Госпиталь воинов-интернационалистов "Лесная поляна", Пуща Водица, город Киев. Отделение терапии, комната N 343. Плохие анализы крови: низкий гемоглобин, от малейшей нагрузки сердце вылетает. Говорят... анемия. Сделали "УЗИ" щитовидной железы... ничего страшного не нашли, впрочем, как и причину.
Впереди несколько консультаций. Ждать и догонять - хуже нет. Времени валом, в комнате один напарник - Вася из Ивано-Франковской области, и тот, через день, дернул домой к благоверной. Приедет к пятнадцатому числу - дата вывода войск из Афганистана. Хочет Вася получить подарок. Здоровый такой мужчина, мучается от безделья, бегает по спортзалу, и кричит:
"Поджелудочная болит!"
А лекарств нужных нет. Вот такой страдалец - наш Вася-танкист.
Сердце призывает, вернее - гонит, пока не поздно - пиши, вспоминай ради друзей и врагов. Условия - лучше нет. За окном - лес, снег, минус десять градусов. Красота! Лень конечно... человек слаб, но и невероятно силён. Всё по обстоятельствам. Начнём, а закончу ли? Бог знает...
ШИНДАНТ
Город Самарканд. Учебка связи, рота радиотелефонистов. Изучаем ремонт и настройку аппаратуры. Занимаемся физухой, нарядами по кухне, работа в городе - по просьбе "трудящихся". Один раз стреляли из "АКМ": кажется, по семь патронов. Одним словом... защитники Отечества ещё те...
3-е мая, 1982 год. Вечером зачитывают приказ по распределению: кто в Германию, кто в Польшу, кого по Союзу, но большинство воинов - в 40-ю армию, "ОКСВА" - ограниченный контингент Советских войск в Афганистане. Какая реакция? Кто плакал, кто смеялся... нервно так, не весело. У меня сердце ёкнуло, несмотря на авантюрный характер и воспитание в стиле - Гарибальди, Испании, Гренады.
Я и хотел попасть в Афган, и не напрашивался. Потому, как суеверный, но и не умный. Романтик не может быть умным, скорее... немножко идиотом. Запомнился белорус дремучий, всё мамку вспоминал, слёзы катятся, сопли текут. Точно... воина не выйдет. Но большинство пацанов вели себя достойно. Старшина роты Сергей Прохоров (были у нас с ним "недоразумения") подошел ко мне, и на ухо:
"Бей урюков..."
"Без вопросов..."
Никто не имел ни малейшего понятия об Афгане, кроме...
"Мы сильнее, мы отважней и умнее!"
А пули если и берут, то не нас. Но на сердце тревога, волнение. Курить хочется.
Затем обычные сборы. Получили всё нулёвое - вещмешок, парадку, носки, портянки, трусняк. Выдали сухпай. Никому ничего не писал, решил... потом - на месте.
На следующее утро отобрали группу, вернее - две группы. Одна, из семи человек, направлялась в Кандагар. Вторая, где-то двадцать пять бойцов, в Шиндант. Кто отбирал? Так называемые "покупатели". Майор и сержант, без пяти минут дембель. Какая зависть!!!
Обалдеть, тоска неописуемая. Впереди - мрак под солнцем и горами, минимум полтора года. Но это выглядело, как на сто пятьдесят. Под вечер завезли на "УРАЛах" (грузовик) на
железнодорожный вокзал. Загнали толпу солдат в один вагон. Грязь, духота, мат. Мест нет. Попадали в проходах. Появился майор... вмазанный, под кайфом. Здесь его и понесло:
"Твари! Уроды! Где начальник поезда?
Ребята едут туда, откуда возврат может быть в ящике цинковом! Давай места!"
Толку от этого крика ноль, но глазки приоткрыл - новости из первых рук.
..................
Вот и столица солнечного Узбекистана, город Ташкент. Посадили в грузовики, повезли какими-то "камышами", куда-то на окраину. Оказалось, на "пересылку". Такой себе военный гарнизон из палаток и забора с "КПП". Население - бойцы, форма одежды - вольно-военная. Кто в "хэбэ", кто в парадке. Десантура, пехота, авиация. Рядовые, офицеры, "прапора". После ранения, отпуска или болезни. Дорога одна - в Афган, но большого желания среди контингента не наблюдалось, цеплялись за каждые лишние сутки, на грани дисбата. Сброд, ещё тот...
