ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Кочергин Валерий Евгеньевич
103 Опс

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пора писать мемуары! Это сборник коротких рассказов сержанта 103 ОПС (отдельного полка связи место дислокации г. Кабул) от начала службы (учебное подразделение г. Иолотань Туркменская ССР апрель -август 1984г, рота связи, третий взвод) и служба в Афганистане.
  103-й ОПС
  Часть 1. ИОЛОТАНСКАЯ УЧЕБКА
  Облом.
  В армию меня призвали из г. Ашхабада, Туркменская ССР. Военком сказал взять с собой продуктов на пять дней. Потому, что место службы у меня будет в Европе. Я обрадовался. Служить в Германии или Польше это было здорово!
  Нас посадили в поезд вечером, а рано утром поезд остановился и нам приказали выходить. Мы подумали, что будет пересадка на другой поезд поприличней. Потому, что наш был весь ободранный! Кроме того, мы ночью выбили почти все стекла в вагоне! На таком в Европу ехать было стыдно.
  Нас построили в колонну по четыре и повели по городским улицам. Что за город? Было раннее утро. Ни людей, ни машин одни собаки и кошки. Перед нами открылись широкие ворота, и мы вошли в какую-то войсковую часть. Мы думали, что здесь мы подождем поезд в Европу. Нас посадили на травку в тени. Оказалось, что вместе со мной ехали мои однокурсники по техникуму: Чижик, Батя, Дыдыкин. У Чижика были новые импортные джинсы. Мимо нас проходили местные военные и с завистью поглядывали на его штаны. Наконец к нам подошел прапорщик с очень добрым лицом.
  - Ну, что ребятки? С приездом! Здесь будите служить! - сказал он с сочувствием глядя на нас.
  - А что это за часть? - спросил я.
  - Иолотанская учебка! Здесь три месяца, вас будут готовить к войне!
  - К какой войне? - удивились мы.
  - К Афганской конечно же! Все продукты доедайте и подходите в летний кинотеатр, там вас будут распределять по ротам!
  Мы высыпали из рюкзаков свои банки на траву. Получилась высокая горка из консервов. Здесь были и деликатесы: красная икра, крабы, солями. Есть не хотелось! И мы пошли к летнему кинотеатру.
  К нам подошли два местных солдата с наглыми рожами и предложили Чижику по-хорошему отдать им новые джинсы. А вместо них они предлагали старые солдатские штаны.
  Чижик молча снял джинсы и к нему тут же подскочили местные солдатики и потянулись к штанам. Чижик остановил их. Типа ему нужно забрать из карманов свои вещи. Достает большой финский нож и поворачивает лезвие в сторону служивых.
  - А ну стоять уроды! - закричал он. - Я в Афган иду! Мне терять нечего!
  Служивые замерли и с ужасом стали смотреть, как Чижик режет новые американские джинсы финским ножом. Порезав джинсы на лоскуты, он отдал им джинсы и забрал солдатские штаны.
  - Хороший обмен! Да пацаны? - засмеялся он и у нас поднялось настроение.
  К середине дня, большую часть молодого пополнения, распредели. Моих однокурсников тоже забрали. Им сказали, что они будут жить в палатках. Я сидел на лавочке летнего кинотеатра и ждал своей очереди. Ко мне подсел высокий парень необычно взрослого вида.
   Коля Коваленко заочно учился в Санкт-Петербурге на звукорежиссера, и приехал в Ашхабад на один день забрать документы. Был пойман военкомом и отправлен в армию за месяц до достижения двадцати семи лет.
  К нам подошел старший лейтенант, танкист. Разговорились. Он сказал, что его военная карьера идет успешно. Он уже стал командиром танковой роты. Затем поинтересовался нашим образованием и сказал, что с таким образованием нужно идти в связь. Отошел куда-то на пару минут и вернулся с прапорщиком, у которого было доброе лицо.
  - Ну мужики, удачи Вам! - сказал старший лейтенант и исчез.
  А прапорщик с добрым лицом, отвел нас в четырёхэтажную казарму на третий этаж.
  - Здесь будете служить! - сказал прапорщик уже знакомую нам фразу.
  - А что это за часть? - спросил я.
  - Рота связи! Будете связистами!
  Мы присели на койки. В глубине казармы веселились сержанты. Нужно было начинать новую жизнь. Мы взяли наши вещевые мешки и подошли к ним. Представились и предложили угощаться. Свои консервы мы не выкинули в траву. Сержанты обрадовались и накинулись на еду. Узнав, что Коле почти двадцать семь лет они очень удивились.
  - Ты почти нам в отцы годишься! - сказал Ванька, наш будущий "замок" (заместитель командира взвода). - Будешь спать на первом ярусе!
  Нас забрал прапорщик с добрым лицом и отвел в баню.
  - Гражданскую одежду можете выкидывать и одевать форму! - сказал он.
  Гражданскую одежду я не выкинул, а спрятал в пожарном ящике. Надев форму, я сразу расширил петлицы, что бы пуговицы быстрее расстёгивались. И началась служба.
  
  Гребаный интеллигент.
  Первый утренний подъем. Все бегут вниз по лестнице. Все в одинаковой одежде. Все одинаково лысые. Я бегаю по улице. Ищу свой взвод. Наконец встал в строй. Вроде мои. Мы побежали по плацу. Я верчу головой, ищу своих. Где Коля? Знакомых лиц нет. Сержант остановил нас и заставил отживаться. Отжавшись несколько раз, я понял, что это не мои. Встал и побежал. Сержант начал орать и требовать, чтобы я вернулся в строй.
  - Пошел ты! Это не мой взвод! - крикнул я и побежал дальше.
  Вскоре я нашел своих. Они уже бежали в казарму.
  В казарме нас уже ждали сержанты. Оказывается, мы очень медленно встаем и перед завтраком решили устроить нам тренировку на подъем и отбой!
  Колю, как обещали сержанты, положили на первый ярус кровати, как старого и уважаемого человека. А на второй ярус положили молдаванина Пержана, который весил сто пятьдесят килограмм.
  По команде отбой, Коля с невозмутимым интеллигентным лицом скидывает с себя форму, ложится на кровать, кладет ногу на ногу и с ужасом смотрит, как на верхний ярус карабкается Пержан. Под его ногами гнулись трубки на кроватях, а когда Пержан наконец плюхался на кровать то сетка кровати прогибалась до самого носа Коли. Коля пальчиком тыкал в висящий над его носом матрас и говорил: - "Пержанчик! Пержанчик! Я прошу Вас Пержачик, поаккуратней, пожалуйста!"
  Сержанты хохотали, хватаясь за животы.
  - А теперь подъем! - еле сдерживаясь от смеха выдавил Ванька.
  Коля элегантно вскакивает с кровати, а на шею ему падает Пержан. Сержанты лежат на полу давясь от смеха. Потом они за "бакшишь", приглашали сержантов из других рот, посмотреть этот спектакль.
  Я как-то сразу принял военную службу, такую какая она есть. А Коля никак не мог понять почему товарищи командиры прежде, чем дать приказание обкладывали его матом. Закурив сигарету к нему тут же тянулись десятки рук. Он раздавал всю пачку. На следующий день он подходил просить сигарету к солдатику которого угощал вчера, и слышал в свой адрес не очень культурные слова.
  - Нет, я никак не могу понять эту армию! - возмущался он. - Я вчера угостил этого лысого сигаретой, а сегодня попросил сигарету у него, и он посылает меня подальше! Как это возможно? У него не грамма воспитания!
  Однако скоро произошел случай, после которого он стал понимать, что такое армия.
  Нас поставили в наряд по штабу. Мы были в подчинение у дежурного по части, молодого лейтенанта с румяным лицом. Мы бегали весь день с различными поручениями, а вечером сдали дежурство. И тут нашего лейтенанта поймал старый майор и громко матерными словами стал отчитывать. Лейтенант стоял, наклонив голову и молча слушал. Майор закончил орать, плюнул, махнул рукой и ушел. Лейтенант разворачивается кругом, поднимает голову и улыбаясь смотрит на наши ошеломленные лица.
  - А мы пойдем на севр! - сказал он, поправил фуражку и ушел.
  Я объяснил Коле, что матерные слова передаются в армии по цепочке сверху вниз. Внизу цепочки, мы. И мы можем посылать только друг друга. Коля все понял. И когда на следующий день он закурил и к нему потянулись десятки рук он коротко послал всех на! Руки исчезли и народ понял, что, Коля не гребаный интеллигент, а полноправный член нашего коллектива.
  
  Первое мая.
  
