Валим!
Вот уж воистину была свалка личного и производственного в эти последние два с половиной года дома. Где-то в конце 90-го я, как обычно, позвонил, находясь в командировке в Москве, домой. Звонил из самопального переговорного пункта, устроенного командировочной братией в вестибюле 6-го (замминистерского) этажа серого здания ММ на Маросейке (тогда ещё Чернышевского) 12. Вестибюль за спиной вахтёра, вход только по особому знаку в удостоверении или пропуске, народ не толпится по случаю своей малочисленности. По чьему-то недосмотру из трёх стоявших там телефонов два не были отсоединены от межгорода. Вот с них мы и повадились звонить по домам; по делам служебным можно было с молчаливого согласия хозяев звонить прямо из кабинетов министерства. Получаю от жены известие, что дочь настоятельно просила связаться в Москве с посольством или генконсульством ФРГ на предмет выяснения условий эмиграции--ходят упорные слухи, что открылась какая-то новая линия, чисто еврейская. От такого сообщения я чуть было язык не проглотил, но не из-за существа информации, а из соображений безопасности: не исключено, что этот телефон прослушивается и тогда за один только намёк о вероятной связи с посольством капстраны лишение допуска со всеми вытекающими было гарантировано. И это могло быть только началом неприятностей. Что и говорить, слинял я из привелигированного вестибюля в мгновение ока, хотя смысла в этом бегстве уже, естественно, никакого не было.
Отбежав пару кварталов от опасного места, нашел таксофон, наскрёб по карманам двушек и пошёл звонить. Узнал через справочную службу нужные телефоны, позвонил. Действительно, линия вскоре намечена к открытию, но никакие детали ещё не известны. Подробности--в начале следующего года в республиканских консульствах. А в начале следующего года сын заканчивает Военмех и предстоит ему работать в НПО "Поиск", т.е. на взрывателях. Много я приложил стараний, чтобы оставить его в Ленинграде, а теперь придётся крутить кино назад, так как покинуть эту страну он хочет первым же поездом. И прокрутил: сначала тему дипломного проекта взяли конверсионную, чтобы литература не из библиотеки первого отдела, а потом и на работу устроился в какой-то шараге. А я? А что я, это же ещё только 91-й год, развал даже ещё не на слуху, а больше на нюху, так что работать надо. Дже ещё совещание в Киеве при АН УССР по укупорке из базальтового волокна. Работа обещала быть очень интересной. Но не успела. На улицы Киева повылазили какие-то недобитые бандеровцы и их совсем молодые апологеты, заводиться с которыми было элементарно опасно для здоровья, а моё внутреннее кипение выплёскивалось через край, так что еле оттащил меня однажы Е.И. Калинин от беды, когда шли мы после совещания по Крещатику. Да что там Киев, когда в собственном коллективе один из ведущих спецов, никогда, вроде, особого интереса к Украине как таковой, не показывавший, вдруг начал с вдохновением считать, через сколько месяцев накроется Россия без украинского зерна, угля, руды и чего-то там ещё. Да и в Москве пошёл раздрай. В Минмаше после окончания рабочего дня спецы вытаскивали из портфелей и сумок факсы, подключали их к телефонным линиям и пошла писать коммерция. Кое-кто, из лучших даже, подался в предпринимательство. На хорошо подготовленную почву (сначала все расчёты только через единый расчётный центр, затем запрограммированный коллапс платежей и, как выход из него, упрощённая система денежных переводов) упали "чеченские" авизо. Но производство ещё шло, благодаря пробиваемому ( в том числе и мной) Госзаказу. А потом грянула Беловежская пуща и 92-ой год. Пошло строительство "нэзалэжной" Украины по всему фронту. В полном соответствии с распростраёнными предрассудками о национальном характере этого народа президентом его стал один из самых хитрожопых. Много говорить не нужно, но с деньгами кинуты были все образцово-показательно. Сначала ввели купоны. Они-то и по названию не деньги, но в конце 20-го века можно было бы сообразить хоть что-то отдалённо на них похожее. Мало того, что инфляция достигала порой до 100% в день, так и подделывать их можно было детсадовским набором цветных карандашей на газетной бумаге (туалетная была в дефиците). Чем и занималось с упоением всё Закавказье. Видя такое дело, г. Кравчук решил ещё и отобрать у населения все наличные рубли. Появляется он на экране телевизора и на всю (свою) страну заявляет, что не может дать никаких гарантий тем, кто держит свои сбережения в валюте чужой страны. Намёк поняли. И понёс народ рубли в Сберкассы, принимавшие их с дорогой душой. Замечу тут, что доллары почему-то не понесли, хотя США--страна не менее чужая. А через неделю-другую, когда хитрое население догадалось о надувательстве и попыталось получить свои деньги назад--индейская национальная народная изба, фигвам тоесть. И тот же президент с того же экрана на голубом глазу заявляет, что никогда не призывал он население к сдаче рублей. Вот в таком духе и продолжилась "разбудова" этой хитрой державы, в чём пришлось мне принимать самое прямое участие.
