356

Глава XII. И БЫЛИ ТАК ИЗЫСКАНЫ МАНЕРЫ

"Из двух офицеров, имеющих одинаковое звание, первым здоровается тот, кто более вежлив и воспитан".

Из старого французского устава

Прекраснейшей традицией офицерского корпуса России было стремление офицеров соизмерять свои действия, поступки, поведение и образ жизни с требованиями воинской этики. Причем речь идет не только о ее внешнем проявлении - изысканных манерах, культуре поведения в повседневной жизни и т. п. Более важным и значительным является его внутренняя составляющая, та, которая позволяет увидеть в офицере, так называемую "военную косточку". Воспитывается она, прежде всего, самим укладом военной жизни с ее четкой регламентацией, дисциплиной, проверяется же - в боевой обстановке. Недооценить ее значение как средства морально-психологического воздействия на подчиненных, предотвращения панических настроений, страха, неуверенности в бою просто невозможно. Помните в предыдущих главах "молодчаг" с бесшабашностью проходящих в полный рост перед окопами под огнем противника? Вот в этом, пожалуй, и состоит основное проявление военного этикета офицеров.

С незапамятных времен вырабатывались его нормы. Например, обычай "через порог не здороваться", хорошо известный в наше время, имел в те далекие времена рациональное зерно: "гость" не мог скрыть холодное оружие за открываемой дверью и нанести внезапный удар.

Петр I, поставив одной из своих задач европеизировать Россию, приобщить ее к более цивилизованному миру, стал с невиданным размахом вводить различные новшества в повседневную жизнь и быт армии. Любопытен, например, факт появления на рукавах военных мундиров русских молодых дворян и офицеров... пуговиц. В 1717 году по распоряжению царя была издана переводная книга "Юности честное зерцало, или Показания к житейскому обхождению..." В этой книге давались советы, как держать себя в обществе, чтобы иметь успех. Среди прочих советов рекомендовалось "в круг не плевать", "перстом нос не чистить, громко не сморкаться и не чихать", а также при этом пользоваться платком, а не вытирать нос обшлагом рукавов. Последнее правило нередко нарушалось молодыми людьми, а потому Петр приказал нашить на передний край рукавов воинского мундира пуговицы, лишив тем самым сопливых молодцев безопасного способа утирать нос. Пришлось им всем пользоваться платком, который, кстати, помещался тут же - под манжетой рукава.

Весь процесс воспитания офицеров, начиная с кадетского корпуса, готовил их к благоразумному и осторожному поведению на публике при строгом соблюдении вежливости и уважения к людям. Офицера подводили к мысли, что жизнь его в обществе бросает блеск или тень не только на него, но и на честь всего военного сословия.

Маршал Б.М. Шапошников вспоминал: "После зачисления в училище юнкеров младших классов около месяца держали в училище без отпусков, обучая правилам отдания чести, поведения на улице, в театрах, соблюдения формы одежды и т. д. После этого проводились испытания в искусстве поведения вне стен училища и... в умении танцевать. Без умения танцевать вальс в отпуск (увольнение) не пускали..." Шапошников Б.М. Воспоминание // Военно-научные труды. 2-е изд., доп. М.: Воениздат, 1982. С. 67.

Подобные воспоминания в книге "Кадетский быт 50-х годов" приводит воспитанник 1-го кадетского корпуса Л.Л. Драке: "Обучали танцевать не только легкие танцы, но также "метелот", "краковяк" и "менует", и для сего роты кадет выстраивались в 6 - 8 шеренг, с интервалами друг от друга на 1/2 шага, или шаг и начинали танец под звуки скрипки. Учили также поклонам целыми шеренгами" Драке Л.Л. Кадетский быт 50-х годов. Спб., 1911. С. 16..

Кадет с первых дней приучали к правилам культурного обхождения, прежде всего, в стенах учебного заведения. Они должны были стоя встречать и провожать преподавателя, не говоря уже о курсовых офицерах. Разговаривая со старшими, воспитанники должны были стоять в приличной позе, не облокачиваться, смотреть в глаза собеседнику, не перебивать его вопросами, не смеяться громко, разговаривать сдержанно, следя за правильностью речи. Садиться они могли только после старшего или с его разрешения.

