ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Куинь Хыонг
Война заставила детей быстрее повзрослеть...

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В воспоминаниях Куинь правдиво и просто рассказано о ее военном детстве

   Куинь Хыонг
  
   Родилась в Ханое 27 декабря 1964 года.
Закончила филологический факультет ЛГУ (ныне СПбГУ) в 1988 году.
C 1988 г. по сей день работает в ВИА (Вьетнамском Информационном Агентстве). В настоящее время - в русской редакции Иллюстрированного журнала Вьетнам (ИЖВ) при ВИА.
  
   ВОЙНА ЗАСТАВИЛА ДЕТЕЙ БЫСТРЕЕ ВЗРОСЛЕТЬ...

Я родилась в декабре 1964 года, через несколько месяцев после так называемого "инцидента" в Тонкинском заливе, который дал повод американскому президенту Джонсону приказать ВВС США разбомбить сначала военно-морские объекты Вьетнама, а потом и весь северный Вьетнам, включая Ханой, другие города и другие населенные пункты.
В это время мои родители служили радиоинженерами в штаб-квартире геофизической экспедиции при Геологическом Управлении Вьетнама. Их задача состояла в техническом обслуживании всех геологических отрядов, которые действовали в это время по всей территории ДРВ. Геологи к ним регулярно приезжали со своими приборами, радиоинженеры делали периодическую проверку и отдавали проверенные приборы геологам, которые снова отправляли в свои отряды. Сначала штаб-квартира расположена была в Ханое, но когда джонсоновские самолеты начали жестоко бомбить город, им пришлось эвакуироваться в город Тхайнгуен (80 километров севернее Ханоя).
Первая в моей жизни эвакуация началась, когда я была 5-месячным младенцем, мирно спавшим всю дорогу в корзинке у некой тети, торговавшей бананами и апельсинами, случайно ехавшей по одному пути с моей мамой. Естественно, я ничего про это время не могла запомнить. Все эти детали, от корзины, тети с бананами и апельсинами до временной штаб-квартиры геофизической экспедиции в Тхайнгуен, знала только по рассказами моей матери и по старым фотографиям.
А потом, чуть позже, когда мне было 2 или 3 годика, когда штаб-квартира геофизической экспедиции уже переместилась в провинции Хабак (60 километров от Ханоя), в моей памяти уже кое-что осталось. Запомнились низенькие временные дома под соломенными крышами, с бамбуковыми стенами, облицованными смесью из глины, перемешанной с гашеной известью и соломой. А дома эти строили очень быстро - в первый же день мужчины соорудили бамбуковый остов дома с плетенными стенами, во второй день уже покрыли крыши соломой, а третий день ушел на облицовку стены, которую делали женщины. Как-то моя мать перемешала глину, гашеную известь с соломой для такой стены, потом голыми руками брала смесь для облицовки стены, и только после рабочего дня, моя руки, она заметила, что в смеси потеряла свое обручальное кольцо. А второе кольцо из этой пары простеньких, дешевых обручальных колец, которое носил мой отец, сохранилось до его смерти в 1998 году.
В это время, несмотря на войну, активно велась работа советских специалистов, и геологов, и радиоинженеров, во Вьетнаме. Среди них с моими родителями непосредственно работал молодой радиоинженер по фамилии Селягин (как моя мать произносит эту фамилию) или Шелягин - согласно покойному отцу, или даже Щелягин, непонятно, так как у нас на севере звуки С, Ш и Щ не различались, а потом, в 1989 году, когда к нам в Ханой приехали некоторые из тех специалистов, которые работали во Вьетнаме во время войны, мне послышалось, что они произносили эту фамилию как Щелягин. (Сам он на этот раз, к сожалению, не приехал).
