ArtOfWar. Кузьмин Николай Михайлович. Афганистан. Первое знакомство.

"Афганистан. Первое знакомство."

( фрагмент из книги "Афганистан. Записки начальника разведки 201 мсд"

Вот, наконец, и место назначения - г. Кызыл-Арват (красная девушка - по-туркменски) Туркменской ССР. Приехали мы туда, выпускники академии Бронетанковых войск им. Малиновского Р.Я 1979 года, в первых числах сентября. Мы - это я и мой однокашник Юрий Корсаков, которым выпало "счастье" служить в Центральных Каракумах.

Надо сказать, что ехали в не особенно бодром настроении, так как в очередной раз ехали в богом забытый угол. Больше всего угнетало чувство несправедливости: ведь мы поступали в академию тоже из дальних гарнизонов: я из Забайкалья, Юра - Дальнего Востока. Однако по распределению при выпуске получилось как всегда: "лохматые" - кто из Германии тот в Белоруссию, кто из Украины тот в Чехословакию, а наш брат - из Забайкалья и Дальнего Востока в Туркестан, а из Туркестана - в Забайкалье или на Дальний Восток.

Однако, ничего не поделаешь, мы были воспитаны в духе выполнения приказа и не было даже мысли об увольнении из армии, как это делается сейчас: чуть чем недоволен - хлоп рапорт на стол!

Успокаивали себя тем, что, мол, не на всю же жизнь едем туда. Однако, реально сознавали, что видимо, как раз на всю оставшуюся жизнь. Ведь я из Забайкалья "выскочил" только благодаря тому, что поступил в академию, а теперь маловероятно, что поступлю в ВА ГШ им. Ворошилова. Туда поступали только единицы из десятков тысяч офицеров. А другого способа вырваться нам из Туркестана тогда не было.

Семью свою я отправил к родителям жены в Белоруссию, с условием, как только устроюсь, сразу их вызову. Мой товарищ ехал всей семьей, так как ему и отправить-то их было некуда: он и жена были родом с острова Сахалин.

Несколько суток в поезде "Москва-Ашхабад" мы видели сначала степи, потом пески. В вагоне почти одни туркмены, каждый со своими чайниками и пиалами. В фирменном поезде хорошая вентиляция и особой жары не чувствуется. Приехали в Ашхабад, ночь провели на вокзале, а утром пересели на местный поезд "Ашхабад-Красноводск" и к обеду были на месте.

Первое впечатление о городе, конечно, было тягостное. Пыль, жара, глинобитные дувалы (заборы), узенькие улочки, чахлая растительность, везде ишаки и верблюды. Правда, когда подъехали на дежурном "Урале" к военному городку, несколько стало легче на душе. Современные 5-этажные дома, много зелени, система полива, фонтаны, бассейны, короче - цивилизация.

Новое четырехэтажное здание штаба дивизии, где мне предстояло служить, радовало глаз своей ухоженностью. Везде чувствовалась хозяйская рука и основательность.

Командир дивизии Робул Леонтий Алексеевич, молодой полковник, молдаванин по национальности, принял нас в кабинете обоих сразу. Посадил за стол и обстоятельно поговорил с нами. Он лет 7-8 назад закончил нашу академию и ему были интересны академические новости.

Представился заместителю командира дивизии подполковнику Миронову Валерию Ивановичу, тоже коротко побеседовали.

Далее я пошел представляться своим непосредственным начальникам: начальнику штаба дивизии подполковнику Журбенко Владимиру Михайловичу и начальнику оперативного отделения штаба подполковнику Черкашину Вениамину Александровичу. Они ввели меня в курс дела, Черкашин показал мне мой кабинет, познакомил с офицерами-операторами.

Их было двое: майор Виктор Любецкий и капитан Николай Артюхин. Надо сказать, что прослужили мы в этом составе недолго, всего год, но сработались и сдружились, как будто знали друг-друга долгие годы. Мой начальник приехал тоже недавно из Самарканда, где был начальником оперативного отделения штаба дивизии кадра (то есть основательно сокращенной дивизии). Офицеры же служили здесь уже 5-6 лет и были опытными туркестанцами.

Хочу подробнее рассказать о начальнике штаба дивизии - подполковнике Журбенко Владимире Михайловиче.

Он был наиболее старым туркестанцем и ветераном нашей 58 дивизии, служил в Каракумах более 10 лет после окончания Военной академии им. М.В.Фрунзе.

Сначала командир батальона в 162 мсп, потом заместитель начальника оперативного отделения штаба дивизии, далее начальник этого отделения, командир 101 мсп в п. Иолотань 5 гв. мсд, а с 1978 года - начальник штаба опять 58 дивизии.

В 1980 году поступил в ВА ГШ им. Ворошилова, после ее окончания был начальником оперативного управления в Южной группе войск (Венгрии), потом начальником оперативного управления Ставки Юго-Западного направления в Кишиневе. После ее расформирования стал заместителем начальника ГШ ВС России, генерал-полковником.

С 1995 года в запасе. Умер в 2006 году в возрасте 66 лет, похоронен в г. Москве.

Коротко расскажу о дивизии, в которой мне предстояло служить.

58 Рославльская мотострелковая дивизия была одним из старейших соединений КТуркВО. Сформированная в конце 1941 года под Куйбышевом (ст. Барыш) из частей пограничных войск и НКВД, она прошла всю войну и закончила ее в Вене. Сразу после войны ее передислоцировали в Ашхабад.

В 1949 году после страшного землетрясения в городе, когда в дивизии погибло более 300 человек, она была передислоцирована в г. Кизил-Арват, где находилась до самого ее расформирования в 1992 году.

