ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Мартынович Евгений Антонович
Жить не потея

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.89*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Остап Бендер по утверждению И.Ильфа и Е.Петрова знал 400 способов сравнительно честного отъема денег. Наша быстро меняющаяся действительность каждый день привносит новое в этот увлекательный процесс. Эта книга о веселых и разных приключениях начинающих бизнесменов в посткоммунистический период. Герои произведения утверждают, что стыдно быть бедным в такой богатой стране и демонстрируют различные выходы из трудных ситуаций. Напряженный сюжет, юмор наших будней, живой язык авантюрных персонажей привлечет внимание читателя. Эта книга пронизана духом силы, решимости и предназначена для тех, кто привык действовать, полагаясь на самих себя.
  Глава 1. Москва, 1983 год. Беседа с известным нумизматом П...
  Глава 2. За несколько лет до описываемых событий
  Глава 3. Кооперативное движение
  Глава 4. Ничто во внешности мужчины не раздражает женщину
   так, как отсутствие денег
  Глава 5. Общество бездомных офицеров запаса
  Глава 6. Партизаны рыночной торговли
  Глава 7. Соседи
  Глава 8. Какая крыша не любит быстрой езды?
  Глава 9. Культура взятки
  Глава 10. Экспедиция
  Глава 11. Тормоза придумали трусы!
  Глава 12. Клопа танком не задавишь!
  Глава 13. Не всякая птица с кривым клювом - орел!
  Глава 14. Возвращение экспедиции
  Глава 15. Кредо: скромный трудолюбивый герой
  Глава 16. Все на выборы!
  Глава 17. Гаранты и поклонники
  Глава 18. По ком шуршит памперс?
  Глава 19. "А я любил дзюдо и до..."
  Глава 20. Хороший закон и нарушить приятно
  Глава 21. Сутулов распрямляет плечи
  Глава 22. Колобки стареют медленно
  Глава 23. Банкинг, паркинг, тренинг, кейтринг, коучинг...
  Глава 24. Новые реальности Угрюмова
  Глава 25. "Атаман"
  Глава 26. Борьба и мэр
  Глава 27. Страховых дел мастер
  Глава 28. Генерал бегущий
  Глава 29. Дворец для постижения пути воина
  Глава 30. Двадцать дней спустя
  
  
  
  
   Москва, 1983 год. Беседа с известным нумизматом П.
   "Я собираю все денежные знаки, выпускавшиеся
   на территории Советского Союза. Это петлюровские деньги,
   за которые в любом банке мира можно получить
   большую дулю, бухарские денежные знаки,
   печатавшиеся на шелке, другие...
  
   - А зачем Вы держите в коллекции наши
   червонцы и двадцатипятирублевки?
  
   - Это, деточка, еще не последние денежные знаки,
   которыми Вы будете пользоваться в жизни".
  
  
  
   Глава 1.
  
  
   Домой, домой, Домой.
  
  
  
  
  
   Перрон вокзала был привычно грязен и пуст. Вокруг него толпились многочисленные разнообразнейшие киоски, сверкавшие заморскими наклейками и кричавшие своей родной блатной песней.
   - Вот я и дома, - радостно и весело произнес Андрей. Пыльная привокзальная площадь пестрела автомобилями, которым место на свалке гарантировано в любой цивилизованной стране. Привычно было видеть только "Жигули" всех марок, от первой до восьмой.
   - Командир, куда ехать?
   - Недорого, недорого, командир.
   Андрей неуверенно посмотрел на автобусную остановку. Но покосившаяся табличка с номерами маршрутов и единственная обшарпанная скамейка - в обрамлении горного массива, состоящего из шелухи от семечек пополам с окурками - развеяли его надежду воспользоваться общественным транспортом.
   На него наступали уже целым фронтом представители частного извоза. Кто-то особо инициативный даже схватил видавший виды чемодан и направился к старенькому "Москвичу".
   - Ну, уж нет, - Андрей на бегу вырвал свои вещи и быстро зашагал по знакомой с детства привокзальной улице. Вдоль тротуара, плотно сомкнув ряды, выстроились торговцы зеленью; яблоки и груши вперемешку с туалетной бумагой и семечками лежали на ящиках, за которыми стояли и сидели хозяева товара. Не видно было конца и края этому самодельному рынку. "Нетрудно из великой державы большой базар сделать, а как обратный процесс организовать? У кого ума и силы воли на это хватит?" - подумал Андрей.
   Через квартал торговцы стали попадаться реже, и Недодаев зашагал быстрее.
   - Здорово, служивый! - раздался за спиной звонкий голос. Андрей обернулся. На маленькой голове локаторами торчали большие уши. Лицо незнакомца расплылось в искренней улыбке. Коренастая фигура, казалось, пышет силой и уверенностью.
   - Я с Вами не имел случая познакомиться, - сухо отрезал Андрей.
   - Андрюха, ты ли это! Сколько лет, сколько зим? Вот, не узнал. К деньгам, наверное, - закричал незнакомец. - Мы ведь с тобой на одной улице живем! В школу одну ходили! Только ты на пяток лет раньше. Садись, давай подвезу служивого домой!
   Под тополем, в тени стояла красная "двойка", отбегавшая не одну сотню тысяч километров. Треснутое ветровое стекло, потеки бензина у горловины бензобака и уверенно проступившая на порогах дверей ржавчина говорили о долгой и трудной жизни отечественного автомобиля на просторах некогда великой страны.
   В машине Андрей стал вспоминать, как зовут нежданного знакомца.
   "Кажется, Валера... А фамилия его Пересыпкин. Живет он, точно, на нашей улице. Он еще за пацанов в футбол играл".
   - Домой, надеюсь? То-то сестра с матерью обрадуются. Жаль, что отца уже нет.
   "Домой, домой, дом... Какое приятное и уютное слово". Сколько этих домов у него было за пятнадцать лет офицерской службы? Десять? Пятнадцать? Раньше считал, а потом переезжал без подсчетов, быстро и молча собирая очередной контейнер. "Майор советской армии - самый социально защищенный человек у нас в стране" - так, кажется, говорил непотопляемый министр Починок, отличившийся в дни парламентского кризиса ночными перебежками от Хасбулатова к Ельцину с мешком денег, за которые и расстреляли парламент.
   "Домой, дом, семья...". От семьи мало что осталось после долгих месяцев безденежья, когда даже постовой тулуп, который он выменял для подарка отцу, пришлось продать и купить молоко грудной дочери. А жена... Ну что жена? Захотела нормальной жизни в нормальной квартире и ушла к представителю рыночной экономики.
   - Да, у него два ларька: один колбасный, другой хлебный. Может, хоть сыты будем, да и одеться не мешает, - отрезала бывшая.
   Так и не стало дома, которого не было, и семьи, не выдержавшей перепадов новой жизни.
   - Приехали! Тебе сюда, а мне напротив. Стучи в калитку, если что. Ну, нет. Никаких денег. Когда нальешь по приезду друзьям - зови! - с этими словами Пересыпкин достал из багажника чемодан, дорожную сумку, и, заревев напоследок двигателем из прогоревшей трубы, помчался по улице и скрылся за поворотом.
   Перед подъездом, на асфальтовой дорожке, лежали кучи собачьего дерьма; мусорный контейнер был явно мал для той массы отходов человеческой жизнедеятельности, которая его окружала. По двору весело катались пластиковые бутылки вперемешку с порванными целлофановыми пакетами, летающими как воздушные змеи при малейшем дуновении ветра. Рядом с домом высилась невесть откуда взявшаяся голубятня, раскрашенная из пульверизаторов в стиле "диско". Бывший мусоросборник, перестроенный предприимчивыми торговцами в непонятное сооружение с двумя прилегающими грязно-зелеными пластиковыми столами и стульями, гордо украшен вывеской "Супермаркет".
   "Да, время изменило наш привычный двор", - подумал Андрей. Он взял чемодан, сумку и шагнул в темноту парадного. Единственная лампочка тускло горела где-то между этажами. В подъезде резко пахло мочой. Стены исцарапаны и исписаны, видимо, молодыми жильцами. На потолке чернело множество пятен с приклеенными слюной спичками. По лестничной площадке разбросаны одноразовые использованные шприцы. Андрей легко взбежал на четвертый этаж. Каждая сторона этажа чернела сталью металлических дверей, отсекающих вход на площадку перед квартирами. Вот что-что, а производство бронированных, стальных, металлических дверей выросло в стране многократно.
   Недодаев нажал на оплавившуюся кнопку звонка.
   - Кто там еще? - недовольно отозвался незнакомый мужской голос из-за двери.
   - Недодаевы здесь проживают?
   Дверь моргнула открывшимся "глазком", щелкнула замком и со скрипом отворилась. На пороге, загораживая наполовину приоткрытый вход, в засаленной майке, спортивных штанах и тапках на босу ногу, стоял худощавый мужчина лет тридцати.
   - Чего надо?- недружелюбно произнес он.
   - Недодаевы здесь живут?- повторил Андрей.
   Из глубины квартиры послышался вскрик: "Это ты, Андрюша?"
   В сером мятом халате в коридор вышла его сестра, родная сестренка, только как-то уставшая и постаревшая на много лет.
   - Заходи, заходи. Тесно у нас. Мама заболела и лежит в твоей комнате, а мы здесь в гостиной втроем живем: я, муж и маленькая Сашенька, - скороговоркой затараторила сестра.
   "Который по счету муж, интересно? Ах, Валя, Валечка! Вечно в поисках лучшей жизни и мужчин" - эта тирада так и не сорвалась с языка. Андрей шагнул в коридор. Тут же чемодан задел сидячую коляску.
   - Тесновато стало, - весело произнес он.
   - С тобой еще теснее будет, - буркнул под нос новый хозяин, уходя на кухню.
   - Костя, ну разве так можно? - сестра быстро и огорченно возразила.
   Андрей, глядя на пол, понял, что обувь снимать пока не следует, и шагнул к матери в комнату. Там стоял пропахший лекарствами, затхлый воздух. Всюду - на столе, подоконнике - лежали таблетки и пузырьки. Перед кроватью примостилась "утка". Мама смотрела на Андрея с радостью и любовью.
   - Дождалась наконец-то, сынок. Второй месяц как слегла. Думала, что не увижу больше, - Клавдия Ивановна приподнялась и попыталась обнять Андрея. Он осторожно и бережно поддержал маму, усадил ее на кровати.
   - Вернулся, мама. Закончил службу и вернулся. Думаю, теперь тебе полегче будет.
   - А где семья?
   - Прежней семьи уже нет. А новую не скоро заведу. Военные нынче не в моде.
   - А что делать собираешься?
   - Подумаю, посмотрю, встречусь с друзьями...
   - Кончай тут базар, - в дверном проеме появилась недовольная голова нового родственника, - пора, тебе, служивый, о ночлеге подумать. Здесь у нас спальных местов нет, только на полу. Да и то, спотыкаться будем.
   Андрей посмотрел на небритую физиономию, кулаки непроизвольно сжались. Дистанция для удара была подходящей. Но - с боем брать родной дом? Недодаев заставил себя улыбнуться.
   - Ладно, хозяйничай пока. Найду, где ночевать, не волнуйся. Видишь, как давление на красном носу прыгает, того и гляди - удар хватит. За чемоданом позже зайду.
   Закинув сумку с самым необходимым на плечо, вышел в коридор. Валя не поднимала глаз.
   - До свидания мама. До свидания, сестричка.
   О том, что места ему не найдется, он и раньше догадывался. "Нет человека - нет проблемы" - так любил говаривать Иосиф Первый. Свято место пустым не бывает. Вот и его место заполнилось в жизни.
   Андрей легко сбежал вниз. Во дворе стало сумрачно. Высокие тополя отбрасывали причудливую тень на асфальт. Собаки грозно лаяли друг на друга. Надменные обладатели здоровенных псов свысока посматривали на хозяев маленьких собачек и привычно огрызались на замечания по поводу отсутствия намордников: "Сам и носи свой намордник". Желание спорить у оппонентов угасало по мере приближение очередного ротвейлера или буль-терьера; они замирали, притворяясь восковым экспонатом из музея мадам Тюссо, и позволяли собакам себя обнюхивать, а иногда и цинично задирать ногу, аки на придорожный столб.
   "Тупее ротвейлера только его хозяин", - вспомнил Андрей известную поговорку, глядя на собачье царство.
   Смутные и непонятные для большинства граждан времена породили стремление обезопасить себя, свои квартиры, своих близких. Это привело к немедленному увеличению поголовья собак в каждом дворе. Собачье стадо выпасается утром и вечером на детских площадках, тротуарах, в парках, оставляя после себя пахнущие мочой лифты и площадки между этажами, кучи дерьма в песочницах и на мостовых.
   К Недодаеву неторопливой трусцой подбежал боксер со слюнявой мордой, обнюхал его и ткнулся головой в брюки, оставив на них пенистую полосу сопель и слюней. Это было уже слишком. Андрей носком ботинка поддал под челюсть боксеру и, вторым ударом ноги, попал ему в ухо. Собака с жалобным лаем отскочила. Но к Недодаеву бежал хозяин: мужчина лет тридцати, одетый в кожаную куртку и спортивные штаны.
   "Униформа что ли у них такая - все поголовно в спортивных штанах и турецкой коже", - эту мысль Андрея прервал крик собачника: - "Урою!".
   Тело Недодаева знакомо и привычно вытянулось в струну, приятный холодок появился внутри и пощекотал нервы. Адреналин забурлил в крови и подстегнул бойцовский азарт. Удар напряженной ладонью снизу аккурат попал в подбородок бегущего и опрокинул сначала голову, а затем и всего собачника на землю. Боксер с визгом и лаем носился вокруг поверженного хозяина, трусливо поглядывая в сторону Андрея. Недодаев наклонился, взял поводок из руки лежавшего, и, неожиданно ловко, защелкнул его на ошейнике не успевшего отскочить боксера.
   - Ну вот, теперь все в порядке. Собака на поводке, хозяин отдыхает, не открывая глаз, - удовлетворенно произнес Андрей. Остальные любители собак опасливо прижимали к себе своих питомцев, быстро сажая их на поводки и не отпуская от себя ни на шаг. Недодаев неторопливо пошел по улице в направлении вокзала.
  
   Глава 2.
   За несколько лет до описываемых событий
   Мало что в монгольской степи летом радует взгляд. Да и зимой тоже. Разве зарплата, которую тут и потратить особо не на что.
   Все навевает уныние. Бесконечный степной пейзаж, где взгляду зацепиться не за что; унылый гарнизон - с ободранными пятиэтажками, унылые солдаты - с вечно испуганными глазами.
   А особенно тосклива в монгольской степи - однообразная армейская жизнь, да бесконечные офицерские попойки в малюсеньких квартирах и общежитии, после которых, для шика, нужно выглядеть строгим и образцовым отцом-командиром.
  
   Утро, построение, парковый день.
   - Где брезент от БТРа? Куда дели чехол? - крик комроты прерывается стоном, - отличники сраные! Педерасты в лычках, опять пропили имущество!
   - Никак нет, ташкап, - красномордый взвод разведчиков един в своем ответе.
   - По одному в палатку, - грозный крик капитана чеканит приказ. - А ты, литеха, заходи и учись.
   Первым шагает в палатку младший сержант. Толстая наглая ряха выражает бесконечную преданность и уважение. Даже кулак капитана, попавший в лоб, не смог изменить это выражение на физиономии уже упавшего сержанта.
   - Вы спросили бы, где чехол, - жалобно звучит лейтенантский голос.
   - Давай следующего. Скоро сами скажут.
   Та же процедура повторяется со следующим разведчиком. Огромный кулак капитана бьет в лоб солдата, и тот медленно оседает - уже в углу палатки...
   - Следующего давай.
   - Товарищ капитан! Чехол отдали артиллеристам, а те договорились с монголами и продали его за водку. Три бутылки выпили с пушкарями, а две в каптерке, в сидоре Уразбаева лежат.
   - Литеха, пойди забери и сюда. А эти два тела - в БТР загрузить, и на полигон. Лбы расшибли при резком торможении. Понял?
   - Есть ташкап...
   Череда БТРов вытянулась в степь. Дивизия разворачивается в боевой порядок. Учения, учения, учения...
   - Старший лейтенант Недодаев, слушай приказ! Тебе и твоему разведвзводу - выдвинуться в боевое охранение и освещать обстановку на юго-западном направлении.
   Взревели моторы - и боевые машины унесли в серо-пыльное утро разведвзвод Андрея.
   Впереди БТР механика-водителя молдаванина Гыну. "Гы"- зовут его разведчики и иногда добавляют - "ну". "Гы, минус ну". Он хороший механик и знает дизель, как свои пять пальцев. В колхозе пахал Гыну на тракторе молдавские поля и пил молдавское вино. С раннего детства молдаване пьют домашнее вино. Пьют вместе с грудным молоком, вместо компота и лимонада. Поэтому весело звучат песни, зажигательно стучат каблучки и сандалии на танцах, захватывает дух от хорошего вина и тесной компании. Какая уж тут учеба! Где вы видели молдаванина-ученого или молдаванина-писателя? Жизнь так прекрасна и так коротка...
  
   Задремал старлей. Многовато выпили вчера чефира. Да и поросенка достали у монголов. Надоела до чертиков баранина, вот и проявили доблесть. Только резать поросят не умеет никто. Вызвал Недодаев двух разведчиков - сержанта Докукина, хитрого рязанского парня, и хохла Редько.
   - Ставлю задачу - поросенка зарезать, освежевать, потом зажарить в духовке.
   - В духовку целиком не влизе, - возразил на ридний мови хозяйственный Редько.
   - Жарить по частям. Сначала голову, а потом со стороны хвоста. И смотри, не перепутай.
   Поросенок мирно бегал на привязи в гаражном боксе под охраной Гыну, который, сидя в "уазике", смачно щелкал семечки, полученные в посылке из дому, и сплевывал их в бумажный куль.
   - Сдавай вахту и свинью, - Докукин был краток и сух.
   - А куда Вы ее тянете, - справился Гыну.
   - Резать и жарить, а потом кадеты будут звезду нашего старлея обмывать.
   - Понятно, ну, успехов вам.
   Гыну, поплевывая уже на пол, вышел из гаража. Редько натянул поводок, поросенок неожиданно завизжал и уперся.
   - Брось на него чехол от машины, - посоветовал Докукин. Редько так и сделал. Поросенок затих от неожиданности. Редько обернул его еще раз и, взяв сверток под мышку, направился в "чудильник".
   "Чудильником" называлось офицерское общежитие для прапорщиков и холостых лейтенантов, построенное, наверное, еще соратниками Чойбалсана для своих лошадей.
   Стояло это серое одноэтажное сооружение на задворках гарнизонного городка и представляло собой два длинных барака с огромными коридорами, соединенными в букву Н меньшим переходом.
   Комнаты, в которых жили по десять-двенадцать лейтенантов и прапорщиков, выходили в общий коридор. Обставлены они солдатскими койками и тумбочками. Из предметов роскоши только умывальники, (частенько забитые), и разнокалиберные шкафы, которые оставались после отъезда других офицеров, если не влезали в контейнер. Умывальники и туалеты находились в торцах этих бараков, за чистоту которых неистово сражался комендант общежития, вечно пьяный прапорщик Закрепа.
   Недодаев дал ключи от своей комнаты Докукину, и предупредил:
   - Постарайтесь штыком тихо заколоть поросенка, а разделать можно в умывальнике, там смыв хороший и шланг есть. Пока офицерский состав на подведении итогов в гарнизонном клубе - нужно управиться.
   - Сделаем, ташлей, - ответ Докукина был исключительно краток.
   Редько открыл дверь в общежитие, и разведчики шагнули в тускло освещенный коридор. Не успели они сделать двух шагов к комнате Недодаева, как прогремели пистолетные выстрелы. Редько со свертком и Докукин привычно упали на пол, начали осматриваться. Мимо огромными сапожищами протопал прапор Закрепа с криком:
   -Убью! Толкушкин, падло! Ты мне все стекла перебьешь!
   Уже из раскрытой двери донеслось оправдание:
   - Да ты, Закрепа, тут мух развел! Они здоровые, зеленые, жужжат как вертолет огневой поддержки, спать не дают!
   - Ну, хиба можна в мух з пистолета цилыты! - от негодования Закрепа перешел на "ридну мову", - Уси рамы побыв, де я тоби скло знайду?!
   Докукин встал, отряхнулся, поднял сверток и протянул руку Редько.
   - Айда сразу в умывальник. А то, не ровен час, в чудильнике вместо мухи прихлопнут из "макара".
   Только успел Редько подняться, как тут же отскочил к стене. И вовремя: мимо, по коридору, ехал на "Яве" лейтенант - в кальсонах и рубашке с погонами. Он затормозил возле туалета, слез, достал газету "Красная Звезда" и направился в кабинку.
   - Ну и "чудильник", не пристрелят, так задавят, - Докукин был по-прежнему лаконичен.
   - Что это сегодня с офицерней делается, - заохал Редько, - вроде подведение итогов, а общага не пустует, все пьяные в дупель.
   - Денег вчера дали. Зарплата.
   Разведчики со свертком осторожно зашли в умывальник. Запасливый Редько вынул штык из чехла на поясе.
   - Ты, Докукин, держи порося, а я буду колоть.
   - Да как его удержишь? Он вырывается и вертится постоянно. - Лаконичность Докукина дала трещину.
   - За ноги держи, - перешел на короткие советы Редько.
   Поросенок отчаянно визжал и вырывался. Докукин схватил его за задние ноги, а Редько колол поросенка штыком куда ни попадя, отчего тот, порезанный, покрылся кровью и завизжал еще пронзительней и тоньше. Руки разведчиков были в крови, на полу краснела лужа, а поросенок все вертелся и визжал.
   - Что это вы тут устроили концерт с варфоломеевской ночью? - в умывальник зашел тот самый лейтенант-мотоциклист помыть руки. Быстро сполоснув обе руки и вытерев их об кальсоны, скомандовал:
   - Хватит свинскую кровь лить понапрасну и пол пачкать. Хватай свинью, тащи в душевую. Там утопим в старой ванной, которую Закрепа со свалки приволок.
   Редько бросил штык-нож в раковину умывальника, подскочил к Докукину и схватил поросенка за передние ноги. Шагая быстро боком, разведчики потащили обезумевшее животное в душевую. В углу облезлого помещения действительно белела, а точнее - серела, невесть откуда взявшаяся ванна. Лейтенант не отставал и продолжал командовать:
   - Так, сажай свинью в ванну и держи там... Ниже, ниже держи и нагни ей голову.
   Сам тем временем подсоединил шланг к крану в душевой, пустил воду в ванну. Сильный напор воды кровавыми брызгами отскочил на лица солдат и их обмундирование.
   - Литеха, меньше напор сделай! - Докукин криком нарушил субординацию и перешел на "ты".
   Вода быстро заполняла ванну, и поросенок в ней стал легче. Руки у разведчиков непроизвольно ослабили хватку. Бедное животное совершило скачок из ванной, которому позавидовала бы борзая на охоте.
   - Мудаки, какого хера отпустили свинью? - крик лейтенанта вывел разведчиков из оцепенения. Они бросились за окровавленным поросенком в коридор. Поросенок отчаянно боролся за свою жизнь. С пронзительным визгом, он торпедой несся прямо к выходу, с разбегу попал в ноги коменданта Закрепы, свалил его, но был схвачен железной рукой прапорщика.
   Недаром начальник штаба дивизии, гордившийся своими точными формулировками характеристик и аттестаций в выводах по службе Закрепы, собственноручно написал: "Хватательные способности развиты исключительно".
   Эти способности неумолимо держали бесконечно орущую уже благим матом свинью. Откуда-то сверху до Закрепы донесся голос Толкушкина: "То мухи спать не дают, то ты, Закрепа, со свиньей цирковой аттракцион устроил", - грохот пистолетного выстрела заполнил коридор. Докукин и Редько снова упали, как подкошенные. Крик свиньи оборвался на самой высокой ноте. Вместо глаза у нее зияла черная пустая дыра.
   - Конечно, не мухе в глаз, а только свинье, но и то неплохо, - подытожил подбежавший пеший мотоциклист в кальсонах. Обалдевшие, Закрепа с разведчиками поднялись с пола. Тут коменданта так понесло матом, как несет после огурцов, запитых молоком. Ранее, будучи допрошенный грозным комдивом при обходе гарнизона по поводу жалоб молоденьких лейтенантов и их жен на чрезмерное употребление ненормативной лексики, ("Говорят, вы, Закрепа, матом на женщин ругаетесь?"), - ответил по-военному громко и четко, снискав себе вечную гарнизонную славу:
   - П...т, товарищ генерал.
   Прервала бесконечно шумный монолог Закрепы только вода, полившаяся в коридор из умывальника, куда и помчался грозный комендант. Разведчики схватили застреленную свинью, потащили на кухню. Там, обмыв ее из чайника, засунули в духовой шкаф головой вперед. Влезла, как и планировалось, половина туловища. Под остальное подставили табуретку. Редько с умилением наблюдал, как голова свиньи покрывается аппетитной корочкой.
   - У нас дед на рождество колол свинью и делал из нее домашнюю колбасу, - мечтательно произнес он.
   - А мы свинину с лучком жарили, - поделился кулинарными воспоминаниями Докукин.
   ...Так разведчики предавались гастрономическим мечтам, пока голова поросенка изрядно не подгорела. Заднюю часть свиньи прожарили меньше. Свой трофей водрузили на крышку большого бака. Поросенок лежал на крышке, как на блюде. Таким и втащили его на офицерскую попойку, где быстро и споро комроты "расчленил" свинину на порции. Каждому досталось по одному прожаренному и одному не прожаренному куску.
   Долго еще офицеры вспоминали это мероприятие в чудильнике.
  
   БТР вздрогнул и остановился. С Недодаева мигом слетела сонливая усталость.
   - Куда мы забрались, Гыну? Компас опять железная гора подкрутила? - голос старлея потерял уверенность. Хоть видимость была отличная, вокруг Недодаева глазу зацепиться не за что. Как говорил командир полка: "Срущим отойти на шесть верст, иначе обедающим тошно".
   К БТРу мчался какой-то зеленый грузовик. Из его кузова яростно махали руками трое неизвестных в форме, похожей на китайскую.
   - Это китайцы едут, - почему-то радостно сообщил Гыну.
   - Уезжайте, уезжайте отсюда, - на отличном русском языке громко кричал старший китаец, - пока никто не узнал, что вы границу нарушили!
   "Какую границу?" - уныло подумал Недодаев, и только теперь понял, что он со своими солдатами находится на китайской территории.
   - Консула вызывай, - угрожающе произнес Андрей.
   - Нет тут никакого консула, никого нет! Езжай отсюда, пока мне не попало, - китаец умел быть убедительным.
   - Солярка заканчивается, - снова весело внес смятение в душу Андрея молдаванин Гыну.
   - Поворачивай и езжай отсюда, хоть с соляркой, хоть без солярки, - китаец настойчиво повторил эту фразу дважды.
   Недодаев махнул рукой Гыну и остальным, БТР взревел двигателем и помчался в обратную сторону. Часа через полтора, когда он уверенно встал посреди степи, начало быстро темнеть.
   Только к утру разведчики услышали знакомый гул моторов. Колонна БТРов показалась в рассветной дымке, зеленой змейкой проползла через пески и вскоре приблизилась вплотную. Из головной машины торчало свирепое лицо командира полка.
   - Где вас носит, Недодаев?! Что вы разведывали у китайцев?! Хорошо еще Ван сообщил мне, что вы заблудились со своими обормотами. Мы с ним в академии учились. Мало ему своих придурков, так вы еще лезете! - Рев комдива заполнил всю степь.
   Так в личном деле Недодаева очередная аттестация увенчалась итоговым выводом "В мирное время - бесполезен. В военное - исключительно опасен. Для своих..."
  
   Неожиданно произошла смена места службы, и зимнюю шапку ушанку с двумя длинными, накладывающимися друг на друга ушами, называемую "два оклада", пришлось обменять на обычную. Одновременно со сменой шапки ощутимо уменьшилась зарплата, прибавились житейские заботы. В зоне гарнизона эти заботы возникали реже, решаясь с помощью мастеровитых солдат и хозяйственных прапорщиков. А тут - небольшой литовский городок; рядом с ним за тройным кольцом колючей проволоки, частыми вышками часовых и укрепленными огневыми точками ощетинились огромные склады боеприпасов целого военного округа.
   Потоком, эшелон за эшелоном, шли снаряды и мины, гранаты и патроны из Группы советских войск в Германии, покидающей по решению Горбачева эту страну. Днем Недодаев со своей караульной ротой встречал вагоны, вечером выставлял очередной караул вокруг склада, а ночью проверял несение им службы. Часовые нередко спали на постах, присев в укромных местах, не снимая автомата и подсумков.
   Начальник политотдела спецчастей, в которые входила караульная рота, частенько приезжал в казарму и рассказывал солдатам о происках литовских националистов. Вот и сегодня, обнаружив уже днем спящего часового на вышке, старший политработник нудно ругался, не забывая ежеминутно напоминать о долге солдата и офицера перед Родиной.
   - Да я столько Родине задолжал, что она обязана меня беречь, как зеницу ока. Без квартиры, без талонов, в этой вонючей дыре, поедая пшенную кашу, от которой курам в глаза стыдно смотреть... Днем командую артелью грузчиков; ночью - командой сторожей, причем в одних и тех же лицах. Да еще вместо помощи слушаю вашу бесконечную болтовню про врагов народа. Хотелось бы, наконец, узнать - где друзья народа прячутся и могут ли они для меня и моих немытых солдат хоть что-нибудь сделать хорошего?
   Начпо в бешенстве вскочил в свой "уазик" и машина быстро скрылась в лесу.
   - Зря вы так, товарищ капитан. Ничего хорошего мы не дождемся, - укорил Андрея его взводный.
   - Националисты, националисты... А активисты "Саюдиса" принесли какие-то талоны на свою колбасу, масло, сахар и прочее. Мэр разрешил отовариваться в универсаме в кредит, под запись, - возразил Недодаев.
   - Так боятся, чтобы склады не растащили, или, не дай Бог, не взорвалось что-нибудь у нас...
   - Да... От них мало, что останется, а от нас совсем ничего, - подвел итог Андрей, - в общем, непонятно, как они это все раскапывать будут. Ведь нижние ящики со снарядами в землю ушли под тяжестью верхних. Ну, да ладно. Это уже не наши заботы.
   Августовским вечером Андрея вызвали в штаб. Возле штаба в большом количестве толпились "уазики". Непосредственно у входа стоял БТР в маскировочной сетке. Количество часовых вокруг штаба резко увеличилось. Приветствия собравшихся стали официально сухими. Все как будто играли в непривычную, очень строгую игру. По круглой физиономии начальника гарнизона бродила военная тайна, вспыхивая ответственными взглядами, полными тревоги за судьбу Родины. Повышенное чувство ответственности мелькало на знакомых лицах, делая их стандартно военными. Зал совещаний заполнился почти наполовину. За трибуной висела карта с красными флажками, определяющими наличие сил и средств советской власти в этом небольшом городке. Противник никак не обозначен на карте. Не смог его обозначить в своем докладе и луноликий полковник, закончив свою речь призывом - поддержать Государственный комитет по чрезвычайному положению, и навести порядок на вверенной территории. Непосредственно перед Недодаевым он поставил задачу взять под контроль почту, телеграф, телефон силами караульной роты.
   "За семьдесят лет план захвата власти так и не изменился", - подумал Андрей и бодро доложил, что не сможет выполнить эту задачу без снятия караула со склада с боеприпасами. А на это требуется письменный приказ начальника гарнизона, собственноручно подписанный. Начальник гарнизона вместе с подошедшим старшим политработником долго стращали Недодаева всевозможными карами и ужасными перспективами падения советской власти в этом небольшом литовском городке, но Недодаев стоял на своем:
   - Дайте письменное распоряжение, - и я выставлю вооруженных часовых хоть у каждой двери в городе.
   Начальник политотдела сокрушался, что Андрей не является членом КПСС, и нет возможности немедленно привлечь его к партийной ответственности. К обеду воинственная истерия угасла, и командиры частей разъехались. Беспорядков в городе не наблюдалось. Мирная жизнь размеренно шла своим чередом.
   Через два дня после совещания Недодаев, заехав в городок по личным делам, стал свидетелем митинга по случаю победы демократии и с удивлением обнаружил на трибуне знакомые лица своих начальников, которых мэр города горячо благодарил за невмешательство в смутные дни путча. На этих лицах светилась твердая уверенность в несокрушимости демократических свершений и угодливое желание служить новой победившей власти.
   - Большой и Малый театры таких актеров лишились! - Андрей в сердцах плюнул на тротуар и, выругавшись нецензурной бранью, отошел в сторону.
   - В своей стране будете плеваться, оккупанты! - подскочил к Недодаеву один из митингующих.
   - Вот такие офицеры позорят честь армии новой демократической России! - с трибуны указал рукой на Андрея старший политрук гарнизона.
   Недодаев с трудом покинул место митинга и прибыл в казарменное помещение. Стакан водки, выпитый немедленно, только усугубил чувство горечи. Наутро Андрей твердо решил - никогда, никому, нигде и ни в каком качестве не служить.
   - Все свои силы, знания и умения брошу на то, чтобы как можно меньше зависеть от государства, и, вообще - от кого бы то ни было, - дал себе зарок Андрей. - В самой богатой стране стыдно быть бедным!
  
   Глава 3.
   Кооперативное движение
   Конец 80-х застал Угрюмов, как и всю российскую глубинку, врасплох. Неожиданная пропажа то мыла, то водки, то зубной пасты, то стирального порошка вконец обеспокоила его полусонных обитателей.
   А тут еще телевизор, радио, газеты ежедневно подливали масла в огонь, ругая почем зря все героическое прошлое, понося армию, партию и всю мировую систему социализма. С развалом страны потихоньку останавливались и, наконец, совсем остановились фабрики и заводы, на которых угрюмовцы работали целыми династиями, где регулярно раньше платили зарплату, посылали отдыхать детей сотрудников в пионерские лагеря, а профсоюз заботился о здоровье каждого, развивая сеть санаториев и пансионатов.
   Жители Угрюмова по инерции еще приходили к своим рабочим местам, но уже чувствовали настороженность и отчужденность ранее родного и понятного начальства.
   Рубль обесценился в одну прекрасную новогоднюю ночь усилиями бывших младших научных сотрудников, ранее не руководивших даже бригадой пьяных сантехников, и по воле революционного случая вознесшихся в элитарные вершины руководства страны. МНСы с легкостью карточных шулеров распоряжались жизнью великой страны и ее огромными ресурсами.
   Угрюмовцам поначалу показалось, что эти московские шалости на них повлияют мало. Но когда, протрезвев после встречи Нового года, пошли в магазин, то информация на ценниках, венчающих последние оставшиеся на прилавках продукты, большинство из них повергла в ступор. (Меньшинство просто еще не вышло из ступора похмельного, и только поэтому встречу с новыми реалиями перенесло менее болезненно).
   Наиболее инициативная часть населения воспрянула духом, взяв для начала под свой контроль общественные туалеты. Правда, этих заведений было совсем немного, (а их состояние описывать живущим в России нет необходимости...), но и они в одночасье стали платными.
   Угрюмовцы и ранее не отличались стремлением к посещению этих зловонных мест. Только огромная нужда заставляла заходить туда жителей города. А сейчас плата за отправление естественных надобностей просто казалась кощунственной. Невесть откуда взявшиеся бабушки-билетерши с подозрительного цвета вениками стояли насмерть, не поддаваясь ни на какие уговоры. Приходилось вынимать новые рубли с новыми нулями, хоть и ропща, но потихоньку привыкая к такому повороту событий.
   В магазинах пропали отечественные штаны и рубашки, костюмы и туфли, носки и носовые платки. Старая одежда, обувь были немедленно проинвентаризированны хозяйственными угрюмовцами, отданы в починку в размножившиеся, как грибы-опята, киоски по ремонту одежды и обуви.
   Частный сектор крепчал. Предприимчивые жители Угрюмова помчались с баулами в Турцию, Китай, Польшу, откуда вернулись под завязку набитые низкосортным товаром. Первые "челноки" поначалу развешивали свой товар на заборах трех маленьких колхозных рынков, но вскоре заборов на всех продавцов стало катастрофически не хватать. Вчерашние учителя, инженеры, водители, токари переквалифицировались в рыночных торговцев - работников сферы, где не требуется особая квалификация, а ценится только нахальное умение впаривать лохам неликвид. Большинство жителей города начали походить то ли на молодых турок в сомнительно-черных и скверно-коричневых куртках, то ли на старых китайцев в желтых и синих пуховиках со сбившимся, как в бабушкиной подушке, пухом.
   Проехала по городу первая иномарка с правым рулем. Водители встречных автомобилей с удивлением и неподдельным ужасом взирали на привычное, но пустое место шофера. Желтая старая "Тойота" недолго побыла первой ласточкой, как в город стали залетать целые стаи потрепанных жизнью и дорогами автомобилей необычного вида и конструкции. Родные "Волги", "Жигули", "Москвичи" как-то попритихли, стали реже попадаться горожанам на глаза. По дорогам понеслись "Мерседесы" и "Опеля", "Мицубиси" и "Субару", "Рено" и "Фиаты".
   Новая свободная жизнь требовала быстрого перемещения людей и товаров. Грузовой парк города также стремительно менялся. Неизменным остался лишь пассажирский транспорт - ржавые трамваи и троллейбусы, знакомые до боли "Икарусы" и ЛАЗы. Только стали они реже появляться на городских маршрутах, а с некоторых и вовсе исчезли. Вдыхали жизнь в старые трамваи и троллейбусы только кричащие рекламные надписи с призывами немедленно покупать корейские телевизоры, позабыв навсегда о "Рубинах", "Темпах" и "Электронах". На деньги от рекламы поначалу покупались запчасти для подвижного состава, но, пользуясь тем, что мэрия занята только бесконечными выборами, перестали это делать. Неучтенные средства потекли в карманы директоров всех рангов, и пошли на приватизацию заводов, фабрик и прочих ранее государственных предприятий. То, что строил народ на протяжении семидесяти лет, отрывая кусок хлеба от себя и своих детей, вдруг стало собственностью случайных чиновников и ловких мошенников, через инвестиционные фонды за бесценок собравших у населения ваучеры. В прорехи закона хлынули толпы голодных злых молодых людей в тренировочных костюмах, кроссовках и кожаных куртках. Они, чтобы в многочисленных драках противник не имел преимущества, хватая бойцов за волосы, быстро обрили головы, в результате чего получили от жителей прозвище "чупа-чупсы". По телевизору непрерывным потоком шла реклама дорогих духов и мехов, автомобилей и особняков, а в перерывах между рекламными блоками чужеземные миллионеры плакали неизвестно от чего в своей удобной заморской жизни. В это же время здесь, в параллельном телевизионном мире, родители годами не получали зарплату, с остервенением рыли приусадебные участки в поисках картошки. Дети донашивали старую обувь и одежду. Многие вспомнили знаменитую фразу Саида из кинофильма "Белое солнце пустыни": "Если ты мужчина - возьми кинжал, садись на коня - отними халат". Эта, некогда веселая и непонятная фраза, зазвучала как руководство к действию.
   Вместо коня - автомобиль, сначала скромный "Жигуль", потом грозный мордатый джип. Вместо кинжала - самодельные пистолеты и обрезы, затем привычные "калаши" с укороченным прикладом и заморские "узи".
   В Угрюмове на пустырях, (а позднее - у гостиниц, ресторанов, рынков, где всегда вертятся деньги), все чаще по ночам стали звучать выстрелы. Сытые одутловато-красные милицейские физиономии, прямо и честно глядя в телекамеры, привычно врали, что все под контролем, что бандитские разборки только уменьшают количество бандитов на улицах. Но когда в центре города погибли в результате бандитской перестрелки случайные прохожие, угрюмовцы поняли, что надеяться можно только на самих себя. Резко увеличилось количество собак самых агрессивных и бойцовских пород, повсюду вокруг частных домов воздвигались каменные и бетонные заборы в человеческий рост, а парадные многоэтажек и квартиры прикрылись бронированными и стальными дверями. Население стало запасаться холодным и огнестрельным оружием. Помчались бригады "черных археологов" на поля сражений Великой Отечественной войны и вскоре в городе появились уцелевшие винтовки, восстановленные "шмайсеры". А пистолеты китайского и отечественного производства продавались на рынках оптом и в розницу. Зуд населения по всеобщему вооружению несколько остудили омоновские облавы и обыски в общественных местах, открытые и шумные судебные процессы над теми, кто взял в руки оружие для самообороны и не успел с ним расстаться по доброй воле. Жителям города милицейские головы с телеэкранов непрерывно талдычили про ответственность за незаконное изготовление и хранение оружия. А, так как законного не было и не предвиделось, безоружное население осталось один на один с вооруженными грабителями и бандитами, которые, войдя в дом или в квартиру могли делать с его обитателями все, что угодно, не ожидая получить от хозяев пулю или удар хорошим тесаком. Робкие попытки вызвать милицию в таких ситуациях заканчивались невозможностью дозвониться по номеру 02. А если это удавалось, то прибывший часа через полтора наряд отсиживался на соседней улице, терпеливо дожидаясь завершения конфликта, дабы, после затихнувших выстрелов и удалившегося гула моторов, с чистой совестью послать самых молодых милиционеров на разведку. Когда разборки стихали, на место происшествия грозно и шумно, как лавина, "сходила" милиция, проводя после грабежа следственные действия, в результате которых бесследно исчезали последние уцелевшие деньги и ценные вещи потерпевших.
   Стало ясно, что преступность организована для того, чтобы с нескольких сторон поджимать тощавшее час от часу население. Зажиревшие директора и торговцы тоже не могли расслабиться. Даже наличие надежной "крыши" не гарантировало спокойного сна. "Крыша" наезжала на "крышу", авторитеты и бандитские лидеры отстреливались неизвестными киллерами - и передел начинался снова и снова.
   Дележ начался с рынков. Легкие и быстрые деньги требовали столь же легкого, быстрого и не контролируемого государством оборота. Такой оборот возможен только на рынках, где нет кассовых аппаратов, а продается абсолютно все: от трусов и кофе - до водки и шапок, оптом и в розницу, где неизвестно кто и каким образом должен платить налоги. Да и места в аренду сдавались челнокам, торговцам - всем, кому нужно было кормить семью, и кто хотел торговать, торговать, торговать.
   Один за другим начали строиться рынки на любом мало-мальски пригодном пустыре, асфальтовом пятачке, у стадионов и универсамов, возле каждой остановки метро или конечной трамвая, автобуса - все было пущено в дело. На деньги бандитов с разрешением (а так же долей) мэрии и райадминистраций, под контролем милиции и налоговых структур возводились эти десятки и сотни рынков. Часто их называли "квадратами". Квадраты они и по сути своей: в каждом углу отбивались интересы бандита, чиновника, милиционера и торгаша. В центре условной геометрической фигуры находился (и ныне находится) среднестатистический житель, которого слаженно и дружно обдирают с каждого угла. А он еще и рад, что многое на рынке удается купить дешевле, чем в магазине. Не к столу да будет сказано, но отрыгивается эта дешевизна исключительно дорого отсутствием достойных зарплат учителям и офицерам, врачам и медсестрам и хронической нехваткой средств на нормальные пенсии старикам.
   Забыли угрюмовцы, когда строилась новая школа в городе, новый театр или новый мост через Волгу. Все силы и умение бросила власть на строительство "рыночной экономики". Возле каждой администрации зачернели "Мерседесы" и "Ауди", заблестели сытыми боками "Лэндкрузеры" и "Лексусы". Призывы молодого, не по годам резвого вице-премьера Немцова - пересесть на служебные "Волги" и тем самым поддержать отечественного производителя - с веселым смехом были встречены провинциальной правящей верхушкой, которая вдруг почувствовала зуд элитарности. Элитарность переполняла всех, кто имел от двух и более ларьков на рынке, кто держал в руках американские доллары в сумме от тысячи и выше. Эта подступавшая, как ком к горлу, элитарность требовала немедленного выхода. Она выражалась в создании особых детских садов, гимназий и лицеев, престижных факультетов в вузах. Элитарность продавалась оптом и в розницу. Появились в Угрюмове конторы, где за умеренную плату можно, покопавшись в затертых и старинных книгах, вдруг выяснить, что ты являешься наследником графского или княжеского титула, о чем немедленно получить изысканно оформленную грамоту, удостоверяющую подлинность твоего дворянства. С дворянским титулом жить интереснее и как-то почетнее.
   Неодолимо потянуло обсудить с равными себе дворянами вопросы наследственности и улучшения человеческой породы. Для пущей убедительности демонстрировались старые фотографии предков, но не в фас и профиль с номером на тюремной робе, (какими у большинства в действительности и были родители). А в кругу друзей, желательно с георгиевскими крестами на груди; рядом с солдатами и офицерами, а также сестрами милосердия, глядящими красивыми и печальными глазами из прекрасного прошлого. Годились фотографии мужиковатых кряжистых купцов в старинных кафтанах. Звание "купец" хотя и звучало менее романтично, но зато по-российски уверенно и мощно, давая тем самым твердую основу для будущих поколений.
   Эти снимки предприимчивые молодые люди выманивали у одиноких старушек из их альбомов для, якобы, краеведческого музея и продавали представителям новой "элиты" в качестве документального подтверждения их славного прошлого.
   Элита росла, крепла, размножалась. Еще недавний представитель славной фамилии Слюнькин становился Слюньтяевым, дед которого обязательно воевал в рядах колчаковской армии, а прадед состоял в родстве с наследниками рода если не Рюриковичей, то уж Гедиминовичей всенепременно.
   Дворянские гербы засверкали позолотой на фасадах и воротах особняков в лучших районах города, преимущественно в верхней его части. Там, на приволжских холмах, легче дышалось. Да и, чего уж там, отрадно было смотреть свысока на плебейское рыночное стадо, чувствуя, как по сосудам бежит, волнуясь и приятно согревая каждую клеточку организма, голубая элитарная кровь.
   Особняки раскинулись в распадке на склонах холма, где стояла одинокая статуя Родины-матери. На фоне нового великолепия взлетевших башен и замков с новомодно изломанными крышами, видневшимися за массивными заборами, она вместо молодой цветущей женщины стала казаться сгорбленной старушкой и выглядела как-то по-сиротски. Приятно ласкало слух название "Царское Село", где грезился юный Пушкин с пробивающимися бакенбардами, весело бегущий наследник престола и, что там говорить - сам государь-батюшка, задумчиво шагающий по многочисленным парковым аллеям в сопровождении придворной свиты.
   Но остальной народ, совсем не дворянского происхождения, не утвердил в своем обиходе столь привлекательное название этого района города, а грубо и по-солдатски прямо, пользуясь тем, что особняки гнездились за спиной Родины-матери, старушки, обозвал элитарное место деревней Зажопино.
  
   Глава 4.
   Ничто во внешности мужчины не раздражает женщину так,
   как отсутствие денег
   Небо затянуло низкими темными тучами, и дождь поначалу мелко и легко забарабанил по крышам и мостовым, как бы примеряясь: а стоит ли? Зато после пятнадцатиминутной пристрелки, отбросив сомнения, пошел лить ручьями, образовавшими сплошную стену перед идущими горожанами и едущими автомобилями.
   Сразу стало темно и мрачно. Фонари не горели в Угрюмове уже несколько лет. Только редкие недобитые лампочки под козырьками парадных тускло светились одиноким маячками для бредущих домой жителей. Под одним таким козырьком спрятался от дождя Недодаев. Он быстро нашарил в сумке записную книжку, с трудом вглядываясь в давние полустертые строки. Эти записи напомнили Андрею, что его друг детства проживает на улице бородатого мыслителя Маркса, который представить себе никогда не мог, что его именем благодарные пролетарии назовут улицы почти в каждом российском городе.
   "И почему Ломоносов-штрассе нет в каком-нибудь пивном центре Баварии или Саксонии?" - подумал Недодаев.
   Да и до улицы Маркса придется идти по проспекту Розы Люксембург, переулкам Индиры Ганди и Клары Цеткин. Все старинные "русские" фамилии преобразователей жизни Российского государства.
   Ничего не оставалось, как выбираться из-под спасительного козырька. Дождь баловался с городом: то брызгал на него каплями, то поливал струями, как из брандспойта.
   "Буду передвигаться пешим порядком, мелкими перебежками от укрытия к укрытию", - решил Андрей.
   Первая остановка после короткой пробежки получилась возле длинного ряда киосков, где призывно звучал голос Земфиры, обещавшей убить соседа тому, у кого он есть и кому очень надоел.
   "Раньше песня про поселившегося рядом соседа была более радостной", - подумал Недодаев и от этого неожиданного сравнения развеселился.
   - Купи яблочки, касатик, - бойкая старушка, приторговывавшая у киосков, обратилась к Андрею, - яблочки сладкие, вкусные. Недорого возьму, поздно уже, да и дождь надоел.
   - А как сорт называется? - Андрей проявил любопытство, протянув к яблокам руку. - Попробовать можно?
   - Можно, можно. А сорт так и называется: "Слава победителя", - затараторила бабка.
   - Впору другие названия придумывать: "Горе - побежденным", к примеру. Ладно, бабуля, беру килограммчик.
   Старушка ловко кантором взвесила кулек с яблоками и подала его в обмен на деньги. Андрей в киоске прикупил пару банок пива, "Сникерс", пачку сигарет с вечным ковбоем из страны "Мальборо". Эти покупки проделали изрядную прореху в скромном бюджете отставного майора, но в гости с пустыми руками он ходить еще не привык.
   "Честные детки говорят, что любят не папку с мамкой, а конфетки", - заповедь деда Недодаев помнил до сих пор.
   Улица с именем пролетарского вождя ничем не выделялась среди других улиц Угрюмова. Те же неказистые хрущевки-пятиэтажки парадными наружу олицетворяли всеобщее скудное равенство, о котором мечтали основоположники коммунизма в далеком Лондоне.
   Открывший дверь после третьего звонка Кочкин был сух и деловит:
   - Заходи, коли пришел. Куртку снимай сразу - вода с нее натечет. И сумку здесь поставь. Тапки надень. Проходи.
   Исполнив все команды и ритуал обнимания и хлопанья по спине, Андрей прошел на кухню. По дороге удалось одарить "Сникерсом" вышедшего на порог своей комнаты мальчика лет пяти.
   - Спасибо, дядя, - донеслось уже из набитого шоколадом рта.
   - С супругой знакомить не буду, ты ее должен помнить. Валя училась в соседнем классе.
   Виктор усадил Недодаева в кухонный угол за обеденный стол. Занавески, скатерть вместо клеенки на столе, цветы в горшках на подоконнике создавали атмосферу покоя и настоящего домашнего уюта. На импортном салатового цвета холодильнике стояла микроволновая печь, нержавеющими боками поблескивала новая газовая плита.
   - Хорошо упаковался, - Андрей обвел рукой кухню.
   - Ладно, уж. Скажи лучше, зачем пожаловал?
   Недодаев подробно описал Виктору свои злоключения, начиная со службы, заканчивая этим дождливым вечером.
   -Утро вечера мудренее. Ложись в гостиной на диван, поспи, а завтра вместе подумаем о твоих перспективах.
   Накрахмаленная простынь, казалось, поскрипывала под ворочающимся Андреем. Раньше он спокойно засыпал в любой, даже самой непривычной обстановке. А этой ночью глаз не удалось сомкнуть. Что делать дальше? Как и где жить, где работать? - эти вопросы спать не давали долго, а светящиеся электронные часы показывали медленно уходящее время.
   Разбитым после бессонной ночи Андрей себя не чувствовал, но голова утром была несвежей, как после продолжительной попойки. Утренний кофе стал выводить Недодаева из этого состояния; окончательно осознать реальность помог последовавший за завтраком разговор.
   - Что хоть, Андрей, ты делать умеешь? - Виктор встал и подошел к окну кухни.
   - Что умею? Все, что положено офицеру: ходить строем, командовать, окапываться, стрелять, бросать гранаты; минировать и разминировать местность...
   - А язык какой-нибудь знаешь? - Виктор закурил, пуская дым в форточку.
   - Знаю, конечно. Целых три языка: русский, командный и матерный. Последние два - в совершенстве, - Андрею показалось, что он присутствует на допросе военнопленного, который отрабатывался в военном училище на разведфакультете. Только присутствует, на сей раз, в качестве пленного, теряющегося в догадках: что от него хотят? Андрей с раздражением встал, тоже подошел к окну. Во дворе у скамейки со старушками стоял поп и уверенно что-то говорил.
   - Не тратит церковь время зря. Рот открыл - и ты уже на рабочем месте. Давай закончим этот разговор. Итог ясен: офицер не способен ни к чему, но готов на все. Пора такое объявление в Интернете вывешивать.
   Андрей вышел в коридор, стал одевать куртку. Но Валя, раньше не вмешивавшаяся в беседу мужчин, упросила Недодаева остаться. Кочкины несколько лет осваивали рыночную экономику. Пока Виктор устроился на общественных началах в отдел квартучета районной администрации для получения квартиры, Валя с подругами ездила в Польшу за товаром, челночила в Турции, Китае. Теперь у них свой продуктовый киоск, свое постоянное место на вещевом рынке. Квартиру Виктор за пару лет "высидел" и сразу же ушел в бизнес. Он завозит товар в киоск, снимает кассу, борется с налоговиками, милицией, своими продавцами и грузчиками. Валя, позабыв про учительское призвание, осваивает новые горизонты бизнеса. Она предложила Недодаеву поучаствовать в своих начинаниях.
   - Да где я жить буду? - Андрея пока волновал вопрос проживания.
   Но эта проблема Кочкиными была обдумана и решена. Андрей снимет комнату у Валиной подруги Наташи. Наташа Храпко также ранее трудилась на ниве просвещения, но нищенская зарплата учителя не давала возможности нормально жить. Поэтому Наташа стала компаньоном Вали во многих ее делах, да еще сдавала комнату в двухкомнатной квартире. В настоящий момент очередной постоялец покинул жилье, не заплатив за последний месяц и ухитрившись наговорить по телефону в отсутствие хозяйки на кругленькую сумму.
   - Только без всякого там сватовства, - согласился Андрей на этот вариант.
   Комната обставлена просто и чисто. Диван, шкаф, маленький столик составляли убранство сдаваемой площади. Недодаев не засиживался в четырех стенах и приходил только ночевать. Хозяйку видел утром на кухне, за чаем. Там Андрей получал задание по распространению чудодейственного средства "Гербалайф", которое вес снижает, тонус повышает, все, что надо увеличивает и утолщает. Скопления женщин в общественных местах и на рабочих постах, Андрей нанес на схему, которую повесил с внутренней стороны двери своей комнаты. Издали схема напоминала карту-трехверстку, с которой воевали ротные командиры в Великую Отечественную. Она была всюду усыпана квадратиками и кружочками, от которых в разные стороны разбегались синие и красные стрелы. "Гербалайф" наступал на город. Радио постоянно вещало о его целебных свойствах. С телевизионного экрана с довольными (все-таки деньги за рекламу) и немножко печальными (иногда и совестно бывает) лицами известные актеры, спортсмены и популярные деятели взахлеб рассказывали о том, как счастливо изменилась их жизнь после встречи с "Гербалайфом". Десятки и сотни распространителей носились по городу, звонили на фирмы, в организации, проникали на режимные объекты, принося желающим заветные баночки. Недодаев чувствовал себя солдатом целой армии, посланной в бой не известным, но очень хитрым полководцем. Найти руководителя, кроме Наташи, не удавалось Андрею долго. Принципы конспирации организаторы этой акции соблюдали почище большевиков в трех революциях. Деньги уплывали куда-то наверх через десятки ручейков, а взамен текла и текла река препаратов, никому неизвестных ни по происхождению, ни по точному эффекту от их применения.
   Терпение Недодаева закончилось, когда очередная толстая тетка с криком - "Я уже сожрала вашего зелья на триста баксов и не на грамм не похудела!" закидала Андрея его же коробочками.
   Доход при такой напряженной работе был совсем небольшим. Денег часто хватало только на оплату комнаты и скудные обеды.
   - Все, хватит, продавайте сами, - такое короткое заявление поставило точку в его работе по снижению веса женского населения страны.
   Через день хозяйка зашла в комнату Андрея и, глядя на лежащего постояльца, торжественно произнесла: "В бизнесе появились новые перспективы". Перспективы заключались в том, что бы используя старенький "Москвич" хозяйки, доставшийся ей от отца, развозить девчонок по вызову на квартиры, брать деньги с клиентов, ждать окончания оплаченного времени, а потом забирать девиц.
   - Боевому офицеру - блядей развозить! - кричал Недодаев Кочкину во время очередного расслабления по пятницам в гараже под спирт "Ройал" и китайскую тушенку, именуемую в народе "братская могила".
   - А что делать, Андрюша? - степенно возражал хозяин уже двух ларьков и одного базарного места, - бизнес ведь ищет, где выгодно. Выгодно девок поставлять тем, кто трахаться хочет, а не может снять девку в кабаке или на улице - и мы будем это делать. Девок за бабки! Ха-ха-ха, - Виктору очень понравился собственный пьяный каламбур и он повторил его дважды. - Девок - за бабки, за бабуленьки - девок!
   - Да ты хоть подумал, каково девчонкам ноги задирать перед каждой сволочью? У тебя сын, тебе спокойно, - продолжал бушевать Андрей.
   - Вот, что я тебе скажу, Андрюха, - Кочкин перешел на назидательный тон, - женщина, которая проститутка - она тоже человек. И может зарабатывать своей головой, своими руками и своей нижней частью. Головой зарабатывать - ее сначала иметь нужно, потом учиться, потом использовать по назначению. Но головой можно много зарабатывать и долго. Руками - тоже долго, но немного. А остальной частью тела - много, но недолго. Каждая сама выбирает, что ей нравится. Мы же не насильники какие. Даем объявление про работу: девчонкам - отбоя нет. На наш век проституток хватит, понимаешь? Древнейшая профессия, - тут Виктор хватил еще полстакана и неожиданно умолк. Пьяные слезы покатились по плохо выбритым щекам.
   - И мне противно, Андрюшенька. Но денежки-то, как заработать? Кто бы мне сказал десять лет назад, что я стану спекулянтом и сутенером - порвал бы того, как бумагу.
   Такими откровениями были богаты посиделки по пятницам. К двум пьющим обязательно присоединяется третий. Напротив гаража Кочкина стоял большой каменный гараж с двумя пристройками по бокам. К этому гаражу частенько подкатывал "КАМАЗ" с самодельным крытым кузовом, из которого быстро сгружали пустые ящики и загружали их обратно, но уже полными бутылок. В этот вечер к ним, сидящим перед открытой дверью, подошел хозяин непонятного процесса и спросил: "Третьим возьмете?"
   - Чего не взять, если человек хороший. Да еще с бутылкой, - Виктор был сама приветливость.
   - Дай, думаю, зайду к соседу, покалякаю. А то вы частенько в одной компании сиживаете, аж завидно.
   - Садись, садись, рюмку ставить? - Андрей тоже вступил в разговор.
   - Ставь, наливай понемножку. Разговор есть. Вы служили раньше? - сосед сразу приступил к расспросам.
   - Зовут как? В армии поначалу представляются по должности и по званию. Чтобы всем ясно было: как с тобой общаться. Если ты начальник - я стою и молчу, Если подчиненный - стой ты, молчи, когда с тобой разговаривают. Если захочу узнать твое мнение, у тебя его спрашивать не буду, - Виктора снова несло по армейской проторенной дороге.
   - Болонкин я, лейтенант запаса. В институте на военной кафедре получил звание, - наконец представился сосед.
   - Что ты, лейтенант Болонкин, хочешь? - Андрей старательно подчеркнул субординацию.
   - Дело есть. Нужен командир моему воинству. Строгий, но справедливый. Материально ответственный и заинтересованный, конечно.
   - Попробуй, Андрей, раз девок возить не хочешь. Командуй каким-то воинством. Может там больше порядка и меньше блядства, - пьяно посоветовал Кочкин, - только без криминала.
  
