ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Копашин Василий Владимирович
Непридуманные полковые истории. Капитанская должность

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.49*18  Ваша оценка:
  Непридуманные полковые истории
  
  Я толком не могу понять, что написал на этот раз: то ли это ответ моим читателям по поводу звания командира развед. взвода, то ли небольшой рассказ о некоторых моих мытарствах, связанных с этой совсем невеликой должностью, а может быть о том и другом, причем вместе взятом.
  
  Капитанская должность
  
  Развед. взвода батальонного звена были введены в нашей бригаде осенью 1984 года, и должность командира называлась - начальник разведки батальона - командир взвода разведки. На тот период я был командиром гранотометного взвода (отдельный взвод батальонного звена). На предложение командира батальона стать начальником разведки я ответил: "А че мне менять "шило на мыло""? "А то, - ответил комбат, - что эта должность "капитанская", (что впоследствии было подтверждено начальником строевой части бригады)". И продолжил: "Копашин, ты не обижайся, но разведчик из тебя никакой, а вот ротный ты был бы хорошим, я бы хоть сейчас тебя назначил, но рот свободных нет, так что соглашайся, а там посмотрим, может быть со временем перекинем тебя на роту, все таки с "капитанской" на "капитанскую" процесс легче пойдет. Да и еще, если не получится перевод на роту, советую тебе пред твоей заменой уйти с этой должности". "Почему?" - спросил я. "Потому, что таких должностей в мотострелковых подразделениях внутренних округов нет", - ответил он. "Ну и че? Есть целая куча других "капитанских"", - ответил я. "Да не и "чё", - передразнил он меня, - у кадровиков не все так просто".
  Дядька-Львович - командир нашего батальона - умница, он уже тогда предвидел все мои неприятности, связанные с этой маленькой должностью.
  До замены я так и не смог уйти на роту, хотя варианты были. Но то начальник разведки бригады что-то втихую "мутил" (хотя я у него сроду никаким авторитетом как разведчик не пользовался: отчасти из моих совсем невысоких боевых качеств, а отчасти потому что боевые действия, проводимые нашим асадабадским батальоном, а значит и разведвзводом, никто из командования бригады не видел), то командиры батальона после дядьки-Львовича менялись как перчатки, ну, в общем, я заменялся с должности начальника разведки батальона - командира взвода разведки.
  В 20-ых числах декабря 1985 я прибыл в ДальВо. В штабе округа, отстояв положенные часы в бюро пропусков, попал к подполковнику кадровику-направленцу.
  "Заходите, заходите, давно ждем, присаживайтесь, чайку не хотите, а то я сам-то не успел позавтракать, ну ладно, как хотите. Молодец, герой- "афганец", нам в ДальВо такие как Вы во-о как нужны", - проведя ладонью по своему горлу, сказал подполковник. Уже минут через двадцать он вручал мне новое предписание. "Ну что, Василий Владимирович, желаю Вам успехов на новом месте, так сказать уже в мирной жизни. Ну, конечно чтобы Вы по службе росли, чтобы Ваше "личное дело" у нас оказывалось как можно чаще, в плане выдвижения на вышестоящую должность, конечно, ну, в общем, как-то вот так", - закончил он. "Спасибо, товарищ подполковник, - сердечно поблагодарил я его и совсем уже несмело спросил. - А на какую должность?" "Как на какую? - ответил вопросом кадровик. - На должность командира мотострелкового взвода, да у Вас там в предписании все написано", - закончил он и стал перебирать бумаги у себя на столе, давая понять, что разговор окончен. "Но я же прибыл к вам с капитанской должности", - выдавил я из себя. "С капитанской, капитанской, только вот таких должностей у нас нет, они предусмотрены по штату военного времени, войны у нас, слава богу, здесь нет. В Афганистан Вы за свою должность получали определенное денежное довольствие, так что Вам никто и ничего не должен. Да и вообще, Василий Владимирович, Вы молоды, орденоносец, послужите, зарекомендуете себя, да Вас в первую очередь и будут выдвигать. Что Вы волнуетесь?" - закончил подполковник. "Но ведь это не так", - сказал я. "Что не так?" - спросил кадровик. "Да все не так, - ответил я и продолжил. - В любой воинской части своих любимчиков-выдвиженцев как грязи, я уже не беру в расчет