Анвару Хусиянову,

боевому другу и лучшему российскому офицеру

из всех, кого я знал,

ПОСВЯЩАЮ

1.

Капитан Пущин считал себя духовным внуком генералиссимуса Суворова.

На утренних разводах он без конца сыпал цитатами великого полководца. Правда, повторяя очередное "тяжело в ученье -- легко в бою" капитан боялся показаться занудным солдафоном, и поэтому всегда прибавлял нечто более современное вроде: "лучше потная спина, чем холодные ноги".

После чего ротный заставлял своих бойцов до седьмого пота утюжить склоны гор в зоне таджикско-афганской границы, дабы они как свои пять пальцев знали местность на случай нападения на заставы, которые прикрывала его тактическая группа.

Впрочем, Пущин не был садистом. В его обширном цитатнике была и такая мудрость: "Не бойся совмещать приятное с полезным". На практике это означало, что выход очередной разведывательно-поисковой группы (РПГ) может совмещаться с охотой на кабанов, которых в горах таджикского приграничья было немало.

Поэтому, каждый раз инструктируя своих бойцов накануне выхода в горы, он не забывал напомнить про "Орден Свиного Пятачка". По положению, разработанному в роте под чутким руководством командира, это означало, что счастливец, заваливший кабана, имел право отрезать у зверя пятак. Что, в свою очередь, давало право на двойную порцию кабанятины в течение всего месяца. Без разницы -- охотился ли при этом на зверя кавалер "ОСП" или нет.

Для остальной же ротной тактической группы свежая порция мяса была весомым доппайком на фоне порошковой картошки и перловой каши, заправленных армейской "красной рыбой" -- консервами из кильки в томатном соусе.

Младший сержант Максим Будников под началом капитана Пущина до своего "Ордена Свиного Пятачка" еще не дослужился, но надеялся заработать его сегодня.

Макс Будников проснулся и посмотрел на часы: подъем через двадцать минут. Его биологические часы сработали точно.

Младший сержант закинул руки за голову, поудобнее устраиваясь на втором ярусе койки. Прислушался к тишине спального помещения, прерываемой лишь тихим пощелкиванием часов над тумбочкой дневального и треском догорающих досок в утробе печки-буржуйки. Удовлетворенно улыбнулся и подумал, что старые привычки, усвоенные еще во время срочной службы, снова возвращаются.

Просыпаться за полчаса до подъема, чтобы, смотря в потолок; постепенно освобождаться от дремоты, прокручивать в голове только что увиденный сон; представлять, какая сейчас погода на дворе, и прислушиваться к сонному дыханию своих товарищей, он научился в Афганистане в 1988 году. В последующей мирной жизни, в суматохе учебы, работы, удач и поражений, находок и разочарований, эта привычка потихоньку ушла от него.

И вот теперь, через семь лет, когда Максим подписал контракт с командованием 201-й мотострелковой дивизии Коллективных миротворческих сил в Таджикистане и попал служить в полк, прикрывающий вторым эшелоном одно из направлений таджикско-афганской границы, она снова стала его частью.

...Что приводит людей на службу в Таджикистан? Отправляясь в эту среднеазиатскую республику более полугода назад, Максим был уверен, что обстоятельства, толкнувшие его на этот поступок, более чем уникальны.

...После окончания факультета физического воспитания в Ярославском педагогическом институте в 1994 году, он, как и многие его сокурсники, не пошел работать в школу преподавателем физкультуры, а подался в предприниматели.

Ничего оригинального в его бизнесе не было: со своим одногруппником Будников арендовал у мэрии три "точки" в центре города и установил на них железные будки коммерческих ларьков. "Кубики-рубики", как именовали их горожане. Набор продаваемых товаров не отличался от "джентльменского набора" того времени: водка-пиво, сигареты, газированная вода, шоколадки, "сникерсы" для детишек и "тампаксы" для их молодых мам.

Деньги на "раскрутку" под сравнительно небольшой процент брал напарник Будникова. С долгами они расплатились быстро, и Максим не особо даже интересовался, у кого и на каких условиях брался кредит. Все стало на свои места, когда через полгода в офисе, который партнеры снимали в центре города, появились крепкие ребята в кожаных куртках. Выражения лиц и стриженые затылки визитеров сомнений о характере их профессии не вызывали.

