ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Кранихфельд Макс
Зарисовки с натуры

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 3.76*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава из новой повести "Испытатели"
  Аромат зеленеющей душистым весенним разнотравьем майской степи опьянял. Ласковое весеннее солнышко еще не успевшее превратиться в изливающего на землю напалмовый жар летнего монстра нежно гладило лучами-пальцами лицо. Бездонное ярко-синее небо раскинулось над головой хрустальным шатром. До самого дальнего окоема земли расстилались покрытые колышущейся под легким ветерком будто морские волны травой степные просторы. Вечные и неизменные. Бывшие точно такими же и сто, и тысячу лет назад. Так и кажется, что вот сейчас мелькнут на горизонте черными точками конные разъезды сгинувших много веков назад половцев, или вымахнет на рысях из неприметной балочки дозорный пикет окольчуженных воинов Тамерлана. Запросто такое может произойти, и не будет в этом ничего удивительного ни для вечно меряющего степные просторы перекати-поля, ни для чахлых кривых деревцев корчащихся застенчивой группкой у невысокого плоского холма, ни для чертящего высоко в поднебесье широкие круги орла. Скорее уж удивление должна вызывать совершенно неуместная на этом фоне лязгающая гусеницами тяжелая техника, да суетящиеся вокруг люди в нелепой пятнистой форме, явно чужие, инородные в этом первозданном ландшафте.
  - Товарищ подполковник, разрешите обратиться! - дурашливо гаркнули над самым ухом, и засмотревшийся в необъятную степную даль Севастьянов невольно вздрогнул от неожиданности.
  Довольный произведенным эффектом промышленник расплылся в широкой от уха до уха улыбке, как же, напугал вояку, не каждый день такое получается. Севастьянов смерил нескладную фигуру заводчанина облаченную в синий комбинезон с логотипом Долгопрудненского научно-производственного предприятия неприязненным взглядом. Вот же настырный народ эти промышленники, нет от них покоя ни днем, ни ночью, только замечтался, отрешившись от надоевшей до колик рутинной действительности, как они уже тут как тут. Опять поди какие-то проблемы, как дети малые, право слово, сами ничего решить не способны.
  - Ну, чего тебе, Михалыч? Излагай, только коротко и ясно, без предисловий.
  Промышленник преданно таращась в угрюмое лицо офицера приступил к изложению:
  - Ну, тут того-этого... Мы ведь как во время работы будем... Тоже участвовать, так сказать... Так вот... Это самое... Когда команды будут давать, мы ведь тоже их слушать будем... Ну и это... Тоже должны говорить, что у нас тут... Того-этого...
  - Михалыч! - страдальчески протянул Севастьянов. - Пощади! Говори, чего тебе надо!
  - Так, я чего? Я и говорю, того-этого... Когда работа будет, мы же, это самое, докладать должны... Того-этого...
  - Михалыч, я тебя сейчас застрелю, и сам застрелюсь на хрен! Ты можешь без "того-этого" и "это самое", толком сказать, чего хочешь? Можешь, или нет?
  - Это самое, - обиженно хрюкнул промышленник, шмыгая носом. - Связи нет, того-этого...
  - Как связи нет?! - вскинулся подполковник. - Проверяли же с утра, все работало!
  - Так, того-этого... - развел руками промышленник. - Это же с утра было, а теперь, это самое, не работает...
  - Блин! Увидел связиста, убей! - раздраженно сплюнул под ноги Севастьянов. - Что, вообще ни с кем связи нет?
  - Это самое, - привычно зашмыгал носом Михалыч. - С командным пунктом, того-этого, нет совсем... А со стартами вроде есть, это самое... А может и нет... Я их слышу, а сам, того-этого, ничего не говорил...
  Горестно вздохнув, Севастьянов поднялся с уютной, покрытой мягкой травой кочки и вразвалочку зашагал к крашенному в камуфляжные цвета кунгу. Кунг уже сам по себе был не слабой достопримечательностью. Хрен его знает, где его откопали господа промышленники, но в свое время кунг этот был поставлен в Советский Союз еще в годы Отечественной войны из Америки по лендлизу. Причем в отличие от современных металлических сработан он был из самого обычного дерева, оббитого тонким слоем жести. И ничего, сколько лет прошло, а до сих пор практически как новенький, только резину на колесах поменяли, а так все родное. Умеют же буржуи технику делать, отечественная вон за несколько лет сгнивает и ржавеет, а тут полвека прошло и хоть бы хны. Легко поднявшись по свисающей почти до земли металлической лесенке Севастьянов шагнул в перемигивающееся огоньками подсвеченных шкал приборов и контрольных ламп полутемное нутро кунга. Там его кивком приветствовал еще один промышленник увлеченно копавшийся в целой куче непонятных рычажков и переключателей настраивая аппаратуру.
  В лендлизовском кунге, отгороженная от жилого отсека металлической экранированной для пущей надежности специальной сеткой перегородкой, помещалась самая настоящая, снятая с зенитной ракеты головка самонаведения. Отделенная от ракеты, она, подобно голове профессора Доуэля, тем не менее питалась подведенными извне кабелями и проводами, была полностью функциональна и составляла основную часть размещавшейся в кунге аппаратуры под общим названием "Конус". На испытаниях ракетной техники "Конус" был верным и незаменимым помощником. Любовно отлаженная головка самонаведения служила для испытателей своеобразным эталоном. Она вместе с испытуемой ракетой захватывала мишень, сопровождала ее, выдавая на регистрирующие приборы все параметры своей работы, а уж потом по этим записям промышленники и военные испытатели косвенно могли судить о том, что происходило с головкой самонаведения на борту улетевшей ракеты, и делать выводы о том, правильно ли она функционировала. Понятное дело, что на таком важном рабочем месте связь в процессе работы должна была осуществляться надежно и безотказно.
  Сдержанно кивнув второму заводчанину Севастьянов нашарил микрофон громкой связи, отжал тангенту и, стараясь говорить как можно четче, произнес:
  - Рупор, Конусу. Рупор, Конусу.
  Вообще-то конечно следовало бы сказать при вызове "Рупор ответь Конусу", но лишнее словечко "ответь" почему-то всегда по умолчанию опускалось. Почему так происходило никто не знал, просто повелось с незапамятных времен первых испытателей, как невинная традиция, да так и передавалось по наследству из поколения в поколение.
  - Рупор, Конусу, - для верности еще раз повторил Севастьянов позывной командного пункта.