целую свору "блатных". И чтобы меня хотя бы заметили и поставили в очередь на выдвижение мне нужно "пахать" и "пахать" минимум пару лет, а в итоге я получу лишь только то, что уже имею и это при лучшем раскладе", - удрученно, буквально выдавил я из себя. "И что же такое Вы имеете?" - с сарказмом спросил кадровик, при этом былую любезность у него с лица как ветром сдуло. "Капитанскую должность", - коротко ответил я. Подполковник зло, с нескрываемой неприязнью смотрел на меня и молчал. Наконец он резко встал со стула, подошел к карте Дальнего Востока, утыканной флажками, обозначавшими расположения воинских частей, остановился на секунду и заговорил: "Вот карта Дальнего Востока. Ты сейчас тычешь пальцем в любую понравившуюся тебе точку и через 15 минут получишь предписание именно туда, правда, на должность старшего лейтенанта". Последующие 10 минут он коротко описал все районы, не забыв упомянуть об охоте на медведя, рыбалке и полезности женьшеня в плане повышения мужской потенции. Наступила моя очередь. "Товарищ подполковник, - начал я, - я не охотник, так что пусть медведи пока поживут, я не рыбак и кижучам головы скручивать не собираюсь, мне не нужна женьшень, т.к. он у меня и так сутками стоит, особенно когда нет рядом жены. А посему я предлагаю сейчас ткнуть пальцем в любую точку на карте Вам, туда я и поеду, но на свою капитанскую должность". "Нет таких должностей, олух, нету", - грубо и без обиняков, повысив тон, "отрезал" кадровик. "Нет, таких, давайте любую другую, но капитанскую", - ответил я. "Например?" - спросил кадровик. "Например, роту", - ответил я. "Роту? - удивленно спросил подполковник и продолжил. - Рота - это другая штатная структура, она выше взводной, ты что же предлагаешь, чтобы мы тебя такого красивого, выдвинули на вышестоящую должность что ли? Интересно, с какого это такого перепугу? Да хрен с ним, что твой развед. взвод был "капитанским", все равно, это взвод. А может быть, тебе сразу на должность начальника штаба батальона выдвинуть?"
  "Да было бы неплохо, справлюсь, - чуть-чуть наглея, ответил я и продолжил. - А чего меня выдвигать, меня более года тому назад выдвинуло командование батальона, Вам меня, скорее уж, не надо "задвигать" и просто назначить на капитанскую должность без всякого там "выдвигания". "Володя, ты посмотри на этого наглеца, - обратился мой направленец к подполковнику, своему соседу по кабинету, - вот этот белый "леблядь", махая крыльями, прилетел в штаб округа клянчить себе должность. Мой юный друг, Вы себя весьма нескромно ведете", - явно теряя терпение проговорил кадровик, на этот раз обращаясь ко мне. "Я не прилетел, махая крыльями, а прибыл по предписанию для дальнейшего прохождения службы и это первое. Второе: я не клянчу, а всего лишь прошу назначить меня на равнозначную должность. И третье: я не белый "леблядь" и если Вы пошире откроете свои глаза, то увидите на мне офицерскую форму с боевыми наградами. Я не претендую на роту, назначайте на взвод, но "капитанский"", - ответил я. "Какой, к примеру?" - зло спросил подполковник. "К примеру, командиром взвода в учебку, там эта должность тоже "капитанская". Товарищ подполковника, Вы почитайте мое "личное дело". Я окончил училище с отличием, у меня в оценочном листе не ни одной четверки, фактически - это золотая медаль. Я могу провести интересно и качественно без всякой подготовки занятие по любому предмету боевой подготовки. Да на мои занятия еще в ЦГВ приходили послушать и посмотреть другие командиры взводов и рот. Я привлекался на все показные занятия не только на полковом, но и на дивизионном уровне. Я может быть командир хреновый, но методист, по мнению других офицеров, я отличный. И положа руку на сердце, могу сказать, что мое место именно в учебке, а не в линейных подразделениях", - закончил я свою чуть-чуть эмоциональную речь. "Положа руку на сердце, - встрял в разговор другой подполковник, - могу сказать, что мест в учебках нет, причем лет на десять вперед". "Слышал?" - спросил "мой" направленец. Я молчал. "Да читал я твое "личное дело", читал. Действительно оно очень хорошее, за малым исключением: наличием Протокола суда чести младших офицеров. Кстати, насчет Протокола. Стоп, стоп, стоп, стоп. Вот пока ты служишь, этот Протокол постоянно