ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Муровицкий Александр Иванович
В Общине

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  В Общине
  
  
  - Ну и сам сейчас не знаю, что делать, если честно..., - Иван замолчал и посмотрел на Василия Ивановича, - Теперь знаешь всю правду и про меня, и про Наталью, и про мужиков тех...
  
  - Да! Ситуация! Тебя не осуждаю, потому что наверное, сам бы поступил подобным образом... Но "кашу" ты заварил серьезную... Если что, не отвяжутся и не отобьешься, срок дадут такой, что до конца жизни из "зоны" не выйдешь: эти могут, у них все схвачено... Простой человек по судам будет ходить - не добьется, булку хлеба в магазине с голодухи возьмет - впаяют по полной программе, а эти миллиарды воровать будут и условные сроки получат...
  - Согласен Командир... Я бы пошел и сдался - пусть судят, на суде все бы рассказал и ...
  - И что? Чтобы ты доказал Тимофеевич? Ничего бы ты не доказал! А лишил бы своего ребенка отца на многие годы.
  - Знаешь Иваныч, когда стрелял в этих ублюдков, не думал о последствиях, знал, что законом их не осудишь, только самосуд может их наказать, а сейчас думаю, что нужно было их связать и ... отвезти, сдать в милицию и все рассказать, да Наталья бы рассказала... И тогда, ...
  
  - И тогда, и сейчас, и до, и после... - тяжело вздохнул Василий Иванович, - Ничего бы ты не доказал, у них нашлось бы свидетелей, на все вопросы и доказательства по любому слову. А потом, этот "Крюкастый" - официальный муж Натальи, да? Вот то-то и оно! Ты понимаешь... он со своей женой и так далее... Ладно! Нужно вас прятать на какое-то время, других вариантов не вижу... Тебя тут уже видели, да и Наталью... Нужно, что-то делать... Давай, будем думать. Ну, во-первых, ты бороду сбрей... Наталья пусть прическу поменяет и покрасит волосы, Татьяна поможет ... Хорошо хоть паспорта, да документы на машину и права есть. А Данила и вовсе не зарегистрированный.... Да и брак ваш... Хотя, по нынешним временам, это так - не существенно... Половина живет "гражданским"...
  
  - Спасибо Василий Иванович за понимание и помощь!
  - Да я тебе еще и не помог... Есть у меня сослуживцы... Вот если сможем тебя спрятать, постараюсь найти управу на этих "твоих" "хозяев леса". Но не по твоим "делам", а по другим вопросам, а потом можно будет и эти их "дела" присовокупить... Что ты говоришь, этот - главный их, как его Константин, в бандитах раньше промышлял?
  - Ой ли, Командир! Не найдут на него ничего, уже, наверняка, обжился, дела свои темные закрыл. Не верю я в современное правосудие... Помнишь, как по Рохлину суды шли...
  
  - Да согласен, но попробовать стоит... Теперь - дальше. Есть тут у нас в деревне один мужик - "добрый человек". Его так называют за приветливость, чуткость и открытое сердце. Он со всеми раскланивается, да все за каждую мелочь благодарит... С Алтая тот мужик - рыжий весь, как осень. Михаилом зовут: старообрядец или старовер, не знаю как правильно... Рассказывал, что там, на Алтае, есть села - совсем без цивилизации, в тайге люди живут, к ним власть никакая и не суется... Год-два нужно пересидеть. Поехали к нему, поговорим.
  
  Поехали на край села, а там - на горочке стоит старое каменное строение, то ли цех, какой был, то ли, какое административное здание. Вокруг всякого хламья, старых машин набросано, а посереди этих остовов уже деревья растут. В общем, заброшенная территории.... А за домом виднеются аккуратненькие грядки, ухоженные, с приветливыми стебельками растений...
  
