ArtOfWar. Комиссаренко Леонид Ефимович. Интриги (Чьи снаряды умнее?)

ИНТРИГИ

1. Чьи снаряды умнее?

В условиях секретности информацию о каких-либо дрязгах по поводу тех или иных изделий получаешь, только участвуя в раз- или отработке. Конечно, такие грандиозные войны, как между Королёвым и Челомеем (см. "Секретная зона" Г.В. Кисунько, где Королёв называет Челомея бандитом, а его ракеты серии УР - урками) или же разборки Королёва с Глушко и Янгелем (см. Б.Е. Черток "Ракеты и люди") в виде очень туманных сведений могли дойти и до тех непричастных, которые отирались в курилках всяких секретных шараг, гостинницах полигонов, министерских коридорах. Но это была не информация, а так ... почти что сплетни.

Что же касается корректируемых боеприпасов, то здесь мне не повезло: хотя СКБ было создано по этой тематике, но потом построили завод в Балакиревке под Москвой и там всё и развернули. Но с главным конструктором Владимиром Серафимовичем Вишневским успел всё же немного поработать, составить и сохранить о нём самое лучшее мнение. Я был первым из промышленности, кого он пригласил в НИМИ для предварительной технологической экспертизы на стадии эскизного проекта "Сантиметра". Меня тогда удивило, что, судя по всему, чертежей не смотрел ещё никто из институтских: снаряд был только внешне похож на снаряд. Что касается внутренностей, то на том этапе всё было очень и очень сыро, даже для эскизного проекта. Чувствовалось, что ребята пришли совсем из других краёв. А, может быть, мне и повезло. Если бы делали его у нас - точно не сносить бы мне головы. Это потом можно говорить о Ленинских и Госпремиях, звёздах и орденах. А сколькие до этих наград не дошли - в лучшем случае снятые с работы, в худшем - из-за инсультов-инфарктов? Так что палка о двух концах, и оба остры предельно. И по более простым изделиям всякое бывало. А тут - сложнее не придумаешь. И проще, между прочим, тоже. Довелось мне также быть одним из первых заводских, ознакомившихся в ГРАУ с документацией по управляемому 152 мм снаряду "Краснополь" разработки А.Г. Шипунова из Тульского КБ "Приборостроения".

Как говорится на русском канцелярском, учитывая вышеизложенное, я очень обрадовался, когда открыл дя себя в интернете сайт с полной подборкой фильмов "Ударная сила" (http://docvid.ru/index/udarnaja_sila/0-25/). Раньше с интересом смотрел их на первом канале Российского ТВ. Но в сети - совсем другое дело: крути с повторами сколько хочешь. Фильм под номером 102 "Умные снаряды" о корректируемых 152 мм "Сантиметр" и 240 мм мине "Смельчак". В.С. Вишневский с присущим ему спокойствием рассказывает о насыщенной драматизмом истории создания корректируемых боеприпасов. Некоторым фактам свидетелем я был сам, от него же слышал рассказ об одной из афганских командировок. Внимательный зритель может сопоставить 2 даты: 1967-й год - письмо в ЦК, 1973-й год - перевод группы из пушечного НИИ Нудельмана (МОП) в снарядный НИМИ (Минмаш). А между ними 6 лет. 6 лет не только поисков и разработок, но и изнурительной борьбы за будущее новой технологии. Теперь мне понятно, почему так сыро выглядел эскизный проект - и в НИМИ не спешили принять пришельцев в свои объятия. На первых порах работа ничего, кроме неприятностей, не сулила. Спасало, скорее всего, личное, если только можно так выразиться, покровительство В.В. Бахирева. И в конце 80-х, когда Бахирева сменил Белоусов, кстати сказать, особым уважением у работников министерства, включая некоторых своих замов, не пользовавшийся, от Вишневского избавились, не смотря даже на то, что к тому времени и "Смельчак", и "Сантиметр" были уже приняты на вооружение.