  В часть мы пришли 25 апреля, а уже первого мая наш взвод отправили на первомайскую демонстрацию, где мы должны были пройти строевым шагом мимо трибуны с местными партийными вождями. Командира не смущало то, что мы только несколько дней назад начали строевую подготовку. Вперед! На танки!
  Ванька сказал всем держать друг друга за мизинцы, чтобы держать строй. Мы так и сделали. Взялись за мизинцы друг друга и старательно тянув ножку прошли мимо трибуны. Видно хорошо шли, потому, что с трибуны нам хлопали и кричали приветствия. Мы надеялись, что после такого хорошего парада, нас наградят в виде увольнительной в город. Но нас ждал сюрприз. По возвращению в часть нас отправили в наряд на кухню.
  Вечером мы подошли к какой-то будке внутри которой лежали старые грязные штаны с галифе и гимнастерки. Штаны были настолько грязные, что их можно было ставить вертикально и они не падали.
  Мы нарядились в этот ужас и пошли принимать дежурство. В столовой нас распределили и мне досталась мойка. Нам дали белый порошок для мытья посуды, который съедал кожу рук, но не смывал жир с посуды. Резиновых перчаток не было. И мы начали в горячей воде, голыми руками мыть посуду после ужина. А потом расставлять посуду по столам. К трем часам ночи посуда стояла на столах и нам разрешили пару часов поспать на лавках прямо в столовой.
  В четыре утра нас разбудил прапорщик, начальник столовой. Он приказал всем построиться возле первого стола от входа. Затем он подошел к пирамидке из десяти кружек и взял верхнюю кружку. Провел по ней белым листком бумаги и показал нам жирное пятно. Перевернул стол с посудой и приказал все перемыть.
  Мы быстро собрали всю посуду и всем нарядом перемыли. Расставили по столам и стали ждать прапорщика. Но вместо него пришел капитан, дежурный по полку. Он построил нас возле первого столика от входа. Взял верхнюю кружку в пирамидке и провел по ней листком белой бумаги. Затем показал каждому большое жирное пятно, перевернул стол и приказал все перемыть, иначе обещал оставить нас на второй день.
  Тут мы собрались в кучу и стали думать. Скоро завтрак. Все перемыть мы не успеем и родилась идея. Если всю посуду нам не перемыть, то давайте перемоем только одну, верхнюю кружку в пирамидке.
  Эту кружку мыл весь наряд. Потом нашли чистый лист бумаги и провели несколько раз по кружке. Лист остался чистым. Мы поставили эту кружку на верх пирамидки и стали ждать.
  Первым пришел прапорщик. Он построил нас возле первого стола. Взял верхнюю кружку и несколько раз провел по ней чистым листом. Лист остался чистым. Он не поверил своим глазам и еще раз протер. Никаких изменений.
  -В первый раз у меня такой добросовестный наряд! - сказал он. - Надо будет записать Ваши фамилии!
  - Чтобы наградить? - вырвалось у бойца по фамилии Чувилко.
  - Чтобы каждый день, вас уродов в наряд по кухне ставить! - прорычал прапорщик и выругавшись на прощанье, ушел.
  Мы культурно объяснили Чувилко, что бы держал язык за зубами и в это время подошел дежурный по полку. Построив нас возле первого стола, он берет верхнюю кружку и проводит несколько раз по ней белым листом бумаги. Затем покачал головой и направился к выходу.
  - Ладно! Живите! - прорычал он на прощанье.
  - Ура! - закричали мы.
   Это была наша первая победа!
  
  Присяга.
  
  С утра до вечера была муштра. Мы маршировали по плацу. Муштра доводила до полного отупения. Ты уже ни о чем не думаешь, просто машешь руками и впечатываешь сапог в асфальт. Наконец нашим сержантам и сержантам из других рот пришла в голову идея провести парад войск. Они построили роты перед трибуной. Главнокомандующий должен был произнести речь после чего мы должны поорать ура и пройти строевым шагом мимо трибуны. Идея была хорошая, но тут произошла заминка. Сержанты поспорили, кто будет главнокомандующим. После слов и ругательств в дело вмешались кулаки. Сержанты дрались, а мы стояли и смотрели, как на трибуне идет борьба за власть.
  Завтра присяга. Мы весь вечер мыли и гладили утюгом нашу форму.
  Утром мы стояли в начищенных сапогах и отглаженной форме. Нам выдали автоматы. На плацу поставили столы, покрытые красным сукном. Все офицеры были при медалях. Рядом стояли солдаты из полигона. Разница была существенная. У них вместо пластиковых фляг на поясах болтались бутылки из-под дешевого туркменского вина. Я еле узнал среди них Чижика. Тот похудел килограммов на двадцать.
  После присяги нам дали увольнительную в город. Одну на десять человек. Это значит десять человек должны ходить вместе. Ну ладно. Мы решили взять лимонада и пряников и пойти на реку Мургаб. Покупаться, поесть пряников. Чего еще солдату надо?
  Какие пряники?! Возле магазина нас поймал патруль, посадил в машину и отвез обратно в часть! Вот и погуляли.
  Я тут вспомнил про свою гражданскую одежду, которую спрятал в пожарном ящике. Может быть ее уже нет. Поднимаю крышку ящика. Она там. Засовываю в вещмешок и бегом к своей казарме. Вот только где переодеться? Тут встречаю Колю. Он говорит, что встретил земляка нашего призыва, который каким-то образом стал заведующим складом. И предложил пойти к нему.
  Склад земляка был в подвале нашей казармы. Земляком оказался туркмен по имени Аташка, у которого все зубы были золотыми. Его жена должна была родить второго ребенка, но армия не стала ждать и теперь он здесь.
  Я переоделся в свою гражданскую одежду и перемахнув через забор оказался в городе. Погулял. Поел мороженного. Купил десять бутылок "Чемена" (крепленое вино 87 копеек бутылка 0.7 литра) и вернулся на Аташкин склад, отмечать присягу.
  
  Химическая атака.
  За нашей казармой была площадка для физ подготовки, а за ней каменный забор. Ванька заставил бегать нас по кругу, а потом ходить гуськом. Это когда ты садишься на корточки и закинув ладони на затылок. И по команде, начинаешь передвигаться при этом старательно, делая вид, что тебе это нравится. Пройдя пару кругов, Ванька приказал остановиться.
  - Ну, что мужики устали? - спросил он.
  - Да устали! Сил больше нет идти! - заныли мы.
  И тут встает один красавец, который позже получил позывной "Большой Шланг" и говорит: -"А я еще могу!"
  - Ну раз может один, значит смогут все! - обрадовался Ванька и приказал сделать еще два круга. Каких только слов благодарности не услышал Большой Шланг, за эти два круга.
  Ванька дал команду перекурить десять минут. Мы сидим, курим. Смотрим, идет что-то странное вдоль забора. Солдат в химзащите, в противогазе, что-то льет из банки на забор. Рядом идет прапорщик и дает ему указания.
  - Товарищ прапорщик! - кричу я. -А что это вы такое делаете?
  - Забор слезоточивым газом поливаю, что бы вы через забор не лазили! - сказал он.
  Они полили весь забор. Мы сидим и смотрим, что будет дальше. На забор залез пацаненок лет десяти, из местных. Он закурил, посмотрел на нас и улыбнулся.
  - Что салаги, скоро в Афган пойдете? - сказал он и почесал глаз. - Там Вам пипец будет! - и почесал другой глаз, потом оба глаза. - Ой! Мне пипец! - вдруг заорал он и свалился на другую сторону забора.
  Я понял, что о моих похождениях в город надо забыть. Но в этот момент мы увидели разношерстную толпу стройбатовцев. Их было человек пятнадцать, и они шли табуном в город за выпивкой.
  - Эй мужики! - кричим им. - Прапорщик полил забор слезоточивым газом!
  - А по х! - сказал их вожак и накинул на забор шинель, через которую перебрался весь отряд.
  
  
  Огненная уха.
  
  Утром Ванька объявил, что сегодня начнутся полевые занятия. Мы должны преодолеть десять километров до места занятий. Принесли автоматы. Пятнадцать штук на тридцать человек. За автоматы началась борьба. Коля пользуясь преимуществом в силе, добыл два автомата. Один протянул мне. Я его поблагодарил и отказался от такого подарка.
  - Ну как хочешь! - сказал он. - Тогда я его на сигареты обменяю! Эй лысый, хочешь автомат?
  Сержант поставил впереди строя тех, кто был с автоматом, и мы всей ротой двинулись к месту занятий. Выйдя из части, командир роты капитан Санкин поставил задачу командирам взводов.
  - Проводите занятия без меня! - и убежал.
  А мы побежали. После первого километра, тот кто был с автоматом наконец понял свою ошибку и стал предлагать автомат тем, кто бежал сзади.
  - На! Возьми автомат! Ты же хотел! Бери! Даром отдаю!
  Но желающих не нашлось. Наконец мы добежали до места проведения занятий. Это была река Мургаб. Роту построили, и командиры взводов поставили боевую задачу сержантам.
  - Значит так товарищи сержанты! Мы идем глушить рыбу, а Вы проводите занятия! - и ушли.
  Сержанты поставили боевую задачу нам.
  - Значит так товарищи бойцы! Мы идем купаться, а вы занимаете оборону вон на той высотке и через каждые две минуты мы должны слышать громкое и протяжное ура!
  И мы с криком ура, бросились занимать высотку. Заняв круговую оборону среди верблюжьих колючек, мы лежали с закрытыми глазами в ожидании сигнала. Князькину дали часы. И он старательно отмерял ровно две минуты.
  - Мужики! Пора! - кричал Князькин.
  - Урааа! - раздавалось среди колючек.
  В это время прогремело два взрыва. К нам подбежали мокрые сержанты и приказали строиться возле берега реки. К строю подошли лейтенанты.
  - Товарищи бойцы! Тема занятий, преодоление водных преград! Видите, по реке плывет рыба. Ваша задача выбросить всю рыбу из воды на берег!
  Мы быстро разделись и бросились в воду. Стояла жара! Вода была прохладная. Мы покидали на берег всю рыбу. Большую забрали лейтенанты. Среднюю забрали сержанты! А мелкую рыбу, забрал я.
  - Что ты с ней делать будешь? - поинтересовался Коля.
  - Уху буду варить!
  Нам дали полчаса постирать форму. Надев мокрую форму, мы побежали обратно в часть. Тут замок второго взвода Володя Радько, крикнул: -"Вспышка слева!" и вся рота в мокром обмундировании повалилась в песок.
  Когда пришли в часть я с Колей спустился на склад к Аташке. Взял трехлитровую банку. Налил туда воды, засыпал мелкую рыбу, сунул кипятильник, сделанный из двух бритвенных лезвия и подключил к розетке.
  Мы стояли и с восхищением смотрели, как из глаз рыб вылетали молнии! Через пять минут, получилась шикарная огненная уха.
  
  Танк.
  
