ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Бондаренко Игорь Владимирович
Засада в горах Тамдао

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.66*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бывший командир 41 огневого дивизиона 263 зенитно-ракетного полка ВНА полковник Бондаренко Игорь Владимирович прислал свои воспоминания в конце июля 2001 года, а через три месяца его не стало...
  Полковник Бондаренко Игорь Владимирович
  
  Родился 18.04.1928 г. в г. Порхове Ленинградской обл. в семье военного.
  В 1947 г. поступил в 1-е Ленинградское общевойсковое училище им. С.М. Кирова после окончания которого с 1949 по 1959 гг. проходил службу в 70-й гвардейской МСД 38-й армии командиром зенитно-пулеметного взвода, командиром батареи, заместителем командира дивизиона.
  В 1955 г. окончил Высшие курсы ПВО в г. Евпатории.
  Первое крещение огнем получил в составе 70-й гвардейской мотострелковой дивизии в Венгерских событиях 1956 года.
  С 1959 по 1961 гг. служил в ГСВ в Германии начальником штаба дивизиона, помощником начальника штаба зенитно-артиллерийской бригады.
  После переучивания с 1961 по 1969 гг. продолжал службу в зенитно-ракетной бригаде Среднеазиатского ВО командиром дивизиона, начальником разведки, начальником командного пункта - заместителем начальника штаба бригады по боевому управлению.
  С сентября 1966 по август 1967 гг. участвовал в боевых действиях во Вьетнаме в должности командира зенитно-ракетного дивизиона.
  С 1969 по 1981 гг. служил в штабе войск Гражданской обороны Киргизской ССР.
  Награжден орденом 'Красного Знамени', знаком 'Воин-интернационалист', и 10 медалями в т.ч. вьетнамской медалью 'Дружбы'.
  Умер 05.11.2001 г. в г. Пушкин, Ленинградской обл.
  