В простых и энергичных выражениях они объяснили, что тех денег, которые ребята выплатили в качестве процентов, недостаточно.

-- Часть "бабок" вы скрысятничали, ребята, -- заявили бандиты. -- Поэтому в качестве наказания и компенсации морального ущерба вы должны отдать нам пятьдесят процентов своего бизнеса.

Максим тогда недоуменно посмотрел на своего компаньона. Тот, крепкий "камээс" по дзюдо, молча сидел в своем кресле, ссутулившись и опустив голову.

-- Это правда? -- обратился к нему Макс.

Тот поднял голову и поочередно посмотрел на Максима и бандитов.

-- Конечно, нет... -- устало произнес он. -- Но об этих финтах я уже слышал. Это "кидок", Макс. Называется "откормить бычка". Сейчас так братки делают, чтобы потом забрать весь твой бизнес. Вот и мы попались...

-- Кидо-ок... -- протянул Будников. -- А не пойти ли вам, ребята, на "три веселых буквы"!

Для усиления эффекта своей фразы он выхватил из ящика стола газовый "Макаров", практически не отличающийся от боевого своего собрата. Бандиты попятились, но на их лицах Максим не прочитал страха

-- Не дури, мужик, -- примирительно протянул ладонь вперед старший из них, с едва уловимым то ли кавказским, то ли азиатским акцентом. -- Мы уходим. Но... -- тут он сделал паузу: -- Мы вернемся. Так что подумайте...

Через три дня в темном переулке, когда Будников возвращался с работы, его сбила машина. В больнице он узнал, что его компаньон исчез бесследно. Правда, перед этим он переписал на некое ТОО свою долю...

А к Максу в палату наведался все тот же, коротко стриженый брюнет.

Он присел на койку и заговорил без околичностей:

-- Ты в курсе, что случилось с твоей квартирой? Эх... -- он сочувственно поцокал языком. -- Она немножко погорела. А на ремонт деньги нужны? Нужны. Вот они!

Бандит кинул на одеяло пачку.

-- Здесь две тысячи долларов. На первый случай хватит. Что от тебя требуется? Не возникать.

-- А если я не подпишу акт передачи документов? -- строптиво проговорил Будников.

-- А ты уже подписал! -ощерил в улыбке золотые коронки бандит. -- Разве это не твоя подпись? Скажешь, подделали? Экспертизу потребуешь?

Бандит спрятал улыбку:

-- Я думал, что ты умнее, Максик. Так вот, я передумал: в городе тебе не жить. Уезжай. А то... -- золотые зубы опять сверкнули в усмешке, но глаза смотрели холодно и зло: -- Вслед за своим дружком отправишься, понял?

Выписавшись из больницы и придя на пепелище скромной "хрущевки" (более новую квартиру он не успел купить), Будников обнаружил, что кроме вещей, у него сгорели практически все документы.

Еще через несколько дней, зайдя в военкомат для того, чтобы попытаться восстановить военный билет, Максим повстречал там майора из Таджикистана, приехавшего набирать группу контрактников для 201-й дивизии. Поговорил с ним и принял решение...

"Здесь мне жизни точно не будет, -- думал Будников тогда. -- Откровенно говоря, "коммерс" из меня никакой. За полгода "тампаксами" наторговался -- на всю жизнь впечатлений хватит. А там... Деньги там, конечно, не такие уж и большие, но зато жизнь знакомая, изученная. Да и будет возможность с бандюками этими, черноусыми, поквитаться. Азиатский у того был акцент, точно..."

Самые разные пути приводят людей к подписанию контракта с 201-й дивизией, расположенной, как пишут в газетах, "на самых южных рубежах СНГ".

...Будников покрутил головой. В спальном помещении блиндажа контрактники, мирно посапывая, досматривали последние сны. На койке через проход, едва различимый в синем свете дежурного освещения, спал Костик Камышевский, или "Ка в квадрате" -- лучший друг в роте. В отличие от Максима, Костя просыпался только по команде дневального.

Камышевский на соседней койке заворочался, что-то бормотнул во сне.