  За нашими казармами недалеко от забора стоял танк. Настоящий танк с пушкой. Его завели после долгого хранения и не проверив масло в двигателе погнали на ученье. Двигатель заклинило. Оттащить танк обратно не могли. Оставлять без присмотра нельзя. Решили его охранять. Так появился наряд по танку.
  В наряд по танку мечтали попасть многие. Делать ничего не надо. Целыми днями спишь! Мы с Колей поглядывали на танк и думали, как бы его использовать с выгодой для себя. И тут у мужиков из нашей роты появилась проблема. Им стали приходить посылки и переводы из дома. А где в этой части можно сесть и спокойно с двумя тремя друзьями насладиться деликатесами в виде малинового варенья, конфет и печенья. И мы с Колей пошли на переговоры к экипажу танка, которые уже три недели его охраняли и не знали, чем себя занять. А мы им предложили скооперироваться. Моя гражданская одежда, их танк и посылки из дома для достижения одного большого удовольствия. Их уставший от безделья мозг очень долго не мог понять, как сложить эти вещи в одно большое удовольствие. Пришлось разжёвывать.
  - У меня есть гражданка! У Вас танк! Мы с Колей подгоняем к Вам счастливого получателя посылки. Вы сдаете ему в аренду помещение, я ему сдаю в аренду приличную гражданскую одежду. Он переодевается, бежит через забор за "Чеменом" и возвращается сюда. И здесь мы культурно пьем замечательное Туркменское вино и закусываем его малиновым вареньем! Ну? Дошло?
  Дошло! Очень быстро дошло! Экипаж машины боевой стал быстро приводить танк в порядок! Помыли все внутри и снаружи. Даже пушку вычистили. А мы с Колей ведем первого обладателя посылки. Чувилка долго не хотел отдавать посылку нам на хранение.
  - Шото хлопцы я вам не доверяю! Чую вы меня обманите! Чую все сожрете! - прижимая посылку к груди сказал он.
  - Честное комсомольское! - сказали мы хором. - Никто без тебя посылку не тронет!
  Мы быстро переодели Чувилку в гражданскую одежду и дали коленом под зад для скорости. Не прошло и десяти минут, как радостный лысый хлопец в гражданской одежде появился перед танком с двумя полными сумками "Чемена". А еще через час из башенного люка вылезала счастливая физиономия Чувилки, измазанная малиновым вареньем и улыбкой шесть на девять.
  Слух о том, что появилось место, где можно хорошо "потащиться", быстро разлетелся по роте. Мы с Колей брали свой процент с каждого клиента. Хозяева танка не желая делиться хотели нас бортануть. Но у них не было гражданской одежды и им приходилось с нами дружить. Все было налажено и работало как часы, пока гражданскую одежду не взял Князькин.
  Получив свою посылку, Князькин обратился к нам. Я дал ему гражданскую одежду и тот быстро перескочил через забор. Мы ждали его час. Ждали два часа. Но Князькин не пришел. Значит, что-то случилось.
  Князькин шел по городу в гражданской одежде. Чувствовать себя свободным человеком хотя бы на десять минут было прекрасно! А если продлить удовольствие? И Князькин решил погулять по городу. И надо же такому случиться, что на встречу ему идут два командира взводов Коршунов и Гусев. Князькину бы перейти на другую сторону дороги, а он попер прямо на них. И с наглым выражения лица прошёл мимо. Один офицер остановился и повернулся назад.
  - Князькин! - крикнул старший лейтенант Коршунов.
  - Я! - вытянувшись по стойке смирно, крикнул Князькин.
  - Ко мне!
  - Есть! - и строевым шагом подошел к своему командиру взвода. - Товарищ старший лейтенант рядовой Князькин по вашему приказанию прибыл!
  Короче моя гражданская одежда оказалась в руках у сержанта Ваньки. Князькин был его земляком и тот уговорил Коршунова его не наказывать. После отбоя Ванька с сержантами вызвали меня и Колю для разговора. У Ваньки в руках была моя гражданка.
  - Ну? Что будем с этим делать? - спросил он, держа в руках мою одежду.
  Коля молча достал из вещмешка две пластиковые полутора литровые бутылки.
  - Что это? - спросили сержанты.
  - Спирт! - сказал Коля. - Одну вам, другую лейтенанту!
  - Фиг ему! - сказал Ванька и отдав мне гражданку забрал обе бутылки. Лица сержантов повеселели. Они стали искать стаканы и кружки.
  
  
  Пьяный бунт.
  Пить чистый спирт надо уметь. Вода должна идти в горло перед спиртом. Если наоборот, то спирт вступает в реакцию с водой и у человека голову сносит. Поэтому опытные мужики набирают в рот воды, а потом пьют спирт! Но это знают опытные мужики, а сержанты только год назад окончили школу.
  Все сержанты роты заперлись в каптерке, и приняли решение пить чистый неразбавленный спирт. Из закрытой двери доносились сдавленные голоса, кашель и ругань парней, которые еще год назад были школьниками. Через час из каптерки вышли уже не вчерашние школьники, а славные войны, которые ничего и никого не боятся. Появилась идея набить морду командиру полка. А почему бы и не набить? Набьем! И двенадцать сержантов. По пояс голые, вышли из казармы, и обнимая друг друга за плечи пошли в сторону штаба.
  - Мужики! Держать строй, мужики! - кричали друг другу сержанты, но строй извивался как змея.
  Такой прогулкой заинтересовался патруль.
  - Куда идете мальчики? - поинтересовался начальник патруля.
  - Идем бить командира полка! - хором ответили сержанты.
  Караул был поднят по тревоге и всех сержантов отправили на губу. Командир полка вызвал командира роты.
  - Товарищ капитан, все Ваши сержанты будут сидеть на губе двенадцать дней! - кричал он на Санкина.
  - Товарищ полковник! А кто тогда будет передавать боевой опыт молодым? У вас на губе все мои сержанты!
  - Ладно! - махнул рукой полковник и уже подобревшим голосом добавил. - Пусть сидят по очереди! Составь график!
  
  
  Любовь и голуби.
  
  Когда уходил в армию, она обещала ждать. В первый же день я отправил ей письмо со своим адресом и с нетерпением ждал ответа. И вскоре получил письмо, второе, третье и вдруг раз и все! Писем больше не было. А ведь прошло то всего два месяца. Я себе места не находил. Что случилось? Почему не пишет? И решился на безрассудный поступок. Договорился с сержантом и меня поставили в наряд на ПХД. Это были котлы полевой кухни, стоявшие между казармами, в них готовили чай из верблюжьих колючек. Там люди не менялись с начала службы. Надел свою гражданскую одежду. Перемахнул через забор и поехал на поезде домой. В Ашхабад.
  Семь часов, и я дома. Мама обрадовалась! Соседи с подозрением косились. Что-то ты слишком быстро из армии пришел! А я с мамой повидался и бегом к ней.
  Прихожу к ее дому. Прошу пацана ее позвать. Тот приходит и говорит, что она отказывается выходить. Вот это да! Подарил пацану пилотку со звездочкой, которую привез ей. А что солдат может подарить девушке? Повздыхал и обратно на поезд. Рано утром был уже в строю.
  Коля начал рассуждать о женщинах. К нам подошли сержанты. Узнав причину стали вспоминать кого и когда бросили.
  - Тебе еще повезло! - хлопая меня по плечу говорил Ванька. - Тебя хоть сразу бросила! А моя полгода тянула, а потом написала, что уже три месяца живет с моим другом. У нас в роте все получили "прости прощальные" письма. А один подбежал в оружейную и пытался схватить автомат, чтобы застрелиться. Так мы его на кровати распяли.
  - Как это, распяли? - спросил я.
  - Руки привязали к двухъярусным кроватям, так и оставили. Он стоит, а мы сидим рядом, подшиваем гимнастерки. Заходит капитан. Прошелся вдоль кроватей. Показывает на распятого.
  - Это что? - мы ему письмо от девушки в руки. Он прочел. - Пусть постоит пару часов, а потом ко мне его на беседу!
  - Всю ночь ему командир роты с замполитом мозги промывали. А утром он положил в конверт бумажный чек одну копейку и написал: "Оцени себя и вышли сдачу!"
  Мы засмеялись. С души как-то отлегло.
  - А что ему ответила девушка? - поинтересовался я.
  - Девушка прислала письмо, а в нем разорванная купюра одной копейки!
  - Моя меня точно дождется! - улыбаясь сказал один из слушателей из моего взвода.
  - Почему ты так уверен?
  - Так мы поженились, и она недавно ребенка родила! Куда ей деваться?
  - А! Так ты женатик! - засмеялись сержанты. И после этого его все стали звать Женатиком.
  
  
  Шланги.
  
  Кормили нас в столовой отвратительно. Суп состоящий из воды и жира и перловая каша. Но мы ели. И есть хотелось еще. Сержанты давали пять минут на прием пищи и все! Выходи строиться! Был в нашем взводе щупленький паренек из Москвы. А раз из Москвы значит звали его Москва. Так вот этот щупленький паренек жрал все и много. Однажды вместо хлеба нам дали старые черные сухари. Зубы обломаешь, но не разгрызёшь. Пошла команда строиться и все бросились из столовой. Последним вышел Москва.
  Он держался за горло с открытым ртом и выпученными глазами.
  - Что с ним? - спрашивает Ванька.
  - Он сухарь не успел съесть и руками пытался пропихнуть его в желудок! - отвечают солдаты.
  - К врачу его быстро! - скомандовал Ванька и два бойца подхватили Москву и потащили к доктору.
  Пока рота строилась, Москва уже идет обратно и радостно улыбается.
  - Ты почему к доктору не пошел? - накинулся на него Ванька. - Где сухарь?
  - Проглотил, товарищ сержант!
  - А ну пошли за мной! - схватил его за плечо Ванька. - Сейчас мы тебя лечить будем!
  Сержанты поставили перед ним большую кастрюлю с перловкой. Москва все съел и попросил добавки.
  После завтрака нам объявили, что нужны желающие на соревнования по подъёму гири. Вызвался один Большой Шланг и выиграл эти соревнования. В лучах славы он вдруг схватился за поясницу и его на руках потащили в казарму. Положили на койку и он целую неделю лежал рядом с Москвой, у которого вдруг сильно заболел живот. Мы их прозвали "шлангами".
  
