ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Кривенко Виталий Яковлевич
Экипаж машины боевой. Часть вторая

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.27*84  Ваша оценка:

  

ПРОЧЕСКА

  
   - Мужики, готовимся! - раздался голос Туркмена.
   Мы попрыгали на броню и стали ждать команду к движению в сторону кишлака.
   Первыми пошли танки, отъезжая, они стали растягиваться, беря кишлак в полукольцо, за ними двинулись наши БТРы. С левого фланга двигались машины второй роты, справа первой, мы были в середине.
   Две вертушки отлетели от кишлака и, обогнув горы, исчезли из виду, остальные две, спустившись пониже и кружа почти над самыми дувалами, продолжали бомбежку, видно, им удалось обнаружить духов или пулеметные точки, потому как, сделав петлю, они стали заходить в одно определенное место. Одна вертушка на втором заходе задымилась и, сделав какой-то замысловатый вираж, стала снижаться. Было видно, как летчики пытались вывести горящую машину за пределы кишлака, им это отчасти удалось, и вертушка упала на окраине, справа от кишлака, недалеко от подножия гор. Мы все с напряжением ждали взрыва на месте ее падения, но взрыва видно не было, неужели летчикам удалось посадить горящую машину?! Вторая вертушка, пальнув еще раз ракетами, развернулась и полетела в сторону падения первой. Зависнув над местом падения, вертушка, снижаясь, скрылась за крышами дувалов, минуты через три она показалась и, набирая высоту, улетела через горы в сторону расположения полков.
   Я заглянул в люк БТРа, крикнул Туркмену:
   - Что по рации говорят? Летчики живы? Забрали их?
   - Не знаю насчет живы они остались или нет, но полкач послал пару машин из разведвзвода на место падения вертушки. С летчиками разговора я не слышал, - ответил Туркмен.
   Наставало наше время, БТРы медленно и уверенно приближались к кишлаку, мы готовились к проческе, каждый повторно проверял свое оружие и снаряжение. Мы ни о чем не говорили, эта операция была не первой, и каждый знал, что ему делать, лишь один Сапог рассеяно смотрел на всех нас по очереди, и нервно сжимал свою СВДшку. Я его прекрасно понимал, и в памяти всплыли события первого моего рейда.
   Наш взвод в составе двенадцати бойцов и двух офицеров нарвался на засаду в зеленке, я помню, куда-то стрелял, но духов не видел, вокруг раздавались взрывы, стрельба, свист пуль и осколков, и еще помню - было очень страшно. Количество духов превосходило нас примерно в два раза, но каким-то чудом нам удалось выйти из зеленки, погибли два бойца и лейтенант замполит роты, один пацан был дембелем, другой "чиж", моего призыва с Азербайджана, дембелей я в то время еще толком не знал. Потом подошло подкрепление, и мы взяли эту зеленку в кольцо и прочесали, убитыми мы нашли одиннадцать духов, но половина из них все же куда-то испарилась. Я надолго запомнил свое первое боевое крещение. А Сапог, уж точно запомнит этот рейд, если живой вернется.
   Танки остановились метров за триста, не доезжая кишлака, наши БТРы поравнялись с ними. Ротный скомандовал, покинуть машины. Мы передернули затворы и попрыгали с брони на землю. Каски мы побросали в БТРе, и напялили панамы, толк от каски небольшой, только мешает больше, болтается как кастрюля на голове. А надели мы их перед выдвижением, чтоб такие уставники, как замполит, не полоскали нам мозги насчет нарушения формы.
   Туркмен вылез из люка и крикнул нам:
   - Пацаны, ни пуха вам!
   Я махнул ему рукой, и мы, обойдя танки, стали продвигаться к кишлаку. Стены вокруг кишлака не было, кое-где торчали деревья и кусты, остальная зелень была скошена бомбардировкой. Я всегда удивлялся, почему после бомбежки дувалы, хоть и были заметно повреждены, но в основном оставались целыми. Наверно они были сделаны из какой-то вязкой глины, приходилось даже видеть, как снаряды втыкались в них и торчали.
   В кишлаке не было видно никакого шевеления, кое-где виднелись струйки дыма, кишлак сам по себе был большой, дувалы стояли плотно друг к другу, и проходы были узкими. Если понадобится броня, то вряд ли танки смогут нам помочь, в этих переулках ни повернуться, ни развернуться, а соваться в кишлак на технике - это самоубийство. Да, придется нам здесь горя хапнуть, промелькнуло у меня в голове. Пробирались мы к кишлаку, небольшими перебежками, ожидая обстрела в любое время и из любого дувала. Духи в кишлаке были, это было ясно, но когда от них ждать удара, было не ясно, они могли запустить нас в кишлак, а могли открыть огонь и на подходе к нему. Это ожидание изматывало нервы, наш взвод шел в числе первых, и поэтому мы первыми должны были взять удар на себя, а это перспектива не завидная.
   Мы все ближе и ближе подбирались к кишлаку, там было по-прежнему тихо. Ротный шел впереди недалеко от меня, рядом шел Хасан, сзади шел Урал с гранатометом, Сапог шел рядом с Хасаном почти бок о бок, позади нас шел радист Алешка с Оренбурга, неся на себе кроме автомата и боеприпасов еще и радиостанцию.
   До первых дувалов оставалось метров сто, мы все были на пределе, я беглым взглядом просматривал каждый дувал по очереди, но из кишлака по-прежнему не доносилось ни звука, и не было видно никакого шевеления. Неужели готовят какую-нибудь ловушку, или, может, не хотят заранее определяться, потому как, обнаружив духовские огневые точки, наши могут дать координаты и артдивизион начнет по ним работать, духи это хорошо знают.
   И вдруг из-за первого дувала с диким криком выскочил ишак, подпрыгивая как козел, он мчался прямо на нас. Я мельком заметил, что на спине ишака висят какие-то тюки и, инстинктивно повернув дуло автомата, нажал на курок, раздался выстрел, ротный тоже выстрелил в этого ишака - тот упал примерно метров за 80 от нас. Ротный, развернувшись, крикнул:
   - Ложись! - и сам упал на землю. Мы все тоже попадали на землю, я закрыл голову руками, и застыл, лежа на песке. Секунд через пять раздался мощный взрыв, меня окатила горячая волна вперемешку с песком, и запахло свежим навозом. Спустя пару секунд я поднял голову, в ушах звенело. Что за хрень такая? Недалеко от меня на корточках сидел ротный и тряс головой. Я стал подниматься, отряхиваясь от песка, рядом со мной сидя на заднице матерился Хасан а возле него лежал Сапог. Слава богу, наши вроде все целы. Ротный крикнул:
   - Все живы?!
   - Че за ху...ня! - закричал, вставая, Грек, который шел сбоку, шагах в тридцати от нас.
   - Духи решили пошутить перед намазом, - крикнул ему ротный.
   Все поднялись на ноги и отряхивались от песка и навоза, многие даже не поняли, что произошло. Я взялся рукой за панаму и снял ее, рука моя оказалась в какой-то серо-зеленой каше вперемешку с кровью, это было дерьмо от ишака, я стал вытирать об песок эту парашу. Ну, начало есть. Что же будет дальше?
   Ротный махнул рукой, и мы осторожно двинулись дальше.
   В стороне раздался еще один взрыв, я резко пригнулся и повернул голову, в районе, где шла первая рота, поднялся столб песка и пыли, - черт, мина, не повезло кому-то, подумал я, и стал внимательней смотреть под ноги. Хотя внимательность эта была до задницы, в песке мину обнаружить практически невозможно. Если мины ставились этой ночью, то можно обнаружить следы, так как ветра ночью не было, а если раньше, тогда ветер устелил песок равномерно, да и духи не такие дураки, чтоб оставлять за собой следы. Ротный показал жестом залечь, и подбежал к радисту, спустя время вся пехота остановилась и залегла.
   Два танка с тралами (приспособление для разминирования, железные катки впереди танка) стали прокатывать местность между нами и кишлаком. Проехав пару раз туда-обратно, и не обнаружив мин, они укатили обратно на позиции.
   Позднее зажигание у нашего командования, надо было раньше прокатать местность, одной жертвы можно было бы избежать, но, как говорится, пока гром не грянет...
   Пехота подошла вплотную к кишлаку, наступал ответственный и напряженный момент, мы готовились войти в кишлак, и хотя такое уже случалось не первый раз, все равно с каждым разом ждешь чего-то нового, духи не постоянны, иначе это были бы не духи. Уж что-что, а воевать эти суки могут, и на уловки разные у них изобретательности хватает, даже взять этого ишака-камикадзе. Ну кто мог предугадать такое? Я лично подобное встречаю первый раз. Проклятый Восток.
   Вот и первые дувалы, мы вошли в кишлак, озираясь по сторонам и держа оружие на взводе, шаг за шагом мы двигались дальше. Дувалы как ступеньки пошли вверх, все выше и выше, вдали, примерно в километре, виднелись скалы. Тишина, вокруг ни души, тишина эта напрягала, страх сковывал душу. В голове пульсировала мысль, кто же первый возьмет свинец на себя. Вокруг одни дувалы, натыканы везде и всюду, какой долбай проектировал эти лабиринты непонятно, с будуна такого не настроишь, можно сто раз обойти кишлак вдоль и поперек и в сто первый раз там заблудиться.
   Мы все глубже и глубже проникали в кишлак, ротный шел чуть спереди, Хасан и Урал поравнялись со мной, Сапог крался чуть ли не уткнувшись Хасану в спину. Хасан стукнул Сапога локтем, и показал, чтоб он шел рядом, а не тыкался ему в спину.
   Я заметил боковым зрением, как сбоку - метров пятьдесят от нас - что-то шевельнулось, резко развернув дуло автомата, я от перенапряжения чуть было не нажал на спусковой курок Оказалось, это прапорщик Приходько, командир третьего взвода, и с ним пара бойцов, Мамедов и Канатов. Мамед был из Азербайджана, а Канат из Узбекистана, оба отслужили по году. Черт, хоть бы своих ненароком, не положить, подумал я, особенно Мамед, вечно небритый, и если бы не форма, вылитый дух.
   Они направились в нашу сторону, прапор показал жестом: "Ну как там?" Ротный пожал плечами.
   Справа от нас вынырнули из-за дувала братья близнецы, потом Бача, Закиров и с ними Грек. Перед нами открылась небольшая площадь, посередине виднелся кяриз, возле него валялся дохлый верблюд, развороченный ракетой. Жителей кишлака не было видно, ни живых, ни мертвых, может ушли в горы, может, попрятались.
   В стороне от нас раздались выстрелы, сначала очередь из ДШК, после уже автоматный огонь, и началась перестрелка, скорее всего это первая рота нарвалась на засаду и вступила в бой. Не успели мы ничего понять, как где-то рядом раздался залп из ДШКа. У меня сбило панаму и чем-то обрызгало лицо, я упал на землю. Сбоку недалеко от меня раздался крик, началась стрельба. Медленно подняв голову, я посмотрел по сторонам. В трех метрах от меня лежал прапор, половина черепа у него была снесена пулей от ДШК. Чуть дальше ворочался в пыли Мамед, по всей вероятности он был ранен.
   Я перекатился к кяризу и укрылся за его камнями, на мое счастье кяриз был обложен булыжниками. Проведя по лицу ладонью, я нащупал что-то липкое, посмотрев на руку, я увидел, что это были мозги прапора перемешанные с кровью.
   Мамед пытался встать, я крикнул ему:
   - Мамед, перекатывайся за дувал! Быстрее же. Только не вставай!
   Мамед сел на корточки, я заметил, что одна рука у него как-то неестественно болтается. Немного посидев на корточках, он снова упал. Я стал осматривать впереди стоящие дувалы, ища взглядом, откуда же лупят духи, но ничего не было видно. Наши забежали за дувалы и оттуда вели стрельбу по сторонам, видно, они тоже ни черта не могут понять, из какого дувала работает ДШК.
   Я пополз к Мамеду, поравнявшись с прапором, я перевернул его лицом вверх, пуля попала ему в район глаза, и вырвала левую верхнюю часть головы. Я примерно прикинул, где бы мог находиться духовский пулемет и, взяв автомат прапора, пополз дальше. Жалко его, прикольный был мужик, разговор у него был интересный такой, с полублатным одесским акцентом, а сам он был родом из Николаева.
   Мамед лежал в пыли и стонал, его АКС валялся рядом, я схватил за ремень его автомат, потом закинул через плечо его правую руку, и потащил все это за рядом стоящий дувал. Левая рука у него была оторвана под самое плечо, и болталась на небольшом куске кожи. Мамед был в шоке, и пока не понимал, что с ним произошло. Я вытащил штык-нож, и перерезал кожу на которой болталась рука, увидев это, он начал кричать в истерике:
   - Ты че наделал, сука?! Зачем руку отрезал?! Зачем!?
   Потом Мамед начал вырываться, и так неудобно было тащить его из-под огня, да еще три автомата, а тут он начал упираться и вырываться, кричать как сумасшедший.
   - Брось меня! Куда ты меня тащишь?! Я не хочу жить! Где моя рука?! Как я теперь без руки?!
   - Ну ведь другая же есть, твою мать! - крикнул я ему.
   С горем пополам мне удалось затащить его за дувал, здесь как раз сидели ротный с радистом, ротный что-то трещал по рации с полкачем. Достав "баян" со "стекляшкой" промедола, и зарядив шприц содержимым, я вкатил укол Мамеду. После чего приготовился его перевязывать, он потерял много крови и начинал терять сознание. Перевязочного материала не было, и пришлось обходиться тем, что было под рукой. Я снял тельник, скомкал его и засунул в панаму, приложил панаму с тельником к ране Мамеда и перетянул ее ремнем.
   К нам подбежал ротный:
   - Тащи его на край кишлака, я вызвал "таблетку".
   - Духи бьют примерно оттуда, - я показал пальцем в сторону, откуда предположительно летели пули.
   - Да сейчас сам хрен не поймет, кто и откуда долбит! Они скорее всего уже перетащили станок в другое место! - крикнул ротный.
   Мамед корчился от боли, промедол мало помогал, рана в плече очень болезненная, а ему мало того, что руку оторвало, но и размолотило плечо чуть ли не до шеи, пуля была разрывная, а может он поймал их две подряд. Я зарядил шприц морфием и вмазал ему в вену, эта хрень посильнее и должна помочь на некоторое время.
   - Там Приходьку убило, вот его АКС, - крикнул я ротному.
   - Да я видел. Ты тащи Мамедова отсюда побыстрее, а мертвому уже все равно, - ответил ротный.
   Откуда-то появился Хасан со своим хвостом - Сапогом, они подбежали к нам. Сапог выглядел уже по божески, и был не так перепуган, значит, стал привыкать к стрельбе и взрывам.
   - Что с ним? - спросил меня Хасан, показывая на Мамеда.
   - Не видишь что ли, руку ему оторвало, - ответил я.
   - Надо выносить его, - выдвинул предложение Хасан.
   - Это я и без тебя знаю. Я его вмазал кайфом, но не знаю, на сколько хватит.
   Недалеко от нас раздались два взрыва один за другим, предположительно, лупили из ручного гранатомета.
   По всему кишлаку раздавались выстрелы, особенно сильная канонада доносилась из района, где находилась первая рота, видно, влипли мужики конкретно.
   - Вон, вон с того дувала шарахнули! С АКСа бесполезно, нужен гранатомет, - крикнул Хасан показывая ротному откуда велась стрельба из гранатомета.
   - Где АГС? Е- вашу мать! - заорал ротный.
   - У Закирова с Мосейкой где-то! - крикнул я, оттаскивая Мамеда подальше от обстрела.
   - А где ручной? - опять спросил ротный.
   - Урал где-то был недалеко, я его видел недавно. Урал, где ты?! - крикнул Хасан.
   - Сейчас, сейчас. Я вижу, откуда духи стреляют! - услышали мы крик Урала из-за соседнего дувала.
   - Сапог, помоги мне Мамеда дотащить до "таблетки", и возьми его автомат.
   Мы с Сапогом осторожно взяли Мамеда, и поволокли на окраину кишлака.
   - Быстрее возвращайтесь, мы пока будем здесь! И захватите резиновый мешок для Приходько, если у них есть, - крикнул нам вслед ротный.
   Я взял правую руку Мамеда и перекинул ее через свое плечо, Сапог взял его ноги как носилки, и мы потащили раненого. Мамед был в полубессознательном состоянии, он что-то бредил на родном языке.
   - Сапог, идем молча, смотри по сторонам и под ноги. Мало ли чего.
   Сапог кивнул, и мы молча двинулись вперед.
   Подходя уже к окраине кишлака, я заметил, как сбоку, метрах в пятидесяти от нас, между дувалами промелькнули две чалмы. Первая мысль была - духи, они наверняка нас не заметили. Но откуда они здесь? Черт возьми. Ведь у окраины кишлака стоит наша бронетехника, а духи, судя по всему, направляются как раз туда.
   Я тихонько окликнул Сапога и показал ему жестом, что надо положить Мамеда на землю. Сапог положил ноги Мамеда, и я осторожно опустил его на землю. После чего я посмотрел на Сапога и показал ему жестом, чтоб он оставался рядом с раненым, а я сейчас вернусь, может быть.
   Приготовив автомат к стрельбе, я, пригнувшись, стал подбираться к промежутку между дувалами, где только что проскочили два духа. На ходу я перебирал варианты возможной встречи с духами, в голове мелькали мысли: А вдруг они нас заметили и спрятались, и не успею я выглянуть из-за дувала, как получу пулю в лоб, а может там их вовсе не двое, а больше, в этом случае они из меня решето сделают в пять секунд. Но ноги сами по себе делали шаг за шагом, приближаясь к дувалу. При подходе к краю дувала сердце у меня бешено забилось. И тут я заметил, что дувал за который заскочили духи, с одной стороны сделан полукругом, и как раз с той стороны, к которой я приближался, облом был конкретный. Ну какая же бл...дь такую хибару сварганила, чтоб у этой скотины руки отсохли. Вспомнился анекдот, про то, как Петька бегал вокруг круглого дома, ища угол, чтоб поссать, но в данной ситуации мне было не до смеха.
   Я все же пересилил себя и стал пробираться вперед, прижимаясь к стене, рука судорожно сжимала АКС, палец был на спусковом крючке.
   За дувалом раздался выстрел из гранатомета. Пробираясь по полукруглой стене дувала, я сделал осторожно шаг в сторону и, наклонившись, посмотрел в сторону, откуда раздался выстрел. Примерно в двадцати шагах от меня, возле большого куста анаши находились два духа. Один упершись на колено, держал на плече гранатомет, другой дух стоял сбоку и заряжал в этот гранатомет гранату, оба они были расположены спиной ко мне. Впереди, на самой окраине кишлака, дымилась "таблетка", сбоку, разворачивая башню, заезжал танк, прикрывая ее броней.
   - Это был ваш последний выстрел,суки, - прошептал я сам себе и, сделав два шага вперед, выстрелил очередью по духам.
   Промахнуться с такого расстояния - грех, и поэтому оба духа были моментально скошены очередью. Духу с гранатометом пули попали в спину, его "труба" отлетела в сторону и он, раскинув руки, плашмя грохнулся на землю. Второй душара успел повернуться ко мне лицом, очередь из АКСа попала ему в грудь, он выронил гранату, сделал пару резких шагов назад и упал на спину.
   Я глянул вперед и обалдел, из-за куста прямо на меня глядело дуло от танка. Танк находился возле крайних дувалов, от меня он был на расстоянии ста метров. Видно, танкисты заметили, откуда стреляли духи, и заслонив "таблетку" броней, развернули ствол прямо на куст, а за этим кустом нахожусь я. Выпустить ракету, чтоб предупредить танкистов, не было времени, и мне ничего не оставалось, как не чуя под собой ног броситься за дувал. Раздался выстрел, и гул от летящего снаряда пронесся где-то сбоку, через секунду раздался взрыв. Я упал на землю, слава богу, успел слинять, потом я достал дрожащими руками сигнальную ракету и выпустил ее, а не то танкисты сейчас перепашут снарядами это место. Немного подождав, я убедился, что больше сюда никто не стреляет, видно, заметили сигнальную ракету. А теперь пора идти к Сапогу с Мамедом, и я направился к ним. В глубине кишлака стрельба становилась все сильнее и сильнее, в районе нашей роты уже во всю воевали, наверное, вычислили, где находятся духи. Я достал сигарету и прикурил, но к горлу подкатил какой-то комок, сделав пару затяжек, я смял сигарету, и выкинул ее. Еще один такой стресс и нервы мои не выдержат, я сорвусь, не знаю, в чем это выразится, но когда-нибудь это произойдет. С другой стороны, я прекрасно понимал - что бы не случилось, надо держать себя в руках, иначе тебе кранты. Сколько было случаев, когда пацаны "слетали с катушек" и, наделав глупостей, гибли. А ведь частенько возникает непреодолимое желание встать во весь рост и с диким криком броситься вперед, круша все вокруг и стрелять, стрелять, а когда закончатся патроны, грызть зубами этих проклятых духов. Но в Афгане атаки, как в Отечественную, не практикуются, у духов нет регулярной армии, здесь нужен расчет и осторожность, прав был Сухов из фильма "Белое солнце пустыни", когда сказал "Восток - дело тонкое", я бы еще сказал "Восток - дело хитрое". Вот показался и Сапог с Мамедом, Сапог сидел на корточках и вертел стволом от Мамедовского автомата, его СВДшка лежала рядом.
   - Че там было? - спросил испугано Сапог.
   - Два духа с гранатометом, они подорвали "таблетку" - суки.
   - А где эти духи?
   - Аллаха пошли проведать. Давай, понесли быстрее.
   Взяв Мамеда, мы потащили его дальше.
   - Сапог, свою винтовку оставишь, а возьмешь АКС Мамеда. Понял?
   - Ладно, возьму, - ответил Сапог.
   Мы вышли на край кишлака, в стороне стоял танк, который недавно чуть было не замочил меня, танкисты ходили вокруг подорванной "таблетки", мы направились в их сторону.
   Танкисты заметили нас, и двое из них направились к нам навстречу. Один из них был прапор, техник взвода, в рейдах мы часто встречались, а боец был Хасана земляк, но я не был с ним хорошо знаком, так, здороваемся, когда встречаемся, и не больше.
   - Привет, "соляра". Чего тут у вас? - спросил прапор, подойдя к нам (соляра, от слова солярка, так называли пехоту в Афгане.)
   - Да вот, руку пацану оторвало, надо к медикам его, - ответил я и спросил:
   - Я вижу, таблетку духи спалили?
   - Да, спалили, как видишь. Там самим медикам помощь нужна, водилу насмерть, а летеху тяжело ранило. Давайте мы вашего тоже заберем заодно, тащите его в танк, - предложил прапор.
   - Вы там меня чуть не замочили из пушки.
   - Это ты ракетницу пустил? - спросил земляк Хасана и, пристроившись рядом с Сапогом, стал помогать нам тащить Мамеда.
   - Да, я, два духа за кустом с гранатометом, я их грохнул, а потом увидел, как ваше дуло прямо на меня смотрит, и еле успел смыться.
   - Ну что ж, бывает. Откуда мы знали, что ты там торчишь, - сказал прапор.
   - Да я не виню вас.
   - А в кишлаке как дела? -Спросил прапор.
   - Хреново, на ДШК нарвались, Приходько убило, командира третьего взвода, полчерепа ему снесло.
   - Это хохла-то? Ну, дела-а-а, - промолвил с сожалением прапор, и спросил:
   - А еще есть погибшие?
   - Не знаю, с нашей роты, вроде, никого больше, а про остальных не знаю. Первая рота сильно бучкается.
   Мы подошли к танку, к нам подошли еще танкисты и стали помогать грузить Мамеда на броню.
   - Ну, прощай, Мамед, может, свидимся еще, - сказал я, глядя Мамеду в глаза.
   Мамед ничего не говорил, и никак не реагировал, глаза его были открыты и смотрели в одну точку, только слезы скатывались по его щекам. Я не стал больше ничего говорить, и спрыгнул с брони. Тяжело было парню, я это понимал.
   На трансмиссии лежал мертвый водила с "таблетки", я глянул на его лицо, лицо знакомое, приходилось в полку с ним несколько раз встречаться.
   - Дембель? - спросил я пацанов, показывая на мертвого водилу.
   - Не знаю, вроде "дед", - ответил один танкист.
   - Вот винтовка, оставите ее на 472-м БТРе, он по пути вам попадется, стоит вон там, как раз напротив.
   Я показал танкистам в сторону, где примерно стоял наш БТР, и добавил:
   - И Туркмену привет передайте, это наш водила. Скажите, что Юрку с Сапогом видели. Передадите, что Приходько убили, и Мамеду руку оторвало.
   - Ладно заедем, - сказал прапор.
   - Хасану привет передай от Шавдета, - попросил земляк Хасана.
   - Хорошо передам.
   Мы с Сапогом отправились обратно, а танк, запустив движки, двинулся в сторону расположения полка. Солнце поднялось над горами и начало чувствительно припекать, скоро задует афганец, и тогда принимай, "шурави", еще один облом ко всем прочим.
   Мы вошли в проход между дувалами, откуда недавно выходили. Я повернулся к Сапогу и сказал:
   - Сапог, будешь осматривать местность позади нас, в общем, чаще оглядывайся, и если что заметишь, похожее на духов, стреляй не задумываясь. Понял?
   - Да, понял, - ответил Сапог.
   - Ну, тогда погнали быстрей.
   Надо было торопиться, обстановка может измениться в любой момент, и там где были наши, могут оказаться духи. Судя по выстрелам, наша рота вроде была на том месте, где мы ее и покинули. Хотя нет, выстрелы раздаются намного ближе, вот уже рядом прерывистой очередью лупил АГС.
   Осторожно пробираясь между дувалами, я сначала выглянул, чтоб убедиться наши это или нет, у духов тоже были АГСы. К счастью это оказались наши. Мосейко стрелял из АГСа, а наш взводный что-то кричал ему на ухо. Я махнул Сапогу, и мы направились к ним.
   Взводный, увидев нас, что-то выкрикнул, но из-за грохота АГСа я не расслышал его.
   - Да хорош долбить! Заеб...л уже своим грохотом! - крикнул я Мосейке.
   - Откуда вы? - спросил взводный, когда АГС заглох.
   - Мамедова вытаскивали, - ответил я, и спросил:
   - Где наш взвод?
   - Там за дувалами ротный с бойцами, - взводный показал рукой в сторону ближайших дувалов, и добавил:
   - Смотрите, тут духи везде, и снайпер где-то работает, он заеб...л уже здесь всех, мы вот из гранатомета простреливаем то место, где примерно он сидит. Пока стреляешь, он вроде молчит, как мы перестаем стрелять, так он начинает щелкать.
   - Никого еще не щелкнул?
   - Вроде нет, но бьет сучара прицельно, и не дает перемещаться.
   - Ну ладно, долбите дальше, пусть уж лучше он молчит, а мы погнали дальше.
   Забежав за дувалы, мы увидели ротного на рации и с ним Хасана с Уралом. Рядом лежал убитый прапор, голова его была полностью замотана его же тельником. Немного в стороне сидел Носорог, и строчил куда-то из своего АКСа. Тут были и Закиров с Бачей, они разложили НСВТ (крупнокалиберный пулемет) и короткими очередями обстреливали верхние дувалы.
   - Ну, как у вас тут? - спросил я подойдя к Хасану, он как всегда был обдолбленный.
   - Как в Сочи! Не видишь, что ли? Мне вон руку прострелили суки, - Хасан показал руку, перевязанную тряпкой чуть выше локтя.
   - Ты, наверно, зацепился за куст какой-нибудь или за ветку, а думаешь, что прострелили.
   - Че, развязать, показать?! - Хасан, тыкая мне локтем в рожу.
   - Да не надо, я и так вижу, как ты ей машешь. Она у тебя выглядит, лучше, чем здоровая.
   - Кость не задело, шкуру только пробило.
   - Еще бы, я не раз еще не видел, чтоб веткой кость пробило.
   - Юрка, блядь! Не веришь, да?! На, смотри, сука, - Хасан начал нервно развязывать узлы на перевязке.
   - Да успокойся ты, Хасан. Это я так, подрочить тебя хотел немного. Когда ты только привыкнешь к этому?
   - А-а, да пошел ты, - Хасан махнул рукой и подошел к Сапогу.
   Ротный, закончив разговор по рации, подошел ко мне и спросил:
   - Ну, как вы?
   - Таблетку духи подорвали, водилу насмерть, а летеха тяжело ранен. Мы Мамедова танкистам передали.
   К нам подошел Грек и тоже поинтересовался:
   - Ну, что делать-то будем, командир?
   - Духи ушли на тот край кишлака, ближе к горам, дальше они не сунутся, там десантура сверху. Мы сейчас будем пробираться туда, где они сидели недавно, и зажмем их возле гор, потом вызовем вертушки и подключим артдивизион, пусть перепашут их к чертям. С первой ротой связи нет, вроде стрельба ведется с их стороны, а в эфир не выходят. Вторая рота продвинется параллельно с нами, а замкнут круг сарбосы с левого фланга. Справа первая рота должна пойти, а замкнет правый фланг разведвзвод. Попробуем зажать их в капкан.
   - А полкач что говорит? - спросил Грек.
   - Да хрен их поймет, они там с летунами и сарбосами треплются. Замполит - дубина, броню первой роте послал, - духи танк спалили сразу же, как только те сунулись в кишлак. Но ихний комбат сразу отозвал танки обратно, и замполита потом на весь эфир х-ями поливал. В общем, там у них полный дурдом в эфире. Только с комбатом нашим удалось нормально переговорить.
   - Какого хрена замполит лезет со своими приказами, полкач же рулит делами? - спросил я.
   - Наверно, орден хочет заработать, - ответил ротный и, повернувшись, крикнул:
   - Рота! Продвигаемся дальше!
   Мы все в спешном порядке стали пробираться вперед, простреливая и забрасывая гранатами из подствольников дувалы и дворы.
   При подходе к дувалам, где предположительно недавно были духи, мы услышали гул летящих снарядов, через мгновение впереди нас разорвалось несколько снарядов. Все сразу попадали на землю и стали отползать назад.
   - Какой пидарас вызвал огневую поддержку?! Быстро все назад! - кричал ротный.
   Все начали прижиматься к стенам дувалов и заборов, закрываясь от летящих осколков и кусков глины.
   - Ракетницы! Ракетницы пустите! - продолжал кричать ротный.
   Все похватали ракетницы и начали палить ими в воздух, но обстрел не прекращался, артдивизион по чьей-то команде продолжал упорно и уверенно простреливать территорию, где недавно были духи. Нам повезло, что мы не успели продвинуться дальше, тогда бы нам всем была крышка.
   Я, Хасан, Сапог и Грек успели заскочить в какой-то двор и спрятаться в дувале.
   - Что за ебатина такая? - отряхиваясь от пыли, прокричал Грек.
   - Да хрен его поймет, наши, вроде, долбят из САУшек, - сказал Хасан.
   - Да че они там вообще двинулись, придурки? - продолжал возмущаться Грек.
   - Придурки не они, придурок тот, кто дал им наводку, - ответил я.
   Снаряды продолжали рваться, только немного сместившись в сторону.
   - Пошли посмотрим, где наши, а то уйдут, а мы останемся тут, - предложил Грек.
   Мы вышли из дувала и, пригнувшись, побежали в направлении, откуда раздавались чьи-то маты. Но не успели мы отбежать от дувала, как рядом засвистели пули. Хасан с Греком успели выскочить со двора и спрятаться за глиняным забором, а я и Сапог заскочили обратно в дувал. Черт возьми, с одной стороны долбят наши, с другой обстреливают духи, дурдом какой-то получается.
   Да еще ветер-афганец начал немного задувать, ну, сейчас начнется пыльная пурга, а тут и без того тошно.
   - Сапог, сиди здесь, а я вылезу и посмотрю, откуда нас обстреливают, - сказал я Сапогу.
   Я медленно вышел из дувала, потом подбежал к стене и, прижавшись к ней, стал пробираться в конец двора.
   За стеной раздалась короткая очередь, наверное, кто-то из наших, подумал я и выглянул из за глиняного забора, - он был невысокий, метра полтора, выложенный из глиняных кирпичей. Недалеко от забора сидел Закиров, а метрах пятидесяти от него валялся Носорог, судя по всему, Носорог был мертв, поблизости никого из наших не было.
   Закиров повернулся, увидев меня, он испугался и побледнел, он смотрел на меня, а я на него, мы оба молчали. Я догадался, что здесь произошло.
   - Юра, ты меня сдашь? - спросил дрожащим голосом Закиров.
   - Сдают мочу на анализы, а в армии докладывают, - ответил я.
   - Ну, ты доложишь об этом?
   Я немного помолчал, глядя Закирову в глаза, а потом ответил:
   - Нет, я не скажу никому об этом. Я сейчас уйду отсюда, и будем считать, что я ничего не видел. А ты разверни Насорога ногами вон туда, - я показал пальцем в сторону гор.
   - Спасибо Юра.
   - Не надо меня благодарить, ты о себе подумай, тебе с этим жить. И все, больше об этом никакого разговора, я тебя не видел и ты меня не видел, а дальше поступай, как знаешь.
   Я, спрятавшись за забор, отправился обратно к дувалу в котором сидел Сапог. Закиров был нормальным парнишкой, если кто узнает об этом, то ему светит трибунал и большой срок, а я не хотел портить ему жизнь. Что касается Носорога, то он был быком, и рано или поздно все равно бы нарвался на такой исход. В Афгане и раньше бывали подобные случаи, я слышал об одном таком в нашем полку. Одному офицеру бросили под кровать гранату, когда он спал в каптерке, кто это сделал - так и не нашли, да больно и не искали, отписали, что погиб при исполнении, и точка.
   Я заскочил в дувал и крикнул Сапогу:
   - Пошли быстрее отсюда, а то наши уже отошли.
   Мы выскочили из дувала и побежали к выходу со двора. Недалеко завязалась перестрелка, кто-то, наверное, нарвался на духов. Мы с Сапогом пригнувшись побежали в сторону от куда доносились выстрелы. Вот и наши показались, через двор, я заметил ротного рядом с радистом, там же были взводный, Хасан, Урал, Грек, Бача и еще кто-то с нашей роты.
   Хасан, увидев нас с Сапогом, закричал:
   - Там духи! С этой стороны идите, с этой! - он показывал рукой, с какой стороны к ним подходить.
   Пробегая возле какого-то дувала, я увидел открытую дверь, и выстрелил туда очередью. У меня в одном магазине закончились патроны, я остановился на пару секунд, чтоб перевернуть магазины и вдруг заметил, как где-то сбоку что-то мелькнуло, я поднял глаза и замер. Из двери одного дувала примерно в ста шагах от нас, выскочил дух с буром, дуло от которого было направленно в меня. А я стою с отстегнутыми магазинами в руке. Это конец, подумал я, и тут рядом раздалась автоматная очередь, я вздрогнул, и закрыл глаза. Когда открыл их, то увидел согнутого пополам духа на коленях, а рядом стоял Сапог с автоматом направленным на духа. Этот дух, скорее всего, был не из банды, он наверно житель этого кишлака, который был обозлен на советских военных, вот и решил хоть чем-то отомстить нам. Но, как бы там ни было, для нас он был дух с винтовкой, а значит враг. И сколько их тут по кишлаку прячутся, неизвестно.
   - Я его убил Юра, я убил его, - тихо проговорил Сапог.
   Я с облегчением выдохнул, придя в себя, повернулся к Сапогу, и громко сказал:
   - Ну, конечно же, ты его убил. Да ты не только духа убил, ты же меня спас от этого душары, Сапог! Какой же ты молодец, черт тебя побери!
   Я тряс Сапога за плечи, а он стоял и улыбался. Это был его первый убитый дух, у Сапога был гордый вид и он не скрывал это, к тому же благодаря ему я остался жив.
   Отношение к Сапогу я, конечно же, с этого момента переменю, теперь его не будут гонять и припахивать, Сапог будет "черпак", и относиться теперь к нему будут соответственно, я так решил.
   - Ну, чего вы там торчите, как два дурака, бегите быстрее сюда! - кричал нам Хасан.
   Я пристегнул магазин, передернул затвор, слегка стукнув по плечу Сапога, махнул ему, и мы побежали к своим.
   Ротный метался и громко матерился:
   - Ну надо же, е... твою мать! Довоевались, черт возьми, сколько людей положили и все бестолку, все бестолку! Ну что это за блядство! Скажите мне, а?! Один мудак броню загнал в кишлак, другой огневую поддержку вызвал по своим, эти козлы "зеленые" духам дали выйти (зелеными в Афгане называли сарбосов).
   Мы все стояли и с недоумением смотрели на ротного, а он, сняв кепку, швырнул ее на землю и сел, схватившись за голову.
   - Что случилось, командир? - спросил Грек.
   - Что случилось, спрашиваешь?! А случилось вот что, духи прорвали сарбосовский заслон, и вышли с кишлака. Понял? Почти вся банда съеб-лась, остались, может быть, единицы, кто не успел слинять, но основная часть ушла нахер. Полкач дал команду выводить людей из кишлака, все, отвоевались. Все бестолку, бестолку. Понимаете?!
   - Да вся эта война бестолку, если честно признаться. Сколько лет уже мудохаемся и никакого толку. И еще хоть сто лет будем тут защищать эту долбанную революцию, и все равно никакого толку не будет. Вот такие вот дела, - сделал заключение Грек.
   - Ну ладно, хватит рассуждать, давай всем отбой и уходим от сюда быстрее, - скомандовал ротный.
   Из-за дувала показались Закиров и Мосейко, они тащили Носорога.
   - Кого несете? - крикнул им ротный.
   - Носорога убили, - ответил Мосейко.
   - Тьфу ты, черт! Ну, тащите его к машинам, там где-то стрекоза стоит, в нее погрузите, и Приходьку тоже заберите. И давайте пошли отсюда все, быстро давайте.
   Мы все смотрели, как Мосейко с Закировым тащат Носорога, они тащили его за руки лицом вниз. У Носорога было две дырки одна в спине, одна в затылке. Проходя мимо, Закиров посмотрел в мою сторону, взгляды наши встретились, он сразу опустил глаза.
   Да, не плохо Закиров приложил его, подумал я, глянув на Носорога. Потом я подошел к Хасану с Уралом.
   - Хасан, а ты знаешь, что я сейчас живой, благодаря Сапогу.
   - Не понял. Ты про че? - спросил Хасан.
   - Я говорю, что Сапог меня от смерти спас.
   И я рассказал пацанам, как это произошло. Все начали хвалить Сапога и дружески похлопывать его по плечу. В общем, Сапог был реабилитирован, теперь к нему все будут относиться по-другому.
   Откуда-то нарисовались разведчики, Пипок с Серегой, и подошли к нам.
   - Ну, как дела, соляра? - с приколом заявил Пипок, раскинув пальцы на руках как урка.
   - Сам ты кто? - спросил его Хасан.
   Мы не спеша направились обратно, к расположению полка.
   - А это кто? - спросил Серега, показывая на убитого Приходьку.
   - Прапор, командир третьего взвода, - ответил Урал.
   - Ну че, духи дали вам просраться? - спросил Серега.
   - А вам не дали? - спросил я в ответ.
   - Да так, немного потрепали. Сане кисть оторвало пулей от ДШК. Когда к вертолету подъезжали, БМПшка развернулась боком к кишлаку, а оттуда залп из ДШК. Саня хотел люк захлопнуть, руку высунул и в это время ему пулей по руке и шарахнуло. Но это ерунда, в первой роте пятеро погибли, и ротного контузило. Мы недавно их видели, - рассказал Серега.
   Ихнего ротного, наверное, контузило, когда только в кишлак входили, это, похоже, рядом с ним мина разорвалась, рассуждал я про себя. Потом спросил Серегу:
   - А кто погиб, не спросили?
   - Три узбека, годки, я их не знаю. Один дембель, тезка мой из Кишинева, Пипка земляк, и ара - Ваган, вроде, зовут. Знаешь таких?
   - Да так, близко не общались, иногда, бывало, заходил к ним в роту по делам, там встречались.
   - Да, жалко Саню, на гитаре он классно играл, - с сожалением промолвил Урал.
   - А летчики живы остались? - спросил я.
   - Да, их вертушка забрала. А у вас-то как дела? - спросил Пипок.
   - Хреново, Пипок, хреново, - ответил я ему.
   - Мы слыхали, что вас САУшки бомбили. Правда, да?
   - Да, черт возьми. Чуть не забомбили, суки. Хорошо мы не успели дальше продвинуться, - ответил Хасан.
   - Это первая рота их навела, они там нарвались на засаду, четыре точки с ДШК по ним влупили. Они отошли и дали координаты артдивизиону, а замполит сдуру броню в кишлак заслал. Один танк кумулятивкой сожгли, водила погиб, остальным повезло, они сидел на трансмиссии.
   - Сарбосы мудаки, банду упустили. Слышали да? - обратился я к Сереге.
   - Да слышали, конечно. Тут что-то нечисто с этими сарбосами, по-моему, все это было спецом устроено. И сарбосы не зря левый фланг прикрывать вызвались, там ущелье за кишлаком, в него духи и проскользнули. У этих сарбосов, наверно, наполовину духи служат, да и все они там духи, все друг другу родня, их хрен поймет там. Одно ясно, вояки с них никудышные.
   - Да оно и понятно, мы, возможно, когда-то покинем Афган, а им здесь оставаться. Так что они особое рвение не проявляют, - сказал я.
   Мы в свою очередь рассказали им, что здесь с нами происходило, кого ранило, кто погиб.
   Выйдя с кишлака, мы все погрузились в машины, БТРы в это время подъехали поближе. Тут же не далеко стояла санитарная вертушка, в нее грузили раненых и погибших. Вдоль кишлака мотались три "таблетки". Первая и вторая роты уже погрузились в машины и отъехали, танкисты буксировали из кишлака подбитый танк.
   Вот так и закончилась наша очередная горе-проческа. И на хрена мы вообще в этот кишлак лезли, непонятно, и за что пацаны погибли, тоже вопрос.
  
