ArtOfWar. Карелин Александр Петрович. "Просто ты умела ждать. Часть2"

"Просто ты умела ждать..."

Часть 2

Глава четвертая

О чём думала Мария, входя в палату, где лежал муж? Она заставляла себя собрать волю в кулак: что бы ни увидела - ни в коем случае не вздрогнуть, даже намёком не выдать себя. И всё же вздрогнула, побледнела. Правда, на какое-то мгновение. Со стороны вряд ли кто заметил, но себя не обманешь.

У левой стены на дальней кровати лежал человек с перебинтованной головой. И только по взгляду Маша узнала своего любимого Алёшу. Бросилась к нему, расцеловала: живой, а это главное. Любовь трудно объяснить, её не уложишь в рамки холодной рассудочности.

- Как ты мог подумать? Как мог...- глотая слёзы, говорила Мария.

А у Алексея откуда-то изнутри надвигался горячий ком, перехватывающий дыхание так, что слова не сказать. Лежал и боялся шевельнуться: вдруг всё это происходит во сне? Бессонные ночи лишили его всякого мужества. Конечно, он никому не говорил об этих терзавших его муках.

- Машенька, я подожду тебя на лавочке в сквере, хорошо? И помни, что сказал доктор. Не долго.

- Да-да, Майя Фёдоровна, я поняла. Я помню.

Маша кивнула головой, не переставая покрывать голову мужа торопливыми поцелуями.

Седая женщина пожелала всем выздоровления и тихо вышла в коридор.

Обитатели палаты, все как один, следили за этой волнующей сценой встречи. Подполковник Дунай подмигнул Невскому и, кивнув в сторону супругов, показал большой палец в знак одобрения. Капитан Игорь Колодяжный смотрел на своего счастливого соседа с грустью, он тоже бы хотел такую встречу со своей женой. Но... Каждому своё.

- Машенька, - негромко произнёс наконец Алексей. - Как я счастлив, что ты приехала. И прости меня за такое письмо. Мне теперь стыдно за него. А кто это была с тобой?

- Ничего, Алёшенька. Я так и поняла, что не твоё сердце диктовало тебе эти слова. А это со мной была Майя Фёдоровна Кочурова, мы познакомились в самолёте. Она прилетела к своей маме, теперь я у неё и остановилась. Она тоже жена офицера. Он, Сергей Викторович, полковник, занимает какую-то высокую должность в штабе Сибирского военного округа. Майя Фёдоровна - замечательная женщина. Окружила меня заботой и вниманием, живо откликнулась на нашу с тобой беду. Она же, между прочим, обещала позвонить мужу, чтобы он разузнал, как тебя можно перевести в Новосибирск в Окружной госпиталь. Не знаю, возможно ли это.

- Простите, что вмешиваюсь, Маша. Но это вполне решаемый вопрос. Вон у нас на Невского уже пришёл вызов из подобного же госпиталя в Свердловске. Парень поедет поближе к дому. Так что и вы сможете с Алёшей оказаться в родном для вас городе. Это мне хорошо, лечусь, где и живу. Моя жена не знает особых хлопот, навещает регулярно. Я не представился. Подполковник Дунай Геннадий Семёнович, местный, так сказать, абориген.

- Очень приятно познакомиться, Геннадий Семёнович. Вы меня очень порадовали. Конечно, в Новосибирске бы нам было лучше лечиться. Простите, что я так ворвалась в палату, не поздоровалась. Меня зовут Мария Викторовна, просто Маша.

Корбут, Колодяжный и Невский тоже представились, поднимая поочерёдно руки.

Дверь палаты распахнулась, вошла баба Зина. Её лицо просто засияло от радости. Ещё бы, она увидела у постели Лисицына его жену. Словно и не к старшему лейтенанту, а к ней приехал любимый человек. Чтобы не мешать встрече, она также осторожно вышла в коридор.

Коротким было это первое свидание - лечащий врач подполковник Челомей беспокоился за состояние здоровья Лисицына. Игорь Петрович не знал, как повлияет на раненого встреча с женой. Он заранее предупредил об этом молодую женщину.

Мария с видимым усилием попрощалась с Алексеем, сославшись на срочные дела. После её ухода в палате воцарилась тишина. Можно было даже не смотреть на Лисицына - всем было понятно, что его лицо освещает радостная улыбка.

Маша нашла Майю Фёдоровну на скамеечке, укрывшейся среди деревьев. Женщина читала книгу и, казалось, не замечает никого вокруг.

Молодая женщина осторожно присела на краешек скамейки.

- Ну, как твой Алёша? Я верю, что всё у вас будет хорошо. Главное, что вы любите друг друга. А любовь - это всегда вера в жизнь. Говорят, женщина не может жить без веры в близкого человека. И это очень точно сказано. Поверь мне, я знаю, что говорю.

- Мне казалось, вы меня не заметили. Опять хочу вас поблагодарить за вашу доброту. Одной мне было бы очень тяжело. Но сейчас я полна решимости поднять на ноги моего Алёшу.

- Не стоит меня благодарить. Я поступила, как нормальный человек. Нельзя пройти мимо беды другого. Я думаю, что нет в мире прекраснее чувства, чем ощущение, что ты сделал людям хоть каплю добра. А вообще я стараюсь жить по одному правилу. Суть его в том, что "если удалось, кому помочь, не напоминай об этом. Людям неловко, когда они обязаны". Гордый и честный сам отблагодарить торопится, чтобы избавиться от одолжения. Другому хоть "кол на голове теши" - всё равно, а бездельник тебе же врагом будет. Мне кажется, что нравственное падение начинается с мелочей. Вначале человек не отвечает на заданный ему вопрос, потом избегает нормального общения и, наконец, не откликается на призыв о помощи. Ой, извини, Маша. Сейчас тебе не до этих моих откровений.

- Нет, почему же. Вы очень интересно говорите. А что это вы читали? Как я поняла, вы очень любите книги.

- Да, это верно. Профессия наложила отпечаток. Я ведь работаю учителем русского языка и литературы в школе. Впрочем, читать любила с детства. Согласна с утверждением писателя Франса, что "Лучшие из книг - те, которые дают больше размышлений, и при этом на самые различные темы". Хочется найти ответы в этих книгах на самые разные вопросы. Видно, так уж устроен человек, что какие-то проклятые вопросы мучают его всю жизнь, хотя, казалось бы, давно решены кем-то другим. И каждое новое поколение заново решает эти проклятые вопросы для себя, как бы не доверяя надёжному, выстраданному, очень дорого оплаченному опыту отцов.

А это я читаю небольшую книжечку "Спокойных не будет", купила её ещё в Новосибирске в киоске аэропорта. Писатель Андреев Александр. Вот послушай, как хорошо здесь сказано:

"Человеческие взаимоотношения были бы мертвы, если бы не было в них страстных ожиданий, волнений, неожиданных встреч, загадочных недомолвок, едва уловимых прикосновений рук, немых, но всепоглощающих, проникающих в грудь взглядов. И как бы было скучно и бедно на земле, если бы всё кругом было ясно и несложно - ни трагедий, ни разочарований, ни надежд. И выси и бездны - всё должно быть в жизни человеческой".

- Вот и мне снова выпали на долю такие бездны. Когда я училась во втором классе, осенью умер мой папа, я очень тяжело переживала его смерть. Я вам ведь об этом рассказывала. Мама спустя два года вышла замуж. Дядя Володя, как я его сначала звала, работал шофёром. Он был очень добрым человеком, любил мою маму и меня. Владимир Алексеевич смог заменить мне папу. Я так и стала его звать. Из каждого рейса он обязательно привозил нам с мамой подарки. А однажды, когда я училась уже в восьмом классе, в жуткие январские морозы, в сильную метель он не вернулся домой. Его нашли спустя три дня. Сбился с пути, так и замёрз в своей кабине.

Я ведь и сына своего назвала именно в его честь, а не в честь родного отца Виктора. Его смерть тяжёлым камнем легла на наши с мамой плечи. Она больше не захотела выходить замуж. А я своего папу, пусть и не родного, очень часто вспоминаю. Чёрт, глупо в жизни это устроено: вырастишь, начнёшь кое-что понимать, тут бы самое время опять с папой на рыбалке посидеть (да-да, он несколько раз брал меня с ночёвкой, мне ужасно нравилось рыбачить) или за столом, а его уже нет в живых. Мне кажется, что и мама моя больше горевала после смерти моего отчима, а не настоящего отца. Я где-то вычитала, что "мужчина должен быть скульптором, а женщина - тот благодатный материал, через который наиболее полно проявляется мужчина". Так что Владимир Алексеевич и был тем самым скульптором. И вот теперь эта новая беда с моим Алёшенькой. Но я выдержу. Алёша не услышит от меня ни слова жалобы, я всё выдержу. И мне кажется, что у мужчины не может быть друга надёжнее, чем жена. Это всё равно, что каменная стена. Чему же ещё верить на свете!

- Хорошо ты сказала, Машенька. Дай Бог, пусть в вашей семье так всё и будет. Мне очень жаль, что ты лишилась своих пап, первого и второго. Но они смогли воспитать тебя как надо. "Я думаю, что без хороших отцов нет хорошего воспитания, несмотря на все школы, институты и пансионы". Это ещё, кажется, Карамзин так сказал. А, давай, я тебе ещё что-нибудь прочту из этой книги. Я люблю читать с карандашом, отмечая понравившиеся места. Сейчас я найду.

Майя Фёдоровна с минуту листала странички, потом выбрала:

"Бывают минуты, когда никого не хочется видеть, кроме одного человека, который именно в эту минуту необходим".

А вот ещё: "Для женщины не очень высокая честь, если к ней хорошо относится глупый человек. Это скорее унизительно. Следит. Подкарауливает". Ладно, прочитаю тебе ещё один отрывочек и - поедем домой:

"Боже мой, каким бесконечно жалким и беспомощным становится человек, когда его разлюбят! Безвольные в таких случаях становятся заискивающе-угодливыми и, стараясь обратить на себя внимание, пытаются сделать или сказать что-то оригинальное, умное, а выходит натянуто, скучно и глупо. Волевые, с характером - мстительны и жестоки. И те и другие несчастны".

Что-то не очень подходящие попались выдержки, но это и есть многообразие жизни. Ладно, вставай, поедем домой. Завтра ты подольше побудешь у своего мужа. Надеюсь, он переживёт эту ночь разлуки с тобой.

Молодая и пожилая женщина двинулись с территории госпиталя.

В десятой палате царило оживление. Пришла мама капитана Колодяжного, принесла бумагу. Теперь Игорь при активной поддержке других офицеров составлял рапорт в управление кадров Сухопутных войск. Письмо министру обороны он решил отложить про запас, когда уже всё будет исчерпано.

Рапорт получился по-военному кратким, лаконичным, но отражал все нюансы и особенности состояния офицера. Прочитав вслух окончательный вариант, танкист получил одобрение товарищей по лечению, затем стал аккуратно переписывать его набело.

