ArtOfWar. Карелин Александр Петрович. "Трогал смерти седые виски..."

"Трогал смерти седые виски..."

"То, что порохом пахнут страницы,

Ты, любимая, уж прости.

Я сегодня руками своими

Трогал смерти седые виски"

/В. Стуловский/

Предисловие от автора

Генерал-полковник Иван Михайлович Чистяков в своих воспоминаниях, отдавая должное матушке-пехоте в Великой Отечественной войне, с большой любовью писал об инженерных войсках: "День и ночь трудились наши сапёры, делая всё, чтобы помочь пройти стрелкам и технике..."

Эти слова прославленного советского полководца в полной мере относятся и к сапёрам, выполнявшим свой интернациональный долг в Афганистане. Работы им хватало с избытком. Прокладка колонных путей в горно-пустынной местности, восстановление разрушенных мостов, энергосистем, источников водоснабжения, разграждение и расчистка завалов, камнепадов, искусственно вызванных душманами - всё это приходилось делать представителям инженерных войск, и часто под пулями мятежников.

У каждого из сапёров должно было быть очень развито чувство ответственности, собранности и осторожности. Им без этого нельзя. Сапёры, как известно, ошибаются только раз.

Многие опытные сапёры, к счастью, ни разу не ошиблись, хотя им приходилось иметь дело и с английскими, и с американскими, и с итальянскими смертоносными изделиями, и с самодельными, и с неуправляемыми фугасами. Отважные специалисты знали: дорога останется безлюдной, пока не пройдут по ней сапёры и не объявят: "Мин нет, путь свободен". И так каждый день.

Выполнять боевую задачу сапёрам помогали четвероногие друзья - восточноевропейские овчарки. Они, как и люди, несли в Афганистане нелёгкую службу, отыскивая начинённые дьявольской взрывчаткой "сюрпризы", умело спрятанные коварной рукой.

Сапёры хорошо изучили тактику действий отрядов мятежников. Моджахеды полностью от начала до конца никогда не минировали дороги и тем более не разрушали их. Обычно для устройства заграждений душманы выбирали перевалы, теснины и держали их под прицелом. Так было при проведении многих боевых операций советских частей и при проводке колонн. В Панджшерском ущелье, например, на протяжении многих километров оно было буквально засеяно минами, словно картошкой в хорошо унавоженном огороде. Но зря старались моджахеды. Дав им достойный отпор, советские сапёры обезвредили сотни и сотни различных мин, фугасов, других взрывных устройств...

В основу данного художественно-публицистического повествования положены реальные истории, все фамилии действующих персонажей изменены.

"Две минуты. Таймер холодно-бесстрастен.

Время рушится в зыбучие пески,

Мысли вязнут, распадаясь на запчасти.

Боль, пульсируя, впивается в виски.

Липкий ужас обволакивает разум,

Пот холодными ручьями по спине...

Жаль, душа не подчиняется приказам,

Неуютно ей с войной наедине".

/Фрагмент стихотворения "Сапёр" Алексея Порошина/

О чём думает сапёр, когда обезвреживает мину? О смерти, которая может в любое мгновение яркой вспышкой мелькнуть перед глазами? О жизни, бурлящей кругом? Или ещё о чём?

Старший лейтенант Александр Невский смотрел из укрытия за неспорой, будто в замедленном кино, работой капитана Ильи Чернова и пытался ответить на этот вопрос. Был почти убеждён: главная его мысль - лишь бы быть живым, сейчас достаточно этого одного счастья. Потом Илья поправит доктора. Но это будет потом.

А в те минуты капитан Чернов с нежностью человека, касающегося лица любимой, очищал землю вокруг мины. Даже издалека было видно, насколько он сосредоточен каждой своей клеткой. Ни одного лишнего движения, хотя пот давно уже выступил на его спине, бисером блестел на лбу и щеках. Невскому приходилось много раз наблюдать за действиями своих коллег-хирургов во время операции. Чёткость, сдержанность, профессионализм бросались в глаза. Пожалуй, только с ними, хирургами-ювелирами, мастерами экстра-класса, можно сравнить и работу сапёра.

Но врачи-то знают строение человека: сапёр, приступая к разминированию, должен ещё изучить, что за штуку придётся обезвредить, особенно здесь, на земле Афганистана. Ведь взрывные устройства душманам поступали из разных стран: обычные, с сюрпризом, управляемые по радио и по проводам, пластиковые - ничем от пластилина не отличишь, мины в пластмассовых корпусах... И каждая уважения требует. Каждую определять надо точно, что собой представляет. Ошибка, конечно, исключается.

На счету Чернова числилось, с его слов, сто сорок четыре взрывоопасных предмета, уничтоженных им здесь лично. Тот, над которым он сейчас "колдовал", был сто сорок пятым.

Статистика - вещь, конечно, хорошая. Но она не всегда справедлива. Бывает, одно разминирование равно десяткам, а то и сотням. Да и не ведут чаще всего сами сапёры такого учёта. У них другая "бухгалтерия": что нового в очередной мине, какой урок извлечь надо. Всякий сюрприз - это тоже чей-то ум. Значит, твоя задача - оказаться умнее, сметливее.

Но статистика наводит на определённые размышления. Минная война в Афганистане набирает "обороты", ставит свои острые проблемы.

Как-то старший лейтенант Невский попросил знакомых сапёров дать поработать с миноискателем. В сплошной какофонии его ухо - грунт-то одни камни - не могло различить разницу в звуках. Опытным сапёрам, они честно признались, порой, оказывается, тоже очень нелегко уловить нужные сигналы.

А сколько уничтожено всех взрывоопасных предметов на земле Афганистана советскими сапёрами? Ответа нет - просто не было такого учёта. Как-то ещё раньше в газете Невский вычитал, что, выполняя интернациональный долг в Алжире, наши сапёры в своё время обезвредили полтора миллиона мин, освободили от смертоносной начинки сто двадцать тысяч гектаров земли. В Афганистане наши сапёры трудились с не меньшим напряжением.

Между тем Чернов продолжал свою ювелирную работу. Предмет, который он обезвреживал, назывался "тээской" (противотанковая мина итальянского производства "TS-6,1"). Мина относилась к разряду обычных, но имела секрет. Такие, как правило, уничтожаются на месте. Капитан решил её обезвредить, удалить взрыватель.

Душманы установили "тээску" на спуске к арыку, почти у самой кромки воды. О том, что дорога заминирована, сообщили старейшинам кишлака вездесущие бачата (мальчишки), выследившие душманов. Старейшины обратились за помощью к советским сапёрам, входившим в состав колонны, остановившейся на отдых неподалёку от кишлака. Тотчас к ним отправился капитан Илья Чернов со своими подчинёнными, а они в его роте под стать командиру - опытные и отважные ребята. Доктор Невский, прихватив медицинскую сумку, вызвался сопровождать сапёров.

