы, оказались в одной - 102-й (а далее, по курсам учёбы в 202-й, 302-й, 402-й). При этом в соседней группе (101-й и далее по мере лет учёбы до 401-й) находились девушки, правда, все занятия обеих групп проходили вместе. Учёба требовала много времени, особенно на первых курсах - боялись быть отчисленными из-за неуспеваемости, поэтому "тянулись изо всех сил", на "гулянки" мало отвлекались. Студенты очень метко придумали названия этапам учёбы: 1-й курс - "Без вины виноватые", 2-й курс - "По тонкому льду", 3-й курс - "Весёлые ребята", 4-й курс - "Отцы и дети"...
   Не зря всё же третий курс так именовался. Появилась уверенность в себе, "отвалилась" угроза отчисления за "хвосты", теперь студентом дорожили - зря, что ли проучили столько лет... Жизнь заиграла всеми красками. И, конечно, особенно вырос интерес к противоположному полу. Любовь загоралась то в одном мужском сердце, то в другом.

Глава третья

1

   С первого курса в параллельной женской группе училась красавица Инна Каблучкова. Она была на год постарше многих - поступила со "второго захода". Кроме того Инна была свердловчанкой, жила с родителями, а не в общаге, как большинство приехавших из области ребят и девчонок. Она смотрела на остальных студентов с превосходством ещё и потому, что отец её был ответственным работником горисполкома, а мать - доцентом одной из кафедр СИНХа (Свердловского института народного хозяйства).
   Инна - это не знающее удержу воображение: она видит себя не такой, как есть, и строит из себя такую, какой себя видит.
   Девушка была "очень хороша, её свежее лицо сияло, будто только что отчеканенная монета, если монеты можно чеканить из мягкой, освежённой дождём кожи; чёрные, как вороново крыло волосы под прямым углом перерезали щёку".
   Инна сама выбирала себе кавалеров, а "поиграв" с ними, безжалостно бросала. Свидания ей назначали чуть не каждый день, она охотно на них шла, гуляла с парнями по самым тёмным аллеям, которые не освещались ничем, кроме синего неба, луны и звёзд. Она бывала ласкова и доступна до удивления, она придавала храбрости самым скромным и застенчивым, но, доведя парней до наивысшего накала, до последней дрожи в позвоночнике, она мигом преображалась, выскальзывала, как щука, просачивалась, как вода сквозь песок, и уж не было никаких сил вернуть её обратно к прежним играм.
   Многие из ребят не только в параллельной группе, но и на курсе оказывались под её каблучком, попавшись на её чары. Воробьёв тоже не избежал этой участи. Он с восторгом рассказывал своему другу, как в первый раз гулял в полночь с богиней. Её милостивое обращение, её фигура, её платье, её духи - всё это вскружило голову парню. Золотой месяц мерцал на небе. Володя был счастлив и снова и снова принимался рассказывать об этом свидании.
   Жаль только, что они мало поговорили с девушкой "по душам". Сам он никогда не был остроумным, порой завидовал другим, но утешал себя - не всем же блистать. Да и куда уж там блистать, когда и простая-то легкость в разговоре очень часто не давалась. Вот и она не очень-то была словоохотлива при первом свидании. Считается, что умение общаться приходит само собой, что оно естественно. Лишь спустя годы, начинаешь понимать, какая это сложная наука... После той встречи они ещё бывали вместе. Дело, может быть, было даже не в Инне-женщине, а в том томительно-тревожном ощущении, которое Володя испытывал даже от редких разговоров с ней.
  

2

   Но и с Володей Инна осталась сама собой. Это был её любимый "вид спорта", и она не могла отказать себе в удовольствии поиграть в очередной раз. Во время одной из последующих прогулок в критическую минуту она выскользнула из рук Владимира. Став "брошенным", он долго ещё смотрел на девушку преданными глазами, искал с ней встречи. Однажды он даже "опустился" до того, что незаметно начал гладить тень Инны, стоящей в коридоре поодаль с новым ухажёром во время перерыва между занятиями. Сначала он осторожно гладил её ладонь, потом шёл выше, туда, где тень становилась шире от её свитера, и снова возвращался к ладони. И смотрел, как стоит неподвижная тень, как спокойно она позволяет прикасаться к себе.
   Инна между тем продолжала свою "игру". Она хотела нравиться всё новым и новым ухажёрам, легко потом бросая их. Такая категория людей слишком много затрачивает усилий, чтобы всем угодить и понравиться, поэтому на большое, серьёзное отношение её не хватает. Когда нужно, чтобы кто-то стоял с тобой рядом, лицом к опасности, трудности, он опасней врага, этот ненадёжный, пустой человек...
   В октябре в женской группе появилась новенькая - Анна перевелась из другого медицинского института, следуя за своей семьёй; её отец был военным. Это была невысокая, худенькая, с бледным лицом и большими глазами, прикрытыми такими длинными ресницами, что они, казалось, бросали тень до самой середины щеки. С появлением этой девушки в сердце Владимира проявилось глубокое беспокойство. Ему доставляло удовольствие находиться с ней рядом, при этом он мог спокойно смотреть в её карие глаза, находя в этом большое удовольствие.
   "Если глаза прекрасны, то любое лицо, даже с неправильными чертами, становится интересным и притягательным. А прекрасными могут быть любые глаза - широко распахнутые и прорезанные узко, чёрные и синие, серые и карие. Ни форма глаз, ни их цвет не имеют решающего значения, ибо главная красота глаз - в излучаемой ими мысли, в богатстве души, отражённой в их глубинах".
   Появилось даже чувство, которое можно назвать желанием её видеть. Или говоря точнее - потребностью. Эта девушка не ослепляла красотой - она пленяла, что, безусловно, более ценно. Ничего такого он не испытывал с Инной, которая, как он думал, навсегда к его радости "покинула его сердце". Известно, что лучшее лекарство от несчастной любви - это новая любовь.
  
  

3

   О своих новых чувствах Володя с удовольствием поделился с Невским. Александр радовался за друга, так как считал, что его увлечение Инной было большой ошибкой.
   Новый 1975 год мужская и женская группа почти в полном составе отправилась отмечать на турбазу "Хрустальная", что находилась неподалёку от Свердловска. Добрались до места на электричке. Случайно или специально, но Воробьёв и Валюшкина Анна (в присутствии товарищей по учёбе он полушутливо звал её не иначе, как "кареглазая Валюшка") оказались в вагоне на местах напротив друг друга. Неведомая сила скрещивала их взгляды, потому что они, как по наитию, в одно время поднимали глаза; между ними уже протянулись нити смутной и нежной симпатии, так быстро возникающей между молодыми людьми, когда он недурён, а она миловидна. Им было хорошо друг возле друга, вероятно оттого, что они думали друг о друге.
   Новогодний праздник удался! Понравилось всем. Володя не отходил от "кареглазой Валюшки", танцевал только с ней, даже отказался от предложения Инны, чем, видимо, сильно её "зацепил". Он ещё плохо представлял, на что может пойти оскорблённая женщина, а она страшнее тигра в пустыне. По её лицу легко читалось: "О, ты ещё увидишь мою жестокость. И берегись!" Но Воробьёв слишком был поглощён, чтобы замечать что-то вокруг, кроме Ани.
   На обратном пути Анна и Владимир сидели рядышком в вагоне электрички. Они всё время улыбались улыбкой счастливых людей, которым от полноты счастья нечего сказать. Иногда он смотрел на её склонённую голову, на хрупкие девичьи плечи, и не замечал ни её одежды, ни цвета её волос. Он видел только тонкую линию её пробора и локон, свисающий колечком над голой шеей.
   Не обладая искусством вести разговор ни о чём, досадуя на свою нерасторопность и мнительно предполагая, что этим роняет себя в её глазах, он всё же не мог найти темы для разговора.
   Вероятно, он временами переставал понимать даже то, что видел, потому что, когда потом он пытался пересказать Александру эту обратную дорогу, их разговор, память оказывалась пустой. Нет, не пустой, но заполненной воспоминаниями о чувстве, для которого не было названия, потому что оно как бы состояло одновременно из смущения и блаженства, великого счастья и великого страха.
  

Глава четвертая

1

   "Во веки вечные женщина была и не перестала быть причиной неспокойствия в миру, отправной точкой ко всем почти злодейским преступлениям, она и вино - вот яблоко человеческого раздора"...
   Живя, люди любят и ненавидят друг друга, и это имеет, в конечном счёте, прямое отношение к их жизни и к их смерти. Любят за характер, за свойство души, за мировоззрение и миропонимание. И ненавидят, порой смертельно, за это же. В мире извечно существуют огонь и вода, жар и холод, свет и тьма, добро и зло. И куда ни повернись, какой случай ни возьми, увидишь только это, если присмотришься внимательно.
   Воробьёв ненадолго замолчал, прикурил очередную сигарету, целая горка окурков уже возвышалась в пепельнице. Он налил ещё по рюмке водки. Друзья, молча, выпили. Владимир продолжил свой рассказ.
   День сегодняшний никогда не похож на день минувший, да прошлое из жизни не вычеркнешь. Одни любят вспоминать своё прошлое, другие не любят, но оно живёт в каждом до последних дней его и, так или иначе, определяет слова и поступки людей, их любовь и ненависть и, в конечном счёте, смерть или бессмертие.
   Весна того года прошла у Воробьёва в радостно-приподнятом настроении. Он всё свободное время стремился проводить вместе с Анной, его милой "кареглазой Валюшкой". Они взаимно стремились познавать друг друга, а это и есть не что иное, как наиболее страстное желание любить друг друга.
   "Неужели ты меня любишь? Всерьёз?" - шепчет она, а он бормочет что-то и погружается в неизведанное, тысячу раз желанное, и уже ничего не может говорить, а только шепчет: "Аня! Аннушка! Анюта! Моя "кареглазая Валюшка".
   Она вся, не оглядываясь и не рассуждая, не тревожась воспоминаниями и не пытаясь заглядывать в будущее, отдалась чувству первой любви. И в этом проявилось не бездумное отношение к жизни, а глубина её искреннего и потому самоотверженного чувства. Она была счастлива.
  
  

2

   Эта новая любовь, такая наивная и горькая и такая прекрасная, достигла своего апогея: Владимир совсем лишился сна, жил в каком-то розовом томительном бреду - и в нём всё время маячила она, он был счастлив и несчастлив одновременно.
   Вспомнилось, как готовился торжественно поздравить любимую девушку с днём рождения в присутствии всей группы, тем самым окончательно заявив о серьёзности своих чувств. Купил ей шикарный букет - в конце апреля он был очень дорогим, но это не остановила юношу. А накануне вечером в комнате общежития "тренировался" красиво целовать руку своей любимой. Пришлось Невскому выступить в качестве "подопытного кролика". Долго не получалось красиво. Наконец, Александр нашёл книгу, где был описан весь ритуал: "При поцелуе руки женщины: взять кисть, не особенно сильно сжимая. Затем наклониться над ней, и не делайте ошибки, не тяните к себе властным жестом руку. Вы наклоняетесь и держитесь на расстоянии, по крайней мере, одного метра от дамы, иначе вы столкнётесь головами. Не вытягивая губ и не облизывая их, вы только обозначаете поцелуй. Расстояние в два-три миллиметра считается правильным".
   На следующий день при вручении цветов Владимир оказался на высоте. Ему даже зааплодировали многие девчонки, втайне завидуя Анне. Она счастливо улыбалась и прижимала к лицу букет. Вечером при свидании благодарная Аня сказала ему: "Ты поцеловал не только мою руку, но и душу. Мне казалось, что моё сердце бьётся в твоих руках. Разве ты этого не чувствовал?"
   А в майские праздники на студенческой вечеринке их красиво развивающаяся любовь разбилась вдребезги. Теперь-то Воробьёв хорошо знает, что был тысячу раз неправ. Никогда не надо делать человека, даже в мыслях, участником зла, а тем более грязи. Но прошлого не вернёшь, хотя, очень верно подметил Сент-Экзюпери: "Все люди, одни более, другие менее, смутно ощущают потребность родиться заново". Владимиру хочется это более всего - тогда он заново проживёт этот небольшой по времени эпизод его жизни, тем не менее, перевернувший всю его последующую жизнь.
   "Эх, прожить бы жизнь заново, исправить все ошибки, попросить прощения за все обиды, которые нанёс людям, а ещё лучше было бы не причинять тех обид вовсе".
  