Сегодня в палате ощущалось общее приподнятое настроение. Конечно, сказался приезд Марии Лисицыной. Она словно подарила надежду всем остальным раненым.

Вот и Анастасия Игоревна, мама капитана, выглядела бодрой, с любовью поглядывала на сына, сидя поодаль у стола. Ещё бы ей не радоваться. Она давно не видела сына таким деятельным и решительным. Теперь-то она верила, что судьба сына не будет брошена на произвол. Когда сын стал переписывать окончательный вариант рапорта, женщина всё же заплакала очень тихо, без усилий и теперь уже почти без чувства горя, но с той готовностью к слезам, которая свойственна женщинам. Словно устыдившись этих слёз, Анастасия Игоревна поспешно промокнула глаза платочком.

Получив готовый документ от сына, мать, поцеловав Игоря на прощание, понесла рапорт подполковнику Челомею. Тот обещал лично переправить его по назначению. Сама Анастасия Игоревна отправилась укладывать вещи, ведь завтра им предстояло с сыном лететь в Москву.

- Конечно, ждать всегда трудно. Но я уверен, Игорь, что твой рапорт будет удовлетворён. - Геннадий Семёнович приподнялся на кровати и даже самостоятельно, без обычной помощи жены, сел на краешек. - Я вот тоже намерен вернуться к лётной работе. Без неба я уже себя не мыслю. А сейчас я вообще намерен пройтись по палате.

Подполковник Дунай от слов перешёл к делу. Он смог довольно уверенно дойти до стола и обратно, опираясь на тросточку. Василий Корбут всё же подскочил к нему в последний момент и помог снова лечь в постель.

- Ну, вы и даёте. Не могли дождаться своей благоверной. А если упали бы? Кто будет за вас отвечать перед Евгенией Константиновной? Мне же за вас от неё и влетит, мол, не усмотрел.

- А ты как думал! Теперь тебе придётся с меня день и ночь не сводить глаз - вдруг опять "лыжи навострю". Так что, Васька, не будет у тебя свободного времени, чтобы о своей поварихе мечтать.

Маска боли постепенно сходила с лица подполковника, он уже пытался шутить.

- Где же таких жён, как ваша, Геннадий Семёнович, раздают? Как вы познакомились? Думаю, всем интересно послушать.

- Ничего интересного. Я и не знакомился с Женей. Мы ведь с первого дня в школе учились в одном классе, а одно время даже сидели за одной партой. Городок под Киевом есть такой. Фастов. Оттуда мы оба и родом. Такая вот банальная история.

- И что? Вы с первого класса "положили на неё глаз"?

- Дурак ты, Васька. Конечно, нет. Но помню хорошо, что часто дёргал её за косы, а она била меня портфелем по голове. Больно, между прочим.

После школы разъехались мы каждый своей дорогой. Женя поступила в университет в Киеве, а я учился в Черниговском высшем военном авиационном училище лётчиков. Четыре года пролетели незаметно. Окончил, поехал служить в истребительный авиационный полк в Закавказье.

Через год приехал в отпуск в Фастов к родителям. Случайно встретил Евгению на улице, она как раз окончила свою пятилетнюю учёбу. Разговорились, договорились о встрече. И пошло-поехало. Короче говоря, после отпуска я вернулся в свою часть уже с молодой женой. Конечно, сразила она меня своей красотой. Как говорится, красота не нуждается в защите. Она говорит о себе сама. Кто бы мог подумать, что из этой "зубрилки" (как я её дразнил в школе) вырастит такая дива. А она ведь знала, что я попадусь в эти ловко расставленные сети. Буквально после первого свидания она подарила мне свою фотографию. Рассмотрел я её внимательно дома и понял, что влюбился "по уши". Хотя я и помнил народную мудрость, что "не влюбиться в красивую женщину - преступление, любить - наказание". Но назад пути уже не было.

Ещё и надпись на фотокарточке оставила. Я так часто её читал, что выучил наизусть, помню до сих пор. Это из Александра Грина:

"Рано или поздно, под старость, или в расцвете лет, несбывшееся зовёт нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватываясь и дорожа каждым днём, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться несбывшееся? Не ясен ли его образ? Не нужно ли теперь только протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты".

Думаю, и эти слова сыграли немалую роль в моей вспыхнувшей люби. Как известно, любовь особые очки надевает. Сквозь них видишь то, что хочешь и как хочешь. Мне сразу захотелось всегда быть рядом с ней или хотя бы по-другому защитить её от всего мира - надёжно, будто панцирем. Но как, как? Ответ один - жениться.

Конечно, я и раньше встречался с барышнями. Но должен вам сказать, други мои, что в отношении к противоположному полу я был совершеннейшим идеалистом и сам знал за собой эту слабость. Стоило мне только почувствовать в женщине родственную душу, как я с доверчивостью младенца весь раскрывался перед нею и вверял в её руки свою судьбу, равно как и сам с готовностью принимал всю ответственность за её дальнейшую жизнь и благополучие. Как все мечтательные натуры, я наполнял слова женщин своим, угодным мне и приятным смыслом. А потом наступало прозрение. Приходилось рвать по-живому.

"Таков уж человек, что он живёт и привязывается невидимыми нитями к людям, которые его окружают. Что уж говорить тогда о сердечной привязанности. Наступает разлука или разрыв, нити натягиваются и рвутся, как струны гитары, издавая унылые звуки. И каждый раз, когда нити обрываются у сердца, человек испытывает самую острую боль".

С моей Женей сразу было иначе. Я это нутром прочувствовал. "Женщину, достойную твоей любви, встречаешь не каждый день". Помните, так было сказано в "Оводе"? Одним словом, уже через неделю после встречи я признался Евгении в своих чувствах. Между прочим, оказывается, не так это просто - признаться, если по-настоящему любишь. Через три дня моя избранница дала согласие. Спустя пару недель мы поженились. Служили мы в Закавказье, в ГСВГ (Группе Советских Войск в Германии). Потом была служба в отряде космонавтов. Я уже говорил об этом вам. У нас две дочери, невесты на выданье. Вот и всё, что я хотел вам поведать.

- Вы так много знаете наизусть, цитируете разных авторов. Интересно рассказываете, Геннадий Семёнович.

Лейтенант Корбут даже принёс табуретку и сидел теперь рядом с кроватью подполковника, не спуская с него глаз.

- Читай и ты, Василий, больше. А к книгам меня супруга пристрастила. Она ведь у меня сама теперь писатель. Да-да, мужики. А сейчас она работает сценаристом на киностудии "Узбекфильм". Между прочим, много снято фильмов по её сценариям. Она частенько вставляет в сюжет истории из нашей жизни. Я потом смотрю фильм и узнаю эти моменты. Забавно бывает порой.

- Ладно, кончаем болтать. Мне надо заняться упражнениями. Скоро и моя ненаглядная появится, пойдём на прогулку.

На следующий день капитан Игорь Колодяжный вместе с мамой улетел в Москву в госпиталь Бурденко, из которого его позднее переведут в институт протезирования. Каждый из офицеров палаты пожелал ему удачи и положительного решения его вопроса о дальнейшей службе в армии. Сам капитан был настроен весьма оптимистично.

Место на освободившейся кровати вскоре занял майор Пальчиков Сергей Петрович, командир батальона. Несколько дней назад на одном из учений, прикрывая собой подчинённого от разорвавшейся неожиданно гранаты, офицер потерял обе руки до локтей. Лечился сначала в одном из гарнизонных госпиталей, а пару дней назад, когда состояние уже позволило, был эвакуирован в 340-й Окружной Военный госпиталь в Ташкенте. Сначала лежал в палате с гражданскими, а теперь переведён в эту офицерскую палату. За весь день от него так и не услышали ни слова, на вопросы майор отвечал лишь невнятным мычанием. Конечно, всe прекрасно понимали его состояние, поэтому не лезли с расспросами.

Вскоре после завтрака в палате появилась мама Алексея Лисицына. Это была полная, круглолицая женщина с пышной копной чёрных волос. Любовь Максимовна ещё вчера во время посещения узнала от сына о приезде невестки. Она решила обязательно дождаться её прихода. Хотелось, наконец, поближе познакомиться с избранницей сына. Она чувствовала уже некоторую неловкость, что до их пор не сделала этого. Видела её несколько лет назад, когда сын привозил знакомить с родителями перед свадьбой. Но тогда никакого разговора у них не получилось.

Честно говоря, Любовь Максимовна не ожидала, что сын посмеет её ослушаться и женится на этой деревенской простушке. А у них с мужем были иные расчеты - сын мог взять в жёны дочку самого второго секретаря райкома партии. Главное, и Иван Кузьмич был не против такого плана. Но сынок "смешал все карты". Ох, и сердиты они были на Алёшку. Но делать нечего, теперь приходится мириться с этим. То, что Маша примчалась к Алёше в госпиталь, уже нравилось матери. Впрочем, надо самой на неё внимательно посмотреть. Сердце матери сразу почувствует ложь, если невестка только для вида приехала сейчас к раненному мужу.

Алексей испытывал сильное волнение. Как-то встретятся две, одинаково дорогие ему, женщины. Он поминутно смотрел на двери палаты, ожидая прихода супруги. Ему показалось, что и мама волнуется. С детских лет ему казалось, что его решительная и волевая мама не знает подобного состояния. Даже отец, крупный партийный работник, старался не затевать дома споров со своей супругой.

Вот уже и Евгения Константиновна пришла к мужу. Как всегда, она принесла для всех кастрюльки и баночки с домашней едой, помогла Геннадию Семёновичу подняться с постели. Они ушли на ежедневную прогулку по коридорам отделения. Ушёл по своим делам и Василий Корбут.

А Марии всё не было. "Что-то случилось, - начал волноваться Алексей. А потом ход мыслей его принял иной оборот. - Она увидела вчера, в каком я состоянии и больше не захотела здесь появляться".

Лисицын вновь и вновь прокручивал в голове вчерашнюю встречу. Нет, не похоже, что он мог её обидеть. Но что случилось?

Старший лейтенант даже не заметил, как в палате появилась Мария. Она присела на краешек кровати и взяла его за руку.

- Извини, что задержалась. Майя Фёдоровна уговорила меня зайти в парикмахерскую. Это я для тебя сделала эту прическу. Нравится?

Алексей заворожено смотрел на жену. С этой короткой стрижкой она была особенно хороша. Он проглотил комок в горле и хрипло выдавил:

- Ты у меня просто красавица. А это моя мама. Вы ведь с ней виделись как-то давно, ещё в той жизни.