   Утро встретило новых знакомых моросящим дождем. В туманной дымке виднелись неясные фигуры, стоящие и сидящие возле гаража Болонкина. Подойдя поближе, Андрей привычно сосчитал новую команду. Двенадцать бомжей уже стояли перед дверями гаража и насторожено смотрели на нового начальника.
   - Бурьян, Жгун - ко мне, остальные - на месте! - Болонкин не зря получил звание лейтенанта. - Вот тебе ближайшие помощники. Они работают с тобой в гараже. Смотришь за ними, контролируешь продукцию, готовую загружаете в ящики - и в грузовик. Перебийнос - старший над остальными, подчиняется тебе. Он нарезает участки в городе для сбора бутылок, получает от тебя деньги на закупку тары и отчитывается перед тобой количеством пустых бутылок. Светлые и прозрачные идут по 20 копеек, темные - по шестьдесят. Больше старайся запасти светлых. Кто сотню собрал, тому - премия, по полуторной цене принимай.
   Перебийнос внимательно осмотрел оставшихся, быстро разбросал по участкам, что бы не пересекались. Особенно много было желающих собирать бутылки у рынка, на стадионе, где сегодня местный "Водник" принимал лидера лиги - команду "Вахтовик". Себе Перебийнос оставил автовокзал, где народ в ожидании автобусов коротал время с бутылками пива в руках.
   - Разойдись, дети лейтенанта Шмидта, - Болонкин напомнил Андрею такое же разделение труда и территории в известной книге.
   - Как они дотащат сюда эти бутылки? Ведь доходяги совсем, - по командирски забеспокоился Андрей.
   - Не боись. Перебийнос с машиной едет по точкам к окончанию рабочего дня, собирает бутылки у воинства, записывает - у кого сколько, и сдает тебе под расчет. Ты даешь ему деньги за собранную тару, он рассчитывается с бомжами.
   - А Бурьян и Жгун?- не унимался Недодаев.
   - Хорошо, что ты во все вникаешь. Они работают в гараже под твоим руководством. Оплачиваю тебя и их работу в конце недели. Американский вариант: зарплата каждую неделю.
   - Что делать надо? - поток вопросов Андрея не иссякал.
   - Пойдем, покажу, - Болонкин повел Недодаева в одну из пристроек гаража. Внешне неказистая, внутри пристройка представляла собой просторный малярный цех. Большой подвал с цементным полом, хорошее освещение, краскопульты с баллонами - все было в порядке, как в образцовом цеху на заводе.
   - Ничего себе, - вырвалось у Андрея, - ты здесь машины красишь?
   - А еще разведчиком назвался. Где ты машины видишь? Только бутылки. - Болонкин рукой показал на штабеля бутылочных ящиков.
   - Зачем бутылки красить? - снова не удержался Недодаев.
   - Наберут детей в армию, а потом выгоняют за ненадобностью. Правильно, между прочим, делают. Бесполезны они в мирное время. - Болонкин как будто процитировал давний вывод по аттестации Недодаева в личном деле.
   - Ты что, мое личное дело читал? Оно в военкомате лежит, секретное, - еще больше удивился Андрей.
   - У тебя твое личное дело вместе с секретами на физиономии написано. Разведчик должен быть сумрачен и скрытен, незаметен для окружающих, - продолжил Болонкин.
   - Много ты понимаешь, - обиделся Недодаев. - Лучше про бутылки расскажи.
   - Что тут рассказывать? Пивному заводу нужны бутылки из темного стекла. Он принимает их по два рубля за штуку. Я принимаю светлые бутылки по 20 копеек, а Бурьян и Жгун с помощью краски и пульверизатора делают их темными. Подъем денег в тысячу процентов. Только воровство прибыльнее. Наркотики и оружие рядом не лежали. Но - рот на замок. Не хочется территориалам лишку отстегивать.
   - Милиции, что-ли? - поинтересовался Андрей.
   - Участковому тоже, конечно. Но "крыша" берет больше.
   Бурьян и Жгун в фартуках выставляли бутылки. Таинство десятикратного подорожания бутылки началось. Обход гаража продолжился. В гаражном боксе темнел тонированными стеклами подержанный микроавтобус.
   - "Форд-транзит", - гордо произнес хозяин.
   - А он зачем?
   - Пока все. Много будешь знать - состариться не дадут.
   Перебийнос поздним вечером привез бутылки из города. Недодаев, Бурьян, Жгун мирно сидели на ящиках возле пристройки и курили.
   - Принимай работу, начальник. - Перебийнос быстро соскочил из кабины грузовика на землю. Жгун и Бурьян привычно и споро таскали бутылки мешками в гараж.
   - Давай, давай, потаскуны ленивые! - взбадривал бомжатский бригадир доходяг. Когда бутылки были уложены на штатное место, пересчитаны, наступило время расчета. Андрей передал деньги Перебийносу в точном соответствии с инструкциями Болонкина.
   - Маловато, начальник, - Перебийнос недовольно улыбался.
   - Все по таксе - голос Недодаева отмел всяческие претензии.
   - Тогда с тебя маленькая за первый день на работе, - не здавался бригадир.
   Перебийнос и в доперестроечной жизни трудился бригадиром на заводе. Излишняя горячность, готовность пускать кулаки в ход достались ему вместе с фамилией от потомков запорожских казаков. Запорожская сечь была единственным в истории пиратским сухопутным государством, которое не управлялось ни царем, ни султаном, не подчинялось никаким законам, кроме решений Коша. Казаки подчинялись только более сильному атаману. Таким вырос и дальний потомок запорожцев, отчаянный бригадир Перебийнос. В войну он бы точно стал героем, но в мирное время герои не нужны. Даже бывшая жена бригадира дородная хохлушка Галя, устав от подвигов своего мужа, сказала ему такую фразу, которая немедленно положила конец их пятнадцатилетней совместной жизни: "Все эти казаки мне давно до...!"
   Перебийнос обиделся на всю оставшуюся жизнь и частенько вспоминал в нетрезвом виде свою кровную обидчицу с горестным восхищением. Выпив пару стаканов водки, бригадир долго объяснялся Недодаеву в любви, от которой, как понимал Андрей, до ненависти меньше шага.
  
   Дома его ждал приятный сюрприз: Наташа приготовила роскошный ужин и накрыла стол в своей большой комнате. Посреди стола высилась хрустальная ваза с чайными розами, белоснежные салфетки с серебряными приборами красовались возле тонких испанских тарелок. На длинном блюде еще парила семга, запеченная в майонезе, украшенная зеленью и дольками лимона. Малосольные огурчики зеленели в салатнице. Рядом с вазой высилась запотевшая бутылка "Смирновки" изрядного объема.
   - Что за праздник? - поинтересовался Недодаев.
   - Руки мыть, да рубашку посвежее одень. Заждались тебя.
   День рождения был придуман Валентиной Кочкиной, когда Наташа в очередной раз пожаловалась подруге на невнимание квартиранта. В поддержку мероприятия Валя с мужем подошли точно к указанному времени и сели за стол, когда свежевымытый Андрей в белой рубашке вышел из своей комнаты. В его руке поблескивал металлический советский рубль с олимпийской символикой.
   - Маленький подарок, но подарок. Пусть у тебя в доме всегда водятся деньги, а к любимому ты будешь прикована пятью кольцами: верой, надеждой, любовью, еще теплотой и преданностью!
   - Как красиво говорит! Учись, муженек, - с легкой укоризной произнесла Валя. После быстрых трех тостов небольшая компания захмелела и развеселилась. В медленном, под музыку Демисса Руссоса, танце Валя зашептала на ухо Андрею: "Сколько можно женщину мучить, дубина стоеросовая. Еще разведчиком себя называешь...".
   Недодаев передал Валю мужу и закружил по комнате Наташу. Пьянящее ощущение близости охватило обоих. Это ощущение стало таким тонким и нежным, что захватывало дух от малейших прикосновений. Руки Андрея держали податливую спину Наташи осторожно и бережно, как держат самое дорогое в жизни. Незаметно для себя они остались одни в квартире, в доме, в районе, в городе, во Вселенной.
   Потом не удалось вспомнить, как их покинули Кочкины и была ли закрыта дверь...
   Утро встретило Недодаева солнечным настроением. Просыпаться рядом с любимой женщиной - огромное счастье! Это состояние не покидало Андрея целый день. Перебийнос, заметив сверкающие глаза начальника, не удержался от комментария:
   - Був гарный хлопец - и пропал!
   - Почему пропал? - искренне удивился Андрей.
   - Потому как ни одно приобретение не бывает без потерь. Нашел любовь - потерял свободу.
   Дальше Недодаеву обсуждать эту тему не хотелось, и он вышел из гаража на улицу. Наслаждаться счастливым одиночеством долго не пришлось. Вскоре прикатил на старых "Жигулях" участковый и долго пытался выяснить: кто такой Недодаев и чем он тут занимается? Андрей отвечал односложно, переадресовав эти вопросы к своему хозяину. Участковый неприветливо попрощался, пообещав в следующий раз заняться им основательно. "Жигули" фыркнули двигателем и укатили, оставив в воздухе черный клубок дыма.
   - Не иначе милиция на конфискованном бензине ездит. Сливают у грузовиков и заправляют свои машины. Гляди, как начадил, - Перебийнос вышел из гаража и с ухмылкой смотрел на Андрея.
   - Ты когда за бутылками поедешь, умывальников начальник и бомжей он командир? - беззлобно поддел бригадира Андрей.
   - Сначала вчерашние бутылки со своими архаровцами перекрась. Куда еще тащить? - Перебийнос любил последнее слово оставить за собой.
   Несколько месяцев продолжалась бутылочная эпопея Недодаева. Болонкин платил прилично, считая, что при хорошей зарплате работник красть и обманывать будет меньше. Андрей на эти деньги приоделся, сменил потертую кожаную куртку на модное пальто. Удалось купить в дом новый телевизор, который, правда, смотреть было некогда. Медовый месяц плавно перешел в медовый квартал и еще продолжался.
   Бутылочное предприятие Болонкина потерпело крах, когда пивной завод выкупили немцы и сразу же перестали сотрудничать с приемными пунктами. Они заказали новые - фирменные, для разных сортов пива и только их принимали после использования.
  
   Глава 5.
   Общество бездомных офицеров запаса
   Как в эпоху гражданской войны и революции в Угрюмов стекались офицеры. Если в те далекие годы пробирались они в теплушках и пешком, ехали на крестьянских подводах и на лошадях, то сейчас офицеры возвращались домой в уютных купе поездов, летели самолетами со всех концов страны, а кто-то ехал и за рулем собственного автомобиля, заработанного за долгую и безупречную службу. В основном автомобили были представлены пятыми и шестыми моделями Волжского автозавода. Изредка попадались "Москвичи" и "Запорожцы". Угрюмовцы, стоя у дороги, приветствовали капитана первого ранга, ехавшего в огромной морской фуражке за рулем старого горбатого "Запорожца" и грозно смотревшего по сторонам. Права на вождение автомобиля большинство офицеров получало в гарнизонах, где, как правило, (больше для разнообразия, чем по необходимости), висел один светофор на единственном перекрестке, одиноко мигая замкнувшим желтым светом. Поэтому движение в городе приобрело новые неожиданные черты, когда неуверенность в вождении с лихвой компенсировалась безудержной личной отвагой.
   Четыре капитана составили экипаж очень боевой машины - "четверки", проехав семь с половиной тысяч верст откуда-то из-под Уссурийска. "Только за Байкалом пришлось пользоваться проселочными дорогами", - вспоминали они, забыв сказать - с какой стороны великого озера лежат эти проселки.
   Приехал с толстым майором немецкий "Трабант", порождение превосходства немецкого социализма над другими общественными системами. "Победа немецкого гения над разумом" - так в ФРГ откликнулись на создание этого народного автомобиля производители баварских моторов.
   Часто автомобиль приобретался только для переезда домой и, оставленный сиротливо стоять на проезжей части, зимой превращался в кучу снега, мешая чистить улицы снегоуборочной технике.
   Автомобили несли уволенных по выслуге лет, по сокращению штатов, по возрасту, по собственному желанию отставников по дорогам, где туалетом служил каждый куст или дерево у дороги, а на дорожных знаках красовались надписи, способные вызвать инфаркт у любого привыкшего к комфорту европейца: "До ближайшего телефона 75 км". Тяга к объединению в стройные ряды толкала отставников к ежегодным сборам у памятника Родины-матери как 23-го февраля - в день официального рождения родной армии, так и в дни празднования других памятных дат.
   На эти встречи наиболее часто приходили только что уволенные офицеры и те, кто еще не нашел работу, с надеждой пристроиться у более удачливых бывших коллег. Более удачливые приезжали на дорогих автомобилях себя показать, в дорогих костюмах стояли в стороне от не определившегося служивого люда. Только личная юношеская дружба и совместная служба в отдаленных гарнизонах позволяла преодолеть эту полосу отчуждения.
   Быстро сформировались общественные организации офицеров. Головной считалось угрюмовское отделение Российского союза офицеров запаса, с которым поначалу пытались в предвыборных целях заигрывать местные власти. После запрета компартии и развала прежних профсоюзов некого было определить даже председателями участковых избирательных комиссий, которые при правильной постановке дела также влияли на успех избирательной кампании. Поэтому рекрутировались офицеры запаса в избирательную систему в виде официальных представителей власти, доверенных лиц кандидатов в депутаты, мэры и другие выборные должности. На Руси издавна сформировался главный принцип всех избирательных кампаний: побеждает не тот, за кого больше проголосуют, а тот, кто обеспечил себе необходимый подсчет голосов.
   В серый промозглый февральский день у памятника собралось на редкость мало народа. Но Недодаев не испытал душевного дискомфорта. Его всегда прельщала возможность - хоть на время почувствовать себя в привычном окружении - среди равных по пониманию жизни и по жизненному опыту вообще.
   - Андрей! Здравствуй, - от малочисленной группы людей отделился высокий молодой мужчина в кожаной куртке. Всматриваясь в глаза подошедшего, Недодаев вспомнил, что они вместе учились на одном факультете, только в разных ротах.
   - Чертков, Николай.
   - Он самый. Память у нас профессионально военная: даже солдата, служившего много лет назад, вспоминаем. Только женщин запомнить в лицо раньше, чем за год не можем. То ли у них лица одинаковые, то ли наши головы чугунные так устроены.
   Приятно ощущать уверенное мужское рукопожатие. Искреннее и откровенное, показывающее, как в старину, что в этой руке не спрятано оружие. Неуверенное, вялое, влажное пожатие руки всегда вызывало у Андрея брезгливое недоверие и большие сомнения в мужских качествах собеседника.
   - Когда вернулся домой, в Угрюмов? - Чертков смотрел добродушно и весело.
   - Несколько месяцев уже. Привыкаю к реалиям новой жизни.
   - А успехи каковы, где живешь? - вопросы посыпались один за другим.
   - Нет желания обсуждать здесь мои проблемы, - сухо отрезал Недодаев.
   - Так ты гордый! Это замечательно. Хоть один гордый нам нужен. А то тут у нас не очень гордые собрались. Или растеряли гордость в рыночной суете, - опять скороговоркой зашелся Чертков.
   - А кто это "мы"?- не удержался Андрей.
   - Да все наши: Бабищев, Толкушкин, Выгран, - так же быстро ответил Николай и продолжил, - вот здесь все воинство и стоит. Пойдем к народу, заболтались уже.
   В отличие от Черткова остальные вяло жали руку Андрею и с расспросами не лезли. Только выжидательно смотрели на Черткова, и, казалось, ждали команды.
   - Давай, доставай, - тут уже Николай многословием не страдал.
   Бутылка водки появилась в руках Бабищева с неожиданной быстротой. На гранит памятника выставили пластиковые стаканы. С закуской явно дела обстояли хуже: на пятерых пришлись три сосательные конфеты и две маленькие шоколадки. Водка из бутылки булькнула по стаканам, налитая твердой рукой Бабищева.
   - В присутствии дамы, - Чертков, взглянув на памятник, продолжил, - гусары пьют стоя.
   - А садиться никто не собирается, - язвительно произнес Толкушкин.
   - За что пьем хоть? - вставил, наконец, вопрос Выгран.
   - Андрей, давай тост. Ты новенький, может, скажешь что-нибудь свежее, - снова распорядился Чертков.
   - Да что уж там. Выпьем за то, чтобы нам, пока ленивым и бедным, стать трудолюбивыми и богатыми, - Андрей негромко, но уверенно произнес тост.
   Выпилось легко и стало уютнее. Даже февральский день просветлел, начал походить на праздник. Также быстро повторили. Не вовремя выпитая вторая рюмка - зря выпитая первая. Эти немудреные истины позволяли новой компании действовать четко и слаженно. С удовольствием закурили. Даже Недодаев попросил сигарету у стоящего рядом с ним Бабищева и смачно затянулся дымом.
   Короткий доклад каждого из присутствующих по поводу своего трудоустройства прояснил обстановку. Выгран крутит баранку старой "санитарки" у какого-то ларечника, развозит по рынкам лотки с продавщицами и по киоскам ящики с пивом. Бабищев охраняет автостоянку в своем дворе, Толкушкин подрабатывает грузчиком на рынке, а Чертков устроился охранником в офис фирмы.
   "Собачьи должности, - подумал Андрей, - раньше Родину охраняли, а теперь жуликов и их барахло стеречь должны. И все за штаны и похлебку".
   - А у вас какие планы на будущее? - поинтересовался Недодаев перспективами компании Черткова.
   - Пока думаем, как разбогатеть. Вот ты нас своим тостом к этому призывал. Офицер привык к Уставам, приказам и наставлениям. А где взять наставление по ремеслу жулика или торгаша?
   - Значит, будем вырабатывать в процессе борьбы за денежные знаки свои правила и законы, - Недодаев уже вступил на привычную командирскую стезю, видя, что новым знакомым, растерявшимся от гражданской жизни, не хватает четких и ясных указаний по поводу дальнейших действий. Хоть Андрей сам не знал, что делать дальше, сомнения и неуверенность его покинули. Такое состояние было знакомо ему по офицерской службе.
   - Собираемся завтра в 19 часов у фонтана. Там на трезвую голову все обсудим, - пальма первенства незаметно перешла к Андрею.
   - А сегодня почему не обсудить? - Чертков не отдавал инициативу.
   - Подумать надо, посоветоваться, прикинуть, что к чему. Мы же командой собираемся трудиться. А это не то, что одному работу искать, - логика Недодаева убедила остальных.
   Празднование дня Советской Армии покатило по накатанной колее. Стаканчики все чаще наполнялись огненной жидкостью. Откуда-то появились пирожки с капустой, вокруг толпились новые люди. С песнями вышла небольшая накладка: каждый хотел начать с любимой песни своего рода войск. Сошлись на "несокрушимой и легендарной". Подтянулись на песню казаки с георгиевскими крестами на старинных гимнастерках.
   - Что за ряженые? - Андрей тихо спросил Черткова.
   - Да ходят тут непонятно кто в дедовском обмундировании. Вспомнили, что кто-то из родных был казацкого рода, вот и вырядились. У них и атаман имеется. Не трогай ты их, Андрюха!
   В завершение праздника прошли по главной улице с красными знаменами. Народ смотрел недоуменно, но весело. А мужское население Угрюмова, почувствовав себя защитниками отечества, быстро оккупировало ближайшие пивные и разливайки.
   Утро следующего дня уже не казалось Андрею таким веселым. Больная голова и сухость во рту говорили о том, что норма, выработанная годами, была значительно превышена. Но таблетка аспирина с огромной кружкой крепкого чая привела организм в приличное состояние. Утро перестало хмуриться, голова прояснилась, начала удивительно легко и ясно вырабатывать решения.
   "Если мысль тебе не приходит в голову, то в другое место она точно не придет" - этим правилом Андрей руководствовался много лет и научил себя методически грамотно подходить к любой проблеме. Он заставлял себя думать конкретно хотя бы пять минут в день. Тогда находились способы решения вопроса, а если они не давали результата, все повторялось на следующий день снова.
   Деньги приносила торговля. Торговлей наиболее успешно занимаются частные коммерческие организации. Частные коммерческие организации должны опираться либо на государственную структуру, либо на непосредственного производителя товаров. Но такая опора подставлялась только своим, родным, выпестованным кадрам. Эти связи были или родственные, или отрабатывались еще с младенческого возраста. Можно в коммерции опереться на общественную организацию. Тогда форма собственности будет носить общественный характер, а присвоению прибыли нужно придать частный.
   Такие размышления привели Недодаева в угрюмовское отделение российского союза офицеров запаса. Там ушлые старики-полковники делили гуманитарную помощь, а председатель торжественно вывешивал на доске объявлений график дежурства на участковой избирательной комиссии. Мешки с крупой и сахаром навалены в углу. Импортная просроченная тушенка стояла на столе. Телефоны, снятые у расформированных после войны воинских частей, звонили противной трелью. Пахло плесенью, глупостью и распределительной системой. "Дальше будут списки на женские сапоги, холодильники и автомобили, утвержденные политотделом, а также талоны на колбасу и водку", - подумал Андрей и решительно вышел из офиса. Стало ясно, что нужно создавать свои структуры. Официоза очень не хотелось, время новое, веселое. Общество создавать, общество офицеров запаса, общество бездомных офицеров запаса, ОБОЗ. Название понравилось военной аббревиатурой, да и звучало нескучно.
   Вечером у фонтана собрались только двое. Прибыл Андрей и через десять минут дождался Толкушкина.
   - Насилу удрал от хозяина. Ящики пустые в штабеля захотелось ему сложить. Пусть сам складывает, - Толкушкин был зол и возмущен.
   - А остальные где? - Андрей нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
   - Вряд ли придут. Чертков не любит под кем-то ходить, Выгран занят на своей "санитарке", а Бабищев решил, что лучше стоянка во дворе, чем журавль в небе. Точнее, его жена решила. Она из окна за ним присматривает. А мне, как пролетарию, нечего терять, кроме пустых ящиков. Так что все в сборе - весело ответил Толкушкин.
   - Ставлю задачу: создать общественную организацию, при ней коммерческую структуру и - вперед, к новым высотам процветания.
   В этот торжественный момент постановки задач, проезжавший на огромной скорости джип поднял колесами лужу в воздух и окатил грязной водой будущих бизнесменов. Джип умчался, а чувство обиды осталось.
   - Ты номера запомнил, Толкушкин? - голос Андрея стал резок и насторожен.
   - А что толку? Что ИМ сделаешь? Высшая лига, бизнесмены. А может, просто бандюки гоняют.
   - Высшая лига, говоришь. Может, они умнее нас или страну лучше знают? Может у них кровь голубая? - распалял себя Недодаев.
   - Ничего, начнем с дворовой команды. А первая, вторая и высшая лига подождут, - примирительно сказал Толкушкин.
   Следующая неделя прошла для компаньонов в посещениях чиновничьих кабинетов.
   С утра в отдел экономики и предпринимательской деятельности толпился самый разный народ. Важно стояли действующие предприниматели - в дорогих пальто, с кожаными портфелями и барсетками. Они быстро проходили в кабинет, быстро решали свои вопросы и также быстро покидали помещение, вальяжно раскланиваясь друг с другом. Начинающие бизнесмены робко кучковались у стены с документами в руках, внимательно всматриваясь в многочисленные объявления, развешанные по стенам.
   Недодаев решительно зашел в кабинет. Сидевшая за длинным столом засушенного вида женщина, не поднимая головы, произнесла: "Присаживайтесь". Недодаев сел, осмотрелся по сторонам и увидел в углу комнаты еще один столик с компьютером, за которым сидела совсем молоденькая девушка.
   - В ногу со временем стараетесь шагать? - весело произнес Андрей.
   - Что у Вас, по какому вопросу? - не пожелала разделить его веселье хозяйка кабинета.
   - Хотим основать торгово-промышленную корпорацию на базе общественной организации.
   - Сразу корпорацию? - повеселела начальница отдела, а молоденькая тихо прыснула из своего угла.
   - Меньше никак нельзя. Капиталисты сколько уже существуют и действуют. Нам, как всегда, догонять и перегонять приходиться. Так что только корпорацию регистрировать нужно, - настойчиво произнес Андрей.
   - Ну, называться можете как угодно. А мы регистрируем только частных предпринимателей и общества с ограниченной ответственностью, - продолжила засушенная. Звонок по телефону прервал ее монолог на начальной стадии.
   - Что? Сейчас совещание? Почему так срочно? Оленька Вам все расскажет, - с этими словами она вышла из кабинета.
   - Расскажите нам все-все, Оленька, - Недодаев придал своему лицу и голосу столь томные черты, что помощница грозной начальницы снова громко рассмеялась.
   - Все рассказывать не буду. Что касается регистрации, то начинать нужно с прописки. Если вы прописаны у нас в районе, то необходимы паспорта учредителей общества с ограниченной ответственностью. Принесите сюда заявление, протокол собрания учредителей и Устав вашего общества. Название не должно повторяться.
   - А общественную организацию регистрируете?
   - Нет, это вам в другой отдел нужно. Общественная организация по закону не имеет права заниматься коммерческой деятельностью. Эти вопросы лучше у юриста выяснить. Разберитесь с ним, с общественной организацией, а потом к нам. Вот вам образцы документов. Только свои данные точно проставьте.
   Андрей вышел из кабинета с пачкой документов в руках. Павел Толкушкин собрал вокруг себя начинающих предпринимателей и что-то убедительно им доказывал. Увидев Недодаева, попрощался со всеми и бодро пошел по коридору рядом с Андреем.
   - Что ты им проповедовать начал?
   - Не проповедовать, а убеждать. Я не поп, а они не паства. Тут вера не нужна. Тут понимание нужно.
   - Понимание чего?
   - Понимание того, что страна у нас богатая, значит и мы должны жить весело и богато, - продолжил Толкушкин.
   - Весело мы уже живем. А богато - попробуем. Возможность появилась, а как ее реализовать - это наша забота.
   Следующий визит пришелся на ЖЭК. Длинные узкие коридоры подвального и полуподвального помещений были забиты посетителями, метавшимися от очереди к очереди со всевозможными справками в руках. Душная и влажная атмосфера то и дело искрилась, периодически разражаясь внезапными скандалами.
   С третьей попытки компаньонам удалось узнать местонахождение единственного на весь район юриста, специализирующегося на хозяйственном праве. Раньше граждане нашей страны самостоятельную хозяйственную деятельность не вели и эти специалисты им были не нужны. Такие юристы работали только в отделах по борьбе с хищениями социалистической собственности. Там же подвизался в свое время и адвокат Манакин Леонид Петрович. Бороться с хищениями собственности государства он предпочитал в ресторанах на той территории, которую курировал от городского управления. Неумолимо взвешивал порции, следил за полновесным разливом спиртного, да там и жить стал. Спал на диванах в отдельных кабинетах, поедал взвешенные порции и распивал контрольные бокалы и рюмки. Манакин так увлекся оперативной работой, что совсем забросил семью и все реже посещал отдел, в котором нес службу. Директора ресторанов, устав от назойливого борца с растущим в арифметической прогрессии аппетитом, обратились к его начальству с просьбой о его увольнении, сопроводив оную внушительной взяткой. Просьба была немедленно удовлетворена, и Манакин остался без работы и без звания "капитан милиции" с формулировкой о служебном несоответствии. Эта формулировка поразила его больше, чем сам факт позорного увольнения. В душе Манакин считал себя непоколебимым борцом с расхитителями социалистической собственности, засланным в самое логово врага. Пользуясь своими прежними связями, он устроился в автошколу ВДОАМ, Всероссийского добровольного общества автомотолюбителей, где вскоре стал начальником. Личный автомобиль Манакин заправлял исключительно по талонам автошколы. Глядя на растущее час от часу благосостояние Леонида Петровича, бывшие соратники решили его проучить. Установили на бензоколонке скрытую кинокамеру и засняли процесс заправки Манакина за счет автошколы. При этом задержали своего коллегу и предъявили обвинение в хищении общественной собственности в виде бензина. Демонстрация этого обличительного киноматериала должна была, по замыслу руководителя операции, припереть к стенке Манакина и заставить его написать собственноручное признание. Но эффект получился обратным. Манакин убедительно доказал своим бывшим сослуживцам и следователю прокуратуры, что на киноленте не видно, течет ли бензин по шлангу. А он, якобы, заехал на бензоколонку проверить возможность ее использования для заправки автомашин школы ВДОАМ. Ошеломляющая победа над своими коллегами привела Манакина к мысли, что ему следует заняться адвокатской практикой в хозяйственной области.
  
   Глава 6.
   Партизаны рыночной торговли
   Недодаев с Толкушкиным трудились над регистрацией новой фирмы уже несколько недель. Президент отменил прописку и дал свободу гражданам России, особенно экономически активным. Но эта свобода была наполнена тем же содержанием, что и раньше. Зарегистрировать фирму можно только по месту прописки (только теперь она называлась регистрацией). Прописаться, точнее - зарегистрироваться на участке земли, на несуществующих квадратных метрах нужно в милиции.
   Этим Недодаев с Толкушкиным третий день занимались в поте лица, выстаивая многочасовые очереди к начальнику паспортного стола. Пожилая сухощавая женщина привычно вежливо вникла в суть вопроса и рекомендовала прописаться по договору поднайма жилья. Раздосадованный Андрей возвращался в квартиру, которую снимал у Наташи. Длительная беседа с просьбой прописаться закончилась неудачей. Хозяйка оговорила столько условий, что Андрей их даже не успел запомнить. Формальности с регистрацией удалось решить только с помощью Кочкиных, имеющих знакомую в ЖЭКе.
   Начало борьбы за экономическую свободу сопровождалось преодолением такого количества чиновничьих барьеров, что Андрей уже задумался, а не пойти ли ему в грузчики. Благо, простаивая в очередях, он прочитал молодежный журнал с рассказом о французских трейсерах и после посещения бюрократических заведений расслаблялся с Толкушкиным преодолением небольших участков пересеченной местности по прямой, которую они сами определяли.
   Угрюмовцы с интересом наблюдали, как два прилично одетых молодых человека перелезали через заборы, сараи и дома, шумно радуясь своим успехам. Толкушкин больше Андрея увлекся этим видом "ходьбы по прямой, независимо от преград", и теперь посвящал своему новому увлечению значительную часть свободного времени. Павел начал приходить на встречи с Андреем, появляясь совершенно с неожиданных направлений и мест. Вот и сегодня, Андрей ждал своего компаньона у входа в банк с целью открыть расчетный счет. Точно в назначенное время Толкушкин спрыгнул во двор банка с прилегающего к ограде гаража пожарной части. Дежурный пожарный громко ругался из-за ограды, пожелав много нехорошего незадачливому трейсеру и его родственникам в седьмом колене, а также коллегам по работе, учителям и друзьям, маме и папе.
   Охранники настороженно смотрели на Недодаева и Толкушкина, шумно и весело ввалившихся во входную дверь банка. Компаньоны были едины во многих лицах: и учредители новой корпорации в виде товарищества с ограниченной ответственностью, и ее сотрудники. Недодаев приказом назначил себя директором, а Павел занял более скромную должность. Толкушкин числился бухгалтером, что задевало его до глубины души. В этой самой глубине он был и оставался офицером, войсковым разведчиком. Понятие "бухгалтерия" было для него столь же далеким и мутным, как туманность Андромеды. Но Недодаев решил все по-военному однозначно и просто:
   - Считать умеешь? Будешь бухгалтером. Наймем сотрудников, поменяем обязанности.
   Долго томились начинающие бизнесмены у стойки со стеклянными окошечками, пока после выматывающих душу формальностей им открыли счет. Солнце клонилось к закату и последними лучами освещало вход в банк, где снова остановились Андрей и Павел. Взаимные поздравления с открытием счета и уверения друг друга в том, что на этом счету скоро появятся большие деньги, сменилось нестерпимым желанием отметить это событие. Вскоре компаньоны очутились в подвале жилого дома, где спускающиеся ступеньки вели в новое кафе "Алан". Меню разнообразием не баловало, но немногочисленные блюда представляли грузинскую кухню и были по внешнему фотографическому виду привлекательны. Суп "харчо" в красивых глубоких тарелках в сочетании с холодной водкой "Кристалл", привел Андрея в расслабленное состояние. Обязательный сочный шашлык он ел уже медленно, начиная с зелени, которую тщательно выбирал перед отправкой во чрево.
   Первый этап оформления фирмы пройден. Позади бесконечные очереди, много раз переписанный и перепечатанный устав, регистрация во всех мыслимых и немыслимых учреждениях...
   - Раньше мы только пожарников, милицию и скорую помощь знали из государевых служб - задумчиво произнес Павел. - Да и то по номерам 01, 02, 03.
   - Вот и с другими познакомились. Теперь можем инструкцию издать по правильному и быстрому оформлению фирмы.
   Эти разговоры шли под череду тостов, которые позволили опустошить пару приличных бутылок водки. Выбравшись из подвала, друзья с трудом дошли до освещенной улицы. Под единственным горевшим фонарем стояла знакомая Андрею "двойка".
   - Валерик, родной, как ты вовремя! - Недодаев повалился на заднее сиденье.
   Павел устроился рядом с водителем, коим оказался Пересыпкин, и командовал, как ехать.
   - Что отмечали в "Алане"? - Пересыпкин с сигаретой в зубах смотрел на дорогу и уверенно держал руль.
   - Фирму организовали. Собираемся стать капиталистами и богатеть не по дням, а по часам.
   - Часы, случайно не "Полет" называются? Пролетите по таким часам.
   - Нет, не "Полет". Наши часы "Командирские". Сами собираемся командовать своей жизнью и не позволять всякой шпане это делать.
   - Будет получаться - меня возьмите. Водила всегда приличный нужен. По земле, в основном, на машинах передвигаются. Как же обойтись без шофера? Да еще своего, который привезет куда надо и отвезет вовремя, - Пересыпкин старался быть убедительным.
   - Ладно, уж, учи устройство "Мерседеса". Скоро понадобится, - весело ответил Андрей.
  
   Утро встретило компаньонов освежающим ветерком и настроило на деловой лад. В плане фирмы сегодня значился один пункт: поиск помещения под офис. Ежедневный план по въевшейся офицерской привычке составлял Недодаев. Такую привычку активно привил ему начальник штаба батальона майор Павленко. Он заставлял всех лейтенантов носить с собой блокнот и мог проверить в любое время их суточный план. Всегда подтянутый, спокойный майор казался Недодаеву образцом офицера. Про Павленко говорили, что лучшие русские офицеры получаются из украинцев.
   Привычка иметь суточный план осталась. Вот и сегодня она позволяла действовать целеустремленно и организованно. Сами действия проводились в общежитии, принадлежность которого определить было трудно. Общежитие переходило из рук в руки, как дома в Сталинграде в войну. То общежитие принадлежало заводу, остановившемуся навсегда в период реформ, потом перешло в руки управления жилищного и коммунального хозяйства города. Неопределенность положения привела к бегству коменданта общежития, не дождавшемуся зарплаты за последние два года. Большинство жильцов покинули обесточенное и обезвоженное здание. Только на втором этаже обосновался офис частной фирмы, которая взялась возродить общежитие для своих меняющихся хозяев. Во главе фирмы стоял двадцатипятилетний сын главного бухгалтера управления ЖКХ, улыбчивый и розовощекий Олег Хлипов. Он наделил компаньонов ключами от двух дальних комнат - с отсрочкой платежа на три месяца и условием: сделать ремонт.
   Недодаева такой вариант устроил. Они с Павлом пошли осматривать помещение. Две маленькие комнаты выходили в один тамбур, где наличествовали туалет и ванная. Санузел имел вид помещения, разрушенного прямым попаданием снаряда. В ванной, видимо, помыли стадо коров после перехода через размокшее колхозное поле. Чернота самой ванной устрашала. Лампочки в комнатах оторваны вместе с патронами, и только оголенные шнуры сиротливо свисали с потолка. Уцелели двери, в которые вставили новые замки.
   - Знакомая обстановочка. Как в Монголии у Закрепы. Общага - она и в Африке общага, - Толкушкин подвел итог осмотру помещения.
   - Ничего. Справимся с ремонтом, оборудуем командный пункт фирмы, будем отсюда управлять борьбой за денежные знаки. Ты только узнай, кто наши соседи по этажу, чем занимаются. В общем, проведи разведку по полной программе. - Недодаев встал на командирскую стезю и с удовольствием давал указания. - Ремонт будем делать по ходу основной работы. Процесс должен идти.
   - Стройматериалы добудем в бою, - продолжил таким же командирским голосом Толкушкин, и оба весело рассмеялись. Хорошее настроение охватило компаньонов, хотелось немедленно работать, засучив рукава, появилась уверенность и перспектива.
   К вечеру посмотреть на офис новой фирмы подкатил Пересыпкин и застал Андрея с Павлом за выносом ржавой батареи.
   - Бог в помощь, бизнесмены! - Валера бодро приветствовал знакомых.
   - Да и ты не лишний, - устало произнес Андрей. Расчищаем завалы для плацдарма. Первый раз работаем на себя. Служили государству, трудились на дядю и пробуем, наконец, на себя. Непростое это дело - себя занять. Думать надо, оказывается, самому все решать. Предприниматель обязан что-нибудь предпринять для роста своего благосостояния.
   - Предпринимаете вы тут что-то или нет, а самим вам не управиться. Есть люди, которые могут вам помочь в ремонте и по жизни. С большим жизненным опытом люди.
   - Видимо евреи. Самый богатый жизненный опыт у представителей этой древней нации, - заметил Толкушкин.
   - Приличной коммерческой фирме положено иметь еврея в сотрудниках. Будет, кому деньги считать и коммерцией заниматься. Русские вместо торговли водкой пить ее начинают. - Пересыпкин проникся судьбой компаньонов.
   На следующий день Валера привез к офису сорокалетнего мужчину в потертой кожаной куртке, старых джинсах и кепке. Мужчина вышел из машины, приветливо поздоровался с Андреем и Павлом, внимательно осмотрел здание. Через несколько часов он уже уверенно управлял процессом проведения ремонтных работ. Краска, светлые обои, шпаклевка, необходимый инструмент стали появляться на объекте, как по щучьему велению. Откуда-то прибыли электрики, сантехники, которые после короткой беседы с Зигелем четко и аккуратно делали свое дело, и офис стал преображаться на глазах в лучшую сторону.
   Зигель Герман Борисович раньше также служил в армии. Он строил командные пункты, штабные помещения, места для отдыха уставших генералов и знал в этом деле толк. Третий компаньон сразу пришелся новой фирме и ее учредителям. Только Толкушкин изредка ворчал Недодаеву, ревниво подчеркивая свою особую близость к Андрею.
   Решено было провести совещание по поводу организации непосредственно коммерческой деятельности, не дожидаясь окончания ремонта. Закон Мерфи гласит: "Эффективность совещания обратно пропорциональна количеству участников и времени его проведения". В этом плане у компаньонов все было в порядке. Присутствовали Недодаев и Зигель. Толкушкин завис на соседней крыше и не мог спуститься на ближайший балкон по причине пребывания там жителей последнего этажа. Они приняли его за квартирного вора, блокировали верхние балконы, а парадное запер дворник. Недодаев на совещании, не смущаясь отсутствием Павла, начал строить далеко идущие планы работы фирмы.
   - Уважаемый генеральный директор! - так Герман Борисович начал свою программную речь. - Весь бизнес в России начинался всегда с водки. На водке держалось государство. Оно разваливалось, когда вводился сухой закон. Развалилась царская Россия, введя ограничение на потребление водки в первую мировую, распался Советский Союз после неудачных экспериментов Горбачева со спиртным. Свободно и много пили при Брежневе - страна процветала. Чем начали торговать все магазины и киоски в первую очередь? Правильно, водкой и пивом. Так что бизнес в Росси уверенно идет только по водочному пути.
   Тут Зигелю пришлось прерваться из-за стука в дверь.
   - Ваш сотрудник? - старший милицейского наряда сурово взирал на присутствующих. Позади сержанта уныло топтался Толкушкин, прикованный за руку наручниками к здоровенному милиционеру.
   - Что он натворил? - стальные командирские нотки зазвучали в голосе Недодаева.
   - Говорит, он трейсер какой-то. Шляется по крышам и балконам, потом белье оттуда пропадает, - не менее сурово ответил сержант.
   Зигель увел старшего наряда в другую комнату, поговорил с ним несколько минут, после чего наряд милиции ретировался, оставив в коридоре Толкушкина, потиравшего запястье после снятия наручников. Андрей с Германом Борисовичем не могли удержаться от смеха. Толкушкин никак не походил на сурового трейсера, а скорее напоминал пойманного за руку карманника.
   - Вот, начни с уголовниками бизнес делать, - Андрей сквозь хохот едва смог вымолвить короткую фразу.
   - С ними, родными, бизнес только и делается. Одна сила, способная у нас любому делу придать нужный импульс, - Зигель начал делиться большим жизненным опытом.
   - Но это хищники, пользы от них нет, одни ненужные хлопоты, - не унимался Андрей.
   - Время такое. Вы слышите, как стучат челюсти? Это сильные едят слабых, - подвел философский итог Герман Борисович.
   По великому алкогольному пути фирма "Оазис" (так назвали ее Недодаев и Толкушкин) прошагала недолго. Недолгий путь изобиловал чудными поворотами судьбы.
  
   C победой демократии в Угрюмов полились целые реки спиртного. По Волге везли спирт в цистернах, водку в контейнерах. Не отставала железная дорога, подкатывающая вагон за вагоном водку, вино, пиво. Беспрерывной чередой въезжали в город на автопоездах дальнобойщики. Из окрестных сел и деревень крестьяне везли самогон на продажу.
   В этой бурной алкогольной реке, казалось, можно утопить все население Угрюмова. Нашли свой маленький ручеек и компаньоны фирмы "Оазис". Этот ручеек вытекал из Молдавии в автоцистернах, перебирался на территорию России и здесь разливался в бутылки с разными красочными этикетками.
   Герман Борисович бросился на поиски места для разлива прибывающего спиртного и вскоре нашел заброшенный цех бывшего судоремонтного завода. Назначение цеха забыли даже ветераны завода. Он стоял на отшибе огромной территории и представлял собой пустой металлический ангар, куда подходила железнодорожная ветка, а через боковые ворота могли подъехать большегрузные автомобили.
   Недодаев призвал под знамена фирмы бывшего бригадира сборщиков бутылок Перебийноса, которому доверил освоение разливочного цеха. Бригадир, соскучившись по реальному делу, приступил к работе бурно, быстро и одновременно по всем фронтам - расчистка подъездных путей, территории вокруг цеха, и благоустройства помещений.
   - Геракл со своими конюшнями против Перебийноса - писающий мальчик, - ехидно заметил Толкушкин, спускаясь с крыши близлежащего цеха. Бомжи сновали по заводу как муравьи. Бригадир создал из местных алкоголиков погрузочно-разгрузочную бригаду, которую наделял деньгами за проделанную работу каждый вечер.
   Бомжи собирали металлолом на территории завода, который валялся там с послевоенных лет. Директор в обмен на работу по благоустройству разрешил собирать брошенный металл вокруг арендованных мест. Естественно, за половину стоимости вторсырья. Перебийнос строго учитывал каждый "КАМАЗ", отъезжающий с железом. Неуемная энергия бригадира быстро оформилась в беседку для отдыха возле цеха, душевую и комнаты отдыха, четкую разметку на площадке перед корпусом.
   Между цехом и забором раньше находилась неформальная свалка, куда свозили со всего завода металлические, строительные и прочие отходы.
   Перебийнос договорился о совместной работе с пунктами приема металлолома и вторсырья, заинтересовав приемщиков своими скидками. За три недели цех преобразился. Половину помещения бригадир отгородил и сдал в субаренду под склады какой-то строительной фирме. В качестве платы за аренду и организованную охрану, Перебийнос получал строительные материалы, краску, кирпич и цемент. Погрузочная бригада переквалифицировалась в бригаду каменщиков и соорудила изящную пристройку к цеху, в которую планировал заселиться бригадир. Половину выстроенных площадей он сдал под офис транспортным фирмам, использовавшим тупик железнодорожной ветки для своих целей.
   - Каждое помещение, как и работник, должно содержать само себя и, желательно, еще хозяина - так сформулировал свое кредо Перебийнос.
   Зигель внимательно наблюдал за кипучей деятельностью бригадира. Он не разделял восторженных эмоций Недодаева и Толкушкина по поводу успехов Перебийноса. Герман Борисович постоянно предостерегал Андрея от предоставления кому бы то ни было излишней самостоятельности.
   - Все должно быть централизовано, под постоянным контролем, - не уставал повторять Зигель.
   - Учетинг и контроллинг - любимые детища Зигеля. Каждый паркинг на учетинг, - снова ехидные замечания Павла коснулись наболевшей темы Германа Борисовича.
   Перебийнос на площадку перед цехом ставил на ночь автопоезда, а шоферов размещал в пристройке. За забором завода большегрузные автомобили не мозолили лишний раз никому глаза. С помощью многочисленных арендных плат, сдачи вторсырья и охраны стоянок бригадир достиг полного самофинансирования и еще давал серьезную прибыль.
   Основная работа досталась Недодаеву с Толкушкиным. Они договорились с молдавскими поставщиками вина об отсрочке платежа на месяц. За это время вино из автоцистерн разливалось по бутылкам, упаковывалось в ящики и отправлялось по многочисленным точкам. Эти точки курировал Зигель. Герман Борисович насобирал большое количество пенсионеров, желающих заработать и пришедших в "Оазис" по объявлению. Он расставил пенсионеров на рынках, у магазинов, близ вокзала и автовокзала. Зигель разделил их на тройки, назначив старшего. Каждому пенсионеру выделялось по пять бутылок вина, а старшему - десять. Первый пенсионер стоял у входа на рынок и предлагал страждущим купить вино. Второй располагался посреди рынка, а старший - в конце. Самым дорогим вино было на входе, посредине - дешевле, а у старшего - еще дешевле. У него-то обычно народ и покупал по несколько бутылок, радуясь "дешевизне" и "скидкам". Оплата производилась Зигелем для всей тройки за проданный товар. Вино, таким образом, реализовывалось очень быстро. В случае милицейских и налоговых облав, пенсионеры говорили, что продают только пару-тройку бутылок своего домашнего вина, чтобы купить лекарства. Поэтому достаточно долго торговля вином приносила весьма ощутимый доход фирме "Оазис". Зигель поставил на учет всю прибыль, поступающую от продажи спиртного и от деятельности неутомимого Перебийноса.
   Однажды утром в фирме "Оазис" появился бывший сослуживец Толкушкина, некто Безладный, который хоть и переквалифицировался из разведчиков в тыловика, но не смог расстаться со своими армейскими замашками и, обнаружив неучтенный вагон с камуфляжными штанами, загнал его в глухой тупик. Безладный предложил фирме купить бесхозные зеленые штаны по специально низкой цене.
   - Берем только на реализацию, - сразу поставил всех на место осторожный Герман Борисович. - Но накладную от какого-нибудь фермера постарайся принести.
   - А накладная твоим пенсионерам на кой ляд? - удивился Толкушкин. - Все равно они с вином что хочешь продадут за милую душу.
   - Для порядка. Нужно привыкать к нормальной деятельности. Нам бухгалтер хороший нужен, секретарша. Надо, чтобы счет в банке заработал. Зарплату начислять пора.
   - Зачем все это? - тут уж Недодаев удивился. - Пока прилично зарабатываем, фирма ожила, процветает. Деньги капают, что еще нужно?
   - Нужно, чтобы вы научились работать как официально, так и не очень. Не очень - уже получается. А официально? Так зарабатывать хорошо, но неприлично. Со временем положение в обществе придется занять солидное. С чем ты его займешь, Толкушкин? С неучтенными штанами? С разливным левым вином? С бандой бомжей и алкоголиков Перебийноса? Это только первая стадия накопления капитала. Будут еще вторая, третья и т. д. Тогда понадобится приличное прошлое. Приличное прошлое, которое нужно завтра, начинается сегодня. Сегодня его пора создавать. Мне может оно и не понадобится. А тебе, Андрей, такое приличное прошлое - ой как пригодится! В будущем ты нам нужен красивый, свободный, без единого пятнышка. Да и ты, Паша, тоже. Так что будем начинать сейчас. А штаны продадим. Все продадим, что плохо лежит. Бабушки и рынок все перемелют. Только это не ваша забота. Учитесь зарабатывать деньги красиво, без грязи.
  
   Глава 7.
   Соседи
   Этаж в общежитии заселился неожиданно быстро. Хлипов сдавал в аренду комнаты одну за другой. "Русский Дом Селенга" вначале помещался в одной комнате, а через месяц - три номера были уже тесны для этой быстро растущей компании. Ее работа доставляла особые неудобства. К ним всегда толпилась большая очередь, преодолевать которую каждое утро стало мучительно трудно. Толкушкину утренняя разминка очень нравилась. Павел молча протискивался в самую густую и агрессивную точку очереди, отторгающую его свирепо и также молча. Минут пятнадцать такой борьбы приводили Павла в веселое расположение духа, и на работу он прибывал свежим и бодрым. Толкушкин утверждал, что энергия толпы его заряжает. Он называл такие разминки старинной русской забавой "игра в очередь". Андрея пугали лица людей, желающих отдать свои деньги проходимцам. Эти лица светились особым огоньком наживы и самовлюбленности от избранного легкого пути обогащения, которым они гордились. Недодаев и не подозревал, что в стране так много людей не читали сказку "Золотой ключик", где очень подробно описывался данный способ увеличения количества денег путем зарывания пяти сольдо на Поле Чудес в Стране Дураков.
   В очереди стояли старики, старушки, студенты, рабочие, офицеры, инженеры, клюнувшие на рекламную телеудочку. Компания "РДС" немедленно обросла всеми атрибутами солидности и процветания. Отлично сделанный ремонт, красивые двери, удобная кожаная мебель, длинноногие секретарши и кассиры, прекрасные костюмы директоров, уверенная охрана в специальной форме - все говорило о стабильности и устойчивости фирмы.
   Рядом с офисом "селенгистов" располагался неприметный командный пункт организованной преступной группировки. Группировка находилась в стадии формирования, и возглавляющий ее бывший майор стройбата Алексей Пешня на все "разборки" и "стрелки" ездил самолично с особо приближенными соратниками. Не единожды Недодаев с Толкушкиным наблюдали возвращение Пешни с "мероприятий" вместе с приспешниками, лица которых украшали многочисленные синяки и ссадины. Алексей частенько заходил в контору "Оазиса" позвонить по своим делам. Видимо, связистов группировка еще не смогла запугать и пока пользовалась телефоном соседей. Как-то Пешня распугал своим лицом всю очередь "селенгистов". Лицо, (точнее - его половину), долго возили по асфальту, пока эта половина не сравнялась с ним по красоте и наличию трещин.
   "Командир должен быть впереди на лихом коне! Правда, Чапай?!" - приветствовал в таких случаях Недодаев отставного майора, отчаянного и бесстрашного в своей борьбе. Легко денежные знаки не давались даже бандитам.
   Напротив конторы "Оазиса" засели католические священники, грубо нарушавшие межконцессионные договоренности. Они пускали ростки католицизма в Угрюмове, ранее только православном и мусульманском городе. Едва начав выбивать из местных властей разрешение на строительство часовни, попы активно приступили к увеличению численности своих сторонников, раздавая гуманитарную помощь. Эта помощь непрерывным потоком поступала от каких-то щедрых благотворительных организаций. Один поп занимался организацией разгрузки, хранения и раздачи этой помощи. Другой пропадал на стройке часовни, продемонстрировав недюжинные строительные навыки. По вечерам они с бегающими глазами запирались в своей конторе и долго стучали по клавишам калькуляторов, подсчитывая растущее число сторонников, а также доходы от деятельности. В эту комнату даже по субботам стояла очередь за "гуманитаркой", которую раздавал поп постарше. Но добротная "гуманитарка", перекочевывая из грузовиков в контору, как-то тихо рассасывалась, оставляя прихожанам обветшавший и устаревший товар. Не раз Толкушкин наблюдал ящики с такими же наклейками на ближайшем рынке, где трудились на распродаже все те же знакомые лица. Оборот епархии и количество прихожан росли не по дням, а по часам.
   - Маловато святости у святых отцов, - к такому выводу пришли компаньоны "Оазиса".
   Попытки отца Николая привлечь Недодаева к церковным обрядам наталкивались на ответ Андрея о различиях в их верованиях. Но поп упорно утверждал, что Бог един. Тогда Андрей из любопытства поинтересовался, знают ли об этом китайцы. Ответ священнослужителя, утверждавшего, что в Китае живут в основом христиане, еще больше убедил Недодаева в профнепригодности попа. Подобные священники имели в соответствующих службах чин не ниже капитанского. Во всяком случае, так говорил Андрею на службе их полковой особист, и это походило на правду. Второй отец, в процессе перетаскивания коробок разоблачившийся до футболки, продемонстрировал соседям по этажу недюжинную мускулатуру. Рельефным буграм бицепсов позавидовал бы профессиональный культурист.
   -Ты, случаем, бодибилдингом не занимался, падре? - не удержался от ехидного вопроса Толкушкин.
   - Был грех, сын мой. За то и пострадал. Послали в Угрюмов истинную веру укреплять.
   - Зато прихожанки толпами на службу побегут. Поп с бицепсами - это прикольно.
   - Не злословь, сосед, - степенно отвечал поп.
   Зигель, наблюдая за деятельностью соседской конторы, охарактеризовал ее как исключительно эффективную и рекомендовал Андрею в качестве примера для подражания.
   - Какая хватка, какая коммерческая жилка, какая организация! - не уставал восхищаться Герман Борисович.
   Остальные соседские конторы были помельче и не столь колоритны. Этаж оброс парикмахерской, часовой мастерской, визаж-салоном и даже бухгалтерией для перерасчетов за электроэнергию. Можно решить все свои жизненные проблемы на втором этаже, а на первом - посетить работающий двадцать четыре часа в сутки магазин. Водка в этом магазине, как и во всех угрюмовских торговых точках, доминировала над закуской. Есть хотелось не меньше, чем пить, но ассортимент еды на порядок отставал от ассортимента спиртного. Положение спасало наличие в городе огромного количества селедки и традиционно богатый урожай картошки. Привычное сочетание делало жизнь угрюмовцев веселее в праздники, сытнее в будни.
   Толкушкин, исполняя недодаевское распоряжение, аккуратно занес схему расположения всех соседей в специальный журнал. Там он записал подробные сведения об учредителях фирм, их директорах и сотрудниках. Адреса, телефоны, род занятий и время работы - все возможное было зафиксировано в этом журнале.
   - Разведка должна сопутствовать бизнесу и усиливать его результативность, - не переставал изрекать истины Зигель, человек с большим жизненным опытом.
  
   Глава 8.
   Какая крыша не любит быстрой езды?
   Недодаев быстрым шагом шел по коридору. С привычного темпа сбивали вкладчики "Русского Дома Селенга", бродившие с растерянными лицами у закрытых дверей.
   - Кто такой Селенг и зачем ему русский дом? - неформальный митинг у офиса начался с утра.
   С балкона шагнул Толкушкин, поднявшийся на этаж по пожарной лестнице. Недодаев на ходу поздоровался с Павлом, открыл дверь офиса и увидел сидящего на рабочем месте Зигеля. Герман Борисович привычно считал что-то на калькуляторе и записывал свои расчеты в потертую тетрадь, которую всегда носил с собой.
   - Как дебет? Сходится с кредитом? - прозвучала изрядно всем надоевшая шутка Павла.
   -Ты такие слова выучил, господин главный бухгалтер... Да еще в помощники записал Герман Борисовича, - осадил Толкушкина Андрей.
   - Пускай резвится. Пока молодой. Молодость - это единственный недостаток, который с годами проходит, - Зигель с утра был благодушен. - А дебет сходится. У меня все сходится, потому что считаю каждый день. Многие бросаются заниматься бизнесом, а деньги считать не хотят или не умеют. Потом их как зайцев отстреливают за долги и прочие глупости. Считать, считать деньги нужно. Весь бизнес и стоит на этом: на разнице между себе-стоимостью и тебе-стоимостью - пустился в любимые рассуждения Борисович.
   - Ладно, уж, пора начинать рабочий день, компаньоны, - Недодаев придал максимальный динамизм своему призыву.
   - Не спеши ты со своей деловитостью. Там визитеры к нам пробираются, в кожаных куртках и малиновых пиджаках. "Крыша" приехала! - Толкушкину удалось вставить в утренний разговор свою новость.
   - Какая крыша, где вы ее видели, молодой человек? - заволновался Зигель.
   - Перегулял с утра по чердакам, - предположил Андрей.
   - Очень смешно. Разведчик я, или кто? Я еще издалека увидел этих бритоголовых. Зашел с другой стороны, забрался по пожарной лестнице на балкон и замаскировался под зеленое дерево, как учили. Они как раз отошли от главного входа за угол и под балконом в аккурат беседовали. Пора, мол, лохов потрясти с фирмы "Оазис". Только не договорились, что требовать будут. Вроде как сошлись на абонентной плате какой-то. Сейчас все увидишь и услышишь.
   Дверь без стука отворилась, и два молодых человека быстро прошли в комнату, где сидели компаньоны. Один из них, в кожаной турецкой куртке и "трениках", остался стоять у двери, внимательно и цепко осматривая помещение. Второй прошел дальше и уселся напротив Недодаева. Он поправил распахнутые полы малинового пиджака, поставил локти на стол, разделяющий его с Андреем, и улыбнулся.
   -Ты тут начальник, что ли? - без особой паузы произнес он.
   - С кем имею честь? - Андрей скомкал вопрос.
   - Ладно, ладно. Убери своих нукеров в другую комнату, тогда поговорим, - достаточно весело произнес посетитель. А представляться нам не надо, нас и так тут все знают. Никто не спрашивает.
   - Это мои компаньоны. От них, естественно, у меня секретов нет. Представляться для порядка в разговоре положено. Чтобы знать, как разговаривать, нужно понять - с кем. В армии любой разговор с представления собеседника начинается. Тогда сразу ясно, кто старший, а кому подчиняться придется, - взял уверенный тон Недодаев.
   -Ты меня казармой не грузи, кадет. Подчиняться тебе придется с твоим кагалом. Тут наша территория, платить надо за спокойный бизнес, да за безопасность свою, детишек опять же, - жестко в упор произнес посетитель.
   - Никак напугать нас желаешь. Скажи-ка, молодой человек, через сколько секунд взрывается граната Ф-1, когда чека выдернута? Или, можешь назвать прицельную дальность стрельбы АКаэМ - а? Ты снайперскую винтовку в руках держал? А слово "дети" забудь навсегда. Еще раз его произнесешь - воевать начнем немедленно. Я лично нарежу ремней из всех ваших родственников. Профессия у меня такая - Родину защищать, а врагов уничтожать. Пять лет меня учили людей убивать всеми способами, когда ты еще в штанишки писал. Хочешь договориться - договаривайся. Пугать не надо. Пора, наверное, с пастухом ваших баранов разговаривать, а не с тобой, мелочь малиновая.
   Андрей уже не сдерживал своего раздражения. Бритоголовый, недовольно урча, двинулся к столу, но сидящий успокоил его жестом и отправил обратно. Он снова рассмеялся, разряжая обстановку:
   - Хорошо, что ты храбрый, кадет. Но платить все равно придется. Положено так. Налоги с тебя берут? Берут. Вот и еще один налог.
   - Так это государство берет.
   - А мы кто? Мы его граждане и тоже имеем право на отчисление налогов. Они там их так делят, что нам все время ничего не достается.
   - За работу заплатим, а за испуг - нет, - отрезал Андрей.
   - Что ты хочешь?
   - Машины к нам должны проходить спокойно, без грабежей и мордобоя, наши точки торговые - торговать без проблем. Тогда будем платить за обеспечение порядка.
   - Порядок гарантируется. Я и есть пастух на этой территории. Поставили "смотрящим" за городом. И за вами присмотрю. Вот моя визитка. Надо будет - звони, перетрем.
   Бритоголовый вышел вслед за своим начальником. Дверь захлопнулась. Компаньоны некоторое время молчали, обдумывая происшедшее. Потом долго обсуждали этот разговор, придя к выводу, что своей безопасностью нужно заниматься более тщательно. Зигель похвалил Андрея за твердое отстаивание интересов фирмы, упрекнув только в несдержанности и конфликтности. Недодаев сам понимал, что свои убеждения и принципы нельзя отстаивать за счет безопасности других. У них может быть иной взгляд на эти вещи. Толкушкин безоговорочно одобрил позицию Андрея, подчеркнув необходимость более тесного контакта с правоохранительными органами.
   - Со всеми нужно иметь приличные отношения, - этими словами Андрей закончил обсуждение.
   Выбор бухгалтера, на котором настаивал Зигель, начался с объявления, расклеенного Толкушкиным в доступных местах во время утренней разминки по пересеченной городской местности. Кандидаты на должность главбуха фирмы появлялись в офисе с удивительной периодичностью. Один кандидат прибывал до обеда, другой - после, как будто кто-то составил очередность и управляет ею дистанционно. Недодаев назначил Зигеля председателем комиссии по отбору, состоящей из Герман Борисовича и Павла. Сам занялся другими делами.
   - Поиск бухгалтера, правильный его выбор, определяет успешность работы фирмы, влияет на ее судьбу. А значит, и на нашу с вами, молодой человек, - Герман Борисович не упускал возможности воспитания компаньонов в правильном коммерческом духе. Толкушкин уныло смотрел в окно, прикидывая новые маршруты для трейсерских походов. Он недавно узнал, что существуют еще и бейсеры, прыгающие с парашютом с высотных зданий. Павел пытался сообразить - где такие места можно найти в Угрюмове. По этой причине он не вступал в препирательства с Зигелем. Но Герман Борисович продолжал вещать, как Левитан по радио, немало не заботясь о внимании слушателей. Ему нравился блеск своей мысли, озвученный, как самому казалось, в убедительной форме. Беседы с кандидатами, а, точнее - кандидатками в главбухи, Зигель вел длинные, выясняя за чашкой чая все подробности жизненного пути. При этом он записывал имя и фамилию, после чего демонстративно отодвигал блокнот в сторону и принимался говорить по душам.
   - Герман Борисович! Мне кажется, что вам, как многодетному отцу, нравится сам процесс. А результат уже не интересен, - вмешался в это дело Недодаев.
   Поприсутствовав на образцовом допросе, учиненном Зигелем очередной кандидатке, Андрей спросил в конце беседы: "А почему вы не интересуетесь своей зарплатой? Сколько вы бы хотели получать за работу главным бухгалтером?".
   - Удивительный и странный вопрос вы задаете. Вы приглашаете меня на должность главного бухгалтера, - подчеркнула собеседница, - а, посему, заработок зависит от успешности нашей совместной работы. Может и ста долларов будет достаточно, а может и тысячи маловато будет. Когда хорошо поработаем.
   Герман Борисович просиял и заерзал на стуле. Соискательницу отпустили, предварительно записав ее телефон и адрес.
   - Я всегда знал, что только кадровый разведчик может так хорошо видеть суть человека. Какой замечательный вопрос вы задали! Только этот вопрос позволил понять, что нам нужно. Именно Нина Михайловна нам подходит, - заглянув в блокнот, разразился похвалой Зигель.
   - Старовата она что-то, - пробурчал недовольно Толкушкин.
   - Бухгалтер нужен для работы, - отрезал Андрей, - Берем Нину Михайловну и дело с концом. Так вы тут еще месяц беседовать в теплом офисе будете. Бизнесмена ноги кормят, а не задница.
   Нина Михайловна со следующего дня разместилась в отдельной комнате, вытеснив Павла. Она объясняла такой подход к размещению сложностью задач, стоящих перед главным бухгалтером и необходимостью тишины для работы. Толкушкин не нашел отклика на свое возмущение ни у Недодаева, ни у Германа Борисовича. Пришлось ему переносить свои вещи в стол рядом со столом Зигеля. Андрей пригрозил, что если Павел не перестанет возмущаться, то переедет на завод к Перебийносу.
   - Там походишь по крышам и заборам вдоволь, кот мартовский! Вот где раздолье для настоящего трейсера. Кстати, ты дела и обязанности главного бухгалтера фирмы сдал? Что-то я не видел твоего заявления. Без него как оформлять приказ? - голос Андрея зазвучал мягче, сглаживая остроту переживаемого момента.
   - Забюрократились совсем. Приказ туда, приказ сюда. Должность такая, должность сякая. Не видать здесь свободы, одна работа. Скоро выговора начнешь объявлять, да поощрения придумаешь. Поцелуй перед строем сотрудников подойдет? - распалялся Толкушкин.
   - Поехали, поехали к поставщикам. По дороге успокоишься. Пересыпкина в трейсеры запиши - вместе ездить по пересеченной местности будете, - примирительно произнес Недодаев.
   Валера Пересыпкин перешел в полное распоряжение фирмы со своей "двойкой". Герман Борисович придирчиво рассматривал каждый бензиновый чек, который предъявлял для оплаты Валера. Он тщательно записывал их в расходы и наклеивал в специальную тетрадь. Расходные деньги фирмы Недодаев доверил Зигелю, и зачастую с трудом получал необходимые суммы для производственных нужд. Герман Борисович тяжело расставался с денежными знаками, придирчиво относясь к возникающим расходам.
   Однажды он заметил, что бензиновый чек, предъявленый Пересыпкиным для отчетности, указывает на 60 литров бензина, в то время как бензобак "Жигулей" вмещает только 40. Валера имел бледный вид во время разговора с Недодаевым. Оправдывался он тем, что взял чек на кассе бензоколонки из кучи других, лежащих там и не заметил, что это не его. Он поклялся отчитываться в будущем до последнего литра. Зигель еще две недели ходил по офису с победным видом милиционера, поймавшего за руку "щипача".
   Выйдя из офиса, Недодаев с Толкушкиным увидели Пешню, возвращающегося с синяком под глазом вместе с помятыми соратниками.
   - Алексей! Кто это на нас наезжает, мзду требует? - остановил Пешню Андрей. Вроде свои соседские отчаянные парни имеются, а тут другие подвалили. Пугать вздумали, сопляки. Решим этот вопрос по-соседски?
   - Пока не получится. Судоремонтный завод и рынок нам при разделе не достались. Так что придется мзду им давать.
   - А попов вы тоже трясете? Вон сколько добра у охмурителей. На вашей территории обогащаются, людей разводят на святости.
   - Нет, попы не наш профиль. Не по зубам нам они. После наезда на них того и гляди, божеского расположения лишишься, иезуиты какие-нибудь гонять всю оставшуюся жизнь будут, - обстоятельно отвечал Пешня.
   - Ну, цирк! Наши бандиты церкви опасаются, попов с мышцами боятся, - с удивлением отметил Недодаев.
   - Они "в законе", свою организованную группировку две тысячи лет строили, всех пережили. Не с руки связываться. Их ни Гитлер, ни Сталин одолеть не смогли, куда нам тягаться. Пусть лохов с одной стороны дерибанят, а мы с другой будем, - Пешня пустился в размышления.
   - Что за спор в коридоре религиозный? Зайдите к нам, поговорим. Нам спонсоры нужны для помощи страждущим, - поп-культурист, выглянувший в коридор, был само смирение.
   Но Недодаев с Пешней немедленно закончили разговор и разошлись в разные стороны.
   "Двойка" Пересыпкина чадила черным дымом из выхлопной трубы у входа в здание. Андрей попытался удобно расположиться за спиной у водителя, но попал ногами на какие-то запчасти, разбросанные по полу. Светло-зеленые брюки Андрея покрылись масляными пятнами, коричневые замшевые туфли также пострадали от соприкосновения с железяками.
   - Ты что, Валера, железо на свалке собираешь для Перебийноса? Заработать решил? Или Зигель тебе жалованье задерживает? Ты бы еще на сиденье масляный фильтр положил. Впору в трамвае ездить, спокойнее и безопаснее! Главное - чистым приедешь.
   - Давно ты, командир, в трамвае не ездил. Там бабульки с корзинками и торбочками живо тебя в чувство приведут. А машину менять пора. "Мерседес" обещали, а хотя бы "девятку" прикупили. И я бы меньше под машиной лежал, и у тебя бы штаны чистыми сохранились, - оправдывался Пересыпкин.
   - Ладно, езжай, давай. Там Перебийнос меня с утра дожидается. Телефон уже оборвал.
   Перед цехом бригадир построил свое воинство. Вместо разношерстных штанов и засаленных курток на работягах были новые темно-синие комбинезоны с надписью "Оазис" на нагрудном кармане и на спине. Сам Перебийнос щеголял в блестящей кожаной куртке коричневого цвета.
   - Растет благосостояние судоремонтников, - весело заметил Андрей.
   - Это не судоремонтники. Это наши работники, Недодаев. Совсем от народа отбился, начальничек. А еще власть критикуете, над президентом потешаетесь; директором маленькой конторы стал, сразу лица соратников забывать начал, - Пересыпкин сыпал слова как горох.
   Андрей к своему стыду только теперь узнал Бурьяна, Жгуна и остальных бывших собирателей бутылок. Поздоровавшись с бригадиром, он обменялся крепким рукопожатием с каждым, стоящим в строю.
   - К чему парад? Сегодня не первое мая, да и солидарности у трудящихся поубавилось. Или день жалоб и заявлений затеял, бригадир?
   - Нет. Это подведение итогов за день и планерка на завтра, - недовольно пробурчал Перебийнос.
   - А почему в строю, а не в помещении? - продолжал интересоваться Андрей.
   - Чтобы комбинезоны не прoпили, да не испоганили их в краске. Мы фирму солидную делаем, марка должна соответствующая соблюдаться.
   После недолгих препирательств Перебийнос распустил строй, дав каждому по заданию и пообещав оторвать голову и прочие выступающие части тела за недобросовестное его выполнение.
   - Зачем просил приехать, бригадир? - Андрей попытался вернуть в деловое русло строгого начальника.
   Перебийнос долго рассказывал о трудностях со строительством, сетовал на перебои с электричеством и, наконец, перешел к основной теме:
   - Бандюки сильно расшалились. Фуру нашу с вином к себе на склад завернули. На каждый большегруз тут, на территории стоящий, дань наложили. У ворот ошивается мелочь пузатая, ими оставленная - машины считать. Осерчал я намедни, отогнал от ворот двоих, дал пару подзатыльников. Еле уползли. Кто ж знал, что они - бандюганы страшные. Ты ведь знаешь, я таких маленьких не бью. Сопли красные у них текут как у всех. Старшой их подъезжал, угрожал - мне и фирме нашей. Но издали.
   - Подойдешь к тебе, как же. Что делать будем, бригадир? - голос Недодаева звучал уже озабоченно.
   - Ты у нас главный, ты и решай. Я за цехом присматриваю, вино разливаю, а в дела эти тебе лезть положено. Скажешь отогнать их - отгоним, скажешь взасос целовать - ни один не целованным не уйдет... Да, еще вот... Винишко у молдаван похуже стало, бодяжат его чем-то. Табак туда сыпят, спирт добавляют. Все для крепости.
   - Так что нам, ОТК ставить? Нас качество сильно не интересует. Ишь, напробовался вина, спиртным перебирать начал. Раньше дул все, что горит и течет. А теперь о качестве беспокоишься.
   - Так неохота хорошую работу терять. Марку во всем блюсти положено. Тогда люди уважать будут, и обращаться всегда уважительно станут. Имя свое дорогого стоит. Ты колбасу скверную лопаешь, и снова такую покупаешь? Ан, нет... Так и вино. Раз пролетим - другое пить начнут, заработки наши упадут. Как хочешь, а за качеством следить нужно, - настаивал Перебийнос.
   В ворота медленно вкатился старенький микроавтобус. Он неторопливо затормозил у цеха, и из дверей посыпались дюжие спортивные парни в пятнистых комбинезонах, черных масках, с автоматами наперевес.
   К Недодаеву и бригадиру подбежал человек с пистолетом, выскочивший из передней двери "рафика".
   - Всем на пол! Лежать! - крики в цеху разнообразием не отличались. Те же слова заорал старший группы, размахивая перед носом Андрея пистолетом.
   - Куда на пол? Что, мест других нет поговорить и обсудить все спокойно? Пукалку от лица забери, поздоровайся лучше с людьми, - Перебийнос удивительно спокойно отреагировал на изменившуюся ситуацию.
   Через час препирательств и разборок выяснилось, что служба безопасности таможни разыскивала "КАМАЗ" с контрабандным товаром, проскочивший через границу и спрятанный, по их сведениям, на территории судоремонтного завода. Все грузовики обыскали, документы проверили и убыли также быстро и организованно.
   - Скоро каждый трамвайно-троллейбусный парк заведет свою силовую команду с оружием. Совсем ослабло государство, каждая государственная лавочка вооруженную шайку заводит, - так прокомментировал Зигель рассказ Недодаева, вернувшегося с завода. - Хорошо, что они до нашего молдавского вина не добрались. Им кормиться надо, а государство их не балует. Вот и будут искать свои источники пропитания. Как бы нас в дойные коровы не записали. Арестуют продукцию - и прощай "Оазис". Нужно разнообразить свою деятельность. Раньше корабль получал пробоину и тонул вместе со своим экипажем. Только академик Крылов в начале века придумал разделение корпуса на водонепроницаемые отсеки.
   - Причем здесь отсеки, Борисович? - грубо прервал его Толкушкин, не любивший слушать больше трех предложений подряд.
   - Притом, молодой человек, что если вода попадает в дырку в одном месте, заполняется водой только один отсек, а весь корабль остается на плаву. Так и приличная фирма: у нас должно быть несколько несвязанных видов деятельности. Тогда можно всегда держаться на поверхности.
   - Да знаем мы, что там не тонет, - продолжал бушевать Толкушкин.
   - Погоди, погоди Паша. Если так трудно соображать - пойди, перелезь через что-нибудь, - остановил его Недодаев. Мысль интересная и мы ее претворим в жизнь.
   - Откуда ты, Борисович, про корабль знаешь? - срочно перешел на уважительный тон Толкушкин.
   - Давно живу, много знаю. Чем больше извилин в голове, тем извилистее судьба, - Герман Борисович снова впал в рассуждения. - Но ты не расстраивайся, Паша. Судя по всему, у тебя судьба прямая!
  