  Губа.
  Вечером после отбоя я спустился на склад к Аташке. Там собралось приличное общество из разных взводов нашей роты. Сибиряки принесли "Чемен" и предложили отметить окончание очередного дня боевой подготовки. Я пришел уже к середине банкета. Мне налили в кружку "Чемена" и я стал вслушиваться в разговор, который вел Коля со здоровым сибиряком Васей. Вася все пытался выяснить, какая у Коли национальность.
  - Вот ты где родился? - спрашивает его Вася.
  - В Туркмении! - отвечал Коля.
  - Значит ты туркмен! - делал вывод Вася.
  - Подожди! - говорил Коля. - А если бы я родился в самолете, то у меня национальность была бы летчик?
  Все засмеялись. Чокнулись кружками, и я уже хотел выпить, но тут заметил, как из двери показалась офицерская фуражка. Подумал, что кто-то прикалывается. Но из дверного проема показался прапорщик с добрым лицом, который всех нас забрал на губу.
  Нас раскидали по разным камерам. Я зашел в свою и увидел двух солдат лежащих на полу. В камере кроватей не было.
  - Бери вон там газетку и ложись рядом! - сказал один арестант.
  - Лучше газету "Известие", она помягче! - сказал второй арестант.
  В этот момент двери камеры открылись и меня вывели в коридор. Там уже стояла вся моя компания. Подошел краснолицый капитан, начальник губы. Он подходил к каждому и просил дыхнуть на него.
  - Мой! Мой! Мой! - кричал он, принюхиваясь к очередному солдату. - Так не понял! - крикнул он, подойдя ко мне. - А ну еще раз дыхни! Не понял! Ты что тут делаешь? А ну пошел отсюда!
  Я помахал на прощание своим товарищам и побежал от сюда. За спиной я слышал, как капитан распекал прапорщика с добрым лицом за то, что тот стал таскать ему трезвых.
  - Знаешь, что по этому поводу говорил товарищ Ленин! - орал капитан прапорщику. - Он по этому поводу говорил, что лучше меньше да лучше!
  
  
  
  Марш по пустыне.
  Вечером перед отбоем нам объявили, что утром будет неожиданная тревога. Мы должны будем взять свои вещмешки, автоматы и отправиться в рейд по пескам на пятьдесят километров. Чтобы утром не терять время всем приказали спать в одежде на заправленных койках. Всех отозвали из нарядов. Больным было приказано к утру выздороветь. Перед сном мы пошли в самое опасное место в нашей части. Это солдатский туалет. Там было темно и опасно. Основная опасность была потерять панаму. Если зазеваешься, то из темноты выскакивал шустрый боец, хватал твою панаму и скрывался в темноте. И если ты не успел его догнать, то занимаешь его место в засаде и ждешь своего лоха.
  Утром была объявлена неожиданная тревога. Мы вскочили с заправленных кроватей и схватив автоматы и вещевые мешки, побежали строиться на улицу.
   И вот по жаркой пустыне Туркмении идет рота солдат. Следом идет здоровый УРАЛ и подбирает павших от жары и солнечного удара. К вечеру в грузовике набралось уже тридцать "шлангов". Мы с завистью смотрели на их счастливые лица. Они не скрывали своей радости и наслаждались жизнью. Нам объявили, что если кто еще упадет, то останется лежать, потому что в машине места не осталось!
  Вечером мы остановились на привал. Сержанты построили радостных "шлангов", приказали им взять лопаты и повели их на высокий холм. Там им приказали за ночь вырыть окопы в полный рост и приготовиться отражать атаку нашей роты. А что бы отличить нормальных солдат от "шлангов" у них забрали ремни и панамы.
  Мы поели. Попили горячего чаю и разлеглись на теплом песке. Мы смотрели на звездное небо и с удовольствием слушали, как стучат об землю лопаты и ругаются "шланги".
  Утром мы построились в цепь и приготовились начать атаку высоты. Нашей задачей было взять высоту и снять сапоги со "шлангов". Обороняющимся выдали взрыв пакеты, которые они должны бросать в нас создавая эффект боя.
  В небо полетела зеленая ракета и мы бросились в атаку. У каждого из нас накопилась злоба к "шлангам", которые всю дорогу "тащились", пока мы шли по раскаленному песку. "Шланги" чувствовали, что им пришел пипец и приготовились сдаться. Но не все! Бойцы моего взвода Москва и Большой Шланг, решили сражаться до конца. Большой Шланг швырял в нас пакет за пактом, а Москва поджог запал взрыв пакета и крепко зажал его в руке. Взрыв пакет через пару секунд взорвался у него в руке.
  - Ты почему не бросил взрыв пакет? - кричали оглохшему Москве сержанты.
  -Я ждал, когда враги подойдут поближе! - улыбнулся тот и попросил дать ему пожрать.
   Мы заняли высоту. Поднятые руки не помогли "шлангам" избежать праведного гнева. С них были сняты не только сапоги, но и штаны. Мы повели пленных к машине, ощущая сладкий вкус победы. Сапоги и штаны были оставлены только Москве и Большому Шлангу, за мужество и героизм проявленные при отражении нашей атаки.
  
  
  Последний день.
  
   Утром нас построили и сообщили, что учеба закончена. Завтра отправка в Афганистан. А сейчас нам нужно пойти на вещевой склад и получить новую форму. Вместо стекляшек, нам выдадут нормальные ХБ. Мы шли мимо строящегося здания. Я увидел Колю с лопатой. Он месил раствор. Рядом стоял часовой с автоматом. Коля еще не отсидел свой срок на губе.
  - Коля привет! - закричали мы.
  - А Вы куда идете? - крикнул он в ответ.
  - В Афган! Нас завтра в Афган отправляют!
  - Я с Вами! - крикнул Коля и бросив лопату побежал к нам.
  - Стой! Стрелять буду! - закричал часовой снимая с плеча автомат. Но к нему подбежал один из сержантов отбывающий срок за спирт и схватил его автомат.
  - Ты, что идиот? В кого ты собрался стрелять? Мужик на войну бежит! - сказал он.
  Нам вместо сапог выдали ботинки. Мы сразу почувствовали легкость в ногах и бегом побежали в магазин. В этот день солдаты покупали вино открыто никого не боясь. Всю ночь наша рота гуляла. Сержанты и офицеры испарились, и мы были предоставлены сами себе.
  Рано утром появились сержанты и стали приводить нас в чувство. Нам приказали забрать свои вещи и выходить строиться. Я забежал к Аташке на склад. Дверь была заперта. А на двери висела записка: "Мужики! Моя жена родила второго ребенка, и я поехал домой!"
  Нас посадили по пять человек в машины с открытым кузовом и медленно очень медленно повезли через весь город Иолотань. Мы стояли в кузове и смотрели по сторонам, еще не понимая куда нас везут. Жители города высыпали на улицу. Женщины плакали. Мужчины кричали нам ободряющие слова. Собаки выли. Только сейчас до нас начало доходить, что нас провожают на войну.
  Возле станции стояло много гражданских людей, которые приехали со всего союза. Молодые женщины с грудными детьми. Матери. Отцы. Братья. Они приехали прощаться. На станции появился офицер и приказал всем садиться в вагон. Молодая женщина закричала. Схватила грудного ребеночка на руки. Подбежала к офицеру и упала перед ним на колени.
  - Я Вас прошу! Я прошу Вас! У него же ребенок! Я прошу оставить отца ребенка здесь! - кричала женщина стоя на коленях протягивая на руках грудного ребенка к офицеру.
  Офицер, опустив голову, стоял молча. Он ничего не мог сделать.
  Перед входом в вагон стояли все наши сержанты и офицеры. Они жали нам руки и желали удачи.
  Поезд тронулся. Впереди Афган.
  
  
  103 ОПС
  Часть 2. АФГАН
  
  103 ОПС - отдельный полк связи. Место дислокации г. Кабул, возле дворца Амина.
  Пересылка.
  После Иолотанской учебки, мы летели в Кабул самолетом из Ашхабада. В самолете открыл банку "Завтрак туриста" и смотрел, как проплывают горы под крылом самолета. Красота! А вот и пересыльный пункт Кабула. Пержана, который весил больше ста килограмм, взял такой же толстый Полковник.
  - Ты у меня каждый выходной будешь ходить в увольнительную в город! - широко улыбаясь говорил толстый полковник. Пержан прыгал от радости!
  - Мужики! - радостно кричал он. - Вот мне повезло! Каждый выходной буду ходить по городу Кабулу! Мороженное с бананами кушать и колой запивать!
  Мы ему конечно завидовали, и мы с интересом ждали, кто возьмет нас. На пересылке скопилось очень много народа. И было легко отличить новеньких от стареньких по цвету формы. У стареньких она вся выгорела на солнце. Мы с моим другом Колей, которого призвали в армию за месяц до дня рождения, когда ему должно исполниться двадцать семь лет, смотрели как наши товарищи пытаются попасть в ансамбль песни и танцев. Танцоров набралась целая очередь. Интеллигентного вида капитан, с шевронами музыканта, смотрел как солдатики прыгают, и кувыркаются, и делал пометки в тетрадке.
  - Жаль, что мы так кувыркаться не можем! - тяжело вздохнул Коля. - Сейчас бы в ансамбль песни танцев попали и всю оставшуюся службу тащились бы! А так возьмут нас в пехоту и будем бегать по горам!
  - Тебя в пехоту не возьмут! - сказал я.
  - Почему это?
  - Высокий ты. Два метра, это хорошая мишень! - сказал я и показал в сторону танцующих мальчиков. - Гляди-ка! Это же из нашего взвода, Князькин скачет!
  - Точно он! А нам и не рассказывал о своих талантах!
  Капитан с музыкальными нашивками смотрел как Князькин делает сальто и загадочно улыбался. Затем подозвал его к себе и записал его имя в свою тетрадку. Затем подозвал всех артистов и приказал им стоять здесь и ждать его.
  - Через десять минут, Вы все поедите в расположение ансамбля песни и танцев! - объявил капитан, поправляя спадающие с носа очки. Танцоры от радости запрыгали! Выше всех прыгал Князькин.
  - Повезло Князькину! - тяжело вздохнул Коля. - Там в ансамбле полно девушек! Будет с кем пообщаться!
  - С чего ты взял, что там полно девушек?
  - Ну это же ансамбль песни и танцев! А если танцев, то как без девушек? Они, что друг с другом будут танцевать?
  - Верно! Тогда Князькину повезло вдвойне! А вон гляди их капитан идет!
  К группе танцоров подошел интеллигентный капитан и громко объявил, что кого назовет, строиться здесь! И начал называть фамилии.
  Танцор, услышав свою фамилию радостно бежал к месту, указанному капитаном. Счастливчики радостно жали руки друг другу. Последним подбежал Князькин. Набралось два десятка человек.
  - Не думал я, что в нашей армии столько танцоров! - тяжело вздохнул Коля.
  В Этот момент капитан построил счастливых ребят в две шеренги и снял очки. Затем он снял петлицы музыканта и вставил на их место петлицы ВДВ. Затем все также задумчиво улыбаясь посмотрел на вытянутые от удивления лица новобранцев.
  - Товарищи бойцы! - зычно рявкнул капитан и от интеллигентного вида не осталось и следа. - Поздравляю Вас с поступлением на службу в разведку ВДВ! - солдаты молчали, переваривая информацию. - Так! Не понял! - зычно крикнул капитан. - Вас, что не учили, что нужно кричать после поздравления? Хотите до Джелалабада бежать пешком? Еще раз! Поздравляю Вас с поступлением на службу в разведку ВДВ!
  - Ура! - печально закричали танцоры в глубине души надеясь, что это такая шутка музыкантов.
  Но это оказалась не шутка. К молодым подошли два сержанта в выгоревшей на солнце форме и объяснили, что это их командир таким вот способом отбирает для разведки самых резвых бойцов.
  - У нас, у разведчиков, есть право первыми отбирать себе молодых! - сказал низенький сержант. - У нас в роте все танцоры кроме меня!
  - А Вы, как попали в разведку? - спросил Князькин.
  - А я хорошо пел! - сказал он и оба сержанта захохотали.
  Тут я услышал свою фамилию и побежал в ту сторону. Нас отобрали четыре человека и повели к автобусу. Я поинтересовался у офицера, куда нас повезут.
  - 103 отдельный полк связи! - сказал он и дал сигнал водителю трогаться, а затем поинтересовался какая у меня военная специальность.
  - Радиотелефонист! - сказал я.
  - О! Тебе повезло! На боевые операции будешь ездить! Всю службу тащиться будешь!
  Я тогда подумал, что это за везенье ездить на боевые операции?
  
