ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Магерамов Александр Арнольдович
База хранения

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.01*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Иолотань - Кушка - Семипалатинск
  В июне 1990 года в Иолотани, Марыской области Туркменской ССР случился пожар - довольно редкое в этих краях явление, несмотря на невыносимую жару, уже стоявшую в то время года. Горело деревянное одноэтажное здание, по сути дела барак, построенное еще при 'Царе Горохе' и расположенное в самом центре города. Когда все было кончено, заведующая военторгом - невысокая средних лет армянка с крашенными в рыжий цвет волосами, долго стояла на пепелище, оплакивая на руинах 'булдыря' (солдатское жаргонное слово, обозначающее военное кафе, а директором была Римма Сергеевна Тумасова - примечание автора) оборудование, товары и другие материальные ценности. Все они безнадежно погибли в результате воздействия высоких температур. Вместе с другими работниками заведения она почему-то совершенно не препятствовала местным 'шарунам' - солдатам и сержантам 56-й гвардейской десантно-штурмовой бригады, с поразительной предприимчивостью приступившим к 'спасению' из дымящихся развалин сохранившиеся в целости и сохранности литровые банки импортного мангового сока. Эти жестяные емкости с лишь слегка обгоревшими при пожаре этикетками после извлечения из таинственных недр пепелища моментально перекочевывали в многочисленные подвалы и каптерки подразделений бригады для того, чтобы в ближайшее время бесследно исчезнуть в желудках вечно голодных военнослужащих Советской армии.
  В тот момент я еще не осознавал, какие далеко идущие и, в общем-то, полезные лично для меня последствия будет иметь это событие, и лишь равнодушно взирал, как мои бойцы шустро волокут в подвал 4-го дшб уцелевшие в огне упаковки с едой и прохладительными напитками. Дело в том, что кроме 'булдыря', в том же здании располагался 2-й штаб нашей бригады, в котором, в частности, находилась техническая часть бронетанковой службы (БТС) соединения. В конце мая бригада опять была переброшена на место очередного межнационального конфликта - в город Узген, Ошской области. Там началась узбеко - киргизская резня с реками крови и горами обугленных трупов. Но вскоре меня вызвал комбат и поставил задачу - возвращаться в бригаду и готовиться к поездке в качестве начальника караула по сопровождению бронетанковой техники батальона, для последующей ее передачи на базу хранения. Совершить в том году очередное путешествие мне предстояло в город Семипалатинск Казахской ССР. Дело в том, что наша бригада после передачи ее из Туркестанского военного округа в ВДВ лишилась всей наличной бронетанковой техники - БМД-1 и БТР-Д, а наш, единственный в бригаде десантно-штурмовой батальон, имеющий ее в своем составе, при этом расформировывался, становясь 'безлошадным' третьим парашютно-десантным. Мы к тому времени буквально только месяц, как вернулись из Закавказья - точками боевых действий на карте были Баку, Ленкорань, Мегри, иранская граница и, уже зная о предстоящем переформировании, составили всю свою технику рядами в парке. Лишь время от времени мы ходили 'проведывать' своих металлических друзей, с которыми за последние полгода по-настоящему сроднились, пройдя на них около 2000 километров по Азербайджану и Армении.
  А в июне работы по подготовке техники к сдаче шли полным ходом. Со мной в караул должны были заступить три бойца - мой взводный старший механик - водитель рядовой Абдулатипов Сааду Аббасович, и еще двое солдат - с зенитно-ракетного взвода - рядовой Симонец Игорь Викторович, и с 11-й десантно-штурмовой роты - рядовой Петрик. В дшр, как и в отдельных взводах, также были на вооружении гусеничные бронетранспортеры - по два в 4-х, пулеметных и по три в 5-х, минометных взводах. Во время подготовки к отъезду я даже успел смотаться на Кушку, чтобы 'спихнуть' 5-й мотострелковой дивизии командно-штабную машину 'Чайка', предназначенную для передачи из ТуркВО войскам правительства Наджибуллы. Эта поездка заняла лишь пару дней, в ходе нее мне в 'крайний' раз довелось побывать в своем 'бывшем' 371-м полку, встретив там нескольких сослуживцев по Афганистану, и быстро вернуться в Иолотань. Вскоре после возвращения с самой южной точки СССР, штабом бригады была получена 'отмашка' БТС округа, и вся бюрократическая машина пришла в движение....
