( фрагмент из книги "Афганистан. Записки начальника разведки 201 мсд"
"ИЛ-18" плывет за облаками в полной темноте. Потом наступил слабенький рассвет. Я посмотрел на часы - мы в полете почти три часа, пора уже снижаться, но самолет вроде и не собирается это делать.
Салон полупустой, нас человек 30, в основном офицеры и прапорщики, возвращающиеся из отпусков. По замене нас летит всего двое: я и замполит мотострелковой роты из Кушки лейтенант Ращупкин. По существующему тогда положению с ноября по февраль включительно замена в Афганистан не производилась и таких как мы, исключение из общих правил, называли "декабристами".
Они обычно переслуживали свой срок, так как замена начиналась только с февраля-марта. Об этом мне любезно сообщили сразу же в самолете. Но я на это не отреагировал: служить все равно не мало - 2 года, какая разница - парой месяцев больше, парой месяцев меньше?
Забегая вперед, скажу, что Игорь Ращупкин погиб ровно через 10 месяцев. Он служил в 395 мсп нашей дивизии замполитом 8 мотострелковой роты, в одной из операций их подразделение попало в засаду, где он, получив тяжелое ранение в живот, через несколько дней умер в госпитале.
Наконец в проходе между кресел появился капитан из экипажа самолета и сообщил, что по всему Афганистану низкая облачность, туман и все аэродромы кроме Кандагара закрыты. Значит, летим в Кандагар. Через полчаса снижаемся, совершаем посадку в аэропорту "Ариана". Все. Приплыли. Спускаюсь по трапу и уже второй раз ступаю на землю Афганистана.
Вокруг пусто, никого нет, только ветер свистит. Бетонное здание аэровокзала пустое. Там ходят несколько часовых-афганцев. Никто нас не встречает и никому нет до нас дела.
Надо что-то предпринимать. Офицеры-авиаторы, летевшие в нашей группе, предлагают ехать в вертолетный полк, находившийся на окраине аэродрома.
На попутной машине, вместе с техниками вертолетов, едем в полк. Я как старший по званию иду к командиру полка, представляюсь, объясняю ситуацию. Он говорит, что всех 30 человек ему разместить в полку будет трудновато, дает машину, человек 15-20 отправляет в 70 гв. мотострелковую бригаду, дислоцированную километрах в 5. Нас, оставшихся 10 человек, размещают в ленинской комнате казармы батальона обеспечения, ведут в столовую для технического состава, где мы завтракаем.
Ситуация такая, сегодня 31 декабря, на все новогодние праздники до 3 января включительно плановые полеты авиации прекращены, так что улететь в Кабул до этого времени не на чем. Получается, что суток трое будем куковать здесь. Ну, что, торопиться некуда, все мы из Союза летели встречать Новый год, значит - "затарены" под самую завязку.
Новый 1983 год встретили весело: с шампанским и пальбой из пулемета ДШК, расположенном в огневой точке вблизи штаба полка. Из чего я сделал вывод, что известная поговорка про то, что там, где начинается военная авиация, кончается воинский порядок, абсолютно верна.
Утром 2 января прилетел заместитель командующего 40А генерал Крянга (в будущем первый Министр обороны независимой Молдовы) и с ним несколько офицеров. Я подошел к нему представился, попросил взять с собой в Кабул. Он мне говорит: "Вон твой начальник, иди, представляйся ему".
Смотрю, стоит маленького роста полковник, в солдатском бушлате, с солдатскими погонами на которых полковничьи звезды. На голове солдатская шапка со звездой. На плече автомат. Я смекнул, что это и есть начальник разведки армии полковник Власенков В.Д, подтянулся, подошел к нему строевым шагом и представился.
Тот пожал мне руку, назвал себя и говорит: "Иди в самолет, побудешь в штабе армии пару дней, я введу тебя в курс дела". Через час самолет-ретранслятор АН-26, на котором они прилетели, взлетел и взял курс на Кабул.
Минут через 40 самолет пошел на снижение. Серый Кабул в громадной чаше среди высоких гор. Сверху домики показались маленькими, приплюснутыми, а где же люди живут? Круг над городом и АН-26 приземляется, подруливает к зданию аэропорта.
На аэродроме мы перешли в вертолет МИ-8, который нас доставил прямо в штаб армии. Власенков мне приказал завтра с утра прибыть в разведотдел, потом вызвал офицера и поручил ему пристроить меня на жилье и питание. Ночевал в общежитии в комнате разведчиков на свободной кровати.
Следующих два дня я работал с документами в разведотделе: изучал приказы, сводки, карты, требования по отчетности, формы документов и т.д. В штабе встретил своих однокурсников по академии БТВ подполковников Виталия Покровского и Юрия Черноусова, служивших в оперативном отделе.
Познакомился с заместителем начальника разведки полковником Иваненковым И.П, офицерами отдела В.Лебедевым, Кузнецовым, Суздалевым, Машкиным, Ю.Смирновым, Э.Пятласом и другими, они тоже рассказали мне о кое-каких нюансах нашей работы.
Хочу поподробнее рассказать о Юрии Ивановиче Смирнове, старшем лейтенанте в ту пору. Так уж получилось, что в следующий раз мы встретились с ним только в 1988 году в штабе Киевского военного округа, где он был в составе опергруппы по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Позже в 1989-91 гг. он, преподаватель кафедры разведки КВОКУ, был приписан к разведотделу нашего округа и на всех учениях действовал с нами.
Тогда же, в далеком 1983 году, он служил в разведотделе 40А. До этого больше года был помощником начальника разведки 201 мсд. В 1982 году его перевели в штаб армии вместо погибшего на операции офицера разведотдела майора Б.Сивицкого.
С 1992 и до моего увольнения из армии в 1997 году мы служили вместе. В 1995 году он стал моим заместителем, а после моего увольнения - начальником отдела. В 2006 году уволился в запас, работал в Государственном Комитете по делам ветеранов и других ветеранских организациях. Часто с ним встречаемся и дружим.
Вернемся, однако, в январь 1983 года. Пора было отправляться в дивизию, а это оказалось не так просто и не так быстро.
Надо было ехать на пересыльный пункт, расположенный около Кабульского аэропорта, встать там на учет, получить предписание в свою часть, определиться в очередь на отправку самолетом. На все это у меня ушло 2 дня и 8 января я, наконец, прибыл в свою дивизию, ставшую мне почти на два года родным домом и семьей.
Немного об истории дивизии.
201 Гатчинская Краснознаменная мотострелковая дивизия - ведет свою историю от дивизий РККА, сформированных перед Великой Отечественной войной. Всего имела два формирования.
201 сд первого формирования была создана в марте 1941 года. Принимала участие в битве под Москвой, боевых действиях на Северо-Западном фронте. В октябре 1942 г она была переформирована в 43 гв. Латышскую сд и вся ее дальнейшая история проходила под этим наименованием.
201 сд второго формирования была сформирована на Ленинградском фронте 1 июня 1943 года из отдельных бригад, участвовавших в обороне Ленинграда.
Основу дивизии составили:
- 122 стрелковый полк из 27 пограничной бригады НКВД;
- 92 стрелковый полк из 13 бригады оперативных войск НКВД;
- 191 стрелковый полк - из частей береговой обороны Балтийского флота.
Дивизия участвует в прорыве блокады Ленинграда, освобождает гг. Гатчину и Лугу, за что в 1944 году получает почетное наименование "Гатчинская" и награждается орденом Красного Знамени. На заключительном этапе ВОВ участвует в разгроме фашистских войск в Прибалтике.
После окончания ВОВ дивизия передислоцируется в Таджикистан (гг. Душанбе, Куляб, Курган-Тюбе) и вся ее последующая история непосредственно связана с Средней Азией.
В 1947 году дивизия переформировывается в 325 огсбр, а в 1948 году вновь развертывается в 201 горно-стрелковую дивизию.
В 1958 году дивизия перешла на штаты мотострелковой сокращенного состава (тип "В"), таковой и была до декабря 1979 года.
24.12.79 г в дивизии была обявлена боевая тревога, части присту-пили к отмобилизованию, укомплектовались по штатам военного времени. После приведения в боевую готовность перегруппирована в район г. Термез Узбекской ССР. Здесь в соответствии с Директивой МО СССР от 21.01.80 - 314/1/00160 201 мсд передана в состав ТуркВО из САВО.