  

3

   Он вошёл в актовый зал, освобождённый для танцев, и увидел свою Аню, стоявшую рядом с парнем с их курса. Их взгляды встретились. Владимир приветливо ей улыбнулся. Тут неожиданно парень крепко обнял девушку и стал её целовать. Воробьёв буквально "разинул рот" от изумления. Первая мысль была - броситься к ним и врезать парню "от души". Но уже в голове зашевелилась обиженная мыслишка: "В конце концов, кто он для неё? Нелепый, глупый, назойливый тип. Да и что привлекало-то его в ней?! И тут неожиданно дошло - схожесть с Инной. Схожесть неуловимая, загадочная. И чувствовать её было дано только ему одному, искавшему ту, что когда-то любил и утратил в обмен на одиночество, в других женщинах". Но Анна - это не нахождение утерянного, лишь осознание его. Единственное, что безотчётно пожелал в тот момент - это поцеловать ещё раз на прощание, потому что она была всё ещё дорога ему за необъяснимое чувство, называемое любовью, или за напоминание об этом чувстве - всё равно.
   Но Владимир только бросил прощальный взгляд на целующуюся парочку и стремительно вышел. Если бы он пробыл ещё чуть-чуть, то увидел бы, что Анна, наконец, вырвалась из цепких объятий нахала и влепила ему звонкую пощёчину. Много позже узнал он от Инны и то, что она уговорила своего знакомого так поступить с Аней на глазах Воробьёва. Её своеобразная месть Владимиру блестяще удалась. Не знал он тогда и того, что именно в соперничестве - сущность женщины. А ещё обычно почти каждая женщина слишком ревниво относится к красоте другой женщины и старается отыскать в ней хотя бы малейший недостаток или старается его придумать. Каблучкова не могла примириться, что её бывший воздыхатель предпочёл не мучиться от отказа, а влюбиться в другую.
   В течение последующих нескольких дней Владимир "топил печаль в вине", напиваясь "от души". Невский уговаривал его спокойно переговорить обо всём с Аней. Он даже передал ему, чем завершился тот поцелуй, по словам очевидцев. Ничего не действовало. Воробьёв "пошёл в разнос". Видимо это таково свойство человеческой души, что сомнениям она поддаётся легче, чем верит фактам, очевидно потому, что и в достоверности фактов нередко сомневается...
   "Нет, Сашка, с Анной покончено. Этот "горшок" нам уже не склеить", - он сказал это медленно, словно для того, чтобы попробовать горечь каждого слова.
   Настроение у него могло измениться мгновенно от малейшего, почти неприметного для других раздражения до открытой ярости. Когда же огорчение, которое причиняли ему люди, обстоятельства или же он сам, было особенно сильным, оно почему-то тянуло за собой воспоминания обо всех предыдущих неудачах. И "настроение падало ниже нуля".
   Аня тоже пыталась найти встречу с Владимиром. Он упорно не желал её видеть. Это было всё-таки непорядочно с его стороны. Сейчас он понимает, что эти воспоминания о собственной непорядочности формируют человека очень решительно, даруя или чувство вседозволенности, или стыд на всю жизнь. Этот стыд до сих пор жжёт его.
  
  

Глава пятая

1

   Между тем приближалась летняя сессия. Приходилось "навалиться" на учёбу. Воробьёв очень побаивался экзамена по пропедевтике внутренних болезней, особенно практическую часть, где надо будет показать методику работы с больным по всем его органам и системам. Он как-то признался об этом среди товарищей по учёбе.
   После занятий его нагнала в коридоре Инна Каблучкова и предложила свою помощь в подготовке к экзаменам, мол, слышала случайно его сетования. Она "шла на автомат" по этому предмету, поэтому Владимир с радостью принял её предложение. На следующий день было воскресенье, и он отправился по указанному адресу на квартиру Инны.
   Она встретила его с приветливой улыбкой, показала свою шикарную трёхкомнатную квартиру, между делом сообщив, что родители уехали до вечера на дачу.
   Напоила гостя чаем, а потом предложила перейти к занятиям. Владимир чувствовал себя очень скованно. Он до конца так и не понял, как теперь вести себя с девушкой, которая была когда-то ему небезразлична.
   -Итак, что ты знаешь хуже всего?
   Инна смотрела на него и слегка улыбалась.
   -Как провести обследование органов дыхания и кровообращения. Другие органы, типа почек и органов живота я более- менее знаю.
   -Надо ведь провести изучение на живом теле, я так понимаю?
   Инна снова хитровато улыбнулась.
   -Да, это очень интересно.
   Владимир всё еще смущённо бормотал ответы, не задумываясь над сутью вопросов.
   -Ладно, минутку обожди.
   Инна вышла в соседнюю комнату. Вернулась довольно скоро. На ней был коротенький цветастый халатик. Она подошла вплотную к Володе и, распахнув халат, сбросила его на пол.
   Перед ним стояла голая молодая женщина, пристально смотрящая ему прямо в зрачки.
   Сглотнув тягучую слюну, Владимир, с трудом сдерживая дрожь в руках и ногах, опустил глаза и положил ладони ей на грудь, пытаясь провести пальпацию и перкуссию грудной клетки.
   Она по-прежнему улыбалась, на миг задерживая на нём свой взор. Тогда он чувствовал, как взгляд её проникает ему в душу, подобно тем могучим солнечным лучам, что пронизывают воду до самого дна. Он уже знал, что любит её без всякой задней мысли, без надежды на взаимность, самозабвенно; и в своих немых порывах, похожих на пыл благодарности, хотел бы покрывать её лицо градом поцелуев. В то же время некая внутренняя сила словно возвышала его над самим собой; то была жажда принести себя в жертву, потребность немедленно доказать свою преданность.
   Чем больше он любовался её телом, тем сильнее чувствовал, как между нею и им пролегает пропасть. Он думал о том, что вот сейчас надо будет расстаться с нею навсегда, не дождавшись от неё ни единого слова, не оставив у неё даже воспоминания. Созерцание этой женщины изумляло его, словно аромат слишком крепких духов. Он чувствовал, как что-то проникает в самые глубины его существа, подчиняя себе все другие его ощущения.
   Насмелившись, Владимир заглянул ей в лицо. Да, она сдерживала улыбку, но юноша и так ясно её видел. Она выглядела сейчас как-то совсем по-детски с этой своей попыткой спрятать улыбку и показалась Володе такой близкой, близкой, как если бы жила вместе с ним с детских лет в родном посёлке Сарана.
   Через некоторое время Инна со смехом спросила, мол, что ты, собственно говоря, делаешь? Ты мужчина или нет?
   А Володя всё ещё старался вести себя как настоящий медик - в конце концов, ведь именно на это было направлено её предложение. Странно, почему она вдруг передумала? Насколько же непоследовательны и взбалмошны эти женщины...
   Впрочем, он сам прекрасно же знал, что долго так продолжаться не может. Вот он конец бруса, по которому Владимир балансирует. Скоро ему придётся спрыгнуть на землю. Интересно, как он будет себя чувствовать, то есть, сильно ли он разобьётся, падая на землю, от которой впрочем, не так уж далеко оторвался. Пора красочного восприятия подходит к концу.
   И тут она приникла к нему всем телом и накрыла рот страстным поцелуем. Его лицо похорошело от наплыва чувств. Он нагнулся, поднял её высоко над головой, словно принося в жертву богам любви, и осторожно поставил на пол. Она стояла обнажённая, он не сводил с неё глаз. Осторожно коснулся губами её рта, её груди, её колен, затем отступил назад.
   ... Позже, усталые и потные, они лежали на кровати и курили одну сигарету на двоих.
   -У меня некрасивые бёдра, я знаю это. Они слишком толсты.
   Инна сказала это полуутвердительно, ожидая ответа. Он, проверяя, провёл по ним рукой:
   -Я этого не нахожу. Они женственны. Настоящему мужчине это нравится.
   Инна осталась довольна ответом и слегка щёлкнула Владимира по носу:
   -Ну, что, настоящий мужчина, теперь ты мой. Никуда не денешься от меня. Не отдам тебя этой дурочке Аньке. Что только ты в ней нашёл, не понимаю. Ладно, тебе пора. Ещё предки могут приехать раньше времени.
   Владимир кивнул и поспешно начал одеваться. Он понимал, что теперь безоговорочно будет подчиняться этой женщине, растворившись без остатка в ней и её желаниях.
  
  

2

   ...В тот субботний день, отоварившись на неделю в гастрономе (уже вовсю вступали в свои "права" "лихие 90-е годы"), Володя с Инной донесли тяжёлые сумки от своего "Жигулёнка" до дверей подъезда, остановились отдохнуть и в этот миг увидели дочку: радостно улыбаясь, Настя шла по тротуару с заветным эскимо в руке. На вопрос, откуда деньги, дочка, шмыгая носом, призналась, что не сдержалась и "попросила у дяденьки какого-то, и он купил".
   Дома Инна, как обычно, дала волю эмоциям. Она дрожала от ярости и закатила ему одну из тех супружеских сцен, от которых семейный очаг становится для мирного человека более страшным, чем "поле битвы под градом пуль".
   "Вот так и становятся проститутками! При отсутствии денег и при неудачнике отце!" - фальцетом орала она. Вечером, когда всхлипывающая дочь притихла в спальне, пронзительно-тихо сказала мужу: "Я тебя ненавижу. И никогда не любила тебя".
   Владимир, молча, выдержал эти слова, как тяжёлые пощёчины, легшие ему в душу. Он давно привык считать её виноватой в том, что в нужном ему теле жила ненужная ему душа, равнодушная к тому, чем он жил и что делал, занятая только собой, да и собой-то - по-глупому, без царя в голове. Он давно уже понял, что "осязать и обонять можно не только модные ткани и дорогую косметику, но, пожалуй, и самую душу женщины; и что косметика и "тряпки" почти уже и есть её душа".
   Почему мечта всегда ярче, красивее действительности? Неужели всегда так? И неужели у всех? Или это только у тех, кого со снисходительной усмешкой называют "мечтателями", подразумевая при этом, что мечта всегда наивна и что наивность немножко сродни глупости...
   Тогда Воробьёв написал стихотворение "Расставание". Он и раньше понемногу "писал в стол", редко, кому позволяя прочитать свои творения, ибо считал их несовершенными.
   "Я нёс тебе слепое солнце,
   Оно лежало на ладонях,
   И, протекая между пальцев,
   Тепло роняло золотое.
  
   Я долго нёс его - большое
   Огнём расплавленное сердце.
   На перепутьях оставляя
   Цветы, растущие из света.
  
