ArtOfWar. Лукинов Владимир Анатольевич. "Кандагар: как все начиналось... Взгляд лейтенанта"

ГЛАВА 6

Обустройство

Я и "небожители"

Первое построение полка... Первые указания и первые впечатления. С любопытством разглядываю командование: толковое или бестолковое? От этого зависит наша жизнь.

Командир полка, майор Солтанов Аннамурат Солтанович мне не показался. С людьми держится как бай , вальяжно и высокомерно. Хотя личность колоритная: низкорослый, полноватый с густыми черными усами - органически вписывается в окружающий пейзаж. Ему не хватает только коня, полосатого ватного халата, маузера и перед вами - вылитый басмач. А одень его по-другому, в чалму и рубаху с жилеткой - настоящий кандагарский дуканщик! Понятно, почему мы так "гладко" вошли в Афганистан. Да местные просто приняли наших туркмен-"партизан" за своих! Там еще с гражданской до сих пор живет туркменских басмачей пол-Герата.

Начальник штаба - майор Высоцкий Евгений Васильевич. Подтянутый, энергичный, деловой. Вроде бы толковый...

Замполита полка, майора Лукьяненко Василия Дмитриевича я уже знаю. Неулубчивый, болезненно-усталый, словно придавленный вселенскими заботами. Сейчас я его хорошо понимаю. Жили-жили не тужили, горя не знали в сонном "Тахта-Париже", а тут - бац: труба, гроза, запахло жареным! Это мы - романтики, молодые, здоровые, сильные. Для нас жизнь, какой стороной не повернись, все розовая! А старый, повидавший виды майор, хорошо представлял, какая заваруха нас ожидает.

"Партизанская эпопея" явственно разделила офицеров полка на фаталистов -пофигистов, пессимистов-циников и философов-стоиков. Кем стану я? Жизнь покажет...

Как представилась возможность, записываю в блокноте своих коллег по "политическому цеху" - партполитаппарат полка.

Парторг полка - к-н Чечель В.И.

Пропагандист - ст. л-т Грязных

Нач. Клуба - л-т Молочко

Зкпч: 1 мсб - к-н Барт Юрий

1 мср - л-т Захаров Слава

2 мср - л-т Лукинов Володя

3 мср - л-т Лашкул Сергей

Зкпч 2 мсб - ст. л-т Синельников Гена

4 мср - ст. л-т Пученков Володя

5 мср - л-т Соболев Олег

6 мср - ст.л-т Григорьев Володя

Зкпч 3мсб - м-р Азаров Василий

7 мср - л-т Затримайлов

8 мср - л-т Осовик Саша

9 мср - л-т Янин Миша

Зкпч ТБ - Соколенко

Зкпч АДН - м-р Макаров

Зкпч: ремрота - л-т Курышев

исапр - л-т Блаува Игорь

авторота - л-т Федотов Олег

р/связи - л-т Некрасов

Итак, я в 1-ом мотострелковом батальоне...

А вот наше командование:

Комбат - майор Антонов Сергей Иванович

НШ - к-н Бартенев Александр Андреевич

ЗКПЧ - к-н Барт Юрий Алексеевич

Зампотех - майор Колесников Юрий Иванович.

Батальонное начальство... Что может знать о нем лейтенант без году неделя в полку, у которого забот полон рот, только разгребать поспевай! Мало что. Тут выспаться, бы!

Управление батальона для меня почти "небожители"!. Их видишь редко... и хорошо! Чаще видишь - себе дороже. Одно из двух: либо получишь какую-нибудь срочную задачу (а "оно" тебе надо?), либо нагоняй, хоть за что, чтоб под ногами не путался.

Задача батальонных "небожителей" одна: являть свое присутствие на построении и оглашать "заповеди", по которым нам жить. Иногда, для порядка, извергать "громы и молнии" на головы нерадивых.

Для меня важнее рота. Командир роты, к-н Чемоданов - царь, бог и воинский начальник. Главный посредник между "небожителями" и "простыми смертными". Ротный всегда, когда надо, словечко замолвит и от начальственного гнева прикроет.

С командирами 1 и 2 взводов мы отлично сдружились еще с Бобочино.

Командир 1мсв ст. л-т Белькевич Владимир. Наш "пакистанский турист". Бывалый, и кажется все повидавший на своем веку офицер. Долго в роте не задержался, разумно рассудив, что взводные геройства не для него, а до ротного можно и не дожить. Ушел на должность ПНШ в управлении батальона. Получил медаль. Позже его сменил л-т Кмицикевич Игорь Ростиславович, органически вписавшись в нашу "компашку".

Командир 2 мсв л-т Жаров Анатолий Михайлович. Для меня - Толик. Весь Афган был моим надежным другом.

Командир 3 мсв л-т Яковенко Геннадий - "Герундий". Держался особняком. Отношение к нему ироническое: не "боевой". В роте он вечный запасной, резерв, так сказать. На серьезные дела старались его не брать. Хотя однажды он нам всем спасет жизнь. Но об этом потом.

Командир 4-го гранатометно-пулеметного взвода - пр-к Карасев Юрий Григорьевич. Нормальный, компанейский мужик. Кстати, член партии.

Старшина роты - сержант-срочник Быков Андрей Юрьевич с педагогическим образованием, надежный, серьезный, ответственный. С ним можно "в разведку". Вскоре его сменил прапорщик Земсков Василий Иванович. Надежный, "боевой" старшина. Хозяйственный, в меру "прижимистый", как и положено ротному завхозу.

С ними, со своей 2-ой мср я провел самые лучшие, яркие и незабываемые годы своей жизни....

Динозавр

Приказано обустраивать лагерь. Чем и занимаемся. Полк стоит лицом к аэродрому. Батальон - на правом фланге рядом с парком машин. Место удачное, арык недалеко, и машины под боком - пока там и живем.

Передняя линейка традиционно трассируется камешками, которых здесь в избытке. У каждой роты - грибок дневального, дальше должны идти линии палаток, тылы с ПХД и дорога.

Окончательную границу с тыла формирует ПЗМ (полковая землеройная машина), выкапывая глубокую траншею, ставшую полку туалетом и одновременно свалкой.

А нам-то копать ручками! Много и глубоко. Грунт - "глинобетон": спрессованная тысячелетиями щебенка в глиняном маринаде. Взять ее можно только взрывчаткой. Есть и другой вариант: солдатская лошадиная сила с киркой, лопатой и ломом. Начальство останавливается на втором, проверенном.

