ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Максютов Тимур Ясавеевич
Земляки

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 10.00*3  Ваша оценка:
  ЗЕМЛЯКИ
  
  У татар не принято ходить на кладбище.
  
  Нет такого, как у славян: чтобы скамейка у могилы, покосившийся железный столик. Сесть, выпить, закусить. Поставить гранёный стакан с водкой, накрытый ноздреватым хлебом.
  
  Поговорить с ушедшими из жизни за жизнь.
  
  А женщинам татарским вообще дорога к мёртвым заказана. Нельзя на погост. Женщина - она породительница сущего, хранительница его трепетного огонька. Ни к чему бывать там, где всё кончается.
  
  Но вот это воспоминание... Сегодня опять приснилось.
  
  Я - восьмилетний обалдуй. Летние каникулы в Башкирии, на большой железнодорожной станции Янаул. К вилке соседского "школьника" бельевой прищепкой присобачена сложенная вчетверо почтовая открытка. Крутишь колёса - трещит. Словно микулинский двигатель славного штурмовика Ил-2. Я лечу на бреющем над утоптанной тропкой и поливаю фашистских гадов яростным огнём автоматических пушек. Шмель сопровождения надёжно гудит над ухом.
  
  На крыльцо выходит Белая Бабушка. Ак-аби - старшая в роду. Не дожили ни муж, ни братья. На кого похоронка, кто вскоре после войны - от ран.
  
  - Умм, малай, айда домой!
  
  Дома кружка тёплого молока утренней дойки, синеватого от пригоршни малины. Светящиеся изнутри ягоды бултыхаются, как бродячие морские мины в Финском заливе.
  Разрумянившаяся бабушка хлопочет у печки. Эмалированный тазик наполняется шанешками - тёплыми, с жёлтой корочкой и коричневыми пятнышками на ней. Будто подсолнухи.
  Бабушка берёт узелок с солнцебокими шанешками, повязывает выходной белый платок в мелких алых цветках. Берёт меня за руку:
  
  - Айда.
  
  Её ладошка твёрдая, тёплая.
  
  Трубят маневровые, как слоны на водопое. Диспетчер хохочет по громкой связи на весь Янаул. Пахнет креозотом, полынью и пылью.
  
  За путями - кладбище. Покосившиеся, заросшие памятники - полумесяцы, изредка - жестяные звёзды.
  
  На дальнем краю - загородка. Там железные, крашеные в голубое пирамидки. Без имён. Только даты и цифры: "12.06.1942. 6 чел.". "26.05. 1942. Семья".
  
  Ак-аби делает немыслимое: идёт на кладбище. Отворяет скрипящую калитку. Достаёт шанешку, разламывает пополам. Одну половинку даёт мне. Крошит свою над травяными холмиками. Я делаю то же самое.
  
  Тихо говорит:
  - Земляки твои. Ленинградцы.
  
  Поздней весной и летом сорок второго эшелоны эвакуированных шли печальным потоком, как одна похоронная процессия. Стояли в Янауле подолгу. Жители собирали последнее - прошлогоднюю картошку, вялые луковицы. Пекли "пустые" (откуда мясу взяться?) беляши и шаньги. Несли на станцию, к эшелонам.
  
  Ленинградцы в вытертых тёплых пальто, в пуховых платках крест-накрест. Жарким башкирским летом их била ледяная блокадная дрожь.
  
  Голодные - всё равно ели деликатно. Собирали крошки в птичьи ладошки.
  
  И умирали прямо тут, над дымящимися тазиками с шанешками.
  По всей дороге. До Перми. До Омска...
Оценка: 10.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023