  

НЕБОЛЬШОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

  
   Наши БТРы двинулись к дороге, на которой наш полк выстраивался в колонну. Ветер задувал все сильнее и сильнее, техника, маневрируя, поднимала пыль, и без того гонимую ветром. Мы все запрыгнули в десантный отсек и стали сбрасывать лифчики и бронежилеты. Потом Урал с Сапогом залезли на броню, а я и Хасан остались в БТРе.
   - Ну, как вы там, мужики? - спросил нас Туркмен.
   - Да мы-то нормально, чего нельзя сказать о некоторых других, - ответил я.
   - Да я на рации сидел все время, так что в некотором роде я в курсе, что за бардак был в кишлаке.
   - На рации одно, а в кишлаке совсем другое.
   - Знаете, мужики? Не легко вот так сидеть и ждать, когда вы вернетесь из этого кошмара, все ли вернетесь. Лучше я бы бросил эту чертову машину, и был бы рядом с вами, это намного легче. Сколько мы вместе служим, когда вы на проческе, когда отправляетесь в горы или в зеленку, я все время на нервах и ни на секунду не слезаю с эфира. Когда от танкистов весточку получил, спокойнее на душе стало, хоть и жалко Мамеда с Приходькой, но то, что вы, пацаны, живы, это меня успокоило хоть немного.
   - Все будет нормально, водила ты наш. А пожрать не мешало бы, - выкрикнул Хасан.
   - Давай похаваем, какой базар, - предложил я Хасану.
   - Да разогреть бы хавку на костре, а то горячего давно не жрал. Запарила уже эта сухомятка.
   БТР наш пристроился к колонне и остановился. В люк заглянул Сапог и обратился к Хасану:
   - Хасан, тебя ротный зовет.
   - Где он? - спросил Хасан.
   - На БТРе своем сидит, впереди нас.
   Хасан вылез из люка, и мы с Туркменом остались одни. Туркмен сидел и молчал, положив голову на руль.
   - Да ладно, Туркмен, не переживай, мы всегда возвращались, вернемся и в следующий раз. А когда в Союз вернемся, то обязательно когда-нибудь встретимся вместе, и будем вспоминать этот сучий кошмар уже в прошлом, - сказал я Туркмену и похлопал его по плечу.
   - Пусть слова твои Юра, дойдут до бога, - сказал Туркмен.
   - Дойдут, дойдут, вот увидишь. Может к медикам заскочим, проведаем Качка.
   - Ах да, забыл. Качка вертушка забрала с ранеными, у него температура поднялась, заражение вроде пошло.
   - Вот черт, я так и знал, у него температура была еще тогда, я думал это у него от браги.
   - Я подъезжал к вертушке, когда его грузили, вид у него был не важный. Вам привет передавал.
   - Ну ничего, выкарабкается, Качок пацан здоровый.
   - Будем надеяться.
   - Туркмен, а ты знаешь? Если бы не Сапог, не сидел бы я тут с вами.
   - Нет, не знаю, - подняв голову, сказал с удивлением Туркмен.
   И я рассказал Туркмену, как Сапог замочил духа, потом я рассказал, что происходило в кишлаке. Туркмен смотрел на меня и слушал, не перебивая, и не задавая вопросов. Закончив, я спросил Туркмена:
   - Ну, и как ты назовешь все это блядство?
   - Юра, в какие условия нас ставят, в таких условиях мы и действуем. А что касается промашек и потерь, пусть это будет на совести генералов. А мы будем делать то, что нам прикажут, и никуда от этого не денешься, мы давали присягу. Здесь война, на войне умирают, и к сожалению многие гибнут по глупости, если не по своей, то по глупости командиров.
   - Ты, Туркмен, рассуждаешь, прямо как проповедник.
   - Ну, я же все-таки учился в офицерском училище, меня там пропагандой зарядили под завязку.
   Тут в люк заскочил Хасан:
   - В общем, так, сейчас колонна выдвигается в Герат, едем сначала в сарбосовскую дивизию, там передохнем и пообедаем заодно, подождем наливники с горючкой, наши за это время смотаются в полк за хавкой и боеприпасами. После куда-то еще рванем, а вот куда - не знаю.
   - А на хрена нам эти сарбосы? - спросил я.
   - Да не знаю я, полкач так решил. Наверно, хочет навести разборки за провал в кишлаке. Ротный говорит, что полкач замполита вздрючил, и хотел в расположение отправить, но потом передумал, сами знаете, с замполитами ссориться опасно.
   - Пи...дить их надо. Это в Союзе пусть они политику свою пихают, а тут Афган, здесь другая политика. Черт, как базар про замполитов заходит, вспоминаются политзанятия, и сразу тянет на сон, - сказал я, и завалился на десантное сидение. Спустя какое-то время я задремал, проснулся от жуткой жары весь мокрый от пота. БТР был раскален как духовка, я глянул на часы, они показывали пол одиннадцатого дня, проспал я где-то около двух часов. Рядом на сиденье спал Урал.
   - Туркмен, где мы едем?
   - Я не Туркмен, я Хасан.
   - А где Туркмен?
   - Спит рядом с тобой.
   - Это же Урал.
   - Да на полу он спит.
   - Где едем, черт возьми?
   - Окрестности Герата показались, духовский мост уже видно, километра три примерно до него.
   - Спаситель мой где?
   - Сапог, что ли? На броне сидит.
   - У нас, вроде, брага оставалась?
   - Да, там есть пара литров.
   - На привале надо будет допить, а то переиграет и будет сивухой переть, ненавижу этот запах.
   - Конечно, выпьем, неужели ты думаешь, что мы ее обратно в полк привезем.
   - Дай чарса, я косяк заколочу, свой отдал пацанам. Хасан протянул пластинку, я взял у него эту пластинку и заколотил сигарету.
   - Ты будешь? Хотя чего я спрашиваю, когда ты не хотел.
   - Вот именно, и никогда такое не спрашивай.
   Я прикурил и, сделав несколько затяжек, передал сигарету Хасану.
   - Юра, ты че гильзу не вставил?
   - Да облом с ней возиться, я не до конца выпотрошил, и забил так.
   (Гильза - это трубочка сделанная из плотной бумаги, ее вставляешь в выпотрошенную сигарету, как фильтр, чтоб табак не попадал в рот. Обычно мы ее делали из картонки из спичечного коробка или из пачки от сигарет.)
   Мы выкурили косяк и я, захватив с собой автомат, полез на броню. Сапог сидел и разглядывал окрестности, колонна как змея двигалась по извилистой дороге, пыль относилась ветром в сторону и на броне было более или менее сносно. Жара стояла сумасшедшая, и горячий ветер обжигал лицо, но мы давно к этому привыкли и не обращали внимания. Впереди виднелись окрестности Герата, но это была духовская часть Герата. Полк, конечно, не поедет через город, хотя через него намного ближе, чем в объезд, но есть одно "но", там везде духи и везде мины. Бывали случаи, когда наши пытались таким образом сократить путь, но без происшествий это сделать никому не удавалось, и приходилось всегда в спешке возвращаться обратно и ехать в объезд, только время зря теряли, а бывало, что людей и технику.
   Я обратился к Сапогу:
   - Слушай, Сапог, а как тебя зовут-то? А то постоянно Сапог, Сапог.
   - Андрей, - ответил Сапог.
   - Значит, тезка Качка?
   - Значит, так.
   - А на гражданке чем занимался?
   - Да ничем, работал сварщиком, потом в армию забрали.
   - А родом откуда?
   - Родился во Фрунзе, там школу закончил и уехал в Казахстан, в город Актюбинск.
   - Родня там, что ли?
   - Да нет, так просто поехал. Да, в общем, долгая история.
   - Да расскажи ты, все равно делать нечего.
   - После окончания школы гуляли мы на выпускном вечере, ну и выпили малость. Там ансамбль наш школьный пел, аппаратура у них была новая, недавно только закупили. Ну, мы с дружками после вечера еще выпили немного, и решили эту аппаратуру свиснуть. Трое нас было, вот мы ночью пришли к школе, выставили окно и залезли в здание, потом прошли в спортзал, там была кладовка и в ней хранилась вся эта аппаратура. Вот мы ее оттуда и уперли, взяли три электрогитары, усилитель, пару колонок, микрофоны и еще всякой дряни по мелочи, барабаны брать не стали, они гремят как кастрюли. Всю эту хрень мы спрятали за гаражами, и решили, когда все утихнет, пихнем все это, новая аппаратура у нас спросом пользовалась. А на другой день в школе начался кипеш, ментов вызвали, начали выдергивать тех, кто был на выпускном. А один мой дружок, Бахыт его звали, кому-то по пьяне проболтался, а тот другому и в оконцовке дошло до ментов. Двоих моих дружков забрали, а я успел смотаться, забрал из дома документы, взял деньги, сколько смог найти в доме, и рванул куда глаза глядят, а из родных ничего никому не сказал, матушка с батей были в это время на работе, а сестренка в школе. Ехал куда попало, сначала на попутках, потом на товарняках, и оказался в каком-то городе, как потом оказалось, это и был Актюбинск. Как раз было время сдачи документов в учебные заведения всякие, я набрел на какое-то училище и сдал документы на сварщика. Год проучился, но домой пока писать боялся, потом уже через полтора года на новогодние каникулы съездил в свой город, и втихаря пришел домой. Дома, конечно, все обрадовались, что я хоть живой оказался, потом разборки устроили, но все в конце концов обошлось. Батя рассказал, что моих дружков посадили обоих, по два года дали общака, а меня менты сначала искали, спрашивали, а потом вроде бросили это дело, но мне батя посоветовал пока никому на глаза не показываться, а дальше видно будет. Потом я снова уехал в Актюбинск, закончил училище, прошел практику, потом началась отработка и оттуда же призвался в армию. Вот и вся история.
   - Ну ты даешь, Сапог, да ты, оказывается, фестивальщик.
   - Да, было дело.
   - Ну а чего здесь-то опустился так? Ты ведь вроде нормальный пацан, судя по рассказу.
   - Да это с учебки еще. Я с Носорогом в месте в одной учебке был, а у него земляк там служил на постоянке в роте обеспечения, вот они меня и загоняли. А потом когда сюда попал, Носорог меня стал опускать дальше, и сказал, если пикну, то он меня отпидарасит и всем объявит об этом, а я с детства драться не могу и не люблю. Он приставал ко мне постоянно. Ну, ты понимаешь о чем я.
   - Че ты говоришь? Носорог хотел тебя отжарить-? Сапог да ты че, шутишь? - я обалдел от удивления.
   - Да какие тут шутки. Я ему сказал, что если он это сделает, я застрелюсь. Потом он отстал вроде, но обещал до самого дембеля меня чмырить. К Закирову он приставал постоянно насчет этого, но Закирчик с ним подрался, Носорог был здоровый бык и, естественно, отметелил Закирчика. Но Носорог тебя боялся, ты же земляк Закирова. Но ты дембель, и поэтому Носорог запугивал постоянно Закирчика, мол, уйдут дембеля, я тебя чурку ваще урою.
   - Так значит, Носорог беспределом занимался в роте конкретно?
   - Еще как.
   - Так он же трусливый был, как заяц.
   - Это он перед вами трусливый.
   "Да, - подумал я, - Носорог оказывается, опускал пацанов по всякому. Ну что ж, он на что шел, на то и нарвался, Закиров оказался пацанчиком не промах. Но если б не Закирчик, так кто-нибудь другой все равно бы это сделал. Так ведь нельзя, здесь же не зона, черт возьми, но даже на зоне беспределом не занимаются."
   - А этот урод пидарасил кого-нибудь в роте? - спросил я Сапога.
   - Вроде нет, но я по крайней мере, такого не слышал. Но приставал он к чижам постоянно.
   - Ну ты даешь, Сапог, я даже представить себе такого не мог. А ну, Сапог, пошли в БТР запрыгнем.
   Я запрыгнул в люк, и уселся на командирское сидение, Сапог залез за мной и пробрался в отсек, Туркмен с Уралом уже проснулись, и сидели болтали о чем-то.
   - Пацаны, знаете, что я вам сейчас расскажу, а?
   - Ну и что ты нам расскажешь, Юрец? - спросил Хасан.
   - Я вам сейчас про Носорога, царствие ему подземельное, такую х...ню расскажу, не поверите.
   И я поведал пацанам о том, что мне рассказал Сапог. Все слушали с недоумением, никто про Носорога такое не слышал, также как и я.
   - Не пи...ди, - удивленно произнес Хасан, выслушав меня.
   - Вот свидетель перед вами, Сапог, не верите мне, спросите его.
   Хасан посмотрел на Сапога, тот закивал головой. Потом все принялись обсуждать услышанное. Всех перебил Хасан.
   - Машина комбата свернула в кишлак! - крикнул он.
   Мы все вылезли на броню, Хасан отдал руль Туркмену, и тоже вылез с нами. За БТРом комбата в кишлак съехала машина ротного. Из кишлака повыскакивали бачата и побежали в сторону колонны, размахивая открытками, монтановскими сумками и всякой дребеденью, на которую можно обменять у нас еду или что-либо из одежды, у некоторых из них в руках были лепешки чарса, за ними потянулись и остальные обитатели этого небольшого кишлачка, они тащили канистры и ведра для солярки или бензина.
   На окраине кишлака находились насколько бедных дуканчиков, в них торговали изюмом, сушеными дынями, гранатами (плод такой), лепешками и виноградом. Колонна остановилась, к машинам сразу же стали подбегать бачата и жители кишлака, началась торговля. Офицеры пытались отогнать бачат от машин, но те, как назойливые мухи, облепляли одну машину за другой. К нам подбежали пара бачат и стали предлагать чарс и всякие побрякушки.
   - Шурави, сумка бери, короший сумка. Мала деньга беру, - баченок показывал мне три пальца, мол, триста афганей.
   - Да не надо мне твою сумку, пошел вон отсюда! - крикнул я ему.
   Урал подозвал этого баченка и стал предлагать ему сменять шапку на сумку. Хасан менял у другого бачи чарс на кашу из сухпая. Пока эти двое бачат парили нам мозги, третий с другой стороны пытался отвязать ящик с гранатами, которые были привязаны с боку БТРа. Я увидел это и закричал:
   - А ну, быстро пошел вон от сюда, сученок.
   Баченок отбежал на несколько метров, потом остановился и стал смотреть на меня. Я навел на него автомат и передернул затвор.
   - Вали отсюда я тебе сказал, не врубаешься что ли.
   Баченок скривил мне гримасу и побежал к следующему БТРу. Сапог сидел на башне и наблюдал за происходящим. Я крикнул ему:
   - Сапог, смотри за этими чертятами, а то они весь БТР по гайкам растащат.
   К нам подошел старик с канистрой.
   - Масла, масла, - говорил он и показывал на канистру.
   Я поманил его пальцем, он быстро подошел ко мне и стал протягивать канистру.
   - Да убери ты эту канистру, пистолетные патроны есть, цинк. Понимаешь. Пуф-пуф. Понимаешь? Маленький такой, - я показывал пальцами размер патрончика.
   - Масла, Шурави, - тыкал он мне канистру.
   - Вот баран, да нахер мне твоя канистра. Хасан! Переведи этому придурку.
   - Че ты хотел? - спросил Хасан, подойдя к нам.
   - Патроны ему хочу сбагрить, скажи ты ему там по-своему.
   Хасан перебросился с этим аксакалом несколькими фразами, тот закивал. Хасан показал ему два пальца, старик ему один.
   - Он берет один цинк, - сказал Хасан.
   - За сколько?
   - За пятнадцать. Говорит, что два бы взял с удовольствием, но денег на два нету.
   - Так пусть предложит кому-нибудь из своих. Хотя, слушай, поехали подъедем к кишлаку, заодно в дукане возьмем лепешек и винограду.
   Хасан вытащил цинк с патронами и показал старику, чтоб подошел с другой стороны. Тот обошел БТР, отдал деньги и забрал цинк с патронами; замотав его в мешковину, он поспешно направился в кишлак.
   - Туркмен! Поехали подъедем к дуканам.
   БТР наш тронулся, и мы направились в сторону дуканов. Хасан показал пальцем в сторону кишлака. Там между дувалами стояли две БМПшки.
   - Смотрите, вон разведка стоит.
   - Ну, ни фига себе, они уже там, ну разведчики, шустрые ребята, - удивился я.
   - Сейчас подъедем и узнаем, чего они там торчат, - промолвил Урал.
   - А ну, покажь сумарь, - я взял из рук Урала сумку, которую он выменял у бачи.
   - За шапку выкрутил, да?
   - Пришлось еще ремень отдать в придачу.
   - Ниче, нормально, на дембель покатит, - я протянул Уралу сумку.
   Мы подъехали к дуканам и стали разглядывать их содержимое. Туркмен спрыгнул с БТРа и, подойдя к дуканщику, стал с ним о чем-то болтать, пробуя при этом виноград.
   - Хасан, а давай заберем все, что захотим, а если этот душара будет пи...деть, по башке автоматом долбанем, и все, че зря деньги тратить, - предложил я.
   - Ага, конечно, это уже наша сторона Герата, тут советники где-то недалеко. Сейчас пожалуются царандойцам или ХАДовцам, те особняк подключат, потом разъе-ывайся с ними.
   - Да пошли они нахер эти царандойцы, как воевать, так их нету. К тому же это не наша сторона, здесь пограничная зона.
   - Да какая разница, чья сторона. Скажут, что мародерством занимаемся и все такое.
   - Ну, иди возьми пожрать в дукане, а то Туркмен стоит болтает бестолку и виноград жрет.
   - Пошли вместе.
   Мы спрыгнули с брони и подошли к Туркмену с дуканщиком. Потом Хасан пошел к другому дукану, расположенному недалеко от этого.
   - Ну че Туркмен торгуешься? - спросил я.
   - Да нет, просто болтаем. Зачем торговаться, я и так нахаляву фрукты хаваю.
   Я тоже оторвал от кисти несколько виноградинок и стал кидать их в рот по одной. К нашему БТРу снова подбежали двое бачат и стали крутиться, предлагая что-то Уралу с Сапогом. Я хотел крикнуть им, чтоб смотрели за этими гавриками, но Сапог и так бдительно наблюдал за бачатами. Дуканщик неплохо знал русский, и я его спросил:
   - Патроны возьмешь?
   - Какой патрон? - спросил он.
   - Пистолет - Макаров.
   - Скока?
   - Цинк.
   - Давай неси, беру.
   - Пятнадцать, - предложил я.
   - Давай, даю пятнадцать.
   - А двадцать?
   - Нет, двадцать не даю, цена пятнадцать, больше не даю.
   К нам подошел Хасан, в руках у него было несколько лепешек и гора винограда. Туркмен тоже купил пару лепешек, винограда и несколько гранат, и мы направились к БТРу.
   - Тот дуканщик берет патроны, - обратился ко мне Хасан.
   - Этот тоже берет.
   - Я с тем уже договорился за пятнадцать.
   - Я с этим тоже, да к тому же сюда ближе нести.
   Я обернулся, дуканщик шел следом за нами. Потом я увидел, как другой дуканщик тоже бежит к нашему БТРу. После оба дуканщика стали спорить между собой, размахивая руками.
   - Хасан, чего они орут? - спросил я.
   - Спорят, кто патроны возьмет.
   - Кто больше заплатит, тот и возьмет, че тут думать.
   - Ага, хрен они больше заплатят, будут целый день спорить, а больше пятнадцати ни один не даст.
   - Ну и пошли они тогда нахер, не ждать же, пока они наорутся.
   Мы залезли на броню, Хасан достал цинк с патронами, и что-то крикнул им, оба дуканщика сразу заткнулись и уставились на Хасана.
   - Чего ты им такого сказал? - спросил я Хасана.
   - Предложил, как ты советовал, кто больше даст, того и цинк, и они заткнулись сразу.
   Потом Хасан показал пальцем на дуканщика, с которым договаривался я и, говоря ему что-то по-таджикски, указал на меня, после чего протянул ему патроны, тот подошел ко мне и протянул деньги, я взял их и положил в карман. После афганцев деньги можно не пересчитывать, они обычно не надувают, это наши вечно "кидают" духов на каждом шагу. То солидол им спихнут вместо масла, в канистру натолкают солидола, а сверху нальют немного масла, то вместо тушенки пропихнут хрень какую-нибудь в банке. Поэтому духи нам не очень то доверяют, прежде чем дать деньги они говорят: "Шурави, давай контрол", мол, давай проверим.
   И так удачно сторговавшись, мы загрузились на броню и направились в сторону, где стояли разведчики, там же недалеко стояли машины комбата и ротного.
   - А че ты своему дуканщику патроны не продал?
   - Тот, с которым ты договорился, таджик по нации.
   - А, ну тогда понятно, родная кровь, значит. Слушай, а ты чарса взял? -спросил я Хасана.
   - Взял, конечно, я чарс всегда в первую очередь беру.
   - Ну тогда забей косяк, что ли.
   - Я уже забил.
   - Ну взрывай.
   - Кто будет? Сапог, курнешь?
   - Не, я не буду.
   - Ну, дело хозяйское. Урал, спроси Туркмена.
   - Нет, он не будет, - ответил Урал.
   Мы втроем курнули косяк, БТР как раз подкатил к БМПшкам разведчиков. Из люка торчал Серега.
   - Серега, где остальные? - крикнул ему я.
   - По кишлаку шарахаются где-то.
   - А че вы здесь делаете?
   - Комбат здесь со старейшинами базарит о чем-то.
   - А Пипок где?
   - Не знаю, там по кишлаку лазит, только что на горизонте мелькал, потом свалил куда-то.
   Мы с Хасаном спрыгнули с брони и направились в кишлак, Урал запрыгнул на БМПшку к разведчикам, а Туркмен с Сапогом остались в БТРе. Километрах в двух виднелись руины старого города, и немного позади видно было духовский мост, вдалеке виднелась бетонка и кусочек нашего моста с заставой, мы находились на возвышенности, и поэтому видели всю окраину старого и нового города.
   В кишлаке жизнь била ключом, женщины что-то колдовали возле глиняных печей находящихся во дворах, наверное, пекли лепешки, старики курили чилим и о чем-то судачили между собой. Мужиков и парней в кишлаке видно не было, в основном они были в бандах, а тех, кто не успел уйти в банду, забирали в армию. Жители кишлака смотрели на нас с подозрением, явно они нам не доверяли, да как нам доверять, наши военные частенько заезжая в подобные кишлаки, занимались тут беспределом. Заходили во все дома, забирали все, что понравится, одним словом просто грабили их, и возразить местные ничего не могли, а все делалось под видом того, что, мол, ищем здесь оружие и боеприпасы и тайники душманов. Чумазые как чертята детишки со стороны глазели на наших солдат, а те, что были посмелее, подбегали и протягивали ручки со словами: "Шурави - бакшиш, бакшиш" (это значит подарок). По всему было видно, что кишлак бедный, это было видно и по одежде обитателей и по постройкам. Зелени тоже здесь было мало, по окраинам кое-где виднелись редкие виноградники, в низине ближе к речке были разбиты небольшие участки огородиков. Рядом с огородами паслось небольшое стадо баранов и пара коров, по кишлаку бродил худой и облезлый верблюд и пара оседланных ишаков.
   - Куда мы идем? - спросил я Хасана.
   - Да никуда, просто походим по кишлаку, посмотрим, как люди живут. А че еще делать?
   Вдруг рядом с нами прогремел выстрел, потом крик и очередь из автомата. Мы с Хасаном моментально вскинули автоматы и стали озираться. Очередь прервалась, но крик продолжался, в кишлаке сразу все забегали, перепуганные жители начали прятаться по домам, военные держали оружие наготове.
   Я заскочил за дувал, и вдруг увидел орущего Пипка, он кричал как дурак, направив автомат на дверь дувала, палец его сжимал курок, но в магазине закончились патроны, и слышен был только его крик. Я подбежал к нему и тряхнул за плечо:
   - Пипок, че ты орешь?! Что случилось?! Черт возьми! - я развернул его к себе лицом.
   - Не, ты видел?! Мля, Душара, сука рваный! Чуть не замочил, пидор! Не, ты видел? Мля, гад - падла! Ты видел? Юра, ты видел?! - Пипок талдычил как сумасшедший.
   - Да успокойся ты, Пипок! - крикнул я ему в лицо.
   Пипок смотрел на меня ошалелыми и перепуганными глазами. Я первый раз в жизни видел перепуганную улыбку.
   К нам подбежали бойцы и офицеры, они в непонятках смотрели на нас с Пипком.
   Подбежали наш ротный с комбатом и летеха - взводный разведки.
   - Что здесь происходит?! - закричал комбат.
   Пипок показывал на дверь дувала и повторял дрожащим голосом:
   - Душара, сука, чуть не застрелил - гад.
   Мы все бросились к двери дувала, первым заскочил в дувал комбат, за ним ротный и взводный разведки, за ними зашли мы с Хасаном. В дувале была жуткая картина. На полу лежал старик, рядом валялся бур, рядом со стариком лежала женщина, а возле нее плакал ребенок двух лет примерно. Старик был весь изорван пулями, женщина была тяжело ранена, но еще дышала, ребенок вроде был цел. Пипок от страха выпустил в двери дувала весь рожок на сорок пять патронов.
   - Выходим отсюда! Быстро! Мудаки, е... вашу мать! - крикнул комбат.
   Мы выскочили из дувала.
   - Ко мне иди, Пипонин! - крикнул Пипку Комбат.
   Пипок подбежал к нему.
   - Ну почему с тобой вечно что-нибудь приключается? Росту от горшка два вершка, а чтоб где не случилось, везде Пипонин. Ну, что здесь было? Черт тебя возьми!
   - Душара этот из бура, товарищ майор, пуля по макушке задела, чуть не убил, сволочь такая, - талдычил Пипок, глядя на комбата.
   - Кто давал команду бродить по кишлаку?! А ты, лейтенант, какого хрена смотрел?! А-а, - комбат махнул рукой и крикнул:
   - Все по машинам, и уходим отсюда! Быстро!
   Мы все быстро направились к машинам, я посмотрел на Пипка и увидел, что макушка у него обоженная, меня разобрал смех. Пипку повезло с его ростом, этот дед намеривался попасть в лоб первому, кто из военных сунется в дверь его дома.
   - Юра, ну че ты смеешься? Тебе бы так.
   - Не дай бог, Пипок. Если б я был на твоем месте, то дырка была бы у меня, как раз между глаз. Ну, ты не переживай Пипок, живой ведь остался, и благодари бога за свой рост.
   - Ага, не переживай. У меня вон руки дрожат как с похмелья.
   - Ну так похмелись. Сейчас запрыгнешь на минутку на наш БТР, он рядом стоит с вашей БМПшкой.
   - А зачем?
   - Потом узнаешь, а сейчас пошли быстрей на машины.
   Мы бегом добежали до своих машин, и запрыгнули на броню.
   - Что случилось? - Спросил Туркмен.
   - Потом расскажу.
   - Сапог, налей кружку браги побыстрее.
   - Да в чем дело? - опять спросил Туркмен недоумевая.
   - Пипку надо стресс снять, когда расскажу - уссытесь.
   Сапог налил браги в кружку, Пипок дрожащими руками схватил ее, и с присербом стал пить, выпив, он немного отдышался, потом, поблагодарив мня, побежал к своей БМПшке.
   - Давай похаваем, я жрать хочу, как из пулемета, - предложил Хасан после того, как БТР наш тронулся.
   Мы все расположились в десантном отсеке, разлили брагу и приготовились спокойно поесть.
   По ходу мы с Хасаном стали рассказывать, что приключилось с Пипком в кишлаке. Пацаны падали со смеху, когда я рассказывал про перепуганную улыбку и обоженную макушку. После мы помянули мужиков, тех, кто не вернулся с прочески и, сытно поев лепешек с виноградом, расположились немного отдохнуть, а колонна в это время медленно двигалась в сторону бетонки. Кишлак остался позади, позади также остались мертвый старик, смертельно раненная женщина и чудом уцелевший перепуганный ребенок. А мы катили по дороге, не задумываясь о том, какое горе причинили этой семье, близким этих людей, нам было на это наплевать, у нас была другая мораль, а если сказать точнее, то не было ни какой морали, мы просто были на войне.
  