  Навстречу им вышел хозяин. Мужик тот действительно был "рыжим", с рыжей же окладистой бородой. Встретил их приветливо, пригласил в дом. Когда зашли в дом, Михаил встал на колени и перекрестился двумя перстами в угол, в сторону икон, расположенных на сооруженном из досок столике, застеленным чистым рушником. Потом встал и пригласил гостей сесть за стол.
  Взял с плиты, служившей одновременно и печкой, старый с отбитой эмалью чайник и налил в одноразовые стаканы, уже заваренный травяной чай и предложил его испить с сухариками и мёдом.
  Быт Михаила был настолько аскетичен, что гостям пришлось сидеть на старых деревянных ящиках, приспособленных под стулья. Из мебели был только лежак, заправленный старым одеялом, да стол... старый круглый стол, за которым все и разместились. Из средств цивилизации в доме на подоконнике стоял старый разбитый радиоприемник, и которого "исходил" кусок провода вместо антенны.
  
  Поймав взгляд гостей на приемнике, Михаил, улыбнулся и сказал:
  - Я продвинутый старообрядец. Большинство моих единоверцев, не признает средств массовой информации: ни газет с журналами, ни радио с телевидением. Да и вообще редко, где в наших поселениях имеется электричество. А я вот новости-то все-таки слушаю... нужно знать, что вокруг происходит.
  
  Во время разговора он всё время приговаривал: "Спаси Вас Господь", "Слава Господи за милость твою", "Только на Господа и уповать приходится"... Еще он очень интересно говорил, к каждой фразе прикреплял поговорки, свои старообрядческие...
  
  Рассказал "добрый человек" и о том, как пытался фермерствовать: что сажал он в деревне огурцы и помидоры. Но потом, когда урожай уже созрел, народ стал воровать эту его продукцию и, как похвалялись сельчане тем, что на ворованном наживались... А охранять он свое хозяйство физически не мог - за день один наработавшись, уставал так, что засыпал порою в поле... И ходил он, и просил людей - хоть копеечку оставьте, да берите сколько нужно. Да, никто его не услышал и не заплатил. Так и ...разорили его сельчане... Теперь занимается тем, что веники заготавливает для бани, да продает...
  
  Послушав про житье Михаила, стали гости говорить и о своих проблемах. Василий Иванович не стал распространяться зачем, да почему... Просто сказал, что люди жили в лесу одни - занимались своими делами, хозяйствовали, ребенка растили, а их плохие люди из леса выжили, а теперь преследуют, что в общем-то правдой и являлось..
  - Да! - сказал Михаил, - "Прожитое, что пролитое - не воротишь" - так у нас говорят.
  - Михаил! Говорят в тех местах, откуда ты родом, твои родственники в глухих местах живут и сами собой управляют и чужих к себе не пускают. Вот бы моих друзей там приютить. Они ж в лесу уже несколько лет прожили - привычны к таким условиям.
  
  - Да, в общем-то, и не сложно это и сложно всё вместе. Я ведь, как бы оттуда "сослан", в мир... А за что... Дело прошлое, не буду вас своими проблемами загружать, у вас вон и своих хватает. У нас там, в деревне, то есть общине "наставник" все решает, ну как глава администрации здесь, как он решит - так и будет. А в семье - "большак", то есть глава семьи. Не знаю даже, не могу сказать, как примут. Я к своим родственникам, которые в Барнауле живут, напишу письмо и телеграмму дам, что мол встречайте моих знакомых и помогите... А они уже сами там решат, как и что. Если за правду люди страдают, то мы - стариковские, завсегда помочь готовы, как говорят: "Ты на правде стоишь. Трудно тебе, да стой, не вертись". Это хорошо, что с ребеночком ваша семья. "Дом с детьми - базар, без детей - могила" - добавил он свою приговорку...
  
  В тот же день Михаил отправил письмо своим родственникам, а телеграмму обещал дать, когда будут известны номер поезда и вагон.
  
  Когда Иван сбрил бороду, Наталья посмотрела на него и говорит:
  - Да ты, оказывается еще совсем молодой с лица, а я ведь тебя без бороды и не видела.
  - Ничего, приедем на Алтай - снова бороду отпущу, там нельзя "гололицым" ходить.
  
  Наталья изменила прическу и, покрасившись в светлый цвет, совсем изменилась.
  
