ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Катилевский Леонид Валерьевич
Звёзды над садом

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 1.00*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "... Фонари не горели, и улица была темной, будто залитой чернилами. Где-то над крышами дальних кварталов изредка вспыхивали зарницы, иногда в темное, затянутое низкими тучами небо взлетали цветные искры, то одна, то целой россыпью, и тут же исчезали. Аглае они не казались праздничным салютом - в свои двенадцать лет она прекрасно знала, что это только сигнальные и осветительные ракеты. Но праздник был. В углу комнаты, у окна, мерцала таинственными бликами наряженная искусственная ёлка, а на столе был испеченный бабушкой торт. Из-под ёлки хитро и добро улыбался большой пластмассовый Дед Мороз, и игрушки едва заметно покачивались: большие волшебно-лиловые и красные, будто шуба Деда Мороза, шары, картонные кораблики с туго надутыми парусами, золотистый смешной большеголовый Винни Пух и совсем старые игрушки, купленные ещё когда бабушка была школьницей - человечки в причудливых костюмах, кто в длинной расшитой рубахе, кто в узорчатой безрукавке, кто в цветастом халате и тюбетейке, кто в черкеске и мохнатой папахе. Набор этих ёлочных игрушек назывался "Народы СССР", и Аглая никогда не видела таких в магазинах. ..." Сначала произведение задумывалось как отдельный рассказ, но затем по просьбам читателей превратилось в повесть. Публикую тут ту самую первую главу, которая и была изначальным рассказом. Действие происходит в новогоднюю ночь - штурм Грозного.
  Это разрешается как исключение, когда ничто другое уже не может спасти. Потому что это вмешательство. И хотя последствия его не скажутся в будущем, рассосутся во времени, как затухает волна от брошенного в озеро камня, не достигнув берега, всё-таки это вмешательство.
   Альберт Валентинов "Разорвать цепь".
  
   Из окна кабинета Станислава открывался невероятно красивый вид на отроги Алтая - отражая в себе небо, синей лентой вилась Бия и застыли в молчании поросшие лесом сопки, а подернутые голубой дымкой вершины далеких гор были загадочны и нереальны, как мираж. Белые пушистые облака неторопливо плыли над горными пиками, лес на склонах сопок уже загорался яркими красками осени.
  - Красиво у тебя здесь, Слава, - Майкл наконец оторвал взгляд от окна и повернулся к хозяину кабинета. По худощавому лицу Станислава скользнула будто бы виноватая улыбка - с детства он улыбался именно так, чуть виновато, и сейчас, увидев на лице всемирно известного ученого эту детскую улыбку, Майкл рассмеялся:
  - Нет, Славка, а ты всё такой же, ну ничуть не меняешься. А ведь пять лет, даже больше не виделись.
  - Пять лет и почти четыре месяца, - тридцатишестилетний профессор Лем был пунктуален. - ты улетел на свой Плутон в 206-м. Кого, сам понимаешь, влечет красота Вселенной, безбрежный мрак, звёздные россыпи и всё такое, а кого - скромные земные прелести, - Станислав широко махнул рукой в сторону террасы. - А я, представляешь, с тех пор дальше Луны, и то всего разок, и не выбирался...
  - Ну, положим, прелести тут у тебя далеко не скромные, - Майкл отошел от окна, присел в кресло, протянул руку за услужливо поданным автоматом бокалом. - Это не красоты у тебя тут скромные, Слава, а ты сам у нас скромник известный. Сам знаешь, ничего я в твоей заумной науке не понимаю, но это твоё применение парадоксов Садовского...
  - Да брось ты, Майк, - Станислав пожал плечами, - вопрос-то давно назрел, нужно было только свести концы с концами, не я, так Лю Чен решил бы его чуть позже... Скажем так, работали в статике, стали работать в динамике...Ты надолго? Если время есть, порыбачим, сходим в горы...
  - На пару-тройку дней. Времени мало, но есть. Ты-то сможешь вырваться, твоим планам не помешаю?
  - Смогу, иногда развеяться полезно... Да и что за разговор - прилетел друг детства, а я "смогу - не смогу"... А вот ты-то, Мишка, мог бы и на подольше, - укоризненно качнул головой Лем.
  - Время, Слава, ресурс не восполняемый, - вздохнул Майкл, - и мы, астрогеологи, тут не исключение. Значит, отдыхаем?
  - Отдыхаем! Только... - Станислав близоруко прищурился на экран монитора, - минут десять подождёшь, кое-что отменю, кое-что отложу... а кое-что, кстати, придется всё же сделать... Ты пока рассказывай о себе, говори, ты не мешаешь - как Сара, как Дик?
  - Мы решили немного отдохнуть друг от друга. Сара в Италии, давно мечтала посмотреть Рим, потом на недельку поедет в Анды. Ричард с друзьями на Великих Озёрах. Очень интересуется, между прочим, твоими работами. В своём ключе.
  - В смысле? Романтика, путешествия во времени, фантастика ХХ века? Книжки и фильмы в голове, да?
  - Ну, не совсем. Хотя и это есть, парню тринадцать, сам понимаешь, что за возраст. Он, видишь ли, Слава, интересуется архитектурой, причем архитектурой древних. Есть способности. Помнишь восстановление Колосса Родосского в прошлом году? Дик делал некоторые эскизы, их потом учли в конструкции.
   Лем поднял брови:
  - Ну ещё бы не помню. То-то смотрю, вроде твоя фамилия была в отчете, думал, однофамилец... Понимаю твоего мальчика - одно дело рассматривать старые литографии и гравюры, другое - увидеть своими глазами, сфотографировать... более чем перспективно. Между прочим...
  - Сам-то семьёй не обзавелся, отшельник? - Майкл отставил пустой бокал, отрицательно качнул пальцем в сторону выжидающе мигнувшего автомата.
  - Не перебивай, вечно перебиваешь... - потер переносицу Лем, с облегчением вздохнул и отодвинулся от медленно тающего над столом монитора, - дурная привычка, Майк, с детства у тебя... Так вот, я могу сделать твоему юному дарованию сюрприз. Завтра небольшой эксперимент, отложить его я не могу да и не хочу, со мной вместе работает археолог, профессор Картер, специально прилетит из Гаваны. Я буду проверять работу купола, настроек, вихревых полей, а он хочет взглянуть на статуи Будды в Афганистане, взорванные в конце ХХ века фанатиками. Если Дик лёгок на подъем, то я организую ему, и тебе заодно, экскурсию в прошлое. Мне не сложно.
  - Ты серьёзно?
  - Я что, шучу часто? - обиделся Станислав. Майкл похлопал его по руке:
  - Славка, Славка, ты прости, просто не ожидал. Дик будет в восторге, он же, представь, и интересуется Востоком. Сейчас свяжусь с ним. С меня экскурсия по Плутону.
  - "Не ожидал", - буркнул Лем, - к чуду, Миша, всегда нужно быть готовым. А то не заметишь и мимо пройдёшь. А Плутон... Нужен мне Плутон твой, - он улыбнулся, - метанового льда я не видел...
  - А что, видел, что ли?
  - Я в смысле - не имею большого желания. Ты мне Олимп на Марсе покажешь, давно мечтаю посмотреть. В горы влюбился, может потому и не женюсь, сердце занято. На рыбалку едем сегодня?
  - Ну ещё бы.
  Станислав встал, прошелся по кабинету, потер руки:
  - Ну и славно, тайменёнка словим вечерком. Ты со звонком Дику не тяни, у мальчишки могут быть свои планы, по тебе и по себе помню.
  
  
  
  Весь день на Гуроне было ветрено, но ветер был теплым - стояла мягкая сентябрьская погода, по небу плыли легкие кучевые облака на фоне разметавшихся в неизмеримой вышине огромных перистых вееров. Шумела подступающая к самому берегу озера тайга, гигантские серебристые пихты помахивали лапами, золотясь на вершинах гирляндами шишек.
   Узкая - не более двух десятков метров - полоска песчаного пляжа была залита солнцем.
  Купаться в общем-то было уже холодно, и Дик с Никой просто загорали. На мокром песке у воды застыли гидроциклы ребят.
  - О своём Плутоне не скучаешь? - улыбаясь, спросила Ника. Девочка сидела, облокотившись на нагретый солнцем валун, Дик устроился рядом.
  - Вот ещё, на каникулах скучать! - Дик тряхнул вихрастой головой, - вот на самом Плутоне да, скучновато, хотя... вру. Первый год вообще было всё интересно, потом стало как-то обыденно - постоянный полумрак, скалы, равнины, всё серое... Зато какие там звезды, здесь таких нет! Прилетай, увидишь!
  - Ага, сейчас сорвусь и полечу! - рассмеялась Ника, смахнув с лица непослушную прядь жестких каштановых волос, - нет, в космосе мне, конечно, нравится, но на годы вот так в пустоту... Просто экскурсии ведь туда не летают?
  - Нет, экскурсии только до Марса. Дальше уже для тех, кто серьёзно хочет покорять космос. Не хочешь быть покорительницей далеких планет?
  - А ты хочешь, что ли? Ты ведь вроде бы археологией увлекаешься, что же ты собрался на своём Плутоне выкапывать?
  - Да нет, - Дик откинулся на песок. - Я ведь тоже космонавт только временно, всё равно на Землю скоро вернусь, закончится вот у родителей вахта. Но это ещё через два года. А ты где была?
  - Ты всё ещё про космос, космический археолог? Или вообще?
  - Про космос всё ещё. Про него же разговариваем.
  - Ну, - протянула Ника, - я вообще-то начала про то, скучаешь ты или нет... А так - на Луне была, на Венере, на Марсе. На Луне в гостях, у меня там бабушка работает. В Лунном.
   - Красивый городок. А в самом Луна-Сити была? В Фингаловой пещере? А на обратной стороне, в Хрустальной обсерватории?
  - Была, - она кивнула, - я две недели там жила и всё посмотрела. Год назад.
  На горизонте пронёсся, поднимая волны пены, огромный пассажирский тримаран. Дик проводил его взглядом.
  - Вот интересно, - задумчиво сказал он, - мы сейчас, если нужно, можем быстро хоть на край системы добраться, собираемся к другим галактикам лететь, а уж в масштабах планеты - в любой уголок, стоит только захотеть. А когда-то не знали, что на том берегу океана и вообще, есть ли он, тот берег... Наверно, не знали даже, что на другом берегу этого вот озера.
  - Вот тогда и было интересно. Везде неожиданности, на каждом шагу открытия...
  -...и опасности, - вставил мальчишка.
