ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Романов А. М.
Воспоминания Великого Князя

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.28*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Воспоминания Великого князя Александра Михайловича Романова. Выдержки из книги. Подборка А. Магерамова.
  
  Еще в начале 20-го века на Западе была издана книга, в которой удалось обнаружить очень интересные мысли и размышления о Боге и природе, большевизме и революции, истории Российской империи, ее взаимоотношениях с другими странами мира. В ней дается оценка целого ряда императоров - Александра III, Николая II, Вильгельма II, членов их семей и многих ныне всемирно известных лиц. Весьма доходчиво расписывается история возникновения украинского (и не только) сепаратизма, говорится об офицерской чести в понятии некоторых представителей отдельных Вооруженных сил. Написал эту книгу Великий Князь Александр Михайлович, а называется она: 'Книга воспоминаний'. Ценны данные размышления тем, что их автор был близок как королеве Англии, так и германскому императору - извечным противникам в прошедших и последующих войнах России, а поэтому оценка международной обстановки Великим Князем рассматривается сквозь лупу родственных отношений с практически всеми царствующими и правящими династиями мира.
  Издание, которое было использовано при написании данной статьи - 'Современник', Москва, 1991. В свете последних событий на Кавказе, думаю, нет необходимости делать какие-либо оценки и выводы - к тому, что вы прочтете ниже, как говорится, не убавить, ни прибавить. А потому слово предоставляется Великому Князю Александру Михайловичу Романову.
  
  
  Стр. 56.
  
   [После конфликта у реки Кушки] ...новая угрожающая нота пришла из Англии. В ответ на нее Царь отдал приказ о мобилизации Балтийского флота. Это распоряжение было актом высшей храбрости, ибо британский военный флот превышал наши морские вооруженные силы по крайней мере в пять раз. Прошло две недели. Лондон примолк, а затем предложил образовать комиссию для рассмотрения русско-афганского инцидента. Европа начала смотреть другими глазами в сторону Гатчины. Молодой русский Монарх оказался лицом, с которым приходилось серьезно считаться Европе.
  Виновницей второго инцидента оказалась Австрия. Венское правительство противилось нашему 'непрерывному вмешательству в сферу влияния Австро-Венгрии' на Балканах, и австро-венгерский посол в С.-Петербурге угрожал нам войною.
  На большом обеде в Зимнем дворце, сидя за столом напротив Царя, посол начал обсуждать докучливый балканский вопрос. Царь делал вид, что не замечает его раздраженного тона. Посол разгорячился и даже намекнул на возможность, что Австрия мобилизует два или три корпуса. Не изменяя своего полунасмешливого выражения, Император Александр Ш взял вилку, согнул ее петлей и бросил по направлению к прибору австрийского дипломата:
  - Вот, что я сделаю с вашими двумя или тремя мобилизованными корпусами, - спокойно сказал Царь.
  
  Стр. 57.
  
  -Во всем свете у нас только два верных союзника,- любил он говорить своим министрам: - наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас. Это мнение Александр Ш выразил однажды в очень откровенной форме на обеде, данном в честь прибывшего в Россию князя Николая Черногорского, в присутствии всего дипломатического корпуса. Подняв бокал за здоровье своего гостя, Александр Ш провозгласил следующий тост: - Я пью за здоровье моего друга, князя Николая Черногорского, единого искреннего и верного союзника России вне ее территории. Присутствовавший Гирс открыл рот от изумления; дипломаты побледнели.
  Лондонский 'Таймс' писал на другое утро 'об удивительной речи, произнесенной русским Императором, идущей вразрез со всеми традициями в сношениях между дружественными державами'. Но в то время как Европа все еще обсуждала последствия инцидента под Кушкой, русское Императорское правительство сделало новое заявление, заставившее лондонский кабинет запросить по телеграфу Петербург о достоверности полученной в Лондоне ноты. Не признавая условий позорного Парижского мира 1855 года, по которому России было запрещено иметь на Черном море военный флот, Александр Ш решил спустить на воду несколько военных кораблей именно в Севастополе, где коалиция европейских держав унизила русское имя в 1855 году. Царь выбрал для этого чрезвычайно благоприятный момент, когда никто из европейских держав, за исключением Англии, не был склонен угрожать войною России. Турция еще помнила урок 1877 - 1878 годов. Австрия была связана политикой Бисмарка, который мечтал заключить с Россией союз. Проект Железного канцлера был бы несомненно осуществлен, если бы Александр Ш не чувствовал бы личной неприязни к молодому неуравновешенному германскому Императору, а Вильгельм II и его 'Свенгалли' - Бисмарк - не могли понять характера русского Императора. Во время их визита в С.-Петербург они оба вели себя совершенно невозможно. Вильгельм II держал громкие речи, а Бисмарк позволил себе прочесть Александру Ш целую лекцию об искусстве управления Империей. Все это окончилось плохо. Бисмарку объявили выговор, а Вильгельма высмеяли. Оба Монарха - русский и германский - представляли своими личностями разительный контраст. Вильгельм - жестикулирующий,
  
  Стр. 58-59.
  
  бегающий взад и вперед, повышающий голос и извергающий целый арсенал международных планов; Александр Ш - холодный, сдержанный внешне, как бы забавляющийся экспансивностью германского Императора, но в глубине души возмущенный его поверхностными суждениями. Те из нас, которым пришлось быть свидетелями событий 1914 года, склонны упрекать Александра Ш в том, что в нем личные чувства антипатии к Вильгельму II взяли перевес над трезвостью практического политика. Как могло случиться, что русский Монарх, бывший воплощением здравого смысла, отклонил предложения Бисмарка о русско-германском союзе и согласился на рискованный союз с Францией. Этому можно найти очень простое объяснение. Не будучи провидцем ошибок, допущенных в иностранной политике в царствование Николая П, и последствий неудачной русско-японской войны и революции 1905 г., Александр Ш, кроме того, переоценивал наше военное могущество. Он был уверен, что в Европе воцарится продолжительный мир, если Россия морально поддержит Французскую республику, предостерегая таким образом Германию от агрессивности 1870 г. Возможность вмешательства Франции в решительную борьбу между Англией и Германией за мировое владычество на морях - просто не приходила Царю в голову. Если бы он остался бы долее у власти, он с негодованием отверг бы роль франко-английского парового катка, сглаживающего малейшую неровность на их пути, каковая роль была навязана России в 1914 году. Он жаждал мира, ста лет ненарушимого мира. Только открытое нападение на Россию заставило бы Александра Ш участвовать в войнах. Горький опыт XIX века научил Царя, что каждый раз, когда Россия принимала участие в борьбе каких-либо европейских коалиций, ей приходилось впоследствии лишь горько об этом сожалеть. Александр I спас Европу от Наполеона I, и следствием этого явилось создание на западных границах Российской Империи - могучих Германии и Австро-Венгрии. Его дед Николай I послал русскую армию в Венгрию для подавления революции 1848 г. и восстановления Габсбургов на венгерском престоле, и в благодарность за эту услугу - Император Франц- Иосиф потребовал себе политических компенсаций за свое невмешательство во время Крымской войны. Император Александр II остался в 1870 году нейтральным, сдержав таким образом, слово, данное Императору Вильгельму I. А восемь лет спустя на Берлинском конгрессе Бисмарк лишил Россию плодов ее побед над турками. Французы, англичане, немцы, австрийцы - все в разной степени делали Россию орудием для достижения своих эгоистических целей. У Александра II не было дружеских чувств в отношении Европы. Всегда готовый принять вызов, Александр Ш, однако, при каждом удобном случае давал понять, что интересуется только тем, что касалось благосостояния 130 миллионов населения России.
  
  Cтр. 74.
  
