ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Кранихфельд Макс
Дикий гусь

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.46*25  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это просто художественное произведение. Увидивших сходство с конкретными событиями или местом действия, прошу ни в коем случае не относить изложенное на свой счет.
  Прошло.
  Источило сердце - и кануло.
  Остался шрам - потрогайте... война.
  "Это чужая война", - думали вы, слушая выпуски новостей.
  - Это чужая война, - подтверждали вам Первые лица.
  "Ну и пусть", - думали вы.
  Вот - потрогайте эту чужую войну.
  (Д. Гуцко)
  
  
  Дикий гусь
  
  Южная ночь обволакивала пробитым неправдоподобно яркими звездами темным покрывалом. Дразнила ноздри незнакомым дурманом тропических запахов, кружила голову, опьяняя не хуже молодого вина. Где-то рядом нежная морская волна с тихим шорохом ласкала пляжную гальку. Бархатный сезон. Что может быть лучше теплого моря в бархатный сезон? Что может быть таинственней и романтичней тропической ночи у моря? В такую ночь хорошо мечтать о чем-то красивом и не сбывшемся, но таком близком и возможном сейчас под ярким светом таких близких и бесконечно далеких южных звезд. Хорошо поговорить об этом со старым проверенным другом, закусывая глоток терпкого местного вина ароматным табачным дымом. Ощущать на лице прохладные касания легкого бриза и слушать неповторимую музыку ночи.
  Трое молодых мужчин сидели в увитой виноградом беседке во дворе двухэтажного дома и вели ленивый неспешный разговор. О чем могут говорить молодые мужчины в двух шагах от моря в бархатный сезон? Конечно о женщинах. О чем же еще?
  - Женщины, они и вправду любят ушами, - обстоятельно пояснял друзьям невысокий коренастый парень с зеленой повязкой на голове. - Тут главное чтобы язык был подвешен как надо. Ну, вот как у Поэта, например. Ты обрати внимание, Беслан, на этого задохлика - без слез не взглянешь, кожа да кости. А как рот откроет, так девчонки штабелями в обмороки падают.
  Плотный горбоносый Беслан согласно кивнул, пряча улыбку в уголках глаз.
  - Так вот, - продолжал рассказчик. - Едем мы, значит, к тебе, сначала поездом до Сочи. И что ты думаешь? К нам в купе подсаживается молодая девчонка, лет двадцать максимум.
  - Двадцать три... - меланхолично поправил третий член компании до этого заворожено вглядывавшийся в звездную россыпь над головой, но, как оказалось, слышавший все что говорилось.
  - Неважно, - ничуть не смутился рассказчик. - Слушай дальше. Высокая, стройная, сисек полная пазуха, волосы белые. Одним словом мечта, не девка.
  - Хан, прекрати, - снова вмешался третий. - Ты о женщине говоришь как о корове. "Полная пазуха сисек" - слушать тошно.
  - А мне можно, я как никак мусульманин и все эти ваши европейские штучки мне до фени, - ничуть не смутился названный Ханом крепыш. - У нас в Коране ясно сказано - женщина подобна мешку орехов, и как этот мешок должна быть продана. И не вижу причин, почему я должен стесняться, описывая мешок орехов.
  - Ишак ты, а не мусульманин, - со смехом прервал его Беслан. - Ты Коран когда-нибудь видел вообще? Нет? А как в училище сало трескал килограммами помнишь?
  - Да и хрен бы с ним, мусульманин, не мусульманин, какая в сущности разница. Короче девка была - полный отпад. Я, конечно, сразу грудь колесом и на абордаж. Типа откуда мы такие красивые, да куда едим? Но она на контакт не идет, хоть тресни. Я само собой не сдаюсь, сбегал на станции за пивком - опять облом, отказалась на отрез. А Поэт все это время на верхней полке провалялся бревно бревном. Никакой реакции на незнакомку, а еще романтик. Ну я пивасик в одну харю уговорил и двинул за добавкой в вагон-ресторан, заодно думал коньячком разжиться. Коньяк великое дело - ни одна баба