   Но ты, рождаясь, умирала
   Звездою мир перечеркнувши,
   Дразня насмешливой улыбкой
   Животрепещущее чувство.
  
   Ярчайший свет упал на землю,
   Моим рукам, не доверяя,
   По ней ручьями разливаясь
   И поцелуем обжигая.
  
   Стремясь к несбывшемуся счастью,
   Упорный свет с бедой боролся,
   Отогревая лёд обиды
   Слепою преданностью солнца.
  
   ...Когда явилась неизбежность,
   Надежду встречи отнимая,
   Я подобрал у ног крупицу
   Его последнего дыханья".
  
   На следующее утро Владимир собрал чемодан и переехал к другу. А ещё через месяц он пошёл в военкомат и попросил призвать его в Вооружённые Силы России. Был большой кадровый голод - множество офицеров увольнялись, не желая служить в новой армии России с непонятными и неприемлемыми переменами. Так что решению Володьки были только рады, тем более что человек согласен на любую врачебную должность. Служить отправили в медицинский батальон в гарнизон Елань, что находится в полутора часах езды на поезде от Екатеринбурга.
  
  

3

   Живя в офицерском общежитии, он каждое воскресенье приезжал навещать дочь.
   -А вот и папочка пришёл! - улыбаясь, встречала его бывшая супруга. - Старший лейтенант в возрасте тридцати семи лет. Пушкин к этим годам уже успел написать все свои гениальные творения, и даже погиб на дуэли. А ты так и ходишь в шестёрках. Аника-воин. А твой друг Невский уже, поди, в подполковниках ходит?
   Володя молчал хотя бы потому, что в общении с дочерью Инна ему не отказывала. Не отвечая на колкости, он брал Настю под руку и увозил в город. Он гордился дочерью и с удовольствием следил, как на неё засматриваются встречные молодые ребята, да и взрослые мужчины тоже. Он радовался, что у него выросла такая замечательная дочка. Хорошо, что он с младых ногтей уделял ей свое внимание, отдавал частичку своей души. Воспитание детей - это такое серьёзное дело! Как важно, чтобы с самого рождения они были в хороших руках. Он считал, что чем выше призвание человека, чем чище его жизнь, тем больше он пригоден к роли отца. А отцом он себя считал хорошим...
   Так они и прожили больше года. Гуляли в дендропарке летом, по реке Исеть зимой. Часто ходили в цирк, в зоопарк и в кино. И говорили-говорили-говорили обо всём на свете.
   -Что тебе купить? - спрашивал Володя Настюху, и дочь всякий раз манила его пальчиком и заговорщицки шептала на ухо, как в детские годы: "Хочу "кимушку" - ба-а-альшую преба-а-альшую-у-у!" - Она намеренно не выговаривала "трудное название эскимо" и улыбалась во весь рот.
   Повзрослев, она всё больше стала походить на мать - высокая, стройная - вот и в выпускном классе стала первой красавицей. В декабре того года Володя был особенно счастлив - несколько раз дочь сама приезжала в военный городок навестить отца, получившего к тому времени капитанские погоны. Каждый раз после её отъезда, Владимир любил поразмышлять:
   "Вот говорят: дети - счастье, дети - радость, дети - свет в окошке! Но дети - это ещё и мука родительская. Вечная тревога. Дети - это наш суд на миру, наше зеркало, в котором совесть, ум, честность, опрятность нашу - всё наголо видать. Дети могут нами закрыться, мы ими - никогда. И ещё: какие бы они ни были, большие, умные, сильные, они всегда нуждаются в нашей защите и помощи. И как подумаешь: вот придётся умереть, а они тут останутся одни, кто их кроме отца и матери знает такими, какие они есть? Кто их примет со всеми изъянами? Кто поймёт? Простит?"
   В Рождество в три часа ночи вахтёрша позвала Владимира к телефону.
   -Ну что, папуля, - кошмарно-ласковым голосом сказала в трубку Инна, - приходи хоронить дочь...
  
  

Глава шестая

1

   Они сыграли свадьбу в начале марта следующего 76-го года. К тому времени Владимир уже пару месяцев, как переехал в квартиру Инны, оставив шумную общагу. Его товарищи по учёбе просто ахнули, узнав в начале осени, что у Воробьёва снова роман с Каблучковой. "Второе пришествие", как шутили острословы. Между тем, первое время после той близости Володя берёг свою тайну - любовь к молодой женщине. Берёг так, как это могут только молодые, полюбившие беззаветно и самоотречённо. Робко и неуклюже: так, что тайна сразу угадывалась. Он не желал теперь, чтобы на любимую женщину упала хотя бы новая тень подозрения. Когда же это стало "секретом Полишинеля", Владимир всё рассказал Александру.
   В нём вдруг проснулось огромное чувство ответственности перед самим собой за то, что он делает и говорит, за то, что хотел бы делать, за то, что позволяет делать с собой и говорить о себе другим, за всё, что с ним происходит вот уже почти целый год. И он подумал, что человек всегда должен знать себе цену.
   Много раз после этого признания в своей любви к Инне пытался поговорить с Владимиром его друг Невский. Он упорно уверял, что не та эта женщина, которая может составить семейное счастье. Но Володька не желал ничего слышать. Он "тупо бубнил", что любит только эту девушку, а свои отношения с Анной считает ошибочными. Сам он при этом отводил взгляд, не желая взглянуть в глаза.
   Пришлось прекратить все разговоры на эту щекотливую тему, иначе Воробьёв грозил окончательно рассориться с Невским. Чтобы восстановить пошатнувшиеся отношения, Александр даже согласился быть свидетелем жениха.
  

2

   Свадьба удалась на славу, полностью подтвердив свой студенческий статус с весёлыми конкурсами, шутками и праздничной атмосферой. Родители постарались для единственной и взбалмошней дочери, не пожалели никаких средств - было арендовано молодёжное кафе.
   Владимир старался выглядеть весёлым и счастливым (какую женщину себе взял в жёны!), но из головы не выходила его встреча накануне. Вечером в полутемном коридоре читального зала он, буквально, "нос к носу" столкнулся с Анной Валюшкиной. Хотя он и не пригласил бывшую возлюбленную на свою свадьбу (до такой чудовищной издёвки он не мог опуститься, хотя Инна, смеясь, предлагала это сделать), она, несомненно, знала о готовящемся торжестве. Со времени своей размолвки ни Воробьёв, ни Анна не сказали друг другу и двух слов, они словно вообще не замечали друг друга ни на занятиях, ни на вечеринках группы. И вот эта встреча. Владимир смущённо выдавил приветствие, она кивнула, а потом пожелала счастья с его избранницей и, решительно шагнув вплотную, поцеловала его. Он не успел и ахнуть, как след девушки простыл. И вот, сидя рядом со своей молодой женой, Володя то и дело вспоминал этот поцелуй. Это был грустный, прощальный поцелуй, который оставляет на губах жаркую горечь...
   Всю весну Невский на правах друга новоиспечённого мужа приезжал по воскресеньям к молодожёнам. Кроме общения это была замечательная возможность поесть домашней еды досыта. Он был в том счастливом возрасте, когда всё равно, что есть, особенно когда есть хочется. И все разговоры хозяев о скудости стола вызывали только его улыбку. Он мог довольствоваться и этим.
  

3

   В середине марта произошло одно событие, так или иначе повлиявшее на дальнейшую судьбу многих ребят с лечебно-профилактического факультета: после одной из лекций преподаватель попросил остаться в аудитории только мужчин. Когда все девушки вышли, он предоставил слово молодцеватому капитану с медицинскими эмблемами. Это был "покупщик дух" (так стали именовать его студенты между собой) из Томска с Военно-Медицинского Факультета. Офицер предложил по окончании четвёртого курса института всем желающим ребятам перевестись в это лечебное учреждение для последующего получения лейтенантских погон. Учиться предстоит уже в качестве слушателей военного учреждения со всеми вытекающими отсюда требованиями. Пятый и шестой курс, таким образом, слушатели пройдут по программе подготовки будущих военных врачей. Он особенно напирал на полное обеспечение формой одежды, на высокое денежное содержание. Действительно, это было немаловажно - 98 рублей против 40 рублей стипендии в институте. И эту стипендию ещё нужно было заслужить хорошей учёбой, а там она выплачивалась всем без исключения.
   Глаза Воробьёва сразу зажглись огнём, он стал нетерпеливо подталкивать сидящего рядом Невского:
   -Сашка, я хочу туда поехать. Стыдно мне на шее матери сидеть, я ведь так ни разу не получал стипендию в институте. Знаю, сам виноват, надо лучше учиться, но матери приходится мне помогать деньгами. Правда, деньги, что зарабатывал в стройотрядах, отдавал ей почти все до копейки. Но всё равно это не хорошо. Да, мы с тобой имели кое-какие деньги от разгрузки вагонов, но это ведь не решало денежный вопрос полностью. Короче, ты со мной?
   Александр, подумав, кивнул головой. Записываться к офицеру подошло несколько десятков человек, среди первых в списке оказались Невский и Воробьёв. Офицер пояснил всем этим ребятам порядок дальнейших действий - предстояло пройти в первую очередь медицинскую комиссию при Областном военкомате.
   -Ну вот, Володька, ещё и здоровье своё проверим на высшем уровне, - Невский пытался шутить, но в душе шевелился "червячок сомнения" - а правильный ли путь избирает.
   Комиссию они прошли успешно - хоть в космос отправляйся, хотя многие из кандидатов "срезались" именно в кабинетах разных врачей. Потом была мандатная комиссия, на которую Воробьёв почему-то не явился. Невский получил "добро", его будущая судьба была определена росчерком пера председателя мандатной комиссии.
   Воробьёва он нашёл только через пару дней в одном из пивных кафе (их было два в разных секторах) при Центральном стадионе ("желудочек" - так именовали эти забегаловки студенты, частенько вместо лекций проводившие там время. Очень удобно - в пятидесяти метрах от Главного корпуса института, всё под боком...)
   Володька был пьян "вдрызг".
   -Ты чего? Где ты был? Почему не пришёл на мандатную комиссию?
   Невский с негодованием набросился на друга.
   -Я не поеду в Томск, Саша. Инна мне запретила, она не хочет уезжать из Свердловска в какую-то "дикую Сибирь", тем более становиться женой военного врача.
   - Но тебя ведь "придавят к ногтю" военные - ты так их подвёл.
   -Ничего, тесть с ними уже всё уладил. Я опять свободный и гражданский человек. И я хорошо проживу и без армии.
   Он сказал это с той уверенностью русского человека в приличном подпитии, когда ему всё кажется возможным и лёгким и когда все планы в его сознании разрешаются с удивительной лёгкостью, как бы сами собой. Однако рассмеялся Владимир невесело.
   -А ты теперь будешь представлять один нашу славную группу на военном факультете. Смотри, не ударь в грязь лицом!
   У него было странное лицо, как будто он вернулся откуда-то издалека и не знает теперь, что он здесь делает.
   ... В августе около десятка ребят с курса отправились для дальнейшей учебы на Военно-Медицинский Факультет при Томском медицинском институте. Туда собирали около четырёх сотен ребят из медицинских институтов Урала, Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии. Ещё три подобных факультета (Горький, Саратов, Куйбышев) собирали своих потенциальных слушателей с остальных уголков необъятной страны...
  
