ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Карелин Александр Петрович
"Я вспоминаю утренний Кабул..." Часть 3

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.53*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Завершение повести... Прибытие в Афганистан и отъезд из него. А между этими периодами - целая жизнь...

  

Посвящается 20-й годовщине

Вывода войск из Афганистана

  
  

"Я вспоминаю утренний Кабул..."

  
   Часть III
  
  
  
  
   Глава 5
  
  
   Февраль1984г.
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
   Не прошло и пяти минут, как носильщики внесли в палату безногого офицера. Даже под одеялом просматривались его короткие культи. Осторожно опустили носилки на пол в "поле видимости" Невского. Молча удалились.
   -Привет, славяне! Капитан Александр Кроха, собственной персоной. Теперь действительно стал оправдывать свою фамилию. Укоротили меня наполовину, отрезали обе ноги "по самое не балуй". Теперь надо для меня подыскать второй такой же "обрубок" и положить нас на одну кровать "валетом". Это какая экономия койко-мест! Мы даже лягнуть друг друга не сможем. - Он вызывающе посмотрел на капитана Красько, потом перевёл взгляд на старшего лейтенанта Невского. Сплюнул прямо на пол и продолжил.- Воспитывать меня будешь? Я тебя узнал, ты ведь тоже из Кандагара, в Медроте служил. Вижу, тебе тоже не сладко. Ну, давай "тренди" про чудесный дар - жизнь. Не хрена у тебя не выйдет. Я и слушать тебя не стану.
   - А с чего ты решил, что я стану тебя воспитывать? У нас в палате без тебя хватает тяжелораненых ребят, которые стойко переносят мучения, не "распускают сопли".- Жёстко осадил "гостя" Невский.
   -Опаньки! Как заговорили. Я тоже не распускаю сопли. А, зачем меня тогда сюда припёрли?
   -Тебя и припёрли, чтобы помог нам одного офицера в чувства привести. До сих пор в шоке после ранения, потерял оба глаза, теперь только с собой разговаривает. Не отвечает на наши вопросы. Его Пётр зовут. Попробуй к нему обратиться, может, у тебя получится.
   Невский показал здоровой рукой на кровать капитана Копейкина.
   -Хм-м. Интересный случай. У меня в роте тоже был боец, у него на глазах земляк погиб, голову осколком начисто срезало, а того вскоре контузило. Так он тоже долго потом сам с собой разговаривал. Кстати, в вашей Медроте и лежал. Я его навещал несколько раз. А очухался он, когда стали ему письма из дома читать, тут он и пришёл в себя. Не сразу, конечно, но сработало.
   -Отлично, Саша! Великолепная идея. Вот видишь, не зря тебя к нам принесли.
   - А кто это весь забинтованный у вас? Обожжённый что ли?
   -Точно, это наш Сергей, врач батальона, ему здорово досталось. Но парень держится мужественно. Как видишь, есть и те, кому пришлось хуже.
   Кроха промолчал. Потом достал из-под подушки пачку сигарет, не спеша, щёлкнул зажигалкой.
   - Александр, здесь же нельзя курить, - подал голос Николай Красько.- Нашему Серёге итак тяжело дышать - ожог дыхательных путей у него.
   - А мне врач разрешил в моей палате курить. Извините, мужики.- Он торопливо загасил сигарету об пол. - Так как на счёт чтения писем для этого парня?
   - Конечно, попробуем, надо врачу сказать. Хорошо бы ещё найти такие письма. Ты-то сам как ранение получил? Мы и, правда, с тобой не раз "пересекались" в Бригаде. Хорошо тебя тоже помню. Чай, в одной столовке кормились.
   - В середине января подорвался на мине. Уже возвращались домой с задания, прямо у въезда в расположение Бригады наскочил на своей БМП (боевой машине пехоты) на свежую "закладку". Главное, утром там же проезжали - все было нормально. Когда успели эти суки установить?! Совсем близко уже подбираются к военному городку. Мой водитель погиб почти сразу, а мне обе ноги перебило. У других бойцов тоже разные травмы были, но не опасные для жизни. Меня практически сразу в наш Кандагарский госпиталь переправили. Хорошо всё сделали врачи, обе ноги сохранили. Я на следующий день даже обрадовался, мол, легко отделался. Несколько дней всё шло нормально. А потом...
   Капитан надолго умолк. Снова достал из-под подушки сигареты, прикурил дрожащей рукой от своей зажигалки. Выпустил длинную струю дыма. Вспомнил, видимо, о просьбе. Тут же потушил сигарету, скомкал её и бросил в открытую дверь. Продолжил хриплым, "осевшим" голосом:
   - А потом начались осложнения. Ноги загноились. На перевязках я задыхался от этой вони из ран своих. Долго врачи боролись за сохранение ног. Потом стали говорить об ампутации на уровне середины голеней. У меня там были переломы-то. Но я не соглашался ни в какую. Позже на специальном самолёте переправили сюда, в Кабул. Я уже ничего не соображал. Температура была очень высокая. Вроде гангрена началась. Чтобы жизнь спасти мне обе ноги и отняли на уровне середины бедер. Вот теперь и стал таким...
   Капитан лег на спину и закрыл глаза рукой. Все молчали, пропуская через себя чужую боль. Ещё одна исковерканная судьба. Ещё одна молодая жизнь погублена на корню.
   -У меня тоже ампутация прошла на этом уровне. Правда, одна нога.- Первым нарушил молчание Николай. - Но я планирую остаться в армии ещё. Конечно, я врач, мне могут подыскать местечко "тёплое". Может, и в госпитале будет должность. Но тебе, Саня, сложнее найти место в строю. Но есть же масса должностей не строевых! Наконец, в военкоматах можно служить. После Великой Отечественной вон, сколько инвалидов было, но многие с такими ужасными последствиями травм оставались на службе. Так что, Саша, морально настраивайся на дальнейшую службу в военкомате какого-нибудь областного города. Не меньше! А-то и в столице нашей Родины городе Герое. А что? Заслужил! Пусть они там подвинутся для геройского парня, который честно исполнил свой интернациональный долг (будь он не ладен!). Протезы сейчас не плохие научились делать. Это не деревяшки, на которых наши отцы и деды прыгали после той войны.
   Николай Красько даже уселся в кровати, размахивая руками, добиваясь большей убедительности. Александр Кроха уже тоже сидел на носилках и исподлобья наблюдал за товарищем по несчастью. Что-то всё же изменилось в его настрое, в его взгляде.
   - Я десантник! Собирался посвятить этому всю жизнь. Закончил ещё в Калинине "кадетку". И вдруг я буду сидеть и перебирать бумажки, "штаны просиживать"? - Капитан сказал это уже спокойным голосом. Кажется, внутренне он уже сам склонялся к такому решению.- А что, могут всё же и без двух ног в армии оставить служить?
   - Конечно, Саня, конечно! Каждый год число инвалидов из Афгана увеличивается. На "верху" тоже об этом ведь вынуждены думать. Ничего, напишем с тобой рапорт на имя Министра Обороны, он и разрешит нам дальнейшую службу. Попомни моё слово. Так что, кончай "киснуть" и настраивайся на новую жизнь.
   Красько широко улыбнулся и снова лег. Невский с восторгом смотрел на своего старшего товарища. Вот это работа! Похоже, ему удалось посеять надежду в душе покалеченного десантника.
   Когда солдатики из команды выздоравливающих спустя несколько минут выносили носилки с капитаном, Кроха на прощание произнёс:
   - Мужики, найдутся письма для этого слепого парня, зовите меня, я могу ему почитать. У меня уже был хороший опыт.
   Гостя унесли. На несколько минут в палате стало тихо.
  
