ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Ковалев Игорь Евгеньевич
Первый Третий тост.Часть 2.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:

ПЕРВЫЙ ТРЕТИЙ ТОСТ.

Часть 2

  

***

  
   Как-то незаметно для себя самого я решил продолжить "Студенточку". В этой связи она считается Частью Первой, но без обозначения этой самой части. Если цикл моих произведений будет похож на "Героя нашего времени" М.Ю.Лермонтова, то прошу меня не винить и не осуждать за плагиат. Схожесть будет только по построению отдельных рассказов - они будут выстроены не в хронологической последовательности, но, скорее всего, с одними и теми же главными героями. Действие произведения будет происходить не в хронологической последовательности, но основанное на реальных событиях с элементами художественного вымысла. Где правда, а где вымысел, дорогой читатель, решать тебе самому. Но напоминаю, что основные события имели место быть в жизни.
  

***

  
  
   Москвичи
  
   В полях за Вислой сонной
   Лежат в земле сырой
   Серёжка с Малой Бронной
   И Витька с Моховой.
  
   А где-то в людном мире,
   Который год подряд,
   Одни в пустой квартире
   Их матери не спят.
  
   Свет лампы воспалённой
   Пылает над Москвой
   В окне на Малой Бронной,
   В окне на Моховой.
  
   Друзьям не встать. В округе
   Без них идёт кино;
   Девчонки - их подруги -
   Все замужем давно.
  
   Но помнит мир спасённый,
   Мир вечный, мир живой
   Серёжку с Малой Бронной
   И Витьку с Моховой.
  
   Слова: Е. Винокуров
Музыка: А. Эшпай
Исп.: Марк Бернес
  
   Я помню чудное мгновенье
  
   Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья,
Тянулись тихо дни мои.
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
  
  
   Пушкин А.С.
  

***

   Народ невозможно победить, пока он верен своим традициям и свято их чтит. Традиции передаются из поколения в поколение на протяжении столетий. Течет время, меняется мир - и появляются новые традиции. Некоторые из них знает и соблюдает вся страна или отдельная народность или национальность, а некоторые становятся, если так можно выразиться, узкоспециализированными, профессиональными. Для непосвященных они непонятны, но тот, кто знает их, свято, скрупулезно и постоянно следует им и выполняет.
  

***

  
   Офицер в камуфляже с нарукавными шевронами на обоих рукавах военной формы с надписью "RUSSIA" и двуглавым орлом, чуть выше синего шеврона с надписью "UNITED NATIONS" остался в офисе после окончания рабочего дня. Домой, если так можно выразиться, ехать не хотелось. Там абсолютно нечего было делать. Небольшая комнатка в гостинице с кроватью, над которой натянута москитная сетка, маленький столик и пара стульев. Воды в душе, совмещенном с туалетом, нет, - там только стоит ведро с водой для слива, а под раковиной - канистра для умывания.
   У него, условно говоря, есть машина и на правах здешнего начальника он мог пользоваться ею единолично, хотя официально это и не поощрялось. Но у офицера в свое время были очень опытные и грамотные инструкторы, которые научили их тогда на курсах по полной программе. И теперь он мог поставить на место любого, кто попытается встать у него на пути, размахивая руками и пытаясь декларировать свое превосходство. Одним из способов была посылка оппонента к изучению руководящих документов. Как правило, после этого продолжение дискуссии прекращалось. А иногда приходилось говорить, что он не подполковник, а полный полковник (эта практика была распространена не только у российских офицеров, но и во всей миссии). Порою это было более действенно.
   В офисе же стоят компьютеры, телефоны, есть интернет. Кондиционер работал на всю мощь, и в помещении установилась приятная прохлада. Звонок домой жене был сделан - самое главное за весь день, - чтобы сообщить о своем здравии и услышать голос любимой супруги. Письма по электронной почте отправлены, новости прочитаны. Теперь можно полазить по интернету в поисках чего-нибудь интересного. Таким образом, блуждая в сети, российский военный наткнулся на сайт "Art of War". Ему стало интересно. Офицер вспомнил свое пребывание в Афганистане и решил почитать без всякого специального выбора напечатанные там материалы и воспоминания участников различных военных событий, тайно надеясь найти кого-нибудь из знакомых или места, где ему удалось побывать. Особо его интересовал Афганистан. В одной из публикаций он наткнулся на воспоминания участника, который воевал в 191 ОМСП, располагавшемся недалеко от Газни. Офицер откинулся на спинку стула, закрыл глаза и стал вспоминать. Затем открыл глаза и резко придвинулся к монитору, быстро просмотрел материал. Но то, что он хотел прочитать, там отсутствовало. Военный опять откинулся на спинку и, глядя в экран монитора, стал вспоминать.
  

***

  
   Колонна бронетехники шла на юг от столицы к границе. Уже прошли перевал, и, как было запланировано, остановились на короткий привал. Андрей с погонами майора в сопровождении солдата шел вдоль бронетехники, проверяя своих подчиненных и осматривая боевые машины. Проходя мимо приданного ему в колонну БТР-80 с громкоговорителем на башне, укрытого чехлом, он услышал, как кто-то закричал сверху его имя:
   - Андрюха! Стой! Да ты ли это?
   "Ну, какая еще собака называет меня по имени, да еще при подчиненных?" - Зло подумал про себя офицер. - "Порву, как Тузика". - Андрей поднял голову вверх, готовый разразиться тирадой ругательств, открыл было рот, чтобы поставить на место наглеца, и замер на месте. На него смотрел военный, явно офицер, без знаков отличия на погонах ХБ, но не из их 201-й дивизии. Лицо было знакомо, но где он его видел, сразу не смог вспомнить. Но то, что они раньше встречались, Андрей был готов дать руку врага на отсечение.
   И вдруг он вспомнил - Афганистан. Да, они там служили вместе лейтенантами. В Джелалабаде.
   Офицер с БТРа прошел по верху боевой машины до ее носа и прыгнул вниз на дорогу. БТР левыми колесами стоял на асфальте шоссе, а правыми на обочине. Андрей сразу подметил, что его старый знакомый прыгнул точно в колею перед БТР, и только потом подбежал к нему.
   - Андрюха! Здорово! Рад тебя видеть. - Еще раз произнес офицер с боевой машины.
   - Иван! Здорово! - Удивленно и радостно одновременно произнес Андрей. - Ты-то какими судьбами здесь?
   - В командировке. А ты? - В свою очередь спросил Иван.
   - Служу. Если в вкратце, то после известных событий прошлого года оказался здесь и опять на два года, как в Афгане. Рад тебя видеть. А чего прыгаешь в колею, - здесь же асфальт? - Поддел Андрей Ивана.
   - Ты знаешь - привычка, даже, наверное, опыт, который не пропьешь. Прыгнул чисто на автомате. - Ответил командировочный офицер.
   - Ты с нами на границу? - Спросил Андрей.
   - Да. Немного поработаем и назад.
   - Слушай, давай, когда доберемся до места, встретимся и поговорим-посидим.
   - Согласен. Только я с собой ничего такого серьезного не брал.
   - Не беспокойся. Командир я или где? - Смеясь, ответил общевойсковой офицер. - Скажу доктору, выделит немного спиртику на лечение простуды от поездки на "броне". Все, до вечера. - И Андрей пошел дальше, покачивая головой из стороны в сторону. А Иван смотрел ему в след, стоя не шевелясь. Потом повернулся к своему БТРу и залез на броню, сел на свое место за башней, спустив ноги в люк.
   - Кто это? - Спросил Ивана подполковник, такой же командировочный.
   - Андрюха. Мы с ним вместе еще в Афгане служили. Только тогда мы были моложе.
  

***

  
   К вечеру колонна добралась до границы. Жара спала. Техника располагалась недалеко от одной из застав Пянджского погранотряда. Люди приводили себя в порядок после марша, смывали водой усталость, готовили ужин, обслуживали технику.
   Когда все основные мероприятия были завершены, а указания отданы, Андрей пошел на поиски БТРа с "матюгальником". БТР стоял недалеко от штаба погранзаставы. Андрей подошел ближе - возле бронеобъекта были только солдаты.
   - Эй, воины. Где ваши офицеры? - Спросил офицер у солдат.
   - У начальника заставы, - было ответом.
   - Понятно. Спасибо. - И направился в здание. Около входа в штаб он столкнулся с выходившими офицерами.
   - Вечер добрый, господа офицеры! - Андрей поприветствовал офицеров. - Как добрались? Какие планы на вечер? Ничего, если я у вас заберу к себе в гости одного командировочного?
   - Добрый вечер.
   - Здравия желаю. - Звучало в ответ.
   - Ладно, Иван, иди. Только не долго. Нам завтра работать. - Сказал один из офицеров, командир дивизионного отряда.
   - Хуб. Хорошо. Не задержусь. Повспоминаем всю ночь напролет, а под утро вернусь, - пошутил Иван. - А потом я вас подниму по тревоге. Шутка.
   - Так все-таки, может, пойдете? - Еще раз спросил Андрей.
   - Нет. В другой раз. - Ответил старший. - В Душанбе - пожалуйста, а сейчас - нет.
   - Ладно, Иван, пошли. Тут недалеко.
  
  
   Офицеры подошли к двум БТРам, между которыми была натянута плащ-палатка, а под ней стояли стол и стулья.
   - Вань, ты пока посиди здесь, а я закончу дела и подойду.- Сказал Андрей и пошел к своим подчиненным. Через некоторое время он вернулся с группой офицеров.
   - Так, быстренько перекус на сон грядущий и отдых, как было доведено. - Сказал Андрей. - А теперь знакомьтесь - Иван, мы с ним вместе когда-то в Афгане служили, - представил он Ивана своим офицерам. - Слушай, а какое у тебя звание? Ты же без погон.
   - Не без погон, а без знаков отличия. Так правильнее будет, - отшутился Иван. - Капитан.
   - Я думал, ты майор, - с удивлением произнес Андрей.
   - Не дави на больную мозоль, - ответил Иван. - Потом как-нибудь расскажу. Будешь смеяться и плакать одновременно. Только мне не до смеха.
   Быстро перекусив все вместе, офицеры начали расходиться по своим делам.
   - Ну, теперь можно и поговорить, - пошутил Андрей, доставая флягу. - По кам-кам? Понемногу? Понемногу. Все-таки не в Душанбе.
   - Согласен. Поболтаем. Да разойдемся по машинам. Давай.
   Андрей поставил металлические стаканчики на стол и немного налил в них из фляжки. Затем поставил пластиковую бутылку с водой.
   - Спирт. Если разбавляешь, то вот вода. - Сказал он.
   - В данном случае не только разбавляю, но и запиваю. - Ответил Иван.
   - Ну, за встречу, - подняв стаканчик, произнес Андрей.
   - За встречу. - Сказал Иван, и друзья тихонько стукнулись стаканчиками. Выпили, заели.
   - Андрюха, как ты здесь оказался? - Спросил Иван.
   - Как-как? Как все и всегда. Вернулся домой, женился. Служил в МВО. Дослужился до начальника штаба батальона, поступил в академию. Окончил и после начала заворушки здесь попал в Душанбе командиром батальона. У меня же нет в послужном списке этой должности. Теперь есть.
   - А жена? - Спросил Иван.
   - А жене не привыкать. Из Афгана в девушках-невестах ждала, и сейчас ждет. Жалко только ее. Нервничает. Волнуется. Хотела нажать на красную кнопку, когда сюда посылали, а я не разрешил. Теперь иногда приезжает навестить меня. Это же все-таки не Афган - сюда можно приезжать, что она и делает регулярно. Довольна. Вот пару месяцев назад гостила у меня. После моего возвращения с границы опять хочет приехать. А ты как сюда попал? Давай по второй. - И наполнил импровизированные рюмки.
   - Как? Да как обычно. Ты же знаешь, что я закончил, какой язык. Вот и попал. Вызвали к самому главному шефу и говорят, мол, езжай, подучись. За что пьем?
   - Давай за нашу военную удачу.
   - Давай. - Выпили. - Продолжаю рассказ. Я им говорю, что мне эта учеба не нужна, уже имею опыт работы. Ну, а мне и отвечают, что по большому счету нужно оказать помощь здешним товарищам. Вот я и здесь. Хочу взглянуть на родную афганщину поближе. А то пока только горы вдали и видел.
   - Насмотришься. Завтра. Слушай, а ты женат?
   - Нет. И не был. - Ответил Иван.
   - Ну, что. Третий. - Наполнив стаканчики, произнес Андрей.
   - Третий. За тех, кто погиб, кого с нами нет. - Поддержал Иван. Офицеры, молча, не чокаясь, выпили. Посидели, не произнося ни звука, думая каждый о своем. - Андрей, давай сразу четвертый, чтобы не затягивать.
   - Давай. - Налил по стаканчикам. - Чтобы за нас не пили третий, как можно дольше.
   - Да, поддерживаю.
   - Вань, мне не дает покоя одна мысль. Ты же еще в Афгане рассказывал, что будучи "летехой" ты там был второй раз. Как ты умудрился?
   - Не удивляйся. Вспомни, где я учился. Вот курсантом на четвертом курсе я и попал первый раз в Афган. Наши ребята курсантами часто ездили в горячие точки, как сейчас говорят. Были погибшие, только об этом не говорили. В советское время наш ВУЗ был самым воюющим, только об этом никто никогда не произносил ни слова.
   - Расскажешь? - Спросил Андрей. Для него это откровение было неожиданностью.
   - О чем? О себе или других?
   - Обо всех.
   - Не получится. Только вкратце. Ближний Восток, Африка - там, где были войны, всегда ездили наши ребята. Сам понимаешь, без нас никак. Вот и трудились на благо мира в других странах, иногда беря командование на себя. Не смейся, жить захочешь, будешь командовать.
   - Да нет, я не смеюсь, - Андрей с неподдельным интересом смотрел на товарища. - Просто действительно верится с трудом.
   - Но это правда. Об этом никогда не говорят. - Иван на секунду замолчал, словно думая о чем-то своем, и продолжил. - Если где война, то мы продавали туда оружие, той стороне, которую поддерживали. Значит, надо их обучать. Вот и посылали кого в страну, кого в учебные центры, разбросанные по всему СССР. А иногда наши ребята, и курсанты не исключение, работали с советниками, как в Афгане, ты же помнишь, на передовой. Были случаи, когда советник выбывал из строя по ранению или, не дай Бог погибал, то переводяги брали командование на себя. Я, когда еще был на младших курсах, помню, как старшекурсники ходили с красными и желтыми нашивками за ранения и орденскими планками на правой стороне груди. Вот так.
   - В голове не укладывается. А мы тогда во время своей учебы даже не представляли, что такие дела творятся. - С сожалением и удивлением проговорил Андрей. - Мы считали вас оборзевшими интеллигентами в военной форме, не умеющими ее носить.
   - Это жизнь. Когда я был на третьем курсе, с нами в одной казарме жил второй курс другого факультета. Часть ребят послали в одну из таких из командировок. А через две недели одного из них привезли. Погиб. Был человек и нет его. Даже не офицер.
   - Мерзко и тяжело. А ты? Про себя расскажешь?
   - Про себя легче. Слушай. Только иногда я не хочу вспоминать то время. Но это личное.
  

***

  
   На дворе была середина февраля 198...года. Только что закончился отпуск и все курсанты вернулись в свое учебное заведение. После очередного построения было объявлено, что наступил тот долгожданный час, когда группа, в которой учился Иван, должна ехать на стажировку. С этого момента можно сказать, что группа была предоставлена сама себе. Если днем для ребят проводились какие-либо дополнительные специальные занятия, то после обеда все были где-нибудь в библиотеке или читальном зале. Группа просто растворялась в неизвестности. Никого невозможно было найти, да и никто и не искал. Дата отъезда определена, что еще надо? Соблюсти традицию.
   Иван вместе с ребятами договорились со знакомыми девчонками о встрече. В назначенное время они были на месте в общаге у студенток. Веселье продолжалось весь вечер. Нет, никто не напивался, хотя на столе и было вино. Просто всем было весело. Но по какому поводу веселье никто не говорил. А Иван думал, как же сказать своей девушке об отъезде. Он как-то ей рассказал, что рано или поздно должен будет туда поехать, под конец семестра, хотя с самого начала он знал, что это событие наступит значительно раньше - в феврале. Иван не хотел раньше времени расстраивать девушку. В какой-то момент молодой человек обратился к девушке:
   - Ириш, давай выйдем. Что-то здесь душно.
   - Пошли. - Улыбаясь отвела девушка.
   Молодые люди нашли укромное местечко возле окна и стали разговаривать.
   - Вань, - в какой-то момент беседы Ира обратилась к своему молодому человеку, - Ты что такой серьезный и мало улыбаешься? Получил двойку по уборке снега? - Девушка смеялась, пытаясь развеселить парня.
   - Нет, хотя лучше бы да. - Иван взял ладонь девушки в свою руку. - Ирочка, мы уезжаем на стажировку. Через пару дней.
   Девушка продолжала еще улыбаться, а ее глаза начали широко открываться. Улыбка сошла с лица. Глаза стали влажными, но она сдержала себя и не заплакала. -"Сильная", - подумал про себя Иван, привлекая девушку к себе. Ира, сдерживая слезы, обхватила молодого человека руками вокруг шеи и прижалась к нему. Какое-то время она ничего не говорила, а просто стояла прижавшись. Иван чувствовал, как напряглась его очаровательная и любимая Иришка, и каких трудов и сил стоило ей не заплакать. Еще с самого начала их знакомства она знала, куда будет распределен Иван. И она не исчезла после этого открытия для себя.
   - Ваня. Как же так? Ты говорил, что вы поедете туда в конце семестра, а сейчас только начало. - Дрожащим от волнения голосом проговорила девушка.
   - Я не хотел тебя расстраивать раньше времени.
   - Дурак. - Девушка подняла голову и смотрела прямо в глаза. Она больше ничего не сказала, а снова положила свою головку ему на плечо. Потом тихо спросила: - Ты будешь писать?
   - Да.
   - Телефон ты и так знаешь, запиши мой адрес. - Ира продиктовала свой домашний адрес. - Где находится мой дом, ты знаешь. Все-таки не раз провожал меня.
   - Я сразу же тебе напишу, как устроимся на месте. Но это займет какое-то время. Пока прилетим в Кабул, пока распределят по местам, пока доберемся туда, плюс время на доставку почты. Где-то месяц. Не волнуйся раньше времени.
   - Постараюсь, - еле слышно проговорила девушка.
   - Ты поедешь провожать меня в аэропорт?
   - Нет. Я разревусь там. Я не хочу, чтобы ты видел меня плачущей.
   - Хорошо. Не волнуйся. Все будет хорошо. Ты знаешь, из нашей структуры там никого даже не ранили, не то, что убили. - Неумело Иван попытался успокоить девушку.
   - Надеюсь, вы будете достойными продолжателями этой хорошей традиции. Пойдем обратно в комнату, а то я разревусь здесь. - Девушка смотрела в глаза Ивану и явно хотела что-то сказать ему, но промолчала и, высвободившись из его объятий, пошла к веселившимся друзьям. Иван последовал за ней. На душе скребли кошки и было мерзко. Иван хотел остаться в коридоре, и привлечь к себе девушку и побыть одним. Пусть они не будут ни о чем говорить, просто постоять вдвоем, прижав к себе свое единственное и неповторимое любимое создание. Ему самому хотелось заплакать, когда он видел состояние Иришки, но не мог показать свое. Только сейчас молодой человек понял, что любит девушку по-настоящему, что это не мимолетное увлечение. Он понял, как же ей действительно тяжело. Девушка как-то резко изменилась, она сгорбилась и уменьшилась в размерах. Подойдя к двери комнаты, Ира встряхнула волосами, распрямилась и, оглянувшись на Ивана с вымученной искусственной улыбкой на губах, взяв его за руку, вошла в дверь.
   Весь оставшийся вечер Ира почти не улыбалась и была рассеянной. Она бросала взгляды на Ивана и явно думала о чем-то личном. Девушка явно хотела что-то сказать, но молчала. Весь оставшийся вечер она не выпускала из своей ладошки руку Ивана.
  

***

  
   Моторы Ан-12 мерно урчали за бортом. Дышать в салоне было немного трудно, так как грузовой отсек был не герметизирован. Иван сидел на боковой седушке, пытаясь заснуть, но сон не шел. Тогда он начал вспоминать последние события нескольких дней с момента объявления об отъезде на стажировку и до сего момента.
   Ира сдержала свое слово - она не пришла его провожать. От этого немного ныло в груди, но Иван все-таки ее понимал. Ему было достаточно видеть своих родителей и родителей еще одного однокурсника, которые приехали в аэропорт, провожать их - группа летела "Аэрофлотом" из Внуково в Ташкент. Матери махали им ручками после прохождения контроля, пряча глаза под шапки. А потом как-то разом осунувшись, повернулись и пошли к выходу, поднося руки с платками к лицу.
   У курсантов вместо военного билета были синие служебные паспорта в карманах. Все-таки это завораживало. Никто не думал о войне. Было желание увидеть другой мир и попрактиковаться в полученных знаниях.
   В Ташкенте группа провела пару дней, где им рассказали об обстановке в стране, и еще раз объяснили, что же они там будут делать. Ночевали в ТашВоку. И вот теперь они летят в Афганистан.
   Если в Тузели на них не особенно и смотрели, то в самолете офицеры и прапорщики, возвращающиеся из отпусков и командировок обратно к себе в части, были в шоке. Группа летела в форме, и, естественно, на их шинелях были красные курсантские погоны. Офицеры удивлялись, а один изрядно подвыпивший произнес:
   - Ни фига себе. У нас, что уже всех младших офицеров перестреляли, что курсантов на войну гонят? Держитесь ребятки.
   После резкого снижения по спирали в Кабуле голова раскалывалась еще почти неделю. Кабул запомнился дворцом Амина, где размещался штаб 40-й армии и сделанными фото на его фоне, посещением крепости Бала-Хисар, изъятием водки старшим сопровождающим группы. Но здесь были курсанты виноваты сами - это называется расслабились и нюх потеряли. Раскладывая свои вещи в помещении, где группе предстояло жить до разъездов по местам, неаккуратно раскрыли свои чемоданы - традиция: надо отметить прилет. И по законам подлости именно в этот момент зашел старший.
   - Так. Водка. - С полуметаллом в голосе произнес полковник. - Все конфисковывается. Вы еще не офицеры и даже не лейтенанты. Вам еще рано пить водку. Я сейчас вернусь, и чтобы вся водка лежала здесь на кровати к моему возвращению. - После чего важно покинул помещение.
   - Блин.
   - Влипли.
   - Да что за невезуха такая.
   - Всем спокойно. - Сказал один из курсантов. - Будем думать. Во-первых, мы разъезжаемся парами. Значит у каждого по две бутылки и того четыре. Во-вторых, им просто хочется выпить за наш счет, что нормально в данной ситуации. Отказывать нельзя. Значит, выделяем шефу пару бутылок и клянемся, что больше нет. Он же все понимает и не будет отбирать последнее. Бросаем жребий и вопрос решен. Иначе останемся без водяры. И не забывайте - нам еще на точки ехать надо и проставляться там.
   Бросили жребий. Выделили пару бутылок и положили на кровать. В комнату зашел полковник, как будто он стоял за дверью.
   - Ну? Где водка, нарушители воинской дисциплины? - Он строго обвел присутствующих взглядом.
   - Вот. - Все тот же курсант отодвинул афганскую газету с бугорка на кровати. Там лежало две бутылки водки.
   - Две? Не верю. - Строго сказал полковник. Но никаких действий при этом не предпринимал.
   - Так точно, товарищ полковник, - только две. У нас был только один нарушитель воинской дисциплины - вот он и вез эти проклятые две бутылки. У остальных нет. Они же не могут Вас подвести в столь ответственный момент нашего пребывания на афганской земле.
   - Молодцы. Я так и думал. Идя вам навстречу, я не буду докладывать руководству в Москве о данном проступке. Не подведите меня. - После чего вышел из комнаты, прихватив бутылки с собой. Все вздохнули с облегчением.
   - Что перепугались? - В комнату зашел представитель принимающей стороны. - Сами виноваты. Ухо надо держать востро. Здесь хорошая водка, да еще из Союза, в дефиците. Так что не обессудьте. Все отдыхайте. Увидимся завтра. - И, уходя, подмигнул всем присутствующим.
   - Вот и все, а вы боялись, - сказал все тот же курсант. Теперь можно и поужинать за приезд.
  