Части дивизии были растянуты на 250 км. вдоль единственной в Каракумах железной дороги и стояли в 3-х гарнизонах: Кизил-Арват - управление дивизии, 162 мсп, артиллерийский и зенитно-артиллерийские полки, части дивизионного комплекта; Казанджик - 231 тп, 160 мсп; Небит-Даг - 161 мсп.

58 мсд была когда-то горно-стрелковой и до настоящего времени сохраняла некоторые ее элементы: в мотострелковых полках вместо танковых батальонов были отдельные танковые роты, кроме полковых артдивизионов еще и батареи 76-мм горных пушек, в батальонах - батареи 82-мм переносных минометов.

Развернутыми почти до полного штата были лишь 162 мсп на БМП-1 и 231 тп на танках Т-55, остальные части - сокращенного состава. Техника и вооружение, кроме 162 мсп - самая допотопная. Так, 161 мсп вообще имел на вооружении бронетранспортеры БТР-40, произведенные в 50-х годах, а в реактивно-минометном дивизионе дивизии были на вооружении 160-мм минометы этого же возраста.

Предназначение дивизии - прикрытие границы с Ираном на Закаспийском участке - почти 400 километров. Других соединений Сухопутных войск в Центральных Каракумах не было.

Проблемы с бытом решены были практически моментально. Буквально через неделю я получил хорощую трехкомнатную квартиру на первом этаже (что особо ценно в условиях Туркестана). В этом преимущество забытых Богом гарнизонов.

Что же, нет худа без добра, дал телеграмму жене, чтобы выезжала с детьми, и занялся косметическим ремонтом. Вернее не я, а солдаты из комендантской роты.

Я же с начальником штаба дивизии впервые поехал в Каракумы на рекогносцировку полковых учений. Особенно нового там, правда, я ничего не увидел, ведь в 1975 году я почти 3 месяца находился в командировке в пустыне Гоби (Монголия).

Тогда там происходил первый эксперимент в Советской Армии по созданию дивизий двойного базирования, по примеру американцев в Европе.

Смысл его состоял в том, что вся бронетанковая техника дивизии ставилась на хранение в пустыне Гоби в 200 км. от монголо-китайской границы. Личный состав нашей 92 мсд, дислоцированной под Иркутском, должен быть переброшен туда самолетами прямо на полевой аэродром, расположенный в 700-800 метрах от самой базы хранения. Колесная техника прибывала своим ходом.

Не буду описывать эти 3 месяца в пустыне в самый жаркий период (июнь-август). Но страдали мы там не столько от жары, сколько от инфекционных болезней. Чуть не половина полка оказалась в санитарной зоне: инфекционных палатках, развернутых метров за 500 от лагеря. А кто будет ставить танки на хранение? Ведь лишних людей не было: только механики-водители и офицеры.

Все независимо от звания и должности работали на технике с раннего утра до поздней ночи, ходили грязные и злые, но объем необходимых работ выполнили в срок.

Поселок Мандал-Гоби, где строилась наша база, - центр аймака (района), маленький в две улицы, в центре несколько одноэтажных кирпичных зданий: администрация, почта, магазин, школа. Остальное - юрты. Так, что Монголии я, по сути, так и не видел.

В конечном итоге оказалось, что идея двойного базирования не оправдала себя. Наша дивизия была сокращенного состава и прибывшие в Монголию офицеры, механики-водители танков и БМП должны были там сидеть в одиночестве, ожидая приписной состав, который мог начать прибывать не ранее, чем через 3 суток.

А Китай - вот он рядом и случись, какая заваруха, их вооруженные силы не стали бы ждать прибытия нашего личного состава и приведение дивизии в боеспособное состояние.

Это поняли, наконец, даже в Генеральном штабе СССР. Весной 1979 года на территории СССР нашу дивизию укомплектовали до полного штата и ввели в Монголию, но не в Мандал-Гоби, где мы 4 года назад поставили свою технику, а в 230 км севернее на железнодорожной станции Чойр.

Все-таки не решились полную дивизию численностью более 12 тыс. человек поставить в голой пустыне и возить туда за 230 км каждый гвоздь и каждое бревно.

Я же участия в этом избежал, так как с 1976 по 1979 годы учился в академии Бронетанковых войск в Москве, но как видите, в дальнейшем, тоже от пустыни не ушел.

Что бы я хотел отметить, сравнив эти две огромные пустыни и познакомившись с их природными феноменами?

Пустыня Каракум отличалась от Гоби, прежде всего своим климатом.

Гоби - северная пустыня и климат в ней довольно суров, лето жаркое, но ночи холодные. Зимой там вообще температура доходит до 40 градусов мороза с сильными ветрами. Снега практически нет.

Каракумы - южная пустыня с очень жарким климатом летом и мягкой зимой. Летом температура достигает 45 градусов жары, температура почвы до 70 градусов. Часты песчаные бури. Зимой дожди, иногда снег, температура от минус 3-5 до плюс 8 -10. Самое приятное время года.

Внешне пустыня Гоби больше похожа на степь, Каракумы - барханные пески, такыры и связанные с ними миражи.

Такыры, это -- ровные, эллипсообразные площади с твердыми, лишеными растительности поверхностями, располагающимися иногда изолированно, иногда целыми группами. Глинистый покров такыров настолько тверд, что при движении по нему раздается далеко разносящийся стук.

Глинисто-солонцовая поверхность такыра непроницаема для воды, поэтому, когда после весенних и редких осенних дождей образуются небольшие дождевые озера и лужи, то они обычно долгое время сохраняются как водоснабжающие источники. При этом следует помнить, что стоит проехать по ней на машине, как через несколько часов из такой ямы вода исчезает. Это объясняется тем, что продавливается размякший слой глины, открывая воде выход к песку. Такыры обычно окружены со всех сторон песками. На них сходится множество троп, пересекающих пустыню в разных направлениях.