Прежде всего своё министерство обороны и министерство оборонной промышленности. В первом своё ГРАУ, во втором--отдел боеприпасов. Логично было бы ожидать комплекацию ГРАУ хотя бы из ведущих офицеров приёмок, но нет, взяли полевых командиров, в технике (в соответствии с традициями СА) разбиравшихся, мягко говоря, не на том уровне. Правда, попадались и более толковые, но быстро уходили в армейские коммерческие структуры--благо, торговать было чем. Одним из них был майор Мосесян. Отец его был когда-то руководителем приёмки на тульском заводе "Штамп", славном самоварами, ракетами "Град" и именем Ванникова. Сын, правда, в лингвистических корректировках не нуждался, но в моём опыте работы с ГРАУ--вполне. Так что и здесь всё сразу образовалось. Боле того, на первых порах, пока неизвестно ещё было, куда весь этот развал катится, я ещё получал для передачи опыта землякам ценные советы по организационным вопросам от офицеров МО РФ, личного знакомства с которыми неофиты не имели.
Департамент оборонной промышленности и конверсии располагался вначале в одном из зданий ЦК не существовавшей уже к тому времени КПУ, рядом с Домом с химерами. Любопытно при этом было читать шильдики на дверях кабинетов: они и раньше, при большевиках, состояли для удобства замеы имён из двух частей--верхний--должность, ниже--ФИО. Теперь на многих дверях сменились только верхние. Но на наши дела посадили очень толкового парня из фирмы О.Антонова. Правда, снарядов он не знал совсем, но за пару десятков часов техминимума удалось его вполне пристойно для начала (чисто описательно, разумеется) подковать, за что стал он мне премного благодарен. Чем я в очень скором времени и воспользовался.
К этому времени пришла пора подбивать бабки по наличию или отсутствию мощностей артиллерийского производства на Украине. Собрались в Шостке. Сообразили министру громадный документ для доклада на Совмине. Только напечатали, звонок из Киева: всё на украинський мови. Машинку с горем пополам нашли, а кто переводить будет? Все, не сговариваясь, тычут пальцами на меня, а я и в школе-то его не учил. Больше некому, пришлось работать. Любопытно было бы послушать, как звучит, но не довелось. А в АН Украины решили и пушку 125 мм свою соорудить для оснащения харьковских танков. Заготовку для ствола притащили с Урала, даже на станок (универсальный) перед каким-то высоким визитом взгромоздили. Удивительно, но есть она, КБАЗ называется.
