ArtOfWar. Бобух Анатолий Владимирович. Как это было...

Подполковник

БОБУХ

АНАТОЛИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ

0x01 graphic

Родился 4 июня 1933 года в селе Святогоровка, Добропольского района, Донецкой области. Украинец.

После окончания средней школы в 1952 году поступил в Пугачевское военное авиационное училище летчиков, которое окончил в 1956 г.

После окончания училища был направлен для прохождения дальнейшей службы на Дальний Восток. Проходил службу на Камчатке, на о. Сахалин, в Приморском крае, в г. Хабаровск. Закончил службу в СА в г. Екатеринбурге в 1980 году по болезни.

Проходил службу на должностях: летчик-штурман вертолета, командир экипажа вертолете, командир вертолетного звена, заместитель командира вертолетной эскадрильи, командир эскадрильи, заместитель командира полка по летной подготовке, первый заместитель командира отдельного вертолетного полка огневой поддержки. С 1974 г. по 1980 г. занимал должность старшего инспектора службы безопасности полетов воздушной армии.

С января 1961 г. по май 1961 г. участвовал в боевых действиях во Вьетнаме в должности командира экипажа вертолета.

Награжден орденами "Красной Звезды", "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" и 12 медалями, в том числе медалью "Дружбы" Правительства ДРВ.

Как это было...

События, в которых мне довелось участвовать, произошли почти полвека назад. Однако память о них не ослабевает.

В начале 1960 года Н.С. Хрущев объявил о сокращении численности военнослужащих Вооруженных Сил СССР на 1 миллион 200 тысяч человек. Я в это время проходил военную службу в отдельной спасательной эскадрилье в должности командира экипажа вертолета "Ми-4" на острове Сахалин. Приказом Министра обороны эскадрилью расформировали. Экипажи на вертолетах откомандировали для прохождения дальнейшей службы в Приморский край, где формировался отдельный вертолетный полк. Перелёт с Сахалина на аэродром с. Черниговка мы выполнили в мае 1960 года.

К этому времени в полк стал прибывать летный состав из расформированных истребительных и бомбардировочных частей. Летчиков надо было переучить для полетов на вертолетах. В полку началась работа по созданию учебной базы, изучение материальной части вертолетов, аэродинамики, чтобы уже в новом 1961 году можно было начать летное обучение переучиваемых специалистов.

Был субботний предновогодний вечер, когда прибежал посыльный и сообщил, что в полку объявлена тревога, и необходимо срочно явиться в часть. Командир полка Анохин П.С. приказал собраться в учебном классе всем членам вертолетных экипажей. Была поставлена задача: пяти экипажам приступить под руководством штурмана полка к подготовке для перелета по маршруту с посадками для дозаправок на аэродромах Китайской Народной республики с конечным пунктом посадки на аэродроме Хайфон в Демократической Республике Вьетнам. Было приказано получить полетные карты в секретной части. Срок подготовки - ночь с субботы на воскресенье и воскресенье. Вылет в понедельник утром. Задача перелета - перегон вертолетов и передача их Вьетнаму.

Командир сказал, что в Хайфоне нас будет ждать самолет, чтобы доставить домой.

В это время инженер полка с техническим составом закрасил номера и звезды на бортах вертолетов, заправил горюче-смазочными материалами, укомплектовал технику запасными частями для обеспечения длительного перелета.

Слова командира о том, что мы возвратимся домой после передачи вертолетов вьетнамцам, прозвучали как-то неубедительно. Во время подготовки к перелету летчики обсуждали возникающие вопросы. Кто во Вьетнаме будет летать на наших вертолетах? Ведь своих вертолетчиков там наверняка еще нет. В то время мы все знали, что в Южном Вьетнаме американцы начали боевые действия против партизанских формирований. Усилились бомбардировки населенных пунктов, занятых патриотическими силами Южного Вьетнама. Было заметно, что война в Южном Вьетнаме ожесточается, расширяется территориально, возникает угроза распространения войны и на Северный Вьетнам.

К назначенному к вылету времени мы подготовились: проверили полетные документы, техническую готовность вертолетов. Утром в понедельник мы вылетели. Ведущий группы - впереди, за ним экипажи в очередности с 15-секундным интервалом на визуальной видимости. В таком порядке взлетели все экипажи.

Первая посадка в КНР для дозаправки на аэродроме Муданьцзян. Этот отрезок маршрута пролетели при температуре наружного воздуха - 27 градусов. Декабрь дал о себе знать. Бензиновый обогреватель вдувал в кабину холодный воздух. Хотя одеты мы были в меховую летную одежду, в унты, холод пронизывал до костей. Особенно мерзли руки и ноги. Когда повернули на юг от Муданьцзяна в сторону Мукдена, мой правый летчик Нагибович А., хоть и замерз, все шутил, всматриваясь вперед из-под рукавицы:

- Ну, где там, наконец, тропики?

Потеплее стало только после Мукдена при перелете к Пекину. Полет проходил без задержек по всему маршруту: перелет, посадка, заправка, обед, и снова перелет, посадка, заправка, ужин, сон - и снова в полет.

Китайские товарищи встречали нас на каждом аэродроме очень приветливо, быстро обслуживали, снабжали всем необходимым. Питание было очень вкусное и обильное. Места для отдыха были удобные. Чувствовалось, что китайское руководство позаботилось, чтобы обслуживание и встречи с нами были на высоком уровне.

Когда случалась задержка по погоде, нас старались развлечь. Устраивали экскурсии. Например, нам показали, где Мао переплывал реку Хуанхе, возили нас на место рождения Мао, и мы видели лачугу, в которой родился китайский вождь.

Новый 1961 год мы встретили в г. Чанша, где командующий южной группой китайских войск устроил для нашей группы праздничный ужин. Во время ужина он поздравил нас с Новым годом и пожелал благополучно долететь и с победой вернуться назад. Уже тогда у нас зародились сомнения, что в Хайфоне нас будет ждать самолет, чтобы доставить обратно домой. Многие предположили, что нас там ждет другое задание.

Истинную цель нашей командировки мы узнали после недельного перелета по КНР и приземления на аэродроме Кадби в Хайфоне от советского военного атташе в ДРВ генерала Антипова, который сразу же собрал нас для беседы. Он поздравил всех с благополучным перелетом и сообщил, что обстановка изменилась. Нам надлежит остаться здесь на неопределенное время. Задача такая: обучить вьетнамских курсантов летного училища (отобранных из шоферов). Одну группу - в качестве летчиков, а другую - в качестве техников вертолета. Это необходимо сделать в кратчайшие сроки.

Далее генерал Антипов объяснил, что жить мы будем временно на, так называемых, дачах Хо Ши Мина на берегу залива. На дачи нас отвезут автобусом. Туда же приедут портные, снимут с нас мерки для пошива гражданской одежды, а военное обмундирование надо будет подготовить к упаковке в ящики для отправки обратно в часть.

И вот мы уже на дачах. Они построены, видимо, во время оккупации Вьетнама французами. Представляют собой виллы для летнего отдыха, так как оконные проемы не застеклены, вместо стекол - жалюзи. На улице январь, но температура воздуха +18-20 градусов была для нас комфортной. Каждому экипажу предоставили отдельную виллу. С веранды открывался прекрасный вид на залив, на водной глади которого постоянно находились рыбацкие парусные суденышки. На закате солнца пейзаж был особенно красив.

Но нам было грустно и тревожно. Вечером, как только зашло солнце, как-то сразу наступила ночь, засветились яркие южные звезды, взошла луна, и начался прилив. Вода подступила к самой веранде. Все сидели молча. Каждый думал о своём. А думать было о чём. У меня лично в необустроенной квартире после перебазирования с Сахалина осталась молодая жена с годовалой дочерью. Дом с печным отоплением и "удобствами" во дворе. Беспокоило, что могут оставить семьи без внимания и помощи, ведь мы улетали, якобы, на короткое время, а вот застряли, похоже, надолго.