будет "ставить" тебе палки в колеса. Да и я, в общем-то, сейчас немного сомневаюсь в тебе: назначим тебя, а ты через месяц или челюсть кому-нибудь сломаешь, или горло перегрызешь, - сказал "мой кадровик" и продолжил. - А давай так, я сейчас в твоем присутствии изымаю из твоего "личного дела" этот сраный протокол и уничтожаю его или дарю тебе на память, а ты соглашаешься на должность старшего лейтенанта. Ну как? Идет?". "Не идет, - ответил я. - Я год ждал, когда меня снизят до младшего лейтенанта. Не снизили, но зато старшего задержали более чем на год. И в то время, когда вся ни к чему не способная полковая офицерская пьянь ходила с тремя звездочками на погонах, я ходил с двумя. Мою фамилию, как образец неподражания, на всех совещаниях и собраниях называли девяносто девять раз, и я в какой-то момент даже испугался, что она в полку станет нарицательной. И это при всем при том, что именно я был бессменным исполняющим обязанности командира роты в период его отсутствия, зампотехом батальона, когда штатного отправили более чем на полгода на уборку урожая и в отпуск, заместителем нач. штаба, когда не было штатного и мне приходилось ночами просиживать над расчасовками и планированием боевой подготовки. Именно меня привлекали на все полковые и дивизионные образцово-показные занятия с офицерами, другие офицеры получали после проведения таких занятий благодарности от командования, я - ничего, потому что был "штрафным". Именно мой взвод был всегда лучшим в роте, ну и т.д, все и не упомнишь. Так что по суду чести я отплатил по полной программе и эта, как Вы выразились, "сраная бумага"- пусть лежит в моем "личном деле" как исторический для меня документ. К тому же, силы этот Протокол никакой не имеет. Вы, как кадровик, это отлично понимаете. Офицеры и прапорщики, имеющие служебные или партийные взыскания, не только не получают правительственных наград, но даже и не представляются. Я, как видите, был представлен и награжден". "Ну ни на какой компромисс не идет, - вновь "закипятился" кадровик, - прет как танк "ЛеопЁрд". Ну откуда я тебе возьму твою капитанскую должность, рожу что-ли? Здесь командиры взводов сидят на должностях по 6-8 лет и почти каждый из них кандидат на роту. Ты у меня как чирей на жопе: и не "выдвиженец", и в то же время пришел не с классической капитанской, ты и не совсем вроде бы и взводный, но и не ротный. Понавводили должностей, а нам голову ломай, куда вас девать потом". "К сожалению, он далеко не первый", - вставил свое слово второй подполковник. "А тех, первых, вы тоже вот также уговаривали или элементарно обманули?" - спросил я. "Слышь ты, сопля, хоть и боевая, ты за языком своим следи!" - дружно возмутились оба подполковника. Я смолчал, проглотив оскорбление, но сдерживал себя из последних сил. "Товарищ подполковник, - обратился я, - я готов поменять свой профиль. Мне все равно: прыгать с парашютом, ползать по земле или плавать под водой, я могу быть технарем, ГСМщиком, да кем угодно. Я легко обучаем и специфику любого подразделения или должности могу освоить в считанные недели".
  Кадровик долго смотрел на меня, а потом обратился к своему соседу: "Володь, мне кажется, что такой "умный" старший лейтенант попадется нам с тобой впервые". "Да-а, подтвердил тот и добавил, - за последние три дня". А мой направленец продолжил: "Да знаешь ли ты, что профиль офицеру меняется только по особому приказу и допускается при введении новых штатных единиц или структур. Вот ты, ты ведь не разведчик по образованию, а обычный мотострелок, хотя основы войсковой разведки ты в училище, конечно же, изучал. Но была введена в батальоне новая должность - начальник разведки, тебя назначили и, в какой-то степени, изменился твой профиль. А сейчас на каком основании менять тебе профиль? Мотострелковых подразделений по ДальВо - пруд пруди. Да и по другим профилям кадровое положение не лучше, чем у мотострелков.
  "Ну что? Как будем поступать? Едем или не едем?", - после минутного молчания вновь заговорил подполковник.
  "Мне трудно определить законно или незаконно Вы поступаете по отношению ко мне, - сказал я, - но то, что несправедливо - это точно. На войне на капитанской значит можно, а в мирной - нельзя. И я не поеду на должность старшего лейтенанта".