не устоит. Возвращаюсь с пузырьком настоящего армянского, и что бы ты думал нахожу? Наш бледный друг спустился с пальмы, и вовсю шпарит девчонке какие-то свои стишата, видно его на полке муза посетила. А та с него глаз не сводит, щечки раскраснелись, короче готова. Ну что тут поделаешь? Оставил им бутылку и отправился в изгнание, в смысле тоже на верхнюю полку, зализывать сердечные раны. Так они мне потом всю ночь спать не давали, все шушукались внизу. К коньяку, кстати, и не притронулись. Я потом Поэта спрашивал, типа как девчонка? А этот олень на меня глаза таращит: "Ничего, хорошо поговорили". Я в шоке, как, поговорили и все?! Оказывается все. Короче, что называется ни себе, ни людям! А еще друг...
  - Ты, Хан, создание примитивное, почти животное, где тебе понять радость общения с умным собеседником. А уж если собеседник противоположного пола, так это вообще редкость, такое надо ценить, а не портить пошлыми разводками на секс в купе на четверых, да еще когда ты усиленно храпишь наверху, а у самого уши, как радары, так и шевелятся.
  Выдав столь длинную тираду, худощавый парень, которого друзья называли Поэтом, откинулся спиной на решетчатую стенку беседки и прикрыл глаза. Выбившийся из узла конец зеленой ленты повязанной у него на лбу в мертвенном лунном свете отбросил причудливую тень. Сидевшему напротив Беслану на секунду показалось, что лицо Поэта рассечено пополам. И такой вдруг от этой картины дохнуло ледяной жутью, что он несколько раз быстро тряхнул головой, отгоняя морок, и повернулся к жизнерадостно скалившемуся Хану.
  - Так куда девчонка-то в итоге делась. Раз такая красавица, везли бы с собой, здесь море лучше, чем в Сочах.
  Хан гоготнул, оценив шутку.
  - Дык, куда делась? Она в санаторий какой-то ехала отдыхать. Ну туда и пошла. А мы с Поэтом дальше двинули.
  - А звали ее как?
  - Звали... - Хан на секунду замялся. - Дык, мы ее не звали, она сама к нам в купе подсела.
  - Олеся ее звали, - неоткрывая глаз произнес Поэт. - Чудная девушка. И имя хорошее, белорусское. Ты вслушайся, как чарующе звучит.
  - Романтик, что с ним сделаешь, - безнадежно махнул рукой Хан. - Раз так понравилась, хоть адрес бы у нее узнал, написал бы письмо.
  - Она мне телефон оставила, может как-нибудь позвоню.
  - Вот тебе и тихоня! Ну раз телефон оставила, значит еще не все потеряно!
  - На свадьбу чтоб не забыл пригласить, смотри, иначе обижусь, и кровная месть, - подыграл Беслан.
  - Да брось! На кой тебе сдалась его свадьба! С Поэтом и его бабами со скуки помереть можно, "тилигентные" слишком. Приезжай лучше ко мне в Бугульму. Я тебя с такими девчонками познакомлю! Ты таких в жизни не видал! Вот была у меня одна...
  Они еще долго балагурили, необидно подшучивая друг над другом и весело смеясь шуткам над собой. Им было хорошо вместе. Впервые после окончания училища удалось встретиться, раньше как-то не выходило. То одно, то другое, дела проблемы. А как, оказывается, здорово вновь быть в кругу старых друзей. Тех с кем пять лет делил сухпай и последнюю сигарету, которые знают тебя как облупленного и любят таким, какой ты есть и просто за то, что ты есть.
  - Пора. Время, - посмотрев на часы, прервал веселье Поэт и положил руку на обмотанное зелеными тряпками цевье снайперской винтовки.
  Хан мгновенно заткнулся, посерьезнел лицом и принялся что-то поправлять в карманах самодельной разгрузки.
  - Попрыгали, - вполголоса подсказал Беслан.
  Попрыгали, нормально, никаких посторонних звуков, все снаряжение подогнано на пять балов.
  - Ну все. Вроде норма. Пошли что ли? - Хан вопросительно глянул на Поэта.
  Тот кивнул, соглашаясь. Обнялись на прощание с Бесланом.
  - Удачи, брат!
  - Спасибо.
  - Ни пуха!
  - К черту!
  - Жду вечером, возвращайтесь!
  - Шашлык с тебя!
  - Заметано!
  