  
  

В ГОСТЯХ У САРБОСОВ

  
   Спустя время колонна выехала на бетонку и, минуя сторожевую заставу, направилась в центр советского Герата. На въезде в город, по обе стороны бетонки возвышались стройные тополя. Особого внимания жители города на нас не обращали, для них это было обычным делом, наши колонны частенько мотались туда-сюда по бетонке, проходящей через город, патруль постоянно мелькал по Герату, да и район, где находились наши советники, находился прямо в городе.
   Центр Герата пестрел дуканами, они располагались по обе стороны бетонки, глаза разбегались от обилия товаров. На витринах красовалась японская аппаратура: двухкассетники и телевизоры рядами были выставлены в стеклах витрин, каких моделей здесь только не было, все сверкало и переливалось. Союз не больно баловал нас импортной аппаратурой, поэтому нам было в диковинку все эти навороты японской техники, за две три тысячи афганей здесь можно было приобрести не плохую магнитолу. Одежды и обуви здесь тоже был широкий выбор, на витринах весели костюмы самых знаменитых западных фирм, от спортивных до строгих. Женского белья тоже было в изобилии, особенно пользовались спросом у наших офицеров "недельки" (это женские трусики, в комплекте на каждый день недели), они брали их своим женам или подругам. Из обуви в основном были кроссовки любого типа и расцветки. Продуктовые дуканы были напичканы разными экзотическими фруктами, в атмосфере витал запах жареных шашлыков. Мы ехали и смотрели на все это, как в музее, Сапог вообще тонул во впечатлениях от увиденного, он же практически не вылезал из расположения полка.
   - Смотри, Юра! - выкрикнул Хасан, и показал пальцем на женщину в парандже.
   - А че смотреть, баба как баба, только рожи не видно.
   - Да нет, ты посмотри на ее башмаки.
   Я глянул на ноги, на этой девке, были одеты модные кроссовки.
   - Да, прикол, сочетание средневековья и цивилизации.
   Хасан что-то ей крикнул на своем языке, но она ноль эмоций, даже не взглянула в нашу сторону.
   - Да нахрен ты ей сдался, Хасан, - сказал я ему.
   - Вот бы напялить ее, у меня скоро яйца взорвутся, - промолвил с сожалением Хасан.
   - Сначала надо на морду посмотреть, может там страшилище.
   - Да какая разница, мне сейчас похеру, хоть крокодил.
   - Хасан, ну тебя нахер, не дразни меня, лучше про это не думать, а то стояк замучит.
   Колонна свернула вправо и покатила в сторону расположения сарбосовской дивизии. Спустя время мы остановились перпендикулярно дороге, которая вела к воротам с аркой, это был въезд на территорию сарбосовской дивизии. Наш БТР остановился прямо напротив этих ворот, по обе стороны арки на пьедестале красовались две пушки старинного образца. У ворот стояло несколько БТРов и три легковые тойоты, это скорее всего были машины советников.
   Дивизия располагалась на склоне горы, чуть правее находился полигон, на нем наши советники обучали сарбосовских призывников обращаться с нашим оружием. БТРы полкача и комбата заехали в ворота дивизии и остановились возле штаба.
   Мимо нашей колонны прокатили два джипа и один разрисованный БТР, это была дружественная банда Асифа, они не воевали ни с духами, ни с нашими, и в основном играли роль посредников между воюющими сторонами. Дворец Асифа был в пригороде Герата, приходилось там разок бывать, мы сопровождали туда сарбосовского министра обороны. Одним словом все там, как в восточных сказках, я даже не мог себе представить, что такое может существовать на самом деле. От красоты и сказочности просто дух захватывало, вокруг война, а тут рай в полном смысле слова, и дворец, и озеро с лебедями, и гарем, короче полный комплект атрибутов султана. Да, кто-то воюет - а кто-то кайфует, парадокс.
   Колонна Асифа тоже свернула в дивизию и скрылась за воротами. Потом показался эскорт боевых вертолетов, я насчитал шесть штук, они приближались к нам разбрасывая во все стороны сигнальные ракеты.
   - А это еще что такое? Наверное, "шишка" какая то, - произнес Урал, показывая на вертушки.
   - Да, ты прав, это кто-то с большими звездами. И летят вроде сюда, даже, по-моему, снижаются, - ответил я.
   - Да, да, снижаются, - сказал Хасан.
   - У них здесь сходка какая то, судя по всему.
   К нам подъехал комбатовский БТР.
   - Пехота, а ну прочешите окрестность. Вон по тем дувалам пробежитесь, проверяйте все помещения. Сейчас сюда приземлится комдив. Чтоб все вокруг было спокойно. Ясно?
   - Ясно, товарищ майор, - ответил Хасан.
   Если заметите что-нибудь подозрительное, перемещения какие-нибудь, или группу подозрительных людей, сразу доложите. И патрулируйте местность, пока не улетят вертушки. Все, выполняйте.
   Комбат поехал дальше, а мы попрыгали на землю и направились в сторону дувалов, расположенных вдоль дороги.
   - Сам комдив пожаловал, сейчас разборки начнутся. Полкач наверно втык получит за проческу, - сказал Хасан.
   - Да уж, разгоняй от комдива сейчас все получат за бестолковые потери.
   Мы с Хасаном зашли во двор первого попавшегося дома, Урал с Сапогом пошли в следующий. Можно было не беспокоиться, духов тут быть не могло, в этом районе города жили мирные, в основном это дома тех же сарбосов. Но комбата можно понять, мало ли чего, любые недоразумения надо было исключить.
   Я открыл дверь и остановился на пороге, прямо у двери посредине комнатушки сидели три старца, в центре дымился большой глиняный чилим с тремя трубками, старики курили гашиш и болтали между собой. Когда я вошел, они замолчали и уставились на меня в недоумении. Прямо и на право находились еще две комнаты, завешанные грязными занавесками. За мной следом вошел Хасан.
   - А ну, старички, дайте пройти, - обратился я к ним и показал жестом, чтоб они дали мне пройти.
   Они что-то начали лепетать по-своему, но с места не двигались. Из ихнего трепа я понял только одно слово, шурави.
   - Хасан, что они талдычат?
   - Говорят, что обижаешь ты их, они старые, им трудно подняться, а ты молодой неуважительно к ним относишься.
   - Ага, значит им задницы трудно поднять. А ну, Хасан, выйдем на минутку.
   Мы вышли из этой хибары.
   - Че ты хочешь, Юра?
   - Сейчас узнаешь.
   Я вытащил гранату, открутил запал, потом отломал от запала взрыватель и снова закрутил запал в гранату. После чего, я выдернул кольцо и бросил гранату за дверь, раздался щелчок, через секунды три я заглянул в дверь, стариков как ветром сдуло, один чилим дымился.
   - Посмотри Хасан, какие они шустрые, а говорили, что трудно им жопу поднять.
   Хасан стоял и уссыкался.
   - Ну, пошли, успокоим дедков, скажи им, что это учебная граната была.
   Мы зашли в помещение, я наклонился, подобрал гранату и по ходу сделал пару затяжек из чилима, Хасан тоже курнул пару раз на халяву. Я откинул занавеску дулом автомата и прошел в другую комнату. Два старика забившись в угол, смотрели на меня перепуганными глазами. Я бросил одному из них эту гранату.
   Он отбил ее рукой и закричал:
   - Шайтан, шайтан!
   - Сам ты черт! - крикнул я ему в ответ и меня разобрал дикий смех, гашиш от чилима зацепил меня капитально, я смеялся и не мог остановиться, а как гляну на этих дедков, то вообще отпад. Потом раздался женский визг из другой комнаты, я быстро направился туда.
   Возле входа в другую комнату стоял Хасан, третий старикан стоял перед ним на коленях, обеими руками вцепившись в его автомат, а внутри комнаты сидели две женщины, одна из них визжала как сумасшедшая. Хасан что-то кричал этому старику, и пытался вырвать из его рук автомат, но тот вцепился как клещ. Я подбежал к этому старику и схватил его за шею, она у него была худая и тонкая, я даже подумал, если ее с силой сжать, то она переломится. Второй рукой я схватил его за горло и начал оттаскивать, Хасану удалось вырвать из его рук автомат. Старик захрипел, изо рта полилась слюна на мою руку, я отбросил его в сторону и вытер руку об занавеску.
   - Вот вцепился сука, дохлый такой, а цепкий падла, - произнес Хасан.
   - Че ты ему сделал? - спросил я Хасана.
   - Да ниче я не делал, хотел войти посмотреть, а тут он возле порога, и как вцепился в автомат. Тут женское отделение, туда мужикам запрещено входить, я знаю это. Но он сука хоть бы сказал, а то кинулся как собака и сразу за автомат. Бля, щас как нае-ну по башке этим автоматом, придурок старый, - Хасан замахнулся на старика автоматом, тот закрылся руками и заскулил.
   - Пошли отсюда, здесь дурдом какой-то, - сказал я Хасану, и заехал пинком по чилиму, чилим разлетелся, обрызгав нас с Хасаном водой.
   - Нах-я ты разбил чилим, дурак?! - возмутился Хасан.
   - А че, ты его с собой тащить собрался?
   - Да, забрал бы.
   - Нахрен он тебе нужен, в БТРе и так места нету, и ты еще эту херовину с тремя стволами туда запрешь. Был бы поменьше размером, тогда я и сам бы его забрал. А то дура такая, чуть ли не на ведро воды.
   Мы вышли из этой дурхаты и пошли в соседний двор. Оттуда как раз выходили Сапог с Уралом, мы направились им на встречу.
   Вертушки с комдивом приземлились на площадке, недалеко от ворот в дивизию, вокруг вертушек бродили летуны, а комдив, наверное, уже в штабе сарбосовской дивизии.
   - Ну, как у вас? - спросил я Урала с Сапогом.
   - Да нормально, молока верблюжьего попили и лепешек поели, хозяева оказались неплохими, -ответил Урал.
   - Вот хрень, а у нас какие-то придурки попались, - пожаловался Хасан.
   - А в полк затариваться кто поехал? - спросил я.
   - От нас, вроде, БТР Грека поехал, - ответил Урал.
   - Надо было горный сухпай пацанам заказать, и дрожи с сахаром. Ну да черт с ним.
   - Раньше надо было включиться, - сказал Хасан.
   Я стал рассказывать, как мы гостили в соседнем дворе, и все начали прикалываться. Посидев немного, посмеявшись, Хасан вдруг предложил:
   - Пошли в дукан, вон, оттуда дым валит, может, шашлыков пожрем.
   - Не, не охота, мы пожрали, - сказал Урал, и обратился к Сапогу:
   - Если хочешь, иди.
   - Нет, я тоже не хочу, я лучше здесь в тени посижу с Уралом, - ответил Сапог.
   - Ну, не хотите, как хотите. Пошли, Хасан.
   Мы направились в дукан, который был метрах в двустах от нас.
   Дукан был продуктовый, здесь были фрукты, крупы разные, винограду разных сортов было валом, какие-то конфеты с арабскими иероглифами на этикетках и еще уйма всякой хрени. Дукан был не сказать что богатый, но далеко не бедный, видно, торговля шла неплохо. В дукане торчали три сарбоса, на погонах у них были ромбики и скрещенные сабли, наверное, офицеры, но в ихних регалиях я не разбирался. Хасан подошел к ним и начал болтать, дуканщика видно не было. Я бродя по дукану увидел вход в еще одно помещение, закрытый мешковиной, оттуда тянуло жаренным мясом. Я откинул мешковину и заглянул туда, моему взору предстал дуканщик с приветливым выражением лица, он был толстый и маленького роста. Увидев меня, он заулыбался, и сказал на чисто русском языке (этому ни кто не удивлялся, на русском говорили многие афганцы, а дуканщики почти все, особенно в больших городах):
   - О, шурави, ну заходи, заходи, дорогой.
   Я зашел в помещение, посреди комнаты стоял мангал, и на нем жарились шашлыки, около десяти шампуров, тут же лежала шкура разделанного барана, вокруг нее вились зеленые мухи. Возле шкуры стоял армейский зеленый бак, видно, купленный у наших, такие баки применялись в походной кухне для разноса первых блюд, в нем дуканщик мариновал мясо для шашлыка.
   - Сколько стоит один шампур? - спросил я дуканщика.
   - Три чека.
   - А выпить есть что-нибудь?
   - Кишмишовка есть.
   - Нет, ну его нахер этот самогон, слишком жарко для такого пойла. Вино есть?
   - Есть. Какое надо?
   - Да любое. Только не советскую бормотуху, я ее на гражданке напьюсь.
   - Нет, что ты, такой дрянью мы не торгуем.
   - Откуда знаешь, что бормотуха наша дрянь?
   - Я же в Ташкенте учился.
   - А, ну тогда понятно. А на кого учился?
   - На офицера.
   - А че тогда торгуешь, а не воюешь?
   - Ступню оторвало, вашей миной. Лепешка такая серая, знаешь? Вы же их накидали, где попало, - дуканщик показал мне ногу с протезом вместо ступни.
   - Под ноги надо смотреть, вояка.
   - А, плевать на ногу, зато я теперь здесь торгую спокойно, дом рядом, война меня не касается. Ну что еще надо, такому как я.
   - Дело хозяйское. Ну, когда шашлык-то будем жрать, хозяин?
   - Сейчас, пять минут, еще не дожарился.
   - Вина бутылку принеси.
   - Какое будешь пить?
   - Я не аристократ, чтоб в винах разбираться. Неси которое покрепче. Да, и позови таджика, он там с сарбосами болтает.
   Дуканщик вышел, а я закурил сигарету и присел на бак с мясом, от шкуры несло тухлым запашком, да и мух налетело целая куча. Я взял эту шкуру и выбросил ее в окно. Где-то через минуту вошел Хасан.
   - О-о, шашлыки, - пропел Хасан, и схватив шампур начал хавать мясо.
   - Э, он не готов еще, ты че как дикарь, как будто шашлыков не видел никогда, - сказал я ему.
   - Я жрать хочу.
   - Че, голодняк пробил?
   Вошел дуканщик, он притащил бутылку вина и поставил рядом с нами, потом взял шесть палок шашлыка и собрался выходить, на мангале осталось три шампура. Хасан что-то ему сказал на родном языке.
   - Они заказали шесть, - ответил на русском Дуканщик.
   - Ну отнеси им четыре, остальные, скажи, мы съели, - не унимался Хасан.
   - Они первые заказали, к тому же их трое, - ответил дуканщик и вышел.
   - Хасан, ты че как голодный. Четыре нам не хватит что ли, - сказал я Хасану.
   - Тогда мне три, а тебе один.
   - Хрен тебе на воротник, мне два, я тоже жрать хочу.
   Я взял бутылку вина и посмотрел на этикетку, там было что-то написано на каком-то мудреном языке. Глянув на пробку, я понял, без штопора тут не обойтись. Ай, да хрен с ним, я подошел к мангалу и отбил об него горлышко. Потом взял шампур, и стал есть шашлык, поставив бутылку на пол.
   - Юра, че ты разбил?
   - Вино открыл, не видишь что ли.
   - Откуда вино?
   - Дуканщик принес.
   - Дай глотну, - Хасан протянул руку.
   - Рожу порежешь, иди, возьми какую-нибудь тару у дуканщика.
   В двери появились Урал с Сапогом.
   - О, Сапог, иди возьми у дуканщика что-нибудь, из чего можно вина выпить, - обратился к Сапогу Хасан.
   - И еще бутылку вина захвати, и спроси, сколько стоит, - добавил я.
   Сапог ушел, и через минуту появился с большой пиалой и бутылкой вина.
   - Червонец чеками бутылка, - сказал Сапог, подавая бутылку.
   - Так, значит, двадцать за вино и двенадцать за шашлыки и того тридцать шесть. На афошки это будет?.. Короче, семьсот афошек. Хасан, кто расплатится? Давай ты, а следующий раз я.
   - Хитрый ты, Юра.
   - А че хитрый. Ну, давай я заплачу, раз так.
   - Да ладно, я отдам, просто в следующий раз я сожру побольше.
   - Ты и сейчас сожрал немало, мне один шампур достался, пока я с бормотухой возился.
   Я налил всем по очереди вина, и выпил сам, вино было так себе, кисло-сладкое, а может, я просто не разбираюсь в винах. Мы же советские, привыкли пить, чтоб по шарам било, а о вкусе не думали.
   - Берите шашлык, вам одна на двоих, нам с Хасаном три, - предложил я Уралу с Сапогом.
   - О, мясо я буду, - сказал с довольным видом Урал.
   Урал взял шампур, и они с Сапогом стали его есть на пару, мы выпили вторую бутылку, потом еще курнули косяк, нас немного развезло, и мы сидели мирно болтали о всякой ерунде. Не знаю, сколько прошло времени, когда послышался гул вертолетов.
   - Ну все, пацаны, закругляемся, комдив улетел, и нам пора. Отдохнули мы ништяк, - заявил я ребятам.
   - Базара нет, - ответил Хасан.
   Мы расплатились с дуканщиком, поблагодарили его за шашлыки и пошли на свой БТР.
   Возле нашего БТРа стояла БМПшка разведчиков, рядом с ней стояли Пипок, Серега и Туркмен, мы подошли к ним.
   - Ну как, Пипок, отошел после облома, - спросил я.
   - Да, нормально.
   - Глухо тебе душара макушку поджарил.
   - Да пошел ты.
   - А вы где лазили четыре часа? - спросил Туркмен.
   - О-о, мы побалдели нормально, вина попили, шашлыков поели, в одной хибаре на прикол нарвались, - ответил Хасан, и рассказал, как мы с дедками поприкаловались.
   - А мне что, шашлыка не приперли? - спросил Туркмен.
   - Сарбосы все сожрали, ну и Хасан неплохо приложился, - ответил я, и спросил:
   - А наши с полка приехали?
   - Да, вернулись, они на тропосфере затарились, в полк не заезжали. Жратвы привезли и боеприпасов, машины заправили.
   - Куда махнем?
   - На иранскую границу, там будем караваны пасти, Шиндантские духов там где-то мочат, а мы будем караванные тропы держать, чтоб духам снабжения не давать, - ответил Серега.
   - А Асифу че надо было?
   - Хрен знает, вроде просил, чтоб его караваны не бомбили.
   - Когда выдвигаемся?
   - Да щас поедем, полкач уже в колонне.
   - Откуда ты, Серега, обо всем знаешь?
   - Ну, разведка ведь, это вы, соляра, ни хрена не знаете.
   - Ну ладно, знаток, не очень-то на пехоту наезжай, а то по башке получишь, - заявил Хасан Сереге.
   Из БМПшки вылез водила и крикнул:
   - Поехали, взводный вызывает.
   Серега с Пипком запрыгнули в БМПшку и укатили, а мы залезли на броню и стали ждать выдвижения. Через полчаса колонна выдвинулась, а мы, раскумаренные вином, курнули еще косяк и, поев винограда, завалились отдыхать в десантный отсек. Дело шло к вечеру, и надо было быстрее проследовать горы и выехать к иранской границе, а то ночью катить среди гор - процедура не из приятных.
   Ну что ж, отдохнули мы у сарбосов неплохо, хоть мало, но все-таки лучше, чем ничего.
  