  В своих очень интересных мемуарах племянник мой, германский кронпринц рассказывает об одном, чрезвычайно характерном разговоре, происшедшем 9 ноября 1918 г. между его отцом, Императором германским, и генералом Тренером, бывшим министром германского демократического правительства,- в ноябре 1918 г. видным офицером германского Генерального штаба. Вильгельм хотел знать, мог ли он рассчитывать на преданность своих офицеров. 'Наверное, нет,- ответил Тренер,- они все восстановлены против Вашего Величества'.- 'Ну а как же присяга?' - воскликнул Вильгельм II. 'Присяга? Что такое, в конце концов, присяга? - насмешливо сказал Гренер,- это ведь только слово!'
  Должен сознаться, что в данном случае все мои симпатии на стороне германского Императора.
  
  Стр. 83.
  
  [Про Англию] Роскошные летние клубы британских офицеров. Подсознательное высокомерие всесильного могущества. Частые цитаты Сесиля Родса: 'Мыслить империалистически'.... Сингапур. Я желал бы, чтобы какая-нибудь пресыщенная леди, пьющая чай на террасе своего красивого имения в Англии и жалующаяся на вечное отсутствие мужа, находящегося на востоке, имела бы возможность осмотреть Сингапур и видеть процесс добывания денег, на которые покупаются ее драгоценности, туалеты и виллы. 'Бедный Фрэдди. Он все время очень много работает. Я не знаю в точности, что он делает, но это имеет какое-то отношение к этим забавным китайцам в Сингапуре'. Китайский квартал Сингапура. Главный источник дохода Фрэдди. Каждый второй дом - курильня опиума. Развращенность на высшей степени развития. Не тот разврат, который подается на золотом блюде в европейском квартале Шанхая, но разврат в грязи и мерзости, запахи гниения, разврат голодающих кули, которые покупают свой опиум у европейских миллионеров. Голые девятилетние девочки, сидящие на коленях прокаженных. Растрепанный белый, старающийся войти в курильню опиума.Тошнотворный запах опиума, от которого нельзя отделаться. А невдалеке от этого ада - очаровательные лужайки роскошного британского клуба, с одетыми во все белое джентльменами, попивающими под сенью больших зонтов соду-виски.
  
  Стр 104.
  
  Россия имела золото, медь, уголь, железо; ее почва, если бы удалось поднять урожайность русской земли, могла бы прокормить весь мир. Чего же не хватало Россиянину? Почему мы не могли следовать американскому примеру? Нам не было решительно никакого дела до Европы, и нам не было никакого основания подражать нациям, которые были вынуждены к тем или иным методам управления в силу своей бедности. Европа! Европа! - это вечное стремление идти в ногу с Европой задерживало наше национальное развитие, Бог знает на сколько лет.
  
  Стр. 144-145.
  
  Николай Николаевич воображал себя великим полководцем. Алексей Александрович повелевал морями. Сергей Александрович хотел бы превратить Московское генерал-губернаторство в собственную вотчину. Владимир Александрович стоял на страже искусств. Все они имели, каждый, своих любимцев среди генералов и адмиралов, которых надо было производить и повышать вне очереди, своих балерин, которые желали бы устроить 'русский сезон' в Париже, своих удивительных миссионеров, жаждущих спасти душу Императора, своих чудодейственных медиков, просящих аудиенции, своих ясновидящих старцев, посланных свыше... и т. д. К шести часам вечера молодой Император был без сил, подавленный и оглушенный. Он с тоскою смотрел на портрет своего отца, жалея, что не умел говорить языком этого грозного первого хозяина России. Александра Ш все боялись, как огня. - Перестань разыгрывать Царя,- телеграфировал Александр Ш тому же самому Сергею Александровичу в Москву.
  - Выкинуть эту свинью,- написал Царь на всеподданнейшем докладе, в котором описывались скандальные действия одного сановника, занимавшего ответственный пост, который ухаживал за чужой женой.
  - Когда Русский Царь удит рыбу, Европа может подождать,- ответил он одному министру, который настаивал в Гатчине, чтобы Александр Ш принял немедленно посла какой-то великой державы.
  Однажды какой-то чрезмерно честолюбивый министр угрожал отставкой Самодержцу. В ответ на эти угрозы Царь взял его за шиворот и, тряся как щенка, заметил:
  - Придержите-ка ваш язык! Когда я захочу вас выбросить, вы услышите от меня об этом в очень определенных выражениях.
  Когда Вильгельм II предложил Александру Ш 'поделить мир между Россией и Германией', Царь ответил:
  - Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Полюбуйся на себя в зеркало.
  Трагедия России заключалась в том, что такому волевому человеку было суждено умереть в возрасте сорок девять лет. Бог свидетель, что Николай П не очень стремился взойти на престол. Если бы мой отец был бы на двадцать или на тридцать лет моложе, быть может, все в России было бы иначе... Все, включая моих самоуверенных дядей и даже импульсивного кузена Вилли...
  
  Стр. 148.
  
  Пятнадцать миллионов мирных русских крестьян должны были оставить в 1914 г. домашний очаг, потому что Александр II и Александр Ш считали необходимым защищать балканских славян от притязаний Австрии. Вступительные слова Манифеста, изданного Царем в день объявления войны, свидетельствовали о послушном сыне, распятом на кресте своей собственной лояльности. 'Верная своим историческим традициям, наша Империя не может равнодушно смотреть на судьбу своих славянских братьев...' Трудно добиться большего нагромождения нелогичности на протяжении этой КОРОТЕНЬКОЙ фразы. Самая могущественная Империя перестанет быть таковой в тот момент, когда сентиментальная верность традициям прошлого отклоняет ее от победоносного шествия вперед. Император Николай II был обаятелен. Я полагаю, что он был самым обаятельным человеком в Европе. Поэтому скептически настроенные сановники часто оставляли его в уверенности, что в Государе под непроницаемой маской обаятельности скрывалась иногда ирония.
  - Государь - восточный человек, типичный византиец, - сказал про Николая II Витте вскоре после своей отставки в 1906 году. Мы говорили с ним добрых два часа; он пожал мне руку, он меня обнял. Желал мне много счастья. Я вернулся домой, не помня под собой ног, и в тот же день получил указ о моей отставке. Вильгельм II и великий князь Николай Николаевич подписались бы обеими руками под этим мнением Витте.
  Оба подпали под обаяние Царя и оба за это поплатились.
  
  Стр. 149-150.
  
  11 июля 1905 года Император Николай II пригласил германского Императора к завтраку на борту Императорской яхты 'Полярная Звезда', которая стояла в Бьерке. Кузен Вилли решил соединить приятное с полезным и захватил с собою подробно разработанный проект русско-германского союза. Но, бросив взгляд на этот серьезный документ, Государь смутился.
  - Если ты интересуешься моим мнением, - сказал Вильгельм, - то должен тебе сказать, что это очень высокая политика. Этот акт принесет благо не только нашим странам, но и всему миру.
  - Да, это очень хороший проект,- вежливо согласился хозяин.
  - Ты подпишешь его, Никки?
  - Я подумаю. Оставь мне его. Я, конечно, должен буду показать его моему министру иностранных дел.
  - Слушай, Никки,- начал Вильгельм, и Государь опустил голову. Красноречие Вильгельма пользовалось мировой известностью. Государь попробовал переменить тему разговора. Эффекта не последовало. 'Потсдамский оратор' произнес блестящую речь, после которой оставалось или же высказаться о договоре отрицательно или же подписать договор. Вежливость Николая II превозмогла в нем стремление подражать во всем отцу, он протянул руку за пером.
  - Вот и прекрасно, - обрадовался Вильгельм II. - Еще одна маленькая формальность, и величайший в истории договор будет реальностью. Но кто засвидетельствует твою подпись? Кто-нибудь из твоих министров есть на борту?
  - Я попрошу завтра это сделать министра иностранных дел графа Ламздорфа.
  - Но, если я не ошибаюсь, я видел по дороге в твой кабинет морского министра, адмирала Бирилева?
  - Да, он тут, но я предпочел бы подпись Ламздорфа.
  Последовал новый взрыв красноречия Вильгельма II, и адмирала Бирилева вызвали в кабинет. Николай II был настолько уверен, что аннулирует этот импровизированный договор, как только вернется в Царское Село, что даже не разрешил морскому министру ознакомиться с содержанием документа.
  - Адмирал,- сказал, краснея, Царь: - вы мне верите?
  - Ваше Величество, можете быть уверенным, что я сделаю все для престола и родины.
  - Хорошо, Тогда скрепите вашей подписью этот документ. Я не могу вам дать его для ознакомления. На это у меня есть свои причины.
  Адмирал Бирилев поклонился и скрепил Бьерский договор. А потом в Берлин была отправлена нота, в которой указывалось, что в силу договоров, заключенных до сего времени с Францией, Россия не могла вступить в какие-либо новые договорные отношения с Германией. Император Вильгельм рвал и метал по адресу вероломства русского Царя и поклялся не верить ему впредь. Можно с уверенностью сказать, что своевременный обмен телеграммами между обоими царственными кузенами в июле 1914 года предотвратил бы мировую войну, не будь у Вильгельма II на душе того запаса горечи, которая накопилась у него за эти девять лет.
  