  "Да, конечно, - пробубнил кадровик, - в том, что нет вакантных должностей, виноват я, а кто же еще. Да знаешь ли ты, что офицеры, особенно в батальонах кадра, в 45 лет сплошь и рядом увольняются "капитанами". Знаешь ли ты, что одну и ту же какую-нибудь майорскую должность мы "крутим" по кругу, чтобы другие офицеры хотя бы перед увольнением получили "майора". Вот снимаем штатного с его согласия, ставим на его место его же "корефана" на пару месяцев, присваиваем очередное звание и "отыгрываем" все назад. И так поступаем не только мы, а все, включая политработников".
  Я молчал.
  "Я мучаюсь с тобой уже два часа, - вновь заговорил мой направленец. - Ну и что дальше? Должности - это все, конечно хорошо, все правильно, хочется хоть чуть-чуть "вырасти" по службе, я ведь тебя отлично понимаю, но есть еще одна штука - семья, которую надо обеспечивать и содержать. Тебе ведь никто не будет платить денежное довольствие вне должности, в лучшем случае - за звание. Я предлагаю тебе ехать на должность старшего лейтенанта, служить, получать зарплату, содержать свою семью. Я тебе обещаю: как только появится любая вакантная капитанская должность, мы тут же отзовем тебя, независимо от того, как сложатся у тебя дела в новой части. Ну как? Согласен?"
  От мощного и правильно построенного прессинга я зверски устал. От энергии, исходившей от подполковника, у меня разболелась голова. Я понимал, что кадровик прав почти во всем, но ведь, прав-то и я. И от сложившейся тупиковой ситуации я боялся, что сорвусь в бешенство, что уже бывало со мной неоднократно, или от обиды, заполнившей меня всего без остатка, еще хуже - снова замкнусь в себе и не буду ни с кем разговаривать неделями. Но, как-то собравшись усилием воли и стараясь не смотреть в глаза подполковника, ответил: "Товарищ подполковник, свою капитанскую должность я отработал ценой своей и чужой крови (что меня совсем не радует), а посему, я не согласен, и я не поеду на должность старшего лейтенанта даже временно. Для "блатных" Вы бы быстренько нашли все".
  "Да, верно, для "блатных" нашли бы, - с откровенным цинизмом ответил кадровик, - с десяток таких как ты пододвинули бы и нашли. Но ты не "блатной", к нашему всеобщему сожалению, ты у нас... "общевойсковой". И что это ты так взъелся против "блатных", что они другому государству что ли служат?". "Да государство-то одно, только вот ведь это не служба, а сплошная "малина", когда не надо "оглядываться" назад и по сторонам, когда не надо бояться за свои ошибки, просчеты и "выкидоны" любимого личного состава, все равно за это не снимут с должности, не разжалуют и не "закатают в асфальт", когда не надо беспокоиться даже за свой профессиональный уровень потому, что со временем тебя выдвинут, присвоят и наградят", - ответил я.
  В глазах подполковника злые чертики не просто плясали, а исполняли какой-то невероятный танец. Через пару минут молчания он спросил: "С какого округа прибыл тебе заменщик?". "С Киевского", - ответил я. "Ну дак и п...л бы в Киевский. Каким х...м тебя сюда-то занесло?", - уже совершенно не сдерживая себя, заорал он. Я, подавляемый его волей, тихо ответил: "Дальний восток хотел посмотреть, говорят, что здесь прохладней, чем в Афгане". "Говорят прохладней, - подразнил он меня - вот когда у тебя сопля в ноздре замерзнет, тогда ты вспомнишь теплые края. Отморозить здесь легкие или сдохнуть на морозе, особенно на севере, можно так же легко, как и сдохнуть от жары в Афгане, разницы нет". "Есть разница", - снова тихо ответил я. "Это какая же?" - с сарказмом спросил он. "Здесь перед смертью можно вдоволь вместо воды наесться снега", - сказал я. "Да-а, это очень "существенная" разница" - с оттенком иронии в голосе напомнил о себе "соседний" подполковник. Шел третий час нашей "милой" беседы. Кадровик, истратив на меня массу своей внутренней энергии, явно устал, а обо мне и говорить нечего.
