ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каспер Давид
Фантомас.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фархат вышел в коридор. Судьба освобождения от вечернего наряда висела на волоске. Он подтянул и так затянутый до невозможности глубоко вздохнуть ремень. Проверил впившийся в шею крючок и подумал о матери. Было грустно. Фамилию, которую с гордостью носили его предки - изменили. Теперь он Фархат Наобов. После того, как рыжеусый старшина, на вечерней поверке прочитал ее, полученную при рождении, истерику строя солдат ничто не могло остановить. После этого, старший прапорщик вписал в военном билете в его фамилии О, вместо изначального Е. Теперь его дети будут носить чужое имя - Наобов.

Фантомас

  
  
   - Болыт. Очэн болыт.
  
   Ванька потянулся. Это был здоровенный рыжий солдат рязанской внешности, милостью судьбы назначенный отбывать 2-х летнюю службу в Советской армии фельдшером. Служба подходила к концу. На столе лежал маленький календарь с проколотыми иголкой числами. До приказа об увольнении в запас оставалось 114 дней.
   "Еще две недели, и надо стричься наголо." - счастливо подумал Иван. Обычай оболваниваться под ноль за 100 дней до приказа был свят.
   Фельдшер надеялся уволиться одним из первых, в середине октября.
   "А это значит... А значит осталось съесть 570 метров макарон, отлить 280 литров мочи." - подсчитал он. - "140 раз посмотреть 720-и серийную программу "Время". Много. Очень много."
   Он закрыл глаза. Голову кружило легкое опьянение. Пол часа назад прапорщик Грищенко принес гвардейский значок и был вознагражден 150-ю граммами спирта, который был немедленно выпит. Горло першило. Неразбавленный спирт обжигает гортань, а разбавленный - мутная гадость. И гадость женская.
   Настоящий мужчина, тем более врач никогда не унизит себя разбавлением.
   Значок он намеревался перепродать связистам с трехсот процентной выгодой.
   - Так я это... Того... Справка нужен. Болыт очен...
   Несфокусированным взором Ваня окинул вошедшего в святая - святых воронежского полка ПВО - амбулаторий. Святее была только, пожалуй, кухня.
   Солдат был новобранцем. Новая гимнастерка коробилась. Плохо подшитый подворотничек не свеж. Не ослепительно белого цвета. На бритой голове отросла короткая, короче волоса зубной щетки, щетина.
   "Распустили духов. Скоро в казарму баб начнут приводить. Станут водку пьянствовать и дисциплину нарушать." - Обязанность воспитывать молодое поколение лежала на старослужащих, и он решил действовать.
   - Вон. - лениво процедил Иван, и пояснил, - Зайди по уставу и обращайся, как положено к дедушке Советской Армии.
   Фархат вышел в коридор. Судьба освобождения от вечернего наряда висела на волоске. Он подтянул и так затянутый до невозможности глубоко вздохнуть, ремень. Проверил впившийся в шею крючок и подумал о матери. Было грустно. Фамилию, которую с гордостью носили его предки - изменили. Теперь он Фархат Наобов.
   После того, как рыжеусый старшина, на вечерней поверке прочитал ее, полученную при рождении, истерику строя солдат ничто не могло остановить. После этого, старший прапорщик вписал в военном билете в его фамилии "О", вместо изначального "Е". Теперь его дети будут носить чужое имя - Наобов.
   Фархат вздохнул и постучал.
   - Войдите. - раздался из-за двери нетрезвый голос.
   Наобов открыл дверь и приложил руку к виску.
   - Товарыш радовой, - он старательно произносил звуки чужого языка. - Разрешыте войти?
   Тон был робким, просящим, и фельдшер смягчился.
   - Да ладно. Чего уж там, заходи. Только называть меня надо не "товарищ рядовой". а "товарищ дедушка". Но повезло тебе. На первый раз - прощаю. Чего надо?
   - Освобождений надо. В наряд мне сегодня.
   - Да ты что, дух*, оборзел? С какой это радости - освобождение?
  
   *дух - новобранец.
  
   - Болыт у меня. Очен болыт.
   Ваня почесал шею.
   - Ну раз болит - лечить будем. А как мы лечим - сам знаешь. Руки отрезаем, ноги выдергиваем. Что болит-то?
   - Голова болыт. Думать нэ могу. Как о чем-то подумаю - сразу болыт. Освобождений надо.
   Фельдшер задумался. Лечить голову он не умел. Кардинальное, оперативное вмешательство грозило тотальным прекращением жизнедеятельности, а единственное лекарство в его распоряжение - аспирин - он сразу отмел, как слишком простое.
   - Вот что, чурка. Лечить тебя буду. Бегом в роту и брей голову. Волосы высасывают жизненные силы мозга. Через 10 минут, чтоб был здесь. Начнем лечение.
   - А освобождений дадыш?
   - Посмотрим. Будешь хорошо себя вести - дам. Бегом! - Скомандовал Иван и откинулся в кресле.
  
