ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Клеймёнычев Дмитрий Святославович
44. Трус в погонах

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.66*6  Ваша оценка:
   Несколько дней прошло в ожидании проверки и предстоящего расставания с разведчиками лейтенанта Ефремова. "Но лучше позже, нежели раньше", - подумал я, и зафиксировал, как с нашей полковой "взлётки" поднялся в воздух военно-транспортный вертолёт, и пошёл на подъём к высоте 3070. В очевидной связи с логикой событий, мне пришел на ум отрывок из сочинения моего бывшего одноклассника, Серёжки Половинкина: "Лёня Голиков услышал за кустами мычание, и понял, что там - пастух". При виде МИ-8 я обратился к "методу Половинкина" и сформулировал мысль не хуже своего товарища: "Из полка на Двадцатый пост вылетел вертолёт. Димон Касьянов понял, что скоро его вздрючат проверяющие".
  Самое грустное во всей этой истории состояло в том, что предчувствия меня не обманули. Проверяющие в том вертолёте были. Они прилетели на Двадцатый пост и принялись там дубасить всех направо и налево.
  Расправа над гарнизоном высоты 3070 прошла быстро и успешно, после чего к нам на Зуб Дракона пожаловали полковник и подполковник, с эмблемами стройбата у одного и военного топографа у другого. В сопровождении шестерых обвешанных оружием и гранатами мордоворотов с поста ? 20, они притопали по тропе, которую я заблаговременно советовал перекрыть растяжками. Амбалы довели проверяющих до нашей вертолётки и сдали под ответственность лично Коменданту поста Зуб Дракона. Он вышел навстречу под охраной Герасимовича, Шабанова и Ефремова, чтобы принять "дорогих гостей". Сто лет бы их не видеть.
   []
  Фотография сделана на Тринадцатом посту старшего лейтенанта Старцева. Слева, с голым торсом и при бороде - прапорщик Рушелюк. Рядом с ним первый проверяющий, невысокого роста, толстенький подполковник.
  Первый проверяющий оказался редкостным занудой. Сдуру я даже подумал, что он непременно должен являться замполитом. Второй, полковник, ростом вышел нормально, форма на нём сидела аккуратно и подтянуто, а сам он был бравый такой мужик со шрамом на лице. Второй проверяющий произвёл на меня хорошее впечатление, я ещё подумал тогда, что были бы в нашей армии все полковники такими, Ахмад Шах Масуд сидел бы уже на допросе перед старшим следователем и просил бы третью пачку бумаги, чтобы честно рассказать всё, что знал о Пакистанской внешней разведке.
  Но, к сожалению, полковники в армии служили разные. Некоторые были, как толстенький зануда. Где полкан нашел этого чудака на букву "эм"? Может быть, бравый военный взял с собой кабинетного трудягу, чтобы тот выписал себе орденок, мол в Рухе был, в боевых действиях участвовал? Старцев так и называл подобные поездки: "За орденами начальник приехал". Скорее всего, так и было. Скорее всего, прав был Старцев.
  По прибытии на наш пост, первое, что предприняли старшие офицеры, они принялись сверять карты у Хайретдинова и Ефремова. Во, прикол! Ефремов что, карту сам рисовал, что ли? Или он её в секретной части получил? Ну, конечно же, в секретке. Ну дык и ступайте туда, товарищи офицеры, и сидите там в спокойной обстановке, сверяйте, со стаканом чая. Зачем вы сюда припёрлись голову нам морочить? Или, может быть, у вас тут теодолит с собой завалялся? Может быть, вы на местности измерения проводите, и с картой сличаете? Я "тупой солдат", конечно же, но не настолько, чтобы не догонять всю нелепость ситуации с левыми отмазками про сличение карт.
  Ввиду сильного негодования я сидел в башне с выдающейся гримасой. Толстожопенький подпол обратил на это внимание, подошёл, оглядел меня. Ну я встал. С оружием копыто к черепу не прикладывается, поэтому, согласно Указу Петра I от 7 декабря 1708 года, через небритость щетины и горную грязь, я попытался сделать лицо удалое и придурковатое. С удалью, возможно, у меня не всё получилось, но придурь блеснула во всей красе.
