ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Клеймёнычев Дмитрий Святославович
09. Дошли

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.85*4  Ваша оценка:
   Вертолёт прилетел за раненым быстро и оперативно. Мы ещё продирались сквозь скалы в сотне метров от поста, когда МИ-8 подлетел к гребню, на несколько мгновений скрылся за ним, затем поднялся и, задравши хвост, направился на выход из Панджшера. Раненого мы не видели, в каком он находился состоянии, сказать не могу.
   Тропа, по которой мы шли, нырнула под нависшие над нами скалы. Здесь начинался жёлоб ущелья, уходящего отвесно вниз.
   []
  Мы шли по базальтовому карнизу шириной сантиметров сорок. Карниз с тропой изогнулся на повороте и упёрся в скальную трещину. В неё надо было спрыгивать вниз и влево. Вчера ночью в этом месте мы бы точно свалились в ущелье. В темноте любой наступивший в этот провал, полетел бы с ускорением 9,78 метров в секунду квадратную в сторону центра Земли. Если Генри Кавендиш нам не врёт. Но его истёртые уши докатились бы лишь до Мариштана.
  Утром, при нормальном освещении, мы подходили к краю тропы возле провала, колени у всех лихорадочно тряслись после вчерашнего подъёма. Они не слушались, когда надо было присесть на краю тропы, потом спрыгнуть и спружинить ногами. Мы по очереди становились на карачки на краю, спрыгивали, падали на четвереньки, безобразно матюгались, вставали и лезли на противоположный склон распадка.
  Из желоба тропа вышла наверх, угодила в заросли какой-то душистой травы, похожей на укроп. Густая яркая зелень, высотой по пояс, укрывала округлый бугор. На верху бугра выделялся сложенный из больших валунов блиндаж. За блиндажом уходила в небо стена базальтового хребта.
  На бугре нас встретили лейтенант и сержант с саперскими эмблемами в петлицах.
   - Ну, здравия желаю, гвардия. С прибытием! - Лейтенант явно подтрунивал над нами. Нам же было не до шуток.
   - Вода на посту есть?! - С хрипом выдавил из себя Хайретдинов.
   - Нету.
   - А как же... - Хайретдинов застыл в ужасе. Все, кто слышал этот ответ, тоже застыли. - Как же без воды-то?
   - Вниз ходим. За водой.
  Мы, один за другим, поковыляли к блиндажу и к лейтенанту. Замученные, несчастные подползали ко входу в блиндаж, скидывали с себя вещмешки и падали рядом.
   []
  Хайретдинов из последнего здоровья сделал бравый вид, дотопал до лейтенанта, протянул ему руку:
   - Прапорщик Хайретдинов. Командир гранатомётно-пулемётного взвода.
   - Командир сапёрного взвода лейтенант Васильев. - Лейтенант пожал Хайретдинову руку.
   - Располагайтесь. Вам теперь тут надолго.
   - Сейчас. - Хайретдинов рухнул на тёплую землю, вытянул гудящие ноги.
   - Сейчас отдышусь и буду принимать у тебя хозяйство.
  - А чего тут принимать? Вот оно, всё хозяйство. - Лейтенант махнул рукой в сторону блиндажа.
   - Тут царандойский* пост раньше стоял. Блиндаж этот от них остался. Там горка консервов "Глобус", мешок муки, мешок "макаронов". Это ваше всё теперь. И хребет тоже ваш.
   - Нормально так, да? - Хайретдинов снизу-вверх смотрел на стоявшего рядом лейтенанта. - "Глобусом" этих вояк кормят. За какие такие заслуги им "Глобус"?
  - Да, имейте ввиду. Царандойцы вокруг поста мин нашпиговали. Мы часть ПМНок сняли, а потом у нас подрыв произошел. Мы что успели проверить, то проверили. А что не успели, дык то не проверили. А вы не шляйтесь вокруг поста без надобности. Там могло ещё кое-что остаться.
   - А где у вас подрыв был?
   - Вот в тех скалах. - Лейтенант махнул рукой на ближайшие нагромождения валунов. - ПМНка** стояла в песке между камнями.
   []
  Хайретдинов молча перехватил руку с сигаретой сидевшего рядом Манчинского. Раскурил свою об горящую Сашкину, обвел взглядом заминированные скалы, и злобно выдохнул:
   - Дош-шли, блин!
