Аннотация: Участвовал в конкурсе - бронза. Неоднократно опубликован.
Андрей Сомов не любил самолеты. Впрочем, он также не любил вертолеты, бэтээры, бээмпэ и другую технику, имевшую хоть какое-то отношение к войне. Для него звук двигателей этих монстров означал лишь одно - включение очередного счетчика смерти. Даже безобидный транспортник ИЛ, в толстом брюхе которого сейчас находился сводный отряд МВД, казался дурным вестником-вороном, глазливо считающим дни и часы, отведенные каждому бойцу после приземления.
Эта командировка для Сомова была не совсем обычной. На этот раз он летел не воевать - он летел за грузом '200'. Погиб его боевой товарищ Сережа Шмелев. Говорят, к смерти друзей нельзя привыкнуть. Это с какой стороны посмотреть, конечно...
Сергей не первый, кого потерял за годы войны Сомов. Сначала гибель тех, с кем еще вчера пили водку, казалась дикостью: их оплакивали, захлебываясь от злости, срывались с резьбы и съезжали с катушек. Потом проходило время: начинали потихоньку втягиваться, привыкать, черстветь душой и кожей. И однажды вдруг наступал такой момент, когда смерть превращалась в обычный атрибут неблагодарной мужской профессии - как у шофера аварийность. Вот и выходило, что человек привыкал буквально ко всему.
'Язык тебе оторвать за такие слова, Сомов', - сказала бы сейчас его жена, если бы слышала рассуждения мужа. Она не разделяла мнение супруга и всякий раз, собирая его в командировки, тайком крестила каждую вещицу, а после отъезда нередко бегала в церковь и слезно молилась о спасении. Когда же он возвращался домой живым и невредимым, она говорила, что в этом есть и ее заслуга, что переживать за близких и друзей - надо, горевать и расстраиваться - надо, и тогда все будет хорошо.
Если бы все было так просто, вздохнул Андрей, прислушиваясь к рассказу одного из омоновцев, 'отливавшего пули' в борьбе с полетной скукой.
- Вот помню в Афгане, - улыбался веселый боец. - Соберет, значит, ротный молодежь перед выходом в горы и напутствует. Слушайте, говорит, сынки, что нужно делать, если вдруг попадете в засаду... Кхе, кхе. Самое главное, говорит, по-быстрому спрыгнуть с брони, упасть плашмя на землю и растянуться во весь свой богатырский рост. При этом он хлопал по плечу самого мелкого салажонка. А на глупые вопросы 'зачем?' - отвечал без тени улыбки. Затем, говорит, чтоб потом в гробу красиво смотреться. А то будете, говорит, крючками обгоревшими лежать - хоронить неприятно!
Омоновец негромко гоготнул, и Сомов лишний раз убедился, что черный юмор на войне необходим, как полевая баня: не будешь мыться - сгниешь к чертовой матери. Однако сколько себя не ободряй, а терять товарищей все равно тяжело.
Самолет заходил на Моздок и Андрей попытался разглядеть в иллюминатор знакомые кавказские пейзажи. Небольшой осетинский городок еще несколько лет назад был тихим приграничным райцентром, в котором ровным счетом ничего не происходило, однако с началом чеченской кампании жизнь его заметно всколыхнулась. На улицах появились танки, БМП, БТРы и масса людей в военной форме. Тут же, словно прыщики на подростковом лбу, всюду выросли шашлычные, кафе, закусочные. Русские солдаты были щедрыми клиентами: те, которые приезжали, пили с горя; те, которые уезжали, - с радости. Местные торговцы хорошо изучили незатейливые вкусы военных и в каждой забегаловке их вниманию предлагались: водка, манты, острый кавказский шашлычок, зелень. Здесь же крутились разносортные жулики, промышлявшие торговлей наркотиками и оружием.
Аэродром, словно гигантская лысина, прел под открытым летним солнцем. Сомов пружинисто соскочил с рампы и направился к кромке посадочной полосы, где уже стояли ожидавшие его боевые товарищи.