С палатками мы "закопались" во всех смыслах. Надо: штук шесть ям 3 *3 * 0,5м для десятиместных палаток с метровой ямой в углу для печки. Больше в роте палаток нет, поэтому наша главная стройка - общага: "тахтабазарский партизан". Решено как тогда для "партизан" выкопать большую, метровой глубины яму 5*10м, установить враспор багры с БТРов и все накрыть брезентом.

Копаем, матерясь, трое суток, долбя грунт "пустынными дятлами". Только одна "общага" - 50 кубов щебенки! Ломы блестят, как полированные, рукоятки кирок давно разлетелись в щепки. Но вот, наконец, и все: можно "перерезать ленточку". Общага готова.

Получилось довольно просторно: грунт выложен на бруствер, а это все же дополнительная высота. Внутри, на брезенте (вот где пригодился мой "левый" кушкинский тент) - рядами солдатские матрасы, места для оружия. Тенты натянуты и присыпаны землей. В центре палатки брезентовая "дверь". Издали, своими горбами, палатка здорово смахивала на зеленого динозавра. Так ее и прозвали. Креативненько получилось! Но был один серьезный недостаток: темно. Даже днем. Керосинок не хватало, поэтому в "динозавре" сутками чадили, как в Отечественную, самодельные коптилки из сплющенных фляжек. Сажа летала в воздухе, медленно оседая с закопченного потолка. После первой такой ночевки бойцы, чумазыми чертями срочно помчались умываться. "Ну-ну.Разбежались...." Воды-то и нет. Дефицит! Только на чай! Умываться - каждому плошка в ладошку. Батальону в сутки нужно полторы тонны воды и то только для питья! Мутный, полусухой арык был не в счет, так, лишь сажу смыть да глаза протереть.

Единственная, на весь полк, водовозка усталой пчелкой носилась по подразделениям, но дело было даже не в ней, а в воде. Где ее брать?

С этой целью командованием было решено отправить к ближайшей речке, в сторону Кандагара, фильтровальную станцию МАФС и взвод для охраны. Посылают нашего Толика. Через денек еду туда и я, проведать: как да что? Искать наших следовало недалеко от моста, слева от дороги. Позднее, нас там регулярно долбили из гранатометов, а в самом мосту появилась здоровенная дыра от фугаса, которую приходилось постоянно объезжать.

Взвод Толика я нашел сразу. Недалеко от моста, опустив черный хобот шланга в мутную воду, тарахтит машина МАФС. Рядом , с огромными резиновыми емкостями , копошатся операторы, а чуть поодаль, среди огромных валунов, одиноко стоит наша палаточка с сонным часовым у входа, в окружении местного населения. Вокруг палатки, как индейцы у костра, неподвижно сидят седобородые аксакалы, молча и невозмутимо наблюдая за происходящим. Чуть повыше, в "амфитеатре" воробьиными стайками гнездятся чумазые пацаны. Они весело щебечут, показывая пальцем на палатку.

Завидев мой подъезжающий БТР, часть из них, сорвавшись с места, слетается к машине с криками "Продай - продай", "купи - купи". Отмахиваясь от них, как от назойливых мух, иду к палатке. Навстречу выходит Толик, невыспавшийся, усталый и злой.

"Второй день сидят, аксакалы чертовы", - кивает он на стариков, зло сплевывая, - живем как на вокзале. В туалет сходить проблема. Все нас изучают... Сначала вездесущие пацаны сбежались, а потом - вот эти. Посылали их по-всякому, матом - перематом, - бесполезно! Наоборот, пацанва слов нахваталась как попугаи, и теперь уже нас посылают, туда же".

Заметив, что речь идет о них, ребятня как по команде затрясла ногтерезками и прочим нехитрым товаром.

"Вчера, правда ,чуть удалось отдохнуть", - продолжает Толик, - "Одел бойцов в противогазы -толпа мигом разбежалась! Думал, теперь-то вздохнем свободно. Куда там! Сегодня еще больше привалило".

Но я успокаиваю Толика: скоро их отсюда заберут - в полку бурят скважину. Уезжаю под крики пацанов: " С...лись отсюда! С...лись отсюда!"

Да-а-а...Всегда восхищался лингвистическими способностями азиатов. Нам до них далеко! Вскоре в полку появилась долгожданная вода: солоноватая и щедро сдобренная хлоркой.

Возвратились домой и наши. Наконец, мы в полном составе! Оказалось, ненадолго. Еще не успели у Жарова толком остыть моторы машин, как его уже ждали новые испытания. В батальон пришла вводная: подготовить командира взвода с парой БТР для сопровождения в Кабул машин связи. Кандидатура нашего Белькевича энтузиазма у комбата не вызвала: "турист", в полку не поймут, вдруг его опять куда-нибудь занесет? Оставался только Жаров. Наверное, в батальоне посчитали, что он и так уж хорошо отдохнул на своем "пляже".

Готовим Толика в Кабул, как в космос первого космонавта: никто не знает, что его ждет. Не скрывает своей тревоги даже командование батальона.На всякий случай со всех рот собирают еще по 8 снаряженных магазинов на каждого бойца: вдруг затяжной бой? Толик ходит мрачнее тучи: "доверие" начальства его явно не радует. Вот тут-то мы с ним и вспомнили его опрометчивые слова в Бабочино про "миссию в Кабуле". Загадал? Теперь - получи!

Но все прошло гладко. Через недельку ребята вернулись, повидав Кабул, дворец Амина и остальные полстраны.

Боря и дрова

Городок приобрел жилой вид. Вытянулись ряды палаток, уютно задымили печи. В центре полка для дежурного по части установили палатку УСТ - голую, без теплого подбоя и печки, то ли из бедности, то ли чтоб "служба медом не казалась". Интерьер - спартанский, стиль "минимализм": убогий стол, табуретка, телефон. Найти дежурного по части в палатке было практически невозможно, обычно там мужественно мерз его помощник, какой-нибудь летеха.

Рядом с дежурным по части - палатка караула, а перед ней - зиндан: "полевая тюрьма", яма 2*2м и глубиной метра три. Яма не пустовала, там всегда кто-то сидел, вкушая "прелести" восточной экзотики. Тогда у каждого командира всегда была в запасе пара-тройка кандидатур на вакантное место. Шла притирка бойцов, офицеров, коллективов.