***

  
   Андрей хохотал от души.
   - Слушай, Вань. Это фантастика. Мало того, что вы курсачами там оказались, так у вас еще и не всю водку забрали.
   - Так он специально ее не всю забрал. Ты что не понял? - Удивился Иван. - Он прекрасно знал, что у каждого из нас по две разрешенные бутылки. Но также знал, что нам надо будет разъезжаться на точки, а там - традиция: простава по прибытии. И неважно, ты - курсант, или офицер. Тем более, что кое-где были наши выпускники более ранних выпусков. Вот так-то.
   Андрей поднялся из-за стола и встал, разминая спину, возле носа БТР. Иван подошел к нему. Оба офицера, несговариваясь, смотрели в одном направлении. Туда, где вдали виднелись вершины чужих и одновременно родных гор.
   - Как тебе видок? - тихо спросил Андрей. - Хочешь туда вернуться?
   - Горы как всегда красивы. А вернуться? Не знаю, но иногда мне кажется, что это было лучшее в моей жизни до сего дня. Не веришь?
   - Верю. Во всяком случае, там не надо было красить бордюры по десять раз на дню, чтобы потом перекрашивать. Пошли, продолжим твой рассказ. Заодно немного тяпнем. Повеяло воспоминаниями.
  

***

  
   - Иван, Алексей. Вы завтра летите в Газни в 191-й Отдельный мотострелковый полк. Вам повезло. Кто-то из верхушки 40-й армии направляется в Газни и вас берут на борт вертолетов. Документы готовы. Так что можете собираться. - Оповестил начальник принимающей стороны.
   На следующий день два курсанта летели во второй вертушке первой пары Ми-8. Сзади шли два Ми-24. Вертолеты приземлились в Газни и всех пассажиров немедленно высадили из воздушного транспортного средства. Через некоторое время, час или два, пришел БТР из полка и забрал всех, кому надо было ехать в полк.
   Возле штаба полка курсантов встречал ответственный за них офицер, в чье непосредственное подчинение они поступали.
   - Так, это вы, курсанты, которые приехали на стажировку, - к Ивану с Алексеем обратился молодой офицер, старший лейтенант.
   - Да, это мы. - Ребята с интересом смотрели на офицера. Перед ними стоял старший лейтенант лет двадцати двух-двадцати пяти, явный представитель народов Средней Азии. Говорил он грамотно со специфическим среднеазиатским говором.
   - Привет. Меня зовут Ильяс. Вы поступаете в мое распоряжение. Вещи пока оставьте здесь, быстро вас оформим на все виды довольствия и пойдем размещаться.
   Сначала ребят поместили в модуль в одну комнату с Ильясом, а впоследствии они переехали в комнату Афгано-советской дружбы. Остаток дня был шубутным, но к вечеру все более-менее прояснилось и установилось. В ходе знакомства со своим начальником выяснилось, что он двухгодичник, окончил Ташкентский государственный университет, в Афгане второй раз (первый раз был переводчиком у советских советников в афганской армии, еще студентом университета), узбек. Общались на "ты". Позже между ними установились дружески-служебные отношения. По службе каждый осознавал свое положение, одновременно дополняя свои знания и опыт для основной работы.
   Придя в свое новое жилище после ужина, курсанты обратились к наставнику:
   - Ильяс, мы бы хотели соблюсти традицию. В связи с нашим приездом мы бы хотели проставиться. Как это лучше организовать?
   - Надо подумать, - ответил офицер. - Особенно кого приглашать, а кого нет. Потом, что у вас есть и сколько.
   - Водка по паре бутылок, но хотелось бы хотя бы одну сохранить до 9-го Мая. Но там видно будет.
   - Хорошо. А водка какая?
   - Московская. - Ответили ребята.
   - Ждите, я сейчас вернусь. - И он вышел из комнаты.
   Через некоторое время в комнату зашли несколько офицеров и прапорщиков в сопровождении Ильяса.
   - Так, ребята, к нам гости. Убираем быстренько все со стола и накрываем поляну. - Торжественно произнес офицер.
   Стол быстро переставили на середину комнаты, убрали все лишнее с него. Гости дружно поставили на стол банки консервов и металлические доселе невидимые прежде железные банки объемом 0,33 и надписью не по-русски "Si-Si".
   - Что это? - Спросил один из курсантов, показывая на банку.
   - Почти американская тушенка от второго фронта, - пошутил один из гостей. - Лимонад из полкового магазина, присылаемый из загнивающего Запада. Так, на всякий пожарный случай, чтобы жажду утолить за разговорами.
   - А у нас как раз есть увеличитель количества жидкости, то есть лимонада. - Продолжил шутливый тон один из курсантов и достал из чемодана бутылку водки. - Московская. Из самой столицы нашей Родины. Только теплая.
   - Дайка посмотреть. - Сказал кто-то из гостей. Повертев в руках и осмотрев бутылку со всех сторон, продолжил. - Настоящая. Из Союза. Давай открывай быстрее.
   Один из курсантов начал открывать бутылку и разливать по стаканам и кружкам, а второй достал из своего багажа батон колбасы.
   - Дайте кто-нибудь нож, а то я свой не могу найти. - Попросил все тот курсант. И после получения ножа начал резать колбасу - деликатес по местным меркам.
   - Да, сегодня праздник. - Тихо произнес кто-то из гостей. - Давненько я такого не видел. И водка настоящая и колбаса, которую уж успел забыть. Давай первый, а потом дорежешь.
   - За ваш приезд, ребята. Добро пожаловать в Афганистан и в частности в 191-й отдельный мотострелковый полк. - Кратко произнес самый старший из присутствующих. Все разом выпили. Кто-то сразу потянулся за закуской, кто-то сначала запил, и только потом закусил.
   - Хороша водочка. Не то, что из дуканов или наша бражка. Хорошо пошла. Давай по второй. - Сказал один из гостей. Налили по второй.
   - За знакомство. - Произнес все тот же старший, и все сразу же опрокинули содержимое стаканов вовнутрь себя. - Рассказывайте, как вас сюда занесло.
   Ребята вкратце рассказали о себе, об учебе и цели приезда в Афганистан. О том, что через год после окончания учебного заведения опять вернутся сюда же, только уже офицерами. Слушатели пытались понять рассказанное и не всегда услышанное могло уложиться в их головах. Многие из них уже прослужили в Афгане по году и более и прекрасно знали о войне все. И если они были направлены сюда по приказу сверху, и возможно, больше сюда не попадут после замены, то эти двое, сидящие за столом, знали о своей судьбе с самого зачисления в учебное заведение. Они также знали о том, что, даже отслужив свои положенные два года в Афганистане, должны будут приехать сюда снова. И так до бесконечности, пока не закончится в воюющей стране советское присутствие.
   Не всякий ум мог это понять. Хотя пришедшие в гости были немного старше и имели больший жизненный опыт, и именно этот опыт не позволял им понять всего этого. Нет, они не боялись войны, они просто выполняли свою работу. Они сами выбрали профессию воина и всегда были готовы к тому, что Родина в любой момент может послать их на войну. Но все-таки это было гипотетически. Ведь можно же было избежать и отправки в Афганистан. Но, когда им сказали ехать, они поехали. Здесь же за столом сидели те, кого изначально готовили для Афганистана, чья жизнь и судьба будут связаны именно с этой страной. И люди, принимавшие участие не в одной операции или реализации разведданных, удивлялись этому. Хотя, чему удивляться? Если танкиста учили водить танк и стрелять из него, то это не значит, что он сможет управлять самолетом, имея столько же звездочек на погонах, сколько и летчик.
   Разливающий налил по емкостям по третьей порции. И вдруг, неожиданно для курсантов, все присутствующие встали со своих мест, держа посуду в руках. Соседи курсантов по столу сначала непонимающе посмотрели на ребят, а потом спокойно проговорили:
   - Ребята, вставайте. Это святая традиция в Афгане - третий тост.
   - Я сейчас объясню, - начал ведущий застолья. - Говорят, эта традиция пошла с Великой отечественной войны, хотя, может, и раньше, но утверждается именно Великая отечественная. Третий тост пьется за тех, кто погиб, кого с нами нет. Он пьется молча, не чокаясь и стоя. Затем довольно быстро или сразу - четвертый, за то, чтобы за нас не пили третий, как можно дольше. Вот так. Здесь, в Афгане, это свято выполняется. - И повторил еще раз - Третий. - Все молча выпили, быстро запили и закусили. И тут же налили по четвертой.
   - Четвертый, - тамада произнес название тоста, - чтобы за нас не пили третий, как можно дольше. - Присутствующие чокнулись и быстро выпили. Застолье продолжалось. В ход пошла вторая бутылка.
   - Пятый, - сказал тамада. - За женщин. За наши семьи, за тех, кто нас ждет дома.
  

***

  
   - Вот так я узнал, что такое третий тост. Мы, кто чаще всех был в горячих точках планеты, узнавали о третьем тосте только на войне. С одной стороны смешно, а с другой грустно, - Тихо произнес Иван, глядя на черное ночное небо. - Но я думаю, что нам об этом не говорили по идеологическим мотивам, а все равно традиция не умерла. И думаю, что никогда не умрет.
   - Согласен. Уж больно все переплелось и смешалось в нашей истории. А военные как воевали, так и воюют. - Согласился Андрей. - Как гибли, так и продолжают гибнуть. И хоть таким образом мы будем помнить о них.
   - А ты когда первый раз выпил свой третий тост? - спросил Иван друга.
   - После училища. Приехал к месту службы и за одним из застолий его произнесли. У нас уже там служили офицеры, побывавшие в Афгане. Вот и узнал, что такое третий тост.
   - Понятно. Грустно все это. Но жизнь продолжается. Ее течение не остановить. - Иван опять посмотрел на небо. - Как красиво. Какие звезды. Освещения нет, и оно не затмевает свечение звезд и звездочек. Действительно впечатляет.
   - Красота неописуема. - Поддержал товарища Андрей. - Я иногда сам хочу смотреть на звезды ночь напролет, но нельзя. Завтра трудовой день.
   - Это точно. - Согласился Иван. - Ты знаешь, когда меня из Джелалабада перевели на север, так случилось, что пришлось часто летать на вертолете в Кундуз. Они от нас доходили до Хайратона, иногда приземлялись и брали пассажиров, а затем вдоль границы шли дальше. Впечатление - не описать. Ты видел разницу между цивилизацией и средневековьем? - Восторженно продолжал Иван. - Ты летишь вдоль реки, но по афганской территории. И вот слева от реки море света - все населенные пункты освещены, а по дрогам идут машины. Тут же смотришь в противоположную сторону от реки, и на душе становится тяжко. Темнота, ни одного огонька. Только вдали горы и все. И ты понимаешь разницу, что с одной стороны мир, а с другой война. И все это разделено рекой. Иногда это с большим трудом укладывалось в голове. Здесь стреляют, а там нет.
   - Да уж. И добавить нечего. Вань, - обратился Андрей к собеседнику, - ты обещал рассказать, что у тебя за проблемы возникли со званием. Впрочем, если не хочешь, не говори.
   - Расскажу. Здесь, кроме обиды ничего нет. Слушай. Мы подчинялись политорганам, если ты помнишь. Так вот подходит время писать представление. Нас таких двое. Нам написали и отправили. У товарища приказ о присвоении звания в начале месяца, у меня в конце. Все документы ушли одновременно. Приказ о присвоении состоялся где-то в середине месяца. Он попал под его действие, а я нет, так как не хватало пары дней.
   - В таком случае это считалось бы досрочно, - вставил свое слово Андрей.
   - Правильно. Ждем-с. Проходит месяц. Тишина. Звоню в штаб армии в Кабул, спрашиваю. Отвечают, да представление было, ушло в округ, а оттуда пока ничего не приходило. У меня замена, и я уезжаю. На новое место службы личное дело приходит через 9 месяцев после моего отъезда из Афгана. И как ты уже догадался, выписки о присвоении звания там нет. Посылаем запрос в Политуправление ТуркВо. В ответ - тишина. В общем, решили сделать представление заново, а в случае получения выписки из ТуркВо засчитать именно его. Естественно из ТуркВо так ничего и не пришло, до сих пор. В итоге я получил старлея на год позже. Спрашивается - за что? Козлы.
   - Сочувствую. И хрен чего сделаешь. - С досадой в голосе произнес Андрей. - Единственную радость офицера - присвоение очередного звания - и ту украли. Действительно козлы.
   - Ладно. Пошли, выпьем по кам-кам. За победу, за нашу победу.
  

***

  
   - Пятый, - сказал тамада. - За женщин. За наши семьи, за тех, кто нас ждет дома.
   За столом возник гвалт и шум.
   - Давай, за женщин, - говорил один.
   - Да пошли они подальше, - кричал второй.
   - За семьи, - пытался перекричать всех третий.
   - Тихо всем. - Перебил беснующихся за столом тамада. - Тост произнесен. Кто хочет пить, пусть пьет, кто не хочет - не пьет. - Выпили все. После гвалт возобновился вновь. Офицеры смеялись, подтрунивая друг друга и перебивая одновременно. Была затронута животрепещущая тема женщин. А как же без нее, да еще за столом под водочку.
   - Да все они шлюхи. А здесь чекистки недоделанные. Убил бы все их племя. - Возмущался один из офицеров.
   - Петрович, остынь. - Сказал его сосед, обхватив за плечо. - Если ты развелся с женой, то это не значит, что они все твари. Может, вы просто разные люди, и вам не надо было жениться.
   - Ты ничего не знаешь в жизни, Вова, - отвечал Петрович. - Все равно я их ненавижу.
   - Так чего ж ты к Мальвине клеишься? - Вопрошал Вова.
   - Так хороша чертовка.
   - А почему? - Не унимался Владимир.
   - Не твоего ума дела. Отвали. - Не злобно проворчал Петрович.
   - Так она не дает никому. Или у тебя пари с кем-нибудь? - Продолжал наседать Владимир.
   - Счас в лоб дам. Молодой еще лезть ко мне в душу. - Шутя, замахнувшись рукой, и, грозя кулаком, проговорил Петрович. - Нравиться она мне. Что-то в ней есть такое притягательное. Какая-то внутренняя теплота что ли.
   - А чего ж ты тогда их поносишь последними словами? - Присоединился к разговору Анатолий.
   - Толя, не вмешивайся. - Проговорил Петрович. - Ее я не имел в виду. Я говорил о Клариссе. Это она чеки берет за проведенную ночь.
   - А ты спал с ней и давал ей чеки, Петрович? - Спросил Толя.
   - Нет.
   - Тогда чего напраслину возводишь? - Продолжал наседать Анатолий.
   - Так все говорят.
   - Ну и пусть говорят, а ты не повторяй, пока сам не заплатил. - Поддержал Толю Владимир. - А ты знаешь, что твоя Мальвина разведенка и с ребенком?
   - Знаю. Она мне сама говорила об этом. - Ответил Петрович.
   - Это когда же? - Искренне удивились одновременно Толя с Владимиром.
   - Да было дело. Не повезло ей в жизни. Вот и приехала сюда заработать, чтобы ребенка поднимать. Платят то здесь почти в три раза больше, чем в Союзе. - Продолжил Петрович. - А мужиков гонит от себя из-за неудачного первого брака, именно брака, а не замужества. - Все рассмеялись неожиданному каламбуру.
   - Мужики, а вы Маринку из медроты знаете? Она где-то полгода назад к нам приехала. - Вступил в разговор тамада.
   - Да, - ответили офицеры.
   - Я как-то с ней разговорился, когда на процедуры туда ходил. И спрашиваю ее - чего ж ты, дурочка, поехала сюда. А она отвечает, что по зову сердца. Выполнять свой интернациональный долг, оказывать медпомощь нашим раненым и местной детворе. Что это - дурость, глупость или действительно самостоятельное взрослое решение? Ей всего-то чуть больше двадцати. А может это наивность? Кто ответит?
   - Обыкновенная пропаганда на уровне государства, - ответил Петрович. - Она даже не представляла, что здесь творится. Что здесь самый настоящий ад в прямом и переносном смысле.
   - А она рада, что принимает участие в этих событиях, - сказал тамада. - И говорила искренне. А ведь повезет кому-то в будущем. Хорошая девочка. Вот только ее детство здесь и закончиться. Лишь бы душа не окаменела.
   - Это точно, - произнес Владимир.
   - А Кларисса, она погоды не делает. - Вступил в разговор Анатолий. - Она не первая, она не последняя. По одной обо всех судить нельзя. В Союзе тоже шлюх хватает, только об этом не говорят. Все-таки наши, здешние бабы, молодцы. Не дают нам ожесточиться и поддерживают нас, как могут. Им тоже здесь тяжело. А порою мы сами виноваты. Это мы клеимся к ним и провоцируем их. А иногда поливаем грязью за неудачи на любовном фронте. А если баба не захочет, ты ей хоть миллион чеков предложи, она тебе не уступит, а влюбится - она твоя и никому тебя уже не отдаст. Собственница.
   - Это нормально. - Произнес тамада. - Они самки и устроены по-другому. Но без них действительно плохо, и скучно, и грустно и некому руку подать.
   - А иногда обласкать и поцеловать. Петрович, я прав? - Подал голос Владимир. - А в целом, прошу запомнить, чекистка - это от слова "чек", когда баба за любовь чеки берет. То есть по-нашему, по-мужицки - шлюха. А если бабе тепла хочется, настоящего? Она ведь не просто спит с мужиком, она ему здесь как мать родная: и обогреет, и слово ласковое скажет и приголубит после боевых. Тогда кто она? Так почему мы хотим с ними поговорить, например. Так потому, что она - женщина. Тепло от нее идет. Домом пахнет.
   - Пошел вон, замполит-балаболка. Наливай лучше. - Ответил Петрович.
   - Вот это правильно. Тогда за дружбу, - произнес тост тамада.
  

***

  
   Стаканчики были наполнены. Кружка с водой для запивки или разбавления спирта стояла рядом, тушенка в открытой банке располагалась рядом, а Андрей с Иваном смотрели на стаканчики и не притрагивались к ним. Со стороны Афганистана через речку дул свежий слегка прохладный ветер. После полуденного зноя сейчас был рай. Внезапный перерыв в беседе заставил каждого из присутствующих вспоминать что-то свое личное. Был тот момент, когда хочется побыть одному, даже если кто-то находится рядом. Офицеры откинулись назад и аккуратно прислонились к технике, к которой была привязана плащ-палатка. Андрей достал сигареты и закурил.
   - Знаешь, Вань, иногда, когда оказываюсь на границе, хочется, чтобы рядом присутствовала и жена. Зажарить шашлычок. Романтика.
   - Делать ей здесь нечего. Я имею ввиду Пяндж. - Ответил Иван. - В Душанбе еще куда ни шло. А здесь нет.
   - Я понимаю. А ты-то чего не женился? - Спросил Андрей.
   - Так вышло. Сам виноват. Дурак был.
   - Не хочешь - не говори.
   - Ну почему? Это не тайна Мадридского двора. Была у меня одна знакомая девочка во время учебы. Хорошая девочка. Я уехал на стажировку, она, естественно, осталась в Москве. Мы переписывались. Но я был не в Союзе, а в Афгане и увидел войну своими собственными глазами. Не киношную, а настоящую. Ну, ты и сам видел и, надеюсь, поймешь меня, о чем я говорю. Я видел ее глаза, когда сказал, что через несколько дней уезжаю. Это невозможно вынести. Сколько там было боли и страданий. Ужас.
   - Знаю. - Андрей перебил рассказчика. - Сам видел. Вспоминать не хочется. - А у самого перед глазами стояла сцена прощания со своей девушкой. По коже пробежали мурашки.
   - Потом сцена в аэропорту с нашими родителями. - Продолжил Иван. - Когда матери за какую-то долю секунды уменьшились в росте, сжались, скрючились. И слезы на глазах. Это поймет только тот, кто это видел. Никому не пожелаешь. А тут война. И видишь ты ее не со стороны, а принимаешь непосредственное участие. Естественно, в письмах ничего такого не пишешь. Все хорошо. Погода прекрасная. Тепло. Рядом недлинный горный хребет, а с другой стороны плато. Травы нет, только верблюжьи колючки и рыжая выжженная земля. Поднимается ветер, и по плато носятся маленькие смерчи. Сколько можно об этом писать? - Иван сел за стол. Опустил голову на грудь, потом поднял ее. - Давай выпьем. За любовь, за наши семьи. За наших матерей и отцов.
   - Давай. - Поддержал Андрей. - Им всегда тяжелее, потому что в неведение. - Друзья выпили, а Иван продолжил свой рассказ.
   - Понимаешь, Андрей, пока сидели в полку, война воспринималась как то не по-настоящему. Игрушечно, что-ли. Да и полк в тот момент особо не воевал. А потом началось. Правда, сначала с разведротой сходили на полигон. Настрелялись вдоволь. Первый раз увидели подствольники. И из них тоже постреляли. Помню, пытались попасть в танк, по-моему, Т-34, он стоял метрах в пятистах, у подножия хребта, а там еще охранение по горкам. Пытались от бедра повалить мишени, как в кино. Ржачка. Естественно они остались стоять. Идиоты. Это я про нас с Алексом, как он любил себя называть. Дай сигарету. Я когда выпью иногда курю. - Иван попросил у Андрея курево. Затянулся пару раз и продолжил. - Ты представляешь, если ей об этом написать. Да она никогда не поверит, что это действительно происходило на полигоне. Она слишком умна. Да и по ее письмам было видно, что порою очень сильно беспокоилась, но пыталась это не показывать. Я писал один раз в неделю. Иногда такую чушь, что самому было смешно. Я же не мог ей написать, что два раза выезжал на операции: один раз под Кабул, в район Майданшахра, где-то в марте, а второй раз под Алихейль. Два дня туда, два обратно. И там, уж не помню сколько. Я должен был написать ей, как спал в БРДМ на передних сиденьях, положив бронежилет между сидушками? Я должен был описывать сожженную технику вдоль дорог и памятники. Лежащий в русле неширокой речушки с обрывистыми берегами вертолет Ми-24 с советской звездой на борту по дороге на Алихейль. Или погибшего солдата, завернутого в плащ-палатку, лежащего на броне БТР, с торчащими ботинками из-под нее. Или минометный обстрел фосфорными минами. Это "духи" идиоты, начали нас долбить, когда мы стояли на горе, кажется, Нарай, если мне память не изменяет, карты-то у меня не было. А в это время в небе была пара Ми-24, которая немедленно зашла на боевой и отработала по позиции духов. Да у нас стояли две гаубицы Д-30 с направленными в ту сторону стволами. Не прошло и пары минут, как они быстренько открыли огонь по миномету. Первый раз видел, как артиллеристы по таблицам ведут огонь по противнику. Или я должен был написать о четырех реализациях. Нет уж. Мне хватило вида матери. И я решил, что не стоит девочке тревожиться два года, ожидая меня с будущей войны. А если убьют или ранят, или стану инвалидом? Не мог я тогда этого допустить. Уж лучше один раз поплакать по разрыву отношений, чем страдать всю жизнь. Во всяком случае, я так считал тогда. И по приезду домой я написал ей письмо примерно в таком ракурсе. И мы расстались. А потом я не мог встретить такую же, как она.
   Андрей внимательно слушал рассказ и одновременно вспоминал себя. Ведь его девушка, его Машенька, его студенточка была почти в такой же ситуации. И она знала, что после окончания отпуска он вернется опять к себе на войну. Но девушка была готова ждать и ждала. Она никогда не говорила, что пережила за тот почти год ожидания, как не пытался Андрей ее разговорить. Маша шутками уходила от ответа, но глаза. Их надо было видеть. Не дай Бог кому увидеть такое выражение глаз. Боль, печаль, мука, страдание.
   Нельзя осуждать человека, оказавшегося в такой ситуации. Это очень мучительно для всех. Но, судя по рассказу, девушка все прекрасно осознавала и готова была ждать. Действительно, все познается в сравнении.
   - Мне кажется, ты напрасно так поступил. - Аккуратно произнес Андрей. - Ты любил ее? А она тебя?
   - Андрей, ты не замполит, чтобы лезть мне в душу. Иди лучше проверь часовых, а то они, не дай Бог, услышав лай караульной собаки, ее и пристрелят.
   - Извини. А про собаку, ты еще устав помнишь?
   - Как видишь. - И они оба рассмеялись.
   - Слушай, Вань, как вернемся, я тебе уже говорил, ко мне приедет жена. Приходи в гости.
   - Андрюха, - ответил Иван, - тебе будет не до меня. Да и жена врядли будет рада встречать гостей, когда она несколько месяцев не видела мужа.
   - Я же не про ночь говорю. А про вечер. Посидим, поболтаем. А потом ты уйдешь к себе. - Ответил Андрей.
   - Посмотрим. Но на данный момент я не против.
   Офицеры посидели еще какое-то время, вспоминая свое прошлое, смешное и грустное.
   - Ладно, Андрей, поздно уже, - сказал Иван. - Мне надо идти. Дай двоих провожатых. Они доведут меня до своих, а потом вернуться.
   - Двоих то зачем? Тут идти-то пару сотен метров. Одного хватит.
   - Двоих. И тебе спокойнее будет. Не на шашлык выехали. Все пока. До встречи и спокойной ночи.
  