Миражи - порождение такыров. Выходишь на бархан, и перед тобой разлито огромное озеро с легкой дымкой над поверхностью воды. Подъезжаешь - воды нет, это такыр. Его поверхность отсвечивает на солнце, создавая иллюзию воды. Несмотря на кажущуюся однообразность и какое-то безмолвие, в пустыне есть тоже своя красота и неповторимость, особенно утром.

Бич обеих пустынь - песчаные бури. Конечно, действуя на технике, особенно БМП, ничего нет страшного. Надо остановить колонну, машины вплотную подогнать одну к одной, предупредить людей о том, чтобы не отходили от машин, и ждать окончания бури.

Двигаться нет смысла, потому что видимость 10-20 метров и сохранять направление невозможно. Песчаная буря всегда сопровождается магнитной бурей, когда стрелка компаса крутится как бешеная и он становится бесполезным.

Пешим подразделениям приходится гораздо труднее. Опять же, необходимо собрать людей вместе. Желательно лечь на землю, замотать голову чем угодно и ждать окончания бури, продолжительность которой обычно составляет 5-6 часов. Только действуя так, можно ее переждать и не растерять людей.

Однако, вернемся в 1979 год. Получив направление в Туркмению, я больше думал о бытовых вопросах, а не о военно-политической обстановке, которая складывалась в этом регионе. А она становилась день ото дня более напряженной.

Еще весной 1978 года, мы слушатели 2 курса Военной академии Бронетанковых войск им. Малиновского, слышали по радио и телевидению об Саурской (Апрельской) революции в Афганистане. Слышали, что к власти пришли прогрессивные силы во главе с известным писателем и общественным деятелем Мухаммадом Тараки и что СССР поддержал эту революцию и новую власть.

В нашей академии училось несколько десятков старших офицеров афганской армии в ранге майоров-подполковников, мы изредка встречались с ними: все смуглые, горбоносые, неразговорчивые. Большинство их уехало после революции на Родину, вместо них приехали другие: молодые старшие лейтенанты и капитаны.

Ничего в этом удивительного не было, в академии учились революционеры со всего света: Ангола, Эфиопия, Сомали, Сирия, Ирак, Вьетнам, Йемен - всех и не перечислишь. Теперь вот прибыли и революционные афганцы.

Забегая вперед, скажу, что в Афганистане через 6 лет я встретил одного их них, это был подполковник Мальхан, заместитель командира 20 пд в Баглане. Общаясь с ним, я узнал, что он, тогда капитан, в 1978 году поступил, а в 1981 закончил академию БТВ.

Ну, прибыли, так прибыли. Как и все советские люди, мы единодушно поддерживали внешнеполитический курс партии и не думали, что нас вскоре ожидает длительная и малоперспективная война в Афганистане.

Поэтому я прибыл в Туркмению со спокойной душой, не думая, что через три месяца придется ехать на войну.

К началу осени 1979 года военно-политическая обстановка в мире вокруг Афганистана начала стремительно накаляться. Переворот, сделанный Амином и убийство президента Тараки сразу сделало эту страну "горячей точкой", иностранное радио сообщало о боевых действиях правительственных войск против оппозиции. На нашем же радио об этом сообщалось вскользь, как бы, между прочим.

Однако, вскоре грозные события в Афганистане докатились и до нас и вся моя жизнь после этого пошла совсем по другому сценарию. Уходит время, стирается память о некоторых событиях, забываются детали. То, что произошло в декабре 1979 года в Афганистане, стало историей, поводом для встреч, предметом для воспоминаний, споров, переживаний. Волею судьбы мне довелось стать свидетелем и участником тех событий. Они глубоко врезались в память.

Новый этап моей жизни начался очень буднично. 15 декабря в 15.00 у оперативного дежурного в штабе 58 мсд КТуркВО, где я проходил службу в должности заместителя начальника оперативного отделения, а в настоящее время исполнял обязанности начальника, сработала система оповещения "Шнур", была объявлена повышенная боевая готовность.

Прибыв по тревоге, я пошел к начальнику штаба дивизии подполковнику Журбенко уточнить задачу. Он мне говорит, - "сам ничего не пойму, сигнал боевой. Пойду звонить в Ташкент, может что прояснится".

Через несколько часов идет новый сигнал - "Военная опасность". Ого! Это уже серьезно, так как в учебных целях он никогда не применяется.

Звонят из военкоматов, докладывают, что объявлена мобилизация, уточняют куда привозить "партизан" - приписанных к частям военнослужащих запаса. К ночи стали приходить автобусы с приписниками: мы начали их распределять, обмундировывать, выдавать оружие и все остальное. В течение 3-х суток мы приняли в дивизию почти 8500 человек и довели общую численность личного состава до 12 тыс. человек.

Тогда же получили шифротелеграмму командующего ТуркВО с приказом: дивизии после отмобилизования сосредоточиться в районе 90 км севернее Кушка в готовности к вводу в Афганистан.

18 декабря командир дивизии с частью штаба и с первым эшелоном частей убыли в район сосредоточения. Я с Журбенко контролировал формирование и убытие остальных частей дивизии.

Что творилось в эти дни - передать словами невозможно. Тысячи людей и машин двигались в одну сторону - на восток. Ведь отмобилизовывались не только соединения КТуркВО, но и пограничники, МВД и прочие. В КТуркВО было призвано в общей сложности более 60 тысяч приписников, "партизан" - как их звали. Мужиков всех призвали подчистую, некоторые предприятия вообще остановились. Мрак, наверное, как в 1941 году.