   Он смотрел на пробитый календарик. До дембеля оставалось мучительно много дней. Ваня подумал о мотоцикле "Восход", который ему обещали подарить родители. Он закрыл глаза и увидел его. Синий мотоцикл сверкал хромированными щитками. Незаметно он задремал.
  
   - Вот. Брыл. И побрыл. - Задыхаясь от бега произнес таджик. Ваня открыл глаза и увидел перед собой Фархата. Запыхающийся "дух" снял пилотку демонстрируя голый череп.
   Брили его опасной бритвой, в спешке, и кое где порезали.
  
   - Ну что ты за человек такой нерусский? Я к тебе со всею душой, а ты как неродной. Заходишь без стука. А может быть я сейчас роды принимаю? Смутишь ведь младенца...
   - Виноват товарыш дэдушка! - Наобов козырнул и развернулся к двери.
   - Ладно. Останься. Продезинфицировать надо. Сядь на стул и смотри в окно. Будет щипать, но ты терпи. - Фельдшер зевнул. - Терпи коза, а то мамой будешь.
  
   Наобов снял куртку и сидел неподвижно. Ваня озабоченно смотрел на голову. Торчавшие из лысой головы уши, казались необыкновенно большими. За эту особенность экстерьера, духов иногда называли мамонтами.
   - Ну ладно. - проворчал полупьяный фельдшер. - Начнем...
   Он открыл пол-литровую банку зеленки и смочил вату. Первый мазок показался ему неудачным. Зеленая полоса начиналась между бровями, и заканчивалась на затылке. Фельдшер отошел на несколько шагов, и поцокал языком. Затем он вернулся, и нарисовав большой круг, написал на черепе неприличное слово из трех букв.
   "Нет. Так нельзя. Вдруг кто-то увидит? А отмывать придется ацетоном. Вот ведь забалдеет..*." Что бы скрыть преступную надпись, фельдшер, известный как Ванька Рыжий, стал красить голову ватным тампоном, смоченным в зеленке. Он так увлекся творческим процессом, что прикусил высунутый от усердия язык.
  
   * Известный прием токсикоманов - смоченная ацетоном вата на макушке.
  
   Наконец все было законченно. Иван полюбовался на свою работу, выписал трехдневное освобождение от нарядов в связи с какой-то загадочной болезнью, название которой он только что придумал, и хлопнул таджика по зеленому черепу. На голове остался след его ладони.
   В азарте, Ваня покрасил даже уши.
   - Ну что? Голова прошла?
   Фархат не знал, чего от него ожидает "дедушка", и ответил уклончиво:
   - Так точно! Ныкак нет!
   - Ах не прошла?! Сейчас поедешь в медсанбат, придется делать терпентацию черепа.*
  
   * Фельдшер имел ввиду трепанацию. Что это такое, Ваня знал смутно, а Фархат вообще не представлял.
  
   Наобов испугался. Он наслушался достаточно, страшных слухов о медсанбате.
   - Да! - Закричал он. - Прошла! Голову совсем не чуствую! Как будто нет совсем! И мысли, мысли... Много мыслей. Совсем умный стал. Как старшына. Спасибо тебе, доктор-ага!
   - То - то. Иди. - Ванька протянул сложенный листок. - Освобождение. На три дня.
   Фархат хотел поцеловать руку, но засмущался и схватив листок выскочил из амбулатория забыв пилотку.
   Возле здания, в курилке сидели два "деда". Они перемывали косточки капитану Старовойтову и лузгали семечки во вкопанную посреди курилки бочку.
   Первым заметил необычного солдата водитель топливозаправочной машины Виктор Крошняк, который несмотря на двухметровый рост носил кличку "Крошка".
   - Гы!!! - выдохнул он басом, но на вздохе поперхнулся слюной и в его могучую трахею влетела чешуя семечки.
   Крошка захрипел и его лицо окрасилось в бордовый цвет. Его сосед и друг - Костя Петров, заметив неладное ударил Крошняка по спине. Несмотря на то, что Костя был худ и невзрачен, удар получился мощным, потому что он бил находящийся в курилке лопатой.
   Здоровенный водитель упал на живот, глотательным движением остановил устремившиеся вылететь изо рта позвонки. Он вытер слезы, выплюнул семечку, и снова посмотрел на Фархата Наобова.
   - Гы!! - Повторил Виктор, и добавил - Гляди! Фантомас!
   Петров безразлично посмотрел на таджика и меланхолично заметил:
   - Вот видишь, Кроха, до чего дошла медицина...
  
   Из окна казармы высунулась голова старшины роты. Она вращала вытаращенными глазами и дико кричала.
   Иногда вопль прапорщика переходил в ультразвук и уши "дедов" закладывало.
  