Очень много внимания уделялось умению держать себя за столом, правильно пользоваться столовыми приборами, для чего столы в училищах и корпусах, несмотря на довольно неприхотливую пищу, великолепно сервировались. Вот как вспоминал воспитанник Пажеского кадетского корпуса Б.А. Энгельгардт свое приглашения к обеду в семью директора корпуса: "Келлер (директор Пажеского корпуса. - Прим. авт.) был женат на княжне Шаховской, женщине большого света. Она с некоторой долей снобизма следила за манерами приглашенных молодых людей. Хотя большинство из них в этом отношении и имело достаточную подготовку дома, но все же эти обеды и чаи у директора, да еще в присутствии изящной, далеко не старой женщины заставляли подтягиваться молодежь, склонную распускаться в казенной обстановке корпусного интерната, и приносили несомненную пользу" Энгельгардт Б.А. Воспоминания камер-пажа // Воен.-ист. журнал. М., 1994. Љ 4. С. 64.

.

Существовал целый свод (зачастую неписаных) правил поведения офицера на службе, в офицерском собрании, в быту, с товарищами, в кругу семьи и т. д.

В российской армии на службе все офицеры называли друг друга только по чинам. А вот во всех приказах - высочайших, армейских, полковых и других генералы, офицеры и солдаты именовались только по фамилии и имени. Кстати, в литературе часто можно встретить упоминание фамилий офицеров в таком написании: "Тучков 2-й", "Иванов 3-й" и т.д. Так вот, это было довольно распространенным явлением, когда встречались родственники или однофамильцы.

По этому поводу издавались даже специальные приказы, например: "... прапорщику Николаю Васильевичу Смирнову именоваться Смирновым 3-м".

Вне службы, а тем более в офицерском собрании, офицеры друг друга чаще всего называли по имени, отчеству. Обращение к офицеру на "ты" было очень редким явлением и обычно допускалось лишь между офицерами одного выпуска или полка.

Характерен эпизод, приведенный в воспоминаниях генерал-лейтенанта А.А. Самойло: "Однажды в столовой офицерского собрания на обеде присутствовал Водар (начальник дивизии), посетивший в этот день полк. Увидев меня, Водар сказал:

- Подпоручик Самойло (он знал меня, так как часто видел у отца в штабе дивизии), передайте подпоручику Воронову, чтобы он завтра пришел ко мне в штаб.

Воронов был мой близкий друг, и я, выслушав стоя приказание и отыскав глазами стол, за которым сидел Воронов, громко произнес:

- Володя, начальник дивизии приказал тебе завтра прийти в штаб дивизии.

Водар страшно рассердился и, обращаясь к командиру полка, посоветовал наложить на меня взыскание за то, что я не отличаю товарищеские отношения от служебных.

- А вам, полковник, - добавил Водар, - следует научить этому своих офицеров.

Правда, командир полка не стал меня наказывать, но этот случай я запомнил навсегда и уже никогда больше не попадал в подобное положение"11 Самойло А.А. Две жизни. М.: Воениздат, 1958. С. 45..

Всякое обращение насмешливого или оскорбительного характера, особенно в присутствии других лиц - товарищей, нижних чинов или в обществе - рассматривалось как подрыв авторитета офицера и как тяжкое нарушение дисциплины.

Входящие в комнату, где уже находились офицеры, делали общий поклон и по возможности здоровались за руку прежде всего со старшими офицерами (конечно, младший офицер никогда первым не протягивал руку старшему, последний сам считал своим долгом первым сделать это).

Если в комнате, где находилась группа офицеров, появлялся старший офицер (командир полка или генерал), то первый из присутствующих, заметивший его, обращал внимание других подачей команды: "Господа офицеры!" Все вставали и поворачивались лицом к вошедшему, и ни один офицер не садился до разрешения старшего. Последний здоровался со всеми за руку, при этом он не обходил всех присутствующих, а офицеры сами приближались к командиру полка или генералу. Считалось также обязательным уступить старшему лучшее место, даже подать ему стул (но сделать это так, чтобы поступок не походил на прислуживание).