После объятий и дежурных расспросов о дороге, Андрей запрыгнул в салон пыльной чумазой машины и пристроил в ногах дорожную сумку.
- Где сейчас тело? - спросил он капитана Петрова, высоченного широкоплечего офицера, оставшегося после гибели Сергея за старшего.
- В Моздоке, в холодильнике.
- Когда можно забрать?
- Хоть завтра, но прямой борт будет только через день.
- Добре, - удовлетворенно кивнул Сомов. - Тогда сейчас заедем в кафешку, перекусим, а потом сразу на базу. Где вы тут обычно харчуетесь? Показывай.
- Давай в наше, что у базара, - хлопнул водителя по плечу Петров, и машина вырулила на узкие городские улицы.
Кафе было прокуренным и грязным, что вполне соответствовало внешнему виду бойцов, ввалившихся в зал в окопной форме и с оружием за плечами.
Как только расселись за столиком, из кухни выскочил молодой черноусый абрек и принялся торопливо записывать заказы: 'Водка... Хорошо... Зэлень... Хорошо... Манты и харчо - очень хорошо'. Закончив с этим, он кивнул на уазик, стоявший в тени чинары за окном:
- А что, Игорь сегодня не приэхал?
- Нет, - на кавказский манер цокнул языком Петров.
- Олег тоже нет?
- Тоже.
- Увидишь, привэт от Казика пэрэдай, - с улыбкой сказал джигит и побежал к другому столику.
- Обязательно, - кивнул вдогонку Петров и, посмотрев на Сомова, пожал плечами, - Все друг друга знают, а кому привет, хрен поймешь: у нас Игорей и Олегов пол-отряда.
Андрей понимающе развел руками - мол, ничем помочь не могу.
Плотно перекусив и заправив машину на ближайшей заправке, друзья взяли курс на границу.
Блокпосты стали символом чеченской кампании. Бетонные змейки, мешки с землей, укрепления, амбразуры, окопы по секторам - они были повсюду: перед Чечней, на границе с ней, и, само собой, внутри нее. Первый пост стоял на выезде из Моздока и являл собой последний оплот осетинского христианства, за которым начинался темно-зеленый исламский мир. Передвигаться дальше без огневого прикрытия было строго запрещено, но Петров легко договорился с бойцами, и машина нырнула в Чечню...
До базы добрались без приключений. Начинало смеркаться. Отряд размещался в административном здании бывшей заготконторы, где длинные коридоры и масса небольших кабинетов позволяли бойцам жить по два-три человека в комнате. С одной стороны, это было довольно комфортно, но с другой - резко ослабляло контроль командиров за подчиненными. Андрей расположился в одном из свободных кубриков и, умывшись с дороги, приступил к выяснению обстоятельств гибели Шмелева: по каждому случаю смерти руководство должно было проводить служебное расследование; сейчас эта обязанность лежала на Сомове.
Он решил начать дознание с Петрова, человека прямого и открытого, с которым сам не раз бывал в командировках и которому доверял безоговорочно.
- Ну что, Санька, рассказывай, как вы тут командира-то проспали, - разливая крепкий чай по кружкам, завел беседу Андрей.
- Ой, не говори, Николаич, сам себе места не нахожу, первый раз такое. Черт.
- Да уж, чтобы духи на бросок гранаты подобрались - это как спать надо! Мертвецки?
- Да какие духи? - замялся Петров, отводя глаза в сторону. - Сам он. Понимаешь?
- Фью-уть, - присвистнул Андрей. - Как это сам? Ты что такое говоришь? А ну-ка, выкладывай все подробненько.
- Да чего там выкладывать?.. На своей же гранате. Ночью в кубрике. Ага... И вот.
- Суицид?
- Вроде нет... По крайней мере, Васин говорит, что он все время с гранатой под подушкой спал. Может, ночью чека сдернулась - за кроватный крючок зацепилась или как там - не знаю. Но рванула, сука.
- Вот так номер! А Васин откуда знает?
