ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Лабановский Сергей Леонидович
Размышления о долге и чести на афганскую тему.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Воспоминания о своей боевой молодости в Афганистане, о своём подразделении, о котором документально изложил свои мысли.

   РАЗМЫШЛЕНИЯ О ДОЛГЕ И ЧЕСТИ НА АФГАНСКУЮ ТЕМУ.
  
  
   Рассказ посвящаю афганцам, офицерам и солдатам моей батареи.
  
  
   Помню, как в школу в родной Беларуси приходили молодые парни в форме курсантов военных училищ, как я им тогда завидовал! Чего только стоила форма, погоны и сразу перед глазами образ защитника Отечества. Тогда это было престижно стать офицером, как сейчас открыть своё дело, стать успешным бизнесменом. Но кто в то время из нас думал о карьере или хлебе насущном? Тогда мы были зелёными романтиками-идеалистами, нам бы в войнушку поиграть во дворе, поучаствовать в игре "Зарница" или других спортивных соревнованиях. Всё это давалось легко, зато потом это как никогда пригодилось. Моя мечта сбылась, я стал офицером, впереди ждала суровая действительность армейской службы и два похода на войну.
   Распределение в Смоленском ВЗРКУ.
   - Юра, ты куда получил направление?
   - В Термез, Туркестанский военный округ.
   - А ты куда?
   - На Кушку, тоже в ТуркВО, ответил я.
   - Володь, а тебя куда направили?
   - Куда и тебя, нас почти треть курсантской батареи в Туркестанский военный округ. Выпуск 1979 года был каким-то особенным. Весной мы всей выпускной пятой батареей написали рапорта во Вьетнам, так как там разгорался вооружённый конфликт с Китаем. Но судьба распорядилась иначе.
   Потихоньку наша курсантская, пацанская романтика стала уходить, хотя каждый из нас вслух никогда об этом никому не говорил. Внутри у всех была тревога за себя, за своих близких, а снаружи мы были орлами, воинами, готовыми выполнить любой приказ своей любимой Родины.
   Южный гарнизон, Кушка, август1979г, жара. Ещё в военном училище ходила поговорка: меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют. Сколько нас зелёных лейтенантов тогда понаехало, некоторые с семьями. Как мне тогда было тоскливо осознавать, что я один, без любимой жены и насколько легче стало через полгода, когда мой первый заграничный поход стал реальностью. Оказывается, кто придумал раньше эту поговорку не предполагал, что дальше Кушки есть ещё Афганистан, а рядом Иран. Но кто тогда думал об этом. Почти все взводные в нашей дивизии были молодыми выпускниками военных училищ 1979г, которым выпала честь стать в числе первопроходцев в чужую, совершенно неизвестную нам страну с названием Афганистан.
   Впереди будет ввод наших войск на территорию ДРА в конце декабря 1979года, о котором никто и нигде не смел произносить вслух и письма с почтовым адресом: г.Ташкент, район учений и маленькая заметка в газете Правда в начале января 1980года, где наше информационное агентство ТАСС опровергает нахождение наших войск на территории чужой страны. Находясь уже в Афганистане, связать свою честь и долг с этой маленькой заметкой было сложно, но тогда я этому не очень придавал значение...
   Наступил февраль 1986 года, Белорусский военный округ, лыжный кросс офицеров.
   - Афган - 86, встретил меня то ли вопросом, то ли приветствием наш начальник отдела кадров 53 танкового полка, лыжный кросс на этом для меня закончился.
   - Товарищ капитан, партия и Родина оказывает вам честь выполнить интернациональный долг в Афганистане, произнёс заученную фразу полковник, начальник политотдела дивизии.
   Все эти слова и пожелания не придали радости и хорошего настроения, так как жена ждала ребёнка, были трудности с жильём. Но что-то подгоняло вперёд, а чувство долга и верность присяге сделали своё дело. В то время не все, но большинство из нас, поступили так же, как поступил и я, отправившись в очередную командировку сроком на два года.
   Наступил сентябрь 1986года, Кабул. Встретил меня Афганистан вполне как старого знакомого, условия для жизни получше, в смысле быта, но много и нового открылось для меня. Кадровик сказал, что место расположения полка не очень спокойное, Джабаль-Уссарадж, под Салангом, батарея дивизиона в Баграме.