  Стр.155-157.
  
  За стенами царских дворцов простиралась Россия- 'ледяная пустыня, по которой бродил Человек',- по выражению К. П. Победоносцева. Достаточно краткого перечня событий 1894 - 1917 гг., чтобы составить себе представление о 'делах' этого 'лихого Человека'.
  Май 1896 г.- катастрофа на Ходынке.
  1897 - 1901 гг.- частичные забастовки в Петербурге, Москве и в провинции; бесчисленные покушения на жизнь министров, губернаторов и чинов полиции; чрезвычайные меры, принимаемые для охраны молодого Царя.
  1902 г.- убийство министра внутренних дел Сипягина.
  1904 r. убийство министра внутренних дел В. К. Плеве.
  1904 г. - начало несчастной русско-японской войны.
  9 января 1905 r. революционные вожаки, вопреки категорическому приказу, запрещавшему устройство уличных демонстраций, ведут петербургских рабочих по направлению к Зимнему дворцу, чтобы подать Царю петицию, хотя им и известно, что Государь находится в Царском Селе. После многократных предостережений войска открывают по толпе огонь. В результате - двести рабочих убито и ранено.
  5 февраля 1905 г. - убийство в Москве великого князя Сергея Александровича. Ввиду переполнения Москвы террористами, полиция просит Царскую фамилию не присутствовать на похоронах.
  6 июня 1905 г.- восстание в Черноморском флоте. 12 октября 1905 г. - петербургский совет рабочих депутатов объявляет всеобщую забастовку.
  17 октября 1905 г. - великий князь Николай Николаевич и председатель Совета министров С. Ю. Витте убеждают Государя уступить требованиям революционеров.
  Объявление манифеста о созыве Государственной Думы.
  Декабрь 1905 г. правительство вынуждено принять чрезвычайные меры для благополучного возвращения армии с японского фронта и предохранения Сибирской железной дороги от покушений революционеров.
  Декабрь 1905 г. - для подавления Московского восстания из Петербурга командируется л-гв. Семеновский полк.
  27 апреля 1906 г.- открытие первой Государственной Думы...
  Весна - лето 1906 г.- так называемые 'иллюминации' по всей Европейской России, т. е. мужики жгут помещичьи усадьбы. Убит ряд губернаторов, военных и чинов полиции.
  7 июля 1906 г. - роспуск первой Государственной Думы. Некоторые депутаты отказываются подчиниться приказу о роспуске, отправляются в Выборг и выпускают воззвание, в котором предлагают народу не платить Царскому правительству податей. П. А. Столыпин, назначенный председателем Совета министров, организует планомерную борьбу с революционерами.
  12 августа 1906 г.- взрыв бомбы на даче Столыпина на Аптекарском острове. Ранены дети Столыпина и убито и ранено много должностных лиц.
  Зима 1906 - 1907 гг.- серия экспроприаций, организованных революционерами для пополнения партийной кассы, вынуждает правительство объявить военное положение во многих крупных центрах.
  3 июня 1907 г. роспуск второй Государственной Думы, которая была еще более оппозиционной, чем первая. С думской трибуны была оскорблена русская армия.
  Осень 1907 г.- выборы в Государственную Думу проходят по новому избирательному закону, который обеспечивал более широкое участие в законодательной деятельности представителей земной России.
  1908 - 1911 гг. - меры, предпринятые Столыпиным, восстанавливают порядок. Расцвет промышленности и банковского дела достигает невиданных до той поры размеров.
  Вводятся законы о 'Столыпинском' землеустройстве, направленные к ликвидации сельской общины, к разверстанию крестьянских земель на хутора и отруба и к развитию переселенческого дела.
  14 сентября 1911 г. убийство Столыпина Богровым в Киевском городском театре.
  30 июля 1914 года - С. Д. Сазонов и великий князь Николай Николаевич оказывают все свое влияние на Государя, чтобы он подписал приказ о всеобщей мобилизации.
  1915 - 1916 гг.- противники существующего строя занимают преобладающее влияние в земском, городском и военно-промышленном комитетах. Петербург переполнен пораженческой литературой, которая использует влияние на Распутина, как средство для разложения тыла.
  Февраль 1917 г.- германские агенты ведут пропаганду в хвостах за хлебом в С.-Петербурге и организуют забастовки на фабриках, работающих на оборону.
  Март 1917 г.- отречение Императора Николая II.
  
  Стр.162-163.
  
  Императорский строй мог бы существовать до сих пор, если бы 'красная опасность' исчерпывалась такими людьми, как Толстой и Кропоткин, террористами, как Ленин или Плеханов, старыми психопатками, как Брешко-Брешковская или же Фигнер, или авантюристами типа Савинкова и Азефа. Как это бывает с каждой заразительной болезнью, настоящая опасность революции заключалась в многочисленных носителях заразы: мышах, крысах и насекомых... Или же выражаясь более литературно, следует признать, что большинство русской аристократии и интеллигенции составляло армию разносчиков заразы. Трон Романовых пал не под напором предтеч советов или же юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворных званий, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и др. общественных деятелей, живших щедротами Империи. Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян; полиция справилась бы с террористами. Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в шестую книгу российского дворянства, и оппозиционным бюрократам, воспитанным в русских университетах. Как надо было поступить с теми великосветскими русскими дамами, которые по целым дням ездили из дома в дом и распространяли самые гнусные слухи про Царя и Царицу? Как надо было поступить в отношении тех двух отпрысков стариннейшего рода князей Долгоруких, которые присоединились к врагам монархии? Что надо было сделать с ректором Московского университета, который превратил это старейшее русское высшее учебное заведение в рассадник революционеров! Что следовало сделать с графом Витте, возведенным Александром Ш из простых чиновников в министры, специальностью которого было снабжать газетных репортеров скандальными историями, дискредитировавшими Царскую семью? Что нужно было сделать с профессорами наших университетов, которые провозглашали с высоты своих кафедр, что Петр Великий родился и умер негодяем? Что следовало сделать с нашими газетами, которые встречали ликованиями наши неудачи на японском фронте? Как надо было поступить с теми членами Государственной Думы, которые с радостными лицами слушали сплетни клеветников, клявшихся, что между Царским Селом и Ставкой Гинденбурга существовал беспроволочный телеграф? Что следовало сделать с теми командующими вверенных им Царем армий, которые интересовались нарастанием антимонархических стремлений в тылу армии более, чем победами над немцами на фронте? Как надо было поступить с теми ветеринарными врачами, которые, собравшись для обсуждения мер борьбы с эпизоотиями, внезапно вынесли резолюцию, требовавшую образования радикального кабинета?
  Описания противоправительственной деятельности русской аристократии и интеллигенции могло бы составить толстый том, который следовало бы посвятить русским эмигрантам, оплакивающим на улицах европейских городов 'доброе старое время'. Но рекорд глупой тенденциозности побила, конечно, наша дореволюционная печать. Личные качества человека не ставились ни во что, если он устно или печатно не выражал своей враждебности существующему строю. Об ученом или же писателе, артисте или же музыканте, художнике или инженере судили не по их даровитости, а по степени радикальных убеждений на целое поколение Фрейда, был обречен на писание маленьких, незначительных статей в 'Новом Времени'.
  