Меня особо привлекла 20-я минута фильма, где, во-первых, говорится об ожесточённых спорах вокруг двух концепций - корректируемые снаряды или управляемые - и, во-вторых, Вишневский рассказывает, как его не хотели пускать на решающее совещание. Есть даже его слова: "Тогда я отодвинул этого товарища...". Здесь возникают сразу три вопроса: кто же "этот товарищ", где было совещание, почему автор фильма, Андрей Ильин, всячески старается уйти от ясности? Позволю себе же на эти вопросы ответить.

Под ожесточёнными спорами следует понимать докладную, которую "этот товарищ", выдающийся конструктор ПТУРСов А.Г. Шипунов накатал на Вишневского в ЦК. Сам он в это время работал над "Краснополем", копией американского "Коперхеда", и в случае успеха становился монополистом по управляемым снарядам, работая вне снарядного министерства, Минмаша. Управляемый снаряд был ему ближе по опыту ПТУРСов, корректируемые он отвергал с порога. Оборонный отдел ЦК поручил разобраться МО. Совещание было созвано в Тульском КБ "Приборостроения", директор которого Шипунов и велел не пускать через проходную Вишневсого. Ответ на третий вопрос напрашивается сам собой: не хотел Ильин пачкать обвинениями в интриганстве героя нескольких своих фильмов этой же серии Шипунова.

Теперь посмотрим фильм под номером 58 "Соло для "Фагота". Здесь ведущая роль отдана Шипунову. На 28-й минуте уже сам Шипунов жалуется: "... не обошлось без интриг". Его-то самого кто обидел? Здесь я свечку не держал, но почти уверен, что речь идёт ещё об одном выдающемся конструкторе (в том числе и ПТУРСов) С.П. Непобедимом (фильм 11-й "Комплекс Непобедимого").

Ещё один интригующий момент из "Соло для "Фагота". На 23-ей минуте слово предоставлено бывшему директору НИМИ Анатолию Анатольевичу Каллиству, разрабатывавшему для "Фагота" кумулятивную боевую часть. Тогда А.А. был зам. начальника 6-го отдела, тогда же мы с ним и познакомились (см. гл. "Хвосты"). Кстати, тот же отдел разрабатывал БЧ и для ПТУРСов Непобедимого. Здесь у меня возникает вопрос, на который мог бы ответить только сам Анатолий Анатольевич или Андрей Ильин: почему же в фильме о корректируемых снарядах, разрабатывавшихся в НИМИ, не нашлось А.А. Каллистову места для слова?

Напоследок ещё замечание. Помимо повторяемого к месту и ни к месту "нет аналогов в мире", автор фильма взял на себя смелость утверждать, что решающую роль в прекращении наступления израильтян на Дамаск сыграли "Фаготы" в сражении 9 июля 1982 года. Такую лапшу можно было вешать на уши зрителям лет 20 назад. Давно уже бесчисленные враги Израиля знают, что всякий раз от полного поражения их спасает только выкручивание Израилю рук лидерами мировых держав. Но журналист остаётся журналистом. Ещё раз напомню: вторая древнейшая профессия.

2. Сыграем в ящики

В главе "Ящики" писал я, что время изображения траурной процессии по ящикам из пеноматериала и стекловолокна ещё не пришло. Не пришло оно и сейчас, но уж больно подходит к названию главы. С пенокарбонатом мы познакомились впервые, когда делали линеметательную ракету для моряков. Был там наконечник-поплавок. Поплавок понятно для чего, а наконечник - во избежание повреждений судна при прямом попадании. Работавшему с этим материалом технологу, назовём его Борис А., пришла в голову мысль печь из него снарядные ящики, вспенивая карбонат между двух слоёв стеклопластика в специальных формах. Каким образом, не знаю, но удалось ему с этой идеей подкатить к какому-то высокому московскому визитёру, и на полном серъёзе открыть тему с финансированием. Было это в самом конце 60-х, уже работало снарядное КБ, но Боря решил обойтись без нас, вернее, обойти нас. Я никаких приказов и вообще бумаг по этому вопросу не видел, более того, сном-духом не знал об их существовании. Единственный раз Борис обратился ко мне с просьбой взять его с собой в командировку в НИМИ, познакомить там с ребятами из отдела укупорки и заказчиками, что я и сделал, тем более, что нас с ним и до того связывали приятельские отношения. Я выстрелил и забыл. Ни разу мне на глаза плоды его трудов не попадались, а то, что он трудится, я мог видеть в первом отделе по отметкам в карточках учёта выдачи чертежей на 125 ОФС к пушке Д-81, т.е. знал, над каким ящиком, да ещё пару раз мельком видел внесенные им приказы о премировании. Ни меня, ни моих людей там не было, да мы и ни на что не претендовали.