Те мины, которые можно безопасно для жителей кишлака уничтожить, сапёры подорвали толовыми шашками. Арык Чернову захотелось сохранить: уж больно умоляюще смотрели на него дехкане, они даже не произнесли обычное "аллах-акбар" (аллах-велик), будто Илья на земле выполнял его миссию.

Многие из его подчинённых вызывались произвести разминирование. Капитан решил это сделать сам. У него такое правило: самое трудное, самое опасное брать на себя.

С командиром инженерно-сапёрной роты Черновым Невский познакомился незадолго до участия в совместном сопровождении колонны с продовольствием в соседнюю провинцию. Правда, Илья признался, что уже лежал в стационаре медицинской роты, но это было ещё до приезда Александра в Кандагар. А тогда капитан привёл буквально за руку своего подчинённого - водителя БМР, младшего сержанта Бочарова, получившего сотрясение при подрыве. Солдат наотрез отказывался от помощи медиков. Тут офицер и применил свою власть - насильно уложил своего сапёра в стационар, попросив, правда, вернуть его побыстрее в строй.

Этот худощавый веснушчатый паренёк и рассказал несколько историй о своём героическом командире роты. Пару месяцев назад в Кандагаре при обстреле города реактивными снарядами пострадал жилой район. Один из снарядов, не разорвавшись, врезался в стену школы. Здание построено было совсем недавно, выглядело нарядным и добротным. Афганские сапёры хотели уничтожить снаряд, заложив под него толовую шашку, но тогда бы разнесло весь дом. И они приехали посоветоваться с советскими сапёрами: вдруг можно сохранить школу. Хотя надежд было мало - слишком велик риск.

Вызвался командир инженерно-сапёрной роты 70 ОМСБ. "Этот может", - одобрило командование Бригады. Может - значит, профессионал, значит, мужествен, смел, трудолюбив. Работать, однако, с такой тяжёлой и неудобной штуковиной одному очень сложно, и Илья на этот раз взял с собой добровольцев сержанта Семёна Топоркова и рядового Евгения Дмитриева - сапёров высокого класса. Стена - не земля, тут одними пальцами не обойдёшься. Приходилось использовать и инструменты. Конечно же, опасность увеличивалась. Кто знает, отчего не взорвался снаряд? Может, достаточно малейшего толчка, чтобы расстаться с жизнью.

Тогда они, наверное, затратили полдня, чтобы вытащить снаряд. А когда в безопасном месте прогрохотал взрыв, аксакалы устроили в честь сапёров настоящий фетр (у мусульман праздник разговения после месячного поста рамазана). Звучали дойра и рубаб, мелодичный протяжный голос певца прославлял мужество и благородство шурави. И восхищённо смотрели на них ребятишки.

"Кожух снят. Ещё минута девятнадцать.

Тремор рук... На лбу холодная роса...

Чтоб в таких переплетеньях разобраться,

Нужно где-то (минимально) два часа.

Вот же нелюди живут в подлунном мире!

Равнодушно, без сомнений и страстей,

Зарядили на убийство С-4,

Жёлтый пластик силой в тысячи смертей".

/Фрагмент стихотворения "Сапёр" Алексея Порошина/

Похоже, о капитане Чернове механик-водитель с БМР мог рассказывать своему лечащему врачу часами. Бочаров припомнил, как однажды рота под командованием офицера занималась разминированием плодородного поля в одном из ущелий провинции Кандагар. Душманы там буквально живого места не оставили - всё пространство утыкано смертоносными "плодами" в основном итальянского и английского производства. Под вечер в ущелье послышалась стрельба. Вскоре из охранения доложили: душманы крупными силами пытаются окружить роту.

Наверное, главарь душманов думал, что шурави в такой ситуации займут круговую оборону. Ему тогда удастся разгромить их. Но Чернов ещё в Тюменском высшем военно-инженерном командном училище имени маршала инженерных войск А.И. Прошлякова понял: лучший вид обороны - наступление.

Оставшись с небольшой группой в ущелье, он прикрыл манёвр основных сил роты. В критический момент боя ему пришлось вызвать огонь на себя: зато смелое решение помогло не только избежать потерь, но и нанести душманам поражение. Богатыми оказались и трофеи - две тысячи пятьсот противотанковых мин, пятнадцать ракет "Стрела", другое оружие.

Сейчас, вспоминая об этом случае, Невский смотрел, как сосредоточенно и совершенно спокойно работает Илья с миной. Правда, спина у него стала совсем мокрой. Наконец встал и первым делом провёл ладонью по лицу, потом махнул рукой: дескать, всё в порядке, милости прошу.

...Невский и Чернов расположились в тени арчовых деревьев. От быстротекущей воды в арыке тянуло приятной прохладой: солнце вошло в зенит и пекло нещадно. Илья Сергеевич мягко улыбался - добродушнее его и впрямь не сыщешь - сдержанно рассказывал о себе.

Родился и вырос в Тюмени. Там живут его родители - Лада Григорьевна, врач профилактория аккумуляторного завода, и Сергей Ильич, шофёр автоколонны N3. Жена Маргарита (сыну Косте пять лет, дочке Наде скоро три) сейчас в городе, где служил Чернов. Показывая фотографии, признался, что часто уносится в мыслях к ним, что здесь все они стали ему ближе и роднее. Прав поэт: "Большое видится на расстоянии".

Нахлынувшие было воспоминания по родным, Илья резко оборвал. "Не хочется расслабляться и терять форму", - пояснил офицер. После короткого молчания он вновь неторопливо заговорил уже о работе. Он словно предугадывал вопросы Невского и тут же на них отвечал.

"Найти и обезвредить мину в горно-пустынной местности непросто. Для этого сапёрам необходима отличная инженерная подготовка. Они должны досконально знать устройство мин, хорошо владеть приёмами их разведки и уничтожения, тщательно готовиться к каждому выходу на разминирование. Нельзя забывать и об экипировки. Наши сапёры всегда берут с собой щупы, зажигательные трубки, один-два килограмма взрывчатых веществ, "кошку", пехотную лопатку. К своей работе воины готовятся с большим старанием.

...Колонна автомобилей в горах движется по серпантину. Подходят к участку, выгодному для минирования. Следует команда: "Сапёры на грунт!" Воины быстро выстраиваются по колее дороги. Разминировать следует не только её, но и обочину.

Сапёры внимательно осматривают дорогу. Демаскирующими признаками могут быть, например, не убранная после установки мины земля, забытая укупорка, промасленная бумага, брошенный инструмент и принадлежности для минирования.

К ним также относятся следы людей, искусственное уплотнение грунта трамбовками, колесами автомобиля, выемки, нарушения его однородности и плотности, указки и ограждения. Помнят воины, что нельзя упускать из виду провода, камни.

