ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Клеймёнычев Дмитрий Святославович
18. Война началась

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.66*4  Ваша оценка:
   22 июня - это очень символичная дата. В 1984 году именно в эту дату, на тринадцатый день нашего пребывания на Зубе Дракона, "График" по радиосвязи сообщил, что направил нам вертолёт. С аккумуляторами, с водой, боеприпасами, сухпайком. Даже АГС положили, не забыли. Всё вышло так, как пророчил Ефремов.
  Раненько поутру вертолёт вылетел из полка. Мы с Зуба видели, как он поднялся с полковой взлётки и начал набирать высоту. От этого зрелища настроение у нас сделалось замечательное. Особенно у меня. Потому что после ночной смены наступила отдыхающая. На этой весёлой ноте я встал на четвереньки, пополз в СПС спать. Подумал, что пока вертолёт долетит, я уже третий сон смотреть буду. Разгрузят борт без меня, скинут всё мотло на вертолётку, и всех делов. А потом я проснусь, помогу пацанам растаскивать всю хрень по постам. Покемарю положенное мне время и помогу.
  Через семь с половиной секунд после команды "Пост сдал - пост принял" я отрубился в прекрасном настроении на полосатом матрасе. А дальше мы уже знаем, как в армии умеют изменить настроение на противоположное. Едва я приступил к просмотру первого сна, едва закончились титры про то, кто написал к нему сценарий, кто режиссёр и, кто клал кабель, по нашему посту россыпью ударили звонкие, свистящие хлопки. Что-то било по скалам, издавало такой звук, будто кто-то большим молотком колет орехи.
  Двадцать второго июня, в день начала войны, душманы напали на наш пост и устроили "начало войны" всем нам. Они затащили пулемёт на единственную горку, нависающую над постом, дождались утра и такого положения солнца, при котором оно будет светить нам в глаза из-за их спины. А тут ещё и вертолёт прилетел. Это была очень заманчивая цель, чтобы попытаться поразить её прямо на нашей разгрузочной площадке. Душманы открыли огонь по нашему посту вместе с приближающимся вертолётом.
  В полузабытьи, сквозь сон, я услышал свистящие плевки, как будто кто-то свистел и выплёвывал горошины одновременно со свистом. Оказалось, если в тебя стреляет пулемёт, то пуля начинает свистеть сразу же, как высовывается из ствола. Сквозь эти звуки раздался крик Бендера:
   - Товарищ прапорщик, Губина ранило!
  Этот крик поднял меня на карачки в СПСе, я потряс башкой. Подумал, что может мне это сниться? Может, если как следует потрясти башкой, то я проснусь, всё плохое исчезнет, "пусть всегда будет солнце" появится. Для этой цели я ещё раз потряс башкой, но ничего хорошего не получилось. Отвратительная враждебная обстановка не захотела никуда пропадать. Пули вокруг свистели, цокали по скалам, издавали противный визг рикошетами. Это был не сон, это была явь. Какая-то совершенно новая и очень страшная.
  Сквозь свист пуль и грохот стрельбы над постом Зуб Дракона всколыхнул воздух рёв Хайретдинова. Он матюгами докладывал "Графику" о том, что нас обстреливают сверху. Шум стоял такой, что я сначала подумал, будто прапор докладывает без рации, то есть орёт с Зуба Дракона прямо в штаб.
  В такой не располагающей ко сну обстановке я решил, что мне срочно нужен пулемёт. Из спального СПСа на карачках прополз в свою башенку, но пулемёта на штатном месте не нашел. Кто-то его уволок. Что за дурацкая привычка хватать чужое оружие?!
   - ЧПОК! ЧПОК! ЧПОК! ЧПОК! ЧПОК! ЧПОК! - По скале ударил плотный рой пуль. В воздухе завыли осколки и базальтовая крошка, полетела пыль. Инстинктивно я уткнулся носом в стреляные гильзы, рассыпанные на полу в башенке. Вроде как бы залёг. Успел подумать, что это бьёт не пулемёт. То есть, не только пулемёт, но и автоматчики вместе с ним. Они лупили с нескольких точек. С перекошенным от мужества лицом я поднялся с пола, попытался выглянуть в бойницу. Вроде бы по моей башенке не попадали, значит убить меня не должны. Но страшно было, аж пипец, от того, что в воздухе выло много твёрдых предметов. Кое как я заставил себя выглянуть через бойницу. Надо было понять откуда стреляют враги и куда делось моё личное оружие.