  
   2
  
  
   Неожиданно заговорил Сергей Сомиков:
   - А мне уж не придётся в армии послужить. Да и выживу ли - вот вопрос?
   Николай откликнулся мгновенно:
   -Серёга, ты эти вредные мысли выбрось из головы! Ведь ты один у матери своей, кто ей поможет на старости лет? Подумай о ней! И чтобы мы в палате больше такое не слышали! Ишь, чего удумал?! Одного тут давеча приносили, так он, паршивец, хотел с собой покончить, и ты теперь о смерти заговорил. Чёрт знает, что такое! Умереть - много ума не надо. Но надо жить. Стисни зубы - и живи! И, как писал Василий Макарович Шукшин, " Надо жить...Надо бы только умно жить..." Вот и думай теперь, как этого добиться. А времени у тебя теперь навалом, хоть завались.
   - Я думаю, Сергей, для тебя хорошим шансом должен послужить Ленинград. Есть там целая клиника, где лечат термические повреждения. Там такие "светила" работают, вытаскивают из куда более тяжёлых случаев. Из всей площади ожога у тебя ведь глубоких повреждений (степени III Б и IV) меньше 40 процентов? - Невский уверенно вступил в разговор. Об ожогах он знал много - в своей врачебной практике приходилось сталкиваться. Дождался, пока Сомиков неуверенно кивнул головой. Продолжил говорить. - Ну, вот. А это главное. Поверхностные ожоги (II - IIIА степени) тебе залечат. Врач говорил, что давно уже заказан для тебя прямой самолёт до Ленинграда. Вот и успокойся. При первой возможности тебя перевезут в город на Неве. Ещё мы на твоей свадьбе погуляем. Если позовёшь, конечно.
   А мне пришлось побывать в этом ожоговом центре. Служил я ещё в госпитале в Печоре, это на севере Коми АССР. Поступил к нам солдатик с колоссальными ожогами на всём теле. Он в своей каптёрке по неосторожности опрокинул большую банку с жидкостью, а это оказался уайт-спирит, окатил себя всего (одна голова сухая осталась). Это же легкогорючая жидкость. Но этот чудак (не хочу другое слово говорить), решил закурить. Конечно, вспыхнул, как факел. Ладно, сослуживцы вовремя подоспели, накинули на него брезент, потушили. Короче говоря, только лицо и не пострадало. А площадь глубоких ожогов была больше 50 процентов. Помучились мы с ним, пока из ожогового шока выводили. Спустя несколько дней командир части, где этот солдат служил, смог организовать специальный рейс в Ленинград, в эту самую ожоговую клинику. Вот я на этом ЯК-40 и полетел солдата сопровождать от нашего госпиталя. Да, до сих пор вспоминается эта поездочка...
   - А что такое? Парень плохо перенёс перелёт? - Сразу заволновался Сергей.
   -Нет. Тут всё было отлично. Я ему только пару раз обезболивающие колол, да сердечные. По другому поводу пришлось побеспокоиться. Это был праздничный день, Первомайские дни. Меня, можно сказать, прямо от праздничного стола из дома вызвали, не объясняя причины. Я и ушёл без денег, форму надел, а обувь была не уставная (в далёкой Печоре мы могли себе так позволить ходить, а в Ленинграде?!). Даже и жена не знала, куда я пропал "на минутку". Начальник госпиталя поставил перед фактом, мол, надо спасать человеческую жизнь, самолёт заказан. Я сказал: "Есть!" И полетел. Парня пострадавшего собрали, как положено: на носилки положили госпитальный матрац, подушку, белые простыни-наволочки, укрыли одеялом с белым пододеяльником. Любо-дорого посмотреть. Не стыдно в Северную столицу везти. Мне только строго-настрого зам. начальника госпиталя по МТО (материально-техническому обеспечению) приказал всё это добро обратно привезти, иначе он мне "покажет кузькину мать".
   Долетели нормально. Через два с половиной часа были в Ленинграде. Лётчики при подлёте заказали машину "Скорой помощи". Мне было приказано ещё начальником госпиталя сдать обожжённого и этим же самолётом возвращаться обратно. Но... Врач "Скорой" отказался вести нашего солдатика без врача от госпиталя. Пришлось мне его сопровождать. Лётчики предупредили, что смогут меня ждать не более 3 часов. У них ведь существуют какие-то нормы полётного времени, иначе им придётся заночевать в этом городе, что недопустимо.
   До ожогового центра доехали быстро. Однако и здесь ждали сюрпризы. Не принимают моего солдата (?!). Какой-то бумажки не хватает. "Скорая" ждать не стала, вернулась в аэропорт. И вот картина маслом: сижу я в Приёмном отделении со своим солдатом и "жду у моря погоды". Наконец, появился толковый специалист, я ему всё рассказал. Согласился он, но... потребовал, чтобы сам я и заполнил "Историю болезни" на обожжённого. Делать нечего.
   Когда я покинул стены этой клиники, бросив "прощальный взгляд" на оставляемое "добро" (на себе что ли нести матрац-подушку и прочее?!), то мне оставался один час времени.
   Я метался по городу от одного "Такси" к другому - никто не хотел вести без денег. Наконец, один пожилой таксист (век буду вспоминать его доброту!) кивнул головой. Я всё ему чистосердечно поведал. Мы неслись до аэропорта "Пулково", как угорелые. Но... Это был не мой день... Недалеко от аэропорта нас остановил "гаишник" со своим прибором-определителем скорости. Права у таксиста забрал, а меня приказал высадить. Тут у меня начался истерический хохот. Я представил, что я буду делать в чужом городе без копейки в кармане. Тут только милиционер согласился выслушать мою историю. Таксист упросил его отпустить и довести пассажира до здания аэропорта. Высочайшее "Добро" было получено. Мы помчались дальше уже в сопровождении машины "гаишника" с включенной сиреной и "мигалкой". Никогда так не ездил!
   Лётчики говорили мне, что будут ждать в здании аэропорта, в комнате "Медицинского пункта". Я спросил у первого встречного, мол, где тут "Медицинский пункт", он ответил, что на первом этаже. Обежал всё здание, но не нашёл эту комнату. Снова спросил - и тот же ответ. И так несколько раз. Тут меня и остановил военный патруль - за нарушение формы одежды...
   А я думал, что мои неприятности сегодня закончились. Без всякой надежды я поведал свою "историю". Впрочем, контрольное время уже закончилось. Куда было спешить? Но мне поверили! И проводили в этот самый "медпункт", который оказался этажом ниже в "подвале" - откуда мне было знать, что в этом здании принят такой счёт этажей.
   Лётчиков уже не было, они ушли в самолёт, который теперь разбегался по полосе (они ещё подождали меня минут пятнадцать). И тут случилось чудо - капитан, командир патруля, на своей машине УАЗ-452 решил догнать самолёт и передать меня.
   Это было, как в кино: мы догнали самолёт, связались с лётчиками, те открыли дверь -"сходни" ( у ЯК-40 это, ведь, сзади опускается трап), машина сделала невероятный вираж, а я перепрыгнул в салон. Есть! Я снова среди знакомых, вижу их улыбающиеся лица.
   Вот так я слетал первый раз в жизни в славный город Ленинград. Самое смешное, что мне позже был объявлен выговор "за потерю имущества госпиталя". Но это уже мелочи!
   - А парень-то с ожогами выжил? - Сразу в один голос спросили троё слушателей Невского: Сомиков, Красько и Пшенко.
   - Конечно, выжил! Он потом письмо нам писал в госпиталь. Поставили его на ноги чудо-доктора из этого ожогового центра. Так что, Серёга, не вешай нос!
   За всё время рассказа Невского старший лейтенант Сомиков ни разу не застонал - он весь превратился "в слух". Этот повествование, похоже, произвело целебное действие...
  