  

ПРОГУЛКА ПО ИРАНУ

  
   Я открыл глаза: напротив моего лица под защитным плафоном горела лампочка, равномерно гудели двигатели БТРа, я лежа смотрел на плафон, машина шла мягко - наверное, двигались по песку, было немного прохладно, но это даже хорошо, а то жара за целый день уже надоела. Приятно было смотреть на сине-зеленый свет. Я представил себя в космическом корабле, мы летим по галактике, а впереди бесконечная голубизна космоса, и хотелось, чтоб это состояние продолжалось, как можно дольше. Глаза мои снова закрылись, и я стал погружаться в сон, продолжая представлять себя в космосе. Я бы, может, еще некоторое время подремал, но где-то рядом раздалась короткая очередь из КПВТ, я очнулся от дремоты и фантазий, вернувшись в реальность. Вот черт, какому-то дураку делать нечего, весь кайф обломал.
   С трудом приподнявшись я спросил:
   - Кто едет?
   - Я еду, - ответил Хасан.
   - А сколько время?
   - Одиннадцать.
   - Юра, хорош орать, спать мешаешь, - пробубнил сонным голосом Туркмен.
   Я перелез через спящих пацанов, и запрыгнул в командирское сидение.
   - Горы проехали?
   - Да, час назад.
   - Давно едешь?
   - Не, час где-то. Как только горы проехали я сел, а Туркмен спать завалился.
   - Не устал? А то давай я поеду.
   - Нет, нормально, сиди отдыхай.
   Я одел шлемофон, общий эфир молчал, я погулял по волнам и выловил голос Америки, они вещали на каком-то азиатском я зыке, я снял шлемофон и протянул Хасану:
   - На переведи, что там болтают.
   Хасан надел его, через пару минут снял и бросил мне на колени:
   - На узбекском трещат, ничего интересного. Рассказывают, про обстрел наливников где-то за Гератом.
   - Знаешь левую волну, на которой пацаны сидят?
   Хасан снова надел шлемофон и покрутил настройку.
   - Ну, че там? Дай послушаю, - снял с него шлемофон, и напялил его на себя.
   В эфире шел диалог между танкистами и второй ротой.
   - Фазан, заганы чарса на 411-й, у нас вашэ галяк, - донеслось с эфира.
   - Кто это?
   - Качи-вачи.
   (Качи-вачи - это водила на 411-м БТРе, по нации он грузин, прослужил полтора года и был "дед".)
   - О, салам Качи-вачи. Где вы находитесь?
   - Васмой от комбата.
   - О, далеко. Когда колонна станет, зашлите кого-нибудь.
   - Нэштяк, сдэлаем.
   - Качи-вачи, ответь 472-му. Это Юра, - подключился я к разговору.
   - О, Юра, салам.
   - У нас возьмите, мы третьи от комбата.
   - О, спасыбо Юра, канэчно к вам блыже, я чижа заганю.
   - Ну, бывай.
   - Чего грузин хочет? - спросил Хасан, когда я снял шлемофон.
   - Чарса просит. Он с Фазаном договаривался, но танкисты же впереди колонны идут, к ним пока доковыляешь, а мы через пять БТРов от них.
   - Да пусть заходят, жалко что ли.
   Сзади что-то стукнуло по БТРу, нас слегка качнуло, я аж вздрогнул.
   - Кто сзади едет? - спросил я Хасана.
   - Хохол, кто же еще. Опять уснул, мудила.
   - Я завтра пришибу этого Хохла, - подал голос Туркмен из отсека.
   - Как он до сих пор в пропасть не улетел, постоянно спит за рулем. Как только он едет, так обязательно долбанет кого-нибудь, или его долбанут сзади. Гранату ему кинуть в люк, что ли, - возмутился Хасан.
   - Ему уже разведчики раз по башке надавали, когда он у БМПшки баки помял. Помнишь, Хасан?
   - Да помню. А ему все равно похер. Надо Греку сказать, чтоб подрочил своего водилу.
   - Ну ладно, Хасан, раз ты мне руль не даешь, пошел я спать.
   - Да посиди, косяк сейчас забьем. Скучно ведь одному.
   - Ну ладно, давай чарс.
   Я взял чарс у Хасана, забил косяк и мы курнули.
   Колонна остановилась минут через двадцать, и к нам в люк запрыгнул ротный.
   - Сейчас прокатимся вдоль иранской границы, выступим в роли разведки. Я поеду с вами, у моего БТРа левый движок накрылся, на одном тащится. Говорил же этому мудаку Петрухе, проверь движки, проверь движки, еще с прошлого рейда левый барахлил. А ему раздолбаю похер, теперь пусть еб-тся, пока не сделает.
   По люку кто-то постучал, я выглянул и увидал чижа с 411-й машины.
   - Меня Качи-вачи послал.
   - Знаю, - ответил я, и крикнул:
   - Хасан! Иди сюда.
   Хасан вылез на броню, увидел чижа и, вытащив пластинку чарса величиной со спичечный коробок, протянул ему. Наверху было сыро и прохладно. Луна горела наполовину, и было не так уж темно, метров за пятьдесят можно было разглядеть контур человека.
   - Ну все, вали отсюда, наш ротный здесь, - сказал Хасан этому чижу, и залез обратно.
   Я тоже запрыгнул в БТР, ротный сел в командирское сидение, и обратился к Хасану:
   - Так, Гараев. Ты поедешь?
   - Да - я, Туркмен пусть поспит немного.
   - Я, наверно, тоже сейчас завалюсь, вторую ночь толком не сплю. Бережной, иди сюда.
   - Да, я здесь, командир.
   - Слушайте меня, вот карта.
   Ротный развернул альбомный лист, на котором были нанесены карандашом условные обозначения местности, на которой мы находились, эту так называемую карту, скорее всего, начертили пять минут назад. Потом ротный продолжил:
   - Мы сейчас находимся вот здесь, - он ткнул пальцем в полосу нарисованную карандашом, - Это дорога, колонна движется сюда, к этим горам, часам к трем утра они должны быть здесь. Вот иранская граница, мы же прошвырнемся вот тут, - ротный провел пальцем вдоль границы.
   - А кто еще поедет? - спросил я ротного.
   - Три БТРа с нашей роты.
   - Три машины? - удивился Хасан.
   - Да, три машины. А ты хотел всю колонну с собой захватить, да? - ответил ротный.
   - А задача то какая? - опять спросил Хасан.
   - Задача, вот здесь соединиться с колонной, вернее нам надо вперед колоны сюда попасть, и уже ждать их здесь, а остальное вас не касается. Едем по-боевому, на броню не вылезать, фары не включать, огонь не открывать. Едем тихо, если что, сразу сваливать, в бой не вступать ни в коем случае. Понятно?
   - Понятно, - ответил Хасан.
   - Где второй шлемофон? - спросил меня ротный.
   - Он не работает.
   - А какой работает?
   - Нате, товарищ старший лейтенант, - Хасан протянул ротному шлемофон.
   В люк заглянул Петруха.
   - Товарищ старший лейтенант, БТР сделали.
   - А что там было?
   - Муфта барахлила.
   - Черт, спать охота, и колонну вести надо. Может, Грека проинструктировать, - начал размышлять вслух ротный.
   - Мы уже однажды тут мотались, товарищ старший лейтенант. Я знаю эту дорогу, - сказал Хасан.
   - Когда мы здесь были? - спросил ротный.
   - Вас тогда не было. Колонной командовал зампотех. Разведчики на границе напоролись на караван, а мы стояли на блоке возле духовского моста, нас сняли с блока и мы мотались сюда караван брать. Юра, че, не помнишь?
   - Нет, я помню тот караван, я еще мафон там урвал, но местность я не запомнил.
   - Да здесь это было, мы по этой дороге ехали. Вот дорога где мы стоим, она идет мимо кишлака, потом вдоль гор. А вот дорога к иранской границе, мы по ней в тот раз проскочили. Там дальше пустой колодец еще будет на развилке, вот там мы этот караван и замочили.
   - Ну раз ты, Гараев, знаешь эту дорогу, тогда поедете первыми, а я перепрыгну на свой БТР. Увидите развилку, свернете налево и дальше дуйте по дороге, не сворачивая, а ближе к горам я уже сам поведу. Постоянно сидите на рации, чуть что, сразу докладывайте, я на пару часов вырублюсь, а то в глаза скоро спички вставлять придется, Петруха меня разбудит, если что.
   Ротный вылез из люка, Хасан надел шлемофон и мы начали рассматривать эту самопальную карту. Я с трудом разбирался в этих иероглифах, зато Хасан разложил карту и начал мне рассказывать, водя пальцем по листу с таким видом, как будто он сам рисовал эту карту.
   - Да ладно Хасан, что ты мне здесь втираешь, поезжай, раз знаешь, куда ехать.
   - Я знаю, да и ты, Юра, тоже знаешь.
   - Тогда днем было, а сейчас ночь. Я хрен его поймет. Меня больше интересует, нахрена нас вдоль границы прогоняют?
   - Откуда я знаю. Я слышал, что на стороне Ирана, рядом с границей, как раз в этом районе расположены базы наемников. Стоп, комбат на связи, сейчас выезжаем, - ответил Хасан.
   Хасан еще минуту послушал эфир. Потом запустил движки, и мы, развернувшись, выехали из колонны, и направились в сторону границы. Дорог было накатано по Афгану навалом, где колонна не пройдет, там, считай, уже дорога, и главное было не запутаться в них. Днем еще куда ни шло, а вот ночью, да еще глядя в триплекс, можно было легко куда-нибудь зарулить, как это уже не раз случалось.
   Урал, Сапог и Туркмен спали, мы не стали их будить, пусть спят пока. Я открыл защитный щиток с лобового стекла, в лицо мне повеяло сыростью и влагой, так как окно было разбито пулей от ДШК, я опять захлопнул щиток и сказал Хасану:
   - Короче, открывай свое окно и езжай сам, я в триплекс пялиться не буду, тем более ты парень ученый и знаешь, куда ехать.
   - Да сиди спокойно, я сам разберусь с дорогой, на, лучше - косяк забей, и гераши туда бухни, а то не цепляет.
   Я взял у него чарс с героином, и смешав все это, забил в сигарету. Косяк получился конкретный, кое-как мы его докурили, героин сильно драл горло, и приходилось делать маленькие затяжки, но зато прибило нас капитально. Мы катили по темноте куда-то вперед, я смотрел на Хасана и думал, черт возьми, разбудить Туркмена что ли, а то этот таджик завезет сейчас куда-нибудь, но лицо Хасана излучало уверенность: он рулил, как будто уже сто раз ездил по этой дороге, да у него всегда такая уверенная рожа, пока чего-нибудь не напорет. Я все чаще оборачивался назад и смотрел на пулемет, в голову лезли разные мысли, мне казалось, что вот-вот мы нарвемся на засаду, и я прикидывал, успею ли запрыгнуть на сидение за пулеметы. Было такое ощущение, что на голову мне положили пудовую гирю. Бляха-муха, ну нахрена я так обдолбился? Хотя я тысячу раз задавал себе этот вопрос и ни разу не мог на него ответить, одним словом, обдолбился и все, вот и весь ответ. Из-за сильного сушняка трудно было разговаривать, и мы сидели молча. Я лишь изредка поглядывал на Хасана, он как обычно был не возмутим. Время шло, мы ехали, я начал уже волноваться, что-то мы едем и едем в одну сторону, а налево не сворачиваем, да я еще не вижу ни хрена ничего впереди, открыть люк и выглянуть, облом, да и страшновато, щиток открыть, холодно.
   - Хасан, ты как? - негромко произнес я.
   - Ништяк, я ништяк, ты не волнуйся, Юра.
   - Когда ты за рулем, я всегда волнуюсь, а тут наш БТР еще и первым едет, так что я волнуюсь вдвойне.
   - Юра, да ладно завязывай, постоянно ты страхуешься.
   - А как ты хотел, мы едем хрен знает куда. Ты хоть видишь, куда едешь?
   - Юра, я знаю, куда еду, тем более, что мы уже здесь ездили. Ты сиди и не волнуйся.
   - А мне больше ничего и не остается, как сидеть, но я все же волнуюсь. Может разбудим пацанов, две головы хорошо, а пять лучше, к тому же, тот раз Туркмен за рулем ехал, может он лучше знает.
   - Да ты на изменах, Юра. Пусть они спят. У нас там пожрать есть?
   - Гранаты остались и виноград.
   - Давай сюда, а то сушняк, аж языком не могу шевелить.
   Я полез в отсек, немного пошарив в полумраке, нашел пару гранат и кисть винограда. Мы принялись трескать виноград, это немного заглушило сушняк.
   - Хасан, что-то мы долго едем в одну сторону. Где развилка?
   - Да тебе кажется, что долго.
   - Мне может и кажется, а вот моим часам на руке так не кажется. Да и ваще, я хоть и не помню дороги, но знаю, что иранская граница не так далеко от того места, где мы разъехались с колонной. А мы уже почти час едем в одну сторону.
   - А ты че, хотел за пять минут доехать, да?
   - С тобой Хасан, бесполезно спорить, ты твердолобый какой-то. У тебя в семье все такие у-упрямые.
   - Нет, я один такой.
   - Оно и видно, другого такого вряд ли найдешь.
   В отсеке что-то зашевелилось, потом появилась заспанная рожа Урала. Он некоторое время хлопал узкими глазами, потом произнес:
   - Когда приедем?
   - Куда приедем? - спросил я его.
   - Ну, куда-нибудь.
   - Вот куда-нибудь мы сейчас приедем, это точно. Посмотри, кто шофер.
   - Впереди кишлак, и свет горит. Наверно налево надо свернуть, - произнес удивленно Хасан.
   - Какой кишлак? Какой свет? Ты че Хасан, еб-нулся уже. Где ты видел свет в кишлаке ночью? - не менее удивленно произнес я в ответ.
   - Да вон, посмотри, впереди нас свет горит в кишлаке.
   Я наклонился к Хасану и глянул в водительское окно. Черт возьми, точно, впереди нас находился кишлак, и в нем горело освещение, этого не могло быть, в Афгане ночью в одиноких кишлаках свет не горит.
   Хасан свернул влево, и кишлак оказался сбоку от нас.
   - А где колодец? Где развилка? - спросил я Хасана.
   - Да не знаю я, не было никакого колодца.
   Урал смотрел на нас и ничего не мог понять.
   - В чем дело, пацаны? - спросил он.
   - Да черт его знает, в чем тут дело. Какой-то кишлак, которого быть не должно, - ответил я.
   - Я сейчас посмотрю в пулеметный прицел, он приближает немного, - сказал Урал и полез за башенные пулеметы.
   После минутной возни Урала возле пулеметов, раздалась короткая очередь из нашего КПВТ, и два розовых трассера полетели в сторону кишлака. Мы с Хасаном аж подпрыгнули от неожиданности, Хасан нажал на тормоза и БТР остановился.
   - Ой бля, я не хотел, -выкрикнул Урал.
   Оказывается, когда он крутил башню, разглядывая кишлак в прицел, то случайно нажал в темноте на кнопку спуска. Проснулся Туркмен, и начал материться. Потом раздался топот по броне, и стук по люку.
   - Откройте, е-.. вашу мать! Быстрее же, а не то я вас всех поубиваю.
   Это был голос ротного, он не предрекал ни чего хорошего. Хасана как ветром сдуло с водительского места, я протянул руку и открыл водительский люк. Ротный как пуля залетел в этот люк, только я глянул на него, как у меня полетели искры с глаз, и сильно заболела челюсть, я хотел чего-то возразить, но получил удар с другой стороны, у меня все поплыло перед глазами.
   - Вы че, козлы, оху-ли вообще! Где этот таджик?! Гараев, сука!
   Ротный схватил гранат, который мы собирались съесть с Хасаном, и запустил ею в отсек, потом ротный начал шарить руками, ища что-нибудь подходящее, и нащупав рожок от АКСа, он запустил им в Хасана.
   - Где мы?! Где мы?! Е- вашу мать! - кричал ротный.
   - Я не знаю, - ответил я, закрывая руками лицо и отодвигаясь от ротного подальше.
   - Гараев, падла. Ты куда нас завез?!
   - Я ехал, как вы сказали, в сторону иранской границы, но колодца и развилки не было, - раздался голос Хасана с конца отсека.
   Перепуганный, сонный Сапог не мог ничего понять, Туркмен был удивлен не меньше Сапога, да и Урал тоже не больно-то соображал, в чем здесь дело, он вообще перепугался, думая , что это из-за неосторожного выстрела, который он произвел. Хотя, конечно, ротный проснулся как раз из-за этого выстрела, но если б ротный не проснулся, то все могло бы быть намного хуже, хотя неизвестно, что нас еще ждет впереди.
   - Сколько времени мы ехали?! - опять заорал ротный, глядя на меня.
   - Час, наверно, - ответил я, потирая челюсть.
   - Е- вашу мать! Да мы уже полчаса, как по Ирану едем, - произнес приглушенно ротный.
   Я заметил, как ротный весь напрягся от злости, это было видно даже в полумраке. Он прыгнул за руль, потом развернул БТР, высунулся из люка и крикнул Петрухе с Хохлом:
   - Быстро за нами! Только быстро, на всех газах. Мы в Иране, в эфир не в коем случае не выходить, и ради бога - не стреляйте никуда, иначе нам точно пи-дец приснится.
   Потом ротный залез обратно за руль, БТР наш рванул с места и, набирая скорость, помчался обратно к границе Афгана.
   - Гараев, сука, я тебя убью. Я тебя урою, так и знай, Сусанин ты х-ев. Дай только выбраться от сюда. Я удивляюсь, как только вы в Тегеран не заперлись, пока я дрых. Господи, это же международный скандал! - произносил сквозь зубы ротный, руки его судорожно сжимали руль машины, движки ревели на пределе.
   - Бережной, посмотри, где наши машины, - обратился ко мне ротный.
   Время было за полночь, я открыл люк, и выглянул наружу, луна освещала местность, справа было видно очертания гор, слева простиралась равнина, сзади за нами мчались с небольшим разрывом оба БТРа , я опять опустился на сидение.
   - Все нормально, они сзади.
   - Все нормально?! Не говори мне, что все нормально. Если, не дай бог, мы нарвемся на иранских военных, они нас с землей сравняют. Вы хоть понимаете, что это такое? Наши СУшки и так регулярно бомбят духовские базы на территории Ирана, и потому они злые на нас, как собаки. А тут нате вам, сами приехали. Гараев, сука, сиди и не вылезай из-за движков, иначе я тебя убью.
   Ротный, конечно, был человеком крутым и вспыльчивым, но отходил сразу, ему главное не попасться под горячую руку. Мне с Хасаном не раз приходилось нарываться на его железный кулак, да и не только нам, но в обиде мы на ротного никогда не были, он всегда поступал справедливо, заработал - получи по роже. Некоторые офицеры или прапора бежали закладывать по инстанциям, если бойцы залетали, а потом учиняли разборки на высшем уровне, в нарядах, мол ,сгноим, на дембель в последнюю очередь, или с АГСом будешь по горам бегать, дисбатом пугали или тюрьмой. А ротный был мужик конкретный, по роже настучит и все становится понятно, и все его уважали. И уважали не из-за страха, а за то, что он был мужиком, а не козлом.
   Хасан, конечно, зашарил, успел слинять, а мне пришлось получить пару раз по зубам, ну да хрен с ним, мне это не впервой, хотя немного обидно, конечно, но чего уж тут поделаешь.
   Нам удалось выскочить с территории Ирана без происшествий, ротный материл нас всю дорогу, но потом немного успокоился. Развилку с колодцем мы, оказывается, проскочили за километр в стороне, я не знаю, куда там смотрел Хасан, но там, где мы ехали, вообще никакой дороги не было.
   Возле развилки мы остановились, ротный повернулся и погрозил кулаком Хасану:
   - Я все равно доберусь до тебя. А ты, Бережной, за один удар по роже спасибо скажи своему другу, и можешь ему вернуть долг за меня. Туркмен, садись за руль, и не давай больше водить машину этому мудаку.
   После чего ротный вылез на броню, я вылез за ним, к нам подбежали Грек и Петруха, они толком не могли разобрать, что за гонки мы здесь устроили.
   - Слушайте, мужики. Какой еще Иран? Я чего-то не врублюсь, - спросил удивленный Грек.
   - Если б нас засекли иранские военные, или мы бы нарвались на какую-нибудь базу, тогда бы ты врубился сразу. Доверил этим мудакам обдолбленным ехать впереди колонны, а они в Иран заперлись. Черт, да из вас всех, хоть кто ни будь понимает, во что мы чуть не вляпались? - опять начал заводить себя ротный.
   Да оно и понятно, на его ответственности были мы все. Это хорошо, что удачно выскочили с иранской территории. А не дай бог, нарвались бы, тогда мало того, что нам всем были бы кранты, да еще на весь мир раструбили б, что советские военные нарушили границу, да вторглись в Иран, и так далее.
   - Ну ладно, все, заканчиваем базар, мы и так время много потеряли. По машинам! - скомандовал ротный, и перепрыгнул на свой БТР.
   Спустя минуту мы двинулись вдоль границы догонять колонну, наш БТР на этот раз шел последним.
   Часа через два мы догнали колонну, которая уже давно ждала нас, хотя все должно было быть наоборот. По прибытию полкач сразу вызвал ротного к себе, скорее всего ротный получит втык за опоздание и ему придется сочинять очередную сказку, оправдывая эту задержку. Но за ротного можно было не волноваться, он наверняка уже придумал отмазку по дороге, ротный был в этой области мастер, да и Грек подтвердит, если что, а Грек ведь в неплохих отношениях с полкачем. Так что все пройдет нормально, мы это знали, главное - все живы и здоровы, а остальное ерунда.
  
  