   Глава 9.
   Культура взятки
   Бизнес фирмы "Оазис" процветал. Молдавское вино, дешевое и доступное, лилось рекой. Зигель договорился с молдаванами, приезжающими на грузовиках, о поставках малосольных огурцов и теперь бочка с ними стояла даже в коридоре офиса. Недодаев с Толкушкиным сначала радовались запасливости Германа Борисовича, но когда святые отцы зачастили в гости, радость сменилась раздражением. Святые отцы захаживали по вечерам, дождавшись того момента, когда Нина Михайловна покинет офис. Она всем своим видом выражала презрение к бражничающей братии, мешая получать полное удовольствие от рюмки под хрустящий огурец. У отца Николая маленькие соленые огурчики вызывали умиление. Несмотря на свою атлетическую фигуру, Николай был не прочь причаститься к сорокаградусной искусительнице. Ласковые призывы Германа Борисовича отведать огурчиков, переросли в постоянную церемонию. Толкушкин быстро приносил "Кристалл" или "Левизовскую", коих особенно почитали отцы за чистоту слезы и незамутненное сознание поутру.
   В одни из таких вечерних посиделок отец Николай предложил расширить географию деятельности фирмы, обещая освящать ее путь. Они получили распоряжение своего далекого начальства - узнать подробнее настроения в глубинке российской земли и определить возможность дальнейшего продвижения католицизма.
   - Нам нужны знающие страну люди, немало поколесившие по ней. Для таких дел годятся отставные военные, не связанные семейными узами и оседлой работой - громко вещал отец Петр.
   - Может, вам вооруженный конвой нужен, да еще казачья сотня в придачу? - с нескрываемым сарказмом заметил Зигель.
   - Иудей, будь скромней, - вдруг стихами заговорил Николай.
   Недодаев отправил сильно причастившихся отцов к ним в офис, где на диванчиках, стоящих вдоль стен почивали миссионеры.
   Учредители "Оазиса" совещались до глубокой ночи, и пришли к выводу - продолжить намечающееся сотрудничество с представителями католицизма. Зигель, в силу своего происхождения, не мог им заниматься, но обещал обдумать и прикинуть его реальные перспективы. Андрею нельзя надолго покидать командный пункт фирмы, и перст судьбы в очередной раз уперся в Толкушкина.
   - А Пересыпкина почему не послать? - вяло упирался Павел, прикидывая в уме возможные варианты перенесения трейсерского движения в российскую глубинку.
   - Классику нужно внимательнее читать. Вспомни, что ксендзы сделали с шофером Козлевичем, - смеялся Недодаев.
   С экспедицией компаньоны решили погодить, ввиду малочисленного кадрового резерва. Но утром в офисе пред ясные очи Недодаева предстали старые знакомые по ОБОЗу: Чертков, Бабищев и Выгран. Зигель немедленно записал их данные в свою амбарную тетрадь и новоявленные сотрудники "Оазиса" на полных правах проходили инструктаж.
   Через неделю Пересыпкин получил в свое распоряжение новенькую "девятку", а "двойка" отошла к Черткову с Бабищевым. Андрей подчинил Выграна Толкушкину, дав указание готовить из него замену на случай длительной командировки. Священнослужители согласились подождать некоторое время, необходимое для подготовки совместного мероприятия.
   Зигель ежедневно расширял диапазон действий фирмы, выполняя бессмертные наказы знатока непотопляемости академика Крылова.
   Он разворачивал фирму в многопрофильное торгово-промышленное предприятие, именуемое модным словом "холдинг". Чертков с Бабищевым были им определены на поиск, закупку и торговлю рыбной мукой.
   - Водкой и сигаретами торговать - заметно и опасно. Нужно предлагать незаметные и очень нужные вещи. Это исключительно выгодно, - поучал Герман Борисович компаньонов.
   - Да какая выгода от твоего рыбьего меха? - недоумевал Андрей.
   - Не меха, а муки, молодой человек. Курочки ее едят - и яички несут крепкие. Им кальций нужен, фосфор опять же. Да и тебе он не помешает. На яйца куриные спрос будет всегда и мука рыбная нужна всегда. Там должны появиться наши руки. Сунь сейчас свои руки к бензину, спирту, хлебу - голову оторвут.
   Чертков с Бабищевым зарегистрировали товарищество "Настоящий косинус", основным учредителем которого стала фирма "Оазис". Поехали в Угрюмов на птицефабрики вагоны с рыбной мукой, закупленные у рыбаков Севера и Дальнего Востока. Схема была следующая: с помощью молдавского вина доставались запчасти для дизелей; те, в свою очередь, обменивались на выловленную рыбу, которая перерабатывалась в муку, после чего на птицефабриках менялась на куриные окорочка, реализовывавшиеся через торговую сеть. Герман Борисович умело обменивал один продукт на другой, подходя с нарастающей прибылью к итоговому результату, выраженному в реальных дензнаках.
   Чертков однажды выгодно поменял вагон с куриными окорочками на новые запчасти и прибыл на фирму триумфатором. Но Зигель не одобрил подобную самодеятельность, осудив стремление горе-бизнесменов замкнуть обменный процесс в кольцо.
   - Где же мы деньги возьмем в конечном итоге? - вопрошал Герман Борисович. - Нам деньги нужны, а тебе, Чертков, нравится сам процесс. Так и будешь обменом заниматься без конца, папуас!
  
   Самая большая партия вырученной за чертковские запчасти рыбной муки была арестована милицией. Вагоны опломбировали и отогнали в тупик. Толстый капитан сидел в диспетчерской, попивая чай из большой красной кружки. Цвет кружки был абсолютно идентичен с цветом капитанского лица, про которое говорится: пройдет хозяин в дверь, а щеки еще полчаса в проеме колышутся. Напившись чаю, капитан сгреб все товарно-транспортные накладные в портфель, и, не объясняя причин задержания вагонов и изъятия сопровождающих документов, убыл с территории. Зигель и Недодаев, тщетно дожидавшиеся окончания чаепития в соседней комнате, недоуменно переглянулись. Перебийнос, прибывший с грузчиками на грузовиках, нашел вагоны и предложил вывезти муку, несмотря на печати и пломбы. Военизированную охрану бригадир взялся нейтрализовать и обеспечить свободный выезд.
   -Ты еще "языка" захвати в милиции, махновец! До седых волос дожил, а все не навоевался, - сокрушался Зигель.
   Недодаев отправил неистового бригадира с ватагой на базу, а сам с Германом Борисовичем на "девятке" Пересыпкина убыл в офис. Долгие совместные размышления в конторе по вечерам стали нормой жизни для компаньонов. Толкушкин присутствовал на них все реже, активно готовя себе замену в лице Выграна. Зигель посмеивался над этим процессом, утверждая, что Выгран раньше по крышам начнет ходить, чем вникнет в тонкости коммерческого дела. На этот раз совещание было посвящено одному конкретному вопросу - освобождению арестованного вагона, и решение принято единогласно: компаньоны решили дать взятку излишне ретивому милицейскому начальству, остановившему процесс яйценоскости в Угрюмове и окрестностях. Но как дать и кому? - эти вопросы по-прежнему стояли на повестке дня и не выходили из головы.
   Следующий день начался с поисков таинственного капитана. Чертков, посланный в диспетчерскую, разузнал его фамилию и должность. Вместе с Бабищевым они официально прибыли к капитану в кабинет с целью выяснения причин задержания вагонов. Долгие рассуждения милиционера об усилении борьбы с терроризмом, не прояснили ситуацию с рыбной мукой.
   - Кажется, из рыбной муки еще не научились делать взрывчатые вещества, да и я не Бен Ладен! - сорвался Чертков.
   Бабищев один вернулся из управления, где Черткова оставили за решеткой до выяснения личности.
   - Когда идешь в полицию, документ какой-нибудь свой бери! - кричал на Бабищева Андрей.
   Но тот как раз взял паспорт, почему его и отпустили. Недодаева успокоил Зигель, налив ему полстакана "Кристалла". Нина Михайловна, выглянувшая на крики, принесла бутерброды.
   - Себе налей, - скомандовал директор.
   - Мне голова трезвая нужна. Я ею думать буду, - возразил Герман Борисович.
   - А я что, по-твоему, головой только ем и пью? - все еще кипятился Недодаев.
   - Большинство населения только так и пользуются головой. Они в нее едят и пьют, иногда расчесываются, - пустился в рассуждения Зигель. - Ничего в этом зазорного я не вижу.
   После расслабляющей выпивки компаньоны решили обратиться к адвокату Манакину, который в свое время сам был милиционером. Манакин, (естественно, за приличное вознаграждение), сообщил - от какого именно предложения капитан не сможет отказаться. Этот способ подкупа исключал выход на прямой контакт и всякие неприятные неожиданности.
   У капитана нашли престарелого дедушку-филателиста и послали Толкушкина обменяться с ним по предварительной договоренности марками. Зигель загодя съездил на собрание коллекционеров в городской парк. Там он долго ходил, смотрел разные альбомы с марками, пока не купил редкую дорогую марку царских времен. Сумма покупки превысила тысячу долларов, но содействие милиции Зигель оценивал выше. Драгоценная марка торжественно была вручена Толкушкину для обмена. Зигель при этом долго разглагольствовал о большом жизненном опыте, высмеяв в очередной раз сидящего за решеткой Черткова. Особое внимание Герман Борисович уделил совершенствованию культуры взятки, ее роли в процветании бизнеса.
   Толкушкин, получив марку на руки, спрятал ее в бумажник.
   -Ты бы еще в карман положил, Паша! - возмутился Зигель. - Марка должна быть в альбоме! На худой конец в конверте, конверт в дипломате.
   Наконец Паше вручили конверт, куда положили марку; дали папку в руки. Толкушкин еще раз созвонился с дедом, договорившись о встрече. Павел поехал с Бабищевым на все той же многострадальной "двойке". Встречу назначили в небольшом скверике при въезде в поселок Бухалово, прилегающий к городу. Дед появился вовремя. Он шел также со старым потертым клеенчатым портфелем. Бабищев, увидев деда в лобовое стекло, уныло произнес:
   - Приличные люди в его возрасте уже не живут.
   Но Толкушкин, не дослушав соратника, легко перемахнул через внушительную скамейку и быстрым шагом подошел к старому коллекционеру. На этой скамейке они уселись, принявшись рассматривать принесенные для обмена марки. Дед долго разглядывал марку в складную лупу; наконец, изъявил готовность меняться. Толкушкин, попялившись для приличия в принесенный альбом, выбрал марку побольше, с крейсером "Аврора" на рисунке. Обмен состоялся, после чего Паша, за неимением иных препятствий, снова перепрыгнул скамейку уже в обратном направлении. Дед семенящим шагом быстро покинул скверик, скрывшись за дощатым забором в направлении Бухалова.
   - Интересно, это название имеет географические корни или придумано жителями, любителями побухать? - Бабищев был также словоохотлив, как Герман Борисович.
   - Побухать у нас везде любят, в каждом районе и поселке. Может, тут под землей что-то бухало, - предположил Толкушкин.
   Разговаривать с капитаном в милицию отправился Недодаев. Зигель отказался, аргументируя это возможными проблемами антисемитизма. Андрей поставил в известность красномордого Храпко, что его дед разжился редкой маркой и еще разживется, если капитан не будет препятствовать "Катализатору", немедленно освободит Черткова и снимет арест с вагонов. Храпко моментально оценил изящный ход бизнесменов, подумав, что с такой тонкой взяткой можно не бояться внутрислужебных расследований.
   "С такими клиентами свободно купишь новый автомобиль, достроишь дом и жить будешь припеваючи", - ликовал в душе капитан.
   Черткова привели в кабинет и передали на руки директору "Оазиса". Храпко при Андрее позвонил в диспетчерскую и разрешил выдать содержимое вагонов соответственно товарно-транспортным накладным. Документы он отдал Черткову, которого попросил выйти. Андрей с капитаном уточнили периодичность обмена марками и порядок обращения к последнему в проблемных случаях.
   Капитан Храпко своими успехами на милицейском поприще был обязан брату своей супруги подполковнику Сутулову, занимающему пост заместителя начальника областного управления внутренних дел. Он поведал шурину о задержании вагонов с рыбной мукой и об изящном решении вопроса освобождения оного бизнесменами фирмы "Оазис". Сутулов долго карабкался по служебной лестнице, особенно скользкой в эпоху демократических перемен. Подполковник был осторожен, хитер и корыстолюбив. Его также восхитила тонкость решения проблемы, ее необычность и перспективность.
   - Да, наши дедушки и бабушки насобирали много чего ценного, филателистики, фалеристики родные. Присмотрись к этой фирме поближе, узнай, что за люди там работают, - распорядился Сутулов.
   - Узнал уже. Ничего интересного. Мелкая конторка, еврей, пара-тройка отставных вояк, бригадир с бомжами. Винцом приторговывают, мукой вот занялись. Трейсер у них имеется.
   - Это что за черт? Какой такой трейсер? - подполковник не на шутку озадачился.
   - По крышам ходит.
   - Лунатик, что ли?
   - Не лунатик. Спортсмен такой. По прямой в городе перемещается для расслабления и удовольствия, - со знанием дела доложил Храпко.
   - Прекратить. Того и гляди, на голову что-нибудь сбросит. А головы разные бывают... Нет, не простая эта фирмочка. Чувствуется класс. Высшая лига. По почерку видно. Потихоньку содействуй, информацию собирай. Я за ней тоже присмотрю. Такие курицы в огороде не растут. Яички золотые снести могут. Нам они пригодятся, - закончил свой монолог подполковник.
   Так и не врубился Храпко, кто пригодится: то ли "Оазис", то ли яйца... Но, напрягшись, сделал умное понимающее лицо, с каким и вышел из кабинета. Прекратить трейсерство Толкушкина капитану не удалось. Павел за отсутствием времени забросил это занятие, рассчитывая в совместной с попами командировке наверстать упущенное.
   События в новоиспеченном холдинге развивались стремительно. Зигель отделил Перебийноса в отдельное товарищество "Настоящий косинус". Это товарищество, по задумке Германа Борисовича, должно было заниматься исключительно разливом вина, его хранением и реализацией. Перебийнос долго и шумно протестовал против навязанного его конторе названия. Он хотел - ни много, ни мало - именоваться "Запорожской сечью". Но Зигель пресек вольницу в названии на корню, "пойдя на поводу решений бешеной Катьки", как кричал бригадир. (Перебийнос болезненно реагировал на исторические события времен Екатерины, называя гетмана-соглашателя "запроданцем").
   Недодаев не вникал в исторические дрязги буйного хохла с хитрым евреем, глядя на это с нейтральной российской позиции. В бизнесе нет национальностей, утверждал Андрей, есть только поиски выгоды.
   Но буйная казацкая порода таки вмешалась в налаженные схемы бизнеса.
   Перебийнос, пользуясь формальной автономией, в одностороннем порядке нарушал с трудом достигнутые договоренности. Для новоиспеченной фирмы купили подержанную "Ниву", на которой потомок запорожцев носился по городу, проверяя работу винных точек. Во время своего очередного рейда, Перебийнос поставил свой автомобиль возле трехсотого "Мерседеса". Владельцы "мерса" в оскорбительной форме неосторожно посоветовали бригадиру убираться самому и "забрать свою лушпайку". Перебийнос впоследствии утверждал, что отвесил пару воспитательных подзатыльников, после которых "чупа-чупсы" упали лицом на асфальт и сильно разбились. Он настаивал на том, что "Нивой" только случайно зацепил дверь стоящего "Мерседеса", а не таранил его, отъехав для разгона.
   Недодаев долго вел переговоры с малиновыми пиджаками. Изрядная компенсация, выплаченная в качестве штрафных санкций за буйство Перебийноса, проделала изрядную дыру в бюджете холдинга. Зигель, бесконечно причитая по этому поводу, назвал бригадира Перебийбандитом и предложил отправить его вместе с Толкушкиным и отцом Николаем в командировку. Герман Борисович поклялся придумать такое задание буйному атаману, которое потребует приложения всей его неуемной энергии и отобьет охоту буйствовать понапрасну.
   - От буйства тоже должен быть толк. Если мы дурную энергию не сможем использовать в мирных, точнее, полезных для дела целях, - что мы за бизнесмены? - спросил Зигель Андрея. Андрей на все стал согласен. Удовольствия от длительных переговоров с бритоголовыми ему хватило надолго.
   - То в милицию несешься, то на "стрелку"... Разбирайся со всеми... Все! Черткова - на завод, Перебийноса - к святому отцу в подчинение и на перевоспитание, - отрезал Недодаев.
   Временно присмиревший бригадир был ошеломлен суммой отступного за два подзатыльника, и поэтому без особого шума воспринял решение руководства. Будущие соратники ему понравились. Загадочный трейсер с попом-культуристом показались Перебийносу подходящей компанией для длительного путешествия. Ему надоело сидеть в цеху, контролируя процесс разлива вина. Душа бригадира тянулась к странствиям и приключениям.
   Толкушкин тоже устал от коммерческой рутины. Он усердно готовился к предстоящей командировке. Долго торгуясь с Зигелем, Павел, при поддержке Андрея, выбил деньги на мечту своего детства, юности и зрелых лет. Он приобрел десятилетний японский джип "Исудзу-Труппер" и, уже на свои средства, приводил его в порядок. Герман Борисович нудно выговаривал Недодаеву за поддержку таких расточительных, по его мнению, покупок. Обещание Толкушкина - отработать в командировке затраченные на покупку джипа средства - несколько охладили возмущение Зигеля, но не прекратили его вздохов и стенаний. Главный финансист холдинга именовал этот автомобиль такими словами, которые Недодаев запретил громко произносить в офисе, чтобы не травмировать Нину Михайловну. Они очень выразительно и оскорбительно искажали настоящее название джипа.
   Тут еще Андрей заявил, что пора покупать для директора пятую модель БМВ. Зигель впал в ступор, наотрез отказавшись в ближайшем квартале финансировать такую дорогую покупку.
   - Андрей! Зачем вам эта боевая машина вымогателя? На таких только бандиты ездят. Возьмем лучше девяносто девятую. Модель новая, запчастей много, в ремонте дешевле иномарок будет.
   - Вы, Герман Борисович, человек с большим жизненным опытом, и наверняка знаете французскую поговорку о том, что небогатому человеку не по карману покупка дешевых вещей. БМВ не ломается, в отличие от "Жигулей", дольше служит, престижнее смотрится. Приезжает к вам бизнесмен на "Запорожце" - и вы разве будете его серьезно воспринимать? Престижный автомобиль директора - лучшее инвестиционное вложение фирмы, залог ее будущего успешного процветания. В бизнесе доверие к партнерам - немаловажная составляющая успеха. А в основе доверия лежит уважение к атрибутам богатства. По одежде - встречают, а провожать нас не надо, - как говорят в России.
   Зигель жаловался на уменьшение оборотных средств. Андрей не понимал, куда он собирается вкладывать деньги фирмы, когда схема работала практически без них. Они получали вино на реализацию, сроки которой позволяли решать вопрос с запчастями, рыбной мукой и куриными окорочками. Недодаев порекомендовал Герману Борисовичу составить бизнес-план командировки Толкушкина с Перебийносом, чтобы коллеги не катались понапрасну и не жгли бензин.
   Зигель долго хмурился, морщился. Наконец, согласился на покупку БМВ в следующем месяце.
  
   Глава 10.
   Экспедиция
   Жена - чукче: "Что там за железная птица сесть
   за стойбищем собирается?"
   Чукча - жене: "Геологи, однако. Меня
   огненный вода поить будут, тебя
   в чуме щупать. Экспедиция называется..."
  
   Около здания стоял "Труппер" и сиял, как новенький. Счастливый Толкушкин с тряпкой в который раз протирал лобовое стекло. За джипом сиротливо пристроилась забрызганная дорожной грязью "Нива", где восседал Перебийнос. Святой отец Николай стоял с баулами у входа и прикидывал, в какой автомобиль ему грузиться. Рядом перебирал четки отец Петр, явно волнуясь в ожидании предстоящей одинокой жизни. Накануне отъезда отцы упорно причащались, доведя себя до такого состояния, когда все водные бассейны планеты кажутся очень неглубокими, т.е. по колено, не выше. Заботливый бригадир припас на первое время ящик "Кристалла", посоветовав Толкушкину разжиться у молдаван огурцами. Сверху, из окна, на это мероприятие с интересом взирала Нина Михайловна, не любившая священнослужителей и очень уважавшая неистового бригадира за его необузданный нрав. Его отъездом она втайне была опечалена. Даже Зигель, мобилизовавший главного бухгалтера на сборы продовольственного пайка для командированных, не смог отвлечь ее от печальных мыслей.
   К новоявленным путешественникам прибился в последний момент Владимир Безладный, уволившийся со своего вещевого склада и пришедший к Толкушкину с просьбой о трудоустройстве. Он таскал продуктовые наборы из офиса в машины. Недодаев торжественно вручил Павлу командировочные вместе с бизнес-планом. Перебийнос, доставивший много хлопот в последнее время руководству фирмы, так из машины и не выбрался. Из-под опущенного стекла, он слушал инструктаж Недодаева с Зигелем, обещая слушаться Толкушкина и выполнять все его указания. Для полного эффекта воспитательного воздействия, Андрей с Германом Борисовичем решили в попутчики бригадиру отрядить отца Николая - непосредственно в "Ниву". Свое решение они объяснили святым отцам необходимостью изучать глубинку России именно на российском автомобиле.
   - Зачем вам безбожная азиатская машина? - горячо убеждал Зигель священнослужителей, - нужно прочувствовать российские дороги, путешествуя на "Ниве", собранной руками православных. Только так можно изучить характер народа, понять его душу.
   Толкушкин заранее вник во все тонкости бизнес-плана, составленного Зигелем для успеха экспедиции. План ему понравился своей простотой и эффективностью, а главное - возможностью путешествовать по стране. Тем более, что он предусматривал задействовать всех участников экспедиции. Маршрут в общих чертах компаньоны определили, оставив возможность Павлу корректировать его по мере необходимости. В этом случае Толкушкин должен согласовать возможные изменения с Зигелем или с Недодаевым. Герман Борисович повесил в офисе карту, где одиноко торчал красный флажок в точке, именуемой "г. Угрюмов". Другие красные флажки аккуратно лежали в коробочке, ожидая того момента, когда они будут символически отмечать путь экспедиции.
   Недодаев похлопал Толкушкина по плечу и, прощаясь, сказал:
   - Помни, Паша, что радиус действия нашего российского бизнесмена равен радиусу действия стратегического бомбардировщика!
   Отец Николай, сложив баулы в багажник "Нивы", восседал на переднем сидении рядом с Перебийносом. Безладный сразу развернул на коленях карту. Толкушкин завел двигатель, и джип тронулся с места. За ним, с интервалом десять метров, поехала бригадирская "Нива".
   Зигель с Недодаевым недолго смотрели вслед автомобилям, после чего вернулись в офис. В этот день компаньонам не работалось. Экстренно вызванный Пересыпкин незамедлительно доставил их в традиционный "Алан", где совместный обед плавно перерос в ужин. Во время ужина, с помощью Валеры Пересыпкина, Недодаеву удалось-таки вырвать согласие Германа Борисовича на покупку нового директорского автомобиля уже в ближайший срок. Выпивший Зигель сокрушался:
   - Капиталисты так не работают, как мы пьем.
  
   Экспедиция начала свое движение в направлении Бухалова, проехала мост через Волгу и устремилась вперед, на российские просторы. Безладный уволился с военной службы не с пустыми руками. Два комплекта переносных радиостанций, камуфляжные костюмы для всех участников экспедиции, три каски, химкомплекты и даже противогаз составили походное имущество джипа. Отец Николай, опасливо оглядываясь на остающийся вдали Угрюмов, перекрeстился и, привыкая к новой обстановке, заерзал на сиденье. Перебийнос, продолжая рулить левой рукой, достал из припасенного ящика бутылку "Кристалла" и протянул ее батюшке.
   - Выпей, падре, полегчает. Закусывать на привале будем, а пока так причастись. Посмотришь на своих будущих прихожан, пламенный борец с православием, - весело произнес он.
   - Бог един, сын мой, - коротко ответил Николай, раскручивая бутылку и опрокидывая ее прямо в рот.
   Водка винтом полилась по назначению.
   - Не усердствуй, не усердствуй так сразу, - почему-то протяжно и распевно начал говорить бригадир.
   - Не пьянства ради, а успокоения мятущейся души для, - медленно, но уверенно проговорил святой отец.
   - А как тебя по батюшке величать, отец Николай? Вроде мы ровесники с тобой. Моего отца Александром звали. Меня в его честь окрестили. Так что Сан Сaныч я. Это теперь все зовут бригадиром.
   - Не положено святому отцу отчество иметь. Мы - дети божьи, нам имени хватает.
   - Так значит, Иисусыч будешь? Понятно. Из Коли вырос, а до святого отца, извини, в моих глазах не дотягиваешь. Мускулы где нарастил?
   Перебийнос не дождался ответа. Джип Толкушкина резко затормозил. Из него вышел Павел и передал бригадиру карту с указанным маршрутом, где первой остановкой была деревня Мухоедово. Он пояснил, что если вечером или ночью машины не удержатся вместе, то будут знать, куда добираться. В это время Безладный перенес комплект радиостанции в "Ниву", объяснив отцу Николаю принцип ее работы. В качестве позывных договорились использовать названия автомобилей: Перебийнос не соглашался на второй номер позывного, а первый Толкушкин не отдал, сохраняя в мелочах авторитет старшего.
   Ночью, действительно, джип умчался вперед и пассажиры "Нивы" увидели его только к утру - мирно стоящим у обочины на въезде в деревню. Безладный не спал и возился с аппаратурой. Толкушкин лежал на заднем сиденье, сладко посапывая под пледом. Перебийнос разбудил отца Николая, задремавшего на переднем сиденье. Тот встрепенулся, сверив название дорожного знака с первой точкой маршрута.
   - Что у вас за названия такие? То Бухалово, то Мухоедово. Нет почтения к родным местам, - сокрушался поп.
   - Родных мест много. Да и страна у нас такая, специальная. Для веселых людей. Лучше прикинь, Исусыч, где остановиться нам сподручнее? Поговори со своим коллегой по христиантству. Они все знают в деревне.
   С этими словами Перебийнос подкатил к восстановленной церквушке, стоящей на просторной площади. Следом за ними подъехал "Труппер", за рулем которого восседал Безладный. Отец Николай, выйдя из автомобиля, сладко потянулся, осмотрелся и уверенным шагом двинулся к церкви. Встреча с представителем схизмы прошла на должном уровне. В результате ее удалось выяснить, где путешественникам лучше остановиться. Несколько адресов дал православный поп своему католическому коллеге, забыв от удивления спросить о цели прибытия.
   Расположились командированные на окраине деревни в добротном доме у бабки Агафьи. Агафья восьмой год вдовствовала одна на большом хозяйстве, оставленном запасливым покойным мужем. Дом имел современный вид, удобства - на первом этаже в специально отведенном санблоке. Безладный с Токушкиным поселились на втором этаже. Комната имела выход на веранду, откуда открывался вид на осенний сад. Виноград, обвивавший каркас над асфальтированной частью двора, добрался до окон веранды, и сочные черные гроздья были доступны ее обитателям. Толкушкин немедленно проверил спелость винограда и рекомендовал его к употреблению. Перебийнос со святым отцом вызвали у Агафьи большое почтение, и она отвела им отдельно стоящий флигель. Раньше хозяин селил там своих дорогих гостей, а сейчас эти две комнаты сдавались случайным посетителям. Рядом с флигелем была даже заасфальтирована стоянка для автомобилей, куда путешественники и поставили свои "Ниву" и "Труппер". Молодая овчарка выскочила из будки и весело носилась по двору, пытаясь поиграть с гостями.
   Вскоре все четверо командированных устроили совещание в саду, рассевшись вокруг большого вкопанного деревянного стола. Безладный с Толкушкиным организовали холодную закуску из колбасы, сыра и соленых молдавских огурцов. Бабка Агафья принесла кастрюлю отварной картошки и крепкие сочные помидоры. Перебийнос сходил к "Ниве" и поставил на стол пару бутылок "Кристалла". Налили всем, включая Агафью. Отец Николай перекрестил стол, себя и весело скомандовал "С богом!"
   После третьей рюмки перешли к делу. Дело, согласно бизнес-плану, заключалось в том, чтобы за умеренную плату, взимаемую с жителей села, кардинально улучшить качество и увеличить количество принимаемых телепрограмм. Для этой цели Перебийнос с Безладным должны найти ближайшую высотку, на которую необходимо стащить большое количество металлолома, соорудив тем самым местную антенну. Бабку Агафью взяли консультантом по части финансов. По замыслу Толкушкина, она обойдет село и соберет деньги со всех дворов на улучшение телевещания. В это время Безладный разведает, где в селе и окрестностях завалялся металлолом. Перебийнос организует сам процесс сооружения телеантенны в виде свалки на горе. Святой отец Николай после пятой рюмки подрядился освятить это мероприятие. Он утверждал, что только Господь мог надоумить старого иудея на такую замечательную мысль.
   - Католичество всегда несло просвещение и прогресс нехристям и схизматикам, - пытался отец Николай спорить с неистовым бригадиром.
   Но Перебийнос, не втягиваясь в религиозные споры, отвел отца в его комнату, где рядом с кроватью поставил большой ковш с колодезной водой.
   - Работают как дети, а пьют как взрослые, - характеристика способностей падре в устах бригадира была точной.
   - День пропал не зря, - последнюю точку в совещании поставил Павел, справедливо полагая, что так и должен поступать старший в экспедиции.
   Наутро святой отец долго кряхтел, вставая. И только вода из предусмотрительно оставленного бригадиром ковша выпитая до капли, привела его в чувство. Другие командированные уже претворяли намеченное в жизнь.
   Перебийнос ранним утром выехал на "Ниве" со двора. Он внимательно изучил карту окрестностей и устремился к ближайшей к селу возвышенности. Безладный разъезжал на джипе по улицам, разыскивая остатки брошенной техники и отмечая их местонахождение в своем блокноте. Агафья побежала по дворам, взахлеб рассказывая односельчанам последние новости. Отец Николай выбрался из комнаты, осмотрел сад, и выбрал себе несколько больших красных яблок на завтрак. Яблоки приятным вкусом отбивали то скверное ощущение, которое начиналось во рту и заканчивалось в желудке. Николай присел на лавочку под виноградом, отходя от вчерашнего возлияния.
   Скоро у калитки появились первые любопытные ровесницы Агафьи, опасавшиеся без хозяйки входить во двор. Они скромно стояли возле забора, негромко обсуждая последние события в селе. Через час их количество увеличилось, и падре пригласил их в дом. Но старушки расселись во дворе, на скамейках вокруг стола, чисто убранного заботливой хозяйкой. Толкушкин спустился с веранды, вежливо поздоровался с посетительницами. Он рассказал им о планах экспедиции по улучшению телевещания на селе, определив плату в пятьсот рублей с каждого двора. Старушки поинтересовались, можно ли в качестве оплаты принести овощи или молочные продукты. Павел обещал подумать и сообщить решение через бабку Агафью. Тут в беседу вступил отец Николай, сначала поругав телевидение за распутность многих программ. Потом святой отец долго распространялся о преимуществах истинной веры, в заключение, одобрив планы экспедиции. Он утверждал, что после сооружения антенны у схизматиков появится возможность видеть богослужение из собора Святого Петра и из Вифлеема. Вернувшийся бригадир также включился в разговор, быстро уяснив суть проблемы. Осмотром окрестностей Сан Саныч остался доволен. Он нашел подходящую возвышенность, откуда село было видно как на ладони, и присмотрел в полях брошенные останки тракторов и комбайнов. Внушительный вид бригадира (представившегося главным инженером проекта), а также атлетическая стать отца Николая, убедили посетительниц Агафьи в реальности мероприятия.
   Со следующего дня Толкушкин с хозяйкой принимали клиентов с оплатой, отмечая в тетради приблизительную стоимость принесенного. Перебийнос объявил о скидках ветеранам труда и одиноким матерям. Работы он обещал начать с того момента, как процентов семьдесят домов заплатят за антенну. Деньги, во избежание кривотолков, хранились непосредственно у Агафьи, а реализацией продуктов занимался бригадир с помощью Владимира Безладного. Отец Николай продолжал религиозные беседы в саду, изредка посещая своего православного коллегу. Местный настоятель также заходил по вечерам во двор Агафьи, чтобы за щедрым столом и известным напитком продолжать споры об истинности веры.
  
   Сумма, требуемая Толкушкиным, собиралась не так быстро как хотелось, и в субботний день компаньоны решили выехать на рыбалку к ближайшему озеру, устроив себе выходной.
   По сведениям, которые сообщил служитель православия, в озере водились отличные караси, попадались также судак и карп. Рыбачить он посоветовал в утреннее время, когда туман еще стелется над озером.
   Вечер пятницы был посвящен сборам на рыбалку. Удочки компаньоны нашли у запасливой Агафьи. Перебийнос, отлучившись на полтора часа, принес большую надувную резиновую лодку с веслами. Безладный, покопавшись в имуществе, загруженном в джип, достал рыболовную сетку приличных размеров.
   - На случай отсутствия клева пригодиться, - с радостной улыбкой Владимир развернул сеть на полдвора.
   - Пора копать червей, - поставил задачу Толкушкин перед попом-атлетом и, взяв лопату, вместе со святым отцом ушел за сарай.
   Агафья сходила в погреб и принесла два бутыля самогона, водрузив их на садовый стол рядом с черным хлебом и салом. Безладный с бригадиром составили список необходимого на рыбалке имущества и припасов; затем, согласно списку, уложили все это в стоящий во дворе "Труппер". Спать собирались лечь пораньше, намереваясь встать в два часа, чтобы поспеть к утренней зорьке. Отец Николай выспрашивал у Агафьи будильник, но Перебийнос упокоил его.
   - Не хлопочи, Исусыч. У меня свой есть, гидравлический. Всех вовремя поднимает. Не хуже заводского будет. Можно и твой опробовать. - С этими словами он протянул святому отцу ковш с холодным квасом, предварительно отпив половину. Николай засомневался, но постоянная жажда взяла свое - и прохладный квас уверенно остудил страждущего пастора.
   Толкушкин, исполняя обязанности начальника экспедиции, разложил карту на столе. Он внимательно изучал маршрут к озеру. При этом невзначай опрокинул для пробы пару стаканов первака из стоящей на столе бутыли. Владимир отвел Павла в комнату и, вернувшись, отогнал от стола бригадира. Бутыль самогона была ополовинена. Безладный загрузил спиртное в багажник, предварительно осмотревшись по сторонам.
   Ровно в два ночи святой отец потянулся в туалет, борясь с остатками кваса в организме.
   - С таким будильником точно ничего не проспишь, - подумал он.
   Пастор разбудил Безладного, в паре с которым они растолкали остальных. Сначала Толкушкин выбрался из-под одеяла, оделся и загрузился на заднее сиденье джипа. Затем с трудом подняли бригадира, который еще не окончательно пришел в себя.
   - Не помогает гидравлика бригадиру, - посетовал Николай.
   - Да у него емкости какие! - тихо отвечал пастору Безладный. - Придется тебе на переднем сиденье сидеть и штурманить с картой. Начальнички наши не скоро от агафьиного самогона глаза продерут. Полбутыли его съели на ночь. Еле угомонил обоих.
   Ночное небо затянуло тучами. Вдобавок еще и туман стелился по полям и дороге, ухудшая видимость еще больше. Фары с трудом пробивали густую пелену и "Труппер" настойчиво ехал вперед. Безладный напряженно сидел за рулем, неотрывно глядя на дорогу. Только святой отец пытался руководить движением с помощью карты, изредка подавая команды. Через полтора часа фары высветили впереди уходящую в туман водную гладь.
   - Кажется, приехали, сын мой, - падре ступил на профессиональную стезю.
   Безладный ничего не ответил, улыбнулся, и вышел из машины. Он достал лодку, насос, принялся ее накачивать. Отец Николай взял удочки из багажника, быстро нашел банку с червями и сложил все это в подготовленную лодку. Владимир вытащил из автомобиля недопитую бутыль самогона, сало и хлеб. Быстро наполнились стаканы, нарезались бутерброды. Падре с видимым удовольствием протянул руку к своей порции. Самогон непривычно жестко обжег горло. Сало с черным хлебом пришлось как никогда кстати. Немедленно повторили. Бригадир с Павлом мирно дремали на заднем сиденье джипа. Безладный выключил фары, спустил лодку на воду. Решили далеко не отплывать, пока темно и туман не рассеялся. Лодка тихо отошла от берега. Сделали несколько гребков и остановились. Дальше весел ничего не было видно. Дружно насадили червей на крючки и закинули удочки.
   Безладный ловил с кормы, святой отец примостился на носу лодки. Следить за поплавками было трудно, так как они только чуть-чуть виднелись в темноте. Падре не пытался разговорить обычно молчаливого Владимира и, под воздействием самогона, через несколько минут задремал.
   Безладный, отметив отсутствие клева, пару раз проверил наживку и тоже решил на минутку закрыть глаза. Снились ему добрые и замечательные сны. Вот он приехал на побывку к родителям в родное село. Папа, мама с братьями и сестрами улыбаются ему, весело хохочут соседи. Солнце светит в лицо и ласкает его нежными лучами. Мелодично звенят колокольчики, звенят, звенят, сопровождаемые тяжелой поступью и шумным дыханьем...
   Безладный, потревоженный нарастающим шумом, медленно открыл глаза. Представшая перед ним картина была до такой степени неожиданна и удивительна, что захотелось снова закрыть глаза и не открывать их до тех пор, пока все это наваждение исчезнет.
   Солнце уже взошло, туман давно рассеялся, и Владимир обнаружил себя с пастором в лодке, плавающей в огромной луже на деревенской околице. Падре до сих пор сладко спал. На противоположном берегу лужи стояли какие-то люди и удивленно смотрели на незадачливых рыболовов. Мимо лужи, мелодично позвякивая колокольчиками, неторопливо следовало стадо коров. Вокруг бегали дети; они громко смеялись и показывали время от времени пальцами то на лодку, то на джип. Владимир схватился за весла и быстро причалил к берегу, где стоял "Труппер". Из задней двери выбрался Перебийнос и, щурясь от солнечного света, пытался осознать происходящее. За ним из машины вышел Толкушкин. Уже у самого берега лужи проснулся святой отец, и почему-то стал лихорадочно сворачивать удочки. Наконец бригадир вник в обстановку и стал хохотать в полный голос. Вслед за ним начал смеяться и Павел. Безладный, не поднимая головы, молча собирал имущество возле машины и быстро грузил все в багажник. Святой отец недоумевал, почему так срочно закончилась рыбалка и где обещанный улов.
   На обратном пути компаньоны старались не смотреть друг на друга. Перебийнос с Толкушкиным все еще давились от смеха, Владимир ожесточенно сжимал руль в руках, Николай пытался выяснить причины столь поспешного отъезда.
   - Да..., - протяжно сказал бригадир, - Много чего было в моей непростой жизни, но не случалось мне в сельской луже карасей ловить.
   - Молодец! Какой разведчик! Как замечательно работает с картой, - начал куражиться над Безладным Павел.
   - Почему мы так быстро уехали, Володя? - простодушно спросил святой отец.
   - Молчал бы лучше, Исусыч, - громко и зло ответил Безладный. - Не любит тебя господь, вот и усадил в лужу рыбу ловить. Да и меня заодно. До смерти забодал ты своей простотой и святостью.
   - А почему в другое место не поехать? У вас рек и озер хватает. Не то, что в Израиле, - падре продолжал недоумевать. - Ездили мы в Иерусалим поклониться гробу Господню, Святой Вифлеем посетить. Потом экскурсию нам по стране организовали. Там только одно озеро, и чтобы рыбу половить в нем пару часов, нужно за несколько месяцев вперед записываться, деньги солидные платить.
   - И чего туда евреи со всего мира едут? - удивился бригадир. - Еще земля обетованной зовется. Попробуй сказать кому из наших, что там только в одном месте рыба водится, да еще чтобы ловить ее за деньги - с тоски помрут.
   - Там ведь море есть, - начальствующим тоном закончил обсуждение Толкушкин.
   После злополучной рыбалки, Безладный с бригадиром резко умножили свои усилия по изготовлению телеантенны на ближайшей возвышенности. Все село оценило плоды трудов экспедиции, и даже самые прижимистые пытались расплатиться с компаньонами за улучшенное качество приема телепередач. Толкушкин собрал расчетную сумму, отец Николай освятил в присутствии большого количества жителей новое сооружение и пообещал покровительство католической церкви сторонникам истинной веры. После непродолжительного празднования экспедиция продолжила свой путь.
  
   Глава 11.
   Тормоза придумали трусы!
   Зима в этом году пришла в Угрюмов непривычно рано. Покрылись инеем деревья вокруг памятника Родины-матери, на улицах стало скользко и грязно. Фонари по-прежнему освещали только центральную улицу, да и то с одной стороны. Было зябко, темно и грустно по утрам выбираться на работу. Недодаева бодрил пример Германа Борисовича, который всегда первым приходил в офис и, как капитан корабля при крушении, последним покидал командный мостик. Радовала езда на новенькой "пятерке" БМВ, но не чищенные мостовые мешали полноте приятных ощущений.
   Зигель запретил ставить новые автомобили у входа в офис и строго следил за исполнением своего распоряжения. Он объяснял это нежеланием привлекать лишнее внимание налоговых структур и всех тех, кто не способен сам зарабатывать деньги, а стремится их отнять у других, способных. Фирма "Оазис" стараниями Германа Борисовича постепенно переросла в холдинг, занимающийся несколькими видами деятельности. Даже деньги от работы экспедиции стали поступать регулярно вместе с отчетами Толкушкина.
   Трейсер вел свою команду по бескрайним просторам страны, отмечаясь все новыми населенными пунктами с улучшенным телевизионным вещанием. К экспедиции примкнули несколько "странниц", которых вдохновил атлетический вид пастора и неуемная энергия бригадира. К испытанному "Трупперу" прибавилась "Газель", в которой везли нештатных сотрудниц и имущество командированных.
  
   Недодаев застал Германа Борисовича в глубоких раздумьях. Зигель с Ниной Михайловной загодя начали подводить итоги квартала и года, и многие цифры вызывали у него недоумение, перерастающее в возмущение.
   - Что за заботы, Борисыч? - попытался приободрить компаньона Андрей. - Кто мешает нашему счастью? Или налоги замучили пламенного борца за денежные знаки?
   - Деньги счет любят, если они у вас есть. А счет показывает, что фирма "Настоящий косинус" перестала приносить расчетную прибыль. Документы нормальные Чертков не хочет предъявлять, и на пальцах объясняет про свои невероятные трудности. Пора Нину Михайловну, как главного бухгалтера, командировать на фирму для проведения проверки.
   - Ну, уж нет. Сначала нужно самим разобраться с Чертковым и Бабищевым, а потом бухгалтерию смотреть. Что там за проблемы возникли и кто виноват в этом. Тут кроме нас никто не наведет порядок. - Недодаев решил взять инициативу в свои руки.
   Пересыпкин прибывал на работу на "девятке" и проводил время в комнате у Нины Михайловны, где пил чай в ожидании распоряжений. С тех пор, как Андрей купил БМВ, работы у Валеры значительно поубавилось. Он возил главбуха в банк и в налоговую инспекцию, иногда выполнял поручения Зигеля, редко покидающего офис.
   Недодаев позвал Пересыпкина, приказал ему прогревать двигатель, и, вооружившись последними данными по фирме Черткова, сел к Валере в машину.
   - Пробег красавицы экономишь? - поинтересовался Пересыпкин. - Жалко, небось, такую дорогую по грязи гонять! По нашим дорогам нужно на внедорожнике ездить.
   - Грамотный ты больно стал, Валера. Давно под "двойкой" лежал каждое утро? - раздраженно ответил Андрей.
   Пересыпкин почувствовал, что настроение шефа оставляет желать лучшего, и благоразумно замолчал. Машина быстро рванула с места, оставив за собой шлейф дыма.
   - Лучше за "девяткой" следи, чтобы она не чадила у тебя, как трактор у пьяного механизатора. - Недодаев продолжал срывать свое раздражение на Пересыпкине.
   Ему очень не хотелось разбираться с Чертковым и Бабищевым по такому поводу, но другого выхода не было.
   Добравшись до центральных улиц, они надолго застряли в пробке, образовавшейся из-за того, что гаишники перекрыли дорогу. Минут через тридцать, с сиренами и проблесковыми огнями, проскочила колонна дорогих автомобилей с черным "Мерседесом" во главе. Эта заминка еще более усугубила скверное ощущение от предстоящего мероприятия.
   Но Чертков встретил Андрея радостно и радушно. Молодая красивая секретарша ловко накрыла стол в углу кабинета, поставив тарелки с мелко нарезанной семгой, маслинами, бутербродами с икрой и ветчиной. Николай достал продолговатую бутылку "Белого аиста".
   - Пора, пора нам коньячку попить. Давно ты друзей не навещал. Высоко летаешь, в большой бизнес подался. А мы тут по-прежнему винцо разливаем, да рыбной мукой приторговываем.
   - Где Миша Бабищев? - Андрей пока решил ступить на дружескую стезю и пытался преодолеть раздражение.
   - Так присматривает за разгрузкой "КАМАЗов", ставит их на ночь на стоянку, инструктирует охрану. Сейчас подойдет. Совсем человек изменился. Уверенно руководит бригадирской шайкой. По старой привычке на автостоянке все больше тусуется. Не может забыть, как охранял машины в своем дворе. - Чертков также вел на дружеских нотах разговор.
   - Перебийнос просил его бригаду не трогать и сохранить до его приезда. Привязан он к своим архаровцам, да и мне не хотелось бы расставаться с проверенными кадрами. - Недодаев с удовольствием вспомнил команду бригадира.
   - Не знаю, не знаю... Разложились они за воротами завода. Устроили себе кормушку с общагой вместе. Часть я уже разогнал, с разлива снял бомжей и к охране не подпускаю. Только на погрузках использую, да уборку территории доверить могу, - вальяжно произнес Николай.
   Недодаев посмотрел внимательно на Черткова и медленно произнес:
   - Всех вернуть на место. До возвращения бригадира никого не трогать.
   Чертков долго возражал ему, но с трудом согласился. Вошедший Бабищев, с порога заявил, что нужно немедленно выпить за встречу и за успех "Настоящего косинуса". После третьей рюмки напряжение ушло. Вспомнился ОБОЗ и недавние попытки решить свои проблемы с помощью государства. От этих воспоминаний стало веселее, тем более что стол, как по волшебству, украшался все новыми блюдами.
   - Друзья познаются в еде! - Николай предложил выпить за то, чтобы никогда не оскудел их рацион.
   В родной офис Андрей вернулся поздно, но свет там еще горел. Он отпустил Пересыпкина и поднялся в кабинет. Зигель встретил его укоризненной улыбкой. Андрей доложил о визите, сказав, что Чертков увеличит отчисления, покрыв расчетную недостачу.
   Дорога домой вспоминалась смутно, но утром Андрей не обнаружил у себя в документах водительских прав. Только замещающий их талон с записью о нарушении правил дорожного движения. За последние полгода третий раз у Недодаева изымали права. Поездка в ГАИ всегда была тяжелым и унизительным мероприятием. Сегодня с ним особенно долго разбирались и, в конце концов, пришлось заплатить вдвое больше обычного, потратив при этом еще и огромное количество нервных клеток. Андрей даже пообещал заместителю начальника помощь от фирмы в виде приобретения для патрульных автомобилей зимней шипованой резины.
   - У вас единственная бюджетная организация, куда будущие спонсоры приезжают сами и готовы выделять деньги по первому требованию, - после возвращения прав Недодаев пытался даже шутить с молодым краснощеким майором.
   - Со спонсорами всегда нужно работать, - весело отвечал ему майор.
   Но Герман Борисович не разделял резвого настроения вернувшегося из ГАИ Андрея. Он утверждал, что пользоваться нужно служебной машиной, а если появились проблемы - решать их самому, без привлечения ресурсов фирмы. Мрачное настроение Зигеля объяснялось предстоящей проверкой документов налоговой инспекцией. Эту безрадостную новость принесла Нина Михайловна, относившая туда очередные справки и бумаги.
   Будучи полностью поглощенным своими последними впечатлениями, Андрей не придал этому особого значения. Поездка к Черткову на завод и беседа с ним оставили сложное ощущение. Какой-то непонятный осадок остался, и Недодаеву казалось, что не все он там увидел в правильном свете.
   Однако предстоящая командировка в Венгрию, на которой настаивал Герман Борисович, и подготовка к ней отвлекли компаньонов от этих проблем. Зигель настойчиво расширял круг деловых отношений и добрался до заграничных связей. У него было так много знакомых, которые в новых условиях преуспевали, что общение с ними занимало львиную долю рабочего времени Германа Борисовича.
  
  
   Будапешт их встретил теплой солнечной погодой в декабре. Сходя с трапа самолета, они увидели несколько стоящих ТУ-134 с различными маркировками авиакомпаний. Особое внимание привлек старый самолет с потрескавшимся корпусом и с надписью, свидетельствующей о принадлежности к казахским авиалиниям.
   - Все в гости к бывшим нашим социалистическим друзьям едут. Со всех сторон распавшегося Союза, - удивленно произнес Андрей. - Что казахи здесь забыли, да и белорусы тоже?
   - Наших сейчас везде много. Слишком долго взаперти сидели. Да и раньше не отличались большой усидчивостью. Вон, казаки добежали до Тихого Океана, на Камчатку, Сахалин, Курилы высадились. До Аляски добрались. А крутые суровые самураи до соседнего острова доплыть так и не собрались. Микадо им запретил, видите ли. Нашему Ермаку Иван Грозный приказал с войском на ливонскую войну идти, но не послушался атаман. В Сибирь поскакал. Да и пристроил ее к государству. То ли Грозный не совсем грозен был, то ли бардак в государевых делах нас всегда преследовал, - Зигель разразился целой исторической лекцией.
   Уютные маршрутные такси за полчаса довезли от аэропорта до гостиницы "Геллерт". Старинное здание отеля внутри было вполне современным и удобным. Недодаев волновался, что не знает никакого языка, но Герман Борисович успокоил его.
   - Если у тебя есть деньги, тебя везде захотят понять и смогут это сделать. А если нет - то тебя и в родной стране жена не узнает и не поймет.
   Разместились в уютных номерах с видом на Дунай. Андрей первый раз покинул пределы своей страны и теперь жадно впитывал новые впечатления. Он никак не мог успокоиться, и все ходил по номеру - от балкона до мини-бара. Напитки, стоящие в мини-баре, радовали взгляд своим разнообразием. Огорчал только маленькие емкости бутылочек. Андрей с сожалением закрыл бар, вспомив армейскую заповедь, что нужно сначала знать - с кем пить, когда и сколько. Потом приниматься за дело.
   Зигель не заставил себя ждать, и из отеля они вышли вместе. Старинный мост через Дунай компаньоны решили преодолеть пешком, любуясь на одноименную с гостиницей гору и осматривая окрестности. К мосту прилегало здание рынка, куда решил заглянуть хозяйственный Герман Борисович. Чистота и продуманность всех помещений удивили компаньонов. Трудно было представить, что так может быть на рынке. На втором этаже они зашли в стилизованное кафе и попробовали жаркое из знаменитого венгерского гуся, запивая его отличным вином.
   Вечером встретились с русскими бизнесменами, осевшими в Будапеште. Зигель долго вел переговоры о поставках консерваций, колбас, вин и прочей продуктовой продукции. Недодаеву надоело слушать дебаты о ценах, сроках, сортности и он стал отвлеченно разглядывать обстановку помещения, внешность новых партнеров. Удивили его просторные светлые комнаты, минимально обставленные мебелью. Нынешние русские бизнесмены раньше трудились на посольской ниве, а после развала Союза и сокращения многочисленных должностей, кинулись в пучину свободной торговли. Пользуясь своими связями, они организовали эту работу с огромной выгодой для себя.
   Зигель потратил на все дела три дня, после чего решил двигаться в Польшу. Андрей, чувствуя себя не в своей тарелке, больше внимания уделял прогулкам по городу и развлечениям. После Угрюмова светлый веселый город с массой интересных памятных мест произвел на Недодаева ошеломляющее впечатление. Уезжая домой, он решил вернуться сюда непременно и все как следует посмотреть.
  