  
  Хан с Поэтом шли на охоту. На охоту за самой коварной и опасной дичью. На охоту за человеком. Идти было недалеко, через спящее тревожным сном раскуроченное артиллерийским огнем село. Мимо заполненных дождевой водой воронок, выбитых окон и обрушенных перекрытий школы, расщепленных и терпко пахнущих древесным соком стволов кипарисов. Дальше к окраине и через сады к говорливой и быстрой текущей с гор к морю реке. За ней раскинулся темный затаившийся как зверь перед прыжком город. Когда-то там был курорт, когда-то жители села ездили туда на рынок, по магазинам и просто прогуляться по красивейшей набережной. Теперь оттуда с воем крупнокалиберных снарядов летела смерть. Оттуда поднимались в яркое голубое небо боевые вертолеты и штурмовики. Совсем недавно в этом городе жил Беслан. Теперь там живут другие люди. Они не хотят, чтобы Беслан жил рядом с ними, и, вообще, не хотят, чтобы Беслан и его земляки жили. Поэтому Хан и Поэт здесь. Хану позвонил Беслан, рассказал, что началась война, просил помочь. Хан позвонил Поэту. Теперь они снова вместе, впервые после окончания училища.
  
  
  К реке вышли уже в предрассветных сумерках. Неслышными бесплотными тенями скользнули по зарослям кустарников вдоль берега. В их секторе было спокойно, но тишина обманчива. Река здесь хоть быстрая и своенравная, но мелкая - вброд перейти раз плюнуть. Правда вода ледяная, жуть, но это мало кого останавливает. Горячие головы, что с правого берега, что с левого частенько наведывались в гости на сопредельную сторону, кто охотился за скальпами, увеличивая личный счет, кто за трофеями и оружием. Напороться на группу любителей острых ощущений совсем не входило в планы друзей. Они работали, а не искали подвигов и славы. Пара неразлучных вышла на охоту за вражеским снайпером. Вообще снайперов здесь хватало и с той и с другой стороны, благо так здесь называли любого мало-мальски умеющего стрелять и заполучившего винтовку с оптикой. Особо впечатляющих результатов такие стрелки достигали разве только в расходе весьма дефицитных боеприпасов. Строго говоря, ни Поэт, ни Хан тоже снайперами не были, но кое-какие азы военного дела им в свое время накрепко вдолбили в стриженые головы преподаватели тактики, и теперь эти знания выгодно отличали их пару от множества других искателей приключений шлявшихся в нейтральной полосе.
  Их участок фронта держал батальон народного ополчения полностью интернационального состава чуть ли не пятьдесят на пятьдесят состоявший из местных и пришлых добровольцев. На той стороне тоже хватало всякого народа, вроде даже славяне были. И вот недели две назад завелся в секторе особо вредный чужой снайпер. Стиль работы его абсолютно отличался от доморощенных стрелков. Стрелял он пару раз в день не больше и только под прикрытием артналета или пулеметной перебранки, так что звука выстрела никто не слышал. Пуля всегда попадала в голову, и, как правило, не просто в голову, а в голову командирскую. Как уж он вычислял командный состав, Бог его знает. А частенько устраивал такой фокус: зная, об общей нехватке оружия, стрелял так, чтобы автомат убитого остался лежать на бруствере. Того, кто тянулся за брошенным оружием, ждала пуля. Много крови попил у ополченцев этот снайпер, уже начали ходить по батальону байки о том, что это и вовсе не живой стрелок, а призрак, вернувшийся с того света, чтобы отомстить своим убийцам. И взрослые, тертые и битые жизнью мужики верили. Читать такое, конечно, смешно, но в окопах изо дня в день между жизнью и смертью и не в такое поверишь. Вобщем нашей снайперской паре была поставлена жесткая задача - в возможно короткое время уничтожить Призрака любыми способами и средствами.
  Легко отдать приказ, да не так то просто его выполнить. Поэт, вооружившись трофейным восьмикратным артиллерийским биноклем, излазил все окрестности, определяя места возможных снайперских лежек, лично осматривал каждую новую жертву Призрака, опрашивал очевидцев, на месте пытался определить позицию, с которой стреляли, на пристрелянных снайпером местах выставлял самодельные манекены. Особых результатов это не дало. Снайпер ни разу не работал с одного и того же места дважды, а манекены игнорировал с великолепным презрением. Несколько раз разведчики уходили ночью на ту сторону перекрывать растяжками выявленные лежки. Впустую, Призрак туда не возвращался. Зато три дня назад группа разведчиков уже у берега нарвалась на дозор противника и в скоротечном огневом контакте потеряла троих убитыми и двоих ранеными. Вылазки пришлось временно прекратить. Сегодня пошел восьмой день охоты.
  К заранее подготовленной позиции для дневного наблюдения Поэт добирался по-пластунски, плотно вжимаясь в землю и двигаясь чуть быстрее черепахи. Ничего не попишешь, пот в данном случае в прямом смысле экономил кровь. Эту лежку Поэт оборудовал давно и никогда не работал с нее, используя только для наблюдения. Представляла она из себя неглубокий окоп на склоне поросшего редким кустарником холма. Поэт перекрыл его плащ-палаткой, накидав поверх травы и веток, маскировку приходилось время от времени менять, но дело того стоило. Лежка отличалась хоть и весьма относительным, но вполне ощутимым для понимающего человека комфортом.
  Хан расположился метров на пятьдесят левее, для него основной задачей была охрана Поэта и наблюдение за ближними подступами. Очень не хватало радиосвязи, но тут уж как говорится, за неимением гербовой пишем на простой, обходились свистом и условными знаками.
  