  С вечера мы получили сухие пайки, продукты, командировочные деньги, документы, собрали все необходимое в дорогу, получили боеприпасы с металлическим ящиком, а с утра погнали технику на железнодорожную станцию Иолотань, помню, что погрузкой руководил недавно назначенный заместителем командира 1-го пдб бывший командир разведывательной роты Вася Чумак.
  Преимущество БТР-Д и БМД перед пехотными боевыми машинами и танками при погрузке на железнодорожные платформы заключалось в том, что в них в конструкцией предусмотрен изменяемый клиренс и, в отличие от них, десантные машины не надо было долго и нудно закреплять при погрузке. БТРДешкам, которые 'ехали' с нами в 'турпоездку' в Казахстан в количестве четырнадцати единиц не нужны были ни деревянные клинья, ни металлические скобы, ни проволочные растяжки, которые мы всегда возили с собой в пехоте. Мы просто, загнав машины с эстакады, положили их на днище, поставили металлические упоры, имеющиеся в каждом комплекте ЗИПа (запчасти, инструменты, принадлежность) машин, и 'дело' по швартовке было сделано.... Оставалось с личным составом караула освоить 'теплушку', снабженную лишь нарами и печкой-'буржуйкой', да еще подать документы в отделение Военных сообщений (ВОСО), отвечающее за перевозки войск, военнослужащих и грузов. Наш железнодорожный состав был небольшой - он состоял из семи платформ и одного вагона, поэтому уже к вечеру наше увлекательное путешествие началось.
  Двигались мы исключительно медленно, много времени проводя на всевозможных полустанках. Почти сутки простояли в г. Мары, а потом тронулись на восток. За окнами вскоре проплыла Байрам-Али-Хан-Кала, в которой был устроен восточный базар этого бывшего 'царева курорта', вдалеке мелькал мавзолей Султана Санджара и Эрк-Кала - столица и центр древнего города Мерва и одно из самых старых строений на территории Туркмении, а уже к вечеру Пендинский оазис остался позади.
  
   На каком-то полустанке по дороге на Сем-ск с Абдулатиповым [Магерамов]
  
   На одном из полустанков мы с Абдулатиповым сфотографировались на фоне эшелона и теплушки, в которой ехали
  
  
  
   Из двери теплушки теперь виднелся бесконечно-унылый пустынный ландшафт Каракумов, к которому мы уже успели привыкнуть за годы, проведенные в Иолотани - пески, барханы, колючка, солончаки, изредка заросли саксаула и вблизи жилья виднелись пожирающие скудную растительность одногорбые верблюды - дромадеры. Ведь наша воинская часть располагалась прямо посредине этой огромной пустыни, и батальон, выходя в запасной район, через час хода уже передвигался по песку, настолько мелкому, что, схватив горсть, было совершенно невозможно его удержать в руке - вскоре он весь просачивался сквозь пальцы. Самой интересной его особенностью было то, что местный самый широко распространенный стройматериал совершенно нельзя было использовать при строительстве - раствор, замешанный на нем, после высыхания рассыпался прямо в руках, зато этот песок можно было практически на месте засыпать в песочные часы и изоляторы. Ну и летняя туркменская жара играла свою роль - ведь никто из ВОСО не удосужился 'подогнать' нам кондиционированного вагона с парой молодых блондинок-проводниц, чаем с бойлером и снабженным водой 'сортиром'. К плюсам можно было отнести только то, что посреди вагона в полу было пробито очень симпатичное отверстие для отправления естественных потребностей...