- Ты что, Алёша, спал что ли? Мы с Машей уже минут десять, как поговорили при встрече, а потом она подошла к тебе. Мне казалось, что ты на нас смотрел. Ладно, не будем об этом. Мария предложила очень хороший выход из положения - тебя переведут в госпиталь в Новосибирске, уже запущен механизм. Кто-то из знакомых твоей супруги взялся похлопотать. Я ведь тоже не смогу долго при тебе здесь быть. Мне надо завтра вечером возвращаться в наш Искитим. Я уже и билет на самолёт до Новосибирска купила. Не хотела тебя расстраивать сразу при встрече, сынок. Но папа твой тяжело заболел. Сердце. Лежит сейчас в больнице. Сестра твоя Оля его приезжает навещать, но она ведь не может постоянно пропускать занятия в институте, да и нет возможности часто из Новосибирска ездить. Так что придётся тебя оставить. Надо и Павла Ивановича поддержать. Конечно, его навещают коллеги по работе, но это ведь не то, что родные. Так что, ты, Алешенька, на меня не обижайся. Ладно?

- Какие могут быть обиды, мама. Жаль отца. Он давно ведь на сердце жалуется, я ещё помню по детским годам своим. Привет ему от меня большой передавай и пусть за меня не переживает. Я выздоровею обязательно! Теперь Маша со мной будет рядом. Я теперь точно не пропаду. А там, может, и перевод в госпиталь состоится. Всем станет легче.

- Милый, я готова находиться с тобой рядом всегда. Но я тоже пребываю в большом затруднении. Сыночка я нашего оставила вообще у малознакомых людей. Они, несомненно, замечательные и добрые люди, но неудобно их затруднять. Я просто в отчаянии нахожусь. А вдруг он заболел? Тебя увидела и успокоилась, теперь вот сердце матери во мне тревожится. Может, мне сюда его привезти? Но где нам жить? И смогу ли я одновременно ухаживать за тобой и Вовочкой?

Мария коротко рассказала историю своего знакомства с супругами, приютившими на время её сына.

- Я думаю, внука ты можешь оставить у нас. Я давно мечтала с ним познакомиться. У меня хватит сил и умений на эту крошку. Отвезу его мужу показать в больницу. Надеюсь, он быстрее сам поправится. Всё, так и сделаем. Но тогда тебе придётся завтра вечером лететь вместе со мной. За одним и узнаем друг друга получше. А там, глядишь, и найдут общий язык свекровь и невестка.

Любовь Максимовна неожиданно улыбнулась и обняла Машу за голову.

Сердце Алексея затрепетало от радости. Кажется, всё получается хорошо. Но ему придётся прожить ещё несколько дней без Машеньки. Но теперь-то он будет ждать её с нетерпением, не будет больше изводить себя дурацкими мыслями. И, наверное, впервые за несколько дней, сможет хорошо выспаться.

Глава пятая

- А что это, братцы, вы все приумолкли? Спать, что ли собрались? Рано ещё. Я понимаю, почему Лёха молчит. Он уже три дня не видел Машу,скучает. Ему не хочется с нами языком чесать. А остальные? Васька, включи хоть магнитофон. Всё не будет так тоскливо. Зря, что ли его моя Женя принесла.

Подполковник Дунай отложил в сторону книгу и присел на краешек кровати. Он уже достаточно легко передвигался по палате. К этому все привыкли. Но всех поразил Алексей Лисицын, который на третий день после очередной операции встал на ноги и продержался несколько секунд. Но встал!

Даже его лечащий врач подполковник Челомей, узнав об этом, просто поразился. Вот это характер! Весь день в палате только и вспоминали этот поступок офицера. Конечно, каждый понимал, что Алёша делает это ради Маши, которая вот-вот должна снова приехать.

- Геннадий Семёнович, расскажите ещё что-нибудь о жизни. Поделитесь своим опытом. Вы так интересно рассказываете. Сразу видно, что живёте с писательницей, от неё, поди, набрались многих премудростей. - Василий Корбут, наконец, выбрал подходящую кассету, включил небольшой японский магнитофон.

Теперь у них в палате редко была тишина. Звучала интересная музыка и песни. Евгения Константиновна постаралась принести побольше кассет на любой вкус. Она верила в целительную силу музыки. Как она тогда здорово сказала: "Велика сила музыки, всё ей под силу: вернуть человека в прошлое и умчать в будущее, растопить лёд самого бесчувственного сердца и навеять грусть-печаль, развеселить нелюдимого и взбодрить уставшего. Всё отступает перед музыкой".

- Конечно, Васька, ты прав. Моя супруга очень мудрая женщина. Уже издала несколько книг, я с удовольствием их сам читал. Даже открывал для себя неизвестные стороны моей жены. Она размышляет о жизни и смерти, о назначении человека, о любви. Порой, я даже удивляюсь её знанию этой жизни. Чаще с ней соглашаюсь, но иногда и спорю. Согласен, что человек редко относится пассивно к своему будущему, обыкновенно, он сам бросается ему навстречу, подталкивает его, искушает и провоцирует! В одном я убеждён твёрдо, что "всегда надо определить заранее перед собой и перед людьми своё отношение и к смерти, и к любви, и к жизни. Надо сделать выбор - и идти на риск, и продираться сквозь жизнь, царапаясь, оставляя клочья самого себя на её острых углах, теряя частицы себя, но и находя новые".

А опыт. Не всегда твой опыт пригоден для другого. К тому же бывают подчас такие минуты, когда просто бестактно навязывать кому-то себя и свои чувства.

- Ну, товарищ подполковник, так уж не можете ничем поделиться? Хотя бы о своей семейной жизни поведайте. Наверняка есть, что можно и другим рассказать. Наконец, мне подскажите, как это выбрать себе в жёны боевую подругу. Соберусь "окольцовываться", тут и пригодится ваша наука.

- "Кому что, а вшивый о бане". Васька, ты можешь думать о чём-то другом, кроме женщин?

- Могу, но не сейчас. В кои-то веки удалось увидеть идеальную супружескую пару, так и теперь человек не хочет поделиться опытом.

- Думаю, ты преувеличиваешь, Василёк. Никакая у нас не идеальная пара. Обычная семья со своими недостатками. Я вовсе не идеальный муж. Бывало, и ссорились, даже до слёз доходило. Тогда Евгения наказывала меня молчанием. Скажу вам, как на духу: нет ничего тягостнее в доме, как женское молчание. Неприятности на службе - полбеды, но когда им сопутствуют неурядицы семейные, то вовсе не на кого опереться. Однако, люди, сведущие в деле любви, советуют супругам время от времени расставаться на короткие сроки, во избежание того, чтобы скука постоянного взаимного присутствия и ухаживания не сделала их равнодушными друг к другу.

Впрочем, военным людям такое и не грозит. Разлук хватает с избытком и даже больше. То учения, то командировки, то госпиталя. Вот и есть разлука. Как я вычитал в книге у своей супруги, что "мужчина никогда не поймёт, что женщине гораздо тяжелее, чем ему, оставаться долго одной. Муж прячется за своей деятельностью и удивляется, случайно узнав о том, что и жене приходится сталкиваться с трудностями в собственной работе. Может ли быть счастливым такой союз?"

После этого откровения я стал гораздо внимательнее к жене. И с тех пор мы вообще стали гораздо терпимее друг к другу. Как гласит народная мудрость, "чтобы любить мужчину - его нужно нежно любить и понимать. Чтобы любить женщину - её нужно очень любить и не пытаться понять".

Теперь, Васька, навостри уши. Так и быть, дам тебе несколько советов. До чего обманчивы девичьи "люблю!" И даже "очень люблю". И даже "совершенно не могу без тебя!" До чего легко они сменяются таким же горячим "не люблю!", "оказывается, не люблю!", "люблю, но не тебя"... До чего легко! Так что, будь осторожен. "Ты вступаешь в эпоху женщин. Запомни поэтому: только безнадёжные кретины хотят доказать женщине свою правоту и взывают к её логике". Это я, кажется, ещё у Ремарка вычитал. Мудрый мужик!

Мужчины 20-30 лет зачастую ведут себя с женщинами подобно праздным зевакам на ярмарке: слоняясь по "торговым рядам", рассматривают витрины, иногда что-то примеряют, но ничего не покупают. Однако, когда "брачная ярмарка" приближается к закрытию, их начинают преследовать галлюцинации в виде надписей "Последние дни!", "Дешёвая распродажа!" - и в лихорадочной спешке они наконец-то начинают выбирать.

Если, Василий, ты подойдёшь к такому рубежу, то запомни мои советы. Проигнорировав хоть один из них, ты рискуешь связаться "не с той женщиной".

"Первое. Женись на красивой женщине. Любая женщина способна выглядеть красавицей - просто кому-то это удаётся легче. Но у любой есть некий удивительный жест или выражение лица, поворот головы, когда она выглядит действительно прекрасной. Именно этот образ и оставь жить в твоём воображении.

Второе. Женись себе на радость. Избегай женщин, относящихся к жизни со звериной серьёзностью. Чувство юмора не только надёжный и неизменный признак интеллекта, но и тот спасательный круг, который не даст тебе утонуть в омуте скуки.

Третье. Женись ради секса. Семейный механизм порой скрипит, скрежещет, а секс - идеальный смазочный материал".

- Погодите-погодите, Геннадий Семёнович. О чем это вы говорите? Все ведь знают, что в СССР секса нет. Детей "приносят аисты" или "находят в капусте". Я сам слышал.

- Васька, будешь перебивать, дам по лбу. То-то я думаю, ты со своей женой-поварихой будешь по ночам в шахматы играть. Ладно, позубоскалили, продолжаю дальше.

"Четвёртое. Женись ради денег. Нет не ради её денег, а ради твоих. Любому понятно: брак сложился удачно, если в результате женитьбы финансовые дела пошли лучше. Станешь полковником или даже генералом, тогда и будешь деньги "грести лопатой".

Пятое. Женись ради детей. Ты можешь встретить женщину, нe желающую быть матерью. Подобные женщины находят удовлетворение в каких-либо других устремлениях, с которыми не могут сравниться никакие радости материнства. С ними отлично ходить на свидание, но не вздумай жениться на одной из них, если у тебя в планах стать папой".

И, напоследок, перед сном анекдот в тему:

" Вам взвесить?

- Да.

- Три пятьсот. Будете брать?

- Конечно! Заверните, пожалуйста!

- Перевязать?

- Да.

- Возьмите, пожалуйста. Поздравляю вас, папаша, с новорожденным!"

Утром 22 марта в палате появилась Мария. Как только она вошла, как всегда легко и стремительно, Алексей сразу сел на краешек кровати, демонстрируя свои достижения. Это далось ему с большим трудом, но он гордо смотрел на супругу.

Маша даже всплеснула руками:

- Уже сидишь?! Ай-да молодец!

Она осторожно обняла мужа и расцеловала его в лицо, всё ещё наполовину скрытое под повязкой.

Лисицын растянул рот в счастливой улыбке. Приехала! Теперь он сможет видеть любимого человека каждый день.

Офицеры бурно приветствовали приход Марии. Баба Зина, которая часто теперь появлялась в десятой палате, чтобы ухаживать за безруким майором, прекратила кормить с ложечки Сергея Петровича. Она не могла остаться в стороне такого события. Обняла молодую женщину и многократно её расцеловала.