Выделили большую палатку. Поначалу - всё хорошо. Расположились... Темнеет... Заходят всякие разные земляки из пересыльных. И наш, до этого дружный, коллектив начал распадаться на группки. Здесь и пошло... веселье. Бойцы вмазанные, обкуренные... пристают. Деньги давай, парадку, носки. Объяснили:
"Все вы - уроды! Все подохнете!"
И вообще, жить нам не положено.
На здоровье не жаловался, особых причин терпеть этих козлов - не было. Кому-то по морде, кто-то мне. Крики по пересылке:
""Духи" оборзели! Вали их!"
Начальство вымерло. Началась бойня... с ремнями, табуретками. Вырвался из палатки, темно вокруг, рядом какой-то навес под забором, под крышу заваленный досками, шифером и черепицей. Влетел с двумя друзьями наверх - в секунду. Взяли в руки по черепице - ну, всё... хана! Кругом зверьё пьяно-обкуренное. Мелькают фонарики, мат повсеместный. Страшно, но выхода нет, стоять до конца.
Бог миловал... трофеи важнее (на пропой) - никто прочёсывать не стал. Тем лучше для них. Били бы в голову, нам терять нечего - и здесь, и там... за речкой. Просидели под крышей всю оставшуюся ночь. Утром объявился сержант с нашими документами. Никаких вопросов не задавал... где вещмешки и прочее... ему через неделю-две домой. Какое там барахло... "Духи" - в полном составе... руки, ноги на месте, да и вещмешки у кое-кого остались. Успели землякам задницы полизать, и указать, кто лизать не будет.
...........
Аэродром - почти рядом. Маленькое помещение, но там пахло Афганом! Кроме нас, убогих, выделялся один молодой офицер с собакой - восточно-европейская овчарка в наморднике. Полевая форма, панама - всё при нём. Кроме кобуры на поясе, автомат "АКМСУ" с укороченным стволом. Заметил несколько человек из гражданских, женщин... не помню. Дружно, гуськом...
"Шлеп! Шлеп!"
Прививки из "пистолета". Паспортный контроль - под руководством сержанта. Впереди самолёт "ИЛ-18". Трап, кресла, ремни, много шума - аппарат старенький. Разбег, взлёт. Куда? В задницу! В Шиндант.
5-е мая 1982 год. В самолёте - гул, душно. Внизу, между облаками, жёлто-коричневая, вся в извилинах и шрамах, земля. Ничего интересного. На борту офицерьё бухает... без шума, втихаря. Здесь команда:
"Пристегнуть ремни!"
Мягкая посадка. Первым, через проход, выносят капитана - готовый!
Спускаюсь по трапу - вот она, "сказка азиатская", вернее аэродром Шиндантский. Среди камней, пыли, гор, оазисов живёт народ, не покорившийся ни Александру Македонскому, ни Чингиз-хану, ни англичанам. А нам? Да, это - романтика. Каменистая пустыня, вся земля в трещинах, ни кустика, ни деревца... горячий ветер в лицо...
"Попить... где можно?"
Спрашиваю сопровождающего.
"Вон у туалета"
Махнул рукой. А туалет... это яма, настил из досок, с трёх сторон - толь, крыши нет, мух немерено. Рядом какой-то бачок, вода тёплая.
Возле самолёта стоят дембеля. Ушитые парадки, какие-то шнурки, значки - всё блестит. Курят. Всё - кода! Они - домой. Там, где трава зелёная, солнце доброе, девчонки классные, где много, много воды и... воли. Самое главное в жизни - Свобода!
Это был удар. Вот стоишь ты - "душара". И цены у тебя нет - никто и копейки не поставит. Сам для себя ты дорог, но среди этой пустыни - ноль, вернее - какой-то номер, на смену которому пришлют другой "N". Когда? Через полтора года или раньше... имеет смысл только для тебя. Вот и держись. Вернешься героем. Одна радость в армии... не дают солдату время на мысли всякие сопливые. Все время какие-то указы, приказы... только попадись на глаза.
Прапор у дембелей дипломаты шмонает. Мат с двух сторон. Ещё один вывод: совсем здесь не суворовские отношения между ограниченным контингентом.
Команда:
"По машинам!"
И, прощай дембеля.
