ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Кривенко Виталий Яковлевич
Экипаж машины боевой. Часть первая

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.30*280  Ваша оценка:

Виталий КРИВЕНКО

  

Экипаж машины боевой

  
   От автора
  
   Главное, что я хотел выразить в этом рассказе, так это те мелкие детали, которые происходили во взаимоотношениях между военнослужащими, сам диалог общения между ними, и постарался это выразить в более простой для понимания форме.
   То, что здесь описано, отчасти можно считать плодом моего воображения. Хотя, в общем, события эти происходили на самом деле. Но происходили они не в той последовательности, в которой написаны. Многое я почерпнул из своих воспоминаний, некоторые вещи из рассказов пацанов с других подразделений.
   По прошествии времени многие детали, конечно же, стерлись из памяти, и поэтому мне пришлось немного напрячь свое воображение, хотя большого труда это не составляло, потому что я был там, и знаю не понаслышке про службу в Афгане.
   Это рассказ о службе одного экипажа БТРа пехотной роты в провинции Герат. Многие фразы из диалогов я напечатал по их созвучию, а не так, как они должны быть в грамматическом написании. Попадаются и некорректные выражения, но это, извините, лишь капля в море, и если излагать полный диалог, то в этом случае прилично выглядеть будут лишь знаки препинания.
  
  
   МОТОСТРЕЛКОВЫЙ ПОЛК
  

Отжившие век свой,

на лестницу в небо,

проходят с парадного входа.

А нас, совсем юных,

сквозь пламя Афгана

впускали из черного хода.

  
   Я уже часа два торчал в оружейке, и от безделья швырял штык- нож в деревянный столб.
   Было начало июня 1987 года, и до дембеля оставалось еще два месяца.
   Нас - дембелей - почти всех оставили до августа, так как не пришла замена из Союза, а те, что пришли, были еще желторотыми "чижами" и на боевые действия их первое время брать было нежелательно.
   А мне уже было на все наплевать: быстрее бы в Союз, и ничто другое в голову не лезло.
   Недавно вышел приказ "дембелей на боевые действия не привлекать". А все потому, что много писем приходит в министерство обороны от родителей, которые просят объяснить им одну вещь - почему они получают письма от сыновей, в которых те пишут: ждите, через неделю или месяц приеду, родители уже в надежде ждут со дня на день сына домой, и вдруг вместо сына приходит цинковый гроб?
   Приказ приказом, а из-за нехватки людей приказ этот, мягко говоря, обходили, да и дембеля не возражали: надо так надо, мы так воспитаны, да и время в рейде быстрей идет.
   В полку мы находились около недели, но скука уже одолела, и хотелось махнуть куда-нибудь в рейд, только бы подальше от полка и надоевших нарядов и караулов. Наряды-караулы тащишь через день, пока находишься в полку между боевыми операциями, если, конечно, рота не находится на пятнадцатиминутной готовности. А если рота находится на пятнадцатиминутной готовности, тогда ты вообще как прикованный, и отлучаешься от расположения роты только на расстояние слышимости. И если прозвучала команда "рота тревога!", то бросай все и со всех ног лети в оружейку, хватай автомат и патроны и бегом к машинам. А в соседнем полку, что находился в двух километрах от нас, караул не менялся уже две недели, днем они спали на постах, а ночью несли службу. Так что у нас было еще по-божески, за сутки между караулом или нарядом можно было какие- то свои движения сделать.
   В оружейку вошел Хасан, наш замкомвзвода, родом он был из Таджикистана, но по-русски говорил свободно, хотя и с заметным акцентом. Настоящее имя его было Хусейн, но я называл его Хасан, так созвучней, он не возражал, а со временем и все стали его так называть. Характер у него был дерзкий, и он не любил ни в чем никому уступать, хотя иногда был и не прав. Хасан говорил на всех азиатских языках, с духами базарил свободно, и частенько его применяли как переводчика, если вдруг возникали трудности в общении с коренным населением.
   У меня с ним сложились больше чем хорошие отношения, и я с уверенностью мог сказать, что Хасан был моим другом. Я, бывало, частенько с ним спорил по разной мелочи, но делал это ради хохмы, мне нравилось по "раскумарке" подразнить его, он воспринимал любой спор с неподдельной серьезностью, и было прикольно за ним в этот момент наблюдать.
   Я посмотрел на него и спросил:
   - Чего скажешь, Хасан?
   - Сразу после обеда, наверно, выезжаем в рейд, а может быть раньше, так что готовь свое отделение, - ответил он.
   - Да ну, неужели?! А кто тебе сказал такое? - с довольным удивлением спросил я.
   - К ротному заходил комбат, они о чем- то там базарили, потом ротный мне сказал, чтоб готовились.
   - Ну, наконец то, а то я уже запарился. А куда махнем, ротный не сказал?
   - Вроде в старый город, да ротный сам толком еще не знает.
   Старый город был для нас печально знакомым местом, частенько там приходилось бывать и кое- чего получать. Одна сторона города была советская, другая духовская, даже мосты через речку, которая протекала по окраине города, были у каждого свой. Наш был железобетонный, который примыкал к бетонке, а у духов глиняный, старинной конструкции, который находился на стороне старого города.
   По старому городу мы постоянно наносили артиллерийские удары и периодически прорабатывали его авиацией, происходило это и днем и ночью, и казалось, что там уже не может быть ничего живого. Но стоило только нашим военным туда сунуться, как обязательно они нарывались на засаду, а про мины и разговору нет, их там было понатыкано везде и всюду.
   Мы с Хасаном вышли из оружейки и направились к себе в палатку.
   Полк наш вошел в Афган в 1985 году, и личный состав располагался в палатках, в общем, до сих пор полк находился в полевых условиях, модульными были штаб, санчасть, магазин и частично офицерские казармы. Частично потому, что многие офицеры младшего состава жили также как и солдаты в палатках. Оружейки с оружием и боеприпасами тоже находились в палатках, в палатках находились склады и столовые, в общем, эдакий палаточный городок.
   Подходя к нашей палатке, я увидел невдалеке Серегу из батальонной разведки, и окликнул его:
   - Серый! Иди сюда, сказать что-то надо.
   Он медленно направился к нам, подойдя, поздоровался и спросил с растяжкой так:
   - Ну, ч-е-е?
   - Едрена мать, а накурился ты, как удав, - сказал я ему и спросил: - Чарс есть?
   - Да, есть тут кропалек от лепешки.
   - Ну так дай немного, а то сам нахапался и плаваешь между палаток.
   - На вот, бери весь, у меня в парке есть еще.
   Он достал из кармана кусок от лепешки и протянул нам.
   - Ну, ни фига себе кропалек, здесь почти пол лепешки, - удивился я, и протянул чарс Хасану.
   - Хасан, на, забей косяк в оружейке, а я сейчас подойду, мне тут надо кое-что сказать доблестной разведке.
   Хасан удалился, а я обратился к Сереге:
   - Серый, чего вы там паритесь?
   - А че такое? - удивился он.
   - В прошлом рейде вы кого обстреляли возле духовского моста?
   - Как кого? Духов вроде.
   - Я что, похож на духа? А тебе не показалось, что вы наш взвод обстреляли?
   - А что, это вы были да, вы да?
   - Мы да, мы да, - передразнил я его, - наш ротный сказал, что по башке настучит вашему летехе тормознутому за такие приколы.
   - А что вы сразу на нас, может, это духи были, - начал было возражать Серега.
   - Хасан выковырял из глины пулю, она была от КПВТ, и мы видали ваш БТР, который за сопкой крутился, а когда мы ракетницу пустили, вы поняли, что запарились и сквозанули оттуда.
   - Это Пипок начал орать: вон духи под мостом, духи под мостом, - оправдывался Серега.
   - Пипок ваш придурок, он как накурится, ему везде духи мерещатся, нашли, кого слушать. Ну ладно, я пошел, привет передай Пипку, и скажи, путь бинокль в "шары" себе вкрутит.
   Пипок, это парнишка из разведвзвода нашего батальона, родом он был из-под Кишинева, фамилия его Пипонин, отсюда и прозвище Пипок. Он был маленького роста, метра полтора, не знаю, как его только в армию взяли, суетной такой парнишка, но совершенно безобидный, белые волосы его постоянно торчали на макушке, и со стороны он был похож на одуванчик.
   Отслужил Пипок полтора года и по праву считался "дедом" Советской армии. Где бы Пипок не находился, везде разносился его звонкий смех, а улыбка никогда не сходила с лица. Даже когда его отчитывал, какой-нибудь офицер за провинность, он смотрел на этого офицера, и глупо улыбался, как будто ему было на все наплевать. По началу это злило командиров, но со временем все к этому привыкли и не обращали на его улыбку внимания.
   - Ну ладно, до встречи, - сказал Серега и собрался уходить, но потом замешкался и спросил:
   - Слушай, Юрка, а пистолетные патроны у вас есть?
   Я сразу задумался, мне стало интересно; а зачем Сереге пистолетные патроны? Серега был пацаном хитрым и скрытным, и так просто он ничего не спрашивал, и если он что-то ищет, то значит, это что-то имеет к чему-то какой-то выгодный интерес. У нас в оружейке была пара цинков патронов от "Макарова", но я решил Сереге о них ничего не говорить. Спросить, зачем ему патроны? Не имело смысла, все равно он не скажет, но я решил спросить, так просто, ради спортивного интереса:
   - А нафига тебе пистолетные патроны, застрелиться хочешь, что ли?
   - Да так, надо, в общем, скоро ты сам узнаешь, - ответил он и пошел дальше.
   Я еще больше задумался над его словами, теперь я был уверен, что патроны с оружейки надо прибарахлить, пока не поздно. Одного я понять не мог, зачем кому-то пистолетные патроны? Если духам за "бабки" сплавить, то духи в основном брали патроны калибра 7,62 для АКМ, гранаты брали и многое другое из боеприпасов, но чтобы пистолетные патроны брать, меня лично это удивляло. Так ничего и не придумав, я отправился в оружейку. Хасан сидел на ящике из-под гранат и крутил между пальцев косяк:
   - Ну что, побазарил с Серегой? - спросил он.
   - Да так, сказал ему насчет того раза под мостом, когда эти мудаки нас обхерачили из КПВТ.
   - Ну, а он че?
   - Да ниче, говорит, что это Пипок запарился.
   - Да они там все запаренные были, вместе со своим летехой, - произнес Хасан, и приготовился "взорвать" косяк.
   - Подожди Хасан, не "взрывай"! Блин, чуть не забыл. Ты слышал, что-нибудь про пистолетные патроны?
   - Нет. А что такое?
   Я направился к шкафам с оружием:
   - Серега интересовался, есть ли у нас пистолетные патроны, а ты ведь знаешь, Серега ничего зря не спрашивает, а я где-то видел у нас пару цинков.
   Проверяя по очереди шкафы, я нашел эти цинки, и вытащил их. Потом обратился к Хасану:
   - Ну, и куда мы их денем? Пока еще не поздно, их надо затарить.
   - Сапо-о-ог! А ну бегом сюда, - заорал Хасан.
   Сапог - это один "тормоз" из нашего взвода, он прослужил год, и единственное, на что был способен, так это на выполнение определенных команд, наподобие: пойди, принеси то-то или отнеси что-то, в общем, обычные припахивания, через которые прошли почти все по молодухе, только Сапог в этом качестве задержался. Со временем он опускался все больше и больше, его все гоняли, кому не лень, даже те, кто призвался позже его. Он перестал за собой следить и стал превращаться в немытого и грязного чмыря. И в один прекрасный момент Хасан взялся за его воспитание, и хотя Сапог туго поддавался дрессировке, но сдвиги все же были. Опуститься ведь намного легче, чем подняться, и я лично не встречал еще таких, кто бы поднялся из чмыря в человека.
   А мне ведь пришлось много таких повидать, еще по гражданке, сначала в детдоме города Алма-Аты, потом в спецшколе и, наконец, в детской колонии, куда меня угораздило залететь перед самой армией. А залетел за то, что сначала соблазнил дочь-малолетку директора спецшколы, а потом "бомбанул его хату". Просидел я в колонии год, по выходу меня сразу забрали в армию, и отправили в Афган, конечно не без участия того же директора спецшколы, как говорится, с глаз подальше.
   За безопасность данного Сапогу задания можно было не волноваться, мне иногда казалось, что Хасана Сапог боялся больше всего на свете, потому как все его указания он выполнял быстро и с удивительной сообразительностью. Хотя мне ни разу не приходилось видеть, чтобы Хасан Сапога хоть раз пальцем тронул, даже наоборот, Хасан иногда заступался за него.
   Спальная палатка была напротив оружейки, и не прошло и пяти секунд, как в дверях появился Сапог, будто джин из бутылки, готовый выполнить любое наше желание.
   - Слушай Сапог, вот два цинка, хватаешь их и относишь в наш БТР. Понял да? - Хасан в упор посмотрел на Сапога.
   Сапог сделал понятливое лицо, и усердно закивал, как китайский болванчик.
   - Только затарь их в рюкзак или замотай во что-нибудь, и чтоб никто не видел, а то я тебя жопой на пулемет натяну.
   Сапог подскочил к цинкам, скинул куртку и, замотав туда оба цинка, мгновенно сгинул.
   Только мы собрались спокойно раскумариться, как дверь оружейки открылась, и появился наш старшина роты, старший прапорщик Евфстафиади, мы за глаза называли его попросту, Грек.
   С Греком у нас были более чем нормальные отношения, мы с Хасаном, когда- то его очень выручили.
   Немного отвлекусь и опишу этот случай.
   Произошло это год назад, мы были тогда еще годками, а Грек только прилетел с Союза на замену нашему старшине роты. Прошло дня три, с тех пор как Грек принял должность и стал нашим новым старшиной.
   И вот как-то раз, мы с Хасаном зашли в каптерку за чем-то, мы часто бывали в каптерке, там хранились наши личные вещи. В каптерке мы увидели Грека, он сидел за столом, обхватив голову руками, и докуривал очередную папиросу, а на столе стояла пепельница с горой окурков от беломора, банка тушенки, сухари и бутылка, а по запаху, который доносился из кружки, это явно была кишмишовка. Увидев эту картину, Хасан спросил старшину:
   - Что-нибудь случилось, товарищ прапорщик?
   Грек поднял голову и посмотрел на нас, а потом заорал:
   - А вам чего здесь надо!? Берите то, за чем пришли, и валите отсюда к ибени матери.
   Мы с Хасаном переглянулись, поначалу старшина показался нам нормальным мужиком, веселый такой, общительный и по характеру вроде не "козел", и вдруг, на тебе. Мы прошли молча в каптерку, взяли то, за чем пришли, и собрались уходить. Вдруг старшина окликнул нас:
   - Ребята, подождите. Вы не обижайтесь на меня, так вырвалось с психу. Идите сюда, садитесь.
   Мы прошли к столу и сели.
   - Знаете, наверно, что это такое? - он показал на бутылку.
   - Да, знаем, это кишмишовка, - ответил я.
   - На аэродроме обменял, отдал пять пачек беломора, - сказал спокойно старшина, и спросил:
   - Вам налить?
   - Нет-нет, мы не будем, - замахал руками Хасан.
   Хотя от грамм пятидесяти мы бы не отказались, вчера были проводы дембелей, мы нахапались бражки лишку, и сегодня меня немного поташнивало.
   - Да ладно не стесняйтесь, чуть-чуть можно, я разрешаю, а то одному как-то не в жилу, хотя причина есть на этот случай.
   Он плеснул в кружку грамм, наверно, сто, и протянул мне.
   - Нет, товарищ прапорщик, лучше в следующий раз, - начал отпираться я.
   - На, держи! Мы в таком месте, где следующего раза может и не быть, - настоял старшина.
   Я взял кружку и подумал, да хрен с ним, чего тут такого, и выпил, закусив это пойло тушенкой.
   - Ну вот, а то "в следующий раз, в следующий раз", я ведь тоже был когда-то таким же бойцом, как и вы, и даже пришлось разгонять бунт в Чехословакии, а теперь вот Афган, будь оно все проклято.
   Грек налил еще и протянул Хасану, тот молча взял и выпил.
   - У меня тут проблема, в общем, и не знаю что делать, - немного помолчав произнес старшина и продолжил:
   - Старшина ваш бывший, меня крупно "кинул", короче говоря.
   Мы вопросительно посмотрели на Грека, а он продолжал:
   - Когда принимал дела, все было на месте, как и положено, я проверил все вещи по описи и накладным и сам лично убедился в их наличии. Потом мы немного обмыли мое вступление в должность и отъезд старого старшины, улететь в Союз он должен был утром. Вечером он ко мне подошел и попросил ключ от каптерки, сказал, что у него там вещи, надо приготовиться к отлету, и все такое. Я без задней мысли отдал ему ключ, а сам спать завалился в офицерской палатке. Утром он вернул мне ключ, мы попрощались, и он укатил в Шиндант, а оттуда в Союз. А вчера вечером я решил разложить шмотье, чтобы знать, что где лежит. И оказалось, что не хватает 30 комплектов летнего ХБ, десять комлектов зимнего ХБ, десять шапок и семь ящиков сухпайка. Я все перерыл, но чего толку искать то, чего нет. А в полку я пока никого не знаю, да и кому теперь доверять после такого. Вот такие-то дела, мужики, - сказал он обречено, и спросил:
   - Может, вы подскажете, что теперь делать?
   Мы с Хасаном сидели и молчали, лично я не знал, как помочь старшине. Молчание нарушил Хасан:
   - Я вчера слышал, как дембеля говорили про это.
   Мы со старшиной посмотрели на Хасана, а он продолжал:
   - Они помогали бывшему старшине провернуть это дело. Все эти шмотки давно в дукане. Ты ведь, Юра, знаешь бывшего старшину? - Хасан посмотрел на меня и продолжил:
   - Он барыга крученый, и вещи эти он еще за месяц до замены в дукан сбагрил. А те, что вы видели, товарищ прапорщик, он взял на время у старшины РМО, они с ним кореша были. А потом в последнюю ночь он выманил у вас ключ и с дембелями, которые сегодня укатили домой, они перенесли все вещи обратно в каптерку РМО. А дембелям за эту услугу бывший старшина обещал перевезти через таможню дукановские вещи. Каптерщика у вас, товарищ прапорщик, тоже нет, старый укатил на дембель.
   Было видно, что греку от этого рассказа не легче, он налил себе, вмазал, и со злостью сказал:
   - Да я сам дурак, не хрен было доверять этому козлу. А к РМО теперь какие претензии предъявлять? Этот прапор пошлет меня на х-й и будет прав. А каптерщика себе я попозже найду. Может из вас кто-нибудь хочет каптерщиком? Я поговорю с командиром роты, и все будет нормально.
   - Нет, товарищ прапорщик, я замкомвзвода, - ответил Хасан.
   Старшина посмотрел на меня.
   - А я командир отделения, - ответил я.
   - Командиры значит? Ну, давайте тогда выпьем за это.
   Старшина нам налил еще по пятьдесят грамм, мы выпили и стали чувствовать себя легко и непринужденно. Я обратился к Хасану:
   - В каптерке РМО каптерщик, по-моему, чижара, и он там, вроде как, ночует. Так да? - я посмотрел на Хасана.
   - Да, чиж, хохол из Львова, - ответил Хасан.
   У меня под хмелем созрела в голове одна идея, и я предложил вот что:
   - Можно поговорить с нашими чижами из Украины, надо чтоб они этого хохла каптерщика как-нибудь после отбоя из каптерки вытянули. Нальем нашим чижам браги пару фляжек, и пусть они его как земляка к себе подтянут, а мы этим временем бомбанем РМОшную каптерку, она же вот, рядом, напротив нашей. Хасан почесал макушку и сказал:
   - Ну что ж, давай попробуем, только браги надо найти литра три.
   Старшина, немного оживившись, сказал:
   - Мужики, если провернете это дело, я, ну не знаю, в общем, можете на меня всегда рассчитывать и все такое, помогу, короче, чем смогу.
   Мы посидели еще немного, покурили, поболтали и пошли готовиться к воплощению идеи. Я пошел побазарить с чижами, в роте было три чижа с Украины, двое из Николаева и один из Одессы (один парнишка - тот, что из Николаева, звали его Слава, позже погибнет в первом своем, и как окажется последнем рейде, его застрелит духовский снайпер: Слава ночью был наблюдающим, закурил сигарету в открытую, а снайпер выстрелил на огонек, и попал ему в голову).
   Чижи эти были парни с понятием, так что договорился я с ними без особых проблем, и они обещали все сделать как надо. А Хасан пошел к землякам в танковый батальон занять литра три браги. Вечером после отбоя мы отдали чижам два литра, а литр вмазали сами для храбрости.
   Чижи почти сразу вытянули этого каптерщика и уговорили пойти в нашу оружейку.
   Мы немного подождали, и когда хорошо стемнело, пошли к каптерке РМО. Действовать надо было осторожно, так как по полку все время кто-то шарахался, а рядом с каптеркой РМО находилась офицерская палатка саперной роты. Замок курочить мы не стали, это было слишком опасно, а прорезали крышу в палатке, так как стены были обиты досками. Я взял фонарик и залез вовнутрь, а Хасан остался снаружи. Долго шариться не пришлось, все было разложено по полкам, мы вытащили оттуда и шмотья и сухпая раза в два больше, чем было надо. А РМО беднее не стало, на то она и рота материального обеспечения.
   Грек был доволен страшно, и обещал нам всегда и во всем помогать, и все, что нужно, мы могли из каптерки брать, когда захотим.
   А позже оказалось, что Грек в неплохих отношениях с командиром полка, они вместе с полкачем частенько водку пили.
   По рассказу ротного, когда-то давно, лет 15 назад, Грек был начальником склада ГСМ, и к нему обратился один молодой лейтенант, который "пролетел" с горючим. Подробностей я не знаю, но висело, на этом летехе большое количество топлива, и Грек его выручил, а точнее, списал ему это топливо. А недавно оказалось, что этот летеха - уже полковник, и сидит в штабе Туркестанского военного округа и, ни много, ни мало, возглавляет политотдел. Этот полковник не забыл услугу, которую ему оказал когда-то Грек. И узнав, что Грек в Афгане, этот полковник связался с ним и обещал после замены назначить его командиром хозвзвода в округе, а это одно из "теплых" мест в армии. И командиру полка этот полковник слово за Грека замолвил, и Грек с полкачем после этого стали хорошими приятелями, а мы с Хасаном пользовались поддержкой Грека, который не раз вытаскивал нас из разных переделок. Вот такие отношения были у нас со старшиной...
   Старшина, после того как зашел в оружейку, сразу направился к шкафам, потом обернулся и увидел нас.
   - А вы что здесь сидите?
   - Готовимся, после обеда в рейд выезжаем, - ответил Хасан.
   - Я тоже еду, командира уболтал. А то в полку сидеть постоянно уже надоело.
   - Давайте в наш экипаж, товарищ прапорщик, - предложил я.
   - Да я бы не против, но на 470-й машине нет командира, я с ними еду.
   - Ну, дело хозяйское, - сказал Хасан.
   - Слушайте, мужики, а пистолетные патроны никто из вас не видел? - спросил старшина.
   Мы с Хасаном переглянулись.
   - Нет, не видели, тут валялся цинк, но его уже давно кто-то утащил, - ответил Хасан и спросил: - А вам зачем эти патроны, товарищ прапорщик?
   - Да так, надо, в общем. Ну, раз нету, так нету, - сказал старшина и вышел из оружейки.
   - Так, понятно. Значит все-таки эти патроны мы не зря прибрали, - сказал я, глядя на Хасана.
   - Да мне плевать на эти патроны. Мы косяк сегодня выкурим или нет? - начал возмущаться Хасан.
   - Пошли в палатку, там сядем в нашем проходе и накуримся, заодно и мафон послушаем, я кассету сегодня в разведроте взял, сам еще не слушал, - предложил я.
   - Давай, давай, Юра, пошли - в палатку, на палатку, только пошли, а то здесь нам не дадут посидеть, сейчас взводный придет патроны искать, потом ротный и так далее.
   Мы вышли с оружейки и направились в палатку. Вдруг перед нами нарисовался Пипок со своей вечной улыбкой.
   Хасан подошел к Пипку, посмотрел ему в лицо и сказал:
   - Пипо-о-о-к, нету у нас пистолетных патронов, не-е-ту. Понимаешь?
   - Какие еще патроны? Мне Серега сказал, что чарс вам дал хороший, с героином.
   Хасан достал кусок чарса и, повернувшись к солнцу, посмотрел на него, крутя туда сюда (так проверяют лепешки с гашишем, если есть отблески на солнце, значит, гашиш в вперемешку с героином).
   - Да, точно с героином, ну, сейчас накуримся ништяк, - сказал Хасан с довольным видом.
   Я помахал Пипку рукой и сказал:
   - Ну, давай, Пипок, пошли с нами в палатку, только давай шевели ногами, а то сейчас толпа соберется.
   Пипок постучал меня по плечу:
   - Юра, тебя искал, этот, ну, на прапора который отучился, эстонец, сейчас он в саперной роте.
   - А, Индрек. А что он хотел?
   - Афошки ищет вроде, точно не знаю.
   - Ну, кто ищет - тот всегда найдет. Давай, давай, Пипок, пошли быстрей, там поболтаем.
   Мы вошли в палатку и направились к своим кроватям. Кровати в палатке были двухъярусные, моя кровать была нижняя в углу, Хасана рядом. Я упал на свою кровать, а Хасан на свою, Пипок сел рядом с Хасаном.
   - Ну что, музон врубим, послушаем, чего там пацаны поют, - предложил я и достал с тумбочки кассету.
   На тумбочке стояла однокассетная магнитола LSHARP-666i, эта магнитола досталась мне как трофей. Полгода назад мы разбомбили духовский караван, в одной барбухайке я наткнулся на эту магнитолу и прихватил ее, больше в этом караване, кроме оружия, ничего ценного не было.
   В другом конце палатки раздавались голоса, судя по всему, там как всегда Носорог дрочил чижей.
   Носорог - это хохол из Львова, здоровый такой детина, на конце носа у него была бородавка и к тому же он немного сутулился и со стороны был похож на носорога, беспредельным был этот жлоб, до ужаса, и чижам проходу не давал, он отслужил год, а считал себя чуть ли не дембелем. Я раз как-то сказал ему: "плохо ты кончишь, Носорог, вот помяни мои слова", а ему плевать.
   Носорог орал на всю палатку:
   - Дэ хавка? Я же казав, шоб йсты принэслы, казав, чи не?
   - Нам старшина не разрешил, - раздался чуть слышно "прибитый" голос.
   - А мэнэ ебэ, цэ ващи проблэмы.
   Раздалось несколько ударов. Потом опять крик:
   - Вас шо, ебаты трэба бильше, чи шо?
   Мне это изрядно уже надоело, и я крикнул:
   - Носорог, а ну пошел на хер отсюда!
   - Шо тоби, Юра? - замычал Носорог.
   - Это чего тебе от чижей надо? - спросил я.
   - Воны мини хавкы на завтрик ни принэслы.
   - Че-е-го, чего? Ты че это, урод, припух ваще, я дембель, и то ходил на завтрак. А ну подойди сюда!
   Носорог медлено подошел к моей кровати:
   - Юра, тикы ны бый.
   Я встал и с размаху заехал ему кулаком в лобешник. Он вылетел из прохода.
   - Да ты не переживай Носорог, в твоей башке все равно нет мозгов, так что сотрясения не будет. А теперь вали отсюда, пока я тебе зубы не выбил, и если при мне чижей дрочить будешь, я тебя самого чижом сделаю.
   Носорог смотрел на меня и лупал глазами.
   - Ну чего ты на меня вылупился, или тебе еще раз по балде стукнуть?
   - Не, не, я ужи тикаю, - брякнул Носорог и пулей вылетел из палатки.
   - Юрка, а ну садись-да, накуримся давай наверно-а, - с полублатным акцентом процедил Хасан.
   - Подожди Хасан, я вот Пипка спрошу кое о чем, Пипок ведь наш чувак. Да же, Пипок?
   - Ну спрашивай, какой базар, - спокойно ответил Пипок.
   - Слушай Пипок, чего там за ерунда с пистолетными патронами, не слыхал? - спросил я.
   - Их духи берут по пятнадцать тысяч афошек за цинк, - ответил Пипок.
   У нас с Хасаном глаза полезли на лоб, пятнадцать тысяч афганей - это шестьсот рублей чеками, мы поначалу просто не поверили.
   - Слушай, Пипок, да тебе чарс курить нельзя, ты и так уже "гонишь", - сказал Хасан.
   - Ну, не верите, не надо, - сказал Пипок, и добавил, - позавчера мы в кишлаке продали духам три пачки по сто пятьдесят афошек за пачку, а в цинке сто пачек, вот и считайте.
   - Ну ладно Пипок, поживем-увидим, - сказал я.
   - Живите, смотрите, дело ваше, - сказал Пипок, и воскликнул:
   - Ну что, может, косяк взорвем, или будем сидеть и удивляться?!
   Хасан "взорвал" косяк и два раза затянувшись, передал Пипку, тот, сделав пару затяжек, протянул косяк мне, я глубоко затянулся, чарс был крепкий и я начал кашлять, вторую затяжку уже сделал поменьше. После второго круга появился сушняк и меня начало потихоньку "накрывать", чарс действительно был хороший. Я с трудом приподнялся, вставил кассету в магнитолу и включил, на кассете пацаны пели песню под гитару, и песня эта была как раз в тему.
   В Союзе была одна популярная песня с такими словами:
  