Помнится, наслушавшись наказов не подходить к чужым людям, не ходить за ними, не брать с чужих рук конфеты, подарки и т.п. и рассказы про злых людей, которые ходят с тремя сумками, крадут непослушных детей и туда, в сумки прячут, я очень боялась чужих людей, и заодно, боялась и дяди Се, как мы его в быту называли, за его европейскую внешность. А мама рассказала, что его смущало то, что я очень сильно кричала, плакала каждый раз, когда он хотел подходить ко мне, носить меня на руках, или давать мне гостинцы какие-нибудь. Я, правда, помнила только, что очень боялась его русых, лохматых волос и светлых глаз.
Боялась еще потому, что был он довольно крупного роста, намного крупнее наших вьетнамских мужчин. У мамы сохранилась одна фотография, на которой мама и дядя Се стояли рядом, он постарался взять меня на руке, но я сильно плакала и противилась. Вышло так, что видно на фотографии, что он смущен был моим упрямством отказаться от его дружбы. А был он молод и красив собой, тогда ему было где-то 27 или 28. В 2008 году ему должно исполниться ровно 70 лет.
Мне как-то еще запомнилось, что среди анекдотов и смешных рассказах геологов был и смешной рассказ про некую советскую тетю Ва, которой вместо желаемого антрекота дали жаркое, приготовленное из убитого ради нее дикого кота, так как не знали, что такое антрекот, и механически разделили услышанное незнакомое слово на две части антре- и -кот. Долго не могла определить, наврали геологи или рассказали они правду, но, когда в 2004 году в мои руки попала книга мемуаров геологов, в которую включены и воспоминания академика Жамойды Александра Ивановича, проработавшего во Вьетнаме в начале 60-е годы, я поняла, что геологи рассказали правду. Была на самом деле такая советская специалистка по фамилии Васильевская, и случай с антрекотом был упомянут, между прочем, и Жамойдой А.И. в своих мемуарах.
К трем годам я была уже достаточно самостоятельной, могла cама помыться, одеться, есть палочками, как все взрослые, могла часами молча играть одна с вышедшими из употребления триодами-диодами, с электронными лампочками и безвредными насекомыми типа саранча или богомола, иногда и с лягушкой или какой-нибудь козявкой, потому что другой игрушки совсем не было. К тому же в это время с нами жила моя бабушка, поэтому никто не думал отдать мне в ясли или детский сад, да таких заведений просто не было, потому что в большинстве своем геологи и инженера были холостыми, без семьи. Мои родители были единственными, кто был с ребенком.
Но вскоре другие геологи сыграли свадьбы, и появились на свет "геологические дети". В особенности мне запомнилась свадьба одноногого дяди Кет и глуховатой тети Тео.
В деревнях не было мужчин, так как все ушли на фронт. А перед уходом на фронт их поспешно женили, супруги жили вместе два-три дня, и женщины оставались одни, многие из них не дождались своих мужей.
В основном, обзаводились семьей в очень ранном возрасте, так как парней в армию забирали в 18 лет. Поэтому у глуховатой тети Тео, местной девушки, фактически не было шансов выйти замуж, так как ей было тогда уже 24-25 лет, хотя она отличалась здоровьем и красотой - была высокого роста, с длинными волосами. Говорили, она частично потеряла слух после того, как попала под бомбежку, но была она тогда уже взрослой, и поэтому могла разговаривать и писать нормально.
А дядя Кет был геологом, потерял ногу в результате аварии на производстве. Ухудшилось здоровье после этой аварии, он хотел было бросить все и уехать к себе на родину, но, в очередной раз когда приехал в штаб-квартиру по каким-то делам, он повстречался с тетей Тео, они влюбились друг в друга, и скоропостижно решили сыграть свадьбу.