В полку решительно все офицеры знали свое старшинство. Поэтому не могло быть такого случая, чтобы среди группы офицеров не оказался старший в чине. И во всех случаях жизни он исполнял обязанности старшего, немедленно принимал на себя командование подразделением в случае отсутствия такового. Если в роте было, предположим, три офицера, то каждый из них старался прийти в роту с таким расчетом, чтобы встретить лично старшего по службе (чину) офицера командой: "Смирно!"

Младший офицер всегда приветствовал старшего, а при равных чинах предпочтение отдавалось тому, кто произведен в этот чин раньше. Ритуал отдания воинской чести соблюдался безукоризненно.

Вообще отдание воинской чести - воинское приветствие, имеет давнюю историю и стало традиционным. Ратники при встрече в знак приветствия поднимали руку, что свидетельствовало о миролюбии, отсутствии оружия. В дальнейшем такое правило видоизменилось. В частности, при встрече князья поднимали забрало, чтобы "представиться" (узнать, кто перед ним: противник или друг). Вот это-то движение открытой правой руки к головному убору в знак приветствия воинов и стало впоследствии ритуалом отдания воинской чести.

Правда, такое отдание воинской чести утвердилось не сразу. В "Учении и хитрости ратного строения пехотных людей" 1647 года мы читаем: "А капитаны имеючи пики в руках, а порутчики партазаны (протазаны. - Прим. авт.), а сержанты алебарды. ... Капитан первый пикой поклонение окажет, вскинет копие вверх как во установлении копейном учено поклонити копие острием на землю против токо кому честь воздает. А правою рукою пику тупым концем вверх держит, или станет никою своею во уставке, и вежеством поклон свой окажет. А у которых партазаны, и алебарды, и те их держат в правых руках правыми ногами стоя, а левыми руками и ногами поклоняются"11 Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. Спб., 1904. С. 276 - 277..

А вот Военный устав 1716 года описывает отдание "комплимента", так тогда называлось отдание воинской чести, следующим образом: "В марше Офицеры несут свое ружье на руках, а солдаты ружье на плече, а во фрунте Офицеры ружье свое держат у ноги, а солдаты мушкеты на краул. И как на походе, так и стоя Офицеры снем шляпу поклонятся" Военной устав с Артикулом военным, при котором приложены толкования, так же с кратким содержанием процессов, экзерцициею церемониями, и должностьми полковых чинов. Спб., 1748. С. 190..

Генерал М.И. Драгомиров писал: "Отдание чести по-военному есть не игрушка и не потеха мелочного чьего-либо любочестия, но внешнее выражение того, что люди принадлежат к великому товариществу, назначение коего - полагать душу свою за други своя. И, заметьте, приемы воинскаго отдания чести одинаковы для всех степеней воинской иерархии: офицер солдату отдает честь совершенно так же, как и солдат офицеру; в этом глубокий смысл: перед смертью все равны...

И великий воинский грех берут на душу те офицеры, которые не отвечают на отдаваемую им солдатами честь, или хоть и отвечают, да небрежно, точно мух обмахивают: они тем показывают слабое сознание принадлежности к великому воинскому братству, да и являют себя менее солдата благовоспитанными" Военный собеседник // Сб. рассказов и статей военного содержания. Спб., 1910. С. 43.

.

Считалось похвальным с особым шиком приветствовать старшего, молодцевато пройти перед ним, красиво и четко приложить руку к головному убору. Отдавали честь не только живым людям, но и памятникам императоров и великим князьям. Генералам, членам императорской фамилии, офицерам своего полка, знаменам, штандартам и воинским похоронным процессиям необходимо было отдавать честь, "становясь во фронт", т.е. останавливаясь и резко повернувшись в два приема всем корпусом к приветствуемому лицу или знамени. Пропустив его мимо себя, снова сделать отчетливый обратный поворот в два приема, брякнуть шпорами. После чего уже бравой походкой следовать дальше своей дорогой. Причем иногда случались и казусы, связанные с тем, что, становясь во фронт, отдающий честь нарушал движение пешеходов или экипажей. Но офицерство не противилась этому, находя, что некоторый консерватизм в соблюдении подобных правил способствует сохранению высоких, славных традиций полков и кораблей.