В дивизии были проведены организационные мероприятия: 92 мсп и 236 тп, ракетный дивизион были оставлены на территории СССР, вместо них дивизия получила 285 тп 60 тд (Дзержинск, МВО) и 149 гв.мсп 128 гв. мсд ( г. Мукачево, ПрикВО).
Ввод в Афганистан был осуществлен 14 февраля 1980 г. через понтонные мосты в районах Хайратона (Термез) и Айваджа.
Уже на территории Афганистана в течение 1980 года дивизия в очередной раз подверглась изменениям: ее 191 мсп был преобразован в отдельный и передислоцирован в район г. Газни, 285 тп - передан в 108 мсд и передислоцирован в Баграм. Вместо них в состав дивизии был включен 395 мсп на прежнем месте его дислокации - вблизи г. Пули-Хумри (степь Келогай).
Из состава ВВС дивизии был придан 146 отдельный вертолетный отряд, в октябре 1984 года преобразованный в 254 вертолетную эскадрилью.
Отмечу, что из всех трех мотострелковых дивизий ( 5 гв, 108, 201) 40 А наша дивизия была самой малочисленной - 10,5 тыс. человек, так как танкового полка в ее составе не было, а это минус 1100 человек.
Для сравнения скажу, что с середины 1984 года, например, 108 мсд имела в своем составе ок. 14 000 человек и четыре мотострелковых полка по 2200 человек каждый. 5 гв. мсд кроме трех мотострелковых полков имела в своем составе еще и 24 гв. танковый полк, насчитывала при этом до 12 000 человек. В чем причина такой неравномерности штатного состава дивизий - сказать трудно. Видимо считалось, что наиболее важными районами были центральные районы страны с городом Кабулом и прилегающие к Пакистану территории с городами Джалалабад и Кандагар. А мол, в северные районы, прилегающие к СССР, войска можно добавить в любое время.
Кроме того в этой зоне, глубиной 150-200 км, находились ММГ от 8 пограничных отрядов Восточного и Среднеазиатского пограничных округов. Также на территории СССР вблизи границы находились десантно-штурмовые маневренные группы (ДШМГ) пограничных отрядов и вертолетный полк ПВ. В целом группировка пограничников была серьезной силой и к 1988 году насчитывала порядка 11 тысяч человек - целая дивизия!
Так, что северные районы Афганистана были прикрыты надежно.
Наша же дивизия имела зону ответственности южнее, вплоть до гор Гиндукуш. И там была основная головная боль.
Тем не менее, со своими задачами справлялись. Забегая вперед, скажу, что в марте 1983 года 149 гв. мсп, а в мае 1985 г и вся дивизия были награждены орденами Красного Знамени. С того времени она - 201 Гатчинская дважды Краснознаменная мотострелковая дивизия. В ДРА дивизия была 9 лет и 1 день (3289 суток) и была выведена последней в 40А 15 февраля 1989 г.
Самой же последней частью, вышедшей из Афганистана вместе с командующим 40А генералом Громовым Б.В, был 783 отдельный разведывательный батальон под командованием подполковника Евтодия Александра Сергеевича, ныне проживающего в г. Киеве.
Вот в такой дивизии мне предстояло жить и воевать.
Представился командиру дивизии полковнику Шатину М.Е. Его я знал лично, он на два года раньше меня закончил академию БТВ, кроме того, он выпускник Харьковского гв.ТКУ, учился на курс старше меня.
Небольшого роста, рыжий, плотный, подвижный. Служили мы с ним недолго, буквально через месяц он уехал в Союз по замене. Встретился я с ним только в 1988 году в Киеве. Тогда он был заместителем командующего 6 гв. танковой армии в Днепропетровске, генерал-майором. В 1994 году внезапно умер в возрасте 46 лет, в этом городе и похоронен.
Далее знакомство с заместителем комдива полковником Пузановым И.Е. Он мой ровесник, в этой должности служил 1 год, до этого был командиром 149 гв. мсп со времен еще ввода в Афганистан. Отзывы в дивизии о нем были хорошие.
Мне с ним довелось служить тоже недолго - около 3 месяцев. Отслужив 3 года и 3 месяца в Афганистане, он по замене уехал в Сибирский ВО командиром дивизии. Далее ВА ГШ им. Ворошилова, командующий армией, Московским военным округом, заместитель министра обороны. Последняя его должность в ВС РФ - командующий войсками Ленинградского ВО, генерал-полковник. Сейчас уже в отставке. Депутат Государственной Думы России.
Более детально со мной беседовал мой непосредственный начальник - начальник штаба дивизии полковник Чернов Валерий Иванович. Он рассказал мне афганскую историю дивизии, проблемы и трудности, первоочередные задачи, расспросил меня о моей службе. Удивлялся, почему я ушел из полка. Я не стал вдаваться в подробности, что-то пробормотал про свою любовь к разведке и он больше не касался этой темы.
Служил я с ним 20 месяцев из тех 23- х, которые я был в Афганистане, т.е. почти 87% всего времени. Надо сказать, что отношения у нас всегда были хорошими, и он меня уважал.
Осенью 1984 года он поступил в Академию ГШ, потом командовал 207 мсд в Германии, был начальником высшего общевойскового училища им. Кирова в Ленинграде (ЛенВОКУ). Закончил службу генерал-лейтенантом, заместителем командующего ЛенВО по ВВУЗам. Ныне является председателем Санкт-Петербургского Союза суворовцев, нахимовцев, кадет.
К сожалению, я так и не смог отыскать его нормальную фотографию, хотя это и удивительно: будучи начальником ЛенВОКУ, он должен быть во всех выпускных альбомах курсантов. Однако нет, есть несколько очень мелких фотографий выпускных курсов, на которых его можно едва различить и очень тусклая фотография в бытность командиром 207 мсд ЗГВ, а мне бы хотелось опубликовать в книге его нормальное фото.
Что же было дальше? Пошел принимать дела и должность в разведывательное отделение. Познакомился со своим предшествен-ником и офицерами.
Подробнее расскажу о тех с кем, как говорит Устав, я должен был "стойко преодолевать все тяготы и лишения воинской службы".
Начальник разведки дивизии подполковник Захаров Рифат Семенович, самаркандский татарин. Худощавый, небольшого роста, аккуратно, и я бы даже сказал, тщательно одетый (не в пример многим). Он рассказал о себе, представил офицеров отделения, их немного.
Старший помощник Булдык Николай Иванович, майор предпенсионного возраста, кличка в штабе - "Боец невидимого фронта". Под таким заголовком вышла в дивизионной газете статья о нем, где корреспондент Миша Сыртланов написал о нем такую чушь, что все кто знал Булдыка, держались за животы. Но это было немного позже.
Помощник по фотодешифрированию капитан Андрей Штыканов. Внешне мне его сильно напоминает капитан Ларин (а точнее актер Алексей Нилов) из известного сериала "Менты". Очень похож был и внешне и по манерам. Осенью этого же года уехал по замене в Кантемировскую дивизию, откуда и приехал.
В августе, когда погиб начальник разведки 122 мсп майор Бондаренко В.Ф, я предлагал ему эту должность, но ему надо было переслужить еще полгода. Он отказался испытывать судьбу, уехал и больше я о нем никогда не слышал.
Переводчик старший лейтенант Якубов Намоз-Али Мадисоевич, двухгодичник, худощавый симпатичный таджик, бывший школьный учитель. Очень спокойный и выдержанный, немногословный, храбрый и мужественный человек, несмотря на такую мирную профессию.
Я с ним служил до сентября 1984 года. Почти всегда он был рядом и все что прошел я, прошел и он. Я часто вспоминаю его, он уроженец и житель г. Куляба, а там, в 90-х годах прошла гражданская война. Думаю, что не обошла и его. Хотелось бы надеяться, что он и его семья живы и здоровы.
Захаров рассказал мне свою историю, почему его сняли с должности, хотя, по его словам, дела у него шли неплохо. Все у него было гладко, пока его не взял за одно место особый отдел дивизии.