***

  
   Отпустив обратно сопровождавших Ивана солдат, он напомнил им о необходимости доложить по прибытии командиру о своем возвращении. После этого Офицер лег на отведенное для него место и попытался заснуть. Сон не шел. Иван ворочался с одного бока на другой, но так и не мог уйти в царство Морфея. Посиделки с Андреем не прошли даром. Иван не был пьян, так легкая эйфория. Просто воспоминания не давали покоя и возможности заснуть. В конце концов, он лег на спину и начал вспоминать все еще раз или то, о чем не рассказал товарищу.
   Вступительные экзамены, построение абитуриентов и чтение приказа о зачислении, курс молодого бойца. Начало учебы. Принятие Присяги. Дальнейшая учеба и ежедневные будни. Учеба, служба, отдых и развлечения. Если не было увольнения, а какой-либо курс с другого факультета устраивал дискотеку, то туда пытались пробраться курсанты с других факультетов. Иногда это было легко, иногда трудно. Когда удавалось, когда нет. Весело. На одной из таких дискотек Иван познакомился с Ирой. И они начали встречаться. Через некоторое время Ваня сказал Ирине про изучаемый язык, и где так мягко звучащий иностранный язык распространен. Иван видел, что девушка расстроилась, но к его удивлению отношения не прекратила. Они продолжали встречаться. Походы в кино и театр были обычным делом. А по вечерам, перемахнув через забор, оккупировав телефонную будку, общались по телефону. Проблема была не в том, чтобы перелезть через забор, а найти свободную будку с телефоном, ибо все телефон-автоматы по вечерам в округе были заняты молодыми людьми с короткими стрижками, иногда в форме, а иногда в спортивных костюмах.
   Прощание с Ирой в студенческом общежитие у подружек. Последние объятия и поцелуи и обещания писать письма.
   Простава перед друзьями в честь отъезда. Сцена прощания в аэропорту в Москве. И прибытие в Афган. Первые ощущения после полета и приземления в негерметизированном Ан-12 на афганской земле и прибытие в полк в Газни. Иван вспоминал свою переписку с Ирой, старался вспомнить, что же она писала ему. Но сейчас это было трудно сделать. Как ни странно, Иван не смог уничтожить письма, написанные ему девушкой, он их сохранил. Сейчас это у него было последнее воспоминание о ней. Если бы он мог повернуть время вспять, то все было бы сейчас по-другому. Но повернуть время нельзя. И мы имеем то, что имеем. Ты что-то сделал, и теперь уже невозможно что-либо изменить. Разве что кусать свои локти.
   Четыре месяца пролетели относительно быстро, и их группа вернулась обратно в Москву. И Рубикон. Иван сделал свой выбор - написал письмо и сжег все мосты. Обратной дороги не было, так считал молодой человек. Это уже сейчас он понимал, что в тот момент мосты не были сожжены, надо было только прийти, извиниться, покаяться и его бы простили. А сейчас? Сколько лет прошло? Для девушки один год много, а три, четыре, пять?
   "А, может, найти ее после возвращения", - вдруг подумал Иван. - "Но она же вышла замуж, рушить чужую семью? Так тоже нельзя. Эх, жизнь-жестянка. Все, Ирочка, уйди в глубины памяти, не тереби прошлое и так тяжело".
  

***

  
   Иван лег на кровать, но сон не шел. Было не только жарко и душно в комнате на заставе, где спали офицеры их маленькой группы, но и тяжело на душе. Андрей растеребил воспоминания, и теперь они лезли из глубины памяти. Алкоголь сделал свое дело - тормоза сознания были ослаблены и не могли сдержать нахлынувшие воспоминания.
   На свою первую операцию в район Майданшахра, что под Кабулом, Иван с Алексом попали в марте, меньше чем через месяц после приезда в полк. До этого они только слушали разговоры о войне от бывалых офицеров. Самим особо пока еще не пришлось поработать - так мелкие выезды вокруг полка, да беседы с местными крестьянами или представителями власти. И вот теперь они едут на настоящую войну. И, если одно дело слушать о войне, то совсем другое ее увидеть собственными глазами. Выехали колонной еще ночью. Холод был диким. Сидели на броне БРДМ. Хорошо хоть дали бушлаты, а то бы замерзли. Даже пришлось одевать перчатки. А что вы хотите, в Афганистане в Газни март еще не весна, да высота давала о себе знать. В горах всегда холоднее.
   Ночью в свете фар БРДМ ничего не было видно, кроме небольшого освещенного пятачка дороги перед боевой машиной. Да и пыль застилала глаза. Очков не было, поэтому приходилось щуриться. С наступлением рассвета стали видны окрестности. Красота гор завораживала. Иногда они подступали к дороге, иногда удалялись. Асфальт как таковой отсутствовал. От него остались небольшие разорванные ошметки. Было ощущение, что дорога грунтовая, хотя Иван точно знал, что когда-то дорога была с асфальтовым покрытием.
   Полковая колонна шла медленно, периодически останавливаясь от нескольких минут до получаса. И чем дольше Иван ехал, тем больше он видел следы войны. Многие кишлаки вдоль дорог были разрушены до основания. Только небольшие остовы дувалов и стен домов возвышались над землей. Многие кладбища возле таких кишлаков были явно в запустении: надгробные плиты покосились, тропки, ведущие к кладбищу, были едва видны на поверхности, над многими могилами возвышались шесты с разноцветными выгоревшими на солнце тряпками, которые раньше были флагами. Но над некоторыми могилы развивались относительно свежие полотнища.
   Позже ребятам объяснили метаморфозы, произошедшие с кишлаками. Но их удивил не сам рассказ, как это происходило, а с какой интонацией все это рассказывалось. Когда колонна полка, неважно всего или тыловая, везущая материально-технические средства в полк или другую часть ограниченного контингента, подвергалась обстрелу со стороны этого самого кишлака, а иногда раздавалось всего лишь несколько неприцельных выстрелов, то вся колонна, а особенно средства усиления, открывали шквальный ответный огонь по кишлаку. И, естественно, стирали его с лица земли. Никто в тот момент не задумывался, что чаще всего это была "духовская" провокация, и в результате сороковая армия получала новых муджахедов из числа мстителей и кровников. А потом такие же Иван, Алексей и их старшие товарищи заглаживали так называемые вот такие инциденты.
   Это была жестокая правда войны. Никто не хотел умирать - ни девятнадцати-двадцатипятилетние солдаты и офицеры, ни их командиры. Все хотели вернуться домой живыми. И, хотя умом они понимали, что в такой ситуации стрелять нельзя, но все равно открывали ответный огонь, потому что хотелось жить. И никто не может их в этом упрекнуть. Надо просто один раз оказаться в такой ситуации, особенно, когда видишь результаты таких обстрелов - убитые и раненные товарищи, сожженные боевая техника и машины.
   Периодически вдоль дороги попадалась уничтоженная техника. Как правило, было легко определить ее принадлежность к советской или афганской стороне. Особенно больно было видеть наши потери. Вот на дороге сгоревший наливник или два - тяжелый МАЗ с прицепом и двумя бочками для топлива. Вся кабина в дырках. В цистернах дырки от пуль, а иногда видно попадание РПГ. БТР - 70 под откосом дороги без вооружения с вмятинами на бортах от пуль с оторванными редукторами и ржавый от пламени. А недалеко на дороге большая яма - воронка от фугаса. Когда Иван смотрел на последствия войны, ему становилось не по себе. Каждая такая оставленная на дороге единица техники таила человеческую трагедию не только в Афганистане, но и в Союзе. Здесь погибали солдаты и офицеры, а туда отправляли гробы. Какие разыгрывались трагедии там, на Родине, лучше об этом не знать. Кто отвозил груз 200 знает, но вряд ли расскажет кому-либо увиденное и пережитое им.
   Перед убытием на операцию Ивану и Алексу рассказали о некоторых особенностях войны и правилах поведения. Особенно это касалось мин. Даже много лет спустя, полученные в Афганистане навыки остались в голове Ивана, они были выработаны до автоматизма и пригодились ему впоследствии лично, когда он рассказывал об особенностях минной войны своим сослуживцам, убывающим в очередную горячую точку уже на территории России.
   Уничтоженной техники вдоль дороги было много, и в горле стоял ком. Смотреть на все это было тяжело и больно. Ведь когда то здесь погибли люди. Особенно страшно было смотреть на подорвавшуюся технику. Искореженная, скрученная в неописуемые и причудливые формы, она вызывала неподдельный страх перед минами и фугасами, во множестве установленных на дорогах Афганистана. Перед минами человек был бессилен. Если мина стояла на неопасном в минном отношении месте, то машину, на которой ты ехал, могло спасти простое везение, что взрыватель оказался чуть в стороне, и колесо на него не наехало. Или взрыватель был рассчитан на несколько наездов, и тогда взрыв мог произойти уже после твоей боевой машины. А там, как повезет - контузия, ранение или смерть. Или инвалидность. И не говорите, что было не страшно. Этому никто не поверит. Но все равно шли и ехали вперед для выполнения поставленной задачи.
   И когда сидящий рядом офицер со шлемофоном на голове объяснял причину остановки колонны, то в большинстве случаев это были или подрывы или саперы обследовали опасные участки дороги или объездов. В случае подрыва непроизвольно, о чем раньше бы и не подумал, задавался вопрос об отсутствии погибших. Здесь не было кино, и потери были настоящие.
   Противопехотные мины тоже были не лучше, а может даже опаснее. Если при подрыве на обыкновенной противотранспортной мине (типа "итальянки") можно было отделаться контузией или ушибами в случае падения с техники, то при подрыве на противопехотной мине человек, либо становился инвалидом, либо погибал. Третьего было не дано. Почему то зарубежные мины считались более гуманными - при их срабатывании человек терял или ступню или полступни, а при срабатывании советской - полноги как не бывало. А раненому какая разница - он уже инвалид.
   Иван помнил как во время одной из остановок несколько человек и он в том числе решили подойти к старой "оборонке", выложенной из камней. Что он тогда услышал от более старших товарищей по оружию, лучше не вспоминать. С брони им орали такими громкими выражениями, чтобы герои-искатели приключений на свою пятую точку остановились, что из всей той тирады неноситель русского языка мог понять только предлоги и отдельные слова не связанные между собой смыслом. А ларчик открывался просто - никто не знал, чьи эти "оборонки", сколько времени назад их соорудили и для чего, но то, что они могут быть заминированы - это почти наверняка. Уже лейтенантом Иван слышал, что в их бригаде такие случаи имели место. Эта была другая наука - наука выживать на войне. Иван впитывал в себя все эти знания - ведь через полтора года он опять окажется в Афганистане.
   К назначенному месту полк прибыл по темноте. Полковая броня, состоящая из БТР-70, встала в круг передом наружу, и весь полк, таким образом, оказался внутри импровизированной крепости. За целый день во рту не было ни крошки, и когда прозвучало известие о прибытии в назначенный район, напряжение спало, и сразу почувствовались усталость и голод.
   Пока офицеры ходили на совещание, солдаты из сухпайков соорудили ужин - в казане на костре поджарили банки с различными кашами (перловка и рис) на собственном жиру. Тогда это показалось блаженством.
   Спать пришлось в БРДМ на передних сиденьях, положив между ними бронежилет. Впрочем, Иван проспал таким образом все ночи на операции.
   А рано утром прилетели вертушки (Ми-8, приземлялись прямо на шоссе), загрузили десант и ушли в горы.
   Примерно через неделю полк вернулся в пункт постоянной дислокации.
   О результатах операции и потерях он только слышал разговоры.
   Вторая операция была в апреле - на Алихейль. Все то же самое, только было уже тепло. Перед глазами запечатлелись две картины, которые не уходили из памяти уже много лет. Уничтоженная колонна. Афганская. Между Гардезом и входом в ущелье на Алихейль, возле небольшого кишлака. Впереди и в конце колонны по БРДМ сопровождения, а между ними сгоревшие ЗиЛ - 130. БРДМ были сожжены от попадания РПГ, грузовики стояли вразнобой - видимо, пытались разъехаться в разные стороны, когда начался расстрел колонны. На них не осталось живого места - все в дырках от пуль. Все сгоревшее и ржавое от огня и времени. И вторая картина - это сбитый советский Ми- 24. Уже со всем недалеко от входа в ущелье. Он лежал на левом боку в ручье с обрывистыми берегами. На его борту была отчетливо видна красная звезда без обрамления кругом в цвете национального афганского флага. Вертолет лежал на расстоянии, с которого нельзя было рассмотреть причины падения машины - ПЗРК или зенитный пулемет. Очень хотелось верить, что экипаж остался жив.
   Под конец операции Иван испытал еще одно внутреннее потрясение. К смерти никогда невозможно привыкнуть и видеть покойников никогда не хочется. Недаром мы на них не смотрим. И если в Союзе смотришь на покойника относительно спокойно, потому что в большинстве случаев это чужой тебе человек, то в Афганистане воспринималось все по-другому. Здесь все были одной семьей, независимо от должности и звания. И когда кто-то погибал, то это был молодой человек, и именно это угнетало больше всего.
   Иван увидел, как принесли убитого солдата, завернутого в плащ-палатку. Тело положили на БТР и стали ждать вертушку для его эвакуации. Убитый лежал недалеко, и голова сама поворачивалась в его сторону. Из-под плащ-палатки торчали ботинки, развернутые в разные стороны. И взгляд Ивана постоянно натыкался на них. Их рифленая подошва стояла у Ивана перед глазами всю жизнь, включая и сегодняшний день.
   Все-таки слышать об убитом и видеть его собственными глазами - две большие разницы. Внутри все опускается, на душе скребут кошки, и начинаешь думать о родных и близких вот этого погибшего мальчика. Его родители еще не знают о его смерти и ждут писем и надеются на скорую встречу после службы. Но этому никогда уже не бывать. После него останутся письма и фотографии. Все. Больше ничего. И могилка на кладбище.
   А дурацкие мысли лезут в голову, что такое же может произойти с тобой. Ты их гонишь прочь, а они все равно лезут, потому что тело погибшего перед глазами. Именно в такие моменты приходят в голову самые глупые, идиотские и мерзкие мысли. И Иван думал о своих родных и близких и своей Иришке, которая была почти своей, он уже это чувствовал. Но внезапно он представлял, что вдруг и с ним что-то случится, и вот именно тут и происходило самое ужасное в голове - глупые мысли лезли в сознание. Это в кино, со стороны легко смотреть на ждущую с войны своего мужчину женщину, потому что тебя это не касается, а когда коснулось, да ты собственными глазами увидел войну, ее обратную сторону, то становится не по себе.
  
  
   Все это увиденное и пережитое угнетало. И Иван принял, как ему казалось, единственно верное тогда решение. Еще до возвращения в Союз он решил расстаться с Ирой, чтобы девочка не мучилась и не терзалась во время его следующей командировки в Афганистан, но уже в качестве офицера. Иван решил сообщить ей об этом после своего возвращения в Москву, письмом. Звонить он уже не хотел и не мог. Молодой человек уже понял, что если услышит ее голос, то он примчится к девушке, и обречет ее еще на два года страданий, мучений и ожиданий.
   Его письма стали более скупыми и сжатыми. Но Иван продолжал писать, чтобы не травмировать свою возлюбленную. Ради ее спокойствия он решил пожертвовать их любовью.
   Спустя несколько лет он сожалел о содеянном, но к тому времени молодой человек уже повзрослел и научился ценить жизнь и чувства. Но время было упущено, упущено безвозвратно. Временами он хотел вернуть те месяцы стажировки и все исправить. Но сделать это было уже нельзя.
  
   Почти под утро незаметно для себя Иван уснул под воспоминания и самобичевание.
  

***

  
   Иван со своими армейскими товарищами и несколькими пограничниками ездили вдоль границы на своем БТР. Хоть и принадлежали военные люди к разным ведомствам, но работали в одном направлении и выполняли одну задачу. Их совместная группа проехала весь Пянджский погранотряд за исключением двух застав на правом фланге. Ночевали на заставах. В один из дней их БТР остановился на высоком берегу реки Пяндж. Внизу под обрывом проходила Система - столбы с колючей проволокой. А дальше была сама река, по которой и проходила граница между Таджикистаном и Афганистаном. Река была очень широкой. Ивана собственно река не интересовала. Он смотрел дальше, за речку, туда, где был Афганистан. В этом месте афганский берег был пологим, и сразу за рекой тянулось плато. И только вдали угадывались горы. Вид соседней страны навеял воспоминания.
   - Что Ваня, - обратился один из офицеров их группы к Ивану. - Туда не тянет?
   - Туда? Тянет, почти два с половиной года лучших лет молодой жизни было проведено там. Но я не жалею о том времени. Мне нравилось тогда работать там. - Он кивнул головой в сторону соседней страны.
   - Все то же самое. Та же земля. Тот же народ, обычаи, культура.
   - Почти то же самое. - Ответил Иван. - И то на севере. А к югу уже другой народ, другой язык. Вообще Афганистан - многонациональное государство с множеством языков, а государственных два - пушту и дари. Таджикский схож с дари, но различия есть. Когда в двадцатых годах закрыли границу, и из-за этого, кстати, родственники оказались в разных государствах, языки начали развиваться каждый в своем направлении. На таджикский большое влияние стал оказывать русский язык, а на дари английский. Поэтому в таджикском больше русизмов, а там англицизмов. А пушту и дари вообще совсем разные языки. - Прочитал небольшую лекцию Иван. - А условия жизни здесь лучше. Есть свет, вода, электричество. А там этого нет. Выйдите на берег ночью и посмотрите в сторону Афганистана - там будет темень, ни одного огонька, разве что огонь от костра. И ничего более.
   Офицеры постояли, посмотрели в сторону сопредельного государства, а потом пошли к своему БТР и поехали по делам.
  

***

  
   Маша стояла в домашней одежде на кухне у плиты. Она только что приехала с работы в Москве, была немного уставшей, но дети требовали заботы и внимания. Старший сын уже ходил в школу, а младший подрастал и вскоре тоже должен был пойти в школу. Найти работу возле дома было очень трудно, да и платили копейки, поэтому Маша продолжала работать в городе. Но за это приходилось платить ежедневными поездками на работу, ранними вставания и поздними возвращениями, давками в транспорте. Сейчас было особенно трудно, так как мужа после окончания академии направили в Таджикистан. Так хоть он помогал с детьми и домашним хозяйством, а сейчас приходилось крутиться самой. Она иногда ворчала про себя, но продолжала так же крепко любить мужа, как и прежде.
   После того, как Андрей обустроился в Душанбе и обстановка стала более менее спокойной, Маша начала летать к мужу в гости. Отец через знакомых летчиков устраивал ее на военные борта туда и обратно. Перелеты были не сахар, но ради встречи с мужем и укрепления семьи Маша была готова терпеть все трудности во время полетов. В такие моменты она брала отпуск на работе за свой счет или мама делала ей больничный лист. А что делать? Мужа же надо поддержать, если его опять заслали на войну. Почему не обмануть государство, если государство постоянно обманывает тебя. Это как игра - кто кого больше и лучше обманет. Такие поездки она совершала в дни школьных каникул, чтобы старший сын не прерывал учебу. Маша отдавала детей родителям к их радости, что могут видеть внуков. А то живут рядом под Москвой, а внуков не видят.
   Она вспомнила, как Андрей после окончания Академии получил назначение в Таджикистан. Маша рвала и метала, она устроила истерику сначала мужу, а потом еще и отцу.
   - Машенька, - Андрей позвал жену к себе, придя домой. Усадил к себе на колени и стал целовать.
   - Что-то ты сегодня подозрительно ласковый и нежный. Или у тебя слишком хорошее настроение? Отвечай разбойник и шалунишка. - Шутила Маша.
   - Милая, любимая. Меня направляют в Таджикистан. Я дал согласие.
   Маша смотрела на Андрея, пытаясь понять, шутит ли он или нет. Постепенно улыбка сошла с ее лица, она поняла, что ее Андрей не шутит. И тут ее прорвало.
   - Что? Какой к чертовой матери Таджикистан? Ты что не навоевался в своем чертовом Афганистане? Ты что, хочешь, чтобы я здесь сдохла от нервного истощения. Я тебя ждала из Афгана и опять война, да еще почти там же. Нет. Никакого Таджикистана. Я звоню отцу. Пусть он тебя наставит на путь истинный.
   - Машенька, успокойся. Все будет нормально. Там сейчас уже спокойно. - Андрей пытался успокоить жену.
   - Спокойно? А двенадцатая застава? Ты уже забыл. Это, когда спокойно уничтожается целая застава. Если тебе не жалко себя и меня, пожалей детей. Изверг. - Маша перешла на крик. Она вскочила с колен мужа и захотела его ударить по голове рукой. Но Андрей перехватил ее и прижал к себе. Маша, окончательно потеряв контроль над собой, все еще пыталась ударить мужа ногами. Но Андрей ее не отпускал, а потом Маша заплакала в рев. Поток ее слез было невозможно остановить. Слезы быстро кончились, но она продолжала всхлипывать и шмыгать носом. Муж продолжал гладить ее по спине и голове, а потом достал платок из кармана и начал вытирать ее глаза, а затем целовать в щеки, глазки и, наконец, в губы.
   Он взял жену на руки и отнес ее в спальню, положил на кровать и продолжил целовать, объясняясь в любви, как будто это объяснение было первым в их жизни. Маша поддалась ухаживаниям мужа и стала отвечать взаимностью. Затем они слились в одно целое, как будто не виделись сто лет. Маша кусалась и царапалась как кошка, не помня себя от возбуждения и страсти одновременно. Когда все закончилось, она прижалась к мужу и тихонько сказала:
   - Погладь меня. Это было шикарно. И все-таки ты - скотина. Я тебя ненавижу. - Она произнесла все эти фразы на одном дыхании, не выделяя ни одной из них ни интонацией, ни тембром голоса. - Я люблю тебя. Но я все равно поеду к отцу. Лучше в Сибирь или на Дальний Восток.
   - Оттуда также можно попасть в Таджикистан.
   - Мерзавец. - Маша в шутку хлопнула ладошкой по лбу Андрея. - Чего ты смотришь на меня? Голую жену не видел? Поцелуй лучше. Замаливай свои грехи. - И закрыла глаза в предвкушении поцелуя.
   На следующий день Маша приехала домой к своим родителям. И сразу, чуть ли не с порога, набросилась на отца.
   - Папа, ты знаешь, что Андрея направляют в Таджикистан?
   - Знаю. Мы разговаривали с ним.
   - И что? Ты позволил ему туда поехать? А почему мне ничего не сказал?
   - Это его воля. - Ответил отец.
   - А ты не подумал обо мне, о своих внуках. Ты хочешь сделать меня вдовой, а детей сиротами? Своих внуков сделать сиротами. Папа, ты в своем уме? Тебе нас не жалко?
   - Дочь, ты сама выбрала себе такую жизнь. Ты сама выбрала себе мужа. Ты с самого начала знала, что твой парень, а потом и муж - офицер. Офицер, понимаешь? И его обязанность - защищать Родину или ее интересы. Поэтому он был в Афгане, а сейчас едет в Таджикистан. Может это и лучше сейчас для вас обоих. Неизвестно, что будет дальше. А два года пролетят быстро. Да и ты сможешь приезжать к нему в гости. Заграничный паспорт туда не нужен. А место на борт я тебе обеспечу.
   - Папа, ты такое же чудовище, как и мой муж. Вы совершенно не думаете о своих родных. Я не хочу, чтобы он туда ехал. Понимаешь?
   - Тогда разводись. И у тебя не будет проблем и переживаний.
   - Папа, - с широко раскрытыми глазами от услышанного дочь смотрела на отца. - Ты что такое говоришь? Я люблю его. И у нас растут дети, ваши внуки. Ты шутишь?
   - Нет, но в данном случае муж принимает решение. Он - иголка, а ты ниточка. И никак иначе.
   - Пусть будет по-вашему. Но, не дай Бог, что-то случиться с Андреем, я тебе этого просто так не оставлю. - Маша пристально посмотрела в глаза отцу.
   - Машенька, доченька, не волнуйся, все будет хорошо с твоим мужем. Поверь мне.
   - У-у-у. Как же плохо быть женщиной. - Простонала Маша и уткнулась лицом в грудь к отцу. - Будешь ему звонить по вашей связи и мне все рассказывать.
   - Договорились, дочь. - Отец погладил свое уже взрослое чадо по голове. О чем он думал в тот момент, знал только он. Ему, конечно, было жаль дочь, но ничего нельзя было поделать. Везде царил развал и хаос. Армия держалась на честном слове. Началась заварушка в Таджикистане, на Северном Кавказе тоже не спокойно и тоже пахнет войной. Дочь ничего этого не знала или просто не видела. А Андрей сам сказал ему, что не надо вмешиваться в его решение. Его же назначают туда, а не он просится. Все эти правила он еще усвоил с Афгана: послали - иди, а сам не просись. Вот он и пошел.
  