На следующий день на дачи приехали портные, сняли мерки, и через два дня гражданская одежда для нас была готова. После этого нас перебазировали на аэродром в Хайфоне.

В окрестностях аэродрома находилось училище летчиков с классами и жильем. Там мы и разместились. Прежде всего, необходимо было выявить и отремонтировать на вертолетах неисправности, а также нанести краской опознавательные знаки: "СССР. Аэрофлот". Этим занимались техники и вьетнамские курсанты. А летчикам была поставлена задача: изучить район предстоящих полетов. Для этого нам выдали полетные карты. Все обозначения, названия населенных пунктов, рек, гор были на французском языке. На картах было много белых пятен, особенно в местах горных районов. Понадобились переводчики с французского и вьетнамского, и они были предоставлены.

В то время, когда был запланирован облет района полетов, начался вынос низкой облачности с залива, погода стала нелетной. Пришлось отменить облет и заняться теоретической подготовкой курсантов. Однако вскоре занятия были прерваны, так как был получен приказ выполнить облет района с одновременным выполнением боевого задания.

Все экипажи должны были перелететь на аэродром Ханоя Зялам. Там нам была поставлена задача: лететь в Лаос, чтобы перевезти с аэродрома Самнео в Долину Кувшинов продовольствие, боеприпасы и медикаменты, а оттуда вывезти раненых и больных.

Выяснилось, что войска капитана Конгле, выступающие на стороне принца Суванна Фумы, были окружены в Долине Кувшинов проамериканскими силами, которые выступали на стороне короля Лаоса. Подумалось: королевская семья в раздоре, а народ воюет между собой. Как у нас говорится, "паны дерутся, а у холопов чубы трещат".

Это задание нами было успешно выполнено, но возвратились с задания некоторые летчики в стрессовом состоянии, так как перелетать пришлось линию фронта, где стреляли по-настоящему. Поэтому, когда понадобился один экипаж для выполнения спецзадания, часть летчиков "почувствовали недомогание" и по этой причине отказались его выполнять, изъявив желание приложить максимум усилий для обучения вьетнамских летчиков.

В моем экипаже жалоб на здоровье не было, поэтому старший вертолетной группы капитан Карачков Л.Г. с видимым удовлетворением и облегчением порекомендовал мой экипаж для выполнения этого спецзадания. Кроме меня, украинца, в экипаже были правый летчик-штурман старший лейтенант Нагибович Альфред, по национальности белорус, и бортовой техник старший лейтенант Селищев, русский.

Мы стали с особой тщательностью готовиться к выполнению спецзадания. Осмотрели вертолет, помыли его, убрали все лишнее из грузовой кабины. Может, придется перевозить президента Хо Ши Мина или кого-нибудь из правительства ДРВ?

В последних числах января 1961 года наш экипаж перелетел из Хайфона в Ханой на гражданский аэродром Зялам. За нами закрепили микроавтобус, а поселили нас в центральной гостинице в Ханое. Номер на самом верхнем этаже. Там было очень душно, даже вентилятор не спасал от жары.

Перед вылетом из Хайфона нам впервые выдали денежное содержание, и мы стали состоятельными людьми: смогли даже посещать ресторан на первом этаже гостиницы.

Когда мы расположились в номере, появился незнакомый русский человек. Он пожелал нам приятного отдыха и сообщил, что завтра к 10 часам нас приглашают в советское посольство. Шофер нашего микроавтобуса будет ждать нас на стоянке возле гостиницы в 9 утра.

Стало понятно, что задание будет серьезным.

Вечером решили поужинать в ресторане. Нашли свободный столик, хотя посетителей было много. Осмотрелись. Публика почти вся - европейская. Немцы из ГДР, чехи, поляки. Подошел официант вьетнамец и поздоровался:

- Тяо, домти льенсо!

Конечно, мы удивились, что официант так быстро и безошибочно определил, что мы из СССР. Позже мне один переводчик (он летал с нами, а до этого учился в СССР, сам был летчиком АН-2) объяснил, но довольно туманно:

- Не знаю почему, но ошибиться, глядя на вас, русских, невозможно. В вас есть что-то такое, что не объяснить.

Во время выполнения этого спецзадания мы крепко подружились с нашим переводчиком. Его имя Фан Ни Кан, а он представлялся по-русски Сережа.

Утром мы поехали в посольство. Ехали, вертели головами в разные стороны. Хотелось увидеть и запомнить все, что происходит на улицах столицы ДРВ. Поразило огромное количество велосипедистов, ехавших по всей ширине проезжей части улиц, а еще рикши, везущие своих пассажиров в колясках. Пешеходы несли на плечах коромысла с огромными гружеными корзинами. Все это создавало особенный колорит города, который отличался от наших городов.

В посольстве нас проводили в кабинет уже знакомого нам военного атташе в ДРВ генерала Антипова. Мы представились. Поздоровавшись с нами и поинтересовавшись, как мы устроились в гостинице, он кратко объяснил обстановку в Лаосе, где идут тяжелые бои в Долине Кувшинов. Окруженные войска капитана Конгле нуждаются в помощи. Единственная возможность помочь окруженным - это провести переговоры с правительством Северной провинции Лаоса, которая ранее отделилась от Южного Лаоса. Нужно убедить её руководство помочь своим соотечественникам в это тяжелое время. В Северной провинции базируется хорошо вооруженная пехотная дивизия. В телеграфном режиме уже есть договоренность с правительством Северной провинции Лаоса о встрече делегации. Определено место встречи для проведения переговоров. Оно находится на территории Лаоса. Это место строго засекречено. Если противная сторона узнает о месте встречи делегации, она постарается помешать встрече и может высадить воздушный десант в этом районе.

Далее генерал предупредил, что нам доверили секрет государственной важности и мы несем строгую ответственность за его разглашение. На карте советник указал точку, куда необходимо доставить делегацию. Это высокогорная местность с глубокой долиной, по которой протекает река. На берегу реки имеется французский ДОТ (долговременная огневая точка) с тех времен, когда в этом районе пребывали французские войска. Вот этот ДОТ и является местом нашей посадки.

Сигналом для посадки послужат три костра, которые зажгут при нашем появлении над точкой. При отсутствии костров или другом их количестве посадку не производить и возвращаться.

После этого генерал сказал, чтобы мы достали полетную карту, садились за стол и готовились к полету. После подготовки приказал сдать карту ему. Сказал, что будет хранить карту в своем сейфе, и мы получим её только перед вылетом из рук руководителя делегации.

Попрощавшись, мы уехали на аэродром. На командном пункте я познакомился с руководителем полетов, с метеослужбой. Рассказ о прогнозе погоды был неутешительным. Да я и сам видел, что погода похожа на сахалинскую в весенне-летнее время. Ночью и утром низкий туман, морось. Днем приподнятый туман с нижним краем облаков 50-100 метров высоты. И так повторяется каждые сутки. Такая погода на Сахалине обычно продолжается месяц-полтора в конце весны - начале лета. А здесь похожая погода наблюдается зимой. Опыт полетов при такой погоде у меня уже был. За пять лет летной работы на Сахалине всякое бывало.

Началось утомительное ожидание. Утром прибыли на аэродром, произвели запуск и апробирование систем вертолета, осмотр. На метеопункте проанализировали состояние и прогноз погодных условий. Уточнили порядок ведения радиосвязи. Ожидали поступления приказа до полудня. Затем возвратились в гостиницу. Обед, отдых, ужин, сон до утра. И постоянная готовность вылететь по сигналу.