Об этом ритуале прекрасно сказал генерал Н.Д. Бутовский: "Если вы человек истинно военный в душе, то вы не можете не заметить всех оттенков в манере человека, отдающего вам воинскую честь, и если эта манера вас удовлетворяет, то вы не можете не любоваться ею как отражением прекрасных внутренних достоинств воина: здесь ясно сказывается - гордость своим мундиром, любовь к своей части, где принято щеголять бравым строевым видом, довольство своей принадлежностью к военной корпорации, уважение к старшему чину и т. д. Наконец, в этом заключается блестящий пример своим подчиненным, которые только и могут учиться таким примером, а не казенным нравоучением" Бутовский Н.Д. Очерки современного офицерского быта. Спб., 1899. С. 37..

Примечательно, что даже подача строевых команд при построениях войск для смотра или парада, для отдания воинской чести знаменам, штандартам и прибывающему начальнику, содержала в себе элемент уважения к воинскому званию офицера, подчеркивая его значимость. Так, по команде в пехоте - "На плечо, слушай, на кра-ул!", в кавалерии - "Сабли вон, пики в руку!", обязательно добавлялась команда - "Господа офицеры!" Если же строй был без ружей, без обнаженного холодного оружия, а конный строй без пик, то подавалась команда: "Смирно! Господа офицеры!" По этой команде офицеры прикладывали руку к головному убору, а опускали ее при повторной команде "Господа офицеры!" Свод правил воинского чинопочитания и отдания воинской чести. Спб., 1891. С. 12 - 13.

Несколько слов надо сказать о довольно любопытной традиции в офицерской среде, связанной с культурой поведения, - визитах приличия.

При каждом приезде офицера, хотя бы кратковременном, в какой-нибудь город следовало делать визит ко всем хорошим знакомым, а также к тем, кому было желательно оказать особое внимание.

Визиты приличия делались в Новый год и на Пасху. Их делали в самый день Нового года и в первый день Святой недели начальству, в первые 3 дня - лицам, которым хотели оказать особое внимание и в течение двух недель - знакомым.

Если кто-нибудь из знакомых офицера удостаивался награды или с ним случалось какое-либо счастливое событие, то считалось любезным послать ему телеграмму или визитную карточку. Визит по этому случаю можно было сделать несколько позже.

В случае же несчастья или беды, постигших кого-нибудь из знакомых офицера, следовало тотчас же сделать визит для выражения соболезнования.

Такой же визит следовало сделать в случае болезни сослуживцев или знакомых. Если офицер сам был болен, то после выздоровления следовало сделать визиты тем, кто навестил его во время болезни.

Будучи приглашенным в дом, где офицер прежде не бывал, к обеду или на вечер, следовало сделать визит до и после того, как приглашение было принято, а также в том случае, если по каким-то причинам не было возможности воспользоваться приглашением. Если визит был нанесен офицеру, то следовало его обязательно "возвратить", даже, если и не было желания продолжать знакомство с лицом, сделавшим визит. Визит возвращался в течение двух недель.

При отъезде на продолжительный срок или совсем всем знакомым делались прощальные визиты, после возвращения из поездки - визиты делались вторично.

Визиты делались обычно между 13 и 17 часами. Визит приличия продолжался около 25 минут, однако при необходимости можно было его сократить до 8 - 10 минут.

Если говорить о культуре поведения в семейном кругу, то здесь офицеры руководствовались взаимными отношениями родственной дружбы и уважения, причем в обращении с матерью, сестрами нужно было сохранять ту же заботливость в одежде и разговоре, которую они проявляли в обществе в присутствии посторонних дам.

Вообще, почтительное отношение к женщине в офицерской среде воспринималось как одна из высших добродетелей, и наоборот, любой намек на невежливое обращение к женщине всегда влек за собой самое резкое осуждение.