Сапёр работает с миной в одиночку. Например, щупом определил точное её расположение. Убрал землю с мины и вокруг неё. Проверил на ощупь, есть ли проволока или электрический провод. Убедившись, что нет, разматывает верёвку, зацепляет мину "кошкой" и уходит в укрытие. Затем вытягивает её из лунки и извлекает взрыватель. Осматривает углубление - нет ли там второй мины.

Следует отметить, что душманы применяют взрывные устройства различных типов. Есть среди них и мины в пластмассовых корпусах, которые найти довольно сложно. Сапёры в таком случае дополнительно ко всему пользуются щупами. Наши воины работают с ними виртуозно. Они определяют, из какого материала корпус мины, как она установлена: нажимной крышкой вверх или вниз. Щупы берут с собой воины длинные - для работы стоя и короткие, чтобы можно было действовать лёжа. Опытные сапёры знают, что при поиске взрывных устройств щуп вводится в грунт под углом сорок пять градусов. Если угол будет большим, то противопехотные мины нажимного действия и самодельные замыкатели могут сработать.

Трудно и особенно опасно обезвреживать фугасы. Дело в том, что их замыкатели срабатывают как под колесом и гусеницей, так и под щупом, ногой человека. Вот где проявляется подлинное мастерство сапёра, его сообразительность, находчивость и осторожность. Именно так действуют парни из моего подразделения. Точными и расчётливыми действиями они отыскивают источник питания фугаса и отсоединяют его от проводов. Затем извлекают фугас. Виртуозы!

В практике бывает, что некоторые мины и фугасы снять нельзя. Тогда мы подрываем их накладными зарядами на месте.

Мины могут быть обнаружены и после осмотра сапёрами участка дороги, если душманы заложат их до подхода колонны. Дороги в горах изобилуют крутыми поворотами, которые скрывают сапёров от колонны. Поэтому мы ведём инженерную разведку и в глубине её.

Наши воины ни на минуту не забывают, что недалеко от минно-взрывных заграждений могут находиться засады душманов. Вот почему, как только они обнаруживают минированный участок местности, немедленно занимают оборону.

Хотелось бы сказать и о том, что противотанковая мина или фугас могут прикрываться несколькими противопехотными минами. Это не только затрудняет работу сапёров, но позволяет мятежникам дольше обстреливать колонну из засады. Поэтому чётко и быстро обезвреживать мины в таком случае могут только подлинные мастера сапёрного дела".

Илья Сергеевич закурил, выпустил облачко дыма, потом повёл разговор о своих сослуживцах. О бывшем ротном - старшем лейтенанте Валерии Мелях, которого он сменил на этой должности. Многому тот научил его здесь, на афганской земле. Терпеливо передавал всё, до чего сам доходил ценою пота, а порою и крови. Он любил повторять истину: разминирование, как правило, бывает кратким, но труд долгим и постоянным и что в бою ничего не совершается без подготовленности и настроя на победу.

О своих подчинённых Илья Чернов отзывался и с гордостью, и с любовью, как, наверное, любящий отец, вырастивший умных детей. Взводные у него лейтенант Алексей Римский, старшие лейтенанты Иван Булавка и Виктор Орлёнок - золотые парни, каждый солдат и сержант - личность. А о самом командире роты подчиненные офицеры так и говорили: "Чернов у нас - талант".

Невский уже слышал, что Илья ведёт переписку с родителями многих подчинённых. Два добрых слова о сыне - какая радость матери и отцу. Те в свою очередь сообщают какие-то важные моменты в характере солдата: в воспитательной работе здорово помогает.

-Времени, наверное, не хватает? - поинтересовался Невский.

-Что ты! - искренне удивился Илья. У меня же помощники есть - активисты роты.

Чернов встал, окунул руки в воду.

-А знаешь, как нас, сапёров, зовут? - повернулся он к доктору. Невский уловил в его голосе нотки иронии.

-Конечно, знаю, - "кротами".

-Так, да не так. Но ещё точнее другое название - "верблюды".

Сказал и засмеялся. Невский недоумённо взглянул на него, а потом вспомнил выход подразделения на одно из заданий в горы. Каждый сапёр, кроме автомата, нёс лопату, сумку с рабочим инструментом, толовые шашки и ещё какие-то вещи. Поклажа нелёгкая, если учесть, что шагать-то надо по горам. Вот почему физическая подготовка для сапёра очень важна.

-Сапёрное дело терпения требует, наблюдательности, - размышлял капитан Чернов. - Обнаружить в земле "смерть" можно по демаскирующим признакам - зарубки на деревьях, помятая трава, грунт как-то взрыхлён, куски проволоки могут быть, нить натянутая... Да мало ли...

-А зачем зарубки?

-Так они же сами по тропам ходят, других-то путей в горах нет. Следовательно, пометить надо, где мина поставлена.

Помнится, лет эдак десять назад преподаватель инженерной подготовки инженер-подполковник Правитель вдалбливал в наши курсантские головы элементарные и важнейшие, на его взгляд, понятия: "Не забывать сапёров!", "Сапёры - это движение", "Сапёры - это переправа", "Сапёры - это победа", "Сапёры - это жизнь". Кратким суворовским стилем, несколько преувеличивая смысл и суть афоризмов, он выражал высокое предназначение воинов инженерных войск.

Если бы он знал, как нам надоедали работы по изготовлению проволочных заграждений - "спиралей" и "заборов", "ежей", других инженерных сооружений, установка учебных минных полей... Руки наши благодаря непреклонной требовательности преподавателя - всё испробовать самому - были исцарапаны проволокой, покрыты мозолями. Так что в разряд любимых этот предмет обучения отнюдь не входил. Но слова о сапёрах, их ратном труде, повторяемые многократно, непроизвольно откладывались где-то в глубинах памяти.

Лишь годы спустя, когда на своей практике испытали, что такое сапёры и их работа во время службы в Афгане, мы поняли, как глубоко прав был наш преподаватель с громкой фамилией Правитель, фронтовой офицер.

Чернов замолчал, потом поднялся, намереваясь отправляться в обратный путь - время стоянки колонны подходило к концу. На прощание Невский всё же задал свой вопрос.

-О чём думал? Конечно же, как секрет душманский разгадать, ещё, знаешь, пот застилал глаза, и я всё время беспокоился, чтобы он не помешал мне в работе, - буднично ответил командир инженерно-сапёрной роты.

"Первый в списке, без сомненья, ваш покорный...

Двадцать восемь. Начинаем ворожить.

Провод синий, провод красный, провод чёрный

Всё как в сказке - угадаешь - будешь жить.

Или - огненною лавой место битвы...

Я ни разу не встречал подобных мин.

Помолиться б... Да не знаю ни молитвы...

Попрощаться б... Только не с кем... Я один".