   - Наждачкой чистить буду!! - Вопил старшина. Белки его глаз покраснели и Фархату показалось, что из зрачков вылетают маленькие, ледяные молнии. - Чурка нерусская! Башку в тиски зажму и напильником! Напильником!!
  
   Обогнувший угол здания капитан Старовойтов нос к носу столкнулся с испугавшимся бурной реакции старшины рядовым Наобовым. От неожиданности капитан присел, и хлопнув себя по ляжкам раскатисто захохотал.
   Растерявшись, Фархат вылупил раскосые глаза, и приложив руку к изумрудному шару головы неловко отдал честь своему непосредственному начальнику.
   - Здрвыя желаю, товарыш капытан. - прошептал он не понимая, чем вызван ажиотаж.
   - Ну ты даешь солдат! - сказал Старовойтов вытирая слезы. - Но, в общем - то, придраться не к чему. Прическа уставная, и цвет, вполне армейский. Разве что... - Он повернулся к казарме и крикнул уже осипшему от вопля прапорщику. - Старшина! Нарисуй ему на лбу красную звезду! Зеленку, ведь за неделю не отмоешь! Будем считать, что у него на голове - каска.
  
   На крыльцо штаба вышел привлеченный криком командир полка, подполковник Смерть. Он глядел на зеленоголового солдата и не улыбался.
   Ваня с ужасом смотрел, через окно, на сурово насупленные брови. В животе ворочалось что-то темное. Фельдшер мгновенно протрезвел. Похоже, долгожданный октябрьский дембель переносился на январь.
   "Только попробуй!" - фельдшер ощутил свою полную беззащитность от воли полубога. - "Чихнешь, я тебе ногу отрежу." - с тоской мечтал дед Советской Армии.
  
   Сидя на приваренных к красному, пожарному щиту багру и лопате, воробьи радостно чирикали. У лопаты не хватало черенка. Видимо кто-то "взял попользоваться и позабыл вернуть". К сожалению старшины роты, деревянную ручку шанцевого инструмента было невозможно приварить к щиту а гвозди не прибивались к металлу. О том, что рукоятку лопаты можно было пробить гвоздями, а их, в свою очередь, приварить к железу, старший прапорщик не додумался, и теперь жестоко страдал от дисгармонии.
  
   - Капитан Старовойтов! - прокричал командир полка, носивший выразительную кличку.
   - Я! - Офицер вытянулся.
   - Зайдите в амбулаторий. Через пятнадцать минут жду у себя фельдшера. Пора подыскать ему другое занятие, более соответствующее его буйной фантазии. Сортиры, например, чистить...
   - Есть!
  
   Капитан взглянул на Фархата.
   - Ну что пялишься? - Недовольно спросил офицер у таджика. - И руку к пустой голове не прикладывают, пусть даже и зеленой. Бегом на кухню, зеленку кипятком отмывай, пока тебе старшина башку не заточил под карандаш! - Наобов согнул руки в локтях и распугивая воробьев побежал к кухне. - Только голову в бак с компотом не засовывай! - Закричал он удаляющемуся солдату. - С тебя станется... - Ворчливо добавил он.
  
   Старовойтов тяжело вздохнул. Очередное прошение об увольнении в запас вернулось с отрицательной резолюцией. Служба тяготила его, и даже подобные случаи абсолютного армейского идиотизма - не развлекали.
   Капитан задумчиво посмотрел на пожарный щит с осиротевшей лопатой, и будто впервые увидев его, задумался.
   "Ну ведро и лопата еще понятно." - Ладонью он вытер лоб, мокрый от пота бежавшего из под фуражки. - "Но зачем же багор?" - Он недоуменно взглянул на метровый лом, заостренный на конце и вдобавок с хищным серпом, приваренным возле острия. Такой инструмент уместно бы смотрелся в руках Добрыни Никитича, или, какого-нибудь другого былинного богатыря. - "Наверно обгоревших добивать. Что бы не мучались." - Решил Старовойтов и направился к амбулаторию.
  
   - Здравия желаю, таришь капитан! - Приподнялся Ванька Рыжий.
   Офицер молча козырнул оглядывая помещение. В амбулатории он был впервые. На стене висел огромный плакат с разрезанной человеческой головой. Из угла широко улыбался дружелюбный скелет.
  