   - Где Ваша схема, товарищ солдат? - Обратился ко мне подполковник.
  От неожиданности я поперхнулся. Всё что угодно ожидал услышать, например, почему у меня подшива коричневая. Формально он был бы прав, горы или не горы, но гигиену солдат соблюдать обязан. А я был грязнючий и потнючий, как шахтёр после смены в Солигорске. Рукава на гимнастёрках мы раскатали, ясный перец, но чистым от этого никто не стал. Я стоял перед подполковником, дневное солнце жарило мою зелёную одежду с откатанными рукавами, я потел и вонял, как в последний раз. Под моим обмундированием вши из подмышек табуном побежали с товарищеским матчем к тем, что жили в трусах, и прихватили с собой толпу болельщиков. А это толстозадое чудо спросило у меня какую-то хрень про какую-то схему. Лучше бы счёт спросил, на котором прошлый футбольный матч закончился.
  - Че-его? - Нараспев протянул я и вошел в жёсткий цугцванг и дефицит мысли.
   - У Вас, товарищ солдат, на позиции должна быть схема перед глазами, чтобы нарисовано было: сколько метров, какая дистанция, до какой цели.
  Я тихо застыл в ступоре, пытался придумать, как можно ему объяснить, что для схемы, как минимум, нужна бумага. А я письмо Ирке написал на обёртке от сигнальной мины, потому что другой бумаги на Зубе Дракона нет. Пришлось "шкарябать" письмо стержнем от шариковой ручки на коричневой полупрозрачной обёртке.
   []
  Как на таком материале рисовать схему? А приклеить чем? Клей, что ли, где-то среди скал завалялся? Лучше бы этот умник привёз с собой на Зуб Дракона оружейного масла, чтобы я пулемёт мазал чем положено, а не консервационной смазкой из осветительных ракет. А ещё классно было бы привезти сигнальных мин, пару биноклей, батарейки в подсветку к прицелам и средства ночного наблюдения на каждую точку. И что я теперь должен этому весёлому толстячку ответить? Не мог я ему показать письмо на такой бумаге. Скажет ещё: - "Хренля ты, товарищ солдат, Родину позоришь! Что подумают о нас в Союзе, если получат от тебя письмо на такой подтиралке"?
  Стоял я перед подполом с пулемётом в руках, хлопал глазами, думал, что дистанцию до его штаба помню наизусть: 2 километра 800 метров. Если из ДШК "тудой" стрелять, то на пределе прицельной дальности, то есть, прицельную планку надо ставить на последнее деление. И прямо в окно ему засандалю. Из АГСа - то же самое. Сказать ему это? Он этого хочет?!
   - Тут все цели пристреляны, тарищ полковник. - Вступился за меня Ефремов. - Они тут каждый день ведут огонь и знают все дистанции наизусть.
  А-а-а-а-га-га-га - я чуть не заржал! "Товарищ полковник" сказал Ефремов! А-а-а-а! Есть такой анекдот: какого пола подполковник, мужского или женского? Правильный ответ - "женского". Потому что он - под полковником. А прикиньте, если бы Ефремов взял и по слогам выговорил "под-пол-ков-ник"! Я бы за это полез к Ефремову обниматься.
  А цели, в самом деле, у нас все были пристреляны, и мы их знали наизусть. Не просто так я про дистанцию до штаба вспомнил.
  Тогда подполковник начал говорить о том, что должна быть наглядная агитация, потому что на это место может заступить другой солдат, а тут душманы пойдут на штурм, а солдат не будет знать, какое значение поставить на прицельной планке.
  Мне захотелось ему сказать: - "Дядя, дай мне гуашь, бумагу, кисти, лак, перфоратор, фанеру, дюбеля, электричество, и я весь Зуб Дракона увешаю схемами и плакатами. И картину маслом напишу - "Ильич выставляет прицел солдату". А пока, кроме вшей и патронов, у меня нет нихрена. Даже воды. Сами втихаря её носим, вопреки приказу Командира Полка".