Прошло несколько лет. Звонит мне нач. СКБ из питера Е.И. Калинин:

- Лёня, я через пару дней к вам прилетаю с проверкой Бориса А. по состоянию выполнения темы "Пластмассовая укупорка".

- Женя, говорю, я о такой теме понятия не имею.

- Приеду, поимеешь, я тебя в комиссию запишу.

- И не думай, у меня на той неделе в Тагиле испытания, так что успеем только выпить за очередную встречу и привет.

Так и получилось. Жене, как ветерану войны даже гостинницу не надо было заказывать. Когда я вернулся, Калинин уже всё закончил и отбыл в свою северную столицу. Я даже акта не видел. На словах он мне только передал, что в Заключении выразил сомнение в целесообразности дальнейшего ведения работ. И опять для меня по этим делам тишина на пару лет.

Году эдак в 82-ом главк сообщил о предстоящем в НИМИ совещании по укупорке, на которое вызывают гл. инженера Д.Н. Мартынова и меня. Приезжаем в аэропорт, а там крутится Борис с парнем из своего бюро. Тоже, оказывается, летят в Москву на совещание. Меня это удивило, Мартынова - нет. И тут Боря объясняет, что ящик, который они должны везти на совещание, ещё не готов - красится, а их самолёт уходит на час раньше нашего. К отлёту нашего ящик подвезут, так что просьба - взять его с собой. Почуяв, что таскать сундук придётся мне, я дал конструктивное предложение: Боря, у которого жена работает в аэропорту, меняется с её помощью с нами билетами и ждёт свой ящик. Боря отказался категорически. Очевидно посчитал, что его сокровищу в качестве носильщика больше подходит главный конструктор с главным инженером в качестве ассистента, чем выделенный для этой цели инженер-конструктор III категории, и улетел налегке. К нашему отлёту ящик подвезли. Только что окрашенный быстросохнущей эмалью, вонял он невыносимо. Прилетаем во Внуково. Я, дурак, в полной уверенности, что Борис нас ждёт, начинаю его искать, даже через объявление по громкой связи. Но его и след простыл. Пришлось автобусом, метро с пересадками и пешком тащить полуторапудовое изделие без ручки до министерской гостинницы на Маросейке. Хорошо хоть Мартынов взял мой портфель. Ни вечером, ни на следующее утро Боря за грузом не явился, хотя отлично знал, где мы остановились, и даже не позвонил.. Пришлось проделать общественным транспортом ещё и путь до НИМИ. Заметим, что у меня даже мысль не мелькнула оставить ящик в камере хранения аэропорта или в гостиннице. Уверен, что А. на моём месте поступил бы именно так. С каждым этапом этого трансфера ярость моя благородная вскипала даже больше, чем волна. Если бы не Мартынов-миротворец, я бы Бориса порвал прямо у проходной института на глазах у вооружённой охраны, где он нас и ждал с выражением полной невинности на физиономии. Ему даже в голову не пришло, что проделанный им фокус - ни что иное, как подлость. Из нейтрального ненаблюдателя он заимел в моём лице лютого врага. Это была его вторая ошибка. О первой - несколько позже.