Жилищный вопрос в батальоне был решен. Батальонное начальство с ротными - "тахтабазарский костяк", давно уже жило уже в штабной палатке, разделенной на 2 части: штабную и жилую. Очень удобно: отдавать указания писарям можно не вставая с койки. Остальные офицеры батальона, разместись в большой палатке УСБ с печкой, теплым подбоем и пластиковыми окнами.

Дольше всех из парка не могли выгнать водил. Гремели громкие указания, выносились "последние китайские предупреждения", но они по-прежнему обреченно цеплялись за свой "зеленый дом". Их можно было понять. В парке во всю процветало воровство. Тащили друг у друга, что плохо лежит. Каждый батальон охранял свою технику сам, но это не спасало. Мы же: Белькевич, Толик и я, "крестьянами -единоличниками" остались жить на "хуторе" - в маленькой лагерной палатке рядом с бойцами.

Истопником Белькевич поставил солдатика из своего взвода Хасанова Болтабая, по-ротному : Борю. Истопником Боря поначалу оказался неважным. Уже в первую ночь: лежим, спим и потихоньку дубеем. "Боря!" - тишина. Глядь, а наш истопник спит, свернувшись калачиком у остывшей печки. "Болтабай!!!" - тишина. "Боря, мать твою!" Боря тут же суетливо гремит чугунной дверцей, пытаясь растопить буржуйку. И так несколько раз за ночь. Утром, невыспавшиеся и злые, корим Болтабая: "Боря, у тебя целый день - спи, дай и нам поспать!".

Задача у Бори была вроде бы плевая: топи ночью печку, а днем спи спокойно, запася дровишек. Со сном у Бори проблем, разумеется, не было, а вот с дровами - были. Дров не хватало. Старые "партизанские" запасы таяли, а новых из Шинданда не подвозили. Для "родной" дивизии мы стали обузой, уж больно далеко забрались! Правильно говорят: С глаз долой - из сердца вон!

В Афгане вообще проблема с дровами. Местные их продают на базаре, как картошку, на вес. Весы - перекладина со здоровенными тарелками, на манер гигантских аптекарских. На одну тарелку - дрова, на другую - "гирю", - булыжник. Плати и забирай, грейся. Позже, когда к следующему году нам завезли уголь, раскалявший печи до малинового цвета, проблема отпала. Управление батальона дровами не заморачивалось. Зампотех наладил отопление салярой. Делалось все просто. Бралась медицинская капельница, к ней крепилась медная трубка, конец которой просовывался в буржуйку. Все сооружение вешалось на палаточную стойку, наливалась солярка, регулировалась капельная подача и все, в печке полыхал "вечный огонь". У нас же за дровами шла настоящая охота. По полку бестелесными тенями шныряли самые пронырливые солдатские "ниндзя" с единственной сержантской задачей: "кровь из носа, а к ночи дрова добыть!". Бывает, урвет солдат чурочку, зазевается чуток, считая кандагарских ворон, глядь, а дровишкам уже "ноги приделали"! Одно и то же бревно могло по нескольку раз переходить из рук в руки. Поэтому у маленького, щуплого, скромного Бори, кроме помощи земляков, шансов не было. Очередной раз, задубев в остывшей палатке, нам пришла в голову гениальная по простоте и оригинальности педагогическая идея: обязать каждого нарушителя дисциплины приносить в офицерскую палатку "дань" - полено. Вскоре в роте каждый знал: "залетел" - готовь полено! И мы зажили "королями".

Принимал "дань" Боря. Он уже не слонялся уныло по полку в призрачной надежде стырить хоть полешек, а спал целыми днями, завязывая жирок. Вечером, глядя на солидный штабелек дров у печки, как на своеобразную диаграмму порядка в роте, мы заключали: "да, дисциплина все еще хромает". От скуки Боря сконструировал из подручных материалов какой-то загадочный приборчик с кнопками и проводами. Приколист Белькевич в шутку предположил, что прибор особенный, сделан с тайным умыслом сигнализировать душманам о каждом нашем шаге... Боря застеснялся и прибор уничтожил. Так ст.л-т Белькевич , сам того не ведая ,загубил на корню возможно потенцильного казахского "кулибина" Балтабая Хасанова.

Потихоньку "диаграмма" у печки стала мельчать. Не зря, значит, оказывается командирский хлеб жуем! Рост дисциплины, наверное, не радовал, только Борю - штабелек у печки "усох" до убогой кучки.

Но вскоре "мучениям" Бори был положен конец, причем самым неожиданным образом. Но об этом чуть позже.

Первые потери

Есть вещи, которые не изучают в училищах и даже не упоминают в военных академиях, но с которыми (теперь знаю по опыту), при отмобилизовании и развертывании частей до штата военного времени обязательно столкнется каждый командир любой армии мира. Это - неоправданные потери личного состава при неосторожном обращении с оружием. Они потому и "неоправданные", что их можно предвидеть и даже профилактически снизить, если знать... Теперь знаю. Знали бы другие, те, кто придет после нас. Нам, в Афгане, тогда повезло: в роте - ни раненых, ни убитых. Зато в полку только за месяц 1 убитый и 19 раненых. И без всяких боев!

Чистим оружие у своих палаток. Вдруг - выстрел в первой роте! И тут же видим: падает как подкошенный паренек, идущий по плацу к парку! Суета, офицеры роты - к нему, перетягивают ремнем ногу, несут в санчасть. А командир роты, капитан Волков в бешенстве тычет в носы бойцам окровавленной портянкой, чтоб дошло. Куда там! Ведь нас собрали для войны. Мы укомплектованы и вооружены по штату военного времени. А это значит: положено по штату механику-водителю танка пистолет - получи. Парню выдают "ТТ", а тот его до этого только в кино и видел!

Любой профессионал знает: оружие обязательно требует навыка - отработанных до автоматизма строго определенных движений. Навык вырабатывается на ежедневных длительных тренировках. А тут: расписался, получил - иди! Взял и пошел. Патронов у каждого - полные магазины. Дневальные у грибка стоят с оружием. Хоть и запрещено по Уставу без надобности досылать патрон в патронник, да как не дослать-то? Ночь, шакалы воют, один- одинешенек у грибка - страшно! А тут еще замполит накануне ужасы рассказывал, как где-то наших бойцов духи сонными перерезали... Пришло утро, страх прошел, а патрон-то остался! В стволе, ждет своего часа... И дождался!