  Учебный взвод.
  
  В полку из нас молодых сформировали учебный взвод. То как нас готовили для войны в Афганистане это отдельная тема. Могу сказать только, никак не готовили! И полк в ускоренном темпе начал исправлять косяки учебных подразделений.
  Когда я узнал, что нас будут учить азбуке Морзе, то сразу предупредил, что у меня нет слуха. Мама меня в детстве водила к музыканту. Тот посмотрел, как я луплю по клавишам и обреченно покачал головой.
  Прапорщик, который нас учил, выслушав меня и еще несколько таких же только печально улыбнулся.
  - Нет слуха, значит прорежется новый! - сказал он и начал учить.
  
  Занятия начинались сразу после завтрака и до обеда, потом до ужина и после ужина до двадцати трех часов. Потом меня забирал мой командир роты капитан Медведев и прапорщик Кравчук. И мы до утра занимались на Р 140. Два часа на сон и опять на занятия.
  Через тридцать дней, я не только выучил азбуку Морзе, но и освоил передачу и прием с очень хорошей скорость. Сдал норматив на третий класс на Р 140 и был отправлен в мою первую боевую командировку в Баграм радиотелефонистом на Р142Н (Командно-штабная машина). Как всегда, в армии, учили на одно, а работать пришлось на другом.
  Перед командировкой меня вызвали в штаб полка. Замполит полка вручил мне телеграмму. Умер мой отец. Замполит сказал слова соболезнование и добавил, что приказать он мне не может, но просит принять правильное решение. Завтра нужно ехать в командировку, а заменить меня некем. Он конечно врал. В полку людей хватало. Но я ведь комсомолец! А комсомольцы всегда принимают правильные решения. Об этом мне говорил замполит. И я поехал в Баграм. Так начались так называемые командировки.
  
  Служебные командировки.
  
   Май месяц 1985г., проводилась армейская операция в районе Асадабада. Мы обеспечивали связь штаба армии с подразделениями, участвующими в Кунарской операции. При въезде в Асадабад меня поразила такая картина, стоят несколько щитовых модулей. Один на половину сгорел. Русские молодые женщины вешали белье на веревки. В песочнице играли русские дети. А мимо проезжала военная техника и шли солдаты обвешанные, как верблюды оружием. Как мне объяснили пацаны из роты главного военного советника, это были жены и дети наших военных советников. У них срок службы был три года и им разрешалось привозить свои семьи. Со мной был молодой лейтенант Павлишин только, что из училища. Он съел банку каши, не разогрев на костре и все! В смысле всю дорогу зеленый сидел. В Асадабаде стояли возле горной реки. Купаться и пить воду нам запрещали. А вот ловить форель мы умудрялись. Иголку нагреваем и загибаем в крючок. На нитку. Цепляем муху и сразу клюет форель грамм на триста. Жара была несусветная! Выпьешь воды, и она тут же выходит потом. Я посмотрел на пленных духов. Они были с ног до головы замотаны в ткань. Мы еще над ними смеялись. Как им не жарко в такую жару ходить укутанными. А потом я решил попробовать и надел на себя зимние нижнее белье. Три рубашки и кальсоны. И получилось очень комфортно. Ткань пропитывалась потом. Ветерок обдувал и охлаждал влажную ткань. Так и стал ходить пока лейтенант не заметил. Он стал ругаться, а я ему объяснил и через час увидел его в таком же одеянии!
  В самый жаркий день было 50 градусов. Меня вызвали в штаб. Там палатка на солнце стояла. Мой бывший командир роты майор Кохан (будущий генерал-лейтенант) меня спрашивает, что делать с кондиционером. БК 1500 не холодит. А у меня гражданская специальность по ремонту холодильной техники. Я говорю, что кондиционер не справляется с такой жарой! Ему нужно помочь! Надо каждые пять минут лить кружку воды на конденсатор. Так появился новый наряд. Наряд по кондиционеру! И когда я проходил мимо палатки штаба, сидящий на стульчике возле кондиционера боец, снимал панаму и кланялся в ноги.
  После Асадабада мы стояли в Джелалабаде недалеко от десантников.
   Иду по военному городку, а мимо пролетают пули и осколки. Слышны мощные взрывы. Я встретил своего знакомого, с кем был в учебке, в Иолотани. Поинтересовался почему никто не реагирует на эти взрывы. А тот отвечает, что мужики приехали с боевых, выкинули в камыши весь оставшийся боезапас и кто-то случайно окурок кинул в сухой камыш.
  Сопровождали колонну через Саланг. Пошел снег. Сотня КАМАЗов застряла на подъёме. Мы обошли всех на ГАЗ 66 и ехали одни, ночью. Доехали до нашего блокпоста. Это был большой сугроб, из которого торчал красный флаг. Вдруг один маленький сугроб зашевелился и попросил закурить. Солдат караульный в плаще химзащиты. Мы сообщили о застрявшей колонне. Вдруг зашевелился другой сугроб и с грохотом покатил по дороге. Это был танк без башни. Вместо башни натянутый брезент. Он пошел вытягивать застрявшие КАМАЗы.
  Остановились на ночлег, где-то в горах. В наш кунг влезло два десятка офицеров и солдат. Они сидели и на столе, и под столом. В нашу половину, где находилась аппаратура мы никого не пустили. Было холодно. Включили печку солярную. Стало тепло, а потом жарко. Народ кричит выключить печку. Печку выключили, стало холодно. Народ кричит включить печку! Потом выключи печку! Включи печку! И так орали всю ночь!
  В Пули-Хумри встали среди барханов. У нас забрали автоматы. А без автомата в руках ты чувствуешь себя, как без штанов. Стали готовить обед. Взяли ведро. Налили половину воды и высыпали содержимое десятка банок: рис, гречка, перловка. Получилась серая масса. Но вкус этой еды я помню до сих пор! Потом были другие мероприятия. В полку за время службы (август 1984 апрель 1986) я был максимум четыре месяца. Но за эти четыре месяца повидал кучу артистов.
  
  Прощай медаль.
  
  Медали мне не дали. Капитан Кочнев отозвал наградной лист. За что? За залет! Приехав очередной раз в полк, я узнал, что стал сержантом. Приятной эта новость была пару минут. А потом я узнал, что теперь буду ходить в наряд дежурным по роте. Кто забыл, напомню, дежурный по роте не спит всю ночь. Дневальные спят, а дежурный бодрствует. Спать дежурному можно между завтраком и обедом. Но спать не дают боевые товарищи, которым нужны их автоматы. Дежурный должен открыть оружейную и выдать автомат, записать в журнал и бежать спать. Но тут автомат резко понадобился другому товарищу, а потом третьему, а потом четвертому. А тут первый вернулся и хочет вернуть оружие на место. Короче сутки без сна. А через день опять в наряд! А потом опять! И так два месяца!
  И вот однажды, открываю я оружейный шкаф. Ухватился рукой за автомат и уснул. А проснулся от выстрела. Во сне я нажал на курок автомата. А там какой-то боевой товарищ оставил патрон в патроннике. Пуля пробила пять касок и уткнулась в потолок. Вот так вместе с пулей, вылетела и моя медаль.
  
  Ирина Алферова.
  Старшина, поняв причину, снял меня с дежурства по роте и поставил в другой наряд, патруль по полку. Это когда прапорщик и пара сержантов, ходят с наглыми мордами по части и цепляются к прохожим военным на предмет плохо начищенных сапог или нарушения формы одежды. Но это будет завтра, а сегодня мы сажаем елки. Февраль месяц! В полк из союза привезли двести елок, и мы сажаем их в мерзлую землю. Один из прапорщиков с чужой роты, начал кричать на моих и требовать, чтобы елки полили водой. Я сказал, что если елки полить, то они замерзнут. Часа два спорили. Потом прапорщик махнул рукой и убежал.
  А одну елку я посадил возле туалета. На пригорке она очень красиво смотрелась. И что вы думаете? На следующий день, подходим мы с наглыми мордами в патруле, к сортиру и видим вместо елки из земли торчит пенек. Из туалета выходит казах, два метра ростом. А в руках у него эта елка. Он ей туалет чистил. Прапорщик стал его ругать
  - Как тебе не стыдно. Мы посадили дерево, что бы наша рота стояла в самую жару в тени и ждала товарищей. А ты взял и сломал!
   Казаху стало стыдно. Он вытащил из кармана индивидуальный пакет, вставил елку в сломанный пенек и замотал бинтом.
  Вечером спешим в клуб. Приехали артисты! Концерт ведет шикарная актриса Ирина Алферова! Она старалась произвести на нас впечатление! И произвела! Один молодой прапорщик так впечатлился, что встал и предложил Ирине сесть с ним рядом и посмотреть концерт.
  - Ирина! Я приглашаю Вас на концерт лучших артистов эстрады страны! Садитесь рядом со мной! - сказал молодой прапорщик.
  - Хорошо! - сказала Ирина со сцены. - Я посмотрю с Вами, концерт лучших артистов страны! - и ушла со сцены. До конца концерта она так и не вышла на сцену.
  