  - Бесполезно, - бросил через плечо промышленник, молодой парень лет двадцати пяти. - Михалыч мозоль себе на языке уже набил, не отвечают они ни хрена.
  Ну понятное дело, опять где-то связисты накосячили, да оно и не удивительно, стартовую позицию, на которой проводились испытания ракетной техники, словно паутина человеческих нервов пронзали сотни проводов, группирующихся в неведомые простым смертным коммутационные узлы. Перед каждой работой несчастные связюки по новой перелопачивали эту массу отрубая одни каналы, включая другие, коммутируя и меняя их между собой. Ошибиться в этой мешанине было вовсе не мудрено, а учитывая тот простой факт, что ввиду повсеместного кадрового коллапса Вооруженных Сил, проводили эту работу два бестолковых срочника, которых связистами просто назначили не утруждаясь каким-либо обучением и руководивший ими еле стоящий на ногах от постоянного недосыпа майор, на котором было обеспечение всех подряд работ, что вел испытательный центр, тот факт, что какая-то связь существовала в принципе был вообще удивительным. Однако, похоже, придется топать на командный пункт, представлявший из себя подземный бетонный бункер и разыскивать там кого-то из этих молодцев. Идти отчаянно не хотелось. Находился уже, как-никак сорок годков возраст вполне почтенный. Нормальные люди в этот период жизни спокойно сидят в мягких офисных креслах и ничего тяжелее телефонной трубки не поднимают, а если им куда-то надо, то едут на шикарных импортных авто. А тут бегай, блин, за связистами, почти километр до командного пункта и столько же обратно. Ага, нашли молодого! Щас, рванул с низкого старта!
  - Рупор, Лайнеру, - всхрапнул меж тем "колокольчик" громкой связи. - Рупор, Лайнеру.
  - Ответил, - дисциплинированно откликнулся Рупор.
  "Везет же людям, - завистливо вздохнул про себя Севастьянов. - Все у них работает, и никуда бежать не надо...". "Лайнер" - позывной третьего старта, где сейчас расположилась в готовности к стрельбе самоходная огневая установка, по простому СОУ, зенитно-ракетного комплекса "Бук". Сегодня проводятся периодические испытания ракет от партии выпущенной в 2008 году для инозаказчика. Инозаказчик и еще трехзначный номер, вот так вот безлико и невыразительно это именовалось, дабы соблюсти не то военную, не то государственную тайну. И еще две новейших ракеты для модернизированного комплекса надежно закрепленные в транспортных контейнерах непривычного грязно-желтого цвета, испещренных надписями на английском языке. 318 инозаказчик получит вместе с партией ракет отчет по боевому пуску одной из них, наугад выбранной военной приемкой при заводе в России, и будет уверен в качестве поставленного оружия. Севастьянов неприязненно скривился. Безликий 318 инозаказчик это для лохов, он-то точно знал, что за этим номером скрывается Египет. Опять поставляем оружие черножопым, даже не задумываясь, в кого оно потом будет стрелять, чьи сбивать самолеты. Положим евреям подполковник никогда особо не симпатизировал, но все одно, точно помнил, что чуть не половина населения теперешнего Израиля жила когда-то с ним в одной стране. Ходила по одним и тем же улицам, училась в одних и тех же школах, носила точно такие же алые пионерские галстуки. А вот теперь, он испытывает для арабов российские ракеты, предназначенные для того, чтобы сбивать самолеты, которые поведут не только Изи Шниперсоны, но и самые обычные Сашки и Лешки, Ивановы и Сидоровы, просто удравшие в свое время из трещавшей по швам, разваливающейся на части страны. Муторно это все, противно, если вдуматься... А ведь 318 инозаказчик не один, есть еще Китай и Индия, Финляндия и Кипр... Половина мира воюет российским оружием, и вовсе не исключено, что когда-нибудь оно ударит и по своим создателям. Да что там, било уже и не раз, просто пока не в тех масштабах, ну да лиха беда начало...
  Он еще раз покосился на непривычного вида желтую под пустынную окраску ракету мирно лежащую на пусковой установке на третьем старте. Отсюда до нее было метров триста, не больше. Российские ракеты красят в зеленый цвет, если они изготавливаются для Сухопутных войск, или в белый, если они предназначены для военных кораблей, для инозаказчиков до сих пор тоже не делали исключений. Поэтому желтая египетская ракета казалась сейчас подполковнику нелепой и чужой, кощунственно расположившейся на направляющей боевой машины, с которой до нее стартовали сотни ее правильно окрашенных товарок.
  - Ориентирование и контроль функционирования провели, - прохрипел за спиной "колокольчик", голосом начальника расчета СОУ. - Результат положительный.
  - Принял, - бодро отозвался "Рупор".
  Севастьянов вновь протянул руку к микрофону.
  - Лайнер, Конусу.
  - Ответил, - тут же отозвался третий старт.
  - Как меня слышишь?
  - Слышу хорошо.
  - Передай на Рупор, что у нас с ним нет связи. Пусть пришлет сюда связистов.
  - Принял, сейчас передам.
  Ну вот, и идти никуда не надо. Севастьянов опустился на откидную полку рассеяно слушая, как "Рупор" голосом руководителя работ допытывается у "Лайнера", что же там такое случилось с "Конусом". Мысли скользили в голове смутными тенями не задерживаясь надолго, легкие и поверхностные, сознание помимо воли проваливалось в зыбкую дремоту. Давали о себе знать несколько суток проведенных в боевом режиме, когда на сон отводилось не больше четырех часов, а остальные двадцать были до предела насыщены работой в основном рутинной и бестолковой, никому не нужной, кроме специально изобретавших ее военных бюрократов из главного штаба испытательного полигона. Казалось бы все предельно просто: получили предназначенную для иностранцев ракету, распаковали контейнер, быстренько проверили "птичку" на контрольной аппаратуре, вывезли в степь на заранее подготовленную и оборудованную стартовую позицию, зарядили на СОУ и пальнули в мишень. Все, никаких тебе больше проблем, кроме написания отчета. Но не тут то было. Как говорят военные, повествуя об очередном вопиющем проявлении толстолобой косности военного маразма: "Война шла своим чередом, но тут в нее вмешался главный штаб".