   - А вот и комбат прибыл, ждал тебя, дружелюбно, по-отечески встретил меня командир дивизиона Ляховченко. Познакомились, по стакану самогона опрокинули в честь знакомства и назначения в его дивизион.
   - А где же техника, товарищ майор, нетерпеливо спросил я.
   - Там на позиции твои Шилки, Стрелы, там и новый твой взводный в Шилке сидит, тоже только прибыл по замене.
   - Ты кто такой? Увидев лейтенанта с большой чёрной бородой, спросил я с удивлением.
   - Лейтенант Белых, подняв голову из башни ЗСУ, ответил он.
   - А это что? Спросил я, взглядом оценивая внушительную бороду.
   - Так у меня справка на её ношение имеется, товарищ капитан.
   Вот так я познакомился со своим взводным Александром Белых. Справка ему была выдана из-за угрозы заражения крови при бритье после двух гепатитов. Прозвище Борода к нему сразу приклеилось как среди офицеров, так и среди солдат. Но это было по-дружески, без обиды. А среди местных жителей и часто духов одном лице, его многие называли Шурави-душман. Приметный был. 0x01 graphic
( ФОТО из архива. Мой взводный Саня Белых, Чарикарская зелёнка, февраль 1988г
   Кадры решают всё, поэтому коротко расскажу о своих подчинённых.
   Познакомился я со всеми офицерами батареи: зампотехом батареи Витей Лихачёвым, командиром взвода С-10 Сергеем Морозом. На протяжении всей нашей совместной службы они добросовестно выполняли свои служебные обязанности. Все подчинённые мне офицеры были выпускниками Полтавского ВЗРКУ. А с Саней Белых, командиром взвода ЗСУ-23-4 "Шилка", у меня сложились особые, тёплые товарищеские отношения. Но это случилось не сразу, а со временем, когда на его взвод легла основная часть проводимых рейдовых операций. Он, как рабочая лошадь войны, не вылезал из них.
   Командир дивизиона Ляховченко, к которому я с большим уважением относился, дал мне такой совет-пожелание: обрати внимание на лейтенанта Белых, он только из военного училища, ты у него первый комбат, а в нём есть какой-то особый внутренний стержень и от тебя многое зависит каким он станет офицером.
   Представили меня конечно и всему личному составу батареи. Их лица, не по годам взрослые, внимательно изучали меня. Отношения складывались по-разному, но со временем эти отношения стали ближе. Я знал о каждом солдате, сержанте почти всё, в том числе о его домашних, всей его жизни на гражданке. Они мне сами об этом делились вечерами, ночью. Афганистан во многом стёр разницу во взаимоотношениях между офицерами и солдатами подразделения. Мы были все в одной упряжке, как на ладони. Причина тому - постоянное нахождение со своими подчинёнными 24 часа в сутки, 762 дня. 0x01 graphic
   Фото из архива. Бойцы моей батареи, за месяц до дембеля. Баграм, 1987г.
   Готовя своих солдат к выходу на боевые, у меня всегда было право выбора.
   Отправляли обычно один - два экипажа ЗСУ, плюс ТЗМ с боеприпасами, в которой вместе еда, вода, дрова и прочее, нужное для автономной жизни и ведения боевых действий. Я должен быть уверенным в каждом из своих подчинённых. Это не просто слова, это их сбережённые жизни. В первые же дни моего прибытия подготовка к боевому выходу в Чарикарскую зелёнку, огневая поддержка разведчиков разведбата нашей 108 дивизии. Многие просились сами в рейд. Сразу скажу, что это было постоянно. Зачем себя подвергать большей опасности, чем она уже есть? Ответ мой такой: проверить и испытать себя с риском для жизни - всё это прибавляло авторитет среди своих, что офицеров, что солдат. Все об этом знали, но никто вслух об этом не говорил. Примеров много, расскажу об одном. Равшан Исмаилов, татарин, ст.механик-водитель ЗСУ, отличный специалист по своей части, но бандит по жизни. А на боевых - незаменимый солдат, никогда не подвёл нас там. Забегая вперёд скажу, через полгода, возвращаясь с Джелалабадской операции, подорвётся на противотанковой мине вместе со всем экипажем. Подрыв был под 3-4 опорными катками, с левой стороны, как раз за механиком-водителем ЗСУ. Его жизнь спасла (спасибо конструктору ГМ-575) метал. перегородка за спиной механика-водителя, которая превратилась в дугу от взрывной волны. Командир взвода Саня Белых, будучи контуженным от взрыва, грамотно командовал действиями второго экипажа ЗСУ, блокировав действия засады духов. За эти и другие героические действия лейтенант Белых был награждён орденом Красной Звезды.
  