  В это время "График" сообщил шедшему к нам вертолёту, что у нас идёт бой. В вертолёте летуны всё поняли, совершили боевой доворот машины. Направили на наш хребет подвешенные к вертолёту кассеты с ракетами НУРС-80.
  Вместо душманов и своего пулемёта я увидел через бойницу вертолёт и Герасимовича. Олег бежал по базальтовой ступеньке на фоне скалы. В этот момент вертолёт выпустил четыре ракеты. Дымные следы от них потянулись к Герасимовичу.
   []
  Через несколько мгновений две ракеты взорвались возле Олега. Одна ниже и левее, другая выше и правее. Две других разорвались рядом с укрытием Ефремова.
  Олег остановился, развернулся фронтом к вертолётчикам, выхватил пиропатрон оранжевого дыма и зажег его. Он стоял на скальной ступеньке в полный рост, одной рукой размахивал оранжевым дымом, а другой рукой крутил пальцем виска. Летуны видели этот жест. До них было метров 50-70.
  Скорее всего, это было единственно правильное решение. Если бы Олег не обозначил себя, если бы попытался убегать, то летуны ещё раз надавили бы на гашетку и сделали бы из Олега фарш. Однако, летуны не надавили. Оранжевый дым обозначил для них, что мы - "свои". Ну, раз вы свои, то это - вам, получайте! Вертолётчики открыли дверь грузового отсека и начали выбрасывать через неё огромные ящики с сухпайком.
  Получателем оказался ефрейтор Маламанов. Он полз между скал с моим ручным пулеметом. Картонный короб с сухпайками грохнулся прямо перед его головой, разорвался со страшным треском, как миномётная мина, консервные банки и упаковки с галетами веером полетели над Маламоном. От такой подачи он бросил в пыль пулемёт, обхватил голову руками, прижался к земле.
  Из вертолёта выбросили второй ящик. Тот рухнул в скалы в стороне от Маламона, лопнул. Жратва полетела на минное поле, на котором подорвался Ызаев. Вертолёт завалился на бок, начал виражом уходить от поста. Выкинул из своего пуза третий ящик. Тот свалился конкретно, на минное поле.
  Из окопа Бендера выскочил Андрюха Шабанов с автоматом наперевес. Длинная пулемётная очередь легла вдоль поста. Шабанов, сгорбившись, поскакал на другой скат хребта, чтобы не подставляться под пули. Заскочил за скалу, разогнулся в полный рост, побежал к блиндажу. Там, рядом с блиндажом, собрался народ. Старший лейтенант Ефремов с радиостанцией, Маламанов и ещё бойцы. Ефремов по радиосвязи запрашивал артиллерию, он был занят, а пацаны толпились, не могли решиться, что им делать (так мне показалось). Бойцы, прижавшись к скале, ждали распоряжений. Шабанов выскочил к ним на пяточек, крикнул: - "Делай, как я!" - перекинул автомат за спину, схватился руками за край скалы, подтянулся, залез наверх и побежал на Третий пост. За ним хрен кто побежал.
  Все эти действия я видел через бойницу. Длилось всё считанные секунды, события неслись с бешеной скоростью, я не успел ничего подумать. Просто с открытым ртом смотрел на то, что происходит. Оружия у меня не было, что мне делать было не понятно.
   На третьем посту Шабанова застала новая длинная пулемётная очередь. Он, как бежал, так с разгона и шлёпнулся под стенку СПСа. Выждал время, чтобы прекратилась душмаская очередь, заскочил в СПС. В соседнем СПСе Саня Манчинский из автомата вёл огонь по душманам. Он затыкал то одну огневую точку, то другую. Точек было несколько. Шабанов окликнул Манчинского, поделил между ним и собой зону обстрела. У Манчинского - слева направо по гребню, вплоть до высоты 3070. У Шабанова - с середины Саниного участка, (чтобы сектора перекрывались) потом - вправо по гребню, и правый склон хребта.
   []
   Из скал с ручным пулемётом высунулся Орлов. Дал очередь по склону с душманами.
   - Орлов, не стреляй! - Заорал Шабанов.
   - С какого хера?
   - Мы отстреляем все магазины, духи могут рвануть в атаку. Держи свой пулемёт наготове. Наши с Саней магазины набивай!
  Орёл врубился в тему, подтащил вскрытый цинк патронов, очень резво принялся управляться с магазинами.
  В это время Ефремов связался по рации с дивизионом самоходок. Он определил расположение и характер цели, передал целеуказания на батарею.