  - И опасности, - кивнула Ника, - подвиги, романтика... Ничего не знаешь, как оно всё устроено на самом деле. Кругом тайны. Ты "Солнечный диск" смотрел?
  Дик сел.
  - Ну ты темы меняешь! "Солнечный диск"-то тут при чём?
  - Ни при чём. Фильм хороший. Смотрел?
  - Смотрел. Понравился.
  - Если бы не смотрел, могли бы в кино вечером сходить. А так тебе будет неинтересно.
  - А, это и было на тему "интересно - не интересно"?
  - Ага, нашёл логику?! - Ника со смехом толкнула Дика ногой.
  Отсмеявшись, они поднялись с песка. Солнце уже клонилось к закату.
  - Поехали в лагерь? - спросил мальчишка. В этот момент раздалась переливчатая трель вызова на наручном видеофоне Дика.
  - О, отец звонит, - удивился он, - тебя с ним как раз познакомлю. Странно, мы друг от друга отдыхать собрались...
  - Буду очень польщена! - церемонно кивнула Ника. - Что, папа боится, что отважный космический путешественник потеряется? на дикой планете?
  Дик, хмуро отвернувшись, нажал кнопку приёма. Иногда шутки Ники мальчишку раздражали.
  - Привет, Ричард, - услышал он голос отца, - как дела?
  - Привет, пап. Отлично. Ты соскучился?
  - Конечно. У тебя изображение отключено. Я не помешал?
  - Да нет, - мальчишка покосился на собирающую сумку Нику, - просто отдыхаю.
  Он включил видеофон, и рядом с ним появилась голограмма сидящего в кресле Майкла. Майкл окинул взглядом горизонт. Скрывшееся было за тучкой солнце зажгло волны миллионами бликов.
  - Здорово у тебя. Онтарио? - взгляд Майкла упал на девочку и он приветливо кивнул ей, - Добрый вечер.
  - Здравствуйте, - Ника встала и подошла ближе. Дик торопливо сказал:
  - Познакомься, пап, это Ника Леонова, мы вместе отдыхаем. Ника, мой отец...
  - Просто Майкл.
  Ника кивнула:
  - Очень приятно. Кстати, это не Онтарио. Это Гурон.
  - Ну вот, - улыбнулся Майкл, - спутал Онтарио с Гуроном. А ведь когда-то был отличником по географии. Ладно. Дик, я не сильно испорчу твои планы, если предложу тебе поездку на один день?
   Мальчишка пожал плечами. Девочка отошла в сторону, чтобы не мешать разговору.
  - Не знаю. Мы ведь договаривались, пап - первые три недели каждый отдыхает сам, а потом делимся впечатлениями и дальше уже вместе... А что за поездка?
  - Ничего особенного, - Майкл ответил подчеркнуто равнодушно, будто речь шла о походе за грибами или в театр, - небольшая экскурсия во времени. Ближний Восток. Конец ХХ века. Это стоит расставания на день с Великими Озёрами?
  - Ты шутишь! - недоверчиво заявил Дик. - Даже студенты ездят на практике лет на пятьдесят назад, не дальше, и то на выпускном курсе.
  - Вот как раз и не шучу. Профессор Лем приглашает меня, старого школьного друга, попутешествовать во времени. Я, естественно, звоню тебе, потому что понимаю, что ты мне в жизнь не простишь, если я скатаюсь туда один.
  Дик посмотрел на Нику.
  - Пап, это здорово. Мы, правда, тут собирались... А если я буду не один?
  Майкл усмехнулся:
  - Ну вот, сейчас сядем старине Станиславу на шею. Дай палец просунуть, вся рука залезет... Слава! - он обернулся, - тут такой вопрос...
  Дик обернулся к Нике.
  - Ник, слушай, тут такое дело...
  - Что-то случилось?
  В этот момент Майкл снова взглянул на сына:
  - А "не один" - это сколько? Ты понимаешь, что весь твой лагерь...
  - Нет. Не один - это двое.
  - Ну, я так и думал... то есть надеялся. Профессор разрешает, это можно. Но не больше, Ричард. Значит, так. Завтра к девяти вы должны быть здесь. Самое лучшее, я узнал, на баллистике до Байконура, а оттуда уже на флаере. Ну, мы тебя ждём. До встречи. До свидания, Ника.
  - Пока, пап.
  - До свидания, - девочка кивнула, и Дик прервал связь.
  Ника вопросительно посмотрела на него. Мальчишка улыбнулся:
  - Ты что-то говорила о романтике?
  
  ... Орбитальный пассажирский лайнер, пробив атмосферу, скользил к земле через плотную облачность. На огромном стереоэкране, занимающем переднюю стену салона, была чернота - утро ещё не наступило, и корабль снизился уже достаточно, чтобы нестерпимо яркое на орбите Солнце упало за горизонт.
  Ника спала, положив голову Дику на плечо, мальчишка тоже подрёмывал, изредка открывая глаза и бросая взгляд то на экран, то в боковой иллюминатор: в полёте на баллистике, как называли орбитальные лайнеры по-простому, не было ничего необычного, хотя час назад, когда корабль вышел в космос и внизу раскинулась голубая планета, кругом зажглись россыпи крупных немигающих звёзд, а справа чистейшей радугой вспыхнула корона восхода, ребята не отрывались от экрана: очень уж завораживала картина, которая несколько веков назад впервые открылась взору первого космонавта.
   Баллистические полёты стали уже привычными: огромные корабли выходили на орбиту и, сделав над планетой дугу, вновь ныряли вниз, доставляя людей и грузы в десятки космопортов в разных уголках Земли. Полчаса - выход на орбиту, максимум час в космосе, потом ещё полчаса на спуск и манёвры в атмосфере. Сама идея таких лайнеров была не новой, ещё в ХХ веке именно такой принцип был положен в основу страшных баллистических ракет, способных за минуты уничтожить жизнь на всей планете. Странно, но фантазия людей той эпохи почему-то работала больше в этом направлении.
   Тучи разошлись как-то сразу - сплошная темнота внизу сменилась чёрно-синими клубами облаков, которые превратились в сиреневую пелену, а через пару минут и вовсе исчезли. Вдоль выгнутого дугой горизонта бледно разгоралась полоска зари.
   Внизу ещё ничего нельзя было разглядеть, только россыпи огоньков показывали места то ли посёлков, то ли заводов. Дик взглянул на часы - до посадки на Байконуре оставалось ещё минут пятнадцать. Осторожно, чтобы не разбудить Нику, одной рукой набрал на пассажирском терминале меню транспортной службы космопорта и заказал скоростной флаер до алтайского академгородка. Автомат-диспетчер поинтересовался, не устроят ли его другие варианты - например, монорельсовый экспресс до Барнаула и там уже флаером, но лететь меньше, но Дик отказался: тот, что предложил отец, был интереснее (два часа полёта навстречу солнцу наедине с Никой!), без пересадки и быстрее на полчаса.
  
  
  
  ... Фонари не горели, и улица была темной, будто залитой чернилами. Где-то над крышами дальних кварталов изредка вспыхивали зарницы, иногда в темное, затянутое низкими тучами небо взлетали цветные искры, то одна, то целой россыпью, и тут же исчезали. Аглае они не казались праздничным салютом - в свои двенадцать лет она прекрасно знала, что это только сигнальные и осветительные ракеты.
  Но праздник был. В углу комнаты, у окна, мерцала таинственными бликами наряженная искусственная ёлка, а на столе был испеченный бабушкой торт. Из-под ёлки хитро и добро улыбался большой пластмассовый Дед Мороз, и игрушки едва заметно покачивались: большие волшебно-лиловые и красные, будто шуба Деда Мороза, шары, картонные кораблики с туго надутыми парусами, золотистый смешной большеголовый Винни Пух и совсем старые игрушки, купленные ещё когда бабушка была школьницей - человечки в причудливых костюмах, кто в длинной расшитой рубахе, кто в узорчатой безрукавке, кто в цветастом халате и тюбетейке, кто в черкеске и мохнатой папахе. Набор этих ёлочных игрушек назывался "Народы СССР", и Аглая никогда не видела таких в магазинах.
   - Что задумалась, Аля? - Аглая действительно задумалась, разглядывая ёлку, и не заметила, как в комнату вошла бабушка, - скоро уже старый год будем провожать. Дядя Аликбер собирался заехать, чаем его напоим. А вон, глянь в окно, машина зафурчала - не он ли подъехал?
  Аглая выглянула в окно, коснувшись пальцами холодной батареи - действительно, у дверей подъезда остановился армейский "Уазик". В тусклом свете уличного фонаря было видно, как из него вышли двое: заросший черной бородой великан в пятнистом бушлате и худощавый дядя Аликбер - тоже в камуфляже, с автоматом через плечо. Бородач остался у входа в подъезд, Аликбер подхватил из машины какие-то пакеты и вошел в дом, что-то отрывисто бросив здоровяку - наверно, велел ждать.
  - Да, бабушка, это он, - обернулась Аглая, - к нам поднимается.
   В дверь постучали, в прихожей щелкнул замок и раздался голос дяди Аликбера:
  - Добрый вечер, Светлана Ивановна! - Аликбер говорил по-русски чисто, с легким кавказским акцентом, - вот, заехал с наступающим Новым годом поздравить, как прямо Дед Мороз...
  - Проходи, проходи, Аликбер. Да не разувайся, прямо в комнату проходи, - тут голос бабушки упал до шепота, и Аглая не расслышала её слова. - Неспокойный вечер-то, Аликбер. Нормально доехал?
   Дядя Аликбер ответил, но девочка тоже не услышала - ответил совсем тихо. И шагнул в комнату, отставив в угол коротко звякнувший автомат.
  - Садись, садись к столу, Аликбер, - бабушка подтолкнула гостя к дивану, возле которого стоял старый журнальный столик, - тебе вечно некогда, но хоть чаю выпьешь.
  - Спасибо, Светлана Ивановна, - Аликбер опустился на скрипнувший пружинами диван, откинулся на подушки, на мгновение закрыв глаза. - Эх, как хорошо...
  - Дядя Аликбер, а ты Новый год с нами встретишь? - спросила Аглая.
  Аликбер открыл глаза и выпрямился, уставился на ёлку и ответил, чуть помолчав:
  - Нет, Аля. Очень хотел бы, но не смогу. Занят буду.
  Аглая понимала, что по-другому и не могло быть. Но всё же чуть обиженно сказала:
  - Ты всегда занят. Но ведь Новый год, это же... - она махнула рукой.
  В комнату вошла бабушка с подносом, на котором стояли чашки и блюдца, и парил тонкой струйкой из носика глянцевый фарфоровый чайник.