  
  
  
  
   3
  
  
   Весь следующий день прошёл в предпраздничной суете: в отделении готовились отмечать День Советской Армии и Военно-Морского Флота. Где бы ни находились люди в погонах, но свой профессиональный праздник не забывают.
   Раненых умывали, брили, стригли. Меняли постельное белье. Проводили максимальное количество перевязок и процедур, чтобы меньше осталось работы на завтра, 23 февраля. Ждали большое начальство, поэтому "беготня" по коридорам и палатам не стихала до позднего вечера.
   Ещё утром в палату вновь принесли Александра Кроху на носилках. Капитан сам пожелал встретиться с новыми товарищами. Он пребывал в приподнятом настроении. Это был уже другой человек.
   -Мужики хотите новый анекдот? Мне на перевязке Нонна рассказала.
   Он негромко хохотнул и начал: "Доктор, почему вы вздрогнули, когда я попросила у вас лекарство от головной боли?
   -Потому что мне впервые приходится лечить говорящую собаку..."
   Слушатели сдержанно посмеялись.
   - А что, нашли письма для этого парня с повязкой на глазах?
   Удивительно, но в этой суете как-то забылось, что ещё вчера вечером передали лечащему врачу майору Изюрову свою просьбу. Виктор Семёнович серьёзно отнесся к такой задумке. Уже через час солдат-санитар принес тоненькую пачку писем от родных капитана Копейкина, её нашли в личных вещах Петра. Теперь эти письма лежали на прикроватной тумбочке слепого офицера.
   Красько показал рукой на эти письма:
   -Есть. Ты будешь читать? Попросим сейчас кого-нибудь подать их.
   У капитана как раз начался очередной монолог. Все невольно стали вслушиваться в быстрый поток фраз.
   - Всю жизнь ты, Петька, собирал свою библиотеку. По гарнизонам ездили, но книги всегда перевозили с собой. Ты покупал их ещё и ещё. Вот и здесь, в Джелалабаде, успел за несколько месяцев службы целый чемодан книг накупить. Кто теперь их будет читать?! - Офицер тяжело вздохнул и продолжил.- Да, это вопрос. Мне, слепому, теперь эти книги не по зубам будут. Это мне наказание за такое "накопительство". Вот и жена часто за это ругала, мол, лучше бы вещи покупал. А я считал это своим счастьем - очень с детства любил книги читать, хотел "наесться" их досыта. Полагаю, Петька, что ты не знаешь, что такое счастье, и просто путаешь понятия, принимая за счастье такую вот "сытость". А истина заключается в том, что мы не имеем ничего постоянного на этой земле. Всё вмиг проходит, и ничего нам не принадлежит, всё взаймы. Взаймы здоровье, взаймы сила и красота, взаймы честь и власть, взаймы знание и умение, и любое другое земное благо. Вот и глаза свои я получил взаймы. Теперь пришло время их отдать...
   Копейкин замолчал. Послышался отчётливый скрип зубов - офицер еле сдерживал свои рыдания.
   -Петро, слышишь меня?- живо откликнулся Александр Кроха.
   Ответа не последовало. Решили всё же теперь попробовать почитать письма - возможно, услышанные знакомые строчки смогут вернуть несчастного в "этот мир".
   Заглянувший в палату на крик солдатик из числа выздоравливающих подал письма десантнику. Тот несколько минут нерешительно вертел их в руках:
   - С детства мама приучала меня, что читать чужие письма нельзя. Приходится идти против принципов. Но это во благо!
   Он несколько минут просматривал исписанные листочки, разыскивая наиболее, на его взгляд, подходящие. Наконец, решился начать:
   " Здравствуй, дорогой Петруша! Получили от тебя два последних письма. Одно от 7 декабря, получили 17 числа, одно от 15 декабря, пришло сегодня, 22-го. Большое спасибо за письма. Да, долго они идут, особенно некоторые, как будто пешком топают самостоятельно, а не на транспорте переезжают из города в город. Мы с Юриком очень по тебе скучаем. Он нарисовал тебе лошадку, на которой ты должен поскорее прискакать к нам в Киев. Сынок даже уже придумал, где он поселит эту лошадь - балкон ведь у нас большой. Он ждал, что папу отпустят на его день рождения, ведь неделю назад ему уже 5 лет исполнилось. Твоя открытка успела вовремя, он даже спал с ней в обнимку.
   Петруша, скоро Новый год. Как хочется встретить его с тобой! В мыслях так оно и будет. Самое заветное желание - увидеть тебя. Но до твоего отпуска ещё очень далеко. Между тем, я уже придумываю, как мы его будем втроем проводить. Береги себя. У нас всё тихо и спокойно. Дела у меня на работе идут нормально. Юрик ходик в детский сад без особого желания. Говорит, что не хочет оказаться вне дома, мол, вдруг папа внезапно приедет. Твои родители передают привет (были они у нас в гостях на день рождения Юрика). Просили также тебе привет передавать: Шудрики, Семён Гармс, Света Веник, Толстые. Пиши чаще. До свидания. Крепко целуем. Женя и Юрочка. 22.12.1983г."
   После этого письма последовало второе, третье. Так и представлялась молодая женщина с малолетним сынишкой, пишущая эти трогательные строчки. А Александр Кроха уже вошёл во вкус. Каждый раз он несколько раз звал Петра, потом начинал читать. Но ничего не менялось. Правда, говорить Копейкин перестал, но было не ясно - доходят ли до него эти послания.
   Письма закончились. Их было не менее десяти. Кроха не терял надежду. Теперь надо читать вновь и вновь. Пусть читку повторят перед сном. Офицеры обещали это исполнить.
   Когда десантника уносили на носилках в свою палату, он попросил задержаться на минутку, потом задумчиво произнёс:
   -Первый шаг к спасению - это изменить отношение своё к происходящему. Проблема в нас самих, ведь наш взгляд много значит. Я провёл сегодня бессонную ночь, но не жалею об этом. Многое передумал, переосмыслил, взвесил, переоценил. Спасибо вам, мужики, очень рад, что нас столкнула судьба, пусть на короткий миг, но этого хватило. Теперь я знаю, что мне делать в будущем. Будем жить!
   Он помахал на прощание рукой и исчез в коридоре.
   Невский и Красько переглянулись, одновременно показав друг другу большой палец. Теперь можно было не волноваться за жизнь этого офицера.
  
  
  
  
  
  
   Глава 6
  
  
  
   Июнь 1982г.
  
  
  
   1
  
  
  