  Стр.173.
  
  ...Проблема развития нашей нефтяной промышленности требовала от нас новых усилий. Я предложил Государю, чтобы наше правительство создало общество для эксплуатации нефтяных промыслов, находившихся в Баку. Мне без особого труда удалось доказать, что прибыль, полученная от продажи нефтяных продуктов, легко покроет расходы по осуществлению широкой программы коммерческого судостроения и даже даст значительный излишек для различных усовершенствований. Это простое и вполне логическое предложение вызвало бурю протестов.
  Меня обвиняли в желании втянуть Императорское правительство в спекуляцию. Про меня говорили, что я 'социалист', 'разрушитель основ', 'враг священных прерогатив частного предпринимателя' и т. д. Большинство министров было против меня. Нефтеносные земли были проданы за бесценок предприимчивым армянам. Тот, кто знает довоенную ценность предприятий 'армянского треста' в Баку, поймет, какие громадные суммы были потеряны для русского государственного казначейства безвозвратно.
  
  Стр.183-184.
  
  - 14 мая - в девятую годовщину коронации - наш обед был прерван прибытием курьера от Авелана: наш флот был уничтожен японцами в Цусимском проливе, адмирал
  Рожественский взят в плен. Если бы я был на месте Никки, я бы немедленно отрекся от престола. В Цусимском поражении он не мог винить никого, кроме самого себя. Он должен был бы признаться, что у него недоставало решимости отдать себе отчет во всех неизбежных последствиях этого самого позорного в истории России поражения. Государь ничего не сказал, по своему обыкновению. Только смертельно побледнел и закурил папиросу. В этот день наследнику Алексею исполнилось ровно девять с половиной месяцев и прошло немного более трех месяцев со дня убийства дяди Сергея в Москве.
  Вся Россия была в огне. В течение всего лета громадные тучи дыма стояли над страной, как бы давая знать о том, то темный гений разрушения всецело овладел умами крестьянства, и они решили стереть всех помещиков с лица земли. Рабочие бастовали. В Черноморском флоте произошел мятеж, чуть не принявший широкие размеры, если бы ни лояльность моего бывшего флагманского судна 'Ростислава'. Новый министр внутренних дел князь Святополк-Мирский, заменивший убитого Плеве, говорил о 'своей бесконечной вере в мудрость общественного мнения'. А тем временем революционеры убивали высших должностных лиц вблизи тех мест, где Святополк-Мирский произносил свои речи. Латыши и эстонцы методически истребляли своих исконных угнетателей - балтийских баронов, и один из блестящих полков гвардии должен был нести в Прибалтийских губерниях неприятную обязанность по охране помещичьих усадеб. Полиция на местах была в панике. Из всех губерний неслись вопли о помощи и просьбы прислать гвардейские части или казаков. Было убито так много губернаторов, что назначение на этот пост было равносильно смертному приговору. Заключение мира с Японией, состоявшееся благодаря дружественному вмешательству президента С. Ш. С. А. Рузвельта, поставило на очередь чрезвычайно сложную проблему о возвращении наших военных частей с фронта в Европейскую Россию по Сибирской железной дороге, объятой на большей части протяжения всеобщей забастовкой.
  6 августа был подписан Манифест о. созыве так называемой 'Булыгинской' Государственной Думы, обладавшей законосовещательными правами. Эта полумера, вместо успокоения, лишь удвоила агрессивность революционеров.
  Война была окончена...
  
  Стр.212.
  
  В течение августа месяца 1914 года я не раз поминал недобрым словом нашего военного министра генерала Сухомлинова с его статьей 'Мы - готовы', написанной два года тому назад. В штабе Юго-Западной армии я встретил моего брата Николая Михайловича, человека, которого я не должен был видеть, если бы я хотел сохранить хотя бы каплю оптимизма. Получив блестящее военное образование и будучи тонким стратегом, он подыскал моим опасениям формулу и научные определения. С горечью отзывался он о нашем командном составе. Он говорил откровенно до цинизма и из десяти случаев в девяти был прав. Он указал мне, что наши страшные потери лишили нас нашей первоочередной армии и поставили в трагическую необходимость возложить наши последние надежды на плохо обученных ополченцев. Он утверждал, что, если великий князь Николай Николаевич не остановит своего победного похода по Галиции и не отведет наших войск на линию укрепленных позиций в нашем тылу, то мы без сомнения потерпим решительное поражение не позднее весны 1915 года. Он говорил мне об этом в течение трех часов, ссылаясь на цифры, факты, и становился все мрачнее и мрачнее.
  Боги войны, вероятно, подслушали прорицания моего брата. Наши наиболее боеспособные части и недостаточный запас снабжения были целиком израсходованы в легкомысленном наступлении 1914 - 1915 гг., девизом которого было: 'Спасай союзников!'. Для того чтобы парировать знаменитое наступление Макензена в Карпатах в мае 1915 года, у нас уже не было сил. Официальные данные говорили, что противник выпускает сто шрапнельных зарядов на наш один. В действительности, эта разница была еще более велика: наши офицеры оценивали это соотношение в 300:1. Наступил момент; когда наша артиллерия смолкла, и бородатые ополченцы предстали перед армией Макензена, вооруженные винтовками модели 1878 года с приказом 'не тратить патронов понапрасну' и 'забирать патроны у раненых и убитых'. За неделю до нашего поражения, мои летчики приносили донесения, предупреждавшие Ставку о сосредоточении германо-австрийской артиллерии и войсковых масс на противоположном берегу Дунайца. Каждый юный поручик понял бы, что чем раньше мы начнем наш отход, тем менее будут наши потери.
  
  Стр.232-234.
  