"Все-таки скрытный мужик, "Ка-два"... -- без видимого перехода подумал Максим. -- Уже без малого полгода в одной упряжке, вроде лучшие друзья, а он так не рассказал, почему здесь оказался. А все ребята поделились... Даже те, кому хвастать-то особо было нечем, о себе рассказали.

Вон, Спирин, самый старый из нас -- тридцать шесть лет, до этого срок отмотал. На игле сидел, а рассказал об этом, не жеманясь. А чего стесняться? Что было -- то прошло. Сейчас он лучший снайпер в роте. Оказалось, что в молодости был мастером спорта по биатлону... Что ни говори, 201-я дивизия дает всем шанс еще раз все начать сначала.

А Константин... Надежный, толковый, всегда поможет, поддержит, но вот молчит он о причинах, что его сюда привели. Как рыба об лед! Что его гложет?"

Но Максим не стал сегодня развивать эту тему. Думать ни о чем неприятном или загадочном не хотелось. Впереди день, который обещает быть до предела насыщенным событиями

...-- Макс, подъем! -- у изголовья показалась фигура дневального, и он легонько потряс за плечо Костенко. Встретил взгляд Максима, в котором не было и тени сна, кивнул головой и пошел к следующим:

-- "Ка-два", Костик -- подъем... Спирин... Бергенов... Подъем, подъем, подъем... -- то приближался, то уплывал в сторону его приглушенный, чтобы не разбудить всех, голос.

Максим соскочил с койки первым, заправил постель и выбрался наружу по узкому, обшитому белыми досками от снарядных ящиков, проходу. Запахнул надетый прямо на нижнюю рубашку камуфлированный бушлат и посмотрел вверх. Небо над горами было еще по ночному черным. Однако звезд становилось меньше, и их яркий свет ощутимо бледнел: приближалось утро...

-- Погодка сегодня вроде будет нормальная... -- прозвучал голос за плечом Будникова. Тот обернулся и увидел Камышевского.

-- Покурим перед завтраком? -- предложил Константин, доставая из кармана накинутого на плечи бушлата синюю картонную пачку.

-- Опять "сливочные?" -- с дружелюбной издевкой спросил Максим.

Костя в ответ захохотал.

...Та охота на кабанов, случившаяся еще в апреле, была первой за время службы Будникова в Таджикистане.

Группа из шести человек под началом командира взвода старшего лейтенанта Горелова выгрузилась из "Урала" в глубине ущелья, которое за узкий проход между скал Максим тут же назвал "Чертовыми воротами". После короткого инструктажа они полезли в гору.

Через десять минут "песчанки" на спинах контрактников потемнели от пота, через двадцать послышалось прерывистое дыхание. Максим не был исключением: сотни выкуренных за последние годы сигарет, десятки выпитых бутылок водки и долгие часы сибаритского валяния на диване довольно ощутимо напомнили о себе.

Прошло еще немало времени, пока командир взвода не дал команду "Стой!". "Наконец-то..." -- с облегчением подумал Максим, борясь с желанием повалиться на жухлую прошлогоднюю траву, покрывающую склон. Однако Горелов не думал успокаиваться. Он с озабоченным видом осмотрелся, и проговорил:

-- Смотрите, мужики: вот здесь и проходит кабанья тропа. Мы сюда в прошлом месяце с проводниками местными ходили. Костя, -- обратился двадцатичетырехлетний "старшой" к тридцатилетнему сержанту, -- поднимайся по тропке во-он к тем кустикам. Там и засядешь. Это будет твоим "номером".

Константин Камышевский подхватил автомат и, не торопясь, потопал к указанным командиром кустикам. Он в первый раз был на охоте, но не хотел признаваться в этом никому. Как-никак, должность заместителя командира взвода не давала права чувствовать себя новичком.

-- Макс! -- повернулся командир взвода к Будникову. -- Стрелял ты на полигоне прилично. Поэтому я даю тебе шанс отличиться и получить "Орден Свиного Пятачка". Твой "номер" будет здесь. Сойди с тропы, залезь в кусты и не высовывайся. Как услышишь выстрелы загонщиков, знай: погнали зверя...