С "партизанами" - свои сложности. Туркмения не Украина: плотность населения низкая, основной контингент - туркмены, крупных предприятий нет, нужных специалистов тоже. Ведь представители туркменского народа служили в армии в основном в стройбатах, а кому и довелось служить в боевых войсках, то в кадрированных частях СаВО, ТуркВО, где боевая подготовка была явно не на высоте.

Сами условия отмобилизования тоже были крайне неблагоприятные. Вторая половина декабря, на улице зима, мороз -3-5 градусов, это конечно, не Сибирь, но и не Африка.

"Партизаны" же, получив обмундирование и оружие в районах отмобилизования, которые находились в предгорьях хребта Копет-Даг, оказались на морозе в чистом поле. Палатки есть, печки-буржуйки тоже, однако топлива для них крайне мало.

Уголь, имеющийся в мобилизационных запасах мирного времени был израсходован буквально за первые сутки. А ведь кругом голая степь и никакого леса вообще нет. В печки полетели ящики от боеприпасов и оружия, колья от палаток, столы и табуретки, и вообще все, что могло гореть.

Транспорт, прибывающий из народного хозяйства, был явно непригоден для военных целей. Это были автомашины ЗИЛ-130 и ГАЗ-53 с металлическими кузовами, низкой проходимости, неприспособленные для перевозки людей.

В этих условиях командиром дивизии было принято решение вывести отмобилизованные подразделения из районов в жилые помещения гарнизонов, а где их не было то и в помещения предприятий и ведомств. Повторяю, наша дивизия в мирное время насчитывала около 4,5 тысяч человек, а надо было устроить на жилье еще более 8 тысяч.

Все это, конечно, не укладывалось ни в какие рамки планов мобразвертывания, но держать тысячи людей на морозе тоже было нельзя.

Через трое суток после начала отмобилизования начали формировать колонны готовых подразделений и отправлять их в район сосредоточения за 960 км. от Кизыл-Арвата, прямо в пустыне, между г. Кушка и Тахта-Базар, в 90 км. от госграницы с Афганистаном.

Здесь тоже проблемы. Машины из народного хозяйства тентов не имели, а как везти людей на открытых машинах почти тысячу километров в мороз? Правда, догадливые "партизаны", люди с житейским опытом, сумели и тут найти выход. Стали прямо в кузовах устанавливать лагерные палатки и так выходили из положения.

Конечно, вид колонн с такими сооружениями в кузовах напоминал больше цыганский табор или бродячий цирк, но было не до красоты. Эти колонны растянулись по всему маршруту длиной около 1300 км. от г. Небит-Даг через Казанджик, Кизыл-Арват, Ашхабад, Мары и почти до Кушки. И это только одна наша 58 мсд!

А ведь отмобилизовывалась еще и 5 гв. мсд (Кушка, Иолотань, Тахта-Базар), части ВВС и ПВО ТуркВО и многие другие.

25 декабря мы узнали, что по просьбе правительства Афганистана на территорию их страны из Термеза была введена 108 мсд.

Началась афганская война, продолжавшаяся 3340 суток или 9 лет, 1 месяц, 20 дней. Кто бы мог тогда такое предположить!

Буквально за несколько дней до этого, заместитель командира нашей дивизии полковник Миронов В.И. был назначен командиром 108 -й дивизии в Термезе вместо генерала Кузьмина Е.С, назначенного заместителем Главного военного советника в Афганистане. Принимал дивизию он уже в Афганистане.

Забегая вперед, скажу, что полковник (а вскоре и генерал-майор) Миронов успешно там ей командовал, был награжден орденами Ленина и Красного знамени. Далее занимал высокие должности в Советской Армии и Вооруженных силах Российской Федерации: командующий армией, командующий войсками Прибалтийского округа, Северо-Западной группы войск, заместитель Министра Обороны РФ. Генерал-полковник. Умер в 2006 году в возрасте 63 лет.

Тогда я этого не знал, но уже 16 декабря 1980 г. командующий войсками КТуркВО назначил своим приказом командование Ограниченным контингентом советских войск в Афганистане: командующим - своего первого заместителя генерал-лейтенанта Тухаринова Ю.В, начальником штаба - заместителя начальника штаба округа генерала Земцова-Лобанова Л.Н, начальником разведки - начальника разведки округа генерала Корчагина А.А. и далее всех соответствующих должностных лиц штаба округа.

В этом качестве они действовали до сентября 1980 года, когда было сформировано управление и штаб 40А, первым командующим которой стал генерал Ткач Б.И, а начальником разведки - заместитель начальника разведки КТуркВО полковник Дунец В.В. К сожалению, они уже оба умерли и похоронены в г. Киеве.

Утром 25 декабря с последней колонной нашей дивизии из Кизил-Арвата выехал и я. 27-го в середине дня прибыли в район сосредоточения, а утром 28-го я услышал по радио "Свобода", что вечером 27-го был штурм дворца в Кабуле, Амин убит, а новый президент Бабрак Кармаль (непонятно, как он стал президентом?) обратившись по радио к населению, объявил о создании нового правительства.

Скажу откровенно, что это сообщение повергло меня в недоумение. Мы все считали, что ввод советских войск в Афганистан осуществляется как раз для защиты Амина и его правительства, а тут такой поворот...

В этот же день, а точнее в ночь на 29-е начался ввод в Афганистан 5 гв. мсд, дислоцированной в Кушке. Мы, стоящие за ней "в затылок", тоже ждали своего часа.