Совещание проводил сам министр В.В. Бахирев. После пленарной части - осмотр образцов, при котором мне опять крупно не повезло. Я уже об этом писал, но напомню, что министр узрел в ящике для 120 мм мины вкладыш из благородного дерева - бука. И выдал за него по полной программе мне, хотя ящик этот в таком виде использовался ещё с довоенных времён, и уж точно до моего рождения. Но как-то никто не замечал. Вот уж поистине, если не повезёт, то ... далее по пословице. И даже по двум: опять парный мизер, но с десятью взятками в каждом. Так что под воздействием внутренних и внешних сил не стал я уже интересоваться событиями у злополучного пластмассового ящика - при такой консцеляции звёзд это было просто опасно чисто физически. Начальство непредсказуемо, а автор, в случае чего, был вполне способен перевести стрелки на меня.С другой стороны - спасибо Вячеславу Васильевичу - выпустил он пар не только на меня, но и перегретый во мне. Сразу стало как-то не до Бори. Я элементарно с выставки слинял, и правильно сделал, потому что Бахирев, как мне потом сказали, хотел меня ещё о чём-то спросить. Но теперь не повезло уже ему.

Прошло после выставки совсем немного времени, опять звонит Калинин: по результатам совещания назначается под его председательством комиссия по пластмассовому ящику. Вопрос: "Включать тебя в комиссию, или опять улизнёшь?". На этот раз он отказа от меня не услыхал. Даже наоборот. Калинин приехал не один, а с парой тарных знатоков. И ещё с одним снайпером в засаде: к этому времени Евгений Иванович начал работу по переводу упаковки всех выстрелов к 125 мм орудию Д-81 в металлические контейнеры, и пластмассовый ящик стал его прямым конкурентом. Так что работа комиссии прошла очень дружно. Тройной тягой: Калинин со своими интересами, я с неостывшей яростью и формулировками, близкими к лексикону носильщиков, и сам автор, не сумевший не только внятно доложить высокой комиссии, чего же он достиг более чем за десять лет работы, но даже показать ей чертёж укупорки, приговорили тему окончательно и, как тогда казалось, бесповоротно. Должен признаться: я в суть дела так тогда глубоко и не вник: во-первых, по причине предвзятости мне это и не было нужно, и, во-вторых, хорошо работать в комиссии только на чужой территории, на своей - текущие дела и постоянные вызовы куда-нибудь - всё равно по-настоящему поработать не дадут.

После комиссии лет пять что-то там за кулисами Боря делал - видимо, деньги ещё оставались. Но опять же без меня. Году в 88-ом вызывает директор. Прихожу. Что-то я не помню случая, чтобы при таких вызовах спрашивали, какую новость первую - хорошую или плохую. Как правило, новость была одна, и всегда плохая. А на этот раз совсем плохая: "Только что позвонил министр (Б.М. Белоусов) и дал команду возобновить в полном объёме работы по пластмассовой укупорке с их завершением в течение года. Ты должен от этой работы отбиться. Не отобъёшься - наказание будет такое: переведу А. в твоё подчинение вместе со всеми его другими функциями и на тебя же возложу ответственность за исполнение работы в установленный срок". Да, до такого наказания Петьке с его предложением напоить беляка и не дать опохмелиться очень далеко. Что мне оставалось? Попросил только дать команду Осташкину, в подчинении которого был А., представить мне все документы по теме, а дальше "чемодан, вокзал, Москва". Материалы, если это можно было так назвать, смотрел уже в поезде и кое-что для себя полезное из них выудил.

Первым делом к начальнику ГУНиР (главное управление научных исследований и разработок) Л.И. Чебоненко, с которым мы хорошо знакомы с времён директорства его в НИМИ. Он в курсе дела и только качает головой: "Положение хуже, чем ты себе представляешь, почти безнадёжное, я уже свои аргументы перед министром исчерпал. Всё дело осложняется тем, что твой изобретатель какими-то неведомыми путями добился приёма в оборонном отделе ЦК, притащил туда ящик и доложил лично то ли Дмитриеву (нач. отдела), то ли Шахову (зам. нач.). Во всяком случае Белоусову звонил по этому поводу сам Дмитриев. Белоусов после звонка принял А. вместе с ящиком. Теперь считай, что А. вставил нам всем кольца в носы и будет водить, куда захочет".