   Все напоминает о тебе,
   А ты нигде.
   Остался день, который вместе видел нас,
   В последний раз - и т. д.
  
   Эту песню слышали многие, а в Афгане слова этой песни переделали, и зазвучала она примерно так:
  
   Те, кто попал в Афганистан,
   Ты знаешь сам,
   Тебе поможет в трудный час Афганский чарс,
   Афганский план.
  
   Мы начали потихоньку раскумариваться, и вдруг на горизонте появился Сапог.
   - О-о, Сапог-жан, иди ко мне, - окликнул его Хасан и, вытащив чеки из кармана, протянул их Сапогу.
   - Вот чеки, слетай в магазин и возьми четыре банки "Si-Si"и четыре пакета конфет, только резче, понял.
   Сапог взял чеки и побежал в магазин, а мы продолжили добивать "косяк".
   После третьего круга я почувствовал, что приплыл капитально, "крыша" не только ехала, а ходуном ходила, язык во рту еле ворочался. А напротив сидел Пипок и цвел как подсолнух, я не мог равнодушно смотреть на его цветущую физиономию, а он, как назло, уставился на меня в упор и залился смехом, забыв про косяк который дымился у него в руке.
   - Пипок, я тебе паранджу привезу с рейда, напялишь ее, когда план с нами курить будешь, а то я не можу спокойно смотреть на твой цветущий лепень.
   А Пипку по фигу, уставился на меня и давай дальше "ха-ха" ловить.
   - Пипок, передавай косяк дальше, придурок, - подал голос Хасан.
   Вдруг в проходе между кроватями послышалось шевеление, и мы все повернули головы, там стояли два сарбоса и смотрели на нас с довольной улыбкой. Я поначалу обалдел, откуда, черт возьми, сарбосы у нас в палатке, неужели "галюники" начались?
   Пипок протянул руку, в которой дымил косяк и ляпнул:
   - О, духи! Смарите, вон духи.
   Потом меж сарбосовских голов появилась голова нашего замполита полка майора Кудряшова, мы смотрели на них, а они на нас. Мне показалось, что время остановилось, (кто накуривался, тот знает, что время по раскумарке идет очень очень медленно).
   Мы все понимали, что надо выключить музыку, потом встать, поприветствовать замполита, и наконец Пипку надо хотя бы затушить "косяк", кумар от которого стоял на всю палатку.
   Ни встать, ни выключить музыку мы были не в состоянии, потому что нас прибило наглухо, я попытался выключить мафон, даже руку протянул, но так и застыл с рукой на тумбочке. А Пипок, судя по всему, просто "замкнул" и застыл в своей вечной улыбке, как портрет Джаконды, а между его пальцев торчал косяк, дым от которого тонкой струйкой подымался к потолку.
   Из динамиков лился припев той самой песни, где отчетливо были слышны слова:
  
   Вот пошел косяк по кругу, по второму. И легче нам, и легче нам.
   Что может заглушить тоску по дому?
   Афганский чарс, афганский план.
  
   - Пипок, сука, убери косяк, - прошипел сквозь зубы Хасан.
   Вдруг раздался голос Сапога:
   - Товарищ майор, разрешите пройти?
   Замполит сделал шаг в сторону, сарбосы тоже расступились. Сапог бесцеремонно прошествовал между ними и кроватями, положил лимонад и конфеты на тумбочку и посмотрел на Хасана.
   - Забери банку "Si-Si" и пакет с конфетами себе, и свободен, - еле выдавил Хасан.
   Сапог взял банку "Si- Si", пакет конфет и спокойно вышел, не обращая внимания ни на сарбосов, ни на замполита, который обалдел, сначала увидев нас обдолбленных, а потом наглого Сапога. Когда мы "включились", замполит и сарбосы уже были в другом конце палатки. Мы даже не заметили когда они ушли.
   Замполит, что-то громко говорил сарбосам, навроде: вот у нас красный уголок, вот боевой листок и т.д. Оказывается, это была делегация от сарбосовской армии, и замполит им показывал, как живут советские военные, их быт и все такое, экскурсия, короче.
   Временно нас пронесло, замполит прекрасно все понял, а сарбосы тем более, но сарбосам было по фигу, а что касается замполита, то что он мог в данный момент сделать? Орать на нас было бесполезно, и поэтому он молча ушел. Но, как бы там ни было, в будущем стоило ожидать разборок с замполитом.
   Через некоторое время, может через час, может через два, появился ротный, старший лейтенант Савин, родом он был из Краснодара, в Афган попал после военного училища, прослужил два года и ждал замены.
   Он подошел к нам и скомандовал:
   - Хорош балдеть, давайте готовьтесь, через два часа выезжаем. Гараев, скажи водилам, пусть готовят машины.
   Потом ротный обратился ко мне:
   - А ты, Бережной, возьми бойцов и дуй на склад РАВ, получите боеприпасы и ждите там, пока не подъедут машины, - и, увидев Пипка, обратился к нему:
   - Пипонин, а ты чего сидишь здесь и улыбаешься во всю харю? Давай вали к себе в подразделение, ваши выезжают через час.
   - Чижи поедут? - спросил я ротного.
   - Да, троих возьмем, а то не все экипажи укомплектованы, пятерых ведь желтуха свалила.
   - Товарищ старший лейтенант, разрешите взять Сапогова? - спросил Хасан.
   - Кого, Сапогова!? Духов будете им пугать что ли? - ротный аж обалдел.
   - Под мою ответственность, товарищ старший лейтенант, мы возьмем его к себе в экипаж, у нас как раз снайпера нету, - продолжал уговаривать Хасан.
   - Ну ладно, черт с ним, берите. Но только, Гараев, смотри, сам с ним нянчиться будешь, - сказал ротный и, ухмыльнувшись, добавил: - Снайпер, смотрите, а то он всех духов перестреляет, воевать не с кем будет.
   Я с удивлением посмотрел на Хасана:
   - Ты это че, Хасан?
   - А что, пусть съездит разок, пока я здесь, а то ведь прослужит два года и духов не разу не увидит.
   - Да Сапог тебя за это в жопу расцелует, он уже и не надеялся никогда в рейд вырваться, - сказал Пипок.
   - Ну иди, Хасан, обрадуй Сапога, заставь его отмыться, побриться, и пусть мой танковый комбез оденет, так уж и быть пожертвую ради такого дела, а то действительно всех духов распугает, комбез лежит под моей кроватью, - сказал я Хасану.
   Ну что поделать, надо готовиться к рейду. Пипок перед уходом подошел ко мне и спросил:
   - Юра, ты магнитофон с собой на дембель увезешь?
   - Нет, я себе двухкассетник в Союзе возьму, а этот оставлю пацанам, - ответил я.
   - Слушай, Юрка. Оставь его мне, а? Ну что тебе надо за него, скажи?
   - Десять литров браги сделай и можешь забирать эту "шарманку".
   - Все понял, брага будет, только после рейда, а то сейчас нигде нету.
   - Ну хорошо, давай после рейда, мне все равно.
   И Пипок ушел с довольным видом, а я стал собираться на склад РАВ, который находился за полком, и идти туда надо было минут пятнадцать.
   Выйдя из палатки, я увидел Носорога, который стоял под "грибком" и парил мозги чижу-дневальному.
   Ну, неисправимый дурак, этот Носорог, подумал я, его хоть убей, а он все равно за свое.
   - Носорог, отстань от дневального и иди сюда.
   Носорог подбежал и сделал бравый вид:
   - Слухаю.
   - Так вот, слухай и запоминай, а если с одного раза не запомнишь, повторять буду через вот это, - я показал Носорогу кулак, и спросил:- Понял?
   - Поняв, поняв, ты тикы кажи, а я усэ сдилаю, як надо.
   - Так вот слушай, берешь троих или четверых чижей, и дуете на склад РАВ. Возьмешь свой и мой автоматы, мы там машины будем ждать. С нами в рейд поедут два чижа, Закиров и Мосейко, их не бери на склад, они пусть хватают АГС и дуют на БТР. Подойдете на складе к капитану и скажите, что мы, мол, с третей роты и пришли получить боеприпасы. Ты слушаешь меня, балбес?
   - Да, да, слухаю.
   - А теперь запоминай, что надо получить, с нашей роты поедут в рейд пять машин, на каждую получите по десять цинков патронов 5,45 на автомат, столько же на КПВТ, 7,62 калибр на пулемет ПКТ и для снайперки. И еще, чтоб был один или два цинка трассеров на каждую единицу, кроме того, на КПВТ половина бронебойные, половина разрывные. Понял, Носорог?
   - Усэ ясно, - ответил с умным видом Носорог.
   - Еще не все, слушай дальше, на подствольник возьмете гранат цинков десять, на АГС столько же, гранат наберете на ручной гранатомет штук по двадцать на каждую машину и просто гранат ручных ящика по четыре на каждую машину. РГДшек берите по одному яшику и по три ящика эФок, РГДшками будем рыбу глушить, а эФки для боя, сигнальные ракеты не надо брать, их в БТРах полно. Ну, ты все запомнил или повторить?
   - Не, не, я усэ помню.
   - Ну тогда вали, а я позже подойду, если машины раньше меня подойдут, скажешь Хасану, пусть ждут меня на складе.
   Носорог пошел выполнять приказ, а я побрел к саперам проверить, чего там хотел Индрек, и заодно узнать, кто там вчера подорвался на мине, а то пацаны с нашей роты чего-то там говорили, но толком никто ничего не знал.
   У саперов в палатке стоял полумрак, свет струился из двух полуоткрытых окон, остальные были закрыты. Из угла доносилась игра на гитаре, и пение, я пошел на звук и увидел дембелей, судя по всему, они что-то пили, увидев, что кто-то идет, они сначала притихли, но потом, узнав, крикнули:
   - О, пехота к нам пожаловала, ну проходи, гостем будешь.
   - Да мне некогда, скоро выезжаем, я Индрека ищу. Где он, не знаете?
   - Только что был в офицерской половине палатки, он же теперь с шакалами кентуется, - ответили мне.
   - Я слышал, у вас вчера подорвался кто-то? - спросил я.
   - Да, Эдик с Дагестана, да ты, Юра, его знаешь, он у вас в роте часто бывал. Вот поминаем, на выпей браги, извини, спирта не достали.
   - Да ладно, какой там спирт, наливай что есть.
   Мне протянули кружку с брагой, я выпил и спросил:
   - Сильно его потрепало?
   - Да какой там потрепало, его фугасом разорвало на куски, мы еле собрали тело в кучу, голову и одну ногу так и не нашли.
   - Что, мина с каким-то приколом была?
   - Откуда знать, мины нет - взорвалась, Эдика тоже нет.
   - Э-э-э, пидор! Ты куда сел? - заорал кто-то из дембелей.
   Я обернулся и увидел чижа, который соскочил с кровати как ошпаренный, а когда присмотрелся, то понял. Оказывается чиж по запарке сел на Эдика кровать, которая была поверх одеяла заправлена наискось красной лентой.
   - Смотри под жопу урод, и ваще, уйди с глаз моих, пока я гитару на твоей тупой башке не разбил!
   Чиж, недолго думая, мгновенно исчез из поля зрения, потому как на пьяных дембелей нарваться, это хуже чем на мину.
   - Бля буду, ну что за чижы тупые пошли, я обадеваю просто, - начал кто-то возмущаться.
   Мне некогда было расслабляться, и я встал с кровати, махнув мужикам рукой, сказал:
   - Ну ладно, мужики, я пошел, а то некогда.
   - А куда едете-то?
   - Да я не знаю, может, на Кандагарский рынок махнем, давно уже мы там пи-дюлей не получали.
   - Ну давай, ни пуха вам, пехота.
   - К черту, - ответил я и направился к выходу.
   Я вышел на улицу, перед глазами стояло лицо Эдика, я его хорошо знал, спокойный такой парнишка. Он частенько заходил к нам в палатку, бывший наш взводный, который месяц назад заменился, был его земляком. Вроде недавно сидел он у нас в палатке и смеялся над тем, как Носорог "наезжает" на чижей, и вдруг нет его, разорвался на мине, и голову разнесло так, что и найти не могли, чертовщина какая-то. За два года не раз приходилось сталкиваться с подобными случаями, но привыкнуть к ним никак не могу, да разве к этому привыкнешь.
   Вдруг в памяти всплыл сон, который мне приснился месяц назад, я проснулся тогда от какого-то кошмара, и сразу стало на душе как-то муторно, но содержания сна я не помнил, что-то хреновое, а что именно - так и не смог вспомнить. А сейчас вспомнил, оказывается, мне приснился Эдик, стоит передо мной на одной ноге и без головы, а его голос откуда-то сверху спрашивает:
   - Юра, где моя голова, как я теперь домой поеду без головы? Мама ведь меня не узнает.
   И тут я проснулся от этого кошмара.
   Помню еще по гражданке, бывало, попаду куда-нибудь первый раз, знаю точно, что здесь никогда не был, а такое ощущение, будто б я все это где-то уже видел. Или какой-нибудь момент произойдет в жизни, и вдруг в памяти промелькнет - где-то что- то подобное со мной уже происходило, и в тоже время осознаешь, что не может этого быть, со мной это в первый раз, а оказывается, все это было во сне, такие сны называют вещими. Мне в Афгане часто стали сниться такие сны, и я уже начал боятся их, некоторые не сбывались, но многие моменты из снов через время происходили на самом деле, иногда я даже боялся засыпать. Хотя действительность была куда страшнее, но в снах чувства обостряются, и после этих снов остается неприятный осадок на душе и ожидание чего-то плохого.
   В последнее время мне часто снится один и тот же сон, я вижу девушку мусульманку, молодую, с красивым телом и длинными черными волосами, но у нее как будто бы нет лица. Я во сне пытаюсь подойти к ней, но она отдаляется, я пытаюсь разглядеть ее лицо, но оно расплывчато, а ее звонкий смех разносится эхом в горах. Я чувствую, что эта девушка приближается к пропасти и не замечает этого, я пытаюсь ей что-то крикнуть, но голоса своего не слышу, я бегу к ней, чтобы удержать ее от падения, но она вдруг исчезает, а я падаю в эту пропасть и просыпаюсь. Этот сон я помню отчетливо, но вот не могу понять, к чему он.
   Обойдя палатку саперной роты, я подошел к ней с другой стороны, постучал в дверь, потом приоткрыл ее и спросил:
   - Можно?
   - Кто там? А-а, Юра! Привет, да ты проходи, проходи, я здесь один.
   Я прошел в палатку, на кровати сидел Индрек и что-то шил.
   - Привет, ну как отучился? - спросил я его.
   - Да лучше не спрашивай, дрочили как сук, все шесть месяцев напролет.
   - Зато теперь ты прапор, командир как никак.
   - Это точно, жаль, в своей роте не оставили.
   - А что так? Я думал, будешь у нас взводным, а то наш взводный мудак какой-то, ходит деловой такой, еще ни в одном рейде не был, а гонорится, будто б сто лет служит в Афгане, даже советы какие-то нам дает, салабон херов.
   - Да я тоже думал, у себя в роте буду служить, а оказалось, что у саперов нет техника, ну меня командир и направил сюда, да мне какая разница.
   - Да конечно, какая разница - на мине подорваться или пулю из дувала получить.
   - Сплюнь, дурак.
   - Да чего плевать, если на роду написано, никуда от этого не денешься.
   - Может быть, может быть.
   - Ты, Индрек, чего хотел-то?
   - Афошки есть?
   - Да есть, а сколько надо?
   - А сколько есть?
   - Ну, тысяч пять наберу.
   - Один к тридцати отдашь?
   - Слушай Индрек, ты ведь курс не хуже меня знаешь, и давай не будем торговаться, берешь - бери, не берешь - не надо. Мне лично не к спеху, это тебе надо, а не мне. Ты как с шакалами связался, так сразу стал на них похож. Знаешь ведь, как эти "бабки" достаются?
   - Ну ладно, Юра, завязывай, а то разошелся. Беру, беру один к двадцати пяти, - Индрек полез в карман и достал чеки, вытащил две бумажки и протянул мне.
   - Индрек, мне крупные не надо, давай червонцами, мне через таможню их тащить придется, а стольники звенят, ты же сам знаешь.
   - Ну, на стольник я мелочи дам, а остальное сам разменяешь.
   - Ну ладно, давай хоть на стольник, - я вернул ему сотенную бумажку.
   Индрек опять достал чеки и, отсчитав сотню червонцами, протянул их мне. Я достал афошки и отдал ему:
   - Можешь не считать, там пять ровно.
   - Я верю, а насчет того, что я там с шакалами скорешился, ты, Юра, давай кончай такой базар вести, мы ведь с тобой два года друг друга знаем. Разве я когда-нибудь подляны кому делал?
   - Ты, Индрек, когда из Союза приехал? Месяц, наверно, или больше? А хоть раз ты зашел в свою роту? Только не надо говорить, что у тебя дела были и все такое. Пацаны, вон, Эдика поминают, ты хоть бы подошел к ним, посидел, а ты затарился в офицерскую половину и сидишь сам на сам.
   - Ну ладно, Юра, давай не будем сориться.
   - Да я не собираюсь с тобой сориться, зачем мне это надо. Просто заходи хоть иногда, мы ведь одного призыва, мне скоро на дембель, это тебе еще два года здесь тарахтеть. План, наверно, тоже не куришь с такими как я, да?
   - Если есть давай забьем, без проблем.
   - У Хасана остался, а то бы я с тобой курнул. С шакалами не накуриваешься?
   - Почему же, бывает и такое, все мы люди, все мы человеки. А молодые лейтенанты - они ведь такие же пацаны, как и мы, только старше на три-четыре года.
   - Да я знаю, чего ты мне объясняешь.
   - Ну а чего тогда спрашиваешь?
   - Индрек, а чего тебе афошки-то приспичили?
   - В дукан хочу смотаться, закупиться немного надо. Я ведь зеленый листок повезу в Союз, может домой смогу заскочить.
   - Эдика гроб ты поедешь отвозить, да?
   - Да, я и еще один парнишка, его земляк с нашей роты.
   - Смотри, чтоб тебя там в Дагестанском ауле не замочили.
   - С чего это вдруг?
   - Помнишь, год назад я и взводный отвозили чижа узбека, который сам подорвался на гранате, он еще хотел гранату из подсумка достать, за кольцо потянул, кольцо вытащил, а граната в подсумке осталась?
   - А, ну да, припоминаю.
   - Он с аула был под Самаркандом. Так вот, когда родня его узнала, что гроб из Афгана пришел, там вой такой поднялся на весь аул. Меня-то не тронули. Я что? Я такой же солдат. А взводного чуть не затоптали, они с военкомом еле отбились от баб.
   - Да ну, Юра, кончай такое базарить. Напугать меня хочешь наверно?
   - А что пугать, я говорю то, что было.
   - Во-первых, Эдик не с аула, а с Махачкалы, а во-вторых, Дагестан не Узбекистан.
   - Да что ты так запереживал, Индрек, я просто рассказал случай, который произошел со мной, только и всего, а ты сразу начал.
   - Да я не переживаю, просто неприятное это дело, груз 200 сопровождать.
   - Ну конечно. Чего ж тут приятного? Одно успокаивает, что там не ты лежишь, и то ладно.
   - Это точно.
   - Ну ладно, Индрек, я пойду на склад, а то наши выезжают скоро, надо проверить, чего там мои болваны получили из боеприпасов. Ты что куришь-то, блатные есть какие-нибудь?
   - "Ростов" будешь?
   - "Ростов" у меня тоже есть, я думал ты LМорэi или LКэмэлi куришь.
   - Да какой LКэмэлi? Я еще первую зарплату не получил, сегодня надо сходить.
   - Обмывать будешь?
   - Елки-палки, у меня вся получка только на обмывку уйдет, всем надо обмыть.
   - Индрек, мне все не нужны, ты главное обмой своим пацанам, а остальные потом.
   - Ладно, ладно, обмою, какой базар. Хасану и Туркмену привет от меня передай.
   - Ладно, передам и скажу, что ты обещал два флакона водяры. Ништяк?
   - Ништяк, ништяк, передавай, как приеду из Союза, зайду.
   Я встал и направился к выходу:
   - Давай, Индрек, заходи, будем ждать, - сказал я напоследок, и вышел из палатки.
   Жара стояла ужасная, наверное, все шестьдесят лупит, да еще афганец задул. Ох, как уже надоел этот суховей, и когда только я не буду видеть эту сумасшедшую жару, раскаленный песок и скалы, когда не буду слышать, как завывает этот проклятый ветер-афганец, подымая песок на несколько метров от земли, а пыль чуть ли не до самого неба. Проклятая страна, и за что нам такое наказание.
   Я медленно шел в направлении склада, и мечтал о том, что буду делать по приезду в Союз. Как бы там ни было, а это, наверное, мой последний рейд, а потом долгожданный дембель.
   На дембель уже все было готово, и парадка со значками, и дипломат упакован, оставалось главное, провезти в Союз чеки через таможню, а подарков можно будет и в Ташкенте накупить. Хотя кому подарки-то везти? Разве что себе самому. Можно было бы зайти к этой сыкухе - Ленке, дочке директора, ей уже восемнадцать стукнуло. Да только папаша ее, дурак, как узнает, житья все равно не даст, найдет какой-нибудь повод и посадит к чертям собачим, если конечно я его раньше не прибью, козла.
   Так в раздумьях я даже не заметил, как пришел на склад. Носорог, сидя на ящиках, что-то оживленно рассказывал чижам, размахивая руками, а те делали вид, что внимательно его слушают, лишь бы только не злить этого придурка.
   Я подошел поближе, Носорог меня увидел и начал вставать, медленно и с большим обломом.
   - Ну что Носорог, все получили?
   - А як же, усе, шо ты казав, получено.
   - Я проверять не буду, но если что-то не так, то ты, Носорог, сам знаешь, что будет.
   - Не, не, туто усэ, шо ты казав, я провирыв два рази. Мы усе разложилы по кучкам на кажный БэТиР.
   Я сел рядом с ними и закурил сигарету, настроение было какое-то тоскливое, разная ерунда лезла в голову, да еще этот сон не дает покоя.
   Мы сидели на ящиках с патронами и молчали, думая каждый о своем.
   - Слушайте, - обратился я к пацанам, - вам сны снятся?
   - Да бывает, - ответил парнишка литовец, и добавил, - дом часто снится, мать, отец, братишка снится, ему было четыре годика, когда меня призвали, через месяц будет уже пять.
   - Оно и понятно, вы недавно из дома. А у меня нет дома, я вырос в детдоме, учился в спецшколе, потом колония, и вот армия. Поначалу мне тоже снился детдом, а сейчас,.. - я замолчал, что толку говорить кому-то о своих снах, все равно не поймут, я и сам-то в них разобраться не могу.
   Тут вдруг в разговор встрял Носорог:
   - А мини дивчина снылась, гарна така дивчина. Я йии раздягаю, усэ сняв, глядь, а у нэй диркы ныма. Я ны пийму, куды суваты-то?
   Я не выдержал, и крикнул:
   - Слушай Носорог, заткнись! Сам придурок, и сны у тебя дурацкие. Молчи лучше.
   - А шо я, я кажу шо мини снылось, - ответил приглушенно Носорог.
   - Лучше не кажи ничего, не нервируй меня. Ты вообще, что-нибудь путное говорил когда-нибудь? Постоянно чушь мелешь, - сказал я Носорогу.
   Показались наши БТРы, ну вот и все, подумал я, сейчас грузимся и вперед, заре навстречу, и вдруг вспомнил, что не ходил на обед. Как вспомнил про обед, так сразу жрать захотелось, ну черт с ним, по дороге в какой-нибудь продуктовый дукан заскочим или, на крайняк, сухпай приговорю.
   - Ну все, подымайтесь, сейчас грузиться будем, машины вон на подходе, - скомандовал я бойцам.
   БТРы мчались на всех парах, подымая пыль. Первым подъехал БТР ротного, второй с новоиспеченным взводным, это был его первый рейд, и у него был боевой вид, он гордо восседал на башне БТР а с АКСом, как царь на троне. Третьим подъехал БТР во главе с командиром второго взвода, потом машина старшины и последним был наш.
   Я заметил на броне нашего БТРа Сапога, его было не узнать, в новом танкаче, отмытый, побритый, лицо его излучало счастье и восторг. Хасан сидел позади Сапога и прикалывался, тыча в него пальцом, после чего жестом показал, "мол, как он тебе?" Я показал ему, что все, мол, ништяк, на высшем уровне.
   Ротный спрыгнул с брони и крикнул мне:
   - Ну что, все готово?
   - Да, готово, пусть разбирают боеприпасы, здесь разложено на каждую машину, - ответил я ротному, и спросил:
   - А кто колонной командовать будет, товарищ старший лейтенант?
   - Замполит будет. Командир в Шиндант уехал утром. Чего у вас там утром с замполитом вышло? Он мне на вас жаловался.
   - Не заметили, как он вошел в палатку, не поприветствовали его, ну и так далее.
   - Не заметили, говорите? Да вы его в упор не видели, вы друг друга ни черта не видели, а чего уж там говорить об остальных.
   После чего ротный повернулся к машинам и крикнул:
   - Ну, чего сидите как в гостях? А ну давай по быстрому хватайте патроны и грузите в машины, нас колонна ждет на бетонке.
   Рота высыпалась с БТРов, и все принялись грузить боеприпасы в машины. Я подошел к Носорогу и взял у него свой АКС и подсумок с двумя связками, по паре "магазинов" в каждой. "Магазины" у меня были от РПК, на 45 патронов.
   - Ну чего стоишь, давай иди помогай своим грузиться, - сказал я Носорогу и пошел на свой БТР.
   Хасан подал мне руку, я запрыгнул на броню и спросил его:
   - Колонна большая?
   - Нет не большая, три танка, наших пять машин, три машины со второй роты, одна машина замполита, другая комбата, потом тягач с ремроты, Урал с РМО, летучка и две "таблетки". Ну вот, вроде и все.
   - Да, не густо. А куда едем-то?
   - На иранскую границу. С дружественного кишлака передали, что сегодня с Ирана ожидается два каравана с оружием и медикаментами для духов, - ответил Хасан.
   - А потом куда? Снарядились-то надолго, не похоже, что за двумя караванами едем.
   - Да откуда я знаю, спроси вон у замполита, если не терпится узнать.
   - Замполиту лучше на глаза не попадаться, хотя бы первое время.
   - Я пошел заколочу. Ты будешь? - спросил Хасан.
   - Давай делай, буду, конечно.
   Хасан запрыгнул в люк БТРа, а я повернулся к Сапогу.
   - Ну что, Сапог! Как жизнь? - я хлопнул его по плечу.
   - Да нормально, - пробубнил Сапог со счастливой улыбкой.
   - А чего так вяло, недоволен, что в рейд едешь?
   - Нет, почему, доволен, конечно, - ответил Сапог уже веселей.
   - Благодари Хасана за эту услугу.
   - Я знаю.
   - Чего ты знаешь? Ни хрена ты ничего не знаешь. Снайперку хоть не забыл, дурень?
   - Да нет, взял, там она в БТРе.
   - Оружие должно быть всегда при тебе, челдон ты недоделанный. А ну, достань, бегом.
   Сапог молча полез в люк за винтовкой.
   Рота погрузила боеприпасы, и колонна двинулась к бетонке, наш БТР пока стоял. Я постучал автоматом по броне и крикнул:
   - Туркмен, ну чего ты там, уснул что ли? Все уже уехали.
   Туркмен, это наш водила, звали его Нурлан, он был по национальности казах, но родом из Туркмении и мы его называли Туркмен. Он полтора года отучился в Ташкентском военном училище, но его отчислили за что-то, и призвали на срочную службу.
   Туркмен был спокойный как индеец, но с понятием у него было все нормально, он всегда любые споры и стычки между пацанами "разводил" по уму. Говорил он мало, но конкретно.
   Туркмен был нашего с Хасаном призыва и в роте, да и в полку, с ним считались, он на гражданке занимался боксом и дзюдо, и мог любого уложить одним ударом. Но он никогда никого зря не трогал, и в драку вступал, если таковая случалась, только при крайней необходимости, когда уже никакие убеждения не помогали. Некоторые младшие офицеры тоже побаивались его, Туркмен однажды сломал руку одному прапору из ремроты, когда тот попытался ударить Туркмена по лицу. За что они повздорили с этим прапором, я не знаю, Туркмен не рассказывал об этом, да и мы не спрашивали, это их дело. Тот прапор на разборе сказал, что сам сломал себе руку по неосторожности, а когда вышел из госпиталя, то даже извинился перед Туркменом.
   Ближе всех к Туркмену были мы с Хасаном, хотя он и был сам себе на уме, но к нам с Хасаном относился по дружески, и терпеливо сносил все наши приколы в его адрес.
  