Через несколько километров - батальон связи. Построили... специальность, образование, возраст. Мне - двадцать три года, два с половиной курса института, экономист. Подходит прапор - седой ветеран. Забирает в хозвзвод. Вот и навоевался... прощай, мой герой! Буду на продскладе заведовать сгущёнкой, тушенкой, капустой. Выдавать, получать, убирать. Судьба. Да, если не считать того, что батальон - из чеченцев.
Два года комбатом-кавказцем со всей дивизии стаскивались земляки. Пару месяцев назад уехал в Союз, оставив в наследство этническую банду, которая издевалась над всеми, кто "сломался". "Дедовщина" по национальности. Ввиду образования и умственных способностей, чеченцы занимали должности: хлеборезов, банщиков, поваров и просто... паразитов. Но, благодаря природной физической силе, дикой вольности, сплочённости и жестокости, давили на всех. Имели рабов, которые стирали, убирали, обслуживали этих горных тварей. Мне повезло, в смысле возраста - двадцать три года. Опыт небольшой был. Воспитывался, в основном, на улице. И ключи, ключики с печатью от подвала со всякой жратвой круглые сутки в кармане.
Жили в полевых палатках, спали на двухярусных кроватях. "Молодняк" - на верхних. Вход с двух сторон, сквозняк... иначе задохнешься. Днём воздух так нагревался... к металлическим частям кровати не прикоснешься. Как задует, где-то в двенадцать часов, "афганец" (ветер - горячий, колючий) - без "хэбэ" не выйти. Так сечёт каменной пылью, что больно.
Но самое-самое - это жажда. Вода из артезианской скважины пока по трубам дойдёт... Всё... Пей, не напьешься - тёплая, противная. У "дедушек" есть брезентовая сумка, на дне - камни. Наливали воду, вешали по ветру, и, со временем, охлаждалась. Один недостаток... сумка протекала. Вообще-то, положено употреблять, настоянный на верблюжьей колючке, напиток из полуторной бочки. Считалось... предохраняет от желтухи, малярии и прочей гадости. Но, после двенадцати, пить её не реально - тёплая, безвкусная...
"Кадеты" (офицеры), "куски" (прапорщики) жили в деревянных бараках - модулях. Вольнонаёмные, женский пол - в вагончиках и "кунгах". Такая зависть...
По соседству в штабе дивизии - оазис, говорят... болгары строили. Бассейн небольшой, где-то пять на десять метров. Бункер бетонный, сад, фонтанчики. Рай посреди ада.
..............
Взводный Ваня, типично русский, далеко замосковский крестьянин. Здоровый, под два метра, вес... кило... сто двадцать, волосики жиденькие, светленькие. Страдалец... невеста вышла замуж, пока он с брюшным тифом валялся. Правильно сделала, потом возись с ним всю жизнь. Забавный такой наш Ваня, все рассказывал... как дома к соседям на танцы на тракторе ездили. Полный прицеп, дубьё в руках, сивуха. В клубе - девки "несвои", накурено. Финал один - драка... жестокая, с переломами и кровью. Каждый веселится, как может...
Столовая... здоровый металлический ангар. Меньшая часть - офицерская, за перегородкой - кушают солдатики. На одной стороне: пюре из натуральной картошки, масло, мясо, сок. На другой: сухая картошка, масло консервированное, баранина из банки, всякие кашки, минтай в томате, что-то типа чая или компота. Суббординация... "Кадеты" курят фильтровые "Столичные", интернационалисты - "Охотничие". Бумага прилипает, губы потрескались.
Перед приемом пищи в столовую забегают посыльные с термосами. Питание для точек боевого охранения. Вокруг штаба дивизии - несколько рубежей обороны. Танки - в окопах, минные поля. Всё, как положено.
...............
Буквально через пару дней собрали "молодняк", человек с пятьдесят, повели в клуб. Тот же ангар, только со сценой. Зачем? На показательное выступление. Военно-полевой суд в действии. Завели под охраной четырёх пацанов... кто год, кто полтора отслужил. Страшно! Один - карбюратор местным продал, нанёс ущерб обороноспособности в размере ста двадцати четырех рублей, каких-то копеек. Дали семь лет зоны. Другой - за какое-то железо; и так все... по пять-семь лет. Ужас! Бойцы, такие же, как и мы: стриженные, худые. Мрак! Статья... "от трёх до семи" - дают максимум... Серьёзный аргумент в деле воспитания "молодняка". Вот и думай...