  На полигоне главный штаб вмешивался регулярно, причем именно туда, куда его вмешиваться не просили, чем доводил испытателей до тихого, а порой и до буйного бешенства. Представители этого славного учреждения категорически не хотели понимать, что испытательный полигон, организация специфическая, занимающаяся больше научной деятельностью, чем обычной военной сермягой, и соответственно с маниакальным упорством пытались проводить в жизнь все приказы и директивы командования, адресованные обычным частям. На практике выглядело все это примерно таким образом: перед КПП испытательного центра несколько часов подряд переминаются с ноги на ногу несчастные промышленники, ведущие инженеры, конструктора, а то и заместители директоров крупнейших оборонных заводов. Они прибыли сюда для того, чтобы испытать разработанную ими военную технику, проделав путь в тысячи километров, затратив уйму государственных денег на свои командировки, на доставку аппаратуры, самих изделий и необходимых для испытаний расходных и горюче-смазочных материалов. Их поджимают жестко отмеренные руководством сроки, каждый день простоя влетает предприятиям в нехилую "копеечку". Потому они готовы работать круглосуточно, в две, в три смены, вообще без сна и отдыха, лишь бы быстрее закончить испытания. Поэтому сейчас они нетерпеливо топчутся возле запертых ворот испытательного центра из-за которых доносятся мерные удары большого барабана.
  - Девушка, красавица, солнышко, ну долго еще? - жалобно скулит заместитель главного конструктора крупнейшего завода, обращаясь к дежурящей на КПП монументального вида девице на впечатляющих формах которой трескается по швам военная форма.
  - Не могу знать! - браво гаркает в ответ затянутая в камуфляж амазонка. - В части проводится строевой смотр. Посторонним вход запрещен.
  И пустой ничего не выражающий взгляд, направленный поверх седой головы конструктора в безмятежную синь небосвода. Вот так вот, господа промышленники, пошли вы в задницу с вашим оборонным заказом и экспортными поставками, главный штаб приказал провести строевой смотр личного состава испытательного центра в зимней форме одежды. И плевать что на улице температура двадцать пять по Цельсию, зато на календаре уже конец сентября, а как еще проверишь готов ли офицер к зиме? Правильно, только заставив его напялить на себя шинель с зимней шапкой и кашне с перчатками. А чтобы проверить всех офицеров, никого не упустив, нужно их всех в этой форме выстроить на плацу и тщательно осмотреть. Ничего, что эта процедура сожрет половину рабочего дня, мы же не работаем, мы служим, чуете разницу?! То-то! А промышленность? Ничего, потерпят... Мы же военная организация, маму пополам! У нас никакого бардака быть не может, потому строевой смотр и никаких гвоздей, все остальные дела потом, завтра, или еще когда-нибудь... Кстати завтра надо бы еще раз построиться, а то сегодня не все погладили сзади складки на шинели, да еще и в наряде кто-то стоял, так что завтра еще один заход, чтоб никто не чувствовал себя обделенным.
  Офицерский диалог:
  - Эй, муфлон, что тебе командир сказал про шинель?
  - Кому муфлон, а кому и товарищ майор, между прочим, - тщательно осматривая мятые и заляпанные грязью складки на шинели. - Сказал: "сзади не поглажен", - тоном глубокого раздумья: - Кто меня должен был сзади погладить? Не понимаю...
  - Вот из-за таких как ты и будем теперь каждый день до обеда в строю стоять!
  - Мальчик, ты что, дурак? Недостатки должны существовать, это закон бытия! Иначе что мы будем устранять? Без недостатков мир мгновенно свалится в пропасть.
  - Ага, точно. На вопрос: "Чем ты занимаешься в армии?" настоящий офицер честно отвечает: "Устраняю недостатки".
  Само собой разумеется, что строевые смотры составляли лишь малую часть того репертуара с помощью которого главный штаб стремился привить офицерам испытательных центров глубокое понимание сущности военной службы. Каких только веселых затей и интересных идей не рождали застоявшиеся от хронического безделья мозги штабных офицеров. Чего только стоили, к примеру, одни так называемые единые дни радиационной, химической и биологической защиты, выражавшиеся в том, что весь личный состав должен был целый день таскать на себе противогазы, неудобные и тяжелые общевойсковые защитные комплекты времен Второй мировой войны, всевозможные дозиметры и приборы химической разведки. Ничем из всего этого богатого арсенала за исключением, пожалуй, только противогаза никто пользоваться не умел. Точнее умели когда-то на первых курсах военных училищ, но давно и прочно все позабыли в виду полной ненадобности и практической бесполезности. Но навьючивать на себя всю эту сбрую и таскать на плечах целый день почитали священным долгом и непременной обязанностью.
  Вообще считается что в каждой части четыре раза за сутки дежурный офицер с помощью специальных приборов контролирует радиационную и химическую обстановку на прилегающей территории. Уж не знаю, с чего изначально пошла эта во всех отношениях странная традиция, но соблюдается она неукоснительно. Даже ведется особый журнал в котором каждые шесть часов дежурный пишет одну и ту же сакраментальную фразу: "По результатам наблюдений, замечаний нет", дальше следует подпись. Не буду рассуждать о целесообразности и обоснованности данного мероприятия как такового, хрен с ним, в нашем государстве все может произойти в любой момент, так что может быть и нелишне будет иногда замерить радиационный фон в округе. Но для того чтобы это сделать, нужно иметь как минимум соответствующие приборы. А где они? А ну, угадайте с первого раза! Правильно, лежат в надежно запертом сейфе опечатанном личной печатью командира. Почему? Ну вы чудаки, право слово! Потому что так надежнее. Основной девиз Вооруженных Сил гласит: "Не трогай технику, она не подведет!". Так и приборы гораздо целее будут в закрытом и опечатанном сейфе, по-крайней мере никакой заступивший дежурным остолоп их не сломает, не потеряет и никому не отдаст. А то бывают моменты... В армии как известно все делается авралами в страшной спешке и обязательно бегом. Вот, к примеру, возникает перед окошком дежурного помятая и встрепанная личность в майорских погонах и загнанно дыша хрипит: "ВПХР сюда, быстрее, срочно проверяющий требует!" ВПХР, это как раз тот самый прибор химической разведки, что хранится в опечатанном сейфе. А лежал бы он под рукой, так дежурный проникнувшись веющей от запыханной личности волной вселенской спешки, неминуемо выдал бы требуемое и даже фамилию не спросил. Потом ищи-свищи, ни майора, ни прибора. Так что в сейфе под печатью оно надежнее.
  Спрашиваете, как же производить замеры? Неужели каждые шесть часов вызывать командира чтобы он вскрывал опечатанный сейф? Ага, как же! Командиру больше делать нечего, как только шляться постоянно в дежурку. В лучшем случае он такого дежурного пошлет в те самые заповедные дали, куда Макар телят не гонял. Так что же делать? А ничего, просто сиди и пиши себе в журнальчике раз за разом: "Замечаний нет". И все довольны: и командир, и проверяющие, и самому работы меньше... Все прекрасно понимают, что реально никто ничего не делал, но вот она запись, и все, не придерешься. Это вообще основной принцип по которому живут наши Вооруженные Силы: "сделал - запиши, не сделал - два раза запиши". И все прекрасно.