Свадьбу сыграли днем, после работы. Все собрались во дворе штаб-квартиры, где расставлены были столы, на которых тарелочки с конфетами, сигаретами, чашечки чая. Пришли и местные жители, и геологи из разных отрядов. На невесте новая розовая кофта, а остальные люди пришли в своей обычной одежде темного цвета военного времени. Очень быстро прошла торжественная часть, когда объявили их мужем и женой, потом поздравления, и т.п... Быстро исчезли со столов конфетки и сигареты, и после этого новобрачную пару провожали в их дом, для которого дядя Кет собственноручно обжигал кирпичи и построил с помощью невесты на участке земли, выделенном ей как местному жителю. После свадьбы он подал в оставку, вышел из отряда геологов, остался навсегда в той деревне.
Поженились также и некоторые другие пары, такие как радиотехник Мынг и картограф Лан, токарь Тиен и механик Куать, и вскоре у них дети родились. А в моей семье тоже появился новый член - мой братик.
Война напоминала о себе в бесконечных ежедневных сводках новостей, в которых сообщалось, сколько уже сбитых американских самолетов, сколько убитых и раненых солдат противника, сколько уничтожено и выведено из строя их техники. На улицах и в деревнях повесили огромные плакаты с карикатурным изображением американского президента Джонсона, с огромным носом, кончик языка, высунувшийся из широко открытого рта, превращается во взлетную полосу на авианосце, откуда взлетали самолеты-бомбардировщики.
Мне было 3 с половиной года, и я уже привыкла к тому, что папа и мама поочередно куда-то, в командировку пропадали на определенные сроки. Но, на этот раз я обратила внимание на то, что уже долгое время мама оставалась дома, а папа вдвое больше времени исчезал в командировках. Вот, однажды, к моему удивлению, папа уехал в очередную командировку, и мама тоже куда-то исчезла, оставив меня одной с бабушкой. Начала беспокоиться не на шутку, когда и во вторую ночь ее не было видно, хотела было плакать, вдруг увидела, как маму принесли на гамаке, рядом с гамаком гордо шла толстая тетя Чонг с каким-то узелком в руке.
Моя бабушка обрадовалась, засуетилась, встретила маму в доме, где для нее уже приготовили кровать с новой циновкой, и тетя Чонг бережно положила узелок на кровать, рядом с мамой. Бабушка торжественно произнесла:
- Давай, посмотри, вот твой маленький братик!
Я потянула руки к узелку, рывком потащила к себе, и бабушка так больно ударила меня по рукам, что я попятилась и заплакала от неожиданности. Вскоре познакомилась с новой ролью старшей сестры, и внимательнее рассмотрела брата, он мне показался совсем некрасивым.
В это время сладости, в особенности конфеты, были редкой роскошью, а сладости хотелось покушать. В деревне у местных жителей продавали сахар кустарного производства, такие небольшие бруски коричневого цвета, и мальтозу, такую густую массу золотистого цвета и вкусно пахнущую. И вот мама однажды купила бруски коричневого сахара, и бабушка приготовила вкусное блюдо из зеленых бобов - вьетнамское сладкое блюдо на дессерт.
Она велела мне палочками перемешать бруски сахара в кастрюле, чтобы сахар быстрее растворился. Я, как всегда, старательно выполняла свою задачу, но в этот раз мне показалось, что сахар не растворялся, а оставался твердым. Вот я палочками осторожно подняла то, что осталось, чтобы проверить, и так закричала, что подняла на ноги маму, которая в это время лежала на кровати, кормила брата грудью, и бабушку, которая стирала за домом, и нашу собаку, которая лежала во дворе, сторожила у ворот, и тетю соседку. На палочках у меня висела мертвая, почти высохшая мышка... Так к моему великому сожалению и пропал вкусный десерт.
В другой раз, бабушка уже сварила такое блюдо, и поставила кастрюлю без крышки остывать на кухне. Мои родители пригласили в гости некоторых геологов, которые недавно приехали с командировки в штаб-квартиру. Взрослые сидели вокруг стола, разговаривали. Вдруг раздался такой шум, как будто тяжелый камень упал в воду. Моя бабушка побежала на кухню и обнаружила, что в открытую кастрюлю со сладостью упала живая змея, довольно крупная. Она кричала, все прибежали, но безногая тварь оказалась быстрее, спаслась из кухни и укрылась где-то под забором из кустиков. Снова пропало мое любимое сладкое блюдо.