  - Извини, Аль. Чашку выпью и пойду, нет времени совсем, - Аликбер взял налитую чашку двумя руками, подержал, вдохнул аромат чая...
   - Ведь у меня никого нет, кроме вас двоих, - вдруг грустно улыбнувшись, сказал он. Отставил чашку и быстро заговорил, а взгляд его, Аглая видела, не сходил с мерцающей в углу ёлки, - Всё как-то запуталось, слишком запуталось. Вся жизнь какой-то глупый театр. Мой дед в переселении погиб, отец у Меркурьева учился, я вот мечтал о сцене, и даже что-то получалось... А потом с Володькой, Алечкиным отцом, под Баграмом... И потом, и потом, всё закрутилось. И сейчас уже такая каша заварена, сам чёрт её не расхлебает.
  - Алик, Алик! - бабушка села на стул рядом, тронула его за плечо, - успокойся. Ты-то ни в чём не виноват.
  Она добро улыбнулась.
  - Я не знаю, Светлана Ивановна, - упрямо мотнул головой Аликбер, зачем-то переставил на столе чашку, чуть не расплескав, - везде какая-то непроходимая глупость и подлость, но... ведь даже если мой народ ошибается, если его обманули, я должен быть со своим народом, верно? В нашем районе, все знают, никого не трогали. Кто уехать хотел - я помог. А кое-кого я уже из своих, сам...сам, чтобы землю не поганили... Сохиба того же...
  - Алик! - голос бабушки прозвучал по-учительски строго, и Аликбер замолчал. Взял чашку, отпил и улыбнулся неожиданно беззащитной детской улыбкой:
  - Ладно, оставили всё. Пусть у всех всё хорошо в Новом году будет, а плохое всё в прошлом останется. Иначе как же? - он светло улыбнулся и вновь стал тем весёлым дядей Аликбером, которого так любила Аглая. С полчаса они болтали о пустяках, и смеялись, и Аликбер выпил две чашки чая и попросил третью. А потом за окном требовательно прогудел сигнал машины и Аликбер поднялся.
  - Пойду. Пора. - он шагнул к ёлке, коснулся рукой пластмассовой ветки и вздохнул, - как там в фильме каком-то, "всё хорошее когда-нибудь кончается"... Завтра к обеду ждите. Счастливого Нового года!
   Он чмокнул в щёку бабушку, подхватил на руки Аглаю и покружил по комнате, поцеловал в лоб. Закинул на плечо автомат.
  - Светлана Ивановна, на секундочку можно вас, - он обернулся уже от двери. Бабушке он шепнул что-то совсем тихо, и Аглая ничего не расслышала.
   Год встретили тихо. Посидели часок после полуночи, и бабушка отправила Аглаю спать. Засыпая, девочка слышала с улицы разгульный шум толпы.
   Во сне качались пушистые еловые лапы, пахучие и настоящие, увешанные блестящими игрушками, и ярко светило солнце, и искристо сверкал снег, рассыпая алмазные блёстки, и было легко и радостно, и бездонно голубело морозное небо, но не было холодно.
   А потом дом вздрогнул.
  В парках и на площадях, на улицах и переулках рассыпалась дробь автоматных очередей, заухали короткие разрывы гранат и гулко рявкнули гранатомёты. Но Аглая не услышала этого - потому что по кварталу, где она жила, нанесла удар артиллерия. И этот артиллерийский удар, и захлестнувшая город кровавая свалка слились в один чудовищный аккорд. Началась Первая Чеченская война...
   Аглаю сбросило с кровати, над головой по штукатурке веером ударили осколки. В навалившейся звенящей тягучей тишине она открыла глаза и увидела вместо стены бабушкиной комнаты дымящийся черный провал, и в этом провале, вдали, в красноватых отсветах виднелись обломки перекрытий - часть дома, не выдержав разрыва фугасных снарядов, рухнула, и Аглая видела обнажившиеся квартиры соседнего подъезда.
   Снаружи гулко ударило, и пол задрожал, и девочка, охваченная диким ужасом, метнулась в дымную темноту прихожей. Новогодней ночи больше не было, и не было ничего, с чем рассталась Аглая пару часов назад, засыпая - ни добрых бабушкиных рук, ни сверкающей ёлки; была наполненная гарью лестница, и доносящийся словно сквозь забившую уши вату чей-то протяжный крик, и животный страх, когда не понимаешь, что с тобой и где ты, и остаётся лишь одно - бежать, бежать!..
   Аглая жила на третьем этаже. На последнем лестничном пролёте она упала, споткнувшись обо что-то мягкое, вскочила, оскальзываясь на мокрых и липких ступенях и выскочила в полутемный подъезд, озаряемый с улицы оранжевыми отсветами.
   Полуразрушенный фасад дома освещало рыжее пламя - горела беседка во дворе и несколько квартир, пламя дымными языками вырывалось из окон. Освещенные пламенем, метались фигуры людей, кто-то рядом плакал навзрыд, а ещё девочка увидела затянутый брезентом армейский грузовик и людей возле него: одетый в камуфляж бородач протягивал через борт машины автоматы и люди выхватывали их у него из рук.
  - Аглая! Аглая! - кто-то схватил её за плечо, и она увидела присевшего перед ней Аликбера, - жива! Цела? А где бабушка, Аля? О чёрт!
  Он отдёрнул руку, взглянул на покрытую чёрно-красной жидкостью ладонь:
  - Ты же в крови вся, Алька! - свитер и колготки девочки были в крови - она измазалась, упав на лестнице. "Вот почему там было так скользко", - отстранённо подумала Аглая и обернулась к окнам своей квартиры. Окно осталось лишь одно - её комнаты; на месте второго проходил широкий провал, разделявший пятиэтажку на две части.
  - Это не моя кровь... кажется, - ответила она.
  Аликбер проследил её взгляд.
  - Аля, я сейчас. Вот, отойди с дороги и стой здесь. Не уходи никуда! - он бросился в темноту подъезда. Аглая постояла с минуту посреди двора одна. Почувствовав, что ноги совсем не держат, она подошла к тополю и прислонилась к нему спиной. Голова начала медленно кружиться и девочка села прямо на землю, обхватив колени руками.
   Какой-то худой прыщеватый парень в пятнистой куртке остановился перед ней и в упор стал её разглядывать. Рядом с ним встал второй, бросил что-то грубое, с пренебрежительной кривой усмешкой.
  - Чего ты вылупился? - раздался злой голос Аликбера. Он шагнул к девочке, оттолкнув в сторону худого парня. - А ну марш отсюда!
   Парни, как кипятком ошпаренные, отскочили в темноту. Аглая взглянула в лицо Аликберу - глаза у того были пустыми и холодными.
  - Вставай, Алька, поедем, - он протянул ей руку, помогая встать, и по-прежнему зло бросил кому-то слева, - А ты что замер, как суслик? Сам это волчьё отогнать не мог? Пялиться они будут здесь...
  - Они не делали ничего, - водитель "Уазика", тот самый здоровяк, что приезжал с Аликбером несколько часов назад и ждал внизу, перебросил за спину автомат.
  - А ты ждал, когда сделают, что ли? - Аликбер подтолкнул Аглаю к машине, открыл заднюю дверь, - запрыгивай, сейчас поедем...
  
  
  Без десяти девять флаер приземлился на площадке академгородка. Ударил первый заморозок, и ребята, поёживаясь, быстро пошли к белеющим за деревьями корпусам: в полёте Дик связался с отцом и узнал, что их будут ждать уже в пусковой лаборатории.
   Возле дверей их встретила худенькая черноволосая девушка и повела сначала в медицинский центр.
  - Обследование, да? - заинтересовался Дик.
  - Совсем маленькое, - улыбнулась девушка, - и прививки.
  - Много? - Ника поморщилась, - Не люблю прививок.
  - А кто их любит? Не бойся, всего две.
  - Я и не боюсь. Просто неприятно...
  Через четверть часа Дик и Ника оказались вместе с той же девушкой в небольшой светлой аудитории, где кругом стояло с десяток кресел. С девушкой они познакомились - Эрика Гранде, двадцатилетняя аспирантка, была помощницей профессора Лема и сегодня отправлялась в прошлое вместе с ними.
  - Отличие экскурсий в прошлое типа "Б" от обычных, с помощью стационарных хронопунктов, - рассказывала Эрика, пока они сидели в комнате втроём, - в том, что мы можем перемещаться в пространстве прошлого, оставаясь как бы в своём времени.
  - То есть? - настороженно спросила Ника, - мы никуда не летаем?
  - Ну, в прошлое вообще не летают... Туда перемещаются.
  - Эрика, ну ты же поняла, что я имею в виду...
   Ответить Эрика не успела - в комнату вошёл профессор Лем, плотный, с благообразной седой шевелюрой профессор Картер (Дик когда-то видел его фотографию в одном историческом журнале) и улыбающийся Майкл.
  - Доброе утро, - кивнул всем Лем, - ну вот, вся компания путешественников в сборе.
   Через минуту все были представлены друг другу и расселись в креслах.
  - Итак... - Лем потёр переносицу, - небольшой инструктаж перед путешествием. Из присутствующих пользовался типом "Б" кроме меня и моей ассистентки только Александр, верно? - он посмотрел на Картера. Тот кивнул:
  - Ну да, для меня это уже третий раз. Хотя по большому счёту, Станислав, для меня-то это лишь транспорт. Мне нужно быть в определённой точке - определённой в пространстве и во времени. А уж как до неё добраться... Хотя, - он обернулся ко всем остальным, - конечно, удобнее. Лучше условия для работы.
  - А чем лучше? - спросила Ника, - нам Эрика начала рассказывать, но...
  - Вот в том числе для этого я вас и собрал. Смотрим на макет.
   В центре комнаты появилась голографическая модель хроносферы.
  - Вот несколько проекций. Вид сбоку. Вид сверху. И приборная доска. Принципиальную схему не вывожу, она вам ничего не скажет. То есть - это лишнее. Как видите, наше рабочее пространство - купол, полусфера, ровно наполовину возвышающаяся над поверхностью земли. Диаметр - семь метров. Прямо под куполом, в зените, скажем так, вот этот шар размером с баскетбольный мяч - это и есть хроногенератор. Четыре площадки над полом - шлюзы-синхронизаторы, точки выхода в, скажем так, внешний мир. При одновременном выходе из двух точек (ну, или входе) сфера теряет невидимость и получаем такой вот эффект... - Лем протянул Дику фотокарточку, - посмотри и передай остальным.