   РЕЙД
  
   Наконец-то наш БТР двинулся с места, и мы, глотая пыль, помчались за ротой. На бетонке стояла колонна, и ждала наш БТР, комбат погрозил нам кулаком, показывая на часы, мол, время и так нет, и вы еще застряли где-то.
   Колонна тронулась, БТР старшины немного замешкался и между машинами получился небольшой разрыв.
   Туркмен недолго думая въехал в этот промежуток, я обернулся и увидел обалдевшего Грека.
   - Да вы ох...ели! - заорал Грек.
   - Там дальше перегруппируемся, товарищ прапорщик, - крикнул я.
   - Да ладно хрен с вами, - старшина махнул рукой.
   Хасан высунул голову из люка и вопросительно посмотрел на меня.
   - Сейчас КП проедем, потом курнем, - сказал я ему.
   - А чего тебе КП понадобилось?
   - Земляк там должен дежурить.
   - Какой еще земляк?
   - Он "чиж". Ты его не знаешь.
   - Ну, как хочешь, я лично "взрываю", мы с Уралом пыхнем.
   Урал - это имя нашего гранатометчика в экипаже, по нации он башкир, родом из под Уфы, отслужил Урал полтора года и считался "дедом". В экипаже у нас был еще старший стрелок, это Андрей из Питера, отслужил он год, высокий такой, и "накаченный" пацан. На гражданке Андрей "качался железом" и тело у него было все в мускулах, мы называли его Качок, по характеру Качок был спокойный как танк, они с Туркменом были чем-то похожи. В большинстве своем, все здоровые люди - спокойные и безобидные, за исключением редких дураков, таких, например, как Носорог.
   Я на БТРе выполнял функцию пулеметчика, моими были два пулемета КПВТ и ПКТ расположенные в башне бронетранспортера. Пулеметчика как такового у нас не было из-за нехватки людей, и поэтому заменять его приходилось мне. Мне нравилось быть пулеметчиком, хотя КПВТ капризный аппарат, то заклинивает, то утыкается, но я со временем научился с ним обращаться.
   А помню, как первый раз сел за пулемет, выстрелил несколько раз по дувалу, и пулемет заклинило, а затвор остался во взведенном состоянии. Я берусь за заднюю крышку двумя руками, отвожу защелку и поворачиваю эту крышку, что бы снять ее. А в корпусе пулемета стоит мощная такая пружина для толкания затвора, во взведенном затворе эта пружина находится в сжатом состоянии. Вот я провернул крышку, и вдруг эта крышка (эдакая болванка килограмма на два весом) вылетает из моих рук и с силой бьет меня в грудь. Я отлетел от пулемета и упал на задницу, дыхалку перехватило, и я не могу не вздохнуть, не п..., сижу и хлопаю глазами и ни чего понять не могу.
   После этого случая к пулемету подхожу осторожней и когда снимаю крышку с взведенным затвором, упираюсь покрепче, ее можно удержать, если ты готов к этому и знаешь силу пружины. Проезжая КП я посмотрел на бойцов, которые там дежурили, земляка моего не было среди них, и я запрыгнул в люк. Хасан с Уралом добивали "косяк". Туркмен и Качок чарс курили редко, так, от случая к случаю, в этот раз Туркмен не захотел, а Андрей пару раз затянулся и вылез на броню.
   - Да вы припухли, дайте я хоть пятку добью, - воскликнул я, увидев выкуренный косяк, и забрав его у них, добил остаток сам.
   - А где ты лазил? Я же тебя звал, - ответил Хасан заплетающимся языком.
   Рядом с Хасаном сидел Урал, и улыбался как майская роза. Я посмотрел на него и сказал:
   - О-о, татарин уже готов.
   - М-м-м-да, только я не татарин, я башкир, - прогудел Урал.
   - А какая на хрен разница? - спросил Хасан. Урал, немного помолчав, ответил:
   - Большая, как между слоном и БТРом.
   - Ну ты сравнил жопу с пальцем, - сказал ему Хасан.
   - Татарин, ты и есть татарин, - сказал я Уралу.
   - Ну пусть будет татарин, мне по фигу, хоть еврей, хоть хохол.
   Я, похлопав Урала по плечу, заявил:
   - Ну хрен с тобой, будь татарином. Все, отныне ты татарин.
   - Туркмен, - крикнул я, - мы Уралу национальность поменяли, отныне он татарин!
   - Лучше китаец. Он на китайца больше похож, особенно когда обдолбится, - повернувшись к нам, сказал Туркмен.
   Меня тоже зацепило неплохо, я сидел, смотрел на Урала и думал, вот бы одеть этому башкиру тюбетейку и дать в руку пиалу с чаем, классно он бы смотрелся.
   Я представил себе Урала, сидящего на ковре в юрте, на голове тюбетейка, а в руке пиала с чаем, меня разобрал дикий смех. Урал, смотря на меня, тоже давай ржать, а я как гляну на него, так закатываюсь, и не могу остановиться. Потом я отвернулся, думаю, не буду смотреть на этого башкира, может, успокоюсь немного, а то живот лопнет. Через время я немного успокоился и, не глядя на Урала, сказал ему:
   - Слушай, татарин, залезь-ка ты на броню, лучше с Качком посиди, а то ему там скучно одному.
   - Почему одному, там Сапог с ним.
   - Все равно иди, запарил ты уже, неужели не понятно, что я не могу смотреть на твою круглую, лопоухую рожу с узкими глазами.
   - Ну не можешь, не смотри, - ответил спокойно Урал.
   - А как не смотреть, если ты уселся перед моими глазами?
   - Ай, ну ладно, пойду на броню, там интересней, да и движки здесь гудят, заколебали уже, - сказал Урал и начал пробираться к люку.
   Хасан сидел на командирском сидении и что-то оживленно "втирал" Туркмену, а тот спокойно рулил и, судя по всему, не слушал бред Хасана, а только изредка кивал, и то для того, чтобы Хасан не тряс его за плечо.
   Я подсел к ним поближе и тряхнул спинку сиденья, на котором сидел Хасан.
   - Хасан, хорош мозги парить Туркмену, он все равно тебя не слушает. Надень лучше шлемофон и послушай, что там "шакалы" трещат, может они в дукан какой-нибудь заскочить надумают, за водкой, например. Не знаю как замполит, а комбат обязательно заскочит.
   Хасан надел шлемофон, и стал слушать эфир, откинувшись на спинку и закрыв глаза.
   - Да успокойся Юра, до дуканов еще ехать, как до Китая раком, - ответил Туркмен.
   - Ни фига себе, успокойся, я жрать, блин, хочу.
   - Ну, сожри сухпай, - предложил Хасан.
   - Да ну на хрен эти сухари, лучше в дукане лепешек взять и винограду, блин, виноград хочу, не можу.
   - Я тоже виноград хочу, был бы виноград, я б с вами чарса курнул, - сказал Туркмен.
   - Ну курни без винограда, - сказал я Туркмену.
   - Не, без винограда не интересно. Чем сушняк убивать, водой что ли? А с виноградом кайф.
   - Да, Туркмен, ты как всегда прав, с виноградом кайф. Черт, еще колона медленно так движется, быстрее бы до города доехать.
   - А мы, наверное, в город заезжать не будем, до моста только, а потом свернем налево в старый город.
   - Откуда ты знаешь? - спросил я Туркмена.
   - Я так думаю.
   - Ну, мало чего ты думаешь.
   Вдруг Хасан привстал и поднял указательный палец вверх.
   - Что такое Хасан? - спросил я его.
   - Тихо! Наш полк на связи, слышно плохо.
   - Туркмен, дай сюда второй шлемофон.
   - Он не пашет.
   - Как не пашет?
   - Да так не пашет.
   - А чего ты не заменил его в полку-то?
   - Забыл.
   - Да тихо вы, и так плохо слышно, - крикнул Хасан.
   Мы притихли и стали ждать, Хасан некоторое время сидел тихо и слушал, потом раздался его голос:
   - Да, я слушаю, да 472-й на связи.
   Немного подождав, Хасан опять ответил:
   - Да... да, все понятно товарищ старший лейтенант.
   Хасан повернулся к Туркмену и сказал:
   - Сворачивай за БТРом ротного, и езжай за ним, только быстрее давай, вон машина ротного уже съехала с бетонки.
   - Что случилось, Хасан? - спросили мы одновременно с Туркменом.
   - Духи вырезали дружественный кишлак, который недалеко от нашего полка.
   - Это который со стороны свалки, километра три от нас? - спросил я.
   - Да, он самый, зенитчики говорят, что им передал бача из этого кишлака, бача этот лазил по нашей свалке, а когда стал подходить к своему кишлаку, то услышал сначала крики, а потом увидел незнакомых людей с оружием, которые резали там всех в подряд. Ну, он бегом в наш полк и сразу заскочил к зенитчикам, они же там с краю стоят. Мы сейчас находимся недалеко от этого кишлака, да и в боеготовности полностью, поэтому они передали сразу нам.
   - Ну, ни фига себе, духи обурели, прям под носом и средь белого дня.
   - Это ведь с этого кишлака сказали, что два каравана должны прийти из Ирана? - спросил Туркмен.
   - Да, с него, - ответил Хасан
   - Ну, наверно, из-за этого кишлак и вырезали.
   - Да что его там вырезать, он небольшой - дувалов десять, наверно, не больше.
   В люк заглянул Качок:
   - Куда это мы так полетели?
   - Духи кишлак вырезали дружественный, - ответил я ему.
   - Какой еще кишлак?
   - Ну, тот, что за свалкой, километра три от нас в сторону гор.
   - А когда вырезали?
   - Да вот только что.
   - Слушай Юра, подай мой автомат?
   Я передал ему автомат, магазины и спросил:
   - Что, очко сработало, бронежилет с каской тоже подать?
   - Да нет, нафига, в такую жару да еще это железо.
   - Вы там за моими стволами смотрите, может, я палить буду в случае чего. И смотри за этим тормозом Сапогом, а то он или под пулемет залезет или вылетит на хер вообще.
   - Ладно, посмотрю.
   - Далеко там до кишлака?
   Качок исчез, потом опять его голова появилась в люке.
   - Вдалеке показался, километра два-три примерно.
   - Да чего вы паритесь, там, скорее всего, духов давно уже нет, - вмешался Хасан.
   - Ну, хрен его знает, это же духи, они всегда там, где их нет, первый раз что ли такое. Лучше застраховаться лишний раз, ты же не первый день в Афгане, и прекрасно знаешь этих уродов.
   Через минут пять Качок, Урал и Сапог залезли в БТР.
   - Чего вы запрыгнули, - спросил я их.
   - Ротный показал, чтоб мы спрятались, кишлак уже рядом, - ответил Качок, и повернулся к Сапогу, который забился в угол возле движков и притих.
   - Сапог, чего ты так напрягся? Война еще не началась.
   - Да я ниче, сижу просто, - пробубнил Сапог.
   - Пошли к нам, чего ты там забился как не родной, - крикнул ему Урал.
   Сапог подвинулся поближе к нам, не выпуская из рук свою винтовку.
   - Ну все, готовьтесь, подъезжаем к кишлаку, - сказал Туркмен.
   Мы приготовили каждый свое оружие, я снял куртку, напялил лифчик и патронташ с гранатами от подствольника, засунул четыре ручные гранаты в кармашки, взял автомат и запасную связку из двух магазинов.
  