  Зато на маршруте нашего пути мы 'освоили' все туркменские, узбекские и казахские достопримечательности, перепробовали практически все местные фрукты и овощи, которые в тех краях вызревали довольно рано. В Чарджоу был весьма удивлен высоким качеством местного пива, и даже сбегал за ним к 'черту на кулички', чтобы создать стратегический запас - не мог же я это мероприятие доверить бойцам? А, в общем-то, это было довольно муторное путешествие. В Казахстане, в отличие от Туркмении и Узбекистана было довольно холодно, часто шел дождь и град, и мы сильно мерзли в своем вагоне, продуваемом сквозь щели в стенах практически насквозь. По прошествии примерно месяца чередования движения и внезапных долгих стоянок мы, наконец-то, начали приближаться к конечной точке нашего маршрута. За время поездки мы успели зарасти волосами, и с копнами на головах очень напоминали туркменских дикобразов. Поэтому примерно за пятьдесят-сто километров от Жана Семей, на какой-то весьма цивилизованной по местным меркам станции, где даже имелась парикмахерская, я отправил личный состав приводить в порядок внешний вид. Вначале это сделали наши бойцы, а затем пошли 'оболваниваться' и мы с Абдулатиповым. Предварительно, конечно, выяснили, что эшелон здесь простоит примерно сутки. Когда мы с механиком, преображенные до неузнаваемости, вышли из заведения, родной эшелон отделял от нас пассажирский поезд, стоящий на первом пути. Лезть под вагоны нам было лень, да и куда было торопиться в ближайшие сутки?.. Поэтому мы стали терпеливо ждать отправления. А когда поезд отошел от станции, мы с помощником начальника караула увидели, что нашего эшелона не было на месте! По вытянутому лицу своего лучшего бойца я понял, какая у меня в тот момент была физиономия.
  Выяснилось, что поезд ушел на Семипалатинск пятнадцать минут назад, и такого 'залета' - отсутствия на месте начальника караула вместе с помощником было трудно представить. Передо мной уже воочию стояла картина, как представители ВОСО, частенько проверявшие караул в ходе движения, обнаруживают в Семске наше отсутствие и какой они поднимают при этом 'дикий кипиш'. Хорошо хоть личное оружие было с нами - пистолет да автомат. Что же нам делать? Но советский десантник, и вооруженный автоматом и подстриженный, практически непобедим! Быстро находим попутный паровоз и, посулив машинистам за своевременную доставку бутылку марочного вина, которая была куплена по дороге и лежала у меня среди вещей в вагоне, мы с ветерком помчались догонять наших беглецов. Через десять минут движения машинисты сообщили, что наглым образом скрывшийся от нас эшелон стоит возле цементного завода - там у него конфисковали тепловоз. Вскоре мы были на месте, и наши бойцы встречали нас так, как встречают самых горячо любимых и долгожданных родственников, не заезжавшим к ним в гости несколько десятилетий. Отдав бутылку железнодорожникам и отдышавшись, мы после этого, как нам и обещали, еще сутки простояли на развилке.
  А наутро наконец-то тронулись, правда, опять ненадолго. На одном из полустанков нам довелось наблюдать захватывающую картину - двух деревенских казахов, волокущих на водонапорную башню по металлической лестнице, состоящей из скоб, вбитых в кирпичную стену здоровенного пса. Упорство, с которым они тащили на двадцатиметровую высоту упирающееся животное, внушало уважение, и мы все, заинтересовавшись целью данного мероприятия, внимательно наблюдали происходящее. Каково же было наше возмущение, когда они, добравшись до площадки наверху башни, просто сбросили вниз несчастную скотину, разбившуюся насмерть....