  
   Сегодня Маша разговаривала с отцом по поводу своей очередной поездки к мужу. На дворе лето. Дети могут пожить с дедом и бабушкой на даче, а она сама улетит в Душанбе. Своему начальнику на работе девушка в очередной раз положила на стол заявление об отпуске за свой счет. Все-таки ей шли навстречу и отпускали с работы.
   - Опять в Душанбе к мужу? - спросил начальник.
   - Да, опять. - Ответила Маша.
   - Не надоело? Может ему лучше уволиться?
   - Не хочет. Да и я хочу стать генеральшей. - Смеялась в ответ девушка.
   - А он тебя не потеряет? Одна ведь живешь. - Начальник серьезно посмотрел на Машу.
   - Не-а. Я верная. И очень сильно его люблю. Так что бесполезно ко мне подъезжать.
   - А я и не подъезжаю, я спрашиваю, - слегка затушевался шеф.
   - А я просто отвечаю. Тогда я пошла?
   - Иди. Береги себя.
   - Обязательно.
   Маша вышла из кабинета и пошла к себе на рабочее место. Она прекрасно понимала, что шеф с ней не заигрывал, а действительно сочувствовал. Но как говориться - сочувствие это хорошо, но лучше помогите материально. Ее материальное сейчас было далеко, в Таджикистане. Девушка села за свой стол и пододвинула к себе телефон. Она решила позвонить своей подруге.
   - Алле. Привет Иришка. Как поживаешь?
   - Привет Соломенная вдова, - услышала голос подруги Маша. - Все как всегда отлично. А ты? Как дети.
   - Спасибо. Все нормально. Дети живы-здоровы. Скоро опять отдам бабуле с дедом на воспитание, а сама улечу на юга. Твоя-то как?
   - Спасибо, хорошо. Растем потихоньку. - Ответила Ира. - А ты опять к своему в Таджикистан?
   - Опять. - Тяжело, вздохнув, сказала Маша. - Такова наша женская доля.
   - Это твоя женская доля такова. - Рассмеялась подруга. - Нечего было отпускать его за тридевять земель.
   - Он сам захотел и отказался от помощи. Ты же знаешь. И вообще не наступай на больную мозоль.
   - Да я шучу. Ты же знаешь. Я всегда тебя поддерживаю.
   - Спасибо. Я знаю. - Сказала Маша. - А у тебя как на личном фронте? Изменения есть.
   - Все по-старому. Не нужны мне эти мужики, без них как-нибудь проживу.
   - Ира, перестань. Ты же еще молодая девчонка. Ну, попался тебе идиот. Что теперь из-за этого крест ставить на личной жизни? - Маша начала наседать на подругу. Или все не можешь забыть своего курсантика? Так замуж не надо было выходить.
   - Машка! Пошла на фиг. Ты еще будешь нотации читать. Моя личная жизнь - это моя личная жизнь. Сама разберусь.
   - Ладно, успокойся. - Маша решила сбавить тон. - Мы же подруги, и мне ты не безразлична. Ты же знаешь. Слушай, а давай найдем его?
   - И нечего искать. Сам виноват, а где он сейчас служит, я и так знаю. Я первая не пойду на примирение, ты знаешь. - Жестко ответила Ира.
   - Да ладно не заводись.
   - А я не завожусь, я спокойна. Когда летишь?
   - Через несколько дней.
   - Передавай привет. И привези каких-нибудь фруктиков. Мы тебе с дочуркой спасибо скажем.
   - Привет передам и привезу чего-нибудь. - Ответила Маша. Подружки еще поговорили о всякой всячине, шмотках, косметике, моде и немного посплетничали. После чего распрощались.
   Вспоминая свой разговор с Ирой, Маша подумала: "А ведь она так и не забыла свою первую любовь. Дурочка, зачем надо было делать все назло? Можно ведь было найти способ, чтобы все вернуть на свои места. Попросила бы отца найти его, да под каким-нибудь предлогом встретила, якобы случайная встреча. Нет же. Гордая. Первой не пойдет. Надо будет подумать после моего возвращения из Таджикистана. Может, действительно найти человека. Попрошу папочку, он поможет. Чего не сделаешь ради подруги. Может, еще спасибо скажет. Тогда с нее причитается".
  

***

  
   Получив подтверждение, что сегодня прилетает жена военным ботом, Андрей подошел к командиру полка с просьбой:
   - Товарищ полковник, разрешите взять машину съездить в аэропорт встретить жену. Сегодня прилетает нашим бортом.
   - Андрей Владимирович, конечно, бери. Бери машину начальника штаба. Считай она уже твоя. Представление на тебя на начальника штаба ушло, так что никаких проблем я не вижу. - Проговорил командир полка. - Дежурного по полку я предупрежу. Возьми бойца с автоматом на всякий случай. Не на курорте все же.
   - Спасибо, Владимир Иванович. Солдата возьму своего. - Ответил Андрей.
   Андрей подъехал в аэропорт заблаговременно, так как он знал, что в авиации бардак, и борт мог прилететь и раньше, и позже. Поэтому он предпочел ждать в аэропорту. Но наконец, Ил-76 приземлился и встал на стоянку. Андрей сказал водителю, чтобы он подъехал ближе к самолету. Пассажиры начали выходить из воздушного судна через рампу. Андрей увидел спускающуюся Машу, которая крутила головой, пытаясь отыскать мужа. Они увидели друг друга почти одновременно и помахали руками. Андрей подошел ближе к рампе, и Маша прыгнула к нему в объятия. Офицер подхватил жену на руки и прижал к себе. Мужчина и женщина впились губами друг в друга.
   - Машуня, как я рад тебя видеть и ощущать в своих руках, - оторвавшись от жены, сказал Андрей.
   - Я тоже, - смотря влюбленными глазами, произнесла Маша. - Соскучился?
   - Да. Очень. Я тебя разорву на части.
   - А что потом будешь делать. Жалеть? - Рассмеялась девушка. - А помнишь, как я тебя встречала, когда ты вернулся из Афганистана? Теперь все наоборот - ты встречаешь меня.
   - Есть одно "но". Ты тогда была невестой, а сейчас жена. Пойдем?
   - Да, пошли.
   - Где твои вещи?
   - Вот. - Маша показала на сумку. Андрей взял багаж и, обняв жену, они пошли к машине.
   - Как дети?
   - Все как обычно. Учимся, воюем, растем. Все нормально. Все живы и здоровы, чего и тебе желают. Иришка передает тебе привет. Просила привезти на обратном пути фруктиков. - Ответила молодая женщина.
   - Спасибо за привет. С фруктами поможем. Кстати, а где привет? - Отвечая шутя, проговорил Андрей. - У меня есть для тебя хорошая новость. На меня отправили представление на начальника штаба полка. Так что, думаю, скоро будет приказ.
   - Я знаю. Папа говорил. Они с мамой передают тебе привет. Все успокаивают меня.
   - Конечно, они же родители. Вот и волнуются за тебя. Как мои? - Спросил Андрей жену.
   - Тоже нормально. Я была у них накануне. Заодно внуков привозила. Сама их успокаивала, как меня мои. Смешно. Правда? - Маша посмотрела на мужа, они остановились и опять принялись целоваться.
   На следующее утро Андрей пришел на службу с красными глазами и помятым лицом от бессонной ночи.
  

***

   Иван сидел в библиотеке. Ему надо было обязательно подготовить печатный материал в ходе своей командировки и желательно опубликовать его хотя бы в дивизионной газете. Да еще привезти в Москву в качестве отчета. Именно этим он и был занят. Библиотека находилась недалеко от его места жительства, если так можно было выразиться. Они, два командировочных офицера, жили в редакции дивизионной газеты. Один из офицеров редакции тоже был в Афгане. За рюмкой чая в день приезда тут же нашлось много общих знакомых, один из которых оказался однокурсником Ивана, а вернее они вместе учились в одной группе.
   Сейчас Иван копался в газетах и журналах, подбирая нужную информацию. Дело шло к обеду. Почти все было готово. Материал собран, обработан и почти готов к написанию. Через пару дней все должно быть сделано. Он собрал все, что ему удалось накопать, вернул взятую литературу и пошел к себе домой.
   Зайдя в редакцию, его встретил один из офицеров:
   - У меня для тебя две новости: хорошая и не знаю, какая. С какой начать?
   - Давай со второй. - Ответил Иван.
   - Тебе звонил комбат из здешнего полка, твой сослуживец по Афгану, просил перезвонить ему. И первая, - офицер выдержал паузу и продолжил: - Прыгай от радости, к нам приехал твой однокурсник - Сергей, - он назвал фамилию однокурсника Ивана.
   - Ты не врешь? - обрадовался Иван. - Где он? И что он тут делает?
   - Он там у шефа, под масксетью за столиком, где всегда. Он привез курсантов на стажировку.
   - Спасибо. - Иван быстро пошел к рабочему месту шефа, говоря про себя: - "История повторяется".
   - Серега! Здорово! - Бросая на стол свою писанину закричал Иван. Сергей встал из-за стола и повернулся к Ивану. Однокурсники обнялись, похлопывая друг друга по спине.
   - Здорово Ваня! Ты как здесь оказался?
   - В командировке. Скоро уезжаю. А ты?
   - Я, как ты помнишь, закончил аспирантуру и попал к нам на кафедру. Теперь вот привез курсантов на стажировку. Как нас когда-то в Афган. Помнишь?
   - Конечно, помню. Ничего не изменилось в этом мире. История повторяется. Рассказывай, что и как.
   - Давай чуть позже. Курсантов размещу, тогда и поговорим. А то мне Искандерыч говорит, что ты здесь, а с трудом в это верю. Рад встрече.
   - А мы тут как-то вечером тебя вспоминали во время нашего пребывания там за речкой, отсюда недалеко, - пошутил Иван, и помахивая рукой в сторону афгано-таджикской границы. - Давай быстрее разбирайся с бытом курсантов и возвращайся сюда. Жить здесь будешь?
   - Да. Все, я пошел. - Сергей повернулся к группе курсантов, увлекая их за собой на выход.
   - Обалдеть, - проговорил Иван, оборачиваясь к Искандерычу. - Кто бы мог подумать, что мы встретимся здесь. И все-таки я чертовски рад этой встрече.
   - А он мне сначала не поверил, - ответил шеф. - Но, тем не менее, обрадовался. Садись за стол. Накопал чего-нибудь в библиотеке? А то скоро выпуск очередного номера, туда и поставим.
   - Да, есть материал. Обработаю и отдам Вам. Думаю, завтра-послезавтра будет готово. - Ответил Иван. К Искандерычу он обращался на "вы" из уважения к его возрасту и опыту работы. Шеф дивизионной газеты был старше лет на пятнадцать и при определенных обстоятельствах и не непосредственной подчиненности они могли обращаться на "ты" друг к другу. Но из уважения к былым заслугам старшего товарища Иван не позволял себе этого, хотя и получил добро на такое обращение. Это сейчас шеф был редактором дивизионной газеты, но мало кто знал о его заслугах не только в Афганистане, но в других горячих точках еще Советского Союза, а теперь уже и России. Он не мог сидеть без дела. Только на войне он чувствовал себя, как рыба в воде. Это была его стихия. И также как и в Афгане Искандерыч с первого своего дня пребывания в Таджикистане окунулся в привычную для него обстановку. Он умел видеть и слышать то, что многие просто пропускали мимо своих ушей и глаз. Именно эта его способность помогала предотвратить много бед, иногда просто вызванных незнанием местных реалий. Не зря же говорил товарищ Сухов, что Восток - дело тонкое. А Искандерыч сам был восточным человеком, что и помогало ему в его работе. Свои выводы и оценку ситуации он всегда пытался донести до заинтересованных в этом людей. Но не его была вина, что к ним очень часто не прислушивались. А после драки, как известно, кулаками не машут.
   - Мне надо позвонить Андрею. А потом будем ждать Серегу. Я все-таки тоже рад его встретить.
   Иван подошел к телефону ТА-57, покрутил ручку и попросил соединить его с нужным ему абонентом. Во время разговора Андрей поделился радостной новостью, что к нему пару дней назад приехала жена, и они приглашают его в гости. Иван согласился. Все равно Сергей будет занят сегодня курсантами, а завтра они смогут посидеть по-человечески.
   В обеденное время Иван сходил в магазин и купил шампанское, бутылку водки, цветы для жены Андрея и фрукты. Еще в самом начале его приезда ему объяснили, что здесь можно покупать, что не рекомендуется. Иван всегда следовал тем указаниям. Отравиться никто не хотел, тем более что до отъезда оставалось совсем немного времени.
   Вечером в назначенное время Иван стоял перед дверью Андрея, удостоверился в правильности адреса и нажал кнопку звонка. Дверь открыл Андрей.
   - Привет. Заходи.
   - Здорово кумандан-саиб (командир). Как сам? Жена дома? Матом не разговаривать?
   - Все нормально. Жена дома. Сейчас познакомлю, - ответил Андрей. - Вот тапочки, здесь удобства, умывальник. Мой руки быстро и проходи.
   Зайдя в комнату, Андрей познакомил Ивана со своей женой.
   - Знакомьтесь. Это Иван, моя жена - Маша.
   - Иван. Очень приятно
   - Маша. Мне тоже. Прошу к нашему шалашу. - Пригласила она гостя в комнату.
   В квартире был порядок. Только рука женщины могла все так содержать.
   Молодые люди сели за стол. Первые минуты неуверенности прошли, установилось взаимопонимание. Сразу же решили перейти на "ты". После первых рюмок стало намного легче, и создавалось ощущение, что ребята знакомы много лет.
   Андрей налил в рюмки очередную порцию водки. Офицеры подняли емкости с жидкостью и посмотрели друг на друга. Маша тоже подняла свою рюмку, но она ничего не говорила и не пыталась, и не тянулась чокнуться с компанией. Посмотрев на мужчин, она взяла инициативу в свои руки:
   - Что молчите? Или мне говорить? Андрей! - С волевыми интонациями в голосе проговорила Маша. - Тогда я скажу. Третий. - И ни с кем не чокаясь, выпила содержимое своей рюмки. Мужчины последовали ее примеру. - Этому меня научил Андрей, когда мы еще не были женаты, а только встречались. - Закусывая, произнесла девушка. - А один раз таким вот тостом я чуть не свела с ума своих родителей и гостей, которые были приглашены на шашлыки на Майские праздники к нам на дачу. Зато после я стала Мисс Дача на весь день. - Маша улыбалась, рассказывая ту давнюю историю.
   - Четвертый, - предложил Андрей после некоторого затишья за столом. По традиции промежуток между тостами был небольшим.
   Следующий тост произнес Иван:
   - Пятый. Давайте выпьем за тех, кто остался дома и ждет своих близких с войны. За наших родителей, жен, детей. За тех, кого любим мы; за тех, кто любит нас. За любовь.
   - Согласна. За любовь. - Поддержала Ивана Маша.
   - За любовь, моя единственная. - Андрей обнял жену, после чего поцеловал в губы. Андрей и Маша слились в долгом любовном поцелуе. Было понятно любому, что они действительно по-настоящему любят друг друга, и ни какие перепятии жизни не смогут их разлучить.
   - Вань, а у тебя есть жена? - спросила Маша. - За любовь ты пьешь, а про свою возлюбленную не рассказываешь. - Маша, склонив голову на бок, лукаво посмотрела на Ивана. - Да, ваши выпускники пользовались популярностью у девочек. Муж-офицер, распределение за границу. Шик. Об этом можно только мечтать.
   - Да, согласен с тобой, Маша. Только многие из них не знали, что поездка за границу очень часто была связана с войной, откуда иногда возвращались в цинковых гробах. А когда начался Афган, то и готовить переводяг стали больше. И не все девочки хотели ехать туда с мужем, или выходить замуж за такого офицера.
   - Ну и дуры. Если любишь, поедешь куда угодно, а, если нужны только тряпки, тогда другое дело. Я вот своего ждала почти год и дождалась.
   - Ты молодец. Значит, любила по-настоящему.
   - Почему любила, я и сейчас люблю. Так ты не ответил. Ты женат?
   - Ты знаешь Маша, - заговорил Иван медленно, взвешивая каждое слово. - Я верю в Любовь, но, к сожалению, у меня нет жены. Но я рад за вас с Андреем, что вы любите друг друга и завидую вам белой завистью.
   - Не верю, чтобы у тебя не было жены.- Проговорила Маша.
   - Нету. Я свободен, как ветер в океане.
   - Ну, и дурак. - По-дружески произнесла Маша. - А что так? Ты, вроде парень видный, не урод какой-нибудь. И у тебя нет жены или девушки? Не поверю.
   - Сейчас нет.
   - А раньше? - Спросила Маша.
   - Раньше была. А сейчас нету. - Ответил Иван. - Не лезь в душу, и так кошки скребут.
   - Маша, не приставай к парню, - поддержал товарища Андрей. - Тут свое.
   - Да, я и не лезу с расспросами. Так почему же ты не женат? - Тем не менее, она задала свой вопрос.
   - Потому что. - Почти грубо ответил Иван. - Дурак был. Вот и один сейчас. А сейчас хотя бы такую же не могу встретить.
   - Поругались? Так всегда можно помериться. - Сказала Маша.
   - Самое смешное, что не поругались. - С горечью ответил Иван. - Инициатором расставания был я, а сейчас жалею об этом, но уже ничего нельзя поделать.
   - А почему расстались? - Спросила Маша.
   Иван снова рассказал свою историю, теперь только Маше. Выслушав его до конца, она тихо сказала:
   - Дурак ты Ваня.
   - Я знаю. - Ответил он. - А потом Ира вышла замуж. Хотя я думаю, что сделала она это не по любви, а чтобы насолить мне.
   У Маши начали округляться глаза. Она смотрела с каким-то жутким в ее глазах удивлением и страхом одновременно. Она даже, кажется, поняла, кто же была та брошенная девушка. Маша знала одну такую. Совпадало все: и участники событий, и время происходящего, и имя девушки и даже причины, по которым все это произошло. Слишком много совпадений. Она не верила своим глазам и ушам одновременно. Перед ней сидел человек, из-за поступка которого когда то так сильно страдала ее подруга, переставшая верить в порядочность и честность мужчин. Тогда они обе думали, что парень просто сбежал. А сейчас оказывалось, что он ее любил и по его усмотрению он поступил правильно. А на самом деле убил в своей девушке все самое лучшее и ценное, что может быть в женщине. Ведь Ира, подруга Маши, любила его, она сама ей об этом говорила, и ее все-таки не страшила его распределение в Афганистан. Она была готова ждать возвращения своего возлюбленного, а при возможности оказаться там, она бы непременно поехала за ним. Но все рухнуло в один миг. После получения письма Ира опустила руки, и не могла прийти в себя несколько месяцев. Маша тогда пыталась заставить подругу пойти и все-таки переговорить, нежели читать только письмо о расставании и принять все как само собой разумеющееся, как свершившийся факт, который нельзя исправить. Но подруга не пошла на примирение - она была слишком гордой, чтобы, как она же сама и считала, бегать за парнями. Пусть он об этом жалеет.
   И вот сейчас Маша поняла, что тогда все-таки она была права, и надо было идти на разговор, но время было упущено. И из-за дурного, глупового поступка одного и упертости, упрямства и гордости другой влюбленные сами себя разлучили. Маша решила сама все устроить и свести их вновь. Она пока не знала как, она это сделает, но сделает непременно и начнет прямо сейчас.
   Девушка подняла голову, сосредоточила внимание на разговоре мужа и его товарища.
   - Ты все равно дурак, Иван, - говорил Андрей. Офицеры как то незаметно для себя забыли о присутствии Маши и говорили друг с другом. Они видели Машу, но не замечали ее. Их разговор перешел некую грань, когда нельзя рассказывать определенные вещи в присутствии своих близких.
   - Да, я дурак. Но тогда я считал себя правым. Ты когда женился?
   - После Афгана. - Ответил Андрей. - Но познакомились мы с Машей во время моего отпуска после первого года службы там за речкой. А потом она ждала меня почти год.
   - А ты спрашивал у нее, что она пережила за тот год ожидания? - Гневно спросил Иван. - Ты спрашивал? Она тебе рассказывала, что она чувствовала тогда, какие муки ее терзали, как она сходила с ума, ожидая твоих писем. Особенно, когда они подолгу не приходили. Спрашивал? Нет? Тогда спроси.
   - Она отнекивается и ничего не говорит. - Ответил Андрей.
   - А она изменилась? Какие изменения ты увидел в ней после возвращения? Ты помнишь?
   - Да, изменилась. Она стала другой. Но она дождалась.
   - А, если бы с тобой, не дай Бог, что-нибудь случилось, стал бы инвалидом. Тогда что?
   - Она бы меня не бросила.
   - А ей бы было разве легко с тобой? А какого было бы тебе?
   - Пошел вон. Типун тебе на язык. - Андрей не на шутку рассердился.
   - Успокойся. Я же гипотетически. Я же не желаю тебе этого. А ты уже завелся. - Ответил Иван.
   - Идиот.
   - Это ты уже сейчас так говоришь, уже женатым. А мне какого было? Во время учебы попал на войну и увидел смерть, а главное я знал, что меня ждет впереди. И я решил пожалеть девочку таким образом. Не лучшим образом. Но тогда я считал, что так будет лучше для нее. А оказалось плохо для всех.
   - Все равно дурак. Если был уверен в ней, то надо было хотя бы объяснить, поговорить. Может, все и обошлось бы?
   - Может. А ты, Андрей, все-таки спроси свою жену. Вот она - здесь, с нами, за одним столом. - Иван обратился к Маше. - Маша, только честно, скажи, что ты чувствовала, когда твой Андрей был в Афгане?
   Маша внимательно посмотрела на пьяных офицеров и тихо произнесла:
   - Я ходила в церковь и ставила за него свечки. И молилась. И сейчас ставлю.
   - Маша, перестань, - начал протестовать Андрей. - Ну, сколько можно об одном и том же. Ну, ходила, ставила свечки. Спасибо тебе, моя родная.
   - Успокойся. Это правда. Может, именно это и спасло тебя от смерти или увечья. - Грозно произнесла Маша.
   - А за меня тоже ставили свечи. - Произнес Иван. - Подруги и знакомые моей мамы. Во время стажировки и вовремя службы. Я думаю, что мне это помогло.
   Наступило молчание. Никто не хотел говорить. Так бывает в компании. Каждому надо побыть одному, с самим собой. Молодые люди сидели молча и вспоминали каждый свое. У каждого сидящего сейчас за столом были свои моменты в жизни, которые стоили им потерей немалых нервов. И только они знали об этом, и никто из них не хотел говорить об этом вслух.
   - Вань, а ты не пытался найти свою девушку потом после своего возвращения? - Тихо спросила Маша.
   - Она вышла замуж до моего возвращения. Так что зачем теребить былые раны?
   - А если она развелась? Ты начал бы все сначала?
   - Да. Но это из области фантастики.
   - Почему? - Настаивала Маша.
   - Она не из тех, кто разводится. Она совершила поступок, и это раз и навсегда. Обратной дороги нет.
   - А ты попробуй. Жизнь такая штука, что очень часто люди меняют свои принципы и взгляды.
   - Согласен. Но я очень хорошо ее помню. Это не про Иру.
   - А какая у нее фамилия? - Спросила вновь Маша.
   - Зачем тебе? Какая разница?
   - Так, просто. - Слегка сконфузившись, ответила Маша.
   - Ее звали Ирина..., - Иван назвал полностью отчество и фамилию своей возлюбленной. - И обратившись к Андрею, сказал: - Чего сидишь, хозяин? Разливай.
   У Маши округлились глаза. Она чуть было не подпрыгнула на месте. Эта была ее подруга Ира. Сомнений быть не могло. Хорошо, что мужчины были заняты собой и водкой и не заметили реакции Маши. Чтобы смягчить обстановку и поменять тему, Маша спросила Ивана:
   - Вань, а какие у тебя планы на будущее? С нами понятно. Сейчас назначат начальником штаба полка - представление уже ушло, потом командир полка, дивизия, Академия ГШ, и я - генеральша, - Маша от души расхохоталась. - Всю жизнь мечтаю, с самого замужества. А ты?
   - Есть планы. Даже оставаясь в своей структуре, хочу окончить курсы военных наблюдателей ООН и поработать по этой линии.
   - А что это такое? Никогда не слышала. - Удивилась Маша.
   - В двух словах. Если где-то закончился вооруженный конфликт и разведены враждующие стороны, туда вводятся с их согласия миротворцы - так называемые голубые каски. Они и работают там, следя за условиями выполнения соглашений сторон.
   - А не опасно? - Опять поинтересовалась Маша.
   - Не очень, насколько мне рассказывали. - Ответил Иван.
   - Здорово. А что нужно, чтобы попасть на эти курсы? - Вступил в разговор Андрей.
   - Совсем немного: иметь водительские права и разговаривать на английском. А при поступлении сдать вступительные экзамены, а потом выпускные. Срок обучения всего два месяца.
   - Действительно, совсем немного. Особенно разговаривать по-английски. Я, например, кроме "What is your name?", ничего не знаю. - Со смехом произнес Андрей.
   - Если хочешь поступить, найди здесь какую-нибудь старенькую русскую учительницу и плати ей за изучение английского. И все будут довольны. Права, я думаю, у тебя есть.
   - Хорошая идея. - Сказала Маша. - А почему бы и нет? А я еще в Москве порасспрашиваю об этом деле. Желаю тебе, Ваня, успехов в твоих планах.
   После ухода Ивана и наведения порядка Маша стала размышлять за мытьем посуды. Она явно узнала свою подругу Иру. Сомнений быть не могло. Это была она, особенно после того, как Иван назвал ее фамилию. Самый главный вывод для себя Маша уже сделала - Иван сожалел о своем поступке, корил себя и хотел бы все вернуть на свои места. Тем более, что он до сих пор не мог забыть Иру, и любил ее. Теперь все дело было за самой Ирой - захочет ли она все начать сначала. Маша бы начала, не дай Бог. А Ира действительно была слишком строгой и временами упертой. Она никогда никому ничего не прощала, если ей делали больно. Но здесь же все по-другому. Надо будет попробовать ее уговорить хотя бы встретиться. Нет, она верна своим принципам, она не пойдет на этот шаг. Значит надо придумать что-то другое. И Маша придумала. Лишь бы получилось. И только бы Ира в тот момент не была занята. Маша успокоилась и пошла сначала в ванную, а потом к мужу в комнату.
  