  Но я ничего не сказал, а в силу своей молодости и начитанности стойко и мужественно выполнил Указ Петра I.
  Достаточно быстро подполковнику наскучило смотреть на мою тупую, небритую и немытую рожу. Интересных сведений он от меня не получил, отвернулся и пошел прогуляться среди скал, но не так, чтобы очень. Пару раз по нам вдарили из душманского крупнокалиберного пулемёта, и подполковник засобирался вниз.
  С проверяющими засобирался Ефремов и его разведчики. И я. Потому что Хайретдинов поставил мне Боевую Задачу - довести проверяющих до Тринадцатого поста.
   - Постарайся вернуться назад, когда их проводишь. Надёжных-то здесь - хер, да ма. Шабанов уходит, ты уходишь, один Герасимович остаётся. Если засветло будет получатся, то вернись на пост, если сил хватит на подъём. - Сказал мне Хайретдинов.
   - Я приду, - ответил я.
  По Уставу так не положено отвечать командиру, но он тоже не очень-то по Уставу ко мне обратился. "Постарайся прийти", "если засветло будет получаться" - это не приказ, это не Устав, мы с ним не за Устав разговаривали, а как друг за друга ответить. Особенно ночью. Я не тупой, я всё понял, я приду.
  Сборы были недолги. По старинной привычке сунул пару гранат в карманы, взял пулемёт и подсумок с магазинами. Ещё засунул в вещмешок несколько пустых фляжек и разряженные аккумуляторы от рации, чтобы поменять их во взводе связи на заряженные.
  Поскольку Хайретдинов отправил меня показывать дорогу, я пошел впереди нашей небольшой колонны. За мной встал Шабанов с рацией на спине, за ним Ефремов, потом Маламон, за ним сержант Семин. После всех, в самом хвосте, пошли двое проверяющих. Перед началом движения Ефремов задвинул мне инструктаж:
   - Когда наша батарея стояла в Джабале, там, в 177 полку один из выносных горных постов снабжали при помощи БТРов. Бронегруппа подъезжала к горе, с поста спускались бойцы, забирали ящики, и до самого конца подъёма броня прикрывала их снизу. В один из дней офицер бронегруппы куда-то торопился, БТРы сдали груз "каравану", развернулись и уехали. Караван на пост не пришел. На него из засады напали душманы и перестреляли всех в упор. Душманы за нами всегда наблюдают, всегда ждут удобного момента для нападения, сидят и ждут, когда ты совершишь ошибку. Будешь идти первым - смотри в оба, а на обратном пути - особенно. Чаще всего они устраивают засады на тех, кто будет возвращаться.
   []
  
  Мысль была понятная, я кивнул Ефремову и сиганул с огромного валуна вниз, на тропу. Ножищи к тому времени я себе накачал, поэтому решил показать всем присутствующим, как офигенно я приловчился скакать по скалам, типа не хуже, чем сапёр Сеня.
  Едва наша группа пересекла бугор с душистой морковкой, началось драматургическое представление. Среди скал показался первый красный флажок. Как только он попал в поле зрения проверяющих, у толстенького подполковника началась истерика:
   - Товарищ солдат! - Заверещал он через всю колонну. - Вы решили меня подорвать на минах?! Вам это просто так безнаказанным не останется!
  Блин, сапёрский сержант не все флажки собрал, когда уходил с Зуба Дракона. Часть флажков, видимо, не заметил. А что было бы, если бы он не собирал их вовсе?
   - Товарищ солдат! - Снова заверещал проверяющий, очевидно, увидел ещё один флажок. - Вы уверены, что идёте правильной тропой? Вы понимаете, какая ответственность Вас постигнет, если что-нибудь произойдёт?!