Как Боре всё это удалось - до сих пор понять не могу, хотя узнать проще простого: мы ведь с ним живём в одной стране и перезваниваемся иногда. Мало ли по Москве бродило тогда изобретателей с вечными двигателями и элексирами молодости в портфелях. Но не с такой же эффективностью! Думали-думали с Чебоненко и придумали: я сейчас через Пятакова (Борис Николаевич, пом. министра) пытаюсь прорваться к Белоусову и убедить его в том, что прежде чем начать работы, необходимо рассмотреть вопрос на техсовете. Аргументация: есть отрицательные заключения двух комиссий, которые нельзя так просто игнорировать. Леонид Иванович, если, конечно, его спросят, будет гнуть ту же линию. С тем и пошёл я к Пятакову. Тот выслушал меня и тотчас позвонил своему шефу. Положил трубку и говорит: "Пошли , Борис Михайлович даёт пять минут". Заходим, я совсем коротко докладываю, вворачивая техсовет и две комиссии. Решение министра: "Подробнейшим образом изложите всё Борису Николаевичу, он мне доложит. Свободны.". Теперь уже не спеша, с чайком всё помошнику и рассказал. Дня через два разыскал меня в главке Чебоненко: "Всё прошло по нашему сценарию. Поезжай домой, собирай техсовет. Но учти, по твоему протоколу я буду писать докладную в ЦК, так что документ должен быть на уровне".

Приехав домой, заставил Бориса притащить всё, что у него есть. Не очень охотно и не в один приём пришлось ему выложиться. В сущности, я увидел полную картину в первый раз. И ужаснулся. Человек потратил 20 лет жизни и по собственной вине - всё коту под хвост. Первая его ошибка, воистину роковая: спрятать всё от профессионалов и при выявлении неудачных решений не искать новые, а затушёвывать старые. Кругом подлоги. Если ящики не штабелируются, а заваливался штабель высотой 4 ящика, то подопрём чем-нибудь; с учётом гигантских допусков на габаритные размеры (иначе не получалось) внутри ящик оказывался больше, чем снаружи - прямо-таки мечта Генри Форда об автомобиле. В технико-экономическом обосновании капитальные затраты занижены раз в сто. И под многой явной туфтой - подписи, в том числе моего директора, директоров НИМИ, включая Чебоненко и Каллистова. Как Боре это удавалось - загадка того же плана, что и прорыв в ЦК. Попытки упаковать изделия в имевшихся 50 ящиков вообще ни к чему не привели. И такого криминала - без счёту. Раздолбать всё это в пух и прах не составляло никакого труда. Что я и сделал на техсовете, выступив после А. в качестве оппонента. Внимательно выслушал его доклад и подверг разгрому каждый тезис, а потом добавил свой анализ.

Самым трудным в оформлении протокола было скрыть факт двадцатилетнего вождения за нос всех подписантов, большинство из которых на тот момент сидело уже в министерстве. Пришлось кое-какие формулировки смягчить. Но в целом это был не протокол, а реквием. И ода "К радости" для спасшихся от неминуемых крупных неприятностей.

Отвёз я протокол Чебоненко. И больше никто на эту тему не заикался.

Комментарии: 2, последний от 16/03/2011. © Copyright Комиссаренко Леонид Ефимович (leonkom2003@mail.ru) Размещен: 14/02/2010, изменен: 18/02/2010. 18k. Статистика. Статья: Мемуары	Оценка: *5.476** Ваша оценка:
Аннотация: О взаимоотношениях

Комиссаренко Леонид Ефимович Интриги (Чьи снаряды умнее?)

Комиссаренко Леонид Ефимович
Интриги (Чьи снаряды умнее?)