***

  
   Маша сидела за письменным столом в своей комнате. Дело было к вечеру, но она еще не все подготовила к скорому экзамену по общественной дисциплине. Оставалась самая муторная работа - подготовить конспекты статей работ великого классика марксизма-ленинизма. Если придти послезавтра на экзамен без них - плохо, а, если еще и попросят показать эти самые конспекты, - тогда все, конец жизни, выше трех баллов не получишь, при условии ответа на поставленный вопрос на "отлично". У девушки были свои секреты по написанию этих самых конспектов, как и у многих студентов всех высших учебных заведений. Практически никто не читал эти работы, но конспекты всегда представляли. Иногда свои, иногда одолженные у товарищей из других групп и потоков. Главное, чтобы конспект был в наличии.
   В соседней комнате зазвонил телефон. Маша подошла к нему и сняла трубку:
   - Алле. Кто говорит?
   - Машка! Он меня бросил, - услышала девушка рыдающий голос подруги. - Приезжай. - И опять рыдания в трубку.
   - Ира! Ты о чем? Кто бросил? Кого бросил? - Маша еще не понимала происходящего. Она все еще была за конспектированием.
   - Меня. Иван.
   - Господи, да когда? Он же еще не вернулся со стажировки - ты сама говорила.
   - Он бросил меня. Приезжай скорее. - Сквозь слезы продолжала говорить подруга на другом конце провода.
   - Жди. Сейчас приеду. - Быстро сказала Маша и побежала одеваться.
   Девушка быстро спустилась вниз, вышла на улицу и, поймав такси, поехала к подруге. Жили они относительно недалеко друг от друга. Она влетела в подъезд дома и на лифте поднялась на нужный этаж. Маша несколько раз довольно продолжительно нажала на кнопку звонка. Через какое-то время дверь в квартиру открылась, и она увидела зареванную подругу.
   Маша была на пару лет младше своей подруги Иры, и учились они в разных учебных заведениях. Но они были похожи друг на друга по их взглядам на жизнь и жизненным убеждениям. Девушки были воспитаны родителями в строгости, никаких послаблений им не делалось и их готовили к самостоятельной жизни. Они не были "синими чулками", любили подурачиться и повалять дурака, вернее дурочку, но палец в рот им не клади - могли откусить и не подавиться. Девушки много читали, ходили в кино и театры. Но в последний год Ира стала пропадать, и по выходным она увиливала от подружки. А потом как-то раз рассказала, что познакомилась с одним курсантом и встречается с ним. Маша от души порадовалась за подругу. Тем более, что Ира была, если так можно сказать, на выданье. А потом подруга загрустила. Это началось зимой, в феврале. Она сказала, что ее возлюбленного отправили на стажировку в Афганистан именно сейчас, а не летом, как планировалось раньше. Ира загрустила, а Маша поддерживала ее, как могла. И вдруг звонок и слезы. У Маши все это не укладывалось в голове.
   - Привет, Иришка. Что произошло? - С порога затараторила Маша.
   - Он меня бросил. Я получила от него письмо, что между нами все кончено. - Она разрыдалась с новой силой и дала письмо подруге. Девушки прошли в комнату Иры. Маша начала читать письмо. Она несколько раз прочла его. Смысл доходил с трудом. Вроде все верно, все правильно. Но какая-то бессмыслица, нереальность одновременно присутствуют в письме. И написано все правильно, но почему это касается Иры? Этого просто не может быть. Глупость какая-то.
   - Я не понимаю, Ира. Ведь вроде все нормально, он вернулся и вот этот письмо. - Медленно заговорила Маша. - Да, там война. Но ты же знала об этом с самого начала вашего знакомства и не отказалась от ваших отношений, да еще и влюбилась. Ты же готова была его ждать, после окончания его командировки оттуда, когда он закончит свое заведение?
   - Да. Я ждала эти четыре месяца и готова была ждать потом. Но все кончено. - Девушка могла только всхлипывать, слез уже не было. Глаза были красные и мокрые. - Да это благородно с его стороны, а он подумал обо мне? Как мне сейчас плохо. Мерзавец. Ненавижу. Да пропади он пропадом. Ему меня жалко. А о себе подумал? Я была готова отдать ему себя всю, целиком, до последней капельки, до последнего вздоха. А теперь все кончено. Дурак. Идиот. Он даже не знает, что потерял. - Ира опять начала всхлипывать и выть.
   - Иришка, милая, ну успокойся, - Маша прижала подругу к себе и стала гладить ее по голове. Она не знала, что и сказать, как утешить. Еще совсем недавно она оказалась почти в такой же ситуации, может даже хуже. Что за жизнь такая? Как хорошая девочка, так на пути встретиться какой-нибудь непорядочный мужчина. Или наоборот хорошему парню деваха-сорвиголова. - А он тебя любил?
   - Мне уже все равно. Я приняла решение. Пошел вон. Сам потом пожалеет, да будет поздно. - Со злостью в голосе проговорила Ира. - И пусть катится к чертовой матери. Я его вычеркиваю из своей жизни.
   - Ириша. А может не стоит? Может тебе лучше встретиться с ним и переговорить? Чего письма писать? Вы же оба в Москве. Иди и поговори. Вызови на откровенную беседу. Если он тебя действительно любит, он переменит свое решение. Зачем так поступать. Ты же тоже потом будешь жалеть. - Маша пыталась убедить подругу не принимать поспешных решений.
   - Все. Я приняла решение. Я не пойду первая на разговор. Он бросил, вот пусть первый и идет на примирение. Хотя все уже кончено. Я таких вещей не прощаю. Он предал мою любовь к нему, и в моем сердце теперь лед, и ему его никогда не растопить.
   - Ириша, подружка моя дорогая, не руби с плеча. Ведь пожалеешь потом. А хочешь, я сама с ним переговорю?
   - Нет. И даже не думай. Тогда мы еще и с тобой поссоримся. - Резко сказал девушка. - Побудь со мной, пожалуйста.
   - Хорошо. - Маша решила поддержать подругу.
   - Как учеба?
   - Нормально. Послезавтра экзамен. Я писала конспект, когда ты позвонила.
   - Если хочешь, могу дать свои. Только не потеряй. Они еще могут пригодиться.
   - Спасибо. - Поблагодарила Маша. - Я обязательно верну.
   Ира поднялась с кресла, в котором до этого сидела, и подошла к своему шкафу с книгами и учебниками. Порылась там и достала тетрадку в девяносто шесть листов.
   - Держи. Зря я, что ли старалась. Хоть какая-то польза от моих трудов. Успехов тебе на экзамене. - А потом, подумав, немного спросила Машу: - Слушай, Маш, а давай напьемся. Стресс снимем. - И она достала бутылку красного вина - "Арбатского".
   Ира пришла в себя после разрыва примерно через три месяца, как заметила Маша. Но она стала другой. В ее голосе появились сарказм, ирония и жесткость, граничащая иногда с жестокостью. С подружками Ира оставалась такой же хохотушкой и жизнерадостной девушкой, но с противоположным полом она вела себя агрессивно. Ира будто с цепи сорвалась. Она охотно знакомилась с молодыми людьми, кружила им головы, а потом резко бросала без объяснения причин или отделываясь простыми отговорками. Ее нельзя было обвинить в легком поведении, она не доводила дела до кровати - она мстила парням таким жестоким образом за свою, как сама считала, растоптанную любовь. Маша не понимала свою подругу, она не понимала ее такого поведения. Ведь, по мнению Маши, все можно было исправить или хотя бы попытаться, но Ира не предпринимала никаких шагов.
  
  
  

***

  
  
   Незадолго до замены Иван получил письмо с обратным адресом своего военно-учебного заведения, литером своего курса - это уже был нонсенс. Но самое главное в этом письме была подпись под обратным адресом - ее он никогда не смог бы спутать ни с какой другой. Это была подпись Иры. Как Ира узнала его адрес, он только догадывался. Для себя Иван уже решил, что после возвращения на Родину первым делом он найдет свою бывшую возлюбленную и попросит у нее прощения и сделает ей предложение. Он не мог написать ей письмо, потому что не помнил адреса, хотя знал, как найти ее улицу, дом, этаж, квартиру. Он помнил телефон, но не мог позвонить из Афганистана. И чем меньше оставалось времени до замены, тем больше он нервничал и еще больше ругал себя за свой неправильный поступок. Иван готов был упасть на колени перед своей Ирочкой-Иришкой и просить у нее прощения. Если бы это можно было сделать прямо сейчас, он бы это сделал.
   Иван трясущимися руками открыл конверт. Внутри лежал обычный тетрадный листок в клеточку. На весь лист было написано всего несколько строк крупным почерком:
   "Привет! Можешь поздравить меня - я вышла замуж. Удачи тебе. Ира".
   И больше ни строчки. Иван взбесился. Это была месть - он понял. Но он еще понял, что был сам виноват в произошедшем. Иван пил несколько дней подряд. В конце-концов его командиру это надоело, и тот попытался устроить ему разнос. В результате командир был вежливо отправлен туда, куда Макар телят не гонял. Через пару дней Ивана спасла от запоя работа. Штабу дивизии потребовался переводчик с английским языком. Кроме Ивана таковых не было, и он улетел в штаб дивизии на специально присланным за ним вертолете.

***

   Наконец-то Сергей смог разобраться со своими курсантами, которых он привез в 201 дивизию. Главным был процесс их размещения. Но все это осталось позади, а так как по вечерам было много свободного времени, то офицеры могли посвятить его себе.
   Как в любой горной стране в Душанбе темнело рано, и, если в типографии не было запарки перед выходом дивизионной газеты, то весь коллектив собирался за столом под деревом возле небольшого бассейна. Почти все офицеры и служащие жили здесь же на рабочем месте. Все-таки с жильем были проблемы, да и транспорт напрочь отсутствовал. А ходить пешком по городу, наматывая километры, было не всегда удобно. Но с другой стороны меры безопасности надо было соблюдать. Освещение в городе было не очень хорошее, иногда была слышна стрельба и в такой обстановке было бы не очень приятно и безопасно добираться домой. Среди служащих были женщины, и никто не посмел подвергать их жизни и здоровье опасностям. Поэтому весь коллектив типографии жил как одна семья.
   Наконец посиделки закончились. Последние новости из Москвы и в стране были рассказаны. Все потихонечку разошлись по своим спальным местам. Только Иван и Сергей остались за столом. Они не виделись уже несколько лет. Их крайняя встреча состоялась в Джелалабаде, куда Сергей прилетал с руководством из Кабула. Тогда планировалась какая-то операция, и он был включен в группу как специалист-востоковед. Они пробыли в бригаде несколько дней, и все эти дни Иван виделся с Сергеем. С тех пор они не встречались.
   Ребята сидели за столом, вспоминая свое прошлое и рассказывая последние новости. Иногда они прыгали в бассейн и, пофыркав в воде, вылазили обратно к столу. Стол был пустым, все уже убрали. Желания употреблять ни у кого не было, тем более, что на следующий день предстояло работать.
   - Вань, а ты так и просидел в Джелалабаде все время? - спросил Сергей.
   - Нет, из-за подводных течений меня через год с небольшим перевели на север. И оттуда я уже заменился. А ты?
   - А я все так и числился в Кабуле, исколесив весь юг и восток страны. Потом замена, а когда начались события в Баку, был направлен туда в командировку. Встретил там Вячеслава. Помнишь его?
   - А как же? Конечно, помню. - Ответил Иван. - Как он?
   - Нормально. Ты знаешь, - задал вопрос Сергей, - что он был ранен? В ногу. Мог без ноги остаться - ее спас автомат, который он положил на ногу. Автомат и принял все осколки от РПГ. Главное живой.
   - Это точно. - Поддержал Иван товарища. - И с ногой. А я не знал. От тебя первый раз услышал. А остальные? Я ни о ком толком ничего не слышал и не знаю.
   - С остальными все нормально. Кочевник два раза желтухой переболел. А так все нормально.
   - Алекс, я знаю, потом был переведен в Газни опять. К нам оттуда перевели медсестру, и она рассказывала о нем. Серега, а как ты в преподы попал?
   - Когда пошел развал Союза, я служил в Алма-Ате. - Ответил Сергей. - Плюнул на все и поступил в аспирантуру в Москве. А уже после ее окончания на кафедру в нашу бурсу на наш же факультет. Сейчас заместитель начальника кафедры. И как нас когда-то возили на стажировку, сам вожу курсантов.
   - И где был? - Спросил Иван.
   - Несколько раз в Таджикистане, бывшей Югославии.
   - Понятно. Где ж... - там и ты, как всегда.
   - А ты, тогда что здесь делаешь? Стажируешься? Оно тебе надо с твоим-то опытом. - Слегка повысив голос, произнес Сергей.
   - Под маркой стажировки работаю здесь. - Спокойно ответил Иван.
   - Вот видишь. И мы также.
   - Да. Ничего не изменилось. - Согласился Иван. - А про остальных с курса ничего не знаешь?
   - А чего знать? Китайцы почти все уволились. А самые преданные коммунисты уехали за границу. Чего и следовало ожидать.
   - И здесь все старо, как мир. Ну, и хрен с ними.
   - Зато какие правильные речи на собраниях толкали. - С издевкой сказал Сергей. - Помнишь?
   - А то. Конечно. Ладно. Хрен с ними. Давай в Москве встретимся после твоего возвращения.
   - Давай. - Согласился Сергей.
   Незря говорят, что загад не бывает богат. После возвращения из Таджикистана Иван уехал на учения, потом учеба и очередная командировка. И уже только после возвращения из нее товарищи смогли встретиться. А еще через пару лет Сергей погибнет в очередной командировке в бывшей Югославии. Он также повезет курсантов и также будет работать вместе с ними, а не сидеть где-нибудь в штабе и ждать окончания командировки, считая причитающуюся ему валюту. Деньги его не интересовали. Работа была для него главнее. Он ею жил. В его лице наука потеряла выдающегося ученого и грамотного специалиста. Вся его офицерская жизнь была связана с войной, начиная с курсантских времен, и заканчивая замом начальника кафедры. Сергей много работал не только над совершенствованием своих знаний, но сам вел научную работу. Под его руководством было защищено несколько диссертаций, написано много учебников и учебных пособий, внедрялись новые формы и методы преподавания учебных дисциплин, совершенствовался учебный процесс. Но... Смерть все изменила. И теперь мы говорим о нем только в прошедшем времени. Он был, он работал, он защищал Родину, он делал все возможное для защиты советских и российских воинов от оружия противника. Только прошедшее время. Но мы будем всегда его помнить. Он никогда не уйдет из нашей памяти. И, поднимая третий тост, тоже будем пить за него. Вечная ему память.
  

***

  
   Во время обеда Маша пришла в полк к Андрею. До отъезда оставалось совсем немного времени. Дата определена, в полетный лист ее фамилия занесена. Теперь оставалось только предупредить отца о своем возвращении. Они с Андреем пришли к дежурному по полку, и Андрей начал звонить в Москву по дальней связи. Когда, наконец, Москва ответила, он передал трубку жене.
   - Папуля, привет! - Закричала в трубку Маша. Связь как всегда была отличной - ничего не слышно. - Это Маша.
   - Привет дочура? Как вы там?
   - Нормально. Все хорошо. Я вылетаю послезавтра. Встречайте.
   - Хорошо. - Ответил отец. - Мать уже места себе не находит. Как муж?
   - Все нормально. У него тоже все хорошо. Представление ушло.
   - Прекрасно. А ты боялась.
   - Папуля, у меня к тебе просьба, - Маша решила начать осуществлять свой план. - Свяжись с Ирой, пожалуйста. Пусть она меня встретит.
   - Зачем? Я пришлю за тобой машину. - Непонимающе проговорил отец.
   - Папа, так надо. Пожалуйста. Ну, сделай, как я прошу. - Взмолилась Маша.
   - Ладно. Уговорила. Если она не сможет или откажется, будешь добираться сама.
   - Договорились. Все пока. Мы вас целуем. Привет маме. Пусть не волнуется. До встречи. И не забудь о моей просьбе. - Маша положила трубку на аппарат и посмотрела с довольным видом на мужа.
   - Все прекрасно, дрогой. Пойдем домой?
   - Пошли, Машуня. - А когда они вышли из здания штаба, он спросил жену: - Маша, а не хочешь ли ты сказать, что твоя подруга Ира - это та самая Ирочка, с которой расстался Иван?
   - Мне кажется, что ты прав. Уж очень все сходится. Я, честно говоря, хочу, чтобы они встретились на аэродроме, иначе Иришка не захочет встречаться с ним в другой обстановке. Ты же знаешь ее. - Вздохнула Маша. - Она же упертая в этих вопросах.
   - Это точно. А вообще свихнуться можно, как все закручено в жизни. Ладно, пойдем домой. Еще не закончилось обеденное время. - И обняв жену, они направились к дому Андрея.
  

