ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Магерамов Александр Арнольдович
В Пендинском оазисе

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.79*20  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Будни 56-й овдбр в 1990-1991 гг. Исправлена 04.08.07
  Все описанные в рассказе события действительно происходили осенью 1990 и начале лета 1991 года. Главный герой - сборный персонаж, соединивший судьбы трех разных солдат гранатометного взвода, а все должностные лица 56-й воздушно-десантной бригады, думаю, достаточно узнаваемы, так как их фамилии изменены незначительно.
  
  
   Сергей Михайлов в армию попал случайно. Он проучился меньше года в Ленинградском университете, в процессе учебы не поделил одну пассию со своим сокурсником - сыном преподавателя того же ВУЗа. В возникшей конфликтной ситуации он оказался проигравшей стороной, к тому же, позорно провалил сдачу летней сессии и, взяв академический отпуск, уже осенью 1990 года был призван Смольненским райвоенкоматом г. Ленинграда в Воздушно-десантные войска страны.
   Команда, в которую Сергей попал, к месту назначения ехала очень долго. Конечной точкой маршрута был какой-то городишко в Туркмении под названием Иолотань. И по названию и по удаленности от цивилизации название его для всех звучало почти как Тьмутаракань! Прапорщик, 'принявший' их команду, сообщил, что бригада, в которой им предстоит теперь служить, всего два с половиной года назад вышла из Афганистана, а в этом году уже дважды побывала в горячих точках. "Готовьтесь, орлы, - сказал прапорщик, выпивший накануне в вагоне-ресторане, - до обеда мы обычно отстреливаемся от "духов", а после обеда хороним погибших товарищей!" Перед тем, как окончательно приуныть, кто-то из команды спросил бравого знаменосца, много ли в бригаде за последние два года погибло народу. "А кто же их считал... но в среднем половину где-то "духи" выбивают! Да вы не переживайте, может вам повезет!", - успокоил он их, добавив, вроде как про себя: "Но вряд ли!" Остаток пути Сергей провел в печали, ведь ему было всего 19 лет, и он еще слабовато отхлебнул, как он считал, от "своего тазика". Да и помирать ему в ближайшие два года было как-то не с руки, это не входило в его планы на ближайшее будущее!
   Обсудив новую, нерадостную для всех информацию, и уже практически смирившись со своей будущей судьбой, новобранцы вновь полезли к прапорщику с расспросами - всех интересовало, когда они будут прыгать с парашютом, страшно ли это и были ли в бригаде случаи отказов. Некоторые, правда, до армии совершали прыжки в ДОСААФЕ во время подготовки к службе в армии. 'Добрый' начальник на их вопросы сообщил, что 'покидать совершенно исправный самолет', конечно, страшно, отказы бывают, а самое главное, о чем он предупредил, было то, что все окрестности, как бригады, так и поезда, в котором они сейчас едут, кишмя кишат тайными и явными "душманами". Это слово, обозначавшее врага, основная масса новобранцев знала из газет и телепередач об Афганистане, прапорщик же все не унимался: "Они везде, куда не повернешься - вот он, уже мину ставит! Или у твоего убитого товарища уши отрезает! Так что вы никуда не отходите от меня, если жить хотите". После подобных предупреждений Сергей весьма подозрительно стал смотреть на окружающих его в вагоне людей - узбеков, туркмен, киргиз.
   А поезд, в котором ехала команда, тем временем уже двигался по Туркмении. Вручение наград в 56 еще ДШБр [???]
   Полковник Евневич В.Г. в Иолотани вручает медаль "За отвагу" сержанту разведроты Мордвинцеву Андрею
  
  
   За окном тянулся бесконечно унылый пейзаж - пески, пески, похожие на стиральную доску барханы, заросли саксаула и верблюжьей колючки. Местами среди солончаков и колючих зарослей валялись побелевшие на солнце кости, на что прапорщик не преминул заметить: "И вы так же будете белеть на песке, если попытаетесь спрыгнуть с поезда. Моментально гепарды съедят!" "А откуда здесь гепарды?", - спросил кто-то. На что словоохотливый сопровождающий сообщил, что Туркмения - единственное место в нашей стране, где водятся эти представители семейства кошачьих. "И жрут они всех подряд, кто оказывается в одиночку в пустыне. А еще тут полно дикобразов - осторожнее с ними: иглы огромные, сами коварные, даже следы у них обманчивы, похожи на отпечатки ног маленьких детей!" Кто-то поинтересовался, что если в пустыню пойти вдвоем - втроем. "А какая разница, не леопарды съедят, так в солончаки попадете или от жары 'загнетесь'. Здесь ведь летом она до семидесяти градусов доходит! В тени, правда, 55, но где ее найдешь, тень-то?" И прапорщик радостно хохотнул, видимо, представив своих пассажиров, пытающихся в пустыне найти тень.
   Вскоре поезд подошел к станции Иолотань и Сергей, выгрузившись из вагона, с интересом наблюдал окружающий пейзаж. Мимо них сновали какие-то странные люди - невысокие, худые, по-европейски одетые черноволосые мужчины и довольно светлые женщины, одетые в бархатные платья, оранжевые жилеты и с кувалдами в руках. Изредка навстречу попадались пожилые бородатые мужчины, но почему-то без усов, одетые в стеганые халаты и мохнатые папахи. "Видимо, это какой-то местный прикол - так одеваться!", - решил про себя Сергей. Прапорщик вывел с железнодорожных путей свою маленькую команду и меньше, чем через полчаса они уже были на территории воинской части, в которой должны были пройти ближайшие два года их жизни.
   Перед штабом их построили. Ждали долго и, наконец, вышел высокий светловолосый офицер в бриджах, сапогах и рубашке с голубыми просветами на погонах. Он представился: "Подполковник Ломаков!", и быстро куда-то распределил всю их команду. Вскоре приставленные к ним сержанты привели молодых людей в одноэтажную казарму, в которой новобранцам предстояло проходить карантин. Там же им был выдан камуфляж с кепками, то есть обмундирование, имеющее деформирующую окраску, на что их новые начальники сообщили, что в бригаде впервые выдается подобное ХБ. До этого все офицеры получали "афганку", а солдаты - 'среднеазиатское' обмундирование с прямыми брюками и отложным воротником, а также панамы, похожие по форме на шляпы. Зимней формой одежды служили обычные пехотные бушлаты без воротников или стеганые армейские телогрейки. Старожилы сообщили вновь прибывшим: "Нам только при отправке в Баку впервые выдали зимнюю "афганку" Ну, еще в Баку мы маленько "подраздели" болградцев, с которыми вместе стояли в Кюрдамире!
   Они спросили сержанта, представленного их новым командиром отделения: "А где здесь кладбище? Ну, то, где вы убитых солдат хороните?" Когда сержант понял, о чем идет речь, он долго хохотал: "Какой прапор? А-а-а, Кольчужный! Да вы не обращайте внимания, он контуженый, как выпьет, так несет всякую чепуху! Туркмены народ мирный, хотя, пока бригада была в Баку - 'бузили' маленько. Даже жену одного офицера порезали! А прапор, поди, вам рассказывал по дороге, как мы тут кровь мешками проливаем?"