   Правой рукой, заместителем моего взводного долгое время был сибиряк сержант Володя Кымысов. Он был командиром второй ЗСУ, награждён медалью "За отвагу". У нас, офицеров батареи, к Володе были всегда уважительные чувства. Не в меру скромен, не в меру отважен - это всё о нём. Таким же уважением среди офицеров и солдат пользовался мой командир транспортного отделения сержант Витя Крутый, украинец, из под Хмельницкого. Техник-специалист от бога. Вся колёсная техника, КамАЗы, Уралы, БТР были всегда на ходу, во многом, благодаря Виктору. Это не просто красивые слова, это спасённые жизни наших солдат. Виктора любили брать на боевые, мы были с ним на Хостинской операции, в провинции Пактия, за Гардезом, я мог положиться на него в любую трудную минуту. Виктор был достоин правительственной награды. Я неоднократно писал наградные листы в штаб полка, но из-за бюрократических неурядиц, или ещё чего либо, они терялись или не доходили дальше штаба армии. Сейчас, оценивая действия моих подчинённых, половина из них достойна этих наград. Всегда с благодарностью вспоминаю Салтовского, Култуманова, Саниахметова, Деряева, Зурнаева, Волошина, Беленка, Муравлёва, Шигапова, Теплова, Яковлева и многих других. Со многими из своих подчинённых я до сих пор поддерживаю связь.
  
  
   Некоторые могут спросить, чем же реально занимались зенитные подразделения в Афганистане. Ответ очень прост, занимались всем. Главную задачу по несению боевого дежурства мы выполняли, но реального нарушения воздушного пространства со стороны Пакистана не было. У моджахедов конечно не было вертолётов, потому и сбивать было нечего. Но зато были оценены огневые возможности ЗСУ-23-4 "Шилка", вот тут и нашли ей негласное применение: огневая поддержка мотострелковых, разведывательных подразделений, КП при проведении крупных и локальных боевых операций. Исколесили мои Шилки все ближайшие провинции: наш Чарикарский Парван, Кабул, Логар, Пактия, Нангархар. Конечно здесь попали в самую точку, потому что прикрываемое подразделение, имея у себя хотя бы одну Шилку, имело гораздо большую возможность выполнить боевую задачу, потому что ураганный огонь в 3400 выстр/мин из четырёх стволов пушки сметал всё на своём пути, уничтожая местные дувалы и всё, что находилось за ними. Духи не зря прозвали её "Шайтан-арбой" Это и вызывало уважение к нам, что было всем нам приятно осознавать. У нас у были друзья во многих подразделениях дивизии: мотострелковых, разведывательных, сапёрных, связи и других. Я даже стал негласным подрывником-сапёром. Жизнь заставила самостоятельно научиться подрывному делу. У знакомых сапёров я всегда мог взять любое количество тротила, пластида, детонаторов. Сейчас думаю, зачем мне это тогда надо было, к чему этот ненужный риск. Но тогда это было необходимо. Штатных сапёров у нас не было, а окопы в скальном грунте без тротила не отроешь. В моей батарее кроме штатной техники были автоматы, пулемёты, гранатомёты, ручные гранаты, СВД. Молодых солдат мы старались, по возможности, научить стрелять из всех видов оружия. Мало ли что. Снайперскую винтовку СВДН-2 брал кто-то из офицеров на боевые, а её ночной прицел использовали для наблюдения ночью. На башню Шилки на боевых, в колонне, всегда устанавливали пулемёт ПКМ. Он штатно был на каждой Стреле-10, но мы его вынужденно снимали. Это на случай отказа электроспусков автоматической пушки АЗП-23, вывода из строя электрооборудования. Реальная жизнь в Афганистане сама учила нас действовать по обстоятельствам, по обстановке.
  