Оказывается, Рифат Семенович был большим любителем трофеев. У разведчиков какая особенность? Первые пули тебе, но и все трофеи твои. Зато первый кавалер в гарнизоне. Местные дамы были от него и его подарков без ума. На подарках и погорел. Было какое-то темное дело с трофейными деньгами. Дело вышло громкое, судить не стали, но командующий округом приказал отправить его в Союз. Врубили ему строгий выговор по партийной линии и отправили назад в Самарканд на майорскую должность.
Так уж сложилось, но разведчикам в 201 мсд явно не везло. Первый начальник разведки дивизии в Афганистане подполковник Шпилевский В.Е. погиб 19.11. 1980 года в ночном бою у кишлака Кучи под Кундузом.
Знавшие его люди характеризовали как знающего свое дело разведчика, мужественного и волевого человека.
Второго - подполковника Рыженко, пришедшего из спецназа, сняли с должности в начале 1982 году за недостатки в работе, найденные маршалом Соколовым - руководителем оперативной группы МО СССР в Афганистане. В комплекте с комдивом полковником Дрюновым В.А. и еще несколькими должностными лицами.
Третий - Захаров, прослужил в дивизии чуть больше года и тоже был снят.
Я, стало быть, четвертый за три года. Над этим стоило задуматься, хотя спрогнозировать свою службу в дивизии по судьбе моих предшественников, было не так уж и сложно.
Мои читатели не все люди военные и тем более не все разведчики, поэтому я хочу кратко рассказать, что такое разведка и что такое разведывательные части и подразделения.
Разведка, как гласит Боевой Устав, это комплекс мероприятий, проводимый командирами и штабами по добыванию данных о противнике и местности в районе будущих действий. Это важнейший вид боевого обеспечения.
Для ведения разведки в дивизии существует отдельный разведывательный батальон численностью в 348 человек, а в полках дивизии - отдельные разведывательные роты по 52 человек в каждой. Они ведут войсковую, а разведывательный батальон еще и радиоэлектронную разведку.
Кроме того, с осени 1984 года в мотострелковых батальонах появились штатные разведвзводы - 22 человека.
Таким образом, по штату в войсковой разведке нашей дивизии было 712 человек личного состава: в том числе в дивизионной разведке-355, полковой -159, батальонной - 198 , что составляло чуть более 6,5% от всего личного состава дивизии (10500 человек).
Части и подразделения родов войск дивизии тоже ведут разведку в своих интересах: артиллерийскую, воздушного противника, инженерную, воздушную, радиационную и химическую, но они подчинены своим начальникам и начальник разведки дивизии только организует с ними взаимодействие.
Не хочу утомлять читателей подробностями, в книге приведена организационная структура разведывательных частей и подразделений дивизии, она несколько отличалась от той, что была на территории СССР.
Это, прежде всего, наличие в дивизии отдельной вертолетной эскадрильи - 20 вертолетов, в том числе 6 боевых МИ-24. Эта часть значительно увеличивала возможности дивизии по разведке и огневому поражению.
Однако, несмотря на значительную силу, дивизии и особенно ее разведке крепко доставалось от душманов в те годы.
Во-первых, это было вызвано огромной территорией зоны ответственности дивизии - 6 провинций зоны "Северо-Восток".
На этой территории площадью в 90 тыс. кв. километров (13 % территории всей страны) проживало до 4 миллионов человек, преимущественно таджиков и узбеков (93% от всего населения). Основная территория - горы, остальное - полупустыни с зелеными зонами в руслах рек Кундуз, Тахар, Пули-Хумри, Пяндж.
Во-вторых. Высокие температуры воздуха: летом +45-50 градусов по Цельсию, температура ґрунта до 60 градусiв, влажность чуть больше 30%. Песчаные бури, в зимнее время частые землетясения.
Важным негативным обстоятельством была и сложная санитарно-эпидемиологическая обстановка, поскольку высокий процент (до 20% личного состава дивизии за год) больных инфекционными заболеваниями значительно снижал боевые возможности подразделений.
Ну и конечно интенсивная боевая деятельность разведчиков (до 300 суток за год) вызывала и значительные их потери с первых дней пребывания на афганской земле.
Первые серьезные потери разведчики нашей дивизии понесли уже 13 мая 1980 года. Тогда в полном составе погибла разведывательная группа разведбата численностью 8 человек. Группу возглавлял помощник начальника разведки дивизии старший лейтенант Шигин Н.Р.
Не знаю, чем была вызвана необходимость назначения офицера штаба дивизии командиром разведоргана, обычно это редко практикуется. Разведгруппа была высажена с вертолета в отдаленном горном районе западнее г. Файзабад. В течение дня душманы их не трогали, наблюдали, изредка обстреливали. К вечеру же, убедившись, что их никто не поддерживает, окружили в ущелье. Предполагаю, что скорее всего, радиосвязь у разведчиков с командованием отсутствовала, иначе им была бы оказана необходимая огневая поддержка и эвакуация.
Случись такая утрата связи в 1982-83 гг, в район их предполагаемого нахождения были бы немедленно высланы вертолеты и группа была бы найдена. Но был всего май 1980 года и боевой опыт еще надо было получить.... Боевой опыт и кровь - вещи неразрывные.
Ожесточенный бой шел более трех часов. Когда кончились патроны, разведчики попытались, используя наступившую ночь, отойти вдоль ущелья, но разве они могли сравниться в знании местности с местными жителями? Они были плотно окружены, и после ожесточенной схватки все погибли. Утром, посланный в район боя десант обнаружил всех мертвыми.
Тела Шигина Н.Р. и рядового Соловьева С.Е были обезглавлены, их головы потом бандиты демонстрировали в кишлаках населению. Рядовой Романов Н.А. подорвал себя гранатой. Рядовые Буянов М.В, Сабуров В.Г, Рубанец С.Б, младший сержант Галкин В.И. и переводчик рядовой Музафаров А.В. были исколоты ножами, головы разбиты камнями, вывернуты ноги и руки.
За совершенный подвиг все они были посмертно награждены: Шигин, Романов и Сабуров - орденами Красного Знамени, остальные - Красной Звезды.
Причиной гибели разведгруппы было то, что наши войска тогда еще были во власти требований старых уставов и наставлений, абсолютно не подходивших к условиям Афганской войны. Ведь согласно "Наставлению по тактической разведке" 1966 года, действующего в тот период, разведывательные группы от дивизии могли высылаться в тыл противника на глубину до 100 км!
Особой проблемой в горах была и радиосвязь. Должно существовать несколько дублирующих радиоканалов, при этом обязательно один в коротковолновом диапазоне. При утере связи - немедленный поиск вертолетами и восстановление связи.
Как показала дальнейшая практика в Афганистане, за ворота гарнизона можно было высовываться, не менее чем взводом, а то и ротою. Десант в глубину зоны - не менее роты, да еще и при поддержке артиллерии и боевых вертолетов. А тут высадили 8 человек без всякой поддержки, а потом и без связи, практически на верную гибель.
Буквально через две недели, 3 июня рота радио и радиотехнической разведки, сопровождаемая взводом разведывательной десантной роты, совершала марш по передислокации в район г. Джалалабад и подверглась нападению душманов из засады. Огнем из гранатомета был подбит один из БРДМ. Разведчики отчаянно сопротивлялись и не позволили душманам подойти к колонне и захватить оружие. Далее, вскоре подошедшее дежурное подразделение обратило мятежников в бегство. Тем не менее, погибло 10 человек, в том числе и майор Клюев Л.С - заместитель командира батальона по радиоразведке и связи, возглавлявший эту колонну.
Следующие очень крупные потери батальон понес ровно через 2 месяца. Действуя в горных районах Памира, 3 августа 1980 года пешая группа батальона вместе с приданными подразделениями 149 гв. мсп попала в засаду, в течение дня вела ожесточенный бой в окружении. В ходе боя погибли 49 разведчиков и мотострелков (в том числе 38 разведчиков) и были ранены до 47 человек. Более подробно об этом боевом эпизоде я расскажу далее в очерке "Две трагедии 783 отдельного разведывательного батальона".
Таким образом, в 1980 году наибольшие безвозвратные потери в ОКСВА были в 201 мсд, а конкретно в 783 орб - 60 человек!
В 1981-82 годах потери в разведке были уже гораздо меньшими: может быть научились воевать, а скорее всего - так уж судьба положила!