   На вопрос о прыжках с парашютом молодым солдатам сообщили, что прыжки в этом году уже закончились, и до следующего года их больше не будет. Старожилы сказали им: "Да вы не расстраивайтесь, успеете еще в штаны наложить. Это раньше была 'халява' - бригада за последние десять лет ни разу не прыгала, и что в Афганистане, что в Туркмении можно было прослужить два года в десантной части, и не иметь ни одного прыжка! По три - шесть прыжков имели только выпускники 'учебок' - Ферганы и Гайжуная, да немного побольше 'напрыгали' некоторые офицеры. Но в августе - сентябре мы уже 'отстрелялись', причем в массе своей - впервые".
   Один не в меру начитанный сержант, назначенный на время карантина заместителем командира взвода, сообщил, что оазис, в котором они сейчас находятся и границами которого служили города Мары, Байрам-Али и Иолотань имеет форму треугольника, вытянутого на юг. Его размеры сторон были 30 на 60 и еще раз 60 километров, а до революции 1917 года он назывался Пендинским оазисом. Название свое этот зеленый уголок получил из-за водившейся здесь в реке Мургабе особо зловредной мошки под названием "пендинка". Это злобное насекомое, укусив человека, вызывала гниение окружающих, пораженных укусом тканей тела, которое могло продолжаться годами, и после долгого, тяжелого излечение на месте язвы оставался огромный шрам - по-местному болезнь называлась "паша-хурда"(а также сартская болезнь и ташкентская язва). Подобная тварь водилась только здесь, и лишь запустив после войны в Мургаб толстолобика, пожравшего личинок пендинки, удалось до минимума уменьшить число этих мерзких насекомых. Сержант сказал: "Видали, что у многих туркмен на лице имеются большие круглые шрамы? Вот это как раз от 'пендинки'! Так что вы аккуратнее здесь с комарами, гадина пока еще встречается, и если вы не хотите свои 'фотокарточки' испортить, то пользуйтесь по возможности репеллентами! Или одеколоном "Гвоздика".
   Он же, учившийся в свое время на историческом факультете какого-то университета сообщил, что здешние края в незапамятные времена назывались Маргианой, а на месте нынешнего Байрам-Али располагался древний город Мерв, который чуть ли не старше Рима, ему сейчас около 2500 лет. Правда, он сильно пострадал от нашествия монголов в 1222 году, когда кочевники вырезали больше миллиона его жителей, превратив оазис в пустыню. А позже, в конце XVIII века его полностью разрушили бухарцы, и по прошествии нескольких десятилетий он возродился на новом месте, в 30 км на запад, сейчас этот город называется Мары. Кроме того, в окрестностях Байрам-Али есть развалины древней крепости Искандер, основание которой приписывается Александру Македонскому, цитадель древней Эрк-калы и мавзолей Султана Санджара. "Ну, тот, с которого в "Белом солнце пустыни" Сухов отстреливается от басмачей из пулемета!" Впрочем, этот экскурс в историю никого из молодых солдат, кроме Михайлова, особо не заинтересовал...
   А в остальном карантин проходил, как обычно в таких случаях - занятия, марш-броски, наряды, повседневная внутренняя служба. Из сырого материала выковывались будущие десантники. Самое распространенное наказание, по поводу и без повода применявшееся для новобранцев было - пятьдесят - сто раз отжаться от земли или столько же раз присесть с руками за головой. Это наказание устраивали им не только сержанты карантина, но и офицеры, в частности, если кто-то забывал отдать им воинскую честь на территории бригады. Спать им почти не давали, и новобранцы ходили, как сомнамбулы.
   Про историю бригады на занятиях по политической подготовки Михайлов узнал, что до 1979 года бригада была 351-м парашютно-десантным полком в составе воздушно-десантной дивизии и стояла в Чирчике, недалеко от Ташкента. В 1979 году она была переформирована в 56-ю десантно-штурмовую бригаду и введена на территорию Афганистана. Где и воевала до 1988 года вначале в Кундузе и районе реки Пяндж, а затем в Гардезе. Третий батальон, службу в котором Сергею многозначительно пообещал его замкомвзвода, находился тогда в районе города Бараки-Бараки. Оттуда часть в мае - июне 1988 года была выведена в Иолотань, на место находившегося там раньше 103-го учебного полка (вч 51087), занявшего расположение введенного в Афганистан в 1979 году 101-го мотострелкового полка 5-й дивизии.
   Возле парка боевых машин бригады стоял на постаменте автомобиль "Урал" с установленной на нем какой-то трубой с дырками, а еще БМД-1 с бортовым номером 100. По поводу этих памятников им сообщили, что 'сотая' БМД стояла на вооружении бригады еще в 1979 году, в момент ее ввода в Афганистан и после перевооружения части на БТР-70 - БМП-2Д была еще в Гардезе установлена на постамент. Откуда была привезена в 1988 году на трейлере в Туркмению, чтобы занять новое почетное место. А на "Урале" с кодовым названием "Метла" стояла пусковая установка 57-мм неуправляемых реактивных снарядов (НУРС), устанавливавшихся на вертолетах. Эту установку некий майор по фамилии Метла установил на автомобиль, и в Афганистане вновь созданная боевая машина ходила на сопровождение колонн, наводя ужас на тамошних 'духов'.
   После окончания карантина группу молодых солдат, в которую входил Михайлов, построил на плацу невысокий старший лейтенант с рыжими волосами. Вскоре он привел ее к ближнему от штаба бригады трехэтажному зданию, где, как уже знал Сергей, располагался 3-й пдб, бывший до лета 4-м дшб. Служить Сергей попал в седьмую парашютно-десантную роту. Высокий светловолосый офицер, представившийся командиром роты старшим лейтенантом Афанасьевым, принял солдат, прибывших из карантина.
   Началась их служба в новом подразделении. К занятиям по боевой подготовке, которые проводили в основном сержанты, добавилось выполнение по вечерам необычных вводных типа "родить сигарету" или еще чего-либо. Все подобные распоряжения обычно сопровождались ласковыми пожеланиями, типа: "Не торопись, я тебя подожду!", имевшими, как правило, противоположное значение и чреватыми жестоким наказанием для нерасторопных солдат. А вскоре, оставив на табуретке поясной ремень, Сергей через некоторое время обнаружил 'наличие его отсутствия', как выразился кто-то из старослужащих. Поискав пропажу, он доложил своему командиру отделения, что ремень, видимо, украли. Ответ его нисколько не обескуражил, так как в карантине он уже слышал объяснение подобным ситуациям. Сержант сказал ему: "Запомни, шнурок, в армии ничего не теряется и не воруется. В армии все только проеб....ся! Причем тобою! Поэтому твоя задача на сегодня - 'рожать' ремень!" Весь вечер солдат добросовестно пытался выполнить поставленную задачу, но тщетно - бесхозный ремень в окрестностях казармы 3-го батальона почему-то нигде не попадался.