  Надо было их, конечно, пристрелить, к людям подобных субъектов относить нельзя, ни при каких условиях, но мы находились в не охваченном боевыми действиями районе тогда еще почти мирно существовавшего СССР. Поэтому мы плюнули на местных живодеров и, поскольку больше на разновидности 'развлечений' этих недоносков нам смотреть не хотелось, сели позавтракать. Впрочем, это нам и не удалось бы, так как мы опять тронулись, и поезд начал увеличивать скорость. Вскоре бойцы, которые опять столпились возле открытой двери покурить, спросили меня: 'А что это там за танки стоят?' Я выглянул в дверь - справа от насыпи на небольшой площадке стояли Т-72 - примерно штук триста. Сначала подумал, что их пригнали на какие-то учения. Но сразу отбросил эту мысль - танки стояли совершенно бессистемно, люки у многих были открыты, и не было видно ни единого шарахающего поблизости военнослужащего, неизбежно обязанного присутствовать на горизонте. На какое-то время это столпотворение стало для нас загадкой, впрочем, она довольно быстро разрешилась. Я никогда в жизни не предполагал, что такой 'бардак' в советской воинской части, в которую мы ехали сдавать технику, возможен в наших Вооруженных силах. Впрочем, это были еще цветочки, 90-е только начались....
  Вскоре мы прибыли к месту назначения, и там, несмотря на свои опасения, пришлось часов так 'через несколько', самим разыскивать представителей ВОСО, чтобы они сообщили заинтересованным лицам о необходимости выгрузки техники из эшелона. Еще по прошествии некоторого времени прибыли представители Базы с бойцами, предназначенными к выгрузке. Вскоре, выгнав технику на твердую почву, мы совершили марш в воинскую часть, причем из-за нехватки местных механиков-водителей мы все четверо тоже сидели за штурвалами. На базе в первую очередь сдали на склад курсовые пулеметы, сняв их с машин, причем от нас требовали сдать только по одному, вероятно, не зная, что на БТР-Д их установлено по два. В связи с тем, что нам при всем желании некуда было девать лишние четырнадцать пулеметов, мы раскрыли на данную проблему глаза местных РАВистов, и приемщики на радостях уже даже хотели наскоро подписать акты приема-передачи, но потом все внезапно застопорилось. Главное, из за чего это произошло, было отсутствие четырех формуляров БТР-Д, сгоревших вместе со штабом. Представителя части, обещанного мне еще в бригаде для сдачи техники, уполномоченного приехать со всеми недостающими документами, на месте не было и в помине. Потому бойцов разместил в штабе базы, позвонил в свою воинскую часть и, получив указание начинать сдавать технику, решил вопрос с приемщиком, а потом отправился в офицерское общежитие к лейтенанту Хропалю, назначенному на завтрашний день принимать БТР-Д по описи. Там, за бутылкой местной семипалатинской водки он и рассказал мне много интересного про свое родное соединение.
  Эту 'клоунскую' организацию образовали совсем недавно. На базе было около двухсот солдат и столько же офицеров-прапорщиков. Не было ни одной единицы стрелкового оружия, даже на караул. В части был парк, состоящий из полусотни боксов, обнесенных бетонным забором с КТП и прочими сооружениями, обязательных в любом парке боевых машин. Также в части было несколько казарм и военный городок для семей офицеров. Впрочем, он был единым для всех расположенных поблизости воинских частей. Отношения между срочнослужащими напомнили мне ГСВГ образца середины 80-х годов, только были еще хуже. Примерно раз в десять. Все солдаты жили в казармах, делящихся по национальному признаку - в одной жил 'Кавказ', в другой 'Средняя Азия', в третьей - 'Русские', к которым относились все славяне, татары, башкиры и прочие 'прибалты', а 'молодых' поселили в штабе части отдельно, под особым контролем офицеров, чтобы не допустить возможных надругательств над советским законодательством. В части постоянно возникали различные межнациональные конфликты, а по ночам офицеры, кроме штаба, старались не появляться на территории базы во избежание возможных неуставных взаимоотношений по отношению к ним. Гвардейцы мои, правда, попали в привилегированное положение, так как они были десантниками, воевали в Закавказье и при этом держали в руках автоматы с битком набитыми магазинами - невиданная в здешних краях картина. Они были, практически, как Рэмбо, только в трех лицах. Впрочем, и я совершенно безнаказанно несколько раз передвигался ночью по местным 'злачным местам' - рассадникам всевозможного криминала и извращений. Из штаба мои воины вскоре сбежали, так как, устав во время поездки, разгрузки и сдачи техники, они хотели выспаться, но шарахающийся по казарме и тренькающий на гитарах вечно пьяный или обкуренный личный состав - причем это были так называемые 'молодые солдаты' - не давал им такой возможности. Поэтому они вскоре ушли спать в наши БТР-Д, и прожили в них практически все время сдачи техники.