Прошло несколько дней... чеченцы, от скуки, устроили чемпионат по боксу - без правил и перчаток. Разумеется... среди "молодых". Выставляют одного напротив другого, и - фас! В атаку! Кто отказывается... бьют. Честное слово, меня не трогали. Почему? Как-то вечером... для разнообразия, объявили "ядерный" удар. Чечен орёт:
"Вспышка справа!"
Падаешь на пол - вправо.
Второй орёт:
"Вспышка слева!"
Падаешь - налево.
Как стоял, так и остался стоять. Сердце стучит, но никому не советую опускаться на колени. Недаром говорят:
"Умирать нужно один раз, а не всю жизнь..."
Не то, что вот такой я смелый, просто таким рос. В итоге: подрался со своим же призывом. Да и хрен с ними. Я живу, как сердце прикажет.
................
Однажды, после отбоя, подходят чеченцы...
"Земляка ранило..."
Из пехоты. Между прочим, в задницу. Отказать... прибьют. Подходим к складу - в два этажа. Под землёй - продукты, сверху - барахло военное. Часовой, без лишних слов, пошёл погулять. Открыли, спустились вниз, взяли... пару банок сгущёнки, картошку и на бульончик - мороженную, французскую курицу. Большой дефицит. Закрыл, опечатал... упал в койку.
И пошло, поехало...
Получать на аэродроме (разгружать, загружать продукты) помогали бойцы из нашего взвода, кого прапор пошлёт. Работу сделаем, заберёмся на верхний стеллаж в подвале склада. Прохладно... классно... "Косяк" - один... второй...
"Хи-хи! Ха-ха!"
Смех без причины, или жрачка... второе чаще. Пошла сгущёнка, сок банками...
"Бах!"
Пустые за стеллаж. Кайф! Полный кайф...
................
Воскресенье - день святой, для солдатика - выходной. Комдив Громов и делал нам праздник жизни. Свозили полдивизии на плац - кусок пустыни, метров сто на сто. С одной стороны трибуны на бетонном постаменте стоит "БТР", с другой - "БМП". Среди почётных гостей: афганский комсостав, "особисты" и прочая сволочь.
Каждый батальон выстраивается в каре, и по кругу...
"Шагом марш!"
Орёт, через мегафон, комдив.
"Топ! Шлеп! Топ! Шлеп!"
По огромному кругу.
"Плохо! Комбат такой-то, ко мне бегом... марш!"
Бегут...
Выслушают мнение начальства...
"Какой он козёл нехороший..."
И в темпе - назад. Жара, "хэбэ" от пота мокрое. Слабаки не выдерживали, выпадали в "осадок". Чего-чего, а нашатыря хватало... скорая дежурила под боком. Мотанешь несколько кругов и ждёшь, как манны небесной, команды:
"Вольно! По машинам!"
Домой...
Тогда это действительно был дом. Оказывается, из кошмара, при желании, можно сделать суперкошмар. Сволочь он, этот Громов.
.............
А здесь и "любовь" пришла. Приходила за продуктами одна подруга, Людмила - из вольнонаёмных, под тридцать лет. Ничего хорошего. Но восемь месяцев без женщины - противоестественно. Заходит... солнце сквозь сарафанчик цветной просвечивает, слюна течёт, что ни попросит, все отдам, причём - лучшее. Поулыбаешься, как идиот, и всё... иди дрочи. Такая она - правда жизни...
В Союзе эта подруга - ноль, здесь - королева... "Кадеты", на любой вкус, пачками ложатся. Но всё в жизни относительно... это уж точно! И всё когда-нибудь заканчивается... не только плохое, но и очень плохое, даже если оно и выглядело, в свое время, хорошим.
..............
Первый "звоночек"...
Славику, повару комдивовскому, выдал из холодильника последние три яйца (страшный дефицит!). Вечером прилетает прапор:
"Где яйца?.. Кому? Козёл!"
И прочее...
Схватились, потрясли друг друга. Причина? Комбат послал прапора за деликатесом (оказывается, для него и держал), а там - ноль. Облажался завхоз, а через полгода - пенсия. Как лишний раз комбатовскую задницу не лизнуть? Глупо... не лизнуть...