  А еще в дни химической защиты полагается все время внимательно прислушиваться не загудит ли по воли нагрянувшего в испытательный центр проверяющего сирена оповещения. И как только услышал ее истошный вой, сразу не медля ни секунды натягивать на морду лица противогазную маску. Потом можно дальше спокойно заниматься своими делами, штабные будут довольны, почему-то они считают, что противогаз может защитить военнослужащего от любых невзгод. Кстати, порой он реально помогает.
  Вот, к примеру, приехал как-то в научный отдел испытаний ракет представитель Долгопрудненского завода, чтобы обсудить куда же чертовы испытатели умудрились подевать добросовестно поставленную заводом для обеспечения испытаний солярку. Там действительно как-то некрасиво получилось, солярку какие-то умные головы додумались поставить вперед, за месяц до начала работ, и она вдруг того... Кончилась короче внезапно... Оно и не удивительно, особенно если знать, что ввиду хронических недопоставок по линии Министерства Обороны, на этой самой промысловской соляре целый месяц каталась дежурная машина возившая офицеров на службу, другая машина, на которой перевозили в прачечную солдатское белье и кое-какие левые стройматериалы, еще какой-то левый выпрошенный невесть где трактор, распахивавший вокруг склада с ракетами полосу безопасности, ну и конечно на близлежащих кошарах горючка тоже всегда в цене. Мелочь вроде бы, но если учесть, что центр расположен за полсотни километров от жилого городка уже набегает прилично. Кроме того был еще кран, что для непонятных целей, по приказу зама командира по вооружению перетаскивал туда-сюда на стартовых позициях бетонные плиты и дергал из земли какие-то доисторические столбы, невесть чем помешавшие кому-то из особо дотошных проверяющих. Короче кончилась солярочка, вся подчистую...
  На самом деле, конечно, промышленность никто так в наглую кидать не собирался, командир искренне думал, что просто возьмет немножко из их запасов, а как начнутся испытания тут же покроет недостачу за счет положенных части лимитов. Но с лимитами что-то там не срослось, и в итоге испытательные работы оказались под угрозой срыва, нечем стало заправлять технику и раскрученная было "война" сама собой заглохла. Тогда военные ученные без зазрения совести состряпали акт в котором черным по белому указывалось, что вся поставленная солярка до последней капли была израсходована на испытательные работы, просто ввиду наступивших холодов, постоянной езды по бездорожью, интенсивной эксплуатации техники, расход горючего изрядно вырос и теперь для продолжения испытаний срочно требуется допоставка примерно тонны солярки, а лучше двух. Мило улыбаясь заместитель командира по науке вручил данную бумагу главному промышленнику и, во избежание ненужных эксцессов, поспешил испариться до того, как тот ее прочитал. Главного, в отличие от военных, хорошо умевшего считать деньги и знавшего, что за лишнее кровопусканье заводской казне по головке его не погладят, чуть не хватил на месте удар. От военных негодяев он ожидал всего, как никак не первый год с ними имел дело, но вот такая подлая подстава даже для него явилась полной неожиданностью. В тот момент ему очень хотелось высказать прямо в лицо улыбчивого зама по науке все, что он о нем думает, но ввиду того, что указанный субъект вовремя слинял, и учитывая общую интеллигентность, главный промышленник, почесав седую голову и раздраженно пошевелив губами, дал команду одному из своих специалистов детально проанализировать акт и вывести "этих подлецов" на чистую воду, при этом он так и сказал "подлецов", обошелся-таки без мата, большой интеллигент был мужчина.
  Подлецы меж тем, радостно потирали ладошки в ожидании новых поставок, и уже прикидывали, сколько солярки удастся на этот раз "откусить" от предлагаемого куска. Когда вместо вожделенной горючки в испытательный центр прибыл исполненный праведного гнева посланец завода разочарованию и скорби их просто не было предела. Командир разом поскучнев и озаботившись тут же нашедшимися неотложными делами с извинениями переадресовал заводчанина к заместителю по науке. Тот вымученно улыбаясь и ссылаясь на небывалую загруженность по работе с другими предприятиями отправил представителя завода к начальнику испытательного управления. Начальник управления даже не стал слушать, разговаривая одновременно по трем телефонным трубкам, вызвал в кабинет начальника отдела ведущего задание и рявкнул: "По твоей тематике промышленность, вот иди и разбирайся!" В глаза не видевший пропавшей солярки начальник отдела горестно вздохнул про себя и неприязненно глянув на вконец ошалевшего от всех этих управленческих эволюций, но еще сохранявшего остатки боевого духа заводчанина двинулся к себе в кабинет. Промышленник семенил следом периодически пытаясь что-то негодующее бубнить в широкую спину начальника отдела, тот отвечал неопределенным угуканьем, то ли соглашался с предъявляемыми претензиями, то ли по примеру самцов африканских бабуинов распалял себя таким образом перед решающей схваткой.
  Наконец дело дошло до злополучного акта. В обшарпанном обставленном допотопной колченогой мебелью кабинете начальника отдела расположились трое: порядком замотавшийся, но все еще не сдающийся промышленник, сам хозяин кабинета и начальник лаборатории, ведущий испытания. Бумаги с расчетами легли на стол. Оба военных негодяя были отнюдь не дураки, потому им с первого взгляда стало ясно, что акт самая обычная липа. Причем сделанная настолько топорно, что отдает даже не липой, а крепким тупым дубом. Однако отступать было некуда, позади, как говорится, Москва, точнее, в данном случае, почти три тонны ухнувшей в черную дыру солярки за которую вполне возможно отвечать придется лично им, покрывая недостачу из и без того скудного денежного содержания. И неважно, что они не имели никакого отношения к пропаже, виноватых в армии, как известно, не ищут, а назначают. Так что стоять оба собирались насмерть. Промышленник же наивно надеялся воззвать к разуму и совести людей в погонах и доказав свою правоту легко и просто закрыть казавшийся ему абсолютно ясным вопрос.
  - Вот смотрите, - начал он вполне миролюбиво. - Вот здесь и здесь явно завышены нормы расхода, соответственно и итоговая цифра сильно отличается...