  ЗАСАДА В ГОРАХ ТАМДАО
  
  До командировки в ДРВ я проходил службу в Семипалатинской области на точке в 20-ти км от ж/д станции Аягуз, где стояла тогда наша зенитно-ракетная бригада. Служба в казахстанской степи была суровой и тяжелой. Каждый день, особенно зимой, приходилось решать вопросы жизнеобеспечения личного состава дивизиона: морозы достигали - 40оС с постоянным сильным ветром. Летом донимала жара +40оС.
  В начале лета 1966 г. мне предложили поехать во Вьетнам, где шла настоящая война, и я сразу же согласился. Формирование двух зенитно-ракетных полков, или, как их тогда называли, учебных центров, для подготовки вьетнамских ракетчиков под командованием полковников А. Ярославцева и А.Ваганова проходило из личного состава Ташкентской армии ПВО в Душанбе. Оттуда самолетами Ил-18 через Иркутск - Пекин нас перебросили в Ханой. Первым - 16 сентября, прибыл наш центр - Ярославцева. Через пять дней прилетели 'вагановцы'.
  После короткого инструктажа, который проводил пожилой, солидного вида мужчина, представившийся нашим начальником по ЗРВ в Группе советских военных специалистов во Вьетнаме генералом А.Дзызой, нас на автобусах направили в провинцию Хабак. О том, что здесь идет настоящая война с американцами, мы поняли той же ночью, проезжая город Тхайнгуен. Где-то недалеко слышались взрывы, а кромешную тьму тропической ночи прошивали трассы МЗА (малокалиберная зенитная артиллерия).
  В джунглях Хабак мы пробыли всего неделю: американская авиация стала проявлять большую активность в этом районе. Бомбоштурмовому удару была подвергнута позиция технического дивизиона, находившаяся в 4 км от нас. Столб густого коричневого дыма от поврежденной емкости с азотной кислотой клубился над джунглями. Командование приняло решение перебросить нас от греха подальше в пригород Ханоя - Хадонг. Здесь и были организованы занятия по обучению личного состава вьетнамского полка. Мне довелось вести занятия по тактике и стрельбе ЗРВ.
  Вечерами, в редкие и короткие часы отдыха мы пели наши любимые песни. Это очень помогало снимать нервное напряжение и очень нравилось вьетнамцам. В нашем 8-м Учебном центре под руководством замполита дивизиона В.Н. Кочуланова и замполита полка В.А. Крупнова был организован небольшой ансамбль, солистом которого был наш офицер наведения ст. лейтенант В.А. Малолетов. Одной из его любимых песен была замечательная украинская песня 'Черемшина', где есть такие, запомнившиеся мне, слова: 'Вiвчара в садочку, в тихому куточку, жде дiвчина, жде...'.
  В середине октября 1966 г. центр посетил прибывший из Союза с инспекцией заместитель командующего зенитно-ракетными Войсками ПВО страны генерал-лейтенант артиллерии С.Ф. Вихорь. В беседе с нами он прямо подчеркнул, что в ДРВ идет настоящая дуэль между нашими ЗРВ и американскими ВВС. Каждая из сторон совершенствует здесь свои методы боевого применения техники.
  В конце ноября - начале декабря интенсивность бомбардировок противника резко возросла. У пленного летчика - майора ВВС США, по сообщению нашего командира, была найдена полетная карта, на которой наш городок был отмечен как запасной для нанесения ударов. Поэтому 18 декабря нас снова перебросили в джунгли провинции Хабак на прежнее место, где мы и приступили к слаживанию боевых расчетов. Там же мы и встретили Новый, 1967 год. Приятным сюрпризом для нас стали специальные подарки, присланные из Москвы к празднику, которые доставил накануне замполит майор В.Н. Кочуланов.
  В конце января 1967 г. мою группу из пяти человек - офицера наведения ст. лейтенанта В. Малолетова, операторов РС сержанта В. Черного-Огнева, ефрейторов М. Болецкого и М. Жидких - направили на месячную практику в 261-й Хайфонский ЗРП, которым командовал полковник Рохмистров из Новосибирской армии ПВО. В порту в это время стояло много иностранных судов, бомбить которые американцы не осмеливались. Среди них были два наших корабля: сухогруз 'Бакуриани' и танкер 'Абакан'. Моряки 'Бакуриани' дважды приглашали нас на корабль, а мы в свою очередь организовали морякам выезд на боевые позиции ЗРДн полка. В этой поездке они по настоящему почувствовали запах войны: увидели разбомбленные мосты и нефтехранилище под Хайфоном, обломки сбитых американских самолетов. Для нас эта командировка была очень поучительной: все командиры дивизионов охотно делились своим боевым опытом, а к этому времени полк провел не один десяток боев.
  В марте месяце мы продолжали слаживание боевых расчетов. В апреле, наконец, получили боевую технику, прибывшую по ж/дороге через Китай.
  25 апреля было самое радостное событие с начала командиров?ки: в час ночи нам наконец-то впервые в новом году доставили почту. Я получил сразу 13 писем от родных и друзей! А через пять дней состоялся торжественный митинг по поводу передачи ключей от комплекса (т.е. ключей от кабин) нашим вьетнамским товарищам. Старший группы сдатчиков подполковник Г.Н. Титов вручил их командиру моего 41-го дивизиона капитану Тханю. Этому торжественному мероприятию предшествовала очень напряженная работа по приемке, настройке и освоению комплекса.
  В эти дни 42-й дивизион подполковника В. Новикова и 44-й - майора В. Гнидина провели первые пуски ракет и сбили по одному американскому самолету - 263-й ЗРП открыл боевой счет.
  Мой 41-й дивизион принял боевое крещение в воскресенье 21 мая. В тот день мы сбили сразу две цели - истребитель F-105 и штурмовик А-6Д. Еще через четыре дня получили приказ - полностью передать штурвалы управления вьетнамскому боевому расчету.
  Надо сказать, что весной - особенно в мае - активность американской авиации сильно возросла, и каждый день проходил как сплошная готовность ?1. Условия, конечно, были очень тяжелые. Мы все время были в полевых условиях - на природе, и познали все прелести тропического климата. В кабинах были градусники со шкалой до +70 градусов. Обычно часам к 10-и столбик упирался в эту предельную цифру и замирал навсегда. К тому же в тесных, наглухо задраенных кабинах находилось в три раза больше людей, чем положено - наш и два вьетнамских расчета. Электровентиляторы в кабинах приходилось выключать, так как они гоняли горячий, обжигающий воздух и не давали облегчения, а наоборот. Единственным спасением от жары был тропический ливень - когда шел грозовой фронт, всякие налеты прекращались и для нас наступали часы отдыха с прохладой.
  Самой же большой новостью для нас стало решение командования ПВО ВНА, с целью усиления огневой мощи зенитно-ракетных полков, укрупнить их до шести ЗРДн. Наш 41-й и соседний 43-й дивизионы 263-го полка вошли в состав 4-го (274-го) ЗРП, прикрывавшего дальние подступы к Ханою, а 42-й и 44-й ЗРДн передали в 1-й (236-й) полк, защищавший непосредственно столицу. Теперь нашим новым командиром стал полковник Шикуля, главным инженером - майор Желтов, а замполитом был назначен подполковник В.А. Крупнов. Начался и новый этап командировки.
  8 июня дивизион получил приказ - сменить огневую позицию (ОП) и убыть в засаду в горный район Тамдао. Главная задача - сбить самолеты противника: разведчик РВ-66 и постановщик помех ЕВ-66.
  Эта ответственная работа требовала от нас большого искусства и напряжения сил. В связи с тем, что предстояло форсировать реку Сонг-Ло, в засаду мы взяли только три пусковые установки. В горах мы сменили более 10 позиций. Все позиции были временными и в инженерном отношении никак не оборудованы. Иногда они располагались в окрестностях местных деревень на полях с арахисом, маниокой, чайными кустами. Приходилось тщательно маскировать технику, используя роскошную тропическую растительность. А однажды пришлось поставить пусковую установку (ПУ) прямо на фундаменты соседних домов полностью разрушенного американцами населенного пункта.