ГИБЕЛЬ ПИПКА

  
   Хасан всю дорогу оправдывался перед нами за свои запарки, но мы прекрасно знали его характер, с него как с гуся вода, при первой же возможности он снова прыгнет за руль, и еще не раз куда-нибудь заедет. Правда, он извинялся за то, что я получил из-за него по зубам. Но я был на него не в обиде, если б ротный на него нарвался, то Хасану пришлось бы намного хуже, ротный его по броне бы размазал.
   БТРы наши пристроились к колонне, комбат объявил, что колонна простоит здесь до рассвета. Мы настроились спокойно поспать часика три, и уже почти расположились, как вдруг услышали стук по броне.
   Я выглянул из люка, напротив нас стоял БТР комбата.
   - Гараев здесь? - спросил комбат.
   - Да здесь, - ответил я.
   - Может переводчик понадобится, разведчики какой-то караван накрыли, надо разобраться, тут не далеко, пара километров. Поднимайтесь, и поехали за нами, - приказал комбат.
   Хотя, чего нам подниматься, мы ведь еще не укладывались. "Вот суки, не дадут поспать спокойно", пробубнил я себе под нос, и запрыгнул в люк.
   - Туркмен, прыгай за руль, поехали за комбатом.
   - А че такое? - спросил Туркмен.
   - Разведчики какой-то караван где-то тормознули, на разоборки надо ехать.
   - А почему мы? Мы ведь и так только подъехали, - возмутился Хасан.
   - А это Хасан, как раз из-за тебя. Переводчик комбату понадобился.
   - Во второй роте есть два таджика.
   - А вот комбату ты нравишься.
   Туркмен запустил движки, и мы двинулись вслед за комбатовским БТРом. Минут через двадцать мы подъехали к месту. Здесь стояли друг за другом три барбухайки и легковая тойота с кузовом, рядом с ними пара БМПшек с разведвзвода, какая-то БРДМка и пара БТРов, но явно они были не с нашей колонны. Видимость была более - менее хорошая, луна хоть была и не полная, но освещала не плохо. Рядом метрах в ста простирались горы и вверх по ним уходила дорога теряясь в темноте. Та самая горная дорога через перевал, по которой наша рота позавчера спускалась к кишлаку, в котором мы производили проческу. Наш БТР остановился возле БРДМки.
   Машина комбата проехала чуть дальше и остановилась возле барбухаек. Мы похватали автоматы, и вылезли на броню, комбат спрыгнул с БТРа, и позвал Хасана. Я тоже спрыгнул на землю и отправился следом за ними. Возле кабины первой барбухайки лежали три мертвых духа накрытые одеялами.
   Проходя мимо БРДмки, я увидел водилу, и остановился:
   - Слушай, зема, откуда ваша машина?
   - Шакалов с Особняка привезли. Мы в Герате у советников торчали, а тут х-ня такая, - ответил тот.
   - А что тут случилось? - спросил я.
   - О- о, да тут такие заморочки! Короче, разведчики бомбанули благотворительный караван, троих замочили, а караван разграбили. А те, оказывается, направлялись в Иран, агитировать беженцев возвращаться на родину. Ну и везли им вещи всякие, вроде деньги тоже, но бабки не могут найти. Духи кричат, что деньги были, а разведчики говорят, что никаких денег не видели. Короче хрен поймешь, что у них там. Но духи каким-то образом, связались с ХАДовцами и нажаловались им.
   - А БТРы чьи?
   - ХАДовцев, мы с ними приехали.
   Мы слышали что-то подобное, про этих беженцев. За время боевых действий много афганцев подались в Иран и Пакистан, а недавно в правительстве Афгана организовали мероприятие по их возвращению на исконную родину. Собрали пожертвования в виде вещей и денег и снарядили группы из представителей коренного населения, которые должны были этих беженцев уговорить вернуться. Вот на одну такую группу наши разведчики и нарвались. Да, залет капитальный, удастся ли замять такой скандал, сказать трудно.
   К нам подошел Туркмен, и спросил:
   - Что здесь происходит?
   - Пошли послушаем, сейчас сам все узнаешь, - ответил я, и мы направились в сторону разборок.
   Там стояли выстроенные в одну шеренгу разведчики с летехой. Комбат построил их, а сам при помощи Хасана болтал с духами, мирных духов было на первый взгляд человек около десяти, трое из них что-то кричали и размахивали руками, то и дело тыкая в сторону бойцов разведвзвода. Тут же стояли два офицера из особого отдела, и человек пять ХАДовцев, они о чем-то оживленно толковали между собой.
   Закончив разбираться с духами, комбат подошел к разведчикам, и спросил:
   - Короче так, или вы говорите, где деньги, или если у вас их найдут, тогда вешайтесь сразу.
   Разведчики молча стояли с опущенными головами, а комбат прохаживался туда-сюда вдоль шеренги. Потом он подошел к летехе:
   - Лейтенант, смотри на меня.
   Летеха поднял голову и посмотрел на комбата.
   - Я жду две минуты, время пошло.
   - Я не знаю товарищ майор, не видели мы ни каких денег.
   Потом комбат подошел к Пипку, и посмотрев на него сверху, как на лилипута, произнес:
   - Пипонин, у тебя есть повод растянуть свою глупую улыбку до самого затылка, потому что я тебя сейчас обрадую. На дембель ты уйдешь первой отправкой, но не потому, что ты добросовестный солдат, и не потому что ты отличник боевой подготовки. А потому, что ты меня уже за-бал!
   Мы все заржали, а духи смотрели на нас удивленными глазами, так как не понимали прикола.
   К комбату подошли два ХАДовца, у них в руках были какие-то пачки, похожие на пачки денежных банкнот. Как потом выяснилось, они нашли эти пачки под кустом недалеко от барбухаек, это были реалы, вроде иранские деньги. Реалы были беспонтовые деньги и большим спросом в Афгане не пользовались, если один чек был равен 20-25 афганей, то одна афгани ровнялась десяти реалам, вроде так, точно сказать не могу, потому как мы не пользовались такими деньгами.
   Подъехали еще два БТРа, из одного выпрыгнул полкач, из другого наш ротный. Полкач подошел к комбату и спросил:
   - Ну, что тут такое?
   - Разбираемся, товарищ полковник. Говорят, что разведчики деньги у них отняли и вещи, - ответил комбат.
   - Все вернули?
   - Вещи вернули, и нашли в кустах несколько пачек реалов. Но Афганцы говорят, что это не все, у них еще афгани были около пятьсот тысяч.
   - Ну и где эти деньги?
   - Разведчики говорят, что не брали.
   Командир прошелся вдоль строя разведчиков и остановившись напротив летехи, негромко обратился к нему:
   - Объясните лейтенант, что здесь произошло, и откуда взялись ХАДовцы?
   - Все произошло как-то неожиданно, товарищ полковник. Мы спустились с перевала, и вдруг перед нами из темноты появляется машина, наводчик влупил очередь по кабине, откуда мы знали, что это мирный караван. Пока разбирались, тойота успела уйти, а примерно через час появились ХАДовцы.
   - Вы хотите сказать, что не заметили, как тайота исчезла. И пока вы грабили караван, она успела слетать в Герат и предупредить ХАДовцев. Так?
   - Так точно, товарищ полковник.
   - А когда здесь появились ХАДовцы и особый отдел, вы поняли, что дело пахнет керосином, и только тогда связались с полком? Так?
   - Так точно, - пробурчал в полголоса летеха.
   - Почему сразу мне не доложили, что обнаружен караван? Только не говорите, что рация не работала, эту сказку я недавно от Савина слышал.
   Летеха стоял и молчал, опустив голову. Командир наклонился к нему, взявшись рукой за подбородок выпрямил голову лейтенанта, и глядя ему прямо в лицо, твердо но не громко произнес:
   - Это не красит разведку, лейтенант. Но я не собираюсь вам здесь мораль качать. Скажу одно, если уж вляпались в историю, то дело надо было делать тихо и без шума. Ясно?
   Командир отошел от разведчиков и подозвал к себе комбата, они отошли немного в сторону, и говорили минуты три, потом полкач развернулся и направился к ХАДовцам и особнякам. Мы с Туркменом стояли и наблюдали, что же будет дальше. К нам подошел Хасан.
   - Ну что там, Хасан? - спросил его я.
   - Да ниче, афошки куда-то пропали, пятьсот штук.
   - А может они пи-дят, сами затарили куда-то, а на разведку спихнули.
   - А может, у них вообще этих денег не было, - заявил Туркмен.
   - Да не знаю я, все может быть. Духи говорят, что деньги забрали разведчики, они показали на летеху, Пипка и Серегу. Лично я думаю, что деньги скорее всего у разведчиков, но найти их не могут. ХАДовцы с особняками облазили обе БМПшки, но ничего не нашли кроме шмоток. Шмотки вернули, а денег нет, пятьсот штук это же большая куча, в трусах ее не затаришь. Но Серега хитрый жук, он за такие деньги жопу отдаст на растерзание, но не признается, - сделал заключение Хасан.
   - Ну, долго там еще? - спросил Туркмен Хасана.
   - Да откуда я знаю, полкача вон спроси. Такой скандал замять же как-то надо, раз тут ХАДовцы появились, то просто так не отвертишься, бакшишами придется, наверно, откупаться.
   - Гараев! Где ты пропал?! Иди сюда! - крикнул комбат.
   - Ну ладно, я пошел, батя вон разорался, - сказал Хасан и побежал к комбату.
   Командир подозвал к себе Хасана, и они подошли к толпе афганцев. Мы с Туркменом тоже подошли поближе, ХАДовцы и особняки стояли возле своих машин и о чем-то болтали, построенные в шеренгу разведчики остались стоять на месте.
   - Почему передвигались ночью? - обратился командир к духам.
   Хасан перевел слова командира, и прослушав ответ, доложил:
   - Говорят, что хотели рано утром быть в Иране.
   - Какие у них есть доказательства, что это благотворительный караван?
   Хасан снова перевел, и так же прослушав ответ, сказал:
   - Нет у них ни каких доказательств. Они говорят, что это могут подтвердить старейшины из кишлака Гишдулакан.
   - Передай, что плевать я хотел на этих старейшин, и в данной ситуации я имею полное право отдать приказ расстрелять их всех. Так что пусть они разворачиваются, забирают свои три трупа, и дуют обратно, откуда пришли. Все, разговор окончен.
   Командир развернулся и крикнул разведчикам:
   - Разведка - по машинам, и дуйте к колонне.
   Разведчики направились к своим БМПшкам.
   - Пипок! - крикнул я.
   Пипок замедлил шаг и оглянулся.
   - Станьте возле нашей роты.
   Пипок махнул рукой и запрыгнул на броню, через минуту разведчики исчезли в ночном мраке.
   После того как Хасан перевел духам слова командира, те недолго думая забрали трупы, погрузились в машины, и развернувшись уехали в обратном направлении, от греха подальше.
   К командиру подошел майор с особого отдела, в руках у него была двадцатилитровая канистра.
   - Деньги здесь в канистре, товарищ полковник. Я наткнулся на нее недалеко от того места, где стояли БМПшки. Мне показалось странным, что один из разведчиков отошел от машины и что-то хотел поднять, но увидев меня, развернулся и побежал обратно. А после того как разведка уехала, я пошел на то место и наткнулся на вот эту канистру. Сначала не понял, зачем там валяется пустая канистра, а когда перевернул, оттуда вылетели пару бумажек свернутых в трубку, оказалось что это афгани в сотенных купюрах. В общем, эта канистра набита афошками.
   - Вот мудрецы. Ну ладно, отдашь эти деньги ХАДовцам, пусть они закроют рот, и забудут про этот случай, - командир посмотрел на удивленное лицо майора и добавил: - Надеюсь, вы меня правильно поняли?
   Майор молча развернулся и направился к БТРам ХАДовцев.
   - Остальные - по машинам! - скомандовал командир и направился к своему БТРу.
   Мы тоже попрыгали в машины, и подождав, когда БТР ротного тронется, двинулись за ним.
   Урал с Сапогом спали на сидениях, им были пофигу все эти дела. Мне спать не хотелось, от холода весь сон улетучился, я примостился сзади водительского сидения, и накинув на плечи бушлат, произнес:
   - Глухо командир дела разрулил. Я думал, что разборки затянутся до рассвета.
   - Командир наш молодец, долго не базарит, это комбат начал с духами цацкаться, поверил, наверно, что разведчики деньги у духов отняли, - сказал Хасан.
   - А ты что, сомневаешься в этом? - спросил я Хасана.
   - В чем?
   - Ну в том, что разведчики отняли у духов деньги.
   - Так ведь неизвестно, кто деньги в канистру натолкал, это могли быть и духи.
   - У духов ума на это не хватит, сейчас приедем и у разведчиков спросим, чего зря гадать, - сказал я и закурил сигарету.
   Двигаясь вдоль колонны, мы увидали рядом с БТРом Грека БМПшку. Остановившись рядом с ними, мы с Хасаном вылезли на броню. Пипок и Серега болтали о чем-то с Греком, наверное, рассказывали про этот случай. Увидев, как подъехал наш БТР, Пипок с Серегой направились к нам, а Грек пошел к машине ротного. Из колонны периодически велся обстрел по горам, которые находились слева. До рассвета оставался час с небольшим, и основная часть личного состава спала, а на машинах находились только наблюдающие, которые или от нечего делать, или по приказу командира вели беспорядочную стрельбу.
   - Ну, как там все прошло? - спросил Серега, подойдя к нам.
   - Там все нормально, командир утряс все дела. Вот только про канистру свою можете забыть, - ответил я.
   - Какую канистру? - спросил удивлено Серега, и сделал вид, будто не знает, о чем речь.
   - Да про ту самую, в которую вы афошек натолкали.
   - Ты о чем, Юра?
   - Да ладно, Серега, только не надо валенком прикидываться. Не ужели ты хочешь сказать, что это духи в канистру афошек напихали, да они в жизнь не додумаются до такого.
   - А кто нашел канистру? - спросил Пипок.
   - Майор из особого отдела. Кто-то из вас хотел ее забрать, а он усек. Афошки, в общем, командир отдал ХАДовцам, чтоб они не раздували это дело А караван развернули и отправили обратно, командир сказал, что имеет право расстрелять их всех, они не долго думая завернулись и свалили.
   - Вот сука, рожа ментовская, это я хотел ее забрать, - сказал с сожалением Пипок.
   - Я же тебе говорил, барану, не лезь туда, шакалы рядом стоят, потом вернулись бы и забрали. Ну какого хера ты поперся за канистрой? Мудак, такие бабки про-бали из-за тебя, - начал наезжать на Пипка Серега.
   - Да ладно, успокойтесь, поздно уже разбираться. Скажите спасибо полкачу за то, что он вас отмазал, иначе загремели бы вы все. Давайте лучше косяк курнем, - предложил Хасан.
   - Ну давай, забивай, - сказал Серега.
   Хасан сел под колесо и стал забивать косяк, я сел рядом с ним. Пипок, постояв немного, закурил сигарету и пошел за БТР, наверно отлить.
   - Серега, давай тоже забивай, один на четверых мало будет, - обратился к Сереге Хасан.
   Серега тоже сел рядом, достал чарс из кармана и стал мастырить еще один косяк. Я снял автомат и выстрелил очередью вверх.
   - Юра, тебе че делать не х-й? - спросил Хасан.
   - А че, все стреляют, и я тоже. Тебе патронов моих жалко что ли?
   - Да заколебал, давай посидим спокойно, а если дуракам делать нех-й, то пусть себе стреляют.
   Хасан, забив косяк, прикурил его, и сделав пару затяжек передал мне.
   - А где Пипок? - спросил Хасан, выпуская дым.
   - По большому, наверно, пошел, - ответил Серега, прикуривая второй косяк.
   - Пипо- ок! - крикнул я.
   - Да че он, в горы срать поперся, что ли, - начал возмущаться Серега.
   - Ну пусть сидит, кто не успел, тот опоздал, - сказал Хасан.
   Мы выкурили оба косяка, но Пипка так и не дождались.
   - Да у него там запор, что ли, пора бы уже по норам рассосаться, а то я начал замерзать, - сказал я, вставая.
   Я поднялся и пошатываясь пошел за БТР, посмотреть, где там Пипок запропастился. Зайдя за БТР я негромко крикнул:
   - Пипок! Черт возми, ты че, уснул что ли?!
   Никто не отвечал, я отошел подальше и стал вглядываться в ночную мглу. "Да куда же он подевался? Неужели спать пошел в БМПшку, да вроде не должен, он бы сказал," размышлял я.
   - Юра, ну че там? - услышал я голос Сереги.
   - Да не знаю, не видно ничего, - ответил я.
   Я направился обратно, и вдруг заметил под колесом силуэт человеческой фигуры, какая-то тревога пронзила меня, сердце бешено застучало. Я медленно подошел к колесу, это был Пипок, он лежал лицом вниз. Я сел на корточки и потряс его за плечо.
   - Пипок, что с тобой? - тихонько произнес я.
   Пипок не шевелился, я перевернул его на спину и на мгновенье остолбенел. На его лице вместо правого глаза была дырка, и струйка черной жидкости стекала на висок. Я смотрел на его лицо и не мог поверить, весь кайф как ветром сдуло. Пипок даже мертвый улыбался, мышцы его лица были устроены так, что уголки губ были загнуты вверх. С первого взгляда даже не верилось, что лицо это уже безжизненно, на нем как будто было написано: "Да что вы? Я шучу. Неужели вы поверили?" Я не отрывал глаз с его лица, "не может быть, не может быть," эти слова проносились у меня в сознании.
   Я начал трясти Пипка за плечи.
   - Пипок, вставай, вставай же! - кричал я, хотя прекрасно понимал, что Пипок был мертв, но разум отказывался в это верить.
   Вот и еще один случай, когда духовский снайпер выстрелил на огонек от прикуренной сигареты. Случай далеко не первый и, к сожалению, не последний.
   На мой крик прибежали Хасан с Серегой.
   - Юра, что случилось, ты че кричишь? - спросил Серега, подойдя ко мне.
   - Пипок мертв, Серега! Понимаешь? Пипок мертв! - сказал я и закрыл лицо руками, я больше не мог смотреть на это лицо, но в моем сознании как наяву, отчетливо вырисовывались его черты, улыбка, дырка вместо глаза и черная струйка, стекающая на весок.
   - Как мертв? - еле слышно произнес Серега.
   Хасан присел рядом со мной на корточки и стал щупать пульс на уке у Пипка.
   - Да че ты щупаешь, Хасан. У него сквозная дырка в голове, - сказал я, глядя на Хасана.
   - Хасан, ну как, может он живой, а? - спросил с надеждой Серега, наклонившись к нам.
   Хасан встал и тихо произнес:
   - Да нет, Серега, не живой он. Иди, доложи.
   Хасан положил руку на плече Сереги.
   - Суки! - закричал вставая Серега, и вскинув автомат, выпустил рожок по горам.
   Потом он наклонился к мертвому Пипку, и произнес дрожащим от напряжения голосом:
   - Пипок, я этих духов всех с говном смешаю. Слышишь? Всех!
   После чего Серега встал и, волоча на ремне автомат, направился в сторону БМПшки.
   - Юра, успокойся, теперь уже ничего не поделаешь, - обратился ко мне Хасан.
   - Слушай Хасан, только не надо меня утешать, как скорбящую вдову, я все прекрасно понимаю и без твоих слов. Давай лучше отнесем Пипка к БМПшке.
   Мы осторожно взяли мертвого Пипка и понесли. К нам подбежали пацаны с разведки, и тоже стали помогать нести, Серега разбудил всех пацанов и рассказал, что случилось с Пипком. Хотя чего там помогать, я бы сам его смог нести, не напрягаясь, он был легким, как ребенок.
   Первым подскочила БМПшка с летехой, он выскочил из люка, и подбежал к нам.
   - Пипонина убили, да? Ну как же так? Ну как же так? -Растеряно проговорил лейтенант, наклонившись над Пипком.
   Мы все стояли полукругом возле Пипка и молчали. Туркмен, Урал и Сапог тоже были здесь, их разбудил Хасан и рассказал про Пипка.
   Спустя минут пять к нам подъехали машины командира и комбата и с ними "таблетка". Командир с комбатом подошли к нам, потом появились медики, и положив Пипка на носилки отнесли его в "таблетку".
   - Надо было не отпускать караван. Вот только ХАДовцы, принесла их нелегкая, - сказал вполголоса командир.
   - Вы думаете, это могли сделать из того каравана? - спросил комбат.
   - Я ничего не думаю, пусть слон думает, у него голова большая. А нам надо было все рассчитать, не исключено, что это могли быть и они. Ну ладно, завтра вызовем вертушку и отправим бойца. Да когда же закончится все это, господи? - сказал командир и направился в свой БТР, последнюю фразу он уже произнес на ходу, обращаясь к самому себе.
   Через полчаса стало светать, наступало утро. Из нас никто больше так и не уснул, все были обеспокоены случившимся. С рассветом прилетела вертушка и забрала Пипка на борт, оказалось, что среди танкистов тоже есть один раненый солдат. У этого танкиста были оторваны два пальца, большой и указательный, он некоторое время скрывал это от офицеров, боясь, что ему "пришьют" членовредительство, так как случилось это по глупости. Несколько танкистов от нечего делать решили на спор посостязаться, кто дольше удержит в руке взведенный запал от гранаты, и успеет до разрыва отбросить его в сторону. Они по очереди брали в руку запал, и выдернув кольцо держали его в ладони, проверяя время по секундомеру на часах. Один из них продержал дольше всех, вот только остался без двух пальцев. Он перебинтовал руку, решив пока не обращаться за помощью, и не говорить офицерам, а когда рука распухла и пошла угроза заражения крови, только тогда он обратился к медикам. Ну что можно сказать по этому случаю? Наверно, находясь в Афгане, пацанам не хватало острых ощущений.
   Полк наш отправился дальше. Мы пытались говорить о всякой ерунде, стараясь не затрагивать тему ночного происшествия, но все равно разговор не клеился, было видно, что каждый из нас думает именно об этом. Я рисовал в памяти живое лицо Пипка, а перед глазами, как видение стояла эта мертвая улыбка, дырка в глазу, и черная струйка, стекающая на весок, как я не старался, но все равно не мог избавиться от этого образа, так сильно он запечатался в моем сознании.
   За время службы в Афгане мне приходилось часто видеть, как погибали пацаны: вот был боец, и пусть даже не друг, а просто однополчанин, вроде встречались иногда, и вот его нет. Со временем все забывается, одни события заслоняются другими, и так продолжается изо дня в день. Но совсем другое, когда погибает твой друг, с которым ты постоянно общаешься, время проходит, но ты никак не можешь смириться с тем, что его уже нет. Вот так и с Пипком, и пусть он был не таким близким другом, как, например Хасан, но все же я успел привыкнуть к этому звонкому голосу и вечно улыбающемуся лицу.
   Нам жаль погибших друзей, но иногда, шагая по этой проклятой войне, обернешься назад, и задумаешься, а ведь окажись на их месте ты - уже не видел бы всего этого кошмара, и еще не известно, кого надо больше жалеть, нас, живых, или тех, кого уже нет.
   Говорят, что время лечит, и я не буду с этим спорить. Да только хватит ли времени у остатка жизни, чтоб залечить наши рваные души?
  
  
  

ЗАСАДА

  
   Я проснулся, вот черт, даже не заметил, как уснул. В этот раз мне ничего не снилось, просто провалился в пустоту и очнулся, как из бессознательного состояния. Оглядевшись вокруг, я заметил, что пацаны тоже спят. Урал с Сапогом спали облокотившись друг на друга, Сапог к тому же спал, обняв пластмассовую флягу с водой. Наверное, баба снится Сапогу, подумал я. Хасан лежал на противоположном сидении, положив под голову вещмешок, он дрых без задних ног. Один Туркмен не спал, так как был за рулем. В БТРе стояла духотень жуткая, как в духовке, слюна во рту превратилась в густой кисель и выплюнуть ее не представлялось возможным. Я вытащил из рук Сапога флягу и, отвинтив пробку, глотнул из нее, вода была почти горячая, да еще напичканная хлоркой, меня аж передернуло: сука Сапог нахерачил в воду хлористых таблеток, лучше б он нассал туда, и то не так противно было б. Набрав еще раз в рот воды из фляги, я прополоскал горло и, открыв командирский люк, выплюнул воду. Пыль от идущей колонны стояла столбом, и я нырнул обратно в люк, захлопнув крышку. Умостившись на командирском сиденье, я посмотрел на Туркмена.
   - Ну что, выспался? - спросил он.
   - Да вроде выспался немного. Туркмен, где мы?
   - Да не знаю, еду вот за колонной.
   Я глянул на часы, они показывали двадцать минут двенадцатого.
   - Стояли где-нибудь? - опять спросил я Туркмена.
   - Нет, часа четыре уже катим по пыли.
   - Кишлаки по дороге были?
   - Карезак вроде проехали полчаса назад, но мы его стороной обошли. Там по рации голос Америки трепал про то, как мы по Ирану прокатились.
   - Да ну на х-й! - удивился я.
   - Да, серьезно, базарят, что наш полк нарушил границу Ирана и обстрелял кишлак в районе города Ездан.
   - Откуда они узнали, суки?
   - Враг не дремлет, хули ты думал.
   - И что теперь?
   - Да ни чего, пошли они на х-й. Кто что докажет, не были мы там, не были и все. Командир ротного вызывал, но ротный хрен признается, ты же его знаешь. Но командир ерунда, замполит там больше всех разоряется. Но и это херня, тут ротный подсел на нашу волну, я ох-.ел ваще.
   - Надо поменять волну.
   - Да хрен с ним, ротный что - ваще долбай? Он все прекрасно знает, лишь бы замполит не вычислил эту канитель.
   - Да и пусть вычисляет, он один хрен не врубится в наши базары.
   - А если врубится, то у него крыша съедет сразу, - сделал заключение Туркмен, потом добавил:
   - Да, и еще, тот караван, который мы под утро отпустили, он не дошел обратно, его на заре разбомбили вертушки прям на перевале, а я еще удивился, как это командир отпустил их, теперь мне все понятно.
   В отсеке что-то загремело, и послышались маты, это проснулся Хасан. Мы с Туркменом обернулись, Хасан отплевывался и материл Сапога.
   - Наверно воды из фляги хапнул, - сказал я Туркмену.
   - Ну и что?
   - Там хлорки полно, Сапог наверно закинул пять таблеток, как положено, я тоже ее пил, параша жуткая.
   К нам подлез Хасан, рожа его была сонная и помятая.
   - Сапог падла, воду запоганил - сука, - пробубнил Хасан.
   - Ниче, не сдохнешь, я тоже выпил, живой пока.
   - Ну че, может косяк забьем, а? - предложил Хасан.
   - Ты как всегда в своем репертуаре. Морду сначала продери и жопу намыль, замполит узнал, что мы в Иран заехали, так что готовься, - сказал я Хасану.
   - Ни пиз-и.
   - Вот не верит, Туркмен скажи ему.
   - Да, да, голос Америки уже объявил в эфир, - подтвердил Туркмен.
   Рядом с нами появился Урал, он тоже был заспанный, глаза его, и без того узкие, стали еще уже.
   - Дайте воды, наверх лезть неохота, - промямлил Урал, еле ворочая языком.
   - Сапог спит? - спросил я Урала.
   - Да спит, калымит так, что хрен разбудишь. Да дайте же воды!
   - Там фляга валяется, где-то возле движков, иди попей пока она холодная, недавно из родника набрали, - предложил ему Хасан и, достав чарс, стал забивать косяк.
   Урал пополз к движкам искать флягу, примерно через минуту из отсека донеслись маты.
   - Ну вот и Татарин воду попробовал, теперь, Туркмен, твоя очередь, - сказал я.
   - Нет не угадали, у меня вот фляга с нормальной водой, - Туркмен достал из под сидения флягу и, повертев этой флягой у нас перед глазами, засунул ее обратно.
   - Че за х-.ня? - карабкаясь к нам воскликнул Урал.
   - Это вода такая, с хлоркой называется, - ответил я.
   - Чья это фляга. Черт возьми? - опять спросил Урал.
   - Сапога, чья же еще.
   - А-а, ну тогда ясно.
   - Туркмен ты будешь чарс? - спросил Хасан, прикурив косяк.
   - Давай, немного хапну.
   Туркмен сделал несколько затяжек и протянул сигарету обратно.
   - Да кури, я два забил, - отмахнулся Хасан и взорвал второй косяк.
   - Вот черт, опять обкуримся как суки, - сказал я, беря косяк у Туркмена.
   Мы вчетвером выкурили два косяка и прибалдели капитально, я провел рукой по голове, там ничего не было, блин, всегда так, как обкуришься, так кажется, что на голове шапка надета. Я посмотрел на пацанов: Туркмен с невозмутимым видом крутил баранку, Хасан сидел и скалился во весь рот, Урал с довольной "миной" лупал глазами. Я смотрел на них и думал, как мы стали близки друг другу за время службы, и как хорошо, что мы вместе, едем вот так в БТРе по этой проклятой афганской земле, обдолбленые, в насквозь пропотевшем ХБ, с потрескавшимися от ветра и палящего солнца лицами, небритые и немытые, но живые. Жаль, что нет с нами Качка, но Качок хоть живой, пусть ранен, но живой, а вот Пипка уже нет, и никогда мы больше с ним не встретимся, разве, что на том свете. Пипок был не в нашем экипаже, и поэтому мне казалось, что Пипок живой и катит в своей БМПшке где-то рядом, а то, что его убили, это просто страшный сон. Как хотелось верить, что это был всего лишь сон.
   - И что там сказали эти буржуи, что это я за рулем был, да? - спросил Хасан, вспомнив недавний разговор насчет Иранской прогулки.
   - Ну, так прямо не сказали, но это ведь не трудно выяснить. Международный скандал поднялся, ротного уже арестовали. Мы все скажем, что спали и ничего не знали, а тебе - труба. Наденут на тебя наручники, и покатишь ты по этапу. Хотя нет, по законам военного времени тебя расстреляют, прямо возле БТРа. Так что считай, что ты выкурил свой последний косяк, и помолись перед смертью. Может тебе муллу позвать, он отходняк прочитает?
   - Да хоть папу римского, мне похеру.
   - А ты татарин чего уставился, тебе ваще пиз-ец, ты там пол Ирана из пулемета завалил, когда случайно на спуск нажал, - подколол я Урала.
   - Да пошел ты, Юрка, гонишь всякую ху-ню, - сказал Урал и повалился на сидение в отсеке.
   - Слушай, Хасан, ты же мусульманин? - спросил я.
   - А че, ты сомневаешься, да?
   - А в Аллаха ты веришь?
   - Да он в Будду верит, Аллах че, у Аллаха две руки и он за раз всего лишь один косяк забить может, а вот у Будды шесть рук, тот за раз сразу три заколачивает, - ляпнул Туркмен.
   Мы все заржали так, что аж Сапог проснулся и уставился на нас в непонятках.
   - Туркмен, ну ты и сморозил, а главное прям в точку попал, - я закатывался и не мог остановиться.
   - Юрка, на, сядь за руль, а то я уже запарился, пойду в отсек поваляюсь немного, - предложил Туркмен вставая из сидения.
   - Дай я поеду, - подпрыгнул Хасан и полез на место Туркмена.
   - Да пошел ты, на ишаке сначала научись ездить, - ответил Туркмен и оттолкнул его рукой.
   Я стал перелазить на место Туркмена, когда Туркмен убрал ногу с педали газа, БТР замедлил ход. Садясь на его место, я резко надавил на педаль - БТР дернулся, и чуть не стукнулся в машину, идущую впереди нас, я чуть сбросил газ.
   - Осторожно, а то скажут, что уснули, - предостерег меня Туркмен, и завалился на десантное сидение, а Хасан в это время запрыгнул в командирское кресло.
   Я закурил сигарету и начал подстраиваться под скорость колонны, чтоб не въехать во впереди идущий БТР, или чтоб сзади идущий БТР не долбанул нас. В окно практически ничего не было видно из-за пыли, временами ее сдувало ветром и показывался зад впереди идущего БТРа. Управлять машиной в таких условиях было трудно, если брать в расчет, что я не водила.
   - Ну как? - спросил Хасан.
   - Видимость нуль, машину веду по приборам, - ответил я ему.
   Я по раскумарке прикололся к управлению машины, и уже не слышал, о чем там болтали пацаны. Глаза мои были прикованы к окошку, где иногда на пару секунд появлялся передний БТР, а уши мои были заняты монотонным гулом движков. Я опять представил себя в космическом корабле, только вместо синевы космоса передо мной виднелась серая масса пыли. Докурив сигарету, я несколько раз ткнул окурком в лобовое стекло в разных местах, представляя, что это звезды, виднеющиеся в иллюминатор моего корабля. Я бы еще долго так прикалывался, если бы сзади не послышались сигналы машин, и не раздалась автоматная очередь. Я очнулся от мечтаний и заметил, что пыли в окне не видно, а передо мной простираются афганские просторы с виднеющимися вдалеке горами, и несколько точек на лобовом стекле, якобы звезды. Нажав на тормоз я остановил машину, колонны впереди не было, тьфу черт, вот я замкнул.
   - Что такое? - спросил Хасан.
   - Да х-й его знает, сейчас посмотрим, - ответил я, и открыв крышку люка высунулся из него.
   Колонна стояла в полукилометрах от нашего БТРа, а точнее - это наш БТР стоял в полукилометре от колонны.
   Из командирского люка высунулся Туркмен.
   - Юра, ты че? - удивленно спросил он.
   - Да замкнул короче, колонна свернула, а я прямо поехал.
   - Да вы меня уже заеб-ли вместе с Хасаном, лучше я Сапога надрочу за рулем сидеть, - начал возмущаться Туркмен.
   - Да ладно, Туркмен, не разоряйся, я че, спецом что ли.
   - Спецом, не спецом, а разбираться с шакалами сам сейчас будешь, вон, смотри - комбат кулаками машет, вылезай давай, сядешь, когда растормозишься.
   Я перелез на командирское сидение, а Туркмен сел за руль и, развернув БТР, направил его в сторону колонны.
   Подъезжая к колонне, я вылез из люка на броню, и приготовился получать пизд-лей в случае чего. Комбат спрыгнул с брони и подбежал к нашему БТРу. Мимо меня пронесся шквал отборных матов, из которых я понял, что мы и уснули и замкнули, и еще много чего в этом роде.
   - Это я был за рулем товарищ майор, задумался немного и не заметил, как колонна свернула, - начал я оправдываться заплетающимся от сушняка языком.
   - Я сейчас так пере-.бу автоматом по твоей думалке, что она у тебя через жопу вылетит, еще одна такая запарка, и вы у меня пешком за колонной бежать будете.
   Комбат, погрозив нам кулаком, развернулся и направился в сторону своего БТРа, а ротный, сидя на броне своей машины, показывал нам непристойные жесты, сопровождая их беззвучным шевелением губ. Что он имел ввиду, нетрудно было догадаться, все остальные, кто на броне, кто из люков, наблюдали за этой сценой и прикалывались над нами. Спустя время мы пристроились на свое место, и колонна двинулась дальше. Я перевел дух, как все-таки мне повезло, что комбат в данный момент был не пьяный, а уж как он по пьяни челюсти крушит, это я знал не понаслышке.
   - Ну что водила, прокатнулся? - со смехом спросил меня Хасан, когда я залез в БТР.
   - Нас здесь двое таких, так что не очень то прикалывайся, - ответил я ему и повалился на десантное сидение.
   - Я думал комбат тебе по башке настучит, - сказал Урал.
   - А ты Татарин был бы рад посмотреть, как комбат меня метелит.
   - И не только я.
   - Хасан, надо было тебя подставить на этот раз, а то ведь, когда ты нас в Иран завез, я за тебя от ротного по роже получил.
   - Ну а чего ты на броню выскочил и начал кричать, "это я ехал, это я ехал!" - ответил Хасан.
   - Следующий раз буду кричать, что это ты ехал.
   - А вот х-й вам обоим, следующий раз вы за руль не сядете, можете и не мечтать, - ляпнул Туркмен.
   - Я сяду, - вмешался Урал.
   - Ну уж нет, тебя только здесь не хватало, хватит мне и этих двух дураков.
   - Жрать когда будем, меня уже голодняк пробивает, - предложил я пацанам.
   - Сапог доставай сухпайки, хавать будем! - крикнул Хасан Сапогу.
   - И слетай на броню, воды зачерпни, - добавил я.
   - А че будем хавать? - спросил Сапог.
   - Две банки тушенки и три каши достань, - предложил я Сапогу.
   Сапог достал банки из коробок и открыл их, потом он залез на броню и набрал в котелок воды. Мы размешали в воде сахар, так как вскипятить воду для чая не было возможности, и приготовились к обеду.
   Поев каши с тушенкой и запив все это сладкой водой, мы повалились кто куда. Хасан развалился в командирском сидении, Урал с Сапогом уселись в отсек на десантное сидение и о чем-то стали болтать.
   Я тоже приготовился завалиться на десантное сидение, но Туркмен меня окликнул:
   - Юра садись за руль, я посплю.
   - А не боишься, что я опять запарюсь?
   - Да ладно, не выпендривайся, садись, не Хасану же руль давать.
   - А почему мне не поехать, Юрке, значит, можно, а мне нет, да? - спросил с возмущением Хасан.
   - Юрка один раз запарился, к тому же он в Иран еще не заезжал, вот когда заедет, тогда и ему тоже больше руль не дам. В Иране мы не окажемся? - спросил Туркмен, глядя на меня.
   - Нет, в Иране мы уже были, теперь в Пакистан поедем, - ответил я.
   - Ну, до Пакистана еще далеко, так что садись давай.
   Я опять перелез за управление, а Туркмен полез в отсек спать, Хасан, успокоившись, немного посидел молча и закемарил, свесив голову на грудь.
   Проехав около часа в раздумьях я почувствовал, что кто-то меня тычет в правую руку, я посмотрел на Хасана, он показывал мне жестами, дай, мол, я поеду.
   - Ну на езжай, мне не жалко, - ответил я ему и мы поменялись местами, я перелез на командирское сидение.
   У Хасана была слабость управлять техникой, он всегда рвался порулить, иногда он ходил к своему земляку на танк, и там у механика выпрашивал рычаги управления, ему не важно чем управлять лишь бы по рулить.
   Мы проехали чуть больше часа, вдруг где-то впереди раздался глухой хлопок, колонна сразу остановилась, потом раздался еще один взрыв чуть ближе к нам, сопровождаемый пулеметной очередью, но стреляли не из колонны. Я сразу прыгнул за башенные пулеметы, а Хасан напялил шлемофон и стал слушать эфир, Урал схватил гранатомет и открыл десантный люк, Туркмен взял ручной пулемет. Развернув пулеметы в сторону выстрелов, я заметил небольшую сопку: до нее было примерно с полкилометра. Скорее всего, духи палили из-за этой сопки, больше не откуда. Ни гор, ни зеленки поблизости не было, вокруг простиралась полустепь-полупустыня, кишлаков поблизости тоже не было видно, только за сопкой справа от нас была низина, но что в ней, видно не было, может, там был кишлак может зеленка, а ближайшие горы были за этой низиной километрах в десяти от нас. Я выстрелил короткой очередью по сопке, духов видно не было, да они и не дураки, чтоб мелькать на виду у нас, из колонны уже велся обстрел из пулеметов и автоматов.
   - Ну, че там базарят? - спустя время спросил я.
   - Танк подорвался на фугасе, а из-за сопки духи обстреляли комбатовский БТР, командир приказал прекратить огонь, БМПшки уже туда ломанулись, сейчас погонят нашу роту, - ответил Хасан.
   - Какой танк подорвался?
   - Второй, кто-то из танкистов ранен, в этом экипаже два моих земляка, я пойду схожу туда.
   Хасан, бросив шлемофон, схватил автомат и выскочил в люк, я тоже выглянул из люка - Хасан бежал в сторону танкистов. Мимо нас промелькнула "таблетка", направляясь в сторону впереди идущих танков. Две БМПшки отделились от колонны и помчались в сторону сопки, это был разведвзвод. Танки несколько раз влупили по сопке из пушек.
   - Третья рота, быстрее к сопке! - крикнул ротный, и его БТР, выехав с колонны, направился туда.
   - Ну вот, чуть что, так сразу третья рота, - возмутился я и залез в отсек.
   Туркмен прыгнул за руль, а я расположился за башенными пулеметами и стал наблюдать в прицел за БМПшками, они в это время подъезжали к сопке. Вдруг одну БМПшку развернуло на 90 градусов, и она остановилась, разведчики попрыгали с брони, а вторая БМПшка, обогнув сопку, скрылась за ней.
   Мы проскочили мимо стоявшей БМПшки, экипаж крутился возле нее, вроде все живые, там же был и летеха с разведвзвода.
   - Че там такое? - спросил я Туркмена.
   - Разулась, наверно из гранатомета по гусянке ебан-ли, - ответил Туркмен.
   БТР ротного, заехав за сопку, остановился, мы подъехали к ним и остановились рядом, дальше был крутой спуск, а внизу глубокая расщелина в несколько метров шириной, уходящая вниз по склону. Вдалеке - километров пять от нас - виднелся небольшой кишлак, радом было маленькое озеро и зеленка. Сверху хорошо просматривалась вся местность в низине, но на технике пробраться туда было нельзя, из-за крутого спуска, на краю которого мы стояли. Вторая БМПшка слетела со спуска и стояла, врывшись в глину рядом с расщелиной, одна ее гусянка и пара катков валялись рядом, а разведчики вели огонь из автоматов, спрятавшись за броню. Духи были в расщелине, и, судя по всему, успешно смывались, отстреливаясь от разведчиков. Ротный махнул рукой, показывая вниз, и мы, попрыгав с брони, начали спускаться с откоса.
   Разведчики, прекратив стрельбу, собрались в кучу, наверное, кого-то убило или ранило. Спустившись вниз, я заметил в стороне двух убитых духов, один валялся весь искореженный, наверное, ему досталось из башенной пушки БМПшки, рядом с ним валялся ручной гранатомет.
   - Татарин, возьми вон духовскую трубу, прикрутишь к своей, и будет двустволка! - крикнул я Уралу.
   - Там у разведчиков что-то случилось, - сказал Урал, показывая в их сторону.
   - Да вижу, сейчас узнаем, - ответил я.
   Мы подбежали к разведчикам, Серега сидел на земле закрыв лицо руками, руки у него были в крови, рядом стояли Артиков и Царев, а Андрей сидел перед Серегой с медицинским пакетом и пытался разглядеть его рану. Андрей тщетно пытался оторвать Серегины руки от лица, тот не давался и стонал. Рядом лежал Семен с забинтованной головой, Семен был водилой на БМПшке.
   - Что случилось? - спросил я пацанов.
   - Сереге вроде челюсть пулей разворотило, медиков надо, я его промедолом вмазал, но этого мало, не могу перевязать, он вцепился в лицо руками, хрен оторвешь, - ответил Андрей.
   - А с водилой что? - опять спросил я.
   - Башкой об люк ебн-.лся, когда с откоса слетели, но с ним все нормально, кусок шкуры с лобешника вырвало, но череп целый.
   Я достал оставшуюся ампулу с морфием и протянул Андрюхе.
   - На, морфием вмажь Серегу. "Баян" есть?
   - Да есть, но все равно медиков надо.
   К нам подбежали ротный, Грек, Закиров и Хохол.
   - Ну, че здесь такое? - спросил ротный.
   - Да вот пуля в челюсть попала, "таблетку" надо вызвать, - сказал кто-то из разведчиков.
   - Ну так чего же не вызовите?
   - У нас в БМПшке рация не пашет.
   - У них там всего одна "таблетка", она к танкистам уехала, вторую духи спалили в кишлаке, который мы чесали, да и медиков там осталось три человека, капитан, водила и сержант, - сказал я ротному.
   - Ну, давайте, берем раненых и наверх, сейчас к колонне прилетит вертушка из Шинданта, - скомандовал ротный и спросил: - Семенов сам может идти?
   - Да я смогу, - глухим голосом произнес Семен.
   - Закиров, помоги Семенову взобраться наверх.
   Андрей ширнул Сереге укол в вену и перевязывал ему лицо. Замотав ему челюсть бинтом под самый нос, он взял его под руки.
   - Ну, давайте, потащили, чего смотрите, - обратился к нам Андрюха.
   Царев взял Серегу за ноги, и они его потащили к БТРам.
   - А как вас сюда угораздило? - спросил ротный Артикова, показывая на БМПшку.
   - Из-за сопки выскочили, а тут обрыв, Семен по тормозам дал, но поздно уже было, пока очнулись, машина уже в глине торчит, и Семен на сиденьи весь в крови. Когда с откоса летели, я увидел в стороне духов человек десять, я развернул пушку и влупил по ним очередью, духи, отстреливаясь, начали прыгать в расщелину, Серега, выскочив с автоматом на броню, стал стрелять по ним, и в это время какой-то дух его прошил. Пока мы повыскакивали, духи уже смылись, вот успели только двоих замочить, остальные смотались по расщелине, - закончил свой рассказ Артиков.
   - Ну, ничего, сейчас подтянем авиацию, и пусть они перепашут эту расщелину вместе с тем кишлаком и зеленкой. Бляха-муха, вот БМПшку надо выволакивать как-то отсюда, - высказался ротный.
   - Сейчас тягач подъедет и вытащит, мало будет тягача - танк подключим, - предложил я.
   - Бережной, какой ты умный. А трос где ты такой возьмешь? Тут метров триста, не меньше. Или, может, ты ее на горбу до откоса дотащишь? - глядя на меня, сказал ротный.
   "Да, действительно, а где же такой трос то взять?" - подумал я и спросил:
   - Ну, а что тогда делать с ней?
   - Взорвать ее нах-й, больше ни хрена ни чего не сделаешь. Сейчас доложу командиру, он решит.
   Мы взобрались наверх и стали расходиться по машинам, Серегу с Семеном посадили на БТР ротного, ротный подошел к нашему БТРу и обратился ко мне:
   - Бережной, вы пока с разведчиками здесь оставайтесь, а я там решу с командованием, что делать дальше.
   - Хорошо, решайте, - ответил я и взобрался на броню.
   Машины нашей роты, отъехав, направились в сторону колонны, разведчики уселись в тень от БТРа, а я залез в отсек и, развернув пулеметы, направил их в сторону БМПшки, Урал с Сапогом в это время рассказывали Туркмену, что произошло внизу.
   - Туркмен, надень шлемофон, может, будут вызывать, - обратился я к Туркмену.
   Он надел шлемофон и стал слушать эфир.
   - Не дай бог, нас сейчас погонят в тот кишлак, километров пять мотать до него, - сказал с сожалением Урал.
   - Не ссы, Татарин, не погонят, время у нас нету с этим кишлаком возится, колонна до темна должна прибыть на место, - успокаивал я Урала.
   - Да хорошо бы так, а то ведь х-й поймешь, что у них там на уме.
   Минут через двадцать показалась санитарная вертушка и села возле танков, потом от колонны отделились пара БТРов и БМПшка разведчиков, они направились к нам.
   Когда они приблизились, я заметил, что это были машины ротного и Грека, Хасан тоже ехал с ними, он сидел на броне рядом Греком, они о чем-то болтали.
   Первым к нам подкатила БМПшка разведчиков, летеха спрыгнул с брони и подошел к разведчикам, мы с Туркменом вылезли на броню БТРа.
   - БМПшку эту будем бросать, сейчас прилетят "крокодилы" и начнут бомбить местность и БМПшку тоже разх-.ярят заодно, а сейчас пойдем и снимем с нее все что надо, время у нас полчаса.
   Разведчики направились к БМПшке, а мы остались ждать их. Хасан запрыгнул на броню своего БТРа.
   - Земляка моего ранило, - выпалил он.
   - Кого? - спросил я.
   - Шавдета, на гражданке жили рядом, даже встречались иногда, он был из соседнего аула, мы туда на танцы ходили, бывало, бакланили с ними.
   - Про Серегу с Семеном слышал?
   - Да я видел их, Серегу с Шавдетом погрузили в вертушку, а Семен отказался лететь, говорит, что нормально себя чувствует и в госпиталь не хочет. Блядь, Шавдета жалко, пизд-ц ему наверно.
   - А че так? -Спросил Хасана Туркмен.
   - Да ему по затылку траком уеб-ло, череп проломился, вроде в сознании, но это шок, а так не знаю, что будет. Капитан медиков как-то так посмотрел на него после перевязки, по лицу капитана было видно, что ничего хорошего Шавдета не ждет.
   - А как это ему траком угораздило?
   - По броне он в это время лазил, а в тот момент, когда мина е-нула, он на подкрылке стоял, как раз над этим катком. Если даже выживет, один х-й дураком останется.
   - Да все мы дураками отсюда вернемся, кто-то больше, кто-то меньше, - сказал Туркмен.
   - Но мы-то хоть целые пока, - сказал я, глядя на Туркмена.
   - Да целые, и вроде нормальные, но это мы здесь нормальные, а там, на гражданке, мы для всех дураки, вот посмотрите, - ответил Туркмен.
   - Это почему еще? - спросил я удивленно.
   - Почему? Да потому! Вот представь, вернешься ты на гражданку, ну там встреча, пьянка и так далее. Начнешь со своими корешами о житье-бытье базарить, они будут тебе рассказывать, как они на танцах балдели, баб снимали, смеяться будут, веселится. А ты что им расскажешь? Может про то, как ты здесь пыль глотал вперемешку с песком и свинцом, да? Про выжженные кишлаки расскажешь, про эти проклятые горы. А может, ты им расскажешь, как друзей своих хоронил? Ну, может, ты им про это все и расскажешь в пьяном бреду. Но поймут ли они тебя? Да, они будут слушать тебя, развесив уши, и может даже посочувствуют, но через пять минут они про эти твои рассказы забудут. А ты сам забудешь все это когда-нибудь? Я думаю, навряд ли. А насчет баб, что ты им расскажешь? Вот твоя баба, - Туркмен дернул за ствол моего АКСа. - Вот ее ты каждый день обнимаешь, с ней засыпаешь, с ней просыпаешься, гладишь ее, ухаживаешь за ней, и нет для тебя ближе ничего, кроме вот этого автомата. Помните, я вам рассказывал про пацана из моего города, который пришел из Афгана в восемьдесят первом? Он по началу тоже был веселый такой, про Афган иногда рассказывал, а потом замкнулся в себе, начал бухать беспробудно, а в оконцовке пошел в горы, забрался на скалу, прыгнул с нее и разбился. Я тогда думал, что это он по пьяне замкнул, или у него крыша съехала, но теперь я понимаю, почему он это сделал. Вот так, мужики, мало с войны живым вернуться, надо еще после нее жить как-то. И молите бога, что вы родились не в этой проклятой стране, а то бы бегали сейчас по расщелинам и кяризам вон от этих вертушек, - Туркмен показал на приближающиеся со стороны Шинданта вертушки, их было четыре. - А кто его знает, может завтра война придет и в наш дом, - закончил Туркмен и залез в водительский люк БТРа.
   Мы сидели с Хасаном и молча смотрели друг на друга. На Туркмена, бывало, находили философские заходы, я особенно не придавал значение его душевным порывам, просто мне было наплевать, что будет завтра, но в такие моменты мы не спорили с Туркменом, может потому, что в его словах все таки была доля правды.
   Разведчики поснимали со своей машины все необходимое и взобрались наверх, потом они погрузились в оставшуюся БМПшку, и мы двинулись к колонне. Спустя полчаса колонна двинулась дальше, уже отъезжая, мы наблюдали, как одна вертушка отделилась от остальных и, описав круг, выпустила несколько ракет в место, где находилась брошенная БМПшка, после чего она взяла курс на кишлак, догоняя своих, и скрылась из виду.
  