Постоянные потери разведподразделения несли на дорогах. Может и не такие большие, но чувствительные. Буквально за несколько месяцев до моего приезда подорвалась на самодельном фугасе БМП разведроты 149 гв. мсп, погиб командир роты старший лейтенант Б. Наметов и 10 разведчиков. Из всех находящихся в БМП живым остался только механик-водитель, хотя и сильно контуженный.
Наметов был одним из лучших разведчиков нашей дивизии, кавалером двух орденов Красной Звезды и медали "За отвагу". Посмертно был награжден орденом Красного Знамени.
Кстати сказать, уже в 1985 году случай с подрывом БМП в разведроте 149 гв. мсп повторился, при этом погибли командир взвода лейтенант Кильдышев и 7 солдат и сержантов.
А в сентябре 1984 вообще нелепый случай унес жизни 4 солдат-разведчиков этой же роты. Танк, обходя стоявшую колонну БМП разведроты на полной скорости ударил заднюю машину, БМП стали бить друг-друга и солдаты, завтракавшие между ними погибли. Плюс одиночные и групповые потери в меньших масштабах.
Я подсчитал и составил пофамильный список погибших офицеров - разведчиков и прапорщиков дивизии в 1980-1989 годах. Так вот в этом списке 34 человека. А с учетом действовавших с ними вместе артиллеристов, саперов, авианаводчиков - более 40.
Убитых прапорщиков и сверхрочников шестеро. Скорее всего, это случайность, т.к. большинство их ходили на боевые операции наравне с офицерами, еще человек 5-6 было ранено, причем некоторые тяжело и стали инвалидами. Но вот такая статистика.
Всего же, по моим подсчетам, за годы войны в Афганистане, а это для 201 мсд - 9 лет и 1 день (14.02.1980-15.02.1989 гг.) дивизия потеряла около 270 разведчиков. Из них в дивизионной разведке 130 человек (т.ч.16 офицеров) и 140 человек в полковой и батальонной разведке (18 офицеров). В книге приводится поименный список погибших разведчиков (батальонных, полковых, дивизионных), всего 205 человек. Сразу скажу - это только около 80% реально погибших. Работа в этом направлении продолжается и имеет результаты.
Конечно, не все было в черном цвете. Имелись и боевые упехи, причем серьезные.
Высокую оценку командования 40 А, например, получили действия 783 орб 201 мсд (ВРИО начальника разведки 201 мсд майор Жуков А. В, командир батальона майор Кривенко А.П.) в проведении налета по данным оперативных источников на полевую базу мятежников в пещерах ЯНГАРЫК (горы Карабатур, 20 км зап. КУНДУЗ). Результаты налета: уничтожено и захвачено в плен 130 мятежников, 12 огневых сооружений и оборудованных пещер, захвачено 52 единицы стрелкового оружия, 470 противотранспортных и противопехотных мин, 58 гранат к РПГ, 12 тыс. патронов к стрелковому оружию, продовольственный склад.
В мае-июне 1982 года разведчики дивизии участвовали в 6 Панджшерской операции. Потери в разведке, на удивление, были небольшими, хотя пришлось участвовать и в десантах, и высоко в горах. По итогам операции более 30 разведчиков были награждены орденами и медалями.
Однако вернемся в те дни. В разведбатальоне представился самостоятельно, так как ждать, пока начальник штаба дивизии полковник Чернов В.И. меня представит, было некогда. Дело не ждало.
Познакомился с командиром батальона майором Воробьевым В.Н, бывшим ранее начальником разведки 149 гв. мсп. Полгода назад был назначен вместо комбата майора Кривенко А.П, боевого офицера, кавалера двух орденов Красной Звезды, убывшего по замене в Одессу.
Воробьев был опытным офицером, но несколько, я бы сказал, слабовольным. В батальоне бытовало пьянство среди офицеров и прапорщиков, в одежде, какая - то махновщина. Сразу видны результаты деятельности бывшего начальника разведки дивизии Захарова, а вернее - их отсутствие.
Командир батальона представил мне своих заместителей: начальника штаба капитана Турбанова, замполита капитана Багдасарова, заместителя по тылу майора Цветкова, секретаря партбюро майора Кравченко, командиров разведывательных рот: 1рр - капитана Михаила Тлюстена; 2 рр - капитана Григория Фищука; разведывательной десантной - старшего лейтенанта Игоря Плосконоса;
4 роты (роты радио и радиотехнической разведки) в расположении батальона не было, она действовала по плану командования 40А и находилась на аэродроме Джалалабад, выполняя задачу по наблюдению за радиосетями пограничного корпуса Пакистана.
Встретившись с ними, я убедился, что командиры рот опытные и грамотные в разведке люди: Тлюстен - кавалер двух орденов Красной Звезды, Плосконос - ордена Красной Звезды и ордена "Звезда" ДРА.
Скажу откровенно, что первые месяцы я во многом учился у них, а у них было чему поучиться. Глупые амбиции здесь надо было отбросить.
Командиры взводов: танкисты Сергей Салатовка и Василий Павлюк, разведчики Владимир Федин, Николай Шиханов, Евгений Панин, Владимир Сидоренко, Сергей Читалкин, Юрий Калинин, Николай Курсин, Олег Антоненко, Сергей Карасев, замполит роты Николай Стрельчук, связист Виктор Франчук, батальонный врач Павлов - совсем еще молодые люди, но уже прошедшие огонь и воду.
Все они стоят перед моими глазами, как будто это было вчера. Антоненко, Карасеву, Павлюку будет суждено погибнут в Афганистане и в моей памяти они останутся навсегда молодыми. Остальные благополучно доживут до наших дней и с некоторыми доведеться еще встретиться.
Недавно из сети Интернет узнал, что в январе 2010 года умер в г. Королеве Московской области бывший командир взвода, а далее и разведывательной роты 149 гв. мсп в 1983-85 гг. полковник запаса Васильев А.И. Судьба отпустила ему всего 50 лет. А я помнил его юным лейтенантом.
О бывшем начальнике разведки дивизии. Захаров - офицер лично храбрый, но безразличный как к службе, так и к разведке. Главная задача у него была - добыть ценные (не в разведывательном смысле, а в прямом) трофеи. Был у него и боевой адъютант - командир взвода разведывательной десантной роты старший лейтенант Яхья-Заде, азербайджанский абрек, не только по сути, но и по внешности.
Мне потом рассказывали, что Захаров, взяв взвод Яхья-Заде, под видом разведывательно-поисковых действий часто выезжал в пустынные районы, где они "бомбили" проходящие караваны. В горы не ходили, слишком еще была сильна память об ущелье Шаеста. А в степи, что там может противостоять БМП? Правильно - только другая БМП. А у "духов" их не было.
Через пару месяцев после отъезда "шефа" нашел свою пулю и Яхья-Заде. В Баглане на одной из "чисток" получил тяжелое ранение в голову, долго лечился и конце был комиссован по ранению. Это один из немногих офицеров-разведчиков, кого я вспоминаю не особенно добрым словом.
Так, что положение дел не было блестящим. Что же делать? Начал, так как учили. Принцип такой: не знаешь, как поступить - делай как должен. Провел пару строевых смотров, привел в порядок сначала офицеров. Заставил их вспомнить об уставах, своих обязанностях. В принципе, они все ребята нормальные, но узду отпускать никогда нельзя. Заставил навести порядок в ротах. Часто вспоминал своего комбата в Германии, подполковника Звицевичуса И.Р. - вот кого бы сюда. Однако, ничего, справились и сами.
Начальник штаба батальона - капитан Николай Турбанов, замполит капитан Багдасаров, парторг Василий Кравченко, командиры рот - мои ближайшие помощники в наведении воинского порядка.
Далеко не блестящими были дела и в самом разведотделении штаба дивизии. Я имею в виду деятельность предыдущего начальника разведки в отношении "канцелярщины". Как в любой штабной структуре, она занимает значительное место в работе. Всякие отчеты, статистика, планирование и так далее.
Боевая работа не снимает ответственности за штабную. Весь мой последующий опыт свидетельствует: недостаточно только вести разведку, но и необходимо убедительно преподнести результаты ее работы.