Случаи ранений идут по нарастающей. В соседнем батальоне сержант чистил пистолет... Бах, ранил товарища.

Раскрою тайну для некоторых. Самое страшное и опасное оружие - это пистолет. Ствол короткий, в неумелых руках крутится и стреляет куда попало, иногда в хозяина, но чаще - в окружающих.

Вдруг объявляют: срочное построение полка - ЧП!!! На снарядике от крупнокалиберного пулемета БТР подорвались бойцы. Один убит, двое раненых. Снарядик МДЗ - это боеприпас для КПВТ (крупнокалиберного пулемета Владимирова) калибра 14,5 мм, разрывной. Несмотря на смехотворный калибр, в головку заложена взрывчатка повышенной мощности, со взрывателем мгновенного действия. Ну ладно, с оружием все понятно, а как вот бойцы умудрились подорваться на снарядике? Кувалдой, что ли, по нему лупили? И главное, зачем он им сдался? Ломаем голову: вопрос метафизический, уму людскому неподвластный. Если, конечно, не знать особенности нашего солдата, пацана еще в 18-19 лет! А наш солдат - натура креативная, с дремлющими талантами, пытливым умом естествоиспытателя, с любопытством первооткрывателя изучающая мир. Все, что ни попадет солдату в руки, исследуется с вопросом: что бы такое сделать из этой хреновины? Его стремление к преобразованиям не знает границ. Нашего солдата не устраивает серо-зеленое армейское однообразие, его душа охвачена эстетическим зудом, жаждет красок, блеска, гусарства. Жажда обостряется и принимает характер болезни особенно к дембелю.

Взять, к примеру, дембельский китель - уникальное произведение армейской этнокультуры. Существует в бесконечных модификациях, шокируя гражданский люд. Плетеные канаты аксельбантов, цветастые шевроны, погоны-эполеты, кантики и рюшечки. Как говорится, Зайцев и Юдашкин нервно курят в сторонке.

А здесь, в нашем случае, красивенький, блестящий, изящный снарядик, он так и просится в руки умельца- креативщика что-нибудь такое забацать. Вот и забабахнуло! Один пилил головки, двое смотрели... Печальный результат известен.

Что делать? В части поступили просто. И тоже креативно. Построили личный состав, поставили в центре плаца на ящик злочастный снарядик и весь полк вереницей, в колонну по-одному, три раза прошел мимо. А комполка Солтанов, показывая на снарядик пальцем, приговаривал почему-то на украинско-матерном: "Ни чипай, бо на..бнэ!" В переводе на русский литературный: взорвется в общем. Это старый армейский прием, действующий безотказно. Если что-то нужно накрепко вбить в голову подчиненных, увещевания и логика бесполезны, самое лучшее - театрализованное представление с доведением ситуации до абсурда.

И пока полк водил хороводы вокруг ящика, я, обуреваемый смутными предчувствиями, ломанулся в роту...

И точно! В первом же взводе, в палатке под матрасами нашел еще две МДЗшки уже надпиленные! Пацаны! И этим все сказано.

И вот эти наивные, худосочные пацаны, еще толком не наигравшиеся в свои дворовые "войнушки", оказались втянутые в настоящую войну, в тяжелейших климатических условиях, против матерых, опытных афганских мужчин.

Сколько потерь можно было бы избежать, будь наши ребята чуть-чуть постарше! А все легло на полудетские плечи. Поэтому я убежден до сих пор: в восемнадцать лет парни физически, а главное психологически еще не готовы к службе в армии. И поводов укрепиться в этом мнении в Афгане было предостаточно.

Не случайно во всем мире почему-то именно двадцать один год считается возрастом окончательной социальной зрелости. И ведь верно! Именно в двадцать один в головах у парней (по себе знаю!) словно перещелкивается какой-то загадочный тумблер, начинает работать совсем другой ЧИП. Их уже не поймать на пацанское "слабо?", не заманить блестящей пустышкой, до них начинает доходить обычная формальная логика, а главное, они наконец-таки обретают способность предвидеть последствия своих поступков! В 21- это уже не угловатые худосочные мальчишки, для которых каждый килограмм непосильная ноша, а рослые, физически крепкие мужчины.

Эта тема вообще заслуживает отдельного разговора, но, забегая вперед, не могу не рассказать один курьезный случай. Правда, нам тогда было не до смеха.

Где-то на "заре" нашего "кандагарства" в бригаду прилетел какой-то генерал из Кабула провести наземную инспекцию постов и гарнизонов. Для охраны ему было решено выделить пару взводов нашей роты. Генерал оказался мужик тертый и решил лично проверить "гарантов" своей безопасности. Задача проста: по команде "К бою!" экипажи занимают места в БТРах и дают очередь из КПВТ. На все про все - минута. Выстроили машины в ряд на тыловой дороге. Прибыл генерал со свитой и командованием бригады. Экипажи замерли у машин. Команда! Дружно хлопнули люки. Минута прошла... Тишина. Пошла вторая. Генерал насупился, а начальство нервно заперебирало ногами. Комбат укоризненно глянул на нас. От стыда стали гореть уши. Чертовщина какая-то! Только что все стреляло! Сами проверяли! Третья минута. Какая-то возня в одной из машин... И вдруг ,неожиданно рявкнул один из пулеметов так, что все, включая генерала, подпрыгнули! Звякнули по броне стреляные гильзы и - тишина... На этот раз окончательно.

"Та-а-к" - грозно протянул генерал. Экипажи - не обучены, оружие не знают, подразделение не боеготово! - грянул он покруче башенного пулемета. Злорадно посмотрев на нас, потом на командование (командование поежилось, что не предвещало нам ничего хорошего), плюнул, и, не искушая судьбу ,уехал на аэродром. А мы же бегом к машинам! В чем дело? Причина нас шокировала. Оказалось, наводчики просто физически не могли зарядить пулемет! А единственный выстреливший, был, оказывается, заряжен с помощью всего экипажа!

Дело в том, что мощную боевую пружину КПВТ можно взвести, лишь резко дернув за ручку специального стального троса, используя не только силу рук, но и вес всего тела. Причем сделать это следовало дважды! Вот веса пацанам и не хватило. Бедняги обезьянками беспомощно висели на тросе, извиваясь и дрыгая ногами, пытаясь зарядить пулемет.

