ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Муровицкий Александр Иванович
Коваль

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  (отрывок из романа "Каролин").
  
  Моему прапрадеду Василию Николаевичу Лущицкому (Ковалю) посвящается.
  
  Алексей соскочил с коня и, запыхавшись, забежал в дом. Первое, что он вымолвил сквозь тяжелое дыхание: "Поляки в Раёвке! Скоро будут здесь. Еле убежал. Ищут меня. Внезапно пришли, хорошо, что Иван Петрусевич их увидел и предупредил".
  
  - Собирайся Лиза, Маню и Мишу собирай - пойдем в лес, прятаться", - продолжил он, обращаясь к жене.
  - Куда ж я с малыми, иди один. Бог даст - не тронут, - сказала жена, держа на руках четырехмесячного Мишу, который заплакал, как будто ему передалось возбужденность отца и переживания матери. Уцепившись за юбку матери, стояла и испугом смотрела на тату (папа - по белоруски) трехлетняя Мария.
  
  С того момента, как Елизавета вышла замуж за Алексея, покоя не было. Практически сразу после свадьбы Алексея мобилизовали и отравили воевать на мировую войну. Дочку Марию он увидел через несколько месяцев, когда после окончания школы артиллерийских унтер-офицеров в Пскове заскочил на несколько дней домой.
  
  После революции, когда Алексей вернулся домой, его избрали председателем сельского совета. Он полностью погрузился в работу, в проблемы и дома практически не бывал.
  
  Вот, кажется, только в декабре 1918 года выгнали немцев, которые хозяйствовали на земле Белоруссии. Так, тут еще и новая напасть - польская оккупация. Думали, что до них поляки не дойдут. Но советские войска не смогли противостоять польским частям и 25 июня 1919 года поляки взяли Слуцк.
  
  Устанавливая свою администрацию, польские жолнеры (солдаты - по-польски. Здесь и далее примечания автора), разыскивали местных активистов, чтобы нейтрализовав их, иметь возможность насаждать свои порядки.
  
  Узнав, что приехал сын, прибежал из кузницы отец Алексея - Василь по прозвищу "Коваль" (коваль - кузнец по-белоруски). Он был одним из самых известных в округе кузнецов и это прозвище почти стало его фамилией.
  
  - Нужно уходить, батька, времени совсем нет. Поляки на конях приедут быстро, - сказал отцу Алексей.
  - Никуда я не пойду, тут моя земля, моя хата. Не для того мы панов прогнали, чтобы перед этими, - Коваль, сплюнул на землю, - шею гнуть. Мало на Радзивилов (князья, "некоронованные короли" Белоруссии и Литвы), на шляхту я и батьки мои горбатили! - со злостью в голосе громко почти крикнул Василь.
  
  Василь, родился практически сразу после отмены крепостного права в 1864 году, был потомком крепостных крестьян князей Радзивилов. До революции работал в имени этих польских магнатов, а сейчас работал в той же кузнице, которая перешла в собственность крестьянской общины.
  
  Профессию кузнеца Коваль освоил у своего крестного отца Себастьяна Котла, еще подростком. Тот взял его в подмастерья, за силу, смекалку и хватку.
  
  Когда сын пришел с империалистической и его избрали председателем сельсовета, Коваль обрадовался за сына. В сыне ему нравилась грамотность, которой самому не хватало. Он приложил все свои силы, чтобы у сына было образование, поэтому после церковно-приходской школы, Алексея отдали в Слуцкое коммерческое училище, которое он закончил в 1909 году, после чего его взяли почтовым работников в Тимковичскую почту.
  
  Алексей не был большевиком, ему не совсем были понятны цели и задачи этой партии, а порой он и совсем не понимал, зачем делалось то или иное дело.
  Он не поддерживал и идеи Рады и правительства Белоруской народной республики, как его старший брат Владимир.
  Он выступал за защиту рабочих и трудового крестьянства от какого-либо гнета, поэтому польскую оккупацию принял как агрессию против своего народа и своего родного дома.
  
  - Забирай Лизу и детей, меня могут и не тронуть, а тебя заберут, да еще и детям что-нибудь сделают, знаю я их - панов! - сказал батька и пристально посмотрел на Алексея, - давай сын, идите лес, в "пшичке"* спрячетесь, а уйдут поляки - приду, или кого пришлю. Там за речкой, знаешь, есть "берлога", где мы в прошлом году лес пилили. Там спрячься. С Богом!
  
  Кузнец, перекрестил сына, потом немного постоял и прижал к себе. Обняв невестку и детей, Коваль помог посадить их на лошадь.
  