  

ЧАЙ С КАЙФОМ

  
   Проехав несколько километров, Туркмен снова отдал мне руль и полез в отсек отдыхать, Хасан тоже завалился на десантное сидение, и вскоре они с Туркменом мирно уснули. Урал перелез на командирское сидение и, достав из кармана письма, стал их перечитывать, а Сапог, сидя на вещевом мешке, что-то шил, то ли подменную куртку от ХБшки, то ли штаны.
   Я глянул на Урала, читающего письма, - меня в очередной раз взяла жуткая тоска, как все-таки много значат для солдата письма из дома, и как тоскливо, когда эти письма не получаешь; я уставился в лобовое стекло и постарался отогнать эти тоскливые мысли, но они цепко сидели у меня в голове. Не зная, как отогнать от себя эти мысли, я взял шлемофон и надел его, эфир молчал, далее я прогулялся по волнам, - голос Америки трепался о какой-то ерунде, навроде того, что, мол, афганское правительство приняло ряд чрезвычайных мер по борьбе с мятежниками и, в общем, всякая хрень в этом роде, я снял шлемофон и бросил его на колени.
   Колоннна повернула немного восточнее, и пыль сдувалась ветром в сторону, теперь хорошо было видно впереди идущий БТР и ориентироваться стало легче. Но долго это не продолжалось, примерно через час колоннна опять взяла прежний курс, и снова пыль заволокла окно.
   К вечеру ветер стал утихать, и жара спала, колоннна въехала на горную дорогу, и километров пять мы ехали над обрывом, я поначалу хотел разбудить Туркмена, чтоб он сел за руль, но, немного подумав, не стал его будить, пусть спит, когда проснется - сам сядет за управление. Местами дорога была настолько узкая, что камни из-под колес улетали в пропасть. Техника двигалась по горной дороге очень медленно, на поворотах танки передвигались небольшими рывками, эти пять километров мы преодолевали больше двух часов. Но вот наконец-то колоннна вышла в долину, а горы остались где-то сбоку, командир объявил в эфир, что примерно через час колоннна будет на месте.
   Колонна развернулась перпендикулярно горам и направилась в сторону Иранской границы. Проснулись Туркмен и Хасан, Туркмен сел за руль, а мы с Хасаном вылезли на броню, почти все экипажи БТРов сидели на броне. Ветер окончательно стих, и пыль больше не стояла столбом над колонной, солнце тоже начинало закатываться за горизонт, и жара совсем спала. На земле Афгана наступила благодать, вечерело, снаружи не холодно-не жарко, лишь изредка ощущалось легкое прохладное дуновение, очень красиво смотрелся закат солнца. На броню вылезли Урал с Сапогом, они уселись рядом с нами.
   - Ну что, Сапог, как тебе видуха Афгана. Красиво? - спросил я Сапога, показывая на зарево заката.
   - Да, нормально, - ответил Сапог.
   - Э-э-х! Ну что, пацаны, может обдолбимся на фоне этой красоты?! - воскликнул Хасан, после чего достал чарс и пару сигарет.
   - Забивай, Хасан, забивай, сейчас не грех курнуть, никаких тебе обломов, ни жары, ни ветра, ни стрельбы, - ответил я ему и спросил Сапога: - Сапог, а давай курни немного плану, а то ведь так и не поймешь всей этой жизни до конца.
   - Ну ладно, попробовать можно, - ответил, колеблясь, Сапог.
   - Курни-курни, Сапог, а то ведь не познаешь настоящего кайфа, - добавил Хасан, забивая сигареты.
   - Туркмен, а ты как насчет курехи? - крикнул я в люк.
   - Не, я не буду, мне и так ништяк.
   - Ну, как хочешь, наше дело преложить.
   Хасан прикурил одну сигарету и передал мне, я пару раз затянулся и передал косяк Сапогу.
   - На, Сапог, держи, втягивай дым вместе с воздухом. Видел, как я делал?
   Сапог кивнул и взял косяк, он его повертел, потом поднес к губам и начал втягивать дым.
   - Сапог, ну че ты ссышь, ближе подноси "гильзу", не бойся косяк тебя не укусит, - сказал я.
   Сапог затянулся и стал кашлять.
   - Я же тебе говорю, с воздухом тяни, дурак.
   Откашлявшись, Сапог сделал еще одну затяжку, но уже послабее, выпустив дым он произнес:
   - Я слышал, что с первого раза обычно не цепляет.
   - Где это ты слышал? - спросил Хасан, и затянулся дымом от второго косяка.
   - На гражданке еще, - ответил Сапог.
   - Это на гражданке с первого раза не цепляет, а в Афгане цепляет еще до того, как косяк забьешь, - сказал я, смеясь.
   - Почему? - спросил Сапог, выпуская дым, и одна бровь его резко поднялась вверх.
   Я заметил, что Сапога уже начало накрывать, но он об этом пока еще не знает.
   - Да ты передавай косяк дальше, а то с брони свалишься, - сказал я Сапогу.
   - Че?
   - Косяк, говорю, передавай Татарину. Замкнул что ли?
   - А-а. А почему? - вдруг ляпнул Сапог, отдавая косяк Уралу.
   - Че почему? - я уставился на Сапога.
   - Почему в Афгане сразу цепляет?
   - Потому что на гражданке беспонтовая солома, а здесь чарс. Понимаешь? - ответил Хасан.
   - А-а.
   - А где твой автомат? - спросил я Сапога.
   - В БТРе.
   - Ты посмотри, - вот мой автомат, у Хасана, вон, автомат с собой, у Урала, - я посмотрел на Урала, и не увидев у него гранатомета спросил: - А где твоя труба, Татарин?
   - Да ну ее нах-й.
   - А если духи?
   - Ну и х-й с ними.
   - Татарин, ты че, давай тащи свою трубу сюда.
   - А на хрена она мне?
   - Будешь духов ею глушить, как булавой, ты же потомок Чингиз-хана.
   - Да отвяжись ты, Юра, лучше Сапогу, вон, мозги парь.
   Сапог в это время пытался втиснуться в люк, у него это получилось, правда, с трудом, после этого мы его на броне в этот вечер больше не видели. Видно тяжко было Сапогу, на измены упал, но ничего страшного, по первой такое случается со всеми.
   Мы остались втроем на броне, и тут я вспомнил одну историю по гражданке.
   - Пацаны, хотите, один прикол расскажу?
   - Ну давай, приколи, коль не шутишь, - прошипел Хасан.
   - Один мой знакомый по гражданке рассказывал, - он жил рядом с нашим детдомом и часто к нам забегал, его мать у нас в столовой поварихой была. Говорит, раз захотелось плану курнуть. Ну, думает, надо слетать, как стемнеет за анашой, пока бабки есть. А планом банковал на хате один барыга, жил он в соседнем квартале. Ну, тот цепляет червонец и к барыге на хату, цепанул пакет плану и пошел домой. Домой пришел, план затарил, а перед сном решил накуриться ништяк. Разделся, забил косяк, свет в комнате вырубил и пошел на балкон курить. Ну, рассказывает, курнул я косяк, походил по комнате, чую - не цепляет ни хрена, я второй забиваю, и его тоже курнул, подождал, никакого понту. Ну, думаю, кинул меня барыга еб-.ный, сейчас я с ним разберусь, беру пакет и валю к нему на хату разборки наводить. Пришел, звоню, дверь открывается, на пороге стоит этот барыга и смотрит на меня вылупив шары. Я ему пакет сую со словами: "Ты че, мол, туфту мне толкаешь, план твой ни хрена не цепляет, ты че меня за черта считаешь, что ли, на, забирай свою солому и гони мне мои бабки ". Тот подождал, пока я заткнусь, и говорит уссыкаясь: "Да ты на себя посмотри", и тычет мне пальцем в живот, я глаза опустил и оху-л, на мне были надеты всего лишь трусы и носки. Ну, ни хрена, думаю, заморочки, а я ведь почти два квартала по городу так прошагал.
   - А дальше че, дальше че? - спросил смеясь Хасан.
   - Да ниче, этот барыга дал ему напрокат трикошку с рубахой и домой отправил.
   Колонна в это время проезжала между двумя кишлаками, жители кишлаков стояли вдоль дороги, размахивая всякой дребеденью для продажи или обмена, в основном это были чумазые бачата, некоторые из них подбегали вплотную к БТРам и что-то выкрикивали. Проезжая мимо них я развел руками и помахал, мол, ничего не надо, они корчили нам рожи, и показывали языки. Мы, глядя на них, стали закатываться смехом, эти бачата были похожи на чертиков, я даже представил их с рожками и хвостиками, ну - натуральные чертята. Вот вырастут из этих чертят большие черти, и будут потом стрелять в нас из засады, я даже начал представлять, как эти бачата превращаются в злых и страшных душманов. Я посмотрел на свой автомат, блин, перестрелять бы их, пока еще они маленькие, промелькнула у меня в голове страшная мысль, но какая-то внутренняя сила сдерживала меня от такого безумного выпада, значит, мы еще не превратились в законченных злодеев.
   Минуя кишлаки, колонна направилась к горам, которые простирались вдоль границы с Ираном, но горы эти находились на афганской территории, Иран был за ними. Справа от нас был крутой спуск в низину, а примерно в километре протекала небольшая речка, рядом с речкой были брошенные огороды, которые заросли травой, немного в стороне находился небольшой разрушенный кишлак, по всему было видно, что в нем уже давно никто не живет.
   Подъезжая ближе к горам, технику начали расставлять на блоки, ротный нас обрадовал по рации, оказывается, наш БТР планировали поставить на крайний блок, у подножия горы, еще ротный передал, что по прибытию на место мы должны будем окопаться вместе с БТРом. Беспокоиться нам было о чем, крайний блок - он все-таки крайний, да к тому же рядом с горой, ночью стоять наблюдающим в таком месте не очень завидная перспектива, ну да хрен на него, такое случалось уже не в первый раз, так что постоим еще, главное - ловушек побольше наставить.
   Но вот мы стали подъезжать к этой горе, осталось три БТРа, наш, взводного и машина Грека.
   БТР взводного стал на краю спуска в долину, машина Грека отъехала на полкилометра назад и остановилась у какого-то полуразваленного дувала, мы направились к горе и стали у ее подножья, на краю спуска в низину, как и БТР взводного, который стоял напротив, примерно в километре от нас.
   В пятидесяти метрах от нас находился овраг, а за ним гора, овраг был небольшой - метров тридцать шириной и примерно десять метров в глубину.
   Мы стали думать, как бы нам поудобнее окопаться, - находясь на крайнем блоке, есть такая возможность выбрать, как и где тебе окапываться. Это если находишься где-то в середине, когда рядом располагаются машины комбата или замполита, вот тогда они подъезжают и начинают указывать, где копать, как копать. А наш блок был крайним, обычно на крайние блоки редко кто подъезжает, и поэтому сам себе хозяин, только рацию слушаешь, и на все указания по ней отвечаешь, "да, так точно, понял", а про себя думаешь, - да пошли вы все, - и делаешь по своему.
   - Ну что, Хасан, где копать будем? Скоро стемнеет, а еще пожрать надо, - спросил я.
   Туркмен спрыгнул с брони и сказал:
   - Давай так решим, Урал с Сапогом пойдут ставить ловушки, я буду рыть ямы под колеса БТРа, а вы с Хасаном копайте вон там яму, - Туркмен показал на яму в виде воронки, которая находилась чуть правее БТРа, метрах в двух вниз по крутому спуску в низину, и добавил: - Потом натянем брезент, и будет как в бункере, там и будем торчать.
   Мы все согласились с этим предложением, действительно эта воронка была удобно расположена, оставалось только немного ее углубить и бункер готов, а кусок брезента, метра три на три, мы всегда с собой возили для подобных случаев.
   - Ладно, Туркмен, так и сделаем, а завтра выкопаем каждый себе небольшие окопчики для отмазки, и можно тут жить, я думаю мы сюда надолго стали, - ответил я Туркмену, и мы с Хасаном полезли в отсек за лопатками.
   Урал с Сапогом набрали гранат и, взяв катушку с веревкой, пошли к оврагу устанавливать ловушки, раньше мы натягивали медную проволоку, ее было навалом везде, но проволока эта отсвечивала при лунном свете, и ловушку можно было без труда обнаружить, поэтому мы возили для такого случая веревку. Через несколько минут все были заняты своими делами, мы с Хасаном углубляли воронку, а Туркмен копал ямы под колеса БТРа, у него была для этого случая штыковая лопата, а у нас саперные.
   Минут через сорок вернулись Урал с Сапогом. Туркмен уже выкопал ямы и загнал в них БТР. Я взял у него большую лопату и стал копать ей. Яма была уже почти готова, оставалось только подравнять стены и сделать ступеньки для подъема из откоса наверх, к БТРу.
   - Ну как, Татарин, все готово, духи не пройдут? - спросил я Урала.
   - Не ссы, не пройдут.
   - Сколько поставили? - спросил Хасан.
   - Двенадцать.
   - Завтра покажите нам, где они стоят, а то кто-нибудь, не дай бог, взлетит на воздух. А сейчас хватайте лопаты и копайте, а то мы уже запарились.
   Урал с Сапогом спустились вниз и, взяв у нас инструмент, стали копать.
   - Я спущусь к огородам и посмотрю, может, там растет какая-нибудь съедобная ху-ня, - сказал Хасан и, взяв автомат, стал спускаться вниз к речке. Я в это время взял открытый цинк с патронами и, вытащив оттуда остатки пачек с патронами, приспособил его к разогреву каши вместо котелка.
   Туркмен, вытащив брезент, спустился к Уралу с Сапогом, они как раз заканчивали ровнять стены.
   Минут через двадцать появился Хасан, в руках у него был большой пучок какой-то зелени. Туркмен, Урал и Сапог как раз заканчивали мастрячить халабуду.
   - Хасан, че за травы ты нахапал? - спросил его я.
   - Дурак, это витамины - петрушка, лук и укроп, там этой дряни валом.
   - Да ну не пи-ди. Дай посмотрю.
   Я глянул на эту траву - укроп и лук среди этой зелени я узнал.
   - А это че? - я ткнул пальцем на незнакомую мне траву.
   - Петрушка это, калхарь.
   - А ее жрать можно?
   - Да ты че, ваще тупой, петрушку ни разу не видел?
   - Я слышал, что есть такая ху-ня, но ни разу не видел.
   - Ну так на, смотри, - Хасан ткнул мне пучком в рожу.
   - Дай попробую.
   Я оторвал листочек и пожевал его, вкус мне показался каким-то странным.
   - Тьфу, камыш какой-то, - я выплюнул остатки петрушки.
   - Да ты не шаришь, если ее добавить в пищу, она вкусная.
   - Туркмен! - крикнул я.
   - Ну, че тебе? - Туркмен направился к нам, за ним подошли Урал с Сапогом.
   - Посмотри, Хасан вон травы какой-то припер, говорит петрушка.
   Туркмен, Урал и Сапог посмотрели на пучок.
   - Вот укроп и лук, - проговорил Урал, показывая пальцем.
   - Да я, Татарин, и без тебя знаю, что это такое. Ты мне скажи, что вот это за трава?
   - Похожа на петрушку, - ответил Урал и, отщипнув листочек, начал его жевать.
   - Да, это петрушка, чего там пробовать, - подтвердил Туркмен.
   - Да-да, петрушка, -с казал Урал.
   - А ты знаешь, что это такое? - я посмотрел на Сапога.
   - Петрушка, у нас дома растет такая, - ответил Сапог.
   - Выходит, я один дурак среди вас.
   - Конечно, дурак, чего здесь удивительного, - заявил Хасан.
   - А помидоры там растут, или огурцы? - спросил Урал.
   - Ага, и бананы тоже есть, вон - пальмы торчат. Видишь?
   - Ну ладно, хорошь пизд-ть, жрать пора готовить. Сапог сломай пару ящиков из под цинков, костер будем разводить, - предложил я.
   Пока Сапог орудовал с дровами, мы открыли банки с кашей, и вывалили эту кашу в цинк, а сверху набросали половину нарезанной зелени. Урал в это время выкопал небольшую ямку для костра и, положив в нее дрова, мы разожгли их бензином и стали готовить ужин, рядом в кашей мы подвесили котелок с водой для чая. Пока готовился ужин, Хасан усердно забивал косяк, - если кто и забывал про чарс, то Хасан помнил об это всегда.
   За БТРом послышался гул моторов, и через минуту появилась машина ротного, ротный сидел на броне, глаза его блестели, наверное, браги хапнул или еще чего. Голова Петрухи торчала из водительского люка, рожа его тоже сияла, но явно от другого кайфа, больше на БТРе никого видно не было.
   - Ну, как успехи, воины?! - крикнул ротный.
   - Да нормально, командир, ужин вот готовим, - ответил Хасан, пряча в ладони незабитый косяк.
   - А это что за хибара неуставная? - ротный показал пальцем на нашу яму под брезентом.
   - Окоп, товарищ старший лейтенант, - ответил я.
   - Я ща вас похороню в этом окопе. Вы че, хотите, чтоб меня комбат вые-.ал за эту вашу ху-ню? Короче, следующий раз приезжаю, и вижу выкопанные окопы. Понятно? Если вы забыли как окапываться, будем тренироваться. Ясно?
   - Все ясно, командир! - браво ответил Хасан.
   - А ты, таджик хитромудрый, будешь дох-я пиз-еть, заставлю траншею рыть, вон до той горы.
   Пока ротный с Хасаном препирались, ко мне подошел Петруха и тихонько произнес заплетающимся языком:
   - Юра, у нас чай есть с кайфом.
   - Какой чай с кайфом? - удивленно спросил я.
   - Чай, заварка. Понимаешь?
   Голос его был каким-то странным, говорил он со слегка заметной растяжкой и наслаждением, как будто на голой бабе лежал.
   - Ни х-я не понимаю, ты про че гонишь, Петруха?
   - Чай мы в караване взяли, два мешка. Помнишь тот караван с ранеными духами?
   - Ну.
   - Так вот, чай мы в этом караване взяли, два мешка.
   - Да че ты заладил, чай два мешка, чай два мешка. Чего чай два мешка?
   - Чай этот с кайфом.
   - Не понял, Петруха, че ты паришься, объясни толком.
   - Да заеб-л ты, Юра, чай, говорю, у нас есть с кайфом каким-то, мы сами не знали, взяли его просто так, а когда заварили и выпили, то улетели все. Понял? Я до сих пор балдею.
   - Да ну, не может быть, я такое первый раз слышу.
   - И мы тоже оху-ли.
   - Ротный знает?
   - Нет, он не пил, они с Греком брагу квасят со вчерашнего дня.
   - Где этот чай, в БТРе?
   - Да, здесь.
   - Тогда отсыпьте немного.
   - Да забирайте мешок, нахрена нам столько.
   - А еще кто-нибудь знает кроме вас?
   - Нет, мы сами его час назад попробовали. Блин, вот такая вещь, я отвечаю!
   - Да я вижу по твоей роже. Давай, короче, кончай пизд-ть, мешок тащи.
   Мы с Петрухой направились к БТРу.
   - Петруха, погнали к Греку! - крикнул ротный.
   - Сейчас чай пацанам выкину.
   - Быстрее давай, заеб-ли вы со своим чаем, я его щас ваще весь выкину нах-й! - кричал ротный.
   Петруха запрыгнул на броню, достал из-за баков с водой целлофановый мешок с чаем, бросил на землю, махнул нам рукой, и они укатили в сторону, где стояла машина Грека.
   Мешок - это, конечно, громко сказано, скорее всего, это был небольшой тюк, ведра на два заварки, но для нас этого было больше чем достаточно. На этом тюке было приклеено что-то вроде этикетки, на которой была надпись арабскими иероглифами. Я подошел к этому тюку и, немного надорвав целлофан, взял оттуда щепотку заварки: на вид это была обычная заварка, похожая на индийскую, запах, вроде, тоже чая, я пожевал немного этой заварки, ну что сказать, чай как чай, и ничего более.
   Ко мне подошли пацаны.
   - Че эт такое? - одновременно спросили Хасан с Туркменом.
   - Чай, - спокойно ответил я.
   - Какой еще чай? - спросил Хасан.
   - Петруха нам задарил этот тюк, говорит, что с каравана взяли.
   - А на хрена нам столько чая? - спросил с удивлением Урал.
   - Как на хрена, пить будем, - ответил я ему.
   - Юра, правда, на хрена Петруха нам припер этот мешок, он че, гонит что ли? - опять поинтересовался Туркмен.
   - В общем так, Хасан, - тебя касается. Я сейчас скажу, что это за чай, только, Хасан, обещай, что ты его потом за ночь не схаваешь.
   - Да че я, корова что ли, траву эту хавать.
   - А мы вот его сейчас заварим и попьем, а потом видно будет. И если Петруха не пизд-т, то чарс нам больше не нужен будет. Ясно?
   - Да ни черта ничего не ясно, объясни толком, че за ху-ню ты городишь. Ну чай, это понятно, а при чем здесь чарс? - удивился Хасан.
   - Хасан, давай заварим и попьем, а потом видно будет, я пока сам ни хрена не пойму. Петруха говорит, что они от него улетели капитально и уже час тащатся.
   - От чего, от чая? - поразился Туркмен, и все остальные тоже посмотрели на меня как на дурака.
   - Ну, дослужились пацаны, уже от чая прутся, - промолвил Хасан с ухмылкой.
   - Петруха говорит, что этот чай с кайфом каким-то. Понял ты, дубина таджикская?
   - Это ты, Юра, дубина, Петруха тебя подъеб-ул по раскумарке, а ты нам тут эту туфту прогоняешь.
   - Да че мы зря порожняки гоняем, давайте заварим и проверим, - я взял тюк и потащил его к нашему БТРу. Вода в котелке в это время начинала закипать. Я про себя подумал - ну, сука Петруха, если подколол меня насчет чая, по башке получит, гад. Надрезав в мешке с заваркой дырку побольше, я взял оттуда полную жменю заварки и бросил в котелок, подумав, что если кайфа не будет, то хоть чифиру нахлебаемся.
   - Юра, ты че делаешь, куда ты навалил столько заварки?! - тряс косяком перед моим лицом Хасан.
   В котелке начала подыматься пена от заварки, я схватил тряпку и снял котелок с огня.
   - Хасан, не мешай, лучше за кашей, вон, смотри, а то сгорит, и костер пора тушить, темнеет, вон, сейчас какой-нибудь душара из трубы шарахнет, и придется на том свете чифирить. У-ух, прохладно становится. Сапог, доставай бушлаты, ложки, кружки и сухари тащи! - крикнул я.
   Сапог полез в люк и стал выкидывать бушлаты, потом он притащил все остальное, мы приоделись, затушили костер, и расселись вокруг цинка с кашей.
   - Ну че, может сначала чайку Петрухиного похлебаем? - предложил я.
   - Давай, наливай, - ответил Туркмен, подвигая ко мне свою кружку, все остальные тоже поставили рядом свои кружки.
   Я налил всем по полкружки чая, он был темного цвета, в общем, заварился капитально.
   - Пускай остынет, давай пока косяк курнем, - заявил Хасан.
   - Спрячь свой косяк, а то чая не поймем, давайте похаваем сначала, а чай пока остынет, - предложил я.
   Хасан добавил в кашу остатки нарезанной зелени, и мы, похватав ложки, принялись за трапезу. Покончив с кашей, мы принялись за чай, он был горьким от излишка заварки.
   - Может, водой разбавим, а то пить невозможно, - сказал Урал.
   - Дурак ты, Татарин, кто ж чай сырой водой разбавляет, пей так, - ответил я ему.
   Отхлебав половину налитого в кружку чая, я почувствовал какое-то странное состояние, мне становилось как-то легко, кайф был мягким и приятным, вокруг все казалось интересным. Это был не такой кайф, как от чарса, ничего не давило на голову, не было сушняка, я не делал ни каких резких движений, даже наоборот - движения мои были слегка замедленными и плавными, голова работала на удивление ясно. Все происходящее вокруг казалось плавной и приятной мелодией, даже выстрелы из блоков не раздражали, очереди из автоматов и пулеметов отдавались в голове слегка замедленным эхом. Никакой усталости не чувствовалось, все как рукой сняло. Блин, что за канитель подогнал нам Петруха, довольно таки неплохая штука.
   Я посмотрел на пацанов, они все как на подбор блаженно улыбались.
   - Это опиум, бля буду, этот чай с опиумом замешан, я узнаю этот кайф, - пролепетал Хасан.
   - Ну еще бы ты не знал, что это за кайф, ты спец по любому кайфу, - ответил я Хасану.
   - А мне наплевать, что это за кайф, но заеб-сь-то как, - пропел Урал.
   - Прикиньте, пацаны, у нас этого кайфа целый тюк, я просто глазам своим не верю, - сказал Хасан с радостным видом.
   - Короче, никому не говорим, не дай бог, прознают в полку про это, тогда целая очередь будет стоять возле нашего блока, и в оконцовке шакалы заберут все, - заявил Туркмен.
   - А мы никому ничего не скажем, а если узнают, скажем выпили все, а если не поверят, скажем Хасан сожрал, тогда поверят точно, Хасана в полку все знают, - сказал я.
   - А я точно все сожру, сожру - как пить дать, - ляпнул Хасан.
   - Короче, так - Хасана наблюдающим не оставлять, и как минимум двоим круглосуточно за ним наблюдать, - провозгласил с подколкой Туркмен.
   Сапог тем временем сидел тише воды ниже травы, он только улыбался, медленно переводя взгляд то на одного из нас, то на другого, в зависимости от того, кто начинал говорить.
   - Хоть бы духи не обломали, - произнес с сожалением Урал.
   - Да я тогда снесу нах-й эти горы вместе с духами, - заявил я.
   - Пацаны, только не увлекайтесь, а то улетим капитально, я знаю эту вещь, кайф должен быть в меру, остальное допьем позже, а сейчас надо подумать, кто и когда наблюдающим будет стоять. Как, с десяти начнем, как обычно? - предложил Туркмен.
   Туркмен всегда в подобных случаях выписывал нам тормоза. Как хорошо, что хоть один был с понятием в нашем экипаже, иначе все эти кайфовки могли когда-нибудь нам боком вылезти. Хоть "замком" был и Хасан, но в экипаже, да и в роте тоже, слушались больше Туркмена. Ротный это тоже знал, он не раз уговаривал его на должность замком взвода, но Туркмен не соглашался, ему больше нравилось быть водилой в нашем экипаже. Да ротный слишком и не напирал, он знал, если Туркмен сказал нет, значит - нет, а если надо было что-нибудь серьезное поручить экипажу, то ротный и так в большинстве случаев обращался к Туркмену.
   А что касается кайфа вообще, то это была одна из тех немногих отдушин в этом аду, надо же было как-то отвлечься, хотя бы для того, чтоб не сойти с ума. Офицеры разряжались спиртным, ну и кайфом тоже многие младшие офицеры баловались, да и некоторые старшие были ни без греха. Мы же в основном расслаблялись разным кайфом, ну иногда спиртным при случае, вот так и протекала наша служба для тех, кто еще оставался жив в этой проклятой стране.
   - Давайте я первый буду, - предложил я и посмотрел на часы, время было пол девятого.
   - Я тебя сменю, - сказал Хасан.
   - Нет, первый пусть стоит Сапог, мы еще спать в это время не будем, а потом Юра, ты его сменишь, ну и так далее, - спокойно сказал Туркмен.
   - Ну хорошо, я не против, остальные, думаю, тоже, - ответил я Туркмену.
   Все согласились с этим предложением, Сапог все-таки первый раз в рейде, поэтому ему и стоять наблюдающим с десяти часов до полпервого, спать в это время не сильно тянет, хреново тому, кто попадал под утро, в это время самый сон, на этот раз последним стоять выпало Уралу. Мы стояли по два с половиной часа, и как раз получалось до восьми утра.
   - Ну что, может, в картишки перекинемся. Хасан тащи карты! - крикнул я Хасану, он в это время шарился по отсеку БТРа.
   - В че играем? - спросил Урал, потирая руки.
   - В тысячу неохота, там писанина запарит. Может в очко? - спросил я.
   - Да ну это очко, давайте просто в дурака скинемся, - предложил Туркмен.
   - Ну, че решили? - спросил, подойдя, Хасан, в руках у него была колода карт.
   - В дурака давай, там меньше думать надо, а то под кайфом мозгами шевелить неохота.
   - Ну, давайте в дурака, - сказал Хасан, и стал раздавать карты.
   Мы увлеклись игрой в карты, и просидели за ними часа два, после чего я предложил:
   - Может, чайку хапнем?
   - Блин, разогреть бы его, жаль, что стемнело, - сказал с сожалением Хасан.
   - А давай в халабуде нашей небольшой костер разведем? - предложил я.
   - Отсвечивать будет, - сказал Туркмен.
   - Да не будет. Думаешь, духи заметят?
   - Если духи не заметят, то шакалы увидят, все равно пиз-ы получим, - ляпнул Урал.
   - Да ладно, чего вы шугаетесь, не холодный же хлебать, да и разбавить его кипятком не мешало бы. Давай так - кто первый в карты проиграет, тот и чай подогревает, - внес я предложение.
   - Ну ладно, давай, Юра, раздавай, - согласился Туркмен.
   Первым вылетел Урал, он молча встал и пошел готовить кипяток. Полкотелка воды закипели быстро, мы добавили в кружки с крепким кайф-чаем кипятка, и стали его не спеша хлебать.
   Около двенадцати часов пацаны накайфовавшись, стали собираться спать.
   - Сапог иди спи, я постою, все равно через полчаса менять тебя.
   Взяв автомат и подсумок я взобрался на броню и стал наблюдать за ракетами и трассерами, летящими с наших блоков, под кайфом было интересно наблюдать за этим зрелищем. Утром мы все проснулись, это значило, что ночь прошла спокойно, а больше нам ничего и не надо. Главным для каждого из нас было утром проснуться живым.
  