  

Глава седьмая

1

   До сих пор кажется Владимиру, что ему приснились - и венки с пластмассовыми цветами, и испуганные лица Настенькиных одноклассников, и озябшие гвоздики на могильном холмике. На поминки он не пошёл, хотя бывшие тесть с тёщей просили остаться. Поехал обратно в Елань, пошёл в своё общежитие и там напился - по-мужски, "в хлам". Протрезвев, тупо смотрел на падающий снег за окном, мучительно изводя себя единственным вопросом: "Ну как же так? Как же так?"
   Произошедшее с Настей в тот вечер казалось ужасным триллером. Ранним вечером дочь отпросилась к подружке в соседний дом. Мать не возражала, сказала только, что в Рождество давно уже стало "модно ходить в церковь", а не устраивать вечеринки одноклассников. "Три часа с тебя хватит! И чтобы в девять была дома. Мне ещё потребуется твоя помощь по дому".
   А вот вечеринка как раз удалась! Родители полненькой одноклассницы Майки уехали до утра к бабушке. Майка хорошо запомнила, как в девять вечера весёлая раскрасневшаяся Настюха позвонила домой и попросила остаться "хотя бы ещё на часик". Темнея лицом, она долго слушала то, что ей выговаривала мать, а потом тихо и отчётливо произнесла: "Ты ошибаешься, мамочка, я не проститутка". И положила трубку.
   Девчонки не придали этому значения: в квартире было весело, до того весело, что никто и не заметил, куда подевалась Настя. А потом раздался звонок в дверь, подружки открыли и увидели её - в порванном свитере, с окровавленном лицом. "Невезучая я... Даже убиться не получилось", - рассудительно грустно вздохнула девушка, смывая в ванной кровь.
   Когда она успела выйти на балкон и сигануть вниз с третьего этажа - так и осталось для подружек загадкой. Но её спасли заснеженные кусты сирени. Вызвать "скорую" Настюха наотрез отказалась, мол, руки-ноги целы, домой дойду сама. А последними словами её были: "Как же я люблю своего папку..."
   Домой Настя не пошла, прошла на скоростную дорогу в своём районе и бросилась под колёса огромной иномарки...
  

2

   Протрезвев, Воробьёв тупо смотрел на падающий снег за окном общежития, захотелось снова напиться, но тут его срочно вызвали в медицинский батальон...
   Очень трудно переносить горе одному, собирая все силы, чтобы не выдать своих переживаний.
   Вечером он решил умереть. Время шло и туманные поначалу желания постепенно превращались в ужасающую уверенность. Он лежал на своей кровати одетый, в ботинках. Не раздевался, потому что не хотел, чтобы его увидели чужие глаза и обряжали чужие руки. Правда, потом ему всё это будет безразлично, но всё-таки. Но какой же путь ухода избрать? Пуля, петля...Может быть, отравиться... Но не так-то просто выпить яд. На это ещё надо решиться. У него была целая упаковка сильнодействующего лекарства, которое при небольшом превышении дозы становилось убийственным средством. Он незаметно взял её сегодня днём в аптеке. Значит, её сейчас и использует, ведь оружие всё равно ему не раздобыть, а висеть с высунутым, синим языком он очень не хотел.
   Неожиданно в дверь постучали, и к Воробьёву в комнату зашла пожилая женщина, работавшая вахтером в офицерском общежитии. Она потопталась у порога, потом проговорила: "Крепись. Не сиди тут в одиночестве. На людях всегда легче - в любом горе, в любой беде. Худшее на свете, когда вокруг нет никого, к кому бы пойти в трудную минуту. Но знай, что ты не одинок, я всегда готова выслушать тебя, если захочешь выговориться".
   И сейчас Владимир с благодарностью вспоминает эту убелённую сединой Петровну, как все называли её. Доброе слово, сказанное вовремя, дорогого стоит. В жизни совершенно необходимо иметь какую-то опору...
   А жизнь шла своим чередом. Шла потому, что оставалась надежда, без которой отчаяние убило бы жизнь. Он даже стал надеяться, что однажды станет любимым для кого-то, и тогда будет опорой для того человека, а он - для него.
   Время... Чаще всего мы начинаем его замечать, когда оно уже ускользает - это неумолимое, стремительное, драгоценное время, когда сегодняшнее становится вчерашним, а вчерашнее отодвигается ещё дальше. В один миг... Через три месяца после смерти дочери Воробьёв уже мог достаточно спокойно думать об этом горе.
   И с горем, оказывается, можно сжиться, как с застарелой болезнью, как с вечной ношей, которую человек не сбросит, хотя она ему и не по силам...
   Когда человек держит извечный жизненный экзамен на право называться человеком? Когда стоит перед дилеммой: соврать или сказать правду. Случается, что за правду надо платить, и дорого, а ложь обходится много дешевле. Ещё труднее бывает сказать эту горькую правду самому себе. Но ведь от этого не уйдёшь... В этой смерти родного и единственного (маму схоронил пару лет назад) дорогого ему человека на земле он винил только себя.
   "Как это несправедливо: надо прожить жизнь, надо, потрясённому остаться одному у дорогих могил, чтобы понять - не будет у тебя людей дороже и ближе, чем отец и мать. Только они всё поймут, не осудят, придут на помощь в любых обстоятельствах. И всё простят..." Об этом Воробьёв думал, посетив кладбище вскоре после прощания с мамой. Но он и не мог предположить, что через пару лет новая страшная потеря почти раздавит его - смерть дочери.
  
  

3

   ...Дочка родилась 6 марта на первую годовщину свадьбы, став самым желанным и дорогим подарком. Никогда не думал Владимир, что её рождение будет таким радостным для него днём. Он даже мигом простил молодой супруге все её капризы и причуды - отнёс их на особое положение молодой женщины. Теперь не было в семье более терпеливого и нежного человека, чем молодой отец: ни новоиспечённые дед или бабушка, ни молодая мамочка не тратили на новорожденного человечка столько времени: только Владимир вставал по ночам к плачущей дочке, менял и стирал её пелёнки и подгузники, только он варил ей кашку, и ходил с ней гулять на улицу, с гордостью толкая перед собой колясочку. Дочь теперь олицетворяла собой всю его гордость, смысл и цель его жизни.
   Конечно, первым делом он поделился радостной новостью со своим другом Невским, переписка с которым была единственной отдушиной в его жизни. Он писал ему длинные письма, описывая всё учащающиеся ссоры с женой, негодовал на её равнодушие к собственной дочке. Часто проскальзывала мысль - он жалел, что послушался Инну и не поехал учиться на военного врача.
   Александр писал ему не менее длинные письма, задавал массу вопросов. Можно и нужно спрашивать друзей, почему они несчастливы, но вряд ли стоит спрашивать, почему они счастливы...
   Ещё в январе Невский приезжал на каникулы, пришёл в гости к ним с Инной. Владимир попросил примерить военную форму. Он был на голову выше Невского, его руки смешно торчали из рукавов кителя, но всё равно, грустно вздохнув, он долго стоял у зеркала, поворачиваясь к нему, то пятью желтыми полосками на рукаве (курс учёбы на факультете), то выпяченной грудью. Володя, несомненно, по-доброму завидовал Александру, а тот завидовал в свою очередь ему - женатому человеку и "без пяти минут" отцу ребёнка. Ничего этого пока не было в жизни Невского и не предвиделось перемен в его личной жизни. Чёрт его знает, как это у людей получается - в юном возрасте женятся, выходят замуж. Многие даже умудряются иметь детей. Александру всё это казалось дьявольски сложным, да и пока ему не повезло встретить единственную и желанную...
  
  

4

   В следующий раз друзья смогли встретиться лишь спустя несколько лет, но переписка их не прерывалась всё это время. Летом 78-го оба стали выпускниками, только Владимир стал гражданским врачом, хирургом по специальности, а Александр стал военным врачом, лейтенантом медицинской службы.
   К большому неудовольствию Инны родители не смогли "пристроить" её в родном городе, пришлось ехать работать по распределению в город Первоуральск. В принципе, это было рядом с областным центром, в любой день можно было, затратив на дорогу около часа, приехать попроведать родителей, "поплакаться им в жилетку" на непутёвого мужа, который со своей любимой хирургией проводит больше времени, чем с женой, правда, по-прежнему находит время для общения с любимой доченькой.
   Инна работала дерматологом, ей это очень нравилось: никаких ночных дежурств, никаких экстренных вызовов к больным, никто из пациентов не умирает, да и хлопот с лечением не много - назначай мазь, а потом раз в неделю, а-то и реже, проверяй ход лечения. Минимум хлопот, максимум времени можно тратить на себя. Не то что у Володьки - того и гляди "зарежет" больного на операции и его "отправят по этапу в Сибирь". Она частенько говорила об этом Владимиру, мол, смени специальность, зачем тебе эта постоянная головная боль на работе. Инна во всём искала личную выгоду и не верила в жертвенность врача ради больного.
   В июне 81-го, наконец, Воробьёв и Невский смогли встретиться. Александр к тому времени уже успел послужить врачом войсковой части в небольшом уральском городке Ревда, там у него родилась дочь (женился он прямо перед выпуском из Военно-Медицинского Факультета), прошёл специализацию полугодовую в интернатуре по хирургии, а затем с семьёй переехал для работы по специальности в военный госпиталь в Печоре (Коми АССР).
   И вот первый отпуск с северных краёв. Жена Наталья осталась дома - по работе не могла отлучиться, а Александр, прихватив двухлетнюю дочку, вылетел седьмого июня в Свердловск. Они с Владимиром согласовали встречу - к тому времени он с Инной и дочерью приехал погостить к родителям жены.
   В город своей юности Невский прилетел ранним утром. Когда вылетали из Печоры, там лежал ещё снег, а здесь уже давно стоит жаркое лето, кругом много зелени и цветущих деревьев и кустарников. Дочка Леночка первым делом решила побегать по зелёной травке, смело бросившись на газон у здания аэропорта, пришлось ловить непоседу. Вечером они должны были лететь дальше - на лето Александр обещал привести дочь в Новосибирск к родителям жены, а его путь потом лежал в Москву к родственникам. Большие планы наметил на это время, впрочем, северный отпуск был долгим - можно всё успеть.
   Как и договаривались с Воробьёвым, Невский с дочерью приехал к ним в гости. После плотного завтрака, составили культурный план на весь день: зоопарк, детское кино, центральный парк культуры и отдыха имени Маяковского и т.д. Отдельной строкой в план включили поедание мороженого "в неограниченном количестве" и обязательно - эскимо, "эскимушку" - "кимушку", как говорила Настёна, именно она настояла на этой части плана.
   Четырехлетняя Настя была в два раза старше Леночки, поэтому сразу трогательно взялась её опекать. Даже подарила одну из своих самых любимых игрушек - жёлтого плюшевого зайца (почему заяц жёлтый - загадка производителей). Весь день старшая не отходила от младшей, не выпускала её руку, особенно в трудных (на её взгляд) ситуациях, а пару раз даже пыталась взять крошку на руки.
   Володя и Александр с удовольствием наблюдали за такой детской симпатией. Инна, правда, несколько раз одёргивала дочь, мол, нечего с ней так нянчиться, лучше сама побегай. Она вообще очень прохладно восприняла встречу двух старых друзей.
   Женщины по самой натуре своей недолюбливают, когда мужчины дружат между собою; в таких случаях они становятся недоверчивыми и опасаются, как бы дружба не умалила полноты той привязанности, на которую они сами рассчитывают; словом, их любовь - и не без основания - опасается крепкой мужской дружбы.
   В зоопарке Инна старательно и брезгливо зажимала нос - все животные для неё пахли отвратительно. Судя по всему, она вообще не выносила никакую "животинку". По этой причине не разрешала дочери и мужу завести кошку, собаку или даже хомячков. "Ну, какая от них польза?" - твердила она "убийственный" аргумент. Но Владимир с дочерью нашли выход - они во время прогулок подкармливали всех бродячих собак и кошек в округе своего района. Володя радовался, что Настя растёт доброй и заботливой девочкой, которая не способна обидеть никакое живое существо.
   Вечером, поблагодарив за гостеприимство, Невский с дочерью выехали в аэропорт.
  