- Вот кто теперь у нас будет настоящей ласточкой! Я уж совсем не подхожу для этой роли. Ты смотри, как все мужики-то приободрились, тебя увидав. Истинно глаголю тебе: ты приносишь людям свет и радость. A уж как он тебя ждал, как ждал. Лёшенька-то твой. Люба ты ему, ой, люба. Ну, ладно-ладно, отпущу тебя к твоему милому. Иди, голубка, посиди с ним.

- Спасибо вам, Зинаида Михайловна! Вы так добры ко всем. Дай Бог, вам здоровья!

- И-и-и, милая. Какое же теперь мне здоровье? Стара совсем. Давно пора вслед за касатиком, мужем моим ненаглядным, отправляться на погост. Да вот, они не отпускают, - cтарая женщина обвела руками вдоль кроватей с ранеными. - Помру я, а кто станет за ними ухаживать? Так и живу без счёту годов. Пожелай лучше, чтобы померла я днём. Ночью-то боязно. "Почему это человек чаще всего на белый свет приходит ночью и уходит ночью? Неправильно это. Поэтому я вот мечтаю днём умереть. Люди разговаривают, курицы крыльями хлопают, собаки лают. Ночью все спят, поэтому и страшно. А тут ребёнок кричит, из матери вышел. В другом месте старик, либо старуха кричит - из них жизнь уходит. А люди, которые посередине - спят. Вот это и страшно, что спят. Проснутся, а уж кочевье произошло. А человека успокоить надо и тогда ему не страшно в домовище ложиться". И я так кумекаю, что по-настоящему умирает только тот, о ком забывают. Так что уж поминайте потом бабу Зину добрым словом. Ладно-ладно, умолкаю. Не слушайте вы глупую старуху. Я уж сама не знаю, что плету. Пойду лучше Серёженьку покормлю. Трудно теперь касатику без ручек-то.

Нянечка утёрла крохотным платочком покрасневшие глаза и вернулась к кровати Пальчикова.

Алексей вынужден был снова лечь - сильно кружилась от слабости голова. Маша присела на краешек его кровати, взяла мужа за руку. Начала рассказывать свои новости. В Новосибирске всё было в порядке. Супруги Нина и Борис Шапиро заботливо ухаживали за сыном Вовочкой. К тому же ещё они отремонтировали комнату Маши в коммунальной квартире.

Вместе с мамой Алексея и сыном она проехала в их родной городок Искитим. Все вместе навестили Павла Ивановича в больнице. Ему уже лучше. Как он радовался внуку! Всё время, пока были у него, не выпускал мальчонку с рук.

Время летело незаметно. И вот вчера вечером она уже вернулась в Ташкент. Оказалось, что её ждёт сюрприз. Она позвонила по приезду подполковнику Челомею, как он и просил по убытию. Тот, оказывается, обратился к начальнику госпиталя, и полковник лично распорядился дать ей место в общежитии для сотрудников госпиталя. Вопрос с жильём чудесным образом решился, а, главное, рядом это находится. Наконец, ещё одна новость. Чтобы не быть обузой в палате, она устроилась официанткой в столовой. С завтрашнего дня будет развозить еду по палатам для тяжелобольных, мыть посуду, что для неё совсем не сложно. Зато почти всё время сможет быть рядом с мужем. А главная новость - госпиталь подготовил запрос на старшего лейтенанта Лисицына для его дальнейшего лечения в Новосибирске. Теперь осталось подождать неделю, может, чуть больше, пока бумаги перешлют. Спасибо большое Майе Фёдоровне и её мужу Сергею Викторовичу за эти хлопоты.

Рассказывая всё это, Мария просто светилась счастьем. Сколько на свете добрых и отзывчивых людей! Разве они с Алёшей не смогут победить беду? Смогут! Ещё как смогут!

Весь этот день они не расставались. И о чём только не переговорили. Алексей, правда, больше молчал и слушал, слушал. Как жила Маша эти месяцы после его отъезда из отпуска, как тревожилась за него и за сына, как растила их Вовочку, у которого уже начали прорезаться зубки. Но словами многого не скажешь. Где найти такие слова, чтобы передать бесконечную гамму овладевших ими чувств?

"Женская верность... Сколько сказано, написано о ней волнующих стихов, легенд, песен, книг. Живёт в каждом из нас уже веками неутихающий плач Ярославны, самоотверженность декабристок, бесконечное ожидание матерями, вдовами, невестами не вернувшихся с Великой Отечественной. И сколько бы мы ни узнавали новых проявлений женской верности, она не перестаёт поражать. Наверное, потому, что требует не мимолётного поступка, не слов, не заверений, а порой - всей жизни".

В последующие дни Мария каждую свободную минуту появлялась в десятой палате. Она читала мужу книги, которые с удовольствием слушали и остальные офицеры, мечтала вслух, какая их ждёт с Алексеем счастливая жизнь. Она помогала ему уверовать в себя, в то, что не всё потеряно, что встанет он со временем в офицерский строй.

- Ну что ты, Машенька, какая теперь армия. Сама слышала, что врачи сказали: к службе не годен, - вздыхал Алексей.

- Так то врачи сказали, да мы ведь с тобой ещё не говорили своего слова, - твёрдо произнесла Мария.

Нужна была Лисицыну её поддержка, её вера. Ох, как нужна! Стоило Маше переступить порог палаты - всегда весёлой, с красивой причёской - его словно преображало. Жизнь начинала играть всеми своими красками. А если её не было всего лишь час-другой, над ним будто тучи собирались.

Очень много времени Алексей теперь отдавал тренировкам, лежа на кровати, как посоветовал ему подполковник Дунай. Уже на третий день после приезда жены он смог сделать по палате свой первый шаг. И тут же упал на кровать: закружилась голова. Но это была победа!

Глаза Марии наполнились слезами. Она еле-еле сдерживала их. "Ему удалось, удалось то, о чём он, наверняка, думал день и ночь! А ведь никто не верил, что сможет так быстро пойти. Никто! И она тоже почти не верила, хоть и надеялась". Ей стало стыдно своего малодушия. Теперь всё будет иначе. Этот его первый шаг придал Маше окончательную решимость.

Сколько же усилий потребовалось от Марии, чтобы не только самой не потерять веры в полное выздоровление мужа, но и постоянно поддерживать такую веру у Алексея. В этом у неё был надёжный союзник - подполковник Дунай, который своим примером вдохновлял старшего лейтенанта.

В повседневный тяжкий труд всё более втягивался Лисицын. Делал и делал свои упражнения. Потом он потребовал костыли. Помогала ему Маша. За день делал всего лишь несколько шагов: на большее не хватало сил. Снова и снова начинал он свои "тренировки".

В одну из последующих ночей всем обитателям десятой палаты, да и всего госпиталя, пришлось поволноваться. В три часа ночи каждый из них проснулся от сильного толчка в кровать. Ещё не отойдя от сна, офицеры пытались сообразить, что происходит.

- Землетрясение! - первым пришёл в себя подполковник Дунай. - Спокойно, мужики! Без паники. У нас такое бывает.

Он метнулся к выключателю, в палате вспыхнул свет. Лампочка тревожно пульсировала. Подземный толчок повторился. Он был гораздо сильнее предыдущего. Кровати отъехали от стен, почти приблизившись к соседней. С прикроватных тумбочек на пол полетели кружки, стаканы, банки. С сильным грохотом распахнулись дверцы стенного шкафа, в котором хранилась верхняя одежда.

Геннадий Семёнович уже принял руководство на себя, отдавая чёткие указания:

- Так, я способен сам выйти из палаты, думаю, майор Пальчиков тоже сможет. О Ваське речи не идёт. Но на него и главная надежда - надо нашего лежачего доктора выносить. Придётся и Алёшку поддерживать в движении. Я смогу ему помочь. Мы должны покинуть срочно это здание.

- Нет-нет, я пойду сам. Несите вдвоём Невского. Он в первую очередь нуждается в помощи.

В коридоре тоже слышался шум, топот ног, крики. Дежурный медицинский персонал начинал эвакуацию раненых и больных. В это время на дворе в ночном мраке бушевал сильный ветер. Под его напором, точно морские волны, глухо шумели деревья, и порывы вихря бросали в окна кучки песка и мелких камней.

В палату вбежала перепуганная медсестра. Она прокричала: "Ходячие - выходи! За лежачими сейчас прибегут носильщики!" Так же стремительно девушка выбежала из палаты.

Офицеры, преодолевая боль, двинулись к дверям. Корбут, Дунай и присоединившийся к ним Лисицын понесли Невского. Майор Пальчиков упал от слабости несколько раз, но каждый раз упорно поднимался.

Они уже спустились со второго на первый этаж, когда их сменили санитары, ловко уложив Александра на брезентовые носилки. Потоки раненых и больных быстро покидали здание. На улице бушевала непогода. Косой дождь хлестал по лицам людей. Становилось холодно.

Пробежала группа врачей в белых халатах. Наконец, все услышали голос, усиленный мегафоном. Всех просили вернуться в здание. Опасность миновала, толчки больше не будут повторяться. Так заверили специалисты из сейсмоцентра.

Через несколько минут офицеры вновь оказались в своей десятой палате. Не только Невского, но и Лисицына занесли санитары, остальные вернулись своим ходом.

Несмотря на пережитый стресс, на всех вдруг напал смех. Офицеры вновь и вновь смеялись, припоминая всё новые и новые подробности своего "бегства". Они вдруг почувствовали себя единой и сильной командой. Ничто так не сближает людей, как совместно пережитая опасность, и верно говорят на войне, что друзья познаются в бою.

Подполковник распорядился согреть чай, стоило перекусить всем, восстановить силы. Василий принялся хлопотать, готовя "ночной перекусон".

- И помни, Васька, что чай должен быть подобен поцелую: крепок, горяч и сладок.

- А что, Геннадий Семёнович, признайтесь, что и вы испугались? Я уж не говорю про себя и всех остальных. Мне показалось обидным, что засыплет меня под обломками здания, так и не успею пожениться, все ваши советы пропадут понапрасну.

- Запомни, Василий, всякому живому существу свойственно бояться. Такова уж жизнь. "У зайца больше оснований для страха, у льва - меньше. Но и на него есть охотник. На каждого живущего есть охотник. Страх есть страх. И он один. И у человека и у животного. Но человек потому и человек, что умеет преодолевать свой животный страх, чего не умеют звери. В известном смысле все достижения человечества - преодоление страха в разных областях". А мужчина вообще должен действовать, а не клясться. Вот мы сегодня всё это и продемонстрировали. И я горжусь всеми вами, мужики. Мужчина обязательно должен за что-то уважать себя. Так что, мы с вами сдали экзамен на право такого уважения. Ладно, Василий, разливай чай. Не будем больше зря "чесать" языком.

Невский с благодарностью принял стакан, взял бутерброд. Да, он гордился знакомством с такими людьми. Испытывая невероятную боль, они, тем не менее, смогли вытащить его, беспомощного, а этим и ликвидировали возможную опасность. Безрукий майор, не желая быть другим обузой, самостоятельно вышел из здания.