Получили боевой приказ командующего КТуркВО на ввод в Афганистан. 58 мсд приказано было сосредоточиться в районе восточнее Кандагара и прикрыть границу с Пакистаном. Этот приказ я лично держал в руках и читал, так как не было такого входящего или исходящего оперативного документа, который бы мне не докладывали. Я повторяю, что тогда исполнял обязанности начальника оперативного отделения штаба дивизии.

Поздно вечером меня вызывает начальник штаба дивизии Журбенко и ставит задачу: вместе с ним, начальниками разведки, связи, инженерной службы дивизии выехать с колонной 5 гв. мсд в Афганистан и произвести рекогносцировку маршрута Кушка - Герат, так как наша дивизия через сутки-двое пойдет по нему до Кандагара.

Сопровождение - взвод разведроты 162 мсп. Поехал в 162 мсп к командиру полка подполковнику А.Черникову, разъяснил тому задачу, договорились о взаимодействии. На это ушло полночи.

Остальное ночное время ушло на подготовку выезда, ведь мы не просто выезжали на рекогносцировку, мы ехали в зону боевых действий.

Рано утром 29-го пересекли границу и в общем потоке войск двинулись к Герату. Погода стояла самая отвратительная. Туман, морось, ночью подмораживало. Пограничники были только советские, причем никаких проверок с их стороны не было.

Афганских пограничников не было видно вообще. Шлагбаум на их стороне был поднят и прикручен проволокой в этом положении. Почему-то мне это хорошо запомнилось. Позднее я понял, что этот шлагбаум был символом капитуляции Афганистана перед силой Советской Армии и в целом перед СССР.

Поднялись к перевалам перед Гератом - там снег и лед. Высота перевалов над уровнем моря не такая уж и большая - 1300 -1400 метров, но неумение водить колонны в горах и непродуманность обеспечения марша, делали проблемным быстрое их преодоление. К тому же большинство автомобилей были из народного хозяйства - грузовики ГАЗ-53 и ЗИЛ-130 с низкими бортами, не приспособленные для перевозки людей, они буксовали на подъемах, создавая заторы, и скользили, неуправляемые вниз.

Приходилось на наиболее сложных подъемах и спусках ставить БМП или гусеничные тягачи, которые, зацепив тросом машину, вытаскивали ее на перевал, там ее зацеплял другой тягач и на натянутом тросе спускал вниз. Долго, но надежно. Другого здесь ничего не придумаешь.

Первое впечатление об афганцах - несчастный, забитый народ. В галошах на босу ногу, в одежде, какую я видел только в исторических фильмах. На падающий снег они совсем не обращали внимания. Что-то кричали, размахивали тускло поблёскивающими фонариками и просто руками. В кишлаках и даже во многих городах электрического освещения не было.

Помню, что меня очень удивило и отсутствие отопления в домах. В лучшем случае печка-буржуйка с вмонтированным в нее бачком для воды, в котором готовился чай. Но это у богатых людей. А в большинстве домов - небольшое углубление в полу, где горел пучок соломы, сухие кизяки. Вообще непонятно для чего: то ли для обогрева, то ли для освещения комнаты. Одним словом - нищета, примитив, дикость.

Среди встреченных нами афганцев я никого с оружием не заметил. Они стояли вдоль дороги, некоторые, особенно дети, хватали все, что им только бросали с машин: хлеб, консервы, шинели, бушлаты, сапоги. Другие стояли поодаль и молча, смотрели на проезжающую технику. Однако каких-то враждебных чувств к нам в их поведении я не заметил. По афганскому календарю заканчивался 1356 год (новый - 1357 начинался 1 марта).

Кстати сказать, некоторые авторы, говоря об этом периоде, ссылаются на статью генерала Шаталина Ю.В. - командира 5 гв. мсд который вспоминает, что афганское население встречало советские войска цветами. Это не так.

Что-то я не помню, чтобы 28 декабря на севере Афганистана росли цветы. Я повторяю - была мерзкая холодная погода со снегом и дождем, и афганцам было не до цветов.

Понятно, что вторжение в страну чужой армии - не повод для проявления бурной радости среди местных жителей. В 1968 году я по телевизору видел хроники такого же ввода советских войск в Чехословакию. Там показывали кадры реакции ее граждан и неоднозначное их поведение: от нейтрального до враждебного, но уж никак не радостного.

Афганцы же, на первый взгляд, отнеслись к этому событию как-то равнодушно. То ли, традиционная восточная невозмутимость, то ли десятилетиями воспитанное у них отношение к СССР как к другу, сыграли свою роль.

Советские люди по своей природе и воспитанию всегда были жалостливы и неравнодушны к чужой беде. О каком-то сопротивлении со стороны афганцев даже и мысли не могло быть. Если у нас и были потери, то только от автомобильных катастроф. По дороге я сам видел несколько наших машин, упавших в ущелья.

В воздухе постоянно курсировали вертолеты МИ-6 и МИ-8, перевозя десантников с территории СССР вглубь страны. Изредка появлялись и боевые МИ-24, патрулировавшие в стороны от маршрута. Стрельбы и взрывов бомб не было слышно, видимо все было спокойно. Кое-где встречались небольшие подразделения афганской армии, они были с оружием и занимали позиции около дороги и в глубине кишлаков.

Пройдя за день все три перевала: Рабати-Мирза, Бандабогучар, Хушрабат, мы остановились перед Гератом на ночлег. Журбенко доложил комдиву обстановку и тот приказал возвращаться. Ехать дальше не было смысла, так как за Гератом начиналась пустыня и проблем совершения марша по ней не было.