  - А это где? - заинтересованно спросил Дик, разглядывая фото. На нём на фоне запылённой степи и дыма, чёрными клубами валящего из нелепой машины с крестом на борту, задравшей в небо тонкий ствол пушки, переливался радужными разводами полупрозрачный купол, сквозь который проглядывали фигуры людей. Рядом с куполом, пригибаясь, отбегали в сторону два человека в чёрных комбинезонах и ребристых шлемах с круглыми наушниками. - И когда?
   Картер взглянул через плечо мальчика.
  - Вот ты и ответь, отличник! - и взглянул на Лема, - это тот случай, Станислав, когда Зденек?..
  Лем кивнул.
  - Дай посмотреть! - Ника выхватила у мальчишки фотографию, - ой...
  - Степь, танк с крестом... Это Вторая мировая, верно? Середина двадцатого века. Даже можно сказать точнее, но это я уже гадаю, но... Сталинград, да? Ну, в самом начале.
  - Почти правильно. Под Сталинградом тоже степи. Но это равнина под Курском, - ответил Лем. - Мы забирали нашего разведчика, он, кстати, выходил из стационарного хронопункта, но произошли непредвиденные обстоятельства и его пришлось подстраховывать. Тогда был ранен доктор Зденек Павловский.
  - Стационарный хронопункт был разрушен, - вставила Эрика, - пришлось вытаскивать разведчика с помощью типа "Б". В общем всё закончилось удачно.
  - К чему я это рассказал, - Лем забрал у Ники фотокарточку, - к тому, что при одновременном выходе из сферы нескольких человек она не только теряет невидимость, но и гаснет защитное поле, остаётся только контур на хроногенераторе. Включить его снова там, в прошлом, не хватит энергии. В будущем, скорее всего, эта проблема будет решена: три института - в Оттаве, Владивостоке и Кио-То работают над этим, но пока результатов нет.
  - Остро-то проблема, как я понял, не стоит, - заметил Майкл, - не выходи разом, и всё будет в порядке.
  - В общем да, - кивнул Лем, - одновременный выход это уже нештатная ситуация, форс-мажор. Но кроме того... внимание! Нужно иметь в виду, что и действующее поле слабовато. Не удаётся пока добиться хороших защитных показателей. От брошенного камня, от стрелы... не от всякой, пожалуй... защитит. От мушкетной пули. От чего-то более серьёзного - нет. Если сильный удар придётся в сам хроногенератор...
  - Вернуться будет нельзя? - прищурясь, спросила Ника, - и придётся ждать, когда нас спасут очередным типом "Б", да? Или добираться до стационарного хронопункта, если он там есть поблизости? отбиваясь от аборигенов?
   Лем улыбнулся.
  - Не всё так страшно, Ника. При попадании в генератор произойдёт дезориентация капсулы во времени. Её бросит вперёд или назад по временной линейке и она остановится в полночь 31-го декабря N-ного года плюс минус три часа. В течение десяти минут капсула автоматически сориентируется и вернётся в наше время. Ладно. Сейчас - инструктаж по мерам безопасности, а потом профессор Картер коротко расскажет об эпохе, в которую мы отправляемся.
  - А почему именно 31-го декабря? - поинтересовалась Ника.
  - Просто так настроили. Можно было настроить на любое другое время, но настроили так.
  - Лучше, как я понял, пусть попадёт в хроногенератор, чем в кого-то из людей. Без последствий обойдётся, - подытожил Майкл.
   Когда Лем и археолог закончили, Ника спросила:
  - А сегодня мы из-под сферы выходить не будем?
  - Девочка! - усмехнулся Картер, - даже я не буду. Незачем. Все наблюдения можно сделать из-под сферы.
   - А-а, - протянула Ника разочарованно, - это вы потому не сказали насчёт того, что, ну... бабочек нельзя ловить, кузнечиков там... что в пустыне водится, Дик?
  - Тушканчики. И вараны.
  - Ну, сразу вараны... Я это к тому, что вот раздавишь бабочку...
  Картер, Лем и Эрика улыбнулись. Лем встал.
  - Всё, не будем терять времени. Все за мной, путешественники. И Эрика, расскажи гостям по пути, почему в прошлом вовсе не страшно для будущего ловить бабочек.
   В коридоре Ника ехидно сказала девушке:
  - Ну, Эрика, рассказывай. Почему можно бабочек ловить...
  - Нет, серьёзно, - вставил Дик, - кажется, я даже об этом читал что-то... Раздавили в прошлом бабочку, а в будущем...
  - Не того президента выбрали, - кивнула Эрика, - я тоже читала. Фантастика. Фантасты прошлого чего только не напридумали - например, что Луна такой пылью покрыта, что в ней корабли тонуть будут. Не тонут же, и нет там никаких морей пыли. Так вот, если коротко. Прошлое и будущее - стабильная система, ведь все события в этой цепочке уже произошли. И эта последовательность событий как бы защищается от любых на неё воздействий. Есть же постулат: "Будущее из прошлого изменить невозможно". Оно меняется только из настоящего. Чтобы не говорить формулами... Ну, как вам объяснить... Это как гироскоп, как волчок - его толкнёшь, он выпрямится.
  - Хм... - сказал Майкл, - но если сильно толкнуть...
  - Правильно, - обернулась к нему девушка, - это называется осевым воздействием. Воздействие, способное поколебать временной континуум. Только поколебать, заметьте. Не разрушить. Общий ход истории вернётся в своё русло через пятьдесят-сто лет. Но, конечно, колебать тоже нежелательно. Мы думаем, что серьёзных последствий нет, но полностью уверены быть не можем... Вероятность осевых воздействий может быть рассчитана для любого отрезка времени. Так вот, на том отрезке, куда мы отправляемся, такие воздействия невозможны. Просчитано.
  - Да и в общем, - добавила она, помолчав, - даже после осевого воздействия все колебания в основном сводятся к мелочам. Ну там, вышел бы человек из дома в шляпе, а выйдет без шляпы. Или встанет позже, чем обычно.
   Ника остановилась.
  - Интересно! - с вызовом сказала она, - вот мы на истории пробовали на модуляторе: убирали из конкретной эпохи определённую личность. Ну, мы Наполеона убирали...
  - Пойдём... Или на ходу говорить сложнее?
  - Нет, просто ты говоришь что-то такое, странное. Так вот, убирали Наполеона. И вся история меняется! А ты - "изменения по мелочам"!
  - Меняется, - кивнула Эрика, - на модуляторе. А не в реальности. Так, мы пришли почти... Ника, в общем, совсем коротко... Прошлое уже было. Реальность будет защищаться. И такой фокус - убрать из истории Наполеона - просто не получится. Пример, если историю любишь. Неудачные покушения на Гитлера. Это пытались сделать в ХХII веке. Всё, заходим. Наша костюмерная.
   На полочках у стены аккуратными стопками лежали комплекты одежды из белой, даже на вид грубой ткани, рядом стояла странная обувь, что-то вроде высоких мягких сапог.
  - Одеваемся сообразно эпохе, - объяснил Лем.
  - Мы же из-под купола не выходим, зачем? - спросил Дик, разворачивая длинную, ниже колен, белую рубаху с широкими рукавами. Рубаха явно была ему велика.
  - Именно потому, что не собираемся выходить, просто ограничиваемся грубым маскарадом. Иначе снаряжались бы более детально.
  - Сообразно эпохе? - удивилась Ника, - это нам с Эрикой паранджу надевать? Тогда ведь, кажется, женщины носили что-то такое... или я путаю...
  - Если не настаиваешь, оденешься под мальчика.
   В этот момент из кабинки для переодевания вышел заросший длинной, чёрной с проседью бородой коренастый полноватый бедуин с темным, будто старая медь, лицом. Ребята изумлённо уставились на него.
  - Салам, - сказал бедуин голосом профессора Картера, - Станислав, мы не выбиваемся из графика?
  - Всё, не стоим! - сдерживая смех, Майкл подхватил свою кипу одежды и шагнул за ширму.
  
   Переодевшись и втерев в кожу лица и рук пахучую темную жидкость, сделавшую их смуглыми, все вышли в коридор.
  - Прямо как из "Тысячи и одной ночи", - хихикнула Ника.
  - Мы сейчас к машине? - спросил Майкл Эрику, в своём афганском костюме ставшую похожей на худенького подростка, сошедшего со страниц восточной сказки.
  - Нет, сначала в арсенал.
   В оружейной у ребят разбежались глаза. Оружие всех времён и народов было расставлено по эпохам - страшного вида корявые дубины и грубые кремнёвые рубила сменили отшлифованные каменные топоры неолита, тускло блестели в соседних витринах бронзовые мечи, дальше скалились глухими забралами рыцарские шлемы и щетинился ряд копий... Из-за длинного шкафа навстречу им вышел седой худощавый старичок, приветственно махнул рукой:
  - Добрый день. Твой заказ собран, Станислав. Или, - он внимательно оглядел Нику и Дика, - ты что-то хочешь добавить к нему для этих юных ассасинов?
   Последние слова старик произнёс откровенно недовольным тоном. Лем это заметил.
  - Всё ворчишь, Оскар Вениаминович? Ты познакомься - Майкл Деккер, мой давний друг, астрогеолог. А "ассасины" - его сын Ричард и Ника. Может быть, будущие сотрудники института, или историки, археологи, кто знает...
  - Здравствуйте, здравствуйте, - ворчливо сказал Оскар Вениаминович, с неожиданной силой пожимая гостям руки. - Будущие историки... всё может быть. Но вынужден повторить, Станислав, этот твой хронотуризм я не одобряю. Добро бы выбрал мирный XXII век, а то тащишь детвору в конец ХХ, и куда!
  - Старина, мы про это уже говорили, - отмахнулся профессор, - я тут не вижу проблем.
  - Да говорили, говорили, - язвительно буркнул старик, - так ты же не внял. Вот я и вынужден повторить. Прошлое - штука опасная. И не место для игр.
  - Да, да, - отмахнулся Лем, - где оружие?
   Оскар Вениаминович вздохнул:
  - Вон, на стенде. Как было в заявке: станнер и скорчер для тебя, станнеры для профессора Картера и мисс Гранде, четыре автомата, подсумки, ремни. К ним по четыре полных магазина. Два АК, одна М-16, один УЗИ, такими тоже там баловались. Можете проверять. Ещё берёшь что-нибудь?
  - Нет, - Лем повернулся к стенду, на котором было развешано оружие для группы. Рядом с даже на вид элегантным серо-стальным современным оружием грозно чернели воронёные стволы оружия ХХ века. Золотистое дерево прикладов на двух автоматах было исцарапано, брезентовые ремни обтрёпаны.
  - Вы умеете пользоваться? - прищурился, взглянув на Майкла, старик.