На второй день этот распорядок немного изменился, так как появился уже знакомый нам работник советского посольства и предложил вечером пойти в театр. Конечно, мы с радостью согласились. Даже не поинтересовались, кто будет выступать, какая будет программа.

Здание театра очень красивое. Нам показалось, что оно похоже на Большой театр в Москве. В тот вечер выступал вьетнамский Государственный ансамбль песни и танца. Поразила яркость и разнообразие костюмов и национальных нарядов. Песни сопровождались движениями исполнителей, видимо, поясняющих то, о чем поется. Но больше всего нам понравились танцы, особенно запомнился танец с бамбуками. Это надо видеть! Танцоры исполняют настоящие цирковые трюки между несколькими парами длинных бамбуковых шестов, ритмично ударяющихся друг о друга низко от пола. Танцующие между бамбуками артисты, виртуозно в такт музыке исполняли танец, избегая удара по ногам шестами. Зрители, в основном работники посольств, аккредитованных в Ханое, бурно аплодировали артистам. Посещение концерта оставило у нас яркие незабываемые впечатления.

В первых числах февраля пришел конец нашего ожидания. Мы, как обычно, утром подготовили вертолет к вылету. Погода была, к счастью, не туманная, но над аэродромом была плотная низкая облачность. Стали жать наших пассажиров. Они появились на трех машинах. Приехали 7 человек. Старший делегации вручил мне пакет, в котором была наша полетная карта. Объяснялись через переводчика. Полет надо выполнить сегодня. Делегация заняла места в кабине.

Переводчиков было двое: с лаосского и французского на вьетнамский и с вьетнамского на русский язык.

На борту было семь пассажиров и груз в ящике. За всем происходящим возле вертолета, видимо, наблюдал руководитель полетов с КП. Поэтому я сразу же, как только запустил двигатель и включил радио, услышал свой позывной. Меня вызывали на связь. Получив разрешение на взлет, я набрал высоту, и на 50 метрах вертолет вошел в облака. Пилотируя по приборам, на высоте 600 метров мы вышли из облаков и развернулись на курс маршрута.

Через пять минут я заметил, что авиагоризонт "заваливается" в крен, а гиромагнитный компас показывает неустановленный курс. Пытаясь установить нужные параметры показаний этих приборов, мы с летчиком-штурманом убедились, что эти приборы отказали. Как быть? Возврат и посадка при низкой облачности без показаний этих приборов невозможны.

В создавшейся обстановке курс мне приходилось выдерживать по магнитному компасу, а крены определять по авиагоризонту правого летчика. Принимаю решение продолжать лететь по маршруту до аэродрома Дьен Бьен Фу. Там у нас запланирована посадка для дозаправки.

Через несколько минут по радио слышу свой позывной. Кто-то приглашает меня на связь. Это оказался летчик самолета "Ли-2", который летел рядом справа километрах в двух. У меня возникла мысль использовать телеграф, находящийся на самолете, чтобы доложить на КП в Хайфоне руководству вертолетчиков о случившемся отказе приборов. Я сообщил об этом летчику самолета, указав названия приборов.

Летчик принял информацию, подтвердил, что сообщение сейчас же отправит телеграфом, попросил быть на связи, так как он будет всегда рядом, на случай, если мы будем нуждаться в помощи. Оказалось, что экипаж этого самолета выполнял задачу сопровождения нашего полета. Я почувствовал облегчение оттого, что не одинок в этом небе.

До Дьен Бьен Фу долетели благополучно. Погода по пути следования была ясная. Ориентировались по горным вершинам на карте и визуально по местности.

Произвели посадку, дозаправились топливом и стали решать экипажем, что делать. Ждать специалиста для устранения неисправностей приборов, значит потерять этот день. Погоду мы изучали с высоты полета. Кругом было безоблачно. Поэтому приняли решение продолжать выполнять задание сегодня, несмотря на неисправность приборов.

Взлетаем, набираем высоту над аэродромом 2500 метров и берем курс на Лаос по проложенному по карте маршруту. Ориентируемся по вершинам гор, по долинам визуально. Отдельные вершины достигают высоты 4000 метров. Наконец, по расчетному времени визуально определяем нужную долину с еле заметной лентой реки.

Не снижаясь, начали лететь вдоль долины. Я приказал летчику и борттехнику искать глазами дым от костров. Прошел один раз над точкой, развернулся на 180 градусов и пошел обратным курсом. И тут правый летчик увидел дым от костра. Проходим прямо над костром - дымит только один, больше костров нет. Проходим со снижением, разворачиваемся снова на 180 градусов, стараясь разглядеть, может, появится дым других костров. Но костер, который горел, погас, а новых так и не появилось. Уходим от площадки. Надо срочно принимать решение - уходить или...

Решили пройти еще раз на предельно низкой высоте и внимательно еще раз все рассмотреть на малой скорости. На высоте полета 30 метров подлетаю к площадке. Ни одной живой души не видно. Решаю приземлиться на краю площадки и, не выключая двигателя, держать вертолет во взвешенном состоянии.

Смотрим: появился человек. Стал и стоит метрах в ста, не подходит. Даю команду бортмеханику: открыть дверь, высадить переводчика "француза". Переводчик бегом от вертолета, приблизился к человеку, разговаривают. Не понимаю, что происходит. Приказываю высадить "русского" переводчика Фан Ни Кана. Он подбежал, стоят, разговаривают, размахивают руками. Наконец, Фан Ни Кан поднял руки, скрестил их над головой. Это знак - "выключай". Слава Богу!

Выключил двигатель. Делегаты вышли из вертолета какие-то обеспокоенные, стали осматриваться вокруг. Подошли переводчики, о чем-то переговорили, после этого все заметно успокоились.

Минут через 20 со стороны реки из зарослей вышли два человека. Один в военной форме, другой в гражданской одежде. Состоялся короткий разговор с помощью "французского" переводчика. Затем переводчики забрали ящик с грузом, и вся делегация ушла в сторону реки и скрылась в зарослях. Минут через пять возвратился "русский" переводчик Фан Ни Кан-Сережа и сообщил, что у реки находятся еще три человека, и переговоры уже начались.

Настало время успокоиться и чего-нибудь перекусить. Бортмеханик расстелил брезент в тени вертолета и разложил сухой паек. И тут из зарослей появилась группа людей. Оказалось, это дети, подростки и несколько женщин из поселения, которое было поблизости. Любопытные дети примчались посмотреть на диковину - вертолет, которого до этого они никогда не видели.

Наш переводчик Сережа лаосского языка не знал, но понимал французский. Когда дети подошли к вертолету поближе, некоторые из них увидали пачку соли на нашем брезентовом "столе". Они стали говорить между собой, называя соль французским словом. Переводчик высказал предположение, что местные жители испытывают недостаток соли в пище, и дети, увидев соль на нашем "столе", обсуждают ее между собой.

Я предложил раздать нашу соль детям. Это будет для них хорошим подарком от нас. Техник Селищев, старший из нас по возрасту, нашел в вертолете металлическую посудину, высыпал в нее из пачки всю соль, подошел к группе детей. Десяток рук протянулись к нему. Он стал сыпать каждому в ладошку соль, а дети начали тут же слизывать ее, не морщась и явно смакуя. Так Селищев обошел всех и даже угостил женщин, отдав им посудину с остатками соли. Конечно, пообедать нам так и не пришлось. Мы постеснялись есть на глазах у всех.

Вскоре пришел "французский" переводчик и сказал, что переговоры здесь уже заканчиваются, и обе делегации сейчас улетают, чтобы продолжить переговоры в Ханое. Я попросил переводчика объяснить всем зрителям, что вертолет скоро будет взлетать, чтобы они отошли подальше от вертолета. Находиться близко при взлете очень опасно. Все быстро удалились.