  Бендер, наскоро отдышавшись, потянул свой вещмешок и меня к ближайшему укрытию.
   - Пошли, пока все сопли жуют, мы уже устроимся. - Скалил он зубы в очаровательной улыбке, с налипшей на эмаль коричневой коркой пыли. А я был уверен, что у меня такая же улыбка. Во рту всё пересохло, воды не было, даже прополоскать нечем.
   - Здесь, во-первых, идти ближе всего. А, во-вторых, СПС*** был. Видишь, камни валяются. Мы с тобой место забьём, а там и Серёга подтянется.
   []
  СПС советского солдата, накрытый плащ-палаткой.
  
  
  Пока мы располагались и приходили в себя, лейтенант рассказал Хайретдинову, как тут следует себя вести. Грит:
   - Я в блиндаже ночевал. И ты там ночуй.
   Хайретдинов ему:
  - А посты, а наблюдение, а служба?
  Лейтенант в ответ:
  - Расслабься. Сигнальную мину на растяжку перед входом в блиндаж поставишь. Если духи залезут, то пока сигналка посвистит, пока они тебя среди мешков с мукой и макаронами найдут, ты уже из автомата их постреляешь.
  Пока лейтенант говорил всю эту фигню, Хайретдинов так зыркал глазищами, будто выискивал окрест скалу поудобней, чтобы прислонить к ней Васильева и расстрелять вместе с Мампелем одной очередью за измену Родине. Если бы не лейтенантские погоны, то Хайретдинов именно так и сделал бы.
  А дальше, вообще, началась полная хрень. Без воды было настолько плохо, что я с коричневыми зубами подбил на подвиг боевых товарищей. Мы с Бендером задвинули Хайретдинову мысль, чтобы напихать пустых фляжек в два вещмешка, и пусть сапёр покажет, где их тут можно наполнить поблизости. Во время этой беседы лейтенант снова отколол номер. Он позвал своего сержанта, как в детском садике: - "Сеня! Поди сюда". И продолжил в том же духе: - "Иди, покажи пацанам, где источник, а сам потом в полк ступай".
   - А Вы? - Сеня вник в тему с пол-оборота.
   - А я тут побуду ещё пару денёчков. Что мне там делать? Прийти, чтобы КЭП мне мозг выносил? Скажешь, что я тут мины снимаю.
   - Ага. - Сеня развернулся, взял сапёрный щуп и потопал к тропе.
   Классно-то как! Офицер при солдатах... при чужих солдатах! Обратился к сержанту "вась-вась", тот ответил ему - "ага". И они договорились о том, как ввести в заблуждение прямое и непосредственное начальство. Короче, у Мампеля, Бурилова и Орлова нарисовался на горизонте подходящий командир - лейтенант Васильев.
   После того как Хайретдинов "обтёк" от выходки лейтенанта, он одобрил нашу идею с фляжками, но добавил в неё педагогический этюд. Сказал, что за водой пойдут не два человека, а четыре. Мампель и Бурилов, с его точки зрения, нуждались в развитии физических способностей. Поэтому он приказал им тоже идти за водой. А Герасимовича назначил старшим, чтобы он лич-чно отвечал за этих изменников Родины.
  После команды Хайретдинова фляжки моментально очутились в четырёх вещмешках, а военное имущество очутилось на земле. Сеня-сапёр махнул нашим пацанам рукой, мол, салют, орлы. Опёрся на длинный зелёный щуп и сиганул со склона на тропу, как будто у него в ногах стояли гуттаперчевые прокладки. После прыжка он очень резво ломанулся по тропе вниз. Мы четверо кинулись за ним.
  Сапёр спрыгивал с огромных валунов, опираясь на щуп, как на посох, двигался вниз не просто быстро, он стремительно нёсся. Мы за ним не поспевали.