То же мне, "проблема" скажет кто-то. Поставили бы парней покрепче и всего делов! Да и в том и проблема: где таких парней взять? Таких же парней надо найти еще и для ручных пулеметов ПКМ, которые с коробкой на 100 патрон весят двенадцать килограмм, а с коробкой на 200 - все шестнадцать! А если к этому добавить еще экипировку, гранаты, - попробуй, поноси! Ладно пулемет, потаскайте вместе с минометчиками по горам на горбу 82-мм миномет с минами! Вот где силушка-то нужна!

После трагического подрыва было наистрожайше приказано довести еще раз под роспись до всего личного состава меры безопасности при обращении с боеприпасами и взрывчатыми веществами.

Для этого в каждом подразделении имелась специальная " Книга доведения законов, приказов и мер безопасности". " Великая книга!" Не сколько по размерам, а по значению! Почти моя настольная. Существует извечно. Хранится как партбилет, едва ли не на груди. Потому что это хоть какая-то, пусть призрачная надежда для офицеров "прикрыть свою задницу" от прокурора. На пухлых страницах книги содержались бесконечные перечни приказов, законов, инструктажей, ответственность за нарушения которых, доводилась обязательно до каждого, под роспись, с указанием даты доведения. Ведение книги постоянно проверялось вышестоящим начальством. Ответственными за разъяснительную работу были замполиты. Тетрадь для книги выбиралась потолще, с запасом, и постоянно пополнялась с каждыми новыми приказами, сыпавшимися на нас в изобилии. После полкового "ЧП" в книге появился новый пунктик, но далеко не последний. Это мне сегодня чем-то напоминает современные западные инструкции к бытовой технике, где производители тщетно пытаются предугадать неуемную фантазию потребителей.

Но все это бесполезно. И в нашем случае тоже. Обязательно произойдет что-то, не вошедшее еще в бесконечный перечень "Великой книги". Буйство солдатской фантазии, полет креативной мысли, так и само многообразие жизни нам, бюрократам-крючкотворцам, неподвластны.

Быков, крабы и уха по-кандагарски

Стрелять и метать гранаты выезжаем на стрельбище - где-то в пяти километрах от бригады, слева от дороги на Пакистан. Позже мы переместились вправо за Госхоз, где поле побольше, а горы подальше. Первое впечатление: стрелять могли бы лучше. Получилось как в старой армейской присказке: " Рота стреляла громко и далеко". Но это дело поправимое. Главное, гранаты метать никто не боится. Гранаты - РГ-42, маленькие зеленые боченочки, образца 1942 года. Несколько штук не взрываются. Наверное, еще с войны где-то на складе вместе с ТТ-шками завалялись. Расстреливаем гранаты в труху - хоть бы пшикнули! Да-а... А я-то раньше думал, что все гранаты взрываются: особенность у них такая. А тут прибережешь для себя одну, а она... - пшик! Печально как-то.

Ночью опять бужу дневального у грибка, предусмотрительно забрав автомат. Это уже становится ритуалом. Говоришь, инструктируешь, - все бестолку! Как об стену горох! На ум приходит печальная судьба Чапаева. Да-а-а... с такой охраной нас всех вырежут, как баранов, палатка за палаткой! Баранья судьба меня не прельщает, поэтому беру себе за правило, каждую ночь проверять часовых. Как потом убеждался весь Афган, сон на посту - это давняя любимая и неискоренимая традиция нашей армии.

Я просто физически ощущаю насколько мы профессионально, а главное, психологически не готовы к предстоящим испытаниям. То, что они наступят, лишь вопрос времени: сегодня, завтра, послезавтра? К чему быть готовыми - непонятно, а значит, надо быть готовыми ко всему. Огромная удача, что судьба еще дает нам такую передышку. Отношение солдат к службе - "пацанское", как в Союзе: офицерам надо - пусть и крутятся. А солдат спит - служба идет.

Как донести до них, что это не только мое, но и их дело? Как достучаться, что мы все в одной связке и пуля не выбирает, офицер ты или солдат?

И я торчу у бойцов, хожу по палаткам и беседую, беседую, беседую: с часовыми у грибка, при чистке оружия, по дороге в баню. Моя "хуторская" жизнь этому только способствует: свободного времени - не меряно! В большой офицерской палатке вечерами кипит жизнь: гитара, магнитофон, разговоры, бесконечные карты заполночь.В карты я не играю. Принципиально. Тем более, на деньги. Поэтому все это проходит мимо меня. Я - в роте, с солдатами. Там все мое свободное время. С солдатами мне интересно, мы почти ровесники. Поэтому общих тем для разговоров хоть отбавляй. Но чтобы я ни говорил, логика разговора как-то сама собой сводится к одному: мы - в чужой стране и должны быть готовы ко всему. Однажды, выходя из палатки после очередного разговора "про жизнь", слышу в след: "а наш замполит - мужик что надо!" На что старшина Быков замечает: "Что вы хотите, их этому учат". Для меня это была главная похвала.

Так я был в курсе самых разных проблем. Одна из них - со сливочным маслом на завтрак. Вроде бы мелочь, пустяк, но, главное не это, а справедливость! Столовой у нас еще пока не было, все ели кто на чем. Главные запасы: тушенка, хлеб, масло, сахар, - хранились в небольшом прицепчике- рефрижераторе под личной охраной начальника ПХД, старшины Новрузова. Масло он выдавал собственноручно, единым куском на всю роту - делите, как хотите. Резал он его "на глазок" и "глазок", естественно, в свою пользу, с "прищуром". Оно и понятно, что за начальник ПХД, да без заначки? А вдруг батальонное начальство вздумает чаек попить или на закусь чего-нибудь? Как откажешь? Когда "прищур" батальонного "кормильца" становился уже совсем грабительским, старшина роты Быков, вызывал "тяжелую артиллерию" - меня. Мне было плевать на все доводы пройдохи Новрузова. Положено бойцу по нормам довольствия 40 г сливочного масла в день - вынь да положь! Начальник ПХД ворчал, но, вздыхая, отрезал солидный довесок, к "черной" зависти бойцов других рот. А мы со старшиной, торжествуя, несли добычу к своим. То, что Новрузов решит свои проблемы за счет других подразделений, меня не волновало. У них есть свои замполиты, которым по должности полагается проявлять заботу об улучшении питания личного состава. Хотят - пусть бодаются. Потихоньку, сам того не ожидая, я стал набирать авторитет среди своих солдат и офицеров. Но не только я проводил беседы с личным составом, но и личный состав в лице сержанта Быкова со мной. Как-никак - "коллега". Старшина роты, сержант Андрей Быков - ленинградец с педагогическим образованием, серьезный парень и отличный гитарист. В его исполнении я впервые услышал "Марионетки", неизвестной мне "Машины времени"". Быков не одобрял мои излишне строгие методы работы, совсем не подходившие к его образу замполита - "инженера человеческих душ". И в наших беседах, он, деликатно, как я когда-то Илахуну в Бобочино, говорит об этом мне. Слушаю, улыбаюсь. Интересно поворачивается жизнь! Когда-то я, то же, но обратное, говорил своему ротному, убеждая его быть построже. Тот только улыбался. Теперь уже мне, здесь, советуют быть помягче! Но то было в Союзе, где самое худшее - двойка на итоговой проверке. Здесь - цена другая. Да и кто бы спорил, если бы кругом была тишь, гладь да божья благодать? У меня свой аргумент: у нас нет времени на раскачку. Рота - "сырая", смётана на живую нитку. А информация из штаба приходит одна тревожнее другой. Кто знает, когда полыхнет? Чтобы замполитское слово до людей дошло, нужно, хотя бы, чтоб его услышали! А для этого, как раз необходим элементарный армейский порядок, в котором важная роль (перебрасываю "мяч" на поле Быкова) принадлежит старшине. Разговор окончен, но каждый остается при своем.