  Алексей каким-то непонятным чувством ощущал беду, но больше беспокоился за жену и детей. Взяв у жены узелок с продуктами, Алексей, держа лошадь в поводу, вышел со двора огородами, чтобы меньше глаз его видело. Потом пошли в направление к небольшому лесочку.
  
  
  У Алексея с собой был револьвер и небольшой запас патронов, и он понимал, что если возникнет необходимость будет какое-то время отбиваться, но на долго этого не хватит. И опыт у него был: ему фейерверкеру (унтер-офицерское звание в артиллерии царской армии), участнику первой мировой войны - бывшему командиру взвода артиллерийской разведки воевать было не привыкать. Одному ему было бы спокойнее, но оставлять жену с детьми в деревне всё же было опасно. Уже шли по Минщине слухи о зверствах панов - оккупантов.
  
  На половине пути к лесу его ждали "раёвские" активисты, успевшие уехать из села до прихода поляков. Все были на лошадях и вооружены винтовками. На двух подводах сидели женщины и дети, лежало то, что успели схватить из домов. Все молчали, переживая о своих родных, которые остались в Раёвке**. С приходом Алексея с семьей, колонна двинулась в направлении леса.
  
  Дом Коваля располагался в самом центре поселка Каролин*** под раскидистыми липами, почти напротив господского дома, где раньше жил пан - управляющий поместьем. Теперь это была собственность общины, так же как и близлежащий сад.
  
  Поляки, человек десять на лошадях приехали ближе к вечеру. Во главе ехал надутый, с закрученными усами, хорунжий. У крайней хаты спросили про дом Алексея, после чего легкой рысцой подъехали и остановились у старой липы. Двое жолнеров спешились и вошли во двор.
  
  Василь вышел из дома и стал перед поляками.
   -Кто тут есть Лущицкий? - спросил хорунжий.
  - Я - Лущицкий, - громко сказал Василь, подходя к иноземцам.
  - Алексей Лущицкий, твой сын? Где он? - последовал вопрос.
  - Сын взрослый и самостоятельный человек, где надо - там и есть, - с нескрываемым раздражением против захватчиков с высоко поднятой головой, отвечал кузнец.
  - Как отвечаешь, пану хорунжему, холера ясна (польское ругательство)! - закричал, дергая поводья, вахмистр, - я тебя, пся крэв(польское ругательство), поставлю на колени! Твой сын большевик, активист, - он враг польской власти, по решению оккупационной власти должен быть арестован. Кто будет скрывать беглого арестанта - тоже будет арестован.
  
  Польский офицер, сидя на лошади, словно буравом впивался в глаза кузнеца, но Василь всегда отличался буйным нравом и после революции лично ходил панов громить. А тут в нем заиграла кровь. Выдержав взгляд хорунжего, он, поглядев на окруживших его жолнеров (польские солдаты) от которых несло водкой, подумал: "Видно немало дворов в Раёвке лишили снеди и спиртного, паны, мать вашу!".
  
  - Янек, ну-ка дай этому холопу! Пусть знает, как разговаривать с офицером, - крикнул хорунжий.
  
  Дюжий капрал с красным лицом, приложил два пальца к конфедератке, ответил: "Так ест, пан хорунжий!" и подошел к Василю.
  
  Смерив кузнеца взглядом, капрал, сказал:
  - Ты как с паном хорунжим разговариваешь, быдло?
  
  - Это тебе он пан, а мне - никто, понял, ты панская морда, трасца твоей матери (белорусское ругательство), - начал злиться кузнец. Его глаза впились в лицо приближающегося к нему капрала.
  
  Тело кузнеца напряглось как перед ковкой тяжелого железа, мышцы стали сами двигаться под полотняной рубашкой, а кулаки сжались так, что казалось, что сейчас из них потечет кровь.
  
  Василь отличался силой среди жителей окрестных сёл. И когда деревенские мужики по праздникам сходились стенка на стенку на мосту через речку Мажа, то к нему меньше трех одновременно не подходило, да и тех он раскидывал одним движением могучих плеч.
  
  Как только капрал приблизился на расстояние вытянутой руки, Василь схватил его за мундир, немного приподнял и опрокинул на пыльную землю перед собой. К нему бросились сразу два жолнера, которые получили по одному мощному удару по голове и под дых.
  
  - Вахмистр! Успокой холопа! - видя, как бьют его солдат, с раздражением крикнул хорунжий.
  - Так ест, пан хорунжий, - бросив два пальца к конфедератке, крикнул вахмистр, выхватив саблю из ножен, резко замахнулся и ударил по кузнецу.
  Но реакция и хватка у Коваля были отменные, перехватив лезвие сабли, он, разрезая руку, сдернул нападающего с седла.
  