  - Станнер и скорчер - да, как всякий астронавт, - ответил Майкл, - из огнестрельного именно этим - нет, но вообще с таким дело имел. Увлекался когда-то стрельбой. Биатлоном.
  - Ладно, - Оскар Вениаминович вздохнул ещё раз, - но всё же скажу, Станислав, что так нельзя. Ни тренировок, ни обучения - на, вот тебе старинное боевое оружие. Слишком легко многие стали на всё смотреть. А это не игрушки.
  - Да я могу и не брать эту пушку, - уже раздражённо сказал Майкл.
  - Да я не об этом! - махнул рукой Оскар Вениаминович, - я о другом. Скорее всего, вам ни применять, ни демонстрировать оружие никому не придётся. Таскать с собой его нужно, что верно, то верно, но вероятность того, что оружие придётся применять (если, конечно, оно изначально к применению не планируется) ничтожно мала. Так, антураж. За всё время экспедиций, считая с начала нашего века, всего три случая. И два из них закончились пустяком, зато третий...
  - Что третий? - быстро спросила Ника.
  - Вот то-то и оно, Слава, "что третий", - укоризненно сказал Оскар Вениаминович.
   Станислав не ответил.
   Лем, Картер и Ника привычно осмотрели оружие. Вполголоса Станислав объяснил Майклу, показывая на своём автомате:
  - Магазин присоединяется вот так... Снять - вот эта защёлка. Предохранитель, осторожней, он тугой, палец не сбей - вниз одиночный, промежуточное положение - автоматический. Досылается патрон, сам понимаешь, вот эту ручку на себя и отпустить... Рукой не сопровождай, а то патрон перекосится. Оружие всегда на предохранителе, магазин примкнут, но патрон не досылаешь. Ну, идём...
  - Третий случай, - сказал Лем, забрасывая автомат на плечо, - только подтверждает, что всего, к сожалению, не предусмотришь. Мика был отлично подготовлен, и не его вина, что ему пришлось драться с профессиональным мастером фехтования.
   Старик, отвернувшись, промолчал. Только когда все пошли к выходу, коротко сказал:
  - Удачи, ребята.
  - Спасибо, Оскар Вениаминович. Всё будет в порядке, - Лем улыбнулся старику от двери.
  
  - Какой он серьёзный, - шепнула девочка Эрике в коридоре.
  - У него опыт очень большой, - ответила девушка, - Оскар Вениаминович там, в прошлом, работал годами. Наверно, один из самых заслуженных разведчиков нашего века. И за всё переживает. Вот за Мику. Мику готовил не он. Там и драки-то не планировалось. Против Мики противник применил приём, который не знал ни сам Мика, ни его тренеры из Сиднея. Только потом на записи увидели, что это был приём, который прекрасно знал Оскар Вениаминович и всех наших разведчиков, которые работают в Средневековье, давно ему научил.
   Машина была смонтирована в большом зале. За огромными окнами раскинулась панорама гор, качались пушистые темно-зелёные кроны сосен. Погода чуть хмурилась, солнце каскадом лучей пробивалось сквозь набежавшие серые слоистые облака.
  - Очень успокаивает, - объяснил Лем, - выходишь из-под купола и - горы.
  - Это тебя горы успокаивают. А вдруг для кого-то наоборот? - пошутил Майкл.
  - Горы всех успокаивают... На то они и горы.
   Лем шагнул на матовую площадку между ярко-оранжевыми кругами шлюзов. Поднял и вытянул вперёд руку - зависший в дальнем конце купола виртуальный пульт управления послушно скользнул по воздуху и улёгся под его ладонь. Пальцы Станислава забегали по клавиатуре.
  - Вставайте у меня за спиной, - сказал он, не отрывая взгляда от пульта, - Ваня!
  - Да, профессор! - высокий светловолосый парень, сидящий у стационарного пульта в углу зала, поднял голову.
  - Режимы выставлены?
  - Да.
  - Отклонений нет?
  - В норме.
  - Расчётное время нахождения в прошлом - один час. Александр, нет возражений?
  - Достаточно. Может быть, сделаю всё и быстрее, - ответил Картер, пристраивая у виска портативную стереокамеру - она должна была записывать всё, что видит профессор.
  - Ты-то сделаешь, у меня быстрее не получится... Готовы, путешественники? - он обернулся к Майклу и детям. Эрика, стоя за спиной светловолосого Ивана, что-то сосредоточенно говорила ему вполголоса.
  - Готовы, готовы, - с улыбкой ответил Майкл, - давай, потихонечку трогай...
  - Иван, синхронизация?
  - Произведена.
   Эрика хлопнула Ивана по плечу и подбежала к машине, легко запрыгнула на площадку.
  - Отсчёт, - спокойным голосом сказал Лем, - десять, девять, восемь...
  - Волнуешься? - шепнул Дик на ухо Нике. Девочка молча помотала головой. Глаза её горели от восторга.
  - ...три, два, один.
  - Удачи, профессор. Эрика, пока! - Иван помахал из-за пульта рукой. Он ещё не договорил, как его голос стал гаснуть, будто стремительно удаляясь. Капсулу обволокло серым туманом, мгновенно скрывшим всё вокруг. Навалилась ватная тишина - такая, что, казалось, можно услышать стук сердца стоящего рядом. Майкл и ребята с интересом оглядывались.
  - А за бортом пробегают века! - нараспев сказала Ника.
  - Ага, - сказал Лем в тон ей, - и будут пробегать ещё около трёх минут. Стандартная переброска, скажем так, занимает около пяти минут.
  - А если сейчас взять и выйти из-под купола? - спросил Дик.
  - Не получится. Это невозможно во время переброски.
  - А что сейчас там, снаружи?
  - А не знаю, - широко улыбнулся Лем.
  - Не знаете?! - Ника сделала большие глаза, - вы?!
  - Ну, всё знать невозможно, даже в своей области. Даже, скажем так, тем более - в своей области. На окружающую среду за бортом, если это вообще среда, не реагирует ни один датчик. Там нет ни температуры, ни давления. И химического состава у этой "среды" тоже нет. Не-время, не-пространство, не-вещество, не-энергия...
  - Всё только один Бог знает, да молчит, - произнёс Картер, - позволяет разбираться нам самим. И кое-что у нас даже получается.
  - Так, - проговорил Лем, глядя на пульт, - прибываем...
   Несколько секунд ничего не происходило. Потом туман за стенами капсулы начал стремительно таять, на мгновение полыхнул жёлтым светом и исчез, словно кто-то невидимый сдёрнул занавес, закрывавший от путешественников окружающий мир.
   В этом мире было только два цвета. Яркий, невероятно чистый ультрамарин неба и жёлто-белый цвет застывших песчаных волн, тянущихся до самого горизонта. Нестерпимый солнечный свет, отражённый гранями песчинок, наполнил капсулу, и все невольно зажмурились, через пару секунд свет померк - настроились на внешний мир светофильтры сферы. В бесконечной синеве неба не было ни облачка, у горизонта и над гребнями барханов раскалённый воздух плавился, растекаясь дрожащим маревом, сквозь которое угадывались то ли гребни далёких гор, то ли миражи.
   Над заснувшим песчаным морем поднималась оранжево-коричневая каменная гряда, изъеденная пещерами, как обжитый ласточками глинистый обрыв над рекой, заканчивающаяся наверху изломанным скалистым плато. Обожженный солнцем камень скал нависал над пустыней.
   Картер огляделся, удовлетворенно выдохнул.
  - Спасибо, Станислав, в самую точку. Вот они.
   Все посмотрели туда, куда показывал Картер. Исполинские каменные фигуры, вырубленные в гигантских нишах в скальной стене, застыли, будто задумавшись. Эрозия постепенно разрушала их, и поверхность чудовищных каменных тел, когда-то гладкая, стала ноздреватой и потрескалась. Лица каменных исполинов были безмятежны и чуть задумчивы. Казалось, они отстранённо разглядывают прибывших к ним сквозь века путешественников, посмевших потревожить их тысячелетнее безмолвное спокойствие.
   Майкл присвистнул. Дик и Ника молча смотрели, широко раскрыв глаза.
  - Ну, добро пожаловать, - повернулся к ним Лем, - Афганистан, конец ХХ века, провинция Бамиан. Какие колоссы, верно? Просто невероятный труд...
  - Да, - задумчиво произнёс Картер, - и кто бы мог подумать, что этому чуду осталось стоять всего лишь... что-то около четырёх дней, да, Станислав?
  - Если быть точным, пять.
   Картер покачал головой:
  - Простоять века, увидеть рассвет и закат цивилизаций и погибнуть от рук безграмотных фанатиков...
   Камера у виска профессора работала, помаргивая зелёным огоньком. Вынув из кармана блокнот, он начал что-то быстро в нём писать.
  - Ну, Эрика, пора и нам за работу, - сказал Лем, доставая из сумки какие-то приборы. Автомат, чтобы не мешал, он перебросил за спину.
  - Чуть позже подойдём поближе, Станислав? - спросил Картер.
  - Да, минут через десять сможем погулять...
  - А зачем понадобилось их разрушать? - Ника, наконец , обрела способность задавать вопросы.
  - Ну, фанатикам причины не нужны, чтобы что-то разрушить, - ответил Картер, не отрываясь от своего блокнота, - хотя они-то считали, что причины у них для этого есть...
  - Да? А какие? Как у Герострата?
  - Ломать - не строить, - сказал Майкл, разглядывая статуи, - вот тебе и причина на все времена.
  - Ну нет, тут сложнее. Герострат - честолюбец , не умел ничего сделать доброго и решил оставить своё имя в истории, разрушив храм... Ему повезло, в истории остался, но сколько было других разрушителей, кто их помнит? У них были другие причины. Они о своей славе не заботились. Здесь, в данном случае, главная причина - религиозный фанатизм. Взрывали эту красоту исламские фанатики потому, что статуи изображают Будду, являются олицетворением язычества с их точки зрения... Стандартный тип мышления для тех времён.
  - Стандартный? - удивился Дик, - наоборот, скорее исключение. Ведь конец ХХ века! Полёт Гагарина, первые люди на Луне, море научных открытий, люди покорили атомную энергию. Это ведь не Средние Века! Хотя...
   Мальчишка запнулся.
   - Вот-вот, - Картер посмотрел на мальчика, - сам понял уже? Как раз в ХХ веке человечество начало осознавать, что пора выбирать один из двух путей - либо к добру для всего человечества, либо в пропасть... И весь ХХ и большую часть ХХI так и металось из крайности в крайность. Мирный атом - и Хиросима, идеи гуманизма - и мировые войны, дружба и сотрудничество народов - и тут же дикая вражда. Думаю, в этот период человечество ухитрилось пройти по самому краю... Ладно, я сюда не для лекций приехал. Станислав, ближе уже можем подойти?