В который раз он восхитился подполковником, его мужеством и самообладанием. Чем измеряется духовный масштаб человека? Не должностью. Не знаниями. Очевидно, тем, как влияет он на судьбы других людей. Что делает он для других людей.

Данная семейная пара, Невский был уверен в этом, смогла влюбить в себя всех обитателей десятой палаты. Вот и Маша быстро подружилась с Евгенией Константиновной, смотрела на неё и её мужа с обожанием. У Хемингуэя есть замечательные слова по этому поводу:

"Когда два человека любят друг друга, когда они счастливы и веселы, и один или оба создают что-то по-настоящему хорошее, они притягивают людей так же неотразимо, как яркий маяк притягивает ночью прилётных птиц"...

Тут к ним на "огонёк" внезапно зашёл майор Выдрин, дежуривший сегодня в отделении. Он прямо с порога принялся кричать:

- Что это за ночные "попойки"? Прекратить немедленно. Перетрухали что ли? Подумаешь, немного тряхнуло, так все уже "в штаны наложили", вояки.

Подполковник Дунай, тщательно выговаривая слова, произнёс:

- Товарищ майор, пошёл вон! Мало того, что, как дежурный врач, не смог организовать эвакуацию, так ещё смеешь оскорблять офицеров. Завтра о вашем поведении будет доложено начальнику отделения.

Майор как-то сразу уменьшился в размере. Он забормотал:

- А что я такого сказал? Уже и пошутить нельзя.

- Почаще читайте классиков. Может быть, они научат вас, что "у офицера каждое слово должно быть взвешено! Офицер - это образец корректности". А вы что тут такого наплели?! Вы всегда на виду у больных и раненых, это вас ко многому обязывает, и прежде всего к чистоте мыслей и слов.

Антон Антонович топтался у двери, как нашкодивший ученик. Наконец он глухо произнёс:

- Простите меня, пожалуйста!

Геннадий Семёнович парировал мгновенно:

- Мне вообще отвратительны люди, которые сперва что-то делают или говорят, а потом извиняются. Вы свободны.

Майор тихо исчез за дверью.

- Вот это вы правильно, товарищ подполковник, "отбрили" этого Выдрина. Я, думаю, он ещё тот хлюст, - неожиданно заговорил майор Пальчиков, который предпочитал отмалчиваться все предыдущие дни. - Когда меня привезли сюда из гарнизонного госпиталя, то именно он встречал меня в приёмном отделении. Заговорил о каких-то чеках, мол, готов у меня их купить по выгодной цене. Я ничего понять не могу, что он говорит. Потом только сообразил, что он принял меня за "афганца", которого привезли после ранения из Кабула. Там же всем платят чеками Внешпосылторга. Так что послал я его по-нашенски, подальше. Видимо, разозлил этого прощелыгу. Он меня и определил в тринадцатую палату. А там какие-то мужики лежат, по-русски не говорят или не хотят. Целыми днями играют в нарды или чай пьют. А чаще вообще где-то болтаются. Два дня там так промучился, потом уже к вам перевели.

- Ха, так тут отработанная система у этого майора. Он и меня встречал, когда привезли из Кабула. Первый вопрос, который сей доктор задал мне, мол, есть ли на продажу джинсы или магнитола. Я не могу понять, что он хочет, не отошёл ещё от перелёта, всё болит, - cтарший лейтенант Невский даже приподнялся на кровати, размахивая здоровой рукой. - Потом он тоже попросил продать ему эти самые чеки, обещал не обидеть в цене. Тут я просто взбесился. Уж не помню, что наговорил, но в конце предложил ему самому поехать послужить в Афган, там как раз платят чеками за службу.

Он, помню, зло усмехнулся, мол, пожалеешь о своих словах. Тоже меня отправил в палату номер тринадцать. Точно, там какие-то тёмные личности лежат. Как я потом выяснил, они даже не офицеры, а гражданские. Тяжело там мне пришлось. Что у них не попросишь, они отвечают, что не понимают по-русски и усмехаются. Да ещё меня так положили, что раненая рука в гипсе оказалась с краю кровати, сам упакован в большой гипс - "панцирь", не могу пошевелиться. А во время приёма пищи мне тарелки ставили на табуретку у кровати. Сам я ничего взять больной рукой не могу, так и "пролетал мимо" все дни с завтраком, обедом и ужином. Солдатик вернётся, молча заберёт полные тарелки и уходит. Так и прожил я там неделю. Но есть и так не хотелось, тут я не переживал, сложнее, когда требовалась "утка". Кричишь-кричишь дневального, он может долго не услышать. А мужики, знай, ржут, глядя на меня.

Заглядывал ко мне этот Выдрин периодически. Помню, увидел у меня на шее офицерский медальон - в Афгане их все на шнурке на шее носят - дёрнул меня за него и давай смеяться, мол, сними, здесь уж точно не сгоришь в танке, мол, какие все напуганные из Афгана приезжают, он со смехом не может на это смотреть.

Попросил я его как-то переложить меня на кровати, чтобы я мог хоть сам есть. Нет, говорит, не положено. Все должны лежать строго головой к окну. В общем, издевался, гад.

- Да, Саша, пришлось тебе там помучиться. Но теперь, слава Богу, ты среди друзей, лежишь, как тебе удобно, к тому же большой гипс снят. А про этого майора я и раньше слышал. Бурную деятельность развернул. Он за деньги кладёт в госпиталь гражданских, вроде не в одну палату даже. А взамен этого периодически помещает к ним таких вот несговорчивых "афганцев" на перевоспитание. Активно наживается на чужой беде. "Кому война - кому мать родна". Но с ним не хотят связываться. Он сынок какого-то высокопоставленного "шишки" из Москвы, чувствует свою безнаказанность. Но, по-моему, он большой трус. Видели, как сразу сменил тон, когда натолкнулся на отпор. А трусость, как я думаю, это одно из самых отвратительных свойств. "Трусость - это выражение всего самого плохого в человеке: шкурничества, эгоизма, беспринципности, скотства".

- Нет, но вы хорошо ему ответили, Геннадий Семёнович! Я так порадовался, видя его страх. С такими нельзя быть добрыми. Так ведь? - лейтенант Корбут даже пробежался по палате, кипя от возмущения.

- Всё правильно! Надо вообще отличать понятие "добрый" и "добренький". "Добреньким легко быть, это всякий может. Добренькое - это не всегда доброе, оно может и худым быть. Доброта - это понятие совсем иное. Истинная доброта не в том, чтобы для всех быть хорошим. С иным надо обойтись помягче, хоть и провинился он, другого следует наказать построже, чтобы не повадно было остальным. Нельзя доброту отделять от долга. А долг, он тем и силён, что не нуждается ни в порицании, ни в отличии. У этой медали нет обратной стороны, тут либо так, либо никак". Здесь же мы имеем вообще место с нарушением врачебного долга. Так что этот майор ещё получит по заслугам. Ладно, мужики, давайте спать, ведь уже скоро утро.

Ранним утром в палате появилась Мария. Она очень беспокоилась, как её муж перенёс ночное землетрясение. Почти вслед за ней примчалась и Евгения Константиновна - пришлось взять такси, чтобы быстрее приехать к мужу в госпиталь. Обе женщины с видимым облегчением перевели дух, увидев, что всё в порядке.

Как сообщили по радио, в Ташкенте ощущались толчки силой до 4-5 баллов, разрушений и жертв не было, эпицентр землетрясения находился примерно в 100 км южнее столицы, там зарегистрированы толчки силой до 6 баллов. В целом обстановка в городе спокойная - жители города привыкли к подобным природным проявлениям. Старожилы, конечно, помнили разрушительное землетрясение 1966 года, когда были большие жертвы, город пришлось восстанавливать всей страной.

Офицеры, перебивая друг друга и смеясь, снова начали рассказывать взволнованным женщинам, как они выбирались на улицу, вынося старшего лейтенанта Невского, боясь поминутно его уронить.

- Женя, ты только представь картину: три калеки тащат другого калеку, причём я одной рукой опираюсь на тросточку, другой обхватил Сашку за одно плечо. Лёха, опираясь на один костыль (второй бросил сразу), обхватил доктора за другое плечо. A Васька одной рукой без гипса держит его за ноги. Серёга сам себя рывками выносит из палаты, падает, но снова встаёт. Но ведь справились! Не уронили Саньку! Док, скажи, что всё так и было?

Невский, смеясь, подтвердил, что несли его "нежно", правда, пару раз ударили головой о косяк двери, но это пустяки. Больше всего он, однако, опасался, что его уронят на лестнице. Но всё обошлось. Молодцы, одним словом.

И Мария, и Евгения стояли в одинаковой позе, прижав руки к груди, и смотрели широко открытыми глазами на мужей. Потом, словно по команде, подошли к своим супругам и крепко расцеловали под одобрительные выкрики остальных. Потом каждая из женщин по очереди поцеловала остальных мужчин. Василию это так понравилось, что он попросил "добавки".

Между тем жизнь в отделении потекла обычным чередом. Вскоре Мария убежала на работу - пора было развозить завтрак лежачим, вскоре ушла и Евгения Константиновна, пообещав вечером ещё заглянуть.

- Счастливые вы всё-таки мужики,- заговорил майор Пальчиков. - Смотрю на ваших жён и завидую белой завистью. Ошибся я в выборе своей половинки. Увы. Расстались ещё полгода назад, она быстро вышла снова замуж. Думаю, и не знает про моё ранение. Впрочем, даже если и узнает, то вряд ли навестит. Я так думаю.

- А дети у вас есть? - живо откликнулся Алексей Лисицын.

- Нет. В том-то и беда. Слушал я, как недавно Геннадий Семёнович давал советы Василию, мол, каких следует брать в жёны. Мысленно примерил на свой случай. Всё у меня подходило, кроме последнего пятого пункта. "Женись ради детей". Моя мне сразу тогда заявила, что не планирует заводить ребёнка, я особенно и не настаивал. Молодой офицер, целыми днями на службе пропадал. Она сама по себе была. Потом стал я настаивать на рождении наследника. Но моя Инна несколько раз сама сделала аборт. Ругались мы с ней тогда из-за этого. А потом, как это и бывает, она уже и не смогла забеременеть, как её предупреждали врачи.

Так и стали жить, кочуя из одного в другой военный гарнизон. Нет, скорей всего мы уже не любили друг друга. И не было между нами дружбы. Просто скучная будничная привычка жить под одной крышей связывала нас. Она надоела, эта привычка, но шли дни, а мы по-прежнему жили вместе, чужие друг другу, далёкие и близкие. А потом Инна Тимофеевна встретила свою школьную любовь, ради него и развелись мы. Он вдовец, остался на руках с дочкой. Теперь вот Инна будет воспитывать чужого ребёнка, а ведь у нас могли быть свои дети. Вот такая история моя, мужики. Ну, теперь такого калеку, как я, даром никому не надо.