Прошло несколько минут, и забравшийся в заросли Максим почувствовал, что вспотевшее во время подъема тело начало остывать. Жара, уже неделю выматывавшая людей, сначала сменилась духотой, а потом и вовсе куда-то исчезла.

Ветер с покрытых ледниками гор афганского Гиндукуша резко менял погоду. Под его далеко не теплыми порывами между лопатками и промокшим от пота хэбэ стали бегать острые холодные мурашки.

Ко всему прочему, довольно некстати, припомнились рассказы "стариков" про хитрую и жестокую сущность местного кабана. Мол, тот предпочитает втихую осторожно подкрадываться к человеку и внезапно бросаться на него, распарывая своими жуткими клыками от паха до диафрагмы...

Будников поежился и лязгнул затвором, загоняя патрон в патронник. Затем постарался залезть поглубже в куст, прижаться спиной к гибким ветвям, покрытым зеленым пухом начавших распускаться листьев. Он надеялся, что местное растение, названия которого не знал, хоть каким-то образом убережет спину от холода и заодно -- от нападения коварного зверя. А уж лобовую атаку он-то сумеет отразить...

Прозрачный горный воздух далеко в разные стороны разослал резкие выстрелы. Приближающийся шорох среди сухой травы и ветвей кустарника заставил вскинуть АК-74.

В ближайших кустах ворочалось что-то явно большое, двигаясь в сторону Максима. Тот навел автомат, выцеливая темное пятно, появившееся в зарослях левее кабаньей тропы. Палец замер на спусковом крючке. Максим плавно потянул его, задерживая дыхание. В голове промелькнуло: "...Появился еще раньше, чем ждал. Быстро бегают, однако..."

Но за несколько мгновений до выстрела его поразила одна несуразность: зверь был слишком высок для кабана. Как будто двигался на задних лапах. Если бы перед ним был медведь, то это еще подходило бы под описание, но Максим знал, что косолапые в этих краях не водятся. Он чуть придержал палец на курке. И вовремя: из-под зеленеющей ветки миндаля высунулась обветренная физиономия Камышевского.

-- Слышь, Макс... -- произнесла она. -- Ты тут не задубел в одной хэбэшке?

Увидев направленный на себя автоматный ствол, Костя поперхнулся:

-- Т-ты чего, Макс?!

Физически ощущая податливость спускового крючка под указательным пальцем и самые малые шороховатости пластмассового цевья автомата; чувствуя, что запертый в грудной клетке воздух начинает превращаться в тугой ком, и не имея сил вытолкнуть его наружу, Максим стал разряжать опасную ситуацию в несколько приемов. Сначала осторожно отвел в сторону автоматный ствол, опустил его, предварительно аккуратно освободив от нажима курок АК, и уж потом начал выдыхать раз за разом давящий легкие воздух:

-- Ты... твою мать... Ишак гамург... кха!.. ский! Я ж тебя... чуть не ... кха-кха!!! ... не завалил! Кха!

Чувствуя предательское подрагивание в левом колене, Максим присел на корточки и постарался выразиться уже в один прием:

-- Придурок! Кто же на охоте между "номерами" ползает?! Я тебя за кабана принял! Кха...

Костя опустился на траву рядом. Помолчали. Камышевский вытащил из кармана синюю пачку:

-- Покурим?

Максим вытащил из сплющенной в сержантском кармане пачки "Полета" не менее плоскую сигарету, которая ни коим образом не подходила под название "овальная", и ни к селу ни к городу бросил:

-- Ты знаешь, почему их в Чечне "сливочными" зовут?

-- А ты чего, в Чечне был? -- безучастно поинтересовался Константин: до него медленно стало доходить, как близко он стоял от смерти.

-- Не... Ребята знакомые были, рассказывали... Так не знаешь? Это из-за анекдота. Звонят: "Алло, это булочная? -- Нет, это сливочная! -- А вы что, сливки делаете? -- Нет, дерьмо сливаем!" -- рассказывал Максим, стараясь забить липкое, противное: "Еще секунда, и я бы его завалил. Ему -- "груз двести", мне -- трибунал. Охотнички, вашу мать..."