В это время, кстати, было трудно с продуктами питания, и все живое, что попало человеку в руки, шло на стол. Помнится, местные жители ели саранчу, кузнечиков, жуков, личинок шелкопряда, а полевые крысы и змеи - деликатесы несравненные были. Однажды папа ехал вдоль дороги после сильного ливня, и ему попалась большая рыба-змееголовка. А иногда все взрослые гонялись за змеей, и вскоре она шла нам на стол.
Местные жители готовили крыс по своим секретным рецептам, очень вкусными получались блюда. Особо запомнился вкус тушеных крыс с шафраном, и жареных на углях с лимонными листьями.
Вот братику уже год пошел, в других семьях рождались дети, и при геологическом поселке, как в это время называли штаб-квартиру экспедиции, были созданы ясли. Начались мои мучения, так как я была старше всех, у меня братик, и, как сказали няньки, я должна показать себя достойной сестрой, и т.п... Все это привело к тому, что в свободное время, когда другие играли, я должна была смотреть за братом, не давать ему с кровати упасть, так как у годовалого ребенка хватало сил на самостоятельные движения, но не хватало ума, чтобы при этом не упасть.
Во время обеда сидела я за столом с двумя мисками перед собой, одна - с рисом, это моя миска, другая - с кашей для брата. Я должна еще его с ложки кормить. Хитрые были няньки, сказать нечего.
Надоели мне такие занятия, но взрослые всегда меня учили, что все люди, от мала до велика, должны исправно выполнять посильные работы, только таким образом Вьетнам мог победить Джонсона, и мы могли бы вернуться к себе в Ханой.
Бомбили сильно, в особенности промышленные центры Вьетнама, в том числе и Уонгби, где расположена теплоэлектростанция, на которой работал мой дядя, родной брат отца. Однажды мы получили плохую весть: Дядя был тяжело ранен во время бомбежки, и его госпитализовали в Ханой. До этого поблизости от электростанции упал сбитый американский самолет, его растащили на куски, так как дюраль был ценный материал, дядя с оказией послал моим родителям два небольших куска размером 50х50 см. Мама отнесла эти куски местному кузнецу, и взамен тот дал ей бронзовый поднос. Этот поднос сохраняется у меня до сих пор, на нем каждый Тэт красиво раскладываю фрукты для семейного алтаря. А дядя вскоре выздоровел, только хромал на одну ногу, и продолжал работать.
И вот однажды вечером мама сказала, что завтра мы переедем в другое место, я так рада была, что побежала к воротам, села на корточки напротив нашей собаки и рассказала ей о том, что мне больше не придется ходить в такие противные ясли. Доброе животное внимательно меня слушало, смотрело на меня умными желтоватыми глазами. На утро еe увезли какие то незнакомые дяди. Я так и поняла, что ее убьют, потому что при передвижении в другое место эвакуации не принято было взять с собой животных.
На этот раз моя мама отвезла меня с братом в свою родную деревню, оставила нас жить у дяди с дедушкой и бабушкой на два месяца, пока готовились помещения для размещения штаб-квартиры геофизической экспедиции в Ханое. Тут в деревне у меня произошло знаменательное событие - я начала ходить в школу, как и все дети моего возраста. Мне было 5 с половиной. О школе и первом учителе стоит рассказать отдельно, скажу только, что после этих двух месяцев не научилась ничему.
Потом я нечетко запомнила, где мы еще побывали, знаю только, что подготовительный класс я все таки каким-то чудом закончила, умев читать и писать, находясь уже в Тханьсуане, в 12 километров от Ханоя, и несколько раз начинала ходить в первый класс в разных школах, и успела кое-как его закончить до эвакуации в Чукшон. Благодаря усилиям мамы, да я сама тоже была послушной и старательной, почерк у меня сложился неплохим.