  Но вернемся к Хропалю. Из его рассказов стало понятно, что сразу после начала формирования базы, из Чехословакии стала приходить техника. Вначале пришли БМП и БРМки, которые были поставлены в хранилища парка. Перед самым нашим приездом на базу сдала свою технику Актогайская, 57-я дшбр, которую накануне расформировали, и ее БМД и БТР-Д тоже заняли места в боксах Базы. А тем временем непрерывно шли эшелоны с танками из состава выводившихся из Чехословакии войск. Прибывали они в таком количестве, что бойцы части едва успевали выгружать технику с платформ. Именно поэтому в 50-ти километрах от Семска посреди степи и оказались брошенными три сотни танков - их просто не успевали перегонять, в день штук по сто еще удавалось переместить на территорию воинской части, но больше не получалось - на базе просто отсутствовало необходимое для этого количество людей. За парком боевых машин, по мере пригона танки ставили рядами, уходящими за горизонт, на многих из них даже не были выключены аккумуляторы. Но это, как оказалось, было мелочью, гораздо хуже было другое. Ни забора, ни охраны у танковой армады не было, лишь раз в сутки дежурные объезжали окрестности на автомобиле и определяли, сколько боевых машин за ночь угнали. Ведь местным казахам, приезжавшим в город, особенно тем, кто раньше служил в танковых войсках, пришла в голову гениальная идея - после того как все их дела в Семипалатинске были улажены, они приходили к району стоянки, заводили один - два танка и на них ехали в родной аул. Там они их бросали, сняв то, что приглянулось, а через пару дней лейтенант Хропаль, ответственный за розыск украденного имущества, ехал по следам, оставленным боевыми машинами, находил брошенных 'слонов', и перегонял их обратно в парк, вернее к парку. Однажды, примерно на третий день пребывания в части, мне довелось поучаствовать в подобном мероприятии, так как никто из оказавшихся в момент приема-сдачи техники в парке, не умел управлять БМП, а именно эта машина была в распоряжении дежурного и в ней даже имелось топливо. В тот день мы с лейтенантом, предусмотрительно взяв с собой баллон сжатого воздуха и запасного водителя, проехали около сотни километров, нашли железного беглеца и, заведя его с баллона, так как аккумуляторы были сняты похитителями, вернули его к металлическим собратьям.
  Но это было позже, а на следующий день после прибытия мы двинулись к нашим БТР-Д, стоявшим на территории парка. Бойцы с утра уже разобрали ЗИПы, предназначенные к сдаче, обнаружив, что в наших машинах лежат боеприпасы, оставшиеся после Баку - выстрелы к подствольным (ГП-25) и ручным противотанковым гранатометам (РПГ-7), а также огромное количество патронов. Опытные в подобных делах, они мне потихоньку поведали об этом 'залете'. Я им приказал спрятать выстрелы где-нибудь в парке, так как наших начальников, да и меня тоже не погладили бы по головке за подобное упущение - наличие в машинах неучтенных боеприпасов. Поэтому мои гвардейцы в ближайшую же ночь 'растолкали' гранаты ПГ-7В, конфискованных в свое время у Народного фронта Азербайджана по боевым машинам Актогайской бригады, лишь с укоризной взиравшим на их действия, а ВОГ-25 зарыли россыпью в ящиках с 'противопожарным' песком. Патроны отправились туда же, а также были в большом количестве утоплены в самой грандиозной на территории базы луже.