/Фрагмент стихотворения "Сапёр" Алексея Порошина/

Перед ущельем колонна остановилась. Ощетинились стволами пушек и пулемётов боевые машины пехоты и бронетранспортёры. Развернулись в намеченные сектора обстрела башни приданных зенитных установок. Открылись люки, двери десантных отделений. Десятки глаз напряжённо смотрели вслед ушедшему вперёд по каменистой насыпи расчёту минно-розыскной службы.

На острие боевого порядка рядовой Кирилл Конышев с четвероногим другом - овчаркой по кличке Лайка. Обнаружившая уже не один десяток мин, минно-розыскная собака бежала "профессионально", змейкой, не отрывая морды от горячих камней.

Следом двигались остальные номера расчёта во главе с командиром отделения сержантом Богданом Стенька. С миноискателями, щупами, приборами для обнаружения возможных проводов управления взрывом. Все в бронежилетах, касках, автоматы - на боевом взводе, у пояса - гранаты, шашки тротила для подрыва мин, сапёрные "кошки".

Замыкала шествие машина разграждения, сверкающая на солнце отполированными гранитом ножами-отвалами, зубьями скребка-рыхлителя. Растянутая цепочка сапёров медленно втягивалась в узкую, с отвесными склонами горловину ущелья.

"Десять, двадцать, пятьдесят метров... - прикидывал пройденное расчётом расстояние капитан Чернов, не отрывая глаз от бинокля. - Опасное место, удобное для минной ловушки".

Провожая долгим, напряжённым взглядом сапёров, он испытывал знакомое чувство беспокойства.

Уже около восьми лет носит Илья Сергеевич Чернов офицерские погоны, прошёл ряд командных ступеней. И всегда главное для него - быть ближе к людям. Особенно в опасные моменты в бою. Он сам часто берётся за миноискатель, щуп и идёт по заминированной тропе, сам проверяет себя под миномётным обстрелом, показывает пример подчинённым.

И в этот рейд по сопровождению колонны с продовольствием капитан Чернов пошёл сам. Знал: значительная часть пути, особенно в ущельях, находится под контролем бандформирований, сапёрам там будет трудно. И не ошибся.

Три минно-розыскных расчёта поочерёдно работали на пределе. От нестерпимой жары, постоянного напряжения после проверки участка сапёры буквально валились с ног. Рвалась, коробилась одежда, исполосованная белыми следами высохшего солёного пота. Выбились из сил, теряли обоняние минно-розыскные собаки.

Время тянулось томительно. Теперь нельзя было даже вести визуальное наблюдение - расчёт скрылся за скалы. Связь с ним Чернов поддерживал по радио. Через каждые пять минут в наушниках раздавался приглушенный голос командира расчёта старшего лейтенанта Виктора Орлёнок: мин не обнаружено. Чернова такой доклад не радовал. Скорее беспокоил: когда на маршруте долго не обнаруживаются взрывоопасные предметы, притупляется чувство осторожности.

Успокаивало лишь то, что возглавлял расчёт один из опытнейших "чистильщиков", как в шутку называли товарищи старшего лейтенанта Орлёнка. Внук белорусского партизана, расстрелянного фашистами за подрыв моста, он уже более двух лет служит на афганской земле, и обмануть его на минном поле не так-то просто. На его личном счету более ста пятидесяти обнаруженных и обезвреженных мин с иностранным клеймом. За мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга Орлёнок награждён орденом Красной Звезды и знаком "За разминирование".

Чернов с гордостью всегда говорил об этом офицере. Несмотря на недавнее ранение, Орлёнок на каждое задание отзывался так же скоро, как горы отзываются на звук. На маршруте трудился наравне с солдатами, а если требовала обстановка, вступал в поединок один с упакованной в металлический или пластиковый корпус смертью. Именно Виктор Орлёнок в ходе этого разминирования обнаружил коварную английскую мину МК-7, установленную на "полке", там, где дорога вплотную примыкала к отвесной скале. Обнаружить её в быстронаступающих сумерках мог только настоящий мастер сапёрного дела.

Но Чернов знал и другое: душманы, натасканные в спецлагерях под Пешаваром иностранными наёмниками, прежде всего американскими, набившими руку ещё на минировании вьетнамских дорог, большие мастера на различного рода хитрости и подлости. Устанавливают пластиковые мины на большой глубине, чтобы их трудно было обнаружить и визуально, и щупом. Мины повышенной взрывоустойчивости - тридцать машин пройдёт по ней, а тридцать первая подорвётся. Многие установлены "на неизвлекаемость", прячутся не только на дороге - подвешиваются на деревья, нависающие над дорогой скалы. Чиркнет борт машины о скалу - взрыв, зацепится антенна за ветви дерева - взрыв.

В очередной раз сухо пискнуло в наушниках, и капитан услышал доклад командира расчёта:

-Участок маршрута пройден. Обнаружено и обезврежено две противотанковые английские мины. Путь свободен.

Капитан Чернов облегчённо вздохнул, смахнул с лица капельки пота. "Можно начинать движение", - подумал, нащупывая рукой тангету переговорного устройства.

Он знал: надо спешить. В продовольствии, доставляемом этой колонной, очень нуждаются жители соседней провинции. Необходимо было в сжатые сроки достичь намеченного района, не дать возможности душманам задушить в блокаде провинцию, поддерживающую законную власть Кабула.

На этом горном участке пути почти каждый километр дороги приходилось брать штурмом: большая крутизна подъёмов, частые завалы, минно-взрывные заграждения. Только направленными взрывами, тараном машины разграждения, а где просто руками устранялись препятствия. Но колонна упорно пробиралась в глубь каменного царства.

Позади уже десятки километров, преодолено несколько горных перевалов, каньонов. Осталось пройти ущелье, названное за недоступность, частые обвалы, минные подрывы "логовом смерти". Самой опасной считалась узкая мрачная теснина - вход в ущелье, который сейчас обследовали сапёры. В таких местах душманы обычно ставили мины, организовывали засады.

То ли обострённое чувство тревоги, то ли заговорила та расчётливая осторожность, что заставляет опытного командира сделать всё возможное ради безопасности людей, но в последний момент Илья Чернов решил ещё раз сам проверить опасный участок маршрута - теснину.

Приказав водителю БТР двигаться, он цепким, намётанным глазом стал всматриваться в каменистое полотно дороги. Вот и крутой закрытый поворот с нависшей скалой, за ним теснина. Нигде ни одной подозрительной взрыхлины, ни одного сдвинутого камня.

Неожиданно взгляд наткнулся на едва приметные тёмные пятна, вырванные танковыми траками. Первой мыслью было: "Подтекает масляный насос в машине разграждения". Но тут Чернова словно обожгло, а вдруг... Отчётливо вспомнилось первое задание.

Случилось это года полтора назад. Несколько групп советских сапёров обеспечивали боевые действия афганской армии, поддерживаемой советскими подразделениями в провинции Кандагар, где громили бандформирования одного крупного полевого командира.