  

МАЛЕНЬКАЯ ПРОГУЛКА ПО ОКРЕСТНОСТЯМ

  
  
   Проснувшись, я посмотрел на часы, они показывали начало восьмого, оглядевшись вокруг себя, я заметил, что пацаны еще спали, напротив лежал Туркмен на десантном сидении, на полу отсека лежали Хасан с Сапогом, укрывшись бушлатами. С наружи БТРа что-то гремело, наверное, это Урал чай кипятил. Я поднялся, и осторожно, чтоб не разбудить пацанов, вылез на броню, солнце уже встало из-за горизонта, но жара еще не наступила, ветра тоже не было, "афганец" начинает задувать часам к девяти, вокруг было тихо и спокойно, стрельба из блоков тоже не велась. Я глянул вниз и удивился, недалеко от БТРа вместо Урала был Хасан, он чего-то колдовал над стопкой дров, рядом с ним стоял котелок с водой.
   - Хасан, ты чего там колдуешь?
   - Огонь развожу, не видишь что ли.
   - А чего это ты вдруг спохватился? Обычно тебя хрен заставишь, чего-нибудь сделать, а тут ты сам соскочил, и еще костер разводишь. А-а-а, понятно! Я совсем забыл, ты, наверное, чайку захотел хапнуть? А чего косяк-то не забиваешь? Косяк-то легче забить, чем воду вскипятить.
   - А я вот чаю захотел. Ясно?
   - Ну, еще бы не ясно было, все яснее ясного.
   - Юра, пошел ты на х-й!
   Из люка появилась голова Туркмена, он посмотрел на меня сонными глазами, и спросил:
   - Че вы орете?
   - Туркмен, скажи, ты видел хоть раз Хасана, с утра по раньше разжигающего костер, чтоб вскипятить нам чаю?
   - Нет, первый раз вижу, - ответил Туркмен.
   - Даже Сапогу не доверяет, и Татарину не дал достоять до восьми, прикинь, - сказал я, глядя на Туркмена.
   - Я сейчас себе кружку запарю, а вам х-й, - ляпнул Хасан.
   - Все, молчу-молчу, Хасан. Только ответь мне одно, ты теперь вот так каждое утро будешь нам чай запаривать? - продолжал я подкалывать Хасана.
   - Да, каждое утро буду кипятить! И даже в постель подавать. Теперь доволен? - ответил Хасан, продолжая разжигать костер.
   - Пока чай не кончится, - поправил Туркмен.
   - Слушай Туркмен, если Хасан таким темпом будет суетиться, то чаю надолго не хватит.
   В это время на броне появился Урал и, потирая свои глазные щелки, направился с котелком к баку с водой.
   - Пошли Юра, тоже умоемся, - махнул мне рукой Туркмен.
   После того как мы немного умылись, я обратился к Уралу:
   - Слушай, Татарин, ты еще не забыл, где ловушки стоят-то?
   - Да вроде нет, - ответил Урал.
   - Давай готовься, сейчас покажешь нам места, не будем же мы целыми днями БТР охранять.
   - А че готовиться, пошли покажу.
   - Хасан, буди Сапога, пусть он чай готовит. Пойдем сейчас с Уралом, он нам покажет, где ловушки стоят, - крикнул я Хасану.
   - Ну так и разбуди его сам, - ответил Хасан.
   Из люка показалась заспанная физиономия Сапога.
   - О, Сапог, а мы тебя будить собрались. Ну как ты, нормально, или еще летаешь после вчерашнего? - спросил я Сапога.
   - Да вроде нормально, - промямлил Сапог.
   - Давай готовь чай, Хасан вон костер уже распалил, а мы пойдем прогуляемся.
   - Только под БТР не ссать, отойдите вон в сторону, - крикнул Туркмен, увидев, как Урал пристраивается к колесу.
   - Да пошли, по дороге отольем, - обратился я к пацанам, и не спеша направился в сторону оврага.
   - Юра, куда ты поскакал вперед всех, взлететь на воздух хочешь? - крикнул мне Хасан.
   - А че такое?! Татарин, вы разве возле БТРа гранат натыкали? - спросил я удивленно.
   - Да не слушай ты этого Таджика. Иди-иди, там они, дальше, - махнул мне рукой Урал.
   Мы стали приближаться к оврагу, я замедлил шаг и, поравнявшись с пацанами, вопросительно посмотрел на Урала.
   - Так, готовьтесь, скоро будет первая, - ответил Урал и, прибавив шаг, вышел вперед.
   Тут мне приспичило по маленькому, и я отошел немного в сторону. Расстегивая ширинку, я по привычке посмотрел под ноги, и вдруг от неожиданности чуть не обоссался. Рядом с моими ногами, сантиметрах в пяти, на земле лежала веревка, она была не натянута как обычно, а просто лежала. Посмотрев в сторону, я увидел торчащую из земли чеку от гранаты Ф-1, а к ее кольцу был привязан конец этой самой веревки, мне на мгновение показалось, что волосы мои встают дыбом, а может быть они и действительно вставали дыбом, в Афгане такое не редкость. Я отпрыгнул назад и закричал:
   - Стойте все! Татарин, сука! Я тебя сейчас пристрелю, козел!
   Все резко остановились и посмотрели на меня.
   - Ну х-ли ты на меня пялишься, мудило?! Че это такое? Е- твою мать! - я тыкал палцем в сторону поставленной ловушки, а сам тем временем напряженно смотрел на Урала.
   Урал аж побледнел от страха и, заикаясь, произнес:
   - Ю-ю-ра - Юра, осторожней! Я совсем забыл, черт возьми, это Сапог там поставил последнюю ловушку, она последняя оставалась, мы не знали, куда ее воткнуть, хотели обратно унести, но потом я сказал ему, "давай ставь здесь". Юра, извини, я совсем забыл.
   Я смотрел на Урала, от стресса у меня тряслись руки, и сердце бешено колотилось. А Урал все оправдывался, но я его уже не слушал. Туркмен с Хасаном перепугано смотрели то на меня, то на Урала, они ведь тоже находились недалеко от гранаты, метрах в трех-четырех, не больше. У меня же в данный момент было сильное желание взять свой автомат за ствол и со всего размаху наеб-уть им Татарина по башке, но каким-то чудом я сдержался.
   - Да ну его на х-й! Я дальше не пойду, да нахрена мне такое надо! - кричал Хасан, размахивая руками, потом он схватил Урала за грудки и начал трясти, крича ему в лицо:
   - Ну ты че, козел еб-.нный, ох-ел ваще?! Я тебе сейчас эту гранату в жопу запихаю!
   Туркмен стоял и ничего не говорил, но по нему было видно, что дать по башке Уралу он тоже был бы не против. Понаблюдав немного, как Хасан трясет Урала, Туркмен схватил его за плечо и дернул со словами:
   - Ну, все, хватит! А то сейчас друг-друга передолбим. Брось его Хасан, он сам перепугался, может даже больше чем мы.
   Я начал немного приходить в себя, трясучка прошла, хотя сердце все еще колотилось в бешеном ритме. Успокоившись, я осторожно подошел к гранате и разогнул концы шплинта, чтоб случайно не вылетело кольцо, после чего я натянул веревку, завязав ее за колышек, потом, подойдя к гранате, аккуратно выпрямил концы шплинта.
   - Ну, ты даешь, Урал, если б еще шаг... Ну а натягивать веревку через жопу ты научил Сапога? - спросил я, глядя на перепуганного Урала.
   - Да не знаю, я сам проверял, как он ставит ловушки, только вот эту последнюю он сам ставил, мы уже возвращались и он по быстрому ее забацал, - ответил Урал.
   - Ну че, так и будем стоять как дураки? Пошли дальше смотреть, не знаю как вы, а я лично вот эту запомнил хорошо. Ну, давай, Урал, веди нас дальше, - сказал я, глядя на Урала.
   - Только на этот раз мы пойдем за тобой цепочкой, - заявил Хасан.
   Через несколько метров Урал остановился и показал пальцем на расставленные ловушки. Мы взглянули в сторону, куда показывал Урал, ловушки были натянуты в два ряда вдоль оврага. Потом он показал на край склона и произнес:
   - Первые две вон там, а последние возле того куста, - Урал показал на видневшийся метрах в ста от нас небольшой куст.
   - Урал, здесь точно все, или есть еще где-нибудь? - спросил с недоверием Туркмен.
   - Да, да, на этот раз точно, - ответил Урал.
   - Может, ту снимем вообще, нахрен она там стоит? - спросил Хасан, показывая в сторону ловушки, на которую я чуть не нарвался.
   - Да пусть стоит, че она тебе мешает, что ли? - ответил я Хасану.
   - Ну ладно, пусть торчит. Пошли обратно, чай наверно уже готов, - предложил Хасан и направился к БТРу.
   Мы тоже не стали задерживаться и молча пошли вслед за Хасаном.
   Подойдя к БТРу, мы уселись в тени, Сапог в это время засыпал заварку в котелок.
   - Сапог! Я на твоей тупорылой ловушке чуть не подорвался, - крикнул я Сапогу.
   Сапог вопросительно посмотрел на меня.
   - Ловушку помнишь, которую ты через жопу поставил?
   - А да, я торопился, и не успел веревку натянуть, - ответил Сапог.
   - Ну ты нашел место, куда ее воткнуть, - промолвил Хасан.
   - Да мы ее не хотели вообще ставить, а потом Урал сказал, "ставь здесь", и сам пошел к БТРу, ну я по быстрому ее и поставил.
   - Жрать будем? - спросил Хасан.
   - Я не хочу, - ответил Туркмен.
   - Я тоже не буду, чай попьем с сахаром и сухарями. Чем тебе не жратва? - сказал я, глядя на Хасана.
   - Ладно, погрызем сухари, я не против, - ответил Хасан.
   Сапог разлил чай в кружки и поставил их возле нас, потом спросил:
   - Консервы открывать?
   - Нет, мы не будем, если хочешь жрать, то открой себе, - предложил я Сапогу.
   - Нет, я тоже не буду, - ответил тот.
   - Тогда тащи сахар и сухари, - попросил я Сапога.
   Сапог исчез в отсеке и через минуту показался с двумя пакетами сухарей и пачкой быстрорастворимого сахара. Мы, разобрав сухари и сахар, принялись за чай, хорошая штука этот чай, с одной стороны жажду утоляешь, с другой кайф ловишь. Через несколько минут мы прибалдевшие сидели и весело болтали, даже Сапог, который в недавнем прошлом от кайфа замыкался, сейчас понемногу разговорился. Мы еще с часик перекинулись в картишки, за это время солнце поднялось выше и стало ощутимо припекать, понемногу разгулялся ветер "афганец". Туркмен с Хасаном спустились в капонир под брезентом, который мы вырыли, Урал, расстелив одеяло, завалился в тень от БТРа и собрался по всей вероятности немного поспать, а я и Сапог остались сидеть, где сидели.
   - Я наверно отойду и немного постреляю по горам из автомата, - сказал Сапог, посмотрев на меня.
   - Иди, если делать нехер. Только отойди подальше, чтоб не тарахтеть под боком, пацаны, вроде, дрыхнуть собрались, не обламывай их, - ответил я ему.
   Сапог взяв автомат и подсумок, побрел куда-то в сторону, а я, посидев немного, встал и решил сходить к арыку простирнуть ХБшку, которая стояла как кол от пота и пыли. Закинув в карманы пару гранат от подствольника, пару РГДшек и одну эФку, я пристегнул к автомату связку из двух магазинов и, захватив кусок мыла, направился вниз по склону в сторону арыка. Поравнявшись с капониром, я негромко окликнул пацанов:
   - Туркмен, Хасан, вы спите?
   - Да, спим, Чего зря спрашивать, - промямлил Туркмен.
   - Я пойду хэбэшку простирну. Вы не хотите, заодно искупнемся?
   - Не, потом, лучше под вечер, - опять ответил Туркмен.
   - Юра, ну че доеб-.лся, иди куда шел, - начал возмущаться Хасан.
   В это время в стороне раздались две короткие очереди из автомата.
   - Ну кому там делать нех-й!? Поспать ни хрена не дадут! - закричал Хасан.
   - Хасан, че ты орешь - дубина!? Стрельбу первый раз услышал? Ты - сука, больше спать мешаешь своим криком, - отвязался на Хасана Туркмен.
   - Это Сапог по горам лупит, пускай постреляет, заодно привыкнет к автомату, - сказал я и, прикурив сигарету, пошел дальше вниз по склону.
   - Юра, зелени нарви! - крикнул мне вдогонку Хасан.
   - Ладно! - ответил я и направился дальше.
   Внизу росла высокая, густая трава, листья ее доставали почти до колен. Приятно было идти по этой траве после надоевших скал и песка. Пройдя немного по этой траве, я забрел на брошенные огороды, они тоже были заросшие травой, но не так густо, и местами среди травы попадались стебли лука кустики укропа и так называемой петрушки, "на обратном пути надо не забыть нарвать этой зелени к обеду" - подумал я. Сразу за полосой огородов был прорыт арык, по нему текла вода, арык был шириной метра полтора-два, метров триста от арыка протекала речка, но саму речку отсюда видно не было, виднелся лишь край обрыва противоположного берега. Подходя к арыку, я почувствовал легкую прохладу, исходящую от воды, хотелось завалиться в эту траву рядом с арыком и лежать так целыми днями, один хрен на блоке больше делать нечего. На блоке стоять все же лучше чем болтаться по Афгану, трясясь в БТРе, вдобавок еще глотая эту проклятую пыль, которая будто сквозь броню просачивается, и нет от нее нигде спасения. Мало того, еще и постоянно опасаешься нарваться на засаду, или, скрипя песком на зубах, проводить эти чертовы прочески, которые без трагических приключений редко когда обходятся. На блоке конечно тоже не безопасно, особенно ночью, но все же здесь более или менее поспокойнее.
   Поначалу мне так и хотелось сделать, постиравшись, завалится в траву и пару часиков поспать, но я кроме духов еще боялся всяких ядовитых змей и насекомых, которых в траве было навалом, и это отбивало соблазн поваляться в прохладной траве. Змеи и всякие твари, конечно, это не самое страшное, что есть в Афгане, но я почему-то не переваривал органически этой заразы, особенно пауков. Скорпионы, те хоть под камнями сидят, а фаланги шмыгают везде и всюду. В полку на вечерней проверке, когда стоишь на улице под фонарем да еще в тапочках, то постоянно ногами дергаешь как дурак, чтоб эта тварь под штанину не залезла, эти суки на свет быстро сбегаются. Бывало, спишь в палатке, и вдруг чувствуешь сквозь сон, что какая-то тварь по телу или морде промчалась, я в таких случаях подпрыгиваю так, что чуть второй ярус кровати не сшибаю, аж вся палатка от моего крика просыпается, потом слушаю кучу матов в свой адрес от сонных пацанов. Порой мне кажется, что если, проснувшись, я увижу над собой живого духа с кинжалом, то так не испугаюсь, как этой твари. Укус фаланги, конечно не опасен для жизни, но ощущение все же неприятное.
   Я снял с себя всю одежду вплоть до трусов, которые тоже стояли от пота не меньше чем ХБ, сложил весе содержимое карманов на кучу рядом с автоматом, который всегда лежал в подобных случаях на расстоянии вытянутой руки, и приступил к стирке.
   Закончив стирку, я залез в арык, воды в нем было по пояс и для того чтоб искупаться, вполне хватало. Поплескавшись минут пять, я вылез и оделся, после чего накинул на плече автомат и распихал весь арсенал по карманам, только сигареты оставил в руках чтоб не намокли. Специально сушить одежду не было смысла, от палящего солнца она и на теле высыхала минут за десять.
   Немного постояв, я решил сходить к речке и посмотреть, что она из себя представляет, может, удастся глушануть гранатами нескольких рыбешек на уху. Перейдя через арык, я направился к речке, с другой стороны арыка тоже были брошенные огороды, они располагались двумя полосами по обеим сторонам этого арыка.
   Речка была небольшая, метров пятнадцать-двадцать шириной, но течение было сильное, глушить рыбу при таком течении бесполезно, все равно не успеешь выловить.
   Я подошел к краю обрывистого берега и огляделся по сторонам, речка за горой сворачивала вправо. Мне стало любопытно, что же там за горой, обычно на поворотах речек бывают небольшие плеса или заводи, в таких заводях можно гранатами глушить рыбу. Бывает, что попадаются и речные крабы, при разрыве гранаты они выползают на берег, и если успеешь, можно несколько штук поймать. Я смотрел вдоль речки и думал, "сходить что ли, посмотреть", до места, где речка сворачивала, было примерно с пол километра, одному идти было как-то страшновато. Я закурил сигарету и сел на край обрыва, свесив ноги, обрыв над речкой был метра три высотой, вдруг глина подо мной обвалилась, и я полетел вниз. В воду я к счастью не залетел, между обрывом и берегом реки было расстояние метра два, сильно тоже не ушибся, только испачкался весь в глине, которая полетела мне на голову, когда я приземлился. Я встал и, отряхиваясь, посмотрел вверх, самому взобраться на трех метровую высоту возможности не было, даже если удастся зацепиться за край обрыва, то он все равно обвалится, надо теперь идти вдоль речки и искать место, где можно вылезти. Было два направления, идти вверх по реке в сторону блоков там безопаснее, или идти вниз по реке и заодно посмотреть, что там за горой, но туда идти страшновато. Немного подумав, я передернул затвор автомата и, повесив его на грудь, побрел вниз по речке. Я брел, задавая себе вопрос, "куда, черт возьми, я прусь, к тому же сам"? Но все-таки продолжал идти, по ходу поглядывал на обрыв, в надежде, что где-то он закончится, или может коряга попадется, хоть за нее зацепиться, но как назло ни того, ни другого видно не было. Я прошел уже довольно-таки приличное расстояние, по крайней мере, мне так казалось, но поворота речки все не было. Местами берег речки доходил под самый обрыв и приходилось пробираться по воде, мокрая и вязкая глина прилипала к сапожкам, было трудно шагать, часто приходилось штык-ножом счищать глину с подошв. Я уже хотел развернуться обратно, как вдруг заметил впереди что-то похожее на расщелину в обрыве и прибавил шаг. Это и точно оказалась не большая расщелина, я заглянул в нее, держа автомат наготове, оказалось, это был тот самый овраг, который находился не далеко от нашего блока, ближе к речке он сужался, и у речки заканчивался этой небольшой расщелиной. Я залез в эту расщелину, она была не широкая метр не больше, упираясь ногами в обе стенки, я взобрался наверх, торец горы, возле которой мы стояли находился как раз напротив меня. Ну, вот вроде и все, теперь можно возвращаться на блок, но меня мучило любопытство, хотелось все-таки узнать, "что же там за горой и куда сворачивает речка?" Не зря же я перся по этой липкой глине, да еще вывозился весь. Я постоял, огляделся и, закурив сигарету, пошел дальше вниз по реке, только на этот раз я шел над обрывом, сверху было видно, где сворачивает речка, к тому же до ее поворота было не так далеко.
   Дойдя до поворота, я убедился, что никакой заводи здесь нет, но то, что я увидел, поразило меня, такой красоты я еще не видел в Афгане. Моему взору открылась ложбина похожая на огромный котлован, она находилась между горой, у подножия которой находился я, и грядой гор простирающихся вдоль границы с Ираном. В низине виднелось озеро окруженное зеленкой, речка, извиваясь, спускалась вниз и впадала в это озеро. Скалы противоположных гор полукольцом окружали эту впадину, озеро находилось почти у их подножия, от этого озера и до места, где находился я, зеленым ковром стелилась трава, в Афгане много зелени встречается не часто , но здесь ее было в изобилии. Ветром эта местность не продувалась, в низине стояла тишина, хотя наверху ветер свистел во всей своей красе, и пыль с песком стояла столбом. Я оглядывал впадину и подножье гор, в надежде обнаружить какой-нибудь кишлак, в таких местах обязательно должно было быть поселение, ведь где вода, там и жизнь. Но сколько я ни вглядывался, ничего похожего на постройки видно не было. Расстояние до противоположных гор было большое, километра три, а может и больше, ведь когда смотришь на горы, они всегда кажутся ближе, чем есть на самом деле, да и кишлаки духи строят так, что их издалека трудно обнаружить среди гор, они как бы сливаются с этими горами. Я стоял и думал, "неплохо было бы спустится к этому озеру, давно я уже не видел красивой природы", но только не в этой желтой "пещанке", которая была на мне надета, в ней на фоне травы я буду заметен на большом расстоянии, "надо будет взять в БТРе зеленый маскхалат и прийти сюда еще раз, я все таки туда схожу, чего бы мне это не стоило", продолжал я размышлять. Еще немного постояв, я развернулся и пошел обратно к БТРУ.
   Наверху пыльная буря разыгралась не на шутку, и как назло ветер дул прямо в лицо, я шел с натянутой на глаза панамой, временами поворачиваясь к ветру спиной, при таком ветродуе не зарулить бы куда-нибудь не туда, я взял примерный ориентир, и продолжил движение. До своего БТРа я все же добрался, правда, с большим трудом.
   На этом закончилось мое небольшое ознакомление с районом, в котором находился наш блок.
  