   - Шабанов! Наблюдай за пристрелочным выстрелом! - Заорал Ефремов сквозь грохот стрельбы и вой пуль.
  Внизу, со стороны полка, шарахнули самоходки. Одновременно с выстрелами над нами просвистели два пристрелочных снаряда. Один улетел за гребень, с которого по нам мочили душманы, другой лёг около макушки горы в сотне метров правее по гребню. Шабанов крикнул Ефремову о результате пристрелки. Ефремов ввёл корректировку цели, запросил залп.
  Наш пост возвышался на траектории полёта снарядов, он являлся гребнем укрытия места цели. Поэтому, когда дали залп, снаряды прошуршали прямо над нашими головами. Миллиметраж был - на грани циркового номера! Если бы Ефремов допустил ошибку, то самоходки перепахали бы снарядами Зуб Дракона вместе с нами. Мало было душманской стрельбы, тут ещё через нас шандарахнули "летающими чемоданами". Если бы всё это случилось после завтрака, велика вероятность, что я захотел бы наложить в штаны. Выстрелы самоходок и свист снарядов заставили меня инстинктивно сжаться, я присел в своей башенке от неожиданности. А Ефремов спокойно и уверенно отдавал распоряжения, передавал данные корректировки. Как будто снаряды и пули летали только надо мной, как будто он не находился на этом простреливаемом хребте.
  В тот момент я понял, как надобно вести себя нормальному мужику, отлип от бойницы, выскочил из башенки, побежал к Бендеру, решил, что надо помочь перевязывать другана, надо хоть что-то полезное сделать, раз Маламон спёр мой пулемёт.
  Артдивизион стрелял, снаряды летали над нами, ложились в цель. Ефремов командовал и выполнял свою работу. В этот момент на связь с Ефремовым вышел капитан Курлыков, командир батареи "Град". Запросил возможность нанести удар по позициям душманов залпом реактивных установок. Ефремов скорректировал огонь "Градов". Направил залп на склон, с которого по вертолёту лупили два душманских ствола. Батарея Курлыкова дала залп по склону. Через наш хребет полетели трёхметровые ракеты, набитые тротилом. Хорошо, что я не позавтракал.
  После залпа "Градов" с одного из склонов больше никто не стрелял. Не то, чтобы по вертушке, оттуда, вообще, никто никуда не стрелял.
  На бегу я услышал, как прапорщик заорал в рацию вертолётчикам:
   - Куда, гады?!! У меня боец ранен, а вы драпаете! Расстреляю при попытке к бегству!
  Летунам было запрещено пилотировать машины над хребтом, через который летают "чемоданы" и реактивные снаряды, поэтому они сказали в рацию, что уходят. Хайретинов выматерился на весь Зуб Дракона, заорал по связи, чтобы его соединили с ШестьсотДвадцатым (с Командиром). На связь вышел Конев.
   - У меня ранен лучший солдат! А летуны бросили всё и удирают! - Орал Хайретдинов Коневу. - Если летуны не заберут раненого, я ночью сниму с поста своих головорезов и разнесу весь штаб к херам собачьим! Им похер в кого стрелять, я, ссука, всех там положу, если не заберут моего бойца!
  После этих слов Хайретдинов с размаху хрястнул наушниками об радиостанцию, схватил автомат, выскочил из СПСа, закарабкался на скалу. Он скакал по скале в полный рост с голым торсом. Бил себя кулаком в голую волосатую грудь. Второй рукой размахивал и грозил летунам автоматом.
   - Садись!!! Садись, падлы! - Орал Хайретдинов и очень красноречиво показывал автоматом как летунам надо садиться. Пули свистели, душманский пулемёт строчил, "чемоданы" летали, а на верхушке скалы прыгал голопузый небритый человек и орал в синее небо вертолёту, чтобы забрали раненого солдата.
  В этот момент я добежал до Герасимовича. Душманский пулемёт лупил по нашим скалам длинными очередями. На одном склоне "Грады" зачистили территорию от огневых точек противника, а на другом склоне кипела бурная деятельность: с нависающей высотки по нам продолжал бить пулемёт, с гребня вели огонь несколько автоматчиков. Душманы маскировались, стреляли из укрытий, Шабанов и Манчинский вели по ним огонь на подавление, они не пытались стрелять "белке в глаз", а засыпали пулями ту позицию, с которой душман сделал несколько выстрелов.