  - Ещё несколько минут, Александр... - Лем с помощью мигающего разноцветными лампочками прибора проверял какие-то параметры купола. Вместе с Эрикой они медленно обходили сферу, прижимая к ней коробочку прибора в разных точках. - А вот тут, заметь, Эрика, поле-то слабовато... и здесь... тут норма. Опять норма. Нужно будет провести калибровку напряжения, как вернёмся.
   - Ой, а мы прямо на песке стоим? - воскликнула вдруг Ника. Опустив глаза, Майкл и Дик заметили, что матовый пол действительно исчез. Круги синхронизаторов стали полупрозрачными и будто висели над волнистым песком пустыни. Присев, девочка попыталась взять пригоршню песка, но её пальцы скользнули по упругой прозрачной плёнке. Плёнка была прохладной - не верилось, что под ней лежал раскалённый песок, об который можно обжечься.
  - Ника, нас же на самом деле здесь нет, - засмеялась Эрика, - и песок, пока мы в машине, мы не потревожим. И пойдём по нему, но ни одну песчинку с места не сдвинем.
  - Смотри, пап, - задумчиво сказал Дик, - ведь совершенно то же мы увидели бы, если бы просто поехали в нашем времени куда-нибудь в пустыню. Сахару, Каракумы, например.
  - Помнишь Каракумы, Слава? - усмехнувшись, спросил Майкл.
  - Помню, золотые воспоминания. Захотели парни посмотреть мир... А вообще ты верно заметил, Дик. И в наше время на планете полно мест, в которых как бы перемещаешься в разные эпохи. Та же Африка или Австралия - там до сих пор живут племена каменного века. А природа это вообще, скажем так, универсальный фон, неважно - пустыни, степи, леса... Воображай на нём всё что хочешь. Хоть средневековых рыцарей, хоть римских легионеров. Кстати, наши разведчики стажируются в современных первобытных племенах.
   Майкл хмыкнул.
  - Как ты там сказал, Слава? Воображай кого хочешь? А азиатских басмачей можно вообразить?
   Лем поднял голову.
  - Это ты к чему?
  - Это я вон про ту дружную компанию. И воображать ничего не надо. Всё в оригинале.
   Метрах в трёхстах от них на гребень бархана поднимались шестеро одетых в белые длинные одежды бородатых мужчин. На плечах у каждого висело что-то поразительно похожее на старинные автоматы, которые были у Лема, Картера и Майкла. Один из них нёс на плече какой-то длинный чёрный предмет, у другого из-за спины выглядывала заострённая продолговатая груша. Лем вынул из сумки бинокль, с полминуты изучал эту группу.
  - Ну, было бы странно, если бы мы их не встретили, - наконец сказал он и протянул бинокль Нике, - через сутки тут, если не врёт хроника, будут толпы.
  - Как странно, - вздохнула Ника, разглядывая афганцев, - видеть людей, которых давно уже нет. Правда?
   Эрика пожала плечами.
  - Ника, но ведь если их давным-давно нет, но нас-то здесь ЕЩЁ нет. Знаешь, я уже перестала этому удивляться. Да в общем-то и удивляться здесь нечему. Ну люди, ну из прошлого - что тут такого? - она наконец оторвалась от тонко попискивающего приборчика, взглянула на Лема. - В стационарном режиме мы закончили.
  - Можем подойти поближе, - на поднявшихся на гребень бархана афганцев Лем больше не обращал внимания. Картер молча повернулся и шагнул в сторону скал, прямо на стену сферы. Купол послушно двинулся вперёд одновременно с его движением.
  - Мы просто идём, как под зонтом силового поля, - пояснил Лем.
  - Понятно.
   Держась рядом, они пошли за археологом. Купол сферы, чуть колышась, расстилался над ними. Пол кабины повторял все неровности поверхности пустыни, и поначалу немного удивляло то, что ноги не проваливаются в сыпучий песок. Ника заметила оставшийся на песке извилистый след проползшей змеи.
   Дик посмотрел на стоящих справа афганцев. Двое из них устанавливали на треноге какое-то грозного вида оружие с длинным ребристым стволом, остальные просто стояли и смотрели на застывших перед ними каменных титанов.
   Картер уверенно повернул вправо, к крайней статуе, которую, как казалось издали, больше других пощадило время. До неё оставалось не более сотни метров, когда резкий хлопок сзади заставил всех остановиться. Оглянувшись, они увидели, что за установленным на треноге пулемётом сидит худой высокий афганец. Он дал одиночный выстрел, явно целясь в крайнюю статую - пуля прошла высоко над куполом машины.
  - Они нас видят, что ли? - спросил Майкл у Лема.
  - Нет, - поморщился Станислав, - не могут они нас видеть. Просто... Ну-ка быстрее в сторону. Александр, полюбуешься на крайнего красавца позже. Мы у этого стрелка на линии огня.
   В этот момент стоящий в стороне от основной группы афганец поднял на плечо трубу с торчащим из неё зелёным острым набалдашником и, чуть помедлив, выстрелил. На мгновение его фигура окуталась дымом, сзади взметнулось пыльное облако. Гром выстрела долетел до кабины, прямо над ними прочертила дымный след реактивная граната и врезалась в скулу второго справа Будды. Полыхнула вспышка разрыва, брызнуло каменное крошево и огромный осколок - часть лица статуи медленно рухнул вниз.
   - Быстрее, быстрее в сторону! - быстрым шагом они двинулись влево. Пульт управления снова лежал под ладонью Лема.
  - Думаешь вернуться? - быстро спросил Картер.
  - А смысл рисковать? Значит, в следующий раз будем здесь на пару часов раньше.
  - Тебе решать. Но попасть в нас могут только случайно. Может быть...
   Профессор не договорил. Сидящий за пулемётом медленно повёл стволом, и длинная очередь, низко стелясь над песком, ударила в ноги крайней самой большой статуи и цепочкой пыльных фонтанчиков потянулась по скале к другой, прямо к куполу машины.
  - Ложись! - крикнул Лем, прижимая к полу стоящего рядом с ним Дика. Что-то свистнуло над головами, раздался высокий металлический звон и в тот же миг за стенами купола заклубился серый туман. Мир вокруг кабины исчез.
  
  
  Над домами вспыхивали красные зарницы. Гулкие раскаты взрывов то стихали, то рассыпались дробной канонадой.
   Аглая влезла в машину, больно ударилась обо что-то острое коленкой и вскрикнула.
  - Алька, что там? Ушиблась? - луч фонаря осветил обшитое чёрным дерматином сиденье, на котором горой были навалены железные запаянные ящики. Аликбер бросил несколько штук в проход и помог Аглае сесть. Набросил начавшей дрожать от холода девочке на плечи тяжёлый офицерский бушлат.
  - Аля, - он приблизил к ней лицо, - мы сейчас уедем. Всё будет хорошо, Алька, поверь мне...
  Аглая молча покачала головой, ответить не смогла - к горлу подступали слёзы, не давая говорить. Она понимала только одно - самое страшное, что могло произойти, уже произошло.
   Мотор взревел и машина, подпрыгивая на ухабах, выехала со двора. В темноте кабины жёлтыми огоньками тлели шкалы приборов. Аглаю бросало на сиденье, то прижимая к горе стальных ящиков, то откидывая к двери. Аликбер включил рацию:
  - Четвёртый, слышишь меня? - раздался его голос, - Приём. Спишь, что ли?! Слушай внимательно.
   Он говорил по-чеченски, но Аглая понимала. Чеченский она выучила ещё совсем маленькой - и мама, и бабушка считали, что язык народа, среди которого живёшь, нужно знать.
  - Людей уводи на северную окраину. И с вокзала, и с Минутки. Что? Какое мне дело, что "Беркут" говорит?! У тебя кто командир, я или "Беркут"?! Через пять минут доложишь, что с позиций ушёл. Понял меня? Конец связи.
   Свет фар выхватывал из темноты кирпичные стены домов и голые кусты. Шипела рация, то замолкая, то взрываясь хриплыми голосами. Вдруг шофёр выругался и стал выкручивать баранку, сворачивая в проулок.
  - Алька, пригнись! - выкрикнул Аликбер. Метрах в пятидесяти впереди на дороге стремительно разворачивал пушку в их сторону танк - он показался девочке невероятно огромным. Было что-то завораживающее в быстром движении многотонной башни. В света фар "Уазика" на танке блеснули огни - свет отразился от триплексов и прицелов.
  - Не успеем, не успеем! - шофёр вдавил в пол педаль газа. В этот миг из окна стоящего рядом дома к танку метнулась дымная стрела и тут же на башне вспух клуб белёсого пламени. Под оглушительный грохот взрыва "Уазик" юркнул в переулок. Сзади блеснула яркая вспышка и рвануло так, что задрожала земля.
   Машина понеслась узкой гравийной дорожкой.
  - Ушли вроде - выдохнул водитель, переключая передачу, - быстро они, уже здесь их танки.
   Аликбер не ответил. Потом сказал:
  - До конца квартала доедем, там бросим машину. Так будет безопаснее. Испугалась, Аля? - он оглянулся. Аглая промолчала и Аликбер, увидев её блестящие от слёз глаза, отвернулся.
  - Может, и прорвёмся на машине, - сказал водитель, - осталось-то, командир. И патроны бросать не хочется.
  - Посмотрим.
   Они не доехали до конца квартала. Что-то стукнуло по ветровому стеклу, и водитель, глухо охнув, начал заваливаться на Аликбера. Машину занесло, Аликбер успел перехватить руль и "Уазик" заглох, со скрежетом ткнувшись боком в угол дома. Фары не погасли, в их свете искрилась облицованная панельная стена и убегало в темноту полотно дороги. Аликбер потянулся выключить фары, но в этот момент впереди справа сверкнули вспышки выстрелов.
  - Алька, за сиденье пригнись! - щёлкнув предохранителем автомата, Аликбер выскользнул из машины. Водитель, не шевелясь, молча и страшно лежал на сиденье лицом вниз.
   Дверца распахнулась.
  - Алька, быстро выходи, - она чуть замешкалась, и Аликбер, подхватив под мышки, вытащил её из "Уазика".
   Впереди блеснул огонёк, и автоматная очередь вскинула щебёнку из дороги у их ног. Аликбер толкнул девчонку за машину и ответил короткой очередью. Опустился на колено у колеса, лихорадочно оглядываясь. Ответных выстрелов не было. Вместо этого из темноты позвали:
  - Кантемиров! Аликбер!