Непривычно было смотреть на Герат ночью: перед нами был крупный (по афганским меркам конечно) город, а городских огней не видно. Сплошная черная мгла. Это была моя первая ночь на афганской земле. Тогда я даже и не мог себе представить, что через три года у меня будет почти 650 таких ночей. Намного позже я услышал песню "Кукушка", слова которой врезались мне в память на всю жизнь:

"....я тоскую по родной стране, по ее рассветам и закатам. На афганской выжженной земле спят тревожно русские солдаты.

Они тратят силы не скупясь. Им привычны горе, боль, усталость. Сил своих не копят про запас, так скажи же - сколько им осталось?"

Переночевав в боевых машинах, мы утром начали обратный путь. Возвращаться в Кушку было нелегко. Нам навстречу шел бесконечный поток машин, приходилось останавливаться, пропускать целые колонны.

Где-то к вечеру 30 декабря вернулись в дивизию. Там меня ждал приятный сюрприз. Приехал из Москвы мой непосредственный начальник подполковник Черкашин В.С, его отозвали с курсов повышения квалификации при академии им. Фрунзе М.В. Жить стало легче, появился начальник. Мне и так здорово досталось за эти месяцы. Надо же, через три месяца после выпуска из академии - и на войну!

Шли дни, а команды на ввод в Афганистан нашей дивизии не поступало. Прилетал на вертолете Главком Сухопутных войск генерал Павловский, прилетали другие чины, но никто не мог нам точно сказать: будут нас вводить или нет? Первые 3-4 дня в дивизии находилась оперативная группа Генерального штаба, но потом ее направили в Афганистан, видимо было не до нас.

Начались будни. И вот уже 1,5 месяца, как наша дивизия стоит в песках между Кушкой и Тахта-Базаром. Первое напряжение спало, бессмысленная эта кочевая жизнь всем осточертела.

Сбежать "партизанам" было некуда: до станции Тахта-Базар - 15 км, до Кушки - 90 км, вокруг одни пески. Видимо поэтому нас сюда и поставили, ведь если бы была в нас оперативная необходимость, мы бы стояли у Кушки вблизи границы, а здесь, в песках, нас можно было держать еще хоть полгода.

За это время мы не сидели, сложив руки: провели несколько командно-штабных учений на картах, где отрабатывали вопросы управления и взаимодействия при вводе дивизии на территорию Афганистана. Подразделения проводили боевые стрельбы, слаживание рот и батальонов - наша дивизия становилась постепенно единым боевым организмом, а не толпой вооруженных людей.

Не обошлось без казусов. При розыгрыше одного из этапов, подчиненный штаб начал докладывать обстановку и решение по ней в эфир открытым текстом. Представляете себе "....совершить марш по маршруту Кушка, Герат и к....сосредоточиться в районе 10 км. вост. Кандагар. Занять рубеж......Быть готовыми отразить нападение...." И так далее в таком же духе. И это в условиях, когда вся радиоэлектронная разведка США вела наблюдение за эфиром.

Особого значения в дивизии этому не придали, так как работали в ультракоротковолновом диапазоне и радиостанциях малой мощности. Однако, этот наш промах не прошел мимо радиоконтроля КГБ. Через пару дней комдив получил от начальства "втык" за нарушение правил радиообмена. Соответствующее "вливание" получили командир проштрафившегося полка, начальник штаба и начальник связи - непосредственные виновники.

А тут новая забота. Появились первые грозные признаки начинающегося разложения. Все чаще в дивизии стали случаться ЧП: пьянство, драки, кражи. Среди офицеров на почве пьянства произошло несколько самоубийств. В комендантской роте дивизии украли 2 пистолета ПМ, их еле-еле нашли.

Арестовали 3-х солдат срочной службы, в том числе писаря нашего оперативного отделения. Состоялся суд - все они получили по 2 года дисциплинарного батальона. В воздухе запахло грозой. Оружие и боеприпасы, находившееся на руках, собрали, и стали хранить по правилам мирного времени.

Комдив генерал Робул Л.А., видя такое положение, приказал нам срочно разработать двухстороннее дивизионное учение, чтобы чем-то занять войска. За неделю штаб дивизии подготовил необходимые документы.

Разделили дивизию на две части и "воевали" друг с другом. Одни оборонялись, другие наступали, потом обороняющие переходили в контрнаступление, а наступающие переходили к обороне и так далее. Никогда ни до, ни после я не участвовал в таком учении. Они продолжались почти 2 недели, мы перерыли всю пустыню окопами и траншеями, благо земель сельскохозяйственного пользования здесь не было. Но раз войска заняты, значит им не до безобразий.

После 23 февраля, когда в Кабуле прошли довольно сильные волнения, спровоцированные оппозицией, естественно с гибелью нескольких десятков мирных жителей, возобновились слухи о вводе нашей дивизии в Кандагар. Опять прилетело высокое начальство из Москвы, в частях опять начали проводить смотры готовности и все такое, что с этим связано.

К тому времени мы уже несколько расслабились, соскучившись по семьям, с нетерпением ждали приказа о возвращении. Игра в войну уже всем надоела. А тут такое...

Однако, руководство СССР видимо не решилось на ввод дополнительного контингента и в первых числах марта, наконец, была решена судьба нашей дивизии. Ее решили вернуть в места постоянной дислокации, а "партизан" отпустить домой. Видимо в Москве посчитали, что ввод войск в Афганистан завершен успешно и введенных сил достаточно для выполнения задач.

Скажу сразу, что считаю это серьезным военным просчетом. Как раз-то в Кандагаре и нехватало дивизии, чтобы блокировать открытую границу с Пакистаном. Силы 70 омсбр в Кандагаре, развернутой на базе Тахта-Базарского полка 5 гв. мсд были слишком малы для выполнения этой задачи.