В то время наша семья вернулась в Ханой, поселилась временно сначала в доме 1Б улице Хай Ба Чынг в Ханое, рядом с комнатой инженера Чан Дык Лыонг, который впоследствии стал Президентом страны, и вскоре переместилась в комнату, выделенную моим родителям в общежитии геофизической экспедиции в районе Тханьсуан. Жить было неудобно в одной тесной комнате, и мама решила купить отдельный дом за сумму, полученную из всех сбережений, всей зарплаты месяца и продажи ценных в это время велосипеда и советского радиоприемника, и заняла у друзей и знакомых. А дом этот был в строящемся жилом районе, расположенном в 6 километров от центра Ханоя, поэтому мы должны были подождать еще немножко, пока достроили дома.
Война все ожесточалась, и снова нам предстояло эвакуироваться, на этот раз в Чукшон, в районе латеритных холмов в 30 километров от Ханоя. А тут война шла совсем рядом. Запомнила ночи, проведенные в бомбоубежищах, дневные и ночные налеты американских самолетов, после которых в дворы падало большое количество серебристых хлопьев, какие-то листовки, которые местные ополченцы приходили отбирать почти сразу, взрывы бомб, очереди пулеметов, ночные огненные взлеты наших ракет, огонь и взрывы сбитых американских самолетов. Пошли даже слухи, что поблизости упал и наш МиГ, но они остались слухами, которые никогда не будут подтверждены, по крайней мере, для меня. Особенно запомнился один случай, когда меня укусила огромная ядовитая сколопендра. От укуса очень больно было, и рука за считанные секунды распухла до неузнаваемости. Я дико кричала от боли и испуга. К счастью, хозяйка дома, где мы нашли временное жилье, поймала своего петуха, и быстро смазала мою руку его слюной. Боль утихла быстро, как рукой сняло, но шрам от этого укуса навсегда остался на моей правой руке. После этого случая под циновку на кровати в доме, в бомбоубежище, везде клали лимонную цилиндрическую траву, запах которой отгонял вредных насекомых, в том числе и комаров.
В это время у меня начали выпадать молочные зубы. Так как в деревне не было дантистов, и не было возможности ехать в стоматологический кабинет, мама сама вырвала у меня эти зубы. Мне было совсем не страшно, даже нравилось, что у меня такая хорошая мама, все умела!
И вот наступил радостный день, когда мы переехали в Ханой, в свой дом, купленный мамой год назад. Это было в конце 1971 года, за несколько месяцев до праздника Тэт. Дом был шикарный по моему тогдашнему представлению, в два этажа, с отдельной кухней, туалетом, ванной, и расположен он около деревни Тхинькуанг, в несколько сотен метров от деревенской пагоды, перед которой росли многолетние баньяны.
Война все еще не совсем утихла. Взрослые люди, в особенности мужчины, вечерами собирались вокруг радиоприемника, слушали новости. На антивоенных плакатах вместо Джонсона появился Никсон, и также его помощник худощавый Киссинджер в смешных позах.
Запомнилось мне одно утро в начале 1972 года. Я уже почти закончила первый класс, на дворе март. Было воскресенье, и мы всей семьей собрались идти на прогулку. Дедушка в это время приехал к нам в гости, так же готовился пойти с нами, и вдруг раздался сильный вой моторов, потом взрывы, налетели на наше небо американские самолеты, по них стреляли наши ВВС. Снова война началась. И вместо прогулки мы опять готовились к эвакуации, снова в провинцию Хабак. Шла так называемая в народе Никсоновская война.