Сапёрам было особенно тяжело. Проходы в минных полях нередко проделывались под пулемётным огнём душманов, ползком, под прикрытием дымов. Бывало и так, что за миноискатели, щупы брались офицеры, заменяя уставших специалистов.

Капитан Чернов также возглавлял расчёт минно-розыскной службы, действовавшей в безымянном ущелье. На одном из проходов, пропитанном масляными пятнами, минно-розыскная овчарка Буран беспомощно заметалась. "Забивает соляркой запахи", - понял Илья. Он распорядился щупами проверить это место. Вскоре проверка была завершена. Первым по дороге по обыкновению двинулся бронетранспортёр, где находился Чернов. Едва передние колёса наехали на пятна... Впрочем, что случилось в этот момент, капитан не помнит, знает по рассказам.

При взрыве противотанковой мины его взрывной волной выбросило из люка, сильно контузило. Пришёл в себя только в медроте 70 ОМСБ. А когда утром стал бриться, посмотрел в зеркало и отшатнулся: на голове, точно первые заморозки, белела первая седина.

После возвращения узнал: подорвался бронетранспортер на итальянской мине TS-6,1 в пластиковом корпусе. Заложили её душманы на большей глубине, тщательно замаскировали. Место закладки забили камнями, пропитанными дизельным топливом.

"Совершенство. Восхитительная мерзость!

Расплету косичку мокрою рукой...

Ты прости меня, о, Господи, за дерзость,

Режу синий... Или красный?

Ну, какой?!

Пять секунд... давай же, горе-комбинатор!

Красный!

Синий!"

/Фрагмент стихотворения "Сапёр" Алексея Порошина/

Бронетранспортёр резко затормозил, отрывая Чернова от нахлынувших воспоминаний. Нащупав деревянную ручку щупа, капитан соскочил с брони и двинулся к видимой только ему одному отметине.

За несколько шагов до приметного места остановился, проверил остриём щупа грунт. Как он и предполагал, уколы ничего не дали: игла не шла в скальный грунт. Тогда Илья опустился на колени, взялся за нож. Счистил верхний слой, убрал вымазанные в топливе камни. И тут увидел то, что искал, - край лунки, тщательно забитой камнями. Сомнений не было - мина! Но какая? Почему её не обнаружил миноискатель, почему не сработала она при наезде машины разграждения.

Чернов стал рыть подкоп, чтобы тщательно обследовать мину. Жаром дышали раскалённые скалы. Он обливался потом, бронежилет сжимал грудь раскалённым цилиндром. Но офицер не чувствовал жары, не замечал холодных струй на горящем лице. Он сантиметр за сантиметром вгрызался в каменистую почву.

Так прошло минут пятнадцать. Капитану они показались вечностью. Наконец пальцы нащупали ребристый бок. Он осторожно выгреб мелкий базальт и увидел, что это "старая знакомая" - итальянская противотанковая мина TS-6,1 в пластиковом корпусе. Заложена опытной рукой - вверх днищем, чтобы повысить взрывоустойчивость, затруднить обезвреживание.

"Вот почему мина не сработала под траками БМР. Очевидно, рванула бы в замыкании колонны. Значит, душманы хотели завлечь всю колонну в каменный мешок и ... Так уже случалось..." Молнией пронеслись эти мысли в сознании Чернова. Он тут же подозвал радиста, передал самые неотложные распоряжения. И снова склонился над вырытой нишей. Стал приспосабливать под мину якорь сапёрной "кошки".

Внезапно пулевой веер прошил камни перед его руками. В лицо ударила каменная крошка, взвизгнули на рикошете пули. "Поняли душманы - уловка не удалась, и решили расправиться с сапёрами", - пронеслось в сознании командира роты. Страха он не испытывал, боялся одного - ненадёжно зацепить "кошкой" за мину.

Вести прицельный огонь душманским пулемётчикам не дали. Дружно ударили автоматы расчёта под командованием старшего лейтенанта Орлёнка, захлестали огненные струи счетверённых стволов зенитных установок. Чёрные провалы пещер, откуда вёлся обстрел, закрыли облака разрывов.

Тем временем Чернов не спеша отползал к бронетранспортёру. За ним тянулась тонкая жилка верёвки, соединённая с сапёрной "кошкой". Под защитой бронетранспортёра он перевёл дух. И только сейчас, натягивая верёвку, заметил, как дрожат его пальцы...

Вскоре засада была уничтожена. Колонна продолжила движение. Позднее, при разборе старший колонны не упрекнул капитана Чернова за рискованные действия. Он только спросил, почему тот сам взялся за разминирование.

-Трудная мина попалась, - коротко ответил Илья, пряча невольно потрескавшиеся, кровоточащие руки...

Во тьме, окутавшей землю, тревожно, почти вполнеба, вспыхивали зарницы. И чем дальше выдвигалась колонна, тем ближе и ярче были эти всполохи. Будто за хребтами кто-то работал двумя гигантскими электросварками. Только здесь беспорядочно менялся и цвет. Вспыхнет ослепительно-белый, с синевой, словно от неоновой лампы, потом - сиреневый, розоватый. Слева... Справа... И скалы, ранее темневшие на фоне неба, на какие-то мгновения становятся лиловыми, розовеют, краснеют, бледнеют до синевы... И - полное безмолвие.

До хребтов, за которыми полыхали зарницы, оставалось три-четыре километра. Теперь вспышки освещали уже и их колонну. Стало ясно, что это не зарницы. Обыкновенные зарницы - спутницы грозы. А здесь небо, как говорят лётчики, - миллион на миллион - в звёздах, холодно подсвечиваемое нарождавшейся луной. Зарницы же - рядом. О грозе и речи быть не может. На фоне сурового безмолвия гор и затаившейся тишины сполохи сеяли в сердце смутную тревогу. Таинственно и беззвучно полыхающие ущелья вместе с близостью вражеских засад словно предвещали что-то грозное, непреоборимое...

Никто из знакомых офицеров не смог вразумительно объяснить Невскому это явление природы. Кто-то, кажется, командир ДШБ, предложил спросить у артиллеристов. "Они математику и физику знают". Но и рассуждения столь компетентных специалистов о разности потенциалов, вызываемых скачками температур, никого не убедили. Ведь вспышки-то не единичные, они полыхают более четырёх часов (после удалось убедиться - до самого рассвета). Вот бы узнать, бывают ли они в дневное время... Конечно, с помощью приборов.

Под этим мерцающим светом и двигалась колонна. На намёк Невского, временно пересевшего с Автоперевязочной на машину связи "Чайка" старшего офицера колонны (пришлось перевязать небольшую рану на его руке от шальной пули), дескать, неплохо бы на машине "подскочить" за хребет, до которого рукой подать, старший колонны сердито отрезал: "Не по пути". Это означало, что там тоже возможны заминированные участки и засады душманов.