  Все шло как будто прекрасно. В провинции и на окраинах революция проходила бескровно, но нужно было остерегаться планов немецкого командования. Немецкие стратеги не оправдали бы своей репутации, если бы упустили те возможности, которые открывались для них благодаря нашей революции. Она являлась для немецкого командования последним шансом, чтобы предотвратить готовившееся весною общее наступление. Никакое вмешательство в их пользу со стороны бесплотных сил не могло бы создать более благоприятной для них обстановки, чем наша революция.
  К концу марта германские агенты всецело овладели положением как в столице, так и в провинции. Совершенно безразлично, получили ли большевицкие главари какие-либо денежные суммы от немецкого командования или же ограничились тем, что приняли предложение германского правительства проехать через Германию в запломбированном вагоне. Ведь говорил же Ленин: 'Я бы взял на дело революции деньги от самого дьявола'.
  Странные сообщники - Ленин и, Лудендорф - не обманывались относительно друг друга. Они были готовы пройти часть пути вместе к объединявшей их стремление цели - разрушения России. Генерал старался оставаться серьезным, думая о сумасбродстве этого 'теоретика' Ленина. Двадцать месяцев спустя коммунисты здорово посмеялись над Лудендорфом, когда революционная чернь хотела его арестовать в Берлине, [его -] победителя при Танненберге.
  На знаменах, которые несли полные революционного энтузиазма манифестанты в Киеве, четкими буквами были написаны новые политические лозунги:
  'Мы требуем немедленного мира!'
  'Мы требуем возвращения наших мужей и сыновей с фронта!'
  'Долой правительство капиталистов!'
  'Нам нужен мир, а не проливы"
  'Мы требуем самостоятельной Украины'.
  Последний лозунг - мастерской удар гетманской стратегии - нуждается в пояснении. Понятие 'Украина' охватывало колоссальную территорию юго-запада России, граничившей на западе с Австрией, центральными губерниями Великороссии на севере и Донецким бассейном на востоке. Столицей Украины должен был быть Киев, а Одесса - главным портом, который вывозил бы пшеницу и сахар. Четыре века тому назад Украина была территорией, на которой ожесточенно боролись между собою поляки и свободное казачество, называвшее себя 'украинцами'. В 1649 г. Царь Алексей Михайлович, по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого, взял Малороссию под 'свою высокую руку'. В составе Российской Империи Украина процветала, и русские монархи приложили все усилия, чтобы развить ее сельское хозяйство и промышленность. 99% населения 'Украины' говорило, читало и писало по-русски, и лишь небольшая группа фанатиков, получавших материальную поддержку из Галиции, вела пропаганду на украинском языке в пользу отторжения Украины.
  Вильгельм II часто дразнил своих русских кузенов на тему о сепаратистских стремлениях украинцев, но то, что казалось до революции невинной шуткой, в марте 1917 года приобретало размеры подлинной катастрофы. Лидеры украинского сепаратистского движения были приглашены в немецкий генеральный штаб, где им обещали полную независимость Украины, если им удастся разложить русский фронт. И вот миллионы прокламаций наводнили Киев и другие крупные населенные пункты Малороссии. Их лейтмотивом было: полное отделение Украины от России. Русские должны оставить территорию Украины. Если они хотят продолжать войну, то пусть борются на собственной земле.
  Делегация украинских самостийников отправилась в С.-Петербург и просила Временное правительство отдать распоряжение о создании украинской армии из всех уроженцев Украины, состоявших в рядах русской армии. Даже наиболее левые члены Временного правительства признали этот план изменническим, но украинцы нашли поддержку у большевиков. Домогательства украинцев были удовлетворены. Вслед за этим немецкий генеральный штаб стал снимать с Восточного фронта целые дивизии и отправлять их на Западный фронт. Русский 'паровой каток' разлетелся на куски.
  Воодушевленные своим первым успехом, банды немецких агентов, провокаторов и украинских сепаратистов удвоили свои усилия. Агитация против существующих учреждений подкреплялась призывами бороться с врагами революции. Наступил момент, когда разрушение царских памятников уже более не удовлетворяло толпу. В одну ночь киевская печать коренным образом изменила свое отношение к нашей семье.
  - Всю династию надо утопить в грязи,- восклицал один известный журналист на страницах распространенной киевской газеты, и началось забрасывание нас грязью. Уже более не говорилось о либерализме моего брата, великого князя Николая Михайловича или же о доброте великого князя Михаила Александровича. Мы все вдруг превратились в 'Романовых, врагов революции и русского народа'.
  Вдовствующая Императрица Мария Федоровна, страшно удрученная полной неизвестностью о судьбе Государя, не могла переносить клички, прибавленной к нашим прежним титулам. Напрасно я старался ей объяснить безжалостный ход всех вообще революций, Императрица, почти достигшая семидесяти лет, не могла постичь и не хотела верить, что династия, давшая России Петра Великого, Александра 1, Александра II и, наконец, ее собственного мужа Александра Ш, которого она обожала, могла быть обвинена теперь во враждебности к русскому народу.
  - Мой бедный Никки, может быть, и делал ошибки, но говорить, что он враг народам... Никогда, никогда!.. Она вся дрожала от негодования. Она смотрела на меня глазами, которые, казалось, говорили: 'Ты знаешь, что это неправда? Почему же ты ничего не сделаешь, чтобы прекратить этот ужас?' Мое сердце обливалось кровью.
  
  Стр.251-261.
  