   Всё время полёта Невский просидел у иллюминатора. Правда, кроме безжизненных жёлто-оранжевых гор почти ничего не было. Очень редко вдоль небольших речек были разбросаны участки зелени.
   Приземлились без происшествий. Майор Леденец, подхватив свой небольшой багаж, заспешил из самолёта. Надо было решить вопрос с транспортом до расположения Кандагарской Бригады. Он обещал прихватить и Александра, будет ждать его у здания аэровокзала.
   Старший лейтенант с волнением ступил на землю - здесь ему предстоит провести свою службу. Как-то всё сложится?
   Сказать, что было жарко - значит, ничего не сказать. Невольно сравнил эти свои первые ощущения с подобными же при прибытии в Кабул. Это был уже не жар из духовки, как там. Нет, так могла посылать раскалённые волны воздуха только мартеновская печь (в школе у них была экскурсия на металлургический завод Алапаевска). Тогда же многие его одноклассники посочувствовали металлургам, мол, как они тут мучаются от жары. Теперь ему самому предстояло день и ночь жить и работать рядом с такой "печью".
   Самолёт остановился довольно далеко от причудливого здания аэропорта. Не менее полкилометра предстояло пройти по бетонной полосе. Прилетевшие офицеры быстро выходили из самолёта и двигались к зданию друг за другом. Невский подхватил свои тяжелые вещи и пошёл следом. Но...
   Удалось пройти не более десятка шагов по бетонке, как ручка чемодана оторвалась. Проклятье! Чего боялся, то и случилось. Хорошо, что хоть в конечной точке маршрута. Но как теперь донести тяжеленный чемодан до аэропорта?
   На помощь рассчитывать не приходилось - Невский шёл от самолёта самым последним. Кричать о помощи показалось нелепым. Попробовал толкать ногами проклятый "оккупант", но хватило усилия только на пять-шесть метров. Вот незадача!
   Принял единственно верное решение - оставил чемодан на месте. Быстро пошёл с одной сумкой к зданию вокзала. Несколько раз оглянулся - чемодан сиротливо стоял посреди взлётной полосы.
   У аэропорта было людно: несколько групп солдат и сержантов в синих беретах и парадной форме с аксельбантами громко переговаривались, фотографировались, обнимались. Многие были в одних тельняшках. Практически все загорели до черноты. Почти у всех в руках были компактные чёрные чемоданчики - кейсы. На мундирах некоторых красовались боевые награды.
   "Это дембеля ждут отправки в Союз",- догадался старший лейтенант. Он подошёл к одной из групп. Выбрал старшего по званию, представился. Приказывать в подобной ситуации было бы ошибкой, это офицер почувствовал своим "нутром". Попросил ребят помочь ему донести чемодан, кивнул в сторону взлётной полосы, для убедительности ещё показал оторванную ручку, которую так и нёс в руке.
   Старший сержант кивнул головой, негромко бросил: "Гарик, Лёха, помогите доктору в его проблеме". Двое плечистых ребят без всяких слов вскочили с земли и помчались в указанном направлении. Невский хотел бежать помогать, но сержант улыбнулся: "Не надо, товарищ старший лейтенант! Они вдвоём донесут. Вы по замене в Бригаду или в госпиталь прибыли?"
   Выслушав ответ, он успокаивающе кивнул:
   - Ничего, и в Медроте найдётся работа хирургу. Я, кстати, в прошлом году там лежал после ранения. - Он показал шрам на лице.- Хорошие там доктора!
   Вернулись десантники. Они играючи принесли тяжёлый чемодан, поставили его рядом с офицером. Невский поблагодарил ребят.
   Тут подкатил БТР-60 (бронетранспортёр), на его броне сидел майор Леденец, свесив ноги в люк. Он помахал рукой, приглашая садиться. Те же десантники добровольно взялись перенести злополучный чемодан, положили его прямо на броню, даже обвязали и закрепили верёвкой, которую нашёл водитель. Невский закинул сумку в салон, влез на броню, помахал на прощание десантникам. БТР, выпустив струю чёрного дыма, стремительно помчался по дороге.
   Как только отъехали от построек вокруг аэропорта, майор показал рукой внутрь салона, спустился вниз. Невский последовал его примеру.
   - Не будем рисковать! - Прокричал Виктор. - Бережёного Бог бережёт. Зачем по глупости пулю ловить.
   Весь остаток пути майор промолчал. Александр тоже не лез с разговорами, хотя не терпелось о многом расспросить.
   Минут через тридцать колёса зашуршали по крупному щебню - бронетранспортёр ехал уже по территории военного городка. Остановились у здания штаба, как объяснил майор, с его задней стороны. Леденец распорядился выгружаться и переносить вещи на крылечко здания, ждать там. Сам он сейчас же позвонит в Медроту - пусть пришлют встречающих медиков. "Вот радости-то будет!" - добавил он и подмигнул.
   Старший лейтенант вдвоём с водителем перетащили чемодан и сумку. Младший сержант затем буркнул что-то на прощание и исчез. Невский стоял и обмахивался фуражкой с красным околышком. Каждому было без слов понятно - заменщик приехал. Многие входящие-выходящие офицеры с интересом рассматривали новичка.
   Вышел майор Леденец.
   - Ну, доктор, удачи тебе в службе! Сейчас за тобой придут. Думаю, даже прибегут. Ты не представляешь, что это такое - ждать заменщика. А сообщившему радостную новость полагается калым. Так что ещё зайду к медикам в гости. Ладно, мне пора. Ещё свидимся. Бывай!
   Он пожал коротко руку и скрылся в помещении штаба. Прошло не более пяти минут. Внимание Александра привлекли две фигуры, поспешно приближающиеся к штабу. Невольно улыбнулся разительному их контрасту. Маленький, худенький старший лейтенант в очках почти бежал, а рядом широко вышагивал сержант-богатыть под два метра ростом. Невский даже залюбовался на это творение природы - красив лицом, сложен просто идеально. Бог Аполлон, да и только!
   - Ты что ли в Медроту приехал? - Ещё издали закричал офицер. Быстро приблизился, радостно пожал руку двумя руками. Расплылся в улыбке.- Старший лейтенант Владимир Амурский, анестезиолог. А это наш фельдшер Приёмного отделения сержант Сибата Валерка. Поможет вещи донести.
   Невский назвал себя. Показал на чемодан, слегка пнул по его пузатому боку, мол, подвёл его этот тяжёлый "гад".
   Валерий, не проронив ни слова, молниеносно водрузил "оккупант" на высоту своего плеча, невозмутимо тронулся в обратный путь. Офицеры поспешили за "носильщиком". Александр настроился на долгую дорогу, но уже через пять минут они подошли к зданию, на котором прибывший прочитал табличку " МО СССР. Приёмное отделение в/чпп 71176".
   Сержант также молча снял чемодан с плеча, поставил его рядом с лавочками у входа. Невский так и не услышал его голоса.
   - Да, побудь пока здесь в курилке. Вовка еще не знает, что ты приехал. Ты ведь его будешь менять - Володю Бардина? Я пока пойду его найду, он перевязки делает в отделении. Вот обрадуется парень! Как бы сердце не прихватило.
   -Слушай, я не знаю, кого я буду менять, в "Предписании" не сказано.
   -Да его, конечно. Он твою фамилию много раз называл. Всё мечтал, как будет тебя встречать, а ты всё не едешь и не едешь. Ладно, посиди тут. Я скоро.
   Старший лейтенант даже приплясывал на месте от нетерпения - так ему хотелось первому сообщить товарищу радостную новость. Он тут же убежал в здание, расположенное напротив - "Стационар в/чпп 71176". Невский устало присел на лавочку. Можно было расслабиться. Он добрался-таки до своего нового места службы!
   2
  
  
  