Камышевский, в свою очередь, хрипло, по обязанности, расхохотался над анекдотом. Поперхнулся табачным дымом, закашлялся. Максим постучал ему по спине.

Костя переборол кашель:

-- В точку анекдот! В этом "Полете" столько дерьма, что даже слон сдохнет.

-- Курнет и отправится в "Полет"! -- заключил Максим.

Они криво усмехнулись. Каждый по своему поводу. Хохотать больше не хотелось.

С тех пор замкомвзвода Камышевский и радист Будников подружились.

...А кабанов они тогда так и не увидели. Через двадцать минут показались запыхавшиеся загонщики.

-- Ни хрена нет! -- бросил в сердцах взводный. -- Всегда были, а сейчас нет. Что за напасть! Давайте спускаться вниз. На обед вместо кабанятины свиную тушенку будем есть.

-- А зачем стреляли? -- поинтересовался Будников.

-- Бергенов свой пулемет пристреливал.

...Сегодня группа должна подняться в четыре утра. До рассвета, чтобы с первыми лучами солнца уже быть на исходных позициях, говоря языком военным. Или на "номерах", как выражаются охотники.

В РПГ собирались идти двумя группами. В 4-30, выпив по кружке чая и закусив парой бутербродов с маслом, которые приготовил загодя в брезентовой палатке ротной столовой повар Семеныч, бойцы погрузились на броню.

На двух БМП они должны были уйти в ущелье, начинавшееся сразу за их позициями их РТГ (ротной тактической группы). Далее следовало прочесать два намеченных заранее участка на случай обнаружения не только зверей, но и людей с той стороны Пянджа.

Капитан на этот счет славился интуицией. Месяц назад, в ноябре, группа, в которую входил и радист Будников, действительно обнаружила следы душманов. Но тогда основное дело препоручили десантно-штурмовой маневренной группе пограничников.

"Погранцы", уничтожив троих бандитов, еще четверых взяли в плен. Вкупе с тридцатью килограммами чарса, автоматами, и десятком одноразовых шпицев. "Дэшовцев" тогда поощрили, что явилось причиной тайных переживаний капитана.

Впрочем, сегодняшний выход в горы "войны" не обещал. Группе из двух частей (одну из которых возглавил непосредственно капитан Пущин) следовало лишь до рассвета выйти на постоянные тропы кабанов и приготовиться к ведению огня.

...БМП швыряет из стороны в сторону. Гусеницы боевой машины пехоты с лязгом цепляют валуны ущелья, забираются на них, разбрызгивают в стороны ледяную воду горного потока.

Максим сидит на башне, прислонившись спиной к плоскому кругу прожектора. Слева от него из командирского люка высунулся по пояс командир роты капитан Пущин, "Декабрист". Так его зовут все в полку, а возможно, и в дивизии.

Полтора года назад, прибыв из России и "проставляясь" по этому случаю, Пущин обмолвился, что он "из тех самых". И даже в подтверждение слов сбацал на гитаре романс "Кавалергарда век недолог". С тех пор в тесных офицерских кампаниях капитан фигурировал не иначе как "Декабрист". Прозвище Пущину понравилась, и он охотно на него отзывался. Естественно, вслед за офицерами ротного так звать начали и его солдаты. С одной только разницей -- за глаза...

На одном из резких поворотов ущелья "бээмпешка" со всего размаха хлопается в подводную яму.

Максим едва не слетает с облюбованного и пригретого местечка, успев одной рукой подхватить лежащий на коленях автомат, а другой -- вцепиться в ствол 30-мм пушки, задравшей свой ствол под левым локтем.

"Декабрист", цепко всматривающийся вперед, не успевает ухватиться за кромки люка. Подлетает и пребольно ударяется спиной о бронированный край. Максим видит, как перекашивается его лицо, и капитан в сердцах хлопает ладонью по торчащей из соседнего люка шлемофонной макушке механика-водителя:

-- Смотри внимательнее, перевернемся!

Бросает взгляд направо и наверх -- туда, где сидит Максим, и тут же стирает с лица гримасу боли: боец не должен видеть командира в минуту слабости.

Будников, в свою очередь, тоже поторопился отвести от него взгляд. Он уставился в проплывавшую мимо скалу с таким неподдельным интересом естествоиспытателя, словно это, как минимум, кусок астероида из другой галактики.