  До отъезда, они практически нигде не бывали. Занимались тем, что работали в подворье у Василия Ивановича, помогали ему и Татьяне в их фермерских делах, чем заслуживали слова благодарности от хозяев.
  И вот как-то вечером пришел Михаил и сказал, что получил телеграмму с одним словом - "Ждем".
  
  Самым сложным - было проститься Дружком и Муськой. Прожив столько лет вместе, Иван не мог даже допустить мысль о том, что он расстанется со своими четвероногими друзьями. Да и Наталья тоже прикипела к домашним питомцам, считая их членами семьи. А, подрастающий Данилка и вовсе ни дня не мог прожить, чтобы не поиграть с Дружком и Муськой, которые платили ребенку своей любовью и лаской.
  
  Как быть? Василий Иванович предложил оставить их у себя... в доме всегда найдется место для всякой живности... Решили Муську оставить, а вот Дружка, взять с собой... Иван попросил Василия Ивановича съездить в ветеринарную лечебницу и сделать все необходимые документы для перевозки пса.
   Билеты купили сразу на все купе, чтобы быть вместе... И меньше людей их видело, да и с псом поспокойнее. Проходящий через станцию поезд шел прямо до Барнаула...
  
  Сборы были недолгими. Вещей решили много не брать: всё, что нужно придется там добывать. Среди вещей, в основном была одежда: своя, да Данилкина, а еще взял Иван, несмотря на уговоры, свое ружье и припасы к нему.
  
  Поезд прибывал ночью, на станции стоял всего несколько минут, поэтому быстро загрузились, прощание было коротким. Василий Иванович проводнику подарил банку мёда, чтобы "не обижал" новых пассажиров. Что в общем-то во время всего пути и было. Проводник помогал им во всех вопросах.
  
  На каждой станции выводили Дружка погулять. Пёс, хоть и был не рад такой поездке, но терпел, потому что ему лучше всего было со "своей" семьей...
  
  На станции в Барнауле их встретил брат Михаила. Иван его сразу узнал - такой же рыжий, среднего роста крепыш. На машине доехали до его дома на окраине города, где и разместились.
  
  Вечером за столом, Афанасий, так звали Михайлова брата, рассказал своим "окающим" говором, о том, как планируется их "доставка" в старообрядческую деревню. При этом Афанасий не спрашивал Ивана и Наталью о причинах побудивших их сорваться и приехать: "Меня брат просил, я Вам и помогаю..."
  - Жить будете в нашем доме, сейчас там никто не живет - все разъехались, но все что нужно для хозяйства там есть. Одежду нужно будет носить такую, как носят в деревне, а тебе, - он обратился к Наталье, - платок и платье. Ну, а Ивану, желательно бороду иметь. На церковные службы ходить - не ходить сами решайте с Наставником - Елизаром. Будет расспрашивать - рассказывайте без утайки, как на духу - на исповеди. Он вас в общину принимает, должен знать про вас все.
  И Иван, и Наталья согласились выполнять все требования старообрядческой жизни.
  
  На следующий день Афанасий снарядил "Уазик" загрузил туда все, что было необходимо для жизни. Продукты на первое время, вещи, в том числе и зимние, так как зима уже была на пороге. Загрузились все и поехали.
  
  Сперва, дорога шла по обжитым места, но когда проехали райцентр и двинулись по горам и лесам, то путь едва угадывался среди камней, ручьев, деревьев. К ночи приехали в притихшую деревню. Что в деревне живут люди угадывалось по красным отблескам горевших в домах свечей, да керосиновых ламп и движущимся, как завороженными теням в окнах.
  
  Проезжая через центр деревни, Афанасий перекрестился на одиноко, без огорода и палисадника, стоящий домик. Потом пояснил: это, мол, церковь наша, дом молельный.
  
  Подъехали к дому, угрюмо стоявшем ближе к окраине деревни, с признаками отсутствия людей: темными окнами, заросший травой, неухоженный двор. Дом не был закрыт на замок, только палочка-батожок была приставлена к щеколде, вроде знака: дома нет никого. В доме пахло необжитым помещением и сыростью. Афанасий поставил на стол свечку в подсвечнике, сделанном из корня дерева, зажег ее и сразу по дому стали бегать светлячки и витиеватые тени от двигающихся людей.
  Данилка, сидя на кровати, недоуменно поглядывал на окружающие его предметы и все время старался встретиться глазами с родителями, получая тем самым поддержку в преодолении своего страха.
  