Вот некоторые "Правила, по которым всякой офицер следуя, военную службу с полным удовольствием продолжать может", опубликованные в 1771 году и относящиеся к этой теме:

"Обхождение с благонравными женщинами, есть преизрядной способ произвести хорошие нравы и малодушных людей изправить. Женщины пользуются преимущественным правом таким, чтоб говорить сатирически: которое право гораздо в свою пользу оне употребляют. Смешное дело не легко может укрыться остраго их взору, а смех их несносной, коему никак инако пособить не можно, как осторожным поведением наиболее открывает им молодого человека качества. Ктож похвалу их себе заслуживает, тот столько щастлив, как бы игру свою выиграл и будет через то и у прочих людей в почтении и в милости; а к тому надобно, чтоб быть без всех предписанных пороков и уметь знать неприличныя оным свойства.

С дамами, которые знакомы, можно несколько шутить посмелее, но только, чтоб они во всем вышней имели голос, грубых же разговоров и непристойных слов, что должному почтению вредительно, вовсе не употреблять. А впрочем стараться быть политичным и вежливым; чем кто наиболее по их поступает вкусу, тот наимилее им будет. Истинная политика состоит в том, чтобы самолюбием своим, уступать самолюбию женского пола.

С дамами, которые красивы: молодец, который в каждый гладкое лицо влюбится и притом при каждом новом явлении покажет себя Купидоном, а наипаче молодой солдат, которой страстьми своими владеть не умеет, заслуживает щетность сожаления... ибо на сей он склизкой дороге час от часу будет делаться дураком и становиться наконец для самого себя несносным"11 Правила, по которым всякой офицер следуя, военную службу с полным удовольствием продолжать может. М.: Моск. ун-т, 1771. С. 24 - 26..

Не правда ли любопытные правила? И ведь они были традиционными в офицерской среде.

Вот что воспоминает Б.М. Шапошников: "Однажды в столовой офицерского собрания поручик-сапер услышал нелестный отзыв о своей жене. Нелестные слова произнес поручик стрелкового полка, сидевший в компании офицеров и рассказывавший о своих победах у женщин. Поручик-сапер подошел к столу и попросил поручика-стрелка отойти с ним в сторону. Объяснение окончилось тем, что на следующий день они условились драться.

Отослав денщиков под благовидным предлогом в город, оба офицера, встав посреди комнаты спиной друг к другу с револьверами в руках, разошлись в противоположные углы комнаты. Достигнув своего угла, каждый имел право повернуться и выпустить все семь патронов. Поручик-сапер, приближаясь к углу, вдруг услышал, что его противник взводит курок. Сапер быстро повернулся и увидел, что стрелок уже стоит к нему лицом и целится из револьвера. Поручик-сапер выстрелил навскидку и убил своего противника...

Сапера судили за убийство, но смягчающими обстоятельствами служили показания товарищей убитого, подтвердивших, что он действительно оскорблял честь жены поручика-сапера. Поэтому для последнего дело закончилось только годичным заключением в крепость, а не ссылкой на каторжные работы" Шапошников Б.М. Воспоминания // Военно-научные труды. 2-е изд., доп. М.: Воениздат, 1982. С. 186 - 187..

В присутствии женщин ни один офицер не садился, если хоть одна из них стояла. Дурным тоном считалось преграждать дорогу товарищу... при ухаживании за дамой.

Традиция не допускала никаких романов между полковыми дамами и товарищами их мужей. Принцип товарищества настолько культивировался в полках, что считалось крайне предосудительным для всякого офицера отбить у полкового товарища жену.

Такие дела если не кончались дуэлью, то во всяком случае влекли за собой неминуемый выход из полка офицера, посягнувшего на жену товарища. "За полковыми дамами не ухаживай. Не заводи грязь в своей полковой семье, в которой придется служить десятки лет. Подобные романы всегда кончаются трагически", - так гласили "Советы молодому офицеру" конца XIX века Кульчицкий В.М Советы молодому офицеру. Харьков, 1917. С. 7..

О высочайшей щепетильности в отношении к женщинам красноречиво говорит, казалось бы незначительный факт, приведенный в воспоминаниях А.А. Игнатьева: "В углу зала всегда на тех же местах сидели мамаши, зорко наблюдавшие за тем, кто танцует с дочерью мазурку. Две-три мазурки подряд с той же барышней компрометировали ее, и свадьба на Красную горку считалась обеспеченной. Можно было уже готовиться нанести осенью визит новой полковой даме" Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М.: Правда, 1989. Т. 1. С. 114 - 115.