БМП останавливается.

-- Будем подниматься здесь! -- Пущин показал на крутой бурый лоб горы, чистый от снега -- ветра постарались. -- Напоминаю всем еще раз: не расслабляться! Здесь -- граница и горы!

Это было одной из причин, почему традиционно каждая из групп охотников под командованием капитана брала кроме автоматов еще ручные пулеметы ПК и РПК. А также не забывала подствольные гранатометы. Регулярно выходя со своей ротой на кабаньи тропы, капитан Пущин стремился научить своих солдат открывать огонь сразу после обнаружения цели и стрелять из любых положений -- в том числе из ПК с рук. Ведь бой в горах не даст шанса, спокойно передвигаясь, выбрать удобную позицию.

...-- Вторая группа... -- капитан обернулся в сторону старшего лейтенанта Горелова, возглавлявшего охотников со второй БМП. -- Пойдете выше. В метрах трехстах, на другом склоне, на прошлой неделе тоже видели кабанов. Посмотрим, кому повезет быстрее...

...Идти по грунту, смерзшемуся до состояния катышей-гранул (весьма похожих на шлак литейных печей), просто -- ноги не скользят. Поэтому шагалось легко, хотя склон и был достаточно крут, а подъем относится к разряду затяжных.

Морозный горный воздух остужал глотку, ласкал разгоряченные щеки. И пусть под бушлатом по хэбэ, придавленном ремнями радиостанции, вдоль позвонка и бежали горячие ручейки пота, они не раздражали, не навевали мысли о надвигающейся усталости.

На одном из этапов подъема, на небольшом плоском козырьке склона, Максим воспользовался остановкой и огляделся по сторонам.

Солнце еще не взошло, но небо над головой стало уже прозрачно-голубым. Хотя темных щелях еще таилась непроглядная чернота, на заснеженных склонах уже ложились розовые тени -- предвестники рассвета.

...Вот и верх. Растянувшись с интервалом в метров десять-пятнадцать, цепочка охотников потопала по сугробу глубиной по щиколотку, наметенному на узком, шириной в метра два, хребте.

-- Внимание! -- поднял руку идущий впереди Пущин. -- Бергенов, Камышевский -- спуститесь во-он к тому камню, посмотрите, что там и как. Только аккуратно!

Сагит Бергенов подхватывает свой РПК, Костя Камышевский -- положенный ему как замкомвзода АК с подствольным гранатометом. И они начинают скользить по склону, противоположному тому, по которому группа поднималась. Он находится с подветренной стороны, поэтому весь покрыт снегом.

-- Если они здесь, -- шепчет подошедший сзади Спирин, -- то наверняка в этих кустах прячутся...

Анатолий Спирин в молодости довольно неплохо выступал за юниорскую сборную страны по биатлону, к двадцати двум годам выполнил норматив мастера спорта международного класса.

Соревнования за границей, сборы в лагерях на Черноморском побережье, отдельная квартира, "жигули" третьей модели -- предел мечтаний среднего советского гражданина семидесятых годов. Вниманием женского пола тоже не был обделен: в ближайшей перспективе собирался жениться на дочери старшего тренера своей же команды. "Наш пострел и здесь поспел", -- беззлобно подначивали Спирина товарищи по команде.

Но на отборочных соревнованиях под Москвой, на крутом спуске, правая нога выскочила из обледенелой лыжни, и биатлонист на полном ходу слетел с трассы. Колено пронзила острая боль. Спирин сгоряча вскочил, хотел продолжить гонку, в глубине души надеясь, что это всего лишь ушиб. И тут же, путаясь в ставших вдруг тяжелыми лыжах, снова опустился на снег. Только теперь он разглядел торчащий из сугроба пенек, в который въехал своей коленкой.

На соревнования спортсмена, естественно, не допустили: колено оказалось раздробленным. Затем -- месяц в больничной палате, запечатанная в гипс нога, костыли и -- вердикт врачебной комиссии: из большого спорта придется уйти. Свадьба разладилась как-то сама собой...