  Афанасий спросил Наталью, улыбаясь:
  - С печью-то обращаться умеешь, учить не нужно, хозяйка?
  - Да не нужно, знакомое дело, дрова-то где?
  - А дрова сейчас принесу, пойдем, Иван покажу, где дровник, чтобы знал.
  Они принесли дров. Наталья стала разжигать огонь в печи, а мужчины засобирались в Наставнику.
  - Вот здесь продукты, давай хозяюшка готовь ужин, а мы к Наставнику сходим, познакомимся, значит.
  
  Дом Наставника Елизара находился рядом с молельным домом. Как и все дома деревни, он был почерневшим от солнца и ветров с дождями, основательно угрюмым, как и вся окружающая природа.
  
  Вошли в темные сени, в которых Афанасий привычно нашел дверь и, не стучась, вошел. Из-за стола поднялся высокий худой мужчина лет под семьдесят с широкой бородой. На нём была косоворотка, вышитая по вороту завитками, по поясу на косоворотке был кожаный поясок.
  Афанасий встал на колени и перекрестился на "красный" угол с иконами старинными книгами и лестовкой (кожаные чётки). Затем поздоровался:
  - Здорово живете! - и поклонился.
  Руки ни тот ни другой друг другу не протянули.
  - Спаси Бог! - ответил Елизар и тоже поклонился.
  Иван понял, что это такой обычай и поклонившись сказал:
  - Здорово живете! Я - Иван.
  По лицу Наставника прошла едва заметная улыбка и он сказал:
  - Проходите за стол гости. Садитесь, рассказывайте, какая беда вас сюда привела.
  
  Иван кашлянул, немного прочищая пересохшее от волнения горло и не торопясь, старательно подбирая слова, рассказал про то, кто он есть и какая нужда заставила его сорваться с насиженного места.
  
  После рассказа Ивана, Елизар несколько минут молчал, как бы "переваривая" сказанное. А затем, поглаживая бороду, стал говорить.
  
  - Беда она всегда беда. Придет - не отвертишься, коли Бог да добры люди не помогут. Вижу ты человек бывалый, без хитростей. Живите. Зиму прокормить вам поможем. Телку, да цыплят для разведения дадим, ну, а потом - сами. Изба у вас есть, живите. Захотите новую поставить - поможем.
  - Спаси Бог, - уже по новой для себя традиции ответил Иван.
  
  Елизар внимательно посмотрел на Ивана и спросил:
  - А в Бога то веруете?
  - Верим, - ответил Иван, глядя на Наставника.
  - Наша вера строга в исполнении, не каждый законы наши выдержит, - при этом он с каким-то осуждением глянул на Афанасия и продолжил, - приглядитесь, если примете будете полностью нашими.
  Наставник остановился, подошел к "красному углу", в стал на колени, перекрестился, взял книгу и показал Ивану:
  - Вот здесь все наши законы. Ты, понятно дело, не торопись с какими -то решениями. Поживете у нас, подумаете, решите. Изучите для начала наш Устав. Для принятия нашей веры прежде, чем креститься, необходимо три года учить Устав. Толкование сему - в евангельской притче о хозяине и садовнике, три года ухаживавшем за деревом, которое зацвело только на четвертый год.
  - Устав - дело знакомое, - сказал Иван.
  - Ну да, ты же из военных, - Наставник усмехнулся в бороду, - Но военный устав - это устав действия, а наш Устав - Устав Духа, Души человеческой. А ребенок ваш - крещенный? - уже серьезно спросил Елизарий.
  - Нет - не крестили еще, негде было.
  - Это не дело! Не крещеным быть, да еще и не венчаны, небось?
  - Не венчаны, это точно..., - Иван опустил голову, будто каясь.
  - Ребенка окрестим в нашу веру, если возражать не будете.
  - Не будем.
  