Не зря через 5 лет, в 1984 на этом направлении была развернута 22 бригада спецназа для борьбы с караванами, однако в целом эту проблему до конца войны так и не решили.

Потому к 1986 году ОКСВА постепенно увеличили с 80 до 108,8 тысяч человек (в том числе 106 тыс. военнослужащих), а количество воинских частей довели до 509 в 179 военных городках.

Для нашей же 58 мсд Афганская война закончилась. Мы с сознанием выполненного долга отправились в обратный путь.

Что опять творилось на дорогах - не описать. Опять около 3 тысяч машин двигались, но теперь уже от государственной границы и все одновременно. Ведь параллельных маршрутов в Туркмении не было. Удивительно но, несмотря на такой хаос, обошлось всего несколькими авариями без человеческих жертв. К 8 марта мы вернулись в Кизил-Арват к всеобщему удовлетворению и нас, и особенно наших семей.

Меня сразу после возвращения отправили в очередной отпуск, я вместе с семьей уехал к родителям в Сибирь и вернулся в Кушку только через 1,5 месяца, когда все последствия нашего мобилизационного развертывания уже были ликвидированы. Не обошлось, конечно, без воровства и растрат, несколько офицеров и прапорщиков посадили, а так в целом вроде бы ничего и не произошло.

Однако, в свете начавшейся войны в Афганистане, весь 1980 год изобиловал организационными мероприятиями. Весной в Кушке сформировали новую 88 мсд на местах бывшей дислокации 5 гв. мсд, а в Ашхабаде - 36 армейский корпус (ранее в КТуркВО все дивизии были окружного подчинения).

Командиром корпуса был назначен генерал-лейтенант танковых войск Шеин Б.М. прибывший из Кемерово. Штаб корпуса был собран, как говорят, с миру по нитке, также как и части 88 мсд: 414 мсп - из Уральского округа, 129 тп - Северо-Кавказского, Тахта-Базарский полк - из Прибалтийского, 479 мсп Иолотанский - из Ленинградского округов.

Можно себе представить, что это были за коллективы - сборная солянка. Не могу сказать, что туда собрали все отбросы с округов, так как офицеров и солдат туда не отбирали, а назначали целыми подразделениями. И категориически запрещалось кого-либо из этих подразделений переводить в другие.

Но само по себе наличие массы новых людей, значительная часть из которых прибыла с повышением в должности, новое место службы и непривычные условия жизни значительно осложняли процесс формирования коллективов, в первую очередь боевых подразделений.

Кроме того, всем им говорилось, что они едут выполнять интернациональный долг в Афганистане. То есть временно, на 2 года. Потом замена. А как получилось? Приехали в Кушку, рельсы закончились, слезай, приехали! Тут и будете служить. Как говорилось в старом армейском анекдоте о Кушке:

" .. Две надписи на Кушкинском кресте:

Первая - " 1880 г - подпоручик Иванов, за дуэль сослан сюда на 10 лет"

Вторая - " 1980 г - лейтенант Иванов, сослан сюда неизвестно, за что и неизвестно на сколько".

Кроме всего прочего, возникло много бытовых вопросов: 5 гв. мсд ушла в Афганистан, а семьи остались. Уехали и освободили квартиры единицы. Остальным было просто некуда ехать. А вновь прибывшие оказались, как говорят - на бобах. Жить семьям негде, Кушка город маленький и частную квартиру там не снимешь. Короче говоря, сплошные житейские проблемы, а ведь главное - надо было в короткие сроки создать боеспособную дивизию, способную стать на южных рубежах СССР.

Лето 1980 года для меня выдалось поистине жаркое. Сначала в июне меня привлекли в штаб корпуса на разработку дивизионных учений с 88 мсд. Штаб корпуса состоял из офицеров, большинство которых прибыли из внутренних округов с повышением в должности. То есть амбиций море, а знаний и особенно умений - пшик! Поэтому привлекли нескольких офицеров-туркестанцев для оказания практической помощи "варягам". В их число попал и я.

Мы (это я и мой однокашник по академии БТВ К. Никишин) целую неделю в одной машине с командиром корпуса мотались по пустыне в районе Тахта-Базара и Кушки (где полгода назад стояла наша 58 мсд), выбирая места для отработки учебных вопросов учения. Там-то я и тесно познакомился с командиром корпуса.

После этой командировки - новое задание. Москва проводила войсковые испытания новых боевых машин пехоты БМП-2. Сначала их испытывали в горах на Кавказе, потом паромом перевезли в Красноводск, где они должны были совершить почти 600-км марш по пустыне до Ашхабада. Мне было поручено выбрать маршрут по пустыне и провести по нему колонну из 20 машин подальше от людских глаз, так как техника была секретная.

Я проехал по маршруту, встретил в Красноводске прибывшую технику и заместителя командующего войсками СКВО генерал-лейтенанта Дубинина, доложил ему свои предложения, он их утвердил и после этого мы двинулись в путь.

Не буду описывать, как мы шли эти километры по такырам и барханам при 50-градусной жаре, это можно только прочувствовать на своей шкуре, но задание было выполнено и я вернулся в дивизию.

А тут вскоре поступило заманчивое предложение. Мне предложили в 88 мсд должность командира мотострелкового полка на ст. Тахта-Базар. Я не раздумывая, сразу согласился, и на меня подготовили представление.

Съездил в Ашхабад на беседу к командиру корпуса генерал-лейтенанту Шеину Б.М, тот поддержал мое назначение. Однако, приблизительно через месяц, из округа пришел отказ, мотивированный тем, что я не прошел должности заместителя командира полка. Одновременно мне предлагалась должность начальника штаба 129 тп в Кушке. Я опять же, не раздумывая, согласился и в ноябре пришел приказ на мое назначение.