Через неделю, вторую... затеял прапор на продскладе генеральную уборку. Полвзвода пригнал, давай всё переставлять, чистить, сортировать, морозилку размораживать. Вот и показались баночки, много пустых баночек - за стеллажами, да под стеллажами. Всё. Финиш. Да и? Бог с ним... Не моё это - сидеть на тушёнке, когда другие сидят в "БТРах". Честно, не моё...
Фильм такой в детстве смотрел - революционный. Поставили солдатика на рельсы, ожерелье, из пустых консервных банок, на шее. Стоит такой заморыш, объел роту. Вот красный комиссар и строит расстрельную команду. Кажется, обошлось. Вмешался старший, гуманный командир.
Сейчас мой черед... стоять перед взводом. Ремень, панаму прапор сразу забрал. Под ногами валяются банки из-под сгущёнки. Уничтожить, гада!
Жара, пыль, а мне пофиг - впереди полтора года.
"На "губу"!"
Орёт прапор. А что орать, всё списано... не продано врагам, а съедено обкуренными "шурави". Короче... никуда меня не отправили, и на том спасибо.
Должность моя: "куда пошлют". Особо и не посылали - "старики" зауважали, не прогнулся. Для чеченца: неповиновение - один из признаков мужества.
По ночам поднимали на пост, часа на два. Стоишь возле палатки с автоматом (по этапу передавали, личного оружия не было), стоишь и фантазируешь...
"Какой ты - герой! Как от "духов" батальон спасаешь..."
А время идёт... это - главное.
Артиллеристы, под вечер, из "ГРАДов", регулярно обстреливали старую крепость - одни развалины. Говорят, там радиостанции "духовские" работали. Грохот впечатляющий. Летят стрелы, стрелы и стрелы, а километрах в пяти - вспышки, зарево. И так через день...
........
Во взводе был один "чмошник" - мой призыв, патологическое брехло. Однажды перехватили письмо матери (цензура сработала), а там...
"И в танке горел, и "духов" положил немеренно, и нашими гробами морг завален...".
В натуре, кроме тряпки, ничего не видел.
Командиры предупреждали: никаких данных о количестве, расположении и прочем... не писать - враг не дремлет! Пофиг эти враги, но матери... только о погоде и прочей туфте. Больше спрашивай, чем отвечай.
Дали "оторваться" засранцу. Клялся...
"Всё, больше никогда!"
Через пару недель...
"Лежу в госпитале - ранен, но жить буду..."
На этот раз так припечатали... ухо синее, глаз не видно. Сперепугу дёрнул из палатки. Вечером не пришёл. Убежал к "духам"? Всё бывает... А "воин" оказывается, вообще без "головы". Где-то спрятался, стемнело... забрёл в сад комдивский...
"Какая удача!"
Под деревом стоит раскладушка, бельё накрахмаленное. "Кусок грязи" прилёг отдохнуть. А коечка эта - штабная, полковник от духоты ночной спасался. Свежий воздух, здоровый сон, и здесь наш красавец - битый, перебитый. Отправили бойца в другой батальон, дембель в "тумане".
.................
Опять в дивизии беспредел... в танковом охранении на точке "молодого" заставляли стирать, готовить, убирать. Тварей везде хватает. Держали на цепи, как собаку. В итоге: обкурились, закопали в песок, посцали на голову, и в отрубон. Ночью пацан выполз...
"Тра-та-та!"...
Из автомата. Никто и проснуться не успел. Весь экипаж уложил. Отправили бойца в Союз, что-то у него с головой, непорядок...
...................
Жара, мухи. Ударный труд! Сооружаем новый батальонный "сортир". Мешаю, заливаю раствор, укладываю доски. Рядом цистерна с водой... через люк дашь нюрка - какой кайф! Нам хлеба не надо, дай в бочку залезть. Счастья немеренно - вот это жизнь! Попросил пацана одного, вместе работали, принести питьевой воды. Под вечер возвращаюсь домой через автопарк.
"КП", шлагбаум. Выходит прапор.
"Зайдём..."
Захожу.
"Зачем ты над "молодым" издеваешься?"
Перегар... пьяный, сволочь, руками машет. Как ни уклонялся, попал гад - губу, кольцом на пальце, разбил. Скучно на посту, вот и развлекается... тварь.
..............
Здорово помогал Коля из Ивано-Франковска. Парню через полгода домой - "дедушка". Натерпелся в свое время, попил горя, выстоял, не сломался. "Желтухой" в тяжёлой форме переболел. Спасибо, братан! И словом, и делом помогал.