   В аэропорту его встретил Пересыпкин на БМВ, которую Андрей попросил пригнать. Валера уступил ему водительское место. Недодаев с удовольствием нажал на газ. Машина быстро набрала скорость и полетела по шоссе.
   - Не стоит рисковать, начальник! На дороге гаишников полно, снова права отберут, - предупредил Пересыпкин.
   - Тормоза придумали трусы! - Андрей увлекся быстрой ездой, коротко отвечая своему пассажиру.
   Но за поворотом их остановили движением жезла сотрудники автоинспекции. Один милиционер, не отходя от своей машины, взял их на прицел автомата. Другой подошел к остановившемуся БМВ, представился. Недолгое препирательство закончилось очередным изъятием документов на право вождения автомобиля. Не помогли угрозы Недодаева оставить все ГАИ без шипованых колес и разобраться с инспектором в другом месте.
   Пересыпкин по старой шоферской привычке взял панибратский тон, но тоже не смог договориться с милицией. Инспектор сказал, что в нетрезвом виде с такой скоростью никому не позволено ездить по дорогам.
   Валера снова сел на место водителя и спокойно повез Недодаева в офис. Там их встретила заботливая Нина Михайловна с бутербродами и чаем. Неприятные известия она оставила "на потом". Андрей походил по офису, посмотрел в окно. Под окнами собирался очередной митинг клиентов бывшего Дома Селенга с традиционными требованиями вернуть украденные деньги. В комнату, скромно постучавшись, зашли Бурьян и Жгун. Они остановились у двери и молчали.
   - Здороваться будете, гвардия атамана? - раздражение от неудачного возвращения домой Андрей постарался спрятать. - Что привело лучших людей фирмы к директору?
   Пересыпкин сидел у бокового столика, с аппетитом поедая бутерброды. Увидев выразительные взгляды, которые пришедшие бросали на Валеру, Андрей пригласил их тоже попить для начала чаю. Бурьян и Жгун были очень голодны, но изо всех сил старались пить и есть помедленнее. Но все равно через минуту на столе остался один бутерброд. Его и отправил в рот Недодаев, понимая, что медлить больше нельзя. После небольшой паузы "гвардейцы" наперебой стали рассказывать о своих злоключениях. Их, после последнего посещения Андрея, выгнал с работы и из общежития Чертков, ранее разогнавший остальных. Даже на погрузочные работы он нанял других людей, разместив их в помещениях, построенных бригадиром. Нина Михайловна поведала о том, что бухгалтер "Настоящего косинуса", встретившись с ней в коридоре налоговой, сказала, что наконец-то их фирма избавилась от бесполезного начальства и теперь сама способна работать, не подкармливая бездельников.
   "Вот и отъезжай после этого в командировки!" - подумал Андрей. Он пожалел, что нет рядом Зигеля - человека с большим жизненным опытом. Все сотрудники смотрели на своего шефа, ожидая, что он, взмахнув волшебной палочкой, разрешит все проблемы, обрушившиеся на их головы. Но Недодаев, руководствуясь старой мудрой поговоркой, отложил все возможные действия до утра.
   Утром выяснилось, что Нина Михайловна приберегла еще одну нерадостную новость - о налоговой проверке и штрафных санкциях, которые собирались применить к "Оазису". Андрей понял, что столько неожиданных неприятностей, обрушившихся на них в одночасье, не могли быть простым совпадением. Он решил взять оперативную паузу, осмотреться, и дать проявить себя недругам фирмы. Недодаев вспомнил, как в порядке обмена опытом перед ними в училище выступал представитель госбезопасности, рассказавший о некоторых аспектах работы в период Московской Олимпиады. Когда старшему смены, обеспечивающей порядок в олимпийской деревне доложили, что на центральной клумбе присел негр - справлять большую нужду - тот приказал, прежде всего, осмотреться. И оказался исключительно прав, так как при осмотре местности была обнаружена стая западных корреспондентов, приготовившихся снимать притеснения негров местными властями. Потом была вызвана пара кубинских боксеров, доходчиво объяснившая засевшему негру, что так делать нельзя. Корреспонденты разочаровано свернулись, не желая переводить пленку на заурядный негритянский мордобой.
   Андрей послал Пересыпкина вызволять свои права в ГАИ и подумал, что пора пересесть на лошадь. Ему попался журнал с описанием прелести поездок на лошадях, где не нужны никакие документы на вождение. Командный пункт фирмы Андрей после приезда не покидал, поэтому покупкой лошади занимались "гвардейцы" бригадира. Жгун оказался большим любителем и знатоком лошадей. Вместе с Бурьяном долго выбирали в ближайшем хозяйстве лошадь, на которой можно спокойно ездить верхом. Поместили ее в сарае у Пересыпкина, где было много места. Андрей вечером сделал пробный выезд, быстро приноровившись к спокойному и уверенному характеру нового "транспорта". Ему понравилось кормить животное с руки сахаром. Мягкие и шелковистые губы, казалось, с радостью и благодарностью принимали угощение. Недодаев распорядился, чтобы Жгун подводил ее утром к дому, откуда он собирался скакать на работу, после чего Пересыпкин будет забирать Жгуна и отвозить его от дома к офису - для приема поводьев.
   - Целая операция получается, - прокомментировал план Андрея Пересыпкин.
   Несколько дней все шло как по маслу. Недодаеву доставляло огромное удовольствие ехать по городу на Клеопатре - так высокопарно назвал лошадку Жгун. Андрей поворачивал, где ему вздумается, не обращая внимания на дорожную разметку; скакал по тротуару, объезжая пробки, и весело смотрел на недоуменные лица гаишников. Он наслаждался свободой передвижения и безответственностью за эту свободу.
   Вскоре стали появляться плоды бурной деятельности Германа Борисовича. Начали приходить большегрузы с различной продукцией, которую требовалось продавать "с колес", используя свои и чужие торговые точки. Кроме того, требовалось контролировать деньги, текущие в разных направлениях, и Андрей понял, как ему не хватает Зигеля. Он на время задействовал Пересыпкина в паре с Бурьяном, которые, к его удивлению, стали потихоньку справляться с этим грузопотоком.
   На следующее утро Недодаев уже привычно ехал на Клеопатре по проезжей части и остановился у светофора, знаки которого он еще соблюдал. Сбоку остановился трехсотый "Мерседес", из окна которого бритоголовый водитель пальцем показывал на Андрея с лошадью. Андрей тронул поводья и перебрался вперед "мерса", чтобы не видеть этих гнусных физиономий. "Мерс" издал громкий звуковой сигнал, и Клеопатра, разбив фары машины задними копытами, поскакала галопом по улице. Вслед за ней рванул и автомобиль, намереваясь перерезать дорогу Недодаеву. Но Андрей резко взял влево и ушел через осевую линию в боковой переулок, "подрезав" притормозившие встречные машины. Там он проехал под арку двора, сделал небольшую петлю, вернувшись на привычную линию движения. У офиса его ждали Пересыпкин и Жгун, которому Андрей передал Клеопатру.
   - Постарайся не ехать сегодня по центру города. Пусть она несколько дней отдохнет от таких поездок. Пока покатаюсь на машине, - распорядился Недодаев, воздержавшись от объяснений.
   В кабинете он увидел вернувшегося Зигеля и обрадовано бросился его обнимать. Герман Борисович уже был в курсе некоторых неприятностей фирмы, побеседовав ранее с Пересыпкиным и Ниной Михайловной. На традиционную просьбу - нарезать бутербродов и налить кофе - она недовольно заворчала, что получает зарплату главбуха, и желает выполнять только эти обязанности. Но Андрей пообещал завести молодую секретаршу, после чего чай с бутербродами появился на столе в рекордно короткие сроки. Человек с большим жизненным опытом, как любил называть себя Зигель, быстро наметил план действий.
  
   Глава 12.
   Клопа танком не задавишь!
   В конце года налоговая города Угрюмова гудела как улей. Пчелы - предприниматели несли сюда квартальные отчеты, толпились у дверей в очередях, пытаясь сдать свои документы до установленных сроков и получить от соответствующих инспекторов заветные автографы. Вдруг по длинному коридору явственно потянуло сильным неприятным запахом, источник которого только вступил с лестницы и пошел вдоль дверей. Очереди мгновенно рассыпались и люди, зажимая носы платками или рукавами, старались изо всех сил отойти как можно дальше. Источником ужасных запахов был невысокий человечек в замасленной телогрейке фронтовых времен, кирзовых сапогах с комками засохшей грязи и треухе, сделанном из солдатской шапки-ушанки. Остановившись у двери с номером семь, он сверил ее номер с записью в какой-то бумажке, и достал из-под мышки старую засаленную папку с тесемками. Крепко зажав ее в руке, посетитель выпрямился, и уверенно постучал в дверь. Столпившийся в углу предпринимательский люд с интересом следил за этой сценой. Правда, опасаясь, что устойчивый запах застарелой мочи может вызвать преждевременный обморок, мало кто отваживался отнять руки от носа.
   Дверь отворилась, человек быстро подошел к углу, где принимали несколько инспекторов. Двое сотрудниц в ужасе прокричали один текст: "Кто пустил? Вызовите милицию! Откуда у нас бомжи взялись?"
   - Обижаете, молодые люди. Не нужно так кричать. С посетителями положено обращаться вежливо. Вы же государевы работники. Выдержку надо иметь, - спокойно произнес посетитель.
   - Ты кто такой и как сюда попал? - одна из сотрудниц обрела, наконец, дар речи. Вторая, задыхаясь, судорожно смачивала носовой платок водой. Старший инспектор набирала номер телефона и пыталась вызвать охрану.
   - Директор я. Штраф большой вы на нас наложили. Нехорошо. Не разобрались толком, со мной не побеседовали... Пошто честных людей обижаете? Кто у вас старшой? - также спокойно произнес посетитель.
   - У тебя паспорт хоть есть? - старшая, так и не дозвонившись, но успокоившись от уверенного тона, продолжила опрос.
   - Где-то в фуфайке затерялся... Счас вытряхну... Давеча блохастую живность над костром вытряхивал, попадался он мне.... Вот. - С радостной улыбкой он протянул красную книжицу.
   - Не надо нам ваш паспорт! - снова хором закричали сотрудницы.
   -То надо, то не надо. Так и работаете, небось. Придется к самому старшему зайти, - рассердился посетитель.
   - Вы какой фирмы директор? - наконец догадалась спросить самая стойкая? - У вас удостоверение или приказ имеется?
   - Порядок мы знаем. Вот приказ. Вот протокол учредителей каких. Не сумневайтесь. У нас в "Оазисе" все строго, чин по чину. Не так, как тут - безобразия всякие чините. Нужно почаще вас отведывать, к порядку призывать.
   - Не нужно! - громко прокричали уже все, кто сидел в комнате. - Нет на вас никакого штрафа, завтра пришлем акт проверки. - Старшая была согласна на все, лишь бы кончился этот кошмар.
   - Благодарствую. Могу сам зайти за бумагой, не барин, чай.
   - Не нужно! - хор взвыл на той же ноте.
   В коридоре народ снова шарахнулся в сторону. Бомж с папкой в руках последовал к выходу. Самый догадливый посетитель дергал шпингалеты на окне, пытаясь добраться до свежего воздуха, которого катастрофически не хватало.
   В офисе "Оазиса", Герман Борисович с Андреем весело слушали рассказ бомжа, нанятого ими у ближайшего мусорника, о его посещении налоговой инспекции. Особый хохот вызвал эпизод с вытряхиванием паспорта из телогрейки.
   - Держи полтинник баксов, Петрович. Честно заработал. Если надо будет, где тебя искать? - спросил Зигель.
   -Там же, где и в прошлый раз. Всегда готов помочь добрым людям. Обращайтесь. - Петрович быстро откланялся и поспешил в магазин.
   После его ухода Недодаев поднял трубку зазвонившего телефона.
   -Тебя, Герман Борисович, - произнес он. - Кажется из налоговой.
   - Алло! Какие проделки не сойдут с рук? Да, это наш новый директор. Да, назначен собранием учредителей. Он теперь будет представлять интересы фирмы. Какой балаган заканчивать? Вы еще нашего нового бухгалтера не видели. Завтра пришлем.
   - Бросили трубку, - Зигель снова улыбнулся. - Слабые работники нынче пошли. Договариваться с людьми надобно. Понимаем, что план по штрафам выполнять положено. Но можно ведь согласовать сумму. А то вынь - да положь. Вот наш директор и рассердился.
   - А зачем нам новый бухгалтер? Где мы его возьмем? - Андрей удивился обещаниям Германа.
   - Там же, где и директора. Их нынче много по мусорникам бродит. Если с первого раза не поймут, - рассержено произнес Зигель. - Тебе еще объяснять приходится. Про военную хитрость должен иметь понятие. Ты же из разведчиков. А это гражданская хитрость. Чтобы голыми руками нас никто взять не смог. К бизнесу нужно подходить творчески. А так тебя любая сопля, вылупившаяся из института, сделать может. Что там у нас осталось? Чертков? И его к ответу призвать пора. Сепаратист угрюмовский. Что ты по этому поводу думаешь?
   - Надавать по шее и забрать печать. Еще с ним валандаться будем, - Андрей удивленно пожал плечами.
   - Не скажи. Коля не так глуп и прост. За этим решением кто-то стоит. Сам он не решился бы на такие открытые действия. Подворовывал бы потихоньку, жил припеваючи. Обстановку нужно выяснить. Сам же мне про негра и хитрых чекистов рассказывал. Где бы нам кубинских боксеров найти?
   В дверь неожиданно постучали и, не дожидаясь ответа, вошел оставшийся пастор. Весь его вид говорил о глубокой печали. Глаза у падре потухли, двигался он как-то вяло.
   - Что случилось, отец родной? - Зигель вложил в свой вопрос участливые нотки. - Вас разжаловали до рядового монаха? Или наложили взыскание какое?
   Андрей подвинул стул, предложил сесть. Сам направился к холодильнику, догадываясь, что придется накрывать стол.
   - Пославшие меня не имеют причин гневаться. Истинная вера находит своих сторонников в вашем городе, да и схизматики не чинят препятствий. С пониманием народ, - грустно произнес пастор.
   -Так за чем скорбим? Плох тот поп, который не мечтает стать епископом, - переиначил военную пословицу Андрей.
   - Ни к чему нам гордыня. В служении господу наша отрада. Печаль моя велика оттого, что отец Николай решил снять с себя сан. Намедни позвонил и сообщил сию ужасную весть, - в глазах у падре стояли слезы.
   - Не расстраивайся, святой отец. Это жизнь в глубинке на него так подействовала. Вернется - и переменит свое решение. В отрыве от церкви трудно удержаться от соблазнов. Давай лучше по своим делам поговорим. Можно ли по вашим каналам наш товар перемещать? С вас пошлину не берут. А прибыль от этого поделим по-божески, - Зигель увел разговор на деловые рельсы.
   - Бога сюда путать не надо. Делить по-братски будем, - падре не чурался коммерческих вопросов. - Велики расходы у церкви.
   - Договоримся. Когда бизнесмены с церковью не договаривались? - Герман Борисович улыбнулся. - Плесни, Андрюша, нам огненной, для закрепления уговора. Пора расслабиться.
   Расслабленный Недодаев на такси возвращался домой. Он по-прежнему жил у Натальи Храпко, пока воздерживаясь от покупки квартиры. Зигель сменил жилье и теперь делал там модный ремонт. Толкушкин тоже обновил квартиру. Только Андрей не хотел привязываться к одному месту. Но комнату Андрея было уже не узнать. Дорогая видео- и аудиотехника удачно сочеталась со светлой мебелью, где особо выделялась большая удобная кровать. Кочкины заходили редко, но Андрей всегда рад был их видеть. Услышав на кухне негромкий разговор, он решил, что только они могут быть так поздно в гостях. Однако сегодня Андрея ждал сюрприз в виде толстого милицейского капитана, который уверенно сидел за столом, прихлебывая чай из его любимой кружки. Наташа, радостно улыбаясь, представила гостя: "Знакомься, Андрюша, это мой брат, Петр". Недодаеву не удалось сделать приветливое лицо с первого раза, и он решил не повторять попытку: он вспомнил, что фамилия этого краснолицего капитана тоже Храпко и ругал себя последними словами, что не выяснил ранее кем тот приходиться Наталье.
   .
   - Чем обязаны? - максимально вежливо спросил Андрей.
   - Вот сестренку проведать решил. Дай, думаю, загляну, посмотрю, как она тут живет, кто у нее квартирует? Время сейчас такое - за всем присматривать приходится. Тем более по старшинству... А мы с вами вроде как знакомы? - рассыпался словами капитан.
   - Да, виделись в милиции и на станции, когда вагон муки вызволяли. - Андрей по-прежнему был неприветлив.
   - Что-то нет радости на вашем лице? Или, огорчены нашей неожиданной встречей? - допытывался Храпко.
   - Очень рад, но очень устал. Пойду к себе, отдохну. - Андрей приподнялся со стула.
   - Посидите еще. Да и дело у меня к вам есть... Выйди-ка, сестричка, - голос капитана приобрел командные нотки.
   - Все дела я решаю в офисе.
   Недодаев не собирался плясать под дудку этого милиционера, хоть бы даже и родственника Наташи. Но она вышла из кухни и оставила их вдвоем.
   - Все говорят, что с вами трудно договориться. Но приказали. Передаю вам просьбу очень высокого начальства: Возьмите на работу и в долю человека от нас. В качестве консультанта по вопросам безопасности и бизнеса, - продолжил беседу Храпко.
   - Нам не нужны помощники, сами справляемся. За безопасность нашу волноваться не нужно. Обучены. Высокого начальства не боимся: клопа танком не задавишь. - Андрей постарался прекратить этот разговор.
   - Как знаете. Думайте пока. Я свою миссию выполнил. - Капитан улыбнулся. - Мне пора. Засиделся у вас.
   В постели предложение брата Наташа обсуждать не собиралась и сразу закрыла Андрею рот поцелуем. Он не стал долго сопротивляться, вдохнув запах ее духов, волос, тела. Сегодня он плыл по течению, закрыв глаза, откликаясь каждой своей клеточкой на ее желания и движения. Андрей любил весь без остатка растворяться в блаженном ощущении бесконечной нежности, которую она умело дарила.
   Телефонный звонок грубо прервал затянувшуюся прелесть утра. Зигель сердитым голосом справился, не желает ли компаньон прибыть к обеду на работу.
   - Это работа? Это действительно работа? А что мы вчера там не доделали? - дурачился Недодаев.
   Но быстро собрался и вышел из парадного. Пересыпкин уже дежурил с машиной у подъезда. Они доехали до офиса за несколько минут.
   - Хорошо в это время добираться на работу: ни тебе пробок, ни суеты на улицах, - вместо приветствия сказал Андрей. Он передал вчерашний разговор с Храпко, назначив его виновным в своем опоздании.
   - Видимо, до утра вы с ним расстаться не могли, и он оставил у тебя на щеке помаду, - сердито произнес Герман Борисович.
   Андрей не смутился, ликвидировав свою оплошность с помощью носового платка. Зигель, в отличие от компаньона, счел предложение милицейского начальства очень полезным. Он утверждал, что найдет применение новому сотруднику и способен любую дурную инициативу использовать в мирных целях.
   - Запомни, Андрюша: мудрые - это те, на кого умные работают. Они в милиции считают себя очень умными, а мы попробуем стать мудрыми. В этом вся прелесть жизни. Главное, чтобы не мешали зарабатывать.
   Однако Герман Борисович, несмотря на свой большой жизненный опыт, не смог предвидеть всех тех перипетий, которые ожидали фирму. Чертков, от имени холдинга "Оазис", набрал товарных кредитов и спокойно переделал учредительные документы, отправившись в самостоятельное плавание по бурным волнам угрюмовского бизнеса. Долги остались Недодаеву и Зигелю, а товары и с трудом налаженные связи перешли в руки "Косинуса".
   Андрей, по старой офицерской привычке, долго мусолил тему порядочности, все порываясь взорвать отколовшуюся фирму вместе с ее руководителями. Но Зигель достал откуда-то собственноручные расписки Черткова и Бабищева на солидные суммы денег, которые им были выданы на создание фирмы и первоначальные операции. Эти расписки носили характер личного долга. Поэтому Зигель утверждал, что должников нужно беречь.
   Недодаев съездил на завод и показал копии расписок отколовшимся бизнесменам.
   В ответ Чертков сказал, что там не указан срок возврата и в данный момент у него нет денег на всякую ерунду. Бабищев, присутствующий при этом разговоре, отводил глаза и явно был смущен всем происходящим. Он догнал в коридоре Андрея, попросив принять его в удобное время.
   Тем временем Зигель позвонил директору завода. Герман Борисович предложил ему порвать дела с "Косинусом" и возобновить их с "Оазисом". У директора, получавшего последнее время деньги из рук Черткова в большем количестве, нежели ранее от Зигеля, эта идея особого энтузиазма не вызывала.
   Герман сидел в кабинете изрядно расстроенный, обзывая старым ослом директора и себя с ним за компанию.
   - Сколько раз жизнь учила, что кормить людей надобно из одних рук. Они, как звери в зоопарке привыкают, и стараются не кусаться. Только чуть-чуть поменяешь условия или руку - тут же находят себе нового хозяина. Невозможно в командировку отъехать. Сразу фирму из-под носа уводят. Это все твои быстрые военные друзья. У нормальных людей цикл длится три года. Да и у бандюков тоже. За три года вырастает фирма, хозяевам везде не поспеть. Вот они и отдают часть функций помощникам. Те сначала счастливы и благодарны без меры. Но, установив свои контакты, наладив свои связи на чужих деньгах и идеях, эти работнички в один прекрасный миг осознают, что они умнее и трудолюбивее хозяев. И только тогда готовят почву для того, чтобы отколоться и самим набивать свой карман на чужом огороде.
   - А причем тут бандюки? - поинтересовался Андрей.
   - Да у них те же проблемы. Допустим, ты главарь какой-нибудь группировки. Раньше ты снимал деньги с одного рынка, к примеру, и пяти киосков. А потом силой да хитростью заставил платить дань еще пару базаров, да с десяток ларечников. Ты физически не в состоянии всех объехать и собрать деньги. Посылаешь одного помощника в одну сторону, другого - в другую. Сам пьешь пиво или разрабатываешь новые планы. А им очень скоро начинает казаться, что ты обленился, и только они работают за хозяина. Кто-то из них с удовольствием если не сам тебя грохнет, то подведет под такую возможность. Ты смотри: больше трех лет не удается удержаться почти никому. Это закон жизни такой. Если сроки нарушаются, значит, в дело вступил кто-то со стороны. Кто появился в "Настоящем косинусе" в последнее время? - Зигель ткнул указательным пальцем Андрею в грудь. Обычно Недодаев бурно реагировал на такие жесты, но сегодня было не до того.
   - Секретарша появилась с длинными ногами у Черткова. - И Андрей понял, наконец, что ее появление оставило тревожный осадок у него тогда, перед командировкой. Он посмотрел на часы и сказал, что ему пора на встречу с Бабищевым, которая назначена в "Алане".
  
   Глава 13.
   Не всякая птица с кривым клювом - орел!
   В "Алане" было непривычно шумно и весело. Андрей разместился за столом, огляделся. Ансамбль уже начал вечернюю программу. Две молоденькие официантки с раскрасневшимися лицами быстро двигались между столиками. Посетителей собралось пока немного. В углу, где обычно отдыхали музыканты, сидели еще несколько человек. Они осторожно разливали по бокалам спиртное. Через десять минут музыка стихла и музыканты подошли к своему столу. Не присаживаясь и не скрываясь, они предметно выпили, с удовольствием закусили. Официантки начали вертеться вокруг этой компании, громкий веселый смех из этого угла стал раздаваться все чаще. Два музыканта снова прошли на сцену, взяли в руки гитары и микрофоны. Объявив, что эту песню они исполняют для именинника, начали играть. Пространство перед сценой быстро превратилось в танцплощадку. Незадействованные музыканты вместе со своими друзьями образовали веселый круг, куда втолкнули официанток. Девушки особо не сопротивлялись и вскоре с огромным удовольствием выплясывали вместе со всей компанией. Недодаев недоуменно смотрел на это неожиданное представление. Он подозвал охранника, стоящего у двери, и спросил его, чему посвящен такой удивительный праздник непослушания.
   Узнав, что хозяйка кафе Нонна Георгиевна, всегда приветливо относящаяся к гостям и держащая в строгости персонал, сегодня уехала по срочным делам на родину, Андрей встал, бросил на стол сотенную и пошел к двери. Возле двери столкнулся с двумя знакомыми немцами, регулярно посещавшими это заведение. Круглые глаза тевтонов красноречиво говорили о безграничном удивлении.
   - Что случилось, Андрюша? - немец постарше обрел дар речи.
   - Обычное дело: пастух уехал - и стадо развеселилось, - ответил Андрей. - Но поужинать сегодня здесь не удастся. Так что идем искать другое место. В отсутствие хозяина у нас ресторан считают своей вотчиной все его сотрудники.
   - Как так может быть? - удивлению немца не было конца.
   - Нормальное дело. Много лет при социализме говорили о равенстве, поэтому народ с трудом понимает, где чье имущество.
   Недодаев ожидал Бабищева, одновременно просвещая представителей развитого капитализма.
   Немцы строили в городе кондитерскую фабрику и частенько заглядывали в кафе по вечерам. Сюда их привлекали как качественные недорогие блюда, так и гостеприимная хозяйка. Трудно было привыкнуть к специфике обслуживания, но в других местах обслуживали еще проще.
   Бабищев подъехал к заведению на своей машине, и Недодаев сел на переднее сиденье рядом с водителем.
   - В "Алане" сегодня спокойно не поговорить. Нонна отъехала, обслуга пьет, гуляет. Так что придется беседовать здесь. Что хотел обсудить? Говори, Михаил. - Андрей повернулся к Бабищеву.
   - Тут какое дело. Мне не нравится решение Черткова отколоться от вас. Тем более, что он меня и не спрашивал. Поставил перед фактом. Связался с секретаршей, все дела с ней ведет и, по-моему, скоро плохо кончит. Денег назанимал у бандитов, другом Пешни заделался.
   - Да уж, тесен мир. Неужто Леха Пешня в гору пошел? В бизнес подался? - Андрея удивили новости о бывших соратниках. - А ты чего хочешь?
   - Мы не вчера родились, и, надеюсь, не завтра умрем. Схватишь сейчас большой кусок, а не удержишь его. Этот кусок ноги отдавит. Лучше со старыми друзьями спокойно понемногу зарабатывать. Возьмите меня к себе в "Оазис". Так ведь сначала договаривались. - Михаил говорил тихо, но уверенно.
   - Считай, что ты по-прежнему работаешь у нас. Только - командирован в отстающую контору присматривать за хозяйством. Мы не можем просто все бросить и рукавом утереться. Это дело принципа. Тогда любой, что захочет, то и сделает. Скоро вернутся Перебийнос, Толкушкин, Безладный. Там посмотрим, как жить дальше будем. А на Черткова управу найдем. Жаль терять людей по ерунде, но такова жизнь.
   Недодаев попросил подвезти его домой.
   Изменения, происшедшие в "Настоящем косинусе" коснулись практически всех работников. Николай Чертков теперь восседал в кожаном кресле за дорогим компьютером, где на экран были выведены только ярлыки трех игр. Особенно ему нравилась игра "сапер", когда сразу видно: проиграл ты или выиграл. На двери появилась ласкающая взор табличка: "Генеральный директор". Николай носил дорогие костюмы с небрежно повязанными галстуками, требуя от сотрудников также прибывать на работу прилично одетыми.
   Секретарь восседала в роскошной приемной, которую оформила по своему вкусу. Пешне понравилась комната отдыха, и он оборудовал свой кабинет там. Николай с помощью Пешни перерегистрировал документы "Косинуса" на себя, став одним из учредителей фирмы. Большая часть акций принадлежала Алексею, но реальная прибыль делилась пополам. Отдел регистрации сначала потребовал нотариально заверенные заявления об отказе от своих долей бывших учредителей. В администрацию Пешня послал с документами бывшего уголовника с созвучной - Угол, внешний вид которого убедил сотрудниц в необходимости сокращения формальностей. Угол, улыбаясь щербатым ртом, принес новое свидетельство о перерегистрации и сказал, что там все очень рады новым хозяевам.
   - Зашли дольку за труды неподъемные, - передал он просьбу Пешни.
   Чертков бросил конверт с заранее подготовленными деньгами на стол.
   - А гонцу? - с высоты своего двухметрового роста прогундосил Угол.
   - Шеф ваш сказал - не баловать, - возразил Николай, но под пристальным взглядом нового сотрудника достал еще пару сотенных бумажек зеленого цвета.
   Угол немедленно сгреб их своей лапищей и удалился, не забыв прихватить конверт. Чертков, нажав на кнопку, вызвал секретаршу. Он достаточно много выдал денег Леночке Коркиной на улучшение имиджа и теперь получал удовольствие от ее внешнего вида. Строгий деловой костюм подчеркивал крутизну бедер и пышность Леночкиной груди. Ее высокий рост позволял демонстрировать длинные крепкие ноги даже при стандартной длине юбки. Николай почувствовал растущее желание, но оставшийся от разговора с Углом неприятный осадок мешал ему. Пришлось довольствоваться скромным поцелуем, жадно вдохнув запах такого желанного тела.
   - Вагоны пришли? - пересилив себя, Чертков перешел на деловой разговор.
   - Пришли, Коленька, пришли. Сегодня урожайный день. Молдаване появились со своим вином, коньячку фирменного привезли. Бутылочки маленькие такие, только на один глоток и хватает. Говорят, что их не подделывают по причине маленькой емкости и поэтому такие дарят дорогим гостям, знакомым.
   - Да ладно уж, коньяком отвлекать пока рано. Кто вагонами занимается? На железной дороге всегда проблемы.
   - Мишенька поехал. Сказал, что справится, - Леночка потянулась за новым поцелуем.
   - Какой Мишенька? - Чертков не на шутку рассердился.
   - Бабищев. Он все время в трудах, все в трудах. В офисе совсем не увидишь. А молдаванами Выгран занимается. Они знают, где разгружаться и что делать, - Коркина была в курсе всех событий.
   - Не называй Бабищева - Мишенькой. Не нравится это мне. Хорошо, что обстановкой владеешь. Скоро директор будет тут не нужен, - Николай с удовольствием потянулся в кресле.
   - Нужен, еще как нужен. Особенно ночью. - Лена плавно повернулась и вышла из кабинета.
   От этих поворотов у Черткова дух захватывало. Такой женщине всегда долго смотрели вслед мужчины. Николай попытался настроиться на рабочий лад. Вопросов для размышления хватало. Непонятно было поведение компаньонов "Оазиса". Он не верил, что Недодаев испугался Пешню с его уголовниками. Слишком хорошо Чертков знал Андрея. Да и Зигель - тертый калач. Так просто отпустить фирму с налаженной темой? Бабищев тоже настораживал. Совсем перестал понимать его. Раньше Миша частенько сидел в директорском кабинете, пил чай по старой привычке. Теперь носится где-то, вечно занят, поздоровается - и бежать. Завидует, небось. Сам со своей курицей живет. Не способен он на мужские поступки. Жизнь своя принадлежит себе. Есть характер - заставишь всех вокруг плясать. А жена разве может понять, что не с пацаном имеет дело? Привыкла помыкать. "Ведро вынеси, картошки купи... Задержался где?" Не курсант ведь желторотый! Да и не офицер зашуганный, без квартиры и без денег. Директор уже. Генеральный! Сколько людей в рот смотрят. Джип возит. Бандиты, и те ласковые. Все уважают. Дома только - "Коля", да "Коля"... Не заметила женушка как супруг "Николай Петровичем" стал. Пора менять кардинально обстановку. Правильно люди говорят, что раз в пять лет нужно менять либо квартиру, либо жену. А лучше и то, и другое...
   - Леночка! Зайди еще раз, - Чертков собрался с духом и нажал на кнопку.
  
   В это время Зигель держал совет с Недодаевым. Герман Борисович внимательно выслушал рассказ Андрея о встрече с Бабищевым и теперь ходил по кабинету возбужденный.
   - Так, значит, секретарша все-таки... Плохой стиль, плохой... Не смог твой Чертков стать приличным директором. Не смог! А ты в грудь себя стучал: мы офицеры, жизнь знаем, в людях разбираемся... Даже Гиммлер - отец эсэсовцев - тоже "попал" на секретарше. На что строгий был мужчина, а пришлось к Борману за деньгами на домик секретарше идти. В кредит дали - и на крючок подвесили. Так все деньги господин Борман умыкнул спокойно. А что партайгеноссе нервничать, если сам блюститель арийских нравов по уши неизвестно в чем? Остались наследнички СС без денежек. Партийцы все подгребли.
   - Откуда ты все это знаешь? - в очередной раз поразился Андрей.
   - Книжки читать надобно. Ты за жизнь, кроме уставов что-нибудь открывал? - Зигель умел быть ехидным.
   - Наставления по стрельбе, - обиделся Недодаев.
   - Зря обижаешься. Фирма ушла от нас. Кто привел "надежного парня"? Кто ручался, что не подведет? Кто про дружбу так трогательно рассказывал? - Герман обрушил на Андрея град вопросов. Недодаев только отмахнулся и ушел к окну. Там его отвлекли борцы с давно распавшимся "Домом Селенга". Он подумал: "Как долго люди помнят, что у них деньги забрали!", и поделился своими соображениями с Зигелем.
   - Тут ты прав, Андрюша. Три рубля у тебя отнимут - всю жизнь помнить будешь. А они фирму с приличными оборотами умыкнули - и спят спокойно. Наивные люди. Видимо, Чертков твой серьезно болен. Есть такая болезнь в бизнесе. Орлизм называется. Когда начинаешь солидно зарабатывать, клюв у тебя крепнет, крылья вырастают, хочется взлететь, махнуть ими и клюнуть кого-нибудь в макушку. Хуже куриного гриппа. Смертельная штука этот орлизм. Похоже, что у Черткова сразу третья стадия наступила.
   - Так что же делать будем? - Недодаеву надоело слушать длинные рассуждения.
   - Делать пока ничего не надо. Очень скоро твой друг останется без штанов и без конторы. Об этом без нас, видимо, позаботятся. А вот с ними придется потрудиться. Не всякая птица с кривым клювом - орел! Не всякая...
  
   Чертков ехал вместе с Леночкой по городу на своем "Лендкрузере" радостный и счастливый. Она согласилась выйти за него замуж при условии, что он немедленно оставит семью и купит ей большую комфортную квартиру в центре города. Леночка обещала потрудиться и обставить ее так стильно, как еще ни у кого в городе не было. Квартиру они присмотрели в новом доме, сразу же оформив ее на Коркину. Сегодня заказали красивую мебель, чтобы было где встретить гостей после росписи. Осталось самое неприятное: сообщить семье о своем решении уйти. Время, которое потребуется Черткову для оформления развода, Леночка планировала потратить на создание достойных условий для жизни генерального директора. Слышать об этом Николаю было непривычно радостно. Жена вечно все проблемы вешала на него, постоянно напоминая о долге мужчины перед семьей. Теперь свобода, замаячившая впереди, казалась такой желанной.
   - Сегодня с дизайнерами встречаюсь, интерьеры смотреть будем и определимся, наконец, - делилась своими планами Лена.
   - А с мебелью мы не поспешили? - озадаченно спросил Чертков.
   - Что ты, милый, такую мебель я всегда мечтала иметь. Все остальное подберу к ней. Будет очень уютно.
   - Дизайнер мой ненаглядный. За твой вкус я спокоен. Про кабинет мой не забудь. Никогда своей комнаты не было. Посидеть там, поработать, - мечтательно закончил фразу Николай.
   - Работать будешь исключительно в спальне, - призывно улыбнулась будущая супруга.
   - Шалунишка ты, оказывается. В спальне с тобой - это наслаждение, а не труд, - возразил счастливый Чертков.
   Объявив жене об уходе, Николай переселился в гостиную на диван. Рядом с диваном стоял подготовленный чемодан с вещами. Вещей собралось на удивление немного: пара костюмов, парадная тужурка с медалью, спортивные принадлежности и кроссовки. Остальное осталось в шкафу на фирме, где зачастую приходилось переодеваться. На постоянные вопросы о времени переезда на новую квартиру Леночка неизменно отвечала: "Потерпи, котик".
   Котик терпел, возвращаясь домой все позже и позже. Он перестал видеть укоризненные глаза сыновей, которых жена укладывала до его прихода. После процедуры развода, длившейся целую вечность, Чертков быстрым шагом прошел к машине. Джип весело помчал его к новой жизни. В багажнике лежал чемодан с вещами. Николай остановился у цветочного киоска. Огромный букет свежих чайных роз с трудом уместился на переднем сидении. Он с любовью поглядывал на цветы, представляя радость Леночки. Последние три дня она не ходила на работу, оправдывая это необходимостью подготовить сюрприз. Лифт медленно спускался вниз, и дождаться его не хватило сил. Николай легко помчался с букетом вверх по ступенькам на заветный пятый этаж. Он решил не звонить, а воспользоваться своим ключом, припасенным заранее. Но ключ никак не открывал дверь. За дверью послышались тяжелые шаги. Она резко распахнулась. На пороге стоял здоровенный качок с недовольным видом.
   - Че надо, папашка? - приветливостью его голос явно не отличался. Качок глотнул пива из банки, которую он сжимал в кулаке: виднелась только крышка.
   - А Лена, Леночка где? - Чертков попытался протиснуться в дверь.
   - А, так ты поздравить нас. Давай свой веник и вали отседова. Лена в ванной, - детина ловко выхватил цветы у Николая. В глубине коридора появилась Его Леночка, укутанная полотенцем.
   - Кто это, Лена? - голос Черткова сорвался на крик.
   - Это мой Юра. Долго ты валандался со своей мочалкой и я полюбила другого, - заученно спокойно произнесла она.
   - Скажи, что это шутка, Лена! - Николай усилил натиск на качка.
   - Так ты не уймешься никак, старый козел! - с этими словами Юрик развернул Черткова и, сильно толкнув в спину, дал увесистого пинка. Дверь закрылась, тихо щелкнув массивным замком. Николай поднялся на ноги, с трудом осознавая происходящее. Он еще раз недоуменно посмотрел на дверь и только теперь нажал на кнопку лифта...
   Бабищев обычно прибывал на работу рано. Михаил заехал на стоянку, увидел директорский джип с разбитой фарой и помятой дверью. Охранник сообщил, что шеф приехал глубокой ночью, но не смог с первого раза попасть в ворота. Понимающая улыбочка на лице охранника красноречиво говорила о том состоянии, в котором прибыл Чертков. Бабищев поднимался в офис с раздражением, которое охватило его после этой беседы.
   - Нужно будет уволить эту ехидную морду, - решил Михаил. - Такие веселые работнички нам ни к чему.
   В приемной, где всегда его радостно приветствовала Леночка, никого не было. Бабищев прошел в открытую дверь кабинета и увидел директора, валяющегося на диване в мятом светлом костюме. Рядом с диваном стояли пустая бутылка водки и полная окурков пепельница.
   - Так..., - громко и протяжно сказал Бабищев, - картина Репина. Иван Грозный отмечает убийство своего сына. В роли Ивана выступает Коля Чертков. Вставай, шеф! Работа начинается. Где секретарь? Что сегодня за день такой?
   Но Чертков открыл глаза, посмотрел на вошедшего отсутствующим взглядом и снова закрыл их.
   - Понял, не дурак. Вернулся старик к разбитому корыту, - бодро произнес Михаил, вспомнив вчерашние сборы шефа, а также его подготовку к новой жизни. Он обошел стол и уселся в руководящее кресло. Главное в управлении - это обеспечение его непрерывности. Отдыхай, Коленька!
  
   Уже к обеду Недодаев с Зигелем были оповещены о переменах, произошедших в "Косинусе". Они живо обсуждали эти события, причем Герман Борисович не преминул прочитать компаньону небольшую назидательную лекцию о вреде любовных связей на рабочем месте и попыток организовать неравный брак.
   - Это спланированное мероприятие на новом деловом жаргоне определяется как "мягкий кидок", - в заключение сказал Зигель.
   - Не важно, как это называется, - с легким раздражением произнес Андрей. - Важно, что мы собираемся делать с "Косинусом" дальше. Давай оставим директором Бабищева. Пусть он руководит дальше.
   - Ты, видимо забыл, Андрюша, что мы в этой конторе уже не хозяева. Там начальник - Пешня. Да и Чертков не умер. Он только ранен в самое сердце. Тут другие силы привлекать придется. Бог с ним, с "Косинусом" и прочими тригонометрическими функциями. Нам главное - завод отвоевать и свой цех освободить. Молдаване никуда не денутся со своим вином. Стоянка опять же не лишняя. Перебийнос все отстроил, а какие-то папуасы пользуются. Давай подумаем, как их оттуда выкурить. Где твой толстый капитан? Что он там болтал насчет участия в деле?
  
   Глава 14.
   Возвращение экспедиции.
   "Труппер" уверенно возглавлял колонну. За ним двигалась "Нива", за рулем которой сидел Перебийнос, и "Газель", управляемая отцом Николаем. В микроавтобусе ехали еще две пассажирки, прибившиеся к экспедиции на бескрайних просторах России. Одна из них польстилась на мускулистую фигуру святого отца и сейчас с удовольствием вспоминала последний привал. Рослая фигуристая сибирячка, в ответ на колкие замечания товарок о ее выборе сказала, что такого мужчину раз в сто лет можно встретить, да и то не в пьяной деревне. Святой Николай уже забыл вкус крепких напитков. Он хмелел от одного взгляда Антонины, а ее приближение на расстояние вытянутой руки - приводило его в блаженное состояние. Вместе с неистовым бригадиром поехала маленькая тоненькая женщина лет тридцати, за которой тот ухаживал с трогательной нежностью. Катюша была строга и сурова. Она работала учительницей в сельской школе и по привычке оценивала поведение Перебийноса с педагогической строгостью. Свободолюбивый казак радостно подчинялся ее указаниям на удивление всей экспедиции. Безладный ехал с Толкушкиным, составив холостое мужское братство. Появлялись охотницы и за Павлом, но их отпугнула его привычка - вставать и двигаться по великому трейсерскому пути в самый неподходящий момент. Безладный просто отдыхал душой на свободе после долгих лет службы и однообразной супружеской жизни. Он занимался всеми хозяйственными делами экспедиции, ловил в удобное время рыбу, ездил по сопкам и возвышенностям в поисках подходящих для антенн мест. Безладный вел и денежные дела, регулярно отчитываясь перед Толкушкиным. Позади остались семь месяцев пути и большое количество сел и деревень с улучшенным телевизионным приемом. Всем уже изрядно надоело это мероприятие. Толкушкин решил добраться до границы с Китаем и последним осчастливить село Большая Ржакса. Дальше - возвращаться железнодорожным путем, поставив автомобили на платформу.
   Село со странным названием в очередной раз поразило отца Николая. Оно раскинулось вдоль берега Амура на несколько километров. Огромные дома соседствовали с совсем убогими хибарами. Купол церкви виднелся на окраине села.
   - Почему божий храм строили не в центре селения? - спросил он Толкушкина.
   - Да я откуда знаю? - удивился тот.
   - Безбожники долго страной правили, не до храмов было, - вмешался бригадир.
   Экспедиция в этот раз расположилась в большом богатом доме с современной отделкой. Хозяин дома, рослый бородатый мужчина с простодушным лицом, радостно встречал гостей. Он отвел им три комнаты с верандой, и сам сварил в здоровенной кастрюле уху из свежевыловленной рыбы. Во дворе стоял зеленого цвета грузовик, списанный, видимо, с армейских складов, и мощный японский джип с правым рулем. Из кузова грузовика виднелся нос мотолодки. В большой собачьей будке на цепи сидел огромный пес с густой черной шерстью. Он лениво посмотрел на пришельцев и снова закрыл глаза.
   - У вас даже собаки ленивые, - заметил святой отец.
   - Не можешь ты, Исусыч, никак успокоиться. И собаки здесь тебе не нравятся, и церковь не там стоит. Хорошо, что стоит. Беглому люду, который селился подальше от царя с его слугами, не до Господа было. Да, пудельков не заводили. Разве что соседу на шапку сгодился бы. А ты попробуй вечерком пройди без хозяина мимо будки с ленивым псом - может и из тебя шапка получится, - возмутился бригадир.
   Антонина перенесла вещи из машины в комнату и с мечтательной улыбкой стелила постель в отведенной комнате. Катя села на скамейке перед домом, отдыхая после долгой дороги. Безладный помогал на кухне хозяину накрывать на стол. Толкушкин гулял по двору, осматривая окрестности. Ему все здесь нравилось. Он ревниво осмотрел хозяйский джип, признав, что собственный попроще будет. Черный терьер смотрел умными глазами на Павла, но подойти к нему поближе было боязно.
   - Да уж, пуделя у нас не в почете. Потому таких терьеров выращиваем. Только они и могут остановить непрошенных гостей. Резвый наш народец, - подумал Павел.
   Вскоре позвали всех к ужину. На столе преобладали рыбные блюда. Уха была разлита по глубоким мискам, в центре стола на большом плоском блюде высилась горка жареной рыбы, рядом стояла кастрюля с картошкой "в мундире". Редиска и зеленый лук лежали в железной тарелке. Граненые стаканы еще не были заполнены. Но гостеприимный Василий Дубяго уже открывал бутылку водки, приговаривая, что уха без водки - это рыбный суп.
   - Знаем, знаем, - вторил ему Перебийнос, - шашлык без водки - жареное мясо.
   - По одной - и хватит, - строго произнесла Катя. Бригадир, кивнул головой, соглашаясь со своей половиной. Антонина просто взяла за руку Николая, и он сам отставил стакан. Толкушкин с Безладным весело переглянулись, одновременно с хозяином опрокинули свои емкости. Прозрачная жирная уха имела аппетитный запах и острый вкус. Под горячее выпить пришлось еще и еще. В коротких перерывах женщины попытались узнать, где хозяйка этого дома. Дубяго, недолго упираясь, поведал, что та долго пилила его, укоряя малыми заработками. Василий раньше работал шофером в колхозе. Потом занялся перевозкой челноков с товарами, рыбной ловлей. Тогда и пошли деньги. Вместе с деньгами пришла свобода, которую Вася понимал по-дальневосточному. Жена в воспитательных целях уезжала к матери в соседнее село, ожидая, когда муж одумается и позовет обратно. В очередной раз я ее не позвал, - грустно сказал Дубяго.
   - Короче, ты - контрабандист и браконьер, - дал точное определение бригадир разнообразной деятельности Василия. Он грустно посмотрел на очередную бутылку, появившуюся на столе, но Катя тотчас взяла его под руку. Они встали и ушли вслед за предыдущей парой в отведенные комнаты. Через час не выдержал Безладный. Михаил прошелся по двору, жадно вдыхая свежий речной воздух. Луна полным кругом освещала двор. Терьер грозно зарычал из будки, напоминая, что его забыли снять с цепи. Безладный вознамерился было сообщить об этом хозяину, но, услышав дружно выводимую оставшимися за столом песню, пошел спать.
   Песни звучали одна за другой. Особенно часто исполнялась любимая Васина "По долинам и по взгорьям...". Знакомое родное слово "дивизия" Толкушкин пел, а точнее кричал самым громким голосом, на какой только был способен. На шум веселого вечера подошел участковый и быстро влился в компанию. Три немедленно опрокинутых стакана породнили его с Василием и Павлом. Демонстрация наручников, которые милиционер ловко надел на гостя, приковав его к батарее, закончилась неудачно: Толкушкин остался сидеть у стены, а Дубяго с участковым ползали по полу в поисках пропавшего ключа от "браслетов". Через небольшие промежутки времени они поднимались к столу, выпивали за успех безнадежных поисков. Павел затих возле батареи, осознав, что ночевать придется здесь. Лихая красноармейская песня удалилась в район туалета, куда парадным шагом проследовали Вася с милиционером. Возвращались уже без песни, постоянно натыкаясь на все выступы в доме. Участковый, увидев заснувшего Толкушкина, решил его охранять и присел у стены. Через тридцать секунд оттуда раздавался мощный храп сторожа. Василий попытался осмотреть кухню и навести порядок, но выпавшая из рук миска заставила его отказаться от столь благих намерений. Он вышел на веранду и, не раздеваясь, лег на диван.
   Первым проснулся Безладный. Михаил с недоумением смотрел на милиционера, склонившего голову на плечо прикованного Толкушкина. Пришлось выпить воды, потом полить ее себе на голову. Картина не прояснялась. Безладный решил разбудить Перебийноса, чтобы освободить Павла. Бригадир с удовлетворением хмыкнул и стал искать подходящий инструмент. Нашедшиеся пассатижи в его руках выглядели маникюрными ножницами, но легко перекусили цепь наручников. Поковырявшись отверткой в замке, бригадир окончательно освободил проснувшегося Толкушкина. Наручники он сложил на столе, поставив рядом наполненный стакан. Участковый тоже проснулся и снизу взирал на огромного бригадира. Видимо, обстановка ему не понравилась и он рукой схватился за кобуру. Но Павел на правах старого знакомого успокоил милиционера. Безладный растолкал хозяина, чтобы тот окончательно разрядил ситуацию. Дубяго понял это по-своему - и новая бутылка появилась на столе. После первого стакана стало проще и приятнее смотреть на жизнь. Участковый долго ныл по поводу испорченных наручников, обнаружив утерянный ключ от них у себя в кармане. Василий пообещал купить две пары таких же, что успокоило гостя. Вторым стаканом побаловались только местные, а участники экспедиции решили воздержаться. Василий с отрепетированной песней вывел участкового со двора и отвел домой. Командированные наводили порядок на столе, ожидая появления женской половины. Рабочий день начался.
   Через три дня участковый снова вечером появился во дворе. Эти дни для экспедиции прошли в ударном темпе, так как все хотели быстрей все закончить и отправиться в Угрюмов. Антенна, собранная бригадиром из залежей местного металлолома получилась грандиознее всех предыдущих. Участковый степенно снял фуражку, присел у стола, открыл замусоленную папку с тесемками.
   - Жалоба на вас поступила. Международная. По дипломатическим каналам, - важно произнес он.
   - Да ты гонишь, сосед, - только и смог вымолвить Дубяго. Остальные сидели в ожидании, что еще скажет представитель власти. Он с наслаждением держал паузу. Первым не выдержал Перебийнос.
   - Может, выпить хочешь? - предложил бригадир.
   - Тут глава администрации жалобу из области получил. Китайцы недовольны, что у них телевизор стал ОРТ с РТР показывать.
   - Так это хорошо, - вступил в разговор Толкушкин. - Пора им языку нашему учиться. Вон их сколько у вас бродит.
   - А все остальные китайские программы - забиваются. Скандал получается. Международный, - последнее слово милиционер произнес с особенным удовольствием. Видно, не часто ему выпадал случай продемонстрировать богатство своего словарного запаса.
   - Истинная вера не знает границ. Радио и телепередачи всегда смотрят, кто может обеспечить себе прием. Пусть китайцы прикоснутся к цивилизации. Так начальникам и передай, - отец Николай мог быть убедительным.
   Антонина с гордостью смотрела на своего возлюбленного. Участковый ушел ни с чем. Толкушкин решил не давать ему денег. Еще побаливала правая рука, а на кисти виднелась ссадина от наручников.
   Это посещение ускорило сборы. Все тепло попрощались с Василием, которого приглашали от души в гости. Дубяго помог продать "Ниву" и "Газель" прямо в селе. На этом настоял Безладный, уговорив не тащить обратно автомобили. Но Павел не сдался, и на джипе поехали на ближайшую станцию. Лишние вещи также оставили в гостеприимном доме. Толкушкин определил свой вездеход на грузовую платформу, купив билеты всем в спальный вагон. Экспедиция с комфортом возвращалась в Угрюмов.
  
   Третью неделю Зигель уговаривал директора судоремонтного завода стать учредителем фирмы "Оазис". Владимир Иванович Добрянский был тихим неприметным мастером на судоремонтном, когда грянула перестройка. Рабочие выбрали его директором во времена горбачевских экспериментов. Они устали от грубого хамовитого начальника, который директорствовал предыдущие десять лет. Приватизация из-за нерешительности нового директора проходила долго, и привела к появлению в реестре акционеров завода большого количества непонятных собственников. Поначалу Добрянский попытался выплачивать дивиденды всем понемногу, но потом быстро отошел от такой практики. Завод захирел в отсутствии нормальных заказов. Речной флот растащили на множество мелких компаний, которые не занимались ремонтом судов, а эксплуатировали их самым нещадным образом. Посидев годик, другой без зарплаты, рабочие и инженеры подались на вольные хлеба. Они за копейки продавали акции кому ни попадя. Директор окончательно запутался с собственниками и жил за счет сдачи в аренду большинства помещений. Арендовались цеха под разлив алкоголя, под изготовление компакт-дисков, под хранение различных товаров. Оказалось, что плата за аренду (большей частью наличными деньгами), позволяет Добрянскому жить припеваючи, оплачивая из этих денег только бухгалтера и сторожей. Зигель хорошо знал обстановку на заводе, и именно отсюда решил начать наступление на "Косинус".
   Во время командировки в Венгрию он, по совету своих друзей, купил оффшорную компанию, став вместе с Недодаевым ее учредителем. Андрей особо не старался вникнуть в ухищрения Германа Борисовича, но необходимые документы подписал. Эту компанию они сделали основным учредителем "Оазиса" и теперь прибыль на законных основаниях уходила от непомерного налогообложения.
   - Пора создавать выгодные организационные схемы, - частенько повторял Зигель.
   Сделав "Оазис" учредителем завода,а директора учредителем оффшора, Герман Борисович замкнул круг собственников. Он восторженно и долго рассказывал об этом Недодаеву, но тот смог увильнуть от всех подробностей. Пока эти действия не приносили непосредственно денег, они не интересовали Андрея и Зигель укорял его за непонимание больших возможностей, которые дает такая организация работы.
   Добрянский, проникшись ответственностью за прибыли своей фирмы, под нажимом Германа Борисовича расторг договор с "Косинусом" о совместной деятельности, о чем и поставил в известность Черткова. Николай с удивлением выслушал требование директора освободить в течение недели заводской цех, а автомобили немедленно убрать со стоянки. Он недавно вернулся в семью и еще не отошел от своих любовных переживаний. Долги, которые пришлось сделать для покупки квартиры, нужно было отрабатывать. Чертков быстро попал в зависимость от Пешни и сейчас все свои действия согласовывал с ним. Угол разместился в кабинете секретарши, выполняя указания своего начальника. Он заодно присматривал за Чертковым, контролируя каждый его шаг. Николай вернулся от директора завода и, проходя мимо развалившегося Угла, сказал, что пора повидаться с Пешней по важному делу. В своем кабинете он прошел к бару, достал памятные маленькие бутылочки "Белого аиста". Вкус коньяка напомнил старые офицерские времена, когда о поддельных продуктах никто и не слышал.
  
   Первый летний месяц выдался жарким. В поезде члены экспедиции за несколько суток пути хорошо отдохнули и теперь томились в ожидании окончания путешествия. Одна Антонина радовалась меняющемуся за окном пейзажу, стараясь держать своего возлюбленного в поле зрения. К концу подходил их второй медовый месяц подряд, и отец Николай выглядел несколько уставшим. Пастор постоянно думал о том, как освободиться от сана и начать светскую жизнь. Под влиянием бригадира Николая стала прельщать свобода, волнующая своими неясными перспективами.
   Безладный с Толкушкиным второй день подряд составляли отчет о движении финансов экспедиции, начислив приличную зарплату за семь месяцев ее участникам. Почти четыре десятка установленных за это время антенн принесли изрядные деньги компаньонам. Павел включил в ведомость даже Катю с Антониной, записав их туда по настоянию Перебийноса. Выдачу денег начали с женщин. Они пришли в купе сразу обе, очень удивляясь, что им еще и деньги платят. Но конверты с зарплатой взяли и, весело переговариваясь, побежали порадовать своих мужчин. Перебийнос также зашел с расчетом к Николаю. Пастор долго отказывался от денег, говоря, что не состоит в штате фирмы.
   - Как бы мы без божьего благословения справились? - убеждал его бригадир.
   - Тоня поможет тебе потратиться, не волнуйся, падре, - с улыбкой добавил Михаил.
   Прямо с вокзала две счастливые пары оправились устраиваться в гостиницу. Толкушкин отправился узнать, когда доставят машину на станцию. Безладного отпустил домой. О прибытии он не сообщил на фирму, не желая никого обременять встречей. Вещи Павел оставил в камере хранения, намереваясь заехать за ними на машине. Он двинулся по городу пешком, по старой привычке выбирая прямые маршруты.
  
   Этим утром Добрянский не спешил на работу. Владимир Иванович старался прибывать к 10-ти утра и не торчать в надоевших пробках. Выйдя из парадного, он с удивлением увидел издалека разбитые фары своего автомобиля, стоящего на стоянке возле дома. Дверь водителя была помята, боковые зеркала свернуты, шины порезаны ножом. Добрянский возмущенно кинулся к старому охраннику, но тот стыдливо прикрывая свежий синяк под глазом, отворачивался от хозяина.
   - Милицию сказали не вызывать, иначе хуже будет. Хорошо, что не взорвали. Так бы другие пострадали, - так же в сторону тихо говорил дед.
   - А кто это, за что? - Владимир Иванович перешел на крик.
   - Сказали, что сами знаете - за что, - упрямо произнес сторож.
   Солнечное утро окончательно потеряло свою привлекательность. Добрянский долго соображал, на каком трамвае он может добраться на работу. В кабинете его ожидал еще один сюрприз. Секретарша сидела с испуганными глазами, сопровождая взглядом своего шефа. Владимир Иванович открыл дверь в кабинет и, получив сильный толчок в спину, пролетел вперед, упершись руками прямо в стол. В кресле развалился неприятный тип лет тридцати. Он руководил действиями еще одного незваного гостя, ковырявшегося в сейфе. Сейф "медвежатнику" не поддавался, и ему пришлось встать. С высоты своего роста он презрительно посмотрел на директора, сказав: "Ключ давай. Некогда тут с замками валандаться".
   Добрянский испуганно смотрел на него. Щербатый рот кривился в противной улыбке. Сзади в карман просунулась рука того, кто, видимо, толкнул при входе в спину. Звякнули ключи, вынутые из кармана.
   - Где список хозяев этой шарашки? Сам доставай, - лениво приказал тип, сидящий за столом.
   - Реестр акционеров? - к директору вернулся голос.
   - Реестр, реестр, - подтвердил тип.
   - Он же будет недействительным.
   Владимир Иванович не мог понять, что они хотят.
   - Ты точно тупой и глупый. Действителен, недействителен. Мы действительные хозяева тут. Запомни. А этим списком будем подтирать одно место. Взял бумажку, Угол? Хорошо. Ну, нам пора... Да. "Косинус" будет работать на заводе, пока нам не надоест. Понял?
  
   Глава 15.
   Кредо: скромный трудолюбивый герой
   Мэр города Угрюмова господин Блавздевич попал в большую политику случайно. Как и Добрянский, он трудился на заводе скромным начальником цеха и слыл добрым отзывчивым малым. Небольшой рост, маленькое лицо - делали неубедительными попытки Блавздевича накричать на нарушителей трудовой дисциплины, и Илья Петрович вскоре их оставил. Директор махнул на него рукой, с удовольствием согласившись на избрание Блавздевича депутатом от нерушимого блока. Неожиданно нерушимый блок развалился, а депутаты остались. Они привыкли к бурной бездеятельности и теперь с упоением разоблачали выдвинувший их режим. Но Блавздевич в силу природной скромности на заседаниях молчал, во время голосований воздерживался, в лидеры вновь образованных партий не рвался. Благосостояние депутатов росло независимо от положения в стране, и это удерживало Илью Петровича в политике. Его супруга ревниво следила за внешним видом народного избранника, настойчиво прививая ему хорошие манеры. Молчаливость и воспитанность Блавздевича резко контрастировала с постоянно кричащими, дерущимися депутатами. Ее стали принимать за проявление воли и недюжинного ума. Мнения Ильи Петровича по наболевшим вопросам никто не слышал. Когда пытались выяснить его позицию, то больше рассказывали молчаливому Блавздевичу свою, и в результате оказывалось, что она как бы является общей. Первые послереволюционные главы администраций назначались решительным президентом, не обращающим внимания на общепринятые процедуры. Так устраивающий всех Блавздевич, неожиданно для себя, стал мэром города Угрюмова. Илья Петрович значительно расширил численность администрации города, мобилизовав всех своих родственников, друзей и одноклассников. Власть в городе приобрела такие же загадочные черты, какие старался придать своему облику Блавздевич. Три года никто не мог сказать в городе, каков его бюджет. Деньги тратились с удивительной решительностью и помпой на ненужные и сомнительные мероприятия. На главной площади города буквально каждое воскресенье устраивались гуляния, посвященные всем традиционным праздникам и, добавившимся к ним, новым. Илья Петрович с удовольствием открывал фестивали и концерты, разрезал ленточки у вновь построенных магазинов, присутствовал при закладке новых соборов. По телевизору его показывали почти каждый день с бокалом в руках. Блавздевичу нравилось, когда его называли народным мэром. (Народность стала проявляться в подозрительной красноте лица и особенно носа Ильи Петровича). Несколько раздражали только участившиеся демонстрации в регулярных теленовостях прорванных труб, замороженных домов и школ, бастующих учителей...
   Мимо бесчисленных торговцев на улицах и рынках стремительно проносились черные джипы и "Мерседесы" с охраной. Блавздевич мчался на работу из загородного коттеджа, в очередной раз размышляя о неблагодарности народа. Сегодня примером черной неблагодарности служил родной племянник, получивший от администрации заказ на поставку большой партии компьютеров по двойной цене и пытавшийся при расчете обмануть родного дядю.
   На работе Блавздевича ждала еще одна неприятная новость. Какая-то избирательная комиссия назначила в его городе выборы мэра через шесть месяцев. Это сообщение очень удивило и огорчило Илью Петровича. Оно сбивало с привычного ритма, мешало сосредоточиться на государственных делах. Появилось ощущение, что в новом ботинке вылез гвоздь, портящий уверенную походку. Мэр надолго задумался и вызвал своего заместителя Индейкина. Индейкин был всеведущ и вездесущ. Он прошел суровую школу советской торговли, где дорос до начальника районного управления. Наделяя районную власть дефицитными товарами, Индейкин как-то не учел возросших требований борцов с хищениями социалистической собственности к их обеспечению, и уже отвечал на вопросы следователя, как в стране произошли демократические изменения. Он сразу приобрел новое положение борца с привилегиями и был избран депутатом в городскую думу. Сориентировавшись, Индейкин занял удобное место заместителя мэра, обложив по старой привычке данью все доходные места. На вопрос мэра о предстоящих выборах, заместитель посоветовал собрать представителей власти и доходчиво им объяснить, что они потеряют свои места, если не объяснят подчиненным за кого и как голосовать. Если в районе города большинство проголосует против действующего мэра, значит глава района, назначенный мэром, работал плохо. Соответственно, плохо работали начальник районной милиции, главный врач, пожарник, начальник районо, военком, санитарный врач, начальники ЖЭКов, и все люди на бюджетных должностях вплоть до дворника. Задача Блавздевича состоит в том, что все это нужно довести до сведения своих подчиненных. Индейкин брался за счетную комиссию. От ее работы также зависело очень многое.
   Мэр недовольно поморщился. Он отвык напрягаться на своей многотрудной работе, а тут еще эти выборы...
   - Хорошо бы штаб какой организовать, - начальствующим голосом произнес он.
   - Для штаба денежки нужны, Петрович, - прочувствовав момент, Индейкин решил приблизиться к шефу.
   - Поищи, поищи денежки, - тон уставшего барина стал неплохо получаться у Блавздевича. - Вот не выберут меня, - ты где работать будешь? - ехидно добавил он.
   - Замы расторопные всем нужны. А бывшим мэром стать - потяжелее будет, Петрович, - увереннее произнес Индейкин.
   Настроение у Блавздевича совсем упало. Но на следующий день он точно следовал советам заместителя, стращая всех начальников возможными увольнениями. В школах и ЖЭКах, больницах и пожарных частях немедленно прошли собрания с выдвижением действующего мэра в кандидаты на выборах. Пытающимся высказать свое мнение предлагалось оставить эту работу и искать себе новую. Мэр еще чаще стал мелькать на телевизионном экране, но уже без традиционного бокала в руках. Индейкин создал общественные фонды в поддержку наведения порядка в городе и собирал с предпринимательского люда деньги. На эти средства нанимались самые известные в стране артисты, которые беспрерывно выступали по городу, агитируя голосовать за Блавздевича. Фотографии мэра - с примой нашей эстрады и ее примаком - были расклеены во всех доступных местах.
  