  Перед призывом в Армию я занимался спортом, каждое утро пробегал восемь километров, думал, что сделал себе офигенное развитие. А в тот день я бежал среди скал за сапёром и не мог его догнать. У меня подгибались ноги. Мышцы усиленно работали, потребляли гликоген и глюкозу, выделяли молочную кислоту и были "забиты" ею. Моя хилая сердечно-сосудистая система не справлялась со своей задачей. Исправить такую ситуацию могли только специальные тренировки в условиях высокогорья, другого способа не существовало. Вот тут-то я и вспомнил слова Рязанова, что нашей Седьмой роте повезло, у нас будет время пройти акклиматизацию, привыкнуть к высоте, подкачать нижние конечности. Безусловно - повезло. Я гнался за сапёром и думал, что надо использовать выпавший шанс по прямому назначению. Надо не филонить, не шланговать, не сидеть на горе на мягкой попе. Надо ходить во все караваны, ходить за водой, ходить, куда только Хайретдинов будет направлять. Чтобы тренироваться. Потому что в сентябре нас снимут с Зуба Дракона. Мы - горнострелковая рота в горном батальоне. Вряд ли с Зуба нас направят в Анапу полежать на пляже. Так что, занимайтесь альпинизмом, дорогие товарищи. Он развивает ловкость, силу, выносливость и ... боковое зрение!
   - КЛАЦ!!! - Щёлкнули мои зубы друг об дружку. Потому что сапёр спрыгнул с огромного валуна, а я сдуру отважно кинулся за ним. Сапёру было хоть бы что, а у меня после приземления полетели искры из глаз, во рту образовался вкус металла и в голове возникло наивное удивление - неужели человеческий организм способен спрыгивать с такой высоты? Как я не сломал себе ноги?
  С Зуба Дракона сержант привёл нас в самый низ. Туда, где мы набирали последнюю воду. Блин, с таким показывальщиком, ... хотя, какой лейтенант, такой и сержант.
   - Всё, пацаны! Это последний источник. Запасайтесь водой. - Сказал сапёр, встал на четвереньки и припал к воде, как неделю не жрамши.
   - Ну, хорошо. Запасёмся. - Мы тоже встали на четвереньки и тоже принялись глотать воду, как неделю не жрамши.
  Сапёр отпился, встал на ноги, опёрся на свой зелёный щуп, спрыгнул с площадки вниз, махнул нам рукой:
   - Пока, пацаны! - Он развернулся и запылил по тропе в сторону Мариштана.
   - Бывай, братан!
  Минут тридцать мы глотали воду, переводили дух, затем снова глотали. Я знал, что не надо много пить после обезвоживания организма. Но эти знания были из другой жизни, из мирной. Это были знания другого человека, жившего в совершенно других условиях. На склоне раскалённой горы я понимал, что не надо много пить, но всё равно пил. Потому что сейчас мы наполним фляги и уйдём на Зуб Дракона. А там воды не будет.
   Через полчаса мы затарили фляги и поковыляли на жуткий Зуб Дракона. А поскольку находились мы в самом низу подъёма, мне очень сильно захотелось убить проводника, который нас сюда завёл. Несколько скрашивало положение то, что в вещмешке у меня находилось 12 фляжек. Они весили 18 килограммов, что значительно меньше веса боеприпасов и бронежилета, которые я тащил по этой тропе вчера. Восемнадцать значительно меньше, чем шестьдесят четыре, это вам любой водонос скажет. Значит, у меня был шанс подняться засветло и не очень сильно вымотаться.
  Перед началом подъёма мы ещё раз напились, намочили майки и гимнастёрки, надели их мокрыми на себя и двинулись на Зуб. Минут через 20 мы начали ... СЦАТЬ. Это не очень романтичная информация, но надо понимать, что с тобой будет, если ты после обезвоживания выпьешь полтора ведра воды. В лучшем случае, ты начнёшь поливать всё вокруг, как пожарный брандспойт. В худшем "положишь" себе почки. Потому что человек - не верблюд, он не может запасать воду впрок.
  На наше счастье мы были молодые и крепкие парни. Собственно, это взаимосвязанные вещи - молодой организм крепок здоровьем и слаб мозгами. Природа специально так устроила, иначе наш вид не выжил бы. Слабые мозги регулярно приводят к таким поступкам, пережить которые организм может, только проведя полную мобилизацию заложенной природой прочности. В старости такое не проканает.
  Пока мы карабкались на ужасную раскалённую гору, бойцы на посту за это время понемногу освоились. Хайретдинов разделил участок скального хребта на три позиции и назвал их "Точками". Для меня определил место на Второй Точке вместе с Герасимовичем и Мампелем.