И вот Кушка. Я здесь впервые. Много слышал об этом городе. Кто не знает известную армейскую поговорку, которую приписывают бывшему коменданту крепости Севастополь генералу Востросаблину, который в 1905 году отказался открыть артиллерийский огонь по мятежному крейсеру "Очаков" и был отправлен комендантом в Кушку - "Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют".

Первое, что видишь, подъезжая хоть на поезде, хоть на автомобиле - это 10-метровый крест на постаменте на самой высокой сопке (выс.802). Его видно с любой точки города. Этот крест - единственный сохранившийся из четырех построенных в 1913 году в честь 300-летия царствования династии Романовых.

Они были поставлены на всех окраинных точках Российской империи: западной - в Польше, восточной - Беринговом проливе, северной - Кольском полуострове, южной - в Кушке. Время, революции, войны, климат уничтожили все кресты кроме кушкинского.

Другая известная поговорка: "Есть на свете три дыры - Теджен, Кушка и Мары, есть у них и младший брат - небольшой Кизил-Арват". Что касается г. Мары - областного центра в Туркмении - это не совсем верно, а остальные города полностью отвечали этой поговорке. Ну, в одной из этих дыр я уже отслужил год, теперь предстоит служить во второй.

Город Кушка внешне был намного лучше Кизыл-Арвата, хотя и меньше по размерам и численности населения. Более современный что-ли, более ухоженый. Да и климат здесь в предгорьях был более холодный, чем в Центральных Каракумах. Афганистан был в 3 километрах от окраины города. Здесь, как позднее оказалось, мне предстояло жить 2 года, а моей семье - 4.

Прибыв в дивизию, я представился ее командиру полковнику Багрянцеву. Маленького роста, худой, энергичный, какой-то весь желчный, он поговорил со мной буквально несколько минут. Далее я пошел в полк и представился командиру полка.

Подполковник Кандалин Геннадий Иванович. Стоит о нем рассказать подробнее. Старше меня на два года, командовал полком уже года 3. Этот новый полк новой дивизии - 129 тп был сформирован, как и все части дивизии с миру по нитке. Управление полка и 3тб - из Ростова на Дону, 1 тб - из Германии, 2 тб - Чехословакии.

Сам Кандалин командовал до этого полком в Волгограде. Ростом под два метра, внушительная внешность. Типичный лидер, как сейчас говорят: самоуверенный, решительный авантюрист. Все офицерские воинские звания получил досрочно.

Судьба его интересна. Через полгода он стал начальником штаба нашей дивизии, через год представили на должность командира дивизии в Кизыл-Арват. Поехал в Москву на беседу, там его принял заместитель Министра Обороны, назначение поддержал и вручил ему полковничьи погоны.

Однако, в Военном отделе ЦК КПСС его "прокатили". Оказывается, там кляуза на Кандалина лежала. Сообщалось, что, он занимался различными махинациями и часто путал полковой карман со своим собственным.

Кроме того, с людьми он не церемонился, мог растоптать любого, кто ему был не по нраву, и обиженных на него было много. Поэтому писали и открытые заявления, и анонимки. Фактов было предостаточно, но на уголовное дело они не "тянули". Поэтому от назначения решили, на всякий случай, воздержаться.

Но мы об этом узнали гораздо позднее. А сейчас, после того как он вернулся полковником, мы ожидали, что вот-вот его назначат. Однако проходит месяц, другой, а приказа нет. Нет и выписки из приказа на присвоение ему звания "полковник", деньги получает по прежнему званию.

Видимо ему эти недомолвки и слухи надоели и он, с присущей ему решительностью, обратился к командующему КТуркВО, объяснил ситуацию и тот представил его к званию официально. До присвоения же звания разрешил ему носить полковничьи погоны! Что же и такое было. Однако мытарства Кандалина на этом не закончились.

С женой он развелся, та так и не переехала в Кушку из Волгограда, женился на местной девице. Общественность была в очередной раз шокирована и кляузы хлынули с новой силой.

От всего этого он при первой возможности рванул в Афганистан, где был начальником штаба 108 мсд в Баграме. Я там с ним встречался несколько раз. По отзывам начальников, он там был на хорошем счету, но хвост кляуз тянулся за ним по-прежнему. В конце 1983 года он по замене уехал в Северо-Кавказский округ, где быстро стал командиром 19 мсд в г. Орджоникидзе (Владикавказе).

После начала 1-й чеченской войны, его сделали козлом отпущения за промахи высшего военного руководства. В январе 1995 года после первых неудачных боев в Грозном его сняли с дивизии и впоследствии уволили из армии. Генерала он так и не получил. Вот так судьба сложилась у человека, которому все сулили очень большое будущее.

Недавно смотрел передачу о первой чеченской войне, где тележурналисты упоминали Кандалина. Причем описывали его как решительного противника войны и намекали на то, что снят он был с должности за свои антивоенные настроения.

Я долго смеялся над этими домыслами, слишком хорошо знал характер и сущность Геннадия Ивановича. Он мог быть кем угодно, но только не "демократом" и, тем более - пацифистом.

Комментарии: 2, последний от 13/06/2015. © Copyright Кузьмин Николай Михайлович (kuzmin47@ukr.net) Размещен: 17/04/2011, изменен: 17/04/2011. 46k. Статистика. Фрагмент: Афганистан, Мемуары Годы событий: 1979-1981	Оценка: *6.7125** Ваша оценка:

Кузьмин Николай Михайлович Афганистан. Первое знакомство.

Кузьмин Николай Михайлович
Афганистан. Первое знакомство.