   Вечером ротный каптер выдал Михайлову до предела изношенный брезентовый ремень, а еще позже солдат узнал, что такое "крокодильчики" и "калабашки". Ему приказали руками упереться в спинку кровати со стороны подушки, а ногами - с противоположной стороны и в таком распластанном положении солдат стоял над кроватью, пытаясь не упасть на лежащего на кровати сержанта, в течение всего времени экзекуции объяснявшего подчиненному премудрости военной службы.
   Вкратце философия ее была таковой - всего необходимого в армии, как правило, на всех не хватает, нянек и 'подтирателей задниц' в ней тоже не держат. Поэтому каждый военнослужащий Вооруженных сил СССР, а особенно Воздушно - десантных войск должен быть готов к тому, что в любой момент ему будет поставлена практически невыполнимая задача! Например, найти еду посреди пустыни или сухие дрова на дне реки. И он обязан эту задачу выполнить, так как если он этого не сделает, то подразделение останется голодным или будет жевать консервы всухомятку. Конечно, в экстремальной ситуации всегда найдется другой "шарящий" человек, который выполнит поставленную задачу за бестолкового "шнурка", - пояснил при этом командир отделения. Но для того каждый молодой солдат и проходит первоначальное обучение в армии, чтобы до возникновения подобной ситуации он научился выполнять невыполнимые задачи. "Лучше я тебя в расположении буду "драть", как "сидорову козу", зато в боевой обстановке буду уверен, что ты выполнишь мой приказ! Ты должен, поганец, меня боятся больше, чем противника, поэтому знай, что если ты пойдешь в бой, то у тебя есть небольшой шанс быть убитым. Но если ты не выполнишь поставленную задачу, то будешь придушен стопроцентно. Причем мною! И в связи с этим молодые солдаты, которые "просекут" службу в подразделении, останутся в седьмой роте, а те, кто "зачмырится" - уйдут в другие подразделения, госпиталя или пехоту. Понял? И запомни еще одно - в армии бьют не за то, что ты что-то украл, а за то, что попался! Да, еще 'просеки' одно правило - нельзя брать "бесхозные" личные вещи, а также "проводить заимствования" у своих товарищей по подразделению!"
   Сергей все это давно уже усвоил, ему очень хотелось стать "шаруном", то есть военнослужащим, не теряющимся ни в какой обстановке и способного добыть все, что угодно, даже звезду с неба! Но до сегодняшнего дня он в глубине души еще надеялся, что подобные порядки характерны только для карантина, и как он не старался, у него ничего не получалось! Поставив ему несколько "калабах", то есть, нанеся несколько ударов по Сергеевой шее, его отправили спать. А на следующий день другой молодой солдат из взвода - Андрей Егоров "потерял" свой головной убор. Он подошел к Сергею и сказал, что если они не добудут сегодня утраченные предметы обмундирования, то завтра за это пострадают все "молодые" их роты. "Они будут отжиматься, потом приседать до потери пульса, потом начнут "делать крокодильчиков", причем им всем сообщат, из-за кого они пострадали. Напоследок мы с тобой отведаем дополнительных "калабашек". Представь, как нас потом будут "чмырить" все остальные наши ротные "шнурки"! Но у меня есть план!"
  Задумка его на первый взгляд была гениальна! Он предложил вдвоем совершить вечерний поход в туалет типа "сортир", находившийся за казармой, в который по вечерам ходили все, кроме дембелей, чтобы не пачкать прибранный на ночь нарядом ротный туалет. "Мы дождемся 'молодого' с другой роты, набьем ему морду, и заберем шапку и ремень! Ты согласен?", - спросил Андрей. Сергей, конечно, согласился, и ближе к вечеру они устроили за туалетом засаду.
  Дождавшись какого-то чужого "чижика" весьма "чмошного" вида, они зашли за ним в вонючее строение. После нескольких ударов в темноте солдатик обмяк, и без сопротивления отдал ремень и шапку. Радостные бойцы выскочили из туалета... и попали прямо в лапы "дембелей" 9-й роты. Когда их притащили на третий этаж казармы, к ним уже по нескольку раз "приложились" многие из военнослужащих 'девятки', но вскоре в каптерку были вызваны представители седьмой роты. Когда с первого этажа пришли почти все замкомвзвода, они увидели, что в углу кладовой стоят помятые Михайлов и Егоров. Начались переговоры...
   Выяснилось, что изобретение Егорова вовсе не было его ноу-хау, происходило подобное очень часто, и весьма надоело 'дембелям' девятой роты, молодых солдат из которой постоянно грабили в туалете. Они решили проучить "гоп-стопщиков", заслав в туалет своего молодого солдата, а сами устроили засаду... Попались Михайлов и Егоров, мало того, это стало известно обоим заинтересованным ротным. Весь следующий день седьмая рота в полном составе страдала из-за молодых преступников, совершая марш-бросок в полной выкладке с отработкой защиты от ядерного оружия и преодолевая участки "зараженной местности". А потом для двух несчастных солдат настали кошмарные недели. На них были злы не только старослужащие, но и их же молодые товарищи, пострадавшие за случившееся с их товарищами дополнительно, отдельно от остальной роты.
   Через месяц два солдата, доведенные постоянными тычками, придирками и оскорблениями до отчаяния, попались на глаза начальнику штаба батальона майору Тарасюку. Он заводил их к себе в кабинет поодиночке и, в конце - концов, узнал все, что с ними произошло. "Да, ребятки, "зачмырились" вы в роте! Делать вам там теперь нечего! Но ничего, пойдете служить в гранатометный взвод!" Солдаты обрадовались, так как в отдельных взводах - зенитно-ракетном, взводе связи и материального обеспечения служить было не в пример легче, чем в роте. После создания летом в батальоне разведвзвода с гранатометного сняли разведывательные функции, и он стал в общий ряд со всеми остальными отдельными взводами. Начальник штаба батальона лично отвечал за эти подразделения, а также перемещения внутри батальона, и вскоре солдат уже представили их новым командирам - старшему лейтенанту Маркову и сержанту Чимко.
   Начались повседневные будни в новом подразделении. Солдаты узнали, что когда-то, будучи молодым солдатом, сержант Чимко сам не 'пришелся ко двору' в 8-й роте, тогда она еще носила 11-й номер. После перевода в гранатометный взвод, произведенного по приказу все того же начальника штаба, он за время пребывания взвода в Азербайджане, Армении и Киргизии во время межнациональных конфликтов зарекомендовал себя с самой лучшей стороны и вскоре был назначен командиром отделения, а затем и заместителем командира взвода. Сейчас он увольнялся в запас. Вновь прибывшим во взвод солдатам он сказал то же самое, что и начальник штаба: "Ребята, в "семерке" вы "зачмырились" по полной программе! Но это - дело поправимое, если вы приложите все усилия, то завоюете уважение своих новых сослуживцев. Но если нет - пеняйте на себя. Это - ваш последний шанс!" Через пару недель он уволился в запас.