  Все время, пока мы сдавали технику, на наших глазах в боксы парка выгружали ЗИПы с прибывших накануне танков. Хранилища Базы забивались ими навалом, под самый потолок, на высоту около десяти метров. Глядя на все это, не будь дураками, мои бойцы укомплектовали бригадные машины недостающими тентами, зимними шлемофонами, ключами. Достаточно сказать, что к моменту полной передачи техники у нас по передаточным ведомостям самый серьезный недостаток остался один - отсутствие семи зимних шлемофонов, хотя изначально их не было вообще, так же, как и укрывочных брезентовых тентов. С ужасом взирая, как на наших глазах уничтожается, приводится в негодность и разворовывается бронетанковая техника, стоящая миллиарды долларов (один Т-72 без лазерного дальномера на международном рынке стоил 1.200.000. - я это еще на лекциях в училище уяснил) даже спросил у начальника базы, полковника: 'Как же вы отчитываться - то будете за все это?' На что полковник довольно уверенно ответил: 'Ничего, спишем!' Мне даже обидно стало за нас - в Туркмении удерживали деньги с бойцов и командиров за утерянные тельняшки и котелки, другое имущество, даже утраченное во время 'боевых', а тут ТВОРИТСЯ ТАКОЕ!
  Тогда же произошел интересный разговор. Из тех бойцов, что были с лейтенантом назначены для приемки техники, один подошел ко мне и спросил: 'А правда, что у каждого из ваших солдат есть автомат?' Мне пришлось ответить утвердительно. Он вновь спросил: 'И что, они ДАЖЕ из них стреляют?' Я вновь подтвердил, и сказал, что все мои бойцы еще и воевали в Закавказье и Узгене. У него при этих словах, видать, крыша чуть не поехала от зависти, это было явственно написано на лице, и понял, что бойца послали проверить рассказ моих воинов заинтересованные личности в казарме. Еще подумал: 'Несчастные люди - пришли защищать Родину, а кроме унижений, оскорблений и межнациональных драк ничего не видят. Даже автоматов!'
  Вскоре мы всю технику сдали лейтенанту Хропалю, остались не переданными только сгоревшие формуляры машин. Стал звонить в часть, и там мне конфиденциально сообщили, что наш представитель с недостающими документами выедет только недели через две. Поэтому, проинструктировав Абдулатипова и сдав автоматы бойцов вместе с патронами на склад части, поселил подчиненных в 'Кавказском' модуле, ведь в нем жили земляки моего механика-водителя. А сам, сделав оформленное по всем правилам командировочное удостоверение и, получив, таким образом, совершенно неожиданный отпуск, отправился к семье - в Омск, где всего два месяца назад в моей семье произошло прибавление.
  Недели две провел с родными, время от времени звоня в часть, чтобы узнать - не приехал ли представитель бригады. Наконец, мне сообщили, что он наконец-то выехал, а потому тоже стал собираться в Семипалатинск. По прибытию на базу обнаружил лейтенанта Комара - командира минометного взвода из десантно-штурмовой роты нашего батальона, и сразу ему задал вопрос: 'Формуляры привез?' Думаю излишне говорить, что нисколько не был удивлен, получив отрицательный ответ, так как повсеместный бардак, который виднелся буквально на каждом шагу, похоже, добрался и до нашей прославленной части. Большинство ее подразделений было в Узгене, не позволяя аборигенам резать и жечь представителей других местных народов, почему в бригаде оставалось буквально 'полторы калеки'.
  Что делать? Сообщил Комару, что завтра - послезавтра он с бойцами поедет домой, в Туркмению, ведь у меня на всякий случай заранее был заготовлен план. Заключался он в следующем: я решил посетить расположенный там же, в Жана Семей танкоремонтный завод и 'выцыганить' на нем четыре чистых формуляра. Хропаль пообещал поставить в них печати и, таким образом у нас получалась моментальная сдача техники, а у меня - еще один отпуск на родину. А для бригадного начальства была 'железная' отговорка - ведь они сами не выполнили своих обязанностей по подготовке машин к передаче.
