ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Клеймёнычев Дмитрий Святославович
01 16. Над Ваглу

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.66*6  Ваша оценка:
  
  Утром ветер никак не хотел униматься, он свистел и выл в каменной кладке СПСа, гонял по горе пыль, песок и каменную крошку. После восхода солнца воздух немного потеплел, перестал колоть пронзительными холодными иголками, но приятного всё равно было мало. Мы отворачивались от постоянного плотного воздушного потока, кутались в плащ-палатки, пытались пристроиться за стенками и поесть чего-нибудь, желательно без песка на зубах.
  Внизу, за рекой, выла движками и пылила колонна техники. За вчерашний день мы прошли от Барака некоторое расстояние. Теперь бронегруппа выдвигалась на наш рубеж по дороге на дне ущелья.
   []
  
  Из соседнего с нами СПСа вылез Витя Щербина. Рожа у него за сутки обросла серой щетиной, в щетину набилась горная пыль. Витёк стал похож на какое-то чудище, наверное, на такое же, как я. Не знаю, что его сподвигло, но он вылез из СПСа, уселся на песок и затеялся разбирать пулемёт ПКМ. Витя поднял крышку ствольной коробки, вынимал детали, одну за другой, нежно и вдумчиво протирал их ладонями от налипшего песка и горной пыли. Затем аккуратно выкладывал в рядок на точно такой же песок под струи точно такой же пыли. Мне захотелось немного подъегорить боевого товарища за интеллектуальную наполненность его манипуляций:
   - Витя, что ты делаешь?
   - Я? А шо? - Щербина поднял на меня чумазое лицо, изобразил им, как должна выглядеть маска олигофрена.
   - Дуракам жить легче, чем умным - так говорят дураки, которые считают себя умными.
   - Отстань от Вити. - Вступился за товарища Серёга Кондрашин. Он переночевал в одном СПСе со Щербиной, теперь сидел закутанный в плащ-палатку, привалился спиной к каменной стенке, разминал пропитанную солдатским потом сигарету. - Он вчера на подъёме чуть не помер, но всё равно дошел. Он - нормальный пацан.
   - Надо было до армии спортом заниматься, а не спиртом.
  - Чего ты выпендриваешься? Думаешь твой спорт тебе чем-нибудь здесь поможет? Ты хоть знаешь у кого самый тяжелый вещмешок? Думаешь у тебя?
  - Конечно у меня!
  - У Вити самый тяжелый. Попробуй от земли оторвать. Посмотрим, кто в горах полезней - спортсмен или деревенский алкоголик.
  - Не вопрос!
  Витькин вещмешок находился рядом, я сделал к нему шаг, взялся за лямки, потянул вверх. - Ой! Нихрена себе!
  Вещмешок, как прибитый гвоздями, остался там, где был, а я, задрав ногу, едва удержал равновесие, чтобы не шлёпнуться.
   - Щербина, ё-маё, - я взялся за лямки вещмешка двумя руками, выгнул спину как тяжелоатлет, ещё раз попробовал оторвать этот груз от земли. Со второй попытки у меня получилось.
   - Как ты с ним ходишь? Что ты туда напихал?
   - Там патроны. - Витя скромно улыбнулся, засмущался и опустил в землю глаза.
   Очевидно, рядовой Щербина потащил в горы со строевого смотра всё, что было положено предъявить начальству, включая 2,5 БК. Мне командование ставило задачу таскать по горам 2500 патронов для моего РПК. Это составило бы 27 кг, у меня даже в мыслях не было попытаться таскать такой груз по горам, я брал с собой 800-900 патронов, не больше. Для Витиного пулемёта ПКМ 2,5 БК составляет 1250 патронов весом 28,75 кг. Неужели он попёр это в горы? Чтобы додумался до такого, надо было напрочь отпить себе кукушку на гражданке.
  - Офигеть! Какой эликсир ты подливал в свой самогон до армии? Что ты пил перед призывом, сливянку? Или яблуху?
   Разговоры про алкоголизм привлекли внимание нашего местного остряка-самоучки Орлова. Он "слетелся" как муха на коричневый мёд и вставил свои "пять копеек" в разговор:
   - У алкоголиков очень ранимые сердца. Бах из автомата и навылет!
  На войне мне иногда доводилось наблюдать так называемую "солдатскую мистику". Периодически, если какой-нибудь боец непредусмотрительно шутил насчет нехороших вещей, из ниоткуда прилетала "кармическая обратка". В нашем случае, едва Орлов высказался про стрельбу из автомата, вокруг нас запели весёлые весенние птички:
   - Фьють-фьють-фьють!