Обе делегации, всего десять человек, вскоре пришли. Пассажиров стало в два раза больше. Разместились так, чтобы не нарушать центровку вертолета. Благополучно взлетели и доставили делегации в Дьен Бьен Фу.

После посадки выяснилось, что самолет, который доставил специалиста для устранения неисправностей приборов нашего вертолета, может забрать делегации и доставить их в Ханой. Делегаты улетели.

Неисправности на вертолете был устранены: заменили агрегат электропитания приборов. День склонялся к вечеру. Мы приступили к подготовке вертолета на завтра для перелета в Ханой. Однако...

Зачехлили вертолет и пошли в диспетчерскую подать заявку на завтрашний перелет. В диспетчерской находился наш переводчик Сережа. Он не улетел на самолете. Вьетнамское руководство оставило его с нами для организации нашего пребывания здесь. Заявку нашу на вылет приняли, но вылететь нам не удалось ни завтра, ни послезавтра, ни еще 17 дней. Каждый день, приходя в диспетчерскую, мы слышали:

- Ди Ханой летай нет!

Это Сережа так научил диспетчера объяснять нам отказ на вылет. Диспетчер рисовал нам схему, на которой показывал нижний край облачности - 50-100 метров.

Началось длительное вынужденное безделье. Переводчик наш Сережа через 2-3 дня улетел, а мы втроем остались ждать здесь, в горах, "у моря погоды".

Устроены мы были в гостинице очень хорошо. Кухня была отличная, хоть и без хлеба и борща.

В начале февраля во Вьетнаме началось празднование Нового Года по восточному календарю. Были праздничные гулянья, спортивные соревнования на стадионе. Хороводы, танцы, в праздничных красочных нарядах и экзотических масках девушки и юноши. Все казалось интересным и необычным. Нас приглашали на эти гуляния. Однажды мы даже поучаствовали в танце - борьбе с драконом, которого мы помогли победить. За победу над драконом нас наградили банановой ветвью весом килограммов 100, которую мы всем экипажем не смогли поднять. Тогда вьетнамские домти (друзья) дружно помогли нам погрузить этот подарок в машину и отвезти в гостиницу.

Всегда и повсеместно мы ощущали дружеское внимание и старание нас развлечь. Добрые внимательные вьетнамцы всегда встречали нас с улыбкой. До сих пор я вспоминаю тепло и радушие наших вьетнамских друзей.

Аэродром Дьен Бьен Фу и прилегающая к нему территория была объявлена и оформлена как музей-мемориал после победы над французами. В этом районе была окружена и взята в плен 17-тысячная французская армия. Под открытым небом сохранялась боевая техника, оставленная французами. В некоторых местах еще сохранялись мины, ходить разрешалось только по дорожкам. С нами был переводчик, который обо всем интересно рассказывал.

Потом мы остались без переводчика и общались с вьетнамцами жестами и рисунками. Так продолжалось до 20 февраля 1961 года. В последние дни мы стали замечать странности в поведении нашего бортмеханика. Он стал часто уединяться, уходить в места, где мы с трудом его находили. У него начались приступы тоски и ностальгии (дома у него остались трое маленьких детей).

Я принял решение ежедневно работать на вертолете: запускать двигатель, прогонять все системы, чистить, мыть, то есть больше заниматься делом.

20 февраля за нами прилетел самолет Ли-2. Командование собирало всех для празднования Дня Советской Армии. Когда я вошел в самолет, то почувствовал сильный запах дезинфекции. Бортмеханик рассказал, что их самолет вывозил тела летчиков самолета Ил-14, погибших в Лаосе. От него мы узнали, что самолет Ан-12, прилетевший в Лаос за гробами, при заходе на посадку в условиях низкой облачности, также потерпел аварию. Он зацепился за дамбу, которая построена для защиты от наводнения при разливе реки. Дамба находится в начале взлетной полосы. Самолет зацепился правой тележкой шасси и полностью отбил ее. Летчик посадил самолет на левое шасси, но на пробеге на малой скорости зацепил правым крылом за землю и повредил его.

Прилетев в Ханой, мы увидели всех летчиков своего полка. Настроение у всех было далеко не праздничным. Как говорится, праздник был со слезами на глазах.

На машине мы уехали в Хайфон, где отпраздновали 23 февраля в кругу своих вертолетчиков. Сразу после празднования наш экипаж затребовали в Ханой.

Была поставлена задача: вылететь в Дьен Бьен Фу на самолете Ил-14 вместе с принцем Суванна Фума и доставить его на вертолете в Северную провинцию Лаоса. В Дьен Бьен Фу мы прилетели к вечеру. В честь принца вьетнамцы устроили ужин, и наш экипаж был приглашен за один стол с принцем. Мы понимали, что нам оказана большая честь, видимо, потому, что мы помогаем правительству Вьетнама в это трудное время.

Принц Суванна Фума произнес тост. Мы ничего, конечно, не поняли, но по рюмке посольской водки выпили. За столом были еще люди, видимо, из советского посольства. Мы с ними летели в одном самолете из Ханоя.

Когда после ужина мы направились в свою комнату, нас догнал один из наших, остановил меня и один на один сказал, чтобы я нашел любую причину, чтобы не лететь в Лаос. Он сказал буквально следующее:

- Нечего ему там делать. Все сделано без него.

Я на следующий день, конечно, нашел причину не лететь в Лаос: низкая облачность, вершины гор закрыты облаками. Полет не состоялся. Принц улетел назад в Ханой.

Представитель посольства снова подошел ко мне и рассказал о том, почему накануне отдавал такое распоряжение. Два полка в течение одной недели перевезли в Долину Кувшинов дивизию в обмен на соль. Проамериканские войска уже из долины выбиты и скоро Лаос будет освобожден от американцев.

Опять наш экипаж остался в Дьен Бьен Фу один. Хотелось под любым предлогом улететь в Ханой к своим. Наше руководство после аварии самолета из-за облачности нам разрешения на вылет не давало. Под видом облета вертолета после длительной стоянки улетаем в Ханой без разрешения. Набрали безопасную высоту, взяли курс на Ханой. Через несколько минут полета видимость стала ухудшаться, началась болтанка. Затем видимость горизонта исчезла, а видимость земли наблюдалась только непосредственно под собой. Болтанка резко усилилась. Я случайно увидел под собой речку, спросил у летчика-штурмана Нагибовича, что за речка под нами. Он ответил, что кроме речки Красной, других таких речек быть не должно.

Услышав это, я сразу же энергично развернул вертолет вправо, почти на 90 градусов. Я знал, что речку Красную пересекать ни в коем случае нельзя, так за ней резко увеличивается высота гор. Сильным ветром нас отнесло от линии маршрута влево. Развернувшись почти против ветра, мы почувствовали, что путевая скорость уменьшилась до того, что стало казаться, что мы зависли.

Болтанка стала настолько сильной, что высотомер зашкаливал в набор высоты и на снижение по 200 метров. Пилотируя по приборам при такой болтанке, я чувствовал себя на пределе сил. Так продолжалось минут 20. Затем болтанка стала уменьшаться, чувствовалось, что мы отошли от реки и от высокогорья. Стали понемногу снижаться, чтобы увидеть, наконец, землю, горизонт. На высоте 1500 метров видимость резко увеличилась, открылся горизонт. Вышли на линию пути по карте, настроили радиокомпас на приводную радиостанцию ханойского аэродрома. Впереди увидели выносную облачность в Ханойской долине. На связь с КП Ханоя не выходили, решили обойти Ханой "молча" севернее, выйти на автодорогу Ханой-Хайфон. А это уже для нас "компас" безотказный.