  Аликбер не отвечал. Перехватив автомат одной рукой, он вынул из кармана разгрузки гранату. Аглая, прижавшись к машине, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он свёл вместе концы чеки и потянул за кольцо.
  - Спрячь эфку, Кантемиров! - крикнули опять, - ты у меня как на ладони. Хватит играть!
   На этот раз стреляли сзади - пули ударили над головой, разбив заднее стекло машины и осыпав Аглаю и Аликбера битой крошкой. Он опустил руку с гранатой, сокрушённо и с усмешкой покачал головой:
  - Та-а-ак... Дальше что? - крикнул он в темноту.
  - Поговорить надо, - ответил тот же голос.
  - Так давай говорить, - Аликбер посмотрел на замершую Аглаю, виновато улыбнулся. И встал, вглядываясь вперёд.
  - Я подойду. Без шуток, Кантемиров.
   Послышался хруст гравия под каблуками чьих-то ботинок. Аликбер стоял, опустив ствол автомата.
  - Рамазан? Салам.
  - Салам, Аликбер, - человек подошёл совсем близко, опёрся о капот машины. Оба помолчали. Первым заговорил тот, кого Аликбер назвал Рамазаном.
  - Большая игра пошла, Аликбер. А ты - в сторону хочешь?
  - А мне с ними делить нечего. И своих в мясорубку бросать не хочу.
   Собеседник Аликбера зло рассмеялся.
  - Воин должен быть там, где война. Ты же воин, Аликбер, это все знают. А ведёшь себя не как чеченец. Твои ребята в бой рвутся, а ты их уводишь, как трусливых баб.
  - И они уйдут. Они мне верят.
  - Верят, - согласился Рамазан, - и уйдут, если прикажешь.
  - Я уже приказал.
  - Да, ты приказал. Они снимаются с позиций. А сейчас ты отменишь приказ. И отдашь другой. Твои нам нужны. И на вокзале, и на Минутке.
   Аликбер молчал. Рамазан хмыкнул.
  - Что молчишь, капитан? Время, Аликбер. Рация цела?
  - Цела. В машине.
  - А то свою бы дал. Ерунда получается, Аликбер. Делить тебе нечего. Есть что делить, Аликбер. Надо уж поделить, раз и навсегда. Бери рацию.
   Аликбер шагнул вперёд, открыл дверь машины. Захлопнул.
  - Молодец, соображаешь, - одобрительно сказал Рамазан, - а то, сам понимаешь, твоя девочка там, сзади.
  - Понимаю, - глухо ответил Аликбер.
  - Она кто тебе, кстати?
  - Не твоё дело.
  - Ну, не моё так не моё... Захочу - узнаю. Ты решай, капитан. С кем ты. Тут уж не отсидишься. Либо с братьями, либо с пришлыми собаками. А ты уже с ними сейчас. И давно уже с ними. Людей из боя вывести - такое не прощается. И раньше... Сам должен понимать.
  - Я сам с собой.
  - Сам с собой он! - резко бросил Рамазан. - Чистеньким быть хочешь! По дерьму пролезть и не измазаться хочешь! Мараться не хочешь!
  - Нечего самому в грязь лезть, как свинье, тогда мараться не придётся!
   Рамазан сплюнул.
  - Ты легче... "Как свинье..." Не забывайся. Вон, девочку пожалей. Короче. Сейчас говоришь своим, чтобы возвращались на позиции. И отряд переходит в подчинение Беркуту. Прямое.
  - Даже так?
  - А как ты хотел? Тебе дело найдётся. Кровью будешь вину искупать. Сможешь - ты же у нас афганец, орденоносец. За ночь десяток русских положишь - считай, отмылся. А мои за тобой посмотрят. Ну, что молчишь?
  - С девочкой что будет?
  - Ну, так-то лучше. Я прикажу - нормально с ней всё будет. Пальцем не тронут. Время не тяни. Ну?
  - Аля! - позвал Аликбер, - подойди.
   Аглая встала. Поднимаясь, увидела, как сзади, из темноты, к машине подходят несколько человек. Аликбер их тоже увидел.
  - Не люблю, когда у меня за спиной стоят, Рамазан.
  - А я и не говорил, что один буду. Ты давай, вызывай своих.
  - Сейчас, - Аликбер шагнул к Аглае, присел на корточки, заглядывая в глаза. В отражённом от стены дома свете фар его лицо казалось неестественно белым и словно размытым. А может быть, Аглае мешали смотреть слёзы.
  - Алька, - тихо сказал он, - видишь, как получилось? Ты же всё понимаешь, правда? Прости меня.
   Дальше всё произошло очень быстро. Аликбер, оттолкнув девочку, упал на бок, и вскинутый в его руке автомат ожил, длинной плетью трассирующей очереди хлестнув стоявших сзади. Мгновенно Аликбер перекатился через плечо, приподнялся, выцеливая метнувшегося за машину Рамазана, успевшего вырвать из кобуры пистолет. Аликбер выстрелил и тут же, коротко вскрикнув, упал на спину, разбросав руки, и уже не вздрогнул, когда выскочивший из темноты человек, встав над ним, выпустил прямо в грудь сверкнувшую красным короткую очередь.
  - Сука ты, Рамазан! - закричал стоящий над телом Аликбера, - что сразу ствол не забрал у него? Крыса в углу и та кусается, а тут волка к стене припёрли! Мы же его на мушке держали, сказал бы ему - бросай автомат!..
  - На мушке они держали! - передразнил Рамазан, пряча пистолет, - что ж мне самому его валить пришлось?
  - Он троих положил, - и Аглая, оглянувшись, увидела, что никто из попавших под огонь автомата Аликбера не поднялся, три неподвижных тела лежали вповалку на дорожке.
  - Он был мне нужен. Ладно, кто знал, что он такой дурак. Афганцы - они все на голову двинутые... - Рамазан подошёл ближе, носком ботинка приподнял голову Аликбера. Она безвольно перекатилась влево. - Ну, чёрт с ним. Оружие возьми и идём.
   Взгляд Рамазана остановился на прижавшейся к стене Аглае.
  - Хасан, догонишь. Девчонку пристрели. И не играй с ней, времени нет, - не оборачиваясь, он пошёл прочь.
   Боевик присел рядом с телом Аликбера, зашарил по разгрузке, вырвал из безжизненной руки автомат. Распихав по карманам магазины и гранаты, поднялся и, повесив на грудь автомат Аликбера, зашагал за Рамазаном.
   Аглая сделала шаг вперёд, но грубый голос из темноты пригвоздил её к месту:
  - Стой где стоишь! - низкорослый бритоголовый крепыш с перетянутой пулемётной лентой грудью подошёл к ней вплотную, оглядел, отступил назад. И, криво усмехнувшись, начал поднимать автомат.
  
  
  В сгустившейся ватной тишине все поднялись на ноги. Шар генератора над головами пульсировал болезненным красным цветом, резко пахло озоном.
  - Вот так сходили за хлебушком, - сказал Лем, скидывая с плеча сумку с приборами.
  - В смысле? - не понял Майкл.
  - Это анекдот такой, из двадцатого века, кстати. Я тебе расскажу потом.
  - Почему не сейчас?
  - Не при детях.
  - А...
  - Вильгельм Телль чёртов! - буркнул Картер, убирая блокнот в карман, - попасть в невидимый предмет, да ещё на таком расстоянии! Да в прошлом о нём балладу бы сложили. Станислав, когда мы можем оказаться там в следующий раз?
  - Дня через два, не раньше.
  - Невесело... Ладно, первый раз не считается.
  - И что теперь? - спросила Ника.
  - Да ничего, - устало ответил Лем, - сейчас нас где-нибудь выбросит, сориентируемся и вернемся домой. Я же рассказывал.
  - Накаркал, - похлопал друга по плечу Майкл.
  - Ладно, рабочий момент, - отмахнулся Лем, - кстати, Эрика, мы теперь можем проверить настройки купола и в этом режиме.
   Майкл подумал, что старый разведчик Оскар Вениаминович был не так уж и не прав, когда возражал Станиславу в оружейной. Но ничего не сказал. К тому же ему показалось, что Станислав сейчас думает о том же.
  - Всё хорошо, что хорошо кончается, - вслух сказал он.
  - Это ты скажешь, когда всё кончится, - тихо произнёс Лем. В кабине повисла напряжённая тишина. Её нарушила Ника:
  - А мы окажемся опять в Афганистане?
  - Нет, - ответила Эрика, - к одной точке привязаны только стационарные хронопункты. Здесь есть защитные ограничения - нас не может выбросить в воду, в воздух, внутрь горы. Только на поверхность земли. А если рядом будет какая-то опасность, мы в ручном режиме тут же уйдём в новую переброску. Потом только ориентировка будет минут на пять дольше. Так что сейчас мы можем "вынырнуть" где угодно.
  - Здорово.
  - А ты думала.
   Вокруг кабины потемнело и серая пелена сменилась ночной чернотой. Некоторое время в кабине было темно, потом пол запульсировал бледным светом, совсем слабым, чтобы не стоять в полной темноте, но можно было оглядеться.
  - Да, - сказал Майкл, - на новогодний карнавал мы явно не попали.
   Машина стояла у обочины узкой гравийной дорожки. Рядом поднималась гладкая стена пятиэтажного дома - безликой бетонной коробки. На той стороне дороги тянулись облетевшие низкорослые кусты. Снега не было. Чёрное, без звёзд небо иногда озарялось красноватыми вспышками.
  - Судя по архитектуре, ХХ или первая половина ХХI века, - определил Картер.
  - Я понял, - откликнулся Лем, - сейчас вручную сужу диапазон, машина быстрее сориентируется.
  - Никого вокруг нет, - тихо сказал Дик.
  - В общем-то нам особо никто тут и не нужен, - пробурчал Картер, - с меня лично хватит того азиатского Робин Гуда.
  - Вот эти вспышки, - спросила Ника, - это что? Фейерверк? Новый год ведь, да?
   Снаружи доносились глухие хлопки, иногда они сливались в хаотичную какофонию, иногда всё заглушали одиночные мощные разрывы.
  - Слава, - Майкл шагнул к Лему, - выстрелы или мне кажется?
  - Боюсь что не кажется, - хмуро ответил Лем, - но по большому счёту это не имеет значения. Через несколько минут машина сориентируется и мы отсюда исчезнем. Так что просто ждём.