   КИШЛАК
  
   Хасан повернулся к нам и сказал:
   - Ротный передал вот что; мы подъезжаем БТРом вплотную к стене, и прыгаем в кишлак, а машина ротного заедет со стороны входа в кишлак, действовать будем по обстановке. Если духи в кишлаке, то отходим и вызываем подкрепление, бой будем вести за пределами кишлака, а то в кишлаке нас накроют.
   Мы открыли десантные люки, на случай если БТР подорвут, чтоб сразу покинуть машину.
   - Все ясно, короче, действуем по обстановке, - ответил я, и обратился к Туркмену:
   - Туркмен, сядешь за пулемет и, если что, прикроешь нас, пулемет на взводе.
   - Хорошо, я буду готов, вы тоже приготовьтесь, машина ротного уже отъехала, а до кишлака метров двести, - ответил Туркмен.
   Мы молча сидели и ждали, когда Туркмен подъедет к стене, в такие минуты обычно находишься в напряжении, ожидая, что вот-вот раздастся взрыв и завяжется бой.
   Через пару минут БТР остановился.
   - Все, мы у стены, ну давайте, ни пуха, - сказал Туркмен. Хасан отдал шлемофон Туркмену и откинул командирский люк, чтобы вылезти на броню.
   - Хасан подожди, отойди от люка, - попросил я его.
   - Что такое, Юра?
   - Дай я с подствольника перекину пару гранат через стену, прямо из люка.
   Хасан отошел от люка, я достал гранату, вложил ее в подствольник, подобрал угол и пальнул. За стеной раздался взрыв, я вложил еще одну гранату и опять выстрелил, на той стороне раздался еще один взрыв.
   Я вылез на броню и присел на корточки, чтоб не торчать над стеной, за мной вылез Хасан, за ним Качок, потом Урал с ручным гранатометом. Туркмен что-то говорил по рации, наверное, ротный услышал взрывы и вызвал нас, чтоб узнать.
   - Ну что? - спросил полушепотом Хасан.
   - Да пока тихо, - ответил я и, сняв автомат с предохранителя, подумал - была не была, и резко встал, приготовившись стрелять, если за стеной появится какое-нибудь шевеление. В кишлаке была тишина, за мной поднялись все остальные. Мы начали осматривать все вокруг: в центре кишлака лежали трупы мирных жителей, разглядеть повнимательней мешали деревья. Но нас сейчас мертвые мало интересовали, нам надо было узнать, есть ли здесь живые, и насколько эти живые опасны.
   - Ну что, прыгаем? - спросил Хасан.
   - Пошли, - ответил я и, взобравшись на стену, приготовился прыгнуть во двор кишлака.
   Из люка вылез Туркмен с ручным пулеметом.
   - Давайте, мужики. Я вас, если что, прикрою, - сказал он и, передернув затвор пулемета, установил его на стену.
   Я прыгнул во двор и спрятался за дерево, приготовив автомат для стрельбы, если вдруг что-то произойдет. За мной прыгнул Хасан, потом все остальные. Вокруг ничего не происходило, в кишлаке стояла мертвая тишина. Но, как часто в Афгане, эта тишина была обманчива, мы знали это по своему опыту.
   - Урал, приготовь гранатомет для стрельбы и сидите здесь с Сапогом, - сказал я, и спросил Сапога.
   - Сапог, стрелять-то хоть умеешь с этой "дуры"?
   - Да. Пробовал разок, - произнес дрожащим голосом Сапог.
   - Да ты не шугайся, еще пока ничего не произошло. Сиди здесь с Уралом и смотри по сторонам, если что заметишь, стреляй сразу. Понял?
   - Да, понял, - ответил немного уверенней Сапог.
   - И смотри, сука, наших никого не замочи, а то с испугу начнешь палить по своим.
   - Юра, давай пошли, хватит болтать, время идет, - сказал мне Хасан и дернул за плечо.
   - Ну все, я готов. Короче, идем как обычно, - сказал я и осторожно пошел к первому ближайшему дувалу.
   За мной с разрывом метров пять пошел Хасан, Качок нас прикрывал, потом я присел и стал озираться по сторонам, до ближайшего дувала было метров двадцать. Я показал Хасану, что можно идти дальше, а сам приготовился прикрыть остальных. Хасан двинулся дальше, за ним Качок, потом Хасан присел и показал, что можно двигаться дальше. Я, обойдя Качка и Хасана, стал пробираться к дувалу, наведя ствол автомата на двери, в готовности выстрелить в любой момент. Вероятней всего духов в кишлаке не было, но чем черт не шутит, вдруг какой-нибудь "двинутый" душара засел где-нибудь с буром, как не раз уже бывало, так что любую ошибку надо было исключить, иначе дырка в башке тебе обеспечена. Кроме, как по сторонам, еще надо было смотреть и под ноги, чтоб не нарваться на растяжку или мину. В такие моменты не о чем постороннем не думаешь и живешь лишь настоящим, не прошлым, не будущим, а реальным моментом.
   Подойдя поближе к двери дувала, я вытащил гранату и, выдернув зубами кольцо, выплюнул его.
   Вдруг я заметил на другом конце дувала ротного с бойцами, они нас тоже заметили. Я посмотрел на Хасана и показал ему в сторону наших, он кивнул. Ротный показал жестом, что они пойдут по правой стороне кишлака, значит, мы пойдем по левой, осматривая при этом каждый дувал. Со стороны ротного раздался взрыв, мы все посмотрели в их сторону, оказалось, что они гранатами прощупывают дувалы. Я кстати собирался делать то же самое, держа в руке гранату без кольца. Подойдя с боку к двери, я отодвинул стволом занавеску из мешковины, и закинул вовнутрь гранату, через несколько секунд раздался взрыв, мешковина колыхнулась, и из щелей немного пробилась пыль вперемешку с дымом. Немного подождав, я вошел в помещение, внутри никого не было, на полу валялась керосиновая лампа, куски тряпок и еще какая-то ерунда из хозяйственной утвари.
   В кишлаке периодически раздавались взрывы, это наши ребята забрасывали дувалы гранатами, стало ясно, что засады в кишлаке нет, и можно вести себя смелее.
   Я вышел из дувала, бойцы уже в открытую бродили по кишлаку, были слышны выкрики и разговоры.
   С ротным было четыре бойца, все они были деды, Пятрас из Литвы, Серега и Володя братья близнецы из Киева и Бахрадин из Намангана, мы звали его Бача.
   Я огляделся, кишлак был небольшой, на семь дувалов, но озеленен неплохо, вдоль стены все было засажено деревьями, по среди кишлака был колодец. Я направился к колодцу, там собрались все наши, и что-то обсуждали. Подойдя к ним, я увидел трупы жителей кишлака, видать, большинство жителей согнали к колодцу, и потом перерезали.
   Здесь лежали четыре ребенка от года до восьми лет, шесть стариков и девять женщин, лица женщин были закрыты паранджой. У двух паранджа была откинута, это были старухи, одна старуха лежала с открытым ртом, из которого торчало несколько гнилых зубов, подбородок у нее был в крови, ей перерезали горло.
   Все они были зарезаны, кто как, кому перерезали горло, кого просто закололи, в общем, их всех перерезали, как баранов, без всякого разбора.
   - Матерь божья, -невольно вырвалось у меня от увиденного, - да они вообще озверели суки, уже друг друга режут, хотя бы детей пожалели, дикари.
   - Они не прощают измены, считается, если кто помогает неверным, то есть нам, то значит, они тоже становятся неверными, а значит врагами. Да и вообще, чего тут удивляться? Мы сами сколько этих кишлаков перемесили, счету нет, - ответил спокойно ротный.
   - Да я знаю эти дикарские законы. Но мы другое дело, мы тут оккупанты, - сказал я.
   - Ты, Бережной, кончай мне эту политику, оккупанты и все такое. Такие люди, как замполит, могут тебя неправильно понять.
   - Да какая на хер политика? Вот вся эта политика, - я показал пальцем на трупы. - Пусть этот замполит подъедет и посмотрит. Жаль, фотоаппарата нету, а то б я сфоткался на фоне этого всего. Хорошая память, не правда ли? Ну да ладно, черт с ней с этой политикой, и вообще. А вот с этим всем, что делать будем?
   - Как что? Хоронить будем, - сказал ротный, и крикнул Петьке, который шарахался возле какого-то дувала:
   - Каушас! Иди в БТР и вызови по рации тягач. А остальные - давайте, пройдитесь по дувалам и тащите сюда все трупы, сложим их в кучу, обольем солярой и сожжем ко всем чертям, чтоб зараза не пошла, а то наши танковые точки недалеко. На обратном пути надо будет заскочить на ближайшую танковую точку и проверить, чем они там занимаются, небось, обдолбились как суки, и ни хрена ничего вокруг не видят. Я вот им блядям устрою, - закончил со злостью ротный, и пошел в сторону ворот. Пройдя немного, он остановился, повернулся к нам и сказал:
   - Детей уложите отдельно, их похороним как людей, как-то рука не поднимается жечь их в общей куче.
   После чего ротный не торопясь пошел дальше.
   - А может, каждого отдельно похороним, и кресты поставим, как доблестным крестьянам, - начал я возмущаться.
   - Заткнись, Бережной, и делай что тебе говорят, и без тебя тошно, - повернувшись сказал ротный и пошел дальше.
   Сапог стоял ни жив ни мертв, и смотрел на порезанные трупы, вытаращив глаза, он такое видел первый раз и естественно был ошарашен.
   - Сапог! - крикнул я ему прямо в ухо. - Очнись, не слышал, что ротный сказал? Пошли таскать трупы.
   К нам подошел Хасан.
   - Там в дувале две бабы валяются, одна молодая - лет шестнадцать, красивая такая. На хрена ее зарезали? Вот уроды, могли бы оставить, на развод хотя бы.
   - Сапог вон замкнул, он и так тормоз, а тут у него вообще колодки заклинили.
   - Сапог, очнись! - Хасан взяв его за шкирку, тряхнул пару раз. - Я тебя зачем в рейд взял? А ну, бегом в дувал и помогай остальным. Быстро!
   Сапог очнулся и побежал в сторону какого-то дувала.
   - Как бы у него крыша не поехала, - сказал Хасан.
   - Она у него от рождения съеханая, так что не переживай. Все по первой от этого херели, кто больше, кто меньше, а потом ничего, привыкли.
   - Юра, ты вроде хавать хотел? Кушать подано, - предложил Хасан, показывая на трупы.
   - Уже перехотел.
   Я достал сигарету, закурил и направился за Сапогом. Сапог стоял возле входа в дувал и смотрел на дверь, держа снайперку наготове.
   - Ну, чего уставился, заходи и будь как дома, - сказал я ему.
   Сапог отошел в сторону и посмотрел на меня тупым взглядом.
   - Сапог, ну чего ты тормозишь, дубина, если вдруг, не дай бог, засада, тебя же замочат как кота помойного.
   - Там кто-то лежит, - пролепетал Сапог.
   - Там два трупа лежат, две бабы, их зарезали. Понял?
   Я вошел в дувал, на полу валялись две женщины, а вокруг был бардак, везде рассыпана мука, рис и всякое шмотье. Одна из женщин была пожилая и толстая, а другая молодая. Правду сказал Хасан, эта девчонка была красавицей, жаль, что мертвой. Девчонка эта лежала на боку, а голова была повернута вверх, на лице ее была чадра, которая прикрывала лишь низ лица, ноги были голые, остальная одежда разорвана, такое ощущение, будто бы ее сначала изнасиловали, а потом уже убили.
   Я посмотрел на другую женщину и подумал, как мы будем нести эту толстуху? Вдвоем с Сапогом наверно не управимся. Да, работа не завидная, лучше с духами воевать, чем после них это говно убирать.
   Эх, матушка пехота, приходится тебе собирать всю грязь этой проклятой войны. А хуже всего то, что со временем начинаешь привыкать ко всем этим ужасам, и уже смотришь на все безразлично. И частенько начинаешь задавать себе вопрос: а не свихнулся ли я?
   Я оглянулся, ища глазами Сапога, но его не было в дувале, и я крикнул со злости:
   - Сапог, сучара! Ну где ты там?
   Сапог сначала заглянул в дверь, потом осторожно вошел.
   - Сапог, сука, ты меня когда-нибудь достанешь. А ну, хватай за ногу эту тетю, и потащили.
   Я взял за ногу женщину и оглянулся, Сапог стоял и не двигался с места. Терпение мое закончилось, я бросил ногу, схватил автомат, передернул затвор и дал очередь над головой Сапога. Сапог присел и побледнел с перепугу.
   - Слушай ты, урод! Если ты сейчас же не схватишь ее за ногу и не понесешь, я тебя пристрелю прямо здесь. Ты думаешь, мне хочется этой ху-ней заниматься? А ну хватай, быстро! И скажи спасибо, что они еще свежие и не успели протухнуть.
   Сапог подскочил и схватил мертвую женщину за ногу, я взял за другую и мы ее потащили, хоть давалось нам это с трудом, но мы двигались.
   - Я боюсь мертвецов еще с детства, - чуть слышно пробубнил Сапог.
   - Дурак, боятся надо живых, а мертвые уже ничего плохого тебе не сделают.
   Кое-как вытащив ее из дувала, я увидел Качка.
   - Качок! - крикнул я. - Помоги давай, не видишь еле прем эту говядину.
   Качок подошел и, посмотрев, почесал затылок.
   - Где вы столько мяса нашли? Ее легче взорвать, чем тащить.
   - Давай хватай, потом удивляться будешь, обыкновенная тетя, только толстая.
   Ты, Качок, ее один упрешь, ряха у тебя, вон какая.
   Качок схватил ее за руку, и мы втроем потащили ее к колодцу. Притащив, бросили ее в общую кучу.
   Все уже собрались возле колодца, дети лежали отдельно, метрах в двадцати от остальных трупов, их было пятеро. Ротного не было видно, наверное, пошел в БТР доложить начальству обстановку.
   Я подошел к пацанам и попросил Урала:
   - Слушай, Урал, возьми Сапога, и принесите девчонку вон с того дувала.
   Урал молча пошел, а Сапог остался стоять.
   - Сапог, ты че, ваще уже затормозил в конец, не слышишь, что я сказал?
   Сапог очнулся и побежал за Уралом. А мы сели перекурить, и ждать когда подойдет тягач. Все сидели и молчали, каждый думал о своем.
   Ко мне подошел Хасан и сел рядом, он прикурил сигарету, я почувствовал дым от чарса.
   - Ты что, косяк взорвл, Хасан? - спросил я его.
   - Да. А что? Самое время, по-моему.
   - Ну, давай накуримся, раз так, а то жуть какая-то на душе, сейчас бы браги всосать пару литров, жизнь эта блядская в трезвом виде ужасна, а по раскумарке она ужасней вдвойне.
   Хасан передал мне забитую сигарету, я затянулся несколько раз, к нам подошел Качок и сел рядом.
   - Качок, курнешь? - я протянул ему косяк.
   - Ну давай, курну, почему бы нет.
   Качок взял косяк и тоже сделал несколько затяжек, потом передал его Хасану. Я лбом уперся в пламегаситель автомата и уставился в дуло подствольника. Сейчас нажать бы вот так на курок, и все, и нет тебя, и нет этого Афгана, этих проклятых дувалов, трупов, и не слышать бы больше это сатанинское завывание ветра-афганца.
   Хасан стукнул меня по плечу.
   - Нет, Хасан, я не буду, передай Качку, меня накрыло уже. В голову и так начинают лезть какие-то дурацкие мысли.
   За стеной послышался лязг гусениц и гул дизеля, это подъезжал тягач. Ну, слава богу, подумал я, сейчас закопаем это мясо, и побыстрее отсюда свалить, ко всем чертям.
   Урал с Сапогом принесли девчонку и собирались бросить в общую кучу.
   - Урал, положите ее с детьми, ей лет шестнадцать от силы, дите еще.
   - А какая разница? - спросил Урал.
   - А тебе какая?
   - Да в общем никакой, - и они с Сапогом потащили ее дальше.
   На Сапога жалко было смотреть, на лице его была маска перепуганного шизофреника, который вот-вот расплачется.
   Я встал и пошел к воротам, ХБшка, стояла колом от пота, солнце палило во всю силу, а лицо обдувал горячий ветер. Сушняк давил со страшной силой, я отцепил флягу с водой и глотнул, запрокинув голову, перед глазами открылась бездонная голубизна неба, и не было видно ни одной тучки, только сплошная бескрайняя голубизна, и палящий фонарь под названием солнце.
   Вдруг со стороны гор появилась вертушка, а за ней еще одна, обе были с красными крестами. Интересно, откуда это они? С нашего полка вроде нигде не воюют, соседний полк тоже никуда не выезжал. Неужели разведроту накрыли где-то?
   Подойдя к воротам, я увидел там ротного, который что-то показывал водиле с тягача.
   - Что, не влазит в ворота? - спросил я ротного.
   - А, это ты Бережной? Да, подкрылками цепляет.
   - Ну так пусть протаранит одну сторону, лопата у него вон какая, можно горы таранить.
   - Да, наверное, придется так и сделать.
   - Что за санитарные вертушки мелькают, товарищ старший лейтенант? - спросил я ротного.
   - Десантура в горах, сегодня утром их туда забросили.
   - Достается, наверное, ребятам в голубых беретах?
   - Да уж, несладко им сейчас. Нас наверно на блок поставят с той стороны гор. Если ДШБ духов из ущелья выбьет, нам придется их встречать внизу.
   - Черт, там десантуру молотят, а мы тут говно хороним, - я сплюнул загустевшую как кисель слюну.
   - И это тоже кому-то делать надо, и ни чего с этим не поделаешь, - ответил ротный.
   К нам подошел водила с тягача, это был парнишка литовец, звали его Витаутас.
   - Ну, что будем делать, командир? - спросил он.
   - Таранить какую-нибудь из сторон, выбирай любую.
   - Нет проблем, таранить, так таранить, - ответил спокойно Витаутас и пошел в тягач.
   Мы отошли в сторону и приготовились наблюдать за тягачом.
   - Как думаешь, с первого раза протаранит? - спросил ротный.
   - Да запросто, - ответил я, и добавил, - тягач это тот же танк, только без башни.
   Тягач развернулся, опустил лопату, отъехал назад метров сто, и с разгона шарахнул по краю стены. Поднялась пыль, посыпались глиняные кирпичи, и ворота стали на пару метров шире. Тягач въехал во двор кишлака и поехал к колодцу.
   Я посмотрел на ротного и спросил:
   - Товарищ старший лейтенант, а может, не будем жечь трупы? Закопаем их поглубже, и все, чего зря соляру палить, а то этот запах жареного мяса опять, я когда-нибудь сойду с ума от этого запаха.
   - Ты думаешь, для меня это удовольствие? Я и так уже шашлыки до конца жизни жрать не смогу. Ладно, пойду скажу, чтоб не жгли. А замполиту надо доложить, что сожгли. Это же его идея, лично мне все это, как серпом по яйцам.