- Зря ты так, Серёжа. Еще повстречается на твоём пути нормальная женщина. Сделают тебе протезы, знаешь, как сейчас научились делать. Так что, будет и на твоей улице праздник. Надо бабу Зину тебе подослать. Она умеет поговорить по душам. Кроме того, у неё рука лёгкая. Правда-правда. Сказала Лёшке, что приедет его Маша, она и приехала. О, на ловца и зверь бежит. Вот и наша баба Зина.

Подполковник Дунай поднялся с кровати и расцеловал улыбающуюся нянечку.

- Скажи, Зинаида Михайловна, что наш Сергей ещё найдёт своё счастье в жизни.

- Твоя правда, Семёнович. И ты, Серёженька, не сомневайся, а верь. И не ставь на себе крест, - прямо с порога заговорили пожилая женщина, словно знала весь предыдущий разговор. - Нет такого человека, который бы знал себя до дна. Даже вещий ворон не чует, где сложит свои кости. Где уж простому человеку всё о себе заранее знать. "Жисть как пятак - с одной стороны орёл, с другой решка, все хотят на орла попасть, а того не знают, что и с той и с другой стороны он пять копеек стоит". Давай-ка, голубчик мой, я тебя со сна умою, а потом и завтракать будем, касатик. Проголодался, чай.

От этих слов потеплело на душе и не только у Сергея Пальчикова, но и у остальных офицеров...

Наступил один из последних дней марта. С утра Невский очень волновался. Сегодня ему предстоял перелёт на самолёте в Свердловск. Лечащий врач Челомей решил, что старший лейтенант достаточно окреп для подобного путешествия. Игорь Петрович несколько раз забегал в палату, уточнял разные данные - он писал на раненого переводной эпикриз.

Александра радовала скорая встреча с женой, с дочерью, с родными и близкими. О том, что они его навестят, он даже не сомневался. Но какой будет реакция при встрече? Это и волновало.

Все офицеры подбадривали его, успокаивали. Алексей Лисицын недавно получил запрос из Новосибирска, так что ему с Машей предстояло совершить подобное путешествие в первых числах апреля.

Алексей достаточно уверенно ходил на костылях в сопровождении Маши по коридорам госпиталя, не говоря уже о подполковнике - он с женой совершал прогулки уже по аллеям вокруг госпиталя. Ждали перемены и майора Пальчикова - ему предстоял перелёт в Москву в госпиталь Бурденко, будет решаться вопрос и о его протезировании.

Совершенно неожиданно вошёл в палату майор Выдрин. Он потоптался у кровати Невского, потом пожелал успешного лечения. Наконец, он произнёс то, ради чего и пришёл:

- Жаловаться на меня, наверное, будешь, товарищ старший лейтенант?

- Нет, товарищ майор. Никогда не водилась за мной такая привычка. Никогда ни на кого не жаловался и не собираюсь. Так что спите спокойно. Если сможете.

- Ладно, пока, старлей. Может, и встретимся когда.

- Не приведи господь,- ответил Невский, но майор стремительно вышел, не дожидаясь ответа.

- Видал, что с майором творится. Неужели совесть проснулась?

- Сомневаюсь, Васенька, - подполковник брезгливо смотрел вслед ушедшему. - Скорее опасается, как бы его карьера не была подмочена. А то, Сашка, дай ход этой истории. Ты - живой свидетель, так сказать. Вот и Сергей тоже может всё это подтвердить. Вдвоём вы этого прощелыгу хорошо можете наказать.

- Нет, Геннадий Семёнович, я не буду. И не потому, что боюсь. Не хочется пачкаться. Как там говорится в поговорке: "Hе вороши коровью лепёшку - меньше будет запаха". Но, может быть, когда-нибудь дам ход этой истории. Не хочется держать в себе такую "тайну". Я вычитал в книге притчу, она довольно забавная, но отражает желание каждого поделиться новостью или тайной. "У древнего царя Траяна были козьи уши, которых он стыдился, а потому убивал каждого, кто узнавал о его уродстве. Он пощадил только своего брадобрея, без которого не мог обойтись, но повелел ему под страхом смерти хранить тайну. И брадобрей страшно мучился, не имея смелости рассказать кому-либо о том, что знал. Тогда однажды он вырыл яму, сунул в неё голову и трижды прокричал: "У царя Траяна козьи уши!" Брадобрею стало легче".

Вскоре пришли санитары. Невский попрощался со всеми находящимися в палате. Мария и Евгения Константиновна даже чмокнули его на дорожку. Носилки унесли. Впереди был перелёт на Урал...

Глава шестая

- Сашка, какие планы на вечер? Что будем делать?

- Не знаю, Серёга, но не сидеть же в палате в четырёх стенах. Итак целыми днями едим-спим. Надо успеть всё посмотреть. Когда ещё придётся побывать в Крыму? Давай запишемся на экскурсию в Севастополь, в Ялту и прочие красивые места.

- Ладно, уговорил. Съездим на следующей неделе. А сегодня-то что будем делать?

- Пошли в кино. Я успел прочитать афишку, когда ходили на обед. Кажется, называется "Любовь и голуби".

- Хорошо, так и сделаем. Я схожу в соседнюю комнату, может и они пойдут.

Разговор происходил в одной из комнат Центрального Военного санатория Министерства Обороны СССР, расположенного в городе Саки. Несколько дней назад группа из восьми человек прибыла на восстановительное лечение из Военно-Медицинской Академии в Ленинграде.

Их группу из четверых солдат, трёх офицеров, одного прапорщика разместили в уютных номерах санатория: кадровых военных - в двухместных,а солдат - в одной комнате. Всё здесь располагало к отдыху и восстановлению здоровья: массаж, грязелечение и прочие диковинные процедуры, природные красоты и мягкий климат. Хотя и приближалась середина декабря, мороза не было. Очень радовал момент пробуждения - звучали звуки морского прибоя и пение птиц. Это каждое утро по радио включали красивую и завораживающую музыку самой природы. Хотелось верить, что лечение здесь даст долгожданный результат.

По странному совпадению, ранения офицеров и прапорщика оказались "парными". Капитан Сергей Дубровин, командир танковой роты, получил ранение в окрестностях Джелалабада: когда выскакивал из подбитого танка, то угодил под новый выстрел из гранатомёта. Ему раздробило левое плечо и лопатку. Врачи спасли чудом жизнь, сопоставили осколки плечевой кости. Теперь капитан находился в "бронежилете из гипса" с отведённой в сторону и загипсованной повреждённой рукой. Точно такое же ранение получил и прапорщик, старшина роты, Владимир Лопатник из Баграма, теперь он пребывал в таком же гипсе, но с отставленной в сторону повреждённой правой рукой. Когда они стояли напротив друг друга, то словно смотрели на себя в зеркало. Конечно, обоих это забавляло.

Другая пара раненых была тоже с "зеркальным отражением": старший лейтенант Сергей Елизаров, командир мотострелковой роты из Кабула, получил пулевые ранения с повреждением левого коленного сустава и левого локтевого сустава; теперь он ходил, опираясь на тросточку, и мог пользоваться только правой рукой. Его "отражение" - старший лейтенант Невский Александр из Кандагара, получил ранение правой руки и правой ноги. Соответственно, он ходил, опираясь на тросточку, и мог использовать только левую руку.

Дубровин и Невский оказались в одной комнате и очень быстро подружились, хотя, конечно, они не теряли дружеских отношений и со своими соседями.

Санаторий был заполнен в основном ранеными в Афганистане солдатами и офицерами. Каких только не было здесь увечий!

Совсем молодые ребята, которым едва ли исполнилось двадцать, лихо гоняли по дорожкам санатория, устраивая соревнования на колясках или стремительно бегали на костылях. Они и рады были бы просто побегать, но ног у них не было. Безрукие нуждались в постоянной помощи, поэтому везде находились со своими близкими: матери, жёны, отцы были теперь их руками.

Молодость требовала веселья, движения. И ребята, даже с такими чудовищными увечьями, забывались, радуясь жизни. Иногда подобные сцены смотрелись очень горестно. Да, здесь они находятся среди подобных себе, не так ощущают своё увечье. Но им предстоит вернуться в большую жизнь, оказаться один на один с возникающими проблемами, которые не каждый способен преодолеть.

Похоже, подобные мысли всё же посещали этих молодых инвалидов. Тогда они впадали в состояние агрессии. И не дай Бог, если им подвернётся кто-нибудь под руку. Драки здесь были частым явлением. Сцепившиеся клубки покалеченных тел растаскивали подоспевшие санитары.

Иногда эта агрессия направлена была на девушек - официанток в столовой. Сколько им приходилось выслушивать оскорблений, откровенного хамства и издевательств! В один из первых дней пребывания в столовой Невский и Дубровин, сидящие за одним столом, обратили внимание на молоденького солдатика, который приезжал в столовую на коляске. Ноги у него были ампутированы до самого паха. Жалели этого инвалида, пока он не стал методично изводить обслуживающую его молоденькую официантку. Парень не стеснялся в выражениях, мог сбросить со стола только что поставленные тарелки с едой. На второй или третий день, видя такое скотское поведение, особенно когда он бросил в лицо девушке куриные окорочка, Сергей Дубровин шагнул к этому столику и влепил парню хорошую затрещину, шепнув ещё пару ласковых ему на ухо. Больше этот паренёк не позволял себе подобных выходок, а при виде капитана Дубровина каждый раз втягивал голову в плечи.

Но виной всему этому была война. Именно она отняла здоровье у этих ребят, обозлила их, превратив некоторых в настоящих негодяев. Можно ли с полным правом осуждать этих инвалидов? Ответа однозначного нет. Но и человеческое лицо терять не следует.

Примерно так и рассуждали офицеры, вспоминая этого солдатика и его злобное лицо, обращённое на человека здорового и молодого.

В этом кинотеатре уже побывали пару раз. Всё здесь напоминало сельский клуб: деревянное приземистое здание, длинные деревянные лавки, обшарпанный экран. Но это никого не смущало. Фильмы показывали новые, хорошего качества, так что претензий зрители не имели, да и цены на билет были просто мизерными.

Сергей Дубровин и Александр Невский заняли рядышком свободные места, их соседи отказались идти в кино, сославшись на другие дела. Теперь оставалось только ждать этого чуда под названием "кино".

Александр обвёл взглядом зал. Свободных мест почти не осталось. "Колясочники" заняли отдельную площадку справа, ближе к экрану. Непрерывный гул в зале, как всегда предшествовал любому зрелищу, будь то кино, театр или концерт.

Наконец, свет погас, фильм начался. Новая лента режиссёра Владимира Меньшова сразу покорила зрителей. Восхищала прекрасная актёрская работа Александра Михайлова, Сергея Юрского, Людмилы Гурченко, Нины Дорошиной. Зал дружно смеялся на протяжении всего сеанса.