  
   Стрельбище [Алексей Костюченков]
  
   Офицеры и прапорщики на стрельбе. Фото Алексея Костюченкова
  
   Вскоре третий батальон был отправлен на войсковое стрельбище для работы. В общей сложности эта командировка у 3-го пдб продлилась почти полгода. Жили в палатках, каждая рота и самоходная артиллерийская батарея - в персональных, а отдельные взвода - все вместе. Одну палатку отвели под зал тяжелой атлетики, и все с удовольствием ходили туда "тягать железо". Роты за эти полгода почти заново перестроили все мишенные поля, классы, окопы. Но вскоре на стрельбище разразилась эпидемия педикулеза. Платяные вши, или как их называли "бэтээры" откладывали свои золотистые яйца на внутренних швах обмундирования, для их уничтожения из бригады была передислоцирована 'прожарочная' машина на базе ГАЗ-66. После работ подразделения батальона дружно шли на обработку обмундирования и постельных принадлежностей, и вскоре с эпидемией было покончено. Новый год встречали на полигоне, смотря по телевизору "Поле чудес" и отлавливая под офицерским модулем бродячих котов для проведения схваток между их представителями. Дембеля еще отловили где-то бесхозную собаку, исчезнувшую на праздник в желудках солдат. Что тут поделаешь - афганская традиция!
   В марте 1991 года началось то, чего с замиранием сердца Сергей ждал уже почти полгода. В бригаде начались прыжки с парашютом. Всему этому предшествовала большая работа под руководством начальников воздушно-десантной службы - бригады - подполковника Лень и батальона - майора Бечвая. Подготовка к ним началась еще в карантине, где были проведены первые ознакомительные занятия по изучению устройства Д-5, стоявшего на вооружении бригады, кроме 1-го пдб и разведроты, где были Д-6. Поочередно, раз в месяц, прямо с полигона роты, батарея и отдельные взвода батальона ездили переукладывать свои парашюты, которые на каждый батальон хранились в особом прицепе. На плацу расстилались авизентовые столы вместе с подкладочными полотнищами, и начиналась укладка под руководством своих командиров и представителей воздушно-десантной службы. Этим подразделения занимались обычно целый день, а по мере роста выучки солдат и сержантов время сокращалось, и к марту укладку парашютов подразделения заканчивали часов за пять. За прошедшее время Сергей научился этой мудреной науке так, что смог бы собрать свой парашют и с закрытыми глазами. Еще он научился укладывать автоматические гранатометы в парашютно-десантные мягкие мешки (ПДММ) и готовить их к десантированию вместе с квадратными перкалевыми парашютами, с которыми они применялись.
   Пока 3-й батальон работал на полигоне, остальные подразделения бригады подготовили площадку взлета в 15 километрах от Иолотани, и площадку приземления прямо в пустыне невдалеке от военного городка на улице Фрунзе, прямо посреди барханов. Одновременно с укладкой парашютов проводились занятия на сданном совсем недавно в эксплуатацию воздушно-десантном комплексе (ВДК) - тренировки в отделении от вертолетов и самолетов, отработка происшествий в воздухе, практика в приземлении. Все эти тренировки продолжались часто целыми днями, и в таких случаях подразделения поочередно освобождали от работ на полигоне. Накануне начала прыжков с вертолета десантники прыгали с парашютной вышки. Это оказалось очень неприятной задачей для Сергея, хотя более опытные военнослужащие утверждали, что с вышки прыгать гораздо страшнее, чем с самолета.
   Наконец, наступил день прыжков! В ночь с 1 на 2 марта Сергей не спал всю ночь, думая, не струсит ли он? А вдруг он не сможет побороть своего страха и побоится прыгать? В 7-й роте был один такой солдат, который начал "чудить" еще в Гайжунае и каждый прыжок для него был, как первый. Пару раз его отстраняли, а в основном выпускающие все же выкидывали его из "борта", после чего он становился объектом постоянных подначек и подколок. "А вдруг и я струшу?"- думал Сергей. "Ведь я потом уже никогда не смогу стать вровень со своими сослуживцами и навсегда стану изгоем, чмом!"
   Утром батальон подняли в четыре часа утра. Позавтракав и построившись на плацу, военнослужащие выслушали приказ на марш. Вскоре батальон уже следовал пешим порядком на площадку взлета. Там военнослужащие быстро разобрали из прицепа свои парашюты, и, надев их, построились для проверки офицерами воздушно-десантной службы. Пошли первые отстраненные - у кого-то были незначительные нарушения в укладке, неправильно установленные приборы, а одному солдату, законтровавшему свой АД-3УД капроновой нитью ВДСники просто распустили парашют. Теперь ему предстояло пешим порядком следовать в бригаду и там доказывать командирам и сослуживцам, что свою 'контровку' он сделал не специально.
   После окончания проверки парашютов все дружно сели на землю и стали ждать прибытия вертолета. Наконец, около девяти часов утра приземлился Ми-шестой, и почти сразу началась загрузка первой партии из пятидесяти человек. Вскоре геликоптер взлетел, в иллюминаторы была видна Иолотань. Внизу промелькнули все четыре трехэтажных здания бригады и две четырехэтажки на улице Фрунзе - то есть самые высокие здания в городе и следом за ними, после хлопковых полей началась пустыня Каракумы. Последовала команда для левого борта: "Встать!" Солдаты и офицеры заняли место в проходе и приняли положение для прыжка - одна нога впереди, другая сзади, руки на кольце и запасном парашюте, подбородок прижат к груди. Вслед за вертолетной сиреной процесс выброски начался, и военнослужащие один за другим стали исчезали в настежь открытой двери вертолета. По мере приближения к ней Сергей трусил все больше и больше, и когда он приблизился к выходу и посмотрел вниз, то просто закрыл глаза от страха. Почувствовав шлепок выпускающего по плечу, он, чуть-чуть приоткрыв глаза, просто сделал шаг вперед, коснувшись носком шершавого порога и тут же, стараясь не смотреть в дверь, оттолкнулся правой ногой от вертолета, соединив в прыжке ноги вместе - так, как учили на тренировках. Одновременно он с силой сжал веки и начал отсчет: "Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три!" Он уже давно закончил считать, но за этим ничего не последовало, и по мере нарастания паники уже собирался дернуть кольцо, но в это мгновение почувствовал, что куда-то проваливается, душа еще сильнее ушла в пятки. "Пятьсот один, пятьсот два!", - отсчитал он и почувствовал, что его что-то подхватило... С трудом разжав веки, он посмотрел вверх. Купол парашюта, как огромное живое существо, медленно расходился в стороны, потом снова складывался, шевелясь и расправляя стропы. На душе отлегло, и лишь один вопрос он задавал себе при этом - "Неужели я сделал это?!" Посмотрел вниз, и его тут же снова пронзил животный ужас - почему-то он решил, что сейчас выскользнет из подвесной системы и полетит вниз без парашюта... Тогда он стал подтягивать под коленки главную лямку, на которой сидел... А душа, тем не менее, пела - "Я сделал это!!! Я победил свой страх!!! Я не трус!!!" Но вот стала быстро приближаться земля, и Сергей стал готовиться к встрече с нею. Перепутав руки, он развернулся вначале на лямках не в ту сторону, но быстро исправился и, стараясь не смотреть на землю, вскоре почувствовал удар. Ветер подхватил его на самой вершине бархана и потащил вниз по песку. Он попытался встать, но ничего не получалось и Сергей, как на лыжах скользил вслед за парашютом, раздирая в кровь руки и лицо о кусты верблюжьей колючки. Впереди виднелся куст саксаула и Сергей подумал: "Сейчас парашют запутается в кустарнике, и я остановлюсь!" Но не тут-то было, купол перескочил через огромные заросли и Михайлов со всего размаха влетел в колючки, застряв в них.