   Зигеля воодушевила перспектива участвовать в свободных демократических выборах. Он долго рассказывал компаньонам о необходимости слияния бизнеса и власти в стране. Прибывший Перебийнос с Толкушкиным отвыкли от многословного Германа Борисовича и с трудом терпели такое надругательство над собой. Они отпросились у Недодаева на два дня с работы, чтобы настроиться на городской лад. Перебийнос помчался к Катерине, которая ждала его в гостинице. Толкушкин с удовольствием прошелся по летнему Угрюмову. Со всех стен на него смотрело ответственное лицо Блавздевича, вступившего в предвыборную кампанию. Павел обещал Зигелю отчитаться о результатах экспедиции в конце недели, оставив заработанные средства на попечение Андрея. Безладного отпустили еще раньше на неделю - для улаживания семейных дел.
   К зданию, где располагался офис "Оазиса", подъехали две черные "Волги". Из первого автомобиля выбрался человек в костюме и белой рубашке с галстуком. Два других его спутника были одеты в милицейскую форму с огромными фуражками на голове.
   - К кому это такие гости приехали? - удивился подошедший к окну Недодаев. - В такую жару парятся в костюмах. Да, удивительные фуражки завела себе милиция. Наверное, что бы издалека было видно - и преступники разбегались.
   - Хорошо бы не к нам, - насторожился Зигель.
   - К нам, к нам, - подтвердил Андрей. - Вон Храпко щеками машет. Майор уже.
   В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли все трое. Посетитель в форме милицейского полковника представился: Сутулов, заместитель начальника областного управления. Он добавил, что с Храпко они знакомы. Третий гость скромно промолчал, дожидаясь, когда предложат сесть. Недодаев занял свое директорское кресло, жестом приглашая гостей к столу. Зигель остался сидеть на диване у стены.
   - Добрый день. Чему обязаны? - Андрей чувствовал себя уверенно и спокойно. - Приятно видеть вас в новых званиях, - добавил он.
   - Спасибо, - коротко ответил Сутулов. - У нас тут такой вопрос. Как вы собираетесь участвовать в выборах?
   - Пока не решили. А в чем проблема? - не выдержал и вступил в разговор Зигель.
   - Чувствуется жизненный опыт, вопросом на вопрос отвечают, - улыбнулся третий гость. - Высшая лига, говоришь? - обратился он к Сутулову. - У нас тоже так считают.
   - Где это у вас? - поморщился Андрей. Ему не нравилась такая манера разговора.
   - В комитете, - ответил гость. - Я представляю комитет. Он раньше ТАК назывался, а сейчас названия меняются каждый день. Моложанов моя фамилия. Сутулов рекомендовал вас как творческих людей, способных эффективно действовать в новых условиях. К тому же большинство из вас - бывшие офицеры. Точнее сказать, офицеры в отставке. Бывших - никого не бывает. С представителями религии сотрудничаете. Бизнес удачно ведете. Поддержите нашего кандидата на выборах. Может, и мы вам чем пригодимся.
   - А чем вам не нравится Блавздевич? - поинтересовался Зигель.
   - Окончательно город разворует. Родственники его везде уже залезли. Даже в органы он их сует. Тут только этих бездельников не хватало. Нам штаб нужен на выборы. И люди приличные. Вы же служебными обязанностями не связаны.
   - А деньги кто за нас зарабатывать будет? - возмутился Герман Борисович. - Нас с судоремонтного завода бандиты как щенков выгнали!
   - Поправим, правда, полковник? - гость снова повернулся к Сутулову. - Майора отрядим вам на помощь. Пусть поработает на связи.
   - Кто же кандидат? - Недодаев решил все выяснить до конца.
   - Как кто? Сутулов и есть наш кандидат. Хватит случайной шпане рулить.
  
   Время, выделенное Перебийносу на личное обустройство, они с Катериной решили потратить на приобретение одежды. В экспедиции уместно было наряжаться в камуфляжный костюм, но в городе бригадир в нем выглядел странно. Катя настояла на полной и кардинальной смене гардероба. Перебийнос отчаянно сопротивлялся, вырывая из ее рук привычную одежду. Она собрала все рубашки и костюмы бригадира в большую кучу, собираясь вынести их в мусорник.
   - Я носил это десять лет, и ничего с одеждой не случилось. Ее еще десять лет носить можно, - кричал расстроенный бригадир.
   - Можно. Но выглядеть будешь старым бомжом. А я хочу своего мужа видеть молодым и красиво одетым. - Катя была по-сибирски настойчива и знала, как воздействовать на буйного казака. Перебийнос с такими аргументами спорить не стал. Он не хотел возвращаться к прежнему облику, чувствуя себя значительно моложе. Особенно приятно ласкало слово "муж". Бригадир расслабился и отдал ворох одежды в Катины руки.
   - А куда все это денем? - уже ласково спросил он. - Выкидывать жалко.
   - Отдадим какому-нибудь безработному. Или старичку.
   - Да где ты видела безработного 58-го размера? - смеялся Перебийнос. - Тем более - старичка!
  
   Через два дня бригадир с Толкушкиным встретились в офисе. Там уже находился отец Николай, одетый в светлые брюки и рубашку с коротким рукавом. Зигель в задумчивости смотрел на живописную группу прибывших. Он усиленно размышлял о том, как использовать неожиданный кадровый резерв фирмы. В коридоре с утра толпились Бурьян и Жгун, с нетерпением ожидавшие своего атамана. Перебийнос шумно поздоровался с ними, приказав дожидаться его подальше от начальства.
   Недодаев сегодня весело гарцевал по городу на Клеопатре, решив удивить Толкушкина своим приобретением. Лето началось жарой и ехать верхом было приятно. У входа в здание Андрей заметил Пересыпкина, закрывающего двери "девятки" и подозвал его к себе. Спрыгнув с лошади, он передал поводья Валере, потерявшему дар речи от возмущения. Уже пройдя в двери, Андрей услышал крики Пересыпкина о том, что он не конюх, а шофер. Навстречу Недодаеву торопились "гвардейцы" бригадира. Они услышали вопли Валеры и спешили на помощь. Андрей не понял, кому нужна помощь больше: то ли лошади, то ли шоферу.
   Он застал Зигеля в директорском кресле. Герман Борисович был сосредоточен и деловит. До прихода Недодаева ему удалось распределить обязанности среди вновь прибывших, поставив перед ними конкретные задачи. Участники экспедиции покинули кабинет. Заглянула Нина Михайловна, (почему-то осунувшаяся и заплаканная) и, увидев Андрея, снова притворила двери.
   - Что за горе у нашей хранительницы баланса? - спросил Недодаев.
   - Совсем ты в женщинах не разбираешься, Андрюша. Бригадир не один прибыл из командировки.
   - А она здесь при чем? - удивился Недодаев.
   - Хотела быть "при чем" у Перебийноса - и не получилось, - с сожалением ответил Герман Борисович. - Теперь непросто ей будет привыкнуть к крушению надежд.
   - Да ты что! Железная наша Михайловна, которую кроме цифр ничего не интересует, а все туда же! Никогда бы не подумал.
   - Для женщины главное в жизни - это любовь, - печально заметил Зигель.
   - А для мужчины что главное? - автоматически спросил Андрей.
   - Деньги зарабатывать.
  
   Отец Николай в миру стал Николаем Ивановичем. Работники фирмы закрепили за ним прозвище Исусыч. Бригадир точно и метко окрестил своего напарника по экспедиции. Из гостиницы они с Тоней выехали на третий день и теперь расположились в загородном доме Зигеля, который он любезно предоставил молодоженам. Андрей уговаривал Борисовича разместить там две пары, но тот решительно отказался. Причиной служило нежелание Зигеля создавать условия для неформального сближения сотрудников.
   - Неизвестно, что они там выдумают вчетвером. И так уже спелись - теснее некуда, - возражал Герман Борисович.
   Он построил себе уютный загородный коттедж и теперь боролся с налоговой инспекцией, пытавшейся обложить его налогом на недвижимость. Дом не был зарегистрирован в БТИ и соответственно не являлся строением. А посему не мог быть признан недвижимостью, за которую взимали налог. Зигель утверждал, что коттедж не достроен, так как два окна стоят забитые досками.
   Тоня с удовольствием обошла владения Германа Борисовича. Особенно ее восхитила удобная беседка в молодом саду. Николай по старой привычке святил дом размашистым крестом. Ему понравился тренажерный зал, оборудованный в пристройке дома. Николай не утратил привычек заниматься упражнениями, совершенствующими тело. Тоня всегда присутствовала на таких занятиях, глядя с восхищением на своего избранника.
   Зигель поручил бывшему пастору возглавить штаб по выборам в мэры. Он напутствовал Николая словами о знании психологии толпы, которую несли католические проповедники. В штаб вошли Пересыпкин со служебным автомобилем, Бурьян со Жгуном - без лошади, и Катя - без неистового бригадира. Катерина сразу понравилась основным компаньонам "Оазиса" строгой деловитостью и аккуратностью. Ей поручили вести делопроизводство штаба. Бригадир готовился к борьбе за возвращение завода. Его задача была - вместе с майором Храпко изменить положение дел в "Косинусе".
  
   Штаб заработал быстро и слаженно. Бывший пастор проявлял чудеса организаторской деятельности. Место для штаба арендовали у Хлипова. Он предлагал выделить то же помещение, где раньше находился офис "Русского дома Селенга", но Николай не согласился. Не нужно было, чтобы штаб нового кандидата в мэры даже территориально связывали с мошенниками. Его коллега по католицизму покинул город и освободил свое место. Соседство с "Оазисом" было удобным, позволяя задействовать свободные силы. Трудности с выдвижением Сутулова возникли сразу. Милицейского полковника пришлось отправить в отпуск, а испуганный начальник областного управления провел собрание подчиненных в поддержку действующего мэра. Выгодное престижное кресло ему покидать не хотелось, и он представил к увольнению своего заместителя. Моложанов имел беседу с начальником Сутулова, но аргументы Индейкина, подкрепленные приличной суммой, были более весомы. Тем более, что Блавздевич выделил солидные средства на укрепление материальной базы милиции. Мэрия не забывала тех, кто ее поддерживает.
   Расстроенный Сутулов с самого утра прибыл в штаб, долго всем рассказывал о несправедливости, царящей в городе. Он мешал сосредоточиться Николаю, обдумывающему дальнейшие действия в избирательной кампании. Катя подошла к полковнику и протянула ему листовку с фотографией Блавздевича.
   - Полюбуйтесь, что здесь написано. Скромный, трудолюбивый, лидер по натуре, не боится трудностей. Думает только о народе.
   - Мелкий только. Лидеры нынче мелковатые пошли.
   В помещение штаба шумно зашел одетый в светлый дорогой костюм Перебийнос.
   - Скромный трудолюбивый герой! Кто такие глупости пишет? Лидер, но мелкий. Герой, но скромный. Трудолюбивый, а город в дерьме! - продолжал шуметь бригадир. Вслед за ним тянулись двойной тенью Жгун и Бурьян. Не отставал и Пересыпкин, любивший бригадира за казацкую удаль.
   - Ну, уж нет. Подумать не дадут, - возмутился Николай. - Все на выход!
   - Исусыч, ты то чего расшумелся? Нас Зигель в помощь к вам прислал. - Миролюбиво произнес бригадир. - Говори, чего делать надобно.
   - Бери всех - и на завод. Нам выдвижение Сутулова организовать требуется. Лучше, если это будет рабочий коллектив. Безладный с Толкушкиным решили свой ОБОЗ реанимировать. А мне поддержка работяг нужна. - Николай вошел в роль руководителя предвыборного штаба.
   - Будет тебе поддержка. Слово мужчины - не крик попугая. Правда, полковник? Надевай свой аэродром на голову и айда завод воевать, - бригадир весело улыбнулся.
  
   Глава 16.
   Все на выборы!
   Послеобеденное солнце было особенно жарким. Чертков с Бабищевым сидели на лавочке рядом с разливочным цехом. Они молча наблюдали за погрузкой готовой продукции на стоящий микроавтобус. В ворота завода зашел Перебийнос в сопровождении Бурьяна и Жгуна. Дорогой светлый костюм бригадира не вписывался в заводской пейзаж. Он уверенно поздоровался с руководством "Косинуса", осмотрелся. "Гвардейцы" остались у ворот.
   - Запустили территорию. Работяги ободранные бегают. Охрана на стоянке отсутствует. Учет входящих не ведется... Стены красить пора, - делал отрывистые замечания Перебийнос.
   - Не твои заботы. - Отрезал Чертков. - И топай отсюда быстрее, пока Пешня не узнал, что ты здесь.
   - А я иду мимо и думаю, что давненько своих друганов не видел. Навестить их желаю. Где они сейчас восседают? - с простодушным видом спросил бригадир.
   - Они заводом рулят из заводской конторы, - вступил в разговор Бабищев.
   В распахнутые Бурьяном и Жгуном ворота въехали БМВ, "девятка" и автобус с зашторенными окнами.
   - Начинается старинная милицейская игра: маски-шоу, - догадался Чертков.
   Но из автобуса выбрался только майор Храпко. Перебийнос с Сутуловым уже шли к зданию заводской конторы. Директор, увидев в окно долгожданных гостей, вышел их встречать в коридор. Он провел прибывших в кабинет Пешни, без стука отворив туда дверь. Пешня дремал на диване, но сразу открыл глаза.
   - Что без предупреждения прешь сюда, старый идиот! - прямо с дивана начал ругаться он.
   Однако в кабинет уже вошли бригадир с полковником, и, не дожидаясь приглашения, сели вокруг стола. Пешня медленно поднялся и, обойдя стол, водрузился на свое место. Он обвел взглядом прибывших и ждал. Сутулов посмотрел на Алексея, поморщился. Пешня не выдержал такую длинную паузу, взорвался:
   - Какого черта влезли сюда и вид недовольный изображаете?! Вроде как милицию никто не вызывал, полковник. А ты, что здесь делаешь, бомж вонючий? - повернулся к бригадиру Пешня. Перебийнос спокойно смотрел на хозяина кабинета. Потом тихо произнес:
   - Вон отсюда. Что бы духу твоего на заводе не было.
   - Полковник, в чем проблема? Про частную собственность слыхал? - Пешня достал из сейфа бумаги и тряс ими перед носом Сутулова. - Вот новый реестр акционеров, вот запись о нашем пакете акций. Все есть.
   - Это подделка, не может такого быть! - закричал Добрянский.
   - Дайте сюда, проверим. - Сутулов протянул руку. Он взял бумаги и, не читая, передал их бригадиру. Перебийнос также спокойно сказал:
   - Власть меняется. Которые здесь временные - слазь. Революция в городе, - и разорвал все бумаги пополам. Потом сложил их все вместе и снова порвал. Пешня кинулся шарить рукой в столе. Но в открытую дверь вошли двое в масках, с автоматами на груди. Вслед за ними заглянул в кабинет Храпко и доложил:
   - В ходе проверки документов, на территории завода задержаны подозрительные личности. Все под контролем. Какие будут указания?
   - Проверить у всех документы и всех задержанных - в автобус, - коротко распорядился Сутулов. - Тебя попрошу пройти с ними, - он указал рукой на Пешню.
   Того быстро вывели из кабинета, легонько подталкивая в спину дулом автомата.
   - Пора собирать народ. Должен он своего будущего мэра увидеть и пообщаться. Давай, трудись директор. И смотри, чтобы снова у тебя что-нибудь не отняли. - Перебийнос решил покомандовать Добрянским.
   Сотни полторы рабочих и служащих завода собрались на площадке перед административным корпусом. Сутулов, Перебийнос, Храпко вышли из двери здания и остановились. Вокруг них образовался пространственный круг. Добрянский с виноватой улыбкой застыл рядом.
   - Отца Николая бы сюда, с паствой поработать, - тихо произнес бригадир.
   Но не стушевался и громко представил полковника - как пламенного борца с коррупцией и бандитизмом. Жгун и Бурьян первыми изобразили глас народа криками: "Правильный мужик! Даешь в мэры!". Добрянский поспешил высказать благодарность за изгнание криминальных элементов с завода. Народ реагировал вяло. Несколько человек негромко похлопали полковнику. Директор сразу же подвел итог, предложив выдвинуть Сутулова кандидатом в мэры от их трудового коллектива. На этом разошлись. Полковник уехал с Храпко и омоновцами. Бригадир возвратился с Добрянским на освобожденную территорию.
   - Протокол оформи правильный. Нам он для выборов будет нужен, - бригадир снова командовал директором, вспомнив просьбу бывшего пастора.
   - Все сделаем, как полагается. Протокол с печатью, подписи трудящихся, лишь бы эти уголовники не вернулись. Совсем от них житья не стало. Обдирали как липку. Зарплату нечем платить, - Добрянский успокоился и сел в свое кресло.
   - Да и при тебе народ не жировал. Поэтому отнять завод стало проще простого, - заметил Перебийнос. - Лучше коньячку налей стаканчик за победу.
   - А как же нотариус? Ведь он заверил новый реестр акционеров, - забеспокоился Добрянский.
   - Уже заявление написал. Что его заставили силой. Мы к нему заехали перед визитом на завод, поговорили по душам. Все путем. Не отвлекайся. Давай коньяк. Теперь я буду наш завод охранять. "Оазис" меня прикомандировал к тебе. Еще бы один цех в аренду получить. Зигель опять что-то надумал... Мы ведь теперь компаньоны?
  
   Избирательная кампания в городе набирала обороты. Блавздевич с удивлением узнал, что на место мэра претендует больше десятка кандидатов. Опросы населения показывали, что ему придется сильно потрудиться, чтобы сохранить свое место. Предвыборные заботы огорчали Блавздевича. Каждое утро к нему заходил Индейкин и клал на стол бумажку с расписанием предвыборных мероприятий. Приходилось вставать, ехать, с кем-то встречаться, уговаривать, давать интервью, демонстрировать уверенность в завтрашнем дне. Мэр считал себя неотъемлемой принадлежностью города, покушаться на которую просто невозможно. Но Индейкин хорошо знал свое дело. Телекамеры сопровождали мэра на всех мероприятиях, и он стал вхож в каждый дом. Население так же привыкло к мысли, что Блавздевич - самый лучший мэр в мире. Его считали другом детей, слепых, инвалидов, стариков, покровителем искусств, спортсменов и животных. Другие кандидаты попадали в эфир в неудобное для просмотра время, строго регламентированное законом. Деньги, собранные Индейкиным, позволяли обклеить не один такой, как Угрюмов, город, плакатами и листовками. Трудно найти стало в городе угол, откуда не смотрел на его обитателей пронзительный взгляд героического мэра.
  
   Быстро темнело. Солнечные лучи едва касались горизонта и подкрашивали его в красный закатный цвет. Антонина зажгла свет на веранде, где был накрыт стол для гостей. Ей по старой экспедиционной привычке помогала строгая Катерина. Бригадир с Недодаевым курили во дворе. Николай что-то увлеченно рассказывал Зигелю об успехах католической церкви. Ждали Толкушкина. "Труппер" знакомо просигналил перед воротами. Герман Борисович продемонстрировал автоматику, открыв их с помощью пульта. Джип остановился перед входом в дом, из него выбрался Безладный.
   - А где хозяин этой газонокосилки? - первым спросил Зигель.
   - Он вышел на въезде в поселок. Сейчас опробует новую трейсерскую трассу.
   - Местные собачки быстро проводят его к нам, - ехидно заметил Андрей.
   В подтверждение его слов собачий лай пошел перекатом по поселку. Через пару минут взмыленный Толкушкин перепрыгнул забор со стороны сада и, отряхиваясь, подошел к компаньонам.
   - Не дадут спокойно прогуляться, - возмущенно сказал трейсер. - Чуть штаны не порвали, негодные.
   - Годные, точно, штаны с их хозяина достали бы, - под веселый хохот добавил Николай.
   - Когда ты уже остепенишься, Паша? - строгим голосом учительницы сказала Катя. - Жениться тебе пора. Будет хоть кому штаны после таких походов зашивать.
   Антонина позвала всех к столу. Безладный невольно задержал на ее фигуре восхищенный взгляд. Бывший пастор усмехнулся, подтолкнув его легонько в дверях веранды.
   - Не засматривайся. Заповеди Господней не забывай про чужих жен. Для всех они написаны. - Николай старался по-прежнему солидно и протяжно говорить. Стол был накрыт обильно и просто. Молодая картошка, украшенная зеленью, парила в огромном блюде. Селедка "под шубой" высилась горкой. Аппетитно пахла сибирскими пряностями буженина. Соленые огурчики, один в один, лежали на тарелке.
   Андрей осмотрел стол, громко удивившись отсутствию рюмок. Высился графин с запотевшим - и больше никаких напитков на столе не наблюдалось.
   - Неужели здесь не наливают? - спросил он.
   - Мой Коля прекратил баловаться. А остальным Герман Борисович посоветовал только после делового разговора выставить, - хозяйка твердо стояла на своем.
   Все шумно протестовали, особенно возмущался Толкушкин. Он напирал на необходимость снятия стресса после неудачного преодоления препятствий. Андрей еще раз удивился покорному молчанию Перебийноса, который с тихим счастливым видом сидел рядом со своей Катенькой. По знаку Недодаева Безладный сходил к машине и достал оттуда литровую бутылку "Кристалла".
   - Под такую закуску невозможно удержаться, - Андрей сделал виноватый вид и улыбнулся хозяйке. - Директор я, или кто? По маленькой, а потом все обсудим. И не возражай, Борисович, - добавил он, увидев желание Зигеля вмешаться.
   Несмотря на вкусный и обильный стол, обсуждение планов дальнейшего развития "Оазиса" было бурным. Это обсуждение плавно перетекло в беседку, куда переместились курящие. Герман Борисович настаивал на более активном участии фирмы в выборах. Недодаев с Толкушкиным утверждали, что не нужно отвлекаться от основной деятельности. Безладный хранил традиционный нейтралитет, молча взирая на спорящих. Диспут прекратила гостеприимная Антонина, пригласившая снова всех к столу. Соленья еще остались на столе, но к ним добавилось блюдо с пельменями. Тарелки Тоня сменила на новые, поэтому разговоры за столом на время стихли. Бригадир виновато поморщился и взялся разливать водку по уже стоящим рюмкам. После нескольких тостов пришли к полному согласию. Николай озвучил свой план ведения малобюджетной избирательной кампании, что особенно порадовало Зигеля. Налаженный бизнес оставался на попечении Толкушкина, а новые темы должен был осваивать Безладный. Герман Борисович решил войти в предвыборный штаб. Недодаев остается в резерве, а бригадир наращивает усилия на заводе.
   - А мы чем заниматься будем? - возмутились женщины. - Вечно мужчины выбирают себе занятия, оставляя нам дом и хозяйство. Нам тоже пора работать.
   - Но Катя уже трудится в штабе, что вам еще нужно? - голос бывшего пастора звучал строго.
   - Я хочу в бизнес податься, - безапелляционно заявила Тоня, - мы порасторопнее некоторых будем. В деле женская смекалка всегда пригодится. Тем более в новых начинаниях.
   - Только без семейственности, - Зигель тоже стал категоричен. - Иначе фирме конец.
   В помещении штаба с утра теснилось много народа. Герман Борисович вместе с Николаем засел в дальней комнате. В ближней за столом сидела Катя и набирала на стареньком компьютере тексты очередных листовок. Сутулов быстро открыл дверь, прошел к руководителям штаба. Он вернулся с плановой встречи с избирателями, которая в очередной раз была сорвана. Помещение оказалось занятым под другое мероприятие. Кандидат в мэры нервно закурил и сел напротив Зигеля.
   - Голову не дает поднять этот прохиндей Индейкин! - возмущенно начал полковник. - Везде его люди успевают раньше нас. И знают о наших намерениях, негодяи! Листовки отпечатать - не получается. У типографии, видите ли, полно заказов и в этом квартале она ничем помочь не может. А в следующем - кому мои листовки будут нужны? Телевидение показывает интервью со мной во время футбольного матча, когда любимый "Спартак" играет. Кто такое интервью смотреть будет? Радио, и то жалуется на отсутствие свободного времени для меня в эфире. Реклама им, якобы, денег больше приносит. Хоть сам ходи по улицам и рассказывай свою программу народу. А Блавздевич везде: на всех концертах со звездами рядом, по радио его голос постоянно звучит, по телевидению красуется каждый день. Рожа его наглая с каждого столба смотрит. Сколько денег на это потрачено? А мы что потратили? Скупитесь вы, Герман Борисович. Активнее пора вступать в дело. До выборов пару месяцев осталось. Профукаем так все.
   - Спокойно, полковник! Выборы выигрывают головой, у кого она есть, - Зигель не на шутку рассердился. - Что ты тут сопли развешиваешь? Деньги вдумчиво тратить положено. Чтобы каждая копейка выстрелила! Там Индейкин уже на черном "Мерседесе" раскатывает. Артисты за большие деньги - что хочешь запоют. У них работа такая. А мы думать будем лучше. И обыграем эту шушеру, потому как голодные и бедные всегда шустрее богатых и ленивых. Завтра в Москву едем. Пора нам гаранта посетить. И не нервничай так сильно. За твою команду играют профессионалы. Высшая лига.
   Сутулов и Зигель в купе зашли загодя. Андрея долго собирала Наташа, и он появился в вагоне только перед отходом. Николай прощался на перроне с Тоней, которая со слезами на глазах не хотела его отпускать. Вагон был переоборудован из купейного простым поднятием верхних полок. Войдя в вагон, Николай удивился такой конструкции СВ. Он нашел свое купе и разместился в нем напротив Андрея. Не успел поезд тронуться, как к ним зашли два энергичных молодых человека, опустили верхние полки и быстро стали загружать на них из коридора стиральные машинки "малютка". Шесть штук разместились на двух полках. Спальное купе приобрело вид товарной теплушки. Недодаев взялся за машинку и выставил ее в коридор. Николай немедленно последовал его примеру. Молодые люди с протестующими и угрожающими криками снова ринулись в купе. Но решительный вид Андрея вкупе с бицепсами бывшего пастора умерили их пыл.
   - Нам проводник разрешил провезти товар, - удивленным голосом произнес один из них. Мы договорились с ним чин-чинарем.
   - Это как? - недоуменно спросил Николай.
   - С проводником договаривались, - у него в купе и везите, - грозно отрезал Андрей. - Или - по коньяку за каждую полку.
   - А, может, хватит одного? - пытался торговаться молодой человек.
   -Только хорошего. И шоколадку, - закончил торг Недодаев.
   Машинки вернули на место. Коньяк водрузили на столе. Поезд, наконец, тронулся. Николай долго махал Тоне в окно, успокоившись, только когда перрон остался далеко позади.
  
   Глава 17.
   Гаранты и поклонники.
   Москва встретила угрюмовцев мелким моросящим дождем. Герман Борисович захватил зонтик и спокойно шел по открытому перрону, неся большой чемодан. Остальные были менее запасливы, и быстро перемещались к зданию вокзала. Все собрались под его крышей и осматривались по сторонам. Моложанов обещал, что их будут встречать, помогут разместиться. Но к угрюмовцам так никто и не подошел. Сутулов начал нервничать и, достав сигарету, долго не мог ее прикурить. Николай с неодобрением посмотрел на полковника. Зигель невозмутимо вытащил из кармана мобильный телефон, связался с родным городом. Там попросили оставаться на месте. Недодаев отошел от основной группы и с интересом рассматривал окружающих. Поток людей двигался в столицу. Схлынули пассажиры поезда с чемоданами, пошел народ "налегке" с электричек. По привокзальной площади уступом шли поливальные машины. Николай спросил Андрея: "Зачем поливать мостовые в дождь?".
   - Это страшная военная тайна, которую не смогли выведать буржуины у Мальчиша-Кибальчиша, - весело ответил тот. Не успел возмутиться таким ответом Николай, как к ним подошел стройный молодой человек в светлом плаще.
   - Вы из Угрюмова? - спросил он. - Нас ждет микроавтобус на площади. Извините за небольшое опоздание, уже с утра попали в пробку.
   В салоне автобуса было просторно и уютно. Посадочные места разделялись небольшим столиком. Звучала знакомая песня "Нас не догонят". Все рассмеялись.
   - Слышишь, полковник, это примета неплохая, - Зигель обратился к будущему мэру, - никто на выборах нас не догонит. Вот ярчайший пример быстрого коммерческого успеха. Все привыкли к засилью на эстраде одной группировки, которая топчет площадку уже лет двадцать в одном составе. А детский психиатр из Самары создал дуэт нетрадиционной ориентации и стал миллионером, переплюнув всех прим с их любовниками.
   - Нам на выборах только педерастов с лесбиянками не хватало. Чтобы судьбу России решал голос сексуальных извращенцев, - возмутился Сутулов.
   - Не учат хорошие примеры тебя ничему. Надо будет - обратимся и к ним, - назидательно произнес Герман.
   Микроавтобус остановился у входа в гостиницу. "Славянка" - громко прочитал название Николай.
   - Недорого и близко к центру, - объяснил свой выбор сопровождающий. - Да здесь публика вам знакомая. Меня так ориентировали. Сегодня размещайтесь, отдохните с дороги, а завтра приступим к обсуждению дальнейших действий.
   Расположились в двух стандартных скромных номерах. Андрей высказал неудовольствие, что в излишне скромных. Но его никто не поддержал.
   Прогулка по Москве привела всех в изумление. Дорогие автомобили бесконечной чередой мчали по Садовому кольцу. Магазины призывно сверкали неоновыми вывесками. Бесчисленные киоски предлагали любые напитки и закуски. Нищие встречались в каждом подземном переходе. Николай в очередной раз высказал удивление огромным разрывом между роскошью и нищетой в стране.
   - Что поделаешь. - Зигель не преминул поучать своих компаньонов. - Еще Черчилль говорил, что идеальных обществ нет, но капитализм - это неравное распределение блаженства, а социализм - это равное распределение убожества.
   Назавтра в номере Сутулова и Зигеля появились трое. Они расселись по свободным местам, сразу приступили к делу.
   - Полковник Моложанов просил нас оказать посильную помощь. Наша структура так и называется "Мы решим Ваши проблемы". Вот вам визитки для связи.
   Сутулов сразу посмотрел на визитку и кроме названия фирмы с номерами мобильных телефонов ничего не увидел. Зигель продолжал внимательно слушать.
   - Вы хотели бы встретиться с президентом. Но такой возможности у нас нет. Опыт показывает, что для успешных выборов может хватить фотографии кандидата рядом с гарантом. Еще лучше телевизионный ролик, где они находятся недалеко друг от друга. Президенту сейчас доверяет большинство населения, а это доверие дорогого стоит. В провинции человек, находящийся рядом с гарантом, вызывает большее уважение, чем кто бы то ни было.
   - В какую цену, так сказать, обойдется нам подобная услуга? - Герману Борисовичу не терпелось перейти к практической стороне вопроса.
   - Подождите вы, - старший по возрасту, из пришедших, прервал Зигеля. - Цены будут умеренными, так как за вас просили. Но немаленькими. Лишнего не возьмем. Правда, времени это мероприятие займет порядочно.
   - Но у нас скоро выборы. Времени не так много осталось, - вступил в разговор Сутулов.
   - Только тех, кто любит труд нынче мэрами зовут, - насмешливо произнес гость помоложе. - Терпение, друзья, терпение. Мы работаем спокойно, без проколов. Уже не одному помогли победить. Кто там, в Жопопропойске, знает кандидата? А гарант - личность раскрученная. Постоишь пару минут рядом и вперед, к победе. Разберемся с расписанием гаранта, потом вам сообщим. Этот - хоть непоседливый, но плановый и предсказуемый. Прошлый был - само настроение с творчеством.
   - Но с тем фотографируйся, не фотографируйся - не поможет, - угрюмо сказал Сутулов.
   - Зато постоишь пару минут рядом на танке и всю жизнь работать не надо, - ехидно заметил Герман Борисович.
   - С вас пока десятка уев, - продолжил молодой.
   - Десять тысяч за бумажку? - возмутился Зигель.
   -Такие расценки, - развел руками старший. - Нам ее еще достать нужно.
   Первые три дня ожидания прошли быстро. Николай попросил Недодаева показать ему московские храмы. Андрей был слабым экскурсоводом, но найти собор Василия Блаженного и Новодевичий монастырь смог. Николай часами рассматривал убранство церквей, с удовольствием присутствовал на богослужении. Недодаев в это время слонялся вокруг, не обходя вниманием ближайшие пивные. У Сутулова с Зигелем была другая программа. Музейный день сменялся торговым. Павел Борисович внимательно наблюдал за деловой жизнью столицы. Будущий мэр обновлял свой гардероб. Угрюмовцы с удовольствием приоделись в Москве и теперь почти не отличались от гуляющей публики.
   Сутулов устал от магазинов, куда водил его любознательный Зигель. Он вырывался на улицу, где дожидался Германа Борисовича. Удивляли полковника обменные пункты валют, стоящие на каждом углу.
   - Любые тугрики на рубли поменяют, - сказал он подошедшему компаньону. - А раньше, попробуй, купи доллар. Вмиг засадят как валютчика. Какое страшное слово было "валютчик"! Помню, определил на нары двоих в конце восьмидесятых. Лет по двенадцать получили. Без права на амнистию. Я досрочно капитаном стал. Сейчас вышли, наверное, и понять не могут, за что сидели. Доллары, доллары везде. Рубль стал никому не нужен. Одеревенел совсем.
   - Не знаешь ты нашу страну, полковник. Сплошная загадка. Американцы - какой хитрый и деловой народ, а тут ошибочку допустили. Зря они вбросили к нам свои хваленые баксы. Мы и из них мусор легко сделаем. Скоро увидишь это.
   На следующее утро Сутулов не выдержал и позвонил по указанному в визитке телефону. Трубку взяли сразу, пообещав так же сразу, доставить долгожданное расписание. С ним прибыл молодой человек, встречавший угрюмовцев на вокзале.
   - Кузнецов Дмитрий, - наконец представился он.
   - Ничего нового, творческого, - проворчал Зигель. - Еще бы Ивановым назвался. И так самая распространенная фамилия. Поумнеют у вас, наконец, сочинители псевдонимов?
   - Не надоедай с утра, Борисович, - осадил его полковник. - Зови лучше наших.
   Все внимательно изучали расписание гаранта. Этот месяц не радовал. Сплошные встречи с главами государств, дальние поездки по стране и приемы в резиденции.
   - На заседания правительства не пробраться. Может, махнем за ним по стране? - предложил Андрей.
   - По стране он иногда на истребителе летает - не угонимся. - Борисович был настроен скептически.
   - Нам лучше в Москве решить этот вопрос - спокойно заметил Кузнецов. - Фотографы придворные нас знают, да и с телевизионщиками договориться можно.
   - А цены, цены какие? - Зигель настойчиво добивался ответа.
   - Если конкретно, то за два человека от гаранта - тридцатка, дальше от него - дешевле будет.
   - Ну, а поближе можно? - поинтересовался Сутулов.
   - В обнимку охрана не пустит. Ближе двух ни у кого не получается. Да и то, за такие снимки вдвое, а то и втрое придется платить.
   - Почему такая разница? - Германа больше интересовали финансовые вопросы.
   - Потому, что мы изучаем клиента. За вас подписались серьезные люди. Гарантии в каждом деле требуются. Да не волнуйтесь вы за свои деньги. Такие должности окупаются в России быстро, - улыбнулся Дмитрий. - Ну и, соответственно, в готовности нужно находиться. Могут быть изменения в расписании. Мы за ними следим.
   Буфет гостиницы издавал запах пищи издалека. Бывший пастор уныло смотрел на надоевшую яичницу, соображая, как бы разнообразить свой завтрак. Недодаев смирился и взял к ней бутерброд с красной рыбой, намереваясь запить все это пивом. Рядом с их столиком шумная кампания бурно обсуждала вопрос продолжения вечернего застолья, разминаясь с утра водочкой.
   Николай поморщился, сел на стул, поставив привычное блюдо перед собой. Он заказал кофе, но кофе наливали только растворимый. Настроение не улучшалось.
   - А почему Зигель с Сутуловым не завтракают? - спросил он у Андрея.
   - Герман попрактичнее нас будет. Запасся колбасой из гастронома и жует ее с полковником. Да кефиром запивает.
   - Но в номере есть не очень удобно.
   - Зато спокойно и без таких шумных соседей, - тихо сказал Недодаев.
  
   В номере будущего мэра с утра было шумно. Сутулов стоял посреди него в новом строгом костюме и пытался завязать галстук. Зигель из угла номера подавал разнообразные советы, которые переросли в сравнения, раздражающие и без того сердитого полковника.
   - Привыкли в полиции галстуки на резинках на шею цеплять, потому прилично одеться не способны, - развлекался Герман Борисович.
   - А у вас в армии лучше были? - не сдавался Сутулов. - Исусыч, хоть ты прояви христианское сочувствие, помоги прихожанину.
   - На сутану бесовские веревки не вешали. Зачем украшать себя подобным образом? Нет таких навыков у меня, - Николай отвечал спокойно и рассудительно.
   - А ты, Андрюша, умеешь их завязывать? - повернулся полковник к Недодаеву.
   - Настоящий офицер умеет делать все. У меня есть инструкция из журнала, как повязывать галстук. С картинками. На камуфляж разведчику галстуки не цепляли. Сейчас по инструкции повяжем - красавцем станешь. Президент будет счастлив иметь таких подданных.
   - Подданные у короля бывают, - заметил Николай.
   - А у нас президент - и король, и царь, и хан в одном лице, - весело сказал Зигель. - У него даже заместителя нет. У всех президентов есть, а у нашего - нет! Зачем царю заместитель? Он только президенту нужен. Незаменимые они у нас. Даже в конституции прописали, что нашему президенту не положено иметь зама. Американскому положено, а нашему нет.
   Целый час возились с галстуком, завязывая его строго по инструкции. Узел получался то больше, чем нужно, то меньше, то совсем не оставлял места для шеи. Наконец Недодаеву удалось завязать его строго и красиво. Сутулов в полной комплектации выглядел представительно и солидно.
   В руках у Зигеля заиграл мобильный телефон. Герман Борисович слушал собеседника, громко и постоянно произнося одно и то же матерное слово.
   - Толкушкин арестован, Перебийнос ранен, - коротко сообщил он полученные новости. - Я поеду в Угрюмов разбираться, а вы тут без меня справитесь с гарантом и его командой. Деньги на это я передам тебе, Андрей. Много не оставлю, непонятно еще, чем там все закончится.
   Второй звонок заставил всех вздрогнуть. Зигель снова взял трубку, недолго слушал и коротко ответил: "Да, готовы".
   - Сегодня после обеда в МГУ встреча со студентами и преподавателями. Подтвердили плановое мероприятие. Вам нужно заранее прибыть туда, а дальше Кузнецов все берет в свои руки. Передавайте гаранту от меня привет. В следующий раз сфотографируюсь с ним на память непременно.
   Герман Борисович начал быстро собирать вещи в чемодан.
  
   Президент прибыл с большим опозданием. В душном зале все устали ждать, но к выходу уже не пускали: охрана не хотела второй раз проверять прибывших. Традиционные аплодисменты были вялыми. Гарант длинные речи произносить не любил, и это скрасило встречу.
   Кузнецов исподволь подводил Сутулова к центральной фигуре, приветливо кивая знакомым охранникам. Недодаев с Николаем в сторонке следили за этим движением, не сводя глаз с президента, который общался с группой студентов. Сутулов подошел почти вплотную к нему, как тут президент развернулся к девушкам и отодвинулся от полковника. Проворные студенты заполонили все пространство вокруг, окончательно задвинув дисциплинированного полковника в угол. Николай пошел на помощь Сутулову, желая расчистить ему дорогу, но незаметная охрана поставила его в группу фотографирующихся. Гарант еще раз подвинулся - и оказался в двух шагах от Николая. Засверкали фотовспышки, заработали телекамеры, фиксируя момент встречи президента с будущими учеными кадрами страны. Прощаясь, гарант пожал руки тем, кто стоял вблизи, последним отметив крепкое рукопожатие бывшего пастора. Снова засверкали вспышки, включились красные глазки телекамер. Сутулов в отчаянии смотрел на праздник Николая со стороны. Кузнецов был невозмутим.
   Через полчаса вся компания стояла на Воробьевых горах, молча осматривая Москву с высоты. Полковник с Недодаевым нервно курили.
   - С вас тридцатка, - также невозмутимо произнес представитель фирмы "Мы решим Ваши проблемы".
   - За что это? - поинтересовался Андрей.
   - Сфотографировали вашего. Рядом с гарантом. Ролик и фото получите вечером.
   - Но ведь не того! Сутулов за кадром остался.
   - Охрана перепутала. Они специально Николая воткнули в эту кучу. Его видели рядом со мной и решили, что это претендент. А полковника отодвинули. Тем более что он, как узрел своего шефа, вытянулся по стойке смирно и все честь порывался отдать. Заклинило его маленько. С кем не бывает. А Коля - молодец. Фотогеничен. Отлично получится. Так что, готовь денежки.
   - Дима, ты что, совсем глухой: полковника поставить рядом договаривались.
   - Да вам какая разница, кого выбирать? Будет Николай мэром. За руку с самим президентом сфотографировали. Здорово!
   Расчет, после долгих препирательств, решили отложить до консультаций со своим начальством. Кузнецов убыл на черной "Волге", пообещав заехать вечером.
   Николай с интересом следил за гигантским торговым круговоротом вокруг Лужников. Сутулов снова и снова курил. Наконец он обрел дар речи.
   - Совсем ведь рядом был. Можно уже было снимать. До выборов маловато времени осталось. Блавздевич торжествует, небось. Ни одного реального кандидата там нет. Что делать будем?
   Зигель еще ехал в поезде, когда Андрей поведал ему о сегодняшней неудаче. Герман Борисович недолго думал и посоветовал расплатиться за снимки, наказав продолжать попытки сфотографировать Сутулова. По мобильному телефону Зигель говорил быстро и лаконично, экономя время и деньги. Недодаев в очередной раз удивился многообразию способностей своего компаньона, решив почаще общаться таким образом.
  
   Вечером с удовольствием рассматривали привезенные Дмитрием фотографии. Даже полковнику понравилось отличное изображение рукопожатия Николая с гарантом. Кузнецов с удовлетворением взял деньги, тщательно их пересчитав. Они рассмотрели будущие мероприятия президента, остановившись на встрече со спортсменами во вновь открывающемся спортивном комплексе. Она должн была состояться через две недели.
   - Хорошо зарабатываете, Дима, - заметил Недодаев. - Заказов много?
   - Хватает. В стране краев и областей много. А городов - не счесть. Выборы идут постоянно. Они стали традиционной русской забавой.
   - Так Моложанов неспроста эту идею нам подбросил? - догадался Андрей. - Дилер он что ли, провинциальный?
   - Этого я тебе не говорил. Сказано: помогаем хорошим людям, значит, так оно и есть. Так что будьте на связи и наготове. Сутуловым займись, чтобы не клинило его при виде начальства. Что это за мэр будет, несамостоятельный такой?
  
   Вечный город не успокаивался даже глубокой ночью. Епископ в задумчивости смотрел из окна на величественные купола собора Святого Петра и размышлял - что утром доложить Папе? Удивительные фотографии лежали у него на столе. Рукопожатие бывшего разведчика с бывшим пастором не могло быть случайным. Но такие связи не афишируют. Если пастор завербован и трудился на разведку, то почему он отказался от сана? Зачем эту встречу показали в "Новостях"? Какие цели преследует Кремль? Из пояснительной записки следует, что встреча была неплановой, но в такие совпадения епископ давно не верил. Тем более, он не мог такое озвучить Папе. Епископ присел у рабочего стола и сбросил по электронной почте шифрованное указание в Угрюмов: немедленно проверить шаг за шагом деятельность Николая и его коллеги.
  
   Глава 18.
   По ком шуршит памперс?
   Тополиный пух заставлял чихать Германа Борисовича даже в машине. Кондиционер создавал уютную прохладу в салоне, но пух мешал ею спокойно наслаждаться. Пересыпкин быстро довез Зигеля до больницы. Он сопровождал шефа до палаты. Перебийнос лежал в углу под капельницей. Рядом сидела бледная Катерина с красными от усталости глазами. В палате было еще несколько коек с лежащими на них больными. Тяжелый неприятный запах стоял в помещении. Бригадир тихо поздоровался с Зигелем.
   - Хорошо выглядишь, Сан Саныч! - бодро произнес тот.
   - Хорошо, что еще выгляжу, - без энтузиазма ответил Перебийнос. - Был огромный шанс уже совсем не выглядеть.
   - Что за настроение, казак? Сейчас переведем тебя в нормальную палату, врачи подштопают - и снова на рыбалку с пастором поедешь. Что хочешь проси, достанем.
   - За заботы спасибо, но в отдельную палату не хочу. Народ тут нормальный, пообщаться можно. Ходить пока нельзя, а лежать с кампанией приятнее. Земляк возле окна вон сидит. Сала бы с самогоночкой отведать...
   - Какое сало? - возмутилась Катя,- Кефирчик будешь пить, как доктор сказал. Про самогонку вспомнил! Ее не скоро еще попробуешь.
   - Ты хоть знаешь, Сан Саныч, почему хохлы так сало любят? - спросил Зигель.
   - Любят, потому как оно вкусное и питательное.
   - Даже этого ты не знаешь. Четыреста лет монголо-татары топтали Киевскую Русь и все забирали подчистую. Только свиней они лопать не могли - из религиозных соображений, и те оставались жителям. Так что, свиньи целую нацию от голода спасли. Привычка сало трескать осталась в народе на генетическом уровне. - Герман Борисович разразился исторической лекцией. - А что произошло с тобой?
   - Валера все расскажет. Он рядом находился. - Бригадир не хотел быть услышанным целой палатой. - Никогда не лежал в больнице за всю свою жизнь. А сейчас - того и гляди в памперс оденут. Американцы фильм сняли. "Основной инстинкт" называется. Ни черта они не понимают в инстинктах, тем более - в основных. Когда после операции в сортир ползешь, тогда инстинкт проявляется, - мрачно шутил Перебийнос. - Лежа эти инстинкты справлять неудобно.
   - Никогда не знаешь, по ком шуршит памперс. Может он шуршит по тебе! - Зигель подвел философский итог беседе.
   В разговоре с Пересыпкиным выяснилось, что бригадира ударил возле офиса невесть откуда выскочивший "КАМАЗ". Оказалось сломанным бедро, несколько ребер. Бедро прооперировали и поставили пластину. Грузовик был, как водится, в угоне. Заводскими делами занимается Бабищев.
   - А что за история с Толкушкиным приключилась?
   - Нина Михайловна в курсе. Я до вашего прибытия рулил в "Оазисе", но по всем делам стали прессовать очень плотно. Незаметный Бурьян выручает. Такое впечатление, что они за каждым шагом следят. Молдаван завернули с вином, пригрозив в следующий раз все отобрать. Добрянский опять чудит. Птицефабрика нашла себе других поставщиков и отказалась от нас. Печать с документами пытались арестовать. Налоговая желает видеть директора. Каждый день звонят, интересуются. Счет закрыт. Пока пастор со своей "гуманитаркой" выручает. Спирт провозит без досмотра и сдает его нам. А Жгун и Бурьян по старой памяти в гараже его в водку превращают. Пенсионеры реализуют. Но ручеек маленький и скоро, видимо, обмелеет совсем. Кому-то мы насолили изрядно.
  
   Нина Михайловна бросилась обниматься. Зигель терпеливо ждал, пока она в полной мере проявит свои чувства. Кабинет директора был настолько разгромлен, что даже тщательная уборка не могла скрыть всех следов.
   - А тут что искали? Поотрывали ковровое покрытие... Кто так бесчинствовал? - Герман начал выходить из себя.
   - Налоговая полиция. Документы им понадобились. Но Толкушкин заметил с крыши, как они подъехали, и спрятал там документы. Потом разволновался, полез уже по другому зданию, а на балконе его арестовали. По подозрению в хищении чужого имущества.
   - Так документы нашли или нет? - нервно спросил Зигель. - Где они?
   - Валера залез и забрал их с крыши. У меня дома пока хранятся. Но лучше вам отдать. Там много такого, что показывать нельзя. Оштрафуют, - затараторила бухгалтер.
   - Хоть какая-то польза от трейсеров. Того и гляди, сам по крышам ползать начну. Кофе с коньяком остался? Давай, калиф на час, по рюмке дернем, может, отпустит, - Зигель устало присел за стол.
  
   На следующий день Храпко постарался освободить Толкушкина из-под ареста. Ему не смогли предъявить обвинения и, строго предупредив, отпустили. Сам майор привез незадачливого трейсера к Зигелю. Ему было интересно, куда так надолго пропал его шеф.
   - Ничего не случилось с твоим полковником. - Борисович с утра еще пребывал в хорошем настроении. - Охотится за гарантом. Как сфотографируется рядом, так сразу сюда. До выборов всего месяц остался.
   - Приказ о его увольнении уже пришел. Так что Сутулов уже пенсионер. Меня напрягают. Хотят перевести в самый задрипанный район. Одна надежда на вас. Выборы нельзя проиграть. А как выиграть у этой шайки? - Храпко печально смотрел на Зигеля.
   В дверь негромко постучали. На пороге образовался Хлипов с бумагами в руках.
   - Тебе чего, Олежек? - Герман удивился его приходу.
   - Договор вашей аренды прерываем. Нам срочно помещение понадобилось. Завтра же освободите помещение. - Хлипов старался отвести взгляд в сторону.
   - Завтра никак не получится. В договоре указано: в трехдневный срок после окончания действия. Да и срок, кажется, не подошел.
   Договорились, что неделю еще будут арендовать это помещение. Герман Борисович позвонил Недодаеву и попросил срочно передать поездом фотографии Николая с гарантом.
  
   Объяснения в налоговой были бурными. Зигель пришел с пачкой приказов по фирме и теперь ловко уклонялся от предъявленных обвинений.
   - Почему документы в офисе не хранятся?
   - Вот приказ директора о хранении их дома у бухгалтера. В целях большей сохранности.
   - Где накладные за прошлый год?
   - Вот приказ директора о назначении комиссии по их отбору и уничтожению. Вот акт об их уничтожении в соответствии с утвержденным списком.
   - Почему не сдали документы в архив?
   - Имеется справка из архива о невозможности принять на хранение документы коммерческой фирмы ввиду отсутствия места.
   - Вы занимались бартером и неправильно начисляли налоги.
   - У нас бартера близко не было. Только купля-продажа. Мы продавали запчасти рыбакам, они продавали рыбную муку заводу. У каждого партнера дебит не совпадает с кредитом. Все ждут денег.
   - Мы арестуем имущество вашей фирмы...
   - У нас своего имущества нет. Мы работаем на арендованном имуществе. Вот договор аренды. Это юридическое лицо никакой деятельности, кроме аренды, не ведет.
  
   Толкушкин переехал к Бабищеву на завод и теперь обдумывал, как использовать оставшийся не у дел цех. Энергичная Тоня составила им компанию, разразившись целым фонтаном идей. Ее вдохновили успехи возлюбленного. Добрянский, увидав фотографии бывшего пастора с президентом, решил выждать и пока не мешать компаньонам. Индейкина поставил в известность, что разлив вина "Настоящим косинусом" прекращен. Тоня привела Толкушкина в пустующий цех и показала, как она собирается реализовать свои задумки. Павел одобрил ее планы, решив немедленно заняться их осуществлением. Зигель также поддержал начинание, сразу предоставив необходимые средства. На эти деньги купили солидную аппаратуру, которую срочно монтировали в цеху. С освещением помог директор, лояльно настроенный после беседы с Германом Борисовичем. Бабищев договорился с автобусным парком, предоставившим автобусы для доставки молодых людей на дискотеку и обратно. Название дискотеки придумала сама Тоня. Она настояла на выделении отдельных помещений для отдыха танцующих пар за отдельную, поначалу символическую плату. Толкушкин горячо возражал, что такое решение даст повод блюстителям нравственности придраться к дискотеке и закрыть ее. Но сибирячка проявила настойчивость и упорство. Она, посоветовавшись с юристами, разработала бланк брачного контракта на любое количество времени, вплоть до одного часа. Тоня собиралась реализовывать их прямо на дискотеке, предваряя посещение отдельных комнат.
   Через неделю все было готово. Последние три дня популярное радио "Угрюмый голос" постоянно делало рекламные объявления о проведении дискотеки "Кислотный дождь". Нагнетали ажиотаж слухи о приезде на открытие таких знаменитых групп, как "Шурупы в танце!" и "Каски набекрень". Зигель с удивлением и удовольствием наблюдал за продажей билетов. Их расхватали буквально за полчаса. Битком набитые автобусы один за другим прибывали к воротам цеха. Его размеры позволяли танцевать большому количеству молодых людей, не мешая друг другу. Музыка звучала в цеху до отъезда последнего танцующего. Брачные контракты заполнялись усталой Тоней почти до утра.
  
   Утром взбешенный Блавздевич вызвал на ковер Индейкина.
   - Ты мне обещал, что с фирмой "Оазис" будет покончено. Все каналы поступления денег перекрыты. А знаешь, сколько за один вечер они заработали?
   - Счет у них арестован. Вино везут мимо. Рыбная мука поступает от других поставщиков. Налоговая инспекция проводит проверку. Атаман их в больнице... Сделал все, что мог.
   - Да они плевали на твой счет! Теперь наликом гребут. Попробуй, останови эти танцы на принадлежащем им заводе! Этими деньгами дорожку новому мэру постелят. А на тебя Сутулов давно зуб точит. Забыл, как на допросы водили?
   - Кажется, ставку на Сутулова они не делают. Какой-то поп-расстрига там в фаворе. С президентом за руку по телевизору показывали.
   - Да что ж ты не докладываешь вовремя!? Все последним узнаю про попа, балда ты этакий! - Блавздевич уже кричал.
   - По телевизору хоть иногда "Новости" смотреть надобно, а не сериалы про уголовную шпану. Тогда в курсах всего будешь, - огрызался Индейкин.
  
   Пешня сидел в большой задумчивости. Угол собрал всю группировку в принадлежащем бандитам кафе. Оружие должны подвезти с минуты на минуту. Заказ на разгром заводского цеха с дискотекой, Алексей получил еще утром. Он понимал, кто нанял их для запугивания бизнесменов, тем более что уже уложил на больничную койку одного из них. Тот давно надоел Пешне, но звонок по телефону остановил тогда боевиков. Алексея предупредили, чтобы не лез, куда не положено. Иначе обещали одеть всех в памперсы. Пешня представил всю группировку в памперсах и поморщился. Такое оскорбление можно было вынести только от одной организации. Сегодня этот же голос повторил указание не вмешиваться в то, что их не касается. Пешня помнил, что случилось с предыдущим "смотрящим", которого тоже предупреждали. Не поверил бедный Кирогаз, что ему положено только на базарах шарить и казино с лохами деребанить. В граните теперь высится на центральном кладбище с брелком от "Мерседеса" в руках... А группировку рассеяли в одночасье. Пешня тогда в гору пошел.
   Тихий стук в двери прервал его размышления. Невзрачный человек в сером костюме зашел беспрепятственно в комнату. Алексей вскочил посмотреть, чем занята его охрана. Фикса и Леший мирно дремали в своих креслах перед включенным телевизором. Пешня выхватил пистолет, закричав: "Вставайте, пентюхи!" Но глупые улыбки застыли у охранников на лицах, не изменивших свое выражение.
   - Не надо будить их, через десять минут сами проснутся, - спокойным голосом посоветовал посетитель.
   Пешня вернулся в кабинет. Незваный гость смирно сидел на стуле. Пешня остановился посреди комнаты и внимательно посмотрел на него.
   - Уберите пистолет, пожалуйста, а то пораните кого ненароком, - снова спокойно произнес посетитель.
   Пешня с трудом взял себя в руки и сел на свое место. Пистолет положил на стол рядом с собой.
   - Ты кто и что тебе надо? - два вопроса слились у Пешни в одно предложение.
   - Верующие мы, церковь у вас истинную представляем. Помогаем друзьям нашим в меру своих сил скромных. Наслышаны, что препятствия чинить им собираетесь, и просим воздержаться от деяний необдуманных.
   - А не много на себя берешь, верующий? Это наш город. Мы здесь хозяева. Никто нам не указ.
   - Да неужели? Намедни звонили тебе с просьбой, которую ты не можешь не выполнить. Мы присоединяемся к ней, - уже без прежнего почтения произнес посетитель.
  
   Герман Борисович не знал, какие страсти бушуют вокруг его фирмы. Но ощущал непонятную тревогу и сегодня постоянно ходил по кабинету. Фотографии Николая с гарантом давно висели на стене за спиной директора. Они были повешены так, что любой посетитель упирался в них взглядом, а потом опускал его на присутствующих. Хлипов сунулся было к Зигелю с напоминанием об освобождении помещений, но, наткнувшись на фото бывшего пастора в такой компании, быстро ретировался. Олег хорошо знал Николая, а также степень его участия в делах фирмы "Оазис".
   Предвыборная кампания Блавздевича шла полным ходом. Три недели до выборов осложняли обстановку. Зигель напряженно думал, каким образом склонить чашу весов на свою сторону. Святого отца выдвигать уже поздно. Потратились на снимки и ролики, а использовать их не удается. Только налоговую отпугивать, да арендодателей разгонять. Моложанов выражал недоумение по поводу скромной агитации за Сутулова. Танцы в цеху уже шли под призывы голосовать за полковника. Но опросы показывали, что Блавздевич далеко оставил всех позади. Сутулов - второй в рейтингах, но отрыв - катастрофический.
   Шум в коридоре отвлек Зигеля от грустных мыслей. Он приоткрыл дверь. Веселой гурьбой двигалась целая процессия к кабинету. Впереди на костылях шествовал Перебийнос, за ним Катя несла большую сумку. Пересыпкин с "гвардейцами" следовали за ними. Все зашли в открытую дверь. Нина Михайловна выглянула в коридор и, увидев Катю с бригадиром, не здороваясь, закрыла дверь.
   - Здравствуй, Борисович! - Громко поздоровался бригадир. - Решил вот на работу выйти. Надоело в больнице до чертиков. Швы сняли, пора трудиться. Что ты так невесел?
   - Да выборы эти все спать спокойно не дают. Ввязались в них, потратились изрядно. Бизнес наш прижали сильно. А выиграем ли - бабушка надвое сказала.
   - Не знаю, какая бабушка тебе что говорит, а я говорю: выиграем непременно! В пролетарском городе, да чтобы всякие педерасты да спекулянты нас одолели? Быть этого не может!
  
   Глава 19.
   " А я любил дзюдо и до..."
   - До выборов осталось восемнадцать дней! - Сутулов каждое утро поднимал Андрея с кровати таким календарным объявлением.
   Дни, по мнению будущего мэра, стремительно мчались. Недодаев, наоборот, чувствовал, что время почти остановилось. Николай спокойно делал физзарядку, отжимаясь от пола. Он покрылся капельками пота и поглядывал в сторону ванной. Но Андрей опередил спортивного пастора, рванувшись туда с целью скрыться от утренних однообразных споров. Эти шумные диспуты Сутулов с Николаем вели постоянно. Вот и сегодня предвыборные дебаты начались еще до завтрака.
   - Нет, ты мне скажи, почему своего руководителя выбирают прямым голосованием? Я, что, должен всем понравиться? Каждому наркоману и проститутке? Почему голос лесбиянки равняется голосу Героя России? А голос бомжа приравнен к голосу доктора наук? Тупое безголовое большинство навязывает свою волю ответственным людям. Вот так и появляются фюреры, - Сутулов горячо вступил в новую дискуссию.
   - Господь всех любит. А демократия дала всем равные права. - Николай вытерся полотенцем и сел в кресло.
   - Господь любит всех, а Папу Римского выбирают не все прихожане. Епископы голосуют за самого достойного, - полковник нашел весомый аргумент.
   - Мирские дела вершатся по своим законам. Их устанавливают люди, - не сдавался Николай.
   - А порядок выборов Папы господь определил? - Наступал Сутулов.
   Телефонный звонок прервал затянувшийся спор. Андрей немедленно выглянул из ванной. Он подошел к телефону, не успев смыть полностью пену для бритья. Сообщение Кузнецова заставило задуматься: гарант неожиданно отбыл на Кавказ. Конечную точку маршрута определить не удалось. Кузнецов за новые сведения запросил еще денег, сославшись на непредвиденные расходы.
   - Пора убедиться в достоверности приобретаемой информации, - указание Зигеля после сообщения ему о новых трудностях и расходах было однозначным.
   Кузнецов тоже взял паузу для консультаций со своим начальством.
  