  

5

   После этой встречи Владимир частенько заканчивал свои письма одинаково - обводил на листе бумаги ладошку Насти. Таким образом она посылала привет Леночке и её папе Саше. Ответ был таким же - нарисованная ладошка Лены летела дружеским приветом Настеньке.
   Летом 1982 года Невский был уже далеко - отправился выполнять интернациональный долг в Афганистан. Эти переезды и смена адресов сослужили плохую службу - друзья потеряли друг друга, правда, ненадолго. Произошла их неожиданная встреча в аэропорту Челябинска.
   Люди всегда поражаются случайным встречам, изумляются неожиданным стечением обстоятельств. И чем разительнее случайность или неожиданность, тем глубже след оставляют они в сознании, страстно побуждают к размышлениям о превратностях человеческих судеб и о несомненно существующих связях между случайностями и закономерностями. Так было и в их случае: оба без особого желания пришли в дорожное кафе в аэропорту и столкнулись нос к носу. Поговорить толком не успели - оба торопились.
   Конечно, обменялись адресами (выяснилось, что Воробьёвы поменяли квартиру в Первоуральске на более просторную, а в конце 83-го года им предстоит переезд на постоянное жительство в Свердловск). Надеялись, что больше не потеряют друг друга. В первом же письме обменялись впечатлениями о своей удивительной встрече, которой не должно было бы быть по всем законам здравого смысла. И - неожиданные совпадения желаний - попить кофе в кафе. Жизнь решила дать им ещё раз шанс встретиться. И такие чудеса бывают в повседневности. И куда чаще, чем в книгах...
   Теперь Владимир присылал другу письма в далёкую южную страну, а в конверт вкладывал рисунки дочери. Она всегда рисовала для дяди Саши, папы Леночки, только своего папу и себя, иногда рядом был кот, собака или лошадка, но никогда на её рисунках не появлялась её мама...
   Однажды он даже прислал Невскому стихи собственного сочинения. Это было большим сюрпризом - никогда раньше не сознавался в стихотворчестве.
   "Привет тебе, мой брат,
   Заторгнутый в далёкой
   Огнём и солнцем
   Выжженной земле!
  
   Прими поклон земной
   От светлой, синеокой
   Российской стороны,
   Я шлю его тебе.
  
   Я шлю его тебе
   От сердца и от дома,
   От нашей деревеньки,
   Средь уральских лесов.
  
   От речки небольшой,
   От неба голубого,
   От трав, цветущих в мёд,
   И от седых ветров.
  
   Прими его, мой брат.
   Пусть он тебя согреет
   В тяжёлый, в трудный час,
   Пусть отведёт беду.
  
   Пусть в уголке души
   Картинкой детство тлеет,
   А встреча будет. Верю!
   Я жду её, я жду".
  
   ... Они снова потерялись и на этот раз на десятилетия: Невский после тяжёлого ранения отправился "путешествовать" по разным госпиталям страны, письма для него вернулись Воробьёву с пометкой "адресат выбыл". Александр же просто не знал, где искать друга - его новый адрес остался неизвестным...
  

Часть 2

  

Глава восьмая

  
   1
  
   ...В полыхающем огнём, истекающем кровью Грозном Воробьёв оказался в последний месяц того трагического года - поехал в этот неспокойный регион в составе сводной медицинской группы.
   В конце 94-го обстановка на Кавказе крайне накалилась. Стране срочно понадобились герои, много новых героев, таких, как абсолютно не военный человек Владимир - капитан в возрасте тридцати девяти лет. Он вызвался сам добровольно, заменив другого кандидата в эту командировку.
   О войне он рассказывал поначалу не охотно, но потом разговорился...
   В начале декабря оказался в Беслане, в 19-й мотострелковой дивизии, в 135-ом отдельном медицинском батальоне. Шла подготовка к маршу и дальнейшей медицинской работе.
   Инстинктивно Воробьёв чувствовал, что подготовка была какой-то несерьёзной. Техника была, мягко говоря, в паскудном состоянии. Ведь кто-то "умный" додумался создавать сводные подразделения. Видок у них был ещё тот! Этот тип подразделений, наверное, до этого был военной науке не известен. Ну, какой вменяемый командир отдаст куда-то на сторону нормальную технику? Конечно, отдавали то, что самим не нужно. И это касалось не только медицинской, но и боевой техники. Например, у БРДМ пулемёт ПКТ стреляет, а КПВТ - нет (БРДМ, бронированная разведывательно-дозорная машина. ПКТ, пулемёт Калашникова танковый калибра 7,.62 мм. КПВТ, крупнокалиберный пулемёт Владимирова танковый калибра 14,5 мм). У бронетранспортёра один двигатель работает, а другой - нет. И так сплошь и рядом.
   Ну, а какой нормальный командир отдаст в сводный отряд хорошего бойца? Конечно, туда отправят хромого, косого, больного. Приходилось, например, видеть в Грозном бойцов ростом с автомат, бронежилет на них до пят, а каска на голове, как шляпка у гриба. И вот таких солдатиков посылали на передовую. В довершение ко всему дембелей осенью уволили строго по плану - как раз накануне этих событий. А вместо них пришли вот эти пацаны восемнадцатилетние. Однако 19-я дивизия на их фоне выглядела отлично.
  
  

2

   Одиннадцатого декабря в составе сводного отряда 19-й мотострелковой дивизии группировки "Запад", где и находился капитан Воробьёв, перешли границу ещё пока Ингушетии и двинулись через Дарьял к административной границе Северной Осетии и Ингушетии. Дивизией командовал полковник Кандалин, группировкой "Запад" - генерал Петрук. Маршрут движения: Владикавказ - Назрань - Барсуки - Асиновская - Пригородное.
   В Назрани всё и началось... Обстреляли машину, появился первый раненый. Солдат лет восемнадцати был никакой - белый, испуганный. Но ранен он был легко - получил пулевое касательное ранение где-то под левой лопаткой.
   Все находились в тревожном ожидании. Никто, начиная от солдата и заканчивая генералом, не был уверен, будут ли в россиян стрелять по-настоящему. Мнений было два. Первое: они (чеченцы) испугаются федеральных войск и разбегутся. Но было и второе: офицеры из опытных знали чеченцев лучше, как очень воинственных людей. Но всех "грела" мысль: "Дудаев ведь советский генерал. Красную звёздочку носил, лампасы. Ну, не даст он команды в русского солдата стрелять!"
   Однако когда Воробьёв первого раненого увидел, то стал сомневаться в мирном исходе. Скорей всего, федералов будут "валить". А тут ещё докатились слухи, что десантников российских ГРАДами (установка залпового огня) накрыли. Считалось, что у чеченцев автоматы, пулемёты, снайперские винтовки, пистолеты, в ещё сабли и кинжалы. Но, как выяснилось, у них есть танки, БМП, БТР, артиллерия.
   Двадцать пятого декабря в медицинский батальон привезли уже нескольких человек раненых, у всех были неопасные для жизни осколочные ранения мягких тканей. Трое были из Внутренних войск, человека четыре из каких-то частей непонятных. Все они были заросшие, грязные, закопчённые, в старых бушлатах советского образца. На вопрос, мол, чего вы такие грязные, они ответили: "Холодно. Мы в цинк солярку наливаем, жгём и греемся". Перевязали их и отправили во Владикавказ, в госпиталь.
   Дальше всё испортилось настолько, что Владимир не мог даже хронологию вспомнить. Наши вертолёты носились прямо над головами и куда-то стреляли - то из пушек, то ракетами. Воробьёв чувствовал себя очень неуютно. Ведь вертолёты над головами в несколько метрах пролетали, и что-то со звоном сыпалось прямо на колонну, на крыши машин. С трудом понималось, какие цели поражают вертолётчики. Возникало ощущение, что колонна находится в окружении противника.
   Когда одновременно начинала бить артиллерия, то у каждого нормального человека возникал вопрос: чья? Может, это и по российским частям стреляют, просто пока что не в эту сторону. Если бы хотя объявили, что это бьёт своя артиллерия, было бы как-то спокойней.
   Офицеры и солдаты перестали нормально спать. Ведь если у чеченцев есть ГРАДы, то всех могут накрыть в любой момент - и ахнуть не успеешь. Тут прошла оперативная информация, что у противника более ста танков, шестьдесят БМП, тридцать БТР, больше ста артиллерийских орудий... Цифры сейчас не очень точно можно вспомнить, но порядок примерно такой.
  

3

   В "полный рост" встал вопрос: куда же все идём, и что вообще будет? Вовсю циркулировали слухи о том, что в Ингушетии вроде бы захватили целую роту Внутренних войск. Обмены, размены. Стало понятно: мало того, что идёт война, так у россиян ещё и тыла нет. Сзади находилась, мягко выражаясь, недружественная республика. Даже когда по Ингушетии ехали, то колонну толпы народа встречали с плакатами, орали. Такие зверские лица... Все казались на одно лицо. Дети наглые, камнями кидали. Женщины пытались в свою пользу разговаривать, мол, куда вы едете? Вы же наши братья...
   Потерь, вроде пока не было. Но именно тогда у Воробьёва появилось предчувствие, что надвигается что-то очень страшное. Многих продолжала "доставать" постоянная отдалённая артиллерийская стрельба и полное отсутствие официальной информации о противнике. Телевизор в дороге, конечно, не смотрели. Все новости были на уровне радистов. А новости безрадостные: там взорвали это, там по неосторожности стрельнули друг в друга, тут перевернулась машина.
   Владимир припомнил трагикомический случай. Ехала "бээмпэ", пушка была развёрнута вбок. Навстречу ехал "бэтээр". Так солдату на БТР стволом пушки так по лбу навернуло! Слава Богу, что он был в каске и потому получил только небольшое сотрясение.
   Поразило, что когда проходили уже через чеченские населённые пункты, то там практически никого не было видно. Никто по колонне не стрелял. Внутри опять затеплилась надежда, что всё будет нормально. Вот они увидят, сколько федералов, испугаются и сдадутся. Когда об этом заходил разговор, многие считали, что Дудаев как-нибудь поможет разрулить ситуацию. Даже не припоминается, чтобы о нём кто-то отзывался негативно. Говорили, что всё-таки он наш, что Ельцин его специально поставил.
  