   Исцарапанный, он лежал в зарослях саксаула, а наполненный воздухом купол продолжал тянуть его вперед, прижимая к колючим ветвям. И все же солдат был счастлив! Освободившись от подвесной системы, он погасил купол, подтягивая к себе нижние стропы, расплел запутавшиеся детали и, сделав бесконечный узел, уложил парашюты в сумку. Взвалив ее на спину, он быстро пошел на пункт сбора. Душа его пела! Параллельно двигались другие военнослужащие, а кто-то даже ехал со своим парашютом на осле, "реквизированном" у оказавшегося в пустыне местного жителя. На пункте сбора, конечно, никто не пускал фейерверков по случаю прихода туда рядового Михайлова, офицеры, желающие попасть на второй прыжок, садились в "Урал", следующий на площадку взлета. Солдаты и сержанты, в свою очередь ждали, пока соберутся их подразделения, прыгавшие зачастую разными бортами. Михайлов попался на глаза кому-то из седьмой роты, его обозвали за старое и он, в общем-то, не заметил особого изменения в лучшую сторону отношения к своей персоне. Весь личный состав батальона совершил сегодня положенный по программе прыжок, и для основной массы простое исполнение своего воинского долга не являлось предметом какой-то особой гордости. Совершившие первый в своей жизни прыжок солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры тут же, на площадке приземления 'посвящались в десантники', получая удар по мягкому месту парашютом. Не избежали своей участи и молодые военнослужащие гранатометного взвода. И тут ничего не поделаешь - тоже традиция! Только десантная.
   Через день Михайлов сделал еще один прыжок, который прошел так же, как и первый, а вот на следующий день после второго прыжка... Мандраж бил солдата, его трясло всю ночь перед этим событием, так как он уже отошел от романтики первых полетов и теперь впервые должен был осознанно сделать шаг в неизвестность. Причем ясно осознавая последствия неудачи. Не помогали даже заклинания, которыми Сергей пытался взывать к голосу своего разума, типа: "Д-5 - самый надежный парашют в мире, отказы у него бывают один на 10000. Я изучил его и знаю устройство практически наизусть, поэтому мне совершенно непонятно, как он может не раскрытья?! Кроме того, у меня есть запасной парашют!" Разум отказывался повиноваться, на его место пришел липкий страх. И этот последний говорил Сергею нечто противоположное: "Ну и что, что 1 на 10000, а вдруг это как раз будешь ты? Тебя не любят в 7-й роте, а вдруг они перевяжут стропы или воткнут в парашют какую-нибудь спицу? И то же самое сделают с запаской? Ведь ты тогда будешь лежать мертвый и холодный в земле, а черви будут грызть твою плоть!" Всю ночь солдат не сомкнул глаз, наутро батальон загрузили в автомобили, чтобы везти его на площадку взлета. Как матерился в душе Сергей на эту заботу начальства! Он был еще не готов к смерти, и надеялся, что пока подразделения будут несколько часов идти на старт, он успеет настроить себя на неизбежную гибель. Поэтому Михайлов даже обрадовался, когда взвод засунули в предпоследний взлет. За время ожидания он решил: "Ну что же, раз такая моя судьба, то пусть я погибну! Но я должен преодолеть страх - выпрыгнуть из вертолета с открытыми глазами и взглянуть в лицо своей смерти!"
   Прыжок его в тот день прошел успешно, так же, как и все последовавшие за ним, которые бригада совершила в апреле. Задачи с каждым разом усложнялись, и Сергей вскоре прыгал с рюкзаком РД-54, потом с оружием, а затем с РД-54 и автоматом. Покидал вертолет он с тех пор лишь с открытыми глазами...
   На одном из апрельских прыжков на глазах Сергея произошло первое воздушное происшествие. Когда военнослужащие 3-го и частично 1-го пдб уже собрались на площадке сбора, вертолет стала покидать следующая партия парашютистов первого батальона... Сергей, занятый сбором парашютов взвода услышал только истошные крики: "Запаску! Запаску давай! " Посмотрев вверх, он увидел быстро снижающийся парашют очень маленького размера, будто сложившийся надвое... Крики нарастали, и все, кто находился на земле, орали одно и то же слово, как заклинанье! Уже слышались комментарии, что десантник не успеет раскрыть З-5, и тут почти над головами находящихся на земле людей раскинулся белый купол. Рывок запаски, видимо, скинул стропу, перехлестнувшую купол основного, и на землю парашютист упал, снижаясь на двух парашютах! Он не вставал! Все бежали к нему, и Сергей мчался впереди. Он добежал до места приземления вместе с командиром первого батальона майором Ткаченко. Приземлившийся здоровенный солдат, невидимый раньше за барханом, уже деловито складывал стропы парашютов бесконечным узлом. Сергея поразило равнодушие, написанное на его лице! Майор, подбежав, к нему спросил: "Что, Иорданцев, обоср...ся?" Солдат с непроницаемым лицом продолжал деловито вязать бесконечный узел... Потом, вроде как, обратив внимание на своего прямого начальника, поднял голову и с прежним равнодушием посмотрел сначала на майора, потом на Сергея. Михайлов, восхищаясь его самообладанием, был абсолютно уверен, что Иорданцев сейчас скажет: "Никак нет, товарищ майор!", но солдат совершенно неожиданно медленно сказал басом: "Еще как!!!" Хохот собравшейся вокруг сотни военнослужащих 56-й бригады продолжался несколько минут, а потом комбат, приобняв бойца сказал: "Молодец! Мужчина!" Уже на сборном пункте майор вместе с ВДСниками, находясь недалеко от Сергея, разбирал нераскрывшийся Д-6. После разбора невезучего парашюта они поставили вердикт: "Это случай из той самой серии, что бывает один на десять тысяч"
   А еще через несколько дней, в мае 1991 года батальон поротно проводил трехсуточные ротные тактические учения (РТУ) с высадкой из вертолетов 'по-штурмовому'. Гранатометный взвод к тому времени представлял собою печальное зрелище - только что уволились последние "дембеля", принимавшие участие в боевых действиях в Закавказье и Киргизии и во взводе теперь служили лишь те, кто за последние полгода не прижились в ротах. Взвод на учения по отделениям придавался парашютно-десантным ротам, 1-е отделение в составе 4-х человек выходило на РТУ с 8-й ротой. А потом пришел черед второго отделения, в котором служили Михайлов и Егоров. Этому подразделению было суждено поддерживать огнем свою старую знакомую - 7-ю пдр. Накануне учений во взводе произошел крупный 'залет', в котором самое деятельное участие принял личный состав отделения, в котором служил Сергей. Поэтому командир взвода, сам пошедший с ними на сегодняшнее РТУ, видимо в наказание распорядился, чтобы второе отделение взяло на выход оба своих штатных АГС-17. Таким образом, на каждый автоматический гранатомет приходилось по два человека, один нес железное 'тело' весом 18 кг и прицел в коробке весом 3,5 кг, а второй нес станок, который весил 12 кг и коробку - магазин с учебными боеприпасами. Кроме того, каждый солдат имел при себе АКС74 с комплектом магазинов, снаряженных холостыми патронами и насадкой для стрельбы, стальной шлем, РД-54 с уложенным в него ОЗК, противогаз, пехотную лопату, специальную плащ-палатку "Дождь", комбинированный котелок с флягой, сухой паек на трое суток, снаряжение и обмундирование. На ногах у них были обычные для ТуркВО армейские ботинки с высоким берцем.