  

ЖАРЕНЫЙ БАРАН ИЛИ ПРЕРВАННЫЙ ОБЕД

  
   Когда я вернулся, рядом с БТРом никого не было, я спустился в капонир, там сидели Туркмен, Хасан и Урал.
   - Юра, где ты лазишь? Мы думали тебя уже духи хапнули, - сказал Хасан.
   Я рассказал, где меня носило, и предложил им сходить к озеру.
   - А далеко это озеро? - спросил Туркмен.
   - Километра три примерно, - ответил я.
   - Да ну, гонишь что ли, или тебе больше делать нехер? Лично я на дурака не похож, - возмутился Хасан.
   - Ну не хочешь, не ходи, я не уговариваю. Красиво там, я ох-ел, когда увидел, такое здесь я первый раз вижу, - пытался я убедить пацанов.
   - Да еб-л я эту твою красоту, я жить еще хочу, - опять начал возмущаться Хасан.
   - Да живи, кто тебя сдохнуть просит, - сказал я Хасану.
   - Я лично тоже не горю желанием далеко от блока отходить, на речку искупаться еще сходить можно. Там чуть в стороне к блоку взводного есть брод, туда духи баранов на водопой водят, - объявил Туркмен.
   - Каких еще баранов, откуда они? - спросил я, глядя на Туркмена.
   - Кишлак там есть за БТРом Грека, километра два отсюда, - ответил Туркмен.
   - Откуда ты знаешь? - опять спросил я.
   - Пацаны по рации сказали. Они уже ходили на речку купаться, правда комбат увидел и пи-.ды им вставил, сказал, если кого увидит возле речки вы-бет, - добавил Хасан.
   - Нас он не увидит, тут можно по оврагу пойти, он ведет прямо к речке, а там до ложбины с озером не далеко. Давайте сходим к озеру, рыбу поглушим, духов там нету.
   - Откуда ты знаешь, что нету? - спросил Хасан.
   - Да я торчал там полчаса, если б духи были, они б меня давно усекли.
   - Нет, если хочешь - сам иди, а нас не агитируй, - сказал Туркмен.
   - Ну, не хотите не надо, а я после обеда пойду. А Сапог где?
   - В БТРе сидит. Что его хочешь убазарить? - спросил Урал.
   - Да нет, если вы не хотите, то его и подавно не заставишь. Сам пойду.
   - Дурак ты, Юра, - ляпнул мне Хасан.
   - Да не дурней тебя, - ляпнул я в ответ.
   - Зелени ты, конечно, не принес? - спросил Хасан.
   - Да пошел ты со своей зеленью, мне было не до нее. Сапога вон пошли, или сам сходи, - ответил я.
   В капонир залез Сапог и сообщил, что в сторону нашего блока пастух гонит отару баранов к речке. Мы все вылезли наружу и направились к БТРу, ветер наполовину стих, и пыль уже не гнало сплошной стеной, местами немного мело небольшой поземкой. Изредка порывы ветра поднимали облако, потом снова ветер стихал, его порывы были похожи на огромные и ленивые воздушные волны, а это значило, что "афганец" скоро утихнет, правда, неизвестно на какое время, бывало, что затишье продолжалось несколько дней.
   - Где бараны? - спросил Хасан.
   - Залезь на броню, оттуда видно, - ответил ему Сапог.
   Хасан запрыгнул на броню и крикнул:
   - Вон они, скоро будут напротив нас! Пошли Юра, лучше урвем у пастуха одного барана, чем по озерам шляться.
   Хасан спрыгнул с брони и пошел в сторону отары, теперь уже и мы заметили баранов, их было около сотни, позади баранов шел пастух. Я догнал Хасана, и мы быстрым шагом направились в сторону отары. Минут через пять мы настигли баранов и остановились, поджидая пока чабан поравняется с нами. Бараны не спеша проходили мимо, на первый взгляд они неплохо выглядели, все были крупные и с большими курдюками.
   - Сейчас я выберу заеб-тельского барана, - довольным голосом проговорил Хасан.
   - Да они здесь все заеб-тельские, - спокойно ответил я, глядя на проходящих баранов.
   - А я выберу самого заеб-тельского.
   - Пусть хоть какого-нибудь даст.
   - Кто!? Да я ему, душаре вонючему башку отрежу! Он сейчас мне всех баранов отдаст и еще спасибо скажет! - возмутился Хасан.
   - Потом сам будешь наблюдающим ночью стоять.
   - Да не ссы ты, Юра. Кто он такой?
   - Кто бы ни был, а убивать его не стоит.
   - Да кто собирается его убивать, если он по хорошему барана даст, то пусть живет себе спокойно.
   - А если не даст?
   - Даст, жить захочет - даст.
   Пока мы болтали, пастух уже оказался напротив и, не обращая на нас внимания, продолжал идти дальше с таким видом, будто нас не замечает. Хасан окликнул его, пастух остановился. Хасан махнул ему рукой, чтоб тот подошел. Чабан постоял немного, потом медленно направился в нашу сторону, судя по его поведению, особой радости от встречи с нами он не испытывал. С виду он казался дряхлым стариком, но как часто таких вот дряхлых стариков приходилось встречать в горах с буром или гранатометом, и бегали эти дедки по скалам не хуже горных козлов.
   Одет он был в выцветшие шаровары и сарбосовский китель, на голове была намотана чалма.
   Хасан обратился к нему на таджикском языке, чабан начал что-то возбужденно отвечать, показывая рукой в сторону Грековского блока. Хасан, перебив чабана, стал на него кричать, а я стоял и наблюдал за ними. Мне было тревожно за Хасана, в таком возбуждении он мог вытворить все что угодно. Вдруг Хасан резко вытащил штык-нож из сапожка и приставил его к горлу чабана. Вот этого я и боялся и, подскочив к ним, схватил Хасана за руку, в которой он держал нож.
   - Э, Хасан, ты че делаешь, оставь этого деда в покое.
   - Юра, уйди нах-й! Не лезь, я сам разберусь с этим чертом. Он ох-ел ваще.
   - Да знаю я твои разборки, сейчас завалишь его, а потом жди подлян от этих духов.
   Бараны в это время продолжали идти дальше, и отошли от нас метров на пятьдесят, приближаясь к спуску в низину.
   Хасан что-то крикнул чабану в лицо и, убрав нож от его горла, резко оттолкнул его, старик сделал пару резких шагов назад и чуть было не сел на задницу. После чего Хасан заткнул нож на место, вскинул автомат, передернул затвор и выпустил очередь по отаре баранов. Несколько крайних баранов повалились на землю, остальные с криком побежали дальше к речке. Я заметил, что два барана лежали и трепыхались в пыли, два лежали без движения, а один, прихрамывая на заднюю ногу, с криком бежал за отарой.
   - Хасан, ты че делаешь - придурок!? - воскликнул я.
   - Я бля сейчас все стадо перестреляю, и этого придурка пристрелю.
   - Да объясни ты, че происходит?
   - Не хочет давать по-хорошему, говорит, "на вас баранов не напасешься, если каждому давать, то баранов на всех не хватит", жалуется, что Грек одного барана забрал у него.
   "Ну слава богу", подумал я, хоть пастуха Хасан не пристрелил. Чабан в это время что-то кричал, размахивая руками, постоянно вспоминая Аллаха.
   - Че он кричит? - спросил я Хасана.
   - Наверно хочет, чтоб я его застрелил, - сказал Хасан и ткнул дуло автомата в лицо пастуху.
   Тот мгновенно заткнулся и уставился перепуганным взглядом в Хасана.
   - Хасан только не убивай его, ну тебя нахер.
   - Это будет от него зависеть, он кричит, что пожалуется нашему командиру на то, что мы издеваемся над мирными жителями и грабим их. Сейчас я ему пожалуюсь, рожа ох-.евшая.
   Сзади послышались шаги, я обернулся и увидел Туркмена. Теперь я был за Хасана спокоен, Туркмен не даст ему напороть глупостей.
   - Что за стрельба у вас тут!? - крикнул, приближаясь к нам, Туркмен.
   - Да вон, Хасан рога мочит, - ответил я.
   - Хасан, че такое? - спросил Туркмен.
   - Че такое, че такое! Козел этот ох-ел ваще. По-хорошему барана дать не хочет, да и еще угрожает - душара вонючий. А откуда я знаю, может он дух, может он специально тут ходит и высматривает наши блоки, - рассуждал Хасан, тыкая чабана в грудь стволом автомата.
   - Вон кто-то уже к нам едет, - сказал я пацанам, показывая на полосу пыли.
   - Если это пьяный комбат, то пиз-ы получим, если замполит, то будем слушать лекцию о мародерстве среди советских военнослужащих, - выразил свою мысль Туркмен.
   - Пусть уж лучше пьяный комбат, чем этот проповедник, - сказал я.
   - А если это командир? - спросил Хасан.
   - Не, командир не приедет, у него без нас делов хватает, - ответил Туркмен.
   - Черт, смотрите, там два БТРа, сейчас и пиз-ы получим, и лекцию послушаем, - сделал я заключение.
   - Я потом этого урода точно пристрелю, когда он обратно будет идти, - не унимался Хасан.
   - Слушай Хасан, хорош париться! Тебе же говорят, что потом духи из этого кишлака подляны нам начнут строить, и блок Грека пострадает в первую очередь, они ближе всех к кишлаку стоят. Че, хочешь мужиков подставить, да? - пытался я убедить Хасана.
   - Да ладно, пошел он нах-й этот дух, не буду я его трогать, - ляпнул Хасан.
   - Да уж сделай одолжение, - сказал с издевкой Туркмен.
   БТРы подъехали ближе, и стало видно, что первым ехал комбат, а за ним ротный. Чабан, заметив на БТРах офицеров, немного успокоился.
   - Ротный с комбатом едут, - сказал Хасан.
   - Без тебя видим, - ответил я.
   Мы стояли в ряд и ждали приближающиеся машины, пастух стоял немного в стороне, и поглядывал то на нас, то на подъезжающие БТРЫ.
   Вот подкатил БТР комбата и, развернувшись к нам боком, остановился, за ним подъехал БТР ротного. Комбат к нашему счастью, был трезв как стеклышко, он спрыгнул на землю и спросил:
   - Ну, что у вас здесь за ху-ня?
   - Да вот, пастуха остановили, товарищ майор, пытался пройти через блоки, - ответил Хасан.
   - А что за стрельба? - опять спросил комбат.
   Тут подбежал чабан, он остановился между нами и комбатом, и начал что-то возбужденно говорить, показывая на Хасана, потом он стал изображать жестами стрельбу и показывать пальцем в сторону отары, которая уже спустилась в низину и подходила к реке. Хасан что- то крикнул чабану, но тот продолжал тараторить и размахивать руками, всем видом показывая свое недовольство по отношению к нам.
   - Гараев, скажи ему, пусть заткнется! - крикнул с брони ротный.
   Хасан стал что-то объяснять чабану, но тот ни как ни унимался.
   - Да у-би ты ему прикладом по башке, наконец! - не выдержав, крикнул комбат.
   Хасан откинул приклад и сделал шаг к чабану, который, моментально сообразив, в чем дело, сразу заткнулся.
   - Баранов вы пох-ярили? - спросил Комбат.
   - Да, товарищ майор, - ответил негромко Хасан.
   - Мудаки, вашу мать. Савин, разбирайся сам со своими долбае-.ами! - крикнул комбат, после чего запрыгнул на броню, что-то сказал своему водиле и показал пальцем в сторону валяющихся баранов.
   БТР комбата отъехал, а мы стояли и наблюдали за ним.
   - Комбат сам за баранами приехал, - сказал я.
   - Всех, я думаю, не заберет, - отозвался Туркмен.
   - Вы, товарищ старший лейтенант, тоже за бараном приехали? - спросил Хасан.
   - Приехал может и не за бараном, но уеду с бараном, - ответил ротный.
   Машина комбата остановилась, из люка выскочил водила и закинул на броню пару баранов, после чего они спокойно укатили.
   - Так, разбираться с вами не х-й, все равно до вас дураков ни черта не доходит. Гараев, сколько баранов прибил? - спросил ротный.
   - Четырех, - буркнул Хасан.
   - Одного я забираю, а один вам останется, это вам за проявленную инициативу. Пастуха не трогайте. Гараев, ты понял, что я сказал?
   - А че сразу Гараев? - возмутился Хасан.
   - Заткнись, и не выводи меня. Я еще раз повторяю для долбое-ов, пастуха не трогать. Гараев, ты меня понял?
   - Да понял я все, - огрызнулся Хасан.
   - Ну вот и молодец, а сейчас забирайте своего барана и валите на блок. Нурлан, проследи за этим долбаем, чтоб он пастуха не трогал, а то я этого придурка знаю, - сказал напоследок ротный и показал Петрухе двигать вперед.
   Петруха, показав нам язык, нырнул в люк, и они тоже укатили, не забыв между тем прихватить по пути третьего барана.
   - Молодец, Хасан, всем угодил, кроме чабана, но он не в счет, - сказал Туркмен, хлопая Хасана по плечу.
   - Ну че, так и будем здесь стоять? Пошли, заберем этого дохлого барана, которого нам оставили шакалы и сваливаем отсюда, - предложил я.
   - У сука! - замахнулся Хасан на чабана, и мы пошли за бараном.
   Чабан шел молча за нами. Мы подошли к барану, отара в это время давно уже стояла у реки и бараны, толпясь у берега, утоляли жажду. Хасан, поглядев на убитого барана, сказал:
   - Комбат сука, двух живых захапал, ротный из двух оставшихся выбрал барана пожирнее и поцелее, а этот - самый задроченный и размоченный - остался нам, и все из-за этого урода.
   Хасан со злостью посмотрел вслед уходящему пастуху, который, постоянно оглядываясь, спешно перебирал ногами, направляясь к отаре.
   - А чего тебе не нравится? Хороший жирный баран, правда, ты ему кишки разворотил, а так, я бы не сказал, что он такой уж задроченный, - сделал я заключение, разглядывая барана.
   - Да нормальный баран, давай, хватаем его и потащили, - сказал Туркмен и, наклонившись, схватил барана за заднюю ногу.
   Хасан взялся за переднюю, и они потащили барана к блоку, а я пошел за ними.
   - Юра, на, забери наши стволы, болтаются и мешают тащить, один хрен порожняком идешь, - обратился ко мне Хасан.
   Хасан с Туркменом остановились и, положив барана на землю, сняли автоматы.
   - Ни хрена блин, тяжелая туша, килограмм за пятьдесят потянет, - ляпнул Хасан, вытирая пот со лба.
   - А ты боялся, что тебе мяса не хватит, половина еще пропадет, - сказал я, подойдя к ним.
   - Не пропадет, будет лишнее - отдадим на блок взводного, - предложил Туркмен.
   - Х-й вот этому взводному, - возмутился Хасан.
   - Там не один только взводный, так что не жмись, - сказал Туркмен и добавил: - Ну пошли давай, время идет а я жрать хочу.
   Я забрал автоматы и повесил их на плечо, после чего мы продолжили путь дальше.
   Подходя к блоку, мы увидели, как навстречу нам вышел Урал. Увидев барана, он расплылся в довольной улыбке.
   - О, Татарин появился, а довольный какой, он чует мясо за километр, - сказал я.
   - А че стреляли? - крикнул нам Урал.
   - Саид, почему седло в говне? Стреляли! - подколол я Урала.
   - Че, комбат приезжал, да? - опять спросил Урал.
   - И комбат приезжал, и ротный приезжал, всех баранов разобрали и свалили, - ответил Хасан.
   - Пи-ды вам не дали?
   - Говорят же тебе, баранами откупились. Дрова готовьте с Сапогом, барана жарить будем, Хасан сейчас нам его разделает, - сказал я Уралу.
   - Какой базар, все будет на мази! - воскликнул Урал.
   - Я сейчас вам такое блюдо забацаю из этого мяса, пальцы проглотите, главное разделать эту тушу, а дальше дело техники, - воскликнул Хасан с довольным видом.
   - Сейчас бы кишмишовки к такому обеду, или браги накрайняк, - сказал я вздохнув.
   - Неплохо бы, да нету, - добавил Туркмен с сожалением.
   Хасан в это время приспосабливал барана к разделке. Он подвешивал его за ноги к передку БТРа, и был полностью увлечен этим делом, напевая чего-то себе под нос, а Сапог рыл яму под бараном, чтоб потом закопать в ней кишки. Урал готовил дрова, разбирая ящики из-под боеприпасов. Я взялся разжигать костер, чтоб вскипятить воду для чая, а Туркмен сидел возле переднего колеса и о чем-то думал.
   - Слушай, Туркмен, есть идея, - оторвал я Туркмена от мыслей.
   - Ну, говори.
   - Залезь на волну, пробей, у кого бухалово есть, поменяем на мясо или на чай.
   - Да ну Юра, ты че? Блоки стоят друг от друга на полкилометра. Кто пойдет?
   - А зачем ходить, съездишь.
   - Кто - я?
   - Ну, хочешь, я смотаюсь.
   - Спалят же.
   - Да ты придумай чего-нибудь, ну давай я скажу, что пулемет у меня заклинило и надо в ремроту сгонять. Ты че, не знаешь, как шакалам по ушам проехать?
   - Ну х-й с ним, попробую, а то действительно, такая хавка и без пойла, - сказал Туркмен подымаясь.
   - На Грека блок попробуй пробиться, и с ним побазарить, у него наверняка есть.
   - С Греком сам базарить будешь, вы же с ним корешитесь.
   - Позовешь, если они на связи будут, я сам побазарю.
   Туркмен запрыгнул в люк, а я продолжил дальше готовить чай. Время шло к обеду, солнце висело над головой, и жара стояла невыносимая, да еще костер рядом, хотя было непонятно, откуда больше палит, или сверху от солнца, или от костра напротив.
   Я вскипятил чай, кинул в котелок заварки и потушил костер, потом сел перекурить в тень от БТРа. Хасан в это время снял шкуру с барана и вынимал из него внутренности; Урал, наломав дров крутился возле Хасана и давал ему советы.
   - Печень, сердце, легкие оставляй, заделаем каордак, - говорил Урал Хасану.
   - Какой еще камурдак? - спросил Хасан.
   - Это вареные внутренности, каордак называются.
   - Да пошел ты нах-й со своим кардаком, я сам знаю, что делать с бараном.
   Я подошел к ним и стал смотреть, как Хасан орудует ножом, у него был дукановский нож-складешок, хороший нож, ручной работы. Видно было, что Хасан не новичок в разделке баранов, орудовал он быстро и ладно.
   - О, уже мухи появились. Откуда только эти суки берутся? Вроде не было их, и вдруг появились, - удивился я.
   - Жрать тоже хотят, - ответил Урал.
   - Нет, я понимаю, что они жрать хотят, но ведь нет вокруг поблизости ничего, ни кишлаков, ни помоек. Откуда они берутся?
   В это время из люка вылез Туркмен.
   - Ну че, пробил что ни будь? - спросил я Туркмена.
   - У танкистов есть кишмишовка, и брага тоже есть, они согласны обменять на мясо.
   - Во заеб-сь! А где они стоят? - спросил я обрадовавшись.
   - Далеко, ехать надо.
   - Ну так поехали, какой базар, - сказал я и обратился к Хасану: - Тебе еще долго?
   - Да нет, ху-ня осталась, сейчас потащим мыть в арык.
   - Я сам смотаюсь, если что, скажу - движок барахлит, в ремроту еду за деталью, да, в общем, найду, что сказать. Мяса мне отрежьте.
   - Сколько они хотят? - спросил Хасан.
   - Да ляжку заднюю отметель и хватит им.
   - А у кого там кишмишовка? - спросил Хасан.
   - У земы твоего, у кого же еще, - ответил Туркмен.
   - Вот сука, а мне сказал, что нету.
   - За просто так, конечно нету, - сказал я Хасану.
   Хасан отрезал ляжку от барана и передал Туркмену, потом они с Сапогом сняли барана с БТРа и потащили к арыку мыть, Туркмен укатил к танкистам, а я взял лопату и стал закапывать яму с кишками.
   - А как будем жарить? - спросил Урал, подойдя ко мне.
   - А х-й его знает, Хасан вон грозился приготовить, пусть сам и думает.
   Закопав яму, я подошел к котелку и налил себе немного чая.
   - Татарин, чая хочешь?! - крикнул я.
   - Налей немного.
   Налив еще в одну кружку чая, я протянул ее Уралу. Мы уселись на ящики с патронами и молча попивали чай, поджидая остальных.
   Примерно через полчаса появились Хасан с Сапогом, они промыли разделанную тушу барана и нарвали зелени. Мы с Уралом слегка раскумаренные от чая сидели и наблюдали, как Хасан собирается приспосабливать барана. Урал, немного посидев, встал и пошел в капонир, а у меня под кайфом появилось желание поболтать с кем-нибудь, и я начал приставать к Хасану.
   - А как ты его жарить собрался, целиком или по кускам? - спросил я Хасана.
   - На две части разрежу.
   - А на че ты их насадишь?
   - На х-й!
   - Че ты подкалываешь, я серьезно ведь спрашиваю.
   - Свяжу проволокой три монтировки и привяжу к ним полтуши.
   - Ты смотри, умный таджик, я б не догадался. Ну, давай готовь.
   - Костер лучше разведи, - обратился ко мне Хасан.
   - Костер не проблема, ты барана приделай сначала. А вторую половину куда денем?
   - Завтра зажарим.
   - Мясо до завтра пропадет. Ты че, Хасан?
   - Не пропадет, мы его в воду опустим.
   - Куда, в бак что ли?
   - В арык, дубина. Юра, отъеб-.сь, не мешай готовить, - сказал напоследок Хасан, ковыряясь в мясе.
   - Тебе чаю не налить, Хасан? - предложил я.
   - Не надо, я косяк курнул.
   - А че так?
   - От чая расслабуха, его лучше пить, когда делать нечего.
   Послышался гул моторов и показался наш БТР, Туркмен заехал на свое место и заглушил движки.
   - Ну че, взял? - спросил я у появившегося из люка Туркмена.
   - Конечно, взял.
   - Сколько? - опять спросил я.
   - Две фляжки полутора литровые.
   - Чего, браги?
   - Да браги.
   - А кишмишовки, че, не взял что ли? - спросил Урал, подойдя к нам.
   - У них одна бутылка кишмишовки была, я полбутылки вылил во фляжки с брагой, чтоб крепче была, а то брага еще не совсем готовая, - ответил Туркмен и спрыгнул с брони.
   - Ну и правильно сделал, - сказал я.
   Хасан в это время лазил по отсеку БТРа, и гремел какими-то железяками.
   - Че он там ищет? - спросил меня Туркмен.
   - Монтировки.
   - Нах-.я?
   - Барана на них насадить хочет.
   - Я трубу привез, у ремротовских взял, на броне вон лежит.
   Хасан вылез из десантного люка, держа в руке две плоские монтировки.
   - Хасан брось эти монтировки, я трубу привез, специально для этого.
   - Где труба? - спросил Хасан.
   - На броне вон лежит.
   Хасан запрыгнул на броню и взял трубу.
   - О, как раз что надо! - воскликнул он и спрыгнул на землю.
   - Надо только расплющить ее немного в середине, чтоб она не проворачивалась, когда барана жарить будем, - предложил я.
   - Да я знаю, что делать, ваше дело жрать, а уж как приготовить это мое дело, - сказал Хасан.
   Хасан, взяв Сапога в помощь, отправился готовить барана, а мы, завалившись в тень БТРа, стали ждать, когда приготовится мясо. Меня начало клонить в сон, и я не противясь этому, мирно уснул.
   Проснулся я от звука летящих вертушек, в нос мне ударил запах жареного мяса, и тут же начал проявляться голод. Я лежа смотрел в небо: со стороны границы с Ираном, как раз оттуда, где я утром обнаружил озеро, летели две вертушки. Это были "крокодилы", шли они на низкой высоте и, пролетев чуть в стороне от нашего блока, взяли направление в сторону, где находился БТР командира. Я огляделся вокруг себя, пацаны все столпились вокруг костра с жарившимся мясом и о чем-то болтали. Поднявшись на ноги, я направился к ним, Сапога среди них не было, "наверное, спит", подумал я.
   - О, Юра проснулся, а тебе мяса не досталось, - сказал Урал, первым заметивший меня.
   - Что за вертушки? - спросил я, подсев к остальным.
   - А х-й их знает, - ответил Хасан.
   - А Сапог где? - спросил я пацанов.
   - Пошел за солью к Греку, - ответил Хасан.
   - А че, у нас соли нету?
   - Есть, но мало.
   - Когда готово будет, может уже пора? - спросил я Хасана, и достав штык-нож, ткнул им в жарившееся мясо.
   - Не трогай, еще не готово, и ваще, руки помой сначала, - ответил Хасан и убрал мою руку.
   - Блин, вот обожремся сегодня мяса, - довольным голосом заявил Урал.
   - А ты Татарин, давно уже свежего барана не хавал? - спросил я.
   - Уже забыл, когда в последний раз это было.
   - А в прошлом году, на блоке под Гератом? Не помнишь что ли? - спросил его Туркмен.
   - Меня тогда не было.
   - А, точно, ты же в госпитале валялся.
   Пока мы болтали, вернулся Сапог, он подошел к нам и протянул Хасану пакетик из бумаги. Хасан взял у него из рук пакет и спросил:
   - Там уже сожрали барана?
   - Нет еще, когда я подошел, они только начинали. Там взводный сидит, брагу с Греком квасят.
   - Тебе хоть дали мяса попробовать? - спросил я.
   - Да, немного дали.
   - А браги налили? - спросил Хасан.
   - Нет, не налили, - улыбаясь, ответил Сапог.
   - А кто барана у них готовил?
   - Не знаю, - ответил Сапог.
   - Грек сам, наверное, готовил, больше там некому, - сказал я.
   - Так, ну можно сказать, что почти готово. Солите мясо сами, - объявил Хасан.
   - Сапог, тащи флягу с брагой и батоны, - попросил я Сапога.
   Мы достали штык-ножи и принялись отрезать кусочки от жареного барана. Сапог, расстелив кусок брезента, положил на него батоны и разлил бражку в кружки - роскошный обед начался. Мы выпили по кружке браги и принялись за мясо, нахваливая Хасана. Мясо было хорошо прожарено, к тому же Хасан полил его жидкостью из разогретой свиной тушенки. В прикуску с зеленью это мясо казалось для нас самой вкусной едой на свете, если еще учесть то, что мы были изрядно голодные, потому как утром не позавтракали. Вдруг рядом послышался гул моторов, мы по быстрому убрали брагу с поля зрения и стали ждать гостей, жуя мясо с батоном.
   - Сапог, налей в кружки чая, быстро, а то брагой прет, - сказал я.
   Сапог сбегал за котелком и плеснул всем по полкружки чая. Спустя минуту из-за нашего БТРа выехала машина ротного, сам ротный сидел на броне, мы все как по команде повернули головы в сторону подъехавшего БТРа.
   - Почему на рации ни кого нет?! - крикнул ротный.
   - А что такое случилось? - спросил я.
   - Ни х-я ни кого нет на рации, мотаюсь как дурак по блокам, е-. вашу мать! Готовьтесь по быстрому, сейчас выходим в горы. Вертушки засекли караван, направляется из Ирана и движется в нашу сторону, надо его перехватить. Ну, давайте, заканчивайте свою пирушку и готовьте оружие. БТРы с водилами останутся на блоках, пойдет только наша рота. Бл-дь, еще к Греку ехать, тоже них-я ни кого на рации нет! - крикнул ротный, и они укатили, так же быстро, как и появились.
   - Ну я х-ею! - крикнул, вставая, Хасан с набитым ртом.
   На ходу толкая в рот куски мяса, мы, матерясь и проклиная весь белый свет, начали готовиться к выходу, а Туркмен запрыгнул в люк слушать эфир и ждать дальнейших команд. Облом был капитальный, но нам было не привыкать к подобным кайфоломкам. Мясо мы решили доесть, когда вернемся обратно, а сейчас надо было по быстрому затариваться боеприпасами и ждать команды.
   Что ни говори, а мы тут были не на курорте, и поэтому все давно привыкли к тому, что в любой момент может прерваться все - отдых, сон, обед и даже жизнь.
  
Оценка: 7.27*84  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023