   Ротный пошел к тягачу, а я побрел на свой БТР, там народу и так хватает и без меня управятся, я лучше с Туркменом посижу.
   Запрыгнув в люк БТРа, я увидел там Хасана.
   - Хасан, а ты чего здесь делаешь?
   - Сижу вот, косяк забиваю. Жду, когда ты придешь, и мы курнем с тобой.
   Туркмен вот, тоже захотел раскумариться.
   - А как же виноград, а, Туркмен? Ты ж с виноградом хотел, - сказал я глядя на Туркмена.
   - Да какой там виноград. Я ходил в кишлак и насмотрелся там винограда.
   - А ты что, ходил к колодцу?
   - Да, сидеть надоело, и решил сходить посмотреть.
   - Ну и как тебе пейзаж?
   - Уж лучше б я здесь сидел.
   Хасан прикурил косяк и подсел к нам.
   - Слушай, Хасан, как тебе лезет этот чарс? - спросил я Хасана.
   - А тебе?
   - Дак ты же постоянно рядом, и постоянно с косяком, куда ж тут денешься.
   - А ты не кури, - сказал Хасан и передал косяк Туркмену.
   - Я б не курил, да вот неохота смотреть трезвыми глазами на твою обдолбленную рожу.
   - Ну, тогда кури и молчи.
   - Там еще что-нибудь осталось из того, что Серега нам дал?
   - Есть, на три косяка где-то.
   - Хасан, если б у тебя был мешок чарса, ты бы сел, и за пять минут выкурил бы весь мешок?
   - А ты дай мне мешок чарса, и увидишь.
   - А что толку? Ты его один хрен за раз весь скуришь, а что не скуришь, сожрешь.
   Пока мы болтали, Туркмен сидел и курил, слушая нас.
   - Туркмен, ты что там прибился? Давай сюда косяк, - я забрал у него косяк и докурил его сам.
   - Э, вы что это ребята, а где косяк? - очнулся Хасан.
   - Туркмен скурил, мне только пятка досталась, - сказал я Хасану.
   - Что, еще забивать, что ли?!
   - Мне хватит, - сказал я.
   - Мне тоже, -сказал Туркмен.
   - Да пошли вы-, я тогда сам себе забью, -Хасан достал сигарету и стал потрошить.
   - Хасан, ты когда план начал курить? -Спросил я.
   - Еще до того как родился.
   - А ты Туркмен?
   - После того как родился.
   - Ну а я тогда во время родов.
   - Мужики! - воскликнул Хасан. - Приезжайте ко мне после дембеля, я вам мешок плана дам, там, где я живу, его растет навалом.
   - Нашел чем удивить, - сказал спокойно я, - приезжайте ко мне в Алма-Ату, поедем к моему корешу, он в Чу живет, я вам вагон этой дряни накошу. Слышали наверно про Чуйскую долину? Хасан прикурил косяк, и сказал затягиваясь.
   - У нас в Таджикистане план лучше.
   - Хрен тебе, самый хороший план на Чуйской долине.
   - Самый хороший план, это афганский чарс, - сказал Туркмен, и взял косяк у Хасана из рук.
   - Туркмен, только не увлекайся, здесь я еще сижу, - сказал я шепотом Туркмену.
   Туркмен протянул мне косяк со словами:
   - На, Юрик, а то опять скажешь, что я все скурил.
   Тут соскочил Хасан, и, ударившись головой о затвор пулемета, сел обратно, схватившись за голову.
   - Хасан, ты хотел что-то сказать? - спросил я, и затянулся пару раз.
   - Да... да... дай сюда косяк! Вы оху...ли оба, я себе забил, а тут уже х...й ночевал, а кто-то вроде не хотел больше.
   Хасан забрал у меня косяк и начал курить, глядя на нас по очереди, то на меня, то на Туркмена.
   - Ну че уставились, хрен вам, вы свое выкурили, - сказал он.
   Мы с Туркменом посмотрели друг на друга и оба "раскололись". Не помню, сколько я угарал, наверное, минут пять. Туркмен от хохота вообще вылез на броню, а Хасан сидел, и с деловым видом докуривал косяк.
   - Э-э-э, наши возвращаются, - крикнул сверху Туркмен.
   Я сел в командирское сидение, а Хасан запрыгнул за руль.
   - Я поеду, - сказал он заплетающимся языком.
   - Ты смотри, не заедь куда-нибудь.
   - Не ссы, Маруся! - крикнул Хасан и запустил движки.
   - Ты подожди ехать, пацаны еще не запрыгнули.
   Тут в люк заглянул Туркмен.
   - Эй, вы чего там?
   - Тут все занято, так что сиди на броне, - сказал я Туркмену.
   - Ты Юра смотри за Хасаном, а то он опять, куда-нибудь заедет.
   Хасан вытолкнул рукой голову Туркмена из люка.
   - Да не надо меня учить, вы еще под стол пешком ходили, когда я первый раз за руль сел.
   - За руль чего, ишака? - подколол я Хасана. - У моего деда был УАЗик военного образца, я на нем по пескам рассекал.
   - А-а-а, ну тогда понятно, тогда поехали, раз такое дело.
   Я стукнул автоматом по броне и крикнул:
   - Наверху все?
   - Да, да, все нормально, - раздался голос сверху.
   - Хасан, ну давай трогай, машина ротного уже отъехала. Или ты забыл, как трогаться? Стремена в бока и кнутом по жопе, а когда остановиться надо, потяни за уздечку. Тебя, наверное, так дед учил?
   - Юра, подколешь меня, когда я срать сяду.
   - Хасан, ты этот прикол от меня слышал, да?
   - Нет. Я его еще по гражданке слышал.
   - Твой дед, наверное, так тебя подкалывал.
   - Бабушка так меня подкалывала! Доволен? - Хасан в упор посмотрел мне в лицо.
   - Да, да, конечно, доволен, только поехать уже давно пора. Тебе не кажется? БТР тронулся, и медленно начал набирать ход, Хасан сидел за рулем с деловым видом. Я надел шлемофон и настроил волну на "Голос Америки", там как раз шла трансляция про бой в горах, которые находились в трех километрах от нас. "Голос Америки" вещал на всех языках пятнадцати Советских республик, в этот момент шла трансляция на Украинском языке, я толком ничего не мог разобрать, и снял шлемофон, выставив рацию на общий эфир.
   Мы направлялись в сторону бетонки, но вдруг ротный, показал рукой по направлению вправо и их БТР свернул вправо.
   - Куда это они? - спросил удивленно Хасан.
   - Куда, куда. На танковую точку. Он же обещал заскочить туда по пути, - сказал я Хасану.
   - А зачем?
   - Пиз...ы танкистам вставить. У них под носом средь белого дня кишлак вырезали. Может, и их тоже замочили. Надо же проверить, как ты считаешь, а, Хасан?
   - Я никак не считаю, мне похеру. Мы направились за машиной ротного. Подъехав к танковой точке, мы с Хасаном высунулись из люков, и стали наблюдать за происходящим. А произошло вот что.
   Ротный, спрыгнув с БТРа направился в капонир, там должен был находиться экипаж танка, стоящего на охранении полка.
   Из двери показался сержант, - видно, услышав звук наших моторов, он решил посмотреть, кого там принесло.
   Увидев офицера, он приложил руку к помятой панаме, и стал докладывать, его слегка качало, как антенну на ветру.
   - Товаищ сташий ейтенант, докладывает командил танковой точки, сейжант Собоев, - заплетающимся языком пролепетал сержант.
   Из капонира раздался крик:
   - Соболь, кого там хрен принес?
   Ротный долбанул сержанта кулаком в лоб, и быстрым шагом направился к двери, открыв дверь пинком, он скрылся внутри капонира.
   Сержант сидел на заднице и тряс головой, он и так был в полной прострации, а тут еще по башке получил от ротного.
   Из капонира раздавался грохот, звон посуды и шквал матов, потом появился ротный, держа в руках двадцатилитровый стеклянный бутыль, в котором было чуть больше половины браги.
   - Петруха! Хватай бутыль и тащи в БТР, - крикнул ротный.
   Пятрас спрыгнул с машины, подбежал к ротному и, взяв у него бутыль, попер его в машину.
   Ротный, проходя мимо сержанта, бросил ему:
   - Скажите спасибо, времени у меня нет на вас блядей. Устроили здесь кабак.
   Ротный запрыгнул на броню и крикнул нам:
   - Поедем с той стороны гор, - и показал пальцем в противоположную от бетонки сторону, и добавил:
   - Колонна нас не ждала, они обогнули горы со стороны бетонки и уже, наверное, стали на блок с другой стороны в одном из кишлаков. А нам ближе обогнуть горы с этой стороны. Ну все, двинули.
   БТР ротного дернулся и стал набирать скорость, мы двинулись за ними, помахав рукой обалдевшим от переполоха танкистам.
   - Во, ни фига себе ротный отоварился, - сказал я.
   - Надо будет у ротного литра три вырулить, - предложил Хасан.
   - Ага, щас, он уже разогнался и отлил.
   - Ну, на чарс сменяем.
   - Ему твой чарс нахер не упал. Да и вообще, у тебя чарс-то хоть есть?
   - Сейчас в каком-нибудь кишлаке возьмем.
   - Ну так сначала возьми, а уже потом меняться думай.
   Я высунулся из люка, солнце клонилось к закату и "афганец" начал потихоньку утихать, но все равно в лицо дул поток горячего воздуха. Пыль от переднего БТРа относило в сторону, и на броне более или менее можно было ехать. Надо набрать во фляжку воды из бака, подумал я и стал вылезать из люка.
   Сзади на каждом БТРе стояли два бака с водой обшитые кошмой, вода была в Афгане на вес золота. Кошмой мы обшивали баки для охлаждения воды, смачиваешь ее периодически водой, и обдуваемая ветром кошма становится холодной, не дает нагреться воде в баке.
   - Ну, как тут наверху? - спросил я пацанов.
   - Да все ништяк, вот ждем, когда солнце сядет, а то запарила уже эта жара, - ответил Урал.
   - Сапог, а ты-то как, не выпал еще?
   - Да нормально все, - ответил потухшим голосом Сапог.
   Я открыл крышку одного бака и засунул флягу в воду, внутри что-то звякнуло, я не понял. Фляга об стенку бака стукнулась, что ли? Да вроде до стенки еще далеко, я пошарил рукой и нащупал канистру внутри бака. Во, ни фига себе, а это еще откуда? Я оглянулся назад и увидел напряженно глядящего на меня Урала, остальные сидели спокойно, и никак не реагировали.
   - Это моя канистра, - сказал Урал.
   - Ты что, Урал, вообще охерел, канистру с дизмаслом в бак с водой засунул? - спросил я, подумав, что в этой канистре дизмасло для продажи.
   - Да там брага, - еле слышно сказал Урал.
   - Что, брага? - переспросил я, не поверив своим ушам.
   - Да, да, брага, - глядя на меня, громко ответил Урал.
   Туркмен, Качок и Сапог мгновенно повернули головы к нам.
   - А какого черта ты молчал, Татарин хренов? - допытывался я.
   - Она еще не готова, а вам скажи, так вы ее выжрете, и не дождетесь.
   - Сколько времени стоит? - спросил Туркмен.
   - Трое суток будет сегодня вечером, - ответил Урал.
   - Ну ты, Татарин, даешь, двадцать литров браги, и ты молчишь, - не переставал удивляться я.
   - Да чего ты, Юра, насел на меня, как будто б я один ее выпить собрался, вот поспеет, и выпьем вместе.
   - Да уже трое суток прошло, ее уже пить вовсю можно.
   - Да успокойся ты, Юра, сейчас на блок станем и спокойно выпьем, не на ходу же ее хлебать, - сказал Качок.
   - А вдруг меня духи замочат, и я не успею даже браги напиться, - не унимался я.
   - Замочат, нам больше достанется, - сказал с подколкой Туркмен.
   Тут вылез из люка Хасан и крикнул:
   - Чего вы там у баков собрались?
   - Тут брага, 20 литров, Татарин затарил в бак канистру, а я нашел.
   - Не пиз...и! - крикнул Хасан, вытянув лицо от удивления.
   БТР вдруг повело в сторону.
   - За дорогой смотри, дурак, - крикнул я ему.
   - Вы там без меня не пейте, имейте совесть. Туркмен, на, езжай. Кто водила, я или ты?
   - Фигу тебе, сам сел за руль, теперь вот и езжай, а мы тут браги похлебаем, - ответил Туркмен.
   - Я сейчас брошу руль, на фига мне это надо.
   - Да езжай, не боись, никто ничего пока не пьет. На блок станем, потом вмажем, - успокоил я Хасана.
   - Надо было подрочить этого Таджика, - сказал Туркмен.
   - Да на фиг он сдался. Ты что его не знаешь? Сейчас руль бросит, и тебе потом ехать. А если он от руля оторвется, то эту брагу придется нам пить сейчас, Хасан просто так не успокоится, - сказал я Туркмену.
   - А мы ротному завидовали, а у самих брага в баке едет. Ну ты, Урал, даешь, - покачал головой Качок.
   - Что б вы без меня делали? - пропел Урал с довольной миной.
   В сторону перевала пролетели две санитарные вертушки и четыре "крокодила".
   - Там на перевале, что-то серьезное происходит. Штурмовики начинают подтягивать, -произнес я, глядя в небо.
   - Нам придется духов у подножья ловить, наверное, - высказал мнение Урал.
   - Если до темноты до наших доедем, то да, а если не успеем, и стемнеет, то наоборот, духи нас будут ловить у подножья. Так что надо быстрее обогнуть эти горы, и примкнуть к нашим, пока не поздно, - ответил я Уралу, и полез в люк БТРа.
   - Юра, что там за брага? -спросил меня Хасан.
   - Да Урал затарил канистру с брагой в бак с водой, а я хотел воды набрать, ну и надыбал ее там.
   - А че он молчал-то?
   - Ну как че? Чтоб мы ее не выпили раньше времени.
   - А когда он ее поставил?
   - Вчера вечером, - я не стал говорить Хасану, что брага стоит уже трое суток, а то бы он бросил руль, и полез ее пробовать, ну а за ним и все остальные, ну и я, конечно.
   - О, завтра уже можно пробовать, - сказал Хасан с довольным видом.
   - Брага брагой, а я жрать хочу с самого утра.
   Я полез в коробку, вынул оттуда пачку сухпайка, открыл ее и достал банку с тушенкой и сахар, кашу брать не стал, она в холодном виде как застывший парафин. С открывашками проблем не было, они шли в комплекте к цинкам с боеприпасами, и к банкам с запалами от гранат. Сухари и кашу я закинул обратно в коробку, а вместо сухарей взял батоны в вакуумной упаковке. Батоны эти были, в общем, ничего, но без воды их жрать было невозможно, потому как они были сухими, не в смысле твердыми, а сухими, то есть очищенными полностью от влаги и слегка проспиртованными. Когда открываешь упаковку, спирт сразу испаряется, и батоны становятся мягкими и на вид как свежие, их было по два в каждой упаковке.
   Я достал один батон, открыл банку тушенки и с аппетитом все это съел, запив водой с сахаром. Для советского солдата этого было достаточно, за два года я уже привык к этим сухпаям и постоянным рейдам.
   Я завалился на матрац, который валялся на полу БТРа, положил под голову бушлат, и решил подремать. Монотонно гудели движки, БТР шел мягко, я лежал и смотрел в потолок. Спать не хотелось, я просто лежал и думал о всякой ерунде, о гражданке, о бабах, о вине и водке, в общем, о том, о чем думает обычно солдат вдалеке от дома. О доме я не думал, так как его у меня не было, а может это и к лучшему, если убьют, то хоть горевать никто не будет. Хотя в данный момент мне умирать не хотелось. Я всегда мечтал - вот вернусь на гражданку, найду себе хорошую бабу, женюсь, заведем детей, и обязательно двух, а может трех, возьмем из детдома, из того, где воспитывался сам, и воспитаем их так, чтоб они никогда не думали о том, что у них не было родителей.
   Помечтав немного, я решил узнать, где мы находимся.
   - Хасан! Где мы? - крикнул я.
   - В Афгане, - ответил Хасан.
   - Да что ты говоришь? А я думал, мы в Африке. Я спрашиваю, в каком месте?
   - Тебе улицу назвать?
   - Да ты заколебал, Хасан. Нормально ответить не можешь, что ли?
   - Да откуда я знаю! Встань и посмотри.
   - А по рации что трещат?
   - Да ни кого не слышно пока.
   - Пойти что ли Сапога поучить с винтовки стрелять, держать он ее вроде научился, - сказал я, вставая.
   - Сходи, сходи, заодно и посмотришь, где мы едем, - ответил Хасан.
   Я, взяв свой автомат, полез на броню. Высунувшись из люка, я спросил:
   - Брагу не выпили?
   - Выпили, ты опоздал, - ответил Урал.
   Сапог сидел возле баков и глазел на горы, которые простирались справа от нас. Впереди, метрах в пятидесяти, катил БТР ротного. Я глянул на горы, и по коже пробежали мурашки, неприятное ощущение было от этого вида. Много раз, вот так же как сейчас, двигаясь у подножья, колонна нарывалась на засаду, или на снайпера. По боевому ехать тоже опасно, на мины нарываешься чаще чем на засады, и поэтому немного безопаснее ехать на броне, хотя какая разница, хоть так, хоть эдак, в Афгане по всякому опасно.
   - Сапог, снайперка заряжена? - спросил я.
   - Да, заряжена, - ответил он.
   - А ну передерни затвор.
   - Зачем? - спросил удивленно Сапог.
   - Духов стрелять будем. Понял?
   - Каких духов?
   - Злых духов. Хочу посмотреть, как ты стреляешь.
   Сапог передернул затвор и посмотрел на меня. Я огляделся вокруг, подыскивая подходящую мишень.
   - Сапог, видишь вон тот выступ в скале, а на нем коряга торчит или что-то вроде того? - я показал пальцем на выступ с виднеющейся на нем какой-то ерундой в виде коряги.
   - Да, вижу.
   - А ну, стреляй по этой херне.
   Сапог прицелился и застыл в этой позе. Время шло, Сапог целился.
   - Сапог, ты что - уснул? - спросил его Качок.
   - Ему, наверно, корягу жалко, - добавил Урал.
   Раздался выстрел, пуля легла метрах в тридцати от цели, Сапог посмотрел на меня.
   - Сапог, дубина, да если ты так будешь целиться, тебя духи не только замочат, но и в плен возьмут вместе с винтовкой. Мало того, ты хотя бы примерно попал, куда целился. А ну, давай снова стреляй, пока не отъехали от места. Целиться будешь три секунды, если дольше задержишься, я тебе в лоб заеду, не попадешь, тоже в лоб получишь. А ну давай быстро целься.
   Сапог прицелился, я начал считать.
   - Раз... Два...
   Раздался выстрел, пуля легла рядом с целью, почти в полуметре от нее. Сапог опустил винтовку и снова посмотрел на меня.
   - Сапог, ты без пиз...юлей, ни чего не можешь делать, так что ли?
   - Ну ведь чуть-чуть не попал, - промямлил Сапог.
   - Нет, насчет этого я тебе ни чего не говорю, выстрелил ты хорошо, я даже удивился. Я про другое, тебе пока не вставишь, до тебя не доходит. А если пойдем на проческу, или нарвемся на засаду, я что, за тобой буду ходить и пугать, навроде, если не попадешь, то в лоб получишь и все такое, так что ли? Да нас тогда обоих завалят, дурила ты. Станем на блок, ты у меня тренироваться часами напролет будешь. Понял?
   - Понял, - пробубнил Сапог.
  