  
   Я, командир батареи, нёс полную ответственность за жизни своих подчинённых.
   Расскажу о некоторых эпизодах. Не могу сказать за всю 40 армию, но в нашей 108 МСД с этим было жёстко. Последний наш комдив генерал Барынькин раз в месяц собирал всех 144 командиров рот, батарей и драл нас, почти в прямом смысле этого слова, за неоправданные потери среди личного состава. Мне жалко было смотреть на лица тех офицеров, с которых он лично сдирал погоны и тут же назначал на их должности их же подчинённых младших офицеров. Это было настоящее офицерское судилище. Сейчас я не только его не осуждаю, а благодарю за это. Я даже хотел ему сказать об этом на последней встрече в Москве, по случаю 25 летия вывода войск, седому, но по прежнему подтянуто крепкому генералу, но не решился. (0x01 graphic
   Фото. Я на ОП. Гардез, Хост, декабрь 1987г. Подойдя к перевалу Сатэ-Кандав со стороны Гардеза нам была поставлена задача окапываться.Стало ясно, что это надолго. До этого мы перемещались от рубежа к рубежу , от блока к блоку. Предстояло обустроить огневые позиции и самое главное выкопать укрытие для всех нас на случай обстрела и заодно ночёвки. До этого обходились окопами под Шилками, а наутро я будил своих бойцов, сдирая с них мёрзлый тент. У Сани Белых это было давно отработано. Безопасности своих солдат мы всегда уделяли большое внимание. Мой взводный давно взял за правило ограничивать территорию на незнакомой местности, пока её не проверят сапёры. Молодая кровь солдат рвалась наружу, но нарушения наших правил жёстко пресекались и все об этом знали. Во многом дисциплине среди солдат на боевых я благодарен своему взводному Сане Белых, молодому, но уже к середине и концу нашей совместной службы, опытному офицеру. Когда можно было расслабиться, мы всегда это позволяли себе и своим бойцам, но при выполнении боевых задач, всё было жёстко. Как-то мимо нашей позиции на плащ палатке несли окровавленного, без ноги солдата. Многие это видели, а уже выводы делал каждый сам. Мне самому пришлось стать сапёром, подрывая скальный грунт для будущего блиндажа. За неделю он был готов и все поняли, что это было всем нужно, так как хорошая погода сменилась морозами под 20 градусов ночью и снегом по пояс, а обстрелы никто не отменял. Блиндаж стал нашим домом и новый 1988год мы встретили там с самодельным тортом из печенья под сгущёнкой, но без шампанского. Для своей же безопасности мы обустроили в камнях секрет, впереди позиции, с пулемётом. А ещё дальше я поставил растяжки из сигнальных мин. Ночью постоянно шла стрельба при их срабатывании, но наутро убитых мы там не находили. Вот так мы расслаблялись, патронов не жалели.
   Мы все тогда были молодыми офицерами, солдатами той войны. Афганистан был для нас романтикой что ли, но не всегда эта романтика заканчивалась красиво. Война без потерь не бывает. Ожидание обстрелов, подрывов постоянно преследовали меня и всех нас на протяжении всей нашей службы в Афганистане и такие ожидания долго не покидали многих из нас и после войны. В соседнем подразделении погиб один солдат , мирно сидя в курилке от шальной пули, а сам я, подтягиваясь на турнике на спортгородке, ощутил её свист рядом с головой. Что может быть хуже и обиднее погибнуть даже так, случайно. Нести по жизни груз ответственности за погибших своих солдат - тяжёлое испытание для любого командира подразделения. К счастью, меня это не коснулось. Сейчас, через много лет, по-другому смотришь на ту войну, а потому главным её итогом считаю, что мой Афганистан не принёс горя матерям моих солдат, которых я всех вернул живыми домой. И этим я непременно горжусь.
   Нет больше радости ветерану войны пообщаться со своими, поймать удивлённый взгляд людей со стороны, не понимающих этих чувств, которые испытываем мы, ветераны афганского братства.
  
  
  
  
  
   ГВ.МАЙОР ЗАПАСА ЛАБАНОВСКИЙ СЕРГЕЙ ЛЕОНИДОВИЧ.
  
   Декабрь 2014г, г.Смоленск.
Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023