- Так они жили в одной комнате
- Саш, давай-ка все по порядку, - почесал в затылке Сомов. - Огорошил ты меня, признаюсь... Н-да.
Петров растер виски, пытаясь сосредоточиться:
- Ну, значит, так, - собрался он с мыслями. - Взрыв прогремел около двух ночи. Я, в общем-то, от него и проснулся. Ну, естественно, схватил автомат, выскочил в коридор, как положено, там уже бойцы разбегались на позиции. Я сразу на крышу, где у нас замаскированный НП: врубаюсь в обстановку, вроде тишина - выстрелов не слышно, вспышек не видать. Запрашиваю посты, откуда, мол, нападение? Говорят, ничего вроде не было. Я командира на связь - тот молчит. Спускаюсь к нему в кубрик и тут. Вижу, блин, такую картинку... Лежит он, бедняга, на койке с разваленной головой, рядом обалдевший Васин глазами хлопает, комната посечена осколками, и все вокруг в кровище - в общем, полная жопа. Я сначала подумал, что граната через окно влетела... но какой там. Проемы ведь мешками заложены, а в бойницу попробуй попади - нереально. Спрашиваю Васина, что здесь случилось? Тот ни мычит, ни телится... Потом уж рассказал, что командир после недавнего случая на соседней базе, когда духи ночью полвзвода вырезали, стал спать с гранатой под подушкой... Ну и вот... Такая тут бодяга стряслась.
Сомов тоже начал тереть виски, стараясь переварить услышанное: подушка, граната, случайный взрыв, нелепая смерть - все это было не очень понятно и до колик в печенках неприятно.
- Как у него с настроением было последнее время?
- Да вроде все в пределах нормы, - вздохнул Петров. - Один раз, правда, сорвался на бойцов, когда после зачистки изъятое оружие пропало, а больше не припомню. Тихо все было.
- Н-да... оружие, - задумчиво протянул Сомов. - Лучше бы он пистолет под подушкой держал, как все нормальные люди. Гранату-то на хрена?
- Чтобы в плен не попасть, естественно... У соседей ведь один тоже с пистолетом спал: только два выстрела при нападении и всадил. А потом - дуршлаг. Но гранат чехи боятся - по углам, как крысы, щемятся.
- Да понимаю я и все же спать с гранатой все равно не стал бы... Ладно, давай будем работать. Я начну с Васина, а ты принимайся за остальных, иначе я один не успею.
Петров хмуро кивнул и, вздыхая, вышел из комнаты.
Андрей был удручен случившимся. Ведь бесславная смерть - это самое противное, что может быть на войне. Получается, что человек погиб из-за собственной глупости. Отвратительный исход.
На этих мыслях в двери вошел долговязый молчун Никита Васин.
- Вызывали?
- Проходи, - встряхнулся Сомов. - Рассказывай, как дело было.
- С чего начинать?
- С гранаты, наверное. Когда появилась, где лежала, чем сам занимался во время взрыва?
Васин шумно вздохнул, взъерошив короткие волосы.
- Ну, гранату я заметил не так давно. Как раз после того случая у соседей... Знаете?
- Да. И что ты сделал?
- Ничего. Не буду же я командира спрашивать: зачем, мол, с гранатой спишь? Ему виднее. Значит, надо.
- Резонно. Но ведь кому-то ты об этом рассказал?
- Да что я балалайка какая - языком трясти.
- Это точно. От тебя за день слова не услышишь. Где сам был во время взрыва.
- В туалет бегал.
- Случайное совпадение? Или что?
- А что? - не понял Васин.
- Совпадение получается странное. Перед взрывом вдруг в туалет приспичило. Заметь - ни раньше, ни позже.
- Не понимаю.
- А что тут понимать-то? Или он специально свел счеты с жизнью, когда ты выходил, чтоб одному остаться, или действительно кольцо за что-то зацепилось. Какое у него тогда настроение было?
- Нормальное. А вышел я часов в двенадцать - ждал, когда уснет.
- Зачем ждал?