  Между рукой Щербины и его вещмешком подпрыгнул фонтанчик песка. - Фьють!
  Возле ног Орлова подпрыгнули фонтанчики:
   - Фьють-фьють!
  "Какие, нафиг, весенние птички, если сегодня пятое сентября"? - Успел подумать я прежде чем Щербина шлепнулся на живот и включил полный привод. Его руки и ноги замелькали, как лопасти вентилятора, из-под них вылетели струи песка, Витя тронулся с места, и двинул, с пробуксовкой, за груду больших камней.
  - Ложи-и-и-ись! - Над нашей горкой раздался зычный рёв Замполита.
  Выстрелов слышно не было, лишь посвист "весенних птичек" раздавался в порывах горного ветра. "Откуда стреляют?" - успел подумать я и занырнул "рыбкой" в СПС. Как приземлился, сам не понял, ударился или не ударился тоже не понял. Картинка декораций сама по себе изменилась, я оказался за стенкой СПСа, а моя голова торчала из него и пыталась понять откуда в нас стреляют.
  Как я ни старался, ничего интересного рассмотреть не смог. Перед глазами от реки до неба возвышалась коричневая гора, покрытая сыпучкой.
   []
  
  Удержаться на таком склоне было нереально, никто на нём и не держался, не бегал, не стрелял в нас из огнестрельного оружия. Соответственно, я не мог никого там разглядеть. Но пули-то вокруг меня свистели, значит их кто-то выстреливал. Кто? Скорее всего, душманы. Откуда? Может сзади? - подумал я, развернулся в СПСе, увидел, как Щербина схватил свой выпотрошенный пулемёт за ствол и включил заднюю передачу. Лицом и животом он прижался к грунту, с необычайным проворством пополз за склон задом наперёд. Рукой он тащил расставленный на ножки пулемёт и процарапал ими глубокую борозду в горе.
  Из-за спины Щербины выскочил Кадам Кинжаев с биноклем в руках. За Кадамом какой-то пацан из гранатомётного взвода. Сгорбивши спины бубликом, они перемахнули через стену в соседний СПС, прильнули к противоположной стенке, принялись при помощи бинокля изучать коричневую сыпучку на склоне горы за рекой. Кадам через бинокль, а пацан, что называется, "голыми руками".
   - Ну чё, Кадам? Тебе в бинокль душманов показывают? - негромко окликнул я Кадама.
   - О, Касиян! И ты здесь! Слюшай, идём ко мне во взвод? А то АГС тягать у меня пасани сафсэм сдохли.
   - Не, Кадам, спасибо, я Свой РПК очень люблю. И Седьмую роту!
   - Идём, слюшай, я тэбя сержантом сдэляю!
   - Не, Кадам, чистые погоны - чистая совесть!
  Блин, надо было мне его окликнуть! Хорошо, что не он решает кому тягать АГС, а кому не тягать АГС. И вообще прикол, как он сделает меня сержантом, если у него не сержанты сдохли, а пацаны, которые тягают АГС? Блин, сколько раз сам себе говорил: прикуси язык иначе довыступаешься когда-нибудь. Не хватало ещё потаскать по горам АГС на своём горбу.
   - Все вниз! - Рогачев выскочил из СПСа с вещмешком на спине. На полусогнутых двинул зигзагами на тот склон, куда уполз Щербина.
   - За мной группами по 2-3 человека бегом марш!
  Щербина, тем временем, на карачках выскочил из-за укрывшего его склона, подскакал к разложенным на песке деталям пулемёта, сгрёб их себе за пазуху, затем ухватил за лямку вещмешок и, двигаясь задом-наперёд, пропахал по склону ещё одну борозду своим тяжеленным вещмешком.
  Сражаться было не с кем. Пули свистели, но противника не было видно, выстрелов не было слышно. На какое-то мгновение я предположил, что душманы стреляют с приспособлением для бесшумной стрельбы. Но для этого должны использоваться специальные патроны с уменьшенным пороховым зарядом, а они работают лишь на дистанции до четырёхсот метров. Вокруг нас не было подходящих горок, вверх уходил хребет, занятый Восьмой и Девятой ротами, а все остальные горы, пригодные для стрельбы по нам, находились на дистанции шестьсот метров и больше. Скорее всего, душманы стреляли из-за реки Панджшер с сыпучей горы. Её гребни находились от нас на дистанции порядка двух километров и располагались значительно выше нашей горки. В таких условиях можно было попытаться стрелять из стрелкового оружия "по площади". Внизу, под горой, шла наша колонна бронетехники, выла двигателями, заглушала звуки выстрелов.