Прилетели мы тихо. Полетов не было, облачность с нижним краем 70 метров. Сели, зарулили на стоянку, выключили двигатель. Никто к нам не подошел. Бортового техника своего мы обнаружили в грузовой кабине, лежащим на сиденьях, укрывшись с головой чехлом. Стянули чехол, растормошили кое-как, но состояние его было таково, что он производил впечатление невменяемого человека. Видимо, стресс, испытанный им в полете при болтанке, окончательно подействовал отрицательно на его психическое состояние в дополнение к тем приступам тоски, которые у него наблюдались до этого.

Мы зачехлили вертолет и пешком пошли в расположение наших вертолетчиков. На нас никто не обратил внимания. Бортового техника мы уложили на его кровать. Я пошел доложить о нашем прилете своему непосредственному начальнику старшему вертолетной группы Карачкову Л.Г. Странно, но он тоже особенно не удивился нашему прилету. Принял все как должное. На этом закончился первый этап действий нашего экипажа. Можно сказать, что мы внесли свой вклад в победу над проамериканскими силами в Лаосе. При этом наш экипаж понес своего рода потерю: нашего бортового техника старшего лейтенанта Селищева в последствии положили в госпиталь, а затем попутным самолетом отправили в Союз и, видимо, демобилизовали.

Нашему экипажу назначили нового бортового техника из наземных техников обслуживания вертолетов. Сейчас я не могу вспомнить его фамилию, ведь прошло 47 лет с тех пор. Жаль, что я тогда не записывал, да и нельзя было. Новый техник принял вертолет. Мы всем экипажем осмотрели машину. Мне нужно было самому убедиться в исправности вертолета после (страшно вспомнить) такой запредельной болтанки. К счастью, вертолет оказался в полной исправности.

После почти месячной командировки, наконец, написали письма домой и родителям. Съездили в г. Хайфон. Там покупали экзотические вьетнамские вещи, безделушки в качестве подарков, тратили накопившиеся деньги (донги).

Тем временем начались тропические ливни. Они начинались во второй половине дня, ближе к ночи. Во время ливня прямо перед нашими окнами начиналось представление. Из своих нор вылезали огромные (сантиметров до 30) лягушки, а из норок вылетали крылатые муравьи (мне так казалось), которые густыми скоплениями летали над землей. А лягушки, пользуясь случаем, охотились за муравьями, выстреливая длинные липкие языки. Как только ливень прекращался, прекращалось и это интересное "шоу". Исчезали и муравьи и лягушки. Невольно думалось, что французы, большие любители лягушачьих лапок, не зря так не хотели уходить из Вьетнама. Уж больно аппетитно выглядят вьетнамские лягушки, шутили мы.

Закончился февраль, прошла первая неделя марта. Низкая выносная облачность закончилась. На 4-х вертолетах начались учебные полеты с курсантами.

Мой вертолет и экипаж не были задействованы в учебных полетах. Мы были в резерве главного командования и ждали новых заданий. И действительно, в середине марта мой экипаж вызвали в Ханой. На этот раз нас поселили на аэродроме вместе с экипажами транспортного полка. Транспортный полк бездействовал. В Лаос летать уже надобность отпала. Лаос был полностью освобожден, заключен мирный договор. Но домой транспортный полк не отпускали по непонятным причинам. Летный состав собирался во дворе, громко высказывал свое возмущение тем, что экипажи здесь погибают, а их считают туристами, а полеты - прогулками по экзотическим местам. Требовали от каких-то штатских лиц считать пребывание здесь один день за три, как на войне.

На следующий день меня с летчиком-штурманом вызвали в советское посольство. Тот же микроавтобус, тот же лайше (шофер), но в посольстве уже пригласили в кабинет посла. Я подумал, что в этот раз задание будет посерьезнее.

После приветствия и знакомства посол сказал, что знает об успешном выполнении нашим экипажем предыдущего задания, что правительство Вьетнама выражает огромную благодарность экипажу за проделанную работу.

- Однако, - сказал он, - вам предстоит выполнить еще более важную работу. Исключительно важную. Сейчас сюда принесут карту, по которой вы здесь, в моем кабинете, будете готовиться к полету.

Посол снял трубку телефона и куда-то позвонил. Затем предложил нам занять места за столом. На столе мы разложили свои полетные карты, подготовили все для прокладки маршрута.

В кабинет вошел военный атташе генерал Антипов с пакетом, положил его на стол, развернул. Это оказалась рельефная карта района, где нам придется работать. Военный атташе стал консультировать нас по выполнению задания.

Маршрут необходимо проложить на юг ДРВ до населенного пункта Донгхой. Там имеется аэродром, где могут приземляться самолеты Ан-2 и Ли-2. Это будет наша базовая площадка, где мы можем заправлять вертолет. В населенном пункте Донгхой нам будет предоставлено помещение для отдыха и сна.

Далее генерал взял рельефную карту и объяснил, где проходит демаркационная линия (граница между Северным и Южным Вьетнамом), затем показал на карте, где находится пограничная застава Северного Вьетнама. Там, в районе заставы, будут обозначены флажками две посадочные площадки. Одна из них может быть выбрана нами для посадки, на наше усмотрение. Посадочные площадки на рельефной карте были обозначены на русском языке, так как карта была советского производства. На оборотной стороне штамп "Секретно. Генеральный штаб СА".

Прокладывать маршрут на полетной карте от Донгхоя до погранзаставы нам не рекомендовали. Мы засели за подготовку к полету. Проложили маршрут до Донгхоя, рассчитали курс, расстояние, время полета. На всякий случай рассчитали расстояние, магнитный курс и время полета до погранзаставы. Эти цифровые данные мы записали на полетной карте отдельно. После этого мы стали изучать рельеф местности по карте от Донгхоя до погранзаставы и особенно рельеф в районе площадок. Старались зрительно все хорошо запомнить.

Когда мы доложили о готовности, генрал унес рельефную карту, завернув ее в бумагу. Посол отвлекся от своей работы и дал краткое напутствие. Особенно запомнились его слова:

- Не выполнив задание, не возвращайтесь!

Мы вышли из кабинета посла озадаченные и очень голодные. Решили пообедать в посольской столовой. Разыскали столовую, вошли, заняли столик. Читаем меню с восторгом. Есть, чему радоваться: закуска - сельдь с винегретом, первое - суп-лапша, борщ (!), второе - котлеты с гречкой, на третье - компот из яблок. Подошла официантка, сказала, что обед уже окончен, забрала меню, но сказала, что спросит, что осталось и принесет. Мы ей вслед кричим:

- Девушка! Селедки и борща просите и обязательно хлеба!

На наше счастье, девушка принесла нам то, что мы просили (то был крик души, как говорится!). Ведь мы уже третий месяц не ели ни хлеба, ни борща, ни всего того, к чему привыкли на Родине. Питались рисом вместо хлеба, курятиной, и заедали все бананами. Все, что принесла нам официантка, мы съели с превеликим аппетитом и удовольствием! Этот простой обед нам запомнился на всю жизнь, как мало какой банкет мог запомниться.

Возвратились мы из посольства на аэродром. Время вылета нам не назначили, как и в прошлый раз. Распорядок дня мы установили для себя сами: завтрак, техник идет к вертолету, мы с Нагибовичем идем на командный пункт, анализируем воздушную обстановку, прогноз погоды, узнаем радиопозывные. Как я уже упоминал, в это время выносная низкая облачность закончилась, начался сезон тропических дождей. Эти дожди, как правило, начинаются во второй половине дня. После получения всех необходимых данных для полета, мы идем к вертолету и ждем. Так продолжалось два или три дня.