   Зигель бушевал в офисе. Расходы на выборы росли не по дням, а по часам. Только Перебийнос мог успокоить Германа Борисовича. Остальные старались не попадаться ему на глаза.
   - Как мы окупим все эти траты? - один и тот же вопрос Зигель постоянно задавал бригадиру. - Где деньги возьмем?
   - Заработаем на соперниках. Я с Тоней создал уже несколько бригад из моих бывших соратников. Добрянский мобилизовал своих работяг. Пусть побегают. Его работяги вошли в бригады по расклеиванию листовок Блавздевича. Мои клеят фото его соперников.
   - Вы еще Сутулову вредите?
   - Нет. Потом получаем деньги от кандидатов после проверки их контролерами и - организованно все срываем. Меняем их местами и клеим заново. Докладываем контролерам о происках соперников. Они едут туда, возмущаются, приказывают сорвать. За опасность получить от конкурентов по голове берем двойной тариф. И снова клеим все на старые места. Бригады трудятся, не покладая рук. Серьезные деньги поднимаем. Тоня придумала. А листовки эти все равно никто не читает. Фильм бы хороший снять.
   - Больной, больной, а бизнес научился на выборах делать. - Герман Борисович стал помягче после приятного сообщения. - Снять фильм про выборы в городе - это хорошая идея. Продадим его за бугор, пусть посмотрят на нашу демократию.
   - В бизнесе нет больных и здоровых. Есть живые и мертвые. - Бригадир начал изрекать афоризмы.
   Зигель с интересом посмотрел на Перебийноса. Он подумал, что подготовил себе достойную замену, но эта мысль его не обрадовала. Герман Борисович решил отвлечься от грустных мыслей с помощью любимого занятия - пересчета полученных денег. Несколько минут он старательно раскладывал заветные зеленые бумажки по столу. Потом взялся за трубку телефона.
   - Попробуем воспользоваться современными услугами и передать пару десятков тысяч Андрею. Пусть уже до конца доведет начатое, - сказал Зигель. - Девушка, ваш банк имеет систему "вестерн юнион"? Кто спрашивает? Клиент вашего банка. Как ушел тот, кто обслуживает системы? Вы мне скажите, вы оказываете услугу по пересылке денег? Какие сведения секретные? Вас зачем посадили там? Клиентов отпугивать?
   - Передать деньги с проводником поезда - и дело с концом, - заметил Перебийнос.
   - Бросила трубку, овца безмозглая, - возмутился Герман Борисович. - С каким проводником, Сан Саныч? Еще в трусы зашей и в туалете вагона езжай с деньгами.
   - Почему в туалете?
   - Там закрыться можно. Читаешь черным по белому: банк оборудован системой "вестерн юнион" и оказывает услуги по пересылке денег. А какие сотрудники подготовленные! Душа радуется. Не страна, а край непуганых идиотов, или идиоток. Что ты говорил о фильме? - Зигель переключил разговор на новую тему.
  
   Режиссер Блейш нашелся сразу. Он прибыл на собеседование к Герману Борисовичу, ведя за собой оператора Слоновского. Зигель решил не пускать творческое дело на самотек и в течение вечера прикинул сценарий будущего фильма. Название понравилось всем. Три части фильма "Народный мэр" решили снимать немедленно. Зигель сказал, что через десять дней он должен быть показан по телевидению. Блейш получил задаток и сразу отправился снимать первую часть - "Выдвижение". Слоновский двинулся за режиссером с большой камерой в руках. Зигель тщательно проинструктировал бригадира, который в сценарии играл не последнюю роль.
   Завод снимали крупным планом. Рабочие, в выданных запасливым Перебийносом спецовках, стояли возле запущенного (и единственного работающего) станка. Они остановили станок, и вышли на освещенную ярким светом улицу. Там к ним присоединились другие рабочие, подошли служащие из конторы, появился директор. Митинг, посвященный выдвижению кандидатом на выборы в мэры Сутулова, открыл колоритный Перебийнос. Стоя на костылях, он громогласно призывал пролетариев выдвинуть борца с организованной преступностью кандидатом в мэры. Слоновский по указанию Блейша быстро перемещался вокруг отрепетированного митинга, захватывая в кадр трудовые принципиальные лица рабочего класса. Особенно убедительным получился бригадир, требующий немедленного избрания народного мэра. Бурьян и Жгун согласно кивали головами в такт речи человека из народа. Шум заводского гудка Блейш решил вставить в эту часть фильма.
   Съемки второй части отложили на следующий день, сразу помчавшись монтировать отснятый материал. Перебийнос, стуча костылями, поднялся в кабинет директора, где необходимо было обсудить несколько насущных вопросов. Добрянский уже находился на своем месте. После выдворения бандитов с завода, он благосклонно стал относиться к представителям "Оазиса", особенно к Перебийносу. Столик в углу кабинета был уже накрыт. Бригадир с удовлетворением присел у него. Директор переместился туда же. Быстро наполнили бокалы коньяком. Обсуждение насущных проблем началось после третьего тоста.
   - Тут какая забота, Владимир Иванович. Нам нужно фильм снять и расходы на него увеличить всячески. Выставь счета за аренду заводских территорий, за остановку производственного процесса, за участие рабочих в массовке, за свет и тому подобное.
   - Нет, Сан Саныч, для своих я все сделаю бесплатно. Работяги все равно ничем не заняты, свет солнечным днем не включали, аренды никакой не было. У вас режиссером Блейш какой-то трудится. Он и без меня расходы до небес задерет. Не рады еще будете. При советской власти директором любого фильма был еврей. Кому, как ни им списывать серьезные суммы доверяли.
   - Зигель сказал, что так надо. Он потом фильм куда-то за рубеж продать решил. А там дешевый фильм никому не интересен. Тем более, что деньги никуда не уйдут. "Оазис" платит за фильм. Блейш эти деньги отдает заводу за услуги. Завод получает деньги и отдает их учредителям, то есть "Оазису".
   - Раз Герман Борисович просит, значит сделаем. Чего ж не сделать для хороших людей.
  
   Вторая часть фильма снималась также стремительно. На заводской дискотеке молодые люди давали интервью, высказывая заранее отрепетированное пожелание - выдвинуть Сутулова кандидатом в мэры. Фамилия будущего мэра звучала почти во всех объявлениях ди-джеев, красовалась на огромных плакатах при входе в импровизированный зал, листовки с его изображением раздавались каждому посетителю. Слоновский с камерой метался по дискотеке, фиксируя все эти проявления молодежной поддержки на пленку. Бессмертный сценарный замысел Германа Борисовича воплощался в жизнь. Эта часть фильма должна была продемонстрировать желание молодежи избрать мэром Сутулова.
   Блейш опытной рукой профессионала направлял камеру своего оператора для достижения нужного эффекта. Тоня помогала ему изо всех сил. Существенная скидка на входные билеты для участвующих в съемках молодых людей поднимала настроение, и они с удовольствием показывались в кадре. Режиссер остался доволен отснятым материалом. Монтаж также шел ударными темпами. Через день две части были готовы для просмотра, который Зигель назначил в своем кабинете.
   На просмотр прибыл бригадир в сопровождении Тони и Кати, подошли Бурьян, Жгун, подъехал Пересыпкин. Он привез режиссера с оператором. Пригласили Храпко. Фильм понравился и оставлял ощущение серьезной поддержки населением Угрюмова своего будущего мэра.
   - Блавздевич с Индейкиным не должны бы узнать об этом фильме. Иначе его нигде не покажут. - Храпко искренне волновался за судьбу своего бывшего шефа и собственную карьеру.
   - Постараемся вместе. - Зигель был сегодня на удивление краток.
   - А как закончим фильм? - поинтересовался бригадир.
   - Это вы скоро узнаете, - загадочность Германа Борисовича удивила всех больше краткости.
   Все разошлись по кабинетам. Зигель оставил на совещание только Блейша, Храпко и Пересыпкина. Из его кабинета еще долго раздавался громкий смех.
  
   Москва порядком надоела своей суетой Недодаеву. Еще больше надоели постоянные упреки Сутулова в недостаточных усилиях по решению проблемы фотографирования. Полковник так увлекся этой идеей, что постоянно видел гаранта во сне, о чем каждое утро с упоением рассказывал Николаю и Андрею. Недодаев, получив требуемые деньги от Зигеля, настоял на том, чтобы проверить достоверность получаемой информации о перемещениях президента. Долгая езда по темным улицам столицы в знакомом уютном микроавтобусе закончилась за воротами ничем не примечательного дома, который размещался на окраине города. Зашторенные окна были непременным условием этой поездки. Недодаев с удовольствием выбрался из автобуса, разминая затекшие ноги. Сутулов тихо ворчал. Николай осматривал двор. На крыше дома тарелочные антенны торчали по всему периметру. Бывший пастор из опыта экспедиции знал, что такие телеантенны должны быть ориентированы на одну сторону, где находится спутник. Кузнецов провел всех в дом, где первый этаж был заставлен мощными компьютерами с огромными экранами. Два человека сидели за мониторами.
   - Где наш гарант и чем он сегодня занимался? - спросил Кузнецов ближнего.
   - Справка уже готова, получишь у старшего смены. План на ближайшие дни уточняем. Гарант в последнее время частенько меняет расписание.
   - Вы что, следите за президентом? - Сутулов нахмурился. - Это законом разве не запрещено?
   - Объясняю, - зашел в комнату старший смены, - президент выбран народом и его деятельность должна быть прозрачной. Он нанят нами для исполнения своих обязанностей. Но мы за ним не следим. Мы смотрим за его челядью. Повара, охрана, секретари, водители и прочие - все сидят на мобильниках и малейшее движение гаранта предваряется шумом в эфире. Анализируя этот шум с помощью ключевых слов, машины выдают точный прогноз относительно намерений гаранта и его предстоящих перемещений.
   - А он и его помощники разве не понимают, что так можно присматривать за ними? - поинтересовался Николай.
   - Понимают, конечно, и обеспечивают режим секретности при необходимости, но не все же дела у президента секретные. А, вообще-то, очень трудно обеспечить скрытность перемещения. Челядь все равно шумит. Так что ваши сомнения должны рассеяться относительно достоверности сведений.
   - А что планируется в ближайшие дни? - Сутулов пообвык в новой обстановке и перестал хмуриться.
   - Через пару дней состоится встреча со спортсменами, как и планировалось. Там попробуем вам помочь.
   Обратная дорога показалась короче. Недодаев спорил с полковником по поводу правомочности таких действий. Сутулов восхищался аппаратурой и сожалел, что милиция не имеет таких возможностей.
   - Так бы все преступники были у нас под колпаком, и все их планы становились известны до совершения преступлений, - мечтал Сутулов.
   - Ну, уж нет. Скорее законопослушных граждан посадили бы под колпак, - активно возражал Андрей. - Оружие не разрешаете нормальным людям для самозащиты иметь. Прописку заменили словом "регистрация", а суть осталась та же. Попробуй, зарегистрируйся здесь. А бандиты в два счета решают эти вопросы, потому как денег много. Будто-то в милиции ни одного компьютера нет.
   - Нет, захотят преступники банк ограбить и планы свои начнут обсуждать по мобильникам, тут мы их и возьмем, - продолжал мечтать полковник.
   - Какие банки, Сутулов? Это в западном мире частенько грабят банки, а у нас с помощью банков грабят население. Какие бандиты будут грабить банки, если они им и принадлежат? Ты хоть раз слышал, чтобы банк у нас ограбили? Слышно только, как в очередной раз вкладчиков кинули. Совсем не владеешь обстановкой в стране, а уже полковник. Мэром собираешься стать. Уж лучше пусть церковь нами управляет. Те парни давно реально на вещи смотрят. Правда, Николай?
   Николай спокойно сидел за столиком, вспоминая вчерашний визит в номер неприметного мужчины, который передал привет от епископа. Его благословили на мирские дела, посоветовав использовать этот счастливый случай на благо церкви.
  
   Встреча со спортсменами проходила во вновь открывшемся борцовском зале, которые стали возводить в столице резко увеличившиеся числом поклонники восточных единоборств. Спонсоры щедро оплатили оборудование прекрасного спортивного сооружения и экипировку дзюдоистов. Гарант вышел в кимоно, приняв участие в нескольких показательных схватках. Сутулов в новом спортивном костюме медленно приближался к группе фотографирующихся с президентом спортсменов. Охрана проверила полковника и, приняв его за тренера, пропустила в близкий круг. Бывший пастор в легких светлых брюках и голубой тенниске стоял возле шведской стенки. Он с интересом наблюдал за попытками Кузнецова ускорить движение Сутулова к гаранту. Президент, заметив атлетическую фигуру Николая, подозвал его в круг спортсменов и поставил его рядом с собой. Он снова за руку поздоровался с пастором, сказав, что хорошо, когда научные сотрудники занимаются борьбой. Это помогает преодолевать трудности в жизни и закаляет характер.
   С тренерами президент не стал фотографироваться и быстро вышел из зала. Полковник с обреченным видом смотрел на Кузнецова. Он не мог сдвинуться с места от постигшего его разочарования, и Николаю пришлось потрудиться, чтобы вывести Сутулова. Вместе с Андреем, они, наконец, покинули спортивное сооружение. Кузнецов с довольным видом подошел к компаньонам.
   - Договорился с корреспондентами, что фото будут готовы вечером, а утром их напечатают в газетах. Видеоролик привезу к поезду. Готовьте денежки.
   - Так снова не того поставили рядом, - Недодаев тоже опомнился.
   - Это судьба, Андрюша. От нее, как говорят, не уйдешь. Быть пастору мэром. Просто у гаранта прекрасная профессиональная память на лица. Увидел знакомое со встречи в университете лицо и подозвал Николая, решив, что тот еще и спортом увлекается. "А я любил дзюдо и до...", - так, кажется, сказал поэт?
   Вечером, утешая нетрезвого полковника, Андрей заверял, что Зигель все равно что-нибудь придумает, и Сутулов будет мэром.
   "Но ведь до выборов осталось несколько дней" - наконец сбился с точного счета неудачливый кандидат на пост мэра.
  
   Глава 20.
   Хороший закон и нарушить приятно
   Третий день метался Храпко по Угрюмову. Злачные места он пометил в своей записной книжке и теперь объезжал их с отрядом омоновцев. Блавздевич в очередном предвыборном телеинтервью обещал очистить город от преступных элементов, направив на это лучшие милицейские силы. Усталый, злой, голодный, потный майор олицетворял эти силы, выслушав от своего нового начальника очередной нагоняй. Заодно он строго претворял в жизнь план, начертанный железной рукой Германа Борисовича, который должен был спасти ситуацию с избранием Сутулова.
   Блавздевич чувствовал себя спокойно и безмятежно перед выборами. Все начальники бюджетных организаций снова и снова клялись в успехе предстоящего мероприятия, трогательно рассказывая о бесконечной народной поддержке.
   Индейкин с привычным поклоном зашел вечером в кабинет мэра. Папка для докладов сегодня была почти пуста. Блавздевич пока воздерживался подписывать текущие бумаги, отложив все до понедельника, когда будут известны предварительные результаты голосования. Пару листов все же заместитель достал. Блавздевич недовольно поморщился.
   - Ну, что там у тебя? - обычным усталым голосом произнес мэр.
   - Мутят что-то сутуловцы с лицами нетрадиционной ориентации, - доложил Индейкин. - Зигель задумал склонить их на свою сторону и сейчас Храпко собирает этих придурков по участкам. Сажает их в обезьянники. С тусовочными неформальными лидерами разговоры ведет. Вроде как выбирать своего полковника их агитирует.
   - Да, не ожидал я такого от полковника и его штаба. А ты еще говорил, что высшая лига, с большим жизненным опытом люди, осторожно надо кампанию вести. Совсем из ума выжили. Нашли, кого агитировать. Больше, наверное, никого не смогли на свою сторону привлечь, - мэр добродушно рассмеялся. - Что делать будем?
   - Клинтон дважды на выборах обращался к таким неоднозначным людям и дважды они его поддерживали, обеспечив приток голосов и победу. - Индейкин как заученный урок произнес эту тираду. - Таких ученые насчитывают от пяти до десяти процентов.
   - Клинтон, говоришь, десять процентов... Учтем прогрессивный опыт. Давай машину, поедем, разберемся с педерастами. Пусть почувствуют хоть раз реальную заботу мэра и об этом народе, - Блавздевич бодро поднялся с кресла.
  
   Вечер четверга прошел в напряженной работе. Энергичный деловитый мэр объезжал милицейские участки в том же порядке, что и Храпко. Камеры предварительно задержанных, наполненные трудолюбивым майором, освобождались властной рукой мэра, несущего свободу и защищающего своих граждан от милицейского произвола. У входа в участок столпились люди, пол которых трудно было определить. Блавздевич, вспомнив Клинтона и воодушевленный его успехами, прямо со ступенек громогласно призывал поддержать действующую власть на выборах.
   К нему подошли двое раскрашенных мужчин в женских нарядах.
   - У нас это, просьба небольшая есть, - скромно произнес один из них, протягивая лист бумаги. - Митинг мы решили организовать в последний день перед выборами.
   - В последний не положено, - грозно сказал Блавздевич, - только завтра можно будет агитировать. Кого поддерживаете?
   - Вас, конечно. Нам нужна демократическая власть, а не полицейский произвол. Мы не виноваты, что родились такими и имеем определенные пристрастия. За что нас в кутузку садить? - голос второго звучал твердо. - Подпишите разрешение на митинг. Мы его в милиции заодно при вас и зарегистрируем. А то завтра снова хватать начнут. Любят они над нами издеваться.
   - Вот, вот, - покровительственно продолжил разговор Блавздевич. - А вы собрались отставного милицейского полковника поддержать. Тогда в кутузке и жизнь закончите. И не возражайте. Я пока еще мэр, мне все докладывают, - закончил он, не обращая внимания на протестующие жесты собеседников. Поехали дальше, - скомандовал он Индейкину, залезая в скромную рабочую "Волгу", в которой разъезжал во время предвыборных баталий.
  
   В штабе Сутулова ликовал только Зигель. Герман Борисович получил вечером доклад от Храпко о проделанной работе. Особенно его порадовало сообщение о предстоящем шествии лиц нетрадиционной ориентации, на которое дал разрешение сам мэр. Зигель немедленно вызвал режиссера на вечерний инструктаж, приказав с утра быть в полной готовности. Недодаев показывал фотографии Николая с гарантом, снятые прекрасными профессионалами, как определил Блейш. Сутулов сидел с мрачным видом за столом директора, не выпуская из рук бокал с пивом. Бывший пастор еще на перроне вокзала, обнимая соскучившуюся Тоню, отпросился у Андрея на заслуженные выходные. Пересыпкин быстро отвез их в загородный дом. Толкушкин на любимом джипе встретил остальных командированных. Павел по дороге рассказал им о действиях штаба и планах Зигеля, развеяв немного скверное настроение полковника. Перебийнос шумно успокаивал Сутулова, не забывая подливать холодное пиво.
   - Спокойно, кандидат. За тебя серьезные люди играют. Все делается по-взрослому. Моложанов частенько беспокоится, звонит. Фильм сняли о твоем выдвижении, где рабочие и молодежь так хорошо о тебе рассказывают. Я сам митинговал на заводе на костылях. Стыдно проиграть таким деятелям, которые Зигелю в подметки не годятся.
   В дверь без стука вошел Моложанов. Поздоровавшись со всеми, он отдельно пожал руку полковнику.
   - Жаль, что не удалось сфотографироваться, - сокрушался он. - Но Герман Борисович обещает поправить дело, не так ли?
   Зигель вывел его в отдельный кабинет, откуда недавно домой ушла Нина Михайловна. Совещались они недолго, наметив план совместных действий.
   - Постарайтесь не нарушать закон о выборах, чтобы потом в судах не завязнуть, - попросил на прощание Герман Борисович.
   - Хороший закон и нарушить приятно, - улыбнулся Моложанов, - Вы ведь сами так зачастую действуете. Как в истории с налогами.
   - Нарушаешь закон - тебя штрафуют; не нарушаешь - платишь налоги, - нахмурился от неприятных воспоминаний Зигель. - И все-таки, постарайтесь. Много потратили на это мероприятие. Очень жалко все потерять.
  
   Поздно вечером Пешня снова услышал по телефону знакомый голос. Опять ему настоятельно советовали воздержаться от любых действий в последующие два дня. Но в этот раз такой совет не вызвал привычного раздражения. Ранее Алексей получил скромный и неожиданный заказ: присмотреть за утренней демонстрацией сексуальных меньшинств, чтобы они агитировали за действующего мэра и не переметнулись на другую сторону. И хоть его "братки" угрожали разогнать весь митинг, привычно брезгливо относясь к этой братии, но установки он дал им обратные.
   " Жаль, что деньги удается получить только с одной стороны за одну и ту же работу. А точнее, за ее отсутствие. Чудны и непонятны людские дела", - подумал Пешня.
   Разговор с директором областной студии телевидения Моложанов вел лично. Просьбу комитетчиков (дать тридцать минут эфира Сутулову и показать небольшой ролик), директор передал самому мэру. Блавздевич задумался и разрешил. Он уже знал от Индейкина о провалившейся попытке соперника сняться с гарантом в Москве. Ролик, перекупленные режиссер с оператором также ему продемонстрировали. Действующий мэр был спокоен, собираясь еще долго действовать.
   - Глупые и непонятные эти американцы. Зачем два срока придумали для президента и мэров? Что за закон такой и почему не изменить его, если нужно? Силы есть, опыт один чего стоит по управлению... Нужно будет еще раз баллотироваться через пяток лет. Кто сказал, что каждая кухарка может управлять государством? Для этого элита нужна. - Блавздевич мысленно воспарил далеко в будущее. - А ролик свой - пусть показывает Сутулов... Выдвижение сегодня не актуально, - решил он.
  
   К восьми утра на центральной улице Угрюмова начались спешные приготовления к митингу, которого преимущественно рабочий город еще никогда не видел. Пешня сидел в черном джипе вместе с ближайшими соратниками, приготовившись вмешаться при нежелательном ходе событий. Команду ему мог дать только Индейкин. Группировка Пешни располагалась неподалеку на соседней улице, бойцы не хотели своими глазами видеть это безобразие. Такую просьбу передал Угол Алексею от "братков".
   Непосредственно возле мэрии стояли автобусы с омоновцами в полной экипировке. Их возглавлял Храпко. Его инструктировал сам начальник милиции, передав приказ действующего мэра - защитить лиц нетрадиционной ориентации от любых посягательств. Майор беспрерывно курил сигарету за сигаретой и мысленно грязно ругался, вспоминая о проведенных мероприятиях по очистке города от всякой швали. Оцепление центральной улицы было представлено редкой цепью милиционеров. Блейш выбрал удачную точку для съемок и поставил туда Слоновского с камерой. За ними присматривал Недодаев, получивший точные и строгие указания от Германа Борисовича. Сам Зигель стоял в начале улицы, поджидая лидеров этого движения. Туда же подвезли на грузовике транспаранты и плакаты, с которыми меньшинства должны идти на митинг. Эти наглядные плакаты всю ночь мастерила бригада заводских художников под творческим руководством Катерины. Зигель просмотрел результаты этой работы и остался весьма доволен.
   К назначенной точке сбора представители сексуальных меньшинств стали подтягиваться заранее. Теплая летняя погода позволяла разнообразить самые смелые наряды. Сильно накрашенные мужчины в коротких женских юбках с разрезами возглавляли шествие. Через всю ширину колонны развевался транспарант с надписью "Мы за Блавздевича!". Далее несли плакаты, на которых красовались надписи "Нет милицейским полковникам!", "Сутулов - фашист!", "Превратим Угрюмов в демократический город!". Лесбиянки двигались парами, выкрикивая лозунги в поддержку действующего мэра. Они демонстрировали непристойные жесты по адресу молоденьких милиционеров, стоящих в оцеплении и неприязненно смотрящих на это зрелище. Лидеры меньшинств не подвели Германа Борисовича и вывели на улицы огромное количество своих сторонников, которые прибыли даже из соседних городов. Впервые им обещали полную безопасность и возможность продемонстрировать свои откровенные пристрастия, да еще за умеренную плату.
   На лицах обычных граждан, толпившихся на тротуарах, можно было прочитать самые разнообразные чувства, от недоумения до искреннего веселья. Андрей Недодаев также был ошеломлен количеством демонстрантов. Рядом с ним Блейш беспрерывно повторял указания оператору - снимать больше экзотичных типажей и непременно крупным планом. Колонны медленно подтягивались к зданию городской мэрии.
   Бойцам Пешни надоело сидеть в нагретых солнцем машинах и, ведомые Углом, они подошли к улице, по которой двигалось шествие. Угол налился злобой при виде откровенных костюмов гомосексуалистов, оттолкнул милиционера с лицом подростка и с криком "Бей педерастов!" кинулся к головной шеренге. Он старался бить ногой по ненавистным со времен пребывания в тюрьме мужским задницам, одетым в легкие летние юбчонки, а руками норовил попасть в накрашенные глаза. Пешня выскочил из автомобиля, удерживая остальных "братков". Угла поддержали только двое бойцов, ранее так же "топтавших зону". Недремлющий Храпко вовремя среагировал на порыв уголовников, дав омоновцам команду - задержать драчунов. Хрипевший Угол с двумя подельниками лежал с прижатым к асфальту лицом, все еще выкрикивая страшные угрозы в адрес митингующих и их защитников.
   Блейш со Слоновским тут же оказались рядом, снимая самым крупным планом этот эпизод. Режиссер был восхищен такой удачей, редко идущей в руки. Он представлял свой комментарий к таким знаменательным кадрам, показывающим воочию трудную дорогу к демократии в России, борьбу за права всех слоев населения. Нападавших быстро оттащили в сторону, заковав предварительно в наручники. Подскочившая мужеподобная лесбиянка смачно плюнула на лежащего Угла и пнула ногой мужские достоинства его соседа. Омоновцы с трудом отогнали ее.
   Шеренги все шли и шли, закончив свое движение на центральной площади. Митинг начался сразу. Лидеры меньшинств оказались неплохими ораторами, восторженно говорили об отеческой заботе действующего мэра, о том, что уголовные фашиствующие элементы пытаются остановить необратимый процесс раскрепощения свободных людей в новой демократической России. Блейш с коллегой метался между сомкнувшимися рядами, стараясь запечатлеть все события этого дня.
   Блавздевич с нескрываемым удовлетворением смотрел из окна на разгорающийся митинг, вспоминая потуги соперников привлечь на свою сторону хоть кого-нибудь.
   - Молодец, - похвалил он Индейкина, - вовремя сориентировался и направил все в нужное русло. Видишь, как хвалят, как восторгаются заботой. Чувствуют настоящую поддержку властью демократических процессов. А куда Сутулов направился?
   - На телевидении, пытается агитировать за себя в последний разрешенный день. Программу свою хочет озвучить. Зря вы разрешили все это показывать, - осторожно сказал заместитель.
   - Там Моложанов за своего протеже хлопочет. Не время с ними перед выборами связываться. Компроматом пугают. Плевал я на их компромат, когда меня весь народ поддерживает... Слышишь, как гомосек излагает? Грамотные пошли меньшинства. После победы на выборах разгоню моложановскую братию и своих поставлю. Справишься со службой в органах? - решил пошутить мэр.
   - Справлюсь, Илья Петрович, - неожиданно твердо ответил Индейкин, встав чуть ли не по стойке смирно.
   Недодаев внимательно следил за используемыми кассетами. Новые он доставал из сумки и туда же складывал уже отснятый материал. Блейш, поглощенный разгаром творческого процесса, не обращал на него никакого внимания. Митинг бушевал часа два и постепенно затих, когда основной массе участников захотелось пить, есть и справить свои естественные надобности. Представители меньшинств, видя агрессивную реакцию наблюдающего населения, старались не разбредаться по городу, а организованными группами покинуть центральные улицы.
  
   Известный телеведущий не оставил в прямом эфире от программы Сутулова камня на камне. Самый издевательский вопрос он приберег на финал передачи. Полковник сидел с потным лицом и заученно что-то бубнил о борьбе с коррупцией. Недодаев стоял в студии, куда его пропустили по распоряжению Моложанова. Он с грустью смотрел на потуги кандидата.
   "Прав был Дима Кузнецов. Нужно было после первого фотографирования пастора с гарантом, ехать сюда и толкать его в мэры. Николай не теряется на людях, и такой шанс имел! Ролик с президентом показали бы - и дело с концом. Зря это Зигель затеял, зря" - думал Андрей...
   ...- Так на поддержку каких слоев населения вы надеетесь? - ехидно спросил ведущий.
   Сутулов замялся и сказал, что лучше него эту поддержку продемонстрирует предвыборный фильм. На экране в студии пошли кадры известного ролика, где коротко и красиво показано выдвижение рабочими и молодежью своего кандидата. Поддержка молодыми избирателями выглядела особенно убедительно. Музыкальное сопровождение при монтаже удалось Блейшу. Андрей понял, наконец, задумку своего компаньона, глядя на происходящее другими глазами.
   ...- А вы знаете, что нашего мэра поддерживает большинство угрюмовцев, что с его переизбранием демократическим переменам будет дан необратимый импульс? - четко и громко ведущий задал свой последний вопрос. Он с не скрываемым презрением смотрел на Сутулова.
   Но полковник собрался, вспомнив напутствия Зигеля и, подняв руку, произнес:
   - Знаю, кто поддерживает Илью Петровича, и сейчас мы все это сможем увидеть. Вот кадры последнего митинга, который состоялся сегодня.
   Андрей отдал ему отснятые кассеты, предупредив, что озвучить их еще не успели.
   Полковник хорошо поставленным голосом принялся комментировать кадры, появившиеся на экране:
   - Да, знаю, что меня поддерживает рабочий класс, за мое избрание выступает прогрессивная молодежь. Вы все это прекрасно видели своими глазами. А вот те, кто собирается голосовать за Блавздевича. Это видно по плакатам, которые несут гомосексуалисты и лесбиянки. Они активно выступают против меня, против наведения порядка, против соблюдения норм общественной морали. Может, в новой демократической России родители захотят, чтобы их дети выбирали путь проституции и сексуальных извращений? Пусть тогда они голосуют за нашего мэра, грудью защищающего такую свободу.
   Кадры демонстрации закончились. В студии воцарилась тишина.
   Моложанов остался в студии возле растерянного режиссера и хмурого ведущего, попросив кассету с записью этой передачи. Пресекая робкие протесты, он пообещал после выборов уволить всю бездарное руководство телекомпании. Кассета тотчас была вручена Андрею, который должен был вечером привезти ее сюда для обязательного вечернего просмотра. Остальной отснятый материал он еще раньше заботливо собрал в сумку.
  
   Сутулов еще не в полной мере осознавал эффект от своего выступления в эфире. Он устало шел к выходу, чувствуя, что, наконец, удалось высказать самое наболевшее за последнее время. Навстречу мчался взмыленный Индейкин, желая всех немедленно наказать за такую передачу.
   - Глянь, как крысы забегали, - сказал Андрей полковнику, - чуют, что корабль дал течь и тонет. Видишь, свет пропал. Отключили электричество на телестудии. Вряд ли удастся вечером показать эту запись снова. Но главное достигнуто. Народ все прекрасно видел за воскресной рюмкой. Блаздевичу конец.
   - Почему ты так думаешь? Мы выборы разве выиграли? Подсчет один чего стоит? - Сутулов встал у выхода, ожидая ответа.
   - Им уже никакой подсчет не поможет. Угрюмов - пролетарский город. Ни один работяга не станет голосовать за друга и защитника педерастов. Как говорит Зигель: "Где вы видели шахтера-гомосека или ткачиху-лесбиянку?" Здоровый труд рождает здоровые отношения.
  
   Суббота прошла в томительном ожидании. Моложанов позвонил на фирму, попросив включить телевизор и посмотреть полуденные новости по центральному каналу. Знакомые кадры знаменитой демонстрации сопровождались комментарием о том, как в Угрюмове проходила предвыборная кампания. Это известие развеселило бизнесменов и вселило надежду в мятущуюся душу Сутулова.
  
   Выборы прошли по предсказанному Зигелем сценарию. Рабочий класс организовано пошел на выборы, забросив на это время приусадебные участки. Явка была ошеломляющей. Фамилию Блавздевича вычеркивали, не доходя до кабинок. К ночи стало ясно, что действующий мэр набрал только десять процентов. Да и то усилиями Индейкина, считавшего вместе со счетной комиссией все сомнительные бюллетени в пользу Блавздевича. Больше председатель счетной комиссии ничего для своих покровителей сделать не смог, да и не хотел. Его аккуратно предупредили о необходимости строго соблюдать букву закона при подсчете голосов. Предупреждение передал лично невзрачный спокойный человек, прошедший незаметно мимо охраны прямо в кабинет. Черные пронзительные глаза посетителя оставили сильное впечатление, проникая, казалось, в самые потаенные уголки души. Второе предупреждение председатель получил от представителя тех структур, которых издавна на Руси привыкли опасаться. Но здесь, на вопрос о правомочности вмешательства силовых ведомств в политику был получен исчерпывающий ответ, что они только наблюдают за правильным исполнением закона и предупреждают возможные правонарушения.
   Блавздевич сидел один в кабинете перед ополовиненной бутылкой коньяка, постоянно произнося непонятную фразу "Экий я Клинтон".
   Зигель от имени всех сотрудников "Оазиса" поздравил вновь избранного мэра с победой и скромно пожелал не забывать ее творцов. Ночью в победившем штабе рекой лилось шампанское.
   Бывший пастор, обнимая выпившего нового мэра, сказал:
   - И, все-таки, судьбу выборов решило поведение лиц нетрадиционной ориентации. Хоть ты и протестовал против этого в Москве. Главное, все правильно организовать и толково использовать. Что значит человек с большим жизненным опытом! - и рассмеялся.
   - Зря столько денег на твое фотографирование потратили, телеролики с гарантом подготовили. А победили с помощью малобюджетных приемов, - шумно сокрушался Зигель.
   - Думаю, что не зря. Наш губернатор собирается в Москву, руководить госкомитетом, - скромно произнес Николай.
  
   Глава 21.
   Сутулов распрямляет плечи
   Волжский ветер дул постоянно и сильно. Он нес пыль в лицо, задирал юбки, распахивал полы пиджаков, играл с галстуками, мешал открывать двери автомобилей. Целлофановые пакеты всех размеров и цветов снова носились по улицам, как диковинные тропические птицы. Город и горожане за жаркое лето истосковались по прохладе дождя.
   Недодаев, выйдя из офиса, с надеждой посмотрел на вечернее небо. Но бегущие там с огромной скоростью облака надежд не оправдывали. Валера Пересыпкин уже ожидал его с машиной у входа. Недалеко стоял Бурьян с Клеопатрой, оседланной для прогулки. Андрей недовольно поморщился. В ветреную погоду не было желания взбираться на лошадь. Он сам неосторожно подтвердил утренее распоряжение оседлать Клеопатру и привести ее к концу рабочего дня сюда. Выручил вышедший вслед за ним Толкушкин. Спросив разрешения у Недодаева, Павел с удовольствием вскочил на лошадь и поскакал по улице навстречу ветру. Бурьян с неодобрением смотрел вслед. Андрей пригласил его в машину, забираясь в уютную глубину салона. БМВ резко рванул с места. Пассажиров вдавило в сиденья.
   - Не бережете вы ни машин, ни лошадей, - неодобрительно сказал Бурьян.
   - А чего их беречь, пользоваться ими положено, - залихватски ответил Валера.
   - Не по-хозяйски это, правда, Андрей Иванович? - обратился к Недодаеву Бурьян.
   Андрей ничего не ответил. Он молча следил за дорогой и никак не отреагировал на обращение. В салоне воцарилась тишина. Рабочий день сложился для фирмы не совсем удачно. Непонятные трудности, объяснимые перед выборами, продолжались. Вновь избранный мэр Угрюмова официально вступал в свои права на торжественной инагурации завтра, но фактически уже две недели управлял городом. Надежды на создание благоприятных условий для ведения бизнеса пока не оправдывались. Зигель ходил чернее тучи. Весь "Оазис" это хорошо чувствовал. Сутулов не принимал своих соратников, объясняя все крайней занятостью. Моложанов убыл в длительный отпуск.
   - Приехали, - коротко известил Пересыпкин, прервав грустные мысли Андрея.
   - Бурьяна довези до завода, - распорядился Недодаев. - А то высадишь в ближайшем переулке. Знаю я твои наклонности.
   Он быстрым шагом зашел в парадное. Возле лифта стояли соседи, возвращавшиеся, видимо, с прогулки. Отец держал в руках игрушечный автомат Калашникова, сын с радостью сжимал пластмассовый черный пистолет. Маленькие стальные наручники блестели у мамы в руках. Все шумно зашли в просторную кабину грузового лифта. Андрей улыбнулся, глядя на дружную семью, и произнес, погладив мальчика по голове:
   - Хороший парень растет. Судя по купленным игрушкам, будет отличным инженером.
   - Почему инженером? Он у нас юристом станет, - недоуменно ответила молодая мама.
   - Прекрасно укомплектован для юриста, - заметил Андрей. Отец нахмурился, хотел что-то возразить на эти замечания, но лифт остановился, открыв двери и выпустив Недодаева.
   Наташа ждала его с подготовленным заранее ужином. Микроволновка звякнула, уведомляя о подогретой картошке, жареной с грибами и луком. Салаты, заправляемые хозяйкой только сейчас, выглядели свежо и аппетитно. Андрей любил простое сочетание нарезанных огурцов и помидоров, политых душистым подсолнечным маслом. Он потянулся к холодильнику. Но Наташа опередила его, достав заветную бутылку водки. Рюмки уже стояли на столе.
   - Салаты с зеленым луком, грибы пожарены с репчатым. Не помешает это тебе вечером? Захочу тебя поцеловать, а лук нам будет пахнуть.
   - Зубная щетка недалеко, да и "орбит" нам поможет. А витамины для здоровья полезны. Когда, как не летом, ими запасаться?
   - Любите вы, женщины, богатых мужчин и ничто вам не помеха, - с иронией произнес Андрей.
   - Любим, конечно. Но мало, кто знает, за что женщины именно богатых любят, - возразила Наташа.
   - Вот секрет нашла. За деньги любите богатых, за денежки. Чтобы побольше барахла можно было прикупить и завернувшись в него, дефилировать по улицам на зависть таким же клушам-подругам. А болтаете про любовь, про рай с любимым в шалаше. Только увидите кошелек потолще, туда сразу и лыжи свои вострите. И не надо рассказывать всякие глупости про чувства поднебесные, про отношения сказочные.
   - Глупый, ты мой, - Наташа повернулась к Андрею и с дерзким огоньком в глазах весело смотрела на него. - Богатых мужчин женщины вовсе не за деньги любят, а за то, что они смогли стать богатыми.
   Недодаев в очередной раз удивился суждениям своей подруги. Она радовала его необычным и зрелым взглядом на многие вещи. Тем приятнее ощущать себя более счастливым добытчиком, нежели другие. Это чувство первобытного мужчины, возвращающегося с удачной охоты, всецело охватило Андрея. Оно усилило возбуждение от предстоящей близости с Наташей, не дало возможности закончить ужин, перенесло их в мир, где теряются реальные очертания происходящего, и останавливается время.
  
   Утром Недодаев поделился с Зигелем своим открытием про любовь женщин к богатым мужчинам, которое так поразило его вчера. Но Герман Борисович был настроен, как всегда, прозаически.
   - Богатых любят не только женщины, но еще и старики, инвалиды и дети. А особенно милиционеры, бандиты, налоговая, - шеф фирмы "Оазис" задумчиво вертел в руках карандаш. - Вместо глупостей любовных лучше подумай, как нам Сутулову прививку сделать от орлизма. Еще официально в должность не вступил, а уже распрямил плечи так, что не узнать. Ты с ним в Москве подольше жил, должен общий язык найти. Постарайся отыскать падре и вместе с ним перед и-на-у-гу-ра-ци-ей, (тьфу, напридумывали слов), зайди к мэру. Неназойливо нужно напомнить, что долг - платежем красен. Сколько мы на его выборы потратили денег, трудов и нервов? Очень подозрительная тишина стоит. Пора назначениями отрабатывать свое избрание.
   - Ты, что, Борисович, в государственные чиновники решил податься? Кем собираешься стать на старости лет? Какие назначения нужно обсудить с Сутуловым, что-то не пойму я. - Недодаев недоуменно смотрел на Зигеля.
   - Учу, учу вас всех разуму, а результата как не было, так и нет. Все назначения нужно обсуждать с нами, все! А мне не нужно никем становиться. Кем хотел - я уже стал. Ищи Николая и - к Сутулову. Пастор быстро на путь истинный нашего мэра наставит.
   Но бывший святой отец как сквозь землю провалился. Посланный за ним Пересыпкин вернулся ни с чем. Загородный дом Зигеля был пуст. Двери закрыты на все замки. Тоня также отсутствовала. Недодаев решил ехать один в мэрию. Толкушкин составил ему компанию, когда Андрей уже садился в БМВ. Павел прискакал на Клеопатре и бросил поводья ожидавшему Бурьяну. Зигель неодобрительно поморщился, глядя на всадника в окно.
   - Не фирма, а казачий курень, - проворчал он вошедшему Перебийносу. Тот еще опирался на черного цвета трость.
   - Слишком много форсу ненужного развели, - продолжал возмущаться Герман. - Некого по делу послать. Мэр от рук отбился!
   - Не на ту лошадь поставили, - Перебийнос громыхнул зычным голосом.
  
  
   Сутулов смотрел в зеркало в углу кабинета, репетируя будущую клятву на верность гражданам Угрюмова. Ему нравились решительные жесты, которые стали получаться после небольшой тренировки. Удачно выглядел новый костюм, купленный в столице во время вынужденного ожидания гаранта.
   - Зачем столько времени потратили на чепуху? Люди сами разобрались, кто истинный лидер в городе, кто способен выразить и защитить их интересы. Это же сразу видно, - подумал вновь избранный мэр, поворачиваясь возле зеркала и не отрывая от своего отражения глаз.
   - К вам посетители, - доложил, чуть приоткрыв дверь, неистребимый Индейкин.
   - Никого не принимать, - отрезал решительный мэр. - До инаугурации пару часов осталось. Не дадут как следует подготовиться. Завтра все посетители, завтра.
   Недодаев с Толкушкиным топтались в приемной. Индейкин, прикрывая собой вход, опытными телодвижениями уже выталкивал их в коридор. Они не успели попытаться зайти к Сутулову, как очутились за плотно закрытой дверью.
   - Да, - задумчиво произнес Андрей. - За такое исполнение поручения Герман совсем забодает. Он говорит, что настоящий бизнесмен не знает слова "НЕТ". Так что выручай, трейсер. Натренировался, небось, по чужим балконам без пользы скакать.
   Толкушкин шел вдоль коридора, обдумывая удобный путь в кабинет мэра. Открытое окно в туалете на этаже выходило на боковую улицу. Карниз вокруг второго этажа позволял пройти мимо приемной. Чуткая спина Индейкина на этот раз никак не отреагировала на движение трейсера к заветному кабинету. Тихо спрыгнув с подоконника, Павел осмотрелся в помещении. Сутулов громко читал перед зеркалом речь и не сразу понял, откуда взялся Толкушкин.
   - Герман Борисович настаивает на немедленной встрече, - Павел вспомнил напутствие Недодаева перед походом по стене.
   - Я сказал завтра! Не нужно меня пугать! - Сутулов перешел на крик. - Плевать я хотел на вашего Зигеля! Меня народ избрал! Мне люди доверяют. Я наведу порядок в городе и прижму хвост всем спекулянтам!
   На шум прибежал Индейкин и снова выпроводил Толкушкина из кабинета.
  
   Церемонию инаугурации компаньоны смотрели по телевизору. Приглашения дождаться не удалось. После многократных залпов салюта в честь вновь избранного мэра города Угрюмова, в офисе "Оазиса" повисла тягостная тишина. Даже Перебийнос мрачно молчал, сидя на кожаном диване и попивая пиво из пластиковой бутылки. Зигель поднялся из-за стола, подошел к телевизору, выключил его, забыв про пульт. Он окинул хмурым взглядом всех присутствующих. Недодаев с Толкушкиным не особо разделяли расстроенные чувства Германа Борисовича. Они были уверены, что фирма найдет правильный выход из создавшегося положения.
   - Видимо, орлизм - болезнь исключительно заразная. Она передается даже через воздух высоких кабинетов. Сутулов совсем недавно нормальным казался, а так быстро его прихватило... Какой размах крыльев. Какой клюв вырос, - Герман разочарованно покачал головой.
   - Доберемся мы и до него. Что там наш культурист говорил про губернатора? Скоро вакансия освобождается? С такими снимками и телероликами - сразу в дамки попадем, - бригадир решил подбодрить Зигеля.
   - Кстати про ролик вспомнил. Пора нам, Андрюша, кино заканчивать и продать его куда-нибудь. Расходы большие на выборах понесли, а доходов не видать. Где твои киноделы: Блейш и Слоновский? - Зигель заинтересованно посмотрел на Недодаева.
   - Известно где - на торжественном мероприятии. Я их туда загодя направил. Пусть снимают побольше, что бы фильм весь процесс охватил. Как у нас из запуганного полковника можно крупного деятеля сотворить. Особенно, если подключить сексуальных извращенцев. Для истории полезно зафиксировать. Тем более у нас новые выборы на носу, как я понимаю. Только прививки от этой страшной болезни до избрания нужно делать. После добраться трудно. - Андрей разразился целой речью, возбужденный после посещения Сутулова.
   Зигель от этих слов радостно потирал руки. Он прочувствованно сказал:
   - Наконец, я дожил до того замечательного времени, когда компаньоны начинают решительно и полезно действовать, не дожидаясь команд. Такую фирму никому не одолеть.
  
   Блейш с оператором трудились, не покладая рук. Съемки церемонии вступления в должность нового мэра, он рассчитывал продать не только заказчикам из "Оазиса". Отснятого материала хватило бы на несколько фильмов, один из которых можно вручить и Сутулову. Опытный режиссер длинным носом чувствовал запах серьезных денег. Очередная часть имела уже рабочее название "Инаугурация".
   Сутулов произнес большую вступительную речь, в которой обещал каленым железом выжечь коррупцию и нанести смертельный удар по преступности в городе. Он с гневом обрушился на спекулянтов, которые постоянно повышают цены на хлеб и топливо, спиртное и продукты. Не ясно было слушателям, станет ли жизнь нормальных граждан безопаснее и легче от такой деятельности выбранного градоначальника. Клятву мэру пришлось давать, положа руку на российскую конституцию, так как основной закон жизни города новый мэр обязался непременно разработать и принять.
   Зигель попросил Андрея, взять под контроль процесс изготовления фильма, и постараться закончить его в кратчайшие сроки. Недодаев с Толкушкиным постоянно находились на областной киностудии, где Блейш монтировал весь отснятый материал.
   Через несколько дней непрерывного труда в смотровой зал пригласили, наконец, Германа Борисовича. Перебийнос отказался смотреть фильм, сказав, что у него на милицейских полковников уже аллергия.
   Идущие на экране кадры восстанавливали все события последних месяцев, которыми постоянно управлял Герман Борисович. Распрямивший плечи Сутулов убедительно высился на трибуне, грозно подняв руку, сжатую в увесистый кулак. Залпы салюта венчали окончание церемонии и всего фильма.
   Все молчали. Перед глазами еще двигались радостные толпы людей, искренне приветствующих нового избранника.
   - Да, никогда точно в России не знаешь, чем обернется для тебя задуманное. - Зигель покачал головой. - Ленту мы забираем, а за расчетом завтра подойдете. Не забудьте прихватить с собой все финансовые документы и счета, которые выставлял завод, другие организации. Раздаточные ведомости должны быть в порядке, как мы договаривались. Все затраты на производство фильма четко прописать и с подтверждающими материалами представить.
   Блейш немедленно возмутился, сказав, что только после расчета отдаст ролик.
   - Насмотрелись кино про всякие глупости. Деньги утром, вечером стулья... Утром колья, а денег никогда! Сейчас Перебийноса вызову - и коробки свои перед машиной понесете! Я сказал завтра! - в голосе Зигеля звучал металл. Андрей не мог понять, что вывело из себя обычно спокойного компаньона, и он решил, что волшебная сила искусства разбередила душу человека с большим жизненным опытом. Он не догадывался, насколько тяжело переживал свои ошибки, касающиеся оценки людей, Герман Борисович. Тем более, когда на них указала сегодня шефу, обычно нейтральная, Нина Михайловна.
  
   Утром Зигель внимательно читал собранные Блейшем отчетные материалы. Перебийнос сидел на привычном диване, слушая комментарии к бумагам. Он был немного ошарашен суммами, которые озвучивал Герман. Они перевалили уже за сотню тысяч долларов и уверенно двигались дальше. Бригадир не выдержал и схватил гостя за горло.
   - Что ты тут понаписывал, лживая твоя морда? Какие сотни долларов ты раздал на заводе каждому рабочему? Они и не видели, как эти паршивые баксы выглядят. Когда ты платил за аренду заводских цехов? Тем более за целую декаду. Там снимали полтора часа от силы.
   Блейш, дрыгая ногами, не мог выговорить не слова. Он с ужасом таращился на бригадира выпученными глазами. Слоновский затих в углу. Недодаев откровенно веселился.
   - Поставь творца на место и не мешай работать, Сан Саныч. Совсем слаб на голову стал. Я же сам тебя посылал на завод к директору, чтобы он усилил расходы. Дай лучше режиссеру коньячку хлебнуть, а то он за горло держится, - распорядился Зигель. - И не лезь, пока не просят.
   - Ничего не понимаю в ваших делах. Нечестно все это, - простодушно сказал бригадир.
   - Честность - мать бедности. Обман - отец богатства, - коротко заметил Геман Борисович. - Государство придумало такие правила игры, чтобы народом помыкать. А когда по этим же правилам его обыгрывают, кричит - держи вора! Нас больше, и творческий процесс не остановить. Ося Бендер по книге знал четыреста способов честного отнимания денег, но остановился на банальном шантаже. Пусть бы он сейчас попробовал кого-нибудь шантажировать. Вмиг бы голову оторвали... Так, набирается по твоим документам, творец, семьсот тысяч зелени. Маловато, маловато. Припишем мы нолик вот тут... В аккурат семь лимонов и получается. Уже лучше. На этом остановимся, пожалуй. Ах да. Вот тебе за труды семь тысяч, как договаривались. Что подкинуть? Сан Саныч! Творец подкинуть его просит... Уже уходите? Жаль, жаль...
   После поспешного ухода творческой бригады, Зигель продолжил объяснять Недодаеву и Перебийносу суть задуманной схемы. Он решил перебросить часть средств из оффшорной компании, где они являлись учредителями, в "Оазис". Оффшорная компания покупала за необходимые семь миллионов фильм у "Оазиса", которому государство должно было вернуть налог на добавленную стоимость от средств, затраченных на производство киноленты. Изящная комбинация приносила компаньонам двадцать процентов от этой суммы. А сам фильм покупали потом у "Оазиса" западные телекомпании для демонстрации предвыборных технологий, применяемых в России.
   - Надеюсь, что мы компенсируем свои затраты на эти надоевшие выборы, - закончил разъяснительную речь шеф.
   - Но так же нельзя обманывать народ, - расстроено сказал бригадир.
   - Объясняю еще раз, - терпеливо продолжил Зигель. - Деньги остаются в стране у тех людей, которые умеют ими распоряжаться. Это раз! А есть еще один существенный момент. Народ всего за полтора миллиона получает того мэра, которого жаждал видеть на этой должности. Разве они проиграют оттого, что к власти пришел честный человек? Все должны быть довольны.
   Андрей в очередной раз поразился убедительности доводов Германа. Эти доводы прошли еще раз проверку через месяц, когда пришлось объясняться с налоговой.
  
   Начальник налоговой инспекции, лично проинструктированный мэром - на какие фирмы особо следует обратить внимание, вызвал Зигеля для объяснений. Сутулов, получив информацию о проданном за фантастическую сумму фильме, взял это дело под свой контроль. Быть благодарным за избрание было исключительно неприятно, так как собственные достоинства при этом как бы не просматриваются. Поэтому полковник решил взяться за Германа Борисовича всерьез. Он сам прибыл (неслыханное дело!) в кабинет начальника налоговой. Имидж борца с коррупцией и спекуляцией позволял это делать.
   - А, скажите-ка, уважаемый Герман Борисович, как вам удалось украсть у государства почти полтора миллиона долларов? - сурово начал мэр.
   - Никто ничего не крал. Просто фирме по закону вернули налог на добавленную стоимость за производство фильма про ваши выборы. При продаже за рубеж любого товара положено это делать.
   - Да какой дурак выложил такую сумму за часовую ленту? Не надо нас за полных лохов числить! - взорвался Сутулов.
   - Поспокойнее, пожалуйста, себя ведите. Я в ваших милицейских терминах не силен. А за рубежом проявляют большой интерес к нашим выборам. Тем более, когда активно участвуют такие специфические группы населения. Насчет суммы мне непонятно, что вас удивляет. Разве фильм про выборы такого замечательного человека, как вы, не может быть продан за эту сумму? Тем более они проходили в ожесточенной борьбе с коррумпированными представителями власти. Очень поучительные выборы.
   Начальник налоговой инспекции не поднимал на мэра глаз и радостно думал, что в этот раз в луже сидеть придется не ему.
  
   Глава 22.
   Колобки стареют медленно
   Неделя тянулась долго, и к обеду пятницы Недодаев почувствовал глубокое раздражение от всей офисной суеты. Осень укоротила дни, подарила долгожданную прохладу и напомнила о прошедшем без отдыха лете. Андрей рассеяно слушал очередную перебранку Зигеля с компаньонами. В этот раз свободное время было отдано обсуждению итогов второй мировой войны. Перебийнос, активно жестикулируя руками, доказывал, что настоящую победу одержали немцы с японцами, которые шлют сейчас подачки победителям.
   - Смотри, Борисович, - бригадир сунул под нос недовольному Зигелю всю свою пятерню и стал на ней загибать пальцы, начиная с большущего мизинца, - Германия стала богаче нашего - это раз; немцы и японцы живут дольше - это два; их старики ездят по миру, куда хотят - это три...
   - А наши ходят по миру, где вздумается - это четыре! - Герман Борисович, по-прежнему морщась, отодвинул от своего лица бригадирскую руку. - Вы что, слепые совсем?! По нашим улицам носятся "Мерседесы" и "Тойоты", "Ауди" и "Ниссаны". Телевизоры - какие смотрим? Правильно - японские. Ну, и корейские, в придачу. Где ты видел немца или японца на "Жигулях"? Или, того хуже, на "Москвичах"? Японцы - что, в "Горизонты" наши уткнулись? Ты вечером, небось, в спортивном костюме "Адидас" вышиваешь. Да и сейчас, какие туфли на себя напялил? "Саламандру"? А немцы в галошах фабрики "Скороход", видимо, топают на работу. Во все времена победители пользовались благами, которые они отнимают у побежденных. Пиво их хлещем, сколько захотим. Мобильники - и те немецкие или японские.
   - Финские еще есть, - Толкушкин вынул из кармана "Нокию" и показал спорщикам.
   - Правильно. Финляндия тоже воевала на стороне немцев и проиграла войну. - Зигель сразу использовал этот аргумент.
   Андрею надоело слушать спорщиков, и он вышел в коридор. Ему захотелось забрать пораньше с работы Наташу и уехать за город, подальше от шума и ненужной толчеи. Баварская "пятерка" встретила Андрея запахом кожаного дорогого салона. Мощный двигатель быстро и уверенно набирал обороты. Автомобиль легко двинулся с места, чутко реагируя на малейшие повороты руля. Удовольствие от езды на таком автомобиле всегда охватывало Недодаева. Усталое раздражение сменялось предвкушением двухдневного отдыха с любимой женщиной. Мешали только многочисленные ямы и колдобины, в которые частенько попадала машины. Их количество в городе увеличивалось год от года, что при свежевыкрашенных в очередной раз бордюрах приводило городских водителей в тихое бешенство.
   Через пятнадцать минут автомобиль остановился у ограды детского садика, где сейчас работала музыкальным руководителем Наташа. В школу, где на учителя пения обращали мало внимания, после рыночной эпопеи ей возвращаться не хотелось. Детсадовские малыши были еще вдохновенными участниками музыкальных праздников, которые Наташа готовила с особым настроением.
   Но сегодня в саду малышей было почти не видно. Зато на каждом шагу встречались незнакомые женщины с официальными лицами. Строгие деловые костюмы на упитанных не в меру дамах смотрелись непривычно в уютной обстановке детского сада. Наташу удалось обнаружить на втором этаже, где она обычно проводила свои любимые утренники. Она сидела за пианино и играла знакомую с детства мелодию песенки трех поросят. За двумя столами расположились несколько женщин с еще более принципиальным видом, чем встреченные ранее. Все они неодобрительно посмотрели на шумно передвигающегося Андрея. Он немного смутился, присел у стены на скамейку. На таких же скамейках сидели знакомые работницы детского сада и, видимо, их коллеги из других учреждений. Недодаев с интересом стал наблюдать за разворачивающимся перед зрителями спектаклем.
   Первым действующим лицом этой известной сказки стала объемная рослая женщина в легкомысленной кофточке и розовых панталонах. Хвостик нелепо болтался сзади, с трудом напоминая поросячий. Еще труднее было - увидеть в ней маленького поросенка, бродящего в лесу и не боящегося серого волка. Но именно эта песня зазвучала на сцене. "Актрисе" с трудом удавались танцевальные движения, и вскоре поросенок стал мокрым от пота.
   Раздраженное настроение Андрея исчезло без малейшего следа. Поросенок Зав-Зав, позвала собрата. Худая маленькая в голубом сарафанчике участница поторопилась на сцену. Она пела песенку про то, что пора построить прочный дом и там укрыться от грозного волка. Этот поросенок стал именоваться Кух-Кух. Теперь большой Зав-Зав не выглядел столь одиноко. Вдвоем они стали строить из картонных раскрашенных стенок детский домик с очень маленьким входом. Недодаев подумал, что если Кух-Кух может в нем спрятаться, то Зав-Заву придется трудно. Третий брат-поросенок больше напоминал медсестру из других сказок. Но именовался также в тон другим персонажам, называя себя Мед-Мед. Белый халатик распахивался в танце больше, чем обычно, и Андрей отметил отличные ноги молоденького медбрата. С прибытием привлекательного участника сказка показалась еще интереснее. Недодаев во все глаза следил за новым персонажем, ловя на себе неодобрительные взгляды Наташи. Наконец, прибежавший серый волк загнал всех колоритных поросят за дом, и стало трудно следить за стройными ножками Мед-Меда. По окончанию инсценировки строгое жюри долго совещалось и выставило какие-то оценки.
   Уже в автомобиле Недодаев узнал, что районо проводило конкурс на лучшего заведующего детским садом и лучшую медсестру.
   - А кого олицетворял тогда непонятный Кух-Кух, - спросил Андрей, притормаживая у знакомого кафе.
   - Кух-Кух представлял кухню. Нечего было на нашу молоденькую медсестру пялиться, - Наташа сердито отвернула лицо в сторону. - Что обо мне люди подумают?
   - Подумают, что у тебя нормальный мужчина со здоровыми наклонностями. И позавидуют. - Он повернулся к Наташе и поцеловал ее в щеку. - Идем, поужинаем сегодня здесь. Нонна сейчас почти не уходит отсюда, можно спокойно и вкусно поесть. Да и выпить не грех после такого представления. Повод весомый имеется.
   - Какой повод? - продолжала хмуриться Наташа.
   - Ну вот. А еще говорят, что женщины лучше мужчин запоминают все даты. Два года нашему знакомству. Кочкины тогда меня на постой к тебе определили. Я только появился в городе и не знал, где голову наклонить. Потом еще Гербалайф распространял. Кошмарный сон, а не работа. Такие же толстухи, как ваша заведующая, за мной гонялись. Я им кричал, что не надо им худеть, потому как колобки стареют медленно. Они в меня коробочками бросались.
   - Неужели только два года прошло? Кажется, что целых десять проскакали. Кстати, за рулем пить не положено. Надеюсь, обратно не на Клеопатре поскачем?
   - Назад нас Валера заберет. Удобная штука, эта мобильная связь. Пойдем уже. Кормить тебя пора. Худая совсем стала. Может, к вечеру подобреешь и простишь меня. - Андрей открыл дверь и вышел из машины.
   - Сколько девушку не корми, а подпаивать придется, - Наташа улыбнулась, вставая с сиденья. - Тогда, быть может, вечер удастся.
  
   В тот же вечер в вечном городе было тепло и безветренно. Николай с Тоней возвращались в гостиницу, где их разместили месяц назад. За четыре недели прошло несколько встреч с представителями церковного руководства, которое очень интересовалось жизнью российской глубинки. Сегодня их принял сам епископ. Он с особым вниманием слушал Николая, рассказавшего, как проходили выборы в Угрюмове. Его поразила находчивость штаба нового мэра, обеспечившего победу в сложной обстановке с помощью нетрадиционных методов. Епископ долго задумчиво смотрел на пышущую здоровьем сибирячку, ради которой Николай отказался от сана. Он подумал, что в молодости сам был готов к такому поступку, и удержал только внезапный отъезд прекрасной прихожанки. Привычное владение собой помогло преодолеть нахлынувшие воспоминания, но острое завистливое чувство кольнуло в сердце. "Открыто любить такую прекрасную женщину, как будто спустившуюся с полотен Рубенса, наверное, огромное счастье" - такие мысли волновали епископа.
   Но разговор перешел к перспективам Николая занять губернаторское кресло. Такая возможность приобретала реальные очертания при поддержке творческих усилий Зигеля и его команды. Епископ подтвердил, что Николаю будет оказана честь - встретиться с Папой в ближайшее время.
   - Еще одна фотография с уважаемым человеком, надеюсь, не помешает в предвыборной кампании, - сказал он. - Нам нужны в России влиятельные люди, которые, несмотря на отход от истинных постулатов веры, все-таки разделяют наши взгляды и способны с пониманием отнестись к усилению нашего влияния. Ревностные схизматики, засевшие в Москве, не всегда осознают реалии сегодняшнего дня. Будем поправлять их позицию в меру своих сил и способностей. Надеемся, что вы душой остались ревностным католиком.
   Николай по дороге в отель вспоминал малейшие подробности недавней встречи, удивляясь решительным переменам в своей судьбе. Взволновала его предстоящая аудиенция у Папы. Сомнения в правильности своего отречения снова охватили Николая. Но, взглянув на сибирячку, идущую рядом со счастливым лицом, он улыбнулся. Жизнь продолжается. И продолжается интересно для тех, кто понимает в ней толк.
  