  - Да Вы что? - притворно удивился начальник отдела, уже давно срисовавший эту вопиющую несуразицу. - Не может быть! Покажите, покажите...
  - Ну вот же, - радостно тыкал пальцем в подозрительную строчку промышленник.
  - Ах это... - небрежно махнул рукой начальник отдела пиная под столом начальника лаборатории ногой. - Это вовсе не ошибка, так и должно быть...
  - Ага! Точно! - уверенно подхватил начлаб. - Здесь пробег по бездорожью, причем при температуре воздуха меньше пятнадцати градусов. Есть специальные коэффициенты увеличивающие при этом нормы расхода автотехники на пятьдесят процентов.
  - На сколько? - ошалело хватанул воздух широко раскрытым ртом промышленник.
  - На пятьдесят, - веско подтвердил начальник отдела, делая украдкой подчиненному страшные глаза и крутя пальцем у виска. - Это тут просто немного ошиблись, в итоге должно быть на двести литров больше. Не умеют считать остолопы.
  - А... А..., - мучительно заперхал промышленник, стараясь сообразить кто же здесь вдруг сошел с ума, он, или оба военных. - А откуда взялись вдруг такие дикие коэффициенты можно узнать?
  - Конечно можно, - с наигранным удивлением пожал плечами начальник лаборатории. - Из приказа Министра обороны номер ноль пятьдесят три, девяносто восьмого года. Там как раз устанавливаются нормы расхода горюче-смазочных материалов на технику в особых условиях эксплуатации.
  Начальник отдела солидно кивнул, подтверждая, о чем мол тут еще говорить, это даже малые дети знают.
  - А... Вот... Мне право неудобно, - замялся промышленник, четко понимавший что ему морочат голову, но стеснявшийся заявить об этом прямо. - Можно ли взглянуть на этот приказ?
  Начальник отдела при этих словах сурово сдвинул брови и осуждающе покачал головой:
  - Вы что же, нам не доверяете?
  - Ну не то что бы... - заюлил заводчанин. - Просто хотелось бы лично убедиться, выписки какие-то сделать, для моего начальства... Все такое... Так можно взглянуть?
  - Нельзя, - скорбно развел руками начлаб, усиленно моргая левым глазом, которого не мог видеть промышленник.
  - Он секретный этот приказ, вот! - бухнул начальник отдела. - Так что показать не можем. Режим секретности, сами понимаете...
  - Но у меня есть допуск! - почти закричал чувствующий что чем дальше, тем больше остается в дураках заводчанин. - Вот, смотрите сами, вторая форма, допущен к секретным и совершенно секретным документам.
  - Э, батенька, - тонко улыбнулся начальник отдела. - Ваша форма касается только документов по ракетной технике, а этот приказ по службе ГСМ. Так что извините, придется Вам поверить нам на слово.
  Промышленник обреченно вздохнул.
  - Ну что ж! С этим разобрались, поехали дальше! - победно заявил начлаб, склоняясь над растрепанными листами акта. - Что у Вас там еще вызывает сомнения? Давайте обсудим...
  - А вот еще... - начал было заводчанин тыкая в строчку где километраж на предупредительный объезд боевого поля был завышен минимум вчетверо и вполне позволял несколько раз смотаться в ближайший областной центр и обратно.
  Тут уж никакими секретными приказами отмазаться было нельзя и заводчанин заранее предвкушал победу. Но его обличительную речь неожиданно прервал надрывный вой сирены. Пока он нервно подпрыгивая на стуле озирался по сторонам и пялился в окно стараясь понять, что же собственно происходит в кабинете случились разительные перемены. Когда промышленник обернулся к своим собеседникам, то вместо и так то не слишком симпатичных военных физиономий увидел двух пучеглазых монстров, затянутых в черную резину противогазов. Чем-то они напомнили промышленнику агрессивных инопланетян из телевизионного ужастика, который любила смотреть по воскресеньям его младшая дочка.
  - Гру-хру, куру хух! - выдал сидевший ближе к нему инопланетянин, тыкая пальцем в строчку с неправильными километрами и уверенно закивал головой.
  - Но тут же неправильное расстояние, - робко пискнул заводчанин, оглядываясь в поисках поддержки на второе чудовище.
  Монстр в ответ прохрюкал что-то длинное и абсолютно неразборчивое, жестко рубанув пятерней воздух. Промышленник скорбно вздохнул и обреченно собрав бумаги в кожаную папку поднялся из-за стола. Резиновые хари что-то злорадное пробурчали ему вслед, но заводчанин их уже не слышал, хлопнув дверью кабинета он шел по коридорам научного управления, а навстречу ему плыли пучеглазые резиновые морды. "П..., просто п... какой-то!" - тихо шептал про себя интеллигентный промышленник, раз за разом повторяя эту фразу на все лады.
  - Ну и нудные же эти заводчане, - фыркнул начлаб стягивая с лица резиновую маску и с наслаждением вдыхая прокуренный воздух убогого кабинета. - Ведь с самого начала было понятно, что ничего ему здесь не обломится. Нет же, приперся, прыщ, права качать! Ну как дети малые, право слово!
  - И не говори, - степенно согласился начальник отдела. - А ты видал, какие у него глаза были когда мы противогазы одели. Как чайные блюдца, я думал реально из орбит выпрыгнут.
  - Хорошо, что "помощники" вовремя резвиться начали, а то он тут еще долго бы нам мозги трахал.
  - Хоть какая-то от них польза, - солидно закивал начальник отдела.
  "Помощниками" в испытательных центрах презрительно звали офицеров главного штаба полигона, регулярно прибывавших в гости к испытателям целыми отрядами, чтобы накопать как можно больше недостатков, за которые потом испытателей увлеченно драл начальник штаба полигона генерал Головач. Сам процесс поиска очередного высосанного из пальца "криминала" официально назывался "оказание помощи центру", отсюда и прозвище. Налеты "помощников" случались чем дальше, тем чаще, а выкопанные ими несоответствия все больше походили на откровенные придирки. Испытатели тяжело кряхтели и с ностальгией вспоминали прежнее руководство полигона.