   Где-то неподалёку грянул оглушительный взрыв и небо над домом осветилось белой вспышкой, озарившей рваное подбрюшье низких туч. Земля под ногами задрожала. Вдруг все услышали приближающийся шум мотора. Из-за поворота вылетела раскачивающаяся на рессорах угловатая машина, бросающая перед собой на дорогу лучи круглых фар.
   Автомобиль пролетел мимо, но тут впереди затрещали выстрелы. С визгом тормозов машина вильнула в сторону и, ударившись о стену дома, остановилась.
  - Пригнитесь! - скомандовал Лем, вынимая из кобуры станнер. Эрика и Картер последовали его примеру, Майкл сбросил с плеча автомат. Впереди снова ударили выстрелы. Из машины выпрыгнул худощавый человек в тёмной одежде - наверное, в темноте он был бы в ней незаметен, но скользящий по облицованной мелкой блестящей плиткой стене свет фар освещал дорожку, и он был отлично виден. Припав на колено, он коротко повёл стволом автомата, но не выстрелил. Отступил назад, распахнул заднюю дверь и вытащил из машины тоненькую светловолосую девочку лет двенадцати в длинном лыжном свитере. С плеч девочки соскользнула тяжёлая куртка с меховым воротником и упала на землю. Тут же впереди сверкнули красноватые искры - оттуда опять стреляли. Человек толкнул девочку за машину и выстрелил с колена, ниточка трассирующей очереди потянулась в темноту, и огоньки впереди погасли. Девочка прижалась к машине возле подвешенного сзади чёрного колеса.
   Откуда-то спереди раздался громкий окрик, как будто кого-то звали по имени. Потом другой голос выкрикнул что-то сзади, и сзади же ударила очередь - трасса блеснула рядом с куполом и рассадила заднее стекло автомобиля над головами автоматчика и девочки. Девочка испуганно прикрыла голову руками.
  - Они с ума посходили здесь все! - громко сказал Майкл. - Славка, ты понимаешь, что сейчас на наших глазах...
  - Понимаю! - резко обернулся к нему Лем. - По инструкции я уже должен был бы увести машину в новую переброску. При первых признаках опасности. А тут их полно - и первых, и вторых, и третьих! Мишка, мы не можем вмешиваться.
   Снаружи больше не стреляли. Мужчина возле машины поднялся во весь рост и стоял, держа автомат в опущенной руке. Слышался скрип приближающихся шагов по гравию дорожки.
   Девочка стояла, прижавшись спиной к кабине автомобиля. У Ники в руках так и остался бинокль, и она посмотрела в него, включив режим дневного видения. Бинокль коротко вжикнул, настраиваясь, и она увидела лицо девочки словно с двух шагов - светлую чёлку, упавшую на лоб, большие ярко-голубые глаза с длинными ресницами, красные от слёз... тонкий чуть вздёрнутый нос, левая щека чем-то измазана. На девочке был светло-оранжевый свитер, весь в каких-то бурых грязных пятнах и коричневые чулки, она так и стояла на острой щебёнке в одних чулках.
   К машине подходил невысокий коренастый человек в маскировочной форме и с заросшим седоватой щетиной лицом. Тот, что был с девочкой, ждал его, не двигаясь.
  - Станислав, здесь же есть внешний переводчик? - спросил Картер.
  - Есть. Просто я не уверен, что его стоит включать. Хотя... - он нажал кнопку на пульте, и в кабине приглушённо зазвучала незнакомая речь, через несколько секунд ставшая понятной - слова переводились дословно, сохранялись и интонации, и сам тембр голосов.
  - Воин должен быть там, где война. Ты же воин, Аликбер, это все знают. А ведёшь себя не как чеченец. Твои ребята в бой рвутся, а ты их уводишь, как трусливых баб.
  - И они уйдут. Они мне верят.
  - Ну, договорятся сейчас о чём-то, - неуверенно сказала Эрика, - главное, что прекратили стрелять.
  - Я смотрю, они как прекратили, так и начнут, - хмыкнул Майкл.
  - Какой язык, Слава? - спросил Картер.
  Лем взглянул на пульт.
  - Чеченский. Сейчас машина закончит ориентировку и внешние каналы отключатся.
  - Хорошенькая новогодняя ночь, - покачал головой археолог, - или я сильно ошибаюсь, или...
  - Ты решай, капитан. С кем ты. Тут уж не отсидишься. Либо с братьями, либо с пришлыми собаками. А ты уже с ними сейчас. И давно уже с ними. Людей из боя вывести - такое не прощается. И раньше... Сам должен по... - голоса прервались, и Лем сказал:
  - Первое января 1995-го года, три часа пятнадцать минут. Город Грозный, страна - Россия. Ты об этом подумал, Александр?
  - Да. И знаешь, Станислав, я немного интересовался историей Кавказа... Лучше было бы нам сразу уйти в новую переброску. Это ещё то времечко. Поинтересней того, из которого нас спровадил мой афганский друг. И ещё та ночка. Не хуже Варфоломеевской.
  - Наверно. Сам не знаю, почему сразу этого не сделал. Но сейчас уже поздно. Машина готовится к автоматическому возвращению. Переброска начнётся через пару минут.
   Мимо машины прошли трое вооружённых мужчин с автоматами наизготовку и встали в нескольких метрах позади автомобиля. Худощавый человек оглянулся, что-то пренебрежительно сказал стоящему перед ним. Тот усмехнулся в ответ. Ника не опускала бинокля. Худощавый позвал девочку, и она подошла к нему. Мужчина присел перед ней на корточки и Ника увидела на его горбоносом худом лице, чем-то напоминающем лица недавно виденных афганцев, мягкую, словно бы виноватую улыбку, а на глазах девочки слёзы. А потом...
   Ника и Эрика одновременно вскрикнули. Мужчина резко толкнул девочку, отбрасывая её назад, и она, отлетев в сторону, упала у колеса машины. В тот же миг, ловко перехватив автомат, он выстрелил в падении, и трое стоявших за его спиной автоматчиков повалились, как подкошенные. Один из них успел выстрелить, но не попал, и фонтанчики пыли взметнулись на дорожке. Снаружи не доносилось ни звука, и от этого происходящее у всех на глазах казалось нелепым, словно старинное немое кино. От внезапно нахлынувшего ужаса - на её глазах только что один человек убил других! - Ника на мгновение зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, как ещё один вооружённый автоматом человек выстрелил в грудь лежавшему на спине худощавому мужчине. Её затрясло.
   В кабине все молчали. Первым опомнился Майкл.
  - Станислав, а из-под купола мы можем стрелять?
  - Нет. Для чего шлюзы-то иначе?.. Ты что?! - Лем наконец пришёл в себя, - в кого ты собрался стрелять? Тут и без тебя стрелков хватает, как видишь!
   Майкл хотел что-то ответить, но передумал. Потом махнул рукой:
  - Ну у вас и работа, товарищи хроноразведчики...
   Вышедший из-за машины небритый сунул в карман разгрузки пистолет и о чём-то заговорил со стоящим над телом убитого боевиком. Девочка, поднявшись с земли, отступила назад и прижалась к стене дома, не отрывая взгляда от своего мёртвого спутника. Небритый подошёл к телу, носком ботинка приподнял голову убитого, потом повернулся и пошёл прочь.
  - Вот же... - Майкл с трудом удержался, чтобы не выругаться.
  - Миша, спокойно, - сказал Лем, - мы видим только отрывок этой эпохи. Мы не можем сейчас, даже после того что видели, никого судить и не имеем права вмешиваться.
  - Ага, мы не горячи и не холодны... Когда там эта переброска? - Майкл взглянул на побледневшие лица ребят.
   Лем промолчал. Ответила Эрика:
  - Полторы минуты. Не больше.
   Забрав оружие убитого, боевик тоже ушёл, а девочка, постояв у стены, шагнула вперёд и вдруг замерла, словно её окликнул кто-то. Из кустов на той стороне дорожки вышел невысокий бритоголовый человек с автоматом наперевес и подошёл к ней вплотную.
  - Что... - начал Майкл и осёкся. Человек поднял автомат и направил ствол прямо в лицо замершей у стены девчонки.
  - Он же... он же застрелит её сейчас! - голос Ники сорвался на дикий визг. И тогда Дик прыгнул на полупрозрачный диск синхронизатора.
  
  
   Аглая завороженно смотрела на холодный зрачок ствола. В голове не было ни единой мысли, только наваливался, наваливался со всех сторон вязкий звон. Она не услышала выстрела - что-то толкнуло её в плечо, когда автомат коротко плюнул огнём, и она не почувствовала боли. И не увидела, как какая-то фигура в белом справа метнулась к тому, кто стрелял в неё, словно во сне выскочив из ниоткуда, и тут же в том месте, откуда она появилась, засверкала, переливаясь будто поверхность мыльного пузыря, большая светящаяся полусфера. Мир качнулся, медленно поворачиваясь, мелькнула стена дома и чёрное небо, всё быстрее кружась в странном хороводе, затягивая девочку в это неистовое кружение, а потом чёрное, озарённое красными отсветами небо упало на Аглаю, поглотив всё вокруг.
   Дик успел в последний момент - обвешенный оружием человек уже нажимал на спусковой крючок, и мальчишка ударил прямо по стволу, задирая его вверх. Очередь оглушительно треснула, пули ударили по стене дома над плечом девчонки. В тот же миг Дик попытался схватить руку противника, ловя его на приём синтез-йодо, но тот ударил мальчика ногой, отшвыривая в сторону. Дик отлетел, упал на больно впившиеся в тело камни дорожки. Одним прыжком боевик оказался рядом и ствол автомата уставился в грудь мальчишке, но тут ноги у Хасана подогнулись и он завалился на бок, выронив оружие.
  - Вставай, быстро! - к Дику подскочил Лем со станнером в руке, - в машину!
   За спиной Лема стоял Майкл с автоматом наизготовку. Все трое одновременно посмотрели на упавшую возле стены девочку. Она лежала на спине, запрокинув голову, в луже крови, толчками бьющей из страшно развороченного пулями плеча. Растрёпанные светлые волосы девочки разметались по грязной щебёнке.
  - Секунды до автоматической переброски, - хрипло сказал Лем, но не двинулся с места.
  - Папа! - Дик беспомощно взглянул на отца, - она же умрёт здесь! Ну так же нельзя!
   Долгое мгновение Майкл молчал, потом подошёл к девочке и поднял её на руки. Она даже не застонала, широко раскрытые глаза её, казалось, уже ничего не видели, тело девочки безвольно повисло на его руках.
  - Какого чёрта, Славка, - сказал он, глядя в глаза Лему, - так действительно нельзя. И Лем кивнул.
Оценка: 1.00*6  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023