Тревожная неопределенность подстегивает как допинг. Весь свой интеллектуальный багаж, все свои знания и силы я бросаю для выполнения одной задачи: сделать роту боевым управляемым коллективом. Я понимаю, что от этого зависит моя жизнь. Это мой единственный шанс вернуться.

И я не один. Наш "хутор" работает в одной упряжке. С Толиком мы сдружились давно, а когда в роту прибыл Игорь Кмицикевич, у нас образовалась дружная сплоченная команда. Во всем поддерживая, помогая друг другу, мы старались сделать из набранных повсюду "по сусекам" пацанов - настоящих бойцов. Служба приносит удовлетворение. Каждый - на своем месте, каждый делает свое дело без всяких указаний. Нам даже ротный не нужен. Во всяком случае, мы стараемся сделать все, чтобы к приходу командира рота была готова. Вот личный состав построен, посчитан, проверен. Остается доложить... Что я и делаю с подчеркнутой субординацией: строевым по камням и кочкам! Чтобы каждый боец видел: встречаем командира роты! А значит: обо всем забудь и слушай! Может от его указаний напрямую зависит, будет когда-нибудь у тебя дембель или нет.

Желая смягчить этот служебный накал, ротный деловито принимает доклад, буднично отдает указания, подшучивает над бойцами, всем своим видом как бы говоря: "Да ладно, чего уж там, не министр же обороны вышел..." Так начинается каждый наш день. Но дисциплинка-то растет!

Эта компашка у нас сохранится до самого конца службы в Афганистане. Помню как старшина роты, прапорщик Земсков Василий ("Вассисуалий") поначалу даже обижался, когда мы дружно прорабатывали его за какие-то огрехи. "Ну что вы все на меня накинулись?" - ныл тот. "А ты что хотел, Василий? У тебя ведь вон - то - то и то- то..." И Василий стал отличным старшиной, боевым прапорщиком.

Беседы с бойцами приносят мне не только профессиональное удовлетворение, но иногда и реальные "бонусы". Однажды вечером, заглянув по своему обыкновению к солдатам в одну из палаток, неожиданно попадаю на пир. Уха "по-кандагарски" аппетитно булькает на чугунной буржуйке. Рыба - здесь?! Откуда?!

Оказывается, стремясь разнообразить скудный солдатский рацион, расторопные бойцы, во главе с рядовым Залудяком, в поисках чего-нибудь съестного быстренько обшарили все окрестности полка. И в какой-то луже, руками, буквально из грязи, умудрились выловить здоровенную рыбину, на манер нашего судака! Удалили по совету ротных туркмен черную ядовитую пленку из брюшка, гонец слетал за крупой и специями на батальонный ПХД, и - ушица готова! Пробую и я. Давно забытый вкус! Не хватает только 100 грамм. Особенно после набивших оскомину тошнотворных щей и борщей из банок. Так я впервые попробовал местную рыбу "маринку", сыгравшую в дальнейшем, не последнюю роль в моей судьбе.

Но на этом гастрономические чудеса не закончились. Вскоре меня ждал потрясающий деликатес! Те же расторопные ребята приволокли целое ведро... крабов!!! Их накопали обычной саперной лопаткой в ближайшем полусухом арыке. Здоровенные, зеленые, крабы пережидали засушливое и холодное время, закопавшись в ил. Я не верил глазам. Крабы, в пустыне? С крабами у меня прочно ассоциировалось только море, пальмы, белый песочек и красавицы-мулатки. Подошел бы, при убогом воображении, и галечник Черного моря, в арбузных корках и рваных газетах.

А тут, крабов в пустыне копают лопатой, как картошку у нас в Калининской области! Добычу, нетерпеливо облизываясь, мигом сварили на костерке. И облизнулись: есть-то и нечего! Так, клешенки пососать. Вот тебе и крабы... То ли наши раки! Особенно те, которые "по пять".

Вот так, оказывается, и рушатся наши иллюзии. Все говорят "заграничное - отличное!" А как вот распробуешь, оказывается слаще нашего и нет ничего.

23 февраля

Обстановка гнетет своей неизвестностью. Никто не знает, что ждать и к чему готовиться.

Вдруг, ночью 22 февраля, чуть ли не в ста метрах от штаба, находят убитым СПНШ полка к-на Кумчака с пулей в голове и с пистолетом в руках. Это первая наша потеря полка в офицерах. Кто в него стрелял, в кого стрелял он - неизвестно. По полку ходят зловещие слухи и все кажутся реальными. Друзья и сослуживцы капитана в его самоубийство не верят. С чего бы? Не верим и мы. Что он узнал, увидел перед смертью? Кто его убил, диверсанты? Тогда почему не взято оружие? Обстоятельства его смерти до сих пор остаются для меня загадкой.

Тщательно инструктирую часовых. Но теперь мои слова воспринимаются не как "замполитский треп" - обязательное приложение к должности, а как суровая реальность. Хотя меня тревожит уже другая крайность: как бы в кого не пальнули с перепугу! Смерть капитана Кумчака потрясла. Оказывается, она ходит рядом...