Любому должностному лицу, прибывшему для проверки (а проверя-ющих у нас было предостаточно), неизвестно, каким способом мы добываем разведывательные данные, какие при этом несем потери, какие подвиги при этом совершаются. Ему дай убедительный результат, грамотно оформленные выводы из оценки той или иной обстановки. Конечно, дело это не такое уже и сложное, но требует навыков и аккуратности.
Прежде всего, находясь в разведотделе армии, уточнил перечень необходимых документов, их формы, содержание. Далее, вместе с помощниками стали их отрабатывать.
Через несколько дней после своего прибытия поехал в г. Кундуз знакомиться с советниками всех мастей: партийными, хозяйственными, госбезопасности, МВД и прочими. Город на меня впечатления не произвел: обычный афганский провинциальный городишко, грязный, пыльный, скорее большой кишлак, только в центре несколько двухэтажных зданий из кирпича и кое-какие деревья.
Познакомился со старшим военным советником зоны - генерал-майором Воливач, множеством афганцев - начальников всех мастей. Никого из них я, конечно, не запомнил, так как они для меня все были на одно лицо, по крайней мере, еще месяца три.
Все было как в нехитрой песенке, сложенной местными бардами из 201 мсд.
"Кундуз, Кундуз - периферия. Аллах тебя не видит свысока.
Капризная фортуна навек тебя забыла - ведь ты стоишь у черта на рогах"
Познакомился с полковой разведкой в гарнизоне - 149 гв. мсп. Начальник разведки полка - капитан Андрианов С.Н. заканчивал свою службу в Афганистане, командир роты Михаил Пеньков тоже был опытним офицером, назначенный на роту три месяца назад вместо погибшего старшего лейтенанта Наметова, оба были награждены орденами Красной Звезды.
Командиры взводов старшие лейтенанты Александр Смирнов, Юрий Скроба, Владимир Дударь. Серьезные и толковые офицеры. К сожалению, все они погибли в боях через несколько месяцев. Об обстоятельствах их гибели я расскажу позднее. Остался я доволен и личным составом роты.
Надо сказать, что, на мой взгляд, лучшими разведподразделениями дивизии в смысле отбора личного состава были разведывательные роты мотострелковых полков (как я уже ранее говорил - танкового полка в нашей дивизии не было).
Это и неудивительно: из 2,2 тыс. личного состава полка всегда можно отобрать полсотни бывалых солдат и найти лучших офицеров.
С разведбатом тяжелее - он комплектуется практически на общих основаниях и люди туда приходили всякие, в том числе и офицеры.
Полковую разведроту и кормили лучше, и было у них по 2 комплекта обмундирования, и технику меняли почаще. Но и требовали от них намного больше. Разведчики на всех войнах и во всех армиях мира были на особом положении, и это не случайно.
Кстати сказать, то ли это писатели, то ли кино создали в нашем мышлении стандартный образ разведчика: такого лихого рубахи-парня, полублатного анархиста, играющего со смертью в прятки. На мой взгляд - это глубоко ошибочно.
Разведка - это, прежде всего ответственное и очень серьезное дело. Ведь данные, полученные от разведчиков, зачастую проверить невозможно. И командованию им приходиться верить просто на слово.
Не зря оценка достоверности разведывательных данных слагается из двух показателей: достоверность самих данных и достоверность источника этих данных. Ошибки разведчиков практически всегда для частей и подразделений оборачивались высокими потерями. И это в лучшем случае. Поэтому в разведке всегда воевали самые надежные, самые ответственные и мужественные люди, способные выполнить самые сложные задачи.
Скажем так: хвастуны, позеры, ловкачи, блатняки в разведке не приживались. После первого же серьезного испытания, где каждый показывал свое истинное лицо, все становилось на свои места. Так было в Отечественную войну, так было и в Афганистане.
С полковой разведкой в гарнизонах Пули-Хумри (395 мсп) и Ташкурган (122 мсп) я познакомился в ходе своей поездки по гарнизонам и дорогам в зоне ответственности дивизии.
В Ташкургане я надеялся встретиться с начальником штаба полка майором Чикал Адамом Васильевичем - хорошим моим товарищем по службе еще в Кушке. Он уехал в Афганистан раньше меня на полгода, но, к сожалению, тогда встретиться нам удалось.
Несколько дней назад, в бою он был тяжело ранен, пуля попала в локтевой сустав, его эвакуировали на бронетранспортере прямо с места боя через госграницу в Термезский госпиталь. Там врачи сделали чудо и руку ему сохранили. Я преклоняюсь перед мужеством этого человека и искусством врачей.
Адам Васильевич после излечения вернулся в свой полк и продолжил свою службу, хотя проблем со здоровьем после ранения было много.
Через год, в мае 1984 года он был назначен командиром 682 мсп 108 мсд, которая вела боевые действия в Панджшере. Полк он принимал в ходе 7 Панджшерской операции и самое главное, что после операции местом дислокации для полка был определен Панджшер!
Условия жизни этого полка в последующем были очень тяжелыми даже для Афганистана. На протяжении неполных 4-х лет 682-й мсп окажется в очень тяжёлом тактическом положении. Он будет дислоцироваться на небольшом плато на месте заброшенного кишлака Руха, окружённого со всех сторон горами в 3-4 тысячи метров.
Для того, чтобы обезопасить себя от обстрела противника, практически 60 % подразделений полка были рассредоточены сторожевыми заставами и выносными постами в радиусе 2-3-х километров от штаба полка. Казармы для личного состава полка, а также все объекты полка (штаб, столовые, клуб, лазарет, мастерские, склады и т. д.) будут представлять собой низкие укреплённые постройки наподобии землянок и блиндажей. В буквальном смысле слова - "полк был вкопан в землю".
Фактически в тёмное время суток 682-й мсп каждый раз оказывался на осадном положении. Огневые контакты с противником на сторожевых постах происходили ежедневно. Также часто происходили обстрелы территории полка реактивными снарядами и минами.
В сущности, периметр военного городка полка являлся передовой линией обороны. Подобного неординарного прецедента в истории ВС СССР, когда полк фактически оборонял собственный пункт дислокации в состоянии непрекращающегося соприкосновения с противником столь длительное время - не имеется. Вот в таких условиях Адаму Васильевичу пришлось не только жить, но и воевать!
Далее замена в СССР, командование полком в Железной дивизии, начальник штаба дивизии в Черновцах, Академия Генерального штаба и опять служба на Украине: командиром дивизии в Бердичеве, начальником штаба 8АК в Житомире уже в составе ВС Украины.
В начале 90-х годов он продолжил свою деятельность в качестве политика, был избран депутатом Верховной Рады Украины. Отработал там 3 срока в Комитете по делам обороны. Генерал-полковник в отставке. Хочется пожелать ему здоровья и долгих лет жизни!
Тогда-же, много лет назад, в свой первый приезд Ташкурган, я познакомился с начальником разведки полка майором Михайловым и командиром разведроты капитаном Николаем Хвостенко, произведшим на меня очень хорошее впечатление. Спокойный, вдумчивый командир, он очень толково мне рассказал о состоянии дел и проблемах полковой разведки.
К сожалению, это была наша первая и последняя встреча, так как череэ месяц он героически погибнет в бою у кишлака Муи-Моторак в районе г. Мазари-Шериф и будет посмертно награжден орденом Ленина.
Кроме того, я побывал в гарнизонах Алиабад, всех трех Багланов (Северном, Центральном, Южном), Доши, Айбак. Там я ознакомился с состояним дел в вопросах разведки, особенно применения технических средств: радиолокационных станций наземной разведки СБР-3, ПСНР-5, приборов ночного видения, оборудования боевых разведывательных машин БРМ-1К.
Обнаружил множество, скажем так, слабых мест. Например, станция СБР-3, хотя и имеет неплохие возможности, снабжена серебряно-цинковыми аккумуляторами с очень малой емкостью, что позволяет ей работать в течение всего несколько часов. Вызывали нарекания и приборы наблюдения, особенно ночного.
Боевая разведывательная машина БРМ-1К, наша основная разведывательная техника, вообще никуда не годилась. Она была создана в начале 70-х годов для ядерной войны, или как сейчас говорят, конфликта высокой интенсивности. То есть вести разведку, не выходя из машины на зараженной радиацией местности.