И вот днем к вертолету подъехали три автомобиля. В первых двух находились 6 человек, видимо, руководство. В третьей машине - микроавтобусе - подвезли груз: 4 объемных и довольно тяжелых ящика. Ящики погрузили в вертолет. Один из приехавших представился по-русски моим переводчиком. Я сказал переводчику, что маршрут полета знаю, экипаж к полету готов.

Когда борттехник доложил, что пассажиры заняли места, я запустил двигатель и произвел взлет. Полет проходил вдоль береговой линии на юг. Погода была хорошая, и мы через три часа произвели посадку на аэродроме Донгхой. Была вторая половина дня. Пока дозаправили вертолет и провели послеполетный осмотр, наступил вечер. Лететь к погранзаставе уже не имело смысла. Перенесли вылет на утро.

Мы с экипажем уехали с аэродрома вторым рейсом микроавтобуса к месту, где для всех был приготовлен ужин. Когда мы вошли в помещение, увидели всю делегацию. Они сидели за длинным столом. Правая сторона стола была свободна. Переводчик предложил нам занять свободные места и сел рядом со мной.

Было видно. Что у всех приподнятое настроение, так как задуманное дело началось без помех. Нашему экипажу было неизвестно, что было задумано, да мы и не стремились это узнать.

В разговоре с переводчиком я поинтересовался, как и когда он так хорошо изучил русский язык. Удивляло, что говорил он даже без акцента. Оказалось, что он закончил Харьковский медицинский институт и аспирантуру, защитил диссертацию. Я думал, что он теперь возглавляет вьетнамский институт, но он возразил. Сказал, что он занимает сейчас должность начальника медицинской службы Вьетнамской Народной армии. Далее в ходе беседы он рассказал, что вся эта группа состоит из представителей правительства ДРВ, политбюро ЦК КП Вьетнама, Генерального штаба Вьетнамской армии. Я подумал, насколько высокопоставленной была эта делегация.

Принесли ужин, как обычно рис с какой-то приправой. И тут наш переводчик пошутил:

- Эх! Сейчас бы стакан водки и хвост селедки!

Мы весело поддержали эту шутку. Только я высказал предположение, что пить водку в такую жару, как здесь, подобно самоубийству. А пока мы будем пить то, что есть на столе: сок молодого кокосового ореха.

После ужина нас отвезли в домик для ночлега. Там была одна комната с тремя кроватями под балдахинами. Кровати достаточно широкие с матрасами из соломы или какой-то травы. Подушки тоже с жесткой набивкой. Нетрудно представить, что было бы с нами, если бы постель была из перин и пуховиков. Жара под 40 градусов, влажность воздуха под 90%.

В домике с окнами с жалюзи вместо стекол чувствовалось движение воздуха. И было относительно прохладно. Раздевшись до трусов, мы нырнули под балдахины. Какое блаженство чувствовать прохладу после дневной жары!

Сгустились сумерки, цикады за окном включили свою "музыку". Заснуть бы! Однако предстоящий полет в неизвестность и посадка на площадки, обозначенные на рельефной карте, беспокоили меня. Во-первых, площадки выбраны в глубокой долине с горами в непосредственной близости от них. Во-вторых, вокруг площадок могут расти деревья, которые вынудят меня зависать на большой высоте. А при высокой температуре и влажности воздуха, да еще с грузом и людьми в вертолете, такое зависание чревато падением на площадку, а не посадкой.

Возможности вертолета Ми-4 я хорошо изучил ранее на собственной практике. Вспоминались напутственные слова нашего посла в Ханое: "Не выполнив задания, не возвращайтесь!". В таких условиях можно и не выполнить и не возвратиться. Из-за этих мыслей сон пришел только после полуночи.

Утром проснулись рано. В ожидании автомобиля стали обсуждать порядок выполнения задания. На полетной карте по памяти нанесли местонахождения погранзаставы и посадочных площадок, проложили маршрут, магнитный курс, расстояние и время полета до заставы.

Вскоре прибыл автобус и отвез нас на завтрак. Снова ели что-то рисовое, без аппетита. Пили чай, кокосовый сок, съели по банану. Уходя, прихватили с собой "гребешок" бананов. Уехали на аэродром.

У вертолета стоял вооруженный охранник. Из дома на краю стоянки вышел другой вооруженный человек, видимо, разводящий караул. Борттехник подошел к нему и выразительно покрутил рукой над головой. "Тот!" - сказал разводящий и пошел к вертолету. Обошли вертолет, проверили печать на входной двери. "Тот!" - сказал борттехник и показал разводящему большой палец (Хорошо!). Часовой с разводящим ушли. Мы, подойдя к вертолету, шутливо удивлялись, как быстро наш техник изучил вьетнамский язык.

После апробирования вертолета с запуском двигателя, провели осмотр. Подъехали наши пассажиры. Я доложил, что экипаж к полету готов, и можно занимать места в вертолете.

Погода была безоблачная и безветренная. Мы встали на курс. Через некоторое время стало казаться, что мы как будто по этому маршруту уже летали. Все горки, речушки, долинки, все вершины гор слева и справа от маршрута легко узнавались нами. По ним мы определяли наше местонахождение. Поэтому конечный пункт маршрута - погранзаставу - мы нашли быстро. Сделали разворот вправо от заставы и обнаружили обозначенные флажками площадки метров по 50 в длину. Однако площадки находились среди высоких деревьев. Мы прошли над площадками и выполнили повторный заход с целью посадки. Я начал уменьшать скорость для выполнения зависания над площадкой. Но как только скорость уменьшилась до 50 км/час, началась тряска вертолета с потерей высоты. Стали уменьшаться обороты несущего винта из-за перегрузки. Я был вынужден перевести вертолет на увеличение скорости со снижением. Прошли над вершинами деревьев в нескольких метрах, ушли снова на круг.

Зашли на другую площадку, но заход туда на посадку оказался еще труднее. Мешала близко расположенная крутая гора. После прохода над второй площадкой на предельно низкой высоте над самыми верхушками деревьев определил их высоту - 30 метров.

Окончательно стало ясно, что безаварийная посадка на обеих площадках невозможна. Развернулись и пошли над заставой, осматривая прилегающую территорию. Подходящей площадки не обнаружили.

Принимаем решение: уходить в Донгхой. Нужно рекомендовать местным властям вырубить деревья вокруг площадок для обеспечения подхода к ним на низкой высоте, чтобы появилась возможность зависания непосредственно у земли над площадкой.

Стали на курс отхода в сторону Донгхоя. И вдруг, совершенно случайно я обратил внимание на гору справа по курсу. На склоне горы выделялся выступ с ровной горизонтальной поверхностью. Не раздумывая, разворачиваю вертолет и прохожу над уступом. Устанавливаем, что ширина уступа примерно 100 метров. Склон горы и уступ покрыты мелколесьем. Это же подарок судьбы! Кричу летчику-штурману, что площадку можно подготовить за ночь, вырубить только мелкие деревья, кусты и лианы.

Проходим над уступом в сторону заставы, затем разворачиваемся и снова проходим над заставой с курсом на уступ. Это было сделано для указания направления на уступ для наблюдающих за нами пограничников. Даю команду штурману нанести на карту точное место уступа и расстояние до него от заставы. Пройдя еще раз над уступом, уходим в Донгхой.

После посадки в Донгхое мы с летчиком-штурманом вышли из вертолета довольные результатом полета. Беспокоило одно: есть ли радиосвязь с заставой, чтобы передать координаты уступа и распорядиться о вырубке поросли и расчистке площадки на уступе размером 50х50 метров.