Бог каждому даёт, казалось бы, в безвыходной ситуации свет во тьме, только его надо увидеть и принять. Я - "молодой" (неделя в Афгане) "душара", Коля - "дедушка"... ушил мне "хэбэ". Нельзя "чмошником" выглядеть, заклюют шакалы. Внешний вид - визитка... ты выбрит, всё на тебе и по тебе, голову - прямо, глаза не прятать, "кадетам" честь не отдавать - западло... Как? Обходить стороной. Некуда свернуть? Делай вид... что-то с панамой, а к пустой голове руку не прикладывают. "Дедушки" "чарсом" угощают... отказаться?.. себе дороже. "План" клёвый. Ляжешь и летаешь, не летая. Не регулярно - служба, так... для праздника в душе.
.................
Однажды послали в наряд блатной.
Вернее, взял с собой Лёха-"дедушка" - неплохие отношения, чуть ли не дружба. Выдали по автомату, забрались в кузов "газона" - и вперёд. Подъехали к палатке за "колючкой", оказывается, штабная. Выходит этакий красавец... писарь дивизионный, друг Лёхин. Всё... приехали, свобода до утра.
"Привет! Здоров!"
Внутри уют. Стол, стулья, плакаты, фотографии, электроплитка, шкаф. Писарь не в трусняке, плавки на нём, в руке сигарета "Столичная". За "колючкой"... жара, мухи, пыль. У палатки - бочка на двести литров. Залез писарюга, одна башка кучерявая из воды торчит. Плещется, сигарета дымит, улыбочка до ушей - "аристократ". Живут же люди! Через пару месяцев домой, дембельская форма висит в шкафчике - естественно, десантура! Вся грудь в значках, гвардия блестит, шнурки болтаются, вставочки, "дипломат" чернеет в уголке - сел и улетел. Завидно...
"Глупый, неразумный шурави, ты минуты радости лови..."
Мой первый выход в свет.
Утром на машину - и вперёд. Куда? В Герат, это севернее Шинданта. Что-то там Лёха кому-то передавал, не знаю. Купил в дукане за десять чеков (лавка торговая с ширпотребом) плавки капроновые. Два месяца собирал, зарплата - девять чеков. Неудобная туфта, ничего, кроме вреда, не дает - химия. Но обладатель плавок становится на порядок выше "необладающего". Не положено - ты носишь, проявляешь свою независимость, борзоту, что ценится в абсолютно бесправном коллективе. Мелочь? Нет. Шаг к выживанию. Не всё, что тебе приказывают, надо выполнять. Махнул головой, мол... всё понял - и пошёл себе дурачком этаким.
"Мы не настолько глупые, чтобы всё время думать...
делай, как сердце скажет - не обманет"
..............
На обратном пути заехали в Шиндантский госпиталь. В морге солдатики, через окна подвальные гробы цинковые из шлангов водой поливают. Такая жара, что могут и бахнуть, а дома ждут, или не ждут (кого как), но не в таком виде - это точно.
.............
Элита батальона - зассвязь (секретная), спутниковая. Охрана - три кольца. Машина заминированна, в случае чего... Бах!.. самоуничтожение. Здесь гордым сынам Кавказа делать нечего, не потянут. Пацаны - грамотные. Никто не дёргает, никакого режима, сами себе график установили: один дежурит, другой спит, этот курит, тот готовит на кострике. В палатке - чёрно-белый телевизор с одной программой. Роскошь! Пусть и некачественная. Домом пахнет. Расслабишься на пару часов - здоровья на неделю. Не так всё и безнадёжно.
..............
На днях встретил в автопарке Витю "Бибу" - один призыв, из одного города.
"Как служба?.."
"Нещак.."
Достаёт "чарс" из "хэбэ", что говорит о многом... о связях, о дружбе с "дедами". Улыбается, не служба - "мёд", подсел на наркоту конкретно.
"Забьём?"
"Нет, Витёк, потопал я..."
Не хочу...
............
Вечером прибыл из рейда полк. Встречает комендатура. "БТРы", танки, "БМП" и прочая техника построена в ряд, пыль на броне. Экипажи - десять шагов вперёд. И понеслось! Шмон. Кругом пустыня, куда спрячешь? Магнитолы о броню... только пластик летит, костры джинсовые, батники, часы, зажигалки, порножурналы, афгани. Не положено! Мы не преступники, мы - интернационалисты, не оккупанты. Мы - Свобода! Комендатура карманы вывернула, цепочки поснимали, "чарс" сами выбрасывали.