Штаб-квартира геофизической экспедиции на этот раз размещалась в заброшенном общинном доме этой деревни. Шли слухи среди местных жителей, что в этом доме когда-то давно повесился пленный француз. Так как своей смертью он испоганил помещение, дом этот больше не годен был для общинных церемоний, но из-за того, что построен был из хороших прочных материалов, его не сносили, так и оставили заброшенным. А работники экспедиции с семьями поселились временно к местным крестьянам, в их дома.
Вскоре жизнь на новом месте сложилась, и взрослые начали работать, а детей отдали в школу учиться вместе с местными детьми. Ничего особенного из школы не запомнилось, кроме того, что я ходила в свой второй класс утром, а после обеда вместе с местными детьми ходила в поле, играла с ними. У местных детей много дел, они выполняли почти "взрослые" полевые работы, а у меня, как в прошлый раз - задача смотреть за братом, но сейчас мне казалось уже не так тяжело было, потому что брат тоже подрос, стал достаточно самостоятельным, и за него уже не надо было смотреть на каждом шагу.
Как все дети, которые ходили в школу в соломенных шляпах, я тоже быстро научилась различить по слухам вой наших МиГов, которые в народе ласково назвали "ласточками", и американских зловещих самолетов. Ночью по отдаленным взрывам определяли место бомбежки, то в сторону Вьетчи, то Уонгби или Хайфон, а очень часто - бомбили Ханой. Именем Никсон стали страшить детей, как если бы тот был злодеем типа Бармалея или злых персонажей из нашего фольклора. Многочисленным собакам давали кличку "Никсон" или "Ник". А зря, потому что в большинстве своем собаки были добрыми. Наши деревенские собаки редко бывают злыми или кусачими.
Особенно тяжело бомбили Ханой в конце декабря 1972 года, до и после Рождества. В сводках новостей сообщалось, что сбито в нашем небе уже 4.000 американских самолетов, в том числе и "летающие крепости Б-52". Запомнилась ночь 26 декабря, когда было сообщение о том, что наш летчик Фам Туан на МиГе сбил американский Б-52, а так как на следующий день мне исполнялось 8 лет, все радостно сказали, это Фам Туан мне специально, в подарок на день рождения сбил американский Б-52. Надо же, поверила я, и несколько день после этого ходила очень-очень довольная. Другого подарка, как и в прежние дни рождения, не было.
А после этого все переменилось быстро, вскоре по радио объявили радостную весть о подписании Парижского договора, война закончилась. Мы с радостью вернулись в свой дом. А пока мы были в эвакуации, наш район бомбили несколько раз, деревенская пагода с баньянами, которые были недалеко от нашего дома, была полностью разрушена. Баньяны остались со значительно уменьшенными кронами, и их тоже вскоре спилили, снесли вместе с разрушенной пагодой. Наш дом, как и соседские дома, тоже пострадал - все оконные рамки выбиты, стекла разбиты, и крыша немножко поломана в углу. Но все эти детали быстро отремонтировали, и мы начали жить в этом доме. Сейчас там же, в заново построенном в 2000 году доме живет моя мама вместе с моим братом, его женой и двумя детьми. А среди наших соседей погибла девочка вместе с ее тетей. Как рассказали соседи, они, не успев вовремя выбраться из Ханоя, сидели в бомбоубежище на улице Кхамтхиен, которую особенно тяжело бомбили в конце декабря, и это сооружение рухнуло во время очередной бомбежки. Осколком взорвавшейся вблизи бомбы глубоко порезало горло молодой женщины, и она сразу умерла. Кровь из ее раны потекла в лицо 3-летней девочки, и она захлебнулась, умерла от нехватки воздуха. Не было обнаружено других ранений на ее теле.
Ужасы войны быстро стерлись в моей памяти, да и у других детей моего поколения тоже. А потом пошли радостные дни победного мая 1975 года, за ними и лето 1979 года. Однако об этих событиях стоит рассказать отдельно.

Ханой, 2008 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   2
  
  
  
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023