  После нескольких часов подъёма мы пришли на Зуб с водой. Встретил нас Хайретдинов. В сапогах, штанах и с голой волосатой грудью. Потому что днём на горе было очень жарко.
   - Мампель! - Прапорщик аж присел от неожиданности. Он не ожидал увидеть то, что увидел: - Где твой автомат?!! Ты душманам личное оружие продал?!
   Мишка ему в ответ: - Он тут, на посту. Я не брал автомат! Я сейчас Вам покажу!
   - Ты МНЕ сейчас покажешь?! Раздерить тебя тридеручим продиром! - Заревел Хайретдинов. - Это Я ТЕБЕ сейчас покажу! Герасимович!!! Ко мне бегом марш!
  Бендер возник перед Хайретдиновым. Доложил, как положено, для чего пожаловал.
   - Ты что, Герасимович?! Ты с ним заодно, что ли? Ты - пособник?! - Хайретдинов вытянул в сторону лица Бендера свой подбородок. - Я назначил тебя ответственным, а ОН у тебя - без автомата! Ты тоже к врагу собрался переметнуться?!
   - Вы меня назначили ответственным - я выполнил Ваш приказ. Я его обратно привёл. - Бендер говорил совершенно невозмутимо. Как будто Комендант не зыркал на него своими Командирскими глазищами. - А что он без автомата, так мне от этого только спокойнее.
   - Засчитываю! - Хайретдинов из позы Грозного Коменданта принял позу "вольно", засунул пятерню со скрюченными пальцами в шевелюру на своей груди. - Раз выполнил приказ, значит, засчитываю.
   - Бурилов! - Прапор перевёл взгляд на Бурилова. - А ты, я смотрю, у меня исправляешься.
   - А-а-га. А я чё? А я ничё. Я, как все. - Бурилов расплылся в улыбке конопатой рожей, густо заляпанной горной пылью по жирному липкому поту.
  А у меня точно такая же рожа. У нас у всех такая рожа. Со струйками пота через грязищу. Но для Хайретдинова красота солдата заключена не в конопушках и не в ровности рожи. Он не балерин для балета подбирает. Для него красота солдата в том, как солдат выполняет боевую задачу. Выполнил задачу, значит красавец. А с лица, хоть на Квазимоду будь похож, хоть на Алена Делона. Хайретдинову не на портрет с тобой фотографироваться.
   - Молодец, Бурилов! Ну, давай, иди отдыхать. - Хайретдинов развернулся и пошагал на Первый пост.
  После команды Хайретдинова "отдыхайте" я притопал на Второй пост, расселся в полуразрушенном СПСе, взял в руки коробочку с детонаторами. Сапёр Сеня, перед тем, как уйти, от своих щедрот вручил мне полкоробочки. Прокомментировал, что это - алюминиевые. Они, во-первых, легче, чем медные. Улавливаем, да? Легче-тяжелее по горам таскать. Теперь всё будет измеряться такими категориями: легче-тяжелее, есть вода - нет воды. А, во-вторых, алюминиевые обжимаются зубами. Это очень удобно в полевых условиях. Алюминиевую трубочку, наполненную бризантным взрывчатым веществом, можно надеть на огнепроводный шнур, засунуть себе в рот и аккуратно обжать без помощи плоскогубцев. Чтобы трубочка со шнура не соскакивала. Нормально, да? Трубочку с бризантным ВВ можно сплющить у себя во рту, внутри своей головы. А что будет, если она сплющится с избытком и взорвётся?!
  Ни в каком кошмарном сне не мог себе представить, что придётся засовывать в рот и сжимать зубами трубки с бризантным веществом. На Второй точке я сидел с детонаторами в руках, горестно размышлял о сопротивлении материалов, то есть пытался оценить насколько сильно детонатор разворотит голову, если взорвётся во рту. В этот напряженный драматизмом момент в СПС ввалился Бендер. Он сбегал к Хайретдинову, чтобы с помощью своих способностей к убеждению разместить на Второй пост Губина вместо Мампеля. Хайретдинов выслушал Бендера, а затем коротко и ясно, в двух матерных фразах, объяснил, что Комендант здесь - Хайретдинов. А Герасимович здесь - солдат. Поэтому по команде Хайретдинова Герасимович должен сделать "кру-у-гом" и в режиме "бегом" выполнить то, что ему приказано.