  - Господин председатель мирной конференции очень хотел бы поговорить с вами,- сказал мне [в 1919 году] личный секретарь Ж. Клемансо: - но у него в данный момент столько работы, что он просил меня принять вас.
  Это ...означало, что председатель мирной конференции Жорж Клемансо не хотел, чтобы его беспокоили разговорами о России, ибо справедливость, оказанная им России, могла бы помешать его планам.
  - Каковы планы г. Клемансо относительно бывшего союзника Франции? - спросил я, сдерживая свой гнев.
  Молодой человек любезно улыбнулся. Он радовался случаю представлять главу французского правительства. Он начал говорить с большим жаром. Говорил долго. Я не прерывал его. Я сидел спокойно, вспоминая о том, что было в 1902 году во время визита в Россию Президента Лубэ. Господин Лубэ говорил тогда так же хорошо, как этот юный заместитель Ж. Клемансо, хотя речь, которую произносил Лубэ пред русским Царем, была несколько иная. Теперь мне говорили, что Франция не может вмешиваться в дела Восточной Европы, а Императору Николаю II в то время давалось торжественное обещание, что 'никакие противные ветры не смогут погасить пламя традиционной франко-русской дружбы'. Теперь официальный представитель победоносной Франции предложил мне удобное кресло и папиросу. Господин Лубэ дошел в своем пафосе до того, что возложил на гробницу Императора Александра Ш художественной работы золотую шпагу, отделанную слоновой костью с надписью 'Помню о союзе', по-латыни.
  В 1902 году Президент Французской республики понимал о долге благодарности своей страны творцу франко-русского союза, Императору Александру Ш. В 1919 году премьер-министр Франции объяснял через своего секретаря двоюродному брату того же Императора Александра III, что он слишком занят, чтобы помнить о договорах, подписанных его предшественниками. Но тогда, в 1902 году русское правительство еще платило проценты по русским займам, размещенным во Франции, и русская армия была готова проливать кровь за Францию.
  - Таким образом,- заключил секретарь Клемансо свою речь: - обстоятельства изменились. Если бы в России не произошло этих ужасных событий, мы в точности вы-
  полнили бы все наши обязательства.
  - Я не сомневаюсь.
  - Но, при существующей обстановке, Франция должна думать о своем будущем. Мы обязаны пред нашими детьми предвидеть возможность реванша со стороны Германии. Поэтому мы должны создать на восточной границе Германии ряд государственных новообразований, которые в совокупности представят собою достаточно внушительную силу, чтобы исполнить в будущем роль России.
  - Однако вы мне еще не сказали о том, что предполагает французское правительство предпринять в отношении большевиков?
  - Это очень просто,- продолжал молодой дипломат, пожимая плечами: - большевизм, это - болезнь побежденных наций. Господин Клемансо подверг русскую проблему всестороннему изучению. Самой разумной мерой было бы объявление блокады советскому правительству.
  - Чего?
  - Блокады санитарного кордона, как его называет г. Клемансо. Подобная блокада парализовала Германию во время войны. Советское правительство не сможет ни
  ввозить, ни вывозить. Вокруг России будет воздвигнуто как бы колоссальное проволочное заграждение. Через короткое время большевики начнут задыхаться, сдадутся, и законное правительство будет восстановлено.
  - Разве ваш шеф примет на себя ответственность за те страдания, которым подобный метод подвергает миллионы русских людей? Разве он не понимает, что миллионы русских детей будут от такой системы голодать?
  Молодой человек сделал гримасу:
  - Этим путем, Ваше Императорское Высочество, русскому народу представляется повод, чтобы восстать.
  - Вы, молодой человек, ошибаетесь. Я уверен, что 'блокада' явится только орудием для пропаганды большевизма, так как заставит, население России примириться с этим строем. Это и не может быть иначе. Поставьте себя на место среднего русского обывателя, ничего не понимающего в политике, который узнает, что Франция является виновницей голода в России. Как я ни уважаю авторитет г. Клемансо, я считаю эту идею и смешной, и крайне опасной.
  - Что же вы предлагаетесь
  - То же, что я предложил французскому высшему |командованию на Ближнем Востоке. Не нужно кровопролития. Не нужно блокады. Сделайте то, что так блестяще удалось немцам прошлым летом в юго-западной России. Пошлите в Россию армию, которая объявит, что она несет мир, порядок и возможность устройства свободных выборов.
  - Наше правительство не может рисковать жизнью французских солдат после подписания перемирия.
  Я посмотрел ему прямо в глаза. Я желал бы всей душою, чтобы на его месте сидел Жорж Клемансо. Я бы спросил его, не забыл ли он битвы при Сольдау в августе 1914 года, когда 150.000 русских солдат были обдуманно посланы на неминуемую гибель в ловушку, расставленную им Лудендорфом, для того, чтобы облегчить положение французской армии под Парижем? Мне хотелось также напомнить ему, что настоящее имя победителя на Марне было не Жоффр, а Самсонов, этот подлинный мученик и герой битвы при Сольдау, заранее знавший судьбу, ожидавшую его и его солдат. Но все это было делом прошлого, а я видел, что дипломаты решили поставить между прошлым и будущим резкую грань. Я встал и вышел.
  Таково было положение дела с Клемансо и французским правительством. Оставались англичане, американцы, итальянцы и японцы.
  Орландо, очень любезный глава итальянского правительства, в шутливой форме признался мне в своей полной неспособности понять русскую проблему. Он очень бы хотел, чтобы его соотечественники получили обратно собственность, отнятую у итальянцев большевиками, но не шел так далеко, чтобы возложить на итальянскую военную силу исполнение этого. Внутреннее политическое положение в Италии с каждым днем становилось все хуже и хуже: еще шесть месяцев войны привели бы 'идеальное государство' Муссолини к революции по русскому образцу. Японцы были готовы содействовать борьбе с большевиками ценою крупных территориальных компенсаций в Манджурии и Сибири. Их неумеренные требования возбудили против себя раздражение американской делегации. Президент Вильсон был, вне всякого сомнения, выдающимся и дальновидным государственным человеком, стоявшим в резкой оппозиции дальнейшему развитию японской империи. К сожалению, русский вопрос он знал только теоретически. 14 февраля 1919 г. Винстон Черчилль произнес на закрытом заседании мирной конференции горячую речь в пользу немедленного вмешательства в русские дела и борьбы с большевизмом. Во время этой речи Клемансо откинулся в кресле и закрыл глаза - поза, которую он принимал в тех случаях, когда разговоры на конференции не касались Франции. Орландо с любопытством смотрел на Черчилля: не понимая ни слова по-английски, он удивился волнению английского делегата. Старый, умный японец посмотрел, улыбаясь, на Вильсона.
  - Я очень сожалею,- сказал Президент С.Ш.С.А., опираясь о кресло Клемансо,- но я уезжаю сегодня в Америку. Я должен иметь достаточно времени, чтобы обдумать предложения мистера Черчилля. Россия является для меня задачей, решение которой мне еще неизвестно. Нужно добавить, что во время мирной конференции Винстон Черчилль являлся единственным европейским государственным деятелем, который ясно отдавал себе отчет в опасности большевизма. Его инстинкт опытного охотника и боевого солдата диктовал ему всегда быстрые и действительные меры. Если бы окончательное решение русского вопроса было бы предоставлено Винстону Черчиллю, британское правительство не имело бы сегодня никаких хлопот с 'пятилеткой'. Однако случилось так, что британская делегация подчинилась директивам Артура Бальфура и Ллойд Джорджа. Первый вообще не имел понятия о России, второй - обладал всеми типическими чертами, присущими рядовому англичанину. Ллойд Джордж долго говорил об успехах в гражданской войне русского 'генерала Харькова', не имея представления о том, что Харьков - русский город. Он передал все дело Бальфуру, который изложил английскую точку зрения следующим образом:
  - Мы отказываемся,- объявил этот парламентский деятель, известный своими блестящими талантами и глубоким пониманием иностранной политики: - чтобы наша армия продолжала бы бороться, после четырех лет крайнего напряжения, в чужой, необъятной стране, реформируя государство, не являющееся более нашим союзником.
  Все мои усилия были тщетны. Если выдающийся председатель современной Англии считал борьбу с большевиками 'реформами', то чего же можно было ожидать от других англичан, обладавших меньшим политическим кругозором.
  Весною 1919 года в России последовал целый ряд авантюр наших бывших союзников, которые способствовали тому, что большевики были возведены на пьедестал борцов за независимость России. Известно, что в то время в России вели борьбу с большевиками три белые армии, которые могли бы победить Советы, если бы белым помогли серьезно англичане и французы.
  Бывшему главнокомандующему русской армией генералу Деникину удалось захватить Северный Кавказ, где он рассчитывал на помощь донских, кубанских и терских казаков.
  Адмирал Колчак наступал на Европейскую Россию из Сибири, опираясь на ту помощь, которую могли бы ему дать японцы и американцы.
  Бывший командующий нашей кавказской армией генерал Юденич имел задачей захватить С.-Петербург. Его разъезды к концу лета 1919 года находились в десяти верстах от столицы.
  Таким образом, большевики находились под угрозой с северо-запада, юга и с востока. Красная армия была еще в зародыше, и сам Троцкий сомневался в ее боеспособности.
  Можно смело признать, что появление тысячи тяжелых орудий и двух сотен танков на одном из трех фронтов спасло бы весь мир от постоянной угрозы. Многочисленные военные эксперты, инспектировавшие армии Деникина, Юденича и Колчака, были единодушны в своих заключениях об их боеспособности. 'Все зависит от того, будут ли они иметь необходимое количество снабжения',- заявили они Клемансо и Ллойд Джорджу по возвращении в Париж. Но затем произошло что-то странное. Вместо того чтобы следовать советам своих экспертов, главы союзных государств повели политику, которая заставила русских офицеров и солдат испытать величайшие разочарования в наших бывших союзниках и даже признать, что Красная Армия защищает целостность России от поползновений иностранцев.
  Англичане появились в Баку и создали независимое государство Азербайджан с целью овладения русской нефтью. Батум стал 'свободным городом' под английским протекторатом с гражданским губернатором, который наблюдал за доставкой нефти в Англию. Миролюбивые итальянцы появились почему-то в Тифлисе и помогли образовать самостоятельную Грузию в южной части Кавказа, которая была известна своими марганцевыми месторождениями. Французы заняли Одессу, главный пункт южнорусского экспорта, и стали благосклонно прислушиваться к предложениям лидеров 'Самостийной Украины', которые еще месяц тому назад исполняли роли тайных и явных агентов германского командования. Французский 'оккупационный отряд' состоял из нескольких военных судов, одного полка зуавов и двух греческих дивизий пехоты. Дело окончилось полным конфузом, когда среди французов, распропагандированных прибывшими изнутри России француженками-коммунистками, началось брожение, а греки были разбиты в районе Николаева небольшой группой большевиков. На французских судах, стоявших в Севастополе, вспыхнул военный бунт. Высшее французское командование издало приказ об эвакуации в два дня, и Одесса была брошена на милость ворвавшихся в нее большевиков. Русские были поражены. Поведение наших бывших союзников производило на них отвратительное впечатление, в особенности по той причине, что вновь образованные государства держались в отношении белых армий почти враждебно, запрещая транспорт русских добровольцев чрез свои территории и арестовывая агентов Деникина и Юденича.