Так и осталось для всех тайна тайной. Кто знает, может, после стабилизации политической жизни в стране афганские учёные заинтересуются этой удивительной загадкой природы.

"Не успел остановить...

Что ж так тихо?

Не сработал детонатор...

Это значит... Это значит - будем жить!

Ну, а дальше - поздравления, улыбки,

И начальство (как всегда) начнёт брюзжать...

У сапёра в жизни только две ошибки.

Лучше - первой (стать сапёром) избежать..."

/Окончание стихотворения "Сапёр" Алексея Порошина/

В широкую часть ущелья вся колонна не пошла. Она остановилась на небольшом плато, почти уткнувшись в округлую, вдалеке резко вздымавшуюся гору. Вперёд пополз отряд обеспечения движения, а по скалам стали карабкаться наши парни из ДШБ и афганские воины подразделения "коммандос".

Каждый из оставшихся на пункте управления мысленно представлял, как между двумя каменными стенами, почти на ощупь двигаются сапёры, как, обнюхивая каждую пядь земли, беззвучно ступают собаки.

На этот раз под неусыпной охраной десантников и "коммандос" шли минёры. На это ответственное задание были отобраны самые опытные. Старший лейтенант Иван Булавка, лейтенант Алексей Римский, младший сержант Шамиль Анныев - все они неоднократно участвовали в разминировании. Приходилось решать невероятные головоломки. Случалось - и под огнём душманов. И всегда они выходили победителями.

Работать приходилось с особой тщательностью. Даже и после того, как пройдёт трал, его след и обочины скрупулёзно обследовались вручную - щупами. Строго соблюдая дистанцию - не менее двадцати пяти метров, - вершили свой ратный путь минёры. И вот уже снята одна мина, вторая...

Тревожные доклады отвлекли внимание, и офицеры не заметили, как исчезли сполохи и наступил рассвет.

-Подрыв под катком трала. Водитель младший сержант Бочаров сильно контужен, требуется замена.

Получив это сообщение, капитан Чернов витиевато выругался, не смог сдержаться. Помолчав, он снова заговорил:

-Это же очередное сотрясение для этого парня. Сколько же ещё должен выдержать человек на такой опасной службе?!

Да уж, разрывами по ушам от взрывов ему итак уже много нахлопало. На что это похоже? Ощущения примерно такие, словно молотком по голове. А при подрывах на противотанковых минах у ребят - кровь из носа и ушей. На днище машины двойная броня прогибается, пара катков вылетает, а солдат сидит внутри искорёженной коробки, иногда объятый смятым металлом, словно Дюймовочка лепестками, - жив... Мы всех их представляем к наградам. Они их заслужили уже тем, что садятся за рычаги машины разминирования. Егор Бочаров, например, награждён медалью "За отвагу" и представлен к ордену Красная Звезда.

Чернов распорядился немедленно эвакуировать пострадавшего в расположение медиков, попросил Невского лично заняться его лечением.

-О чем разговор, Илья. Всё сделаем. Положим его в наш санитарный автобус. А при первой возможности переправим на "большую землю"...

В ущелье окунулись, как в ночь. Справа и слева - почти до небес - отвесные стены. Кое-где наверху маяками застыли еле различимые среди скал фигуры. Это афганские дозорные. Узенькая дорога петляет вдоль хилого ручейка. В скалах зловеще чернеют пасти пещер. В них, как правило, душманы оборудуют огневые точки и устраивают засады. Из таких вот пещер сегодня ночью наши десантники вытащили брошенные мятежниками крупнокалиберный пулемёт, миномёт, установку для пуска реактивных снарядов с двумя боекомплектами. Не успели их применить.

Можно представить положение колонны, втянувшейся в ущелье, если на мине подорвётся головная машина. Ни объехать, ни развернуться. Мышеловка!

А где-то впереди, в кровь раздирая пальцы, обезвреживают мины сапёры.

Душманы в этом ущелье, как и в узкой горловине входа, установили мины на совесть. Большинство - английские МК-7 с девятикилограммовым тротиловым зарядом. А между ними - пластмассовые итальянские. В каменистом полотне дороги или обочины выбивали лунку, установленную мину засыпали щебёнкой, пылью, а затем поливали водой - получалось, как в бетоне. Попробуй такую обнаружить и обезвредить! Для того чтобы добраться до скобы и зацепить за неё "кошкой", надо потеть да потеть.

На что рассчитывали душманы, устанавливая мины таким образом? Прежде всего, на внезапность. При этом способе установки подорвётся на мине не первая и не вторая, а неизвестно, которая по счёту машина колонны. Поскольку мина почти забетонирована, одни машины должны вначале "раскачать" грунт, оторвать мину от него, дать ей "свободный ход". Вот когда взрыватель и гофрированная часть корпуса его получит свободу, только тогда произойдёт взрыв.

За рычагами трала вместо контуженного водителя - старший лейтенант Булавка. Метр за метром утюжит дорогу.

Вот он замечает, что на берегу ручья чернеют два широких кольца, соединённых такого же цвета полоской. Это упаковка взрывателя. Значит, и мина - рядом.

-Внимание! - предупреждает Иван Булавка.

И метр, и два проверено. Мины нет.

-Ищите!

Снова назад, и опять мокрые от пота и прорвавшихся мозолей руки вонзают в щебёнку щуп.

И наконец - есть!

По камушку, по кусочку щебёнки отковыривает минёр. Штык-ножом. Избитыми в кровь пальцами. Обломанными ногтями. Вот и взрыватель. Он рассчитан на давление семьсот килограммов. Но кто знает, нет ли здесь "сюрприза", может, она установлена на неизвлекаемость?! Взрыватель сидит туго. Вероятно, приржавел.

Как ни заманчиво извлечь мину "живую", показать потом сослуживцам, но законы безопасности... Младший сержант Анныев осторожно добирается до скобы. Цепляет за неё "кошку".

-В укрытие!

Рывок за верёвку - и оглушительный взрыв перекатывается по ущелью. На месте мины - воронка. Она не столь уж велика. Ведь при таком способе установки получается как бы направленный взрыв.

Вздохнули с облегчением и опять за работу.

Были и ещё сюрпризы. На одной из мин сверху лежал плоский камень. Те, кто её устанавливал, думали, обведут сапёров вокруг пальца. Не вышло! Не подвела солдат интуиция минёра. Правда, пришлось поломать голову. Только ли для маскировки камень? Расчёт на усиление нажимного действия? Или, наоборот, - на уменьшение давления?

Спокойно, минёр!

Зацепили "кошкой" камень. В укрытие. Рывок! Камень отлетел в сторону. Взрыва нет. Таким же образом извлекли и мину. В лунке под её телом обнаружили американскую ручную гранату. Значит, была установлена на неизвлекаемость. Но нитка шпагата перегнила и порвалась.