Глава девятая

1

   Подошли к Грозному и встали около Пригородного, километрах в двух-трёх от города. В машине было радио, слушали "Маяк". Но сообщения были какие-то, мягко говоря, странные. Пошли слухи, что в город поехали какие-то депутаты, которые должны всё уладить. Надежда, что войны всё-таки удастся избежать, ещё теплилась. Никто не хотел воевать. Ведь это свой народ, своя страна.
   30 декабря медики ужё чётко знали свою задачу. В Грозном надо будет развернуться в приспособленном помещении какой-нибудь больницы, поликлиники или в школе. 31 декабря кто-то притащил ёлку. Скорее всего, из какого-то чеченского дома. Солдаты украсили её пустыми пулемётными лентами, подвесили гильзы разного калибра. Только успели нарядить (это было часов в пять-шесть дня), как началась такая какофония! По городу била артиллерия. Дым, пыль, разрывы! И тут прямо в расположение медиков прилетает мина. Ба-бах! Но на этот раз никого не задело.
   Поступил приказ, что оборонять себя в Грозном придётся самим. Вошли в город и увидели: на дороге стоит БРДМ и чадит. Люки открыты, и из них идёт даже не дым, а именно жуткий чад, как будто внутри горит ватный матрац. На антенне висит российский флаг маленький. Когда проезжали мимо, можно было разглядеть следы двух попаданий из гранатомёта.
   А потом пошло... Машина, ещё машина, машина. Все брошены, двери раскрыты, пулевые следы на капоте, на стёклах... Вокруг валяются бинты, вата, какие-то коробки, носилки. Откуда это всё? Позже узнали, что это была колонна, которую существенно "пощипали". Однако убитых пока не было видно. И раненые в медбат пока не поступали.
   Воробьёв никогда не боялся за себя, и все, знавшие его близко, удивлялись этому почти патологическому отсутствию страха у него, в нём словно постоянно действовал какой-то наркотик, та самая напоминающая о себе смертельная льдинка у сердца. Она могла хрустнуть от любого неровного поворота, переместиться в последний раз, и его охватывало незнакомое чувство беспомощности.
  
  

2

   А в городе бои уже шли по полной программе. "Полосовались" около Президентского дворца, около железнодорожного вокзала, на площади Минутка. Небольшая медицинская колонна продвигалась по городу по улице Шерипова. Тут все увидели: на дороге лежит труп в каске. А опытные офицеры говорят: "Это не наш, это чеченец". На его каске была полоса из яркой зелёной шёлковой материи. Одет он был в однотонный армейский бушлат, в армейские ботинки с берцами. На боку подсумок штатный на четыре магазина и противогаз. Автомата не было - наверное, забрали. Это был первый убитый противник, которого тогда увидели в Чечне.
   Когда втянулись в город - вокруг четырёх- и пятиэтажки, а чуть дальше маячат девятиэтажки, - такая вдруг началась стрельба, так вокруг всё начало грохотать, бить, колотить!..
   Облачность низкая. Что-то с рёвом проносится над облаками! Потом взрыв: бу-бух! Всем стало ясно - приехали! А тут ещё перед глазами появилась надпись: "Добро пожаловать в ад!" "Духи" ("чехи", как их тут звали), кстати, писали её везде и всюду. А дальше увидели первых российских убитых. Один, второй, третий... Стоят две "бээмпэ" подбитые, рядом убитый, у него на спине бушлат горит. 693-й полк прорывался к железнодорожному вокзалу, где героически сражалась 131-я Майкопская мотострелковая бригада, но был остановлен.
   Пока добрались до парка культуры и отдыха имени Ленина, натерпелись... На машине Воробьёва веткой, срезанной осколками, выбило лобовое стекло. Уже перед самым парком перед его глазами предстала нереальная, фантастическая картинка: на пересечении двух улиц арка (ворота с колоннами) и сквер полностью засыпаны ветками и листьями. Дома вокруг чёрные, закопчённые. Они не обгорелые, а их как будто землёй закидали. Так выглядел пейзаж после бомбардировки и артобстрела. Расположились медики у кафе, где стали разворачивать медицинскую роту. Работали в кафе числа до 6-7 января, пока не перебрались в полуподвал здания, где проработали несколько дней.
   В это время 693-й полк и приданные части заняли круговую оборону и отражали атаки врага со всех направлений. Взять чеченскую столицу в новогоднюю ночь одним десантным полком у бравого Министра обороны не получилось.
   Война теперь всё равно в каждой жизни. И в чьей-то трусости, и в чьей-то храбрости, и в чьих-то тщетных попытках жить, как ни в чём не бывало. И на войне каждый человек в считанные минуты раскрывался и показывал своё истинное лицо. А таких лиц были целые галереи и среди офицеров, и среди солдат.
   Человек, беспокоящийся в трудную минуту только о себе самом или же о последствиях, которые могут его ожидать, недостоин командовать другими. К сожалению, некоторые офицеры были из этой "когорты". К счастью, их было меньшинство.
   Об опасности помнили полководцы всех времён и народов. Известно, например, что того, кто бежал с поля боя, даже не столкнувшись с врагом, наиболее трудно заставить вернуться в бой. Быстрее вернётся тот, кто уже видел врага, дрался с ним и пусть даже был побеждён. Быстрее пойдёт в атаку и тот, кто ещё совсем не видел врага. Иным страх более нестерпим, чем сама смерть.
   Китайский военачальник древности Суньцзы писал: "Если знаешь противника и себя, сражайся хоть сто раз - опасности не будет; если знаешь себя, а противника не знаешь, один раз одержишь победу, в другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни противника, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение".
  
  

3

   В середине дня 1 января подошёл 503-й мотострелковый полк 19-й дивизии. 1 января командование группировкой "Запад" принял генерал Тодоров, но ненадолго. 3 января стал командовать десантный генерал Бабичев. Уже 5 января стало известно, что 129-й полк взял три моста через реку Сунжу и захватил 86-й военный городок.
   Солдат тогда выглядел примерно так: на голове каска, на каску надет маскировочный чехол из маскировочной сетки с тряпьём. Однотонный бушлат, бронежилет, штаны, ботинки. Штатное оружие: автомат, пулемёт. И всё! Никаких вещмешков. Все были обвешаны гранатомётами, "шмелями". Глаза у всех пустые.
   Почти сразу раненые пошли нескончаемым потоком. За неделю через медиков прошли сотни искромсанных людей с оторванными руками, ногами, перекрученных в узел, прострелянных. Трудно было сообразить, какой день наступил. Раненых привозили-увозили, увозили-привозили.
   Нельзя, трудно представить, как во время боя притупляются нервы. Сама природа, кажется, заботится о том, чтобы всё это человек перенёс. Смотришь кругом: валяются руки, ноги, черепа без глаз, без покровов, словно в анатомическом театре, и проходишь мимо почти равнодушно потому, что весь горишь единым желанием - победы!
   Информация от раненых, что лечились в развёрнутой медроте, была противоречивая и безрадостная: там наши погибли, там наших взяли в плен... "Нас окружили, нас предали!" Потом: да нет, ерунда всё это! Ведь каждый боец видит войну только своими глазами. Это была такая свистопляска, хуже которой придумать нельзя. Вообще тема - "нас предали в Москве" - была чрезвычайно актуальна и звучала на всех уровнях. И тут не надо быть аналитиком. Как только наша армия начинает врага давить, тут же объявляется перемирие якобы для сбора трупов погибших, решения срочных гуманитарных вопросов. Или просто без каких-либо объяснений...
   Убитых тоже привозили к медикам в медроту. Как-то во время 48-часового "перемирия" одновременно доставили более двухсот погибших. Многие лежали рядами прямо на улице на носилках, присыпанные снегом.
   После "перемирия" чудовищный кошмар продолжился, но врага уже наши войска начинали бить конкретно: в хвост и в гриву.
   В начале января зампотех 693-го полка рассказал, что среди тыловых возникло стихийное "снайперское движение". Ведь дисциплина в этом войске так заметно упала, что делать можно было почти всё что угодно. И вот такой тыловик берёт снайперскую винтовку (оружия лежало видимо-невидимо, ведь раненых солдат к медикам доставляли с оружием) и залезает куда-нибудь повыше открывать личный боевой счёт. Через час "снайпера" за руки-ноги тащат назад - готов...
   Настоящее лицо солдата, видимо всё-таки, проявляется отнюдь не в победе, более отчётливо оно проявляется в период поражения. Побеждать может любой дикий зверь. А вот осмыслить поражение, уметь взглянуть ему в глаза - для этого нужно нечто большее, чем обычное мужество. И способен на это только тот, кто сохранил в себе хоть искру ясности.
   Примерно через неделю непрерывных боёв наши солдаты начали преображаться. Отчётливо стало видно, что бойцы преодолели первый шок и начали воевать по-настоящему. Даже внешний вид у них изменился. Люди преобразились: вчерашние салаги стали настоящими смелыми и стойкими воинами. Народ стал чудить: кто-то оленьи рога на БМП прицепил, кто-то плюшевого мишку на ствол пушки посадил. Таким образом ребята психологически восстанавливались и утверждались.
   Вот и разговоры бойцов изменились. А на войне у солдат нет другой такой темы для разговоров, которая хотя бы приблизительно занимала их в такой степени, чем женщины. И они говорили о них, потому что находились под гнётом смерти. Страх смерти является одним полюсом их бытия, половое влечение - другим. Война и любовь. Тщеславие и сексуальная потребность, опьянение властью и опьянение полового влечения, гибель и зачатие. Это то, что каждый носит с собой.
   Что касается смерти, то с её помощью невозможно смыть ничего из жизни, которая предшествовала этой смерти. Смерть, как таковая, не может явиться ни оправданием, ни искуплением. Она всего-навсего конец. Одновременно она является как бы переходом в мир иной, так люди надеются, однако здесь, на земле, она подводит заключительную черту жизни.
   Смерть ничего не меняет. Смерть, как такова, не является оправданием. Она никого не освобождает от ответственности. Как человек живёт, так его и ценят.
   А жить - значит быть полезным. Иной жизни не надо! В конце концов, век человеческий измеряется не тем, сколько прожито, а как прожито, что сделано доброго для людей. Когда приходится слышать или читать о чествовании старцев, которым за сто, право же, хочется иной раз спросить: а что они совершили, была ли жизнь их достойной чести и славы, или долголетие их объясняется тем, что они бежали прочь от тревог и трудностей, что главной их заботой была забота о себе, своём личном покое? Долголетие, построенное таким образом, кому оно нужно? И почёта ли оно заслуживает?
  

Глава десятая

1

   10 января Воробьёв выехал на санитарном автобусе за крупной партией раненых, скопившихся на соседней улице. Трудно сказать, как это случилось, но когда оказался в переполненном подвале с ранеными, то дом со всех сторон окружили враги.
   Раненые. Их положение теперь стало почти безнадёжно - многие были тяжело изувечены и не могли в случае захвата даже покончить с собой. И рядом с ними не было ни друзей, ни близких, ни женщин, любовь которых так и не стала для них доступна за всю короткую жизнь.
   Отбивались все, кто мог держать оружие, а когда убили пулемётчика, Володя вспомнил, кем он был в "прошлой жизни", - иначе как бы ему удалось короткими расчётливыми очередями косить камуфляжные фигурки с зелёными повязками на головах?
   -Огонь на меня! - кричал позади в рацию раненый в голову связист. - Огонь на меня!
   Потом Володе показалось, что пятиэтажка подпрыгнула и стала проваливаться в подвал, а его голову кто-то беспощадно-весело надувал изнутри, как воздушный шарик. "Вязкая и тягучая" мысль шевельнулась в голове: "Может, я уже не живой? Но разве убитые страдают от боли? Невесомое, уже не принадлежавшее ему тело поднялось легко и высоко к самым звёздам. Вот когда боль принимаешь со смирением и даже с мучительной радостью, потому что, лишь ощущая эту боль, убеждаешься - жив!" И вообще надо стряхнуть с себя боль. Чувствовать или не чувствовать боль - зависит от твоей воли. Владимир даже удивился этой мысли - он ли это, человек, который всегда боялся боли.
   А если он всё же сейчас умрёт и его не станет - раз и навсегда?! Он сгинет, а на земле над его прахом будет светить солнце, и плескаться звёздное море, греметь грозы, и мести снежные метели. Смерть страшна, прежде всего, тем, что навсегда лишает всех и всяческих радостей узнавания этого мира, невозможностью наверстать упущение, исправить ошибки, сделанные в прошлом.
   Воробьёв застонал от боли и попытался ухватить новую мысль: "Смерть у всех одна, ко всем одинакова, и освободиться от неё никому не дано. И пока она, смерть, подстерегает тебя в неизвестном месте, даже вот здесь и сейчас, с неизбежной мукой и существует в тебе страх от неё, никакой ты не герой, не бог, просто артист из погорелого театра, потешающий себя ..."
  