Какое-то время Спирин работал тренером в детско-юношеской спортивной школе, но больше двух лет не продержался -- начал пить, и его попросили написать заявление об уходе. Далее -- стандартная судьба неудавшегося спортсмена: места работ, меняющиеся с чудовищной быстротой, алкоголь. "Подсобка" магазина, в котором ты до обеда ворочаешь ящики, а после -- "соображаешь на троих".

Он попробовал "завязать", но довольно своеобразно: дружки подсказали, что "травка" лучше водки. И Спирин перешел на анашу, а потом и опий. В середине 80-х, во время очередной ломки, попытался ограбить кассу магазина, чтобы достать деньги на наркоту. Был взят на месте преступления, с поличным...

После пяти лет лесоповала, вернувшись в совершенно другую страну, бывший мастер спорта, биатлонист, он же -- "откинувшийся с зоны" зэк, на вокзале повстречал бывшего товарища по команде. После двух кружек пива в привокзальном буфете тот сообщил, что едет на Кавказ. Мол, новый президент независимой Чечни Дудаев набирает людей, умеющих держать в руках оружие...

-- Ты же хорошо стрелял, я помню... -- без пяти минут наемник притянул Спирина к себе за лацканы давно вышедшего из моды пиджака, и, дыша ему в лицо свежевыпитым пивом, прохрипел: -- Поехали со мной... Что тебе здесь? А там... Там заработаешь! Дудаев баксами платит!

-- Ты погоди... -- отстранился Спирин. -- А по кому стрелять надо будет? По своим?! Там же русские пацаны! Я ж газеты на "зоне" читал...

-- Это те пацаны, что тебя на вышках охраняли! -- прошипел наемник. -- И случись что, они бы тебя не пожалели...

-- Это же предательство! -- Спирин исподлобья посмотрел прямо в глаза своему бывшему товарищу. -- И ты меня за куртку не хватай. Щас по рогам получишь, ишак педальный... Лапы убери, гад!

-- Дур-рак, -- зло и непонимающе выдохнул наемник. Отшатнулся. Подобрал сумку и не оглядываясь пошел к выходу из привокзальной пивной.

Спирин посмотрел ему вслед. Долго смотрел, даже тогда когда предатель уже скрылся из глаз. И постепенно в голове бывшего зэка созрело решение. Он вспомнил, что в его родном городе, в военкомате служит еще один товарищ по юношеской команде. Тот раньше Спирина "завязал" со спортом, поступил в военное училище, служил в Афганистане, в Германии, Закавказье, а после развала Союза стал райвоенкомом в городе их общего детства.

"Чем черт не шутит, -- думал Спирин. -- В газетах пишут, что сейчас в нашу армию наемников набирают. Хотя какие они "наемники"... Глупость, они же родному государству служат. Уж лучше к своим идти, чем за пачку "зеленых" всяким гадам продаваться. Позвоню-ка я в военкомат, вдруг возьмут? Сейчас порядки поменялись, в армию и с судимостью призывают. Слышал, в 201-й дивизии людям дают еще один шанс начать сначала. Чем черт не шутит..."

...-- Присядьте! -- вдруг громким шепотом скомандовал Пущин. -- Увидят...

-- Кто? -- не удержался от глупого вопроса Максим.

-- Дед в кожаном пальто, -- кидает в ответ капитан. -- Горные козлы, вот кто. Архары! Их там пары две. Я в бинокль увидел. С трудом, но увидел. Сначала вижу: что-то живое шевелится. Но на кабанов не похоже -- большое слишком. Высокое. А потом один из них повернулся, и на фоне склона голова с рогами нарисовалась. Ночевали, наверное, в тех кустах...

У распадка ударил выстрел. За ним -- пулеметная очередь.

-- Уроды! -- зло воскликнул капитан. -- Рано!

По дну распадка, словно бестелесные духи, пронеслись четыре фигуры. Затрещали новые выстрелы. Хлопнул подствольный гранатомет, раскидав на белом боку противоположного горного склона черный веер разрыва. Снова застучал пулемет.

-- Чего зря палить! Мать вашу... -- ротный кипел от бешенства. -- Упустили.