.

Существовали определенные правила при посещении офицерских собраний, кафе, ресторанов, других публичных мест, а также семейных вечеров и т. п.

Войдя в ресторан, кафе или буфет вокзала, офицер, независимо от старшинства, первый приветствовал присутствующих там других офицеров. Если он замечал среди них штаб-офицера или генерала, то обязательно подходил к нему и спрашивал разрешения здесь остаться. Это просто был долг вежливости. Старший приглашал новопришедшего остаться и не стесняться его присутствия.

Считалось бестактным афишировать свое богатство, демонстративно швыряясь деньгами. Это расценивалось как признак дурного тона и во многих частях, особенно в гвардии, не прощалось. Сорить деньгами можно было в иной, более приличной манере. Например, бестактно было спрашивать сколько денег надо дать извозчику или официанту на "чай", а тем более давать маленькую сумму.

В театре, во время антрактов, офицеры не садились до того момента, пока не гас свет, но делалось это незаметно и непринужденно, так, чтобы намеренность данного положения не замечалась публикой.

По прибытии на семейный вечер необходимо было поздороваться со всеми, сначала с женами офицеров (по возможности отдать предпочтение пожилым женщинам). Если на нем присутствовал начальник или знакомые, то офицеру следовало подойти к ним и раскланяться. Если же присутствующий в том же обществе начальник, не знал офицера, то нужно было подойти к нему и представиться. Точно также следовало поступить и в том случае, если в обществе встречался офицер той же части, с которым еще не произошло знакомство.

Находясь по приглашению на танцевальном вечере или бале, любезность требовала пригласить хозяйку дома или близких ей танцующих дам на тур танца. Считалось неприличным танцевать только с одной или двумя дамами. Офицерам, особенно молодым, не желательно было уклоняться от танцев или заставлять себя долго упрашивать.

Вечера обычно заканчивались ужином. Чаще всего усаживались за отдельные столики. Если же устраивались общие обеды и ужины, то усаживались за общий стол. По чинам и старшинству не садились, но было принято предоставлять лучшие места старшим. За стол не садились, пока не займет место командир полка или генерал. Но и последние не спешили первыми занять места, а старались разместиться среди молодежи. Считалось неудобным приступить к еде раньше, чем начинал есть старший из присутствующих.

По окончании вечера, уходя домой, следовало распрощаться с хозяевами дома, а если необходимо было уйти раньше, то сделать это надо было незаметно, ни с кем не прощаясь.

Много внимания уделялось манере общения, тону разговора, самому голосу, жестам. Например, весьма предосудительным считалась излишняя болтливость офицеров, в то же время недопустимым было отмалчиваться, если заводился общий разговор. "Молодым людям весьма предосудительно, когда они очень болтливы, и непристойною смелостию много, а часто и сумозбродные говорят речи. Дикость молодым людям также не простительна"11 Правила, по которым всякой офицер следуя, военную службу с полным удовольствием продолжать может. М.: Моск. ун-т, 1771. С. 17..

Зная иногда по несколько иностранных языков тем не менее между собой было принято говорить только по-русски, подчеркивая, что это русские офицеры и служат они русскому царю и Отечеству. Тех же, которые употребляли только французский язык вместо русского и старались отличаться светской ловкостью, называли "хрипунами". Забавный случай привел генерал А.П. Ермолов, говоря об отдельных офицерах, которые толком французского языка не знали, а пытались изыскано на нем изъясняться: "Недавно на обеде у государя, сидя за столом близ француза Ланжерона, наши храбрецы затеяли какой-то горячий разговор. Государь прислушался и, ничего не уразумев из адской их тарабарщины, обратился к Ланжерону:

- Я никак не могу понять, граф, о чем идет речь у ваших соседей.

- Я тоже не могу их понять, государь, - отвечал Ланжерон. - Они говорят по-французски..." Задонский Н. Денис Давыдов. М.: Издательский центр детской книги, 1993. С. 389..

Достаточно развиты в военной среде были жаргонизмы. Особенно отличался, так называемый "гвардейски язык".