От группы пассажиров подошел наш переводчик с недовольным видом и сказал, что пассажиры очень недовольны и требуют доложить, почему не выполнена посадка на площадке. Я коротко объяснил, что площадки, обозначенные флажками, не пригодны для безопасной посадки из-за препятствий. Далее сказал, что нами определено с воздуха место для безопасной посадки, что необходимо связаться с заставой и передать распоряжения. Я передал листок с текстом и координатами места, где необходимо произвести работы для подготовки площадки. Если связи с заставой нет, то придется готовить вымпел или посылку для сброса на территорию заставы.

К счастью, переводчик сообщил, что телеграфная связь с заставой существует. Сеанс связи назначен на вечер.

Нам предложили искупаться в море, и мы с радостью согласились. Такая возможность в тропическую жару была кстати. Нас повезли на машине на побережье Южно-Китайского моря в место, где было устье реки. Сопровождал нас переводчик. Он как врач и местный житель давал нам рекомендации по поведению на море. Особо предупредил далеко от берега не заплывать, так как акулы подкарауливают таких смельчаков. Мы окунулись в морскую воду и сразу ощутили повышенную соленость воды: начался зуд и жжение по всему телу. Так что в морской воде мы долго не задержались и ринулись в речку смывать соль. Эту процедуру мы проделали раза три и запросились домой в тень, под крышу, так как на берегу некуда было спрятаться от нещадного солнцепека.

Во время ужина нам сообщили, что сеанс связи с погранзаставой состоялся, информация принята. Мы отправились отдыхать, договорившись взлететь завтра утром пораньше.

Вылетели сразу после восхода солнца. С расстояния примерно 3-х километров мы заметили участок без растительности и, когда подошли ближе, увидели людей, работающих на кромке зарослей. Я принимаю решение выполнить посадку сходу. Определяю, что препятствий нет. Зависаю и приземляюсь, не уменьшая обороты винта. Борттехник убедился, что колеса вертолета стоят на ровной поверхности, подал сигнал. Я выключил двигатель, затормозил вращение винта. Борттехник пригласил пассажиров на выход. Все быстро покинули вертолет.

Я наблюдал из пилотской кабины, как радовались прилетевшие: они улыбались, обнимали друг друга и даже пританцовывали. Когда ликование закончилось, все ушли и скрылись в зарослях. Наш переводчик Доктор (я так стал его называть) сказал, что все пошли выбирать место для проведения переговоров.

- Переговоров?

- Да, переговоров, - сказал Доктор, - с первопроходцами из Южного Вьетнама, которые впервые прошли в обход демаркационной линии по территории освобожденного Лаоса.

Ну, что ж, переговоры нам знакомы по первому заданию. Из зарослей вышел один из членов делегации, поговорил с Доктором. Доктор сказал нам, что место для переговоров подобрано. И надо бы груз туда перенести.

Я указал на пограничников, которые продолжали расширять площадку, сказал перевести старшему, чтобы прекратили работу и задействовали людей для разгрузки вертолета и переноса груза.

Доктор передал мои соображения члену делегации, который тут же ушел. Вскоре он вернулся с группой пограничников. Груз забрали и унесли.

Через некоторое время из зарослей вышли люди. Судя по одежде, это были первопроходцы с Юга. Одежда их была сильно изодрана. Вид у некоторых был болезненный, изможденный. Их сопровождали люди из погранзаставы, помогали некоторым передвигаться. Четверо из пришедших были вьетнамцы, а один, рослый, по-видимому, китаец.

Доктор наш их встретил, немного с ними поговорил и пригласил за собой. Все снова скрылись в зарослях.

Солнце поднялось уже высоко. Появились слепни или оводы и начали нас атаковать со всех сторон. Нагретый солнцем фюзеляж вертолета привлекал насекомых. Они облепили вертолет, налетели в открытую дверь внутрь. Терпеть назойливых "мух" было невмоготу. Мы побежали к зарослям, наломали веток, сделали "опахала". Стало легче, но ненамного. Мы вынуждены были, спасаясь от кровожадных насекомых, быть все время в движении: бегать, прыгать, отмахиваться. Мой правый летчик Альфред Нагибович пытался найти спасение на самом верху вертолета, на втулке несущего винта. Бесполезно! Решили намазать тело бензином. Но это спасало ненадолго. Бензин быстро испарялся. Мы продолжали отмахиваться от слепней ветками.

Вечером к слепням присоединились комары, москиты и еще какие-то кровососы. Часа четыре ожидания казались нам вечностью. Наконец, появился Доктор. Я ему сказал, что скоро ночь, и нельзя ли закончить переговоры, чтобы долететь засветло до Донгхоя. Переговорив с делегацией, Доктор передал нам слова её руководителя:

- Если экипаж торопится, пусть улетает!

Конечно, улететь назад без делегации мы не могли. Запустили двигатель, раскрутили винт, зависли, развернулись на 180 градусов в ту сторону, откуда прилетели. После этих манипуляций мы снова выключили двигатель. Может быть, это как-то повлияло на ускорение переговоров, потому что минут через 10 из зарослей появились люди. Их уже было 11 человек. Отличить первопроходцев с Юга от северо-вьетнамцев стало невозможно. Все они были одеты в форму солдат армии ДРВ. Делегация погрузилась в вертолет, и мы взлетели.

В Донгхое участников переговоров уже ждал Ли-2. Доктор сообщил нам, что завтра утром мы можем улететь в Ханой. Это нас обрадовало. Пока ехали в машине, поделились с Доктором мнением о переговорах. Нам показалось, что они шли очень долго. Доктор сказал, что ему пришлось обрабатывать раны первопроходцев, оказывать помощь больным.

После ужина мы отправились на отдых, предвкушая спокойный, длительный и беззаботный сон. Однако ночь выдалась шумная, если не сказать кошмарная. Часов в 9 вечера началась гроза. Подумалось: вот хорошо, будет прохладно. Мы открыли жалюзи, стали у окна, наслаждаясь прохладой. И вдруг ослепительный свет вспыхнул за окном. И в ту же секунду резкий удар грома потряс наш дом. Сквозь туман было видно, как с небес обрушился сплошной поток воды, накрывший все вокруг. С крыши хлынул поток, подобный водопаду. Молнии сверкали ежеминутно, раскаты грома превратились в сплошной гул. Казалось, молнии летали в непосредственной близости от оконных проемов. Слова из песни "во мраке молнии блистали, и беспрерывно гром гремел" проиллюстрировала стихия за окном.

- Ух ты!

- Вот это да!

- Так нас смоет в море вместе с домом!

Так мы обменивались впечатлениями, впервые наблюдая тропический ливень с грозой.

Гроза стала удаляться, но дождь продолжал лить, не ослабевая. Усилился ветер. Мы стали мерзнуть и нырнули под балдахины, укрылись простынями. Сон улетучился. По комнате уже гулял не ветерок, а мощный сквозняк. Я подал голос:

- Ребята, как вы там?

- Командир, поворачивай на 180 градусов, тропики кончились. Впереди Антарктида? - ответил летчик-штурман Нагибович.

Я тоже ответил шуткой:

- Я возьму обратный курс утром, а ночь надо перезимовать в тепле. У меня предложение: надеть на трусы повседневную форму, собрать все простыни на кроватях и собраться всем под одним балдахином. В тесных дружеских объятиях, под всеми простынями мы выживем, а иначе - вымрем, как мамонты.

Улеглись одетыми под тремя простынями, прижались друг к другу. Под шум дождя, согревшись, начали дремать. И вдруг за окном раздался рёв, не мычание, а именно рёв, очень громкий и басовитый. Чуть подальше послышался такой же, потом еще и еще. Число "ревунов" увеличивалось с каждой минутой. Начался "концерт". Он продолжался, пока шел дождь. А дождь прекратился во второй половине ночи. Наконец, уснули.