   Ждать долго не пришлось. Дверь "Стационара" распахнулась настежь, выбежал высокий жилистый парень в больших роговых очках. Полы белого халата развевались при беге, белая шапочка сбилась на затылок, а на лице его была марлевая повязка, которую он лихорадочно развязывал на бегу. Бардин метров за пять до Невского расставил широко руки, подбежал и буквально "раздавил в своих объятиях". Хлопал по спине, смеялся и плакал одновременно, заглядывал счастливо в лицо и снова обнимал. Непрерывно только и мог бормотать: "Дорогой ты мой! Приехал! Всё-таки приехал!!"
   Такой встречи Невский, конечно, не ожидал. Он много наслышан о встречах долгожданных заменщиков, но чтобы так?! Так могли, наверное, только встречать освобождённые узники концлагерей своих освободителей. Других примеров на ум не шло.
   Рядом уже приплясывал и улыбался Амурский. Стали появляться новые люди в белых халатах. Знакомились, жали руку, хлопали по плечу. Число медиков у Приёмного отделения стремительно росло, каждый хотел пообщаться с новичком.
   Но Владимир всё не выпускал надолго из объятий своего заменщика, словно боялся, что кто-нибудь его отнимет. Снова кидался "на шею" Невскому. Наконец, они уселись рядышком на лавочке. Закурили. Владимир долго не мог прикурить от сигареты товарища - руки его ходили ходуном. Рядом уселись офицеры и прапорщики Медроты.
   - Саша, ты не представляешь, как давно я тебя уже жду. Все сроки прошли. Мне ведь твою фамилию сообщили еще в начале мая, мол, из Чебаркуля приедет хирург из Медсанбата. Жду-жду. Каждое утро просыпаюсь и шепчу твою фамилию. Молюсь, чтобы не случилось ничего с тобой. А, главное, боюсь, что перехватят, направят в другое место, сам не захочешь сюда ехать. Всякое передумал. Больше месяца провёл в таких мучениях. Заговариваться ведь начал, ей-ей! Ребята уже боялись за меня, мол, свихнулся. И вот ты приехал!
   Он снова обнял товарища и расплакался, не скрывая своих слёз. Да-а-а. Только сейчас до Невского стал доходить весь ужас ситуации - а ведь его могли отправить в другое место! Не дождался бы точно его Бардин. Что стало бы с парнем?!
   Невский вкратце поведал свою историю, начиная с выезда из Чебаркуля. Он десять дней назад только получил паспорт и документы на выезд. И понятия не имел, кого и где будет менять. Так что его вины в такой задержке нет.
   - Вот видите, мужики, я же говорил вам, какие мерзости творятся в медслужбе Ташкента и на Пересылке в Кабуле,- подытожил его рассказ Закожурников Олег, капитан, ведущий хирург Медроты. - Так что нам с Вадимом точно не дождаться своих заменщиков. А нам надо успеть выехать, иначе "пролетим" с поступлением в Военно-Медицинскую Академию. Так что, командир, пиши бумагу в медицинский отдел 40-й армии, чтобы нас без замены отпустили.
   Он обратился к сидящему рядом усатому майору, командиру Медроты. Невский успел уже представиться Базарбекову. Тот согласно закивал головой.
   - Ладно, это мы всё решим позже. - Майор поднялся.- Надо парня разместить, что он на лавочке так и будет сидеть? Пока положим в моей комнате. Кровать погибшего Володи свободна. Поживёт на его месте, а там решим. Пошли, Саша.
   ... Вечером в Медицинской роте был праздник - отмечали приезд заменщика. Невский выставил на стол свои разрешённые для вывоза через границу две бутылки водки (ещё в Чебаркуле его предупредили "бывалые афганцы", что это строго обязательно, иначе сочтут тебя "жмотом"). Это вызвало радостные возгласы - многие уже стали забывать вкус этого "зелья" - пили всё больше спирт и брагу. В предвкушении ещё радостных возгласов Невский полез в сумку и достал две бутылки лимонада (купил в Ташкенте ещё по совету Сергея Львовского, чтобы "побаловать" друзей в Афганистане). Но к своему изумлению он увидел, что в каждой бутылке осталось чуть-чуть на донышке густой тёмной жидкости - всё остальное испарилось. Вылиться не могло, ведь пробки были исправно закрыты. Драгоценную сладкую жидкость чуть не по каплям добавляли в водку.
   Начальник операционно-перевязочного отделения капитан Вадим Трегубов провозгласил первый тост - "За славный коллектив Кандагарской Отдельной Медицинской роты, в котором большинство присутствующих прослужили два с половиной года, верой и правдой исполнив свой врачебный и интернациональный долг!"
   Громко звякнули сдвинутые стаканы. Да, этим людям пришлось особенно тяжко - они были ПЕРВЫМИ, они начинали с ноля, на пустом месте. И они выстояли! Теперь пришло время уступить своё место, появляются ВТОРЫЕ, им продолжать начатое.
   Многое услышал, узнал в этот вечер Невский, познакомился с офицерами и прапорщиками, с кем предстоит служить дальше, а кого в скором времени придётся и провожать по замене в Союз. Комната была переполнена, но место нашлось всем. Познакомился с двумя сестричками, которые находятся тут чуть менее года и разделили все тяготы и лишения ПЕРВЫХ. Светлана Москаленко и Татьяна Хлыбова откровенно радовались за Володю - он дождался заменщика.
   Невский тоже радовался, что прорвался на свою должность, стал заменщиком для такого славного парня, преодолел все преграды на пути к этому коллективу. Сомнений уже не было - здесь он найдёт понимание и душевный комфорт. А трудности его не пугали.
  
  
  
  
   3
  
  
  