   КАРАВАН
  
   БТР ротного вдруг резко стал, мы потихоньку подъехали к ним и остановились рядом. Ротный смотрел в бинокль.
   - Вот идет караван, по сыпучим пескам, он везет анашу в свой родной Пакистан, - пропел слова из песни, ротный.
   - Что там такое, товарищ старший лейтенант. Караван что ли?
   - Три барбухайки направляются в сторону иранской границы. Выехали, по-моему, из подножья этих гор. Так, а ну быстро за ними, до границы еще далеко, так что накроем их минут через двадцать, не больше.
   Мы рванули вперед, все попрыгали в люки и похватали бронежилеты, боеприпасы, и выскочили на броню.
   Бронежилеты у нас были Б-2, они были легкие, 6 килограмм, пуля их конечно пробивала как фанеру, но от осколков и пуль на излете они иногда помогали.
   Туркмен пересел за руль, а Хасан, взяв автомат, выскочил на броню. Я приготовил пулеметы к бою и, оставив их на взводе, тоже вылез на броню.
   Минут через пять на горизонте показались четыре точки. Ротный, смотря в бинокль, показал четыре пальца, но мы уже и так видели, что там было четыре барбухайки.
   - Может, мирный караван? - сказал Качок, проверяя затвор своего АКСа.
   - Может и мирный. Только, когда не далеко в ущелье идет бой, мирные караваны навряд ли будут шататься возле гор. Так что, наверняка, это духовский, - ответил я ему.
   Уже ясно стали видны очертания каравана, и было видно, что первым идет верблюд, а за ним три барбухайки с крытыми кузовами навроде будок, расстояние до них было в пределах километра.
   Из БТРа ротного пальнул короткой очередью пулемет КПВТ, давая предупредительный выстрел. Мы сняли автоматы с предохранителей и передернули затворы, я сел рядом с люком, чтоб, если что, сразу прыгнуть за башенные пулеметы. Караван остановился, неужели мирный, подумал я, духовские обычно отстреливаются, а этот стал и стоит.
   Ротный показал нам, что их БТР заедет спереди, а нам показал заходить сзади. Мы разделились, БТР ротного на всех парах полетел наперерез каравану, а мы направились прямо по курсу, как и ехали до этого, только прибавив скорости. Все молча наблюдали за приближающимся караваном, и с готовностью в любой момент вступить в бой.
   Вдруг караван начал рассыпаться: две барбухайки развернувшись, помчались в сторону гор, а верблюд и оставшаяся барбухайка стояли на месте. Далеко отъехать они, конечно, не смогут, БТР едет намного быстрее этих колымаг, можно было достать их из КПВТ, но они успели заскочить за сопку у подножия гор. Туркмен, высунувшись из люка, показал в сторону отъезжающих двух барбухаек и крикнул нам:
   - Догоняем эти две, я постараюсь перескочить через сопку и срезать им путь к горам.
   - Давай, давай, Туркмен, жми, - крикнул я ему.
   Наш БТР подлетел к сопке и начал на нее взбираться, движки работали на пределе, машина уверенно взбиралась вверх.
   Надо отдать должное Туркмену, БТР наш был всегда на ходу, и отказов почти никогда не было, мало того, он пер как зверь, будь то в гору, будь то по пескам. Да еще плюс к тому, Туркмен где-то урвал бескамерные колеса, что значительно сокращало проблемы в рейдах.
   Взобравшись на сопку, БТР вдруг накренило вниз, впереди был крутой, почти вертикальный спуск.
   - Держитесь, черт возьми! - успел крикнуть я, и схватился за крышку люка. Все похватались, кто за что мог: Урал с качком схватились за ствол от башенного пулемета, Хасан схватился за баки с водой, я одной рукой держался за люк, а другой держал за шкварник Сапога, который чуть не улетел вперед БТРа. Туркмен давил на тормоза, но машину юзом тащило вниз, а вода из баков лилась нам на голову. Спустя время, мы сопровождаемые столбом пыли, можно сказать приземлились, клуб пыли накрыл нас. Кашляя, отплевываясь и матерясь, мы начали приходить в себя.
   - Все на месте, никто не выпал? - закричал Туркмен.
   - Если даже Сапог здесь, значит все, - крикнул Урал.
   - Ну, тогда двигаем дальше, - сказал Туркмен.
   Пыль рассеялась, я оглянулся назад и обалдел, мы летели метров сто вниз, почти по вертикальному склону.
   Вдруг перед нами выскочила барбухайка, я в какое то мгновение даже успел увидеть удивленные рожи двух духов, сидящих в кабине. Не успели мы обалдеть, как барбухайка развернулась к нам бортом, за ней выскочила вторая, и тоже резко вырулила вбок, все это произошло в считанные секунды. Я посмотрел вперед, и меня пробило холодным потом - на нас в упор смотрели два ствола ДШКа.
   - Ложись, ДШКа в кузове! - успел крикнуть я, и нас всех как ветром сдуло с брони.
   Раздался грохот, и пули зазвенели по броне. Я упал на землю и прижался к десантному люку, рядом со мной почти одновременно тоже кто-то грохнулся.
   Если сказать, что я испугался, то значит, вообще ничего не сказать.
   - Бля, пиз...ец, на дембель в цинковом ящике, на этот раз точно, - услышал я чей-то голос, оказалось, это был Хасан, который лежал рядом со мной.
   - Урал, ты живой? Давай мочи из гранатомета, иначе нам всем жопа! - заорал я, и посмотрел вверх.
   На броне сидел Сапог, вцепившись в ствол КПВТ. Я обалдел, от него по идее и мокрого места не должно остаться после такой канонады. Его счастье, что БТР был накренен на бок, и пули рикошетом улетали в сторону. Я подпрыгнул и, схватив Сапога за штанину, резко дернул вниз, он упал на землю, как мешок. Башня БТРа мгновенно развернулась, и заработали сразу оба башенных пулемета, это, скорее всего, Туркмен прыгнул за пулеметы, но из-за Сапога, который можно сказать висел на стволе, Туркмен не мог развернуть башню пораньше. Потом раздался взрыв впереди БТРа, я пальнул пару раз из подствольника в сторону, где предположительно находилась барбухайка.
   Вокруг происходило непонятно что, одновременно работали и ДШКа и КПВТ с ПКТ, свист пуль раздавался со всех сторон. Я огляделся вокруг, рядом лежал Сапог, распластавшись, как лягушонок, за колесом сидел Хасан и плевал из подствольника, сопровождая все это благим матом. Высовываться из-за БТРа было как-то страшновато, если пуля от ДШКа попадет в голову, то башка разлетится как арбуз. Но желание увидеть, что все-таки происходит, оказалось сильнее страха, и я высунулся, держа АКС наготове. Метрах в ста пятидесяти горела барбухайка, накренившись на один бок, у нее не было заднего колеса. ДШКа продолжал работать, но пули уже не долетали до БТРа. Из-за сильного наклона кузова, угол подъема на станине, где крепились пулеметы, не позволял поднять стволы выше. Потом духовские пулеметы заглохли, из кузова барбухайки выскочил дух и, прихрамывая, побежал в противоположную от нас сторону, я выстрелил очередью ему по ногам, он упал. Вторая барбухайка была в полукилометре от нас и направлялась в сторону гор.
   Возле меня открылся десантный люк, из него появился Туркмен:
   - Все живые? - спросил он.
   - Да х...й его знает! Качок, Урал! Вы живые там? - крикнул я.
   - Да, да все нормально, Качок ранен в бок, но не тяжело, - крикнул в ответ Урал, с другой стороны БТРа.
   - Давайте быстро в машину и погнали за второй барбухайкой, а то уйдет сука, - крикнул Туркмен.
   - Не уйдет. Дай мне "муху", только быстро.
   Туркмен исчез в люке и через секунду появился обратно с трубой в руках. Я взял трубу, выбежал на равнину, взводя на ходу установку. Присев на одно колено, я поймал в прицел барбухайку, шла она на подъем и двигалась медленно, к тому же расположена была боком к нам. Цель была прекрасная, расстояние составляло метров пятьсот-шестьсот от силы.
   - Ну, держите бакшиш, сучары, - произнес я со злостью, и нажал на спуск. Ракета быстро пошла на цель, блеснула вспышка в районе кабины, и барбухайка встала, было четко видно, как заполыхала кабина. Я отбросил в сторону пустую трубу, сел на землю и достал сигарету, руки дрожали от пережитого стресса, я с трудом прикурил сигарету, сделал несколько глубоких затяжек, потом медленно поднялся и побрел к БТРу. Неужели все обошлось, я не верил, что остался живой, а перед глазами стояли две дырки от стволов ДШКа, состояние, мягко выражаясь, было жуткое.
   Недалеко горела другая барбухайка, я хотел пойти заглянуть в кабину и посмотреть, остался ли кто жив из духов, но потом подумал, да ну их на хер, к тому же Туркмен там поработал из башенных пулеметов, так что навряд ли кто живой остался.
   - Ни хрена себе дела, так и ебан-.ться можно, - сказал я приглушенным голосом, подойдя к мужикам.
   - Юра, что это было, черт возьми? И вообще, откуда они взялись?! - спросил Хасан с обалдевшим взглядом.
   - Пиз...ец подкрался незаметно, вот что это было, - ответил я и сел под колесо БТРа. Потом посмотрел на Хасана, и спросил:
   - Хасан, а че ты косяк не забиваешь, а? Как раз самое время.
   - Что-то не хочется, - ответил Хасан.
   - Руки дрожат наверно? - начал я подкалывать Хасана, хотя самому мне было не смешно.
   Хасан подскочил и протянул мне руки со словами:
   - На, на, смотри. Ну, где они дрожат?
   - Да ладно, убери руки. У меня у самого они дрожат, еле сигарету подкурил, - сказал я глядя на Хасана.
   - Скоре всего, духи хотели заскочить за сопку, чтоб слинять из зоны обстрела, а мы двинули наперерез, и перескочили через эту сопку, - заявил Туркмен высовываясь из люка.
   - Скажи, что мы наебн-лись с этой сопки. Туркмен, так ведь можно и в пропасть улететь. Ты че, не видел, куда летишь?
   Туркмен посмотрел вверх, потом на меня и, присвистнув, спросил:
   - Мы живые, или нет?
   - Что-то я ангелов не вижу, - помахав руками, как крыльями, сказал Хасан.
   - А вон они горят, ангелы твои, - ляпнул я Хасану. И тут вспомнил, что Качок-то ранен. Я встал и спросил:
   - А Качок где, что с ним?
   - Там он, с другой стороны, наверное, с Уралом, - ответил Хасан.
   - А придурок этот где?
   - Здесь в БТРе сидит, если еще не сдох с перепугу, - ответил Туркмен.
   Я встал и обошел БТР, Урал что-то колдовал над Качком.
   - Урал, возьми гранатомет и пальни пару раз по кузову, той барбухайке кабину я подорвал, а будка вроде целая, хоть там никого не видно было, но для верности все же не мешало б еще долбануть.
   Урал молча встал, взял гранатомет, и полез в люк за гранатами.
   Качок полулежал на боку, облокотившись на локоть, бок его был перетянут бинтом, а лицо было перекошено от боли.
   - Ну, как ты? - спросил я его.
   - Если не считать пробитого бока, и то, что я чуть не обосрался от страха, то в остальном все нормально.
   - Бок сильно задело?
   - Да не знаю, черт... боль жуткая, там торчит что-то, я чувствую.
   - Дай посмотрю, если есть там что-то, то надо вытащить, а то так и будешь мучиться.
   За БТРом раздался выстрел, потом второй, это Урал из гранатомета добивал барбухайку.
   Я снял перевязку сделанную Уралом, рана была как порез, сантиметра четыре длиной, кровь шла не очень сильно, я раздвинул рану, что б посмотреть глубоко ли его зацепило.
   - А-а-ай! Юра, ты че делаешь, гонишь что ли?! - закричал Качок.
   К нам подошли Хасан и Туркмен, и сели на корточки.
   - Ну, че там? - тихо спросил Хасан.
   - Да хрен его знает, на пулю не похоже, - ответил я. Потом спросил Качка:
   - Качок, может, когда ты падал, зацепился за какую-то ерунду?
   - Какой хер зацепился, я же говорю там торчит что-то, - стеная, ответил Качок.
   - Так. В общем надо доставать. Качок, ты как, готов терпеть боль?
   - А что мне остается? Или может, посоветуешь, как ее не терпеть?
   - Давай косяк ему забьем, он выкурит, может, не так больно будет, - предложил Хасан.
   - Да че толку твой косяк, надо героин или на крайняк промедол. У нас есть что-нибудь? - спросил я.
   - Только "баян", но заправить его нечем, - ответил Туркмен, разводя руками.
   - Сапог! - крикнул я.
   Из люка показалась морда, вся в пыли.
   - Канистру тащи! - крикнул я ему.
   - А? - издал короткий звук Сапог.
   - Ну че ты на меня уставился? Канистру с брагой неси, труп ходячий. Сапог полез на броню за брагой.
   - Бля буду, везет же дуракам, на броне остался, и ни хрена ни одна пуля не попала. Я наверх посмотрел, вижу, Сапог сидит на броне, уцепившись за ствол пулемета. Ни фига себе думаю, подпрыгнул и дернул его за штанину, он грохнулся оттуда, как мешок с говном, - начал я рассказывать, смеясь.
   Тут Туркмен подпрыгнул:
   - А я думаю, че за ерунда, поворотный механизм на пулеметах заклинил, что ли, а это оказывается Сапог на них висел, ишак.
   Мы начали смеяться, напряжение и страх прошли, наступило время обсуждать произошедшее.
   - А-а-ах, бля! Да не смешите вы, и так больно, черт возьми, - простонал со смехом Качок.
   - Мужики, надо Качка оперировать, а то мы забазарились. Сапог, ну где ты там, черт тебя возьми? Давай быстрее брагу неси, тормоз х...ев! - крикнул я Сапогу.
   Я легонько похлопал Качка по плечу, и сказал:
   - Держись, Качок, сейчас браги литр хапнешь, и будет все нормально, вытащим тебе эту канитель.
   Сапог принес канистру и поставил рядом со мной.
   - Ну как ты Сапог, крыша не поехала еще? - спросил я его.
   - Чуть не поехала, - дрожащим голосом пролепетал Сапог.
   - Скажи спасибо, что тебе ее не снесло вообще. Кружки тащи, и пару банок тушенки.
   Сапог опять убежал. Я посмотрел на небо, день шел к закату, через часа три-четыре стемнеет, надо побыстрее сматывать отсюда.
   - Дело к закату, мужики, - показав на солнце сказал я.
   - Время еще есть, успеем, - сказал спокойно Хасан.
   - А БТР как? - спросил я Туркмена.
   - В командирское окно пуля попала, на своем-то я успел щиток захлопнуть, а в остальном, все нормально.
   - Ну надо же, мы просто в рубашке родились, я думал нам пи...дец всем, а тут все так обошлось, я до сих пор не могу поверить.
   - Ну, это кому как, мне вон бочину пробили, - сказал Качок, кривясь от боли.
   - Да это ерунда, главное, что не смертельно, - успокоил я Качка.
   Появился Сапог с кружками и тушенкой.
   - Давай, открывай тушенку, - обратился я к Сапогу.
   - Открывалку забыл, - с сожалением проговорил Сапог.
   - Я сейчас тебя пристрелю, сука, если ты не растормозишься, - я встал, схватил Сапога за шкирку и толкнул к БТРу. Он со свистом заскочил в десантный люк.
   Я налил по очереди пять кружек, потом взял одну и протянул Качку, он взял кружку и медленно выпил, потом выпили мы, одна кружка осталась полной.
   - А где Урал? - спросил Хасан.
   - Да хрен его знает, улетел наверно, вместе с гранатой, - сказал я и крикнул:
   - Урал! Где ты там?!
   Появился Сапог с открывалкой, и принялся открывать тушенку.
   - Сапог, а где твоя кружка? - спросил его Хасан.
   - Там, в котелке лежит, - ответил Сапог, показывая в сторону БТРа
   - Ну так неси ее, и тоже выпьешь, ты ведь теперь в составе экипажа.
   Сапог молча пошел за кружкой, через минуту он вернулся и поставил кружку рядом с канистрой, я налил в нее браги.
   - Ну, давай Сапог, вмажь, за то, что жив остался, - проговорил Хасан.
   Сапог выпил и покривился.
   - А тебе, Качок, еще две кружки залпом, и я попробую вынуть тебе из бочины то, что ты там якобы чувствуешь, - сказал я, повернувшись к Качку.
   Я налил кружку и протянул Качку, он выпил, я налил еще одну и опять протянул ему.
   - Дай отдышаться, черт возьми. Ух, крепкая падла, - сказал Качок, потом достал сигарету и прикурил ее.
   - Действительно крепкая, неужели за сутки так покрепчала, - произнес Хасан с удивлением.
   - Трое суток уже стоит, мы тебе не сказали тогда, чтоб ты не накинулся на нее, - ответил я ему.
   Да где же этот Татарин, елки палки, подумал я, потом встал и пошел посмотреть, куда он делся.
   Я увидел, как Урал тащил что-то тяжелое.
   - Урал, что ты там волочешь? - крикнул я ему.
   - Духа тащу, с перебитыми ногами. Помоги лучше, чем спрашивать, - ответил он.
   И я вспомнил, как прострелил ноги духу, который выскочил из кузова барбухайки.
   - Урал, да брось ты его нахер.
   - Зачем бросать, он еще живой, и к тому же в сознании.
   - Ну тогда сам и тащи его, - ответил я ему и пошел обратно к пацанам.
   - Че там такое, Урал духа что ли тащит? - спросил Туркмен, и все посмотрели на меня.
   - Да, духа прет, я прострелил ему ноги, и забыл про него, это дух, который за ДШКа сидел.
   - Бля, да я его сейчас пристрелю козла, - сказал Хасан, и встал передернув затвор АКСа.
   - Успокойся Хасан, пристрелить всегда успеем, лучше заберем его с собой, садись, садись давай, - сказал я, и дернул Хасана за штанину.
   К нам подошел Урал, увидев налитую кружку, он взял ее, и молча выпил.
   - Ну, куда денем этого душару?
   - А куда ты его дел? - спросил я Урала.
   - Там лежит, за БТРом.
   Хасан встал и пошел за БТР.
   - Хасан! Ты там не замочи его, - крикнул я Хасану.
   - Да не ссы ты, я просто побазарю с ним немного, - ответил из-за БТРа Хасан.
   - А он не уползет? - опять спросил я Урала.
   - Нет, я связал ему руки его же чалмой.
   - А не сдохнет? - спросил Туркмен.
   - Нет, не сдохнет, я перебинтовал ему ноги тряпкой, - ответил спокойно Урал.
   - Ну, ты Татарин заботливый такой, прям как сестра милосердия, - сказал я ему.
   Потом я встал и залез в БТР, там у нас в аптечке лежали медицинские щипчики с загнутыми концами похожие на ножницы, я не знаю, как они там у медиков называются, но мы их называли щипцы. Мы специально возили их с собой, на случай если придется вытаскивать пулю или осколки из тела.
   Я достал щипцы и йод, после чего вылез обратно.
   - Ну Качок, готовься, сейчас будем тебя оперировать. Брагу вмазал? - спросил я его.
   - Да вмазал, только подожди, покурю вот, а потом приступай, - сказал Качок.
   - Ну, кури, кури, никто тебя не торопит.
   Сапог стоял радом, и пялился на Качка. Я посмотрел на него и спросил:
   - Сапог, ну чего уставился, Андрюху первый раз видишь что ли? Иди вон, лучше на духа посмотри. Да не ссы ты, он не укусит тебя, а если укусит, то выбей ему зубы, я разрешаю.
   Сапог молча пошел за БТР, куда минуту назад пошел Хасан.
   Послышался гул мотора.
   - Это ротный! - крикнул я, и быстро налил брагу в кружки.
   - Давайте, берите быстрее. Сапог! Беги сюда, быстро.
   Сапог подбежал и спросил:
   - Че такое, Юра?
   - Че такое, че такое! А ну хватай канистру, и бегом ее с глаз долой!
   Мы спешно выпили, и Сапог утащил канистру в БТР. Через минуту нарисовался БТР ротного. Развернувшись, он остановился рядом с нашим.
   - Как вы там?! - крикнул ротный и, спрыгнув на землю, направился к нам.
   - Да вот, Качок ранен, а в остальном, вроде пронесло. А у вас как дела, че так долго не было? - спросил я ротного.
   - За верблюдом гонялись.
   - А что, верблюды быстро бегают?
   - Если в твою жопу посмотрят два пулемета, ты тоже быстро побежишь.
   - Мне они, только что в морду посмотрели.
   К нам подошли пацаны из БТРа ротного, водила Петруха, Серега с Володей, Олег и Бача.
   - Ну, как вы? - спросил Олег.
   - Да вот, живые вроде. Правда пришлось немножко испугаться, барбухайки из-за сопки выскочили, а у одной в кузове пара ДШКа оказалась, а мы все на броне. Да мало того, еще и вон с того откоса слетели, не успели после приземления прийти в себя, а тут еще духи перед глазами, я их маму еб...л, думали труба всем приснилась. Но вроде пронесло и на этот раз, - закончил рассказ Хасан и спросил:
   - А вы-то как?
   - Да мы тоже, вроде, ништяк, барбухайку замочили, она была с ранеными духами в кузове, человек двадцать, наверно, мы их гранатами закидали. А верблюд вез медикаменты, провизию, муру в общем разную, его мы тоже замочили. Одного духа живым взяли, того который на верблюде ехал, - рассказывал Петруха, размахивая руками.
   - Мы тоже одного взяли, там за БТРом валяется, - перебил его Урал.
   - А мясо вам не надо верблюжье? Мы маленько того верблюда обдербанили, вот только надо его побыстрее захавать, а то протухнет, - предложил Олег.
   - Давай, давай, надо, надо, давно я верблюжатины не ел, - потирая руки, сказал обрадованный Туркмен.
   - Так вы оттуда прилетели? - удивленно спросил ротный, показывая пальцем на крутой спуск.
   - Да, оттуда, - сказал спокойно Туркмен.
   - Ну ни хрена вы даете! Думали, наверно, что БТР летать умеет? - не переставал удивляться ротный.
   Потом подошел Закиров, и сел рядом с пацанами, слушая, как они рассказывают друг другу о недавнем приключении. У Закирова это был первый рейд, видно было, что ему этих впечатлений было больше чем достаточно, но для него это было только начало. Я разговаривал с Закировым еще в полку, он как никак мой земляк, на первый взгляд он мне показался неплохим парнишкой, кое какие понятия у него были, а там дальше видно будет. Я не стал подключаться к общему базару, а направился к Качку.
   - Мужики, а чего это вы такие веселые, на обкуренных вроде не похожи? - спросил вдруг ротный, глядя мне в глаза.
   - Время провели весело, вот и веселые, - сказал я, смазывая йодом щипцы.
   - Да я не об этом.
   - А о чем? - спросил я у ротного, а потом обратился к Качку:
   - Ну как ты, Качок, готов?
   Он кивнул, после чего, я начал развязывать Качку рану.
   - Да тут запах какой-то специфический, - не унимался ротный.
   - Ну, товарищ старший лейтенант, сами понимаете, это дело хозяйское. Вы у танкистов тоже, вроде, кое-что забрали со специфическим запахом.
   - Да ладно, я ничего против не имею, просто так интересуюсь. Ну, в общем, базар базаром, а надо побыстрее отсюда валить. Давай Юра, побыстрей приводи в порядок Андрея и поехали. А вторая барбухайка где, их вроде три было? Одну мы замочили, одна вон горит. А третья ушла что ли?
   - Да нет, не ушла, она во-он там на склоне горела, уже наверное потухла, хотя вон дым еще видно. Но я ее конкретно приложил из "мухи".
   - И я еще из гранатомета пару раз по кузову пальнул, для верности, - сказал Урал.
   - Вы что, живого духа взяли? - спросил ротный, вставая.
   - Да, только он ранен в ноги, - ответил Урал.
   - Что с собой возьмете, или? - ротный провел пальцем по горлу.
   - Возьмем, не помешает, может пригодиться, если не издохнет по дороге.
   Я разбинтовал рану Качку.
   - Ну, Качок, терпи, я полез тебе в нутро, - промолвил я.
   Двумя пальцами я раздвинул рану и потихоньку сунул туда щипцы, Качок застонал от боли.
   - Терпи, Андрюха, - успокаивал я Качка.
   Щипцы наткнулись на что-то твердое, это был металл. Зацепив эту штуковину щипцами, я на мгновенье подумал: вытащить потихоньку, или резко выдернуть, и как-то самопроизвольно рванул щипцы. Качок взвыл от боли и, выругавшись матом, схватился рукой за бок.
   - Ты че, сука, больно ведь, еб..!
   - Ничего Андрей, все нормально, - спокойно сказал я ему, разглядывая осколок вытащенный из раны.
   - А ну дай сюда, - сказал ротный протягивая руку.
   Я подал ему щипцы.
   - Что это за чертовщина? - спросил Хасан.
   Я оглянулся, оказывается, все пацаны собрались вокруг нас, и наблюдали за процессом.
   - Это медная рубашка от пули ДШК, товарищ старший лейтенант, - заметил я.
   - Да, ты прав, Юра, - ответил ротный.
   - Качок, тебе повезло, ты в рубашке родился, - показывая на окровавленный осколок сказал Хасан.
   Медная оболочка пули была ровно развернута, и походила на отрезанный под конус кусок красного картона.
   - Надо же, как ровно развернулась, прям как из под пресса, на, Андрей, бери на память, - сказал ротный, протягивая осколок Качку.
   Качок взял кусочек медяшки и, внимательно посмотрев на нее, сказал:
   - Я же говорил, что у меня что-то торчит в бочине, а вы не верили.
   - Ну ладно, мужики, давайте закругляться, пора сваливать отсюда, - скомандовал ротный и, посмотрев на Качка спросил:
   - Ну, как ты, Андрей, в госпитализации нуждаешься?
   - Да нет, товарищ старший лейтенант, со мной все будет нормально, бывало и похуже, - ответил Качок.
   - Ну, тогда по машинам, и вперед, - махнув рукой, сказал ротный, и направился в свой БТР.
  