- Ну, - Васин замялся, будто собрался выдавать военную тайну. - В общем, мы с Рябцевым договорились расслабиться малехо. Командир-то пить не разрешал, вот мы после отбоя и...
- А запах?
- Лаврушка гасит - нормально.
- Да-а, - протянул Сомов, - а потом еще обижаемся, почему нас местные алкашами считают.
- Мы это... редко. Только когда событие какое.
- А здесь что за повод?
- У Быкова какой-то юбилей... свадьбы, что ли.
- С вами еще и Быков был?
- Не, он выставился, а сам занемог - живот прихватило.
- Где пили?
- В каптерке. Когда взрыв шарахнул, аккурат крайнюю разливали. Почти сразу выбежали.
- В коридоре никого не заметили?
- Там народ уж из кубриков выскакивал, кто в чем.
- В каком смысле - кто в чем?
- В обычном смысле. Быков, к примеру, в одних трусах с автоматом навскидку. Сычев наоборот - в разгрузке, но без ствола. Еще столкнулись в коридоре.
- Понятно. Н-да... Ладно, иди пока подумай, а ко мне крикни Рябцева.
Васин, флегматично кивнув, вышел из комнаты.
Рябцев, широкий, как комод, крепыш, появился в следующую же секунду, видимо, топтался под дверями.
- Ну, рассказывай, как вы командира проспали, - кивнул Сомов на табурет.
- Почему мы? - опустился боец на сиденье.
- Потому что пили в тот вечер.
- Только по чуть-чуть, - не стал запираться Рябцев.
- Ты знал про гранату?
- Васин как-то говорил, что у командира в этом плане кукушка съехала. Но я не придал значения.
- А в чем еще его кукушка съехала?
- Вроде ни в чем больше. Нормально все было.
- Слушай, а что это за история с пропажей оружия?
- Да это мы на одной зачистке духовский арсенал накрыли. Боеприпасы там всякие: чеченские Борзы, Стечкины. Сначала в уазик все кучей побросали да пошли дальше, а потом, когда на базу вернулись, - одного Борза и АПСа нету. Ну, командир и вспылил. Искать взялся, выяснять, кто там рядом находился. А кого найдешь? Народу-то куча - с нами ж еще сводники были.
- Не нашли оружие?
- Не-а... Да его, может, и не наши взяли, может, из сводников кто - я ж говорю, там народу куча была. Командир тогда сказал, что перед самолетом всех лично шмонать будет, ну да...
На этих словах в комнату осторожно вошел Петров с пачкой объяснительных в руках.
Рябцев без лишних слов вышел за дверь, а Петров положил бумаги на стол и присел на кровать.
- Ну, что там насобирал? - нетерпеливо спросил Андрей.
- Да ничего толкового: все рассказывают то, что я и сам знаю. Но вот, похоже, о гранате и вправду никто не слышал. Или командир недавно начал этим увлекаться, или у Васина рот на крепком замке.
- Он особой разговорчивостью никогда не отличался, - прокряхтел Сомов, вытаскивая из-под кровати дорожную сумку. - Если бы еще водку не пил, то идеальный был бы подчиненный.
- А, - махнул рукой Петров, не отводя глаз от вскрытого пуза толстобокой сумки. - За каждым все равно не уследишь. - Я вот что думаю, Николаич, - плотоядно облизнулся он, заметив среди прочих гостинцев стеклянное горлышко поллитровки. - Может, мы с тобой тоже того... На ночь-то, а?
- Ночью, говоришь? - задумчиво протянул Сомов. - Ну, разве что помянуть по капуле, - он вытащил на свет родную 'Белую головку', которая после стоявшего здесь на вооружении медицинского спирта казалась чистым бальзамом для души и, конечно же, для желудка...
Помянув Сергея на третьем подъеме, приступили к закуске. Петров навалился на колбасу, а Сомов, проглотив небольшой бутерброд, закурил - аппетита совершенно не было.
- Слушай, - пустил он вялую струйку дыма, - ты считаешь, что кольцо могло с запала соскочить?