***

  
   Наконец посадка была завершена. Пассажиры устраивались на своих местах вдоль фюзеляжа самолета. Внутри было жарко. Иван с товарищем сели недалеко от рампы, держа место для Маши, пока она прощалась с мужем. Но вот и она зашла в самолет.
   - Маша, садись. Устраивайся. Вот твое местечко, почти плацкарт, но, к сожалению, других нет. Если только подложить что-нибудь. - Сказал Иван, указывая девушке на ее кресло.
   - Спасибо за место. - Ответила Маша. - Попрощалась, а все равно на душе мерзко. Устала от ожиданий и тревог. Только ему не говори об этом. Ладно? - Спохватившись, что сказала лишнее, проговорила уезжающая жена. - Теперь, скорее всего до осенних каникул я сюда не попаду.
   - Не волнуйся. Все будет нормально. Все-таки это не Афган. Здесь и сейчас спокойнее. Не терзай себя. - Ответил ей Иван. - Лучше устраивайся поудобнее. Нам лететь долго.
   - Это точно. Зато высплюсь. Или буду пытаться. А то всю ночь бессонница замучила. - Рассмеялась Маша.
   - Бессонницу зовут Андрей? - Пошутил Иван. - Спи. Набирайся сил. Можешь положить голову мне на плечо.
   - А ты приставать не будешь? А то быстро схлопочешь. - Шутила девушка.
   - Не волнуйся. Приставать не буду. - Ответил офицер. - У нас не принято уводить девушек у своих, тем более жен.
   - Хорошие у вас принципы. Тогда подставляй плечо - оно будет моей подушкой.
   Иван подставил свое плечо. Маша поудобней устроилась, положила голову на плечо Ивану и быстро заснула. Через какое-то время Иван тоже задремал. Но сквозь дремоту он думал о путях поиска своей первой любви.
   Полет прошел нормально. Самое главное, что не было промежуточных посадок, а то бы прилетели в Москву на следующий день. Такие прецеденты уже бывали, как рассказывали знатоки военной авиации. Теперь Ил-76 шел на посадку и вскоре его шасси коснулись бетонки. Самолет зарулил на стоянку и выключил двигатели. Пассажиры военного борта начали покидать воздушное судно. Ребята втроем пошли от самолета к таможне.
   - Ladies first. Дамы первые, - пропуская вперед Машу, проговорил Иван. - У нас так всегда. Мы уж за вами, мадам.
   - Спасибо, настоящие джентльмены. - В ответ тоже шутила девушка. - Я вас подожду за дверьми этого не очень гостеприимного здания под названием таможня. - И пошла показывать свои вещи.
   Пройдя таможню, Маша вышла на улицу и остановилась. Достала сигарету и зажгла ее, ожидая своих спутников. Наконец они собрались все вместе.
   - Надеюсь, таможня ни у кого не взяла добро? - Пошутила Маша.
   - К счастью, нет. - Ответил Иван.
   - Только время потеряли. - Сказал третий спутник.
   - Меня должны встречать. Могу подвезти. - Обратилась Маша к офицерам.
   - Нас тоже должны встречать, - сказал второй офицер. Так что спасибо за приглашение.
   - Меня тоже встречают, только на КПП, на выезде. Туда подбросят, и я поеду. - Проговорил Иван.
   - Понятно. Вещи поможете донести до машины? - Попросила Маша офицеров.
   - Вань, помогай, твои друзья. - Сказал главный в их компании.
   - Конечно. Куда же я денусь. А еще про дедовщину говорят. - Ответил Иван.
   Проходя мимо УАЗика, их окликнул офицер в форме:
   - Товарищи офицеры. Прошу вас. Машина ждет. - Они поздоровались и обнялись. Загрузили вещи в машину.
   - Меня должны встречать на КПП. Подъедем туда, я посмотрю и переложу вещи.
   - Без проблем. - Ответил встречающий офицер. - Девушка с вами?
   - Нет, спасибо. Меня встречают. - Маша кивнула головой в сторону ВАЗ-2109.
   - Круто. На гражданской машине сюда. - Сказал встречающий.
   - Нам девушкам иногда делают послабления, - пошутила Маша. - Вань, поможешь донести вещи?
   - Конечно. Пойдем. Подождите секундочку, - обратился он к офицерам. Взял Машины вещи, и они пошли по направлению к девятке.
   Иван шел чуть сзади Маши. Не доходя метров пятнадцать до машины, у нее открылась передняя левая дверца, и оттуда выпорхнула девушка в джинсах, кроссовках и светлой кофточке, с короткой прической из темных волос и очками с диоптриями.
   - Машка! - Закричала она с радостью и побежала навстречу им. Маша шла навстречу девушке, улыбаясь, расставив руки в разные стороны. Они обнялись и расцеловались. - Ну, рассказывай, как съездила, как муж. Слушай, лицо загорело. Там есть море? - Щебетала подружка. Потом она перевела взгляд на Ивана: - А это твой новый поклонник?
   Договаривала она фразу с понижающей интонацией. Ее глаза сощурились, как будто она пыталась что-то или кого вспомнить.
   Иван смотрел на встречающую Машу подругу и не верил своим глазам. Нет, он не мог ошибиться. Неужели есть все-таки Бог на свете? Еще совсем недавно он думал об этой девушке, а вот сейчас она стоит напротив него и заливается смехом. Он даже тряхнул головой, пытаясь удостовериться, что это не наваждение и не фантастика, а реальность происходящего. А, когда девушка посмотрела на него, специфически сощурив глаза и, нагнув голову, при этом кивнув ею в его сторону, у него не осталось никаких сомнений, что это была та, о которой он думал на протяжении всего последнего времени, это была его первая любовь.
   - Господи. Ира?
   - Иван?
   Офицер быстро подошел к девушке и, слегка смущаясь, взял ее ладошки в свои руки и поднес их к своим губам. Нежно прикоснулся губами к правой руке в легком поцелуи, рассматривая при этом пальцы девушки. Ира заметила этот взгляд.
   - Здравствуй, Ира! Я очень рад тебя видеть. Как ты сама? - проговорил с легкой хрипотцой в голосе Иван.
   - Здравствуй, Ваня. Как всегда нормально. А ты, как всегда, галантен. - Ответила девушка. - Как ты? Рассмотрел мои пальцы? Что скажешь?
   - Тоже нормально. - И, слегка волнуясь, спросил: - Ты замужем? Или нет.
   - А чтобы тебе хотелось услышать? - спросила девушка.
   - Я? Я сначала хотел бы извиниться за свой поступок, совершенный мною тогда, во время учебы. Я очень сожалею об этом. Прости меня, пожалуйста. - Волнуясь, произнес Иван.
   - Считай, что простила. Как семья, дети, жена? - Глядя в глаза, спросила Ира.
   - Я не женат. Так и не смог найти такую же, как ты.
   - Я такая одна. - Улыбнулась девушка. - Это ты верно заметил. Развелся?
   - Нет и не был. Ты хорошо выглядишь. Почти не изменилась. Даже похорошела. Честное слово.
   - Ой-ой-ой. Посмотрите на него. Он уже делает комплименты. - Девушка явно начала подзадоривать парня.
   - Нет, правда. Ты действительно хорошо выглядишь. Просто глаз не оторвать. - Иван начал приходить в себя. - Ты все-таки не ответила - ты замужем? Кольца на руке нет.
   - Для тебя это имеет значение?
   - Да.
   - Нет, я не замужем. Я свободна от вас мужчин и чувствую себя очень хорошо.
   - Ириш, - Обратилась к подруге Маша. - Не заводись. Не зли парня. Он же правду говорит.
   - А ты, моя дорогая, не защищай его. Пусть сам за себя постоит.
   - Ирочка, давай как-нибудь встретимся. Нам надо о многом поговорить.
   - Ты уверен? - Спросила девушка Ивана. Во время разговора она ни разу не отвела своего взгляда от лица своего бывшего знакомого. - Столько лет прошло. Мы изменились и стали другими.
   - Ты осталась такой же, как и тогда в студенческие годы. Давай встретимся.
   - Вот приставучий, как банный лист.
   - Иван, - позвал встречающий офицер. - Время, надо ехать. Потом договоришь.
   - Сейчас. - Он повернулся в сторону УАЗика. - Минута.
   - Ира, Иришка. Время. Пожалуйста, не отказывай. Это надо нам обоим. Ведь всегда все можно изменить. - Просил Иван девушку.
   - Ваня, нельзя дважды войти в одну воду. - Упорствовала она.
   - В одну воду, да. А в одну реку можно.
   - Хорошо.- Ира улыбнулась. А у Ивана от этой улыбки все сжалось внутри. Всегда можно определить, улыбка искренняя или нет. Улыбка Иры была искренней и доброй, только она еще выражала сожаление. - Мой домашний помнишь?
   - Да. - И Иван произнес семь цифр.
   - Правильно. Помнишь. - С легким сарказмом произнесла девушка. - Запиши рабочий. Только зови по имени-отчеству. - И она продиктовала свой рабочий номер. Иван записал, повторил вслух, чтобы убедиться в правильности записи.
   - Правильно. Ты действительно хочешь увидеть меня?
   - Да. Я очень рад этой нашей случайной встрече. Если честно, то я хотел тебя найти после возвращения из Таджикистана. Веришь?
   - Верю. - И только сейчас девушка опустила глаза. - Позвони мне завтра. Лучше на работу. - Тихо проговорила Ира. - Я буду ждать.
   - Обязательно. Как только освобожусь завтра, сразу же позвоню.
   - У меня обед с часу до двух. В это время меня не бывает на месте.
   - Хорошо, я запомню. - Иван еще раз взял ладошку девушки, положил ее между своими ладонями и слегка сжал. - Я, скорее всего, позвоню после трех. Я очень рад тебя встретить вновь. До завтра. - Он подошел к девятке с вещами Маши и положил их в багажник машины, а потом направился к встречающей его с товарищем машине. Возле машины он повернулся и посмотрел в сторону девчонок. Они обе смотрели ему вслед. Иван помахал рукой и послал воздушный поцелуй. Девушки помахали в ответ, а Ира поймала воздушный поцелуй и спрятала к себе под кофточку. Подруги весело заулыбались.
   УАЗик уехал.
   Ира достала сигареты из машины:
   - Давай покурим. А я заодно успокоюсь.
   - Так это тот самый твой курсантик, с которым ты встречалась, а потом вы расстались? - Спросила Маша.
   - Да. Тот самый. Вот уж не ожидала, что могу его встретить, да еще здесь вместе с тобой.
   - Обалдеть можно, ты права, - согласилась Маша с подругой, а сама ликовала про себя. Все-таки она правильно все рассчитала и подстроила эту встречу. А главное, она не ошиблась там, в Душанбе, когда они втроем сидели за столом на квартире у Андрея. Маша тем временем смотрела на подругу, пытаясь понять, рада ли та этой якобы неожиданной встрече. - Ты не рада встретить его? - Все-таки любопытство взяло верх.
   - Не знаю. Я боюсь. После всего, что произошло за это время, я не знаю. А когда он узнает, что у меня есть ребенок, не даст ли он задний ход? - Ира обратилась за советом к подруге. - Ведь в свое время я сделала так, чтобы он узнал о моем замужестве.
   - Честно, не знаю. Но мне кажется, что он все-таки тебя любит до сих пор. А раз любит и виновником всего этого был он, значит, все поймет, и твоя дочурка его не остановит. А потом родишь ему ребенка, и все у вас заладиться.
   - Посмотрим. Но я действительно боюсь начинать все сначала.
   - А ты считай, что не сначала. А это продолжение вашего романа. Просто он был очень долго в командировке. Так вам будет легче. - Дала совет Маша.
   - Легче всегда со стороны. - Парировала Ира.
   - Но, ведь, правда, он искренне был рад вашей встрече. И обрати внимание, что он сказал тебе о своих планах. Он хотел тебя найти после возвращения из этой командировки. А, если знал о твоем замужестве, то, наверняка, догадывается, что у тебя может быть ребенок.
   - Машенька, я боюсь все начинать сначала. - Продолжила Ира. - Я почти все забыла, заставила себя забыть и вычеркнуть тот этап моей жизни из памяти. Постаралась, - и, усмехнувшись, добавила, - но не смогла, если быть честной. Я всегда помнила то время. А сейчас жалею, что все так закончилось. Если бы ты знала, как я ждала от него писем, когда он первый раз уехал на стажировку. Как я сходила с ума, когда их не было подолгу. Бессонные ночи и слезы в подушку. А утром надо улыбаться, что все в порядке. Господи, как мне было тяжело.
   - Ириш, ну, успокойся. А может, и не закончилось? - Спросила Маша. - Ведь он же любит тебя. Ты разве не заметила, что радость то была искренней и волновался, аж заикался.
   - Заметила. Слушай, подруга, а может все вернуть на свои места? И действительно начать все сначала? - Ира попыталась найти поддержку у Маши. - Господи, ну какая же я была глупая. Может, надо было наплевать на свою гордость, да найти его и вызвать на разговор. И все было бы по-другому. Или хотя бы предложить не торопиться, подождать. Я ведь была готова ждать его возвращения оттуда. Так нет же, надо было упереться, а потом это дурное замужество. И кому стало от этого лучше. Всем только хуже.
   - Ирочка, не терзай себя. - Успокаивая подругу, проговорила Маша. - Все равно теперь ничего не изменишь. Что свершилось, то свершилось. Только поменьше сарказма при встрече.
   - Это защитная реакция. От волнения и страха. - Призналась девушка. - Как ты думаешь, он был искренен?
   - Думаю, да. Ты потом все сама увидишь, когда встретитесь. Он тебе обязательно позвонит. Вот увидишь. Завтра и позвонит.
   - Посмотрим. Но хотелось бы. Ты только не говори ему о нашем разговоре. - Попросила Ира подругу.
   - Конечно, как я смогу ему рассказать об этом. Ты хоть подумала, девонька? - С недоумением в голосе проговорила Маша.
   - Но вы так шли к машине, как будто старые хорошие друзья. Кстати, а откуда ты его знаешь? Он не составит конкуренцию твоему мужу? - Уже шутя, проговорила Ира.
   - О, да ты приходишь в себя, раз заговорила в таком тоне.- Рассмеялась Маша. - Первый раз я его увидела несколько дней назад в Душанбе. Оказывается, они с Андреем служили в Афганистане в одной бригаде. А в остальном, ради интрижки я не хочу терять семью. Всегда найдется какая-нибудь тварь, что обо всем расскажет, или просто обольет грязью. Проходили уже. Да и он сам сказал, что приставать не будет. К тому же сейчас у него есть более важная цель - это ты. Так что, готовься принять яростную атаку по уничтожению твоей независимости и свободной жизни.
   - Я включу ускорители, чтобы улететь с первой космической скоростью. - Поддержала тон подруги Ира.
   - Только смотри, не успеешь заметить, как он окажется твоим двигателем. Что тогда будешь делать?
   - Сбрасывать ступени ракеты.
   - А не пожалеешь потом?
   - Возможно. Но в космосе невесомость - всегда успею вернуться. - Ира смеялась вместе с Машей, а потом серьезно добавила: - Пожелай мне удачи, пожалуйста.
   - Желаю тебе, дева, удачи в твоей нелегкой женской доле. Будь счастлива. - Немного в шутку произнесла Маша. - Я буду тебя поддерживать.
   - Спасибо. Поехали.
   - Да. Дети наверняка с ума сходят, - сказала Маша. - А все-таки здесь лучше.
   - Лучше - это когда муж рядом, а не шляется где-нибудь в Таджикистане.
   - Кто бы говорил, женщина с хвостом. - Не заставила себя ждать с ответом Маша.
   - Лучше бы пожалела мать-одиночку. - Шутя, всхлипнув, сказала Ира.
   - Вот Иван и пожалеет, и приголубит.
   - Быстрее бы, что ли? - Ира посмотрела на Машу, и они опять рассмеялись. - Только меня терзает один вопрос - он должен быть женат.
   - С чего ты взяла? - Удивленно спросила Маша. Он тебе здесь ответил, что не женат. И нам с Андреем в Душанбе тоже самое рассказывал о своем семейном положении. Между прочим, очень жалел о разрыве с тобой. И винил в этом себя. Для тебя большой плюс.
   - Честно говоря, я узнавала о нем по свои каналам, когда у меня в семье начались проблемы, и мы разошлись. И мне сообщили, что он женат и у него есть дети. Я не могу делать несчастной его жену и детей. - Ища поддержку, проговорила Ира.
   - Может твой источник ошибся? - Подала надежду подруге Маша.
   - Вряд ли. Источник надежный. А, может, он действительно ошибся? - Ухватилась за спасительную соломинку Ира.
   - Спроси в лоб при встрече. Мне кажется, что так будет проще, а там все решишь. - Уверенно сказала Маша.
   - Так и сделаю. Поехали. - И Ира пошла к водительской двери.
   Сев в машину, она вставила ключ в замок зажигания, но не повернула его, дверь оставила открытой, руки положила на рулевое колесо, откинула голову на подголовник и закрыла глаза.
   - Машунь, подожди секундочку. Сейчас поедем. - Тихо попросила подругу девушка.
  

***

  
   Ира подходила к своему дому. Сессия почти закончилась - оставался один незначительный экзамен, за сдачу которого девушка совсем не волновалась. Но на душе скребли кошки. Судя по письму от ее возлюбленного, он должен был уже вернуться как две-три недели, но от него не было никаких известий. Опять в голову лезли дурные мысли, но Ира гнала их прочь. По привычке она открыла почтовый ящик и взяла почту и увидела письмо со знакомым почерком. Девушка не обратила внимания на то, что обратный адрес был московским, а не полевой почты. Все-таки она была рада получить хоть такое сообщение о местонахождении своего любимого человека.
   Зайдя в квартиру, девушка положила газеты на стол в гостиной и ушла к себе в комнату. Усевшись поудобнее в кресле, улыбаясь, открыла конверт и начала читать письмо. Оно было короткое. Ира сначала не поняла смысла письма. Она перечитала его несколько раз, пытаясь понять, что это не глупая шутка, а все серьезно, более, чем серьезно. Она поняла, что ее бросают под благовидным предлогом заботы о ней же самой. У нее все это не укладывалось в голове. Наконец смысл письма все же дошел до нее, и девушка разрыдалась. Она свернулась калачиком, положила голову на спинку кресла на свои руки и продолжила плакать. "Дурак. Я же тебя люблю, и мне неважно, куда тебя направят после окончания твоей "бурсы". Я готова ехать за тобой, хоть на край света. А ты так поступил. Ты ведь даже не знаешь, что ты потерял. Я не пойду мириться. Но, если ты сделаешь первым шаг к примирению, я вернусь. Может быть". Устав плакать девушка позвонила подруге Маше и попросила ее приехать, чтобы поплакаться ей, а она утешила Иру в ответ. Под конец посиделок Ира напилась вина и только благодаря этому смогла уснуть.
   Вечером следующего дня, когда отец Иры вернулся домой со службы, он обратился к дочери с вопросом:
   - Дочура, что-то ты неважно выглядишь. Что случилось? Кстати, а где твой ухажер, они уже вернулись.
   - Просто я вчера напилась с горя. - Ответила дочь, глядя в глаза отцу. - А мой ухажер упорхнул в неизвестном направлении. На, читай его послание. - Она протянула отцу письмо. - Зато благородно.
   - Понятно, - ответил отец, прочитав письмо. - Что собираешься делать? Я могу тебе помочь?
   - Спасибо, не надо. Я уже отказалась один раз от твоей помощи и сейчас тоже отказываюсь. Сама справлюсь. Это личное. Не вмешивайся, пожалуйста. - Попросила расстроенная девушка. - Это был урок из жизни. Еще одно испытание. Когда-нибудь он поймет, что был глубоко не прав, но будет поздно. Я справлюсь. Я сильная, ты же знаешь. И не бойтесь с мамулей за меня - руки на себя накладывать не буду. Было бы из-за кого, из-за мужика. Да пускай они пропадут все пропадом. Кроме тебя, конечно. Ты у меня самый лучший и верный мужчина и отец.
   - Дочь! Так, к сожалению, бывает в жизни. Ты должна сама решить, что и как делать дальше. Принять все, как есть, или сделать самой шаг вперед.
   - Нет. - Перебила отца Ира. - Я не буду первой. Это не в моих принципах.
   - Ты уже взрослая. Тебе решать.
   Ира пришла в себя после потрясения к Новому году. Она успокоилась. Сердце перестало болеть душевной болью. Хотя иногда она вздрагивала от вечерних телефонных звонков в надежде, что ее сейчас позовут к телефону. Но ее не звали. Прошло время, и она постаралась забыть все: цветы, телефонные разговоры по вечерам, походы в театр и кино, поцелуи. Ира в один из предновогодних дней сказала себе: - "Все хватит хандрить, жизнь продолжается. Парней вокруг много и заглядываются на тебя, подруга. Ты не однолетний цветок, ты не можешь завять из-за какого-то дурака. А ты, дурак, иди вон из моей памяти. Вперед к новой жизни".
   Но иногда она вспоминала своего дурака и глубоко вздыхала. Ира даже хотела пойти на выпуск, но пересилила себя и заставила остаться дома под предлогом подготовки к экзаменам. Чем меньше оставалось до дня выпуска ее прежнего возлюбленного, тем чаще и настойчивее она смотрела на телефон, ожидая звонка и приглашения прийти. Ей даже были не нужны извинения, она бы и так примчалась, чтобы начать все сначала. Но телефон молчал, и ее никто не приглашал на вручение лейтенантских погон. Ира не знала, что Иван во время выпуска постоянно крутил головой и пытался увидеть лицо своей отвергнутой любимой девушки, но так и не увидел. А позвонить, извиниться и пригласить не хватило силы воли. Он знал одно, что увидев ее или услышав ее голос, немедленно сделает ей предложение. Но они не увиделись и не услышали друг друга, хотя оба хотели одного и того же.
   На Новогодней дискотеке в институте Ира была женщина-вамп. Она сводила парней с ума. Строила им глазки, зазывала взглядом, а потом исчезала. Девушка не отдавала предпочтения никому, но потанцевав несколько танцев с одним, она переходила к другому. Дело едва не дошло до драки. Молодые люди хотели уже выяснять отношения друг с другом. Поняв, что дело зашло слишком далеко, Ира объявила им всем, что ее никто из них не интересует. Они не в ее вкусе. Всех с Новым годом.
   Ира закончила успешно институт и осталась как москвичка в родном городе. В свое время отец настоял, чтобы она закончила автошколу и получила водительские права. И вот в один из вечеров девушка возвращалась на машине родителей с дачи. Это была еще относительно не старая шестерка "Жигулей". Очень престижная модель для того времени. Она была одна. Ира почувствовала, что с машиной что-то не так. Она остановилась. Выйдя из машины, девушка обошла ее и обнаружила, что одно из колес спущено.
   - Блин, только этого и не хватало, - пнув колесо ножкой, проговорила девушка. Ира включила "аварийку" и подошла к багажнику. Достала домкрат и баллонный ключ. С трудом донесла все это до спущенного колеса и задумалась о своей горькой судьбе на дороге. Она не могла открутить болты крепления колеса, а еще нужно было принести запасное колесо - а оно такое тяжелое.
   - Блин. Ну, что за невезуха такая. - Уже с отчаянием в голосе проговорила Ира. - Что мне здесь до утра куковать? Болты не отвернуть, запаску не вытащить. А как ее ставить - она ведь неподъемная. - Девушка чуть не плакала. Пнув спущенное колесо еще раз, она вышла на дорогу и начала голосовать в надежде, что кто-нибудь остановиться помочь ей с заменой колеса.
   Вдруг проезжающий мимо Москвич- 2140 включил правую мигалку и остановился. Из машины выглянул молодой парень, и, рассматривая девушку, спросил:
   - Что за проблемы, красавица?
   - У меня спустило колесо. Не поможете мне заменить его. Я не могу сама это сделать. - Ответила Ира, рассматривая парня в свою очередь.
   - Конечно, помогу. - Сказал парень. Во время работы по замене колеса они познакомились. - Как вас зовут, девушка? Меня - Виктор.
   - Ира.
   - Очень приятно. Студентка?
   - Уже нет. Окончила год назад институт. Вот ехала с дачи и такая неприятность. А вы?
   - Недавно вернулся из армии. Офицер запаса. Двухгодичник. Сейчас работаю. Тоже еду с дачи домой. Родителям добра всякого возил. - Ответил парень.
   Он довольно быстро справился с неразрешимой для Иры проблемой. Молодые люди еще поговорили какое-то время. Ире было легко с парнем, и она дала ему свой рабочий телефон. Ведь он же помог ей с такой сложной проблемой, да и понравился внешне. Они встречались недолго. И Виктор сделал Ире предложение буквально через пару месяцев. Маша, ее подруга в это время считала последние дни до возвращения ее возлюбленного. Для Иры в какой-то степени все происходящее было как социалистическое соревнование - кто раньше из подруг выйдет замуж. Маша еще ждала, как сама Ира когда-то, а Ира могла выйти уже сейчас. И девушка дала согласие.
   Какая шлея попала ей под хвост, она не знала. Но под воздействием внезапного порыва, скорее всего назло Ивану, Ира вышла замуж за своего нового знакомого. Любила ли она его? Вряд ли. Но необходимость выйти замуж была. В ее возрасте уже многие девчонки были замужем, а она нет. Вот и вышла. А любовь придет потом, главное, человек хороший. Да и захотелось сделать больно Ивану. Через знакомых она узнала его адрес и послала письмо с извещением о своем замужестве. Пусть ему будет также больно, как когда-то и ей. Своего она добилась. Но спустя несколько месяцев она уже жалела о своем поступке, но теперь уже она не осмелилась прийти к Ивану с примирением, хотя она его и не смогла разлюбить, как сама поняла. Ира не смогла забыть свою первую любовь. Это было один раз, но навсегда. Она даже не хотела признаваться в этом себе, но однажды все-таки призналась и заплакала, завыла по-бабьи. Она решила найти Ивана, но тихо, втайне от всех.
   Поначалу семейная жизнь протекала без проблем. Ира сразу же переехала к Виктору, как и положено жене. Еще живя со своими родителями, они научили ее вести домашнее хозяйство и не бояться трудностей. Но с матерью своего мужа Ира не смогла найти общий язык. Та постоянно помыкала Иру, за ее бездеятельность и лень, как сама же и утверждала. Доходило до того, что после мытья посуды, когда все уходили из кухни, мать Виктора клала в раковину грязную тарелку, а потом устраивала скандал. Виктор жену не защищал.
   - Ира! Что ты устроила бардак на кухне? Почему там грязь на каждом углу? - Кричала мать Виктора.
   - С чего вы взяли? Там порядок кругом. - Отвечала девушка, никак не обращаясь к свекрови.
   - Иди посмотри. Там кругом грязь. - Настаивала первая женщина.
   - Я там все убрала и помыла. Там чисто. - Не сдавалась сноха. Но, тем не менее, шла на кухню и видела одну единственную непомытую тарелку и ложку.
   - Вам, что было трудно помыть одну тарелку с ложкой за собой? - Обращалась она к свекрови. - И стоило из-за этого устраивать скандал?
   - Ты мне не перечь! Молодая еще. С мое поживи. Сказала грязно - значит грязно. Иди мой посуду.
   - Витя, скажи матери, что так нельзя. - Обратилась Ира к мужу. - Ты же мой муж. Ты должен защищать меня. Это не справедливо.
   - Ира. Мама права. Надо домыть посуду, которую ты не вымыла до конца. - Отвечал муж.
   В одну из таких ссор Ира объявила:
   - Я беременна. - Будущая мама думала, что все семейство обрадуется такому известию. Свекровь прошипела в ответ:
   - Ты думаешь, что это избавит тебя от ведения домашнего хозяйства, которое ты ведешь из рук вон плохо. Между прочем, пол в квартире грязный. Помой его.
   - Не буду мыть. Я вам не слуга и не домработница. - Резко повернулась и ушла к себе в комнату. На пороге она обернулась и жестко произнесла: - Меня не беспокоить. Ребенку нужен покой. - И закрыла за собой дверь.
   - Ты посмотри, какая лентяйка. Мы к ней со все душой, а она нас ни во что не ставит. - Услышала Ира через дверь, как будто эта тирада предназначалась ей. Она едва сдерживала рыдания. Молодая женщина легла на кровать и повернулась лицом к стене. Ей было обидно и больно. Она начала непроизвольно вспоминать свое знакомство с Виктором, как все было хорошо и радостно поначалу, а потом все пошло кувырком. Его мать была просто мегерой. Война продолжалась. Но самое неприятное заключалось в том, что Ира хотела бы, да не могла из-за издержек своего воспитания, как она сама считала, вернуться к родителям домой. Она хотела сохранить свою семью. Тем более, что у нее должен был родиться ребенок. А ему нужен отец. Но обстановка в семье все более накалялась, а так как Ира была сильной и волевой девушкой, то она не могла терпеть такого отношения к себе долго. Рано или поздно должна была наступить развязка. И Ира знала, как все закончится. Теперь она все чаще начала вспоминать Ивана и рассказы о его семье.
   Наконец-то она родила дочку. Ира была на седьмом небе от счастья. Ее родители тоже. А в семье ее мужа изменений не было. В одну из таких очередных ссор Ира показала свое настоящее твердое непоколебимое "я".
   - Вот что, свекровушка, от слова кровопийца. Я тебе не Катерина из "Грозы" Островского, а ты не Кабаниха оттуда же. Я в окно, как с крутого берега в реку, прыгать не буду. Я ухожу. Ухожу вместе с дочурой, твоей внучкой. На развод подам сама или твой придурок сыночек, если тебя не побоится. Ему видеть родную дочь разрешаю, а тебе нет. Чтобы твоей ноги ближе чем пятьсот миллионов километров не было до моей дочери. Понятно тебя, ведьма. Пошла прочь. - Ира повернулась и пошла к телефону. Набрала номер родителей. Трубку снял отец.
   - Алле. Кто говорит? - Услышала до боли любимый голос отца.
   - Папуля, это я, Ира, - спокойно, без дрожи в голосе произнесла молодая мама. - Приезжай за нами с дочуркой прямо сейчас. Я развожусь с мужем.
   - Хорошо. Сейчас буду. - Ответил папа. Он ничего не стал больше спрашивать. Если дочь приняла такое решение, значит так надо, значит, предел ее терпению кончился. Она уже взрослая, и может сама отвечать за свои поступки. А расспрашивать сейчас, нет надобности - дома все расскажет.
   Родители очень любили внучку, и Ире приходилось даже воевать с ними, чтобы ее не баловали. Но сама Ира стала все чаще вспоминать Ивана. Иногда она задавалась вопросом, может быть, действительно тогда после его письма надо было устроить очную ставку и окончательно все решить. Может, и не было бы сейчас таких проблем. Может, надо было послушаться советов родителей и Маши, и встретиться с Иваном. Может он действительно так думал тогда, а не искал повод для расставания.
   Ира втайне от папули начала искать Ивана. И она нашла его. После Афгана он попал служить в Подмосковье. Какими судьбами, ей было не известно. Но он, как ей сообщили ее источники, был женат и имел детей. А разрушать чужую семью Ира не хотела.
  