   Всё следующее утро и день прошли в беготне по кабинетам и складам: Невский получал всякие документы, бумаги, аттестаты, имущество, оружие. Володя Бардин неизменно его сопровождал. Каждый раз на вопрос его очередного знакомого он с гордостью говорил: "Это мой заменщик!" Лицо его при этом освящалось радостью. Владимир уже успокоился, он не боялся, что Александр вдруг исчезнет, как мираж. Сам он использовал эти "походы" для заполнения "Обходного листа".
   С оружием (автомат Калашникова и пистолет Макарова) поступили проще - его просто переписали с Бардина на Невского, впрочем, как и бронежилет с каской. Сильно удивило вновь прибывшего, что личное оружие хранится с боевыми патронами прямо в жилых комнатах (кое-кто держал его под матрасом или под кроватью).
   Передавая свой АКСУ (автомат Калашникова укороченный), Владимир любовно погладил его по стволу:
   - Калашников Михаил Тимофеевич! Поклон вам, русский гений-самородок! В ХХ веке нет равных вашему боевому детищу и уже не будет. Автомат Калашникова, Саша, это и есть сам "калашников". "О нём мужики, боевые офицеры, стоя в кружок, говорят, как о верном друге, как об одушевлённом надёжном спутнике. Его бьют, он не бьётся, его топят, он не тонет. Бросают с пятнадцати метров на скалы с вертолёта - даже не треснет.
   Только самые зажиточные "духи" имеют этот автомат. Остальное оружие других стран ценится по принципу: на безрыбье и рак - рыба...
   Мне рассказывали офицеры, как они отбили разом попытку командиров царандоя (это, Саня, так называют афганских военных) поспорить, чье оружие лучше: наш "калашников" или штатовская винтовка М-16. Сюда же в спор привлекли и "псевдо-калашниковых" болгарского и китайского производства.
   Конкурс был открыт в 16.00 при жаре +60 градусов. Проверка шла очень просто: победит тот, кто расстреляет больше патронов при непрерывной смене магазинов. Итог был так же прост, как и замысел.
   Китайский "калаш", бездарно сворованный по технологии, на седьмом рожке уныло провис стволом от перегрева.
   Болгарский собрат заклинил на девятом магазине.
   Винтовка М-16 едва дотянула до третьей сотни пуль и раздула ствол грушей.
   Русский автомат, окутанный дрожащим маревом накала, стало просто сердечно жалко на пятнадцатом рожке. 450 патронов! Это что-то.
   У него, перегретого, но не сдавшегося, наши офицеры сердечно просили прощения за проявленное недоверие со стороны местных вояк. Честно говоря, соревновательное напряжение было. Наши ребята поздравили героя и себя с первенством от души, с удовольствием чокаясь фронтовыми ста граммами о казенник "призёра". Пили за очередную победу русского оружия. И офицеров царандоя великодушно пригласили на жареного барана, которого афганцы проиграли Калашникову Михаилу Тимофеевичу. Всё время соревнований жалобно блеявший бедняга был призом в этом конкурсе".
   Вот, Саня, какой автомат я тебе вручаю,- Бардин широко улыбнулся.
   - Володя, ты же доктор. Когда ты успел так хорошо "подружиться" с автоматом?
   - Послужишь с моё в этой стране - станешь таким же. Короче, про оружие ты понял. Храни, как зеницу ока, не забывай регулярно чистить.
   Потом была "экскурсия" в стационар. Каждый бывалый хирург, будь то Закожурников Олег, Трегубов Вадим или Бардин Владимир, с гордостью показывали свои наиболее излюбленные помещения. Невский с интересом побывал в двух перевязочных ("чистая" и "грязная", т.е. для перевязки гнойных ран), в процедурной, в комнате для рентгена (там стоял какой-то "суперсовременный" аппарат, типа сканера, который делал снимки не на рентгеновской плёнке, а на обыкновенной белой бумаге, получались, точно рисунки карандашом). Об этом аппарате Бардин был готов говорить часами. Он тут же предложил Невскому попробовать - сделал снимок его правой кисти. Картинка Александру понравилась, взял её на память.
   Подошли к "святая святых" - к операционному блоку. Невскому показали предоперационное помещение, всякие стерилизаторы - автоклавы и прочее. Капитан Закожурников, командир медицинского взвода (он же считался ведущим хирургом) даже открыл дверь в операционную, где операционная сестра Татьяна раскладывала на столике инструменты, но зайти Невскому туда не разрешил, мол, не надо нарушать правила стерильности. Тем более что завтра на плановой операции старший лейтенант сможет всё увидеть сам. Капитан осторожно прикрыл дверь.
   Осмотром Невский остался доволен. Все условия для работы были. Знай себе оперируй...
   Вечером новичка ждал сюрприз. В Кандагарской Бригаде был отработан механизм дежурства медиков - каждый вечер в 18 часов заступал на сутки врач (привлекались по графику все врачи Медроты и врачи батальонов). Обязанностей было много: это и проверка наряда, заступающего в караул, и проверка кухни для приготовления пищи солдатам с последующей выдачей разрешения на завтрак, обед и ужин, и приём всех больных в вечернее время, поход по вызовам в жилые помещения старших офицеров Бригады.
   Сегодня по графику должен был заступать Владимир Бардин, который "великодушно уступил" это право своему заменщику ("А зачем я буду дежурить? Вот пусть Сашка и начинает "с места - в карьер", сразу поймёт, "что к чему"). Невский безропотно согласился.
   Служба в Медроте началась ...
   Вечером после ужина практически все свободные медики ушли в кино. Фильмы смотрели прямо на улице под открытым небом - экран висел на стене клуба части. Многие сидели на земле, кое-кто даже смотрел стоя, но большинство ходили на сеанс со своими стульями-табуретками. Вот и сейчас хирурги, подхватив табуретки, помахали Невскому на прощание и ушли. Он должен был продолжать приём больных.
   Закончив разбираться с последним солдатом, пришедшим на приём, Невский вышел на улицу, присел на лавочке в курилке рядом с фельдшером Валерой Сибата. Сержант, не спеша, протянул сигарету, давая прикурить офицеру. Помолчали. Впрочем, как уже понял Невский, этот парень не был любителем поговорить. Даже за весь сегодняшний приём больных они очень мало говорили - фельдшер выполнял его распоряжения без лишних вопросов.
   Оба одновременно вздрогнули, когда раздался сильный хлопок со стороны здания стационара. Почти сразу над крышей стал подниматься столб чёрного дыма, хорошо видимого в свете догорающего вечера.
   Сержант и офицер переглянулись, бросились в здание. В помещении уже царила паника, коридор быстро заполнялся едким, удушливым дымом. Главное было - спасти раненых и больных. Опытные фельдшера Медроты (Табачников Слава, Парасолька Иван, Воляк Алексей) вместе с прибежавшими Сибатой и Невским толково организовали эвакуацию лежачих. Ходячие раненые активно помогали. Всех раненых и больных размещали прямо на земле у здания стационара. Никто не задохнулся в дыму.
   Со всех сторон на помощь уже бежали люди. Показ фильма был прерван - многие помогали в тушении пожара. Подкатили несколько машин с водой. Вёдра подавали по цепочке, заливая очаги огня. Здание удалось отстоять. Но крыло, в котором размещалась операционная, сгорело полностью. На всё про всё ушло менее тридцати минут.
   Позже специальная комиссия установила, что причиной пожара явилось замыкание электропроводки - она давно нуждалась в замене. Начальник операционно-перевязочного отделения, как и ведущий хирург, подали не менее пяти рапортов в течение последних трёх месяцев. Просьба к руководству Бригады была одна - заменить опасную проводку. Увы. Ни один из рапортов не помог избежать нагрянувшую беду.
   Ущерб от пожара исчислялся кругленькой суммой. Никто из медиков наказан не был (как и дежурный врач Невский), напротив, даже объявили благодарность за умелые и решительные действия. В заключение медикам порекомендовали восстанавливать ущерб... своими силами. И это в стране, где даже найти гвоздь было проблемой.
   Весь последующий ремонт тяжким грузом лёг на плечи ВТОРЫХ. Спустя несколько дней многие ПЕРВЫЕ уехали в Союз.
   Кандагарский период жизни старшего лейтенанта Невского продолжился...
  
  
  
  
  
  
   Глава 7
  
  
  
  
   Февраль 1984г.
  
  
  