  
  Призрак занял позицию задолго до рассвета. Обостренным чутьем матерого зверя он вычислил, что за ним началась охота. Теперь все реже удавалось поймать в прицел неосторожного ополченца, начали появляться неподвижные фигуры, торчащие из окопов в самых неподходящих местах, да и на удачный выстрел больше не отвечали шквалом бесполезного автоматно-пулеметного огня по окрестностям. Значить это могло только одно, на той стороне работает контрснайперская группа. И теперь он из охотника превращается в объект охоты. Такое положение дел нервировало Призрака, мешало полноценно работать, а работа приносила ему деньги, большие деньги. Каждый удачный выстрел щедро оплачивался нанимателями, и пачка бумажек с бесстрастными лицами заокеанских президентов толстела день ото дня. Небритые грязные ополченцы покушались на его законный доход, так продолжаться не могло. И сегодня он сам вышел на охоту. Раз противник пытался вызвать его на выстрел, выставляя напоказ наспех сработанных кукол, то почему бы и ему не показать свою куклу. Только его кукла будет сделана профессионалом, а не жалкими любителями, посмотрим, как они на нее клюнут. Теперь Призрак ждал, он умел ждать, долго и терпеливо, не нервничая и не ослабляя внимания. Так настороженная змея в густой траве в абсолютной неподвижности поджидает жертву. Настанет удобный момент и последует молниеносный бросок с однозначно летальным исходом. Главное уметь ждать. Призрак умел.
  
  
  Поэт засек Призрака во второй половине дня, когда солнце, завершая дневной оборот, оказалось у него за спиной и ярко высветило противоположный берег. Засек просто и банально, так, как сотню раз читал в книжках, по отблеску прицела. Боясь поверить в удачу, он приник к биноклю, впившись глазами в то место, где мелькнула вспышка. Так и есть, вот он родной, зарылся в корнях дерева. И только изменившееся освещение позволило заметить темный силуэт, почти слившийся с окружающей поверхностью. Поэту даже показалось, что он различил контуры каски на голове чужого снайпера.
  - А что же ты за блендой не следишь, а еще профи... - тихонько процедил Поэт сквозь зубы, вместе с выдыхаемым воздухом стравливая охватившее его нервное напряжение.
  Тихим условным свистом он позвал напарника, вытащил заранее припасенный блокнот и отметил на схеме обнаруженную позицию, одновременно прикидывая куда лучше переместиться, чтобы гарантированно снять противника первым выстрелом. Хан на сигнал не ответил. "Заснул он там что ли," - недовольно подумал Поэт и свистнул еще раз аккуратно по сантиметру выползая из окопчика. Вновь не получив ответа и тихо выматерившись снайпер, стараясь не колыхнуть ни травинки пополз к облюбованному для стрельбы зеленому кусту чуть правее и ниже по склону. Путь занял почти полчаса, зато с новой позиции Поэт отчетливо увидел голову Призрака и даже ствол его винтовки. Еще раз, для очистки совести, свистнув Хану и сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить дыхание, он приник к прицелу. В голове уже пели фанфары, условия для выстрела были идеальны, промазать невозможно. Вот удивится засоня Хан. А Беслан вечером крепко пожмет руку и, значительно глядя в глаза, скажет: "Молодец! Мужчина". Угольник прицела замер на середине темного силуэта, указательный палец плавно, не спеша, выбрал свободный ход, и на выдохе пошел дальше, приклад бешенной лошадью лягнул плечо. Ну, Призрак ты или нет, мы сейчас увидим, попробуй-ка девять граммов свинца.
  
  
  Выстрел Призрак услышал уже после того, как засек на том берегу облачко пыли, взлетевшее вверх у колыхнувшихся веток куста. Ага, охотнички пожаловали, а ну-ка... И он потянул за выкрашенную в зеленый цвет бечевку хитрыми петлями привязанную к спусковому крючку запасной винтовки с нарочно убранной блендой притороченной около сработанного из старых армейских бушлатов манекена.
  