  Любимый наряд 103 ОПС.
  А утром я еду в наряд по Кабулу. Это был самый любимый наряд, солдат 103 ОПС. Три солдата и прапорщик, должны были в каске и бронежилете стоять посреди города и смотреть на проходящих мимо мирных душманов. И надо же было такому случиться, что старшим оказался тот самый прапорщик, который приглашал Алферову посмотреть с ним ее концерт! Он нам показывал фотографию, которую она ему подарила после концерта, с автографом: "Моему милому прапорщику от Ирины Алферовой".
  И вот стою я посреди города. На мне каска, бронежилет, автомат, противогаз. А вокруг едут машины, мотоциклы, повозки. Подъезжает ко мне мотоцикл "Ява", а на нем парень в фирменной куртке и афганских штанах из белой простыни, а сзади сидит молодая красива девушка. Девушка было очень красивая и явно европейка. Парень ушел, а я подхожу к девушке и спрашиваю: -"Ты русская?" - она мотает головой.
  - Ты англичанка?" - опять нет.
  - Француженка?
  - Украинка, я! - сказала она и улыбнулась. Тут подошел ее парень и она помахала мне рукой.
   Мотоцикл уехал, а нам местный бача принес шашлык и колу. Шашлык это четыре маленьких кусочка мяса на спичках. Я от шашлыка отказался. Пил колу. В первый раз в жизни пил колу. Прапорщик с удовольствием доедая мою порцию шашлыка поинтересовался у бача, из чего сделан шашлык.
  - Из барана? Из коровы? Из свиньи? - допытывался он.
  - Мяу! - ответил бача и убежал.
  Потом весь наш наряд по Кабулу посадили на ГУБУ. Но это уже другая история.
  
  Как наш доблестный наряд по городу Кабулу попал на ГУБУ.
  