  "Хорошо, - снова начал он, - мы тебя услышали, ты нас услышал и позиции ясны. Ты не идешь навстречу ни по одному моему предложению. Ты офицер, прими правильное и взаимовыгодное решение за обе стороны. Слушаю тебя". После минутного раздумья я предложил: "Вы меня прикомандировываете к любой воинской части и выводите за штат. Я согласен получать денежное довольствие лишь за воинское звание. Я сегодня же улетаю домой к семье и готов сколь угодно долго ждать любую вакантную капитанскую должность, при наличии таковой я буду здесь по Вашей телеграмме через сутки".
  Глаза подполковника налились кровью, он долго хватал воздух ртом, а потом просто заорал: "С какого рожна я буду выводить тебя за штат, когда некомплект командиров взводов по округу составляет более трехсот человек. Это, начиная с "ротных" все сидят здесь друг на друге, а "взводных" не хватает почти в каждом подразделении, а ты, напомню тебе, прибыл сюда с должности командира взвода. Это любая проверка по моей линии и усомнятся в моей компетентности и на всех совещаниях меня на смех будут поднимать: посмотримте на этого дурака - подполковника, у которого не хватает три сотни взводных, а он вновь прибывших выводит за штат. И, вообще, что ты о себе возомнил, ты что е..твою мать, генерал что ли, чтобы тебя телеграммой оповещать, а может быть для спокойствия твоей души каждую неделю тебе слать телеграммы, а что-нибудь другое с двойным отворотом, вместо телеграммы тебе не прислать?"
  И дальше случилось то, чего я боялся больше всего: я "взорвался".
  Встав со стула и опершись руками о край стола, я заорал: "Да пошел ты на х..й вместе со всей своей Красной армией! Ну не "пошла" у меня служба, да и х..р на нее! Я и в своем колхозе не селе каким-нибудь бригадиром тракторной бригады, еще лучше проживу, по крайней мере, у меня будет свой дом! Мне через год получать "капитана", кто же что даст, если ты, "дятел", долбящий меня по голове три часа к ряду, не даешь даже того, что мне положено на сегодня! Я шестой год "долблюсь" на взводе, и впереди никакого просвета! "САпогетти" мне на уши вешаешь: в самом большом округе нет ни одной вакантной капитанской должности, кто же этому поверит! Мои однокашники учатся и даже заканчивают академии. Я же всех их знаю. А ведь из них только половина - Верой и Правдой, такие как Игорек Плосконос, Валера Хохлов, Ленька Крюков, Серега Грязнов. А другая половина? Часть - год взводом, год ротой, полгода начальником штаба и все - академия. Другие - руками и ногами "защищали" спортивную "честь" какой-нибудь армии или округа и до майорской должности в глаза не видели своего "любимого" личного состава, а третьи просто покупали у таких как ты должности и поступление в академию, правда, больше для того, чтобы хотя бы в течении трех лет не "загреметь" в это сраное ДальВо, поганое ЗабВо или затурканное ТУРКво. Я уж не говорю про паскудный Афганистан!...Я уже давно вырос из тех штанов, в которые ты упорно меня снова хочешь впихнуть...Я поеду в Политуправление, пойду на прием к командующему, я смешаю тебя с г..м, но на должность старлея я не пойду, не пойду принципиально и это тебе должно было быть понятно изначально, козел!!!"
  На "козла" подполковник отреагировал почти мгновенно - схватив со стола тяжелую стеклянную пепельницу и замахнувшись на меня. Но между нами пулей бросился второй подполковник. "Михалыч, спокойно, спокойно, есть конструктивный разговор, - быстро заговорил он. - Выйдите из кабинета, товарищ старший лейтенант, выйдите я сказал!"
  Минут через двадцать именно он вызвал меня. "Мой кадровик сидел на своем месте с каким-то опустошенным взглядом и в целом, отрешенным видом и, обратившись ко мне, сказал: "У дежурного отмечаться ежедневно утром. Ко мне - к 10:00 31 декабря". "Зачем?" - спросил я. "С Новым Годом меня поздравишь. Свободен", - ответил он.
  Последующие десять дней дались мне ой как тяжело. Я не знал города, расположение войсковых частей, у меня не было знакомых. На дверях всех гостиниц висели одни и те же таблички - "мест нет". Поэтому, жить пришлось в здании аэропорта. На улице мороз доходил до -40, в зале ожидания не превышал +10. Полежать возможности не было, от постоянного сидения у меня опухли ноги и лицо. Брился и мыл ноги в туалете. Один раз ходил в общественную баню. Белье не стирал (негде сушить), складывая его в чемодан, носки просто выбрасывал. Деньги расходовал аккуратно, перейдя на экономный режим питания: хлеб, три стакана сладкого горячего чая и банка рыбных консервов на день.