   В Москве озадачено смотрели на фотографии Папы, присланные посольством. Рядом с папой стоял, склонив голову, тот же человек, который недавно мелькал в российских новостях, пожимая руку президенту страны. Послу России в Ватикане срочно отправили шифровку с приказанием установить личность того, кто так регулярно появляется рядом с уважаемыми в мире людьми.
   "В Москве некогда было им заняться, сюда заботу перекинули" - раздраженно думал посол, читая эту телеграмму.
   - Вот, проблема по вашей части, - протянул он документ сотруднику посольства, прибывшему по срочному вызову.
   Старый кадровый разведчик недовольно поморщился. Он сидел напротив посла за длинным столом, с трудом припоминая подобные задания. Нынче все больше финансовые проблемы занимали руководство. Запрашивали информацию о надежности западных банков, доходности акций с минимальным риском для вкладчиков, возможности регистрации оффшорных компаний. Связь с информаторами нуждалась в восстановлении, на которое требовались деньги. Средства на это давно перестали поступать в необходимом количестве. Те, которые были, спланированы на совсем другие нужды.
   "Не дадут спокойно дачу достроить, ремонт в квартире сделать. А в конце года отзовут. Кадровик уже намекал, что может продлить на шесть месяцев пребывание в Риме, но даром такие подарки не делаются", - разведчик пришел в такое же раздражение, что и посол. Но сказалась привычка - не обсуждать приказы сверху, столь редкая в новое демократическое время. Разведчик взял фотографии, еще раз прочитал депешу и, не говоря ни слова, вышел.
   Знакомые фотографы мило улыбались, посоветовав обратиться к самому епископу. Они не знали, кого снимали рядом с Папой. Или не хотели говорить, не получив свои деньги. Епископ согласился встретиться с сотрудником посольства, функции которого он хорошо знал, но отложил встречу на неопределенное время. Ему интересно было наблюдать за действиями Москвы.
   Однако служба безопасности докладывала о пассивном поведении русских дипломатов. Казалось, они потеряли интерес к бывшему пастору, который еще проживал под негласным наблюдением в отеле. Записи разговоров в его номере всегда оканчивались одинаково.
   - Долгое воздержание пагубно сказывается на крепости веры, - сделал для себя неутешительный вывод епископ.
  
   Состоявшаяся беседа с разведчиком разочаровала обе стороны. Полной ясности относительно истинных намерений Николая не появилось ни у кого. Вечером старый работник посольства писал шифровку о непонятной игре, затеянной Ватиканом, в которой активно участвует пастор - культурист, якобы оставивший свой сан. Имя его можно считать установленным, но частое появление возле президента не должно считаться случайным. "Намерения церкви пока не определены", - так заканчивался составленный документ.
  
   Глава 23.
   Банкинг, паркинг, тренинг, кейтринг, коучинг...
   Герман Борисович в задумчивости смотрел на принесенные Ниной Михайловной бухгалтерские отчеты. Цифры отчисляемых налогов оскорбляли его взгляд. Он поднял голову и недовольно сказал:
   - Уважаемый главбух. Что-то творческие мысли покинули вашу необычайно сообразительную голову. Пора, наверное, в отпуск. Или нужно искать замену с более свежим взглядом на жизнь и бухгалтерский учет?
   Нина Михайловна судорожно собрала со стола свои бумаги и со слезами на глазах покинула кабинет.
   - Не слишком ли ты суров, Борисович? - Андрей укоризненно покачал головой. - Нина трудится у нас с основания фирмы, и пока еще нареканий по ее части не было. Зачем обижать добросовестных сотрудников?
   - Есть причина, Андрюша. Слишком много личных эмоций появилось в работе. Раньше она постоянно думала о том, как уменьшить налогооблагаемую базу, а теперь просто обрабатывает данные ей накладные. Забила себе голову какими-то неосуществимыми желаниями и потихоньку страдает. Половые вопросы нельзя мешать с деловыми. Иначе фирма пойдет по миру, и останутся вместо сотрудников только влюбленные пары.
   - Тогда я готов составить тебе пару, - засмеялся Недодаев. - Очень я люблю таких компаньонов.
   - Нет уж, уволь. Свои пристрастия я не могу менять в столь зрелом возрасте. Обойдусь лучше женским обществом. Чем я хуже бригадира или нашего пастора? Почему меня такие девушки не любят?
   - Пора тебе в экспедицию ехать. Там найдешь свою половину. Страна у нас большая, девушек на всех хватит.
   - Половину ищут те, у кого цельности не хватает. Настоящий мужчина заботится только о продолжении рода, который он должен обеспечить нормальными условиями существования, - Зигель с удовольствием откинулся к спинке кресла. На его столе с шумом включился факс, и медленно поползла бумажная лента. Андрей подошел к аппарату, читая появляющийся текст.
   - Что там прислали? Опять вызов в налоговую? Или, повестка какая, от очередных борцов за народные интересы?
   - Нет, тут приглашают в Москву. Просят прибыть для обсуждения вопросов, связанных с выдвижением отца Николая. Обещают всяческое содействие. Финансовые затраты берут на себя.
   - Хоть одна приятная новость. Чувствуется многовековой опыт. А то, ребята - давай, потом все вернем. А платить никому не хочется. Тем более, когда считаешь, что сам достиг всех вершин. Помнится, даже Адольф сурово расплатился с поддержавшими его боевиками Рэма. Жаль, что я прочитал об этом после выборов Сутулова. Хорошо, что еще так обошлось. Теперь без денег никаких телодвижений не будет. - Зигель взял из рук Недодаева бумагу с сообщением и внимательно принялся ее изучать.
   - А кого направим в столицу? Может пусть Толкушкин с бригадиром едут? Надоели мне эти выборы - хуже горькой редьки. Лучше бизнесом займусь с тобой. Хочется автосалон открыть, машины дорогие продавать. Банк пора свой иметь, чтобы не обдирали как липку за все операции с собственными деньгами. Неплохо и бизнес-центр построить. Офисные помещения сдавать будем. - Андрей заходил по кабинету, размахивая руками.
   - Нет, нет и нет. Из всех видов бизнеса - выборинг пока самый доходный. А банкинг, паркинг, кейтринг - подождут. Пусть Перебийнос развлекается этим. Команда у него подготовленная. Пересыпкин автосалоном займется. Толкушкина с Безладным нужно на партийное строительство направить. Пора организовать какое-нибудь пехотное братство или организацию "Стальной шлем". Очень нужное дело. Чтобы и после выборов можно было воздействовать на власть предержащих. - Герман Борисович быстро нарисовал обширную программу.
   - А мы чем займемся? - Недодаев с надеждой посмотрел на компаньона.
   - Выборами, только выборами, Андрюша. Пока здесь крутятся самые серьезные деньги. Да и всегда крутились. Помнится, мы все смеялись над Керенским, который сбежал в женском платье от революционных матросов в Гатчине. А он стал главой правительства России в 17-м в возрасте тридцати шести лет, поднявшись от присяжного поверенного, порулил страной полгода и положил триста пятьдесят тысяч в Международный банк. Потом на эти деньги чуть ли не до девяноста лет в праздности прожил. Большущая сумма тогда была. А храбрые революционные матросы до тридцати, наверняка, не дотянули. И без денег, в придачу. Так что выборы и политика постоянно приносят самый большой доход. Историю своей страны знать и любить надо. Тогда не придется задавать глупые вопросы. - Зигель взял стакан, налил туда минералки.
   - Водички не хочешь?
   - Пивка бы хлебнуть, - Андрей мечтательно посмотрел на стоящий в углу холодильник. - Керенский давно был, Борисович. Сегодняшние вожди как живут?
   - Об этом лучше не думать. Целее будешь. Хватит с тебя Керенского для примера. Пиво в холодильнике есть. Возьми и успокойся. Сегодня опять на Клеопатре гарцевать собрался?
   - Нет. Пересыпкин довезет. Клеопатру Толкушкин освоил. Не слезает с нее в свободное время. Любит он на лошади по улицам скакать. - Андрей с удовольствием опрокинул в рот бутылку пива.
   - Не нравится мне, что у него много свободного времени появилось, - Герман нахмурился. - Пора загрузить наших соратников.
  
   Спальный вагон встретил бизнесменов сияющей чистотой. Настоящее спальное купе было готово к поездке. Койки загодя застелены чистыми простынями, на столике лежали новые номера местных газет, стояли бутылки с минеральной водой. Проводник приветливо поздоровался с пассажирами.
   - Меняется наша дорога! - заметил Зигель. - Не тащат уже стиральные машинки на голове. А то чуть до теплушек не дошли. Без хозяина всегда так.
   Провожающих сегодня не было. Поездка в столицу стала привычной. Но в Москве встречающие все же появились. На перроне топтался бывший пастор в модном дорогом костюме. Рядом скромно стояла Антонина в светлом плаще. Андрей узнал их еще из окна купе, радостно сообщив об этом Герману Борисовичу. Недодаев первым шагнул на перрон. Рукопожатие Николая было по-прежнему крепким. Тоня просто поцеловала Андрея в щеку. Зигель, пропустив большое семейство на выход, замешкался в дверях вагона. Николай подхватил у него чемодан, освобождая место для прибывших. Герман Борисович сразу заметил еще двоих встречающих, один из которых был знаком по предыдущей поездке в Москву. Кузнецов стоял чуть подальше всей компании рядом с неприметным человеком, который заинтересованно наблюдал встречу.
   Дальнейшие события протекали с ошеломляющей быстротой. Переговоры, в ходе которых договорились о выдвижении Николая кандидатом в губернаторы области и финансировании его избирательной кампании, были недолгими. Штаб по выборам предложили оставить в прежнем составе. Особо удивила компаньонов встреча с представителем Ватикана, который, казалось, был осведомлен о делах в Угрюмове лучше их самих. Деньги на избирательную кампанию решили перевести как оплату за фильм о выборах Сутулова. Зигель обещал сообщить счет, на который можно перечислить эту сумму. С предыдущим оффшором появились трудности, которые создали события 11-го сентября в Америке.
   - Глупый американский президент позаводил черные списки, куда занесли почти все оффшоры, - злился Герман Борисович. - Теперь поработай у нас в стране, где каждый норовит отхватить кусок. Делать ему нечего, решил в мире порядок свой навести. То права человека защищает, где ему вздумается, то с терроризмом борется за наш счет. В кой то веки люди деньги сразу дают на дело - так нет, Америка мешает.
   Недодаев с улыбкой смотрел на бегающего по просторному номеру Зигеля, который никак не мог успокоиться. Андрей решил устроить легкий фуршет по случаю быстрого решения основных вопросов. Он позвонил в соседний номер, где расположились Николай с Тоней. Влюбленная пара обещала через несколько минут зайти к ним. Недодаев заглянул в мини-бар. Великолепие выбора радовало взгляд. Большая бутылка водки "Смирнов" высилась посреди маленьких коньячных и винных бутылочек.
   - Знают наш вкус, Борисович. Жаль, что закуска подкачала. Только шоколадки какие-то. Икорки нужно заказать.
   - Да дорого здесь. В магазин выйди и купи все это в три раза дешевле, - Герман все еще сердито возражал компаньону.
   - Ну, уж нет. Сегодня удачный день, можно немного погулять. Деньги на выборы дают солидные, перспективы Николая хорошие, опыт у нас есть - чего же мелочиться?
   - Их еще взять нужно умело. И тратить экономно.
   - Не пыли, Борисович. Сейчас выпьем, и придумаем достойный ответ Бушу. Не может человек с большим жизненным опытом поддаться воле обстоятельств. Что видел в жизни американский президент? Только морды своих охранников, да закрытые лимузины в придачу. Куда ему до нас?
   - А с оффшором что делать будем?
   - Позакрывали прежние, новый придумаем! - Недодаев настроен был весело.
   - Где страну взять с возможностью льготного налогообложения? - Зигель не переставал хаотично перемещаться по номеру.
   - И страну придумаем. Не хуже прежних оффшоров будет. Не переживай ты так, Борисович. Будешь у нас представителем княжества, которое не вошло в черные списки надоедливого и туповатого Буша.
   - Да где мы его найдем?
   - Возьмем карту, да и присмотрим ему местечко.
   Компаньоны долго вертели принесенный глобус, пока не решили пристроить новое княжество в дальнем уголке Тихого океана. Николай с Тоней одобрили их выбор, вникнув в суть идеи Недодаева. Стандартный Article of Association Memorandum нашли у запасливого Германа Борисовича, который он передал в руки Андрея. Тоня посмотрела эти листы, и предложила все сделать по-женски аккуратно и красиво. Оттуда вымарала существующую юрисдикцию, вставила новое название "Объединенное Княжество островов архипелага Грюмо". Назавтра все это распечатали в бизнес-центре отеля на современном полиграфоборудовании. Затем Зигель отнес эту красоту в бюро, где перевели текст, поставили голограмму, придав документу самый убедительный вид.
   - Не получится ничего у вас, - с улыбкой сказал Зигелю молодой юрист, - сейчас еврокомиссия строго следит за всем этим. Готов поспорить.
   - Не говорите глупостей, молодой человек, княжество реальное. Географию вам, видимо, плохо преподавали в школе, - Зигель так убедил самого себя в серьезности своих намерений, что его тон смутил работника фирмы.
  
   По приезде в Угрюмов весь пакет этих документов был немедленно отправлен в прибалтийский банк. Герман Борисович знал, что там за свои комиссионные счет откроют без промедления.
   Звонок из банка не заставил себя долго ждать. Банковский служащий с унылой тоской спросил Андрея:
   - А где находится ваше княжество?
   - За Австралией, в океане.
   -Там сейчас хорошо?
   - Лето, - коротко ответил Недодаев, с трудом удерживаясь от давящего смеха.
   - Завидую. Тепла хочется - сил нет... Реквизиты счета пришлем завтра по факсу.
   Счет в банке заработал с момента открытия. Обещанная сумма пришла сразу и Герман Борисович успел обернуть ее несколько раз по ему одному ведомым каналам. Реальный счет в респектабельном банке позволил перемещать деньги без всяких черных списков. Зигель чувствовал себя настоящим представителем княжества Грюмо. Он радовался неожиданному успеху искренне и шумно.
   Скоро на счету осталась какая-то сотня долларов. Другие проблемы захватили компаньонов. Выборы прошли быстро и организовано. Николай, разрекламированный на телевидении и в прессе, как соратник гаранта, (что подтверждалось многочисленными снимками и удачным видеороликом), прошел в губернаторы еще в первом туре. Остальные соперники остались далеко позади.
   Вступление в должность давно отпраздновали, как в офисе раздался неожиданный звонок. Трубку взяла Нина Михайловна, отвечая собеседнику сбивчиво и невпопад.
   - Тут какого-то князя требуют, вашу фамилию называют, - обратилась она к Зигелю, - еврокомиссией пугают.
   Герман Борисович долго говорил по телефону, ссылаясь на космическую станцию "Мир". Наконец он положил трубку.
   - Кто нас беспокоит, Борисович? - справился Андрей.
   - Да прибалты пристают. Не могут найти наше княжество на карте. К ним еврокомиссия пожаловала и тоже не смогла разглядеть ничего на глобусе. Грозилась применить санкции. Пришлось напомнить про падение станции "Мир" в океане. Мол, было княжество, да смыло. Там задумались и приняли к сведению. Сейчас составляют официальный ответ на замечания комиссии.
   - И что, поверили? - Толкушкин удивленно смотрел на Зигеля.
   - Вспоминайте хоть иногда уроки истории. Как говорил доктор Геббельс: "Чтобы в ложь поверили - она должна быть чудовищной!".
  
   Глава 24.
   Новые реальности Угрюмова
   Беспокойный город не спал. С наступлением темноты многочисленные кафе с пластиковыми стульями заполнялись шумными посетителями, для которых этот вид досуга стал основным. Курили все. Страна дымила дешевыми сигаретами, производимыми на оборудовании, вывезенном из стран, ужесточивших свои требования к их производству. Пиво лилось уже не рекой, а огромными потоками, как бы компенсируя свой извечный дефицит в стране за последние много лет.
   Недодаев прогуливался по центральной улице в ожидании Наташи, с беспокойством всматриваясь в группы агрессивных молодых людей. Он думал о том, что с возрастом уменьшаются силы и возможности давать необходимый отпор, и что пора прекращать пить пиво, приниматься за улучшение своих физических кондиций. Растущее благосостояние пагубно сказалось на спортивной форме Андрея. Захотелось присесть где-нибудь на скамейке. Но вид скамеек внушал опасение окончательно испортить одежду. Пришлось зайти в дымную атмосферу ближайшего кафе и нарушить данное себе слово. За унылым фикусом нашелся свободный столик, где Андрей, наконец, спокойно сел и вытянул уставшие ноги. Мобильный телефон тихо звякнул, уведомляя своего хозяина о поступившем сообщении. Недодаев поморщился, прочитав короткое послание от Наташи, сообщавшей о своей неожиданной занятости.
   "Главный закон в отношениях мужчины и женщины начинает срабатывать и у нас, - подумал Андрей. - Женщина не знает, чего она хочет, а влюбленный мужчина должен это угадать. Если не угадал - значит не любит, или любит не так".
   Ему надоело идти навстречу ее меняющимся пожеланиям и захотелось почувствовать реальную заботу о себе. Постоянная борьба за денежные знаки вызывала уже глухое раздражение внутри Андрея, и только веселый нрав компаньонов позволял относиться ко всему происходящему спокойно. Деньги не стали самоцелью у Недодаева, но было очень приятно пользоваться свободой, которую они дают. Процесс зарабатывания денег носил в стране творческий и спортивный характер с бодрящим чувством постоянной опасности, которое так знакомо настоящему офицеру. Не нравились Андрею многие люди, с которыми приходилось сталкиваться в бизнесе, но он хорошо понимал, что другого пути пока нет. Недодаев мечтал о том времени, когда можно будет общаться только с тем кругом людей, который тебе приятен, стараясь по возможности избегать ненужных контактов.
   Из легкой задумчивости Андрея вывел шум компании, ввалившейся в кафе. Впереди всей ватаги двигался Перебийнос с литровой бутылкой водки в руках. К постоянным спутникам бригадира Бурьяну и Жгуну прибавились Безладный и Пересыпкин. Издалека было видно, что все уже выпили прилично, собираясь добавить в ближайшее время.
   "Что сегодня за праздник непослушания", - подумал Андрей, пытаясь выбраться из-за фикуса.
   Но продолжающийся монолог бригадира остановил его. Перебийнос громко возмущался порядками в конторе, которые установил Зигель. Наконец все расселись вокруг двух поставленных рядом столов. Безладный, демонстрируя сохранившиеся навыки снабженца, немедленно достал пластиковые стаканы. Перебийнос налил каждому по изрядной порции, которая могла бы выбить из колеи кого угодно. Однако присутствующие радостно смотрели на своего вождя. Андрей прекратил свои попытки встать, и стал внимательно прислушиваться.
   - Сколько можно терпеть эту хитрую еврейскую морду, которая всем нам имеет наглость давать указания? - начал свой тост Перебийнос. - Всегда они помыкали славянами и заставляли работать на себя. Мы не холопы жидовские, что бы на полусогнутых мчаться по первой команде. Пора дело брать в свои руки. Тем более что мы способны работать без понукания. Экспедиция это показала - правильно я говорю, Вова? - бригадир обратился к Безладному.
   Андрею было неловко подслушивать этот разговор. Он с уважением относился к Перебийносу, восхищаясь его буйным непримиримым нравом. Но сейчас Недодаев, имея возможность вмешаться в ситуацию, не хотел, чтобы она вышла из-под контроля. Опыт офицерской службы говорил, что людей нельзя ставить в условия, когда они могут проявить свои худшие качества и потом будут об этом жалеть. Лучше создать условия для подвигов, а не для безобразий - так, кажется, говорил его комдив.
   Андрей поднялся во весь рост и, глядя в удивленные глаза бригадира, сказал: "Если кого-то не устраивают порядки на фирме - утром приму по личным вопросам. Будем договариваться не за спиной, а лицом к лицу - пока всем все ясно не станет. Нечего здесь заговоры устраивать. Митинг считаю закрытым". Бригадир молча опрокинул свой стакан в рот и, не морщась, еще налил себе полный. Жгун с Бурьяном немедленно последовали его примеру. Пересыпкин отставил водку от себя и только Безладный все еще держал стакан в руках.
  
   Недодаев появился в офисе раньше всех. Он сидел в своем кожаном кресле и думал о том, что трудно найти общие интересы у столь разных людей, которые собрались и работают вместе. "Только категория "выгодно" пока объединяет нас", - к такому неутешительному выводу пришел Андрей. Даже Паша Толкушкин стал редко показываться, получая задания непосредственно от Зигеля и отчитываясь по телефону. Недодаев еще не решил, как он сможет озвучить вчерашний случай с бригадиром Герману Борисовичу. Но шум в коридоре прервал размышления Андрея. Высокие молодые люди в черных костюмах без стука вошли в кабинет. Один из них внимательно смотрел на хозяина офиса, второй быстро обошел помещение.
   - Можно заходить, - сказал первый в маленькую черную рацию.
   - Что за дела? - попытался возмутиться Недодаев. Но в раскрытой двери появился улыбающийся Николай. Здоровались по старой привычке посреди кабинета, громко хлопая друг друга по спине. Охранники с невозмутимыми лицами наблюдали за этой встречей.
   - Да, святой отец, высоко взлетел. Уже и безопасностью твоей государство занимается, - все еще не мог отойти от внезапного вторжения в свой кабинет Андрей.
   - Святой отец - в прошлом. Ныне - губернатор, Тимофеев Николай Иванович. Пекусь о делах государевых и оно печется обо мне, - улыбаясь произнес посетитель. - Садись и рассказывай, что у вас на фирме приключилось. Опять Перебийнос бушует? На волю его потянуло? Правду говорят, что ни украинец - то гетман! Скоро приведут его.
   - Кто его приведет? Неужели своих охранников задействовал? И откуда тебе, то есть вам, Николай Иванович, все известно? Я даже Зигелю ничего пока не говорил. Что-то он опаздывает сегодня, - удивленно произнес Андрей.
   - Опаздывают - опозданцы. Задерживаются - опоздуны, - возразил губернатор и охранники засмеялись. - А вы, кстати, пока подождите за дверью, - распорядился он.
   - Нет, конечно, Перебийнос охране, может быть, и не дался бы. А Катя с Тоней его сюда скоро отконвоируют. Зигеля я попросил подойти чуть позже, когда разберусь с вами. Что бы я был за губернатор, который не знает, что у него под носом в любимой фирме творится.
   - Да уж, неплохо вас готовили, не хуже разведчиков обстановкой владеете. Скоро церковь, должно быть, спецназом обзаведется. Недаром вас Сутулов частенько хвалил. Надеялся, что хорошим помощником ему будете. Но выборы у нас - дело мало предсказуемое. - Андрей снова подошел к своему креслу и поудобнее там разместился. Губернатор скромно занял место гостя - напротив. Он недовольно поморщился, вспоминая кампанию по выборам мэра.
   - Нет ничего омерзительнее, чем похвала дурака, - Николай продолжил разговор. - Думаю, на этого самовлюбленного павлина найдем управу. Мало, что всенародно избранный. Зигель предметно занимался выборной кампанией Сутулова, ему и свои ошибки теперь исправлять.
   - Но за мэром комитет стоит. Контора рекомендовала нам участвовать в этом деле. - Недодаев внимательно смотрел на гостя.
   - С конторой договоримся. Сначала у себя разберитесь. Бригадира ничем дельным занять не можете - вот он и быкует. Старость уже не за горами, а мудрости все не видно. Да и другие ваши сотрудники - мало чем заняты. Шеф встал - сотрудник сел, шеф сел - подчиненный лег, шеф лег - все остальные пьяные бушуют и фирму деребанят! - Губернатор разразился поучительным монологом. Андрей раньше не замечал за святым отцом склонности к длительным нравоучениям и теперь дивился произошедшим переменам.
   - Откуда столько слов специфических знать стали? - только и смог вымолвить. Однако ответа дождаться не успел. Дверь кабинета в очередной раз распахнулась без стука, пропуская торжественную процессию конвоирования раскольника бригадира. Впереди шла маленькая аккуратная Катя с привычно строгим лицом учительницы, ведущей хулигана и двоечника к директору, посреди - мелкими шагами пытался двигаться Перебийнос, приспосабливаясь к сопровождению. Замыкала шествие улыбающаяся Антонина, лицо которой выражало удовлетворение от чувства выполненного долга. Охранники прикрыли дверь, обозначив свое участие и рвение.
   Перебийнос, сердито взглянув на присутствующих, шагнул к дивану, там же расположился. Тоня направилась к мужу и, чмокнув его в щеку, разместилась за столом напротив. Катя продолжала стоять посреди кабинета, будто готовясь к докладу на педсовете. Андрей предложил ей присесть. Она также выбрала место рядом со своим супругом в уголке дивана.
   - Здороваться будем, Сан Саныч? - весело спросил Николай, - вроде я пока ничем перед тобой не провинился. Ты уж извини, что пришлось обратиться к супруге, но разве тобой покомандуешь? Ишь, как развоевался с руководством. Губернатору приходится вмешиваться. Точно как сечевой атаман.
   - Запорожскую сечь не трожь! Никто не смог бы ее одолеть, если бы не баба на престоле. Чертово семя. Та Катька запорожцев разогнала, эта с подругой под арест взяли и ведут куда хотят. Попробуй - повоюй с ними, наплачешься. А с руководством что? Пойди сюда, сделай то; пойди туда - сделай это... Не мальчик, чай, я, на побегушках. Побегушки у меня совсем поизносились. Да еще Герман лютует. Все результата каждый день требует, с отчетом вместе. Результат будет. Только душить не надо. А от отчетов душу воротит. Дали бы дело стоящее, да убрали бы от Зигеля подальше! - Бригадир упер взгляд в угол, как нашкодивший подросток.
   - Глянь, как у грозного Перебийноса возражеметр зашкаливает! - продолжал веселиться губернатор. - Найдем мы настоящее дело тебе, не переживай. Но и ты веди себя прилично. Хватит быковать.
   - Зашкаливает, как же. Попробует не зашкаливать, когда Герман на подножном корму держит. Вроде, зарабатываем вместе, а делит он один. На жизнь только и хватает. Причем очень скромную жизнь. А нам с Катей квартиру пора прикупить или домик небольшой. Семья, все-таки, - бригадир все еще сверлил угол глазами.
   - Ясное дело, расходы растут, - закивал головой Николай. - Что за хохол без денег? Хохол без денег - просто украинец! Пойдешь ко мне в администрацию? Пора там порядок навести. Особенно с деньгами. Счетную контору возглавить надо. С расходованием бюджета разобраться.
   Но Перебийнос так выразительно посмотрел на губернатора, что тот понял неуместность своего предложения.
   - Ладно, тогда заберу-ка я лучше Германа Борисовича от вас. Пусть вами Андрей командует. Да и то недолго. Пока себе замену не подыщет. Мне свои люди позарез нужны. Область большая, дел много.
   - А как же "Оазис"? - громко задал вопрос вошедший Зигель.
   - Пора всю область оазисом делать. А то и страну. Засели в своем отдельно взятом райском уголке и плевать на всех? Так сутуловы с блавздевичами покомандуют вами.
   - Ну, уж нет! - Андрей возмутился последнему высказыванию Николая. - Настоящую свободу дает материальное благополучие. С деньгами ты свободен и независим от всяких там чиновников.
   - С деньгами и сядешь, когда им этого захочется. Государство закрыть может любого, с деньгами или без. Особенно с нашими законами и судами. Эти жернова уже не одного такого умного перемололи. И буйного тоже! - палец губернатора остановился на притихшем бригадире, который более всего опасался разговоров о потере свободы, считая, что они могут накликать беду.
  
   Глава 25.
   "Атаман"
   Сутулов энергично шел по упругой траве вновь отремонтированного стадиона. На другой половине поля несколько футболистов еще лениво перебрасывали мяч друг другу. Вратарь уже снял перчатки и с недоумением смотрел на мэра, пытающегося нанести удар по воротам. Но мяч медленно двинулся после неуклюжего движения Сутулова, которое должно было продемонстрировать отличную спортивную форму руководителя города. Вратарь проводил взглядом укатившийся далеко в сторону мяч, и только тогда вяло отреагировал на предложенное мэром рукопожатие.
   - А где ваши начальники? - спросил Сутулов, - или как там они у вас называются? Он знал по опыту, что нужно скрасить впечатление от собственной неуклюжести еще более неуклюжим, желательно грубым вопросом.
   К воротам подошли еще несколько футболистов, с которыми Сутулов уже не стал здороваться, полагая, что достаточно близко сегодня уже приблизился к народу. Они пожимали недоуменно плечами, не зная, что положено отвечать столь высокому гостю. Вратарь был постарше остальных. Он, догадываясь, что мэр ждет должную реакцию на свой неприкрыто грубый вопрос, никак не мог угадать: нужно картинно обрадоваться или испугаться. Его учили этой премудрости еще старые наставники, работавшие в спортивном обществе с незапамятных времен. Других эмоций большие начальники не любят, довольствуясь этими двумя. Самое главное не перепутать: не обрадоваться, когда нужно испугаться, и не испугаться, когда начальник желает видеть радость. Вратарь с трудом изобразил подобие счастливой улыбки, после чего сообщил, что тренер команды находится в раздевалке. Молодой нападающий с радостью вызвался позвать его на поле, справедливо полагая, что лучше держаться от всего этого подальше. Он помчался с огромной стартовой скоростью к синей двери раздевалки, как бы репетируя прорыв к воротам соперника. Через несколько мгновений тренер появился на поле, продемонстрировав не меньшую скорость перемещения. Он замахал руками на оставшихся футболистов, прогоняя их в раздевалку. Подобрав мяч, последним ушел вратарь, справедливо полагая, что спешить ему некуда. Рукопожатие тренера было энергичным и крепким. Сутулов с удовольствием спрятал за спину пострадавшую от приветствия руку и недовольно произнес:
   - Поосторожнее надо бы. А то так всех болельщиков распугаешь. Они, кажется, поэтому не рвутся на ваши матчи.
   - Да не поэтому. Игру никак наладить не удается с этой молодежью. Хорошие игроки разбежались без приличной зарплаты, осталась одна зелень, да те, кого уже по возрасту не берут в солидные команды. Завод наш стоит, помочь ничем не может, а городскому начальству на все это плевать. Спонсора нам бы какого завести, - тренер с надеждой посмотрел мэру в глаза.
   - Спонсора тебе? Так ты же медведь и грубиян! Хорошо, когда говоришь, что думаешь. Но думай, когда и кому, а тем более что, можно говорить. Забыл, видимо, старый анекдот про Петьку и Василия Ивановича, которые тему критики обсуждали. "Критика , - сказал Чапай, - это когда ты, Петька, рядовой боец, можешь мне в глаза сказать все, что угодно.
   - А ничего мне за это не будет?
   - Ничего, Петька! Ни коня нового, ни шашки, ни сбруи..." Разболтались тут, понимаешь. Мэру про ленивое начальство города рассказывать. Не поленился я - сам к вам приехал. Про нужды ваши расспрашиваю. Нужно молодежь к спорту приобщать. Авторитет города, опять же - не последнее дело. Так что через три дня чтоб стоял у меня в кабинете с заявками и предложениями. Только продуманными и обоснованными. Замов соберу - обсудим. И документы клубные прихвати.
   Сутулов быстрым шагом покинул зеленое поле стадиона.
   Вратарь выскочил из раздевалки и громко позвал тренера: " Петрович! Скорее беги в бухгалтерию. Там бабки дают!"
   Тренер с недоумением зашагал в раздевалку, громко и недовольно комментируя последнюю новость:
   - Раньше мы бегали, когда девки давали. А теперь за бабками гоняйся. Совсем люди разучились по-русски говорить.
   Индейкин находился уже в кабинете мэра, когда туда же без стука зашел Храпко.
   - Здорово, клеркообразный! - шумно приветствовал новый заместитель градоначальника вечного и незаменимого представителя чиновничьего племени, который так удачно сдавал дела вновь избранному мэру, что тот оставил его на предыдущей должности.
   Честное лицо вороватого Индейкина растянулось в улыбке. Он предпочитал никогда не конфликтовать, умело пряча раздражение. Но при удобном случае старался полной мерой отплатить своим обидчикам.
   - Здравствуй, здравствуй, строитель, - Индейкину не нравилось, что Сутулов определил Храпко на должность заместителя по строительству, полагая, что тот будет пристально наблюдать за основными денежными потоками города.
   - Да, строитель! - Храпко еще не отошел от неприязни к представителю ранее конкурирующего лагеря бывшего мэра Блавздевича. - Всегда строил и буду строить таких хапуг и бездельников, как ты. Особенно мне нравится ваше построение во дворе тюрьмы.
   - Ладно, ладно, - вошедший Сутулов с порога примирительно смотрел на своих заместителей, - хватит собачиться. Лучше обстановку доложите в городе. Да и в области заодно. Губернатор с нас решил в губернии порядок наводить. Команду свою формирует. Кто там в нее вошел? - мэр обратил свой взгляд на Индейкина.
   - Зигеля в советники пригласил. Финансовые вопросы курировать. Бандитскому атаману работу подыскивают. Короче, все ваши знакомые по фирме "Оазис". (Заместитель всегда должен быть лучше информирован, чем хозяин, - это правило никогда раньше не подводило Индейкина).
   - Советник Исусычу понадобился... Он, что, сам тупой? Сталину не нужны были никакие советники. И ничего. Тридцать лет удачно со страной управлялся. Да и со всем миром тоже. Исполнители нужны толковые, а не советники с референтами. Насоветуете тут, - мэр уже строго глянул на обоих помощников, продолжая рассуждать, - Раньше кадры подбирались по принципу профессионализма.
   - А теперь? - Храпко надоело безмолвно слушать шефа.
   - Теперь один принцип: принцип альпинизма. Залез делом случая на горку небольшую, забил крюк, привязал веревку покрепче и спустил кончик своим людям, чтобы забирались сюда быстрее. Да свои крюки вбивали. Ну, об этом хватит. Другие проблемы решать нужно. Деньги пора зарабатывать. Народ чем-то занимать. Чтобы жил и радовался, что им так замечательно управляют. Зрелищ побольше. Вон смотрите, как эстрадники никому ненужные звуки в баксы превращают. Три прихлопа, семь нот и никаких забот.
   - А с хлебом, с хлебом как же? - Храпко снова коротким вопросом озадачил мэра. Но вездесущий Индейкин сразу пришел тому на помощь:
   - Сколько народ ни корми, он все равно недовольный ходит. На всех икры не хватит. А устрой каждый выходной или почаще, какой-нибудь праздник, с шумом, гамом, песнями - все увидят, и говорить будут, как весело живем. Да и денежки под шумок большие могут уйти. Фейерверки в небе не пересчитаешь.
   - Про спорт подумайте, - Сутулов ставил задачу перед помощниками. - В соседнем городе на спорте большущие деньги люди зарабатывают. Недавно мне похвалялся знакомый мэр во время сауны. Кстати, и нам пора посетить баньку. Да чтобы девчонки покрасивее были.
   - А супруга как же? - Храпко вспомнил о своей жене и ее сестре.
   - После двадцати лет супружеской жизни и член дома на пенсию просится. А нам еще крепость свою на других проверить надобно. Правильно я говорю, Индейкин?
  
  
   Зигель с интересом изучал ворох документов, лежащих у него на столе. Вчера губернатор принес их в старом потертом портфеле в кабинет к своему вновь назначенному советнику по финансовым вопросам, и попросил дать квалифицированное заключение. На вопрос, откуда они взялись, Тимофеев весело улыбнулся, сказав, что это не важно. Герман Борисович в очередной раз удивился постоянной информированности бывшего пастора, а ныне губернатора области, тем более по таким вопросам. Обстановка требовала вмешательства, но продуманного и творческого, которое без надежной команды трудно предпринять. Зигель знал по своему большому жизненному опыту, что после заключения потребуется дать свои предложения с планом решения этих проблем. Самое главное при этом - не допустить ненужной спешки, правильно определяя основные цели. С подбором команды пока особых проблем не было. Нужно только толково переформировать кадровые ресурсы, собранные за время работы в "Оазисе". Герман Борисович решительно взялся за трубку нового телефона, стоящего перед ним на столе.
  
   Фирма "Атаман" располагалась рядом с привычным офисом "Оазиса". Бурьян и Жгун с интересом слушали очередного заказчика, который с волнением излагал суть своей проблемы. Реклама услуг вновь образованной фирмы, сделанная по старой памяти Толкушкиным с помощью Блейша и показанная на местном телевидении, быстро привлекла заказчиков, которые теперь толпились в коридоре, как в добрые старые времена деятельности селенгистов. Павлу понравилось название московской фирмы, обеспечивающей фотографирование с гарантом и он надпись " Мы решим Ваши проблемы" разместил в рекламном ролике, а также на всех визитках, изготовленных для своих работников.
   - Не отдает бывший компаньон долги, а мне не на что новый ларек открыть, - снова и снова жаловался посетитель, - сумма небольшая: около трех тысяч баксов, расписка имеется. В суде такие претензии не принимают. Говорят, что нет в стране у нас такой валюты, как бакс. Только рубли считаются за деньги и в них должны все денежные отношения проходить. Ну, где это видано, чтобы в рублях деньги занимали? Баксы берут в долг, баксы возвращают. А Витька сам неплохой малый, мы с ним начинали челночить еще пять лет назад. Но женился на стерве, она его и подбила отколоться от меня. Ларек на него записан. И товар на всю эту сумму там остался. А меня послали они куда подальше. Хорошо, что расписка имеется. Поможете?
   - Оставь копию расписки и зайди через неделю. Или запиши номер своего телефона, мы тебе позвоним, когда справимся, - Бурьян вальяжно развалился в кресле.
  
   Солнечное утро должник Витя встречал на кухне за столом, привычно попивая чай. Жена хлопотала у плиты, ловко снимая со сковородки готовые блинчики и раскладывая их по тарелкам. Сын быстро и с удовольствием заканчивал завтрак, торопясь в школу. Неожиданно на кухне потемнело. Витя потянулся рукой к выключателю и недоуменно посмотрел в окно. Откуда-то сверху спускался огромный красный плакат с большой белой надписью: " Витя! Отдай деньги Коле!" На улице под окном застучала барабанная дробь, затрубил горн. Хор голосов прокричал тот же текст, который можно было прочитать на плакате. Сын заплакал. Жена заметалась вдоль окна, пытаясь увидеть тех, кто кричит на улице. Должник уже бежал вниз по лестнице, желая разобраться с теми, кто так испортил солнечное утро. Но на улице он увидел только двух старушек и одного старика с барабаном и горном. Дед снова и снова барабанил, дудел в горн, а потом дружно со старушками скандировал плакатный лозунг: "Витя! Отдай деньги Коле!". Должник замахал руками, прогоняя эту процессию. Но дружный хор отлично поставленных голосов еще трижды прокричал те же слова.
   - Отдам, сегодня же отдам ему его вонючие деньги! Только уйдите от греха подальше, - взмолился Витя.
   Барабанная дробь сопровождала организованный отход небольшого отряда, который продолжал скандировать требование возврата долгов. Почти изо всех окон выглядывали любопытные лица. Должник постарался немедленно скрыться от улыбающихся соседей, но дорогу преградила самая любопытная баба Лена, которая строго спросила: "Это из-за твоих долгов нам спать не дают? А еще порядочным притворялся!"
  
   Жгун и Бурьян с удовольствием слушали отчет старшего группы о проделанной работе. Вручив обещанное вознаграждение, Жгун пообещал, что группа не останется без заказов.
   - Неплохо для начала. Десять процентов от долга мне кажется маловато. Нужно повысить таксу. Знакомые братаны за половину трудятся, - деловито произнес Бурьян.
   - Нормальные расценки. Мы же долго собираемся трудиться. Нужно, чтобы заказчик в нас поверил. Киоскеров в стране много. И проблемы их никто не решает, - пресек ненужные разговоры Толкушкин. Он с плакатом забирался на крышу и оттуда по мобильному телефону руководил процессом. - А в следующий раз сам с транспарантами будешь скакать по крышам. Это ваш участок работы и осваивать его вам. Мне еще нужно поставить работу бюро творческих услуг. Оно тоже должно прибыль приносить. Пока там Безладный хозяйством занимается и подготовку ведет. Где, кстати, сам атаман?
   - Перебийнос у Недодаева. Совещается. Туда Антонина Тимофеева пожаловала. Она их и собрала.
   - Какая еще Тимофеева?- недоуменно спросил Павел.
   - Супруга губернатора, - коротко ответил Жгун.
  
   Глава 26.
   Борьба и мэр
  
   Сергей Игоревич Храпко обычно возвращался домой поздно. Его жена давно привыкла к этому и не обращала особого внимания на такие появления мужа. Но сегодня пришлось париться с мэром почти до самого утра. Размякший Сутулов, пьяно обнимая своего заместителя, в очередной раз делился с ним грандиозными планами обустройства города. Эти планы касались, главным образом, строительства спортивных сооружений, где в первую очередь мэр выделял Дворец Борьбы.
   - Понимаешь, Игоревич, - Сутулов поднял указательный палец вверх, подчеркивая важность задачи, - мы обязаны в текущем году успеть построить, этот чертов дворец, и провести первый в стране фестиваль борьбы. В каждой школе будем постоянно проводить урок борьбы, посвящение в борцы станет городским праздником. Телевидение должно регулярно транслировать наши соревнования по борьбе, лучшие борцы получат от мэра именные стипендии.
   - А каким видом борьбы займем население? - не удержался от вопроса Храпко.
   - Не прост ты, Игоревич, ох не прост, - мэр покачнулся, и заместителю пришлось поддержать своего начальника. - Не даром Индейкин жалуется на твое своеволие. Таким видом будем заниматься, которым вся страна увлечена. Исконно русский стиль: одел кимоно и на татами. А ты должен все это организовать.
   - Наверное, Индейкин придумал такое занятие для мэрии? Может, на работу в кимоно ходить начнем? Да еще с теннисными ракетками в руках, чтобы преемственность присутствовала.
   - Не юродствуй Храпко, - мэр уже уверенно стоял на ногах. - И так, без тебя, голова тошнит. Лучше подумай, с чего начнешь.
   В машине Храпко думал о том, что не смог пока заняться тем делом, ради которого он пошел в администрацию после победы Сутулова на выборах. Ему хотелось сделать город безопасным и удобным для его жителей. А приходится заниматься амбициозными и бесполезными проектами градоначальника.
   Размышления прервались неожиданно. Возле его дома стояла патрульная милицейская машина, откуда два незнакомых сержанта вытаскивали давнего приятеля и бывшего сослуживца Манакина. Лицо адвоката было в грязи, где отчетливо отпечаталась огромная пятерня. Дорогой костюм порван по плечу, белая рубашка выбралась из брюк и виднелась из-под пиджака. Модный галстук потерял свой дорогой вид, болтаясь сбоку на шее, как тряпка. Запястья Манакина были закованы в наручники. Вытащив адвоката из машины, сержанты конвоировали его в парадное. Храпко догнал их уже возле дверей.
   - Что случилось, Леонид? - произнес он запыхавшись.
   - Не положено разговаривать с задержанным, - отставший от процессии сержант препятствовал вмешательству Храпко.
   - Я заместитель мэра, вот удостоверение, - не отставал Сергей Игоревич. - Что тут происходит? Что ты натворил, Петрович? (И с какого отделения эти сержанты?) Что-то я не припомню ваших лиц. - Храпко внимательно смотрел на милиционеров. Их внешний вид вызывал какое-то внутреннее сомнение у бывшего майора, проработавшего не один год в органах. Форма мешковато сидела на ближайшем сержанте, а фуражка на втором была явно велика для его головы. Храпко удивило отсутствие пистолетов у служителей порядка, тогда как он в свою бытность ратовал за то, что бы табельное оружие находилось всегда у наряженных в патруль.
   - Стоять! - грозно прокричал Сергей Игоревич. Но к его большому удивлению Манакин повернулся и, приложив указательный палец к губам, попросил не шуметь.
   - Все в порядке, - шепотом произнес адвокат, - это я их заказал в бюро творческих услуг. Фирма есть такая: "Атаман". Там берутся за пару сотен отмазать от приставаний жены, если загулял немного. Сегодня же пятница, в конторе сабантуй, потом домой к сотруднице какой едешь. А к утру трезвеешь: что жене скажу? Позвонил ребятам, они и доставляют домой, как арестанта. Мир в семье дорого стоит. Так что не пыли, Игоревич, топай своей дорогой.
   - Но не дело это - в милиционеров переодеваться, - Храпко еще удивленно смотрел на процессию.
   - Потом, все потом, - Манакина уже занесли в парадное. На лестнице Храпко услышал громкий голос фальшивого сержанта, спрашивающего жену адвоката, ее ли это муж. Адвокат также громко сетовал на грубое задержание и порядки в отделении, куда он якобы попал за нетрезвый вид.
   - Что только не придумают, чтобы не работать. А, впрочем, если есть спрос - почему такой услуге и не появиться? - подумал Храпко, открывая свою дверь.
  
   В субботу Толкушкин не преминул указать Безладному на ошибки, выслушав доклад Жгуна и Бурьяна о выполнении заказа.
   - Ты руководишь целым бюро творческих услуг, но не в состоянии найти настоящих милиционеров. Хорошо, что испуганная жена адвоката не рассмотрела их как следует, а то бы объяснялись сейчас в околотке. Да и повезло со знакомством Манакина с Храпко. Схватил бы заместитель мэра этих горе - ментов за шкирку, да создал нам проблемы. Лучше договорись с настоящими сержантами на будущее, чтобы по звонку прибывали сюда, и конвоировали клиента домой в натуральном виде. Если заплатишь им как следует, то полчаса они как-нибудь выкроят в своем графике. Иначе погореть можно. Этих деятелей на других эпизодах использовать надо.
   Безладный молча записывал указания Павла, зная, что выполнять их придется в точности.
  
   Воскресное утро Храпко посвятил прогулке с собакой. Ему нравилось выходить из дому пораньше, когда на улицах почти никого нет и можно свободно отпускать боксера с поводка. Молодой пес так задорно носился по кустам, что самому становилось весело и радостно. Выкурив традиционные две сигареты и обдумав свои дальнейшие планы на ближайшие дни, хозяин собаки подозвал ее к себе. Поводок четко защелкнулся на ошейнике. Возвращение к дому заняло немного времени. Ноги сами бежали быстро, как после хорошей разминки.
   "Полезно все-таки иметь собаку. Когда бы столько погулял на свежем воздухе?" - традиционные мысли теснились в голове Храпко. Но, подойдя к своему парадному, он увидел большой сверкающий джип с надувной лодкой на крыше. Водитель автомобиля показался Сергею знакомым. Через чистое ветровое стекло было отчетливо видно ту же физиономию, обладатель которой представлялся совсем недавно сержантом милиции. Правда, он не выходил из джипа и старательно отворачивал лицо от Храпко, но тот его окончательно узнал. Открытый багажник демонстрировал изобилие рыболовных снастей и принадлежностей, возле которых возился человек в камуфляжном костюме.
   "Что за маскарад опять тут начинается? - Храпко рассержено плюнул себе под ноги. - И клоуны те же, только в других костюмах. Пора их отвадить от нашего дома".
   Но тут из парадного выплыл Манакин с улыбкой на лице и охапкой удочек в руках.
   - Привет собачникам! - бодро приветствовал его адвокат. - Что значит - старая закалка. Еще солнце не взошло, а ты уже на ногах. Или будильник с хвостом спать не дает?
   - А тебя что, милиция на рыбалку возит? - спросил Сергей Манакина. - Надоели эти физиономии в нашем дворе. Да еще с удочками в руках.
   - Глаз - алмаз у тебя, Игоревич, Не проведешь старого бойца! Это
   та же контора меня из дому вызволяет. Приехали под видом старых друзей и на рыбалку, якобы, меня зовут. Как еще, в воскресный день к девчонкам вырваться. Только эта фирма и выручает. Любые проблемы решают. Рекомендую, если у тебя возникнет надобность. Вот визитка.
   Храпко машинально протянул руку за цветной бумажкой и, не глядя, сунул ее в карман. Он подтянул поводок с удивительно спокойной собакой, быстро прошел к лифту. Заранее нащупав в кармане брюк ключи, Сергей открыл дверь. Увидел жену в старом халате с помятым лицом, на котором еще виднелись отметины от подушки, и подумал: а не воспользоваться ли услугами этой фирмы? Наверное, заказов у них хватает...
  
   Дворец борьбы строили по ускоренному графику, но к новому году все равно не успели. Весной еще продолжались отделочные работы, на которые город тратил основную часть своего бюджета. Майские праздники планировалось встретить открытием первого в стране фестиваля борьбы, на который обещал приехать сам гарант. Храпко дневал и ночевал на стройке, решая прямо на месте неотложные организационные задачи. Сутулов навещал будущий дворец почти каждую неделю, относясь к нему, как к любимому детищу. Его распирала гордость от величия замысла и быстроты строительства. Огорчало непонимание прессы, которая зачастую критиковала мэра за использование бюджета города, да настораживала позиция губернатора, который выражал недовольство деятельностью городской администрации.
   "Что-то активно стал Зигель вникать в наши денежные дела, - подумал мэр. - Сует свой длинный нос, куда не следует. Правда, Индейкин обещал, что со строительством все будет в порядке. Недаром мафия так любит им заниматься. Никто не узнает, сколько денег в котлован зарыто. За Храпко только надо присматривать, не допускать его к документам. Приступы честности его еще не покинули".
  
   Храпко как всегда носился где-то по многочисленным помещениям, проверяя качество работ. Индейкин ожидал Сутулова непосредственно у центрального входа в здание. Вечный заместитель всех градоначальников был сегодня молчалив и загадочен. Он быстрым шагом подошел к Сутулову, неуклюже выбравшемуся из персонального "мерседеса".
   - Что делать будем, Василий Павлович? - встревожено спросил Индейкин своего шефа. - Недодаев добрался до документов по страхованию болельщиков. Его также интересует приватизация центрального универмага, который вашему зятю принадлежит. Да и выделение тебе квартиры на втором этаже особняка, где комендатура расположилась, он решил проверить.
   - Не шуми так, разберемся с Недодаевым. Кстати, я не понял: какую должность сейчас исполняет этот деятель? Он, вроде бы, частной фирмой занимался. Или губернатор свой призыв осуществил? Всех знакомых подтянул.
   - Тимофеев его на контрольное управление мобилизовал. Да в поддержку жену Перебийноса отрядил. Все знакомые вам личности. Они сейчас нас за горло возьмут. По старой, так сказать, памяти, - Индейкин как всегда был информирован лучше всех.
   - Не возьмут, не бойся! На всех управу найдем, - Сутулов двинулся к входу дворца. Великолепие внутренней отделки уже просматривалось, хотя внутри еще полным ходом шли работы. Рабочие сновали повсюду. Пыль стояла столбом, оседая на костюм и начищенные ботинки мэра. Он не стал задерживаться на объекте и прошел в кабинет будущего директора. Там Храпко смотрел новости по телевизору, попивая чай из большой красной кружки.
   - Что за чаепитие устроил в рабочее время? - Сутулов и здесь и не отошел от грубоватого тона.
   - Да вот, решил передохнуть маленько, заодно новости посмотреть, - Храпко был знаком с привычками Сутулова, не особенно обращая на них внимание. - Сейчас о злоупотреблениях администрации обещали рассказать. Программа такая появилась - "Губернские расследования" называется. Ее еще тот телеведущий организовал, который тебя во время избирательной кампании интервьюировал. Очень способный молодой человек.
   Дверь приоткрылась, и в нее протиснулся Индейкин. Храпко поморщился, но не стал в присутствии шефа пикироваться со своим давним недругом. Шеф, тем временем, смотрел на экран телевизора, не отрываясь. Там появились кадры, где мэр принимает присягу во время инаугурации, положив руку на конституцию страны. Комментарий, последовавший за ними, присутствующих не обрадовал. Ведущий бойко и ехидно рассказывал о том, как центральный универмаг, стоящий на главной площади города, был приватизирован, и по минимальной остаточной стоимости (в виде разрушенного здания) продан фирме, принадлежащей родственнику действующего мэра. Особо остро ведущий прошелся по решению администрации, в котором было сказано о необходимости передать второй этаж некоего особняка под квартиру градоначальнику. Первый этаж занимала военная комендатура, но это обстоятельство не остановило тогда Сутулова. Кадры приезда мэра домой могли развеять любые сомнения в подлинности информации. Напоследок ведущий обещал продолжить расследование незаконных действий властей и через неделю рассказать о новых злоупотреблениях.
   Сутулов повернул багровое лицо к Индейкину с криком: "Кто посмел? Почему я об этом узнаю из телевизора? На хрен мне такие помощнички?"
   - Но я же вам докладывал, - попытался оправдаться вечный зам.
   - Вы только докладывать умеете! Если я на этой неделе не увижу дела в суде, то ты, считай, уже не работаешь. Это в лучшем случае.
   Храпко, глядя с внутренним удовлетворением на испуганного Индейкина, хотел спросить - что будет в худшем? Но благоразумно воздержался.
  
  
  
  
  
  
   Глава 27.
   Страховых дел мастер
  
   Майское утро залило солнечным светом двор, в котором жил Андрей, и он, щурясь от веселых бликов распахнутых окон, вышел к автостоянке. Прогревать двигатель необходимости теплым утром не было, но Недодаев, скорее по привычке, нажал на кнопку дистанционного запуска... и от гулкого взрыва присел на землю. Его любимая баварская "пятерка" сначала скрылась в густых клубах дыма, потом на глазах, как в кадрах замедленной киносъемки, развалилась на части. Из окна его квартиры раздался протяжный крик Наташи, не заметившей, что Андрей не успел сесть в свой автомобиль. Звонок мобильного телефона вывел Недодаева из оцепенения.
   - В следующий раз взорвем вместе с тобой, если не перестанешь мешать людям, - просто и буднично предупредил незнакомый голос. Экран мобильника мигал сообщением "абонент не определен".
  
   - Видно, ты здорово кому-то насолил, - кратко оценил обстановку губернатор.
   - Куда уж виднее, - Андрей тоже старался не драматизировать события. - В последнее время мы работали по приказу Зигеля, проверяя администрацию города. Отсюда, наверное, и ноги растут. Большого ума не требуется, чтобы определить заказчика. Запугивает нас Василий Павлович.
   - Плохой стиль, - задумчиво произнес Тимофеев. - Но мы поправим нашего градоначальника. Подскажем ему, что он не прав. Что там с телевидением за история?
   - Доверенное лицо мэра, небезызвестный Индейкин, подал в суд иск по защите чести и достоинства Сутулова, которого, якобы, оболгали в "Губернских расследованиях". - Андрей уверенно излагал известные ему факты. - Но Василия еще ждут сюрпризы.
   - Не очень-то резвись, пока я не разберусь с минерами, мать их так, - губернатор пока пребывал в глубокой задумчивости. Недодаев с удивлением посмотрел на бывшего пастора, ранее воздерживавшегося от использования бранных слов. Но сегодня губернатор был крайне напряжен. - Пора, видимо, принимать серьезные меры, чтобы ситуация не вышла из-под контроля, - добавил он.
  
   Храпко пребывал в приподнятом настроении, любуясь современными очертаниями дворца. Новое здание удачно вписалось в архитектурный ансамбль города, формируя его новый футуристический стиль. Приятно было осознавать, что твои усилия преобразили любимый город в лучшую сторону.
   Огромные буквы венчали центральный вход дворца борьбы.
   - Будокан! - громко произнес Сергей Игоревич. Ему нравилось это звучное слово, придающее зданию восточный колорит. Храпко прочитал большое количество литературы, пока нашел название, соответствующее самому духу единоборства. Корреспонденты газет уже приставали к заместителю мэра с просьбами дать интервью по поводу странного названия, но тот неизменно вежливо отказывал. Но обещал озвучить смысл загадочного сочетания неоновых букв при торжественном открытии спортивного сооружения.
   Пройдя на арену дворца, Храпко еще и еще раз внимательно все осмотрел. Трибуны украсились разноцветными, по секторам, пластиковыми сиденьями, освещение сияло всеми лампами, а с центральной арены рабочие сметали последний строительный мусор.
   - Когда татами заносить будете? - Храпко нашел повод для беспокойства, отловив прораба в проходе между секторами.
   - Татами в порядке. Занесем и положим после торжественного открытия. Да, еще вопрос с экраном не решен. Никак его подключить не могут. На этих мастеров у меня управы нет. А сроки, как ты сам говорил, поджимают... Точно, что ли, гарант приедет?
   Но Храпко уже поднимался по ступенькам трибуны, торопясь к пульту управления огромным экраном.
   Вечером Сутулов, приняв доклад о ходе подготовки первого фестиваля борьбы, спросил своего заместителя по строительству:
   - Что ты там придумал за непонятное название? Надо было свое исконно русское слово найти. Богатырь, к примеру. Или Муромец какой. Когда Сам прибудет, что я ему скажу?
   - Попович, Муромец вам только на ум приходит. А "будокан" - это дворец для постижения пути воина. Самое что ни на есть подходящее название. Лучше нам не найти. Да и гаранту понравится. Он ведь давно увлекается единоборствами всякими.
   - Не всякими. А нужными для укрепления духа и тела, - строго осадил мэр заместителя. - Ты мне бумажку с переводом напиши. Заучить придется. Попробуй, запомни твое постижение воина. В последнем пути, - Сутулов недовольно нахмурился.
   После ухода Храпко, к мэру просочился вездесущий Индейкин в традиционной полусогнутой позе. Его невзрачная фигура резко контрастировала с высокой мощной статью бывшего милицейского полковника, возглавляющего нынче городскую администрацию. Сутулов сверху вниз смотрел на Индейкина, достающего из портфеля какие-то бумаги. Процесс несколько затянулся, строгость с лица мэра постепенно сошла и уступила место заинтересованности.
   - Что там ты нарешал с судом? - Мэр проявил, наконец, любопытство после небольшой паузы. - Судья не сильно артачился, я надеюсь? А то, есть еще ему что припомнить. По молодости наломал он как-то дров, а мне пришлось расхлебывать. Тогда я ему помог и думаю, что он этого не забыл.
   - Трудно сказать. Память у всех короткая на добрые дела. Не высказал он особого почтения к вашему делу и странно себя вел, - Индейкин говорил тихо, заставляя Сутулова прислушиваться.
   - Громче озвучивай свои успехи, - приказал мэр. - А в чем выражается так называемая странность в поведении судьи? - Сутулов отошел от своего заместителя и разместился в кресле.
   - Вроде бы он собирается в ближайшем будущем рассмотреть поданный иск, но что-то говорил о загруженности суда, о том, что график на этот месяц уже сверстан. Темнит ваш знакомый, знает, видимо, что-то. Или кто-то его инструктирует кроме нас. Меня еще интуиция в таких вопросах не подводила. - Индейкин попытался присесть на край стула.
   Сутулов недовольно посмотрел на заместителя, и тот снова приподнялся.
   - А, со страховками, что будем делать? - Мэр сегодня не позволял расслабиться.
   - Придется пока воздержаться от обналичивания. Зигель с Недодаевым на хвосте висят. Да и зрителей во дворце борьбы уже застраховал на нашу голову. Вместе с дворцом. Москвичи очень рады были. Даже для них это неплохие деньги. А губернаторской компании уже послали доходчивое предупреждение. Думаю, что должно до них дойти.
   - Ты там не перегни палку случаем. Потому как за губернатором не только государство стоит. Церковь своего в обиду не даст. Они всегда внимательно следят за происходящим. Я это помню еще по предыдущим делам. Было бы просто государство - тогда полегче пришлось бы.
   - А что, защитники государственных интересов не так защищены? - Индейкин с интересом посмотрел на мэра.
   - Не так. У нас в России, если радеешь по-настоящему за государство, всегда будь готов к неприятностям. Да и жизнь свою побереги. Уж больно это непростое и опасное дело. Я, как полковник милиции, много примеров знаю. Так что уйми своих наемников. Иначе нам всем не сносить головы.
  
   Андрей сегодня раньше вернулся домой, решив отвлечь Наташу от утреннего происшествия. Отвлечение началось прямо в коридоре, где потом они собирали свои разбросанные вещи. Он пообещал, что утром за ними приедет Валера Пересыпкин и отвезет далеко за город, где подобные неприятности будут исключены. Но Наташа заставила его найти Зигеля и вызвать охрану.
   Вскоре в дверь позвонили. Андрей посмотрел в панорамный глазок, быстро открыл дверь. Целая гурьба ввалилась в квартиру. Перебийнос высился в центре коридора, за ним стоял Толкушкин, замыкал процессию Зигель.
   - Проходите в гостиную, не толпитесь в коридоре, - Андрей бросился поднимать забытые под вешалкой колготки. Зигель понимающе усмехнулся. Остальные уже рассаживались за круглым столом. Недодаев настоял в свое время на покупке этого стола, мечтая гостей принимать красиво. Наташа с укоризной смотрела на прибывших гостей, даже не пытаясь скрыть недовольство. Но компаньоны не обращали на нее внимания. Они как будто чего-то ждали. И снова трелью зашелся звонок. Тут уже Наташа вышла в коридор и, открыв дверь, обнялась с Антониной Тимофеевой. Она залилась слезами, накопившимися за день, но жена губернатора была сегодня нетерпелива.
   - Одевайся быстрее, и поехали со мной. Пусть мужчины сами во всем разберутся. Когда идет драка - нельзя их за руки хватать. Иначе они всегда будут ходить с разбитыми лицами, - Бывшая сибирячка помнила нравы буйных земляков и хорошо знала место женщины.
   Перебийнос с Толкушкиным после короткого совещания остались у Андрея ночевать, предварительно заверив заплаканную Наташу, что с ее любимым ничего не случится.
   Герман Борисович дождался Пересыпкина, сопровождаемого Жгуном и Бурьяном в милицейской форме.
   - А что, настоящих милиционеров не нашлось у губернатора? - Недодаев еще не отошел от тяжелого прощания с Наташей, проявляя раздражение. - Машину взорвали фактически, а охранять своих людей некому, кроме ряженых. В кобуре, наверное, колбаса торчит. Ею отмахиваться собираемся?
   - Зря ты так кипятишься, Андрей, - Перебийнос тоже вышел в коридор попрощаться с Зигелем. - Пистолеты настоящие, да и бойцы уже подготовлены. Фирма "Атаман" веников не вяжет. Если решаем чужие проблемы, то со своими заботами, тем более, способны разобраться. Надо будет - силой.
   - Умом бы не мешало попользоваться. Силовик нашелся! - Зигель прервал этот разговор и вышел из квартиры.
  