   МИНА
  
   - Урал, перебинтуешь Качка в БТРе, - сказал я Уралу, потом подхватил за руку Качка, Хасан взял его с другой стороны, и мы направились в БТР. Качок держал рану куском бинта, между пальцев сочилась кровь. Мы подвели Качка к десантному люку, дальше он полез сам. Хасан и Сапог запрыгнули на броню, а я полез в люк за Качком, поддерживая его сзади.
   - Юра, да не пекись ты обо мне, я нормально себя чувствую и сам смогу залезть, - сказал мне Качок.
   - Ну, мало ли чего, вдруг тебе помощь нужна.
   - Нет, не нужна, да и вообще, я уже залез.
   Я тоже залез в БТР и захлопнул люк.
   - Ну как все, на месте? - спросил Туркмен.
   - Да, все. Поехали давай, - сказал я.
   - Духа нету, которого я притащил, - опомнился Урал.
   - А где он? - спросил я.
   - Там впереди БТРа лежит, - ответил Урал.
   - Да на хрен он сдался, этот твой дух, - сказал я Уралу, и крикнул Туркмену:
   - Туркмен! Там где-то впереди БТРа дух раненый лежит, переедь через него.
   - Щас сделаем, какой базар, - ответил Туркмен.
   БТР сначала отъехал назад, потом резко двинулся вперед.
   - Аля, бесмеля, готов душара, - произнес Туркмен.
   В командирский люк заглянул Хасан и выкрикнул:
   - Э-э, мы духа задавили!
   - А тебе что, жалко его стало? - спросил Туркмен.
   - Да в общем нет, ну я думал, может, взяли бы его с собой, да поприкаловались бы с него.
   - Что, за два года не наприкаловался еще? - сказал я Хасану.
   - Да он, наверно, снюхался с этим духом, пока они там базарили, - приколол Хасана Туркмен.
   - Да, кстати, а о чем вы там с этим духом трещали, а, Хасан? - спросил я его.
   - Я спрашивал, откуда они.
   - Ну, и откуда?
   - С гор, там у них бой идет с десантурой, а эти раненых развозили по кишлакам, и тут мы им обломились, ну а дальше случилось то, что случилось, - ответил Хасан и голова его исчезла из поля зрения.
   Урал разорвал санитарный пакет и достал бинт. Качок убрал руку с окровавленным шматком бинта, кровь хлынула из раны. Урал по быстрому начал перевязывать рану.
   - Может, зашьем рану, Качок ты как на это смотришь? - предложил я.
   - Смотрю отрицательно, ты и так мне чуть кишки не вырвал, - проговорил Качок, стиснув от боли зубы.
   - Скажи спасибо, что рубашка развернулась так ровно, а то бы точно кишки вырвало.
   - Да уж, ты прав, Юра, мне самому интересно, как это она так ровно распласталась.
   - А куда ты ее денешь, а, Качок, на шее будешь таскать, да? - поинтересовался Урал.
   - В жопу засуну, - простонав, ответил Качок.
   - А ну, покажи, как ты это сделаешь? - спросил я Качка.
   - Да пошел ты, и без того тошно. Черт что-то кровяна хлещет через бинт, - приподнимаясь и смотря на рану сказал Качок.
   - Урал, на еще пакет, намотай побольше, - я подал Уралу еще один пакет.
   - Качок! Как ты там, живой еще!? - крикнул Хасан, опять заглянув в командирский люк.
   - Нет, не живой, помер ужо! - ответил ему Качок.
   - Пусть будет земля тебе пухом, Качок, - опять крикнул Хасан.
   - Аминь, - ответил Качок.
   - Хасан, забей лучше косяк, - обратился я к Хасану.
   - Осталось всего на косяк, и больше нету, - ответил Хасан.
   - Забивай давай, приедем на место, у пацанов возьмем, - сказал я.
   Хасан запрыгнул в командирское сиденье и принялся за дело, он достал иголку, насадил на нее кусочек чарса, потом подогрел его на огне от спички, и раздавил пальцами.
   Мы часто так делали, грели чарс на огне, и пока он горячий, раздавливали его пальцами, а так он был прессованный и жесткий. Иногда мы отламывали от лепешки маленькие кропалики величиной со спичечную головку, но этот процесс был долгим, да и пальцы от этого болели, особенно указательный и большой, и ногти этих пальцев всегда нарывали.
   Окно напротив командирского сиденья было закрыто защитным щитком, так как оно было выбито пулей от ДШКа. Хасан сначала привстал поближе к открытому люку, но там был ветер, который мог сдуть чарс с ладони, Хасан наклонился к Туркмену и стал забивать, пользуясь светом от его окна.
   - Хасан, не мешай ехать, иди забей возле лампочки, - сказал Туркмен отталкивая Хасана.
   - Дай забить, Туркмен, потерпишь пару минут, - возмутился Хасан и снова наклонился к водительскому окну.
   - Хасан, сука! Над обрывом едем, не видишь что ли. Вали отсюда со своим чарсом, сейчас, вон, в пропасть улетим к чертям собачьим, - крикнул Туркмен и снова отпихнул Хасана. На этот раз Хасан перелез в десантный отсек, и начал забивать под лампочкой, плафоны в десантном отсеке были бледно-зеленого цвета, и видимость была плохая, но руки Хасана были с детства натренированны на это дело, и он без особого труда забил косяк. После чего посмотрел на нас, и спросил:
   - Ну, кто будет?
   - Все будут, чего зря спрашивать, - сказал я Хасану.
   - Я не буду, мне и браги хватает, - ответил Туркмен.
   - А я курну маленько, - отозвался Качок.
   - Может Сапога обдолбим, - предложил Урал.
   - Да он тогда ваще потеряется навсегда, и бесповоротно, - ляпнул Хасан, прикуривая косяк.
   Мы курнули косяк, стало легко и свободно, все обломы, те, что были и те, что будут, стали как-то глубоко похеру. Я прыгнул в командирское кресло и натянул шлемофон, как раз в это время шли переговоры между ротным и комбатом, из наушников доносилось прерывистые слова:
   - Березка, Березка, я Тайга. Как слышно? Прием.
   Березка - это позывной нашей роты, а Тайга - это комбат, он был родом из Сибири, и позывной у него был или Тайга, или Сосна.
   Дальше послышался ответ ротного:
   - Я Березка, слышно нормально. Где вы, Тайга?
   - В одиннадцатом квадрате. Березка, почему не выходили на связь, как у вас?
   - У нас все нормально, с караваном пришлось повозиться, один ранен, но не тяжело.
   - Березка, давайте быстрее подтягивайтесь, до темноты надо кишлак прочесать, сейчас над ним работают штурмовики. Полк уже здесь, артдивизион на подходе. Как понял?
   - Все понял, минут через сорок будем на месте. Конец связи.
   Я снял шлемофон и повернулся к пацанам.
   - Полк уже подъехал.
   - Куда подъехал? - спросил Хасан.
   - Туда подъехал, - ответил я, показывая указательным пальцем по ходу БТРа.
   - Юра, че ты паришься, какой полк, куда подъехал? - опять спросил Хасан.
   - Полк, говорю, подъехал, он уже на месте. Понял? Я хрен его знает, где точно, в одиннадцатом квадрате, короче. Но это херня, сейчас на проческу пойдем.
   - Че, по рации услышал, да? - спросил Урал.
   - Да, ротный с комбатом только что базарили, - ответил я.
   - А что еще они базарили? - спросил Туркмен.
   - Да не много. Комбат спросил, чего не выходили на связь, полк говорит, уже подошел, в кишлаке работают вертушки, по приезду будем чесать кишлак, в общем.
   - А че, завтра что ли нельзя прочесать, обязательно сегодня, - начал возмущаться Хасан.
   Я протянул ему шлемофон, и сказал:
   - На, скажи это комбату.
   Хасан махнул рукой, взял автомат и полез на броню, за ним вылез Урал. Стало слышно, как разносился раскат взрывов, где-то вдалеке.
   Туркмен думал о чем-то о своем, в такие минуты с ним бесполезно говорить, он все равно ничего не будет слушать. Качок кемарил, он потерял много крови, и по этому его от слабости тянуло на сон. Я взял автомат, запрыгнул наверх и сел на броню, облокотившись о крышку люка.
   Хасан с Сапогом о чем-то беседовали, сидя возле баков с водой, точнее, Хасан что-то втирал Сапогу, а тот слушал и кивал. Я осмотрелся вокруг, справа от нас были отвесные скалы, слева глубокая пропасть, ехали мы по горной дороге, ехали медленно, так как эта опасная дорога шла серпантином.
   Я сидел и думал, сколько же, черт возьми, за эти два года пришлось исколесить по этим проклятым горным дорогам, и сколько бронетехники улетело в пропасть вместе с экипажами. Куда ни глянь, везде братские могилы, да вообще весь Афган - это братская могила. Из этой войны два выхода, как при менингите, или умер, или сошел с ума, и еще не известно, что лучше.
   Помню, как-то в наш детдом, какие то блатные притащили видик, в начале восьмидесятых это была диковина, мы никогда не видели ничего подобного. Показали нам фильм ужасов, мы были ошарашены, после этого просмотра я первое время боялся один оставаться в темноте. А сейчас, после всего увиденного и пережитого в Афгане, и вспоминая этот фильм, я про себя думаю, какая это была наивная сказка. Видеть ужасы на экране, и видеть их в натуре, мало того, еще и участвовать во всем этом кошмаре самому, поверьте мне, это огромная разница.
   Я посмотрел на Сапога, как раз в этот момент он перечитывал какие-то письма, наверно из дома. Ах, как я ему завидовал в этот момент, сам я за эти два года в Афгане не получил ни одного письма. Да и кто мне напишет, у меня ведь нет никого, ни родных не близких. А если вы спросите, как же друзья по детдому? Да они, скорее всего, по зонам расфасованы, и того, что я сейчас в Афгане, они возможно и не знают. И когда в роту приносят почту, на душе такая тоска наступает, аж выть охота, в такие минуты начинаешь думать, застрелиться что ли, один хрен никто оплакивать не будет. И вот видя, как Сапог читает письмо, мною опять овладели подобные мысли.
   Вдруг БТР ротного резко остановился, мы уткнулись ему в зад.
   - Что случилось?! - крикнул Хасан.
   - Петруха увидел на дороге что-то похожее на мину, - ответил Закиров.
   Меня как током ударило.
   - Товарищ старший лейтенант, разрешите - я пойду, - крикнул я.
   - Бережной, ты знаешь, на что идешь, - ответил ротный.
   - Да, я знаю, разрешите выполнять?
   - Иди, Юра.
   - Есть, - ответил я, и направился в сторону мины.
   Я подошел к месту, где предположительно должна была находиться мина и откинул несколько камней. Под камнями и вправду лежала мина, это была английская мина с круглым пластмассовым корпусом и резиновым взрывателем на воздушной подушке. Такая мина с первого раза могла и не сработать, взрыватель срабатывал от давления воздуха внутри воздушной подушки, так что неизвестно где она шарахнет, или под первым колесом первого БТРа, или посреди колоны.
   Вдруг откуда-то появился скорпион и заполз на мину, наверно, вылез из под камней, которые я расшевелил.
   - Дурила, знал бы ты, на чем сидишь. А ну, кыш отсюда, - я махнул рукой.
   Скорпион ощетинился и принял боевую позицию, жало его было наготове и клещи подняты к верху, он, постояв немного в такой позе, стал потихоньку пятится назад.
   - Что, разозлился, сученок? Вот так все вы здесь к нам относитесь. Наверно думаешь, явились сюда гости не званные, в чужой монастырь со своим уставом. Да хотя, что ты можешь думать, тупое насекомое? - я вытащил штык-нож и, подцепив скорпиона острием, откинул его в сторону.
   Потом я посмотрел на круглый черный пятак взрывателя, на душе была какая-то пустота, страха я не ощущал. Возможно, по этой мине уже кто-нибудь проезжал, а может нет, с какого времени она стоит, неизвестно, может час, может день, может год, черт ее знает. В голове промелькнула страшная мысль, сейчас стоит нажать на эту черную точку и все, быстрая и безболезненная смерть, тебя разорвет на куски, не успеешь даже осознать, что произошло. Я не раз видел, как умирают мучительной смертью, видел, как горят живьем. Не раз приходилось видеть, как духи подбрасывали наших пленных после жутких казней, на них страшно было смотреть, тела были изувечены до неузнаваемости. Я не хотел такой смерти, я всегда думал, пусть лучше убьют сразу, но только бы не остаться калекой, или мучиться, перед тем как умереть. А тут передо мной лежала мина, я был один на один с этим смертоносным механизмом, и был выбор или жить, или умереть. Я где-то слышал, что у каждого человека все предрешено судьбой, или, как еще можно выразиться, "на все воля божья".
   Но все-таки, если я не хочу жить, то меня уже ни что не остановит, ни судьба, ни воля божья. Подумав об этом, я протянул руку к мине, и нажал на резиновый взрыватель. По спине пробежала мелкая дрожь, и я почувствовал, как на лбу выступил холодный пот, сердце бешено стучало. Мина не взорвалась, я со злостью ударил кулаком по взрывателю с криком:
   - Черт, будь ты проклята, сука!
   Дальше играть в русскую рулетку у меня не хватило духа, когда она взорвется неизвестно, а испытывать эти муки после каждого нажатия у меня не было сил, и я встал.
   - Бережной! Ну, чего там такое?! - крикнул ротный.
   - Мина на воздушной подушке, сейчас я ее вытащу! - ответил я и снова присел на корточки.
   Я небрежно отбросил еще несколько камней прикрывающих мину, разгреб землю вокруг нее и, взявшись за корпус, вытащил мину из ямы. Повертев ее в руках, я подумал, да, тяжелая зараза, и, оглядевшись вокруг, бросил мину в пропасть, потом посмотрел на место, где она лежала, и увидел пару торчащих наконечника от танковых снарядов. Духи частенько ставили подобные мины, сверху обычная мина, а снизу один или два снаряда от танка или САУ. Если такая дура ухнет под БТРом, то днище от взрывной волны прилипает к потолку, и если кто в это время находится в десантном отсеке, то его по стенам размажет. Сидя на броне, еще есть шанс остаться целым, а вот водилам частенько доставалось от таких мин.
   Но это еще ничего, вот разок мне пришлось увидеть, как танк наехал на мину, под которой лежала авиабомба. Так там шандарахнуло так, что от танка катки и траки как семечки разлетелись в разные стороны, башня улетела как фанера, а броню разорвало как жестянку. От экипажа ничего не осталось, а от командира танка, который ехал высунувшись из люка башни, нашли лишь голову, которая отлетела метров на сто от взрыва.
   - Ну, ни хрена себе арсенал, - произнес я шепотом, глядя на головки снарядов.
   На мгновение я даже пожалел, что хотел взорваться на этой мине, черт возьми, чтоб от меня осталось? Наверно одна пыль, б-р-р-р, какая жуть, надо взять себя в руки, иначе, когда ни будь точно на тот свет загремишь, да к тому же по своей дури. Пацаны не хотят умирать и умирают, а меня считай, постоянно проносит, это же, можно сказать, голимая везуха, а я, дурак, сам сую башку в пекло, нет, хватит, надо это дело прекращать, а мысли эти дурацкие надо выкинуть из головы.
   - Юрка, ну че ты там сидишь? Солнце вон уже заходит, - крикнул Петруха.
   - Все нормально, можно ехать, - крикнул я в ответ, и направился к машинам.
   Я не торопясь шел к своему БТРу, взгляд мой был устремлен вперед, но смотрел я в никуда, как бы насквозь, а все окружающее видел каким-то боковым зрением.
   - Юра, с тобой все в порядке? - услышал я голос ротного, когда поравнялся с его машиной.
   - Да, командир, я в порядке.
  