В сущности почти весь 92-ой год прошёл в киевских командировках, что было всё же лучше, чем бесцельно бродить по пустеющим на глазах цехам. К тому же со скоростью эпидемии на фирме стала распространяться прихватизация, для которой уже давно была, оказывается, сформирована команда. Но без меня. Более того, моя персона была явно non grata. Ещё один эпизод. Раз в полгода стрелять "Наместник" на полную дистанцию всё равно было нужно. А Старатель уже другая держава. Значит требуется для контрольной группы экспортная лицензия, за которой обращаться нужно в Минвнешторг. Попробуй, докажи тамошним востроглазым прохиндеям, глядящим тебе прмо в карман, что контрольные испытания, это скорее импорт, чем экспорт. Никак они не могли взять в толк, что, хотя продукция и вывозится, но платить должна Украина. Всё они прекрасно понимали, но в этих структурах чем непонятнее, тем тебе дороже. И всё делалось с поразительной сноровкой. Сидят в коридоре просители. Каждый с громадной сумкой или коробкой (брали-то на первых порах ширпотребом). Заходит. Выходит пустой. Любопытство меня разбирает, куда помещается эта чёртова прорва даров? Захожу. Комната пуста, ни одной коробки. Только во всю стену встроенный шкаф, куда и мне предложено поставить свою. С опаской открываю дверцу, вжимая голову в плечи: свалится ведь что-нибудь! Но безопасность, оказывается, гарантирована. И тут пусто. Что за хитрая система? До сих пор не врублюсь. Вот так оно начиналось. Говорят, прдолжается ещё веселее.
А на личном фронте--сплошной парадокс. Дети уже в Германии, а меня клеют в Генеральные конструкторы Украины по снарядам. Мало того, что дети сами уехали, но при посещении консульства в начале 92-го года, прихватили для своих знакомых два комплекта анкет на выезд. Тут уж жена не стерпела: "Хватит, баста. Надоели твои допуски. Заполняем анкеты на себя". Немая сцена. Мне и в голову не могла прийти такая ересь! Кто же меня отпустит (выпустит)? Вспомнил из "Джентельменов удачи": "Кто ж его посадит?" Это его. Потому что он памятник. А меня запросто, так как пока ещё не он. Деваться некуда. Пришлось заполнять анкеты. Тем более, что начались серъёзные проблемы со здоровьем жены, на месте явно неразрешимые. Да и явно бандеровский окрас "нэзалэжности" оптимизма не внушал. В общем, в конце марта 92-го сын, полчая въездную визу, сдал и нашу анкету. Я лично даже в окрестностях Генконсульства ФРГ не засвечивался. Пока я всё лето деятельно занимался "становлением" ГРАУ МО и МОП Украины, мои документы оперативно обрабатывались в недрах ведомств "потенциального противника". Да так оперативно, что уже в конце августа был получен положительный ответ. Теперь уже шутки в сторону. Подавать документы с завода--не дело. Отгулял отпуск и на расчёт. При этом удалось не сделать глупость: придя с заявлением к генеральному, не стал темнить и юлить, выложил всё как есть. Это было не очень просто, так как отношения наши за несколько лет до этого резко осложнились после моего отказа в обмен на определённые (с его точки зрения) карьерные подвижки занять позицию безоговорочной поддержки всех его действий. С учётом моральных качеств его личности было это для меня абсолютно неприемлемым. Последствия я начал ощущать буквально на следующий день, не зная тогда ещё, что это было началом формирования собственной команды поддержки, очень даже пригодившейся ему впоследствии. Сечас же наши интересы совпали. Период с ноября 92-го до отъезда провёл я на посту зам. директора в одной кооперативной шараге, где, широко используя оставшееся у меня на руках министерское удостоверение, занимался добычей комплектующих на оборонных предприятиях.
Основная задача этого периода--подготовка свала. Задача достаточно многогранная. Решил ещё до подачи документов в ОВИР подстраховаться, благо, возможностей вдруг открылось множество. В "Известиях" рубрика объявлений запестрела предложениями загранпаспортов и виз. Поехал в Москву, выбрал адрес поближе к метро, сдал в какой-то кооператив паспорт и через две недели стал за 12 тыс. руб., вырученных в другом кооперативе за три привезенных с собой фена для сушки волос, обладателем новенького дипломатического загранпаспорта с выездной и въездной (почему-то в Болгарию) визами. Да ещё при этом стал по паспорту москвичом. Попытался выяснить подноготную этого чуда, но девица мне на голубом глазу растолковала, что, кроме одного номера телефона, она ничего не знает. Её задача--сбор паспортов и денег. Набирается с десяток--она звонит. Приезжают, забирают, привозят готовые, платят зарплату. Всё. Я-то паспорт рассмотрел внимательно. Похоже, настоящий. Все печати с номерами консульских отделов МИД СССР. Видимо, и эта организация на какой-то срок превратилась в кооператив по печатанию денег. Кроме того, записался ещё в одной шараге на поездку за машинами в ФРГ. Потолкался в гигантской толпе вокруг немецкого генконсульства и убедился, что с помощью тех же кооперативов можно за относительно небольшие деньги (в зелени, разумеется) добыть вне очереди и въездную визу в свой паспорт. Видимо, и немецкие МИДовцы решили половить рыбку в мутной водице. Но пока остерёгся, до исчерпания легальных возможностей.