   Индейкин в интернет-кафе старательно набирал на компьютере текст письма, отменяя условными фразами предыдущие договоренности. Мобильным телефоном воспользоваться не удалось, так как абонент все время находился вне зоны досягаемости.
   Валентин поначалу решил не тормозить исполнение заказа. Поэтому утром взлетел на воздух автомобиль Недодаева. Но когда Сутулов рассказал о возможном вмешательстве церкви, Валик, (так его за глаза называли чиновники администрации), изменил свое решение. Он вспомнил, что Пешня был сильно напуган внезапным посещением какого-то верующего и надолго уехал из города. Тогда бандитская группировка перешла под командование Угла, который и вывел Валика на московских бизнесменов.
   Страховой бизнес процветал. Индейкин предложил мэру за счет городского бюджета застраховать всех футбольных болельщиков от возможных несчастных случаев. Столичные фирмы с удовольствием обналичивали страховые платежи. Сутулов радостно взялся за это дело. Даже вечно проигрывающая команда "Водник" стала любимым детищем мэрии. Администрация города приобрела пакет акций футбольного клуба, став его совладельцем. Валик отрабатывал на спортивных командах способы передачи собственности города в нужные руки. Прекрасный стадион в центральном парке города был передан клубу - как взнос администрации в счет пакета акций. Но, со временем оказалось, что контрольный пакет принадлежит зятю Сутулова, который и стал настоящим владельцем команды. Физкультурники были вытеснены со стадиона, где развернулось строительство теннисных кортов для обеспеченных угрюмовцев, и тренажерных залов, где можно растрясти накопленный жирок, превратив его под руководством очаровательных инструкторш в рельефные мышцы. А значительная часть бюджета города оседала в карманах доверенных лиц администрации по статьям, напрямую связанным с заботой о здоровье населения города.
   Немногочисленные футбольные болельщики и не подозревали, что случись со всеми ими несчастье, вплоть до гибели, они или их родственники могут получить страховые выплаты, о которых позаботилась мэрия.
   Страхование зрителей фестиваля борьбы также обещало большие прибыли. Валик, уже без ведома Сутулова, застраховал непосредственно дворец борьбы от стихийных бедствий, и подумывал о страховании самого гаранта, обещавшего посетить широко разрекламированное мероприятие. На эти страховки ушла почти половина бюджета города, но московские партнеры обещали помощь в устранении непредвиденных трудностей.
   Трудности обнаружились неожиданно, когда из сейфа Валика пропали документы по этим сделкам, и телевидение начало ряд передач по фактам злоупотреблений администрации города. Индейкин не поставил в известность мэра об этой пропаже, решив с помощью партнеров по сделке разобраться в ситуации. Сутулова Валик задобрил крупной наличной суммой, переданной якобы за трансфер молодого нападающего в столичный клуб. Мэр только потребовал опровержения в суде острых критических материалов, прозвучавших в "Губернских расследованиях", но Индейкин уже настоял на срочном рассмотрении дела.
   Сейчас Валик лихорадочно думал: как же все-таки отменить заказ на устранение проверяющих и получить помощь в возврате документов? Но все попытки связаться со столичными бизнесменами пока не увенчались успехом.
  
   Микроавтобус с тонированными стеклами быстро мчал по темным улицам Угрюмова. Из-за этих стекол город казался еще мрачнее обычного. Освещение было только в центре города. На остальной территории фары выхватывали невысохшие еще после обильного весеннего дождя свежие лужи.
   В микроавтобусе стояла тишина. Герман Борисович расположился рядом с молчаливым водителем, Бурьян сел на последнее сиденье, Жгун находился рядом с Наташей, и только супруга губернатора уверенно разместилась за маленьким столиком в центре салона.
   Красный свет светофора остановил движение автомобиля, к которому стали на большой скорости приближаться с двух сторон мотоциклисты в закрытых шлемах. В руках мотоциклистов появились короткоствольные автоматы, изготовленные к стрельбе. Зигель подумал, что все это напоминает фильмы про итальянскую мафию, и тут услышал громкую команду "Ложись!". Треск раздавшихся выстрелов застал его уже на полу кабины микроавтобуса, откуда он потом с большим трудом выбрался. Водитель выскочил из кабины и, стоя у раскрытой двери, еще стрелял по уносившимся мотоциклистам. Один из них упал, сбитый удачным выстрелом; другой - на огромной скорости скрылся за поворотом. Потерявший хозяина, мотоцикл еще двигался несколько десятков метров по прямой, но затем свернул в сторону и врезался в забор новостройки.
   Герман Борисович с опасением обернулся и посмотрел в салон. На полу лежали Жгун, накрывший телом Наташу, и Тоня, нырнувшая под столик. Дверь в автобус была открыта, перед ней сидел Бурьян с опущенным пистолетом в руке.
   - Все живы? - голос водителя вернул Зигеля к действительности. Герман подпрыгнул со своего места и рванулся к Бурьяну. Тот попытался улыбнуться сквозь проступившую гримасу боли на лице.
   - Вроде бы без потерь обошлось, - Жгун тоже поднялся с пола, помогая встать Наташе. Тимофеева уже набирала номер мобильного, сев снова на сиденье у столика.
   - Не надо сейчас никому звонить. Могут нас прослушивать и узнать достоверно обстановку, - голос водителя по-прежнему звучал спокойно и уверено. - Со всеми заботами пока сами разберемся. Нужно только спокойное и безопасное место найти. - Он уже споро перевязывал раненого в плечо Бурьяна.
  
   Недодаев вел полемику с упрямым Перебийносом на кухне, когда Толкушкин предостерегающе поднял палец к губам. Павел не участвовал в очередном споре, затеянном компаньонами по поводу перспектив бизнеса, и услышал тихий шорох у входной двери. Этот шорох насторожил бывшего разведчика, особенно когда он закончился металлическим щелчком. Перебийнос попытался выскочить из кухни, но Андрей с Павлом с трудом уложили строптивого бригадира на пол. Тотчас же сильный взрыв потряс квартиру, сорвав с петель тяжелую входную дверь. Осколки разбитой посуды посыпались на головы лежащих. В руках Андрея уже появился охотничий карабин, разрешение на который выписывал еще Храпко. Недодаев вскочил и, высунув в коридор ствол, выстрелил в проем двери. Но там никого не было. Толкушкин предложил покинуть квартиру старым трейсеровским способом: через балкон. Перебийнос после взрыва стал сговорчивее, быстро выполняя команды Павла. Он под нос бурчал что-то про мартовских котов, но опытные трейсеры не обращали на это внимания. С крыши они сошли в соседнее парадное и осмотрелись. Вызванный к дому милицейский наряд им пришлось пропустить, чтобы не ввязываться в объяснения по поводу оружия. Толкушкин подогнал свой "Труппер" к подъезду, откуда вышел Недодаев, заслонившись широкой спиной бригадира от любопытных соседских глаз.
  
   Губернатор заканчивал свой телефонный разговор с Ватиканом, когда Недодаев с друзьями вошел к нему в кабинет. Карабин пришлось оставить в машине, и это обстоятельство весьма огорчало Перебийноса. Чумазые лица и оборванная одежда вошедших красноречиво сообщали губернатору, что положение в городе осложнилось.
   - Где Тоня? - был первый вопрос Тимофеева, обращенный к Андрею, - С ней все в порядке?
   - Мы пока на связь не выходили. В квартире у меня взорвали входную дверь, но Тоня до этого уехала с Зигелем и Наташей. Кажется, нам объявили войну.
   - Какая война! Гарант приезжает. В области должно быть тихо и спокойно. Сутулов "Будокан" свой построил. Он еще раньше пригласил гаранта на торжественное открытие. Заодно и фестиваль борьбы начнут.
   - Так это мероприятие планировалось на конец месяца? - Недодаев был поражен этой новостью.
   - Через три дня распорядились. Администрация президента определяет сроки. Завтра первые прилетают. Будут готовность проверять. Так что придется играть за Сутулова.
   - За этого мерзавца и негодяя - никогда! - взорвался уже Перебийнос.
   - Не за негодяя, а за избранного народом мэра. Кстати, и с твоей помощью тоже. Забыл, видимо, как за него на митингах выступал? - палец губернатора снова уперся в бригадира, который с трудом переносил этот жест. - Замечательный у нас мэр. Ничто так не украшает человека, как его должность. Так, кажется, гласит русская пословица?
  
   Глава 28.
   Генерал бегущий
  
   Теплый воздух, казалось, струился из распахнутого окна. Поздний посетитель канцелярии епископа невольно взглянул в эту сторону. Его взгляд перехватил сам хозяин помещения и иронично усмехнулся.
   - Окно выходит в сад с высокой стеной, так что подслушивание извне маловероятно. Да и у нас есть, кому позаботиться о безопасности. Миллиард католиков в мире - отличный резерв для подбора квалифицированных кадров. Тем более, что этот миллиард почти совпадает с "золотым" миллиардом. Так, кажется, вы начали называть население цивилизованных стран?
   - Вот и занимались бы своим "золотом". Что вы все нашими делами так интересуетесь? - посетитель ответил такой же ироничной усмешкой.
   Взгляд епископа стал строже, тонкие губы сжались в узкую линию. Пауза в разговоре изрядно затянулась. Но собеседник чувствовал себя спокойно, не отводя глаз от строгого облика служителя церкви.
   - Много у вас истинных верующих, которые нуждаются в нашем участии, - епископ первым прервал паузу.
   - Я не специалист в церковных делах, но мне кажется, что события в Угрюмовской области уж слишком вас увлекли. Мы не препятствуем пока вашей деятельности, но внимательно наблюдаем за происходящим. Настораживает появление группы людей, которые по нашим данным представляют так называемый "спецназ Ватикана". В предверии визита президента в Угрюмов, мы хотели бы услышать объяснения данному факту.
   - Объяснения просты. Мы заботимся о безопасности наших сторонников и не собираемся вмешиваться в другие дела. Хотя поддержание порядка в области тоже нас интересует. У вас каждая область, как отдельная европейская страна: население три-четыре миллиона, свое правительство, своя промышленность, свои тюрьмы. Вот мы и стараемся относиться к этой области с такой точки зрения. Вы сами боретесь за управляемую вертикаль власти. Значит, наши позиции совпадают. А никакого спецназа у нас нет. Он существует лишь в богатом воображении некоторых представителей прессы. Есть только верующие, которые способны помогать другим.
  
   Зигель с водителем осматривали микроавтобус. Они заехали за глухую стену, ограждающую участок Германа Борисовича. Жгун помогал выбраться из автобуса тихо стонущему Бурьяну, а Тоня с Наташей прошли в дом. Женщины нашли на кухне аптечку и готовились перевязать раненого.
   Отверстия от выпущенных по автобусу пуль виднелись с двух его сторон. Зигель по привычке принялся считать отметины, но его остановил молчаливый водитель.
   - Мне нужен телефон, - коротко изложил свою просьбу.
   - Могут прослушивать линию, - Герман Борисович тоже умел быть лаконичным.
   - А как же у вас свобода личности? - фразы водителя стали чуть длиннее.
   - У нас свобода личности зависит от наличности, - Зигель к собственному удивлению начал говорить стихами. - Ноутбук с сотовым подойдет? Надеюсь, что так серьезно против нас не играют. Вроде бы некому у нас в городе решать такие сложные технические задачи. Не тот уровень. Все-таки провинция.
   - Приезжих много. Да и суммы вы зацепили такие, которые трудно совмещать с хорошим здоровьем. А ноутбук подойдет. Если у сотового есть инфракрасный порт.
   - Для простого шофера ты неплохо стреляешь, да и в технике разбираешься, - Зигель понял, кого приставил бывший пастор к своей супруге. Но именно это понимание его и насторожило. Он чувствовал, что где-то допустил промах, недооценив серьезность обстановки. Хорошо, что губернатор правильно отреагировал на возникшую опасность, прислав подготовленного человека. Герман Борисович еще по первой избирательной кампании помнил аккуратное, но настойчивое вмешательство не заметных на первый взгляд людей, которые, в конечном итоге, обеспечили нормальную работу фирмы и ее сотрудников. Он подошел к дому, открыл потайную дверь, расположенную рядом с основным входом. Шагнув в тамбур, он позвал своего собеседника, а когда тот тоже вошел в открытую дверь, нажал на кнопку, "утопленную" в стене. Лифт мягко опустил их на несколько метров вглубь. Открывшаяся панорама просторного помещения во весь подземный этаж не удивила спутника Зигеля. Он первым покинул кабину лифта, безошибочно двинувшись в нужном направлении.
   - Кажется, вы здесь не впервые? - спросил Герман Борисович. - Тогда пройдемте в кабинет и попробуем связаться с губернатором.
   - Хорошо вас учили строить укрытия. Мы не сразу разобрались, что к чему. - Эта похвала собеседника Зигеля не обрадовала.
   - А зачем вы сюда добрались? - он по-прежнему всем своим видом выражал сомнение.
   - Мы же должны знать, с кем имеем дело. И обстановку перед операцией изучать положено. Вы не волнуйтесь. Тимофеев распорядился обеспечить вашу безопасность. Пока я выхожу с ним на связь, вы приведите сюда остальных. Думаю, что здесь всем будет спокойнее. Запасы, надеюсь, позволяют пару дней продержаться.
   Вскоре к воротам подкатил джип с двумя такими же неприметными людьми. Один из них сразу занялся раненым, другой отошел в беседку с водителем микроавтобуса. Разговор был коротким, после чего подозвали Германа Борисовича. Обратный путь проделали втроем по другой дороге, ведущей в город с южного направления. Тот, кто оказывал помощь Бурьяну, остался охранять дом и его обитателей.
   Зигель раньше не подозревал, что можно въехать в город мимо всех постов ГАИ. Он до этого не видел пистолетов таких марок, которые его новые соратники достали перед началом движения. Оставалась небольшая надежда, что стрельбы все-таки удастся избежать. Зигель знал, что губернатор ненавидит насилие и всегда настаивает на творческом решении возникших трудностей.
   Бумаги по злоупотреблениям администрации Сутулова, Герман взял на всякий случай с собой.
  
   Валик Индейкин быстро выехал на кольцевую трассу, решив в своем загородном доме спокойно оценить сложившуюся обстановку и без суеты принять дальнейшее решение. Мобильный телефон мэра не отвечал. Индейкин продолжал набирать его номер снова и снова.
   "Опять в сауне парится, ментовская рожа. Ни на что больше фантазии не хватает. Набрать водки, девок и скакать там до утра. Откуда здоровье берется? - В мыслях своих заместитель мэра не жаловал начальника. - А тут отдувайся за всех. Вроде, как мне положено его задницу по жизни прикрывать", - Индейкин разозлился не на шутку.
   Пост ГАИ встретил автомобиль Валика опущенным шлагбаумом. Незнакомый капитан вертел полосатую палку в руках. Сзади его страховал сержант с автоматом. Ствол автомата уперся недобрым зрачком в боковое стекло машины.
   - Выходите, - капитан движением палки продублировал команду.
   - Что за дела? - Валик окончательно вышел из себя. - Я - заместитель мэра. Вот удостоверение. Пора знать работников администрации в лицо.
   - Документов сейчас много у всех развелось. Выходи, я сказал. На посту разберемся, что ты за начальник такой.
   Откровенное хамство всегда смущало Индейкина, хотя он сам частенько его использовал в отношениях с другими людьми. Пришлось покинуть уютный салон и двинуться вслед за капитаном. Ствол наведенного автомата отбивал всякое желание вступать в пререкания на дороге. Валик решил в помещении отыграться на милицейском наряде. Но его сопровождающий, пропустив Индейкина, остался стоять у входа. Дверь, ведомая твердой пружиной, захлопнулась, втолкнув Валика чуть ли не на середину помещения.
   На видавших виды стульях у окна расположились двое мужчин. Один из них, в кожаной куртке, показался Индейкину знакомым. Другой был одет в дорогой костюм, галстук украшала золотая заколка с массивным бриллиантом. Валик осязаемо почувствовал волны опасности, исходившие от этих людей.
   - Пешня! - наконец удалось вспомнить знакомого. - Алексей! Зачем вы этот маскарад устроили. С клоунадой пополам. Что вам от меня нужно? - Индейкин начал приходить в себя. - Неужели вы думаете, что так можно меня напугать?
   - А никто тебя пугать не собирается. Напротив, с твоей помощью нужно напугать нескромных чиновников, забравшихся на чужой огород. Вот один из представителей этого огорода желает с тобой переговорить. Кроме того, к тебе еще множество вопросов имеется, страховых дел мастер.
   Через час Индейкин все-таки добрался до загородного дома. Первым делом он бросился к холодильнику с надеждой, что прохладное пиво утолит возникшую во время разговора жажду. Сухость во рту мешала стройности мысли. Первую бутылку Валик выпил, не отрываясь от горлышка. Вторую тут же открыл, нашел, наконец, бокал, и пил из него, присев на краешек стула. Слова Пешни еще звучали в голове Индейкина как реквием его спокойной жизни.
  
   Недодаев с Толкушкиным перебрались в кабинет Зигеля, ключи от которого им предоставил комендант здания. Перебийнос вызвал по телефону Катю, и они срочно выехали к Зигелю домой. Андрей послал Павла с Пересыпкиным за подготовленным к выпуску материалом, чтобы просмотреть его еще раз и определиться со временем выхода в эфир. Недодаеву не понравилось указание губернатора поддержать городскую администрацию, и он решил действовать самостоятельно.
   Герман Борисович вихрем ворвался в свой кабинет, на ходу что-то недовольно приговаривая. Недоуменным взглядом Зигель окинул Андрея, удивившись оборванному виду компаньона. Недодаев успел привести перепачканное лицо в порядок, но одежда выглядела плачевно.
   - Потери у нас есть? - первый вопрос Борисовича прозвучал нервно.
   - Пока нет. Но нас обложили плотно. И плотно работают. - Андрей сразу стал повторяться. - Правда, непонятно кто так усердствует, и почему. Неужели суммы так велики?
   - Думаю, что не в суммах дело. Область стараются взять под контроль столичные группировки, но твердая позиция губернатора им мешает. А мы попали под раздачу. Приезд гаранта, опять же, не случаен. Кто успеет первым продемонстрировать умение выполнять все указания кремлевских, тот будет здесь править. Фестиваль борьбы неплохо наш мэр придумал. Да и дворец впечатляет. "Будоканом" назвали. Храпко расстарался. Нельзя только инициативу выпускать из своих рук. Мы должны переиграть команду Сутулова на ее поле. - Зигель в размышлениях забыл о перестрелке на дороге. - Зачем только Индейкин застраховал на такую огромную сумму сам дворец борьбы и участников фестиваля? Я обнаружил эти документы в папке, которую передал губернатор. Оч-ч-чень сомнительная финансовая операция...
   - Может, за этими документами началась охота? - предположил Андрей. - Только непонятно, откуда их Тимофеев взял.
   - Что тут непонятного... Его поддерживают люди, для которых это не проблема. Очень подготовленный, я скажу, народ. Если бы не один из них, микроавтобус с нами мотоциклисты раскатали бы из автоматов под орех. Да и тебе, гляжу, досталось...
   Звонок телефона прервал беседу компаньонов. Толкушкин решил доложить Андрею о решении суда, принятом по иску Сутулова к телекомпании. Недодаев, выслушав Павла, распорядился немедленно передать все материалы в студию. Пока длился непродолжительный телефонный разговор, Зигель еще раз внимательно просмотрел документы. Ему казалось, что он упустил из виду что-то очень важное...
   Но Андрей прервал его размышления.
   - Когда лучше запустить материал по Сутулову? - спросил он Германа Борисовича. - Паша докладывает о готовности. Там прилагается замечательное решение суда по иску о защите чести и достоинства мэра, которое обязана выполнить областная телекомпания. Только в России можно получить такое удовольствие от судебного постановления.
   - Что там за постановление? - буркнул сбитый с мысли Зигель.
   - Ты все узнаешь со временем. Мэру будет от этого нескучно.
   - Пока нам нескучно: отстреливайся неизвестно от кого, - Герман Борисович передернул плечами, вспоминая неприятные минуты. - Ты займись первым делом дворцом борьбы, да проверь подготовку к фестивалю. Пора тебе туда бежать. Нам безопасность застрахованных зрителей обеспечить нужно. Выводы по стадиону и болельщикам мы сделали: все это мошенничество в особо крупных размерах. А вот если во дворце что случится - тогда все поймут, что мэр был прав.
   - Ничего не должно случится. Гарант завтра приедет на открытие фестиваля борьбы, - возразил Андрей. - Мне об этом Тимофеев сказал час назад. Он обещал обеспечить поддержку Сутулову. А в таком виде... разве я могу куда-то нестись? На службе, помню, говорили, что вид бегущего генерала в мирное время вызывает смех; в военное - панику.
   - Ладно, дворцом я займусь. А ты иди штаны переодень, генерал! - Зигель с этими словами первым двинулся к выходу.
  
   Перебийнос с Катей добрались до загородного дома Германа Борисовича на скромной "девятке" Безладного. Хозяин машины не дал буйному атаману ключи, и сам сел за руль. Распахнутые ворота участка насторожили прибывших, но Сан Саныч не ведал страха. Он первым выбрался из тесного для него автомобиля и прошел к дому. Катю попросил остаться. Обстоятельный Безладный тоже не покинул салон. Он включил дальний свет, направив фары на ворота. У входа в дом раздался негромкий хлопок, затем еще один, и высокая фигура бригадира сначала согнулась пополам, затем медленно рухнула на постриженный газон. Катя закричала, ринувшись из машины. В свете фар Безладный увидел, как она добежала до лежащего Перебийноса, и упала рядом с ним после следующего хлопка.
   Задняя передача обычно заедала в "девятке", но сейчас включилась сразу. Буквально на месте автомобиль развернулся и помчался по направлению к трассе. Только возле города Безладный вспомнил про мобильный телефон, начав искать его по карманам кожаной куртки.
   Его звонок застал Зигеля в кабинете губернатора. Тимофеев зарядил в видеодвойку, стоящую на стильной тумбе в уголке отдыха, кассету, и пытался разобраться с пультом. Герман Борисович, выслушав Безладного, взволновано сказал:
   - Перебийнос убит, кажется, вместе с Катей! У меня возле дома их завалили. Едем быстрее туда! Неизвестно, как там Тоня с Наташей.
   Губернатор нажал на нужную кнопку, вызвав, наконец, изображение на экране.
   Пошли титры известной передачи "Губернские расследования".
   - С Тоней и Наташей все нормально, - спокойно произнес Николай Иванович. - Да, и дурында казацкая ваша в порядке. Лежит, скотчем обмотанный. Наши развязать его опасаются. Снова тазер применять - желания нет, а он никак не успокаивается. Катю развязали, она отходит потихоньку. А в бригадира - два заряда всадить пришлось. Не берет его сразу электрошокер. Безладный, тоже хорош! Быстро уносится с опасного места. Видимо, хорошо знает главный китайский закон обеспечения личной безопасности.
   - Так что говорят про это китайцы? - с порога спросил Андрей.
   - Ты не должен находиться там, где тебя могут убить! - с легким пафосом процитировал закон Тимофеев. - Глубоко и просто.
   - Почему темы такие обсуждаем? - продолжал сыпать вопросами вошедший.
   - Потому, как сунулся твой бригадир, куда не просили. И получил свое. Правда, грозится отдать. Так что, придется тебе ехать и освобождать его. Никого, кажется, больше не слушает, кроме тебя и Кати. Но она вряд ли сегодня успокоит буйного атамана. А пока кассету вашу посмотрим. Не выполняете мои указания даже вы. Прямо праздник непослушания какой-то.
   Губернатор стал внимательно слушать телерепортера, зачитывающего на фоне областного здания суда постановление по иску мэра. Осыпавшаяся стенка служила унылым фоном для модно одетого корреспондента.
   - Ремонтировать пора, - резюмировал Зигель.
   - Помолчи ты, - осадил его Тимофеев, - кто формулировки придумал такие? Не поверю, что наш судья способен на столь издевательское решение. Надо же, как звучит: "Муж его дочери не имеет никакого родственного отношения к мэру, а на приватизацию универмага в виде разрушенного строения больше не нашлось желающих".
   Вот, еще: "Второй этаж здания городской комендатуры выделен под квартиру мэра с соблюдением жилищного законодательства и всех его норм". Причем суд обязал телекомпанию все возражения зачитать в прайм-тайм на первом канале. Чувствую твою направляющую руку, Герман.
   Зигель скромно отвел взгляд.
   - Лучше, быстро поехали "Будокан" проверять, - Андрей решил прийти компаньону на помощь.
   - Не спеши. Что ты там говорил про генерала бегущего? - губернатор повернулся к Недодаеву, который понял, что все под контролем.
  
   Глава 29.
   Дворец для постижения пути воина
  
   Громада вновь выстроенного дворца ночью выглядела мрачно. Освещение еще не включали, полагая, что это нужно делать после открытия сооружения. Тусклая лампочка мерцала возле помещения вахтеров, которые сами позаботились о ней. Гулко громыхнули двери в дежурку, откуда охранник выбрался в туалет. Его фонарик выхватывал из темноты парадные дорожки, приготовленные к торжественному открытию.
   Пучок направленного света скользнул мимо двух людей в спортивных костюмах, напрягшихся возле входа на центральные трибуны. Не смотря на темноту, лица этих людей скрывались под масками с узкими прорезями для глаз. Они отлично ориентировались в помещениях, ведущих наверх к пульту управления большим телеэкраном, и быстро двигались к своей цели. Еще один гулкий грохот заставил их снова на минуту задержать движение, но когда шум от возвращения охранника стих, таинственные посетители продолжили путь.
   Тяжелые рюкзаки за спиной у каждого мягко пружинили в такт упругим шагам. Пролет лестницы закончился маленькой площадкой. Металлическая дверь щитовой, ведущей прямо к экрану, оказалась закрытой. Один из них опустил на пол рюкзак и достал оттуда связку ключей. Подбор нужного не занял много времени. Легкий щелчок, еще один, - и друг за другом они прошли в помещение. Узкий луч фонарика наткнулся в углу комнаты на странную фигуру с большим пистолетом в руках. Такого оружия вошедшие в помещение еще никогда не видели, но разглядывать его явно не желали, попытавшись быстро вытащить свое.
   Негромкие хлопки уложили обоих на пол, а фигура выпрямилась, доставая из карманов комбинезона наручники и катушку скотча. Упавший фонарик потух, но это не мешало четким действиям того, кто дожидался непрошеных гостей, а теперь плотно их упаковывал. Два рюкзака он взял за лямки в одну руку, в другой опять держал оружие. Притворив за собой тяжелую дверь, двинулся к запасному выходу из дворца. Туго спеленатые тела остались лежать в щитовой. Тишина снова воцарилась внутри "Будокана".
  
   Храпко первым приехал на свой любимый объект, столкнувшись у входа с Недодаевым. Андрей воспользовался услугами Пересыпкина на "Мерседесе", который всю дорогу ворчал по поводу столь раннего подъема. Заместителю мэра, напротив, нравилось быстро ездить по еще не проснувшимся улицам города, избегая, ставших привычными, автомобильных пробок. Храпко, единственный из администрации города, поддержал отечественного производителя, купив несколько месяцев назад "Волгу".
   Недодаев сухо поздоровался с городским чиновником, полагая, что команда Сутулова может приносить одни неприятности. Основания для такого отношения еще были слишком свежи. Ночевать Андрею пришлось в кабинете и, толком не выспавшись, начать рабочий день. Он меньше всего желал сейчас видеть своего без пяти минут родственника.
   Но Храпко находился в прекрасном расположении духа, не замечая, казалось, угрюмого вида Недодаева. Сергей Игоревич на правах хозяина пропустил вперед Андрея, который поспешил в здание дворца. Сонный охранник суетился в вестибюле, забыв выключить мерцающую лампочку.
   - Не люблю, когда мигает свет, - Недодаев громко выразил свое недовольство.
   - Все поправимо, - Храпко был не в курсе последних событий, сохраняя спокойствие и хорошее настроение. - Непонятно, почему прораб сегодня решил задержаться? Не звонил он?
   - Звонил. Предупредил, что проверять приедут, и сказал, что к энергетикам с утра помчится, - охранник двигался рядом с Храпко. - Сегодня такой день, такой день! К нам действительно гарант приедет на фестиваль?
   - К областным начальникам обращайся, может они в курсе, - заместитель мэра все еще благодушно улыбался собеседнику, остановившись у выключателя. Но потушить лампочку не успел. Охранник опередил его движение, первым добравшись до выключателя.
   Громкий звонок раздался из кармана спортивной куртки Недодаева, которая резко контрастировала с модным наглаженным костюмом Храпко. Мобильный телефон Андрей достал быстро, внимательно всмотрелся в сообщение на дисплее.
   - Опять конфиденциальный номер! - зло произнес он. - Доберусь я еще до них. Что тебе сейчас надо? - уже в трубку прокричал он.
   - Зайдите в щитовую возле большого экрана и заберите оттуда двоих, - раздался спокойный голос из мобильного.
   - Кто там находится и что с ними делать? - Андрей тоже успокоился, услышав, что другой человек разговаривает с ним. После взрыва совсем не этот голос предупреждал его о вреде вмешательства в чужие дела.
   - Там не состоявшиеся подрывники. Их лучше передать соответствующим органам.
   Короткие гудки означали окончание разговора. Андрей с озадаченным выражением лица повернулся к Храпко.
   - Какие-то террористы засели в щитовой, - посвятил он заместителя мэра в новости, полученные по телефону. - Пора милицию вызывать. Небезопасно стало у вас во дворце. Да и губернатору доложить не мешает.
   - Доложим, когда разберемся. Но почему сразу губернатору? Может, с мэра начнем? Город, все-таки, дворец строит, - возразил Андрею Храпко.
   - Меня Тимофеев послал все посмотреть и проверить. Сутулова сам поставишь в известность. Пойдем в щитовую, разберемся, что за птицы там засели. Или милицию подождем?
   - Я по жизни - сам милиция, не так давно форму носил. Надеюсь, что навыки еще не утрачены. Тем более, "макаров" со мной, - Храпко отодвинул полу пиджака, показав кобуру пистолета.
   - Ладно, - уже миролюбиво произнес Недодаев. - Раз мы вооружены, то справимся как-нибудь. А зачем ты оружие с собой таскаешь? Слуги народные разве собираются отстреливаться от народа?
   - Привык раньше, - Храпко не вступил в пререкания. - Пойдем быстрее, дорогу в щитовую я знаю.
   Несколько пролетов лестницы они преодолели бодрым шагом вместе. Потом Храпко стал отставать. Андрею не терпелось разобраться с возникшей проблемой, и он опередил своего спутника на несколько ступенек.
   Дверь в щитовую была закрыта. Она не поддалась напору бывшего разведчика, который с недоумением смотрел на догонявшего его Храпко. Ключи от основных помещений Сергей Игоревич захватил с собой и теперь разбирал большую связку в руках.
   - Кажется, этот должен подойти, - Храпко сунул длинный ключ в скважину замка, с трудом провернув два оборота. Тяжелая металлическая дверь отворилась со скрипом, и Недодаев вошел первым.
   В темноте он не сразу разглядел куски скотча, разбросанные по всему помещению. В углу валялся какой-то предмет. Андрей наклонился за ним, но Храпко предупредил, что бы тот ничего не трогал. Дверь открыли пошире - стало видно лежащий на полу фонарик. Стекло фонарика было покрыто паутиной трещин.
   - Что означает сия аллегория? - заместитель мэра обратился к Андрею. Но Недодаев уже набирал номер на мобильнике.
   - Во дворце непонятная обстановка, - докладывал он Тимофееву. - Сначала мне на мобильник позвонили, предупредив, чтобы забрал каких-то подрывников из щитовой, а когда мы с Храпко туда добрались - обнаружили только куски скотча и разбитый фонарик. Явно ночью тут кто-то был, но что делал - пока неясно. Буду осматривать помещения дворца более внимательно. Трубку передаю Храпко.
   Заместитель мэра не долго слушал губернатора по телефону, изредка вставляя одно слово "есть". Закончив этот разговор, он двинулся по лестнице вниз.
  
   Пешня ходил из угла в угол. Его собеседники сидели на диване в доме Индейкина, невольно потирая руки, на которых остались следы от наручников. Их лица ободранными полосами краснели в полутьме большой гостиной, куда Валик пока определил гостей. Сам он пытался на прилегающей кухне соорудить ужин из тех продуктов, которые остались еще с прошлого посещения. Валика совсем не радовал ночной визит, но выбора у него не было.
   - Хорошо, что я вас подстраховал и прибыл через десять минут после потери связи. Иначе давали бы сейчас показания в ментовке в лучшем случае, а в худшем - в целлофановых мешках путешествовали по дну реки. Кто же поджидал вас там? И почему не стал вызывать милицию? Что-то не вяжется в вашем рассказе. Тем более, что о предстоящем деле знали мы с шефом, а вам перед выходом сообщили. Куда взрывчатка пропала? Прямо не Угрюмов, а черная дыра. Задачу с нас все равно никто не снимал. Взрывать дворец придется. Или поджечь, на крайний случай. Надеюсь, что хоть это вы смогли подготовить?
   - Туда же гарант приедет?! - Индейкин вник в суть разговора, ужаснувшись возможным последствиям. - Дворец проверят от потолка до крыши. Фестиваль открывать собираются в 16 часов, и до этого времени каждый сантиметр охрана обнюхает. Не дай Бог, найдут что-нибудь - всех вывернут наизнанку.
   - Не твоя забота. Как денежки получать от страховок, так - пожалуйста, а как меры принять, чтобы ослиные уши не вылезли - вы с Сутуловым в кусты. Какого-то попа-расстригу испугались, потревожили серьезных людей. Они по- взрослому решают подобные вопросы. Тут сопли размазывать некогда.
   - Да, меня Сутулов предупреждал, что за губернатора церковь играет. Может, это их люди поджидали твоих олухов во дворце и упаковали, как младенцев. И крутизны - как не бывало. Сворачиваться надо, пока не поздно. Ты сам бежал из Угрюмова после встречи с защитниками верующих. Забыл, как пятки сверкали?
  
   Самолет гаранта медленно и величественно снижался над аэропортом Угрюмова. Слово "Россия" выделялось большими синими буквами на белом фюзеляже лайнера, который мягко коснулся колесами бетонной полосы, побежал по ней и, притормозив, начал выруливать к зданию аэровокзала.
   Напряжение в толпе людей, встречающих гаранта, нарастало. Наконец, самолет остановил движение и замер. Трап немедленно подъехал к лайнеру, где еще несколько мгновений стоял у закрытой двери.
   Эти мгновения показались Сутулову слишком длинными, и он стал неловко переступать с ноги на ногу.
   - Что так нервничаешь, хозяин Угрюмова? - насмешливая улыбка губернатора встретила торопливый поворот мэра. - Все у нас должно пройти отлично. Мы с тобой - одна губерния, не забывай об этом.
   Гарант, легко сбежав с трапа самолета, обходил многочисленную шеренгу встречающих. Энергично пожимая всем по очереди руки, он быстро двигался навстречу губернатору.
   Тимофеев расположился чуть поодаль от основной группы, выделяясь отличной спортивной фигурой даже в костюме. Рядом с ним стояла Антонина с ярким весенним букетом в руках. Она целое утро составляла его с помощью Кати, которая тоже попросилась встречать президента. Перебийнос постоянно поправлял галстук, недовольно пожимая плечами. Бригадир косился на губернатора, не забыв еще недавние часы, которые провел связанным на полу дачи Зигеля.
   Герман Борисович отказался ехать в аэропорт, сославшись на необходимость еще раз проверить готовность дворца борьбы к проведению фестиваля. На самом деле, он с удовольствием возлежал на диванчике в комнате отдыха рядом с кабинетом, и смотрел по телевизору репортаж о встрече президента.
   Гарант подошел к Тимофееву, улыбаясь еще издали. Губернатор чуть посторонился, давая возможность своей супруге вручить букет дорогому гостю. Тоня не смутилась и поздравила президента с благополучным прибытием на угрюмовскую землю. Цветы гарант передал тут же начальнику охраны.
   - Опять фотографироваться будем? - весело спросил он. - Наши первые снимки, кажется, не пропали даром. - А где ваш мэр, развеселивший своими судебными победами всю страну? Перед приездом показывали по первому каналу, как он поселился в комендатуре. Да еще удачно защитил себя в суде, открестившись в постановлении от своего зятя. Утверждает, что никакого родственного отношения к зятю не имеет. Правда, передал ему перед этим центральный универмаг города.
   - Я думал, что бывший пастор способен навести в области настоящий порядок и дать по рукам зарвавшимся чиновникам. Неужели стал ошибаться в людях? - гарант пристально смотрел Тимофееву в глаза. Губернатор, как и его супруга, тоже без тени смущения, выдержал этот взгляд.
   - В людях вы хорошо разбираетесь. Это всем известно. А мэра мы давно поправили, он теперь спортом все больше увлечен. Это телевизионщики невесть что раздули перед вашим визитом. Им только тему дай. Занимается мэр городом предметно. На глазах город хорошеет, сами увидите. Фестиваль борьбы, опять же, организовал. Отличный дворец построил. Понимает, как бывший полковник милиции, значение спорта в жизни общества. Молодежь приобщает.
   - Полковник, говоришь... Так значит я зря генпрокурора с собой пригласил. Нет ему фронта работы у вас, - гарант повернулся к сопровождающим, внимательно наблюдавшим за своим начальником. Тимофеев за спиной делал Сутулову знаки, чтобы тот покинул взлетное поле.
   - Пусть мэр гаранта во дворце встречает, - шепнул он Тоне.
  
   Кортеж мчался по загородной трассе с ошеломляющей скоростью. Дорогу в город отремонтировали загодя, и теперь губернатор наслаждался мягкой ездой.
   "Кто успел подсунуть чертову кассету в столицу? - задавал он себе вопрос. - Хорошо, что Сутулов догадался вовремя убраться со встречи и не попался гаранту на глаза. А после обеда все становятся мягче, сытыми глазами глядя на окружающую действительность. Тем более, фестиваль борьбы открываем первыми в стране. Тот, кто догадался теннисную ракетку предыдущему гаранту сунуть и на корт позвать - до сих пор в фаворе. Вот что значит спорт в нашей жизни. А кассету, наверное, Недодаев в столицу отправил. Когда только успел? Все время за ним наблюдали. Хотя в эпоху интернета и высоких технологий ничего не является проблемой. Китайцы, конечно, молодцы. Присматривают за интернетом плотно. Впереди всей планеты по развитию контролирующей аппаратуры и программ. И никто на отсутствие демократии не жалуется. А тут творят, что вздумается. Никто им не указ! Пора, видимо, заканчивать с этой вольницей. Говорил же Зигелю с Недодаевым, чтобы без моего ведома ничего не предпринимали. Не особенно приятно, когда президент лицом в дерьмо тыкает. И посмеивается при этом".
  
   К 16-ти часам всю площадь перед "Будоканом" заполнил народ. Оркестр сверкал медными трубами на солнце, спортсмены выстроились рядами в спортивных костюмах с другой стороны, мэр держал в руках большие ножницы для того, чтобы высокий гость имел возможность перерезать символическую ленточку, преграждающую вход во дворец.
   Недодаев стоял рядом с Храпко, который чувствовал себя именинником, глядя на собравшихся людей. Дворец стал его гордостью, наполнил смыслом пребывание в администрации города. Он не отводил взгляда от горделиво заломленной крыши "Будокана", считая мгновения до начала торжественного мероприятия...
   Легкая струйка дыма, появившаяся над дворцом, заставила насторожиться заместителя мэра. Еще не осознав до конца, что происходит, Храпко бросился, срывая ленточку, во входную дверь. Андрей через мгновение стартовал за ним, окончательно втаптывая в пыль символику открытия. Сутулов растеряно вертел ножницы, не зная, что ему делать.
   Президентский кортеж остановился напротив главного входа под звуки бравурного марша, который начал исполнять оркестр. Гарант первым вышел из автомобиля, сразу направившись к неподвижно стоящему мэру. Тимофеев догонял президента быстрым шагом, стараясь держаться чуть сзади.
   - "Будокан" для проведения первого фестиваля борьбы - готов! - наконец нашелся Сутулов, пряча за спиной уже ненужные ножницы. - Участники соревнований построены!
   Гарант подождал, пока правая рука мэра покажется из-за спины, и только тогда поздоровался.
   - Что за не русское название придумали? - строго спросил он.
   - Дворец для воина... в пути, - мэр окончательно растерялся и запутался. Но губернатор быстро поправил:
   - "Будокан" - это дворец для постижения пути воина. Прекрасная глубокая мысль заложена в названии. Восточная мудрость.
   - Хорошее название. Пойдем постигать путь воина на вашем фестивале, - весело произнес гарант.
   Но к президенту наклонился начальник охраны, тихо сказав ему что-то на ухо.
   - Кажется, у вас небольшая проблема во дворце, - президент поднял взгляд на губернатора, - вот, охрана просит подождать пару минут, пока там разберутся.
   - Давайте со спортсменами пообщаемся, - предложил Тимофеев, - они давно ждали этого момента.
  
   Храпко мчался наверх по знакомым ступенькам, подспудно чувствуя, что источник дыма находится в щитовой. Запах гари с каждой ступенькой усиливался. Небольшая остановка на верхней площадке - и модный пиджак очутился в руках Сергея Игоревича. В рубашке бежать было чуть легче и свободнее. Железная дверь на этот раз открылась без ключа, встречая его густыми клубами дыма. Пиджаком сразу пришлось сбивать пламя, полыхавшее по всему помещению. Пробиваясь к креплению экрана, Храпко заметил, что силовой кабель уже искрит.
   - Кто, черт возьми, его включил? - этот вопрос Храпко задавал себе в полный голос.
   - Какая разница! Лучше скажи, где находится рубильник, - из-за черного дыма появился Недодаев с огнетушителем, которым он заправски орудовал. Густая пена сбила огонь, бегущий по искрящемуся кабелю.
   - Здесь оборудован местный выключатель, дублирующий основной пульт, - Храпко даже не высказал удивления по поводу материализации Андрея. - Полей его из огнетушителя! Пластмасса плавится!
   Но пена заканчивалась, и только ее тонкая струйка в последний раз брызнула на оплавившийся рубильник. Храпко обмотал руку остатками пиджака, выключая силовой кабель. Оставшееся пламя они сбивали недолго. В ход пошла куртка Недодаева.
   - Хорошо, что удалось обесточить кабель, - присев на корточки, Храпко пытался отдышаться. - Где ты огнетушитель обнаружил? Их еще не успели по штатным местам определить.
   - Так всегда у нас: аврал и штурмовщина. Найдешь, когда сгорит, - Андрей внимательно осматривал помещение. - Не стоит рассиживаться. Целое утро вокруг одной каморки бегаем... Что-то тут не так.
   Он быстро пошел вдоль кабеля, ведущего к телеэкрану. Щитовая продолжилась узким коридором, упирающимся в крепление экрана. Туда не добрался огонь, и можно было протиснуться дальше. Легкий свист поднял с места Храпко, который двинулся вслед за Недодаевым.
   - Не свисти, денег не будет! - заместитель мэра наконец отдышался.
   - Тут не только денег, тут могло головы не быть. Точнее, многих голов, - Андрей показал Храпко толовые шашки, привязанные к основанию экрана. - Хорошо, что огонь туда не добрался. Но как-то все уж сильно открыто и топорно сделано. Как гирлянды на елке. Осталось указатели к подрывникам найти. Кто нас веселит целый день?
   - Веселит, не веселит, а если бы огонь добежал до этих гирлянд? - Храпко не мог перейти на спокойный тон.
   - Тогда бы экран упал на головы тех, кто внизу. Пожар только зачем организовали? Можно без него рвануть шашки, - размышления Андрея прервали появившиеся охранники гаранта.
   - Что происходит? - спросил один их них.
   - Короткое замыкание привело к небольшому возгоранию, - Храпко быстро сформулировал точный ответ, выбравшись из коридорчика. - Новый кабель, первый раз включили, вот он и коротнул. Но пожар потушен, так что можно начинать соревнования. Будем сегодня без экрана фестиваль проводить.
   - Понятно, - тот, кто спрашивал, начал говорить в микрофон, прикрепленный к лацкану пиджака. Второй еще пытался заглянуть Андрею за спину. Но Храпко отвлек его внимание, показав указательным пальцем на оплавившийся выключатель.
   - Брак в работе. Отечественный производитель подводит. Хотели его поддержать, а нужно было импортные ставить.
   - На безопасности экономить нельзя, - охранники удалились, отряхивая рукава костюмов.
   Андрей выбрался из тесного помещения и встал рядом с Храпко.
   - Ты как знаешь, а я докладываю губернатору и подожду его решения здесь. Нельзя такие игрушки без присмотра оставлять. Попрошу, чтобы прислал знающих людей.
   Через несколько минут в помещении щитовой появился невзрачный человек. Отодвинув Храпко в сторону, не слушая ничьих пояснений, он продвинулся вдоль обгоревшего кабеля. Возле развешенных шашек задержался на мгновение, как бы оценивая реальную опасность,и начал снимать их одну за другой. Большой целлофановый пакет прогнулся под их тяжестью.
   - Не боишься уронить по дороге? - Андрей посмотрел незнакомцу в глаза. Но, не дождавшись ответа, двинулся к выходу. Взгляд этого человека напомнил встречу с такими же людьми в кабинете губернатора. Тогда бывший пастор представил их как защитников истинных верующих. Надолго у Недодаева осталось впечатление от черных зрачков, казалось, проникающих в самые сокровенные уголки души.
  
   Эти люди сейчас подъезжали к дому Индейкина. Валик лихорадочно пытался привести себя в порядок, бестолково бегая по комнате, где восседал Пешня с бутылкой пива в руке.
   - Что ты мечешься, как вошь на гребешке? - Пешня грубо остановил хаотичное движение Индейкина. - Успеешь на фестиваль. Точнее, на праздничный фейерверк. Я посмотрю отсюда на ваше с мэром веселье. Может, удастся вам объяснить прокурору, зачем страхуете болельщиков на такие суммы.
   - Ты сам на себя посмотри! - Валик внезапно озлобился после пережитого. - Надулся до размеров дирижабля, презерватив несчастный! Серьезные люди занимаются нашими проблемами, как же... Про церковь услышали - так сразу в кусты! И подрывников своих отозвали. За что деньги вам отстегиваем?
   - За работу. Удалось же нам самим все подготовить к подрыву. Даже время рассчитали до появления там гаранта. Убедительным примером будет маленький пожар со взрывом. А с церковными ребятами у меня свои счеты. Не люблю, когда у меня под ногами мельтешат.
   Бутылка пива покатилась по дорогому ковру. Пешня наклонился и стал падать после тихого хлопка, на который обернулся Индейкин. Он увидел наведенный на себя ствол длинного пистолета и зажмурил глаза.
  
   Поздним вечером губернатор разбирался с событиями последних дней. Большой чистый лист бумаги, лежавший перед ним на столе, вскоре был исписан мудреными схемами и таблицами. Два человека, находившиеся в кабинете Тимофеева, сидели за небольшим столиком друг против друга. Их короткие доклады привели бывшего пастора в задумчивость.
   - Как охрана гаранта отреагировала на пожар в "Будокане"? - губернатор еще раз обратился к старшему из присутствующих.
   - Нам помог Храпко. Он уверил всех, что это случайное возгорание. Немного, правда, обгорел при тушении пожара, но это мелочи. А с Недодаевым сложнее: он, кажется, стал понимать суть происходящего. Может его нейтрализовать?
   - Нет, - твердо ответил губернатор. - Пока отодвинем от всех дел. Нет желания у них с Зигелем играть в нашей команде. Свобода испортила таких работников! Нельзя из бизнеса людей в администрацию набирать. Лучшие чиновники только те, кто не способен сам себе зарабатывать деньги, а привык их получать. Как вам удалось решить проблему с Пешней и Индейкиным?
   - Сначала обездвижили их, потом наш специалист поработал, и теперь Индейкин с радостью отбивает поклоны в ближайшем монастыре, а Пешня счастлив от небольших подаяний.
   - А Сутулов с москвичами?
   - С мэром вам сподручнее разобраться, а москвичи готовы пожертвовать половину полученных от страховок сумм на помощь истинным верующим. Готовность свою они подкрепили номерами счетов, на которых хранятся эти деньги.
   - А что сам гарант? - Тимофеев хорошо знал возможности своих помощников.
   - Гарант высказывал удовлетворение организацией фестиваля. Область ему понравилась, порядок и спокойствие были обеспечены. Так что, думаю, должны последовать предложения, которые укрепят ваши позиции, и будут способствовать повышению авторитета служителей веры. А с Зигелем и компанией нужно расстаться. Возможности мы их сократим. Церковь нуждается в сильном государстве и слабых прихожанах.
  
   В голубом безоблачном небе самолет гаранта постепенно превратился в блестящую точку, удаляющуюся от Угрюмова. На этот раз Сутулов безбоязненно приехал в аэропорт провожать президента. После удачно проведенного фестиваля борьбы, получившего отличные отзывы в прессе и на телевидении, городской градоначальник выглядел, как никогда уверенно и спокойно. Прощаясь в аэропорту с мэром и губернатором, гарант сказал, что получил настоящее удовольствие от уровня участников соревнований и прекрасного дворца борьбы с таким поэтическим названием - "Будокан". А главное, одобрил заботу администрации о сохранности жизни и здоровья спортсменов и болельщиков.
   - Вот современный подход к делу - страхование зрителей, спортивных сооружений. Тем более, когда случаются маленькие неприятности. Надеюсь, они не были подготовлены заранее, - гарант с интересом наблюдал за реакцией губернатора.
   - Это всего лишь короткое замыкание, последствия которого быстро ликвидировал заместитель мэра по строительству, - Тимофеев всегда умел быть убедительным.
   - А генпрокурор все какие-то махинации со страховками подозревал. Вы не дали ему проявить усердие. Но у нас в стране, к сожалению, прокурорам еще много работы. Успеет отличиться в другом месте. Да и вам, губернатор, пора найти работу посложнее. Замена просматривается. Народ, думаю, поддержит того руководителя, который на деле заботится о нем.
   Прощальные слова гаранта еще звучали для Сутулова торжественным маршем, поднимающим его на штурм новых высот. Но губернатор уже положил свою тяжелую руку на плечо мэра.
   - Понял, наконец, что тебя фактически спасли? Пришлось изображать одну команду, чтобы всем было хорошо. И попробуй теперь взбрыкнуть у меня. Пожалеешь...
   Тимофеев не слушая возражений мэра, двинулся к персональному автомобилю.
  
   Глава 30.
   Двадцать дней спустя
  
   Календарное лето еще не началось, как в Угрюмов пришла настоящая жара. Герман Борисович вытирал пот с лица мокрым платком, с удивлением вглядываясь в лежащие перед ним бумаги. Штрафы налоговой практически прекращали возможность вести бизнес "Оазису", другие дочерние фирмы перестали принадлежать прежним хозяевам. Копии новых учредительных документов не оставляли в этом ни тени сомнения.
   - Паша! Как ты мог такое позволить? - в очередной раз спрашивал Зигель Толкушкина. - Нам остались одни штрафы неизвестно за что! А деньги ушли в частное предприятие "Оазис от Б" за непонятные консультации. Кто такой - этот "Б"? Где ты хранил печать? И почему я не вижу нашего замечательного главного бухгалтера?
   - Она трудится как раз в этом частном предприятии, которое учредила вместе с Безладным... Печать я ему оставлял... Для решения неотложных вопросов, или главбуху - для оформления платежек. Вот они и воспользовались прекрасной возможностью. Надоело им деньги нам зарабатывать. Так Безладный мне заявил позавчера. А Нина Михайловна, видимо, подсказала такую мысль Владимиру, до которой он сам бы не додумался.
   - Паша, Паша! Да я печать с собой в туалет брал, когда сейфа у нас еще не было. Никому ее в руки давать нельзя. Видишь, что получается. Что с Ниной случилось? Может, ты ей мало платил? - Зигель сломал карандаш и искал место, куда его можно выкинуть.
   - Платили ей нормально, но Вовик решил покуситься на антиквариат и ублажил старушку, - Толкушкин поставил урну возле стола Зигеля. - А за такое внимание женщина на все согласится.
   -Тем более на получение денег в большом количестве, - Герман Борисович, наконец, попал огрызками карандаша в подставленную урну. - Все б...и вокруг сплошное б... Нас с Андреем попросили из администрации за то, что неправильно понимаем политику руководства области. Тимофеев, по причине огромной занятости, передал свое решение через секретаря. Молдаване, которые всегда нас выручали, прекратили возить вино к нам. Пригрозил им кто-то предметно. Завод, транспорт, торговые точки - все опечатала налоговая инспекция. Из оффшора деньги уплыли неизвестно куда. Губернатор организовал прессинг по всему полю. Есть у него люди для такой работы. Защитники верующих...
   - Куда бедному иудею податься?
   Перебийнос ввалился в помещение, как всегда, шумно. За могучими плечами бригадира маячили фигуры Бурьяна и Жгуна, верных соратников своего атамана.
   - Что прибедняешься, Борисыч? Помню, все нам втолковывал про непотопляемость, да полезность работы во власти. А нашел там только приключения на органы приседания. Чиновники всегда между собой договорятся. За наш счет. Поеду-ка я на Украину. Подскажи лучше, как фирму "Атаман" туда перевести? Соратники обучены. Умеют оказывать реальные услуги. Так что не пропадем, - Перебийнос водрузился на свой любимый диван.
   - Никак ты фирму никуда у нас не переведешь. Закрывать ее придется здесь, а там новую оформить нужно. Не дозрела страна до такого уровня, чтобы фирмы переводить можно было.
   - Так с бумажками возиться неохота.
   - Катерина справится. Она у тебя толковая женщина. Хотя за всеми нужно присматривать. Не то появляются "оазисы от б"...
   - Где Андрюха? Опять настойчиво борется за денежные знаки!
   - Недодаев в больницу помчался. Сегодня Храпко выписывают, который геройски пожары тушит голыми руками. Но только Андрей смог проводку экрана пеной залить. Наш человек. Владеет огнетушителем на уровне пользователя. А заместитель мэра не освоил средства пожаротушения. Брал бы лучше пример со своего начальника: мэр столько средств освоил, что всем, наверное, их хватило.
   - Но неужели губернатор этого не видит? Прикрыл он Сутулова во время визита гаранта своей грудью. Я недалеко стоял в аэропорту, все слышал.
   - Думаю, что и губернатор не всегда свободен в своих действиях. Он защищает интересы многих сил. Выгодно ему карманного мэра под рукой иметь. Мы тут, некстати, решили характер показать. В чиновничьем деле, главное - исполнительность и личная преданность. Недостаточно таких качеств у нас. Поэтому нам сейчас ласты крутят, - Зигель печально покачал головой. - Показывают, кто в доме хозяин. Кстати, о доме. Только он у меня и остался. Да еще "Мерседес" Пересыпкина. Андрей - молодец, в свое время настоял, чтобы на Валеру автомобиль зарегистрировали. Так что нет сейчас денег на ваш переезд.
   - Понимаю, Борисович. Мы потихоньку зарабатываем на должниках, да услуги творческие оказываем. На переезд и обустройство хватит. Ты научил, что предприниматель всегда способен что-либо предпринять для роста своего благосостояния. Спасибо тебе за все. Пойдем собираться потихоньку.
   Перебийнос шумно попрощался с Толкушкиным и вышел - как ледокол впереди постоянного каравана сопровождения.
   Не успели стихнуть в коридоре гулкие шаги бригадирской компании, как в дверь просочился Олег Хлипов. Его дежурная улыбка сегодня особенно раздражала компаньонов.
   -Тебе чего, Олежек? - ласково спросил Зигель. - Умеешь ты в самое неподходящее время появляться.
   Толкушкин просто отвернулся к окну, чтобы не видеть скользкого хозяина офисных помещений. Но Хлипов, казалось, не замечал неприязненного отношения арендаторов. Он приблизился к столу и положил перед Германом Борисовичем договор, подчеркнутый красным карандашом во многих местах.
   - Зачем наш договор исчеркал? - Герман Борисович еще старался держать себя в руках.
   - Здесь четко написано, что срок аренды давно истек. Ваша фирма решила не продлевать аренду и подписала соответствующее дополнение. Так что завтра я прикажу охране не пускать вас сюда, - Хлипов решительным тоном произнес заранее подготовленный текст.
   - Жаль, что Перебийнос покинул помещение. Ты, наверное, дождался, пока он уйдет, и только тогда решил зайти. Но у меня номер его мобильного есть. Бригадир давно с тобой мечтал поговорить по душам.
   Хлипов скептически посмотрел на Зигеля и забрал свои бумаги. Молча, покачав головой, вышел из кабинета.
   - Храбрый стал какой! Скверный признак. Олежек всегда точнее флюгера определяет направление ветра. Так что паруса наши повисли, и скоро надует нам в лицо, - Толкушкин жестом изобразил подобие флюгера.
   - Ты чего, Паша, крыльями размахался? Лучше прикинь, куда нам мебель вывезти, да оставшееся имущество пересчитай. Вижу, что завтра придется все-таки съезжать отсюда.
   Толкушкин засмеялся: - Не понял, Борисович, что мы давно не хозяева даже этих стульев? Хозяйственный Вовик, с помощью Михайловны, старательно все переписал на баланс вновь образованного частного предприятия в счет долга. Кредитор он наш. Так что вставай быстрее со стула, пока тебя не оприходовали, и пойдем отсюда.
  
   Сутулов, покрытый крупными каплями пота, стоял на ковре губернаторского кабинета. Его багровое с красноватыми прожилками лицо выглядело сморщившимся и жалким. Губернатор встал из-за стола и подошел к мрачному мэру. Сутулов ощутил свежий запах модного одеколона. Рубашка Тимофеева сверкала белизной. Мэр смотрел на небрежно повязанный галстук и не поднимал глаз.
   - Здравствуй, преемник! - протянутая рука губернатора не сразу нашла вялую кисть Сутулова. - Что-то спортом перестал заниматься, градоначальник! А целый стадион зятю неродному передал. Не пускает, что ли, туда? Поправим его, поправим. Тут вообще целый ворох вопросов к тебе появился. Пора разобраться, где губерния начинается, а где город заканчивается. А то придумал новую форму экономических отношений: Маркс со Смитом отдыхают. Собственность муниципальная, а присвоение частное! Политэконом ты наш! Или кто надоумил? Так твой советник ныне раскаивается в грехах великих и молится о прощении. Но даже в молитвах не совсем искренен: послал я надежных людей деньги поискать по указанным счетам - а кое-что пропало... Расскажи нам, как деньги истинно верующих вернуть для их блага.
  
   Недодаев ожидал Храпко вместе с Наташей в коридоре больницы. Дорогая мебель в холле, многочисленные кадушки с пальмами и фикусами создавали атмосферу дорогого отеля. Заместитель мэра вышел из ординаторской с улыбкой на лице.
   - Пошли в палату, попрощаемся с соседом по несчастью - и домой!
   - У тебя разве не отдельная палата была? - удивился Андрей. - По должности положено лежать с комфортом служителям администрации.
   - Да лежал пару дней один. Надоело. А так, есть хоть с кем переговорить, рюмку опрокинуть, опять же. В компании всегда веселее.
   Зазвонивший в кармане Недодаева мобильник прервал разговор. Андрей оставил Наташу с братом и вышел из больницы. Знакомый "Труппер" в новой камуфляжной раскраске стоял у главного входа. Пересыпкин отогнал чуть дальше " Мерседес". Недодаев подозвал Валеру, попросив его подождать Храпко с Наташей. Сам быстрым шагом направился к джипу. Из приоткрытой двери выглядывал улыбающийся Зигель.
   - Чему так радуешься, Герман Борисович? Давно тебя таким счастливым не видел. Неужели "Оазис" снова пошел в гору?
   - "Оазис" пошел с молотка. Теперь мы снова свободны от всех обязательств, как пару лет назад. Помнишь сказку про разбитое корыто? - весело сказал Борисович.
   - Эта сказка Пушкина называется "Золотая рыбка", - возразил Андрей.
   - Короче, рыбка уплыла, а разбитое корыто в наличии, - еще веселее произнес Зигель. - Тут немножко коньячку прихватил: хлебни - полегчает. На трезвую голову трудно все это воспринимается.
   - А водитель в порядке? - Недодаев пытался прояснить обстановку.
   - В полном, - с трудом смог вымолвить Толкушкин.
   - Понятно, - Андрей подошел с другой стороны к машине. - Вылезай, водитель. Смена прибыла. Поехали в наш "Алан" закусывать. А ты, Валера, дождись выздоравливающих и вези их домой. - Недодаев махнул Пересыпкину рукой.
   На самом углу улицы, недалеко от кафе, в оборванном костюме стоял с протянутой рукой Пешня. В руке поблескивало несколько мелких монеток, но Алексей радостно смотрел на прохожих. Андрей вышел из автомобиля, сделал несколько шагов к старому знакомому. Достав тысячерублевую купюру, он попытался вручить ее Пешне. Но тот гнусавым голосом затянул: "Гражданин! Дайте монетку на пропитание". Подошедший Зигель взял у Андрея купюру и бросил на протянутую ладонь металлический рубль.
   - Нечего бывшим бандюкам деньги раздавать. Самим на ужин скоро просить придется. Пойдем в "Алан", там будет возможность тебе потратиться. Смотри, как помощники губернатора плодотворно трудятся. Хорошо, что нас рядом с ним еще не поставили.
   Протрезвев от увиденного, Толкушкин долго не мог успокоиться. За столом в кафе он не хотел ничего заказывать. Но Недодаев подозвал официанта, распорядившись принести три традиционных супа "харчо".
   - Быстрее в себя придете от горячего, - настоял он.
   - Тут без твоего супчика в горле першит. Как увидишь, что могут защитники верующих из тебя сделать - тошно становится. А Индейкин куда подевался? - Павел быстро переводил взгляд от одного компаньона к другому, как бы желая убедиться, что с ними еще все в порядке.
   - Индейкин в монахи подался. Решил праведную жизнь себе у господа вымолить. Мне Храпко об этом по секрету рассказал, - Андрей поправил свой столовый прибор. - Но зачем нам чужие заботы? Давайте наши проблемы обсудим.
   - Про твоего Индейкина я давно без пожарника Храпко знаю. Как Пешня стал по городу шататься - так сразу пришлось навести справки. Только за разведку у нас в фирме, помнится, отвечал ты, Паша. А теперь вертишь головой как вентилятором, воздух зря гоняешь. Нечего было скакать на Клеопатре целыми днями. Не Чапаев, чай, - Зигель укоризненно помахал перед носом Толкушкина указательным пальцем. - Профукали мы свой бизнес, господа. Увлеклись ненужными вещами. Поэтому не стало у нас никаких проблем. Точнее одна все-таки осталась.
   - Какая, Герман Борисович? - не сговариваясь хором спросили его собеседники. - Самая простая - как у барона Мюнхгаузена: из болота самим себя за шиворот вытащить. Ну, не должны мы в самой богатой стране бедными стать.
Оценка: 5.89*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023