  Два револьверных выстрела громом прогремели над деревней: хорунжий выстрелил в кузнеца. На груди Василя через холщовую рубаху пробилось два красных кровавых пятна.
  Коваль, перехватив окровавленную саблю, здоровой левой рукой, бросился на захватчиков. Кровавой печатью на лбу, третьим выстрелом был остановлен порыв кузнеца.
  
  Перевернув все в доме, забрав понравившиеся им вещи и еду, обходя подальше лежащее у порога родной хаты, тело кузнеца, поляки уехали.
  
  Ночью Алексей приехал в Каролин. Постучав в крайнюю хату, узнал страшную весть о смерти батьки. На ватных ногах пришел к родному дому. Горела лучина и свеча. На кровати лежал Василь. На скамейках сидели сельчане.
  
  Алексей стал на колени перед отцом.
  "Прости меня, батька" - все, что смог он сказать, прорывая слова сквозь давящие слезы.
  
  Василя на руках принесли к Скипьёвской церкви. С возвышенности Скипьёва была видна вся окрестность: леса, поля, река Мажа.
  На похороны собрался множество людей из Рудного, Раевки, Райка, Колодезного, Степур, Прусов, ну и конечно Каролина.
  
  После отпевания Коваля батюшкой к могиле вышел Алексей.
  - Прости батька, что не уберег я тебя, что из-за меня ты пострадал и жизни лишился. Ты встал на пути захватчиков, как встанет на пути захватчиков весь белорусский народ! Не будет панам покоя на нашей родной земле. Всех будем нещадно уничтожать, пока последний оккупант не уйдет с нашей Родины. В этом я тебе батька клянусь! В этом клянутся и все мои товарищи.
  
  После похорон, переправив, семью к родственникам в Рудное, Алексей окончательно "поселился" в лесу.
  
  Потом к Алексею с товарищами присоединились еще люди, готовые стать на защиту родной земли от польских захватчиков.
  
  Очистить свою землю от оккупантов, мстить за поруганную землю и убитых родных - вот цель отряда. Только установили свою народную власть, прогнав помещиков, получили землю, а тут опять панское ярмо. Они понимали, что борются за свой дом, своих родных.
  
  Первым боевым "крещением" отряда стало нападение на польскую колонну, перевозящую продовольствие, отнятое у жителей деревень в польский гарнизон в Тимковичах.
  Колонну поджидала засада в лесу, среди белого дня, поэтому оккупанты и не ожидали нападения. Пять подвод с продуктами и вещами спокойно шли в направлении местечка.
  Партизаны напали одновременно с двух сторон. Жолнеры не успели даже взять в руки оружие, как были расстреляны. Забрав оружие, Алексей с товарищами отогнал подводы в лес.
  А потом, уточнив из каких деревень везли имущество, "народные мстители", как только начало смеркаться на этих же подводах приехали в Колодезное, а потом в Прусы. Отдали имущество людям, тут же ускакали в свой лес.
  
  Потом были еще удары по тылам польской оккупационной армии. А летом 1920 года войска Тухачевского выбили поляков из этих мест.
  
  
  * "Пшичок" - небольшой лес в полутора километрах от деревни, служил для местных жителей и местом для сбора грибов, ягод, охоты на зайца. Здесь же по решению общины и заготавливали лес в небольших количествах. Лесок примыкал к большому лесному массиву вдоль реки Мажа. Название происходило от события давних дней, когда в засушливый год это лесок моментально сгорел на глазах сельчан. "Пшик и всё! Нет леса" - таким был всеобщий вывод. Часть леса в последствие возродилось, его и стали называть "Пшичком".
  
  **Раёвка (Великая Раёвка) - деревня в Копыльском районе Минской области Республики Беларусь. Центр сельского совета.
  
  *** Каролин - небольшой поселок в нескольких километрах от большой деревни Рудное между Копылем и Несвижем. В настоящее время - Коловка Великораевского сельского совета Копыльского района Минской области Республики Беларусь. Бывшее имение "хозяев" Белоруссии могущественных князей Радзивиллов. После революции 1917 года Радзивилы сбежали. Здесь располагались свиноферма, мельница, зернохранилище, кузница и другие хозяйственные посторйки. Теперь все это было собственностью крестьянской общины. ...Небольшое село скорее поселок на несколько десятков дворов, в основном тут жили те, кто при Радзивилах обслуживали имение и были после отмены крепостного, права наемным и рабочими и батраками. Многие были родственниками.
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023