  31 декабря в 10:00 я был в кабинете кадровика. Он стоял у окна, повернувшись ко мне спиной и, не оборачиваясь, сказал: "Нашли мы тебе "твою" капитанскую должность. Поедешь командиром пулеметной роты в укреп. район в Пограничный. Я надеюсь, что на этот раз ты будешь согласен. Предписание на столе. Да и еще: я изъял из твоего "личного дела" Протокол заседания суда чести". "Спасибо, товарищ подполковник и прошу Вас, меня извинить, я сожалею", - ответил я. "Два езжай уж уже", - недовольно пробурчал он.
  Новый 1986 год я встретил в фактически пустом поезде "Хабаровск - Уссурийск". По приезду, получив у дежурного по штабу армии заранее заготовленное предписание, я поехал в гостиницу "Уссури", где, выставив перед полупьяной администраторшей бутылку шампанского и заплатив без квитанции за трое суток вперед, получил одноместный номер. Полдня мылся, стирался. Чистился и гладился. А когда все было готово и разложено-развешено, я достал из чемодана две бутылки азербайджанского коньяка, палку сухой колбасы, банку рижских шпрот, прихваченных из дома, и решил отпраздновать наступивший Новый год. На душе было щемящее чувство тоски, и я не мог сразу понять причину. "Ну в чем дело? - пытался я разобраться в самом себе. - Ты с боем выбил капитанскую должность, правда, свою же, но ведь могли бы и не дать. Ты совершенно не беспокоишься о предстоящем командовании ротой, так как ты уже это делал много раз, и ты знаешь, чем и как заниматься. Тебя нечему учить, так как ты прокомандовал в батальоном звене всем, чем только может командовать мотострелок. Не хвали себя, Копашин, но, фактически, твой уровень на сегодня даже выше должности ротного, но будет рота, да и на этом, слава Богу, могло быть и хуже. Тогда в чем дело? Ну, конечно же! Ты безумно тоскуешь и скучаешь по своей жене и маленькой дочери. Ты опять встречаешь очередной Новый год без них, более того - на этот раз совершенно один.
  Так я, со своими собственными мыслями, сидел в гостиничном номере перед совсем уж небогато накрытым столом и "цедил" стакан за стаканом азербайджанский коньяк.
  Я не знаю, дорогие читатели, но возможно, что вы лучше поймете мое душевное состояние, прослушав песню Олега Митяева "Поручик". Вроде бы и песня не совсем в тему моего повествования, да и написана она была много позже описываемого события, но вот как-то она ложится в лад с моими тогдашними чувствами и переживаниями.
  
  У поручика неважные дела,
  У поручика разорвана шинель,
  Но до Царского Села
  Путь-дорога весела
  До тех пор, пока не выветрится хмель.
  
  До тех пор, пока валторн не стихнет медь,
  Он вообще не будет помнить ничего -
  Ни про драку, ни про плеть,
  Ни про то, что смог посметь,
  И что мачеха - отчизна для него.
  
  У поручика на ментике узор
  И платочек от одной мадемуазель.
  Он не помнит ни про спор,
  Ни про тихий разговор,
  Ни про то, что им назначена дуэль.
  
  Но в одном ему сегодня повезло:
  Кто-то молится за грешного и ждёт.
  Дремлет Царское Село,
  Но пока одно окно
  Не погаснет, он из жизни не уйдет.
  
  
   В себя я пришел ближе к обеду 3-го января. В голове "били колокола", а в тон им из маленького настенного репродуктора кошачьим голосом выла о своей несчастной-разнесчастной жизни и любви Алла Борисовна Пугачева.
