ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Карпенко Александр
Песня-симфония

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:

   ПЕСНЯ - СИМФОНИЯ
  
   Песня Игоря Гора "Реквием" (другое название - "Корень жизни") глубиной своей и оркестром Вселенной, подчинённым автору, напоминает собой маленькую симфонию. "Перегруженность" поэтического и музыкального материала сыграла с этой песней злую шутку: никто её по-настоящему не расслышал, может быть, ещё и потому, что никакая это не песня, в современном понимании этого слова. Правда, некоторые композиторы и исполнители с упорством, достойным лучшего применения, продолжают писать сложную музыку на не менее сложные стихи Иосифа Бродского, но здесь от полного непонимания современниками спасает хотя бы громкое имя Бродского, лауреата Нобелевской премии. Гор же выступил со своей симфонической песней на свой страх и риск, без какой-либо поддержки, без особых надежд на понимание.
  
   Уже двойное название песни ("Реквием" превратился в "Корень жизни") заставляет призадуматься: то, что мы с горечью оплакиваем, является сущностью жизни!!!
  
   Все тленно - знает мир, и всё же...
   Нам суждено остаться в нём, быть может, -
   Тюльпаном, плугом иль копьём
   Замру в груди планеты обнажённой...
  
   Речь, безусловно, идёт о бессмертии, и человек верит в своё бессмертие, он даже откуда-то знает о нём, и тревогу в душе поселяет только неизвестность формы этого бессмертия. Да, бессмертие пока что для нас бесформенно! Игорь Гор здесь очень умело обходит этот щекотливый вопрос, погружаясь в мифологический символизм, придуманный им самим. Останусь... тюльпаном - цветком, бутоном, ароматом, украшением Вселенной... плугом - тем, кто взрыхляет почву для будущих поколений... копьём - снарядом, летящим в далёкую, может быть, невидимую, цель. В конце концов, ЧЕМ быть оказывается
   важнее, нежели КЕМ быть. В этом, пожалуй, смысл безымянности. А смена имени тождественна безымянности.
  
   Истлею, испарюсь - и выплеснусь дождём,
   В который раз для жизни воскрешённый...
  
   Мне кажется, поэт не столько верит в идею реинкарнации всего живого, сколько убеждён в том, что всё живое на земле бесконечно перерождается, не всегда успевая при этом воплотиться.
  
   Слезой по пыльному стеклу стеку
   На белый лист вечернего мечтанья -
   И, словно бритвой, рассеку
   Картину вечного молчанья.
  
   Песня словно бы написана о далёком будущем, но через несколько строк понимаешь, что на самом деле она - о том доисторическом прошлом, когда всё только формировалось. Времена смыкаются. Рождение нового человека, либо его перевоплощение - всегда событие одновременно и грустное, и радостное. Это - и торжество, и скорбь. Это - полнота бытия. Наше прошлое когда-нибудь станет будущим - и так же будут рождаться новые планеты, новые миры, причём человек будет семенем этого нового посева и нового произрастания.
  
   Охватит дрожью ветхий дом,
   Когда свеча расправит пламя.
   Окно заплаканным стеклом
   Подхватит огненное знамя...
  
   Какое героическое начало, однако, царит в мире! У пламени свечи вырастают крылья, которые она расправит, и это будет концом старого мира. Это почти новая мистерия: ветхий дом не рушится, но в нём начинает жить окно, открывая человеку иные миры. И все это - только подготовка к тому, чтобы впервые прозвучало огненное слово, уже давно записанное на пророческих скрижалях древности.
  
   И губы медленно, в тиши,
   Произнесут впервые слово.
   На миг сольются две души,
   Чтоб раствориться снова...
  
   Но пока ещё Слово ещё не сказано. Всё - "слова, слова, слова", как говорил бедняга Гамлет. И Оно должно сказаться о Любви, оно может быть произнесено только в момент Любви - до того, как "сольются две души, чтоб раствориться снова".
  
   Пророк ли, шут ли песнь поёт
   В сиреневой юдоли?
   О чём грустит, кого зовёт,
   О чьей рыдает доле?
  
   Человек, о котором здесь идёт речь, не участвует в этой космической мистерии любви. Он лишь за ней наблюдает. Пророк не имеет права взвалить на свои плечи женщину. В этом - его ущербность. Он завидует белой завистью тем двум душам, что "сольются, чтоб раствориться". Он - всё ещё человек, хотя и с миссией пророка. Впрочем, для него не поздно ещё всё переиграть, и миру предпочесть Женщину. Тогда кто-то другой, осенённый Одиночеством, будет грустить, и звать, и рыдать о его доле.
  
   Всё тленно... Знать бы, что есть тлен -
   Тень, отраженье или восхожденье?
  
   Безусловное открытие автора. Никто ещё не писал об этом такими словами. Никто не ставил здесь знак вопроса. Впрочем, чего ожидать, скажем, от полубезграмотных авторов евангелий?! На что ещё способно невежество, кроме как упрекнуть умного человека в гордыне!
   Автору очень хочется поставить знак равенства между "тленом" и "восхожденьем". Понятно, что тлеет тело, а восходит душа, однако, поскольку душу из тела внятно вычленить не удалось, велик соблазн считать их единым целым!
  
   Но знанье - лезвие для вен,
   А смерть - не лучшее ученье!
  
   Увы, от ума не только гордыня проистекает, но и часто бывает горе, как остроумно заметил русский классик. А вот пока ещё не классик, а просто наш с вами современник, автор этой удивительной песни-симфонии Игорь Гор сумел заметить другую странную вещь. Смерть для него - это не исход, не состояние неживого человека, а всего-навсего "ученье"! "Никто из смертных не знает, что ожидает человека за порогом жизни", писал 2500 лет тому назад грек Гераклит из Эфеса.
   Афористичная фраза Игоря Гора "знанье - лезвие для вен" напоминает о библейской фразе Экклезиаста "умножая знания, умножаешь скорбь". Игорь Гор словно бы аранжировал древнего мудреца на современный лад. Художник по профессии, Игорь мастерски вводит цвет в ткань произведения. "Сиреневая юдоль" запечатлевается в памяти навсегда.
  
   Всё тленно, знает мир, но всё же -
   Мне суждено остаться в нём, быть может...
  
   Мне очень импонирует это "быть может" в устах верующего человека. Это означает, что он не принимает религию как догму, а продолжает размышлять, например, о смерти и воскрешении. Песня-симфония Игоря Гора напомнила мне знаменитые симфонические поэмы Скрябина - своим размахом, колоритом, дерзкой новизной образного мышления. Просто с тех пор время сильно уплотнилось, и огромная пяти-шести-частная симфония Скрябина сжалась у Игоря Гора до размеров трёх-четырёх-минутной песни. Песни-симфонии.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023