  
  Поэт спешил и потому слегка дернул спуск при выстреле, пуля ушла выше чужого снайпера. Сейчас он лихорадочно восстанавливал прицел. Призрак оказался действительно неуязвимым. Поэт мог поклясться всем чем угодно, что его первый выстрел попал в цель. Однако враг тут же ответил огнем, даже не вздрогнув. Значит промах. Или... Об этом "или" не хотелось даже думать, неужели была доля правды в байках ополченцев? Второй выстрел Поэта, сделанный на нерве однозначно ушел в молоко. Все решали секунды, даже доли секунды. Призрак тоже промазал первым выстрелом, но второй ошибки он не допустит.
  Слева грохнула эсвэдэшка Хана, и Поэт с облегчением увидел взлетевшую вверх каску. Напарник не подвел. "Сэр Генри, с привидением, преследовавшим Ваш род, покончено навсегда!" Хан действительно слегка задремал, разморенный ласковым теплым солнцем. Но после выстрела напарника мгновенно сориентировался и всадил пулю в ненормально живучего врага.
  
  
  Призрак засек второго снайпера и чуть выждав, сделал два выстрела. Он умел отлично стрелять дуплетом по целям находящимся на разных углах и дальностях. Вся соль была в том, чтобы быстро восстановить прицел, сбившийся от отдачи и перекинуть его на вторую цель. Между первым и вторым выстрелом прошло не более двух секунд.
  
  
  Поэту пуля попала в голову. Он умер практически мгновенно, охваченный восторгом, не успев понять, что победа превратилась в поражение. Умер в тот момент, когда ему радостно улыбались солнце и море на горизонте. Чужое солнце и чужое море. Серую кашу, недавно бывшую мозгом безжалостно швырнуло на пыльную землю. Недописанные стихи, неосуществленные планы, нерожденный сын и женщина, которой так и не было сказано самое главное - целый мир, целая вселенная, исковерканная и смятая, осталась лежать в пыли на чужой земле.
  
  
  После удачной работы Призрак всегда быстро отходил на запасную позицию. Мало ли, чем черт не шутит - еще накроют минометным огнем. Здесь такого, слава Богу, пока не случалось, а в других местах бывало. Так что не стоит искушать судьбу. По практически неприметной лощине он отполз назад и облегченно перевел дух, свалившись в старую траншею. Теперь уже можно было расслабиться и, не спеша нанести на карту позиции врагов ушедших сегодня в царство теней. Призрак откинул назад капюшон лохматого камуфляжа, делавшего его почти невидимым, и светлые локоны мягкой волной рассыпались по плечам.
  Белорусская девушка с чарующим именем Олеся, отложив в сторону снайперскую винтовку, вытянула из складок пятнистого комбинезона планшет с картой.
  В далеком городе Полоцке, Олесю ждала тяжело больная мама. Она слегка обижалась на дочь, то и дело уезжавшую в санатории и пансионаты и оставлявшую ее на попечении сердобольной соседки, но никогда не высказывала претензий - понимала, туристический бизнес, в котором работает дочка, вещь серьезная, да и деньги приносит приличные. А длительные командировки, что ж, у любой работы есть отрицательные стороны. Маме постоянно требовались дорогостоящие импортные лекарства, каждый удачный выстрел - лишний месяц жизни для нее. Олеся считала такой размен вполне справедливым. Жизнь одного потного, вонючего самца, за месяц жизни ее мамы, тихого доброго человека, так любящего слушать концерты органной музыки. В Полоцке есть настоящий старинный орган, раньше мама часто водила маленькую Олесю слушать его волшебные звуки. Теперь Олеся водит на концерты почти беспомощную постаревшую женщину. Мама так хочет дожить до того момента, когда у Олеси появятся свои дети. Вот только личная жизнь девушки все не ладится.
  Неожиданно и вроде совсем не к месту Олесе вспомнился странный попутчик из поезда, везшего ее на очередную войну. Стихи, которые он читал, чем-то до боли знакомым и теплым отзывались в сердце девушки, будто облекали в слова ее собственные мысли. Вот только чьи они, парень так и не сказал, жаль, стоило бы повнимательнее перечесть. И сам попутчик ей очень понравился, они проговорили почти до утра и за все время ни намека на какую-то фривольность, не то что его товарищ, вот в кого она с удовольствием всадила бы пулю, наглый и хамоватый самец.
   Интересно, что будет, если он правда позвонит? Прощаясь, она оставила ему домашний телефон, глупость, какую не позволяла себе уже давным-давно. И ей до сердечной боли захотелось, чтобы он позвонил. А лучше приехал, и она познакомила бы его с мамой, и он обязательно ей бы понравился, а потом они пошли бы все вместе на органный концерт, а потом... Мысли уносились все дальше и дальше, а рука с точенными длинными пальцами рисовала маленький крестик на карте.
Оценка: 5.46*25  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023