Олега как раз в этот момент назначают помощником дежурного по полку и он всю ночь сидит в раскачиваемой ветром палатке, крепко сжимая в руке пистолет, дергаясь на каждый хлопок раздувающегося полога. Позже, при чистке обнаружилось, что у пистолета каким-то невероятным образом оказался сточен боек!

Следующий день, 23 февраля, полк сам того не ожидая, отметил по-боевому, "ударом по врагу". В самый разгар праздника в роту приходит сногсшибательная новость:

только что в бою, наши разведчики "замочили" духов и захватили "Тойоту" - стоит у штабной палатки с убитыми в кузове! Несемся к штабу. И точно! У палатки - пикап с крупными буквами "TOYOTA" на заднем борту! У машины оживленно толпится народ, с любопытством разглядывая трофей, и, с каким-то особым выражением лица, мифических доселе врагов. Смотрю и я. Те вповалку валяются в кузове. Люди как люди, плохо одетые... Для меня они пока еще не враги, а люди, которых убили. В воздухе - странный кисловатый запах крови. Впервые вижу убитых. В душе - какая-то какофония из чувств. В ней все перемешано, как винегрет. Человеческая жалость: они жили, любили, как мы мечтали. И вот, их нет. Зачем? Профессиональный интерес: а машина у них проходимая, идеально для диверсий! И философское: вот она, смерть. Возможно, такая судьба ждет и меня...

Спрашиваем друг у друга: " Как, где, откуда?" Нас интересуют подробности. Но ответа нет.

Существуют разные версии нашей самой первой стычки с душманами ( враги по фарси, "духи" - по-нашему).

Вообще, история всегда обрастает мифами, а военная особенно. Мифы выгодны всем: самим участникам (кто не хочет геройски выглядеть?), окружающим ( с мифами жить спокойнее) и начальникам, в них они выгледят мудрыми стратегами и отцами-командирами. С "возрастом" мифы толстеют, с каждым рассказчиком обрастая новыми подробностями и даже участниками. Поди, проверь! Всегда лучше послушать непосредственных очевидцев. Как это было на самом деле? Не знаю. Сам я в этом эпохальном событии не участвовал, поэтому рассказываю байку, которая бытовала у нас в батальоне и осталась в памяти. История банальна. Вроде бы наши разведчики, совсем недалеко от части, внезапно напоролись на душманов. Те как раз выруливали на "Тойоте" из-за барханов. Боевая практика показывает: в таких ситуациях важно кто первым испугается и начнет стрелять. Наши испугались первыми, поэтому вернулись с трофеями.

Убитых надо было вытащить из машины, переложить на наш грузовик и захоронить в пустыне. Желающих не находится. Бойцы отказываются даже прикасаться к убитым. Все кивают на разведчиков: это их дело, кто пострелял, пусть тот и хоронит. На том и порешили.

Машину с острым любопытством изучают офицеры. Как же, первая иномарка! Технари радостно суетятся: что у ней под капотом? Звучат восторженные возгласы. Под капотом оказывается маленький аккуратненький двигатель, несмотря на внушительный "табун" лошадей. Вот он, "загнивающий" Запад!

За руль садится сам комполка. Он важно трогается и дает несколько кругов по плацу. Пробует технику и другое полковое начальство.

Весь остаток дня только и разговоров о "Тойоте" и героях-разведчиках. Вечером небо вокруг полка окрашивается разноцветьем сигнальных ракет и автоматно-пулеметных трасс охраны аэродрома, что стало достойным завершающим аккордом этого знаменательного дня.

Наводнение

Вскоре произошло событие, ставшее в истории нашей бригады почти былинным. Новичкам о нем рассказывали с суровой мужской сдержанностью, как бывалый шкипер о походах и штормах салагам-юнгам. Событие, освободившее, наконец, и нашего "многострадального" Борю от печной барщины.

Это - кандагарское наводнение 1980 года. Звучит, конечно, издевательски. Любой скажет: "Какое "наводнение?" Всю службу пыль глотали!" и будет прав. Я и сам до сих пор удивляюсь.

А началось все с обычного безобидного дождичка, к ночи перешедшего в ливень. А тот - в какое-то светопредставление. Видеть такое в Союзе мне еще не доводилось. Палатка ходила ходуном и тряслась словно по ней стучала целая рота барабанщиков. Не верилось, что от этой жути нас защищает всего лишь тоненькая стеночка захудалого брезента. Представляю, каково под грибком дневальному, если вообще он там есть! Надо бы проверить, да и морально поддержать парня. Пусть видит как надо относиться к служебному долгу, иначе я просто болтун. Но выходить не хочется. Я все еще раздумываю: вообще, кто меня туда гонит? Считая себя полным идиотом, все же шагаю в черную круговерть. Тут же получаю в лицо солидную порцию водяной шрапнели, еле успевая подхватить фуражку!

Выйдя, чуть не матерюсь: кругом вода! Наши палатки как маленькие тропические островки среди бескрайнего океана! Здесь что, сезон дождей? Вода уже по щиколотку!

Я горд собой: все же правильно, что вышел, проявил характер. Будет о чем рассказать утречком. Хотя толку-то, никто не поверит, все спят и десятые сны видят. Кому в голову придет такой бред: наводнение в пустыне? И тут до меня доходит: так ведь нас скоро затопит! В маленьких палатках хоть высокий помост, а в "динозавре-то" - метровая яма! Если уже не затопило... Надо срочно поднимать людей!

Несусь к грибку и глазам не верю: дневальный на месте! Темень, ливень, кругом ни души, а он стоит! В мокрой насквозь плащ-палатке, в воде! Ну, герой... Боец радуется мне как родному. Спрашиваю: динозавр проверяли? Понятно... Дежурного сюда, бегом! А сам - к "динозавру"! Черная громада палатки кажется могучим утесом среди бушующего моря. А вода ощутимо прибывает. Она уже плещется у самого края бруствера!