   Перед выходом на учения солдаты услышали, как командир батальона майор Храмов говорил их взводному что-то вроде того, что нельзя на четырех солдат брать два АГС, пусть берут один. Но взводный был непреклонен, и каждый из солдат, догадываясь о предстоящих трудностях, материл про себя командира последними словами.
   Таким образом, гранатометчикам была поставлена очень тяжелая задача, и уже начало марша показало, что солдаты были морально не готовы к ее выполнению! Ротный, построив свою 7-ю роту, отдал ей боевой приказ на действия в пешем порядке - до вечера этой сотне десантников предстояло по пустыне преодолеть свыше двадцати километров до посадочной площадки вертолетов, переночевать на ней, организовав оборону района. Наутро они должны были принять Ми-восьмые, загрузится в них, сделать перелет до площадки высадки, спешиться, атаковать и уничтожить врага в заданном районе, совершить преследование и марш, а потом занять оборону и отразить наступление превосходящих сил противника.
   Взвалив на себя оружие и снаряжение, отделение вслед за 7-й ротой отправилось в свой скорбный путь. Рота шла ходко, а гранатометчики, несшие точно такую же поклажу, что и остальные десантники, дополнительно тащили на своем горбу свыше двадцати килограммов каждый. Во время привалов АГСники подвергались подначкам типа: "Ну что, чмырьки, узнаете теперь, почем фунт лиха?!" Через пять километров движения у Сергея уже не было больше сил! Прибавив, он догнал свое отделение и командира взвода, забравшего у расчетов несколько коробок с гранатами и нацепившего их на спину. Поравнявшись, он спросил офицера: "Товарищ старший лейтенант, а долго нам еще идти сегодня?" Взводный удивленно посмотрел на Михайлова и ответил: "Да ты что? Мы только вышли! Еще идти да идти! До вечера!" Народ при этих словах приуныл, так как сил не было уже ни у кого! Каждый из гранатометчиков шел, и думал о том, что он может сойти с дистанции, и тогда он рискует подвергнуться на всю оставшуюся службу насмешкам и издевательствам со стороны сослуживцев, прошедших свой путь и выполнивших поставленную задачу! Альтернатив больше не было, а второй вариант развития событий оставался только один - каждый из них должен был пронести свой сегодняшний 'крест' на не очень пока еще страшной, но уже тридцатиградусной туркменской жаре! Когда твои плечи, ноги, руки, каждую клетку твоего тела раздирает невыносимая боль и усталость, а единственное, что ты можешь сделать, когда устанешь идти - бежать, у солдата возникло непреодолимое желание упасть, и больше не вставать до приезда бригадной "таблетки", которая увезла бы его в медицинскую роту. Но в ту же секунду Михайлов подумал, что если он сделает это, то его командир отделения останется без гранатометного станка. "Что же он, с руки без меня будет стрелять из АГС? Да и мне после этого можно сразу лезть в петлю! Нет уж, я должен пройти этот путь! Я даже не имею право сойти с дистанции, потеряв сознание!"
   И когда солдаты отделения поняли, что сегодняшняя пробежка - не увеселительное мероприятие, и они должны или умереть, или пройти этот сегодняшний двадцатикилометровый марш, у них внезапно открылось второе дыхание! Вскоре гранатометчики догнали парашютно-десантную роту, и пошли вслед за нею. Солдаты "семерки" тоже уже устали, сражаясь с диверсантами и вражескими разведгруппами, поэтому, глядя на АГСников, взмыленных, как скаковых жеребцов и с фанатичным огнем в глазах, ни у кого из них не повернулся язык, чтобы кинуть какое-нибудь привычное оскорбление. Гранатометное отделение вошло в такой раж, что взводный останавливался только тогда, когда вражеские разведгруппы совершали нападения на роту. Гранатометчики при этом быстро приводили свое оружие в боевое положение, обозначая открытие огня по целям.... К вечеру рота прибыла в назначенный район.
  
   Быстро заняв господствующие высоты, два гранатометных расчета получили от взводного боевую задачу и приступили к инженерному оборудованию позиций. Около трех часов они копошились в песке, отрывая окопы для АГС. А потом, разведя в них крошечные костерки из веток саксаула и верблюжьей колючки, приступили к ужину, совмещенному с обедом. Взводный порекомендовал съесть суп, сделанный из сухих концентратов десантных сухих пайков (?6), а консервы и шоколад не трогать. Единственное послабление, которое для них устроило командование батальона, был привоз в район ночного отдыха цистерны с водой, благодаря чему уставшие за день бойцы напились вдоволь и наполнили свои опустевшие фляги - котелки. Наскоро перекусив супом с галетами, половина гранатометчиков завалилась спать на свои надувные плащ-палатки СПП-1, а вторая половина засела на окрестных барханах вести наблюдение.
   Но спать им этой ночью почти не довелось, так как вскоре очередной вражеский отряд, представленный разведчиками батальона, вышел в район ночного отдыха, и 7-я рота, при поддержке огня АГС бросилась в ночную атаку, рассеяв противника. В течение ночи нападения, организованные штабом батальона из состава подразделений, не задействованных на РТУ, продолжались несколько раз, не позволив личному составу поспать почти ни минуты. Лишь под самое утро участники учений забылись на час - полтора тяжким сном...