- Всяко бывает.
- Нет - в движении, да. А под подушкой?
- Хрен его знает. Вообще-то бывали случаи и похлеще.
- Это точно... Ну, тогда расскажи, почему командир всех обшмонать пригрозил?
- Так это после того случая с пистолетом, чтобы никто не рассчитывал трофей домой увезти. Кстати, на прошлой неделе он ездил с бойцами в Моздок и вернулся страшно недовольный: в тот же день сменил водилу и запретил все поездки. Потом мне вечером сказал, что оружие, оказывается, можно и здесь спокойно продать, мол, в Моздоке скупщиков - куча.
- А почему так резко? Столкнулся, что ли, с кем?
- Не знаю, только сказал, что машина без него туда больше не пойдет.
- А кто там водилой был?
- Быков...
Утро следующего дня началось засушливо и тошнотворно. Всю ночь Сомову снились взрывы, гранаты, пистолеты, автоматы. На этом фоне откуда-то сверху доносился раскатистый голос Сергея, повторявший единственную фразу: 'Я не мог себя подорвать, Андрюха, понимаешь, не мог!'... Из этого следовало только одно: именно так считал и сам Андрей - ведь сон отражает собственные мысли, не посторонние. И если это не самоубийство, но и не случайность, то остается один вариант - убийство? А какова причина? Кто организовал и как воплотил технически? Зашел ночью и потихоньку выдернул из эфки кольцо?.. В общем-то, реально. Усики разогнул, на одной сопле оставил и - до первого поворота головы. А можно и уже готовую подложить - тогда вообще секундное дело. Стоп, но чтобы это выглядело несчастным случаем, нужно было, во-первых, самому знать, что командир спит с гранатой под подушкой, а во-вторых - быть уверенным, что окружающим об этом тоже известно. Если бы Васин готовил акцию, то разнес бы информацию по всем углам, а у него рот на замке: Рябцеву обмолвился, и то мимоходом. Да, голова кружится от таких мыслей. И все из-за Петрова - зачем было вчера напиваться?
В этот момент в дверь тихо постучали:
- Открыто, - буркнул Сомов и быстро достал сигарету, чтобы заглушить запах знойного перегара.
- Можно? - застыл на пороге круглолицый Быков. - Капитан Петров сказал, что вы хотели со мной поговорить.
- А, это ты? Ну, проходи. Я сейчас чай поставлю, будешь?
- Спасибо, не хочу.
- Тогда садись и рассказывай, как до жизни такой докатился.
- До какой?
- Что с машины сняли.
- А, вы про это?.. Так я сам не понял за что. Съездили, значит, в Моздок. Заскочили в штаб, потом на склад. Пообедали. Уехали. А дома началось...
- Ни с того, ни с сего?
- Ну да. Командир разорался, давай на меня наезжать, что, мол, с хачиками общаюсь, дела кручу. Что к чему - сам не въехал.
- С какими хачиками? - зацепился Сомов.
- Да ни с какими. В кафешке поговорил с одним, да и все.
- С кем и о чем?
- Да с барменом местным. Привет ему от наших передал.
- От кого?
- От Куценко.
- А у того с местными какие дела?
- Не знаю. Мне сказал, что фонарик американский обещался подогнать.
- Откуда у него американский фонарик?
- Не в курсе, может, выменял, может еще что.
- Может, на зачистке к рукам прилип, да?
Быков молча пожал плечами.
- Скажи, а по какому поводу ты перед Васиным с Рябцевым в тот день выставлялся?
- Кхм, кхм, - засмущался боец. - Пять лет назад с женой познакомились. Типа - дата.
- А почему сам в пьянке не участвовал?
- Как назло живот прихватило. Всю ночь промаялся, глаз не сомкнул.
Андрей налил себе вскипевший чай и, обжигаясь, стал прихлебывать мелкими глотками.
- Слушай, - спросил он, слегка уняв жажд, - что там все-таки на зачистке произошло? В твою же машину оружие складывали?