   - Так точно, товарищ под-пол-ков-ник! - Обернулся я на его скулёж, и расплылся в улыбке, от счастья. Мне было очень приятно назвать его по слогам "под-пол-ков-ни-ком". Потому что нельзя быть таким трусливым.
   - Не забывайте об ответственности, товарищ солдат! - Толстомясый скулил, как перед расстрелом. - Эта ответственность полностью будет лежать на Вас!
  Он пытался запугать меня, словно от этого что-нибудь изменится. Можно подумать, если он меня напугает, то мина сама выкопается из земли и скажет: - "Проходите, пожалуйста, тарищ под-пол-ков-ник".
   "Чем ты меня пугаешь, чмо"? - Подумал я. - "Я первый иду, ты - последний. Если я буду подрываться, засунешь себе в зад эту драную ответственность".
   - Здесь нет мин. Я через каждые два дня хожу по этой тропе, товарищ под-пол-ков-ник! - Крикнул я снизу-вверх, с нескрываемым наслаждением.
  - Иди, иди, не выступай. - Ефремов дошёл по тропе до нас с Шабановым. -
  Иди, не обращай внимания. Пусть поскулит.
  После слов Ефремова я развернулся и снова ломанулся вниз. Вскоре я влез в огромные валуны, принялся спрыгивать с них, как тот сапёр. Вот, смотрите все, какой я ловкий, сильный, и какое у меня боковое зрение! Я спрыгивал, и раз за разом за моей спиной что-то громко стукало то о землю, то о скалы. Мне стало интересно, я обернулся. Оказалось, что прямо за мной со скал спрыгивал Шабанов. А рация у него на плечах висела тяжёлая. Из-за неё он падал на тропу после каждого прыжка, потому что подламывались ноги.
   - Ты что делаешь, Андрюха? - Я остановился, протянул Шабанову руку, помог подняться.
  Мы все знали, что, при движении по горам, военнослужащие должны держать дистанцию. Чтобы, во-первых, в случае подрыва осколки попали в воздух между людьми, а, во-вторых, чтобы вражеский стрелок не имел возможности прицельно стрелять в кучу.
   - Ты зачем прямо за мной идёшь? Где дистанция?
   - А я решил, что если ты подорвёшься, то я рядом с тобой в госпитале буду. Так что, мы с тобой теперь вместе. Судьба у нас такая.
   "Спасибо, конечно же, Андрюха, на добром слове". - Я почесал себе от удивления репу и перестал нестись вниз, как угорелый, пошёл медленнее. Мне стало стыдно за свой поступок, за то, что я бежал налегке, корчил из себя офигенного атлета и не думал о своих товарищах. А ещё я не ожидал, что в природе может существовать такая пацанская самоотверженность, проявленная ради другана. Мне приказали идти вперёд, в дозоре. Это опасно, но это - приказ. Я шел, и выполнял то, что положено. А Андрюха должен был идти в семи метрах от меня. Ему никто не давал приказа рисковать собой. Его никто не заставлял. Никто, кроме его бесшабашной отваги.
  В один день, на одной и той же тропе я увидел два совершенно разных персонажа. Один из них с тяжёлой радиостанцией бежал прямо за мной и не отставал ни на шаг. Ему было трудно, но он старался, пыхтел, кряхтел и падал. Ему было больно, но он настойчиво лез под осколки, чтобы разделить их со мной.
  Другой шел в самом конце колонны, в самом безопасном месте, и скулил, как будто его вели на убой. Если так страшно, то сиди в своём кабинете, не летай по постам, не шастай по горным тропам. Так сильно нужен орден? Ну тогда сожми зубы и не скули, будь мужиком, если решился на такую поездку. Из-за твоего никому ненужного сличения карт мне придётся на ночь глядя возвращаться на Зуб Дракона одному, с риском попасть в засаду. Подполковник, своей никчемной поездкой ты подставил солдата, и при этом опозорился при всех. Не солдат скулил, ты скулил. Офицер должен быть примером во всём, а ты что сделал? После этого ты для меня не офицер, а трус в погонах.
Оценка: 9.66*6  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023