  Попрощавшись, мужчины вернулись в дом. Наталья уже приготовила ужин из привезенных припасов. Немного поели и стали собираться спать. Афанасий пошел на сеновал. Хотя Иван его уговаривал - не согласился остаться в доме.
  Иван с Натальей легла на большую деревянную кровать, а Данилка уже спал на полатях рядом теплой печкой.
  - Ну, как там Ваня? - спросила, прижавшись, Наталья.
  - Будем жить... Все нормально. Нам ведь привычно, да?
  - Да! С тобой, мне все привычно, дорогой!
  - Наташа! Данилку нашего будем крестить, здесь в веру старообрядческую, ты не возражаешь?
  - Нет, не возражаю. Я тоже переживала, ребенку уже два года, а он не крещёный.
  - Ну и хорошо. Елизар скажет когда... Ну, и к законам здешним привыкать придется, а законы - сложные... Тяжело нам придется... тяжело.... Но мы выдержим, ведь мы вместе были и в счастье, и в горе, и здесь... мы вместе - выдержим.
  Наталья покачала головой, они поцеловались и, так и заснули крепко прижавшись друг к другу, устав от переживаний и дальней дороги.
  
  Афанасий утром, после завтрака, на прощание показал, что есть в хозяйстве для дел домашних, какая утварь для чего предназначена. Сводил в погреб и показал, что там есть, а также в подклеть, где зерно хранилось... и в амбар - где сено. Показал и инструмент: вилы, грабли, цеп, топоры, лопаты, мотыги, серпы, косы - литовки, бороны, пилы.
  Сводил на огород. А потом объяснил Ивану правила охоты и передал припасы для охотничьего ружья. А затем уехал, гулом своего уазика, нарушая размеренное деревенское разноголосье.
  
  Иван, присмотревшись понял, что транспорта в деревне нет никакого, только лошади.
  В течение дня приводи в порядок дом, расставляли и раскладывали все вещи, осматривались.
  
  Дом их не отличался от других домов в деревне. Не смотря на то, что в доме никто не жил, все было прибрано и довольно чисто. Иван с Натальей весь день мыли полы, скамейки, стол, окна. Вытряхивали половики. Данилка им тоже помогал - ходил с веником и пытался мести.
  
  Главное место в доме - красный угол. В красном, юго-восточном углу находилась божница, где находилась одна икона. Видимо все остальные семья Афанасия забрала с собой. Иван достал свою "грозненскую" иконку и поставил ее туда - в красный угол.
  
  В доме была одна достаточно большая комната и большие холодные сени с подклетью. Печь была установлена в углу избы, с некоторым отступом от стен во избежание пожара. Рядом с печью находились различные приспособления: ухват, совочек и щеточка для отчистки печи от золы, кочерга. По бокам печи, над полусводом, имелись два отверстия, которые используются обычно для сушки варежек, носков, портянок.
  Над столом висели небольшие шкафчики-полочки, для хранения посуды. Еще в доме была вешалка для одежды, прибитая к стене на входе и несколько полок для одежды, а также тумбочка. По стенам стояли лавки. Вдоль печи - полати, а в углу - кровать, на полу постелены домотканые дорожки. На стенах расшитые полотенца, зеркало. В сенях стоял сундук для вещей.
  
  И в комнате, и в сенях, и в амбаре было много плетеных корзин на все случаи жизни, а также изделия из бересты: туеса и сосуды для жидкости. В сенях хранилась конная упряжь, посуда деревянная: кадочки - "квашонки", туеса большие и маленькие, старинная маслобойка, крупорушка. Утварь в основном самодельная.
  
  Для освещения в доме имелась керосиновая лампа и немного керосина для нее, кроме этого были свечи. Иван сразу же изготовил подставку под лучину и приспособил лист железа и старую тарелку с водой, чтобы гасились огарки от сгоревшей лучины.
  
  Иван с Натальей купили в Барнауле себе посуду, так посоветовал Афанасий. Мол, там, в доме нет посуды, всю с собой забрали. Действительно, в доме не было посуды. Старообрядцы чужим свою посуду не дают, а если дают, то выбрасывают. Иван теперь понял, почему Михаил наливал им чай в одноразовые стаканы.
  