  В расположении роты меня встретил радостно-возбужденный сменяемый мною командир роты. "А тебя жду, жду, прозвонили, что ты должен еще 1-го числа приехать", - скороговоркой заговорил Николай (так звали ротного). "Ага щ-щас, разбежался, - ответил я, но спохватившись, что грубовато ответил совершенно мне незнакомому капитану, продолжил. - Да так, немного "оторвался" с Аллой Пугачевой в честь Нового года". "Ты что? Из блатных что ли?" - шепотом спросил он. Внутренне давясь от смеха, я сделал загадочное лицо и, переворачивая ладонь правой руки вверх-вниз, ответил: "Да есть кое-кто, в общем, "крестный" в штабе округа". "А-а-а, - заговорил Николай, - так вот почему все тут бегали. Ты не представляешь, что тут творилось с моим назначением на начальника штаба батальона в "Духовку" (с. Духовное, Приморский край). Начальника отдела кадров вызвали ночью по тревоге печатать на меня представление. Мне 30, я уже и ни на что даже не надеялся. Ты же знаешь как у нас выдвигают: хвалят, хвалят, выдвигают, выдвигают, а потом что-нибудь случается в роте (а от этого никто не застрахован), и тебе говорят, мол ну мы то думали, что у тебя в роте все хорошо, а у тебя значит вот так вот и...начинают выдвигать следующего по той же схеме. А тут так резко все, без всякой лишней болтовни", - радостно закончил Николай. "Мне скажи спасибо", - сказал я. "Да я уж это понял", - ответил он и продолжил. - Тут ведь у нас в УРе - "болото", застой; один - два выдвижения в год, да и то не в сам УР, а по Дальнему востоку. Мы тут как проклятые, нас даже в Афган не берут, я написал три рапорта, так ведь в корзину все полетело. Вот с Афгана ребята приходят, вас уже человек 5-6 набралось, а в Афган - нет. "Ну и хорошо, что не берут, живыми все останутся", - сказал я. "Да так-то оно так, только вот не хочется "капитаном" на пенсию уходить. Ты увидишь, какие тут есть "дремучие" капитаны, они уж и форму на себя давно не шьют, в обносках ходят. Ты еще не видел нашего замполита роты". "А что такое?" - спросил я. "Да ничего, - ответил он. - Просто ему 41 год. Он как закончил Свердловское политучилище, так и служит замполитом роты здесь в УРе 20 лет, правда, ему присвоили "капитана" по особому положению. "И что, он даже на службу ходит?" - снова спросил я. "Да, ходит - ответил Николай и продолжил. - Придет подшивку газет в ленинской комнате восстановит, там ее солдаты постоянно используют в качестве туалетной бумаге, ну и снова уходит домой. Да нет, он все стрельбы, учения, политзанятия провести, это он всегда на месте. Но просто время отсиживать в казарме не будет, уходит домой". "Василий, - обратился ко мне Николай, - ты бы принял у меня роту побыстрей. А? Не могу я уже здесь больше. "Без проблем, - ответил я. - Неси акты".
  А с тем самым подполковником-кадровиком мне довелось встретиться еще раз, года через три.
  Шел армейский партактив, в делегации от полка был и я. На партактив были приглашены высокие гости штаба округа, среди них и мой "крестный".
  Цепкий взгляд кадровика каким-то невероятным образом вычислил меня из нескольких сотен присутствовавших. Он подошел к нашему армейскому и что-то очень весело рассказывал ему, изредка поглядывая на меня. "Все, пропал, - подумал я, - это наверняка про мою душу".
  Перед началом партактива кадровик-армеец назвал несколько фамилий с просьбой подняться на сцену и после секундной паузы продолжил: "И еще, ...еще капитан Копашин". Я шел к сцене с одной мыслью: за что меня будут "драть" сегодня и не находил ответа. В зал вошел Командующий армией, и кадровик доложил ему, что кандидаты на поступление в военные академии построены на сцене. "Так вот в чем дело", - с облегчением вздохнул я. И набравшись смелости, обратился к генералу: "Товарищ Командующий, я лишь недавно назначен на должность начальника штаба Мотострелкового батальона, в "Платоновский" полк (с. Платоновка, Приморский край) и мне хотелось бы в процессе боевой подготовки изучить эту должность более глубоко и детально. Товарищ генерал, считаю, что пока мое место в войсках". "Ну что же, - ответил генерал, - разумное решение, займите свое место в зале.
  Проходя между рядов кресел, занятых офицерами и прапорщиками, я услышал за своей спиной чей-то шепот: "Ну ты и чудила! Такой шанс упустить! Наши же с ДАльво все поступают, понимаешь, все!" Я лишь на несколько секунд остановился и, обернувшись к шептавшему, ответил: "Ничего, какие наши годы, прорвемся".
  
  P.S. Дорогие читатели, я прошу вас извинить меня за ненормативную лексику, которую часто использую в своих рассказах. К сожалению, наша разговорная речь, особенно эмоциональная, согласитесь, порой именно такова.
  
Оценка: 9.49*18  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023