   Проснувшись рано утром от холода, Михайлов обнаружил, что его прорезиненная СПП и автомат сплошь покрыты росою. Обмундирование тоже было сырым и солдата трясло от холода. Ночное небо было пасмурно, но на востоке уже светало. Вскоре в своих норах зашевелились и остальные гранатометчики, а под барханом началось движение в составе 7-й роты. Наскоро перекусив мясными консервами, галетами и шоколадом, солдаты и офицеры вновь заняли позиции на окрестных барханах. Командиров взводов ротный собрал, чтобы поставить подразделениям боевые задачи. Вскоре и их командир отдал отделению боевой приказ. Прибытие вертолетов было назначено на 7-00, после непродолжительного перелета им предстояла высадка и атака опорного пункта противника. Гранатометчики должны были передвигаться от одной господствующей высоты к другой вслед за наступающей ротой и прикрывать ее огнем. А потом они вновь должны были совершить марш, преследуя отступающего противника, попутно переплыть несколько арыков, в заключение преодолеть реку Мургаб, и к 15-00 прибыть в район, где рота должна была занять оборону. Было 6-30, поэтому оставалось еще некоторое время для того, чтобы осмыслить то, что им предстояло пережить в наступающем самом тяжелом дне их жизни. Все с ненавистью смотрели на поднимающееся из-за бархана солнце, а стрелки часов неумолимо приближались к семи утра...
   Когда прилетели четыре Ми-8, гранатометчики загрузили в них свое вооружение и заняли места согласно боевого расчета. Вскоре вертушки поднялись, и, крадясь среди барханов на сверхмалой высоте, понесли их навстречу новым тяжким испытаниям... Вскоре вертолеты снизили скорость, почти цепляясь своими шасси за верхушки кустов саксаула, и сразу последовала команда: 'Приготовиться к высадке'. 'Пошли, пошли, пошли'! Солдаты быстро двигались к боковой двери, выпрыгивая на ходу из вертолета. Гранатометчики покинули борт самыми последними.
   Михайлов вначале почувствовал, что под ногами нет больше твердой опоры. Затем он со всего размаха ударился о землю, а его старший наводчик плюхнулся на песок метрах в десяти впереди него, зарывшись лицом в песок, и тут же, вскочив на ноги, побежал в направлении, в котором двигались все высадившие из вертолета солдаты. Сергея при приземлении сильно ударил по позвоночнику и голове станок, находившийся за спиной, голова у него гудела, как колокол... Вскоре прозвучала команда - построится в линию отделений и парашютно-десантный взвод, которому были приданы расчеты АГС, начал движение тремя колоннами своих отделений. Десантники передвигались быстрым шагом, стараясь лавировать среди барханов, не поднимаясь на их гребни. Примерно через час движения взвод остановился. Его командир что-то говорил по радиостанции Р-158, показывая что-то руками своим подчиненным, и вскоре они вновь начали движение, перевалив большой и вытянутый бархан. Расчеты гранатометов, заняв по команде их взводного позицию на гребне, привели АГСы в боевое положение и, увидев "противника", расположенного к ним боком, обозначили открытие огня. Парашютный взвод немедленно бросился в стремительную атаку сверху вниз, и сразу же послышался интенсивный пулеметно - автоматный огонь, раздались хлопки разрывов взрывпакетов. Вскоре на позициях противника началась рукопашная. Чуть в стороне на вражеский опорный пункт разворачивались другие парашютно-десантные взвода.
   Расправившись с противником на первой линии обороны, десантники вновь бросились в атаку - по ним открыли огонь подразделения второго эшелона противника. Гранатометчикам тоже поступила команда командира взвода: "Отделение! На рубеж: кусты саксаула - правый угол бархана, бегом - МАРШ!" Они схватили свои собранные гранатометы, наводчик мчался впереди, держа переднюю ногу, а номер расчета сзади, удерживая АГС за две оставшиеся свободные опоры. Их задача была преодолеть расстояние в три сотни метров, заняв следующую песчаную гряду. Михайлов, толкая вперед своего командира, бежал к заветной точке, он уже знал, что от быстроты его ног зависит практически все... Плюхнувшись на установленном для них рубеже, они вновь "открыли" огонь, обозначая нанесение поражения еще одному "вражескому" взводу. Мимо них пробежала цепь 'семерки', все взвода роты уже соединились и атаковали "противника" вместе. А им вновь было пора менять позицию. Схватив АГСы, расчеты бросились вперед, обгоняя цепь поддерживаемого ими подразделения. Это был уже их кураж, и каждый из гранатометчиков несся по земле так, будто от быстроты его шагов зависела жизнь всех, участвовавших в сегодняшней атаке...
  
   Вскоре с "противником" было покончено, и рота вновь перестроилась в линию отделений. Еще во время атаки начал моросить мелкий дождь, а тут он полил, как из ведра! Небо, похоже, решило по полной программе испытать каждого из них! Колонны остановились, им приказали одеть свои СПП в виде плащ-накидок, впрочем, часть десантников из 7-й пдр продолжали преследование "противника". Вскоре и остальные, закутанные в "Дожди" бойцы присоединились к ним. "Вражеские" разведгруппы откатывались стремительно, и гранатометчики, двигаясь в хвосте роты, были вынуждены почти все время бежать. Вскоре атакующий в центе взвод под командой лейтенанта Измайлова настиг "противника"... После короткой перестрелки с рукопашной "враг" был уничтожен и рота, построившись во взводные колонны и выслав вперед головной дозор, снова начала марш. Дождь закончился примерно через час, плащ-палатки были отброшены назад и солдат - сержантов вместе с офицерами начало яростно жарить безжалостное туркменское солнце. Через час движения от них уже валил пар. Попутно десантники по пояс в воде преодолели несколько арыков, а когда подошли к Мургабу, то им пришлось надувать свои плащ-палатки, чтобы с их помощью переправить на другой берег тяжелое вооружение. Реку преодолели вплавь, толкая перед собою воздушные пузыри с лежащим на них оружием и снаряжением. Кто-то разделся, а основная масса, которая после дождя была мокрой с ног до головы, просто плюхнулась в воду, резонно считая, что поскольку сухих мест на их обмундировании нет, то не стоит и раздеваться. К обеду рота прибыла в назначенный район и заняла оборону... На них к тому времени не было ни единого сухого предмета обмундирования...
  
   Фото из Ферганы, но как будто с того полевого выхода [Фото Бориса Воронцова]
  
   Фото из Ферганы, но как будто с того полевого выхода. Единственная разница - вместо почвы у нас были барханы. Автор Борис Воронцов
   Ротный вновь собрал командиров взводов и поставил им боевые задачи. До вечера подразделения должны были заниматься инженерным оборудованием позиций, а с утра на них должны были перейти в наступление превосходящие силы "противника". Отбив его, рота должна была перейти в наступление, рассеять врага и затем совершить пятнадцатикилометровый марш в расположение части. Таким образом, за трое суток каждый из них в общей сложности должен был на своих двоих преодолеть по пустыне Каракум свыше пятидесяти километров. Сергей тогда еще подумал: "Вот уж воистину, правильно говорится, что десантник три минуты - орел, а остальное - лошадь!"