  Герасимович спалил оранжевый дым, побежал по скальной ступеньке к СПСу, в котором находились перевязочные пакеты ИПП и Мишка Мампель. Мишке с головы пулей снесло панаму. Понятно, что в панаме образовалась дырка, а Мишка с бледным лицом оказался в СПСе.
   - Мампель, дай ИПП! - Бендер стоял возле стенки СПСа и кричал внутрь, во вход.
  В этот момент по скальной ступеньке добежал до них я. Мишка высунул руки со стопкой ИПП из СПСа наружу. Руки у него тряслись. Он выронил стопку, все пакеты полетели со скалы вниз.
   - Мампель, ИПЭПЭ-Э-Э-Э!!! - Бендер заорал почти как Хайретдинов, но немного тише, потому что по званию до прапорщика не дотягивал.
  Мишка подал ещё одну стопку, три или четыре пакета. Бендер схватил их, побежал, я побежал за ним. С разбега мы проскочили Третий пост, выскочили на крайнюю позицию. В невысоком СПСе лежал Серёга на плащ-палатке лицом вниз. Грудь у него была в крови, отчетливо были видны два пулевых ранения. Правая рука выше локтя была прострелена.
  Мы запрыгнули к нему в СПС, чтобы укрыться от бьющих по скалам пуль. Бендер подсунул под Серёгу руку, попытался его приподнять.
  - Ы-ы-ы-ы-х-х-х-х-Ы-ы-ы-х-х-х! - Засвистела одна из дырок.
  Правое лёгкое у Серёги было прострелено, он застонал.
  - Серёга, что ты чувствуешь? - Бендер приблизил своё лицо к Серёгиному. Лицо Бендера оказалось неестественно смуглым рядом с бледным Серёгиным.
   - Трудно дышать. - Прошептал Серёга.
   - Коли промедол! - Крикнул мне Бендер, а сам зубами вцепился в прорезиненную упаковку перевязочного пакета.
  Пока я вытаскивал шприц-тюбик, Олег разорвал ИПП, смачно плюнул на резиновую упаковку, припечатал её к свистевшей дырке, растёр плевок по коже. Я воткнул в ногу Серёге шприц-тюбик, выдавил содержимое. Серёга даже не дёрнулся. Игла была очень толстая, укол должен получиться болезненный, а Серёга его не почувствовал. Было похоже, что одна из пуль задела позвоночник.
  Олег обхватил Серёгину грудную клетку, выдавил из него воздух. Поднял лицо на меня.
   - Мотай бинтом! Резину к дырке приматывай. Чтобы воздух не входил. Бинтами сдавливай его!
  Олег приклеил Серёге на пулевые отверстия резиновые упаковки от ИПП, выдавил из Серёги воздух, который попал между лёгкими и рёбрами. Я примотал резину бинтами.
   - Я увидел, что он мертвеет. Понял, что он задохнётся. И тогда я побежал за пакетами. - Олег, пригибаясь за стенкой СПСа, положил перевязанного Серёгу на плащ-палатку. Трескотня перестрелки не стихала. То и дело над нами пролетали снаряды, били по гребню, на котором находились душманы. Однако, стрельба не унималась. Видимо, душманы укрывались за гребнем, а затем снова высовывались и стреляли по нашему посту.
  В этой суматохе я выхватил из-под своей петлицы второй шприц-тюбик, всадил толстую иглу в правое плечо Серёги. Два укола сразу после ранения, это - нормально, это по инструкции.
  В это время Хайретдинов матом и автоматом убедил летунов вернуться за Серёгой. Вертолётчики всё поняли, вертушка стала заходить на вертолётку, стала опускалась между нами и душманским пулемётом. На такой дистанции, метров 300-400, пулемёт должен был сделать сито из дюралевого МИ-8. Более того, вертолётам категорически запрещено летать там, где работает артиллерия, но командир экипажа повёл машину в самое пекло, чтобы забрать раненого бойца, хотя он даже имени его не знал! Видимо, поступок Хайретдинова с прыжками по скале подтолкнул командира экипажа к рискованному манёвру. Экипаж вертолёта пошел на верную смерть.
  Манчинский выскочил из СПСа с дымящимся автоматом, перебежал немного в сторону, залёг за камни, открыл огонь по духовской позиции. Вертолёт закрыл ему духов, пришлось перебежать.
  В СПС с раненым Серёгой запрыгнули Шабанов и Орлов. Шабанов схватил один из углов плащ-палатки.
   - Ну, кому сидим? Чего ждём? Делай как я!