- Не знаю, что там было. Я в то время на Ханкале в госпитале валялся.
- А кто тогда был за рулем?
- Гарик Сычев и Куценко. Они по очереди рулили.
- Сычев с тобой живет?
- Нет, с Рябцевым.
- А с тобой кто?
- Куценко.
- Ну, добро. Рябцева ко мне крикни и можешь быть свободен.
Быков, не мешкая, вышел, а у Андрея еще больше испортилось настроение. Чем дальше он вникал в ситуацию, тем меньше верил в случайность взрыва.
Игорь Рябцев пришел неожиданно быстро, будто ждал своей очереди у двери.
- Вызывали? - спросил он и по-свойски присел на табурет.
- Да, - кивнул Сомов, наливая себе очередную кружку. - Игорь, я тебя вчера не успел расспросить вот о чем... Ты сам кому-нибудь рассказывал о том, что командир с гранатой ночью спит?
- Никому. Что я - балалайка?
- Вот смотри: Васин тоже не помнит, что тебе сболтнул. Такое случается между делом. Может, и ты забыл? С кем, кстати, в комнате живешь?
- С Гариком Сычевым.
- Вспоминай. Был какой разговор, нет?
Рябцев начал усиленно тереть переносицу.
- Кажись, нет, - не совсем уверенно буркнул он.
- Точно? Гляди, я ведь буду со всеми разговаривать, и если кто скажет, что от тебя узнал - получишь по полные штаны.
- Вроде не говорил я, может, только...
- Ну, ну? Напрягись.
- Может только, когда мы все от командира кренделей получили.
- За что, когда?
- А когда он из Моздока вернулся и запретил все выезды. Тогда и Быкову досталось, и Гарику, и Куценко - всем, короче.
- А кто из них на зачистке шоферил?
- Сначала посадили Гарика. Но он посреди аула сломался и встал как вкопанный. Тогда Куценко что-то там в машине сделал, чтобы до базы дотянуть, и сам же на ней доехал.
- Ну и что там дальше с командирской трепкой?
- Ну, он всех по одному вызывал да клизмы проставлял. Я помню, мужики красные в кубрик забегали и пальцами у виска крутили: мол, у командира фляга конкретно потекла, мол, наехал ни за что, ни про что. Может, я тогда и ляпнул про гранату, типа в поддержку. Ну, что фляга потекла.
- Понятно. Хех... История... Хорошо, отдыхай пока. Если что, вызову.
Поднявшись вслед за Рябцевым, Сомов прошел в командирскую комнату. Картина ему открылась безутешная: покореженные косяки, следы от взрыва на стене, полу, потолке, замытая кровь... По всему было видно, что спали мужики головой ко входу. Значит, расстояние до подушки составляло всего три-четыре шага от двери. Даже если бы командир проснулся, преступник все равно сумел бы спокойно выскочить - спросонья ведь не сразу сообразишь голову задрать, чтоб осмотреться.
- Да, все реально, - крякнул Андрей, выйдя в коридор.
- Что реального? - раздался за спиной хриплый голос Петрова. - Сам с собой беседуешь, Николаич?
- Есть такое дело. Жаль, что почистили вы здесь все основательно, могли какие-нибудь интересные детали остаться.
- Не до деталей нам было, понимаешь.
- Понимаю... Ну, тогда показывай, где чьи кубрики расположены...
Зарисовав в блокноте схему помещений и расписав фамилии по комнатам, Сомов принялся мерить шагами расстояние между дверями.
- Секундомер случайно не нужен? - попытался сострить Петров.
- А что, есть? - совершенно серьезно ответил Андрей.
- Да это ж я так, пошутил.
- Давай тогда свои часы, если они с секундной стрелкой, а то на моих эта роскошь отсутствует...