Бросаемся с дежурным внутрь. В палатке непривычная тишина. Даже уютно. На полу, в сумраке мерцающих коптилок - ряды безмятежно спящих солдат. Под ногами уже хлюпает вода, поднимая краешки солдатских матрасов как надувные. Постой, да они почти плавают в воде! Надо же, и никто не проснулся! Бежим по рядам, тормоша людей: "Рота, подъем! Тревога! Выходи строиться!" Кто-то, подняв голову, удивленно таращится: строиться, в такую погоду, они что, с дуба рухнули? Поднимаем чуть ли не пинками: "Давай, давай, быстрей на выход! Сейчас все затопит!" Наконец, доходит. Первые, сразу сев в лужу, мгновенно вскакивают. Счет идет на секунды! Времени спасать имущество нет. Все хватают что подвернется: оружие, вещмешки и выбегают на улицу. Снаружи уже доносится крутой мат, угодивших по колено в воду боцов. Оставшиеся выбираются из палатки уже на корточках, скользя по стекающей внутрь грязной жиже.

Наконец, вот и последний. Успели! Какое-то время стоим, и, не обращая внимания на ливень, обреченно глядим, как маленькие струйки воды, становясь все шире, то тут, то там, перехлестывают через бруствер. Так, наверное, смотрят на свой тонущий корабль потерпевшие кораблекрушение. И вдруг, разом, вся масса воды обрушивается внутрь! Вот "динозавр" дрогнул, зашатался и рухнул в бурлящий котлован. Будить других уже не приходится. В темноте - крики, мат, суета! Все без команды бросаются к единственному спасению - родным БТРам, в парк, случайно оказавшийся на возвышенности.

Утром, как ни в чем не бывало, выглянуло ласковое солнышко и ночные страхи исчезли. Все наперебой смаковали пережитый ужас. Но первую строку рейтинга по праву заняли безвестные сидельцы зиндана, о которых попросту забыли в суматохе. А хватились, на месте тюрьмы - уже озеро. К счастью для начкара, уже простившегося со звездочками на погонах, острожники спаслись, благополучно всплыв вместе с водой.

Жизнь вернулась в привычную колею. Вода сошла, оставив грязное месиво, покосившиеся палатки и горы мусора. Стихия коснулась не всех. В офицерских палатках с кроватями - только ноги замочили. А вот те, кто вынужден был закопаться, получили сполна. Как оказалось, мы расположились в незаметной глазу низине, куда в одночасье и хлынули потоки с окрестных холмов.

В городке, везде где можно: на кустах, машинах, антеннах БТР, веревках палаток сушились портянки, бушлаты, шапки. Бойцы поправляли палатки, вычерпывали воду, копошились в грязи, пытаясь отыскать свои пожитки.

Останки нашего "динозавра" представляли печальное зрелище. Вокруг огромной ямы жидкой грязи с торчащими концами багров и брезента, молча, как на погосте, стояли бойцы. Где-то там, на дне. покоилось их оружие и имущество. Да кто туда полезет? Взяли багры... И вот уже из глиняного киселя, на свет, стали появляться гранатометы, матрасы, подушки. Но нас интересует только оружие. Не найдем, придется опять копать. А его как в солдатских щах - мясо, попробуй, сыщи в таком болоте! К счастью, все оружие нашлось. Рядом выросла огромная грязная гора осклизлых матрасов и подушек. Все пришло в негодность. Въевшаяся насмерть глина, как камуфляж, окрасила все в стойкий рыжий цвет.

Траншея сзади полка быстро наполнилась матрасами и подушками. Полетела туда и парадная форма офицеров, взявших ее с собой по чьему-то идиотскому приказу. ПЗМ-ка тут же выкопала еще одну траншею. Вскоре все барахло закопали, а грязь разгребли. Но где теперь брать имущество? Чтобы получить, надо его вначале списать. Наконец, из полка пришла долгожданная команда. Ротные со старшинами радостно зашуршали бумагами: когда еще такая халява наступит? В роте ведь всегда недостача: бойцы как дети малые - то порвут, то потеряют. А тут, еще целое партизанское войско прокатилось "мамаем" с их товарообменом с местным населением. Какое хозяйство выдержит? Для списания таких потерь одного наводнения явно было малова-то. Для этого требовалась могучая фантазия и недюжинный литературный талант! Командиры морщили лбы и чесали затылки, выдумывая все новые козни коварной стихии. Распространенный анекдот - быль того времени: "Порывом ветра унесло: 3 кирки, 4 лопаты и 2 лома. -Три! Хорошо: пиши три". Хотя, действительно, многое так занесло илом, что без миноискателя и не найдешь.

Узнаем, что от наводнения пострадало и местное население в пригородах Кандагара, век не видавшего такого природного катаклизма. На построении командование обратилось к нам с призывом проявить интернациональную солидарность и выделить в качестве гуманитарной помощи пострадавшим треть суточного рациона. Все "за", поддерживают и одобряют. Разъясняем: дело политическое, нам необходимо налаживать дружеские отношения с местным населением, хотя кушать, конечно, хочется. Попутно командованием было решено выделить и личный состав с техникой. Вскоре в окружной газете "Фрунзевец" появилась большая статья и соответствующая фотография. Радостные наши солдаты и не менее счастливые декхане, улыбаясь в камеру, дружно машут лопатами. А в вышедшем позднее информационном сборнике в/ч пп 69507 была приведена более подробная информация.

"Три ликвидации последствий наводнения в г. Кандагар и оказании помощи населению было выделено 150 чел. л/с, 7 автомашин для перевозки продовольствия, 2 землеройных машины для отрывки водоотводного канала. В фонд помощи населению было выделено муки - 550 кг, риса - 150 кг, перловой крупы - 1500 кг, сахара - 200 кг, соли - 100 кг, мясных консервов - 200 кг, сгущенного молока - 17 кг, чая - 10 кг".

Оглядываясь назад, меня не покидает странное ощущение какой-то мистической предопределенности этого наводнения. Мы просто обречены были его пережить! Наводнение разделило нашу историю на "допотопную" полковую и "новейшую" бригадную. Мы получили новое название и номер, Боевое Знамя, новую штабную структуру, новое командование, вооружение и имущество, сменили место расположения. Мы стали другими. Все, что было прежде - смыто кандагарским дождем.

Комментарии: 4, последний от 03/10/2014. © Copyright Лукинов Владимир Анатольевич (lu.kino@yandex.ru) Размещен: 21/02/2014, изменен: 21/02/2014. 49k. Статистика. Глава: Афганистан, Мемуары Годы событий: 1979-1982	Оценка: *8.088** Ваша оценка:

Лукинов Владимир Анатольевич "Кандагар: как все начиналось... Взгляд лейтенанта"

Лукинов Владимир Анатольевич
"Кандагар: как все начиналось... Взгляд лейтенанта"