  Классно они поговорили!
  По понятной причине мы все решили, что злой Прапор заметил у водопоя, как Бендер ссорился с Мампелем. Поэтому направил Мампеля на "перевоспитание" к Бендеру из чувства мести за ночную выходку. Это мы так подумали. Потому что были молодые и дурные. А на самом деле, Прапорщик ещё внизу, в Рухе, составил список фамилий и перечень оружия. Он заранее поделил личный состав на пары: пулемёт-снайперка, снайперка-пулемёт. Потому что он был взрослый и умный, ему боевой приказ надо было выполнять, а не в детский садик играть. Меньше всего его занимало, кто с кем "дружу-недружу" или "гуляю-негуляю". Поскольку у Бендера и у Серёги Губина были снайперки, то на одной точке им оказаться было никак не суждено. Хоть уговаривай Хайретдинова, хоть не уговаривай.
  Бендер не уговорил, ясный пень. С перекошенным от ярости лицом он, не солоно хлебавши, заскочил в наш СПС с раздутыми ноздрями. Мишка Мампель в этот момент сидел на попе и матерится в адрес Прапорщика. Он изображал голос Хайретдинова, кривлялся и говорил, что Хайретдинов приказал написать объяснительную записку о том, как Мампель тёмной ночью ночевал отдельно от подразделения, как собирался вступить в сговор с противником и сбежать в Израиль. В этот момент в СПС запрыгнули ноги в зелёных армейских штанах и с размаху пнули Мишкин вещмешок:
   - Бах!
   - У-у-у-у, Мампелюга хренов!
  Мишка шарахнулся к стенке СПСа от неожиданности. Видимо, решил, что в СПС запрыгнул разъярённый Хайретдинов. Но это оказался разъярённый Герасимович.
   - Мампелюга хренов! Если бы не ты, здесь был бы Серёга Губин!
  При упоминании Серёгиного имени Мишка подскочил.
   - Это ты, Бандера?! Это ты! Что я тебе сделал? Что ты на меня кИдаешься?! - Мишка толкнул двумя руками Бендера в грудь. Перешагнул через стенку СПСа.
   - Что я вам всем сделал? Что вам всем от меня надо?!
   На всякий случай я тоже поднялся на ноги. С коробкой детонаторов в руках. Мишка отвернулся, в сердцах махнул на нас рукой и пошёл прочь.
   - Да ты чё? Ладно, да? - Олег удивлённо переводил взгляд с меня на Мишку, с Мишки на меня. Затем засунул руку себе за пазуху, вытащил банку консервов. Протянул в сторону уходящего Мампеля.
   - Мишка! Да я пожрать принёс. Ладно, да?! "Глобус" принёс. Идём, попробуем!
  Мишка молча развернулся, пошёл обратно к нашему СПСу. Олег опустил вниз руку с банкой. Я положил коробку с детонаторами на стенку СПСа, вынул из кармана штатный консервооткрыватель, взял из руки Олега банку, проткнул ей крышку.
   - Димыч! Ну что ты делаешь! Это ж - на потом! - Олег выхватил из моих рук продырявленную банку.
   - Ты ж сам сказал, что попробовать принёс.
   - Правильно! Попробовать. Но это - с горошком! Там соку много. Значит, горошек - на потом, когда воды не будет. А сейчас надо было фасоль!
   - Принесли же воду.
   - Принесли. Значит, надо фасоль. А горошек - на потом! Ай, ты уже всё равно испортил. Теперь надо съедать. Открывай уже! - Олег сунул банку мне в руки, полез в свой вещмешок, порылся в поклаже и вытащил БУХАНКУ БЕЛОГО ХЛЕБА!
   - Вот! Жрите, пока не засох. Я для вас, дураков, старался. Тащил сюда на гору. Сдохли бы тут с голоду без меня.
  Вот так мы и прижились втроём на Второй точке. В тесноте, как говорится, да не в обиде.
  После хавчика Бендер попёрся на Третий пост к Серёге Губину. Ну и я попёрся тоже. Раз уж не удалось уговорить Хайретдинова, то решили отнести Серёге полную полуторалитровую фляжку воды и большой кусок белого хлеба.