-Есть мина!

Эти слова вырывались едва ли не радостно. Потому что нет для минёра обиднее, чем пропустить, оставить на дороге смертоносный заряд. Потому что нет для минёра высшей радости от осознания того, что он обеспечил безопасность своих боевых друзей.

Рассказали в минуту отдыха такой эпизод. Однажды отделение сапёров, в котором служит рядовой Сергей Хахам, действовало в составе подразделения, охранявшего колонну. На маршруте были обнаружены мины. Только вышли сапёры на дорогу, как душманы открыли огонь. Тогда Хахам попросил механика-водителя поставить машину над миной. Так, прикрываясь броневым корпусом, по которому то и дело щелкали пули, отважный сапёр обезвредил несколько мин и фугасов...

-В ущелье больше мин нет! - таков был доклад сапёров.

Машины колонны стали разъезжаться на временные стоянки. Предстоял отдых и обслуживание техники для дальнейшего движения по маршруту. Ни одного взрыва не прозвучало. Счастьем, настоящим и искренним лучились глаза минёров после того, как убедительно была доказана чистота их работы.

Ночь была бредовая. В голове всё время вращались какие-то круги, похожие на звенья навесного трала с его боевой машины. Они отвратительно скрежетали, боль остро, через виски рвалась наружу.

К утру духота выползла из салона санитарного автобуса, посвежело. И приснился Егору Бочарову сон, будто собрались они с пацанами в сады дозревающей вишней полакомиться. А он проспал, и его все забыли. И только Колька Скрябин, лучший друг, не забыл, растормошил его. И будто кинулись они вслед за своей ватагой. А солнце только-только за околицей показалось. Бежалось им легко и как-то празднично даже - не боялись, что опоздают: упавших вишен было много, как в сказке. В сад примчались, а там - никого. Даже удивляться не стали, как это они могли обогнать хлопцев. Егор горсть матово-бурых ягод набрал, только ко рту поднёс и ... проснулся.

Чувствовал, что проснулся, а глаза открывать не хотелось. Жалко ему стало до спазма в горле, что село Коршуново своё так коротко увидел. Кольку Скрябина... И ягод из горсти не попробовал. Ведь и приснилось такое первый раз за целый год, а ощущение - словно дома побывал. Он улыбнулся и медленно, боясь вновь ощутить отступившую куда-то тяжесть в голове, открыл глаза.

-Ну вот, уже и улыбаться начал!

Это фельдшер медроты прапорщик Александр Тамару сидел с ним рядом. А Егору тут же вспомнился такой же эпизод, но тогда, проснувшись, он увидел миловидную девушку, медсестру стационара, в котором он оказался после сильной контузии от подрыва его БМР. Прелесть, что это была за девушка! Хрупкая, с ясными голубыми глазами. Слово скажет, ладонь на лоб положит, и сразу легче становится. Тогда же Егор понял, почему фронтовики всегда с такой нежностью о медицинских сестричках вспоминали: суровая штука война, кровавое, мужское дело. Но женщины даже в такую обстановку привносят тепло и доброту. И терпится боль, и распрямляются плечи, и хочется быть твёрдым и мужественным.

-Как ночь прошла, Егор? Не очень хорошо ты смотрелся, когда принесли к нам: из носа и ушей кровь течёт. А вертолёт вызвать не можем - ночь наступала. Вот и пришлось тебя в этом санитарном автобусе на носилках разместить. Ничего, при первой возможности переправим тебя на большую землю на вертолёте.

Прапорщик померил контуженному давление, посчитал пульс.

-А можно, товарищ прапорщик, мне с подразделением остаться? Мне уже легче. У нас контузию и за ранение сапёры привыкли не считать.

-Ну, это ты брось. Контузия - дело серьёзное. А вы, как мальчишки, право - друг перед другом форсите.

Александр Тамару сказал, а сам тут же задумался. Какие мальчишки?! Мужчина становится мужчиной в том случае, если чётко осознаёт свой долг и свою ответственность, причём тут возраст! А долг - не каска, которую надевают по мере необходимости; долг - это нечто большее. Хотя спроси сейчас вот хотя бы у него, Егора Кузьмича Бочарова, что это такое - солдатский долг, он вряд ли ответит со всей определённостью. Впрочем, так оно и должно быть: долг словами не определяется, долг заставляет совершать поступки, действовать.

-Так как, товарищ прапорщик?

-Не знаю, Егорушка. Вот у доктора Невского спросишь. Он скоро тебя сам придёт проведать.

Прапорщик выпрыгнул из салона автобуса на землю, а Бочаров предался своим думам. Как бы быстрее "отлежаться" - так они в своём кругу называли вынужденное безделье после контузии. Это была уже четвёртая на счету у младшего сержанта Бочарова. Он - сапёр. Но своими руками мины трогал только на стенде в учебном классе. А там, на дорогах, их давил обугленными кулаками тралов да просечёнными гусеницами своей боевой машины разграждения. Егора, как бывшего тракториста, сразу же посадили за её рычаги. И хотя в "учебке" пришлось изучать всё, в Афганистане всё время службы был механиком-водителем.

"...Через день бегаем в инженерный городок, - писал он домой в самом начале службы. - Он находится за четыре километра от части. Там есть горка метров триста длиной и подъём под углом 60-70 градусов. Мы на неё забегаем в полном снаряжении. А так всё в порядке. На зарядку ходим, учимся строевой, ведь скоро присяга... Службу свою я потихоньку тащу. Вот уже были на стрельбище. Первый раз стрелял из автомата боевыми патронами. Из трёх выстрелов выбил 25 очков... Так что боевое крещение прошёл..."

Через полгода он писал своей любимой девушке, которая провожала его в армию и обещала дождаться возвращения:

"Здравствуй, Ира! Спасибо за тёплые слова, за добрые новости. Твои письма здорово помогают мне в службе. Могу тебя порадовать: она идёт у меня хорошо. А по-другому, наверное, и быть не может. Ведь рядом - настоящие друзья, которые готовы всегда помочь. И потребовать по-товарищески. Об одном из них хочу написать тебе. Сержант Паша Шусть родом из Белоруссии. Весёлый, никогда не унывающий парень. О таких говорят - "душа коллектива". Как и я, Павел - сапёр. Я видел его за работой. Он настоящий мастер, и не могу найти подходящего сравнения тому, как он обнаруживает мины. Разве что сравнить его дело с работой хирурга? Я разговаривал как-то со знакомым доктором, он и привёл такое сравнение, мне оно понравилось. Так же точны, расчётливы, осторожны движения Паши. Хирург спасает жизнь человеку. И цель сапёра чем-то похожа на цель хирурга. Павел очищает израненную, начинённую взрывчаткой землю Афганистана. Чтобы не было смертей. Чтобы продолжалась новая, свободная жизнь афганского народа, которую принесла ему апрельская революция.