В Афганистане это было ни к чему. А слабое 73-мм орудие с эффективной дальностью 1300 м. и половинный боекомплект по сравнению с обычной БМП-1 в 20 выстрелов вообще ставил под сомнение целесообразность ее применения.
Не от хорошей жизни ставили мы на БРМ трофейные 12,7-мм пулеметы ДШК китайского производства. Снимок такого "чуда техники" приводится в книге.
Слабым местом в экипировке разведчиков было и отсутствие эффективных дымовых гранат, способных резко снизить результаты огня противника из стрелкового оружия. Имеющиеся дымовые гранаты РДГ-2 создавали небольшое дымовое облако, а более мощные дымовые шашки ДМ-11 были громоздкими и неудобными в применении. К тому же дальность броска такой гранаты 35-40 м, а из положения лежа еще в два раза меньше. Нужны были дымовые гранаты к подствольному гранатомету ГП-25, но так за все годы войны мы их и не получили.
Ну, не предусматривали наши уставы и наставления ведение боя подразделением без танков и БМП, на которых устанавливалась термодымовая аппаратура, создававшая непроницаемое облако.
Через пару недель, когда я уже полностью вошел в курс дел, то сделал для себя не совсем приятный вывод. Выжить в этих условиях 2 года практически невозможно!
За этих две недели я уже раза 4 попадал под обстрел на дороге, когда вокруг свистели пули, раз 6 вылетал на вертолете на БШУ (бомбоштурмовые удары), причем дважды мы попадали под огонь "духовских" зенитных пулеметов ДШК.
Под Северным Багланом, впереди идущая БМП, подорвалась на мине, никто не погиб, но 5 человек получили ранения и контузии. Все это наводило на мысли, что рано или поздно придет и мой черед.
Ну, что же делать? Свою судьбу я выбрал сам и надо идти до конца. Скажу честно, что первый год я жил и воевал с мыслью: вы (то есть "духи") меня убьете, но и я вас положу немало. С этим было как-то веселее жить, и я вовсю внедрял в жизнь этот свой принцип.
Забегая вперед, скажу, что даром мы свой хлеб не ели. За эти два года нами было уничтожено 10 главарей банд: Махмаджан Пахлаван, Арбоб Хайдар, Царанвол, Джайлани, Мулло Исхак, Гулям Сохи, Кучкар, Клыч, Гулям Ортабулаки, Араб Бача.
Взяли в плен 4-х главарей: Мулло Саиджана, Гаюра, Вали, Амира. С тех пор прошло уже почти 30 лет, но их имена я помню, как будто это было вчера.
В феврале произошла замена почти всего командования дивизии: вместо полковника М.Шатина прибыл из Калининграда командир 1 Московской Пролетарской мсд полковник Шаповалов Анатолий Александрович; заместитель комдива полковник Пузанов И.Е. был назначен командиром дивизии в Сибирь.
Начальник политотдела полковник Игнатов стал начальником Новосибирского ВВПУ, вместо него назначили его заместителя подполковника Добровольского В.Г.
Новый командир дивизии Шаповалов был опытным служакой. Дивизией в Калининграде он командовал 4 года, а это была развернутая дивизия с интенсивной боевой подготовкой.
Было ему 47 лет, высокий, сухощавый, энергичный. Не знаю почему, но сначала я ему не "показался", и он начал меня потихоньку "прижимать". На военной службе, если командиру не понравился подчиненный есть всегда возможность сделать его жизнь кислой. И способов для этого - море. Я уже начал подумывать, что моя служба с ним, а ведь приехали мы почти одновременно, будет долгой и нелегкой.
Однако мне внезапно повезло. В марте по плану командующего КТуркВО проводилась проверка дивизии, и командующий 40А генерал-лейтенант Ермаков В.Ф. решил провести со штабом дивизии командно-штабное учение на картах.
На этих учениях я отличился, мне единственному в штабе, командующий поставил оценку "хорошо", остальные начальники получили "удовлетворительно" и "неудовлетворительно".
В разборе и акте проверки это было отражено. Дело в том, что я, недавно прибывший из Союза, очень добросовестно отработал все документы учения и подготовил доклады.
Опыт у меня был, в Кушке такие мероприятия проводились постоянно, приходилось докладывать даже командующему войсками КТуркВО генерал-полковнику Максимову Ю.П, поэтому я все доложил как надо и заслужил одобрение командующего армией.
Остальные мои коллеги посчитали командно-штабные учения в зоне боевых действий блажью начальства и подготовились кое-как. Отсюда и результат. Комдив мне не только объявил благодарность, но и зауважал. Я тоже старался быть этого достойным и мы с ним прослужили почти 21 месяц, как говориться, душа в душу.
Он меня наградил 3 орденами, поддержал мою инициативу представить к званию Героя Советского Союза командира разведывательной десантной роты 783 орб Игоря Плосконоса, шел всегда навстречу всем моим просьбам.
В очерке "Дарваза" более детально рассказывается о его роли, когда армейское начальство меня захотело сделать "стрелочником", а он не дал. И ведь тогда моя жизнь, возможно, пошла бы совсем не по тому сценарию, что сейчас. Сколько судеб сломал Афган!
Самими важными качествами, которые вызывали у меня уважение к нему были: личная храбрость и умение слушать подчиненных.
Не боялся ничего, иногда лез туда, куда бы ни то, что генерал, но и командир батальона не полез. Позже я расскажу несколько таких примеров. Другое - решение принимал хоть и самостоятельно, но к дельным советам всегда прислушивался, это пресловутое армейское - "люминь" не признавал.
Заменился он в Союз через месяц после моей замены - в декабре 1984 года и был назначен командиром 31 АК в Ашхабаде. Через год стал советником Министра обороны Афганистана. После вывода наших войск - командующим 7А в Баку. Далее - 1-й заместитель командующего войсками Приволжского округа.
Сейчас в отставке, живет в Самаре, является председателем областного комитета ветеранов. Недавно в Интернете прочитал, что ему в 2007 году было присвоено звание Героя Советского Союза, к которому он был представлен за операцию с Джумаханом, в которой участвовал и я, но по каким - то причинам его награждение тогда не состоялось.
Я поздравляю его, этому искренне рад - он достойный человек, побольше бы было таких.
И начались боевые будни. Обычно мой день, если не было рано утром боевого выхода, начинался с центра боевого управления дивизии (ЦБУ), где я собирал информацию об обстановке в зоне ответственности: деятельности банд за ночь, результаты наших проведенных засад и других разведывательных действий.
Потом ехал в Кундуз на координационную встречу с представителями разведки других ведомств: МВД, КГБ, партийного советнического аппарата. Там делились данными о бандах, намечали, где сосредоточить усилия и кого в первую очередь уничтожить. По возвращению готовил обобщенную справку, которую докладывал или комдиву, или начальнику штаба.
Часто мне вместе с переводчиком приходилось вылетать на бомбоштурмовые удары на вертолетах. Агентурщики привозили афганца - наводчика, мы садились в командирский вертолет, он показывал цели, вертолеты наносили удары. Я специально количество таких вылетов не считал, но думаю, что их было порядка 60-80.
Нередко в ходе БШУ вертолеты подвергались обстрелу с земли из пулеметов ДШК. Были случай поражения вертолетов переносными зенитно-ракетными комплексами (ПЗРК). И если при поражении из пулемета был шанс совершить вынужденную посадку, то при попадании ракеты не помню случая, чтобы кому-либо удалось спастись.
Оно, может быть, и не было особой необходимости начальнику разведки дивизии летать на такие удары, но мой первый командир дивизии Шатин этого требовал, а при новом командире - Шаповалове я это делал уже по собственной инициативе, так как было очень полезно поглядеть на зону ответственности дивизии сверху, оценить местность и обстановку. Вечер обычно был посвящен планированию разведки и организации взаимодействия на следующий день.
Часто приходилось выезжать на реализацию разведывательных данных, (намного позже, уже в Чеченскую войну это будут называть "зачистками") которые были одной из основных форм боевых действий в Афганистане.