  Я выкопал ямку возле нашей машины, плеснул туда бензина, поджег и поставил на огонь огромную банку тушенки. И только из дырочек пошел долгожданный фонтанчик, к нам подъезжает комендант города Кабула и приказывает ехать за ним. Ну я взял горячую банку тушенки с собой и всю дорогу держал ее в тряпке, чтоб не обжечь руки. Мы все думали куда нас везут? Строили догадки. Но когда мы заехали на территорию Кабульской гауптвахты, мы дар речи потеряли. Комендант приказал машину забрать, а этих в камеру.
  Эти, были три солдата и прапорщик. Нас отвели в камеру, где были двухэтажные кровати без матрасов и предложили располагаться. Дверь в камеру закрыли, что бы мы не ходили там, где не положено. Короче сидим мы в камере, едим мою тушенку, спим на пружинах кроватей. Было удобно. Мы положили на пружины бронежилеты, и они не кололи бока. Наступил вечер. Караул меняется. На место караула мотострелков, заступает наряд ВДВ. Про нас забыли предупредить новую смену. И вот лежим мы на кроватях, никого не трогаем. Дверь резко открывается и вваливаются два десантника.
  - Это что за х....? Новенькие б...? А почему оружие не сдали? Совсем оборзели? Ничего! Мы вас научим Родину любить! А ну встать на х... !
  Мы молча наставляем на них автоматы и снимаем с предохранителя. Прапорщик достает свой пистолет.
  - Бойцы! - кричит он. - По моей команде стрелять по ногам!
   Мы автоматы опустили чуть ниже живота доблестного караула. Еще ниже стволы опускать не стали. Доблестный караул пулей вылетел из камеры и закрыл дверь на замок. За дверью послышался мат: -"Товарищ капитан! - орали голоса за дверью. - Там новенькие б... ! Соляра забыла б...! Разоружить их забыла! Они на нас автоматы б... наставили б...!" Дверь камеры открылась. Вошел начальник губы. Посмотрел на нас, потом с разворота кулаком одному, потом другому десантнику. "Вы б..., как б... наряд принимаете б...? Вас, что не предупредили, что это гости коменданта города? Пошли на х... отсюда!"
  Мы опять разлеглись на кроватях, но не успели закрыть глаза, как дверь открылась. Зашли наши знакомые десантники, угостили нас сигаретами и стали ругать эту соляру в смысле пехоту, которая не предупредила их о таких важных гостях. Нас выпустили во двор. Мы курили и смотрели на ужасы знаменитой ГУБЫ г. Кабула. В 10 вечера пришла наша машина. Мы сели и поехали обратно в часть по ночному Кабулу. И тут прапорщик бьет себя ладонью по лбу и приказывает водителю ехать в дукан.
  Как наш наряд попал ночью в дукан г.Кабула.
  Самым любимым среди солдат 103 ОПС, был наряд по городу Кабулу. Продолжение истории о том, как наш доблестный наряд по городу Кабулу попал в дукан.
  Едем мы по ночному городу Кабулу и тут прапорщик вспоминает, что забыл купить подарки. Его друг завтра утром едет в союз и обещал передать подарки родным. Он приказывает водителю остановиться возле дуканов, на которых висели названия: "Вася магазин", "Петя магазин", "Федя магазин" и т д. Водила очень не хотел поздно вечером останавливаться возле дукана. Это опасно. Душманы по ночам с гор спускаются. Но его прапорщик уговорил и остановились мы возле "Федя магазин". Хозяин дукана Федя, выскочил нам на встречу с вопросом, что есть, что надо? И повел нас внутрь магазина. А там было все завалено импортными шмотками и электроникой. Магнитофоны "Шарп", японские телевизоры с пультом, джинсы американские, кроссовки, жвачки! У нас глаза разбегались.
  Тут хозяин магазина заговорил о русских женщинах. У него уже сеть три жены, но он всегда мечтал о русской ханум. А прапорщик и говорит, что давай я тебе русский ханум привезу! Что дашь за ханум? Федя аж подпрыгнул от счастья.
  -Пол дукана бери! - говорит Федя. - Еще деньги бери! Если хороший ханум весь дукан бери! Прапорщик показал ему фотографию артистки Ирины Алферовой, которая вчера выступала у нас в клубе и подарила прапорщику свою фотографию с автографом. Федя опять подпрыгнул от счастья, а прапорщик сказал, что сейчас ее привезет!
  - Готовь товар! - крикнул прапорщик и мы вышли на улицу.
  А возле нашей машины стоит толпа душманов и выбирает куда бы получше бомбу кинуть. Водила сидит весь бледный от страха! Мы потянулись за автоматы. Тут выбегает наш Федя и давай кричать на душманов!
  - Это очень хороший шурави! -кричал Федя, показывая на нас. - Эти шурави купили у меня товар, а сейчас привезут мне русский ханум! Очень красивый ханум! - и стал показывать им фотографию Ирины Алферовой, за которую прапорщик взял блок "Мальборо" в качестве предоплаты.
   Душманы посмотрели на фотографию, а потом с уважением посмотрели на нас и с завистью на Федю. Глупо убивать людей, которые сейчас привезут такую красивую ханум!
  В часть мы приехали поздно. Дежурный по полку вызвал наш наряд на разборку. Прапорщик в красках рассказал, как наш доблестный наряд был жестоко арестован комендантом города и посажен на ГУБУ без еды, и воды.
  - Нас держали там до глубокой ночи, но мы все равно не выдали государственную тайну! - бодрым голосом докладывал прапорщик.
  Выслушав прапорщика дежурный недоверчиво покачал головой. Но получив пачку "Мальборо", махнул рукой, типа идите на.
  Мы весело побежали спать. И никто из нас не думал о бедном влюбленном дуканщике Феди, который в это время прижимая к сердцу фотографию знаменитой актрисы, ждал свою русский ханум.
  На следующее утро прапорщик угощал коллег сигаретами "Мальборо". Коллеги курили и печально смотрели на опустевшую коробку из-под блока сигарет.
  - Дешево ты Алферову продал! - сказал самый бывалый. - За фото такой актрисы можно было и два блока взять!
  Генеральская баня.
  На следующий день мой экипаж отправили в Баграм на очередную армейскую операцию. Когда приехали в Баграм, нашу машину поставили прямо перед входом в генеральскую баню. Это было удобно для работы, потому что там был электрический распределительный щит, от которого мы получали электричество. Баня примыкала к каменной стене. За стеной, в двух километрах была зеленка, которую каждый день шерстили наши вертолетчики.
  Сегодня было 22 февраля. Завтра праздник. И завтра в Баграм приезжает из союза ансамбль Крымские чайки. Вечером они дают концерт. Мы уже предвкушали удовольствия от встречи с искусством, но тут узнаю от своего коллеги, что капитан Бендерский сказал, что на концерт пойдет только младший призыв. Старички будут дежурить.
  После обеда старое поколение нашего узла связи собралось в сторонке, чтобы переварить эту информацию. Народ был явно недоволен поведением капитана Бендерского, который не понимал, что старший призыв скоро уйдет на дембель и будет лишен возможности вот так на халяву встретиться с мастерами искусства. Громче всех возмущался Алла.
  Позывной Алла, он получил, когда к нам с концертом приезжал гипнотизёр, который сделал так, что простой солдат связист вдруг стал Аллой Пугачевой. Он бегал по сцене и пел песни Пугачевой. Ему целовал руку Раймонд Паулюс, солдат из хоз. взвода. Весь зал просто лежал от смеха. Но концовка представления добила державшихся за животы военных. Гипнотизер посадил Аллу в воображаемую машину и предложил ему ехать куда захочет. Алла сидел на стуле и рулил, переключая скорость.
  - Какая скорость? - спрашивает его гипнотизер.
  - Восемьдесят! - кричит Алла.
  - Куда едешь?
  - Домой! - заорал он и все, кто был в зале вскочили со своих мест, стали кричать, свистеть и аплодировать.
  С того вечера, все забыли, как настоящее имя бойца. И называли его либо Алла, либо уважительно Алла Борисовна.
  И вот стоим мы и возмущаемся. Громче всех Алла.
  - Я два года в Афгане! Я заслужил этот концерт! Я все равно пойду! Молодого посажу за пульт и пойду на концерт! - кричал Алла и все собравшиеся кивали в знак согласия.
  - Нарушишь приказ во время боевого мероприятия, пойдешь под суд! - вмешался в разговор я.
  - Ну и пусть! Пусть судят! Меня суд оправдает! - кипятился Алла. - Сегодня вечером у нас будет комсомольское собрание. Я и на собрании это скажу!
  - Подожди! Какое еще собрание?
  - Комсомольское собрание в честь праздника! Награды будут вручать сегодня, чтобы завтра всем, кто свободен от дежурства можно было сходить на концерт. Я и на собрании скажу, что это не справедливо по отношению к нашему призыву!
  - Нет! Криком здесь ничего не добьешься!
  - А ты что предлагаешь? Стоять и молчать? - и Алла, сжав кулаки подошёл вплотную ко мне.
  - Нет, молчать не будем! - сказал я и поделился идеей с товарищами.
  - А кто будет выступать на собрании? - воскликнул Алла, и все головы повернулись в его сторону.
  Вечером после ужина в палатке идет комсомольское собрание, посвященное дню Советской армии. На столе покрытом красной материей стояла гильза от снаряда из которой сделали лампу. Выступления комсомольцев прерывала наша артиллерия. Снаряды от градов, пролетали низко над палаткой. Весь наш призыв смотрел на Аллу и ждал, когда же он встанет и скажет. Но Аллу как будто паралич схватил. Он вжался всем телом в скамейку и боялся пошевелиться. Начали награждать отличившихся. И надо же такому случиться, вызывают Аллу. Мы его пинками заставили встать и подойти к столу. Полковник из политотдела армии, вручил ему грамоту ЦК ВЛКСМ в которой было написано: "За мужество и героизм".
  Прочитав эти слова по щекам солдата потекли слезы. Он прижал грамоту к груди и повернулся в нашу сторону.
  - Товарищи! - едва сдерживаясь, что бы не разрыдаться начал он. - В этот торжественный день вношу предложение. Я предлагаю сегодня в ночное дежурство заступить солдатам старшего призыва! Пусть молодежь отдыхает!
  Одна секунда и вся палатка затряслась от аплодисментов! Идея понравилась всем. Особенно полковнику из политотдела. Комсорг полка, старший лейтенант Ружин, от умиления чуть не заплакал. Это надо же какая редкая трогательная забота старшего призыва к младшему. Проголосовали. Все за! И мы пошли по своим постам.
  На дежурстве сидел радист Зотов из нового пополнения. Сибиряк, два метра ростом.
  - Зотов! - кричу я. - Иди спать! По решению комсомольского собрания на ночное дежурство заступает старший призыв!
  - Ура! Слава КПСС! - закричал Зотов и схватив огромную дубину выскочил из отсека.
  - А дубина тебе зачем?
  - Так у нас же автоматы забрали, что бы мы на праздник в небо не стреляли! А за забором духи! А у нас аппаратура секретная! Ключи! Шифры! Если нападут, то хоть не с голыми руками отбиваться!
  - Ладно! Иди спать! - сказал я, устраиваясь в аппаратном отсеке.
  Ночью все небо засияло от разрывов салюта и светящимися ниточками трассирующих пуль. Мимо пробежал толстый полковник, местный начальник тыла. Он громко ругался на тех негодяев, которые каким-то образом проникли на склад боеприпасов, украли заряды салюта и пуляют ими в небо.
  - Всех на губу отправлю! - кричал полковник. - Ну как достали? Я же сам все на замок закрыл! У меня ведь проверка из союза приехала! А тут нецелевой расход боеприпасов!
  Вскоре все утихло. А вот утром начался концерт.
  Слышу в наушниках сонный голос радиста: -"Я Иконоскоп. Снаряд упал в километре от наших позиций!" через минуту уже более бодрый голос: - "Я Иконоскоп. Снаряд упал в пятистах метрах от нас! Прекратите огонь!"
  Соединяю "Иконоскоп" с командиром артиллерии. Слышу в наушниках как матерится "Иконоскоп", снаряды падают уже в двухстах метрах, несмотря на то, что все батареи прекратили огонь. Оказалось, что это зеленые, наши братья по оружию хулиганят. Начались разборки. Весь день пришлось работать мне. К вечеру все успокоились. Я передал Зотову дежурство и пошел к нашей палатке. Там мне сообщили, что капитан Бендерский приказал старшему призыву оставаться на дежурстве. На концерт пойдет только молодой призыв. Мы уже собрались возмущаться, но в этот момент появился и сам Бендерский. Он тяжело дышал и вытирая пот со лба объявил, что на концерт идут те, кто дежурил ночью не зависимо от срока службы. Радости не было предела! Позже мы узнали, что капитана Бендерского вызвал в политотдел армии тот полковник, который был на собрании и объяснил, что не хорошо идти против политики партии. В нашей армии нет разделения солдат по призыву.
  Я дал Зотову последние указания и пошел на концерт. И вот сидит радист Зотов на дежурстве с дубиной в руке и видит, что дверь в баню открылась и туда заходят люди очень солидного вида. Местные повели комиссию из союза в баню, чтобы смыть те недостатки, которые были выявлены в ходе проверки. Дверь в баню закрылась, а потом резко открылась и из бани вылетел человек в трусах. Он хотел забежать обратно, но дверь закрылась прямо перед его носом. Тогда он подбегает к Зотову, который спокойно курил, открыв дверь.
  - Товарищ солдат! - закричал мужик в плавках. - Я Вам приказываю впустить меня внутрь!
  - А с какого ты мне тут приказываешь? - продолжая курить спросил Зотов.
  - Я капитан! Я приказываю впустить меня внутрь радиостанции!
  - А я по твоим трусам не вижу, что ты капитан! У меня в машине секретная аппаратура! Будешь пытаться проникнуть во внутрь, я тебе этой дубиной промеж глаз заеду!
  - Да как ты со мной разговариваешь? Я старше тебя по званию! А ну встать! Смирно! - орал мужик в трусах. И вдруг замолчал, и отступил на метр. Зотов взял в руки дубину и стал ею постукивать по ладони.
  - Что-то кожа у тебя слишком смуглая для капитана! - сказал задумчиво Зотов. - Ты больше на моджахеда похож! Точно! Моджахед! Вот я тебе сейчас по голове дубиной заеду и меня на десять дней домой отпустят, в отпуск!
  Голый мужик отскочил на несколько метров и заговорил уже другим тоном.
  - Ну, пожалуйста! Впусти меня хотя бы в кабину! Холодно же на морозе!
  - Ладно в кабину садись! Там открыто!
  Мужик быстро открыл дверцу и сев на сиденье заорал от дикой боли.
  - Что там у тебя, моджахед? - участливо поинтересовался Зотов.
  - Какой хрен здесь оставил щетку для мытья мотора? - орал голый мужик, сев на щетку с металлическими прутиками для мойки двигателя.
  В этот момент открылась дверь в баню. Оттуда высунулась рука и пальчиком поманила к себе мужика в кабине. Тот быстро выскочил и радостно подбежал к двери.
  Значит так капитан! Срочно доставить сюда три ящика пива!
  - Товарищ полковник дайте хоть штаны!
  - Как? Вы еще здесь?
  Капитан резко развернулся и убежал. Зотов уже стал представлять себе, как этот голый капитан бежит по территории части. Но в дверь кто-то опять постучался. Капитан попросил штаны. Зотов дал ему одежду водителя, это был измазанный машинным маслом комбинезон, и капитан исчез в темноте.
  Вскоре возле двери бани появились три солдата, которые несли ящики с пивом и смуглый мужик в капитанской форме. Солдаты зашли внутрь бани. А капитан подошел к Зотову и показал на погоны.
  - Ну! Теперь видишь, что я капитан?
  В этот момент из бани вышли солдаты и появилась рука. Капитан подбежал к двери.
  - Ну что встал, капитан? Заходи! Комиссия хочет послушать, как ты такой бардак устроил на батарее!
  А в это время, мы наслаждались концертом. Вокально-инструментальный ансамбль "Крымские чайки". В ансамбле были только красивые девушки!
  Вернувшись на станцию меня позвал Зотов в аппаратную.
  - Что случилось! - заволновался я.
  - Все нормально товарищ сержант! - с загадочным лицом сказал Зотов. - Тут меня один майор подогрел! - и Зотов показал мне банку пива. Импортное. Я такую никогда не видел.
  Мы выпили эту банку на двоих. На душе стало как-то хорошо и радостно. Служба заканчивается, скоро домой. Я слушал рассказ Зотова о сегодняшнем происшествии и вместе с ним смеялся. А в конце заметил нестыковку.
  - Подожди! Ты же сказал, что это капитан был в трусах! А почему пиво тебе дал майор?
  - Так в том то все и деле, что в баню он зашел капитаном, а вышел майором! - сказал Зотов допивая шикарный напиток.
  
  
  Сортир на Пятницкой.
  