   - Держи, братан. Чё с нами не пошёл? Отпился бы там от души!
   Серёга молча расстегнул пуговки внизу штанины, закатал зелёную армейскую ткань и выкатил опухшую лиловую коленку.
   - Офиге-еть! Что это с ней?
   - Вчера, как от последней воды на подъём пошли, я поскользнулся на мокрой скале и упал. И ловил же бинокль, чтобы не разбить. Коленкой в скалу приземлился, там хрустнуло что-то. Думал - не дойду.
   - А чё не сказал никому?
   - А смысл? Что изменится? Волшебник, что ли, на голубом вертолёте за мной сюда прилетит? Надо было идти, а не скулить, ну я шёл.
   Смотрел я на Серёгину распухшую ногу, пытался понять в чём прикол этой жизни. Один пацан залез на Зуб Дракона без еды и почти без патронов, а другой принёс для друзей буханку белого хлеба. Третий пошел за водой без автомата, а четвёртый с изуродованной ногой затащил на гору тысячу патронов к снайперке, ночной бинокль и часть жратвы Бузрукова. И не скулил. В чём разница этих поступков, найдите, как говорится, хотя бы три отличия. Полагаю, что прапорщик Хайретдинов за время службы внесёт ясность коротко, в двух матерных армейских фразах.
  После визита к Серёге мы с Олегом решили хотя бы немного осмотреть подходы к нашей Второй точке. Едва я отошел от полуразрушенного СПСа, как наткнулся между скалами на зелёную "игрушку", похожую на незрелый ананас. В блестящем проволочном ушке "ананаса" (в эр-образной чеке) болтался кусок серебристой проволочки.
   []
  Рядом валялась перекрученная гимнастёрка, перемазанная бурыми пятнами. Это была запёкшаяся кровь раненого солдата. Очевидно, солдат получил ранение в грудную клетку, гимнастёрку с него сняли, бросили, его самого перевязали и унесли. А гимнастёрка осталась. Видимо, сработал ещё один ПОМЗ. Тот сработал, а этому обрезали растяжку и успокоились.
  Что теперь делать с оставшимся ПОМЗом? Сделать вид, что я его не заметил? А потом Олег, или кто-то из пацанов, точно так же напорется на него и будет лежать ещё одна гимнастёрка? В этот момент я вспомнил, что "сапёрский" сержант подарил мне жменьку металлических штырьков-предохранителей. Такой штырёк надо вставлять в верхнюю дырочку взрывателя на тот случай, если ты криворукий или нервный. Потом можно выкручивать взрыватель из мины. Если сделать неправильное движение, Р-образная чека выскочит, предохранитель упрётся в зелёный корпус, не позволит ударнику пройти глубже, не позволит подорвать заряд.
   []
   Нормально всё придумано, только под предохранитель надо ещё трубочку устанавливать, чтобы ударник глубоко не вошёл. А у меня трубочек не было.
  Вставил я чеку, протянул к мине дрожащие ручонки и подумал грустную мысль: - "Что будет, если ударник всё же достанет до капсюля-детонатора? Кирдык мне тогда будет"!
   Затем в голову пришла следующая мысль: - "Если выживу, то переверну ударник, выдерну р-образную и проверю защищает предохранитель без трубочки, или, не защищает".
  Третья мысль была такая: - "Конструкторы не идиоты, чего ты себя нахлобучиваешь. Крути, не бойся"!
  В общем, у ударника на резьбе пять витков, всего пять оборотов надо сделать, чтобы его выкрутить. А у меня за эти пять оборотов такая буря эмоций в голове пронеслась, что ни в сказке сказать, ни пером произнести.
   Чем дальше продвигалась наша служба, тем больше Чудных Мгновений преподносила жизнь. Пока поднимались из Дархейля на Зуб, было хреново: тяжело, жарко, не хватало воды и кислорода. После того, как дошли, выяснилось, что воды нет и завтра не будет, кислорода тоже. Днём жарища, ночью холод собачий, и кругом всё в минах.
  Дошли, блин!
  
  
  *Царандой - афганская народная милиция.
  **МПН - противопехотная мина нажимная.
  *** СПС - стрелковое полевое сооружение.
Оценка: 7.85*4  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023