  В течение дня вся деревня приходила знакомиться с новыми жителями: мужчины с широкими бородами, и женщины в длинных юбках до пят и в скрывающих волосы завязанных платках. Все движения людей были плавными, размеренными, разговор с достоинством, приветствия с поклоном.
  Люди кланялись в пояс, говорили "Здорово живете!", потом спрашивал, задавали разные вопросы. Давали разные советы и уходили.
  
  С первых дней заметили такую особенность, что считается крайне неприличным, неловким не поздороваться даже с малознакомым тебе человеком. А поздоровавшись, надо было приостановиться, даже если ты очень занят, и непременно побеседовать.
  
  К вечеру привели телку, принесли курей.
  
  На следующий день прямо с утра Иван познакомился и пообщался с соседом Павлом. Он подошел сам, поклонился, поприветствовал "Здорово живете!", долго и внимательно их оглядывал, а потом спросил:
  - Кто такие и с чем пришли? Надолго ли? Наши - стариковские, аль мирские? - так и разговорились.
  
  Павел - мужчина уже пожилой, но еще бойкий. Живет со своей женой. Дети уехали в город. Детей не осуждает, но сетует об отсутствии подмоги в хозяйстве. Иван пообещал, что во всем, в чем нужна будет помощь - поможет.
  Говорили обо всем, о жизни, о душе и строгости. Павел объяснял все, что касается жизни и поведения в деревне, какие порядки существуют. Что Пост - он в душе, и на показ не хорошо. Об одеждах скромных, о бородах и платках, о приходе в веру и вступлении в общину.
  
  Познакомились и женой Павла - Марфой. Она была не так общительна, как муж, но в плане помощи и совета, всегда готова была оказать содействие в том или ином вопросе ведения хозяйства.
  
  Воду для питья, приготовления пищи брали из ручьев, а стирали в реке. При этом мылом стирать было нельзя, а только "щелоком" - растворенной в воде золе. Марфа научила, как нужно делать "щелок" и как брать воду и стирать. Старообрядцы считали грехом пользоваться при мытье мылом, если посуда вымыта мылом, то она тем самым опоганена, если мылом выстирано белье, то его следует выполоскать в проточной воде, иначе оно будет нечистым.
  
  Иван понял, что все решает Община, а в Общине старший Наставник: он и священник, и руководитель хозяйства, и судья, если нужно.
  
  Через неделю после приезда Елизар - Наставник пригласил к себе Ивана и сказал, чтобы готовили Даниила к крещению. Объяснил, что крестить будут в воскресенье, на святом ручье, что рядом с деревней, погружением.
  
  - Крещение, - сказал Елизар, - это как духовное рождение человека, оно событие важное, как для крещенного, так для семьи, да и для всей общины. Вот вы с женой своей - пока, что не наши, не общинные, не единоверцы, а сын ваш - будет уже наш единоверный брат.
  
  Елизар подготовил крестик на верёвочке. Иван пришел вместе с Данилкой и Елизар померил, чтобы крестик доставал до пупка.
  
  - Вот, сказал он, - приготовил я для сына вашего специальную одёжку: халатик до пят с пояском, а еще белую простынь.
  
  Еще предупредил, что нужны крестные, что будут хорошие люди: не супружеская пара из числа деревенских староверов, которые помоложе. И то, что каждого из присутствующих должен был быть крестик.
  Ивану пришлось перевязывать на свой крестик новую тесемку, поскольку, прежняя была короткой и до пупка не доставала. Натальин же крестик был впору - как положено до груди.
  
  А ещё - ребёнка нельзя кормить с вечера до самого обряда крещения.
  
  Утром в назначенное воскресенье вся деревня собралась у святого родника. Стояло "бабье лето" и было еще достаточно тепло. Правда вода в ручье была холодной. Для крещения в ручье была сделана специальная "купель", вырытое углубление, обложенное камнями.
  
  Женщины все были в платках и длинных юбках, мужчины были в брюках, заправленных в сапоги, рубашках, подпоясанных ремешками или поясками, сверху были надеты пиджаки.
  