"Всё..."куски грязи", по машинам!"
Отдых ждет. Вернулись, и радуйтесь...
Но человек всегда больше хочет, чем имеет.
Так и болтался по батальону, как дерьмо в проруби, день до вечера. Но вот случай. Кто-то придумал слово - "судьба".
...............
Середина августа 1982-го года. Сижу в палатке, пью воду из кружки. Метров в пяти, без пяти минут будущий "дедушка" - Серёга. Отношения у нас натянутые, один раз схватились на стройке - с ничейным результатом.
"Принеси воды..."
Серёга жаждет.
"Счас..."
В шутку кидаю кружку - попадаю ребром в голову, рассекаю лоб. Кровь течёт, глаза навыкате, моргает, как баран. Не доходит... "Молодой" его, без пяти минут "дедушку", в голову солдатской кружкой. Виноват, не хотел - и это правда. Сто раз кину... не попаду.
Посрывались с коек и "старики", и "шестёрки" - еле ушёл через задний выход. "Зверьё" - за мной, всё - хана! Забежал за столовую в пустыню, к горам. Через метров семьдесят сел на камень, курю. Никто не бежит, стоят... где-то здесь начинаются минные поля. Всё. Отвоевался... Ни вперёд, ни назад. "Зверьё" перепугалось - не угрожают, не убивают. Зовут:
"Давай назад..."
Мне пофиг, сижу - курю. Доложили комбату. Мужику и так досталось наследство, ещё то, работы с кавказцами невпроворот. Понемногу переводит в другие части, в основном - в пехоту. И на днях начфин-капитан повесился - растрата десять тысяч чеков. Слух был... бухал много. А тут ещё я. Топаю назад, комбат слово дал - никто не тронет. Стою перед ним в кабинете, слёзы текут. Как так... человек в форме готов достойно нести, как в присяге написано, все тяготы. А в действительности - растоптали, плюнули и забыли...
"Переведите куда-нибудь..."
Прошу...
"Сынок... здесь спокойно... Герат, Чарикар - отстрел полный!"
Советует по-отечески.
"Старшему" Ване и компании комбат пообещал, в случае чего, дембель в очень густом "тумане". Никто больше не трогал, никто не доставал. Целыми днями пропадал в арыке - канава вдоль батальона с жёлтовато-маслянистой водой. На дно сядешь, трусы снял - давай гадов давить - вошиков, они всё больше по швам заседают. Хорошо... Тенёк от кустов, водичка
прохладная. Что впереди, что сзади - бойцы с трусами. Курим, "базарим" о хате, друзьях. Клёво! Как мало человеку надо... А вокруг: банки, резина, тряпьё. Вот за таким милым моему сердцу занятием и застал Ваня-сержант.
"Всё, допрыгался! На перевал Саланг отправляют, там тебе будет хана."
Хана, так хана...
Сели в вертолёт. Компания: полупаразиты батальонные. Много чеченцев - чистанул командир батальон основательно. Молодец! И ангел мой хранитель, Коля Хробатин. Ему через три месяца домой. Как попал? Скорее всего, сам напросился. Шум, всё трясётся - вибрация. Ракеты-ловушки: справа-слева. Что ждёт тебя, животное бесправное? Ждут... горы.
САЛАНГ
Афганистан, 1982-й год. Конец августа. Летим в вертолёте, прямо на днище. Экипаж в наушниках, шум - оглохнешь.
Сели... Ничего нового, пустыня, Мазари-Шариф. Союз, вот он, рядом - рукой подать, но не нашей рукой.
Проторчали пару часов на жаре. Опять вертолёт. Посадка, взлёт, шум, ракеты-ловушки. Летим на юг. Недолго...
"Выходи, стройся!"
Пули-Хумри, негласный перевод - "долина смерти".
Здесь, в прошлом веке, погиб английский экспедиционный корпус - сорок тысяч бойцов. Говорят... от болезней.
Пыль по колено. "КамАЗ" проедет... за ним - "дымовая" завеса на полчаса.