  Расхожая истина, гласящая, что все перемены всегда только к худшему, нашла здесь вполне наглядное подтверждение. Назначенный недавно начальником полигона генерал-лейтенант ранее был начальником штаба ракетной армии и об испытательном процессе понятие имел самое поверхностное. Кому в недрах Министерства обороны пришла в голову "светлая" мысль поставить во главе крупнейшего испытательного полигона в Вооруженных Силах человека абсолютно далекого от того, чем этот самый полигон должен заниматься, так и осталось тайной. Но, как известно, начальников не выбирают. А генерал ко всему оказался мужиком весьма энергичным и принципиально не желающим сидеть спокойно в роскошном кабинете и не путаться под ногами у проводящих испытательные работы центров. Кипучая энергия и желание оправдать доверие вышестоящих товарищей требовали немедленного выхода, каких-то конкретных дел и подвижек. Ну а поскольку ничего кроме повседневной жизни войск насыщенной хозяйственными работами и имитацией боевой подготовки генерал до сих пор не ведал, то и взялся с достойной лучшего применения энергией искоренять привычные вольности испытательных центров совершенно забросивших боевую учебу. К чему это привело мы наглядно видели: жмущаяся у КПП промышленность, наблюдающая за марширующими на плацу вырабатывая четкий строевой шаг испытателями. И еще повсеместно ведущиеся ремонтные и отделочные работы. Как принято в Вооруженных Силах на наемных бригадах специалистов деньги экономили, ремонты в меру сил и способностей производили сами офицеры. Плевались и матерились, но учились держать в привычных к оружию руках шпатели, мастерки и кисти, шутили, что приобретают наконец-то гражданские специальности. А генерал, периодически обходя строительные объекты с искренним недоумением спрашивал: "Как же Вы так, товарищ подполковник? Почему вы не умеете штукатурить потолки? Вы же офицер!" Жмущуюся по углам промышленность, на работу с которой из-за многочисленных смотров, учений, тренировок и ремонтов у испытателей просто не оставалось времени и сил генерал демонстративно не замечал, считая промышленников чем-то вроде досадной помехи в только начавшей налаживаться нормальной военной обстановки. Его крылатая фразу в сердцах сказанная заместителю по науке: "Если бы не эти Ваши испытания, полигон был бы способен выполнять любые задачи!", облетела все испытательные центры. Какие-такие любые задачи собирался выполнять генерал с помощью специально предназначенного исключительно для испытаний военной техники полигона так и осталось для всех загадкой.
  По правде сказать, одного подвижника-генерала еще можно было бы терпеть, в конце концов полигон занимал огромную территорию, в состав его входило несколько десятков различных воинских частей, так что все проконтролировать не мог даже самый энергичный начальник. Но генерал ко всему еще был далеко не дурак и имел приличный опыт руководства воинскими коллективами. Он прекрасно осознавал, что практически любой подчиненный с самым подобострастным видом выслушивая распоряжения начальства, в душе посылает его в дальние заповедные края и при первой же возможности все равно сделает все по-своему. Для успешного претворения генеральских начинаний в жизнь требовался постоянный и неусыпный контроль за испытательными центрами. Эту задачу генерал решал в два этапа. На первом он безжалостно избавился от всех заместителей и стоящих на ключевых постах управленцев оставшихся от прежнего командования, заменив их на верных людей специально переведенных из ракетных дивизий и армий. Единственное исключение составил заместитель по научной работе, поставить на этот пост тупого и решительного армейского полковника как-то не получалось, должность подразумевала под собой наличие хотя бы минимального интеллекта и некую грамотность в технических вопросах. Подходящих кандидатов с такими данными среди знакомцев генерала не нашлось. Второй этап состоял из превращения главного штаба полигона в отряд профессиональных проверяющих. Если раньше основной функцией штабных работников была координация между четырьмя основными испытательными центрами, решение общих вопросов взаимодействия и определение очередности тех или иных работ, то теперь все штабные отделы были подчинены одной цели - постоянно контролировать происходящее в центрах и при малейшем отклонении тут же докладывать лично генералу для принятия мер. Три сотни штабных офицеров (больше чем в любом из испытательных центров) в одночасье превратились в профессиональных искателей недостатков. Многочисленные оперативные группы безлимитно сжигая дорогостоящий бензин ежедневно и еженощно разлетались по всем частям полигона, всех будоража, ставя все с ног на голову, суя свой нос во все, что происходит, запрещая и приостанавливая работу по самым малозначительным поводам, дабы оправдать свое собственное существование, показать значимость и нужность.
  Происходило это буднично и просто. Вот, например, на стартовую позицию для проведения боевых пусков ракет направляется транспортная машина с этими самыми ракетами в кузове, вместе с ней идет автокран, который должен зарядить ракеты на пусковую установку. Все это должно быть проделано допустим к двенадцати часам дня, потому что на тринадцать назначены пуски в которых задействованы сотни людей: измерители, те что будут засекать специальной аппаратурой траекторию полета, специалисты, обеспечивающие пуск мишени, боевой расчет, непосредственно проводящий пуск. Все они уже на местах и ждут только когда на стартовую позицию доставят сами ракеты. Казалось бы никаких проблем: кран и транспортная машина заправлены топливом, многократно проверены и готовы к выезду, ракеты загружены в специально оборудованный кузов, крановщик, стропальщики, водители проинструктированы, осмотрены медиком, стоят рядом с машинами.
  Но есть небольшая заковыка: месяц назад в ракетных войсках из кабины "Урала" на полном ходу вывалился солдат-срочник, поломав при этом ребра и руку. Причина проста: неплотно прикрытая дверь, резкий поворот, трое весьма габаритных военных в кабине, в результате сидевший с краю не удержался и спикировал прямо в распахнувшуюся на повороте дверцу. Вы спросите как этот прискорбный, но в общем-то рядовой случай вяжется с предстоящими испытаниями? А все элементарно, в ракетных войсках каждое подобное происшествие принято скрупулезно анализировать и описывать в специальной директиве с указанием причин происшествия и строжайшими указаниями, как подобного избежать в будущем. Понятно, что любой здравомыслящий человек скажет в подобном случае, что причина в том, что боец - баран и мог бы проверить захлопнулась ли дверца кабины, когда он влез в машину, а чтобы избежать подобного в будущем нужно просто об этом помнить. Но в ракетных войсках легких и простых решений не ищут, здесь копают шире и глубже, потому одной из первых причин названа бесконтрольность со стороны командира части и должностных лиц допустивших не закрытие кабины. Во как! Прежде чем несчастный "Урал" вывозивший из части мусор тронулся с места к нему должны были подойти лично командир, зам по вооружению, зам по МТО, зампотех, командир автороты, командир взвода и старший машины (итого семь человек из которых трое полковники!) и проверить хорошо ли рядовой Пупкин захлопнул за собой дверцу, закрылся ли на ней разболтанный проржавевший замок.