  Данилка стоял голый на постеленном под ноги половике и с удивлением разглядывал людей, которых было много, да и видел он их впервые. Сзади за ним стояли крестные. Иван с Натальей стояли поодаль, в стороне от членов Общины, поскольку им нельзя было принимать участие в молении и крещении.
  Елизар начал читать молитву на старославянском языке, читал минут двадцать. Потом, взял Данилку за руку и пошел с ним к "купели". Ребенок съежился от холода, через плечо глянул на мать, которая ободряюще ему кивнула и, превозмогая холод, три раза окунулся с головой в воду.
  
  Крестная мать поле того, как он вышел из воды, нарыла его голову полотенцем, вытерла голову и тело, а затем надела на него рубаху.
  
  Елизар надел на Данилку крестик и поясок, а затем опять начал читать молитву и вся община повторяла за ним.
  Наставник предупредил Ивана и Наталью, что самое главное - рубашку и крестик ребёнку нельзя снимать 7 дней.
  Вот так Даниил стал первым членом Общины из их семьи...
  
  Заканчивалась осень. Времени до зимы оставалось мало, поэтому Иван с Натальей во всю готовились к холодам. Опыт этого у них был, а вот времени на это уже не было. Занятия для Ивана были привычными: заготовка сена для коровы, ловля рыбы, сбор ягод, орехов и грибов, охота на зверя. Заготовка дров и хвороста... Незаметно за заботами зима и наступила.
  
  К тайге и реке Иван приспособился быстро. Единственно, что в первое время опасался выходить на быстрое течение. Но с острогой и сетями управлялся хорошо. Кроме сетей использовал сплетенную из ветвей тальника вершу.
  
  Зимой Иван в основном занимался охотой, да рыбалкой - нужно было добывать семье пропитание. В охоте помогал Дружок, с которым они стали уходить на лесную заимку, которую ему показали другие охотники. Ему отошли "во владения" охотничьи угодья Афанасия и его семьи - охотиться можно было только в своих угодьях, если зверь уходил на "чужую территорию" брать его уже было нельзя. Помогло то, что у него с собой было ружье, кое какие запасы ему показал Афанасий, а еще использовал капкан, который нашел в амбаре.
  Зимой на охоту ходил на охотничьих лыжах, которые были также "наследием" от Афанасия. Нижняя сторона была обвита мехом. При этом мех располагался таким расчетом, чтобы ворс не мешал движению вперед и тормозил движение назад. Для охоты, как и потом для сбора ягод, грибов, использовался местный вид рюкзака - крошни.
  
  Зиму вроде выдержали, но короткое время на подготовку чувствовалось: к весне не хватило дров и сена, муки..., да и только, что не голодали. А просить лишний раз, стеснялись. Староверы видели и понимали это их состояние, да еще наличие маленького ребенка, поэтому каждый раз приходя, что-то приносили, а когда Иван или Наталья шли по деревне, зазывали в дом и давали какую-то снедь. С сеном и дровами также помогли. Телка молока еще не давала, поэтому за молоком ходили к соседям со своей посудой.
  
  Начали приноравливаться и к местной жизни. Иван отрастил опять бороду, а Наталья ходила только так, как ходили все женщины. Даже дома, она была одета подобным образом, вдруг кто зайдет, а она не так, как положено выглядит.
  
  С наступлением весны начали работы по восстановлению огорода, да пашни под хлеб. Все нужно было заготавливать самим, как и тогда, когда они жили в своей "усадьбе". Проблема для хозяйства была в том, что местность была, в основном, гористая. Но семья Афанасия разработала довольно большое поле и для огорода и для пашни. Огород вскапывали лопатой, а вот для пашни, пришлось просить у соседей лошадь. Никто не отказывал, помогли и вспахать, и заборонить.
  
  Мало по малу приспособились к старообрядческой жизни. Соблюдали все посты, которые соблюдали староверы, дабы не получить осуждения. Научились даже делать домашнее вино на таёжной ягоде, голубике и костянике. Вино было некрепкое, но в праздники староверы его употребляли. Чая не было, да его здесь и не употребляли, а заваривали травяные сборы. На каждый день - один сбор, при болезнях - другие, всякий на свою болячку. К чаю сахар не употреблялся, поэтому использовали мёд.
  