   1
  
  
   Праздник почувствовался сразу с утра. На завтрак каждый раненый получил по апельсину. Это было очень трогательно, когда солдат, раздающий пищу, таинственно улыбался и торжественно произносил: "С праздником Советской Армии!". При этом он старался подать этот оранжевый плод прямо в руки. Капитану Копейкину он положил подарок прямо на грудь, но тот никак не отреагировал. Солдатик смутился и переложил апельсин на прикроватную тумбочку.
   Невский поднёс крупный, тяжёлый плод к лицу, с удовольствием втянул его запах. Апельсин пах новогодним праздником. Это было замечательное ощущение - встреча с домом.
   Уже в десять часов утра раненых приехал поздравить командующий 40-й армией. Его появление почувствовалось сразу - в фойе наступила тишина, потом большая группа людей стала перемещаться из палаты в палату.
   Дошла очередь и до палаты Невского, которую по-прежнему именовали "послеоперационной", как было написано на двери. Вместе с командующим (генерал был среднего роста, с большими залысинами на лбу, с уставшим лицом - он напомнил Невскому его школьного учителя физики. Правда, этот учитель был одновременно и директором школы, поэтому имел волевой и твёрдый взгляд, как и этот военачальник) в палату вошли несколько офицеров в афганской форме, начальник госпиталя, начальник отделения и лечащий врач майор Изюров. Большая группа посетителей осталась топтаться на пороге.
   Внимательно всмотревшись в лицо командующего, Александр вспомнил, что уже приходилось с ним встречаться прошлым летом. Тогда он ещё был генерал-майором и не командовал прославленной 40-й армией. Генерал появился в Медроте, пожелал побеседовать с врачами. Встреча состоялась в ординаторской, проходила в непринуждённой, спокойной обстановке. Гостя интересовали проблемы медиков, просил называть всё без утайки. Много и внимательно слушал, записывал. Была составлена целая заявка на недостающее имущество и медикаменты. Особенно его заинтересовали трофейные пакеты для переливания кровезаменителей для раненых - такие можно использовать даже на поле боя, вколол в вену, пакет пластиковый с жидкостью положил раненому под голову, не надо никаких неудобных стоек для таких "капельниц".
   Генерал рассмотрел принесённый специально для него пакет, посетовал вместе с медиками, что в СССР таких пока не выпускают.
   Встречей с этим человеком медики остались довольны. Он выгодно отличался от многочисленных гостей и проверяющих, которые появлялись почти еженедельно. Особенно обрадовались, когда практически всё из своего заявленного списка получили буквально через неделю. Это был человек дела. И вот теперь он, как оказалось, стал командовать всей 40-й армией.
   Лечащий врач Изюров Виктор Семёнович докладывал коротко и толково о каждом раненом, об обстоятельствах ранения, о проводимом лечении. Он начал с Сергея Сомикова.
   Командующий слушал, не прерывая. Потом осторожно пожал забинтованную руку и перешёл к кровати Петра Копейкина. Его заинтересовал данный случай, он попытался сам "достучаться" до погружённого в себя капитана, но тот так и не ответил на вопросы генерала.
   Юрий Пшенко оказался верен себе - он пожаловался командующему, что "утку" приносят не по первому требованию. Начальник госпиталя посмотрел "страшными глазами" на начальника отделения, тот - на лечащего врача. Ясно дело - позже будет "разбор полётов".
   Но генерал неожиданно улыбнулся и сказал: "Так "дуй" в постель - вот и будет выход!"
   Юрка почти радостно воскликнул: "Я так и делаю!"
   Все рассмеялись. Напряжённость исчезла. Генерал перешёл к постели капитана Красько. Выслушав сообщение лечащего врача, он вдруг крикнул:
   - Начальника медицинской службы сюда.
   Из коридора протиснулась фигура высокого седого полковника.
   - Вы что, решили всех врачей извести? Слушаю, что один врач получил ранение в рейде, второй, третий. А этот,- он показал на Невского,- тоже врач?
   - Так точно! Врач-хирург, получил ранение в рейде. Это Медрота Кандагара.- торопливо проговорил начальник отделения.
   - Вот видите! Четыре врача, причём трое хирурги. Практически в один месяц получили ранения. У вас что, нет "кадрового голода"?! Почему плохо продумали защиту медиков в рейде?! Почему они у вас ездят на незащищённых машинах, которые пробивает любая очередь из автомата. Для них ведь специально поступают бронированные гусеничные транспортёры. Короче говоря, товарищ полковник не далее, как завтра положите мне на стол соображения по поводу продуктивной защиты своих медиков во время медицинского обеспечения боевых рейдов.
   Генерал говорил, не повышая голоса, но "градус" его требовательности повышался с каждым произносимым словом.
   - Есть! - Коротко ответил седой полковник-медик.
   Генерал пожал руку Николаю Красько, потом, припомнив что-то, резко повернулся к офицерам в афганской форме.
   - В этой палате у нас есть офицеры для награждений? - Увидев утвердительный кивок, командующий шагнул в сторону, добавил при этом.- Я уступаю вам, Валоят Хабиби. Прошу вас, генерал-майор.
   Трое афганцев, один из которых был в гражданской одежде, вышли из общей группы. Один из них зачитал бумагу, согласно которой капитан медицинской службы Николай Красько "за проявленное мужество и героизм, за образцовое выполнение интернационального долга награждается Орденом Звезды". Тут же награда и документ к ней были переданы офицеру афганским генерал-майором. Все присутствующие активно похлопали.
   Старший офицер снова зачитал бумагу. Теперь уже был награждён "за образцовое выполнение интернационального долга" старший лейтенант медицинской службы Александр Невский медалью "За воинскую доблесть". Снова афганский генерал-майор торжественно вручил награду и документ к ней. Крепко пожал руку. Снова все захлопали.
   Это была приятная неожиданность. Лихорадочно пытался сообразить, за какой это рейд он был представлен. Скорей всего, за сентябрь прошлого года.
   Между тем, командующий 40-й армией снова вышел вперёд. Он пожелал всем скорейшего выздоровления, а в заключение предложил высказывать просьбы. Сначала все молчали. Потом от окна поднялась забинтованная рука. Советский генерал живо подошёл к офицеру.
   Старший лейтенант Сомиков сообщил, что вылечить его смогут только в ожоговом центре в Ленинграде, но самолёт в этот город всё задерживается. Он просил помощи.
   Командующий ответил почти мгновенно:
   - Завтра борт будет! Ответственный - начальник медицинской службы армии. Об исполнении доложить! Начальнику госпиталя - подготовить офицера к эвакуации! Это всё.
   Генерал-лейтенант стремительно вышел из палаты, за ним вышли все посетители.
  
  
  
  
   2
  
  
  
   Вскоре в палату буквально на цыпочках вошла медсестра Наташа Ленкина, невысокая, худенькая, зеленоглазая девушка. Капитан Красько Николай постоянно подшучивал над ней, якобы, по забывчивости, называя её Леной Наташкиной. Девушка каждый раз весело смеялась и поправляла офицера. Похоже, им обоим эта игра нравилась.
   Сейчас сестричка попросила посмотреть афганский орден. Николай с гордостью подал награду. Потом орден пошёл по всем рукам. Не остался в стороне и Сергей Сомиков, с трудом удерживая забинтованными руками орден "Звезды".
   Орден разительно напоминал наш советский орден "Славы". Он тоже был трёх степеней, Николаю, кажется, был вручён второй степени - в центре серебряной звезды была крупная золотая "блямба" с выбитым сложным рисунком и арабской вязью, а ленточка орденской колодки была трёхцветной: синяя, красная, чёрная полоска. Красивая награда!
   Также все по очереди посмотрели скромную медальку Невского: автомат Калашникова, звёздочка, колосья пшеницы по окружности, а в центре круга - сжатый кулак.
   -Ну, что, Ленка Наташкина, наливай нам по сто грамм! Награды положено обмывать! - Подмигивая Невскому, проговорил Красько, широко улыбаясь.
   -Во-первых, я - Наташа Ленкина! - Сестричка рассмеялась. - Во-вторых, раненым и больным пить не положено. Вот, вернётесь домой, там и обмывайте, сколько вам влезет. А, в-третьих, сейчас приедут артисты поздравлять вас с праздником. Так что не спите, готовьтесь встречать гостей.
   Действительно, минут через тридцать после ухода командующего и его свиты, появилась новая большая группа. Это была концертная бригада из Союза. Певцы и певицы были, как широко-, так и малоизвестные. Но их всех слушали с одинаковым интересом и радостью.
   Выступали артисты прямо в фойе, заставленном кроватями; многим их можно было только слышать. Правда, Невскому даже повезло больше других, - через открытую дверь ему удавалось увидеть часть "сцены". Каждый раз он старался для всех своих товарищей по палате поточнее обрисовать облик певцов и певиц.
   Каждому выступающему громко хлопали. Даже Невский стучал здоровой рукой по спинке кровати. Завершался концерт выступлением афганских пионеров - 10-12-летние мальчишки и девчонки с красивыми, одухотворёнными лицами старательно пели песни на своём и на русском языке. Особенно понравилась новая советская песня "Ягода-малина". Многие детишки вряд ли представляли, что это за ягода такая, но пели от души. И очень красочно смотрелись их красно-чёрные галстуки на фоне белых рубашек и блузок.
   После концерта артисты пошли поздравлять раненых по палатам, разбившись на маленькие группы. В палату Невского вошёл широко известный певец, шоу-мен и диск-джокей, ведущий популярных музыкальных программ. Не легко дались ему первые несколько шагов по палате, на побледневшем лице застыло выражение ужаса. Но Сергей мужественно взял себя в руки и подошёл к первой кровати, его товарищи так и остались стоять на пороге.
   Он поздравлял раненых по очереди с праздником, на память вручал свои пластинки (диск-гигант) с автографом. Не получив никакого ответа от Петра Копейкина, Сергей осторожно положил свою пластинку на тумбочку. Невскому, последнему в ряду награждаемых, пластинки не хватило. Сергей очень смутился, стал извиняться, а потом даже хотел отнять у капитана Копейкина и передарить Александру, мол, тот всё равно не слышал о награде. Но Невский отказался. Да и потом, как вести домой такой объёмный подарок?
   Настоящим подарком для Невского явилось неожиданное посещение товарищей по Кандагарской Медроте. Это были два капитана, начальники отделений - Владимир Механоша, возвращающийся из Союза после лечения желтухи, соскучившийся по своему операционно-перевязочному отделению и Владимир Вовк, терапевт, приехавший пару дней назад в краткосрочную командировку. Сослуживцы встретились на "Пересылке", решили проведать раненого товарища. Самолёт до Кандагара ожидался только утром, поэтому офицеры засиделись у постели Невского до вечера. Им было о чём поговорить, что вспомнить.
   Нашлось, что сказать-пожелать всем раненым в палате. Этот мир устроен строго, но справедливо: недостаток количества счастья с лихвой компенсируется массой наилучших пожеланий...
   Сильно удивились гости, когда услышали историю Петра Копейкина (ему они тоже наговорили много хороших пожеланий, но он промолчал, пришлось вкратце ввести в курс дела). Послушали они, потом и сами почитали вслух для Петра письма его жены. Оба Владимира тоже были уверены в действенности такого "лечения".
   Между тем Пётр вновь произнёс своеобразный монолог. Причём на этот раз он обошёлся без вопросов себе.
   - "Смерть - это Божий дар. Как и рождение. Это логический итог нашего земного существования. Достойную смерть надо заслужить. Конец - делу венец. О нашей жизни будут судить по нашему концу. Это не трагедия, как её преподносят в некоторых изданиях. Не грязное удовольствие, как показывают в бездарных фильмах. Смерть - святое таинство, перерождение души. И от того, как это произошло, зависит судьба последующих поколений. Да, это невосполнимая сердечная утрата, особенно для близких. Но воин должен быть готов принять её, как высшую награду от Бога, иначе значение воинства теряет смысл. А примеры о несломленном духе наших воинов перед смертью не выдумка. Это правда. Мне есть, с кого брать пример".
   Капитан замолчал. Молчали и все в палате. Потом сразу несколько человек обратились к Копейкину с вопросами. Но ответов не последовало. Офицер вновь погрузился в раздумья.
   Закончился праздничный день вновь "розовыми уколами". Обитатели палаты дружно отошли ко сну.
  