  18 и 30 июня состоялся дебют вьетнамских расчетов. В нашем присутствии и с нашей помощью они провели первые две стрельбы. Можно сказать, что это были наши совместные стрельбы - наши расчеты подстраховывали вьетнамцев и старались во всем им помочь. Психологически это было, пожалуй, трудней, чем стрелять самим, когда ситуацией и ходом боя управляешь лично ты.
  Во второй половине дня 30 июня боевая работа проходила в условиях постановки помех со стороны американцев. На нас шли две группы целей. Двумя ракетами дивизион обстрелял головную группу. Итогом стрельбы стал сбитый самолет F-105. Однако сразу после пусков и подрыва ракет наша позиция тут же подверглась бомбово-штурмовому удару второй группы авиации противника. Одна из бомб попала в огромное дерево, под сенью которого стояли прицепы для перевозки антенн СНР. Один прицеп был полностью разбит и два других - повреждены. Осколками побило пусковую установку с ракетой, кабину 'РМА' и много соединительных кабелей.
  Как только дали команду 'В укрытие!', я вместе с расчетом выскочил из кабины 'У'. Но не успел сделать и нескольких шагов в сторону спасительного окопа, как вдруг почувствовал, как словно какая-то неведомая сила оторвала меня от земли и тут же бросила навзничь обратно. Одновременно раздался мощный взрыв, и я свалился в окопчик. Длинными очередями по американским самолетам стали бить вьетнамские зенитчики (МЗА и ЗПУ), прикрывавшие нашу позицию. Когда я выглянул из своего укрытия, то увидел в стороне от дороги, ближе к деревне, вздымавшийся к небу черный столб дыма. При этом был слышен какой-то непрерывный треск.
  Оказалось, это рвались американские шариковые бомбы. Столб дыма от горевших в придорожном кювете бочек с горючим привлек внимание пилотов противника, и они сбросили на деревню несколько контейнеров с шариковыми бомбами. Один из них взорвался над детским садом. Погибло много детей и взрослых. Прикрывавшие нас вьетнамские зенитчики потеряли двух человек убитыми и 10 ранеными. Прикомандированный к нам на период засад в/врач старший лейтенант Валерий Спиранде, санинструктор Скоробреха и стартовик Корягин бросились перевязывать раненых бойцов и мирных жителей. Некоторых нашему доктору пришлось тут же на месте оперировать.
  В это время прибывшая на позицию смена занялась свертыванием комплекса. Так как прицепы были разбиты, антенны пришлось укладывать прямо в кузова ЗИЛ-151 на свежесрубленные пальмовые листья, привязывая их к автомобильным бортам. С позиции дивизион снялся почти мгновенно, перекрыв все существующие нормативы.
  Удар противника по нашей позиции у подножия гор Тамдао заставил нас искать новую ОП. Для этого мы вновь переправились через реку Сонг-Ло. На новой позиции до 15 июля мы устраняли полученные при налете повреждения.
  В этот период из Москвы поступила совершенно абсурдная рекомендация по борьбе со 'Шрайками', которые предлагалось уничтожать нашими ракетами. Помню, как кто-то из бывалых зенитчиков очень точно сказал, что заставлять нас стрелять по 'Шрайку' ракетой все равно, что заставлять зенитчиков стрелять по бомбам, а не по самолетам, которые их сбрасывают.
  Один раз я все же попытался сопровождать 'Шрайк' после пуска, но видел на экранах офицера наведения только начальный момент его отделения от самолета. Через мгновенье 'Шрайк' исчез, т. к. его отражающая поверхность очень мала и, продолжая его поиск, мы бы создавали идеальные условия для его самонаведения на антенну СНР. Поступили как всегда, применив верный, испытанный способ: повернули антенну по азимуту и выключили высокое напряжение. Через 10-15 секунд услышали резкий хлопок - заморский 'гостинец' взорвался в километре от нас, плюхнувшись в джунгли. Так мы поступали всегда, когда по маневру самолета, всплеску отметки от цели на экране или по докладу командира стартовой батареи, у которого был оптический прибор ТЗК (трубка зенитная командирская), определяли пуск 'Шрайка'. Дважды по нам пускали сразу по 2 'Шрайка', но зря старались - нас на мякине не проведешь.
  Свой опыт борьбы со 'Шрайками' мы старались полностью передать вьетнамским расчетам, но, к сожалению, после нашего отъезда, они не всегда четко выполняли наши, проверенные в бою рекомендации. В результате в ноябре 1967 г. наш 41-й дивизион получил 'Шрайк' в антенну кабины 'П'. Операторы (два человека) получили тяжелые ранения. Наши же расчеты, соблюдая элементарные, но действенные меры борьбы с этой противорадиолокационной ракетой практически не имели от них потерь.
  Самое странное, что те абсурдные рекомендации я встретил на КП зенитно-ракетных дивизионов уже после возвращения из ДРВ. Можно себе только представить, к чему бы привело их выполнение в боевой обстановке.
  Вскоре получили новый приказ командования - в период боевой готовности нашим специалистам на позиции не находиться. Это означало, что вьетнамский расчет получил полное 'добро' на самостоятельную боевую работу. Нам же предстояло в августе прибыть в Ханой для последующей отправки домой.
  В ночь на 1 августа прибыла замена - подполковник Рифкат Гараевич Якубов со своими подчиненными. Вечером состоялось трогательное прощание с боевыми вьетнамскими соратниками и нашими спецами. Еще засветло вышли к паромной переправе через реку. Сопровождавший нас заместитель комиссара дивизиона уговорил капитана местного буксира взять нас на борт, и наш 'земляк' автобус ПАЗ в гордом одиночестве взгромоздился на пустой буксируемый понтон. Но прошло всего несколько минут, как понтон полностью заполнили местные жители - вьетнамские женщины, дети и старики. Оказалось, что в зарослях на берегу реки еще в темное время суток скопилось большое количество людей и машин, ожидавших своего часа, чтобы переправиться на другой берег.
  Наш катерок-толкач, натужно пыхтя, осторожно и медленно вывел понтон на стремнину реки, разбухшей от обильных дождей. На этом мирная идиллия утренней переправы и закончилась. Неожиданно на нас из-за обильной береговой растительности почти на бреющем полете выскочил американский самолет. Звук от него дошел намного позже. Заметив цель, истребитель развернулся и снова прошел на беззащитный паром. Больно было смотреть на бедных испуганных женщин, в страхе перед приближавшейся смертью прижимавших к себе плачущих детей. Буксир пыхтел изо всех сил, но спасительный берег приближался так медленно... Янки выполнил третий заход. Самолет летел так низко, что мы увидели лицо пилота, рассматривавшего нас. Плач и стоны стояли на пароме.
  'Ну, - подумалось - все. Хана нам!' В этот критический момент мы со стоящим рядом со мной замполитом майором В. Можаренко уже были готовы дать команду - всем покинуть понтон и добираться до берега вплавь. Но, к счастью, американец снова прошел над нами, не открывая огня. По нему никто не стрелял. Возможно, это и спасло нас.
  Почему-то этот эпизод врезался в память. Наверное, потому, что это было начало нашего пути домой. Через неделю, оказав помощь в проведении регламентных работ в 88-м дивизионе нашего нового полка, мы на автобусах отправились к железнодорожной станции на границе с Китаем. Прощай, многострадальный вьетнамский народ! На день нашего убытия общий счет сбитых американских 'стервятников' составил 2148 единиц. В этом был и наш вклад.
  А вскоре через Пекин железнодорожный экспресс доставил нас на Родину...
  