  - По-видимому, 'союзники' собираются превратить Россию в британскую колонию,- писал Троцкий в одной из своих прокламаций в Красной Армии. И разве на этот раз он не был прав? Инспирируемое сэром Генрихом Детердингом, всесильным председателем компании Рояль-Дечь-Шел, или же следуя просто старой программе Дизраэли-Биконсфильда, британское министерство иностранных дел обнаруживало дерзкое намерение нанести России смертельный удар, путем раздачи самых цветущих русских областей союзникам и их вассалам. Вершители европейских судеб, по-видимому, восхищались своею собственною изобретательностью: они надеялись одним ударом убить и большевиков, и возможность возрождения сильной России. Положение вождей белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали своих босоногих добровольцев к священной борьбе против советов, с другой стороны на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской Империи, апеллируя к трудящимся всего мира. Ничто лучше не доказывает эгоизма союзников, чем так называемые 'условия, на которых Франция готова оказать поддержку белым армиям'. Главой французской военной миссии, командированной к генералу Краснову, атаману
  Войска Донского, был капитан Фуке. Все мы знаем авторитет, которым пользовался генерал Краснов, талантливый и просвещенный военачальник, освободивший от большевиков Донскую область и собиравшийся начать наступление на севере. Как и все вожди белых армий, он испытывал острую нужду в самом необходимом. Он написал об этом несколько писем главнокомандующему французскими вооруженными силами на Ближнем Востоке маршалу Франше-д-Эспрей. Наконец, 27 января 1919 года в Ростов-на-Дону прибыл капитан Фуке, привезя с собою длинный документ, который должен был подписать генерал Краснов. Сущность его сводилась к следующему: 'Донские казаки,- говорилось в этом удивительном документе,- должны предоставить все свое личное имущество в виде гарантии требований французских граждан, понесших материальные потери, вследствие революции в России. Донские казаки должны возместить убытки тем из французских граждан, которые пострадают физически от большевиков, а также вознаградить семьи убитых в гражданской войне. Донские казаки обязуются удовлетворить требования тех французских предприятий, которые вынуждены были ликвидировать свои дела из-за беспорядков в России. Последнее относится не только к предприятиям, которые закрылись из-за революции, но которые были вынуждены правительством принять предписанные им низкие цены во время войны 1914 - 1917. Французские владельцы предприятий и французские акционеры этих предприятий должны получить, в виде вознаграждения, всю сумму прибылей и дивидендов, которые они не получили с 1 августа 1914 года. Размер означенных прибылей и дивидендов должен базироваться на ценах средних прибылей довоенного времени. К означенным суммам следует прибавить проценты из пяти годовых за срок, протекший между 1 августа 1914 года и временем уплаты. Для рассмотрения требований французских владельцев и акционеров должна быть образована особая комиссия из представителей французских владельцев и акционеров под председательством французского генерального консула'.
  Другими словами, донские казаки, которые воевали с немцами в 1914-17 гг. и с большевиками в 1917 - 19 гг., должны были возместить французам все их убытки, причиненные последним теми же немцами и большевиками.
  - Это все, что вы требуетесь - спросил атаман Краснов, едва сдерживая свое негодование.
  - Все, - скромно подтвердил Фуке: - дорогой друг, разрешите вам кое-что заметить, во избежание излишней потери времени. Если вы не подпишете этого документа так, как он есть, то ни один французский солдат не будет отправлен в Россию и ни одна винтовка не будет дана вашей армии. Вам нельзя выбирать, так давайте покончим с этим.
  - Довольно! - крикнул атаман Краснов: - я сочту долгом сообщить моим казакам о тех условиях, на которых нам собирается помочь их великий и благородный союзник. Всего хорошего, капитан Фуке. Пока я останусь атаманом, вы не получите ни сантима.
  'Франция совершила величайшую историческую ошибку,- писал в ноябре 1920 г. известный французский военный корреспондент Шарль Риве, сопровождавший армию
  генерала Деникина в ее победном марше на Москву, а также во время ее отступления.- Мы не поняли того, что помощь белым армиям являлась залогом победы над тем злом, которое угрожает всему цивилизованному миру. Мы заплатили бы за этот залог сравнительно скромную сумму, если принять во внимание размеры этой опасности: всего лишь две тысячи орудий и два-три парохода с военным снаряжением, которое мы получили от немцев бесплатно, и которое нам было ненужно. Мы, столь осторожные и мудрые в нашей политике, в русском вопросе оказались глупцами. Мы страхуем нашу жизнь, страхуем дома и рабочих от несчастных случаев и безработицы, и мы отказались застраховать наших детей и внуков от красной чумы. Наши потомки сурово осудят преступную небрежность наших политических вождей...'
  Это горячее воззвание было напечатано на страницах 'Temps' два дня спустя после того, как голодная и полу замерзшая армия генерала Врангеля оставила Крым и находилась на пути к Константинополю. То был конец борьбы против большевиков в России. Офицеры и солдаты врангелевской армии, размещенные в концентрационном лагере Галлиполи, в котором в 1914 - 18 гг. наши союзники содержали военнопленных турок, имели много времени, чтобы размышлять на вечную тему о человеческой неблагодарности. Европа, пославшая этих мальчиков с суровыми лицами, безоружных и неодетых, против красных полчищ, теперь, когда они были побеждены, отказывалась их принимать. Они оставались в Галлиполи в течение трех лет, пока Лига наций не предложила им на выбор поступление в Иностранный легион или же работу по постройке дорог в Балканских странах. И все же они должны были почитать себя еще счастливыми.
  Более горькая доля постигла адмирала Колчака. Верховный правитель России был предан большевикам генералом Жаненом, который был во главе французской военной миссии на Дальнем Востоке. Трагедия Колчака составляет одну из самых жутких страниц русской революции. Бывший командующий Черноморским флотом, всем известный герой мировой войны, Колчак принял в 1918 году предложение союзников организовать регулярную армию из бывших австрийских военнопленных чехословацкого происхождения. Союзное командование рассчитывало, что адмиралу Колчаку удастся восстановить противогерманский фронт на востоке России.
  После заключения перемирия союзники потеряли всякий интерес к этому предприятию, а между тем адмирал Колчак стоял во главе значительной армии, которая успешно продвигалась вперед против большевиков. Не имея никаких директив из Парижа и делая все возможное, чтобы удержать на фронте чехо-словаков, Колчак посылал Черчиллю одну телеграмму за другой. Он ручался за взятие Москвы, если ему будут предоставлены танки, аэропланы и теплое обмундирование, без которого никакие операции в Сибири не были возможны. Этот вопрос 'изучали' Клемансо, Ллойд Джордж и Бальфур, и лишь 26 мая 1919 г., т. е. семь месяцев по получении первого рапорта от адмирала Колчака, Верховный Совет в Версале протелеграфировал в Иркутск длинный контракт на подпись Колчака от имени 'будущего русского правительства'. Содержание этого документа в общем совпадало с бумагой, которая была представлена капитаном Фуке на подпись атаману Краснову. На этот раз требования о возмещении материального ущерба сопровождались параграфом о признании всех 'независимых государств', так расточительно созданных нашими союзниками вдоль всех окраин России. Адмирал Колчак, учитывая критическое положение своей армии, решил подписать версальский контракт. Он был немедленно признан Англией, Францией и Японией в качестве Верховного правителя России, но обещанное снаряжение так и не прибыло в Сибирь. Голодная и полуодетая сибирская армия продолжала отступать пред красными по бесконечной сибирской тайге по направлению к Иркутску.
  Около 8.000 чехословаков наотрез отказались воевать. Они требовали возвращения на родину, и большевики выражали свое согласие на пропуск их до Владивостока и на погрузку на пароходы при условии выдачи адмирала Колчака социалистам-революционерам. Следует ли добавлять, что все эти переговоры, которые велись генералом Жаненом с большевиками, содержались в полнейшей тайне от Верховного правителя России. Жанен несколько раз давал адмиралу 'слово солдата', что, что бы ни произошло, жизнь Верховного правителя находится под охраной союзников.
  4 января 1920 г. два длинных поезда подошли к Иркутску. В одном из них ехал адмирал под охраной чехословаков. В другом находились 650 мил. золотых рублей, которые составляли часть русского золотого запаса и были захвачены сибирской армией под Казанью. Командир батальона чехословаков вошел в вагон адмирала с докладом.
  - Г. адмирал, мною получена важная телеграмма от генерала Жанена,- сухо сказал он.
  - В чем дело,- спросил Колчак, продолжая смотреть на карту.
  - Генерал Жанен приказал мне арестовать вас и передать местным властям в Иркутске.
  Колчак посмотрел на своего адъютанта Малиновского, единственно оставшегося в живых после этой трагедии, который помнит эту ужасную сцену в малейших деталях.
  Оба они прекрасно понимали, что означали зловещие слова: 'местные власти Иркутска'!
  - Что же, - сказал адмирал спокойно: - это является чудовищным актом измены наших союзников. Еще только вчера генерал Жанен давал мне гарантию французского правительства относительно беспрепятственного моего проезда на восток. Кому же достанутся эти 650 миллионов рублей? Чехословак покраснел.
  - Мы сдадим эти деньги советскому правительству. Таков приказ генерала Жанена.
  Колчак усмехнулся. Он прекрасно знал, что это было ложью. Он пожал руки офицерам своего штаба и вышел к чехословацким солдатам.
  Генерал Жанен, миссия союзников и храбрые чехословаки продолжали свой путь на восток. Адмирал Колчак был заключен в тюрьму в Иркутске и три недели спустя-
  7 февраля 1920 года - расстрелян.
  Солдаты отряда, который должен был приводить смертный приговор над Колчаком в исполнение, дрожали при виде стройной, прямой фигуры правителя, с орлиным профилем, который резко выделялся на белой стене тюремного двора. Колчак вынул из кармана массивный золотой портсигар, украшенный бриллиантами. Высочайший подарок, пожалованный адмиралу за его успешные боевые действия в 1916 году, и сосчитал папиросы.
  - Достаточно на каждого из вас, - спокойно заметил он.- Чего же вы дрожите? Будьте спокойнее. Вы же убили так много братьев! Кто возьмет мой портсигар? На том свете он мне не понадобится.
  Союзные правительства назначили особую комиссию для расследования действий генерала Жанена. Однако дело ничем не кончилось. На все вопросы генерал Жанен отвечал фразой, которая ставила допрашивавших в неловкое положение: 'Я должен повторить, господа, что с Его Величеством Императором Николаем II поцеремонились еще меньшей'. Жанен этим ответом попадал в точку: союзные государства проявили к судьбе Императора Николая II еще меньший интерес, чем к судьбе адмирала Колчака.
  До настоящего времени участники сибирской эпопеи, как в красном лагере, так и в белом, стараются установить тех, кто захватил по частям 650-миллионный золотой запас. Советское правительство утверждает, что его потери выражаются в сумме 90 миллионов. Черчилль говорит, что летом 1920 года в один из банков в Сан-Франциско был сделан таинственный вклад группой людей, говоривших по-английски с акцентом. Во всяком случае, все сходятся на том, что за '30 сребреников Иуды' в январе 1920 года было заплачено золотом.
  