   []
  
  Если так, то душманы молодцы насчёт задумки. Толково придумали. Но, в таком случае, в штыковую атаку на нашу высоту они не пойдут потому что слишком далеко до нас бежать. Да ещё через Панджшер как-то надо переправиться. В такой ситуации опасность столкнуться с противником была минимальна, мы просто перешли на непростреливаемый скат нашей горки, укрылись от душманских пуль, разобрались в колонну по одному и двинулась на подрагивающих от вчерашней усталости ногах вниз, к прочесанному вчера кишлаку.
  Мне было не ясно можно ли назвать прочёской тот скоростной марш, который мы вчера совершили в кишлаке. Кто так прочёсывает? И ещё интересно - что мы будем делать сегодня? Пойдём вверх по течению Панджшера "прочёсывать" следующие кишлаки, или ещё раз пробежим по тем заборам, по которым бегали вчера? Душманы ночью могли занять Вумарз, который мы вчера прошли. Может начальство решит проверить эту информацию?
  Пока я думал всё это, рота шагала с горы вниз. Мы ещё раз прошли по ущелью с истуканами, полюбовались на шесть здоровенных авиабомб, воткнувшихся в горный склон. В свете дня было отчётливо видно их окованные железом хвостовики. Вчера в темноте я принял их за папахи на головах статуй. Блин, лучше бы это были папахи, мне меньше всего хотелось ещё раз прогуляться вдоль аллеи из бомб. Оказывается, со второго раза привычка к таким прогулкам так и не выработалась.
   - Видишь, что делается? - Ко мне обернулся Рогачев. - Говорят, у этих бомб взрыватели по размеру точно, как бутылка водки и наши водилы, во время перевозки, засовывают вместо взрывателей водку. Она в Афгане в 20 раз дороже, чем в Союзе. Вот водилы её провозят в бомбах, чтобы потом спекульнуть. Врут или не врут, я не знаю, но эти шесть не взорвались. А какая-то жопа отбомбилась.
  Вскоре Седьмая рота дотопала до кишлака Ваглу. Взвод Рогачева остановился на последней над кишлаком сопке.
   []
  
  Замполит с Первым взводом Зеленина, Третьим взводом Старцева и Четвёртым взводом Рушелюка спустился по тропе к кишлаку Ваглу. Затем вошел в тот кишлак и скрылся от нас за домами.
  Рогачев уложил вверенный ему Второй взвод цепью на лысом бугре, приказал во все глаза пялиться на кишлак. А сам зашел за наши спины, залёг, подсунул к своей голове рацию и принялся просматривать через бинокль возвышавшиеся над нами склоны гор. По идее, там должен был действовать остальной наш батальон. Но, это только по идее. А на практике мы, разлёгшиеся на лысом покатом холме, были видны, как на ладони с этих склонов. Если туда выйдут душманы с автоматами, мы окажемся в очень нехорошем положении. Та же хрень произойдёт, если снова вокруг нас запоют "весенние птички", выпущенные с гребня сыпучей горы.
  С целью хоть как-то укрыться, я положил перед собой вещмешок, изобразил из него небольшое препятствие, поставил пулемёт на сошку, залёг рядом с ним на пузо. Место для лежбища было препоганое: передо мной раскинулся кишлак, за кишлаком река Панджшер. За рекой раскорячилась всё та же огромная гора, засыпанная сыпучкой. Сверху жарило солнце. На выжженной солнцем плотной глиняной площадке, весь белый и пушистый, лежал я. Вернее, зелёный и сморщенный. Грустное зрелище, хоть бы окопчик какой-нибудь изобразить, чтобы с гор меня не так хорошо было видно сквозь прицел. А чем изображать окоп, если у меня не было, ни кирки, ни лома ни даже малой пехотной лопатки? Ножом попробовать? Я вытащил из кармана лифчика большой складной душманский нож, разложил его, попытался с размаху воткнуть в почву. Нож согнулся, а почве не стало ничего, я даже не смог разглядеть где именно лезвие цокнуло по плотной желтой запеченной солнцем глине. С мыслями о том, что духовская сталь гнёцца-неломёцца, я кое-как выпрямил руками лезвие, засунул нож обратно в карман лифчика. В этот момент мне напомнила о себе лежавшая в кармане шоколадка. От жары она размякла, превратилась в лепёшку, перемешанную с фольгой и песком, я принял единственно правильное решение - пищевые продукты не должны портиться. Они должны быть поглощены солдатской утробой. Мне было известно, что шоколад надо оставлять на самый последний день боевой операции, его не надо выжерать в первые же секунды обнаружения. Однако, судя по тому как я, раскорячившись, лежал на голом бугре, этот шоколад мне мог никогда не пригодиться. Убитым шоколадки не нужны. Если начнётся стрельба, то до ближайшего укрытия мне бежать минимум километр. Либо попытаться спрыгнуть с этой горки в сторону кишлака. Вниз придётся лететь метров 50. Наверное убьюсь. Короче, этот мой боевой день запросто может стать последним. А значит, я могу сожрать свои шоколадки. Они хранились у меня до последнего дня и этот день настал.