Александр следил за похождениями полюбившихся героев с удовольствием. Но вот одно неудобство не давало ему полного погружения в фильм. Впереди него сидели двое, они практически соприкасались головами, закрывая обзор экрана. Невский пытался и так и эдак повернуть голову, но часть экрана неизменно была закрыта. Хотелось даже постучать по плечу, чтобы мужчина и женщина, наконец, сели прямо.

Что-то неуловимо знакомое показалось ему в профилях этих людей, когда они смотрели друг на друга. Вспомнил! Ну, конечно, это были Мария и Алексей Лисицыны. Вот так встреча! Теперь уже Александр больше смотрел на эту пару, а не на экран. Судя по всему, рану на лице Алексея залечили, почти ничего не заметно, впрочем, в сумраке особенно и не разглядишь. Вместо отсутствующего правого глаза был вставлен искусственный.

Невольно Невский порадовался за этих ребят. Они вместе, они любят друг друга, пользуются каждой минутой близости друг к другу. Александр даже улыбнулся, сравнив Машу и Алексея с влюблёнными голубками, которых показывали в этом фильме.

Сеанс завершился. Зрители стали быстро двигаться к выходу. Невский не спускал глаз с идущей впереди него паре. Сергей еле поспевал за ним, не понимая, за кем это гонится его товарищ.

Лисицыных удалось догнать только на улице. Они тоже обрадовались этой встрече, хотя не сразу узнали Невского. Коротко поговорили. Было темно и холодно, поэтому договорились о завтрашней встрече, назначили время и место. Супруги быстро зашагали к своему корпусу, офицеры пошли в своё здание. Александр рассказал Сергею историю этой семейной пары, снова порадовавшись этой встрече. Чудеса!

Впрочем, такие неожиданные встречи здесь уже были и раньше. В первый же день приезда Невский встретил полковника Семёнова Владимира Александровича, который начинал его лечить в госпитале Свердловска, являясь начальником травматологического отделения. Позже офицер уехал на новую должность. Как оказалось, он теперь служит начальником медицинской части этого санатория. Они проговорили более часа, вспоминая общих знакомых, потом Владимир Александрович пожелал осмотреть результаты лечения ранения Невского, остался вполне доволен. С тех пор полковник регулярно наведывался в гости в комнату Невского, интересуясь ходом лечения здесь. Конечно, отношение персонала санатория к этому раненому и его друзьям было особенно предупредительным и внимательным.

Сергей Дубровин не раз посмеивался по этому поводу, мол, знал, с кем надо дружбу водить.

После обеда Невский встретился с Лисицыными на оговорённой скамейке. Они не виделись несколько месяцев, у каждого накопилось много новостей, которыми хотелось поделиться.

Мария очень похорошела, она прямо светилась счастьем изнутри. Говорила больше она. Алексей лишь поддакивал да смотрел на супругу с обожанием.

Третьего апреля они перелетели в Новосибирск, теперь лечение продолжилось в Окружном госпитале. Их сынок так и остался жить с родителями Алексея, отец к тому времени уже выписался из больницы.

Мария почти ежедневно навещала мужа в госпитале. Из дней складывались недели, из недель - месяцы. Алексей стал на костылях выходить на улицу, они подолгу гуляли, даже ходили в кино в близлежащий кинотеатр. А однажды Лёша отбросил костыли и, пошатываясь, сделал несколько самостоятельных шагов. Первые шаги... Сколько усилий за ними! Лучше всех об этом знала Маша. Она сама делала ему перевязки. Получалось не всегда умело. И тогда она решила пойти на медицинские курсы, потому что в доме долго ещё будет нужна медсестра. Училась в числе лучших. "Практиковаться было на ком", - пошутила она, обняв мужа.

Узнав, что Алексей ходит уже без костылей, его лечащий врач решительно сказал: "Всё, казак, пиши рапорт, чтобы оставили в армии".

Маша тогда сказала: "А что, Лёша, давай и впрямь напишем?" Он внимательно глянул в заискрившиеся глаза жены, засмеялся озорно: "Конечно же, напишем!"

Ответа пришлось ждать недолго. В госпиталь вскоре прибыл из политуправления Сибирского военного округа полковник Дробница Григорий Павлович.

- Ваш рапорт Министр обороны СССР удовлетворил, - сказал он. - Искренне поздравляю.

Что ответил Алексей, он сам потом не мог вспомнить: радость была такой огромной, что все слова выскочили из головы. Но Мария рассказала, что, мол, ответил по-военному: "Служу Советскому Союзу!"

Через два дня эти слова ему довелось повторить - в тот день старшему лейтенанту Лисицыну вручили орден Красного Знамени.

Почти полгода пробыл Алексей в госпитале. Основное лечение завершилось. Пора было решать вопрос с его чудовищным шрамом на лице. Сначала его пытались лечить в косметологической лечебнице. Но врачи здесь не всё могли сделать. Выручила жена лечащего в госпитале врача Алексея. Она связалась со своими знакомыми специалистами Научно-исследовательского института косметологии. "Пусть приезжает", - сказали в Москве.

Лечила Алексея Римма Леонтьевна Тер-Микаэлян. И как лечила! Хотя на правой стороне лица рана оставила свои жестокие следы, Римме Леонтьевне удалось то, во что даже Маша не верила. Не только разгладили шрамы, но и избавили лицо от впаявшегося тола, вернули коже естественный цвет.

Все эти два осенних московских месяца, пока он лежал в клинике института, Мария была рядом с ним. Устроилась на работу в детскую поликлинику поблизости. Очень хотелось Маше сказать слова благодарности в адрес сотрудников поликлиники и 100-го отделения милиции города Москвы. Это с их помощью были, как говорится, в мгновения ока решены все вопросы оформления на работу, на получение жилья.

В середине ноября, когда курс лечения завершался, позвонил в институт из госпиталя Новосибирска лечащий врач Лисицына подполковник Бабунец. Иван Юрьевич сообщил, что выделена путёвка Алексею в санаторий Саки. "А как же Маша?" - растерянно спросил тогда офицер.

Подполковник Бабунец обещал перезвонить. И перезвонил на следующий день. Он-то знал, как важна именно семейная путёвка для этого офицера, смог убедить начальника госпиталя. В итоге - в двадцатых числах ноября супруги оказались здесь. В этом раю.

"Вот и вся наша история", - закончила Мария рассказ и опять обняла своего улыбающегося супруга.

С Лисицыными Невский встречался ещё не раз. Иногда их беседы продолжались часами. Им было что вспоминать. Конечно, опять посмеялись с Алексеем, вспоминая ночь и землетрясение. Сейчас, по прошествии времени, это выглядело совсем не страшно, больше вспоминалось потешных моментов.

Вспоминали и тех, с кем лежали в одной палате. Оказалось, что Лисицын случайно встретил в Москве Игоря Колодяжного. Тот остался в кадрах Вооружённых Сил. Получил звание "майор". Достаточно уверенно ходит на протезах. Служит в Калининском райвоенкомате Москвы. Самое трудное для него сейчас - это видеть, как обивают пороги разных кабинетов бывшие "афганцы", когда добиваются того, что положено. Даже на протезы записаться - проблема. Помогает в своей новой должности, чем может. "Мы ещё повоюем, - сказал он Алексею. - Да и разве только в материальном дело? У многих ребят душа в клочьях. Чтобы она пришла в норму, им нужно внимание и простое человеческое участие. А их не хватает. Возвратившиеся из Афгана рвутся к жизни по-особому, с обострённым чувством справедливости, а порой и неприкрытой жестокостью к тому, что не принимает их обнажённая душа".

Невский рассказал, что переписывался с подполковником Дунаем. Сначала тот пересылал ему в Свердловск приходившие письма от друзей из Афганистана, потом и сам написал несколько писем. Он снова в строю. Летает на истребителях.

Маша с гордостью показала книгу, которую написала Евгения Константиновна. Она подарила её перед их отъездом.

Они сидели на лавочке, и Мария зачитывала вслух понравившиеся отрывки из её книги.

"Настоящая любовь - это страшный огонь ожидания, в котором сгорает всё мелочное и лишнее. В ожидании выковываются верность возлюбленных и жён. Сколько есть таких, испытанных временем! Количество месяцев и лет не имеет значения! Чем дольше ожидание, тем сильнее любовь".

"Очень бы хотелось раздавить в себе сразу же всё дурное, но разве так в жизни бывает? Это долгое дело: по капле выдавливать из себя злобу, грубость, недоброжелательство к людям, постепенно, час за часом изменять одну за другой все клеточки тела, каждый нерв. Чтобы больше никогда не увидеть перед собой чьих-то обиженных глаз".

- Правда, здорово сказано? Умница Евгения Константиновна. Ну, ещё вам зачитаю один отрывочек:

"Дорожите днём. Дорожите мгновением, секундой. Живите так, чтобы успели оставить после себя след толковый. Живёт не тот, кто чадит. Живёт - кто искрит. Знайте, что все мы станем перед судом будущего, а перед тем судом никакой Чингисхан, ни Тамерлан, никакой знаменитый разрушитель не перевесит последнего каменщика. Оставьте же след. Не банку из-под шпрот, брошенную в лесу, и не кучу мусора, а такое оставьте, что радовало бы людей - близких и далёких..."

Посидели, молча, пытаясь осознать услышанное. Несомненно, слова стоили того, чтобы их запомнить, а главное - воплотить в жизнь.

- Саша, расскажи и ты что-нибудь интересное. Что это ты сейчас читаешь? - Мария заглянула на обложку книги, которую Невский держал на коленях - собрался идти в библиотеку, чтобы взять новую и встретил Лисицыных. - Пикуль? Мне нравится этот писатель тоже. Давай и ты что-нибудь прочти.

Невский кивнул головой и начал просматривать томик писателя.

- Ладно, почитаю вам тоже немного:

"Личной храбрости для командования ещё маловато. Есть такая слабая порода людей, которые хороши лишь в подчинении у кого-либо, но давать им в подчинение других людей нельзя - они их погубят".

"Если отнять у людей надежду на возвышение, то руки у всех на Руси отсохнут, и никто ничего делать не станет. А держава одной элитой сильна не будет".

"Ведь люди как устроены: спроси одного - какие у тебя были счастливые моменты в жизни? И он расскажет - с восторгом - как купил дублёнку, холодильник, модную машину. А другой будет говорить о самых тяжёлых, самых трудных, самых невыносимых днях. Вот так, как о самом суровом, но и самом духовно светлом времени вспоминает о войне наше поколение".

- Да, сильно сказано. Наверное, и вы, ребята, лет так через двадцать также будете вспоминать эту войну в Афганистане, - Мария задумчиво посмотрела на мужа, потом на Невского.

- Ладно, не будем заканчивать на грустной ноте. Хотите немного посмеяться. Я зачитаю вам рецепт лечения хвори от Потёмкина. Вот бы так нас лечили в госпиталях:

"Была уже промозглая осень, запорожцы раздели Грицко Нечёсу, вывели на двор и стали окатывать из вёдер ледяною водой. Утром давали чарку водки с порохом и золою, вечером поили водкой с лошадиной мочой, и "хвори" не стало".