Прежде всего он был составной частью военно-профессиональной терминологии. Но, кроме того, этот язык в большой степени был связан с жизнью вне строя, противопоставлявшейся "фрунтомании", особенно распространенной в Петербурге после событий 1825 г. Этот образ жизни неизменно ассоциировался с гусарством, кутежами, карточной игрой.

Известный литературовед Ю.М. Лотман писал: ""Гвардейский язык" - своеобразное явление устной речи начала XIX века. Общая функция его определяется местом, которое занимала гвардия в культурной жизни александровской эпохи. Это не "звериная толпа пьяных буян" (у Д.И. Фонвизина - Прим. авт.) века Екатерины и не игрушка Николая I. Гвардия первой четверти XIX века - средоточение образованности, культуры и свободомыслия, многими нитями связанная с литературой, с одной стороны, и с движением декабристов, - с другой!" Лотман Ю.М. К функции устной речи в культурном быту пушкинской эпохи // Ученые записки Тартусского Государственного университета. Тарту, 1979. Вып. 481. С. 107 - 120.

И вот некоторые характерные образцы такого жаргона, автором которых был командир лейб-гвардии Уланского полка граф Гудович: "сушить хрусталь" - пьянствовать, "попотеть на листе" - играть в карты. Широко использовали термин "хрипун" для обозначения военного щеголя, затянутого в корсет.

Этот язык, так же как и военный фольклор, широко бытовал не только в военной среде, но входил в ткань языка петербуржцев.

В культуру поведения офицеров непременно входило такое качество, как пунктуальность. "Нужно в мирное время, - писал М.И. Драгомиров, - приучить себя никуда не торопиться и никуда не опаздывать; в военное время поздно усваивать эту привычку" Драгомиров М.И. Вопросы воспитания и обучения войск. М.: Воениздат, 1956. С. 281.

.

Любопытно привести несколько советов, которые давались молодым офицерам, оканчивающим военные училища, о том как вести себя при различных обстоятельствах:

"- Помни всегда, что ты офицер;

- держи себя просто, с достоинством, без фатовства;

- одевайся строго по форме и всегда чисто;

- будь выдержанным (корректным) и тактичным всегда, со всеми и везде;

- будь учтивым и предупредительным, но не назойливым и льстивым. Умей вовремя уйти, чтобы не быть лишним;

- необходимо помнить ту границу, где кончается полная достоинства вежливость и начинается низкопоклонство;

- будь наблюдательным и осторожным в выражениях;

- избегай "ты", дающее повод и право к фамильярностям дурного тона: предлог, на правах дружбы, выругать тебя, вмешиваться в твои дела, сказать пошлость, грубость и так далее;

- если о ком-либо не можешь сказать ничего хорошего, то воздержись говорить плохое, если и знаешь;

- руководствуйся в жизни инстинктом, чувством справедливости и долгом порядочности;

- умей не только соображать и рассуждать, но вовремя молчать и все слушать;

- на военной службе самолюбие не проявляй в мелочах, иначе будешь всегда страдать из-за него;

- на публичных маскарадах офицерам не принято танцевать;

- входя в общественное место, будь внимателен; если публика там без верхнего платья или без фуражек, то необходимо сделать то же;

- желая курить - проси разрешения, а лучше жди, пока тебе предложат: или хозяйка дома, или старший;

- разговаривая, избегай жестикуляций и не возвышай голос;

- нечего и говорить, что офицер должен подчиняться в общественных местах всем правилам, существующим для публики;

- поведение офицера должно обращать внимание своей корректностью и предупредительностью к окружающим"11 Кульчицкий В.М Советы молодому офицеру. 6-е изд. Харьков, 1917. С. 7..

Надо отметить, что подобные советы не были откровением для офицеров. Правилам учтивости, культуры поведения, общения и нахождения на службе и в обществе учили буквально с детства. Развивались и совершенствовались они в кадетских корпусах, форму свободного выполнения приобретали в полках. И все это доводилось до навыка, ибо, как говорил генерал Н.Д. Бутовский, только навык дает "непринужденность в исполнении, а где непринужденность, там и красота, там есть красота воинского приличия"22 Серых В.Д. Воинские ритуалы. М.: Воениздат, 1981. С. 96..