  
  
   3
  
  
   Утром, к большой радости, в первую очередь самого старшего лейтенанта Сомикова, прилетел специальный борт за ним. Для эвакуации раненых на большие расстояния применялся самолёт ИЛ-76 МД "Скальпель". На нём и отправили Сергея на дальнейшее лечение в Ленинград. Возможно, этим же рейсом отправили и несколько других тяжелораненых. Распоряжение командующего было исполнено в срок. Хотелось верить, что жизнь обожжённого офицера теперь будет спасена.
   На освободившееся место уже днём перебрался офицер-десантник. Он сам пожелал поселиться в палате медиков. Ребята с радостью приняли Александра Кроху "в свои ряды".
   Первым делом Саша вновь принялся за чтение писем для Петра. Многие послания супруги Копейкина запомнились уже хорошо.
   Выполнив такую важную работу, Кроха решил для всех почитать выдержку из книги. Её принёс специально для десантника прикомандированный подполковник из Ленинграда. Борис Владимирович уверял, что это должно прийтись по душе. Откуда здесь взялась эта потрёпанная книжка древнего мудреца Марка Аврелия, оставалось только гадать.
   Прокашлявшись для солидности, офицер-десантник стал читать: " Врач прописывает одному больному одно лечение, другому - другое, так и Провидение прописывает нам болезни, увечья и прискорбные потери.
   Как предписания врача клонятся к восстановлению здоровья больного, так точно и случайности, которым Провидение подвергает человека, клонятся к нравственному оздоровлению его, к восстановлению связи его оторванного личного существования с общей жизнью всего человечества.
   Итак, принимай всё то, что выпадает тебе на долю, как принимают больные лекарства врача. Восстановление здоровья тела - вот смысл этих горьких лекарств, но ведь для всеобщей разумной природы сохранение каждым существом своего назначения так же важно, как для больного сохранение здоровья тела.
   Поэтому тебе надо приветствовать всё то, что с тобой приключается, даже самое горькое, ибо смысл таких случайностей есть здравие и цельность мироздания. Природа, живая разумом Бога, действует разумно, и всё, что от неё исходит, безошибочно содействует сохранению единства".
   Никто ещё ничего не успел сказать, как раздался голос капитана Копейкина:
   -Немножко заумно, но сказано хорошо. Соглашусь, пожалуй, с этим самым Аврелием. А ты ведь давеча читал письма моей жены? Почитай ещё.
   После непродолжительной тишины, все раненые бросились поздравлять Петра, перебивая друг друга. Сам капитан так ничего из этого и не понял. Он был уверен, что только недавно беседовал с товарищами по несчастью. Около трёх недель жизни выпали из его памяти.
   Но это была победа! Все обитатели палаты не скрывали своей радости. Больше всех, конечно, радовался Александр Кроха. Его "метод" сработал!
   ... В последующие несколько дней февраля один за другим на долечивание в Союз были отправлены капитаны Александр Кроха, Пётр Копейкин, Николай Красько, а также младший сержант Юрий Пшенко. Их места заняли новые тяжелораненые. Война по-прежнему продолжала калечить души и тела солдат и офицеров Ограниченного Контингента Советских Войск в Афганистане.
   ... Наступил март. Невский научился-таки писать левой рукой. Теперь смог самостоятельно изложить каракулями свои новости. Он с гордостью сообщил, что "пишу сам левой рукой" (правда, это больше было похоже, что "писала курица лапой"). По его словам выходило, что "лечат меня здесь хорошо. Сделали операцию, косточки на кисти сопоставили, опять наложили гипс. Теперь всё идёт по плану, хожу в гипсе, но по срокам лечения здесь, в Кабуле, больше держать не будут, на долечивание многих отправляют в Союз. Вот и меня на днях отправят в Ташкент. Уезжаю дней через пять. По приезду туда я и напишу, сообщу новый адрес. Погода в Кабуле холодная, кругом снег лежит. Но в палате тепло, отсыпаюсь, читаю, смотрю телевизор".
   Сочиняя эти строки, Александр был уверен, что поступает правильно. Зачем расстраивать своих близких суровой правдой. Успеют ещё напереживаться о нём при встрече. А встреча будет обязательно! В этом Невский не сомневался.
   А закончил письмо Александр радостным аккордом: " Приехал ко мне товарищ из Кандагара и привёз пачку писем, в том числе пять твоих, Наташа: от 7, 14, 16, 20, 24 февраля. Это ли не праздник! Большое спасибо за письма и поздравления! До свидания. Сюда мне уже не пишите. Целую крепко. Саша. 3.03.1984г."
   ...Очередной санитарный самолёт увозил Александра Невского из Кабула утром 8 марта. Это была последняя встреча со столицей Афганистана. Утренний Кабул жил своей жизнью.
   Проститься со старшим лейтенантом к самолёту пришёл капитан Рудов, начальник медицинской службы 70 ОМСБ (отдельной мотострелковой бригады). Он был вызван в Кабул для получения нового назначения - его переводили с повышением на новую должность в другой провинции страны. Обнимая на прощание лежащего на носилках Невского, Василий Васильевич обещал, что никогда не забудет своего сослуживца...
   / Спустя несколько лет в газете "Красная Звезда" офицер подробно описал историю ранения хирурга из Кандагара/.
  
  
   ***
  
  
  
   Использованная литература.
  
  
   -"Избранные жития русских святых. Х-ХV вв.", М. 1992г.;
   -"Мысли на каждый день", Л.Н.Толстой, М. 2008г.;
   -"Живый в помощи", В.Н. Николаев, М. 2007г.;
   -"Большая книга афоризмов. Мудрость тысячелетий", Минск. 2008г.
  
  
  
   ***
  
  
  
  
  
  
Оценка: 8.53*8  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023