Утром увидели, что наш домик буквально "плавает" в воде. Вода была кругом, насколько хватало глаз. На завтрак ехали по дороге, залитой водой. Во время завтрака появился Доктор и сообщил, что в районе бедствие. Реки вышли из берегов, с гор хлынули бурные потоки, водой смыло дамбы, залило рисовые поля, рис полег, все насаждения под водой. Таких ливней не было давно. О них помнят только старики.

Мы спросили, что во время ливня, или "кто", так ревело. Доктор рассмеялся и рассказал, что у них обитают (живут в норках) лягушки-ревуны. Во время тропических дождей они покидают норы и своим ревом призывают к себе подруг для любовных соитий.

Мы с Доктором простились, поблагодарили за чуткость и отличную работу в качестве переводчика. Шофер отвез нас на аэродром, который находился на возвышенности, так что там было сухо. Разрешение на вылет было получено еще вечером. Мы летим в Ханой.

После перелета привели в готовность вертолет и решили расслабиться, попить пива "Биоханой". Стоим, пьем пиво и наблюдаем, как заруливает на стоянку Ли-2. Мы его видели еще в Донгхое. Поняли, что прилетели наши делегаты. Мимо нас проехали несколько легковых машин, которые направлялись к самолету. Из самолета по трапу стали выходить люди. Приехавшие встречали их внизу, обменивались рукопожатиями, обнимались, коротко поговорив, все разошлись по машинам. Колонна двинулась в нашу сторону. Поравнявшись с нами, первая машина остановилась, следом остановились и остальные.

Из первой машины вышел пассажир в европейском костюме и наш переводчик, который подал нам знак, чтобы мы подошли. Когда мы приблизились, пассажир приветливо заулыбался, что-то сказал на вьетнамском языке и протянул руку для рукопожатия мне и членам моего экипажа. Закончив говорить, он подал знак перевести его слова на русский язык. Доктор-переводчик сказал:

- Премьер министр Демократической Республики Вьетнам Фам Ван Донг благодарит вас за успешное выполнение очень важной для вьетнамского народа работы.

Из остальных машин тоже стали подходить и пожимать нам руки все наши бывшие пассажиры - делегаты переговоров. После этой церемонии все разошлись по машинам и уехали. Это была наша единственная встреча с Премьер-министром ДРВ Фам Ван Донгом, но она ярко запомнилась своей неожиданностью и теплотой.

Мы возвратились к стойке бара, где стояло наше недопитое пиво. Оживленно обсуждали произошедшее событие. Вспомнили обед в столовой советского посольства и решили еще раз туда сходить. Мы нашли машину и нашего шофера на стоянке. Ему приказано было со дня нашего отлета находиться здесь.

На территорию посольства охрана нас пропустила, как старых знакомых. И с этого дня мы регулярно стали обедать в посольстве. Настало время нашего пребывания в Ханое в режиме ожидания новых заданий. Появилось свободное время, чтобы осмотреть Ханой, полюбоваться красотой города, достопримечательностями, включая окрестности озера Возвращенного Меча.

Однажды шофер остановил машину у здания, показал на него и сказал: "Льенсо". Оказалось, что это магазин. Мы зашли и увидели, что продавцы говорят по-русски, покупатели тоже говорят по-нашему. Мы взяли на заметку, где и что можно купить, чтобы потратить донги.

В продовольственном отделе стояли столики, за которыми сидели женщины с детьми и пили лимонад, беседовали о чем-то. Мы купили пива и тоже заняли столик. Нам сказали, что сюда приходят семьи не только из советского посольства, но и других посольств. Позже перед отлетом домой нас привезли в этот магазин из Хайфона для того, чтобы мы потратили вьетнамские деньги на покупку подарков родным и друзьям.

В самом конце марта поступила команда перелететь в Хайфон. На хайфонском аэродроме Кадби проводились интенсивные учебные полеты. Курсанты приступили к самостоятельным полетам. Техники готовились к передаче вертолетов вьетнамским специалистам. Вертолет, на котором мой экипаж выполнял задания, также был подготовлен техниками к передаче. Наш летный состав оказался не у дел.

Усиливалась жара. Днем было около +40 градусов, влажность воздуха - около 100%. От непрерывного потения у меня начался зуд по всему телу. Доктор посоветовал натирать тело лимонным соком. Это помогало на короткое время.

12 апреля по радио мы услышали потрясающую новость: в космос полетел наш Юрий Гагарин! Все "льенсо" (советские) стали принимать поздравления с этим событием от вьетнамских друзей. Мы испытывали волнение и по-настоящему большую гордость за свою страну: еще бы - Советский Союз в космосе первый!

В конце апреля начали сдавать экзамены курсанты (аэродинамика вертолета, штурманское вертолетовождение, материальная часть и правила эксплуатации вертолета). В начале мая курсанты-летчики сдали экзамены по технике пилотирования. К середине мая поставленная перед нами задача по подготовке вьетнамских вертолетчиков была полностью выполнена, экипажи вертолетов укомплектованы, вертолеты переданы Вьетнаму.

Во второй половине мая мы тепло распрощались с вьетнамскими вертолетчиками и со всеми, кто с нами работал, и уехали в Ханой.

В советском посольстве в торжественной обстановке представитель вьетнамского правительства вручил нам награды ДРВ - медали "Дружбы".

На следующий день утром на самолете Ил-14 мы улетели из Вьетнама домой. Мы увозили фотокарточки, подаренные нам вьетнамскими друзьями на память, увозили добрые чувства к этим замечательным людям. Вспоминали, как фотографировались с Хо Ши Мином. Я думал о том, что никогда не забуду командировку в эту удивительную страну и замечательных людей, с которыми здесь довелось общаться.

Через годы, когда в советской прессе появились сообщения о "тропе Хо Ши Мина", я смог по секрету поделиться со своими сослуживцами, что и я причастен к появлению этой тропы: по территории освобожденного от проамериканских сил Лаоса в обход демаркационной линии впоследствии пролегла эта тропа.

В советское время все, чем мы занимались во Вьетнаме, держалось в строгом секрете. Прошло почти полвека с тех памятных дней. Я сохранил самые теплые чувства к вьетнамским друзьям, благодарность за помощь и доброе отношение к нам. Пребывая во Вьетнаме, мы убедились, что вьетнамцы мужественные, выносливые, трудолюбивые люди. Они горячо любят свою страну. Я горжусь тем, что помогал им в борьбе за независимость.

г. Екатеринбург, 2008 г.

Мой экипаж рядом со своим вертолетом в компании с нашим

переводчиком Фан Ни Каном (Сережей)

0x01 graphic

Аэродром Дьен Бьен Фу и прилегающая к нему территория была объявлена и оформлена как музей-мемориал после победы над французами (с вьетнамскими товарищами на экскурсии)

Мне очень нравилось общаться с вьетнамскими детьми, они своими черными глазками напоминали мне мою кареглазую годовалую дочурку

Групповое фото военных советских и вьетнамских специалистов

с Президентом Хо Ши Мином (в центре второго ряда)

В советском посольстве в торжественной обстановке представитель вьетнамского правительства вручил нам награды ДРВ

(на грамоте моя фамилия Бобух написана по-вьетнамски)

Удостоверение к медали "Дружба" Правительства ДРВ

Комментарии: 7, последний от 24/09/2019. © Copyright Бобух Анатолий Владимирович (moovvv@mail.ru) Размещен: 06/01/2014, изменен: 06/01/2014. 63k. Статистика. Очерк: Вьетнам Иллюстрации: 7 штук. Годы событий: 1961	Оценка: *7.895** Ваша оценка:
Аннотация: События, в которых мне довелось участвовать, произошли более полвека назад. Однако память о них не ослабевает...

Бобух Анатолий Владимирович Как это было...

Бобух Анатолий Владимирович
Как это было...