  Иван уже смог разобраться в жизни Общины: Самые важные дела всегда решались всеми членами Общины, как это было принято в древности, но решающее слово принадлежало Наставнику, который руководил всей жизнью Общины. Духовным центром Общины являлся молельный дом. Очень крепкие семейные устои, в семье, всё строилось по принципу старшинства. Во главе большой семьи стоял старейший мужчина - большак. Ему помогала хозяйка - большуха. Авторитет матери - большухи - был непререкаем. Дети и невестки называли её ласково и почтительно "маменька".
   Воспитанием детей занимались все, вся Община. Но так как в любой семье почитание, уважение старших было нормой для всех, то и прислушивались всегда к слову и мнению старшего по возрасту или положению в Общине.
  
  В семьях, где иногда жили вместе по три поколения, всё держалось на огромном трудолюбии, отсутствии эгоизма, уважении к старшим.
  
  Особенно почтительное отношение воспитывалось к труду. В большой крестьянской семье трудились все от мала до велика, и не потому, что кто-то заставляет, а потому что от рождения видели постоянно пример в жизни каждого дня. Характерной чертой воспитания трудолюбия являлось ненавязывание его, как бы впитывание. Подражание старшим считалось хорошим тоном, и девочки возле матери, старших сестёр или невесток, а мальчики возле отцов и братьев приобретали знания и умения, так необходимые в самостоятельной жизни. Дети принимали участие во всех работах: мальчики с пяти-шести лет выезжали на пашню, боронили, возили снопы, а уже в восемь лет им доверяли самостоятельно пасти скот и выезжать в ночное. Девочек с этого же возраста обучали ткачеству, шитью, рукоделию и, конечно же, умению вести дом.
  
  "Всё должно быть трудово, а не трудово грех" - так говорили старообрядцы.
  
  Слово "посиделки" здесь обозначало не просто сидеть, просиживать место или "балакать", а возможность подвести итоги дня, года, обсудить проблемы, заключить выгодную сделку, сосватать невесту, попеть, поплясать и многое, многое другое.
  А чтобы руки не были в праздности, обязательно делалась какая-нибудь работа: вышивали, шили, мужчины занимались нехитрой домашней утварью, упряжью и т.д. И всё это в глазах детей приобретало элемент нерасторжимости, необходимости - так делали и жили все.
  
  Афанасий приехал через год после поселения Ивана с Натальей в старообрядческой деревне. Привез гостинцы из города и письмо от Василия Ивановича. В письмах бывший командир рассказывал о своей жизни и о происходящих событиях. О том, что они с Михаилом объединились в одно крестьянско-фермерское хозяйство, со временем наладилась работа, зовут к себе обратно... И потому, что они им понравились, как люди и потому, что обстоятельства изменились...
  
  А именно: Константин после ранения, полученного от Ивана, одной ноги вообще лишился, вторая не действовала, поэтому оказался прикованный к инвалидной коляске... Его бывшие компаньоны, почувствовав слабость, начали выяснять отношения, были всяческие разборки и ..., в конце - концов - нашли его как-то мертвым в своем доме с дыркой в голове.
  
  Владимир до конца жизни ходил с бутылочкой, в которую стекала моча. Ухаживал за своим работодателем, да кормился рядом с ним. После смерти Константина опять начал пить. Умер под забором - замерз.
  
  Иван написал письмо и поблагодарил своего Командира за участие в судьбе его семьи и за приглашение...
  
  
  В данной главе были использованы следующие материалы:
  
  http://yaksibaev.livejournal.com/33217.html
  
  http://www.bolshoyvopros.ru/questions/19182-kto-takie-starovery-kakie-u-nih-obychai-i-otlichija-ot-ostalnyh-ljudej.html
  
  http://ruvera.ru/articles/mariya_orlova_ochen_vajno_rasskazyvat
  
  http://www.novayagazeta.ru/society/48990.html
  
  http://www.extremal.ru/ground/1139060465/articles/1178200065.htm
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023