   - Что, Ваня, домой собираешься? - Капитан взял стул, но увидев на нем пятна незасохшей зеленки не сел.
   - Собираюсь. - Признался фельдшер. - Только, теперь, из-за этого идиота, неизвестно когда дембельнусь.
   - Сам виноват. Ты зачем его покрасил?
   Ваня развел руками. Капитан Старовойтов был единственным в полку офицером, разговаривающий с солдатами по человечески. При общении с ним, фельдшер ощущал давно позабытое чувство собственной человеческой значимости. Ходили слухи о том, что и он хочет свалить на гражданку. Но... к тому времени Ваня надеялся уже ездить на рыбалку, на новом мотоцикле.
   - Пытался облегчить его страдания. Выписал освобождение от нарядов на три дня. Ну а что голова зеленая... Сами знаете: "Кто в армии служил, тот в цирке не смеется".
   - Знаю.
   Старовойтов подвинул другой стул и сел. В комнате было прохладно и торопится он не собирался.
   - Вот видите. А я ведь пошутил по доброму. А мне знаете что в свое время сделали?
   - Что? - Капитан подвинулся к стулу. - Вода у тебя, кстати, есть?
   Фельдшер встал, и набрал из под крана воды в белую, эмалированную кружку.
   - Вот. - Сказал он вернувшись. - Когда я был "духом", меня Филип разрисовал.
   - Какой Филип?
   - Филипенко. Бывший фельдшер, которого я сменил. Он пьяный был и на всем теле нарисовал внутренние органы, которые под кожей.
   - Ну и что в этом плохого?
   Ваня поморщился, вспоминая неприятное.
   - В этом - ничего. Разве что щекотно. Но когда утром пришел на зарядку... Голый торс, сами знаете.
   - Угу.
   - Все "деды" собрались и стали обсуждать, куда нужно ударить, и что от этого будет. Потом тренироваться стали. Я чуть живой ушел, в раж они вошли. Больно - ужасно, а следов нет. Потом до вечера кровью мочился. Да что голова! За три дня в койке, я бы в ту пору в зеленке бы искупался.
   Капитан выпрямился.
   - А курить здесь можно?
   - Нельзя. Медчасть, все-таки - Ответил рыжий солдат доставая из под стола жестяную пепельницу и протягивая капитану пачку "Астры".
   - Спасибо. У меня свои. Но объясни мне, зачем это продолжать? Почему не остановить бесконечный круг "дедовщины"?
   - Ну как вам объяснить, тарищь капитан... Это как с родителями... За то добро, за что они тебе делают, ты им отплатить не можешь, а в свою очередь даешь его своим детям. Так и у нас с "дедовщиной". Вот если Павлик Морозов призовется, может он и прекратит. А я обычный дедушка. Ну и подумайте сами, тарищь капитан, если подполковник Смерть заставит меня сортиры мыть Я их, что ли гондурасить буду?
   - А кто?
   - Тот самый зеленоголовый "дух" и будет. Он виноват, пусть он и работает. А мне по сроку службы не положено.
   Старовойтов раскрыл пачку "Космоса", закурил, и выдувая дым в потолок посетовал:
   - Ну и зоопарк... И как я с такими солдатами третью мировую войну выигрывать буду?
   - А может не надо?
   - Это как это не надо? А зачем мы по-твоему столько денег на армию тратим если воевать не будем?
   - Может, как-нибудь без третьей мировой обойдемся?
   - М-да... Может быть. Кстати, а зачем тебе скелет?
   - Как зачем? Учебное пособие. Если например, привезут больного с колото - резанной раной, я по скелету определю, где его зеленкой мазать.
   - Почему зеленкой?
   - Так больше нету ничего. Только зеленка и аспирин. В прошлом году обещали "кодеин" привезти, но недовезли, видать разлили, разбили или потеряли. Уж очень хрупкое лекарство. А со скелетом еще и выпить можно. - обнаглел фельдшер. - Вы, тарищь капитан, не желаете?
   Ваня кивнул на сейф и положил на стол тяжелую связку ключей и медных печатей. Капитан посмотрел на железный ящик и болезненно поморщился, видимо представляя его, столь желанное содержимое.
   - Нет, Ваня. С тобой пить не буду. - твердо сказал Старовойтов. - Знаешь пословицу: "Куда солдата не целуй - всюду жопа." - офицер затушил сигарету и поднялся. - У тебя вазелин есть?
   - Нет, но если вам надо - достанем.
   - Да не мне. Тебя вызывает командир полка. Драть будет так, что дым пойдет. Закрывай контору, Смерти скажи, что я провел с тобой воспитательную беседу о недопустимости неуставных взаимоотношений между военнослужащими.
  
   Пока фельдшер запирал дверь, капитан Старовойтов щурился на солнце, проклиная судьбу офицера Советской Армии.
   - Ну я готов. - Иван поправил пилотку и тяжело вздохнул.
  
   Из кухни раздался безумный вопль Фархата Наобова.
  
   - Блин... - Старовойтов растерянно развел руки. - Вот и шути с вами, идиотами. Мозги, небось, сварил.
   - Да уж. - Поддакнул фельдшер. - Но вы, тарищь капитан, не правы. Мозгов там отродясь не было. Однако освобождение придется продлить.
  
  
  
   3
  
  
  
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023