Где-то в ноябре 92-го наткнулся ещё на одно любопытное объявление: "Помощь отказникам (секретность)". И номер телефона. Позвонил. Дали адрес. Приехал. Тоже какой-то кооператив. Адвокат (из ныне часто появляющихся на ТВ). Совет после ознакомления с ситуацией дал он мне--ценнее быть не может. Суть такова: пару недель назад Украина приняла закон, отменяющий все законы бывшего СССР, в том числе закон о секретности. Таким образом, на данный момент юридических препятствий разрешению на выезд не существует. В случае запрета адвокатура гарантирует громкий скандал, нарождающейся державе совершенно не нужный. Но эта дыра в законодательстве продлится не более полугода, потом будет, конечно, принят свой закон и тогда калитка захлопнется. Это и есть моё время. Так что документы нужно подавать не медля. И хорошо сделал, что не подал раньше--попал бы под советский запрет по старому закону. Успехов Вам.
В начале января 93-го собрал, наконец, все справки и отнёс в ОВИР. Главное--держать ситуацию под контролем. Особенно в части возможной переписки по вопросам осведомлённости. Здесь неоценимую помощь оказали оставшиеся за проходной друзья. Я знал не только исходящие номера всех писем по моему вопросу, но и их содержание. Запрос был послан в МОП Украины, где его по моей наводке перехватил один из тех, кому я помогал в самом начале его министерской каръеры. Он же подготовил с моей подачи ответ и подсунул его на подпись зам. министра в числе каких-то малозначительных бумаг. Всё отдавалось на усмотрение заводской комиссии по режиму. Здесь уж мужики поработали на славу! На заседании комиссии каждый индивидуально должен был высказать своё мнение! Никто меня не подвёл.. Спасибо за это огромное Виктору Осташкину, Анатолию Ведерникову и возглавлявшему комиссию Анатолию Богданову. Интересную позицию занял генеральный: его подписи нет ни под одним документом, хотя был он полностью в курсе дела. Достаточно было ему пальцем шевельнуть, и все мои старания пошли бы прахом. Но он не помешал. И ему спасибо, хотя кровушки он мне в последние годы попортил довольно.
Между делом занялся подготовкой к сдаче на водительские права. Особых способностей не проявил, но права всё же получил. Самый примечательный момент здесь оказался всё же связанным не со мной, а с обстановкой: в условиях бензинового дефицита каждый курсант должен был принести по 20 литров бензина, купить который (ворованный, естественно) в ближайших окрестностях можно было только на бывшей моей фирме. Заплатил. Жду. Проходит неделя, вторая, а товара нет. В чём дело? Отвечают, что неувязочка вышла: прихватили почти весь наличный бензин, так что нечем заправить машину, в которую он загружен, нужно ждать нового поступления. Дождались. На этот раз были поумнее, не весь украли.
А тем временем Контора, получив благоприятное для меня заключение заводской комиссии, завершала обработку моих документов. В один прекрасный день и я получил через работника заводского режима сигнал о, как сейчас говорят, стрелке. На ней я дал обещание вести себя за рубежом скромно, самому, по крайней мере, не высовываться. Но что для меня было полной неожиданностью, так это фраза моего собеседника: " Мы вам верим, потому, что ни один из ваших врагов, а их мнение мы выясняли тоже, не сказал о вас плохого слова". Вот и разберись теперь, что я за человек, если даже настоящими врагами не обзавёлся. Но слово всё же сдержал.
.