Построили, ничего толком не знаю... В стороне, за столом, начальство распределяет бойцов. Ангел мой хранитель, сержант Коля Хробатин - авторитет ("дедушка" всё-таки): записал во второй батальон отдельной трубопроводной спецбригады. Здесь... во жизнь... Идёт "кусок грязи", голый по пояс, Сашко-белорус. Весь в саже и соплях, плюс пятьдесят не помогло - вечная простуда.
"Привет! Здоров!"
Четыре месяца с Самарканда не виделись.
"Чем занимаешься?"
"При кухне я..."
Улыбается Сашко.
"Как жизнь?"
"Нормально... побежал я за водой, не то - повара заругают..."
Да, дембель с тряпкой светит Сашку. Скоро год службы, а он до сих пор в "шестёрках" бегает, это надолго, это навсегда.
Погрузили в "КамАЗ", "БТР" в сопровождении. Оружия - ноль. Пункт назначения - "КП" батальона на перевале Саланг.
Дорога - асфальт, шоссе. Слева, справа - кишлаки расстрелянные, разбомбленные. Внизу мутноватая река. В долине - широкая, метров пятьдесят; чем выше поднимаешься - тем уже. На обочине валяется сгоревшая техника - скелеты грузовиков, "БТРов". На скалах нарисованы красные звёзды... фамилии, даты - "памятники" пацанам.
.............
Горы они и есть горы. Всё меняется с подъёмом. Дорога, вначале ровная, потом - извилистая, затем - серпантин. Так и природа. Большие поля и сады переходят в маленькие, огороженные камнями, участки. На террасах - чем выше, тем скучнее. В итоге: голые скалы, ледники.
Штаб батальона - сложенные из камней: казарма, склад, банька, пулемётные "точки". С одной стороны проходит дорога, скалы, с другой - ущелье, по дну речка бежит. Солнце светит, жить можно. Ночью - колотун, и так круглый год.
.........
Пацаны забили пару "косяков" - тащатся. Вокруг "кадетики": два дня, как из Союза, - "зелёные". В казарме от "чарса" уже нечем дышать.
"Что за запах?"
Спрашивают...
В ответ:
"Хи-хи! Ха-ха!"
Веселья - полные штаны. "Душары"... Что с них взять... Кто ты, двадцатилетний офицерик в Афгане? Авторитета - ноль... А "дедушка" - это серьёзно, недаром сутки за три считают, а надо бы за десять. Этот день того стоит...
Долго на "КП" батальона не держали, несколько часов, и по машинам, "БТРам". Разбросали - кого куда. Моя... "тридцать четвертая", Колю - на "тридцать третью" точку.
Что собой представлял гарнизон?
У дороги вырыта яма. Бетонные стены выступают на полтора метра над землёй. Крыша сложена из труб дюралевых - сто миллиметров. Сверху слой раствора - цемент и глина, замешанная с травой-колючкой. Блиндаж - пять метров длинной и до трёх шириной. В сторону дороги и сада проделали небольшие окна - сектор обстрела. Вход прорыли сбоку, ступеньки забетонировали. По кругу натянули маскировочную сетку. Рядом: движок-дизель, бочка с соляркой.
Бригада наша трубопроводная, вот и проложили трубу "сотку" вдоль дороги через перевал Саланг до Баграма - крупнейшая авиабаза в Афгане. Заключалась наша служба - в охране дороги и перекачке авиационного керосина.
Вокруг сад - ореховое дерево, тутовник, абрикосы. Кругом дувалы - заборы, сложенные из камней. Раствор - глина, замешанная с травой. Земля поделена на квадраты, к каждому дереву ведёт канавка, вокруг дерева - водичка. Необходимо орошать, иначе всё засохнет. Вдоль блиндажа струится ручеёк с горной водичкой. Не арык - канавка на полметра. Но вода - это всё. Холодная, чистая, сладкая. Привет Шинданту! Пламенный...
...............
Неделю, две обустраивались. Выкопали яму, две доски, толь по пояс - "сортир" готов к применению. Ночевали сначала на крыше. На пятерых бойцов - один автомат, и тот у Реджепа-туркмена. "Калашников", калибра 7,62 мм - "конченный". Стрелял, как берданка, каждый патрон заряжается вручную. Дежурили, с берданкой, по очереди.
Вокруг блиндажа расставили консервные банки с соляркой. Вот всю ночь и подливаешь, вроде как бы... не спишь! Начеку... да и свет успокаивает. Конечно, вырезать нас, как два пальца обосцать.