-- Товарищ капитан! Смотрите! -- возглас Спирина заставил всех повернуть головы в ту сторону, куда указывал пальцем Анатолий. Из кустов, как раз в секторе обстрела Константина и Сагита, плотной группой рванули темно-коричневые туши кабанов.

Стало понятно, почему головная группа открыла огонь. Она не смогла рассмотреть без бинокля то, что ротный узрел при помощи оптики: архаров. Зато среди кустов заметила лежку диких свиней -- свою искомую цель.

...Теперь уже стреляли все. Глухо бухала Lэсвэдэшкаі Спирина. Судорожно дергался автомат Максима. Хищно изогнувшись, ротный ударил из своего подствольника. Кабаны, словно опытные солдаты, зигзагами уходили из-под обстрела наверх. Еще немного, и они скроются из глаз -- на обратном скате противоположной горы...

Скрылись.

-- Не может быть, чтобы никого не подстрелили! -- с надеждой протянул Будников. -- Надо сходить посмотреть.

-- Вот и сходи! -- разрешил Пущин. -- Возьми с собой великого снайпера Спирина, который наверняка промазал, и сходи.

-- Архары нас с панталыку сбили, -- растерянно пробормотал Толик, оправдываясь. -- На них засмотрелись, время потеряли и поздно стрелять начали.

...-- Какого хера, товарищ капитан! -- взопревший, без привычной шерстяной шапочки на голове, с прилипшей к потному лбу прядью волос, на хребет вылез Камышевский.

Всегда ровно-вежливый с офицерами, он матерился, не обращая внимания на нарушение субординации.

Ротный это тоже не заметил -- на охоте, как и в бане, все равны.

-- В мать-перемать! Вы где были? Почему так поздно начали стрелять?! -- продолжал Костик наседать на Пущина. -- Из-за вас мы их упустили!

-- Ну, может, еще не упустили... -- примирительно проговорил ротный. -- Да и вообще, мы архаров выцеливали.

-- Каких архаров? -- озадаченно остановился Константин.

-- Рядом с вами! Если бы вы подошли к кустарнику чуть поближе, сами бы их увидели. Вот это был бы трофей! Хрюшки -- что... Их всегда здесь много. Если бы вы горного козла подстрелили, слава до самой дивизии дотекла бы! А ты бы рога жене отвез...

-- Рога... -- вдруг криво усмехнулся Камышевский. -- Да, рога бы подошли... По тому, каким тоном это было произнесено, ротный понял, что невольно ляпнул бестактность. И постарался перевести разговор на другую тему:

-- Ладно... Может быть, мы все же подстрелили какую-нибудь свинью. Сейчас "старый каторжник" с радистом вернутся... Ну, а ты, "пулеметатель", чего стоишь, как штанга от ворот? -- он шутливо толкнул в бок Сагита. -- Докладывай, сколько патронов не по делу сжег?

Сагит Бергенов, сколько себя помнил, жил только в Душанбе. То, что он, башкир по национальности, родился в Таджикской ССР, не особо угнетало его. Можно сказать, совсем не угнетало. В интернациональном городе кроме таджиков проживали тысячи семей русских, украинцев, татар, башкир, армян. И никто особо не забивал себе голову проблемами национального самосознания. "Главное, чтобы человек был хороший!" -- любил говорить отец Сагита, Салават Юлдашевич.

В 1990-м году 45-летний Салават Бергенов, водитель автокомбината, развозившего по магазинам хлеб и молоко, оказался на пути демонстрации "исламских демократов". И вечером не пришел домой. На месте работы ничего вразумительного ответить не смогли...

Сагит наутро обошел все улицы, по которым пролегал маршрут фургона отца. И обнаружил сожженную хлебовозку в одном из переулков. Жители близлежащих домов рассказали ему, что отца вытащили из кабины и задали один-единственный вопрос:

-- Ты знаешь, кто такой святой Ваххоб?

Салават удивленно пожал плечами, и ваххабиты принялись его избивать.

Потом, в течение целой недели 19-летний Сагит обойдет все морги города, насмотрится на десятки изуродованных тел, но отца среди них так и не найдет.

В том же году он увезет мать и двух сестренок к родным, в Башкирию. А сам, получив российское гражданство, в 1994-м вернется на родину и поступит на службу в 201-ю дивизию.