Закончив все измерения, офицеры вышли на улицу. Задний двор заготконторы был небольшим и поэтому очень функциональным. Например, полевая кухня мирно соседствовала с ветхим деревянным туалетом. В свою очередь, последний использовался не только по назначению, но и в качестве опоры для бельевых веревок. Здесь же стояли козелки для бревен, и особенно удобно на них было пилить в ветреную погоду: опилки с легкостью разлетались по влажному белью и впоследствии долго веселили бойцов приятным интимным почесыванием.
- Хорошо тут у тебя, - щурясь от солнца, сказал Сомов.
- Оставайся, кто мешает? - подмигнул Петров.
- Зеленка не беспокоит?
- Иногда постреливают, но мы чешем каждый день и растяжки повсюду натыкали. Эта война все ж спокойней, чем первая. Так что - останешься?
- Нет уж, мил человек, спасибо за гостеприимство, но пора, как говорится, и честь знать. Завтра борт.
Легкий завтрак перед полетом давно уже ограничивался для Сомова парой плюшек и крепким до черноты чаем: пять часов в воздухе без туалета не позволяли набивать желудок лишним боезапасом.
Утреннее кафе было пустым и на удивление чистым. Вместо абрека сегодня работала чернобровая осетинка.
- А где Казик? - приветливо улыбнувшись, спросил Сомов.
- Нужен?
- Привет ему привез, передать хотел.
- Должен скоро подойти, маленько подождите.
- Добро, подождем.
- На хрена тебе Казик? - удивленно вскинул брови Петров.
- Обратный привет передать.
- От кого?
Сомов тяжело вздохнул и, склонившись к столу, заговорил вполголоса.
- Понимаешь, мне кажется, что я знаю, кто убийца.
- Ты, все-таки, думаешь, что это убийство?
- Сейчас одну догадку проверю и буду уверен на девяносто процентов.
- Почему, не на сто?
- Потому что стопроцентной уверенности в природе не бывает. Вот смотри. Если отбросить версии с несчастным случаем и самоубийством, в которые я с самого начала не верил, то остается чистый криминал, причем, просчитанный криминал, хладнокровный, жесткий. Следи за мыслью: преступнику известно, что командир спит с гранатой по подушкой, что этот факт есть кому подтвердить, что здесь невозможно провести полноценное расследование - с экспертизой, отпечатками и т.п. - то есть риск минимальный. И главное для него, чтоб не поймали на месте преступления. Но для этого нужен удобный случай. И этот случай подворачивается - пьянка. Вот отсюда и пляши.
- Да у меня с танцами хреново, ты понятней объясняй, кому и за что его убивать-то?
- Сейчас, подожди.
Сомов поднялся из-за стола и направился к стойке бара, за которой появился Казик. Петров напряг слух, но как ни старался, разобрать ничего не смог. Разговаривали очень тихо и недолго. Спустя пять минут Сомов вернулся на место.
- Вот и все, - выдохнул он, осушив стакан с чаем. - Все догадки превратились в разгадки.
Петров отложил в сторону вилку и достал сигареты.
- Ну не тяни, рассказывай.
- Слушай... Итак, пока я не знал историю с пропажей оружия, то и подозрений особых не было. Действительно, всякое бывает: говорят, что и холостым патроном иногда убить можно. Но когда вы мне рассказали о краже пистолета, все изменилось.
- И автомата, - педантично добавил Петров.
- Да, и автомата. Вот тогда я призадумался. Ведь случай с оружием - это нешуточная причина для конфликта, а стало быть, и для преступления. Поведение командира последнее время подсказывало, что он кого-то из своих конкретно подозревал, отсюда угрозы шмона, запрещение выездов, снятие с машины. Почему он стал трясти водителей? Потому что они больше других имели возможность украсть и продать стволы здесь, на месте. Я попытался сориентироваться хотя бы приблизительно, кто вообще мог знать о гранате. Получилось, что народу не так уж много. То есть, конечно, могло оказаться больше, но я плясал от того, что имел. Рябцев с Васиным - спокойные тихушники: выпили, зажевали, уснули. Маловероятно, что они бы на такое решились, тем более, с ними в компании должен был сидеть Быков. Вот на него я сначала грешил откровенно: во-первых, пьянку организовал, а сам не пришел, во-вторых, был снят с машины и в третьих, имел какие-то контакты с хачиком. Но на зачистке-то он не был!.. А значит, и оружие украсть не мог. Оставались Сычев и Куценко. Оба ездили на уазике, оба были на зачистке, оба знали о гранате от Рябцева. Кто из них имел больше шансов воспользоваться ночной пьянкой?