Мы выходили в 3-4 часа утра, в установленном месте брали на броню солдат Царандоя (войска МВД) и выдвигались к объекту нападения. Зачастую к этому объекту с вечера выходила пешая группа, которая выставляли засады на путях возможного отхода мятежников. Услышав рев двигателей БМП, душманы выскакивали из домов и уходили из кишлака. Тут они и нарывались на засаду. Далее мы окружали кишлак и "зеленые" (так мы звали афганцев) прочесывали его в поисках схронов и оружия.
Хорошо помню один из первых выходов на реализацию в район кишлака Муршех, что в 12 километрах южнее Кундуза. В ночь пешая группа под командованием И.Плосконоса, вышла в район кишлака, к утру блокировала все подходы к нему. Получив по радио доклад о готовности, я с бронегруппой начали выдвижение из Кундуза, где мы взяли на броню человек 50 солдат Царандоя во главе с их командиром старшим лейтенантом Абду-Халиком (наши его называли Аликом).
Гул боевых машин на рассвете слышен очень далеко, до 10 км. Едва мы приблизились на 5-7 км. к району реализации, началась интенсивная стрельба и по радио Плосконос докладывает, что из Муршеха, а также из ближних к нему кишлаков выскакивают конные и пешие люди, и удирают в сторону гор.
Увеличив скорость, мы вскоре прибыли на место, царандоевцы спешились, развернулись в цепь и начали прочесывание кишлака.
Через полчаса солдаты из разведывательной десантной роты подводят группу пленных, 6 человек молодых парней, перепуганных до смерти. Следом несут их оружие, документы.
Что же получилось? Эта конная группа в 8 человек выскочила из кишлака и налетела прямо на нашу засаду. Засада открыла огонь, застрелила двоих, остальные остановились, стали бросать оружие и документы. При личном обыске у двоих нашли электродетонаторы, стало быть, подрывники. По захваченным личным документам установили и их принадлежность - Исламская партия Афганистана. Говорили они взахлеб, рассказывая все, что знали или слышали.
Это была местная "духовская" группа, их основная база была километрах в 10 в горах, там жили еще 10-12 человек. Сейчас они приехали проведать родителей, помыться и взять продукты.
Все дружно валили на главаря, который был утром нами убит. Говорили, что ничего они плохого властям не делали, просто прятались от призыва в армию.
Это были первые живые душманы, которых я увидел. Они дрожали от страха, понимая, что им, захваченным с оружием в руках, рассчитывать на снисхождение не приходится. Кроме того, они ожидали от нас пыток и издевательств, о которых им прожужжала уши их пропаганда. Допросив захваченных, я передал их Абду-Халику. Царандоевцы тоже задержали до полутора десятка подозрительных.
На следующий день, взяв одного из захваченных душманов, мы с переводчиком полетели на вертолетах на их базу и вдребезги ее разбомбили.
Как показыват этот пример, эффект был только тогда, когда была достигнута внезапность. Иногда для достижения этого применяли вертолетные десанты. Правда начальство шло на это неохотно, так как была высока опасность поражения вертолета при посадке и на взлете. Такие случаи были не единичными.
28 апреля в день 5-летия Саурской (Апрельской) революции я с Намозом (переводчиком) был на мероприятиях в центре Кундуза на площади, которую все афганцы называли "Чавка" (Круг). Играла музыка, было много народу. Ждали прибытия руководителей провинции.
Мы стояли около БТР, я с интересом рассматривал толпу. До этого мне не приходилось видеть афганцев на празднике: как они поют, танцуют, играют на национальных инструментах. Естественно, что были одни мужчины, а женскую часть населения представляли ученицы женского лицея в черных форменных платьях и белых колготках.
Вдруг раздался сильный хлопок похожий на выстрел. Все схватились за оружие. Что, где? Смотрю, шагах в 20 от меня стоит прислоненный к стене велосипед, на багажнике которого привязан небольшой тюк. Тюк этот разорван и слегка дымится. Тут же подбежали афганцы из ХАД (госбезопасность), размотали этот тюк и нашли в нем килограмма 1,5 тротила, будильник, провода, батарейки, электродетонатор.
Все ясно - самодельное взрывное устройство. В назначенное время оно сработало, но детонатор не был вставлен в гнездо тротиловой шашки. Детонатор в нужное время выстрелил, но заряд не взорвался.
Одно из двух: либо детонатор выпал из заряда пока его везли к месту диверсии, либо душманы, местные жители, решили таким образом попугать своих земляков. Вот мол, мы какие - все можем, но убивать пока никого не будем, только предупреждаем.
Я мысленно представил, что бы тут стало, взорвись этот заряд. Скорее всего, что моя афганская война на этом бы и закончилась, шансов остаться в живых не было. Заряд был прислонен к стене, и вся сила взрыва была направлена на нас. Настроение у меня от этого испортилось, и смотреть на праздник уже не хотелось. Мы сели на БТР и поехали в гарнизон. Народ потихоньку стал разбегаться.
Но не тут-то было. Солдаты Царандоя пошли по дворам и стали опять сгонять людей на стадион, где начинались основные мероприятия. Только собрали, душманы ударили по стадиону из миномета. Положили 5-6 мин прямо футбольное поле. Убитые, раненые, паника, народ в страхе разбегается! Вот так мы встретили этот праздник.
А вообще эти минометные обстрелы были самым большим злом в диверсионно-террористической деятельности душманов. Во-первых - внезапность, во-вторых - высокая плотность огня, в-третьих - безнаказанность.
Делается это так. Днем по городу ходит, как правило, обычный крестьянин, иногда и довольно пожилой. Это душманский минометчик, определить его можно только подвергнув обыску. Блокнот, карандаш и компас - вот его улики.
Он определяет цели для обстрела и огневые позиции для миномета. Найдя цель (объекты администрации властей, казармы армии и милиции, промышленные предприятия, комендатура и т.д.) он выбирает позицию для миномета с удобными подходами.
Отмечает ее каким-то знаком (камень, кучка камней), от огневой позиции при помощи компаса снимает азимут на цель. Дальность до нее определяет на глаз, а иногда измеряет и шагами. Данные записывает в блокнот. Причем записи всегда кодированные, замаскированные под хозяйственные. И так 3-4 огневых позиции и 6-7 целей.
Ночью в город прибывает легковая машина, обычно типа ГАЗ-69 (грузовой вариант), там миномет, мины и группа - 4-5 человек: это минометчик и обслуга.
Развернув миномет, в течение нескольких минут производится 5-10 выстрелов по избранной цели, далее миномет сворачивается и машина переезжает на другую огневую позицию. Там то же самое. Иногда в течении ночи душманы выпускали 40-50 мин.
Точность стрельбы была, конечно, невысока, но потери были. Кроме того, психологический фактор постоянной угрозы минометного обстрела.
Надо сказать, что наши крупные гарнизоны минометным обстрелам практически не подвергались: боевое охранение не позволяло приблизиться к гарнизону, а небольшая дальность стрельбы 60-82-мм минометов - 1.5-3 км, позволяла обстреливать только мелкие наши гарнизоны или объекты в городе.
Как ни пытались мы бороться с этим злом - ничего не получалось. Технические приборы артиллерийской разведки местонахождение минометов малого калибра не могли установить, а засады в местах возможных позиций не приносили результатов. Каждого же крестьянина на улице не обыщешь.
Начиная с 1985 года у душманов появилось новое оружие, более эффективное - 107-мм неуправляемые реактивные снаряды китайского производства. Эти снаряды запускались прямо с земли, в качестве пусковой установки использовались мешки с песком, чтобы придать им нужный угол возвышения. Это оружие имело гораздо большую дальность стрельбы, чем минометы, примерно 7-8 км. Однако, имея большое рассеивание и неточную наводку, снаряды редко попадали в цель, а имели скорее психологическое, чем огневое воздействие.
В конце июля 1983 года произошла смена командования в разведке. По замене прибыл новый командир разведывательного батальона - майор Тихонов Валерий Николаевич. Ну, всем хорош! Высокий, спортивный, энергичный.
Правда, настораживало то, что из "репрессированных". То есть был старшим офицером РУ штаба ЛенВО, потом снят с должности и назначен командиром разведбата в Вологду, где прослужил около 1 года. Закончил разведфак академии им. Фрунзе в один год со мной. Причина понижения в должности - развод с женой. Я думаю, что не это было главной причиной, мало ли, кто с кем ни разводился. За это с должности не снимают. Однако больше об этом спрашивать не стал.