  Вертолёт завис над вертолёткой, его болтало и мотало, вокруг свистели пули душманов и Манчинского. Мы подхватили за углы плащ-палатку с перевязанным Серёгой: я за левый передний, Олег за передний правый. Он так резво хватал этот угол, что свалил со стены СПСа несколько камней. Один из них закатился в плащ-палатку и ударил Серёгу по голове.
   - Что ж вы творите?! - Простонал Серёга.
   - Во, ништяк! Говорит! Хорошо замотали! - Бендер выкатил камень из плащ-палатки, потянул её за угол вверх.
   Мы побежали к вертолёту.
   Вертолёт болтался над землёй с открытой загрузочной дверью, я оказался со своим углом плащ-палатки ближе всех к нему, протянул руку, чтобы взяться за низ грузовой площадки. Туда же протянул руку Андрюха Шабанов. В этот момент нас с Андрюхой ударило разрядом тока. Возникло ощущение, как будто по рукам с размаха ударили дубиной. Это сработала электростатика. Вертолёт ещё не успел коснуться колесом земли, весь заряд статического электричества прошёл через Андрюху и меня. Я чуть не упал, отшатнулся от вертолёта. Андрюха устоял, схватился за полик.
   - Ты чё-о-о-о?! - Внутри вертолёта мужик в лётном шлеме перекосился на меня зверской гримасой. - Подавай! Не тупи!!!
   В грохоте стрельбы, рёве движков и лопастей я не мог услышать слова летуна. Видел только его перекошенное лицо и шевелящиеся губы. Это одна из моментальных картинок боя. Я зажмурил глаза, второй раз протянул руку к вертолёту, подумал: - "Вдруг и второй раз, то же"! Но, не ударило. Я схватился за вертолёт, потянул вверх плащ-палатку. Серёгу закинули внутрь. Изнутри на нас выкинули АГС. Вертушка завалилась на бок, пошла вдоль склона в сторону полка. Летуны пытались прижаться к склону, чтобы как можно быстрей уйти от обстрела в "мёртвую зону". Командир летунов явно шарил, он был герой без всякого сомнения.
   Мы побежали в укрытия.
   По позиции душманов долбила артиллерия.
   На Третью точку ворвался Хайретдинов:
   - Манчинский! Докладай, все целы?!
   - Все. Только, Бурилов.
   - КРАК!!! - По духовской позиции ударил залп. Скалы заволокло черным тротиловым дымом.
   - Что с Буриловым?
   - Жить будет. Оболочкой от пули в ногу получил и весь бой под масксетью валялся.
   - Хм. - Хайретдинов перестал сверкать глазищами. От известия, что солдат будет жить, Хайретдинов улыбнулся. - Хм! Во, мужики! Вот, кто всех наегорил!
   - КРАК- КРАК- КРАК!!! - По духовской позиции молотила артиллерия.
   - Раненый! Остался на боевом посту! - Хайретдинов в улыбке сверкнул зубами на ширину приклада. - Это тебе не фунт изюму! Это Орден Красной Звезды! Или нет, нет! Это м-м-м, это Орден Сутулого Третьей Степени*! А-а-а-а-Ха-Ха-Ха!!! Бурилов! И почётное звание - Помощник Героя Советского Союза!!! А-а-а-а-Ха-Ха-Ха!!!
   Обстановка была разряжена. Только что все бегали под пулями, падали, прятались, стреляли. А теперь душманов накрыла артиллерия, вертолёт они сбить не смогли, в атаку на пост не пойдут потому что не прорвутся к посту сквозь разрывы снарядов. Душманам ничего хорошего не светило, им оставалось лишь тикать со своих позиций и как можно быстрей.
   Мы повалились на землю, стали покатываться от смеха из-за шуточек Прапора. Ржали, как неделю не ржавши.
  - Товарищ прапорщик, а Вас духи на скале почему не застрелили? Из-за бороды? Подумали, что это свой душман в тылу врага?!
   - А-а-а-а-Ха-Ха-Ха!!!
   Минут двадцать из нас выходил адреналин, гарнизон поста Зуб Дракона катался в горной афганской пыли, хохотал до изнеможения. Потом Хайретдинов проржался, встал на ноги, утёр слёзы умиления и разогнал нас всех по штатным постам. Чтобы все вели наблюдение и держали ухо востро. Война началась. А это тебе не фунт изюму.
  
  * Орден Сутулого Третьей Степени - это выдуманное название несуществующей награды. Типичный пример армейского юмора.
Оценка: 9.66*4  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023