2

   Очнулся он только в аэропорту Ханкала с перевязанной левой рукой, правой ногой и головой и под капельницей. Ему казалось, что наступила полная тишина. Сознание постепенно стало опять затуманиваться. Он видел только небо над собой, синее, ослепляющее яркое...
   А потом он увидел себя на операционном столе. "Ощущение странное: вижу свою ногу, рваную рану, вижу белую торчащую кость с острым концом, вижу, как льётся кровь, а боли не чувствую, всё словно во сне. Спрашивают - отвечаю, а что говорю, даже не соображаю, и всё мне безразлично..."
   ...Весной он уже подходил к окнам на костылях и подолгу смотрел на бледно-зелёные, отощавшие за зиму клёны. Кто долгие месяцы лежал в госпитале, не подходя к окну, могли понять его радость... Не забыть ему и первых шагов, сделанных без костылей.
   За эти долгие месяцы передумал многое. Жаждущие всё время думают о воде, голодные - о еде, одинокие - о женщине или о друге. То, чего нам не хватает, кажется всегда самым желанным. При этом каждый, кто способен мыслить, знает, что нет полного удовлетворения. Удовлетворение чувств тоже является кратковременным. Как хорошо было бы встретиться с друзьями, которых разметало по разным уголкам некогда единой и большой страны.
   О будущем старался не думать - оно было слишком туманным. Сексуальный вопрос, конечно, волновал. Мужчина может потерять руку или ногу, одно лёгкое или мозг, если он у него есть, и оставаться мужчиной; если же он теряет пол, то он перестаёт быть мужчиной. Так что этот вопрос он считал важным для себя. Но тут, вроде бы, у него всё должно быть хорошо. По крайней мере, ему доставляло радость видеть медицинских сестричек, которые выхаживали и поднимали его на ноги.
   Одна новенькая малознакомая медсестра даже обрела над ним сладкую и тревожную власть, которую обычно раненые сами вручают тем, кого любят, даже если любят только в мечтах, если придумали себе возлюбленную.
   На его вопросы Яна отвечала без стеснения, вдумчиво, разумно, как девушка, которая занята мечтами не больше, чем следует. Он находил, что в ней много здравого смысла, и думал про себя, что, в самом деле, было бы приятно обвить рукой этот стройный и упругий стан и покрывать поцелуями эту свежую щеку, освещённую отблеском настольной лампы у самого уха, долгими поцелуями, подобно тому, как пьют глоточками очень хорошую водку. Он чувствовал, что увлечён и взволнован ощущением близости женщины, жаждой созревшего и девственного тела, нежным очарованием молодой девушки.
   Ему казалось, что он так и стоял бы здесь у её стола постовой сестры целые часы, ночи, недели, вечность - облокотившись рядом с ней, чувствуя её возле себя, проникнутый прелестью соприкосновения с нею.
   Никогда не видел он такой восхитительной смуглой кожи, таких тонких пальцев, просвечивающих на солнце. Откуда она? Что у неё в прошлом? Ему хотелось увидеть обстановку её комнаты, все платья, которые она когда-либо носила, людей, с которыми она знакома и даже стремление обладать ею исчезало перед желанием более глубоким перед мучительным любопытством, которому не было предела.
   Конечно, девушка даже не догадывалась, какая буря чувств кипит в сердце раненого офицера, который годился ей в отцы, но интуитивно старалась почаще одаривать его улыбкой.
   Любовь - и неразделённая - даёт человеку возможность ощутить вершины своего духа. Но расточительно, неблагодарно по отношении к самому себе и к тому, кому обязан ты своей любовью, бросаться вниз с этой вершины! Кто знает, может, безответная любовь - тоже дар природы? Может, энергия безответной любви иная, чем энергия любви разделённой? Может, она даже на несколько порядков выше её? И в зависимости от того, какой будет определён выход энергии неразделённой любви, сила её будет созидающей или разрушающей...
   Вот и сейчас, спустя годы, Воробьёв с благодарностью вспоминает Яну. Она подарила ему жажду жизни, вернула жажду любви. В конечном итоге, он выздоровел не без её помощи одним своим присутствием рядом.
   Спустя пару месяцев девушка исчезла из его жизни - она просто проходила практику в военном госпитале, а по её окончании снова уехала на учёбу.
  
  

3

   Через полгода контуженного, с изувеченной левой рукой и хромого его комиссовали "подчистую". Ни о каком возвращении к профессии врача-хирурга не могло быть и речи - какой больной рискнёт лечь на операционный стол к "однорукому хирургу". Владимир уехал к своему двоюродному брату в Воркуту и свои "боевые" деньги пропил в рабочем общежитии в компании удивительных людей.
   Бывшего капитана ледокола со звездой Героя Соцтруда, чудаковатого, но талантливого поэта и искалеченного великовозрастного капитана в отставке на целый год приютила и сблизила двенадцатиметровая комнатушка с видом на завьюженный город. Объединяло этих разных по возрасту и опыту жизни людей то, что всех их, спившихся и больных, "за ненадобностью" выставили из дома жёны.
   Утро начиналось по утверждённому капитаном ледокола графику - мужики пили крепкий чай, тщательно гладили брюки, затем морской волк шёл "побираться" в пароходство, поэт читал стихи в школах и техникумах, а Володька, надев передник, готовил на общей кухне обед из того, что "напопрошайничали" вчера. Соседи непременно возвращались с добычей - пакетами снеди и водкой, садились за сервированный стол.
   В этой комнате пьянствовали, но пьянствовали культурно: в сумраке полярной ночи поэт читал удивительные стихи, а морской капитан рассказывал о том, как десятки раз проводил караваны по Северному морскому пути.
   -Ну, а ты? - иссякнув, спрашивали его товарищи. - А ты? Ведь и у тебя же наверняка что-то было, Володя?
   В такие минуты он всегда отвечал, что с тех пор, как сложилась пятиэтажка над его головой, он ничего не помнит, и его оставляли в покое.
  
  

Глава одиннадцатая

  

1

   Двоюродный братан Михаил в беде не оставил: выхлопотал работёнку медстатиста и отдельную комнату в общежитии. Но Владимир этому новому жилью совсем не обрадовался, ибо хорошо знал, что такое одиночество, и потому боялся его.
   Одиночество - это переживание. Переживание очень тяжёлое. Потому что отличительное свойство человека - общение. Его отсутствие или недостаток выбивает человека из колеи, лишает привычного образа жизни. Одиночество - катастрофа для психики человека, оно вызывает утрату ценностей - теряется вера в любовь и дружбу.
   В его возрасте одиночество особенно страшно. У молодости всегда есть надежда. А после сорока на что надеяться? Он считал, что алкоголь его может спасти. Одно время он мог пить сколько угодно и что угодно, лишь бы угощали, и его потухшие глаза даже начинали светиться радостью. За вином он, действительно, оживлялся, становился очарователен, лёгок, любезен. Это не было поклонением божеству, нашёптывающему тёмные мысли. Вино было для него принадлежностью спокойствия, весёлого настроения, счастья.
   В этот период жизни Владимир мог завести дружбу и старательно опекать человека, по общему признанию никчемного. И долго ещё были у него в оценке людей и отношении к жизни какие-то свои мерки и свои принципы, не понятные другим.
   Он даже почувствовал однажды наступление момента, когда само страдание стало казаться приятным. Когда птица теряет птенца, она мечется, плачет, ищет и, не найдя - утихает, прячется, молча горюет в своём гнезде. Так и Владимир, как бедная птица, о которой он вычитал однажды, горевал по своей доченьке, которую всё чаще и чащё стал видеть во сне.
   Первые три года пролетели в частых "загулах", из-за которых Владимира несколько раз грозились уволить с работы. Но каждый раз шли навстречу просьбам его брата, уважаемого человека в городе - работал начальником одной из угольных шахт. Володя давал слово, что "завязал" и его оставляли в покое до следующего "залёта".
   После одного из крупных и неприятных разговоров с Михаилом, Воробъёв продержался целый год. Но тут "грянуло третье тысячелетие". По этому случаю Владимир напился "вдрызг", но от запоя его всё же удержал брат. Он подсобил с покупкой компьютера, который неожиданно сильно увлёк Володю. Каждый вечер спешил в свою холостяцкую комнату, чтобы на несколько часов замереть перед монитором. Всевозможные игры, гонки-стрелялки-догонялки заменили ему весь мир. Казалось, время остановилось - так засиживался он у экрана до поздней ночи. Тараканы по стенам, словно дробный дождь, шуршали в полумраке, но он даже перестал обращать на них внимание.
   Про запои он теперь забыл совсем. Это уже не грело, хотелось иной жизни - компьютер её давал. Вот и здоровье стало давать сбои. Это ведь признак надвигающейся старости, когда обнаруживаешь, что, как поётся в песне, у тебя есть сердце... А кроме него, ещё печень, почки и другие важные составляющие, о которых прежде и не догадывался. О боевых ранах речь вообще не идёт - они ежедневно напоминают о себе. Поэтому, сократив алкоголь в своей жизни до минимума, основные усилия Владимир направил на своего "нового друга" - компьютер. Не заметно для себя стал хорошо разбираться в правилах работы с компом, он уже не был "чайником", появились новые друзья из этой сферы жизни.
   Однажды он даже начал писать повесть о своей жизни. Работа продвигалась с трудом. Больше года промучился. Но и после нескольких "посевов" разумное, доброе, вечное не взошло.
   Размышления о женщинах требовали времени и соответствующего настроения, чаще всего у него не было ни того, ни другого. Наверное, поэтому он и не переполнялся нежными воспоминаниями, что они увели бы жизнь его на другие пути. Впрочем, всё было нормально в этом аспекте, и женщины в его жизни появлялись, время от времени. В каждом человеке есть, так сказать, цепкость жизни, сознание, что ты нужен кому-то, что приносишь радость уже тем, что живёшь, и эта сила неодолима в человеке, она способна побороть любые болезни.
   С одной женщиной, оставшейся без мужа и воспитывающей маленького сына, Владимир встречался почти три года, оставался у неё ночевать частенько, но о любви, ни он, ни она не заговорили ни разу. Рядом с ней исчезали всякие условности, это ощущение возникло в нём с самого начала, когда он впервые увидел её, в нём шевельнулась тогда неосознанная тревога: приятно, когда нравишься красивой женщине и знаешь, что женщина не станет долго противиться.
   Была и другая. Она, очевидно, любила Воробьёва, но она была прилипчива и верна до невозможности, а ему не надо было, ни её верности, ни её любви, хоть без неё тоже плохо. Так, на разных глубинах он и был связан и с той женщиной, и с другой. Та, Майя, к которой приезжал ночевать, стала привычкой, а другая... Наверное, ему всё же льстило, что Юля его так любит. Но есть люди, которые таят в себе оружие, убивающее любовь - чрезмерность любви...
   С Майкой (как он звал женщину) всё было внешне нормально, они жили, друг к другу не привязавшись. С ней Владимир никогда не ссорился - в своём сообществе они щадили друг друга, понимая, что тихий их, бесконфликтный союз может взорваться при самой малой искре, брошенной между ними...
   Но тут случилось новое чудо - провели в общежитие Интернет, о котором Владимир уже, конечно, знал, но вот пользоваться не приходилось. И Михаил сделал ему царский подарок - на пятидесятилетие "открыл ему целый мир", договорившись о подключении к всемирной сети. Научил "клубиться и чатиться" в Интернете. Виртуальный флирт с девочками, живущими в сети, отвлекал от действительности, приятно будоражил кровь. Вспомнилась фраза старого знакомого, морского волка: "Когда у человека нет возможности кем-то быть, у него возникает непреодолимое желание кем-то казаться".
   Вот Володя и "казался" своим виртуальным подружкам - молодым, здоровым и весёлым китобоем. И невдомёк было хабаровским, красноярским и воронежским дурёхам, что за тысячи километров от них в воркутинской общаге сидит не пышущий здоровьем молодой удачливый северный романтик, а состарившийся, седой, хромающий на правую ногу и "двинутый на всю голову" человек. Дошло до того, что тамбовская студентка, воспылав чувствами, выразила готовность немедленно приехать. Пришлось срочно утопить образ юного северного романтика в стакане водки. Больше он так не рисковал - держал своих "подружек" на расстоянии. Но всё равно эти два года он считал одними из самых счастливых в своей жизни - он был кому-то ещё интересен, кому-то нужен. Беспокоились, если он надолго исчезал из сети.
  