Таких ребят, как Паша, у нас много, очень много. Они бескорыстны, мужественны и честны.

Как твои дела, Ирочка? У тебя скоро сессия. Верю, что ты сдашь её успешно, ведь ты сильный и настойчивый человек, а фельдшер-акушер из тебя получится просто замечательный. Удачи тебе на экзаменах. До свидания. Целую крепко. Твой Егор Бочаров".

А тогда, в начале службы на афганской земле, он ещё не предполагал даже, что настоящим боевым испытанием станут для него первые километры дороги Кандагар - Лашкаргах.

БМРы вообще идут впереди, принимая на свои тралы (а часто и на корпуса) взрывы мин и хитроумных зарядов. Как только ни хитрили мятежники, чтобы сорвать продвижение автоколонн по дорогам, оставить людей без продовольствия и предметов первой необходимости. Бывало, валяется на земле гильза от крупнокалиберного патрона - картина, в общем-то, уже привычная здесь, - но она соединена проводом с зарядом. Стоит наехать на неё гусеницей, и цепь через корпус машины замыкается. Взрыв! Минами могут управлять по радио. Встречались заряды последовательного подрыва: и две, и три машины могут проехать, своим весом только приближая нажимное действие мины. А подорвётся пятая или шестая. Поэтому машины разграждения иногда и в середину колонны ставят.

БМР, которую Бочаров впервые вывел в тот день на разминирование, утюжила дорогу впереди всех. Командир экипажа младший сержант Григорий Левит скосил взгляд на стрелки часов. Он был старшим по боевому опыту, по боевому возрасту. Этим взглядом на часы словно подчёркивал: начался новый отсчёт времени для Бочарова. Взрослого, мужского - шутки в сторону.

Трал, кособочась на колдобинах дороги, тяжестью прощупывал путь тем, кто пойдёт следом за ним. Вначале всё шло нормально, и Егор уверенно вёл машину. Даже вспомнить себя успел в кабине колхозного трактора... И вот оно - взрыв. Трал не потревожил заряд, он взорвался прямо под корпусом БМР. Усиленное бронированной защитой днище выдержало...

Колонну останавливать рискованно, поэтому вперёд выползла вторая машина разграждения. А Левиту и Бочарову оказывали необходимую помощь: ранений не было, была контузия. Они уже пришли в себя, когда впереди громыхнул ещё один взрыв. Трал второй БМР нащупал ещё одну "находку". "Густовато", - выцедил из себя Григорий.

Контуженного Бочарова никто не посмел бы заставить вновь садиться за рычаги. Но он знал, что колонна, стоящая, пока сапёры обследовали миноискателями место подрыва и обочины, будет стоять и дальше. Впереди - мины. А это значило, что впереди должна идти боевая машина разграждения. Его машина. Иначе просто нельзя.

Не стоит тут искать лихости - есть решения, на которые надо уметь решиться. И никогда это решение не бывает простым и лёгким. Там, в боевой обстановке, парни взрослели не с годами, а с боями. И наступает момент, когда оказывается, что взрослость доказывать никому уже не надо. Нужно другое - быть на высоте этой взрослости, и тогда к чувству причастности прибавляется чувство ответственности. За себя, за других. За дело.

Двигатель взревел и будто прокашлялся, выбросив в воздух чёрный клубок дыма. Теперь механик-водитель был в машине уже один...

Выездов на операции по проводке автоколонн в службе Егора Бочарова было много. И редко когда дороги были "минностерильными". Был случай, когда передняя БМР, которую вёл младший сержант Павел Бруссер, улетела от взрыва в пропасть. И на войне бывает везение - Павел остался в живых, контузило только сильно. Машина Бочарова тогда следом шла, Егор первым бросился на помощь товарищу. И потом занял его место.

А машину, за рычаги которой он сел сразу, всё же доконали мины, - пришлось отправить её в "капиталку". Получил новую... Когда Егор рассказывал об этом старшему лейтенанту Невскому, забежавшему в санитарный автобус проведать его, тому вспомнились строчки поэта-фронтовика Сергея Орлова:

"Проверь мотор и люк открой.

Пускай машина остывает,

Мы всё перенесём с тобой:

Мы люди, а она стальная..."

Бочаров стихи похвалил, задумчиво кивая головой.

И сразу представилось, как чумазый, пропылённый боец, скинув на затылок шлемофон, ласково похлопывает по ещё не остывшей броне: набирайся, мол, сил, скоро снова в бой.

Через месяц Егору Бочарову подойдёт срок увольнения в запас. Сказать, что ему не хочется покидать этот ставший родным военный городок, затерявшийся в пустынном районе провинции Кандагар, было бы не совсем честно. Очень тянуло домой, в Петухово, к родителям, сестре, друзьям. В этот небольшой городок, затерявшийся на окраине Курганской области, их семья перебралась за два года до окончания Егором школы. И всё же здесь, далеко от Родины остаётся что-то очень большое, что в дальнейшей жизни может уже не повториться. Объяснить это трудно, очень трудно. Ну как забудешь момент, когда по очищенной тобой дороге в отдалённый кишлак приходят машины с продуктами и их встречают люди? Или радостные возгласы афганских мальчишек: "Шурави! Шурави!" Или гибель товарища... Или руки командира, вручающего тебе боевую награду. И песни под гитару в короткие минуты отдыха: "В пробитой фляжке воды осталось на полглотка..."

Нет, не объяснить всего этого. Оно просто останется в душе навсегда. На всю жизнь...

...Утром, часов в десять, винтокрылая машина уносила Егора Бочарова на аэродром Кандагара, где он будет передан в заботливые руки врачей и медсестёр медицинской роты. Для него участие в войне завершалось. Его с нетерпением ждали родные и близкие на родной земле. А впереди была целая жизнь...

...Колонна же продолжила свой путь дальше среди величественных скал раскинувшегося ущелья.

Использованные материалы:

-Олийник А. "Лицом к огню", газета "Красная звезда", октябрь 1985г.;

-Светиков А. "На земле Афганистана", газета "Красная звезда", ноябрь 1986г.;

-Петров В. "Сапёры идут впереди", журнал "Советский воин", октябрь 1986г.;

-Боровков А. "Люди долга и чести", газета "Красная звезда", июль 1988г.

***

Комментарии: 20, последний от 20/04/2014. © Copyright Карелин Александр Петрович (alexkar1955@mail.ru) Размещен: 24/07/2012, изменен: 30/07/2012. 56k. Статистика. Глава: Афганистан Годы событий: 1983	Оценка: *9.8116** Ваша оценка:
Аннотация: Отрывок из новой повести "И колонна движется вперёд...". Посвящается сапёрам, воевавшим в Афганистане.

Карелин Александр Петрович "Трогал смерти седые виски..."

Карелин Александр Петрович
"Трогал смерти седые виски..."