***

  
   Сидя на сиденье машины, и, положив руки на руль, Ира вдруг вспомнила еще один повод для поиска Ивана.
   Буквально пару лет назад вечером, когда Ира уже окончательно и бесповоротно развелась с мужем и вернулась к своим родителям, дома раздался телефонный звонок. Ира первая подошла к телефонному аппарату и сняла трубку:
   - Алле. Слушаю вас. - Произнесла она в трубку.
   - Привет, подруга! - Раздался в трубке знакомый женский голос. - Как поживаешь? Как дочурка?
   - Привет Машуня. - Ответила Ира. - Все нормально. Все живы-здоровы. А вы как?
   - Тоже, слава Богу, все в порядке. - Ответила Маша. - Какие планы на вечер субботы?
   - Не знаю еще. Скорее всего, поедем на дачу. Что в Москве то делать?
   - Понятно. - Ответила подруга. - Я хотела бы тебе напомнить, что у нас с Андреем очередная годовщина свадьбы.
   - Поздравляю, - Ира перебила подругу.
   - Не перебивай меня, подруга моя дорогая. - С шутливой резкостью в голосе проговорила Маша. - Слушай меня внимательно. Так как годовщина не круглая, мы решили отметить ее в узком кругу друзей. Ты входишь в их число, естественно. Конечно, все будет скромно и народу не много. Может, познакомишься с кем-нибудь. - Продолжала щебетать Маша. - Как на личном фронте? Перемены есть? А то с Андреем учится пара холостяков.
   - Машка! Ты не исправима. - Смеясь, отвечала Ирина. - Конечно, все без перемен. Но мне никто не нужен. Хватит. Мне никакие мужья больше не нужны. Сами проживем как-нибудь.
   - Ну, это твое, конечно, дело. Но ты не ответила на вопрос - ты придешь? - Продолжала интересоваться Маша.
   - Приду. Уговорила. - Ответила Ира. - Порадуюсь за подругу. Что от меня нужно? Только давай без телячьих нежностей. Ты в декрете. Офицерская зарплата, насколько я знаю, не ахти какая большая. Думаю, что времени у твоего мужа на халтуру из-за учебы нет. Так что говори.
   - Не дави на больную мозоль. - Ответила Маша с небольшой горечью в голосе. - Достали козлы уже. А это ты у нас богатенькая Буратино.
   - Уж, скорее всего Мальвина, а не Буратино. Будешь в моем положении, не приведи Господи. Будешь крутиться, как волчок, и даже быстрее. - Ответила Ира. - Мне рассчитывать не на кого. Только на себя.
   - Я тебе и предлагаю познакомиться с кем-нибудь. - Ответила Маша.
   - Проехали, подруга. Ты не ответила на мой вопрос. Кстати, после выхода из декрета смогу помочь тебе найти достойную работу за достойные деньги.
   - Спасибо. Учту. - Поблагодарила Маша. - А вообще твоя помощь понадобиться. Подружки поговорили еще о том о сем, перемыли косточки друзьям и подругам и просто знакомым.
   В субботу Ира отправила дочь вместе с родителями на дачу, а сама поехала к Маше, чтобы помочь ей все приготовить к торжеству. Зная о трудностях подруги, Ира накануне прошлась по магазинам и накупила всяких подарков детям. Она прекрасно знала цену детским вещам. Порою ее возмущало, что детские вещи дороже одежды для взрослых, а покупаются они, как правило, на один сезон, а потом дети из них вырастают. А учитывая невысокую зарплату офицера, да не работающую жену, все это превращалось в какой-то дикий кошмар и постоянную головную боль. В свое время Ира смогла найти хорошую высоко оплачиваемую работу, и она довольно часто приезжала в гости к подруге, привозя с собой различные подарки хотя бы для детей. Ей и самой было тяжело. Мать-одиночка - и этим все сказано. Ей не хотелось создавать лишних проблем своим близким, поэтому она крутилась-вертелась, как могла. Конечно, родители Иры не чаяли души во внучке и помогали дочери изо всех сил. Но Ира была девушкой со своим принципами и убеждениями, и совесть ей не позволяла кинуть на шею родителям своего ребенка. Она уставала, иногда ей хотелось плакать, но она не показывала виду и всегда улыбалась. Именно поэтому многие ее знакомые думали, что Ира не знает забот и хлопот. Только Маша знала обо всех ее трудностях, но молчала и никому ничего не говорила. А иногда хотела помочь подруге устроить личную жизнь. Невидаль какая, молодая женщина с ребенком. Это не повод не выти замуж. Но Маша видела, как Ира изменилась после развода. Ее никто и ничто не интересовало, кроме ребенка. Только в глазах иногда проскальзывала какая-то едва уловимая искорка и тут же исчезала. Маша попыталась было узнать что-либо, но получила отпор и больше не лезла со своими вопросами. Только изредка пыталась познакомить хотя бы с сослуживцами мужа, но Ирочка отказывалась. А потом как-то Ира расцвела, появился блеск в глазах. Она стала более жизнерадостной, веселой как прежде, стал исчезать сарказм из ее лексикона. Особенно это стала заметно после сегодняшнего юбилея.
   После того, как торжества закончились, и Маша пошла укладывать детей, особенно младшего, Ира помогла убрать все со стола и помыть посуду. Маша вернулась в комнату и предложила посидеть еще втроем.
   - Ребят, а давайте посидим еще немного. - Предложила Маша. - Все-таки мы не так уж и часто встречаемся в спокойной обстановке. Андрей, поставь столик поближе к креслам, достань нам вина и себе чего-нибудь. Только не напиваться. Ты мне еще нужен.
   Андрей поставил столик поближе к подругам, достал еще одну бутылку вина и себе водку. Принес легкую закуску.
   - Все готово, мои прекрасные дамы. - Обратился он к подругам. - Прошу к столу.
   - Ириш, а ты можешь остаться у нас, а завтра поедешь. - Предложила Маша. - Площадь квартиры позволяет. Давай оставайся.
   - Посмотрим. - Ответила Ира. - Почему бы и нет. Посидим до глубокой ночи как в былые времена студенчества, когда не было никаких забот и проблем, кроме учебы и сессий.
   - Да, было время. - Мечтательно проговорила Маша. - Хорошо было, весело и беззаботно.
   Незаметно для себя девушки прикончили и вторую бутылку вина, а Андрей заканчивал водку.
   - Слушай, Ира. - Вдруг он обратился к подруге жены. - Ты столько раз была у нас в гостях. Мы столько всего обсудили и обговорили здесь, а моих фотографий ты не видела. Я имею ввиду Афганистан.
   - Андрей, не надо. - Спешно обратилась к мужу Маша. Она сразу же вспомнила неудачную любовь подруги и не хотела ей напоминать об этом.
   - А почему нет. - Проговорила Ира. - Показывай. Хочу посмотреть на эту горную коварную и ужасную страну. Неси свои альбомы. А мы пока разольем в бокалы успокоительное.
   Андрей принес фотографии. Какие-то были в альбомах, какие-то в пачках для фотобумаги, а какие-то лежали россыпью.
   - Вот фотография, которая нас связала. - Смеясь, Андрей показал фото, которое лежало у него в удостоверении личности при знакомстве с Машей. - Если бы не оно, то моя Маша не уделила бы мне внимания.
   - Дурак, мне тебя стало жалко. - Слегка ударив по плечу мужа, проговорила Маша. - Это потом я в тебя влюбилась.
   - Но катализатором было вот это фото. - Смеясь, проговорил Андрей.
   - А вы его в рамочку и на видное место на стенку. И подпись какую-нибудь придумайте. - Поддаваясь общему веселью, пошутила Ира.
   - А что? Правильно. - Поддержал Андрей. - Как красные пролетарские шаровары из известного фильма "Офицеры".
   - Да-да. Именно так. - Смеялась Ира. - Только чтобы уже без войны. Она у вас уже была. А потом будете внукам рассказывать.
   - Ирка, ты дура. - Присоединилась к общему веселью Маша.
   Андрей продолжил показывать фото, рассказывая кратко о каждой.
   - А вот это очень даже интересное фото. - Произнес заговорщески он. - Вы же знаете, что в Москве есть еще одно очень престижное военное заведение. Правда, мы с ними враждуем, но это пока курсанты. А вот офицерами, как правило, нет. Потому что часто оказываемся в одной и той же ...пятой точке, если мягко сказать. - Андрей повернул фотографию к Ире. На фото были изображены несколько человек с автоматами в руках или висящими на плече, одетыми разношерстно в светлую выгоревшую на солнце форму или какую-то непонятную белую форму с множеством карманов и затянутых резинками на щиколотках. На головах были кепки или не было ничего. На ногах либо ботинки, либо кроссовки. За молодыми людьми в форме стояла военная боевая машина на четырех колесах с маленькими окнами спереди, над которыми возвышались бронированные "реснички" (как для себя окрестила их Ира). Сверху была установлена башня, из которой торчал вперед не то пулемет, не то пушка - она этого не знала. А на башне возвышалось что-то огромное, почти квадратное, закрытое брезентом.
   - Вот я, - показал пальцем Андрей. - А вот наши конкуренты. - И он показал на еще одного военного с автоматом на плече и одетой на самую макушку выцветшей кепке.
   Ира посмотрела сначала на молодого Андрея.
   - Хорошенький какой. А худой, не то, что сейчас. Отъелся у жены. - Пошутила Ира и посмотрела на другого военного из конкурирующего московского ВВУЗа. Она чуть не закричала от увиденного. На нее смотрел ее любимый курсантик, только теперь уже лейтенант. От неожиданности она даже немного поперхнулась и стала более пристально рассматривать фото. Теперь она была точно уверена, что это был Иван, ее Иван, которого она любила и любит сейчас. Ее всю передернуло. В груди все сжалось. Ей захотелось попросить это фото на память, но она не могла. Ира просто смотрела на своего возлюбленного и только сейчас призналась себе, какой же она была глупой, что не выяснила тогда причину разрыва отношений. Может, действительно надо было пойти на все, чтобы увидеться и решить вопрос расставания. Может быть, сейчас они сидели бы здесь вчетвером и вспоминали былое вместе? "Господи, какая же я была глупая", - подумала про себя Ира. - "Где ты сейчас? Чем занимаешься? А помнишь ли меня? Ты все еще любишь меня, Ванечка? Дура, а зачем ты послала ему письмо о своем замужестве? Зачем? Конечно, он теперь считает, что я замужем. Он же хорошо меня знал и мои принципы".
   Чтобы подольше рассматривать фотографию и своего любимого мальчика, Ира начала задавать разные вопросы по фотографии, сдерживая свою взволнованность. Она расспрашивала про людей в форме, почему они все одеты по-разному, что за машина стоит сзади и что у нее такое странное возвышается на башне ("Это "матюгальник" - громкоговоритель: афган-крестьян-душман, сдавайся, иди сюда, получишь хлеба краюшку" - пошутил в ответ на вопрос Андрей). Пожалуй, именно просмотр фотографии заставил Иру начать поиски Ивана. Чем черт не шутит, а вдруг можно вернуть все назад и начать сначала. Или хотя бы продолжить былые отношения?
   Через несколько дней, используя свои каналы, и не привлекая никого из близких и друзей, Ира начала поиски Ивана.
   Процесс поиска занял довольно много времени. Причину поиска нужно было скрыть, а чтобы искать, нужна информация. Ира же знала только фамилию, имя, отчество и место службы в определенном году. А что потом - неизвестно. Развал Союза, и куда кого судьба закинула, одному Богу известно. Но, тем не менее, через своих друзей и подруг Ира узнала то, что хотела. Загвоздка получилась в том, что Иван был переведен из Джелалабада в другую часть, а Ира этого не знала. И когда она писала письмо о своем замужестве, то думала, что Иван на тот момент был в Джелалабаде. Поэтому она указала своим помощникам именно этот афганский город, что в данной ситуации затруднило поиск. Но теперь она знала все или почти все об Иване после выпуска и получения лейтенантских погон. Главное - она знала, что он служит в Подмосковье в одной из так называемых придворных дивизий. Только ей сообщили, что он женат и у него есть дети. Ира расстроилась тогда, очень расстроилась, но корила в этом она только себя. И вот встреча на аэродроме. У нее все упало от неожиданности, особенно, когда она узнала, что Иван не женат, Ира хотела броситься на шею и целоваться. Но вместо этого опять легкий сарказм. "А может это страх? Ведь прошло столько лет. Но сердцу не прикажешь, оно говорит о любви и зовет вперед. А ведь Иван действительно был рад этой неожиданной встрече. А, пусть, что будет. Кажется, я схожу с ума". - Тем временем Ира думала про себя.
  

***

  
   Ира завела машину, и подруги поехали домой в Москву. По дороге домой Маша вкратце рассказала о своей поездке в Таджикистан и встрече с мужем, об их совместном вечере втроем на квартире у Андрея, которую тот снимал в городе. Не забыла Маша обрадовать подругу о подарках для ее дочери. Уследить за ходом их разговора было невозможно. Они перескакивали с одной темы на другую и возвращались обратно к прежней. Но их такая манера вести беседу не угнетала. Они были давними подругами и очень часто обсуждали свои личные дела друг с другом. И всегда поддерживали в трудные минуты жизни.
  