   БЛОК
  
   БТР ротного тронулся с места и, гудя движками, прокатил мимо. Я запрыгнул на броню, и наш БТР тоже двинулся. Все сидели и молча смотрели на меня, мне это надоело и, посмотрев на всех по очереди, я спросил:
   - Ну, че вы на меня уставились?! Видите, живой я, живой! Понятно?
   - Да нет, мы видим, что ты живой, только ты бледный весь, - негромко сказал Хасан.
   - А ты что хотел, Хасан. По-твоему, я должен сиять от радости, да? Сейчас вот возьму гранату, сорву кольцо, а потом отпущу чеку, дам тебе ее в руки и посмотрю после этого на твою рожу.
   - Да успокойся ты, Юра, я же не подкалываю тебя.
   - Я сейчас как раз спокоен. Это пять минут назад я беспокоился. А где Сапог?
   - Там внутри, наверно, где же еще ему быть, - ответил Урал.
   Я постучал автоматом по броне и крикнул в люк:
   - Сапог, вали сюда!
   Из люка показалась голова Сапога, он вопросительно посмотрел на меня.
   - Хватай кружку, канистру и налей каждому по кружке браги. Мне кажется, повод для этого есть? - Я посмотрел на пацанов.
   - Да, да, конечно, какой базар! - воскликнул Хасан, потирая ладони.
   - Хасан, я с тебя балдею, меня чуть миной не разорвало, а тебе лишь бы браги вмазать. Если б меня разнесло, то вы бы за упокой всю канистру выжрали, наверно.
   - Да, конечно, и еще бы у ротного заняли, - подколол Хасан.
   Появился Сапог, Хасан взял у него из рук налитую кружку и передал мне со словами:
   - Но не разорвало же, так ведь? Это значит, долго будешь жить. Понял?
   - Да, поживешь тут, -пробубнил я себе под нос, потом приподнял кружку со словами:
   - Ну ладно, пьем за нас, чтоб долго жили, и за тех, кому не досталось пожить.
   Я выпил, потом все остальные вмазали по кружке. Солнце быстро заходило за горизонт и начало быстро смеркаться. В низине у подножья гор показался наш полк, отчетливо была слышна стрельба, и трассера веером летели во все стороны; расстояние до полка, было километра два.
   Я осмотрелся вокруг и промолвил с досадой в голосе:
   - Через полчаса будет темно, если погонят на проческу, я лучше застрелюсь нахер.
   - Да не погонят никуда. Полкач наш не дурак ведь? - произнес Хасан.
   - Да хрен знает, что у них там на уме, - вмешался в разговор Урал.
   - А что, на блоке легче? Наверху десантура укрепилась, туда духи не полезут, а через блоки попробуют прорваться, как пить дать. Да и ваще, че гадать, приедем посмотрим, - закончил я.
   - Черт, мы мясо от верблюда забыли, - воскликнул Хасан.
   - Ну, а че ты его не забрал? - спросил я Хасана.
   - А ты че не забрал?
   - Да мне до мяса было, что ли. Да и вообще, ну его нахер это мясо, с ним возиться одни проблемы. Лучше подумайте, как мы сейчас спускаться вниз будем, - сказал я, показывая пальцем на крутой спуск.
   Дорога круто пошла вниз, и БТРы наши на пониженных скоростях начали спускаться вниз по горной дороге, местами приходилось съезжать на тормозах, и казалось, что вот-вот занесет машину, и улетим мы все в пропасть ко всем чертям. Мы молча смотрели вниз по ходу БТРа и держались за броню, чтоб не выскользнуть, каждый в душе молил бога: быстрее бы добраться до подножья.
   Ну вот, наконец, мы и внизу, я глянул на часы, спускались мы чуть более двадцати минут, а казалось, что прошла целая вечность. Впереди уже отчетливо были видны наши блоки, невдалеке от них расположился артдивизион, чуть дальше расквартировалась ремрота и медики. Весь кишлак был взят в полукольцо, через каждые сто метров стоял БТР или танк, со стороны блоков по кишлаку велся беспорядочный огонь.
   При подъезде к блокам машина ротного свернула в сторону и остановилась возле БТРа комбата, там же стоял БТР взводного, мы тоже свернули и стали рядом. Ротный спрыгнул с брони и пошел на доклад к комбату. Я и Хасан тоже спрыгнули, и направились к БТРу взводного узнать от пацанов, что тут за обстановка.
   Взводный как орел восседал на башне БТРа, повернувшись к нам, он ехидно так заявил:
   - Ну что, вояки, явились? Пока вы там болтались где-то, мы успели с духами постреляться.
   - Ну а вы, товарищ лейтенант, уже шило намылили, чтоб дырку в кителе для ордена колоть? - ляпнул со злостью Хасан.
   - А ну, повтори, что ты сказал? Ты сержантишка чмошный, да я тебя разжалую нахер, и не посмотрю что ты дембель, да ты у меня будешь ходить с одной соплей, я тебя вонючим вафлейтером сделаю.
   Я заметил, как Хасан весь напрягся и побелел от злости, рука его с силой сжала цевье автомата висящего на плече. Я дернул Хасана за рукав.
   - Хасан, успокойся, не стоит вязаться с этим козлом, - негромко сказал я ему.
   Но Хасан с силой отдернул руку, и почти срываясь на крик, заявил, глядя взводному в глаза:
   - Лучше заткнись, пиздюнант вшивый! Не ты мне давал эти лычки, не тебе и снимать, а когда я их получал, ты в это время, салабон сопливый, еще зеленым кадетом "машку" (полотер) тягал по казарме.
   Взводный привстал от удивления, глаза его округлились, он некоторое время даже не мог подобрать слова, а Хасан стоял и смотрел на него, готовый ответить на любой выпад взводного. А я стоял и наблюдал, что же произойдет дальше, тормозить Хасана было бесполезно, когда он в таком состоянии, ему никакие убеждения не помогут.
   Вдруг сзади раздался голос ротного:
   - Что здесь за разборки? А ну прекращайте! Не хватало еще драки. Гараев, Бережной, а ну быстро в машину и поехали. Давайте быстро, быстро. Гараев, кому сказал, быстро в машину.
   Мы с Хасаном направились к своему БТРу.
   - Я с тобою в полку разберусь, - крикнул взводный Хасану вдогонку. Хасан повернулся, но я схватил его за плечо, развернул, и толкнул вперед.
   - Ну все, хватит на сегодня, потом в полку разберетесь, - сказал я Хасану.
   - Да я его пристрелю как собаку! Вот пидор, думает, раз он шакал, то можно борзеть без меры.
   - Да успокойся ты, наконец.
   - Я спокоен, пусть этот козел теперь беспокоится, я ему устрою, - не унимался Хасан.
   Мы подошли к БТРу и запрыгнули на броню.
   - Ну что, куда едем? - спросил Туркмен, высунувшись из люка.
   - А хрен его знает, - ответил Хасан.
   Я вдруг вспомнил, что Качка надо к медикам завезти, он же с температурой в БТРе валяется.
   - Блин, Качка же надо к медикам. Туркмен, скажи ротному по рации, что мы завернем к медикам, пусть посмотрят рану Качку, может, у него там кишки порубило, у него вроде как температура, или, может, он от браги такой горячий. Ну, короче, передай и завернем к медикам. Понял?
   - Да передам, не волнуйся, - ответил Туркмен.
   - Че, к медикам едем? - спросил Хасан.
   Я посмотрел на него, и ответил:
   - Да, едем. А че?
   - Давай сначала к танкистам заскочим, возьмем чарса, к тому же они вон, рядом.
   - Да пошел ты со своим чарсом! Не успеешь что ли? Качок, вон, горит весь, - ответил я Хасану.
   - Да не, я ниче не имею против, поехали к медикам, просто я хотел как лучше, - оправдывался Хасан.
   - Туркмен! - крикнул я.
   - О-у! - раздалось из люка.
   - Ну, че там ротный базарит? - спросил я заглянув в люк.
   - А че он скажет? Говорит, езжайте, раз надо, потом на блок станем между крайним танком и БТРом Грека. И еще сказал, что полкач приказал ночью вести беспокоящий огонь в сторону кишлака, боеприпасов хватает. А утром рано на проческу, надо успеть до ветра, а то если "афганец" подымет песок с пылью, то пиз...ец. Нас наверняка вертушки поддерживать будут, а то получится как в Шолбофоне, когда пехоту из соседнего полка свои же вертушки ракетами накрыли.
   - Ты мужиков из санчасти хорошо знаешь? - спросил я Туркмена.
   - Ну как тебе сказать, общаемся, в общем.
   - Шириво можешь у них выцепить, морфия пару стекол хотя бы.
   - Да не знаю, спрошу, в общем. А чего это ты морфий захотел? Сейчас у мужиков героина возьмем.
   - Да героин бадяжить надо и все такое, хлопотно, а морфий набрал, ширнулся, и нет проблем.
   - Ты что, Юра, вмазаться захотел? - спросил удивленно Туркмен.
   - Да не сейчас, завтра кишлак чесать будем, а там мало ли чего, я боли не выношу, если что, то ширнусь, а потом пусть хоть в "цинковый фрак" одевают.
   - Ладно, сделаем.
   - И "баян" возьми.
   - А твой где?
   - Разбил, давно еще.
   - Ну ладно, возьму, какой базар.
   БТР наш резко остановился, я стукнулся головой об крышку люка.
   - Приехали, - сказал Туркмен, посмотрев на меня, и засмеялся, увидев, как я долбанулся башкой.
   - Тормозить надо плавно, водила ты липовый, - сказал я Туркмену.
   - Так точно, товарищ сержант. Каску надо одевать, Юрик.
   Я спрыгнул и осмотрелся: уже изрядно стемнело, на горизонте показался серп луны, это хорошо, что ночь лунная, из-за луны опасность налета резко снижалась, и наблюдающим было намного легче. За мной следом спрыгнул Хасан и Туркмен, рядом стояла палатка медиков и несколько "таблеток".
   - Ну, я пошел к земляку, заодно и позову какого-нибудь айболита, - сказал Туркмен и, махнув рукой, пошел в палатку. Спустя примерно минуту из палатки вышел капитан медиков и, подойдя к нам, спросил:
   - С чем пожаловали, воины?
   - С раненым, товарищ капитан, - ответил я.
   - А кто ранен-то, носилки надо?
   - Да нет, вроде не надо, -ответил Хасан.
   Я постучал по крышке десантного люка и крикнул:
   - Урал, Качок! Ну че вы там?
   - Уже выходим, Качок спал как убитый, еле разбудил, - ответил Урал открыв люк.
   Потом показалась голова Качка с сонной рожей.
   - Где мы? - спросил он сонным голосом.
   - В раю, Качок, ты помер и в рай попал, вот ангел стоит, - сказал Хасан, показывая на капитана.
   - Да пошел ты, Хасан, знаешь куда? - пробубнил Качок и, держась за бок, вылез из люка.
   - Сам можешь идти? - спросил капитан Качка.
   - Да, могу.
   - Ну все, ребята, отремонтируем мы вашего товарища, будет как новый, а вы можете ехать.
   Мы сели рядом с БТРом и стали ждать Туркмена. Минут через десять появился Туркмен и, подойдя к нам, бодро сказал:
   - Ну че, заколебались, наверно, меня ждать?
   - Да нам, в общем-то, похеру, или здесь сидеть или на блоке, - сказал, вставая, Хасан.
   - Тогда прыгаем и поехали, - воскликнул Туркмен и, ударив меня по плечу, добавил:
   - Все нормально Юра, сделал все, что ты просил.
   - Ну, я не сомневался, ты, Туркмен, всегда все делаешь как надо.
   Туркмен протянул мне сверток из бумаги со словами:
   - На, держи, здесь "баян", пара стекол морфия и пара промедола.
   - Ну ты, Туркмен, молодец, я твой должник.
   - Да ладно, сочтемся, - сказал Туркмен, залезая на БТР.
   Я запрыгнул в десантный люк, и мы тронулись с места.
   Подъехав к блокам, мы стали между танком и БТРом Грека. Луна заметно поднялась, и стало более или менее светло, даже вдали вырисовывались силуэты, с одной стороны - танка, с другой - БТРа.
   - Ну что, мужики, может браги вмажем на ночь грядущую, и заодно похаваем? - спросил я пацанов.
   - Глупый вопрос, конечно же, вмажем, - сказал Урал.
   - Не, подождите немного, я к танкистам за чарсом смотаюсь, - предложил Хасан, и подозвав Сапога, сказал:
   - Возьми большую фляжку, пластмассовая которая. Понял? И набери в нее браги, только не разливай, а то я тебя задушу.
   Сапог, сняв свою флягу с ремня, начал шариться по отсеку, ища вторую фляжку в полумраке.
   - В вещмешке моем возьми, тормоз, а то до утра будешь здесь лазить, - сказал я Сапогу, и показал пальцем, где лежал мой вещмешок.
   Сапог, недолго порывшись в мешке, нашел фляжку и вылез на броню за брагой.
   - Пошли на свежий воздух, чего мы здесь сидим в этом железе, - предложил Туркмен.
   Мы все вылезли из люков и расположились позади БТРа, чтоб огоньками от сигарет не привлекать внимание духовских снайперов.
   Через минут пять появился Сапог с фляжками, и Хасан, взяв их, отправился к танкистам за чарсом, а мы расположились поудобней, закурили и стали болтать о всякой ерунде.
   Минут через сорок появился Хасан, он был обдолбленый в доску. Хасан подошел и сел напротив, он смотрел на нас, мы смотрели на него.
   - Ну, че ты пялишься своей обдолбленной харей. Взял то, за чем ходил, или забыл за чем ходил? - спросил я Хасана после небольшой паузы.
   Хасан протянул кусок лепешки величиной с пачку сигарет и пару пластинок.
   Я взял у него одну пластинку и положил себе в карман.
   - Остальное пусть у тебя будет, - сказал я Хасану.
   - У меня еще что-то есть, - заплетающимся языком прошепелявил Хасан.
   Он залез во внутренний карман, вытащил небольшой пакетик и начал размахивать им у меня перед глазами, улыбаясь, как медведь после бани.
   - Че это такое? - спросил я его.
   - А это белый порошок, который называется героин, если я не ошибаюсь, - произнес Хасан.
   - А я-то думаю, чего это ты такой балдежный. Ну, давай сюда эту герашу, мы сейчас ее хапнем, а тебе, по-моему, хватит, нам еще брагу квасить, - сказал я, забирая пакетик у Хасана.
   - Не, я еще хапну маленько, - пролепетал Хасан.
   - Вот крендель, нахапался уже до упора, а все равно мало. Ну ладно пусть хапает, нам браги больше достанется, - произнес Туркмен.
   - А я и брагу буду тоже.
   - Ну, это мы посмотрим позже, - сказал я Хасану, и обратился к Сапогу.
   - Сапог, тащи сюда хавку, только кашу не бери, ее греть надо, бери тушенку и завтрак туриста, готовь на стол и брагу тащи.
   Я размотал пакетик и посмотрел на содержимое, в темноте не очень-то разглядишь, и я спросил:
   - У кого есть зажигалка или спички, посветите, а то не разберусь?
   Урал зажег спичку, и заглянул в пакетик:
   - О-о-о, да здесь пол-Китая можно раскумарить, - произнес с удивлением Урал.
   Я снял часы, вытащил штык-нож и отковырнул заднюю крышечку от часов, потом достал шариковую ручку, открутил ее и, вытащив пасту и колпачок, положил их обратно в карман, оставив только нижнюю часть.
   - На, Урал, будешь первым, - я протянул ему половинку от ручки и спросил:
   - Пятак есть?
   - Да, есть, - ответил Урал и достал из кармана пятикопеечную монету (пять копеек мы клали ребром под язык, когда затягивались дымом от героина, дым был горячий и мог обжечь горло, а проходя через медный пятак, дым остывал, половинка от ручки заменяла трубочку, через которую втягивался дым).
   - Сапог, щипцы тащи сюда.
   Сапог сбегал и принес щипцы, которыми я вытаскивал из Качка "рубашку" от пули. Я взял щипцы, зажал в них крышку от часов и сказал Уралу:
   - Давай, сыпь дозу.
   Урал насыпал небольшую горку героина на крышку.
   - Туркмен, давай поджигай.
   Туркмен взял у Хасана из кармана зажигалку, поджег, и направил пламя на дно крышки от часов. Урал закинул под язык пятак, потом взял в зубы трубку от ручки и приготовился ловить дым от сгорающего героина.
   - Ну, смотри, Урал, не промажь, - сказал я ему.
   Через несколько секунд появился дымок, Урал втянул его через трубку, после чего посидел некоторое время, потряс головой и передал трубку и пятак Туркмену.
   - Татарин уже приплыл, - сказал Туркмен, беря у него причандалы. После чего Туркмен провел такую же процедуру, потом ее проделал я, кайф сначала волной прошел по всему телу, потом навалилась приятная расслабуха.
   Я, летая в нирване, вдруг почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. Повернувшись, я увидел Хасана, который вопросительно-обдолбленным взглядом смотрел на меня. Я, преодолевая бешенный кумар, выдавил вопрос:
   - Хасан, что тебе надо?
   - Юра, про меня забыли что ли?
   - Урал, дозу! - обратился я к Уралу, и протянул ему крышку от часов и пакет с героином.
   - Айн момент, - прошипел Урал и, взяв пакет, насыпал дозу в крышку.
   Я чиркнул зажигалкой, и поднес пламя к дну крышки.
   Пока Хасан взял трубку и прицелился, героин сгорел и дымок улетучился.
   - Хасан, тебе надо дым взять, положить в ложку, и засунуть в рот? Хочешь хапнуть - сам делай, - сказал я, и бросил щипцы с крышкой на землю.
   - Юра, ты меня глухо обломал, - выдавил Хасан.
   - Хреново, когда тебя обламывают? - спросил я к Хасана.
   - Да, Юра, хреново, - ответил Хасан.
   - Раз знаешь, тогда не обламывай меня. Если хочешь, то припаши Сапога, пусть он на тебе тренируется.
   - Ну ладно, хрен с ним, потом хапну.
   Вокруг раздавалась беспорядочная стрельба, пунктиры трассеров, пересекая друг друга, летели в сторону кишлака, сигнальные ракеты одна за другой вспыхивали в воздухе, освещая территорию. И по раскумарке весь этот фейерверк напоминал дискотеку, только вместо музыки была пальба и трескотня.
   Появился Сапог с тушенкой, брагой и кружками, он открыл банки и разлил по кружкам брагу.
   Мы сначала накинулись на еду, нас начал пробирать голодняк. Немного подкрепившись, мы начали потихоньку, небольшими глотками пить брагу, утоляя навернувшийся сушняк. Брага была в самый раз, в меру крепкая, до конца не доигравшая, и была похожа на шипучку.
   Вдруг по броне зазвенели пули, мы пригнулись и обалдели. Что за хрень такая, откуда?
   - С кишлака, что ли, долбят? - спросил Туркмен.
   - Да хрен его знает. Наверно. А может наши дураки запарились? - удивленным голосом ответил я.
   - В кишлаке ДШК работает, пули об лобовую броню рикошетят, - сказал Туркмен.
   Нас начали пробирать шуги, такое по раскумарке часто случается.
   - Сапог, неси сюда автоматы! - крикнул Хасан.
   - И мой гранатомет, - добавил Урал.
   - И ящик с гранатами, - крикнул я.
   - А гранаты нафига? - спросил Хасан.
   - Да пусть будут, так спокойней.
   Сапог притащил охапку автоматов и гранатомет, положив все это рядом с нами, он снова убежал, и через время появился с ящиком гранат.
   - А где гранаты от гранатомета? Тормоз! Чем я буду стрелять? Черт возьми! - кричал Урал, тряся трубой перед мордой Сапога.
   - Татарин, да пошел ты со своим гранатометом. Сапог, давай открывай запалы быстрей и вкручивай их в гранаты. Быстро! - крикнул я.
   Сапог схватил банку с запалами и начал открывать.
   - А вдруг они взорвутся. Целый ящик, прикиньте только. Нас вместе с БТРом разнесет, - испуганно произнес Урал, отодвигаясь от ящика с гранатами.
   - Сапог, неси отсюда ящик нахер! - опять крикнул я.
   Сапог, весь в непонятках, схватил ящик и убежал опять в БТР.
   - Стоп! Стоп - мужики, - заорал Туркмен, - мы все на изменах, хватит париться, давайте спокойно сидеть и пить брагу, а то эти гонки до утра не закончатся.
   Мы все притихли и уставились на Туркмена.
   - Ну че вы на меня пялитесь? Включитесь лучше. Какие к черту духи? Они в кишлаке за пару километров от нас, а везде вокруг наши, вон танк, вот БТР Грека. Сапог, наливай брагу, и не слушай этих дураков, а делать будешь, что я скажу. Понял? - Туркмен посмотрел в упор на Сапога.
   Сапог закивал головой.
   - И вы все тоже будете делать, что я скажу. Устроили здесь заморочки. В полку будете гусей гонять. Сейчас пьем брагу, и спать, утром на проческу. Забыли уже? Я буду первым за наблюдающего, а вы за это время растормозитесь, - Туркмен взял налитую кружку.
   - Ну, все, пьем - и через час отдыхать.
   Мы молча взяли кружки и выпили. До нас стало доходить, что мы запарились немного, один Туркмен контролировал себя, и никто не осмелился с ним спорить.
   Раздалось несколько залпов, это танкисты из пушек долбили по кишлаку, наверное, духи обстреляли танковые блоки.
   - Может и нам пострелять по кишлаку, - предложил Урал.
   - Да там и без нас стрелков хватает, давай лучше посидим спокойно, - ответил я.
   Мы посидели еще часа полтора, выпили по паре кружек браги, за это время кайф от героина немного развеялся, мы залезли в БТР и начали располагаться на ночлег, а Туркмен остался за наблюдающего.
   Не знаю, как остальные, а я уснул сразу же и спал как убитый. Сквозь сон я почувствовал, как меня кто-то толкает за плечо, это был Урал, он будил меня на вахту.
   - Сколько время? - спросил я зевая.
   - Четыре утра, ты последний, там возле бака сигнальные ракеты, если нужны, - ответил Урал.
   - Ну, ложись тогда, в шесть я всех бужу и будем готовиться.
   Я взял автомат, нацепил бронежилет, каску, и залез на броню, изредка доносилась стрельба из блоков, кое-где вспыхивали сигнальные ракеты. Зачерпнув из бака воды, я сполоснул лицо, под утро на улице было прохладно, ночи вообще здесь прохладные, днем сумасшедшая жара, а ночью пронизывающий холод. Немного гудело в голове от вчерашнего пиршества, но в основном состояние было сносное. Зайдя за БТР я закурил сигарету, пряча огонек в ладони, и залез на броню, за время службы в Афгане прятать сигарету в ладони стало привычкой, даже днем, когда никакой опасности нет, все равно по привычке сигарету прячешь в руке.
   Умостившись возле бака с водой, я стал смотреть в сторону кишлака, башня в БТРе невысокая, и поэтому из-за нее хорошо проглядывалась местность впереди БТРа. От нечего делать я начал из автомата стрелять по сигнальным ракетам, трассера ровной строчкой летели в сторону горящей ракеты, но в сигналку не так уж легко попасть. Увидев это, с других блоков тоже начали стрелять по ракетам. Расстреляв обе связки рожков, я достал из ящика цинк с трассерами и, открыв его, начал набивать патронами рожки. Расстреляв еще четыре рожка по ракетам, я посмотрел на часы, было пять утра, время пролетело быстро за этим занятием, сейчас начнет светать.
   Через час надо поднимать пацанов и готовиться к проческе, часов в семь, наверное, начнем штурмовать. Исход сегодняшнего боя предвидеть невозможно, но потери будут, это я знал точно. Духи так просто не сдадутся, они загнаны в угол, а загнанный зверь опасен вдвойне, так что строить иллюзии насчет удачного финала не стоит. О том, что меня убьют или убьют кого-то из моих друзей, о таком даже не хотелось думать, но это произойти может, ведь здесь война, и в нас стреляют.
   Тяжело в такие минуты оставаться одному, тяжело бороться со своими мыслями, и что хуже всего, от этих мыслей ни куда не деться, они безжалостно преследуют тебя, каждую секунду, каждый миг.
   Я задумался о вере в бога, мне нечасто такие мысли приходили в голову, но иногда бывало.
   Духи нас называют неверными, по их понятиям мы не верим ни в бога, ни в черта. Это не правда, без веры в бога жить нельзя, просто у каждого свой бог, и верит в него каждый по-своему, и не обязательно для этого ходить в храм или сидеть перед иконой, главное верить. Я никогда не углублялся в понятия какой-либо веры, не читал религиозной литературы, не посещал божью обитель. Если говорят, что бог вездесущ, то зачем идти в церковь, к богу в таком случае можно обратиться отовсюду, где бы ты ни находился.
   Что там, за чертою жизни? Я слышал, что, умирая, люди попадают на небеса, и мне всегда представляется эдакая длинная лестница ведущая в небо, и люди, отжившие свой век, вбирающиеся по ней наверх.
   Я не заметил, как закемарил, мне в полудреме приснилось, как я взбираюсь по этой лестнице, и видел я себя как бы со стороны. Вот я восхожу на эту лестницу, все старики толпятся у входа, а я захожу на нее откуда-то сбоку и начинаю взбираться, но видел я себя не стариком, а молодым, таким как сейчас.
   Очнувшись от дремоты, я заметил, что начало светать, часы показывали полшестого утра, кемарил я минут десять, не больше. Что за чертовщина мне приснилась, я видел себя взбирающегося по лестнице в небеса. Но почему я видел себя таким, как сейчас? Может потому, что я боюсь старости, и мне трудно представить себя немощным стариком, одиноким и никому не нужным. А может быть? Не, не, об этом лучше не думать, только не сейчас.
   Стрельба почти прекратилась, кое-где изредка раздавались выстрелы, наверное, всем уже надоело стрелять без всякого толку. Послышался гул моторов, и через минуту подъехал БТР, потом раздался голос комбата:
   - Есть кто живой?!
   - Да есть, товарищ майор. Сержант Бережной, - ответил я, и выглянул из-за баков.
   - Ну, как дела, сержант?
   - Да нормально, ночь прошла спокойно.
   - В шесть поднимай экипаж, и готовьтесь. После того, как вертушки поработают кишлак, сразу пойдет пехота. Сидите на связи и ждите команды.
   - Понял, товарищ майор.
   БТР комбата дернулся с места и поехал в сторону танковой точки. Я спрыгнул с брони и зашел за БТР, чтоб облегчиться по малому, и спокойно покурить. Последние пол часа тянулись долго, в голову непроизвольно лезли мысли о боге, о жизни, о смерти, в сознании всплывал недавний сон. Хотелось закричать: "Да пропади все это пропадом!" и бежать, бежать, бежать - от жизни, от смерти, от войны, от себя, но что-то сдерживало весь этот порыв, и я покорно сидел и ждал, тешась мыслью, а может, пронесет и в этот раз?
   Я посмотрел на часы, ну что ж, пора будить пацанов, хотя солнце еще не взошло, но было уже светло, наступало утро.
   Запрыгнув на броню, я залез в командирский люк БТРа, пацаны спокойно спали, посмотрев на них пару минут, я ткнул Туркмена в плечо:
   - Туркмен, вставай, пора.
   - Не, не волде, - на родном языке выкрикнул Туркмен.
   - Вставай Туркмен, - я продолжал его трясти.
   Туркмен открыл глаза, посмотрел на меня, потом огляделся вокруг и спросил:
   - Юра, это ты? А сколько время?
   - Начало седьмого, буди остальных, - сказал я ему и вылез на броню.
   Я сидел на броне и набивал "магазины" патронами готовясь к проческе, вдали показался БТР, через минуты три к нашему блоку подкатила машина ротного. Пацаны уже попросыпались и начали друг за другом вылезать из люков.
   - Ну, как спалось, вояки? - спросил ротный.
   - Спалось нормально, теперь надо думать, как бодрствовать будем, - ответил я.
   Петруха, высунувшись из люка, начал мне показывать жестами из-за спины ротного, мол, чарс есть?
   Я кивнул, Петруха нырнул опять в люк, спустя время из десантного люка вылез Закаров и направился ко мне. Когда он подходил, я заметил у него синяк под глазом, и еще он закусывал губу, судя по всему, она была разбита.
   - Петруха меня послал к тебе, - сказал Закиров опустив лицо, чтоб я не видел синяк у него под глазом.
   - Кто тебе фонарь поставил?
   - Да это я ударился в БТРе.
   - Кому ты эту туфту вешаешь, Закиров? Ротному будешь эти сказки рассказывать. Смотри на меня.
   Закиров поднял голову.
   - Носорог? - спросил я его.
   - Да нет, Юра, это я сам.
   - Так, значит Носорог, больше не кому. Ну ладно, я ему Козу сделаю.
   Я достал из кармана пластинку чарса и протянул ему, он взял и направился в свой БТР.
   Ротный в это время, усердно что-то разглядывал в бинокль.
   - Что там такое, командир? - спросил я.
   - А это фрагмент из кинофильма "к нам приехал цирк", - ответил ротный, продолжая разглядывать подъехавшую технику.
   - Какой еще цирк? - спросил я ротного.
   - Сарбосы прикатили, наверное, с нами на проческу собрались.
   - Это что, шутка? - с удивлением произнес я, и перепрыгнул на БТР ротного.
   - Да нет же, все это вполне серьезно, - ответил ротный и протянул мне бинокль со словами:
   - На, посмотри на это ополчение.
   Я взял бинокль и стал смотреть: возле крайнего танкового блока действительно расположились сарбосы, там я заметил несколько танков образца Т-34 и пару машин БТР-40. Какой-то сарбосовский офицер стоял на броне танка, и что-то торжественно объявлял своим воякам. Меня приколола видуха БТР-40, этакий броневик с открытым верхом, в кузове которого сидели сарбосовские солдаты в два ряда, они держали перед собой автоматы и слушали офицера.
   - Если одеть буденовки этим воинам в броневике, то смотреться это будет, как Ленин в октябре, - промолвил я и передал бинокль ротному.
   - Ну ладно, готовьтесь, а я смотаюсь к крайнему блоку, узнаю, что там за катавасия, - сказал ротный и крикнул водиле:
   - Петруха, трогай!
   Ротный укатил в сторону сарбосов, а я продолжил набивать рожки патронами. Подошли Туркмен с Хасаном.
   - Че ротный хотел? - спросил Хасан.
   - Да так, мотается, делать ему нечего. К нам "зеленые" прикатили, на проческу пойдут тоже.
   - Да ну, сарбосы с нами на проческу? Ты шутишь, Юра, - удивился Хасан.
   - Да какие шутки, вон они у крайнего блока.
   Хасан залез на броню и стал разглядывать сарбосов.
   - Да ты иди глаза промой, и вообще умойся весь, а то у тебя вид, как будто по твоей роже танки буксовали, - сказал я Хасану.
   - Точно сарбосы, вот прикол. Сапог, возьми котелок, набери воды и польешь мне! - крикнул Хасан, слезая с брони.
   Со стороны гор показались четыре вертушки и взяли курс на кишлак. Я встал и крикнул пацанам:
   - Мужики, готовимся быстрей, хорош тормозить, вертушки уже летят бомбить кишлак, скоро нас припашут.
   Я запрыгнул в БТР и стал надевать на себя причандалы. Особенно готовиться не надо было, все уже было давно готово, "лифчик" затарен всем необходимым, магазины забиты патронами, оставалось все это напялить на себя и ждать приказа к выдвижению. Надев на себя все необходимое, я вылез из машины, и стал все это на себе поправлять. На мне была каска, бронежилет, поверх бронежилета я напялил "лифчик" с дополнительными боеприпасами и сигнальными ракетами. Потом я нацепил фляжку с водой на ремень и затянул его покрепче, чтоб бронежилет не болтался, поверх ремня я надел патронташ с гранатами для подствольника, проверил штык-нож, ножны от которого были закреплены к полусапожку на правой ноги. Ну, вроде все в порядке, и все на месте, и закурив сигарету я приготовился наблюдать, как вертушки будут пахать кишлак, вертушки в это время как раз были на подлете к кишлаку.
   Спустя время ко мне подошли пацаны и тоже сели рядом, один Туркмен остался в кабине на рации, мы некоторое время сидели молча, и наблюдали за бомбежкой. Вертушки кругами вились над кишлаком, и черные полосы от ракет то и дело резали воздух, разнося в пыль дувалы.
   Хасан достал забитую сигарету и предложил нам, мы отказались, тогда он прикурил ее и стал курить сам. Я вообще удивлялся с Хасана, ему пофигу, когда обкуриться, перед боем, после боя, или во время него. Я же старался не обкуриваться в экстремальных ситуациях, чтоб не торчать на изменах, да и обламываться под кайфом не очень-то приятно, тут и в нормальном состоянии нарываться на засаду облом, а по раскумарке облом в двойне. Хотя в Афгане подобные ситуации предугадать невозможно, и бывало не раз, когда колонна попадает под обстрел, а ты в этот момент накуренный, как удав. Духи, конечно, тоже все обкуренные чарсом, и еще покруче нас. Но тут разные ситуации, духи настроены на обстрел, ждут его и готовятся, поэтому им по кайфу долбить по нашим колоннам, особенно с гор. А мы-то не ожидаем этого, и думки у нас левые, а тут вдруг - нате вам, посыпался свинец на головы и пошла канонада. И уже после всего произошедшего сидишь и думаешь, неужели я живой, неужели пронесло, и зарекаешься, что все, мол, больше курить не буду этот проклятый чарс, но проходит час-другой и снова пошел косяк по кругу, и ничего с этим не поделаешь, это Восток, кто не был там, тому не понять.
  
Оценка: 5.30*280  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023