2

   Летом 2007-го, он даже запомнил дату - 21 июля, он разоткровенничался на работе, рассказал коллегам про медицинский институт - про свою бывшую жену, красавицу Инну, про "кареглазую Валюшку" Анну. Именно здесь, в Воркуте, он впервые отчётливо вспомнил Анну Валюшкину. Накануне ночью она неожиданно пришла к нему во сне, оказывается, и не забытая вовсе. Она пришла воспоминанием - ещё из студенческих времён - давним и стыдным. Жизнь такова, что прошлое не всегда исчезает бесследно во мраке годов, большей частью всплывает неожиданно и почему-то всегда жалит в самое уязвимое место. Тётки растроганно поулыбались, выслушав рассказ Владимира, а одна, помоложе, посоветовала зарегистрироваться на новом сайте "Одноклассники", авось кто и откликнется.
   Вечером после работы впервые за последние дни остался он наедине с самим собой. Сейчас с ним была только она, только Аннушка, самая близкая и такая сейчас далёкая. Нет, не она, только сладкая и щемящая память о ней... Полжизни бы отдал, чтобы увидеть её рядом, услышать её голос и смех (как она умела смеяться!), заглянуть в её в глаза... Господи! Да хоть бы узнать, что с ней? Хоть бы узнать, жива ли? Но, наверное, даже этого ему не дано. И вовсе никому не ведомо, будет ли когда-нибудь их встреча?
   Он ждал почти месяц, а потом не выдержал, набрал в поисковом окне свой институт, группу, год выпуска и то единственное имя, которое вспоминал все последнее время. Её образ настойчиво вставал перед глазами, отодвинув сердечную боль по погибшей дочери, боль в раненой ноге и руке, покалеченной голове после того памятного взрыва, когда побывал под руинами грозненского дома.
   Уже на следующее утро он получил письмо из Уфы: "Милый, милый мой Володенька..."
   Встретиться с Аннушкой они договорились через несколько месяцев переписки, в течение которой Володя рассказал ей всё без утайки, не выгораживал себя, а "резал правду матку". Он настаивал подумать, мол, нужен ли ей такой человек рядом. Аня тоже рассказала всё о своей жизни. Она вышла замуж лишь спустя пять лет после окончания института. В 85-м у неё родилась дочь, а еще три года спустя они с мужем развелись - как принято писать - "не сошлись характерами". Впрочем, они расстались вполне "цивильно": без претензий и взаимных обвинений. Он принимал участие в воспитании дочери - регулярно встречался с ней, хотя вскоре у него проявилась новая семья. А вот Аня так и осталась одна. "Всё тебя, Володя, ждала", - так написала она в конце письма Воробьёву.
   Новый 2008 год они встречали вместе в её уфимской квартире. Дочь Анны год назад окончила университет и, выйдя замуж, переехала с мужем в Москву.
   В марте они поженились, к тому времени Владимир уже переехал к Ане навсегда. Они даже обвенчались в церкви. Устроился и на работу в медицинскую фирму.
   Летом 2008 года они встретились на "Одноклассниках" с Невским. Воробьёв сообщил, что послужил-таки в армии(!), а теперь с женой - "кареглазой Валюшкой" - живёт в Уфе. Александр и сообщил им о готовящемся вечере встречи выпускников. 30 лет!
   В октябре Воробьёвы приехали на несколько дней, остановились в гостинице города. И вот накануне общей встречи мужчины встретились в кафе, чтобы наговориться обо всех пролетевших годах своей жизни...
   Встреча однокурсников прошла на высоте! Со многими не виделись с момента выпуска. Жизнь разбросала выпускников по всей некогда необъятной стране под названием СССР. Теперь многие оказались "иностранцами", но вырвались на встречу, несмотря на многие трудности переездов. После официальной части отправились праздновать в ресторан при Дворце молодежи (кое-кто даже припомнил, как в составе стройотряда принимал участие в строительстве этого красивого здания). Одна из девчонок группы (теперь это была солидная женщина, настоящая матрона) сообщила, что Инна Каблучкова вскоре после гибели дочери вышла замуж и уехала на постоянное место жительства в одну из стран Центральной Европы. Владимир лишь на мгновение замер, но тут же кивнул головой и продолжил прерванный разговор с Невским...
  
  

3

   А ещё день спустя Воробьёвы стояли с Александром на перроне за десять минут до отправления их поезда, красивые неповторимой красотой, имя которой любовь. Они говорили поочерёдно, продолжая одну свою мысль. Получилось примерно следующее: "Настоящая любовь, как и счастье, не приходят к человеку легко и просто. И сойдись мы, не испытав всех мук, которые выпали на нашу долю, вряд ли мы тянулись бы так жадно друг к другу". После короткого молчания, Владимир, обняв жену, закончил мысль: "После каждой маленькой стычки (конечно, бывает. Мы же живые люди, а не роботы) и разлуки ты становишься для меня почему-то ещё дороже и желанней. Ей богу, говорю вот при своём друге, как свидетеле. Сейчас я просто не мыслю своей жизни без тебя. Ты так же необходима мне, как воздух, вода".
   Просветлённая "Валюшка" целует мужа и трогательно пытается запретить ему пить коньяк, а он ласково басит в ответ:
   -Ну, солнышко, ну девочка моя! Это же мой старый добрый друг Сашка. Ты же сама его знаешь больше тридцати лет. Значит, жил я не напрасно, если у меня есть такие хорошие друзья, как он. Сейчас мы с ним это допьём и больше ни грамма!
   Аня притворно вздохнула и подняла глаза к небу.
   -Что бы там рассматриваешь, моё солнышко?
   -Тучки. Мне кажется, что каждое облачко - это счастье. Очень многие люди не умеют удержать своё счастье, вот оно и уносится от них по небу. Иногда упущенного счастья носится по небу много-много. Тогда всё становятся хмурыми, и мне делается жаль людей. Они такие глупые! А тучи - это когда упущённого счастья слишком много. Оно тогда превращается в печаль, а потом плачет.
   - Браво, Аня!
   Александр и Владимир произнесли это одновременно, переглянусь и рассмеялись.
   -А что, мне эта мысль понравилась. Надо же, никогда не связывал количество упущенного счастья с тучами. Но ты, Аня, крепко держи своего мужа и не выпускай.
   - Не беспокойся, Саша, удержу. Теперь я никому его не уступлю. Уже один раз это сделала по глупости. А ещё мы с ним пересмотрим отношение к алкоголю. Так ведь, любимый мой?
   -Зуб даю, совсем завяжу.
   Друзья обнялись на прощание, Аня чмокнула Невского, и они с мужем зашагали к вагону. Владимир шёл впереди, ступая несколько неестественно, как всякий человек, скрывающий хромоту. Они помахали рукой из тамбура и исчезли в вагоне, уже набирающем ход...
   Он действительно завязал, по крайней мере, он так пишет, а Невский верит, хотя бы потому, что очень хочет знать, что они счастливы.
   С большим удовольствием Владимир написал, как они проводят с женой длинные новогодние дни отдыха: "Эти дни с моей женой проходят в сплошном упоении. Наша квартира - это наше основное место пребывания - мы её почти не покидаем. Мы лежим вместе до позднего утра, и задолго до наступления вечера мы опять в постели. Так мы хотим провести весь новогодний отпуск. "Я буду любить тебя всегда", - говорю я. А Анна отвечает: "Я буду всегда тебя чувствовать - как прекрасно, когда ты со мной!"
   - А когда я не с тобой, "кареглазая Валюшка"?
   -Тогда я чувствую тебя всё равно!
   ...Вслед за Бальзаком хочется повторить: "Любовь - это самое великое чувство, которое вообще творит чудеса, которое творит новых людей, создаёт величайшие ценности".
   И ещё Александр знает, что из прошлого Володю до сих пор не отпускает один и тот же сон. Иссечённый осколками, контуженный, наколотый промедолом, он летит над Россией в чреве транспортного самолёта, уставившись одурманенным взором в иллюминатор, и то, что поначалу принимает за большую круглую луну, вдруг приобретает очертания девичьего лица. Это его Настенька с лёгкими крылышками за спиной заглядывает в самолёт! А чтобы он посмотрел на неё, в окно стучит и стучит большое румяное яблоко, раскачивающееся на ветке. Настя смотрит на забинтованного отца и показывает ему мороженое эскимо ("кимушку") и хитровато-счастливо, как это умела лишь она, улыбается...
  
   *
  
   Вместо послесловия
  
   "Самое горькое на свете состояние - одиночество.
   Самое длинное на земле расстояние -
   То, которое одолеть не хочется.
   Самые злые слова на свете -
   "Я тебя не люблю".
   Самое страшное, если ложь права,
   А надежда равна нулю.
  
   Самое трудное - ожидание конца любви.
   Ты ушёл, как улыбка с лица,
   И сердце считает шаги твои.
   И всё-таки я хочу самого страшного
   И самого неистового хочу.
   Пусть мне будет беда вчерашняя
   И счастье завтрашнее по плечу".
  
   / Автор неизвестен/
  
  

*

  
   Использованные материалы:
  
   - Галицкий С. "Они защищали Отечество", С-Петербург, 2008 г.;
   - Гуд В. "Сказка о любви", газета "Моя семья", октябрь 2009г.;
   - Семенчик И. "От смерти спасла разведка", газета "Ветеран Афганистана", ноябрь 1995г.;
   - Стихи В. Орлова ("Письмо другу") и А. Трохина ("Расставание");
   - Использованы цитаты из произведений авторов: Э. Хемингуэй ("Праздник, который всегда с тобой"); Г. Манн ("Учитель гнус"); Г. Флобер ("Воспитание чувств"); Э.М. Ремарк ("Возвращение"); А. де Сент-Экзюпери ("Планета людей"); Г. де Мопассан ("Наследство"); К. Симонов ("Двадцать дней без войны"); А. Куприн ("Святая ложь", "Поединок"); В. Астафьев ("Царь-рыба"); А. Иванов ("Вечный зов"); Е. Воробьёв ("Капля крови"); А. Коптяева ("Иван Иванович"); В. Коротич ("Метроном").
  
  

***

  
  
Оценка: 9.91*8  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023