  Ну дальше не очень интересно, там пошли стандартные меры: ежедневный инструктаж всех выезжающих под роспись, контрольный осмотр машины, ограничение скорости, занятие с водителями и так далее... Самое интересное последним пунктом: "категорически запретить езду в кабине грузовых автомашин кому-либо кроме водителя и старшего машины". Все! Плевать на все конструктивные данные и тактико-технические характеристики военной техники - отныне в кабинах ездить только подвое, это приказ!
  Теперь вернемся к нашим испытателям: на стартовые позиции уходят две машины - транспортная и автокран. Считаем сколько они должны взять с собой людей: водитель транспортной машины, водитель-крановщик, два стропальщика, начальник расчета, технический руководитель от научного отдела. Итого шесть. И что спрашивается делать? Гнать отдельную машину под двоих не поместившихся в кабины? А топливо для нее откуда? Промышленность оплатила только выезд крана с транспортной, ей на идиотские решения командования ракетных войск чихать с высокой башни. Командир, тихонько выматерившись про себя и оглядевшись по сторонам в поисках проверяющих, обреченно машет рукой: "Ладно, езжайте по трое в кабинах! Только смотрите у меня, не через КПП выезжать, а с задних ворот через степь, чтобы не засекли!" Маленькая колонна фырча моторами ползет переваливаясь через степь, крадется, широким кругом объезжая асфальтированную дорогу. В кабинах трое, а это страшный криминал, плевать что увеличивается расход топлива и дребезжит разбитая подвеска машин, плевать что нещадно трясутся в кузове транспорта несчастные ракеты, главное не попасться на глаза какому-нибудь проверятелю. А черт! Накаркали! Вот они, суки! Из неприметной балочки злорадно клокоча мотором выкатывается "УАЗик" с военными номерами. Внутри чистенькие ухоженные штабные офицеры, на лицах торжествующие улыбки: "Ага! Попались, ученые!" Финал прост: стоп работам, разгромный приказ о наказании виновных в вопиющем нарушении воинской дисциплины и правил эксплуатации техники, сотни людей зря просидели в степи на стартовых и измерительных позициях, а ракеты так и не были доставлены. Зато точно и четко соблюдена буква директивы вышестоящего штаба.
  Еще одним ярким явлением которого просто нельзя не коснуться описывая сложившуюся на полигоне ситуацию был новый начальник главного штаба - генерал-майор Головач, сразу же после прибытия получивший от подчиненных созвучное фамилии "партийное" прозвище - Главврач. Командовавший ранее ракетной дивизией и успешно разваливший ее Главврач быстро сообразил что на новом посту от него не требуется практически ничего. Даже постоянное наличие на службе оказалось вовсе не обязательным. Другой бы на его месте конечно обрадовался нежданно свалившийся с неба синекуре и сидел бы поплевывая в потолок и ковыряя в носу, но кипучая деятельная натура боевого генерала не могла мириться с подобным положением дел. Он принялся находить себе работу самостоятельно. Выражалось это в хаотичном мотании по всем объектам полигона. Словно неуловимый Джо генерал курсировал между центрами погружая их своими внезапными визитами в полнейший хаос паники и суматохи, руша все предварительно намеченные планы и влезая решительно во все с неуемной жаждой "порулить" каким-либо процессом. Чего только стоил к примеру его внезапный заход в казарму роты охраны одного из испытательных центров. Заглянув в туалет (а надо сказать, что это излюбленное место любого инспектирующего солдатскую казарму генерала) он с ужасом констатировал ужасающее состояние сантехники, а именно подергав привязанную к одному из сливных бачков веревку не добился желаемого водопада. Наорав на несчастного командира части и одним тяжелым взглядом погрузив в ступор пытавшегося было что-то вякнуть в свое оправдание командира роты, он тут же приказал немедленно, сегодня же до исхода дня привести туалет в нулевой цикл, пояснив в ответ на недоуменный вопрос, что это означает полное уничтожение всех унитазов, писсуаров, подводящих и отводящих труб, а также кафельной плитки на стенах. "Мы сделаем тут евроремонт, поставим фаянсовую импортную сантехнику, выложим все зеркальной плиткой, поставим душевые кабинки!" - вдохновенно живописал генерал. В затуманенных глазах ротного плыл радужный дым, сквозь который робко просвечивали очертания элитного сортира пятизвездочного отеля. Вдохновленный горячей речью генерала ротный отдал приказ, и туалет в казарме буквально разнесли в куски в течение всего нескольких часов, ломать, как известно, гораздо легче, чем строить. Такого нулевого цикла в ракетных войсках еще не видали, разошедшиеся бойцы в надежде на халявный ламинат, вдребезги расшибли даже керамическую плитку на полу.
  К вечеру работа была закончена и командир, ожидая похвал и отличий, победно доложил об этом в главный штаб. Ждал он целых два дня, но никакой благодарности за ударный труд так и не получил, а в ответ на вопрос, когда же в часть поступят обещанные материалы для грандиозного ремонта и необходимые денежные средства, штабные молча развели руками, многозначительно кивая в сторону генеральского кабинета. Несколько минут командир набирался храбрости, но потом все же переступил генеральский порог, отступать было некуда, за спиной маячили призраки лишенных туалета солдат, которых уже второй день водили на коллективную оправку в раскинувшуюся за забором степь. Генерал, давно позабывший о каком-то там туалете и увлеченный очередным судьбоносным проектом, встретил нежданного посетителя неласково, повторив уже виденный командиром ранее жест штабных работников.
  - Изыскивайте средства! - наставительно заметил он в итоге. - Кто в конце концов командир этой части, Вы, или я? Почему я постоянно должен решать Ваши проблемы?! Или может быть Вы не справляетесь с такой высокой должностью?! Так пишите рапорт, и мы найдем Вам замену!
  Рапорт командир писать не стал, как впрочем и забивать себе голову проблемами роты охраны. Недолго думая, на утро он вызвал к себе ротного и слово в слово повторил генеральское напутствие. На что строптивый капитан немедленно заявил:
  - Рапорт написать? Легко, через пять минут будет у Вас на столе, ищите другого дурака на эту должность.
  - Прекратите шантажировать командование! - багровея рявкнул командир. - Не то сейчас влеплю взыскание за нетактичное поведение со старшим по званию и должности и лишу премиальных. Все, хватит тут пререкаться! Отправляйтесь изыскивать средства для ремонта!
  - Ну, есть! - хмыкнул ротный вяло козырнув и разворачиваясь к двери.
  С тех пор рота охраны трижды в день строем выбегала в степь на оправку, а ротный меланхолично следил за своими бойцами в окно канцелярии, заодно изыскивая средства.