  В середине апреля, мы вернулись в полк. Я уже готовился опять тянуть лямки дежурного по роте, но старшина сообщил мне, что я командируюсь в доблестный отряд дембелей по строительству полкового сортира.
  - Это будет ваш дембельский аккорд! - сказал старшина.
  Я тогда подумал. Что старшина шутит. Я же заканчивал солдатскую учебку, значит должен демобилизоваться в августе. После сержантской учебки уходят на дембель в апреле, а после солдатской в августе. Такой закон. Но спорить не стал и на следующий день пришел к месту сбора дембельской бригады. А там все знакомые лица и Алла Борисовна и тот казах Чингиз, который елку возле сортира сломал и масса других знакомых лиц.
  Командиром нашего доблестного отряда назначили старого прапорщика, который на гражданке был бригадиром строителей. Нашей задачей было построить новый полковой сортир. А для этого первым делом нужно выкопать котлован, точнее большую и глубокую выгребную яму.
  Узнав ее размеры, мы поняли, что и за полгода такую не выкопать. Но прапорщик свою работу знал. Он вызвал экскаватор, который выкопал яму и нам оставалось только подравнять края и дно. И вот один насыпает землю в ведро, а другой вытаскивает на веревке ведро на верх. Через три дня яма была готова, и мы разлеглись на дне ямы. Греясь на солнышке, мы снизу-вверх смотрели на людей, которые проходили мимо. Дело в том, что яму сделали впритык к узкой дорожке, которая связывала нашу часть, с женским общежитием. И нам скромным одиноким мужчинам было интересно смотреть на женщин снизу в верх.
  Мы лежали с закрытыми глазами оставив дежурного, который должен был нас предупредить если на горизонте появится красивая девушка. В этот раз дежурным был Алла.
  Мы лежали, а Алла рассказывал нам о своей девушке, которая осталась ждать его в деревне Жабны.
  - Представляете мужики! Какая она красивая! - рассказывал Алла, отгоняя назойливых мух. - Она такая красивая! Она такая добрая! Она меня так любит и обещала ждать меня из армии!
  - А как ее зовут! - зевая спросил я.
  - Ее зовут Ира! - сказал Алла и вдруг увидел, что по краю ямы идет девушка. - Ира? - воскликнул Алла, а потом как заорет. - Ира! Ира! Ира!
  Девушка на краю ямы остановилась и посмотрела вниз.
  - Витька, ты? - воскликнула Ира и подняла руки вверх, а вместе с руками поднялось и ее платье. У нас одновременно открылись глаза и рты.
  - Я, Ира! Это, я! Это я, твой Витька!
  - Витька! Милый! Родной! А что ты тут делаешь?
  - Сортир рою! А как ты здесь оказалась, Ира?
  - Витька! Я так по тебе скучала, что не выдержала и завербовалась на два года в Афган, чтобы быть поближе к тебе!
  - Дура! Какая ты дура, Ира! - закричал Алла. - Я через месяц уже еду домой! И что? Что теперь мне, тебя два года ждать из армии?
  - Какой ты стал грубый, Витька! Не так я представляла нашу встречу! Я думала, что я приеду к тебе в Афган! Приду к тебе в гости на передовые позиции! Ты подъедешь ко мне на танке, весь в медалях! Ты ведь писал мне, что ты командир танка! Возьмешь меня на руки и познакомишь со своими боевыми друзьями и пленными душманами! А ты сидишь в выгребной яме и называешь меня дурой! - девушка закрыла ладонями лицо и ее юбка от ветра поднялась еще выше. Мы, затаив дыхание смотрели на девушку, мысленно убеждая Аллу продлить общение со своей подругой. Но девушка вдруг опустила руки вниз и сдвинув брови посмотрела на дно ямы.
  - Прощай Витя! - растягивая слова произнесла она. - Я поняла, что ты меня не любишь! Между нами все кончено! - девушка развернулась и ушла.
  А Витя кричал, стучал кулаками по стенке ямы и просил поднять его наверх! Но мы специально отпустили верхнюю часть нашей бригады, что бы они не выдали нашего места расположения. Они ушли и унесли лестницу.
  Алла Борисовна рыдал и бил кулаками в стенку выгребной ямы полкового туалета не в силах изменить судьбу. А мы лежали на старых бушлатах и с ужасом думали о том, что нас ждет на гражданке.
  Наконец полковой туалет был готов! В честь такого события мы заказали брагу у повара офицерской столовой Жавлона Мирзахмедова (позывной Жорик). Старый прапорщик в честь такого события достал для нас настоящего сала. И вот мы закрылись в помещении для хранения инструмента, нарезали сала и разлили брагу по литровым банкам. Дело в том, что Жорик делал брагу в стиральной машине. После стирки нижнего белья, в стиральную машинку заливалась теплая вода, сахар и дрожжи. Включалась машинка и через час в мутной воде появлялся небольшой градус алкоголя. Но что бы его ощутить, нужно было выпить не меньше литра. Я сразу отказался от своей доли бражки и ее забрал Чингиз, который залпом выпил два литра и закусил большим куском соленого сала. В след за ним по литру бражки выпили и остальные строители сортира. Выпив сладкой бражки и закусив соленым салом, народ стал ждать, когда кайф ударит в голову, но он почему-то ударил в жопу и вся бригада, которая отведала сала с бражкой дружной толпой побежала обновлять новый сортир на Пятницкой.
  
   Пипец.
  
  Двадцатого апреля мне приказали готовить машину и экипаж к боевому выезду, а на следующий день мы уже стояли в колонне. Всех мучил вопрос куда едем? И второй вопрос почему нет машин боевого охранения? Оказалось, что боевое охранение нам не нужно. Небольшой узел связи состоящий из пяти машин забросили на холм за батальон охраны, который располагался напротив центральных ворот нашего полка.
  Мы развернули наши антенны и приготовились к работе. Только работы не было. Один раз утром и один раз вечером мы проверяли связь и все.
  От нечего делать настраивались на волну артиллеристов, которые вели переговоры в открытом режиме.
  - Охотник! Охотник! Я Рыбачек! Прием! - говорил в наушниках чей-то сонный голос.
  - Я Охотник! На связи! - отвечал такой же сонный голос.
  - Охотник! На каком расстоянии от объекта упал снаряд?
  - Че!
  - На каком расстоянии от объекта упал снаряд?
  -Че!
  - Ты урод! Я тебя спрашиваю на каком расстоянии от верблюда упал снаряд?
  - От какого верблюда?
  - У тебя их там два, что ли?
  - Было два! Сейчас один остался!
  - В него снаряд попал?
  - В кого?
  -В верблюда б..!
  
  Мы переключили разговор Охотника и Рыбачка на динамик. На радио спектакль подошли такие же сонные обитатели нашего узла связи, чтобы вместе посмеяться.
  У меня появилось желание спустится с холма ко дворцу Амина. Там были магазины. Но пройти туда было нельзя. Прямо за нашим узлом стояла табличка предупреждающая, что поле заминировано. Ко мне подошел весь измазанный машинным маслом дизелист. Узнав о моем желании, он засмеялся.
  - Можешь смело идти! - сказал он. - Каждый вечер наш начальник узла, старший лейтенант Виниченко, на этом минном поле, назначает свидания девушкам из женского общежития! А вот кстати и он!
  Я посмотрел в низ. Там по полю гулял Виниченко и две девушки. Они мирно ходили по минному полю и рвали цветы.
  - Только там внизу патруль ходит! - добавил дизелист. - Схватят и на губу!
  - Ничего! У меня пропуск есть! - сказал я и пошел в сторону свой машины.
  - Какой пропуск?
  Я достал из-под машины катушку телефонного кабеля. Повесил ремень на шею и пошел вниз по минному полю. Влюбленные не обратили на меня никакого внимания, продолжая, собирать цветочки. Я спустился вниз ко дворцу Амина. Здесь была цивилизация. Магазин. Офицерская столовая. Клуб. Возле офицерской столовой женщина продавала пирожки с изюмом. Купил у нее пирожки и узнал, что сейчас будет концерт ансамбля из Прибалтики "Эолика". Концерт был на улице. На меня никто не обращал внимания, и я с наглым лицом и телефонной катушкой пошел на концерт.
  Я встал недалеко от сцены. Пели две девушки и два парня. Ко мне подошел парень в гражданской одежде. Разговорились. Оказался солист этой группы по имени Дайнес. Он рассказал, что им пришлось поехать на концерт в Афганистан, что бы его группу выпустили в кап страны на гастроли. Но он и вся мужская часть ансамбля были очень довольны. Им дали пострелять из пулемета и из пушки. Дайнес сказал, что мечтает стать директором дома культуры в своем родном городе и вести спокойную жизнь.
  Стало темнеть. Я решил, что на свое минное поле нужно вернуться засветло и попрощался с артистом.
  Рано утром меня разбудил радист. За мной приехали из полка с приказом срочно явиться к дежурному по полку. Я подумал, что кто-то заметил меня гуляющего с телефонной катушкой и приготовился к неприятностям. Я подошел к дежурному по полку и доложился о своем прибытии.
  У дежурного было хорошее настроение. Он показал мне кипу журналов, которые должен заполнять он.
  - Но самый интересный вот этот! - загадочно улыбаясь он взял в руки толстую тетрадь на которой было написано: "Журнал учета ядерных взрывов". А на первой странице была только одна запись: "Такого-то числа. В полковой столовой ядерных взрывов не обнаружено! Прапорщик Цидулька".
  Мы от души посмеялись, и я поинтересовался зачем меня срочно вызвали.
  - Как? Тебе не сказали? - удивился офицер. - Ты сегодня едешь домой!
  - Как домой? Зачем? - не понял я.
  - На дембель! Домой! Через час отправляется автобус в аэропорт! Все! Для тебя война закончилась! Иди хватай вещи и сюда! Через полчаса построение дембелей!
  - Но я же после солдатской учебки! А кто после солдатской, тот едет домой в августе!
  - Ну ты же сержант? А все сержанты едут домой весной! Так! У тебя двадцать минут времени! Бегом товарищ сержант! Бегом домой!
  Через несколько часов, я уже стоял возле здания аэропорта Ташкента вместе с другими дембелями. Мы, широко открыв глаза и рты, смотрели на гражданскую, мирную жизнь и все шептали только одно слово: "Пипец!"
  
  
  Начальник Р 142Н, сержант. Август 1984 - апрель 1986.
  Кочергин Валерий Евгеньевич 12.01.2022 г. Санкт-Петербург
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023