***

  
   Отчитавшись за командировку у начальника службы в Москве, сдав все необходимые отчеты и всякую писанину, Иван попросил разрешения позвонить. Делать было уже нечего и можно было возвращаться домой, а завтра к себе на службу.
   - Алле. Здравствуйте. - Проговорил он в трубку, услышав женский голос. - Я могу поговорить с Ириной Алексеевной.
   - Здравствуйте. Можете. А кто ее спрашивает? - Ответили в трубке.
   - Так она на месте или нет? - Иван не стал отвечать на вопрос, а задал свой.
   - Она на месте, но что ей сказать, - женщина не унималась на том конце провода.
   - Мне нужно с ней переговорить, - начал внутри раздражаться Иван, хотя что-то знакомое было в голосе. Но он не слышал голос Иры в телефонную трубку очень давно, а та в свою очередь могла исказить его. - Ир, это ты? - решил все же напрямую удостовериться офицер.
   - Да. Конечно, я. - Рассмеялись в трубке. - А кто говорит? - Кокетливо проворковало оттуда же.
   - Иван. Здравствуй еще раз.
   - Привет. Не узнал?
   - Не совсем, боялся ошибиться.
   - Чего звонишь? - Спросила Ира. - Что-то произошло? В Москве идет снег летом? Подожди, дай в окно выгляну, посмотрю. - Она явно подзадоривала Ивана и одновременно пыталась держать дистанцию.
   - О, да. Случилось. Я в Москве и спешу тебе сообщить, что светит солнце, а снег ты, видимо, видишь по телевизору. - Произнес Иван. - Ты во сколько освобождаешься? Мы могли бы встретиться.
   - Ты серьезно? Стоит ли?
   - Серьезно и стоит, - ответил молодой человек. - Так во сколько и где?
   - Ты хочешь увидеть мать-одиночку и помешать ей заниматься ребенком вечером?
   - Да. Я хочу увидеть мать-одиночку, мою давнюю дорогую мне девушку.
   - Я не девушка. Я - мать-одиночка. - Ответила еще раз Ира, делая упор на свое семейное положение.
   - Да, повторяю еще раз, - наседал Иван. - Я хочу увидеть мать-одиночку, самую красивую и лучшую на свете мать-одиночку, то есть тебя.
   - Хорошо. Только у меня будет минут пятнадцать. - Согласилась Ира. - Мне действительно надо бежать за ребенком и заниматься им.
   - Принято. - Согласился офицер и на такой короткий срок. Потом Ира объяснила, на какую станцию метро приехать.
   Иван ликовал. Сердце в груди учащенно забилось. Он быстро отметил пропуск, попрощался со всеми и убежал по своим делам. Времени было не так уж много, а купить цветы надо было обязательно. Молодой человек купил букет цветов из трех роз и стоял возле станции метро, выискивая свою девушку.
   Ира положила телефонную трубку и задумалась. После звонка делать уже ничего не хотелось. Она посмотрела в окно, но девушка ничего не видела на улице, ее взгляд устремился далеко, в никуда. Ира видела улицу, но не видела происходящего. Боль от давнего удара уже прошла, но рубец на сердце остался. Она не знала, стоит ли начинать все сначала. Но в груди все болело с новой силой после встречи на аэродроме в Чкаловском. Наверняка Машка специально попросила приехать ее встретить подругу, возвращающуюся из Таджикистана после встречи с мужем. Ладно, с ней она еще разберется, а что делать сейчас? Молодая женщина вдруг ощутила с новой силой, что она ничего не смогла забыть из прошлого и не смогла заставить себя вычеркнуть из своей жизни Ивана, несмотря на то, что он сделал ей очень больно. Но тогда она устояла и ... А вот об этом лучше не вспоминать. Это была чистой воды глупость с ее стороны. Но теперь ничего нельзя изменить. Может, это Божье испытание? Она посмотрела на часы. Время пролетело уж очень быстро.
   "Посмотрим, - подумала Ира про себя. - Ведь на аэродроме он действительно был рад меня увидеть. И, кажется, говорил искренне. Да и Машка тоже рассказывала об их застолье в Душанбе. Может, он действительно меня не забыл и любит до сих пор и жалеет о своем поступке. Господи, а я все еще люблю или все-таки вытравила свою любовь? А ребенок? Вот же блин дров наломали. И что теперь делать, никто не знает и не подскажет. А может пойти по волнам да послушать свое сердце?"
   - Ира, - услышала она голос сослуживицы. - Ты домой собираешься? Уже шесть. Пошли.
   - Да, конечно. Пошли. Заработалась.
   - Мужа тебе надо, а не работу. - Сказала сослуживица.
   - Сама разберусь, - ответила девушка, слегка улыбаясь.
   По дороге к метро Ира думала, как некстати с ней увязалась сослуживица. От нее надо было срочно избавиться. Она уже видела Ивана, стоящего возле входа в метро и заметила, что он ее тоже видит.
   - Люся, ты иди. - Обратилась Ира к сослуживице. - Ты иди, а я тут еще забегу кое-куда, да и сигарет надо купить, а то у меня кончаются.
   - Да я подожду, а то и мне сигареты тоже надо купить.
   - Люся. Иди в другом месте купишь. Твои любимые здесь не продаются. - Ира остановилась и изобразила, что ей надо пройтись по ларькам. - Да и ребенку чего-нибудь надо купить. Иди. Я надолго здесь. Пока. До завтра.
   - Ну, пока. - Ответила ошарашенная сослуживица и пошла к метро.
   Ира подошла к ларьку, наблюдая за Люсей, чтобы та зашла в метро. Купила сигареты и немного постояла возле ларька, открывая пачку. Но она не стала прикуривать, а положила ее в сумочку. Она помнила, что Иван не курит. С куревом можно было подождать. Закрыв сумочку, девушка пошла к метро.
   Иван видел, как Ира пыталась избавиться от какой-то женщины, видимо они вместе работали. И под этим предлогом стала ходить по ларькам, наблюдая за сопровождавшей ее женщиной. Он также понял, что Ира его заметила, но не хотела, чтобы их видели вместе. Иван ждал, хотя сгорал от нетерпения подойти к своей первой любви. Он готов был убить ее подружку. И вот Ира направилась к нему. Сердце забилось еще сильнее, а Иван пошел навстречу своему прошлому.
   - Привет. Очаровательно выглядишь. - Он сделал ей комплимент. - Это тебе. - И протянул букет. Он хотел поцеловать Иру хотя бы в щечку, но побоялся, и поцеловал ее ладошку. Девушка не высвободила руку.
   - Спасибо за комплимент. Стараемся. И за цветы. Мне давно уже не дарили цветы. - Взглянув исподлобья, сказала Ира. А потом прямо посмотрела в лицо молодому человеку.
   Иван понял, что последняя фраза была сказана специально для него. А может, нет? Поди, разбери этих женщин. Тем более, что он волновался. Они ведь не виделись несколько лет, не считая их мимолетной встречи в Чкаловском.
   - Иван, у нас действительно примерно пятнадцать минут. Все-таки у меня маленький ребенок дома. Я не могу все время спихивать его на родителей. Поэтому давай быстро, как у вас в армии. - И она засмеялась.
   - А ты все такая же веселушка. Хорошо, давай быстро. - Согласился Иван. - Я могу тебя проводить на метро.
   - Не надо. Мы можем поговорить здесь.
   - Ира, но нам надо о многом поговорить. Мы можем не успеть. - Взмолился Иван. Он любым способом пытался продлить время свидания.
   - Успеем. Ты же военный. У вас все быстро.
   - Но не сейчас.
   - А сейчас тем более. Но сначала я задам тебе один вопрос и ответь на него честно. Ты готов?
   - Да. Спрашивай.
   - Ты женат?
   - Ты уже второй раз задаешь один и тот же вопрос. Тогда на аэродроме и сейчас. - Удивился Иван, но ответил честно, как и обещал. - Нет, не женат и не был. Говорю правду, как на исповеди.
   - Не юродствуй. - А сама задумалась. Ира молчала, опустив глаза, а Иван не знал, что сказать, поэтому спросил: - Почему ты задаешь один и тот же вопрос уже второй раз. На тебя это не похоже.
   - Жизнь такой сделала. - И тихо сказала: - Мне сказали, что ты женат и у тебя есть семья.
   - Еще раз говорю - нет и не было, не состоял, не бракосочетался.
   - Странно.
   Иван сам задумался, а потом, глядя прямо в глаза своей любви, спросил:
   - Ты следила за моими жизненными перипетиями? У нас в отделе есть офицер с очень похожей на мою фамилией. И он женат, и у него есть семья. Может, ты его имела ввиду?
   - Так о чем ты хотел со мной поговорить? - Ира резко поменяла тему.
   - Ты не ответила на мой вопрос.
   - Но со мной ты хотел встретиться - вот и говори, зачем?
   Иван замялся. Девушка выбила его из колеи своим поведением. Она явно что-то скрывала. Хотя, что она сейчас могла скрывать? Если Ира узнала его адрес в Афгане, то найти его здесь для нее не составляло труда. И скорее всего, она точно наводила о нем справки. Вот только когда? Но об этом Иван решил подумать потом. А сейчас надо начинать разговор на более важную и очень сложную одновременно тему.
   Он посмотрел на Иру и не знал с чего начать. Сам с собой он проговаривал монолог не один раз, но сейчас не мог произнести ни слова. Время шло, а он молчал, продолжая держать ладошку девушки в руке, и смотрел на свою любовь. Ира спокойно смотрела ему в лицо и не торопила. Трудно было понять, она просто ждет или таким образом пытается поставить его на свое место, в котором она оказалась много лет назад.
   - Ириша, прости меня за тот мой поступок, - Начал Иван. - Мне ужасно жаль, что все так получилось. Я был дурак. Хочешь, я встану на колени и попрошу у тебя прощения?
   - Не надо. Не здесь, во всяком случае. В другой раз. А простить? Считай, простила. Давно уже.
   - Еще раз прости. Я думал, что поступаю правильно, - он взял девушку чуть выше локтей и прижал к себе. Ира уперлась руками о его грудь, но не вырвалась. Цветы она продолжала держать в руках, наклонив немного в бок, чтобы было видно лицо когда-то любимого ею человека - впрочем, почему когда-то. - Я думал, я не хотел, чтобы ты волновалась и терзалась после моего окончания заведения и следующей поездки в Афганистан. Ведь я ехал на войну, которую уже видел и был участником которой. Там не было легко, это не кино. Всякое бывало, но к счастью все обошлось. И вот опят Таджикистан. Но я понял, какую большую ошибку я совершил, но было поздно. Я всегда тебя вспоминал. Но потом понял, что я не выдержу так, и стал прятать тебя в самые дальние уголки своей памяти. А твои письма я не смог сжечь. Они до сих пор хранятся у меня. Недавно перечитал их снова и понял еще раз, какой я был дурак, и что потерял. - Ира продолжала смотреть в глаза Ивану и не перебивала. Она решила дать ему возможность выговориться. - Прости, пожалуйста, Ирочка. - Он обхватил ее и прижал еще сильнее к себе. Ира одну руку положила на плечо, а во второй продолжала держать цветы между собой и Иваном.
   - Осторожнее. Цветы поломаешь. Я хочу довести до дома их в целости. - Тихонько сказала девушка. - Ты, Ваня, действительно дурак. Но все-таки ты сам сказал об этом первый. Господи, сколько потеряно времени даром, впустую. Скольких объятий и поцелуев ты лишил и себя и меня. Дурак. И еще раз дурак. Когда я получила твое последнее письмо уже отсюда и прочитала его, я чуть с ума не сошла. Бред какой-то. Так не может быть. Но было. Со злости я выбросила все твои письма. А потом слегла. Я приходила в себя довольно долго. Рана на сердце заживать не хотела. Я долго помнила о тебе и не могла понять тебя, твоего поступка. - Она высвободилась из объятий, достала сигареты и закурила.
   - Так и не бросила? - спросил Иван.
   - Нет. Подержи цветы, пожалуйста. - Она передала букет ему в руки, а сама опять прижалась к груди Ивана. Сделав, несколько затяжек, Ира продолжила. - После твоего объявления об отъезде на стажировку, меня чуть кондрашка не хватила. Я думала, у нас есть еще время до лета, а тут раз, и отъезд. В общем, в трансе я ходила довольно долго. Писем от тебя не было около двух месяцев. Представляешь, что я уже начала думать. Опять начала сходить с ума. А потом звонок твоего отца. Я чуть было не упала в обморок, думая о самом ужасном. Знаешь, о чем я тогда подумала?
   - Нет. Даже трудно предположить.
   - Правильно, потому что ты мужчина. А я подумала о банально женском - жаль, что я не забеременела от тебя. Вот так-то, мой герой-афганец.
   - Обалдеть. Слов нет. - Искренне удивился Иван.
   - А твой отец только хотел спросить, получаю ли я от тебя письма и пишу ли их тебе соответственно. Они получили на тот момент, если мне не изменяет память, где-то одно письмо и думали, что я получила больше. Я их понимаю. А я не получила ни одного. Вот почта работала. А потом сразу несколько писем пришло, и все сразу прояснилось. Я ожила, перестала беситься и немного успокоилась. Считала дни до твоего возвращения. Письма были сухие, насколько я помню. Да оно и понятно, почему. А я ревновала, думала, что ты не любишь меня. А потом поняла, что не хочешь беспокоить. А дальше стали более открыто писать про вашу войну. Что ту началось. Истерика за истерикой. А у тебя все нормально. Только солнце печет и жарко. В каком смысле жарко? Погода или обстановка? Я то не знаю. В общем, чуть не извела себя. Похудела. Как сейчас говорят, стала стройной. Только не таким бы образом.
   - Прости, Ирочка, милая. Прости - Иван наклонился и поцеловал рассказчицу в щеку.
   - По русскому обычаю надо три раза. - Еле слышно, чуть подняв голову кверху, произнесла девушка, но так, чтобы Иван услышал. И он поцеловал ее еще два раза. - Ох, долго же ты будешь просить прощения у меня. И на коленях постоишь. Ноги будешь мне целовать. Будешь?
   - Буду.
   - Тогда слушай исповедь дальше. Потом получила твое письмо. И все. И решила я вам подлецам мужикам мстить. Глазки состроишь кому-нибудь, и он твой. Ты его подуришь, а потом пошел вон. Вот такая была моя месть и злость на тебя. Но тебя я трогать не хотела. Могла, но стала. Слишком все было благородно сделано. Да и плохого, честно говоря, ты мне ничего не сделал. - Ира еще раз подставила щеку для поцелуя. И незамедлительно его получила, но губы убрала. - Не сейчас. Я не готова. А потом назло тебе я вышла слишком быстро замуж и постаралась сделать так, чтобы ты узнал. Ты узнал?
   - Да.
   - Правда не долго была я мужней женой, развелась, но ребенок остался. Тебя это не пугает?
   - Нет. Нисколько.
   - Смотри, я стала другой. Более злой. Вредной. Ведьмой. Могу и по голове чем-нибудь тяжелым заехать.
   - Я тоже изменился. Ты только не сказала - ты осталось такой же жизнерадостной и теплой внутри. Ты это скрываешь и не показываешь. Я как любил тебя тогда, так люблю и сейчас. Хочу, чтобы ты знала. - И не дав сказать Ире ни слова, Иван поймал губы девушки и поцеловал. Ира сначала дернулась, пытаясь не допустить безобразия, но потом позволила себя целовать, не отвечая при этом на поцелуй. Но через пару секунд ответила и сама впилась в губы молодого человека.
   - Ты - мерзавец, ты - нехороший человек. Я не смогла тебя забыть, и я тебя всегда любила. - Ира уткнулась в грудь своему любимому, пряча лицо. - Все. Поехали. Время кончилось. А то Золушка будет наказана.
   - Хорошо. Поехали. - Иван взял под ручку Иру, и они пошли в метро.
   В вагоне поезда было шумно и разговаривать было нельзя. Влюбленные только смотрели друг на друга, а девушка подставляла щеки под поцелуи. На одной из остановок, когда в вагоне можно было говорить, она на ухо тихо прошептала:
   - Дурак. Сколько дров ты наломал. Ты представляешь? Сколько потеряно времени. Зря потеряно. - А потом сама поцеловала в губы своего мужчину. - Не исчезай, пожалуйста.
   - Не исчезну. Я всегда буду твоим, а ты моей. Я тебя люблю. Я тебе позвоню.
   - Позвони.
   На нужной станции они разошлись по своим веткам метро.
  

***

  
   Сидя вечером дома, Иван набрал знакомый до боли телефонный номер. После нескольких гудков ответил волевой мужской голос:
   - Алле, слушаю вас.
   - Добрый вечер. Позовите, пожалуйста, Иру к телефону, - проговорил в трубку Иван.
   - Кто ее спрашивает? - Было ответом.
   - Иван. Ваня.
   - А вы кто?
   - Я ее старый знакомый. Друг. - Иван понял, что разговаривает с отцом. И больше всего сейчас он боялся, что отец девушки положит трубку, не позвав ее.
   - Она сейчас занята, если сможет, то подойдет.
   - Хорошо, я подожду или перезвоню позже. - Прошло где-то около минуты, когда в трубке раздался знакомый голос.
   - Алле. Я слушаю.
   - Иришка, привет. Это Иван, - быстро проговорил молодой человек.
   - Ой, привет. Рада слышать. Как дела? - Заговорила девушка. Вторая фраза уже звучала мягче по сравнению с первой, более официальной. - Я тут с ребенком воюю. Надо покормить и спать уложить. А от еды дети, как всегда отказываются.
   - Дела нормально. Я тебя отвлекаю? - Ответил Иван. - Я могу перезвонить позже.
   - Да нет, не очень-то ты и отвлекаешь. Пару минут есть. - Произнесла девушка.
   - Ириша, Солнышко, мы могли бы с тобой встретиться в воскресенье? - Сердце начало учащенно биться, а Иван больше всего боялся отказа под каким-нибудь благовидным предлогом.
   - В воскресенье? - Задумалась Ира. - Обычно в пятницу вечером или в субботу утром мы уезжаем на дачу. Но я постараюсь подъехать в Москву. Придется родителям оставить ребенка или везти с собой. Куда и во сколько подъехать?
   - Давай на "Парке культуры". Выход с Кольцевой линии. В двенадцать дня.
   - Договорились. Только жди. А то вдруг я опоздаю. Девушки всегда опаздывают. - Смеясь, проговорила Ира.
   - Хорошо. Буду ждать. - Радостно произнес Иван. - Только девушки задерживаются, а не опаздывают.
   - Ладно. Все пока.
   - Пока. Целую. - Возбужденно проговорил молодой человек. Душа пела, настроение резко улучшилось.
   - Целую. - Тихо проговорила девушка.
  

***

  
   Иван стоял возле турникетов на выход. В руках он держал букет из трех алых роз. Молодой человек смотрел на людей, выходивших то с кольцевой линии, то с Сокольнической, так как здесь выход был сразу с двух веток. Он начинал уже волноваться. Ира опаздывала на тридцать пять минут, и молодой человек начинал нервничать. Если что-то произошло, то они не могли даже связаться друг с другом, чтобы предупредить. Мобильных телефонов еще не было. Но больше всего его интересовало только одно - Ира приедет одна или с дочкой. Пока ему хотелось бы, чтобы она была одна. Им надо о многом поговорить, а при ребенке этого сделать не удастся.
   Иван перевел взгляд с людей, поднимающихся по эскалатору с Сокольнической ветки, на пассажиров, идущих на выход с Кольцевой линии. Он увидел Иру, направляющуюся к нему с улыбкой на лице. На девушке было одето легкое летнее платье, подчеркивающее ее стройную красивую фигуру. "Господи, это же богиня. Обворожительна. Дурак ты Ваня". - За считанные секунды мысли пролетали в голове Ивана. Он направился навстречу девушке, тоже улыбаясь.
   - Привет, красавица. Выглядишь шикарно. Глаз не оторвать. - Проговорил Иван. - Это тебе. - Он протянул девушке букет цветов, восторженно глядя на нее.
   - Спасибо. Какие красивые. А запах, какой приятный, - девушка подняла лицо от букета и посмотрела в глаза молодому человеку. В них была неподдельная радость и теплота. И что-то еще. Иван, положил левую руку на талию Иры, наклонился к лицу девушки и поцеловал ее в щеку. Она тоже поцеловала его. А потом Иван обнял девушку и поцеловал ее в губы. Ира не стала противиться и ответила на поцелуй, прижалась к молодому человеку. Иван сейчас ни о чем не думал, он только ощутил порыв своей возлюбленной и еще крепче прижал ее к себе.
   - Тихонечко, а то задушишь, - улыбаясь, проговорила девушка, откидывая голову назад, но, не освобождаясь из объятий. - Воздуха не хватает.
   - Вдохни еще раз. - Тихо произнес Иван, глядя в глаза своей так и незабытой любви. А потом опять впился в ее губы. После второго поцелуя он прижал голову красавицы к своей груди и прошептал ей на ушко: - Иришка, миленькая моя. Я тебя люблю. Я всегда тебя любил, даже после того моего поступка, когда мы расстались. Я никогда не мог тебя забыть, как ни старался. Я прятал воспоминания о тебе в самый дальний уголок своей памяти, но ты все равно оттуда выходила и стояла перед глазами. Прости меня. Но я хочу, чтобы ты знала о моей любви к тебе.
   - Дурачок, ты представляешь, сколько времени упущено просто так, сколько его потеряно, сколько пропущено поцелуев и объятий. - Еле слышно, повторяя не в первый раз одну и ту же фразу, проговорила Ира, теребя волосы Ивана. - А шевелюра то уменьшилась. - Она сама потянулась вверх к губам. Поцелуй меня еще раз. - И молодые люди слились в еще одном долгом поцелуе.
   - Ты знаешь, честно говоря, - продолжила разговор Ира, - я не могла тебя забыть. Но первой не пошла бы на примирение после твоего письма. Хотя я тоже тебя очень сильно любила. И люблю сейчас. - Уже совсем тихо проговорила девушка. Услышать было не возможно, но прочесть по губам - да, можно было понять, и Иван понял. Он еще крепче прижал свою возлюбленную к себе и поцеловал ее в обе щеки поочереди.
   - Я тебя больше никому не отдам и никуда не отпущу. Ты теперь всегда будешь со мной. - Проговорил он на ушко девушке. - Пойдем в Парк?
   - Да, пойдем, - ответила девушка.
   Молодые люди вышли через турникеты на улицу. Иван, чуть отодвинув локоток в сторону, посмотрел на Иру и спросил:
   - Возьмешь под ручку?
   - Да. - И взяла под руку Ивана, а Иван в свою очередь крепко прижал ручку девушке к себе. - Больно будет. - Проговорила Ира, улыбаясь.
   - Зато не убежишь. - Ответил, шутя, молодой человек. И они пошли по направлению к Парку культуры и отдыха.
   Нагулявшись по парку, и рассказав друг другу о своей жизни с момента расставания до сегодняшнего дня, молодые люди зашли в кафе, чтобы перекусить и одновременно отметить их новую встречу.
   Сделав заказ, Иван спросил девушку:
   - Ириша, что будешь пить? Свое любимое красное вино?
   - Нет. - Тряхнув волосами, ответила она. - Коньяк.
   - Ого! Это что-то новенькое.
   - Времена меняются, меняются и люди. - Парировала девушка, глядя прямо в глаза своему спутнику. - Я тоже изменилась. И не в лучшую сторону. Ты все еще хочешь продолжать отношения с матерью-одиночкой?
   - С тобой хочу и буду. Потому что я тебя люблю. А с ребенком, я думаю, мы найдем общий язык. При необходимости я заменю ей отца. - Ответил Иван, не сводя взгляда с лица девушки. - Ты еще куришь?
   - Курю. Остальное посмотрим. Только у ребенка есть настоящий отец, и, если он захочет видеть свою дочь, я не могу запретить ему этого.
   - Конечно. Девушка, - Иван позвал официантку. - Нам еще Коньяку вот этого и бутылочку воды. - Сделал дозаказ Иван.
   Официантка ушла. За соседним столиком сидела компания из четырех молодых парней лет под тридцать. На столе у них стояли три бутылки водки, а от их компании шел легкий гул. Машинально Иван отсчитывал их тосты и на третьем ребята выпили, не чокаясь. "И эти были на войне, может быть даже офицеры", - подумал Иван. Он смотрел на ребят, а когда те посмотрели на него, то отвел глаза. Сейчас ему не хотелось с ними вступать в разговор, потому что он был со своей мечтой юношества, со своей возлюбленной. Ребята посмотрели в их сторону, а потом отвели взгляд. В этот момент Иван не видел выражения лица Иры. Она тоже непроизвольно считала тосты выпивавшей компании, и на третьем тосте выражение ее лица резко изменилось, на нем появилась боль и страдание. Может быть, именно поэтому молодые люди за соседним столиком ничего не сказали, а отвернулись. Тем более их уже ждал четвертый тост.
   Официантка вернулась к столику Ивана и Иры. Принесла заказ и, поставив его на столик, удалилась. Иван налил понемногу в рюмки коньяку, воды в бокалы.
   - За встречу, - произнес он первый тост. - Я очень рад встретить тебя снова. - Молодые люди чокнулись, и Иван поцеловал в щеку свою спутницу.
   - За встречу. - Ответила девушка, подставляя щеку для поцелуя. - Я как будто вернулась в нашу юность. Мне действительно хорошо сейчас.
   Молодые люди продолжили свою беседу, как-то незаметно перейдя на дочь Иры. Она рассказывала о ребенке с любовью и теплотой, где-то восхваляя, а где-то слегка ругая, но все равно восхищаясь.
   - Давай выпьем за твою дочурку, - предложил Иван очередной тост.
   - Давай.
   - Как твои родители отнеслись к твоему замужеству, а потом к разводу? - Спросил Иван Иру.
   - Нормально. Они сказали: - Дочь ты уже взрослая, все равно решать тебе, и жить тебе. Только не делай ошибки, чтобы потом не жалеть. Все зависит от тебя. Когда родилась дочурка, они были рады, а потом развод. Я махнула на все рукой и вернулась к родителям с ребенком. Меня поселили в мою прежнюю комнату, где мы сейчас и живем. Зато мамуля с папулей рады, что могут видеть внучку каждый день. А главное меня не упрекают за совершенную ошибку. Ладно, давай третий.
   Иван налил в рюмки янтарную жидкость коньяка. Поднял свою и немного задумался над тостом. Он не знал, стоит ли сейчас произносить третий тост.
   - Чего ты молчишь? - Глядя на Ивана с серьезным выражением на лице, произнесла девушка. - Третий. Или тебе напомнить, что это такое?
   - Не надо. Я знаю. Я не ожидал услышать такую вещь от тебя и поэтому не хотел его произносить. Откуда ты знаешь?
   - Общение с Машкой не прошло даром. После ее знакомства с будущим мужем. И потом, я думаю, ты не забыл, что мой папуля военный человек. - Продолжила девушка.
   - Не забыл. - Иван немного помолчал, а потом произнес: - Третий. - Он посмотрел в рюмку с напитком, думая о чем-то своем. Затем, отодвинув локоть вправо под углом девяносто градусов, выпил. Ира, чуть затаив дыхание, закрыв глаза, выпила содержимое своей рюмки. Молодые люди быстро запили водой и закусили. Они все это делали молча. Теперь уже на них с неподдельным интересом смотрела компания с соседнего столика. Глаза шести человек встретились, но все молчали и ничего не говорили друг другу. Все и так было понятно без слов. Уходя из кафе, ребята остановились напротив столика Ивана и Иры, и один из них спросил:
   - Афган?
   - Да. - Ответил Иван. - Джелалабад. - И назвал года.
   - И мы оттуда же. Баграм, Кандагар, Шинданд, Герат. Все в разное время в общей сложности с 1979 по 1989. - Он назвал года, когда там служили участники соседней компании. - Удачи.
   - И вам. - В один голос сказали Иван и Ира и рассмеялись, посмотрев друг на друга. Молодой человек взял в свою руку ладонь девушки, а когда соседняя компания отошла на значительное расстояние, произнес:
   - Ириша, ты знаешь такую поговорку? "Все знают, с кем встречается девушка, все знают за кого она выходит замуж, но никто не знает, кого она любит". Я хочу, чтобы все три эти постулата совпали у нас с тобой. Ириша, милая моя, единственная. Выходи за меня замуж. - Все также спокойно, с восхищением и любовью глядя в глаза своей возлюбленной, проговорил Иван. - Я тебя любил, люблю и буду любить. Мы больше никогда не расстанемся. Давай будем считать, что я был слишком долго в командировке.
   - Ванюша! Мы столько наломали дров по твоей дурости и моему ненужному упрямству. - С печалью в голосе и грустью в глазах, тихо проговорила Ира. - Каждый понимал, что любит другого из нас, но при этом никто из нас не делал шага навстречу друг другу для примирения. Ты понимаешь, что мы натворили в этой жизни? Давай больше не будем так поступать в будущем. Давай?
   - Давай.
   - И я согласна - ты был слишком долго в командировке. - Тихо проговорила девушка, нежно глядя в глаза. - Почему ты не мог приехать чуточку пораньше? Ведь я тебя любила, люблю и буду любить. Мне никто не нужен, кроме тебя.
   - Я - тебя - люблю, - выговаривая по отдельности каждое слово, проговорил Иван. - Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты моя единственная на этом свете. Мне никто не нужен, кроме тебя. Я тебя люблю.
   - Я тоже тебя люблю. - Ира не успела договорить, как Иван прижал ее к себе и впился в губы. Ира захлебнулась в поцелуе и ощутила себя вновь двадцатилетней студенткой. Она все-таки не ошиблась, что ее любят по-настоящему. Ей было жалко потерянного времени и стыдно за их совершенные поступки. Откинув голову назад после поцелуя, чуть прикрыв глаза, она обратилась к Ивану: - Когда пойдем знакомиться с родителями и ребенком?
   - В любое удобное для тебя, для вас время. Сначала к тебе, потом ко мне?
   - А какая разница? Сейчас я хочу только целоваться. Я оживаю. - И сама прижалась к своему мужчине, обхватив его за шею и целуя в губы. - Господи, я лечу. - С блаженством в голосе произнесла Ира после поцелуя. - Еще, мне мало. Я хочу наверстать упущенные поцелуи за то время, когда ты был так долго в командировке.
  
  
   Конец.
   май - июнь 2010 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   2
  
  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023