  Несчастные гвардейцы в мое отсутствие снова 'свалили' из базовского 'зоопарка', даже Абдулатипов уже не выдерживал общения со своими земляками. Он происходил из аула Цемез, Хунзахского района Дагестана - как мне писал накануне в письме его отец, приглашая в гости на '...родину национального героя аварцев - Хаджи-Мурата'. Последний в свое время был сподвижником Шамиля и воевал с 'русскими собаками', а теперь его потомок, честно защищающий с оружием в руках территориальную целостность той самой страны, с которой воевал его предок, никак не мог примириться с порядками, заведенными в последнее время на некоторых территориях одной шестой части суши. Десантники снова спали в БТРах, закутавшись в спальные мешки, чтобы не видеть, как они сказали '...ЭТИ РОЖИ'. Обижать их никто не обижал, да уж, попробуй обидеть их, но взаимоотношения, установившиеся на базе между военнослужащими - срочниками, внушали им глубокое отвращение. Это был разительный контраст по сравнению с бригадой, где, конечно, бывали и неуставные взаимоотношения, и многое другое, что вовсе не украшает людей. Но в Иолотани отношение к человеку основывалось, прежде всего, на его личных и деловых качествах, проявленной отваге, способности переносить трудности военной службы, выживать в тяжелых условиях, а не тупо на одной лишь национальности....
  Вскоре мои воины, довольные, что покидают этот 'вертеп', радостно собирались в дорогу. Мы загрузили автоматы и пистолет в железный ящик, получили по перевозочным требованиям билеты, и попрощались на вокзале. Вскоре вагонные пары выстукивали для них сладостную музыку: 'До-мой, до-мой!' У меня же начиналась новая, правда, обещающая быстро закончиться эпопея. Вскоре ноги принесли меня на танковый завод, который, вообще-то, ремонтировал колесные БТРы. Но это было неважно, 56-й дшбр нужны были лишь чистые формуляры, и я настраивался на поход в 'техчасть' или к директору завода. В административно - производственном здании меня долго гоняли по этажам и нескончаемым коридорам, склоняя вначале к поиску кабинета шефа, потом его самого, и в ходе этих блужданий возле той самой 'техчасти' мною была обнаружена огромная куча чистых формуляров, лежащих на полу. Это была удивительная удача! Плюнув на поиск начальника, я взял четыре тетради и пошел на базу. Быстро заполнив книги, отдал их Хропалю, тот подписал акты, поставил на них и формуляры все необходимые печати, и я с этой минуты стал совершенно свободным человеком. Причем на две или три недели - именно такой срок был указан в моем новом командировочном удостоверении.
   Напоследок произошел еще один курьезный случай, над которым мы долго хохотали в бригаде. Ко мне подошел местный 'базовский' прапорщик и, подмигивая, со странными гримасами и заговорщицким видом попросил посмотреть 'одну штуку'. Он привел меня в парк боевых машин, подвел к противопожарному ящику, уже достаточно хорошо знакомому - именно здесь гвардейцы 'тарили' боеприпасы и, копнув в нем немного песку, извлек на свет божий выстрел ВОГ-25 к подствольному гранатомету, который является, в общем-то, довольно изящной на вид вещью. При этом он спросил: 'Скажите, товарищ старший лейтенант, а что это такое?' Я, сдерживая смех, сообщил ему, что предмет, который он держит в руках, является выстрелом к гранатомету. Он внезапно загрустил, и снова спросил: 'А он может взорваться?' На это ответ был более чем утвердительный. 'Знаменосец' при этих словах окончательно расстроился: 'Жаль, я хотел эти штучки вместо ножечек для шкафчиков приспособить!' Как меня в тот момент не 'прорвало', до сих пор удивляюсь!
  
  
  
   nbsp;
Оценка: 7.01*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023