   А пока офицеры получали задачу, солдаты вырыли в песке окопчики, в которых можно было развести огонь и приготовить себе пищу. Взводный, уходя, распорядился, чтобы каждый из них съел по две из трех 15-ти граммовых шоколадок с изображением скачущего циркового коня, входивших в состав каждого сухого пайка. Потом, сложив вместе консервные банки из сухих пайков и слив в котелки воду, которую они за день почти не пили, гранатометчики на ветках верблюжьей колючки и саксаула быстро приготовили себе обед. Перед тем, как сесть на прием пищи, все расстелили на солнце свои насквозь промокшие предметы обмундирования и снаряжения. Пообедав, они сразу же приступили к чистке оружия, так как за два дня жестоких испытаний их автоматы и гранатометы уже были густо покрыты ржавчиной. Закончив чистку и одев немного подсохшие ботинки, они в одних только мокрых трусах приступили к инженерному оборудованию позиции.
   Вначале гранатометчики закончили оборудование окопов для своих АГС, затем соединили их ходом сообщения. Попутно выкопали несколько полусонных скорпионов и змей, которых по примеру копавшихся в земле неподалеку представителей седьмой роты немедленно зажарили на костре и съели. Михайлов отказался их пробовать на вкус, чувствуя непреодолимое отвращение к этим созданиям, тем более что особого голода он уже не испытывал, а все эти священнодействия десантники совершали исключительно из любопытства и желания покрасоваться друг перед другом. Взводный в это время несколько раз ругал их, что окопы солдаты роют, как будто это не песок, а земля - со слишком большой крутизной скатов, но им что-то не очень хотелось расширять свои уже практически готовые сооружения. Взводный пообещал, что они увидят, что станет с их окопами после обстрела, и когда на позицию прибыла инженерно-саперная рота бригады для установки имитаторов разрывов 100-мм снарядов (ИМ-100), он попросил взводного саперов установить заряды взрывчатого вещества буквально в десяти метрах от их окопа. Саперы долго возились с каким-то инженерным приспособлением под названием "Метла", а гранатометчики тем временем вырыли ход сообщения в тыл позиции, на командно-наблюдательный пункт своего взводного...
   К ужину привезли воду, , 'агс-ники' достали оставшиеся от второго комплекта сухпая консервы и подсушенные за дневные часы на солнце галеты. Приготовив ужин в своих котелках, они поели и начали доделывать то, что не успели отрыть до ужина. К наступлению темноты позиция гранатометчиков, да и окопы расположенного неподалеку парашютно-десантного взвода были просто на загляденье. Вскоре, произведя боевой расчет и узнав пароль на ночь, половина гранатометчиков улеглась спать. Михайлов, едва коснувшись надутой подушки своей СПП, моментально провалился в небытие. Даже стертые до кровавых мозолей руки, плечи и ноги не мешали ему спать. Снов не было... Ночью его разбудили, так как наступила очередь дежурить второй половины отделения. Пароль на сегодняшнюю ночь был "три", и приближающемуся к позиции человеку часовой должен был крикнуть какую-нибудь цифру, например: "Стой, десять!" Приближающийся должен был остановиться, произвести в уме вычисления и сказать: "Семь!", что говорило часовому, что идет свой, так как если от десяти отнять семь, то получится исходное парольное "три". В случае нестыковки расчетов часовой немедленно открывал огонь. Эта система опознавания, по рассказу взводного пришла в бригаду из Афганистана, и она была гораздо более эффективной, чем уставные "Пароль - город (например, Астрахань), отзыв - название оружия (Автомат)". Впрочем, в эту ночь ни нападений, ни каких-либо происшествий не случилось, и солдаты хоть немного отдохнули. А наутро по ним "открыла" огонь "вражеская артиллерия", для обозначения чего саперы подключили к своей "Метле" аккумулятор и начали протаскивать через кольца контактный провод. Когда его разлохмаченный край касался металлического кольца, замыкалась цепь, и происходил взрыв ИМа. С первым разрывом взводный дал команду: "В укрытие!", и все гранатометчики легли на дно своих окопов. Взрывы раздавались один за другим, обрушивая на солдат крутые песчаные стенки их окопов и, когда "артобстрел" закончился, позиция гранатометного взвода представляла собою печальное зрелище - все сооружения обрушились, и лишь части тел виднелись под толщей песка. Сергея завалило уже при втором разрыве, но он лежал под прессом, и терпеливо ждал команды "К бою!" Вскоре взводный подал ее и гранатометчики, оглушенные и с ног до головы покрытые "каракумской пылью" бросились к своим железным друзьям и мучителям. В полукилометре от них разворачивалась рота "противника", и уже переходила в атаку на опорный пункт седьмой роты. По ней был немедленно открыт огонь из всего вооружения роты и АГС гранатометчиков. Вскоре, несущиеся на огромной скорости "враги" уже врубились в позиции 'семерки', а гранатометчики "косили" наступавших огнем практически в упор. "Противник" был отбит. В ближайшие два часа рота выдержала еще несколько "атак". А потом был марш. Тяжелый и стремительный. Все солдаты и офицеры, предчувствуя скорое возвращение домой, с каждым километром ускоряли темп. Заросшие и покрывшиеся за ночь коркой потертости на плечах гранатометчиков снова раскровянились от лямок тяжелых АГС и вскоре десантники шли, догоняя роту, а на их плечах сквозь ХБ проступила кровь, перемешанная с пылью и потом.... На привале 7-й роты гранатометчики прошли чуть дальше, чтобы меньше потом бегать, догоняя "пехтуру". Товарищи Михайлова, поравнявшись с подразделением, опять внутренне сжались, ожидая знакомых подначек. Но солдаты "семерки" смотрели на идущих в ногу АГСников, смотревших перед собою злыми, колючими глазами, в которых читалась решимость убить каждого, кто станет на их пути, лишь сказали: "Да, ребятки, тяжелая у вас служба!" И ни у кого из солдат роты Сергей не увидел во взгляде обычного пренебрежения к нему и его товарищам. А к вечеру отделение, отстав от роты на полкилометра, проследовало КПП части. Позади отделения шел взводный. К бригаде приближались совсем другие люди - развернутые плечи, поднятые головы, в лихорадочно горящих взглядах четырех гранатометчиков читалось: "Я сделал это!" Сергей не узнавал своих товарищей, а в его голове, склонной к проведению различных анализов и обобщений начала выкристаллизовываться мысль: "Видимо, для того, чтобы добиться чего-то в этом мире, человек должен предварительно сильно пострадать! Ведь очень даже может быть, что наша жизнь - сплошная цепь непрерывных проверок на прочность, и прошедший один этап немедленно получает следующий, только еще более сложный! И, весьма похоже, что эта проверка будет продолжаться до конца наших дней!"
Оценка: 5.79*20  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023