ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Лисовой Владимир Иванович
Ханкала

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.94*33  Ваша оценка:

  

Чечня. Март 95-го. Стойкое ощущение нереальности происходящего. Там, в Афганистане, наши крошечные островки гарнизоны не позволяли нам забывать, где мы находимся. Война была повсюду. Время от времени она могла напомнить о себе шальной пулей, а то и реактивным снарядом. Даже когда мы находились внутри модулей, было ощущение, что она заглядывает в окна.
А здесь всё наоборот: сама Чечня крохотный островок войны. Мы базируемся на аэродроме Беслан, это аэропорт Владикавказа.
Аэропорт живёт своей жизнью, рейсы, авиакомпании, нас как будто не замечают. Впрочем, мы и сами не горим желанием лишний раз кому-то попадаться на глаза.
Особенно не любим вездесущих журналистов. О них любимых, я ещё попытаюсь рассказать, а пока. В буфет аэропорта купить сигарет и минералки, ходим, озираясь, ни к чему нам лишний раз светится в объективах.
Два десятка наших вертолётов базируются в дальнем углу перрона. Мы стараемся не доставлять хлопот хозяевам. Живём в самом городе Беслан, в гостинице аэропорта. Ресторан при ней, превращен в лётную столовую. Комфорт. Даже неловко перед теми, кто постоянно находится там. Распорядок наш прост: с рассветом мы на аэродроме, как стемнело, возвращаемся в гостиницу.
Мы каждый день летаем на войну, как на работу. Это очень непривычно, летать на войну.
Взлетаем, ложимся на курс 70 градусов, наша высота не боле 20 метров. Справа проплывает село Ольгинское, это ещё Северная Осетия, слева Калтышево, это уже Ингушетия. Маршрут я могу рассказать до мельчайших подробностей, не потому что память хорошая, она как раз порой и подводит. Просто я сохранил полётную карту. Вот позади уже Назрань, Троицкое, мы в Чечне. Включаю вооружение. Мы идём над сунженским хребтом, он невысок и не покрыт лесом, а значит, меньше риск быть обстрелянным, негде укрыться боевикам. Справа, на таком близком горизонте, тянется цепочка снежных вершин Кавказа. Я ловлю себя на мысли что постоянно ищу аналогии с Афганом. Вот разве только сунженский хребет и похож. Тем, что лысый. А Кавказ, зарос лесом до самых снегов.
А всё же, прости старина Кавказ, но далеко тебе до Гиндукуша.
Впрочем, разглядыванию гор я уделяю минимум времени. Всё моё внимание подозрительным местам. Пока всё спокойно, но я знаю, за нами наблюдает множество недружественных глаз, как в Афгане.
Чем ближе мы подлетаем к Грозному, тем больше примет войны. В селениях всё чаще попадаются разрушенные и сожжённые дома. А дома и селения здесь основательные, русские избы и деревни Нечерноземья карлики в сравнении с ними.
   Наша точка назначения - аэродром Ханкала. Он примыкает к восточной окраине Грозного.
Когда-то здесь проходили обучение курсанты ставропольского училища.
А вот и Грозный, он неожиданно вынырнул из-за сопки. Внешне совсем не похоже, что здесь были бои. Хотя, нет, вот этот нефтезавод пострадал. Огромные емкости, смятые и ржавые, так бывает после пожара. Мы по дуге огибаем город и заходим на посадку.
Садимся на окраине аэродрома. Рядом с военным городком. Бывшим городком. Покрытые копотью пятиэтажки смотрят на нас пустыми глазницами окон.
Мы выключаем двигатели. Сегодня наша задача действовать по вызову. Ханкала для нас сегодня площадка подскока. Покидаю кабину чтобы, воспользовавшись свободной минутой, осмотреться. Ведь ещё совсем недавно здесь были дудаевцы.
   Едва я оказался на земле, как чувство нереальности накатило на меня с новой силой.
Я, как будто попал в 1941 год. А как иначе сказать о том, что я увидел. Предо мной рабочее поле аэродрома. На нём не менее сотни самолётов. В основном Л-39. Эх, Элки, Элки! Как же вам досталось! Как же вы похожи своими прямыми крыльями и зелёным камуфляжем на Лаги, Ишаки, Яки! Вот, кучка белого пепла, да пара чудом уцелевших крыльев (скорее по отсутствию в баках керосина) обозначает место, что здесь когда-то стоял самолёт. Прямое попадание. Красные звёзды на крыльях больно режут глаза. Его соседу повезло больше, он не сгорел. У него подломились основные стойки шасси, и от этого машина задрала нос. Как будто пыталась взлететь, чтобы вырваться из того ада, который бушевал здесь.
Спросите любого лётчика, есть ли у самолёта, или вертолёта душа. Вам посмеются в ответ, что вы, это всего лишь машина, железо. Материалисты мы.
Только не удивляйтесь, когда встретите подобного "материалиста" обнимающим после трудного вылета свой борт: Спасибо родной, не подвёл!
Когда у прожжённого воздушного волка вдруг на глазах заблестят слёзы при виде того, как со стоянки на разделку утаскивают отлетавшую свой ресурс машину.
Вот и сейчас... Я не могу отделаться от мысли, что искалеченный самолёт смотрит на меня с укором и мольбой: Зачем вы бросили нас здесь? Заберите меня, ведь меня ещё можно восстановить и я снова буду служить вам.
   Чуть подальше, стоял совершенно нетронутый самолёт. Солнечные блики играли на фонаре, казалось, машина радовалась, что удалось уцелеть, что снова на аэродроме люди в лётных куртках, что снова к ней прикоснутся заботливые руки техников, займут места в кабине пилоты.
Меня окликнули, пора на вылет. Я повернулся и пошёл к вертолёту, спиной ощущая, как мне в след с надеждой смотрят самолёты. Мне не даёт покоя одна мысль, а ведь среди пилотов атаковавших этот аэродром наверняка были те, кто получил здесь путевку в небо. Каково им было?
  
  
   А через несколько дней, по приказу одного большого начальника, для которого самолёт ничто иное, как энное количество алюминия, дал команду раздавить самолёты саперным танком. Цветмет.
  
  
  
  
  
Оценка: 5.94*33  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023