  - Скоро они все вокруг засрут, тащ капитан, - жаловался старшина. - Что тогда делать будем?
  - Будем бегать все дальше и дальше... - мечтательно тянул ротный, обозревая бескрайние степные просторы. - Заодно физическую подготовку подтянем...
  - А зимой? - не сдавался настырный старшина.
  - И закаливание личного состава тоже вещь нужная, - благостно кивал ротный. - Не нравится? Разрешаю со своей зарплаты купить десять унитазов и установить в туалете.
  - Щас прям! - негодующе шипел старшина. - Проще дырки в полу пробить и гадить на головы команде обеспечения.
  - Прекратите шантажировать командование! - очень удачно пародировал в ответ командира части ротный. - Отправляйтесь изыскивать средства для ремонта!
  Старшина гневно шипя что-то в усы уходил. А солдаты день ото дня крепли физически и морально, не говоря уж об эффекте закаливания, а всего то и нужно было для этого одно генеральское посещение.
  Кроме умения запускать самые различные процессы вроде хозяйственных и ремонтных работ, Главврач отличался еще изрядной любовью к подчиненному личному составу. Пройти спокойно мимо какого-либо одетого в военную форму существа он просто не мог, обязательно останавливался, чтобы побеседовать. Беседы правда у него были весьма однообразные и сводились к инспекторской проверке знаний военнослужащего. Причем поскольку сам генерал был не силен ни в гражданских, ни в военных науках и не обладал даже минимальной эрудицией вопросы были не слишком разнообразны и касались либо первых десяти статей строевого устава, дальнейшее чтение сей полезной книги сам Главврач видимо не осилил, либо общих сведений о пистолете ПМ из наставления по стрелковому делу. Особенно генерал любил, чтобы ему перечислили семь основных частей из которых состоит пистолет, причем если опрашиваемый путал последовательность приведенного в наставлении перечня это уже считалось грубой ошибкой. Однако испытатели достаточно быстро вызубрили три первые страницы наставления практически наизусть, пистолетом их теперь удивить было уже трудно. Через пару недель уже редко кто ловился на этом, обычно, исключительно по незнанию, сыпались только что вернувшиеся из отпусков и командировок. Генеральский улов с каждым днем становился все более скудным. Теперь, чтобы уличить искренне ненавидимых им научных работников в незнании чего-либо приходилось изрядно напрягать давно разгладившиеся мозговые извилины. Чего, к примеру, стоили такие шедевры, когда генерал вдруг проходя мимо кого-нибудь из научных сотрудников неожиданно тыкал пальцем ему в грудь и заранее предвкушая свой триумф над яйцеголовым гавкал: "Доложите мне устройство малой саперной лопаты!". Как правило военный ученый в последний раз малую саперную лопату наблюдал еще в училище, и то лишь в начале первого курса, с тех пор надобности в ней он никогда не ощущал и лишь весьма смутно мог припомнить как она вообще из себя выглядит, не то что правильно в соответствии с учебником инженерной подготовки назвать все ее составные части, среди которых присутствуют такие крайне загадочные как наступ и лоток. "Ага! - торжествовал генерал. - Какая на хрен наука, какие испытания, какие ракеты? Ты же самого элементарного не знаешь! Спустись с небес на землю, ученый! Хватит витать в космосе! Сегодня в восемь вечером явишься ко мне для сдачи зачета по инженерной подготовке, а сейчас иди, изучай лопату и лом, да и про киркомотыгу не забудь!" Несчастный испытатель разворачивался и вместо того, чтобы анализировать полученную по последнему пуску телеметрию и спешно писать и так уже просроченный отчет, отправлялся изучать составные части лома, лопаты и загадочной киркомотыги, которую он вообще в глаза никогда не видал.
  Вот такая вот обстановка царила в описываемые нами времена на испытательном полигоне. Нервные, задерганные испытатели буквально разрывались пытаясь выполнять и план испытательных работ и все то, что предписано обычным армейским частям, и сверх всего этого еще ублажать дуреющих от скуки генералов. Неудивительно, что при таких раскладах продолжительность рабочего дня испытателя часто зашкаливала за шестнадцать часов, а о том, что в нормальном мире существуют еще какие-то выходные в центрах и вовсе давно позабыли.
  - Внимание по площадке! Внимание по площадке! - противно захрипели динамики громкой связи. - Расчетам прибыть на командный пункт для инструктажа! Расчетам прибыть на командный пункт для инструктажа!
  Севастьянов встрепенулся с трудом разлепляя налившиеся сонной тяжестью веки. Надо же, стоило присесть и сразу поплыл, этак можно во время боевой работы в сон провалиться, то-то смеху потом будет. Помассировав веки и помотав головой, вытрясая из нее остатки мягкой обволакивающей дремоты подполковник страдальчески кривясь поднялся с удобной сидушки и шаркая ногами побрел к выходу. Яркое степное солнце в первый момент ослепило ударив прямо в лицо, заставило зажмуриться привыкая к этому убийственному свету. Он наощупь находя ступней поперечные планки узкой металлической лестницы выбрался из кунга, проморгался и двинулся вперед по ведущей к командному пункту грунтовке. Со всех концов площадки туда же тянулись разрозненные группки людей. Испытатели спешили на очередной инструктаж, что могли нового там сказать им, проведшим уже не одну сотню боевых пусков, никто не понимал, но традиция, есть традиция, отступать от нее не моги. Инструктаж здесь проводили не для инструктируемых, а для прокурора. Все-таки боевые пуски, мало ли что может случиться, тьфу-тьфу-тьфу, но если вдруг какой криминал, тут же будет извлечена на свет божий специальная тетрадочка, в которой каждый расписался за то, что он предупрежден о том, как вести себя на рабочем месте, что делать, а чего не делать. Стало быть и ответственность с начальства снимается. Предупреждали ведь, точно, предупреждали, вот и роспись негодяя в соответствующей графе имеется, вот, видите, мы сделали все, что могли, а он, гад, все равно напортачил... Наверное это в нас неистребимо, поголовная боязнь ответственности и постоянное желание лишний раз прикрыть себе задницу, пусть даже абсолютно бредовой бумажкой, но все же... Фраза "я вами руководил, я отвечу за все" в нынешних Вооруженных Силах не в почете, точнее вряд ли вам когда-нибудь вообще удастся услышать что-либо подобное из уст российских военачальников. Желающих поруководить у нас хоть пруд пруди, а вот держать потом ответ некому, такая уж система, что поделать...
  
  
Оценка: 3.76*5  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023