- Ладно, мне пора в библиотеку. Ещё увидимся.

Через несколько дней Алексей и Мария Лисицыны, завершив лечение в санатории, уехали в Новосибирск. Алексею предстояло пройти военно-врачебную комиссию и приступить к службе в Вооружённых Силах.

Александр Невский с товарищами должны были покинуть санаторий в последние дни 1984 года...

... Прошло около четырёх лет.

С 27 по 29 сентября 1988 года в Ташкенте состоялся Всесоюзный слет медиков-интернационалистов. Он был организован по инициативе "Медицинской газеты" Министерством здравоохранения СССР, ЦК профсоюза медицинских работников, Исполкомом Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР с участием Министерства обороны СССР и ряда других организаций и ведомств.

На слёт, проходивший под девизом "Милосердие требует дел", прибыли более 200 делегатов со всех концов страны.

Одним из делегатов с Урала оказался майор Александр Невский. Программа слёта была очень насыщена. Встречи, семинары, доклады, экскурсии и прочее-прочее.

В последний день Александр всё же выкроил себе свободное "окошечко". Позвонил по телефону Геннадию Семёновичу Дунаю, этот номер сохранил в записной книжке ещё со времени их переписки. Мало было надежды на встречу, но услышал в трубке знакомый голос, объяснил ситуацию. Уже через пять минут он мчался на машине по записанному адресу. Такси удалось поймать очень быстро.

Хозяин встретил его с распростёртыми объятьями. Долго хлопал по спине, обнимал в своих железных объятиях. Он сильно изменился, волосы на голове стали совсем седыми, прибавилось морщин на лице. Но в остальном это был всё тот же неунывающий человек.

Перебивая друг друга, они рассказывали свои новости, каждому не терпелось поделиться пережитым. Как важно бывает иметь человека, которому можно всё рассказать о себе. Это способ самолечения.

Геннадий Семёнович за эти годы успел полетать на своём истребителе в небе Афганистана. Весь 1986 год он был в этой стране. Дважды был сбит, но каждый раз удачно приземлялся на парашюте, не был даже ранен, ничем не болел. Это ли не счастье!

Наконец, хлебосольный хозяин закончил накрывать на стол, они сели напротив друг друга. Выпили за встречу, за здоровье "сидящих за столом и отсутствующих". Оказалось, что здоровье-то у хозяина "хромает". Проблемы с сердцем сначала лишили его лётной работы, а год назад полковник Дунай закончил и службу в армии. Перешёл на "гражданские рельсы", теперь трудится в одном государственном учреждении. Его супруга вместе с коллегами второй месяц, как выехала на съёмки нового фильма, будут снимать в Киргизии на озере Иссык-Куль.

Незаметно пришли к воспоминаниям о пациентах палаты номер десять. Почти со всеми Геннадий Семёнович поддерживал некоторое время переписку. А в прошлом году, будучи в командировке в Москве, заехал в Кострому к Пальчикову. Сергей Петрович комиссован из армии по инвалидности, но вполне прилично обходится в жизни с помощью современных протезов ("даже стопку держал своей рукой, когда мы пили за встречу"). Он женился на медсестре из госпиталя Бурденко, где лечился после Ташкента. Валечка у него просто замечательная! А главная новость - у них родился сын! Родители души не чают в ребёнке. В своём родном городе, куда Сергей привёз молодую жену, им дали двухкомнатную квартиру. Работает в системе гражданской обороны. А куда ещё податься военным? В общем, сбылись слова бабы Зины на его счёт. Мудрая женщина!

После хороших новостей начались и горькие. В конце 1984 года погиб в Афганистане Василий Корбут. Невский даже ахнул от такой новости.

- А разве я тебе не написал в письме? Видимо, я всё откладывал и откладывал, а потом и забыл. Он написал мне из Афгана три-четыре письма, служба подходила к концу. Всё мечтал, как он после Афгана будет выбирать себе жену. "Строго по данным вами советам". Конечно, я бы и не знал о его гибели, но получил официальное извещение. Выяснилось, что у Василька не было никого из близких. Он детдомовец, никогда не знал ни отца, ни матери. Когда его доставили тяжело раненого к медикам, он и назвал мой адрес, как близкого родственника. Умер уже в Кабуле, куда его эвакуировали из Джелалабада. Мы с моей Женей помянули парня. Она очень горевала, узнав об этом, да и я относился к нему, как к сыну. Какой был парень!

Помолчали. Невский начал вспоминать супругов Лисицыных, с которыми встретился в санатории в Саках. Правда, последних новостей о них не знает.

- Так ты и о них ничего не слышал?

Геннадий Семёнович прикурил новую сигарету от ещё не законченной. Встал, нервно прошёлся по комнате.

Невский сразу почувствовал тяжесть на сердце. Предчувствия редко его обманывали. Он с тревогой следил за собеседником.

- Не знаю, как начать, Саша. Вот, как раз на твоём месте примерно месяц назад сидел капитан Лисицын. Он мне позвонил, как и ты. Приехал. Оказалось, что уезжает снова в Афганистан. Писал несколько раз рапорта с просьбой. Наконец, его просьбу удовлетворили.

- А как же Маша? Она так его любит. Зачем он сунул голову снова в пекло?!

- В том-то и дело. Из-за Маши и поехал второй раз "за речку".

Невский с изумлением смотрел на Геннадия Семёновича.

- Нет больше Маши. Она погибла в апреле этого года. Дорожно-транспортное происшествие.

- ??

- Расскажу, что знаю от Алексея. В январе 85-го Алексей с супругой поехали служить в один из гарнизонов Сибирского военного округа. Там их ждала квартира и дружеская поддержка товарищей. В мае, когда готовили тематический вечер в гарнизонном Доме офицеров, посвящённый славным женщинам - участницам Великой Отечественной войны, в президиум пригласили и Марию. Ей стало неудобно - вот, мол, героиню нашли. Ей в ответ: "Разве только на фронте победу ковали? А в тылу!.."

А мать Алексея даже как-то сказала невестке: "Ты мне дороже дочери".

Но в том гарнизоне они не долго пробыли. Уже летом Алексей успешно сдал экзамены и стал слушателем Военно-политической академии имени В.И. Ленина. Однокурсники, узнав о судьбе офицера, первым делом поздравили Машу - накануне занятий принесли ей цветы. Начальник академии генерал-полковник Г. Средин назвал всё, что она сделала для мужа - "житейским подвигом". Он сказал, что это её любовь помогла Алексею Павловичу заново родиться, вернуться в офицерский строй.

Жизнь в Москве проходила интересно. Маша посвятила себя воспитанию сына. Но успевали ходить с мужем в театры, музеи, на выставки и концерты. Так хотелось объять необъятное. Сына, как правило, оставляли у соседей, с которыми очень сдружились.

В апреле в академии проходил какой-то торжественный вечер. Офицеры пришли с жёнами, были по окончании танцы, застолье. В общем, отдыхали.

Маша не очень хорошо себя чувствовала, кроме того, волновалась за сына Вовочку, не хотелось и злоупотреблять добротой соседей. Она попросила отправить её домой. Алексей поймал на улице машину, красный "Жигулёнок", посадил жену. До конца дней своих он будет себя казнить, что не поехал тогда вместе с ней. "Уж лучше бы погиб вместе..."

Он вернулся домой через пару часов, Маши не было. Соседи тоже стали волноваться. А потом был звонок из больницы. В её записной книжке нашли их домашний телефон.

Алексей уже глубокой ночью примчался в больницу. Оказалось, что её машина столкнулась "лоб в лоб" с самосвалом. Какие-то два подвыпивших подонка угнали грузовик, "чтобы покататься", не справились с управлением. Водитель "Жигулей" погиб на месте, а Марию с тяжёлыми травмами доставили в больницу, прооперировали. Очень серьёзная травма головы. Сейчас она находилась в коме.

Двое суток провёл Алексей у её кровати. Маша пришла в себя, узнала мужа. Попросила поцеловать её, а потом добавила:

- Прости, милый, что я ухожу от тебя! И похороните меня рядом с мамой и папой.

Её мать умерла ещё два года назад.

Алексей начал успокаивать жену, мол, всё обойдётся, но её уже не стало.

После похорон Алексей смог взять себя в руки, закончил академию, правда, уже писал рапорта о направлении в Афганистан.

Перед отъездом на войну Лисицын отвёз сына своим родителям, навестил могилу жены. Больше ничего его не могло удержать здесь. Он уехал, а я вот подумал, что "если человек носит с собою своё несчастие, то перемена мест не исцеляет его, а лишь усиливает его усталость". Это я вычитал ещё в книге своей жены.

Кстати, вспомнил ещё. Мне Алёша показал листочек, который нашли в записной книжке Маши. Это она сделала выписку из книги моей Евгении:

"Хорошо жить на свете, люди! Так живите же и не тратьте времени даром! Не хнычьте, не плачьте из-за пустяков. Плакать не о чем. Надо радоваться этой чудом доставшейся вам удивительной жизни. И уж если когда-нибудь вам придётся платить за своё недолгое счастье, то платите. Платите и сердцем и кровью. Жизнь стоит этого!"

Геннадий Семёнович осторожно разлил водку по гранёным стопкам. Они выпили третий тост молча: мёртвым слова не нужны, а горе живых искренне лишь в молчании...

***

Использованные источники:

- Толстой Л.Н. "Мысли на каждый день", М. 2008г.;

- Теплов Ю. "Сколько шагов до полюса?", "Советский воин", сентябрь 1988г.;

- Андреев А. "Спокойных не будет", М. 1976г.;

- Суворов М. "Сборник стихов" ("Какая ты?" и др.), М. 1977г.;

- Использованы цитаты из произведений авторов: Пикуль В. ("Фаворит"), Куприн А. ("Поединок"), Распутин В. ("Василий и Василиса"), Гончар О. ("Собор"), Белозёров В. ("Баллада о любви"), Кожухова О. ("Ранний снег"), Дементьев Н. ("Замужество Татьяны Беловой"), Грин А. ("Бегущая по волнам"), Коптяева А. ("Иван Иванович"), Коряков О. ("Двое"), Вайс Я. ("Ваза с трещиной"), Хемингуэй Э. ("Праздник, который всегда со мной"), Ремарк Э. М.("Тени в раю"), Войнич Э.Л. ("Овод").

***

Комментарии: 29, последний от 05/04/2010. © Copyright Карелин Александр Петрович (alexkar1955@mail.ru) Размещен: 12/11/2009, изменен: 19/11/2009. 88k. Статистика. Глава: Афганистан Годы событий: 1984-1988	Оценка: *10.008** Ваша оценка:
Аннотация: Завершение повести.

Карелин Александр Петрович "Просто ты умела ждать. Часть2"

Карелин Александр Петрович
"Просто ты умела ждать. Часть2"