Через 2 дня в дивизию прибыл с проверкой руководитель оперативной группы МО СССР маршал Соколов С.Л., естественно, что с группой инспекторов.
Это было серьезным испытанием для нас, так как он, обладая очень широкими полномочиями, мог снять с должности кого угодно, включая и командира дивизии. И практически после каждой его инспекции кто-то "слетал" с должности.
Я был первым, кто отчитывался перед ним. Далее начальник штаба дивизии, потом командир дивизии.
Все!!! Больше ему был никто не нужен. Это только в мирное время начальник разведки в штабе "старший куда пошлют", на войне же, где разведка важнейший вид боевого обеспечения, к ней и ее начальнику отношение совсем другое.
Я, конечно, волновался: перед таким высоким начальником мне еще не приходилось выступать. Но мое серьезное отношение к "канцелярщине", о которой я говорил ранее, за полгода дало свои положительные результаты.
Захожу в кабинет комдива, под мышкой целая кипа документов. Представляюсь. За столом сидит загоревший дочерна старик, в афганской военной форме без погон, беспрерывно курит длинные черные сигареты.
Спросил, давно ли я служу в Афганистане, какое имею военное образование. Доложил: " Седьмой месяц, командный факультет академии Бронетанковых войск в 1979 году". Смотрю, взгляд его помягчел. Он сам выпускник нашей Академии, оба его сына тоже ее закончили, младший - на год раньше меня. Говорит: "Ну, танкист, докладывай, только не сильно ври".
Мой довольно четкий доклад, хорошо отработанные карты, журналы учета развединформации, разведывательных полетов авиации, проведения засад и реализаций разведывательных данных - все это произвело благоприятное впечатление на маршала.
Вопросов мне он не задал, видимо был удовлетворен докладом, только пробурчал командиру дивизии: " Что же это, раз вы так все знаете о противнике, почему вяло с ним боретесь?" Ну, это вопрос уже не ко мне, я быстро собрал документы и вышел. Только за дверью перевел дух. Офицеры штаба поздравляли меня с успехом, а я все думал, что что-то важное так и не сказал.
Боевые будни продолжались. Засады сменялись "зачистками", патрулирования - рейдами и так далее по кругу. Я уже упоминал, что по журналу боевых действий 783 орб, разведчики за 365 суток 1983 года умудрились быть на боевых действиях почти 300 суток.
У меня, конечно, был не такой плотный график, но в штабе я тоже появлялся только урывками: спокойнее, когда от начальства подальше, а к опасности привыкаешь.
После нескольких случаев в разведротах, когда молодые солдаты, опаздывали с открытием огня на поражение, меня заинтересовал вопрос: а тяжело ли выстрелить в человека?
Однозначно здесь сказать нельзя: зависит от многого и, прежде всего, от умения хладнокровно действовать в боевой обстановке, ну и конечно от психологического состояния солдата и его готовности, скажем мягко - к убийству. В армии США, например, действует девиз - "Сначала стреляй, потом разбирайся". Может это и цинично, но правильно. Если, конечно, жалеешь своего солдата.
В нашей же армии действовал другой принцип: командиры и особенно политработники страшно боялись всяких ЧП. И особенно, все, что было связано с гибелью мирного населения. Не скажу, что таких фактов не было, но как в боевой обстановке отличить врага от мирного жителя?
Шли постоянные директивы и приказы, где требовалось исключить такие случаи, и применялись суровые наказания. Ведь писали эти директивы люди, сидевшие более чем за 4 тысячи километров от войны и даже не представлявшие ее условия. И наши заинструктированные солдаты и офицеры иногда теряли свои жизни за промедление в открытии огня.
Очень хорошо помню случай, произошедший летом 1984 года в нашей дивизии.
Мотострелковая рота 395 мсп прочесывала горный район в поисках пропавшего солдата. Искали уже больше недели, жара под 50 градусов, все вымотанные до предела. Рота цепочкой медленно идет по дну ущелья. Командир роты, оглядывая в бинокль окрестности, заметил вверху по склону хижину. Думая, что это жилище пастухов, он посылает двух солдат осмотреть ее. Причем, послал не вместе, а с разных направлений, что было, вполне тактически грамотно.
Первый солдат, русский по национальности, первым поднялся на площадку, но, услышав выстрелы, спрятался за камень и увидел, что хижина, которую им поручили осмотреть - это окраина кишлака домов в 20-30, который было невозможно разглядеть снизу. Спиной к нему стоит душман и из автомата стреляет в его товарища-таджика, который тоже спрятался за камни и что-то кричит на своем языке "духу".
Так вот, вместо того, чтобы просто влепить очередь в спину душману, как это сделал бы любой опытный солдат, наш кричит по-русски "Бросай оружие!". Тот повернулся и, увидев направленный на себя автомат, бросил свой и поднял руки. Солдат-таджик, увидев это, встал из-за камней, подошел к "духу" и начал с ним разговаривать.
Дальше рассказываю словами солдата, с которым мне пришлось потом беседовать.
" ..я не стал к ним подходить, а подошел к ручью, протекавшему рядом, опустился и стал пить из него. Подошли два подростка: мальчишка лет 14 и девчонка лет 10-12. Мы попытались как-то объясниться, тем временем вижу, что "дух" поднял автомат с земли и повесил его на плечо, продолжая разговаривать с таджиком.
Потом через несколько минут слышу выстрелы и сразу пацан кинулся на меня, схватился за автомат, пытается его вырвать. Девчонка же схватила камень и попыталась ударить им меня по голове. Я как-то увернулся, упал с пацаном на землю, и мы покатились по склону. Мальчишка отлетел в сторону и тут около меня засвистели пули. Я спрятался за камни и тоже начал стрелять. Когда подбежали наши солдаты, и мы поднялись вверх, то увидели убитого солдата-таджика, оружия при нем не было. В кишлаке было несколько стариков и женщин, которые визжали и вопили, неизвестно почему. Ни душмана, ни подростков не было".
Я говорю солдату: "Ты понимаешь, что твой товарищ погиб из-за тебя? Ведь застрели ты душмана, он остался бы жив?". Тут он мне и отвечает: "..я думал, может быть, он из ХАДа или из "договорной" банды и не решился стрелять..".
Я уже разозлился, говорю: "Какое твое дело, кто он и откуда. Ты видел, что он стрелял в твоего товарища - значит, он враг, и ты был его обязан убить. А вот теперь ты жив, а товарищ поедет в "цинке" домой". И тогда солдат признался: "Я никогда не стрелял в людей, только по фанерным мишеням, а это разные вещи". Что тут скажешь! Детский сад. Набрали детей в армию, а молока не дают!
К счастью, не все были такие, иначе нам делать бы было нечего в Афганистане.
Командир взвода старший лейтенант Сергей Читалкин в кишлаке Кучи, пробираясь по задворкам, увидел 4-х душманов, стоящих к нему спиной и наблюдавших за действиями наших солдат. Они не видели его, и он мог легко от них драпануть. Однако он несколькими очередями уложил всех и принес на плече 4 автомата и несколько "лифчиков" с магазинами. Один из этих "лифчиков" я носил до конца своей службы в Афганистане.
Сержант Дуюнов из разведывательной десантной роты почти час вел огневой бой с окружившими его "духами". Двоих он застрелил сам, троих добили подоспевшие товарищи. Вот так 5 человек не смогли справиться с одним, если этот один был настоящим мужчиной.
Кстати, еще о Дуюнове. Этот высокий, красивый парень из потомственной рабочей семьи прослужил в разведбатальоне более 1,5 лет от рядового разведчика до старшего сержанта, заместителя командира взвода. Был награжден орденом Красной Звезды и медалью "За отвагу". В боевой обстановке я, не раздумывая, доверил бы ему роту.
Перед его демобилизацией я говорил с ним и предлагал поступать в военное училище. С таким комплектом наград его бы приняли в любое их 103 военных училищ СССР. Естественно, куда бы он прошел по здоровью. Он отказался, мотивировав это тем, что ему не нравится профессия военного. Откровенно говоря, я был огорчен, он был прирожденным офицером и надежным защитником Родины. Интересно было бы знать его дальнейшую судьбу.