- Кто? - округлил глаза Петров
- Тот, у кого комната была свободна - то есть Сычев. Рябцев же в это время в каптерке расслаблялся. Как только я это предположил, сразу все стало укладываться в одну обойму.
- Я что-то пока не соображу, зачем ему нужна была пустая комната? Какая разница - встал с кровати да пошел, держать же никто не будет?
- Держать не будет, но на следствии вспомнит, что как раз в нужное время он из комнаты выходил. В общем, Куценко отпадал: в ночь убийства Быков мучился с животом и почти не спал, а значит, тот не мог выйти незамеченным. Надеюсь, теперь понял, чем удобна пустая комната?
- А, типа, чтоб свидетелей меньше было, - удовлетворенно кивнул Петров.
- Ну, типа того, - согласился Сомов. - Слушай дальше. Помнишь, что Быков выскочил в коридор с автоматом и в трусах, а Сычев наоборот - без оружия, но в жилете.
- Ну и что?
- Вот смотри, у ваших соседей недавно произошло ЧП - ночью вырезали людей, так?
- Так.
- Все, естественно, настороже, ведь могут и к вам заявиться, так?
- Точно, некоторые после этого даже с гранатой спать стали.
- Вот именно. Ну, и когда в помещении гремит взрыв, какая первая мысль в голову приходит?
- Нападение.
- И что ты делаешь?
- Хватаю автомат, занимаю оборону.
- Верно. Поэтому народ похватал оружие и, в чем был, выскочил в коридор, думая, что там уже могут находиться черти. А Сычев при этом спокойненько надевает разгрузочный жилет и выбегает без автомата - реально?.. Нет! И с Быковым он столкнулся не потому, что забыл оружие, а потому, что возвращался от двери командира. Видно, слишком сильно усик на взрывателе потравил, и тот соскочил раньше положенного, а может, и командир сразу ворочаться начал.
- Что-то не верится мне во все это, - покачал головой Петров. - Даже если Гарик ходил подкладывать командиру гранату, то зачем ему надо было разгрузку-то надевать?
- Затем, что гранату в руках не понесешь и в трусы не спрячешь. Если кто-то по пути встретится, что ты ему скажешь? Что с гранатой на очко пошел? А так сверху разгрузку накинул, вроде как от ночной прохлады - и никаких подозрений. Я по секундам просчитал - все сходится. Быков не спал, поэтому выскочил в коридор первым, и как раз в этот момент Сычев проходил мимо его двери. Чтобы успеть надеть жилет и прибежать сюда, Гарику нужно было подняться еще до взрыва, я уж не говорю о забытом автомате.
Петров потер ладонью наморщенный лоб.
- А теперь вспомни, - продолжал Сомов, - кому Казик в этом самом кафе позавчера приветы передавал?
- Не помню.
- Саша, блин, ты бы сходил к машине да поцеловал ручной тормоз, кажется, сегодня он был твоим крестным папой! Ты на самом деле не помнишь, что официант Игоря называл?
- Вот сейчас вспомнил.
- А теперь скажи, как зовут Сычева?
- Гарик
- Гарик он только для своих, также как Георгия зовут Гогой, понимаешь? А для посторонних он Игорь.
- Ну и что, у нас же не один Игорь.
- Вот это и было мое последнее сомнение до сегодняшнего дня. А сейчас я подошел к Казику и соврал, что Игоря перевели в махачкалинский отряд и больше он здесь не появится, и все дела, мол, теперь у меня.
- И что он?
- А он сказал, что сначала пусть обещанный Стечкин передаст, а потом уж дальше будет разговор.