  P.S.
  11 июля 2001 г. в 22 ч. с большим интересом смотрел по 1-му каналу передачу 'Как это было' - 'СССР во вьетнамской войне 1965 -1973 годы'. Заочно познакомился с председателем 'Межрегиональной организации ветеранов войны во Вьетнаме' Н.Н. Колесником и другими участниками передачи. Жаль, что передача была очень непродолжительной, но и за это спасибо - хоть вспомнили о нас.
  Передача как бы вернула меня во Вьетнам тех далеких лет. Еще раз вспомнил своих боевых товарищей: начальника нашего 8-го Учебного центра - командира 263 полка полковника А.Д. Ярославцева (к сожалению его уже нет с нами), замполита полковника В.А. Крупнова, гл. инженера полка Е.И. Лепихова, командиров дивизионов Р.Г. Якубова, В.И. Гнидина, В.П. Новикова, их офицеров наведения (соответственно) И.А. Ершова, Л.П. Махлая, Дьячука и своего В.А. Малолетова, замполитов дивизиона В.Н. Кочуланова и В.Ф. Можаренко, командира стартовой батареи В.К. Сидельникова, командиров радиотехнической батареи Тарасенко, Дюжикова, операторов наведения В. Черного-Огнева, М. Болецкого, М. Жидких, в/врача В.В. Спиранде.
  К сожалению, некоторые имена и фамилии уже не помню...
  
  г. Пушкин, июль 2001 г.
  
  * * *
  
Оценка: 6.66*6  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023