  Стр.265-267.
  
  Горько сознавать, что церковь сегодняшнего дня далеко отошла от Христа; но это так. Недостающего звена она создать не может, ибо закону любви она не следует; все налицо: догматы, таинства, обряды, тысячи молитв, за которыми скрывается ее духовное бессилие, но нет любви. Кого и что мы должны любить? Силу Высшую - Бога, не словами, не низкопоклонством и рабским пресмыканием, а мыслями и делами любви ко всем одинаково, и к близким и к дальним, и к друзьям и к врагам, и ко всем творениям. Любить мы должны весь мир, ибо мы составляем его нераздельную частицу, сознавая в то же время, что мы произошли от Высшей Силы и к ней вернемся только тогда, когда мы станем самостоятельной, самосознательной, сильной духом личностью. Вне мыслей и дел любви не может существовать любви к Силе Высшей - Богу; этой Силе мы нужны постольку, поскольку мы, исполняя законы мировые, не тревожим гармонии мира.
  Любить мы должны все чистое, красивое, природу и все проявления ее, любить мы должны жизнь земную, ибо она есть одна из ступеней жизни вечной, проведя которую
  в правде, чистоте и любви, мы получим возможность подняться на ступень выше. Я понимаю, что трудно любить жизнь тем, для которых она проходит в постоянной тяжелой работе, в постоянных заботах о прокормлении своих семей. Но ведь если сравнить нашу жизнь с жизнью наших сестер и братьев, оставшихся в России, то, право, лучше, быть свободным бедняком, чем бедняком-рабом. Кроме того, ведь не нам одним тяжело живется; все население земного шара, за исключением состоятельного меньшинства, живет в тех же условиях, что и мы. Надо себе твердо уяснить, что возврата к прошлому нет; если мы вернемся на родину, то и там будем работать, не покладая рук; нам самим придется строить свое благополучие, помощи ждать будет не от кого. Кроме того, резкая перемена, которая произошла в нашей жизни, с точки зрения духовной, есть великое благо, и кто это понял, тот глубоко использовал это обстоятельство для своего восхождения по пути к совершенству. И вот с этой точки зрения мы должны любить жизнь.
  Следует рассматривать свою жизнь не с точки зрения узкой земной, преходящей, а с точки зрения вечной, духовной. На себя надо смотреть не как на тело, в котором мы временно живем, а как на дух, которого наше 'я' есть выражение, который есть житель Мира, для которого нет ни времени, ни пространства, который живет, где хочет, который не подчинен ни законам природы, ни законам людским, которого права безграничны, ибо жизнь в нем самом, и который ответствен только пред Силою Высшею - Богом.
  Ничто земное ни в чем и никогда не может тронуть нашего духа, он вне досягаемости земных, людских притязаний, но связь с Духом Высшим всегда в его полной досягаемости...
  Сознавая великую истину только что сказанного и прочувствовав эту великорадостную истину до конца, мы поймем, насколько все, что касается нашего тела, мелочно, насколько все, на земле происходящее, не существенно.
  Скажите себе: 'Я дух вечный, свободный, от Бога исшедший и к Богу идущий: я имею в себе все для того, чтобы с Богом быть в вечном общении, и это все заключается в слове 'любить' - слово, которое действительно выражает: '...основной, положительный закон Мира'.
  Любить мы должны Россию и народ русский. Эта любовь наша должна выразиться в стремлении понять новое мировоззрение русских людей, которое явилось результатом безбожного и бездуховного воспитания, получаемого ныне миллионами русских детей.
  Но мы должны найти в этом новом миросозерцании те стороны, которые и нами могут быть восприняты. Принцип, проводимый в жизнь: 'Работа каждого во имя блага государства', вполне приемлем для каждого из нас; он послужит тем звеном, которое нас, представителей старой России, соединит с людьми России новой. Мы одухотворим этот принцип законом любви, мы будем ему следовать не только во имя блага государства, а главное, во имя исполнения воли Божьей, которая имеет свое выражение в этом законе.
  Раз навсегда мы должны ясно понять, что новой России мы ничего не можем дать, кроме любви. И вот, готовясь к часу нашего возвращения на родину, мы должны в себе и в детях наших вытравить все чувства, идущие вразрез с законом любви. Только при этом условии народ русский нас примет и поймет. Мы должны стать тем духовным основанием, на котором будет строиться Царство духа, которое заменит ныне существующее Царство материи. К этому Царству народ русский уже близок: оно даст России духовную власть над всеми остальными народами - власть любви и мира, ту власть, которая всем людям завещана Христом. Было бы бесцельно писать эту книгу, если она не будет иметь нравственного влияния хотя бы на некоторых из моих читателей. Для меня все пережитое - это урок, полный значения и богатый предостережениями. Снова и снова я думаю о друзьях моего детства, стараясь видеть их не такими, какими они были в последние годы трагедии, а какими я их знал в более счастливые дни нашей молодости.
  Я вижу часто во сне Никки, Жоржа, Сергея [двоюродные братья автора, а первый - будущий русский царь] и самого себя, лежащими в густой траве Императорского парка в Нескучном под Москвою и оживленно беседующими о том таинственно-прекрасном будущем, огни которого мелькали на далеком горизонте.
  Немного терпения - и мы все до него доживем.
  
Оценка: 5.28*12  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2018