  Кончилось всё тем, что я лежал на лысой горе, рядом на сошке стоял пулемёт, сверху жарило южное солнце, а я неторопливо жрал шоколадки одну за другой, как на курорте в Ялте. Подумал: - "солнцезащитных очков не хватает для полноты картины" и вспомнил, что перед операцией нам выдали пластиковые очки-светофильтры желтого цвета. На дневной жаре я не поленился, поднялся, развязал вещмешок, нашел очки, напялил себе на морду лица, решил: - "Всё, зашибись, я на курорте. Видели бы меня мои мама и папа. А ещё хочу передать привет всем своим однокурсникам, и особенно однокурсницам!"
  Так на пузе под солнышком я пролежал больше часа. Не знаю, что там делалось у всех остальных военных: то ли восьмая с девятой роты не успевали выйти на наш уровень, то ли ещё какая беда приключилась, но, шоколадки у меня закончились, а мы никуда не уходили. Какое-то время я полежал на открытой площадке, пожарился под южным солнечным светом. Потом понял, что нажрался сладкого, поэтому пора сильно захотеть пить.
  На каком-то этапе мероприятия у Рогачёва зашипела рация, доложила голосом Рушелюка, что 4-й взвод нашел "зашкерку" душманского продовольствия.
   - Что именно нашли? Приём! - Рогачёв оживился, возбуждённо впился в тангенту пальцами.
  Рация ему прохрипела что-то нечленораздельное.
   - И всё? Ёж твою мать, выкинь всю эту хрень в реку. Приём. Чё, река далеко? Ну тогда подожги всё это в жопу. Тоже мне - продовольствие. Давай, до связи!
   - Вот же блин! - Рогачёв с явным разочарованием бросил тангенту на рацию.
   - Нашел несколько мешков кукурузы и риса. Я понимаю, если б сушеное мясо, консервы. А этого дерьма будет ещё навалом.
  Прошло часа два. Солнце за это время забралось на небосклон и принялось нещадно выжигать всё вокруг. Ветер стих, пространство вокруг нас превратилось в духовку.
  Снова заговорила рация у Рогачева. На этот раз голосом Замполита. Его группа закончила проческу и теперь выдвигалась вверх по руслу реки к следующему кишлаку. Замполит поставил Рогачеву задачу догнать основные силы роты и подойти к началу следующего кишлака Чару, затем вместе с группой Замполита провести прочёску. Замполит снова пойдёт вдоль реки, а Рогачев должен прочесать тот край кишлака, который упирался в склоны гор.
   - Взвод, встать! - Рогачёв поднялся на ноги, принялся закатывать себе на горб вещмешок.
  Половина взвода встала. Пацаны хлопали себя ладошками по животам, коленям и бёдрам, сбивали с одёжек налипшую пыль и сухие колючки. Вторая половина взвода сладко сопела, уткнувшись носами в приклады. Хлопки ладонями по туловищам товарищей не стали помехой сладкому сну на тёплой природе.
   - Э, долбоюноши! Ёперный театр! - Рогачёв схватил за ствол автомат и замахнулся им, как боевой палицей. - Я вам щяс горбы поразбиваю! А ну, подъём, мать-перемать!
   Проческа кишлака Ваглу завершилась, пришла пора сваливать с лысого бугра. На наше счастье за это время никто, кроме шоколадок, не пострадал.
Оценка: 9.66*6  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2025